1 2 3 
Я подумал: "Да ведь это у окна скребется ветер;
      
Гляну – и в одно мгновенье будет все объяснено,
      
Сердце стоит успокоить – будет все объяснено…
      
Ветер – только и всего!"
     
     
      
Но едва открыл я ставню, как на свет, с вальяжной статью
      
Благородной древней знати, ворон выступил из тьмы.
      
Не смущаясь ни секунды, извинений, даже скудных,
      
Предъявить и не подумав, он уселся над дверьми -
      
Как на трон, на бюст Паллады взгромоздился над дверьми -
      
Наяву взирать на сны.
     
     
      
Видя гордое величье, видя, как смешно напыщен
      
Этот лорд из рода птичьих, скрыть улыбку я не смог.
      
«Ты, хоть временем потрепан, но уж, верно, не из робких;
      
Так скажи: на тех дорогах, что ты в жизни превозмог, –
      
Звали как тебя в том аде, что ты в жизни превозмог?»
      
Каркнул ворон: «Nevermore».
     
     
      
Сей бесхитростною речью, сколь скупой, столь человечьей,
      
Удивленный бесконечно, я воззрился на него;
      
Потому как, согласитесь, смертным раньше и не снилось,
      
Чтобы птицы громоздились над порогами домов,
      
Чтоб на бюсты громоздились над порогами домов -
      
Птицы с кличкой «Nevermore».
     
     
      
Ну а ворон, в грусти словно, молвил только это слово,
      
Будто в этом самом слове вся душа была его.
      
И замолк, перо не дрогнет; из меня же слабый, робкий
      
Выдох вырвался негромкий: "Я друзей сберечь не мог, -
      
Так и он к утру исчезнет, как надежды до него".
      
Рек здесь ворон: «Nevermore».
     
     
      
Звук в ночи таким был резким, так пугающе уместным,
      
Что я дернулся с ним вместе, под собой не чуя ног.
      
"Но, конечно, – бормотал я, – это весь запас словарный,
      
Что какой-то бедный малый заучить ему помог,
      
Хороня свои надежды и кляня тяжелый рок
      
Бесконечным «Nevermore».
     
     
      
Ворон все же был забавен, и, чтоб грусть свою разбавить,
      
Я, дела свои оставив, кресло выкатил вперед;
      
В нем усевшись поудобней перед бюстом с птицей гордой,
      
Разрешить решил я твердо, что имел в виду сей лорд,
      
Что имел в виду сей мрачный, старый, мудрый птичий лорд,
      
Говоря мне «Nevermore».
     
     
      
Так сидел я отрешенно, в мир догадок погруженный,
      
Ну а ворон взглядом жег мне, словно пламенем, нутро;
      
Головой клонясь устало на подушки бархат алый,
      
Вдруг с тоскою осознал я, что склониться головой -
      
Что на этот алый бархат лишь склониться головой
      
Ей нельзя, о – nevermore!
     
     
      
Вдруг как будто сладость дыма от незримого кадила
      
Воздух в комнате сгустила, ангельский донесся хор.
      
«Глупый! – я вскричал. – Бог, видя, как горьки твои обиды,
      
С ангелами шлет напиток для забвения Ленор!
      
Пей же снадобье, пей жадно и забудь свою Ленор!»
      
Каркнул ворон: «Nevermore».
     
     
      
«О, вещун – пусть злой, все ж вещий! – птица ль ты, иль зла приспешник!-
      
Послан ли ты силой грешной, иль тебя низвергнул шторм -
      
Сквозь безмолвье светлых далей, через брег, где волны спали,
      
В этот дом, юдоль печали, – говори: до сих ли пор
      
Есть дарующий забвенье сладкий сон средь вечных гор?»
      
Каркнул ворон: «Nevermore».
     
     
      
«О, вещун – пусть злой, все ж вещий! – птица ль ты, иль зла приспешник!
      
Заклинаю Небесами, Богом, чей так мил нам взор:
      
Сей душе, больной от скорби, дай надежду встречи скорой -
      
Душ слияния с Ленорой, с незабвенною Ленор,
      
С той прекраснейшей из смертных, смертный час чей был так скор».
      
Каркнул ворон: «Nevermore».
     
     
      
«Будь ты птица или дьявол! – этим словом ты доставил
      
Сердцу многая печали! – так закончим разговор!
      
Убирайся в ночь, обратно!  Прочь лети, в объятья ада!
      
Там, наверно, будут рады лжи, что молвил ты как вор!
      
Прочь из жизни, сердца, дома! Растворись в ночи как вор!»
      
Ворон каркнул: «Nevermore».
     
     
      
До сих пор во тьме сердито все сидит он, все сидит он
      
Над моей мечтой разбитой, в сердце дома моего;
      
Черный огнь меж век струится, будто демон в нем таится,
      
Да и тень зловещей птицы в пол вросла уже давно;
      
И душе моей от этой черной тени не дано
      
Оторваться – nevermore!