Поделиться:
  Угадай писателя | Писатели | Карта писателей | Острова | Контакты

Карлос Кастанеда - Искусство сновидения [1993]
Язык оригинала: USA
Известность произведения: Средняя
Метки: religion_self, Мемуары, Психология, Философия, Эзотерика

Аннотация. "Искусство сновидения" - книга-прорыв, книга-откровение. В ней - полное учение дона Хуана о методе открытия мира Духа при помощи силы снов, превращенных в осознанно контролируемые и управляемые сновидения. Читая эту книгу, Ты, как в свое время КК, узнаешь, почему пути в иные реальности проходят сквозь осознанные сновидения, почему это является основой искусства великих магов и шаманов, как замечательным и опасным древним существам удается жить среди нас сейчас.

Полный текст.
1 2 3 4 5 

По мере того, как росла моя тревога, мое тело оказывалось в состоянии глубочайшего страха, хотя ум мой экстатически созерцал мир теней. И что совсем плохо, голос эмиссара сновидения стал присутствовать в моем повседневном сознании. Однажды, во время моих университетских занятий, я услышал, как голос сказал, что любая попытка с моей стороны прекратить мои практики сновидения нанесла бы вред моим глобальным целям. Он утверждал, что воины не уклоняются от вызова, что у меня нет разумного основания прекращать свою практику. Я согласился с эмиссаром. У меня самого не было намерения ничего прекращать, и голос только подтверждал это мое ощущение. В это время изменился не только эмиссар, но и новый лазутчик появился на сцене. Однажды, не успел я начать изучать особенности объектов моего сновидения, передо мной буквально выскочил лазутчик и агрессивно завладел моим вниманием сновидения. Примечательной особенностью этого лазутчика было то, что ему не пришлось проходить через энергетические метаморфозы; с самого начала он выглядел как пузырь энергии. В мгновение ока лазутчик перенес меня, не дожидаясь выражения моего намерения сделать это, в совершенно другую часть мира неорганических существ — в мир саблезубых тигров. В моих ранних работах я уже описывал проблески этих видений. Я сказал «проблески», поскольку у меня не было достаточно энергии, чтобы передать воспринятые мной миры способом, понятным для моего линейного разума. Мои ночные видения саблезубых тигров продолжались регулярно в течение длительного времени, до тех пор, пока тот агрессивный лазутчик, который впервые перенес меня в эту область, не дожидаясь моего согласия, перенес меня в туннели. Я услышал голос эмиссара. Он сразу обрушил на меня самую длинную и мучительную тираду из всех, что я слышал до сих пор. Он говорил мне о необыкновенных преимуществах мира неорганических существ. Он говорил о получении знания, которое перевернет мой ум, и о том, что это достигается таким простым действием — согласием остаться в этих удивительных туннелях. Он говорил о неописуемой подвижности, о бесконечном времени для познания сути вещей и более всего о возможности быть объектом внимания космических слуг, которые будут исполнять мой малейший каприз. — Сознательные существа из самых невероятно удаленных концов вселенной выражают желание остаться с нами. Им нравится быть у нас, — сказал эмиссар, завершая свою беседу. — Фактически, до сих пор никто не пожелал уйти. В этот момент у меня возникла мысль: служение мне полностью чуждо моему характеру. Я никогда не чувствовал себя легко ни со слугами, ни тогда, когда мне прислуживали. Лазутчик подхватил меня и понес по множеству туннелей. Мы остановились в туннеле, который каким-то образом казался больше остальных. Мое внимание сновидения было приковано к размеру и конфигурации туннеля и оставалось бы приклеенным там, если бы что-то не заставило меня оглянуться. Мое внимание сновидения сфокусировалось на пузыре энергии, несколько большем, чем теневые существа. Он был голубым, словно синева в центре пламени свечи. Я знал, что эта конфигурация энергии не была теневым существом и что она не принадлежала этому миру. Я погрузился в ощущение ее. Лазутчик дал мне знак уходить, но что-то сделало меня невосприимчивым к его сигналам. Я, ощущая некоторую тревогу, все же остался там, где был. Однако знаки лазутчика нарушили мою концентрацию, и я потерял из виду эту голубую форму. Неожиданно колоссальная сила заставила меня вращаться вокруг своей оси и перенесла меня прямо к голубой форме. По мере того, как я смотрел на нее, она обретала очертания человека — очень маленького, тонкого, хрупкого, почти прозрачного. Я отчаянно пытался определить, мужчина это или женщина, но как ни старался, мне это не удалось. Мои попытки спросить об этом эмиссара также не имели успеха. Он улетел внезапно, оставив меня подвешенным в этом туннеле лицом к лицу с незнакомым человеком. Я попытался поговорить с этим человеком, так, как я разговаривал с эмиссаром, но не получил ответа. Я ощутил волну разочарования оттого, что не мог разрушить разделяющий нас барьер. Затем меня охватил страх остаться наедине с кем-то, кто мог оказаться врагом. В присутствии незнакомца у меня возникло множество реакций. Я даже ощутил восторг от сознания того, что лазутчик показал мне, наконец, еще одно человеческое существо, которое было поймано в этом мире. Но я также был в отчаянии от того, что мы не можем общаться, поскольку, видимо, этот незнакомец был одним из магов древности и принадлежал к другой эпохе. Чем больше становился мой восторг и любопытство, тем тяжелее я становился, вплоть до того момента, когда я стал таким тяжелым, что очутился вновь в своем теле в парке возле калифорнийского университета. Я стоял на траве прямо среди людей, играющих в гольф. Одновременно с той же самой скоростью передо мной так же начал материализоваться человек. Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Это была девочка, возможно, шести или семи лет. Я подумал, что знаю ее. При виде ее мой восторг и любопытство настолько возросли, что повернули процесс вспять. Я потерял вес настолько быстро, что в следующий миг превратился в пузырь энергии в мире неорганических существ. Лазутчик вернулся ко мне и поспешно потянул меня прочь. Я проснулся, содрогнувшись от страха. В процессе всплытия на поверхность повседневного мира что-то пыталось передать мне сообщение. Мой ум неистово пытался собрать воедино то, что я знал, или казалось, что знал. Я провел более сорока восьми часов в попытках ухватить скрытое ощущение или скрытое знание, которое приклеилось ко мне. Единственным, чего я достиг, было ощущение силы, которая — как мне казалось — была вне моего тела или разума, говорившей мне о том, чтобы я больше не доверял своему сновидению. Спустя несколько дней, смутная и таинственная уверенность начала овладевать мною. Эта уверенность постепенно возрастала до тех пор, пока не осталось никаких сомнений в ее подлинности: я был уверен в том, что голубая капля энергии была пленником в мире неорганических существ. Более чем когда-либо я стал нуждаться в совете дона Хуана. Я знал, что это сведет на нет годы моей работы, но ничего не мог с этим поделать; я бросил все свои дела и поехал в Мексику. — Чего ты на самом деле хочешь? — спросил меня дон Хуан, чтобы остановить мой истерический лепет. Я не мог объяснить ему, чего я хотел, поскольку сам не знал этого. — У тебя, должно быть, очень серьезные проблемы, если ты так примчался, — сказал дон Хуан задумчиво. — Да, это так, несмотря на то, что я даже не могу сформулировать, в чем же действительно моя проблема, — сказал я. Он попросил меня описать мою практику сновидения со всеми относящимися к ней деталями. Я рассказал ему о своем видении маленькой девочки и о том, как это отразилось на моем эмоциональном состоянии. Он неожиданно посоветовал мне проигнорировать это событие и рассматривать его как прямую попытку со стороны неорганических существ потворствовать моим фантазиям. Он заметил, что, если сновидение чрезмерно акцентировано, оно становится тем, чем было для древних магов — источником неисчерпаемого индульгирования. По некоторой необъяснимой причине я не хотел рассказывать дону Хуану о мире теневых существ. Но когда он отверг мое видение маленькой девочки, я был вынужден описать ему мои визиты в этот мир. Долгое время он молчал, словно был ошеломлен. Когда он, наконец, заговорил, то сказал: — Ты более одинок, чем я думал, поскольку я вообще не могу обсуждать твою практику сновидения. Ты находишься в ситуации древних магов. Все, что я могу сделать, — это снова повторить тебе, что ты должен быть настолько осторожен, насколько можешь. — Почему ты говоришь, что я нахожусь в ситуации древних магов? — Я повторяю тебе снова, что твое настроение опасно напоминает настроение древних магов. Они были очень способными существами; их ошибкой было то, что они чувствовали себя в мире неорганических существ, как рыба в воде. Ты с ними в одной лодке. Ты знаешь об этом мире такое, что никто из нас не может даже вообразить. Лично я никогда не был в мире теней, как и нагуаль Хулиан или нагуаль Элиас, несмотря на то, что последний долго пробыл в мире неорганических существ. — Что меняется, когда ты узнаешь о мире теней? — Очень многое. Сновидящего берут туда только в том случае, если неорганические существа уверены в том, что он собирается остаться в их мире. Мы знаем об этом из рассказов древних магов. — Я уверяю тебя, дон Хуан, что у меня не было никакого намерения остаться там. Ты говоришь так, словно я был почти готов попасть в ловушку обещаний силы или обещаний прислуживания. Меня не интересует ни то, ни другое. — На этом уровне это уже не так просто. Ты пересек ту грань, до которой можно было просто взять и вернуться. Кроме того, ты имел несчастье быть избранным неорганическим существом воды. Помнишь, как ты с ними кувыркался и что ты чувствовал? Я говорил тебе, что неорганические существа воды наиболее докучающие. Они иждивенцы и собственники и, если уж забросили свои крючки, то никогда не сдаются. — Но что это означает в моем случае, дон Хуан? — Это означает действительно серьезную проблему. Конкретное неорганическое существо, которое направляет все это шоу, — это то, которое ты схватил в тот фатальный день. С годами оно постепенно познакомилось с тобой. Оно знает тебя очень близко. Я искренне признался дону Хуану, что сама идея о том, что некое неорганическое существо знает меня очень близко, вызывает у меня боль в желудке. — Когда сновидящие осознают, что в неорганических существах нет ничего привлекательного, — сказал он, — обычно бывает уже слишком поздно, поскольку к тому времени эти неорганические существа уже положили их себе в мешок. В глубине души я почувствовал, что он говорит обо всем этом абстрактно, как об опасностях, которые могут существовать в теории, но не на практике. Я был тайно уверен в том, что никакой опасности просто не существует. — Я не позволю неорганическим существам заманить меня каким бы то ни было образом, если это то, о чем ты думаешь, — сказал я. — Я думаю, что они собираются провести тебя, — ответил он. — Подобно тому, как они провели нагуаля Розендо. Они собираются схватить тебя — и ты не то, что не заметишь ловушки, ты даже не заподозришь ее. Они искусны в подобных манипуляциях. Вот теперь они даже изобрели маленькую девочку. — Но я думаю, что маленькая девочка, несомненно, существует, — настаивал я. — Нет никакой маленькой девочки, — оборвал он меня. — Эта голубой пузырь энергии — лазутчик. Это исследователь, схваченный в мире неорганических существ. Я уже говорил тебе, что неорганические существа подобны рыбаку, они привлекают и захватывают осознание. Дон Хуан сказал, что он не сомневается в том, что эта голубая капля энергии из измерения, совершенно отличного от нашего, и представляет собой лазутчика, который попал в затруднительное положение и был схвачен, подобно мухе в паутине. Мне не понравилась эта аналогия. Она обеспокоила меня, вызвав физический дискомфорт. Я упомянул об этом дону Хуану, но он сказал мне, что моя забота об этом плененном лазутчике почти доводит его до отчаяния. — Почему это тревожит тебя? — спросил я. — В том дьявольском мире что-то назревает, — сказал он. — И я не могу определить, что именно. Пока я оставался в окружении дона Хуана и его компаньонов, я вообще не мог сновидеть в мире неорганических существ. Моей обычной практикой здесь было фокусировать свое внимание сновидения на предметах моего сна и менять сновидения. Чтобы отвлечь меня от моих забот, дон Хуан предложил мне пристально созерцать облака и удаленные горные вершины. В результате возникло непосредственное ощущение того, что я нахожусь на одном уровне с облаками и что я действительно попал на эти отдаленные вершины. — Я очень рад, но вместе с тем мне очень тревожно, — сказал дон Хуан, комментируя мои усилия. Тебя научили чудесам, а ты даже не знаешь этого. И я не имею в виду, что этому научил тебя я. — Ты говоришь о неорганических существах, да? — Да, о неорганических существах. Я советую тебе не заниматься пристальным созерцанием чего-либо; пристальное всматривание является техникой древних магов. Они были способны добираться до своих энергетических тел в мгновение ока, просто созерцая объект своего пристрастия. Эта очень впечатляющая техника совершенно бесполезна для современных магов. Она никак не способствует увеличению нашей трезвости или нашей способности искать свободу. Все, что она делает — это только возвращает и приковывает нас к конкретности, самому нежелательному состоянию. Дон Хуан добавил, что если я не буду держать себя под контролем, то к тому времени, когда я солью свое второе внимание с вниманием своей повседневной жизни, я стану невыносимым человеком. Он сказал, что существует опасная трещина между моей подвижностью во втором внимании и моей настойчивостью в неподвижности в моем осознании повседневного мира. Он заметил, что трещина между ними была настолько велика, что в моем повседневном состоянии я был почти идиотом, а во втором внимании — лунатиком. Перед тем, как отправиться домой, я самовольно решил обсудить мои сновидения мира теней с Кэрол Тиггс, хотя дон Хуан советовал мне не обсуждать этого ни с кем. Будучи моим абсолютным двойником[15]. Дон Хуан явно был раздосадован тем, что я рассказал ей о своих проблемах. Я чувствовал себя хуже, чем когда-либо. Мной овладела жалость к себе, и я начал сетовать, что вечно поступаю не так, как надо. — Ты еще ничего не сделал, — оборвал меня дон Хуан, — насколько я знаю. Как он был прав! В моем следующем сновидении, которое произошло дома, разверзлась преисподняя. Я достиг мира теней, как делал огромное количество раз; единственным отличием было присутствие голубой формы энергии. Она находилась среди других теневых существ. Я почувствовал, что, возможно, этот пузырь энергии был здесь и раньше, но я не замечал его. Как только я отметил это, мое внимание сновидения неотрывно приклеилось к этому пузырю энергии. В считанные секунды я очутился рядом с ним. Как обычно, другие тени также подошли ко мне, но я не обратил на них никакого внимания. Внезапно эта голубая круглая форма превратилась в маленькую девочку, которую я уже видел. Она вытянула свою тонкую нежную длинную шею в мою сторону и сказала едва слышным шепотом: «Помоги мне!». Либо она действительно это сказала, либо я вообразил то, что она это сказала, но в результате этого я застыл, наэлектризованный искренним участием. Я почувствовал озноб. Но это ощущение было не в моей энергетической массе. Я почувствовал озноб в другой части меня. Впервые я полностью осознал, что переживаемое мной полностью отделено от ощущений, идущих от моих органов чувств. У меня был опыт, связанный с миром теней, я испытывал все то, что обычно рассматривал в качестве опыта: я мог думать, оценивать, принимать решения, я обладал психологической непрерывностью; иными словами, я был самим собой. Отсутствовала только одна моя часть — ощущающая. У меня не было ощущений тела. Все впечатления поступали через зрение и слух. Мой разум затем столкнулся со странной проблемой: зрение и слух были не физическими способностями, а качествами имевшихся у меня видений. — Ты на самом деле видишь и слышишь, — произнес, вторгаясь в мои мысли, голос эмиссара. — В этом и состоит прелесть этого места. Ты можешь ощущать все это с помощью зрения и слуха, не используя дыхание. Подумай об этом! Тебе не нужно дышать! Ты можешь отправиться в любое место вселенной и не дышать. Сквозь меня пробежала волнующая рябь эмоций, и снова это ощущение не принадлежало миру теней. Оно ощущалось где-то в другом месте. Меня очень взволновало очевидное, хотя и смутное, понимание того, что между мной, тем, кто переживает, и источником энергии, источником чувственных ощущений, расположенным где-то в другом месте, есть живая связь. Мне пришло в голову, что это другое место — мое физическое тело, которое спит на кровати. Как только возникла эта мысль, теневые существа разбежались, и в моем поле зрения осталась только маленькая девочка. Я смотрел на нее и очень скоро убедился в том, что я знаю ее. Создавалось впечатление, что она шатается, словно близка к обмороку. Меня охватила бесконечная волна привязанности. Я попытался заговорить с ней, но не смог произнести ни звука. Мне стало ясно, что все мои диалоги с эмиссаром вызывались и осуществлялись за счет энергии эмиссара. Оставшись в одиночестве, я оказался беспомощным. Затем я попытался направить свои мысли на девочку. Это было бесполезно. Нас разделяла энергетическая преграда, и пробить ее я не мог. Эта маленькая девочка, по-видимому, поняла мое отчаяние и сама стала общаться со мной, пользуясь непосредственно мыслями. В сущности, она рассказала мне то же самое, что уже говорил дон Хуан: она была лазутчиком, которого поймали в паутину этого мира. Затем она добавила, что приняла форму маленькой девочки, поскольку эта форма была знакома и мне, и ей, и что она так же нуждалась в моей помощи, как и я — в ее. Она передала мне все это в одной энергетической группе чувств, которая достигла меня подобно словам. У меня не возникло трудностей с пониманием, хотя такое случилось со мной впервые. Я не знал, что мне делать. Я попытался передать ощущение моего бессилия. Видимо, она мгновенно меня поняла. Она молча умоляла меня своим горящим взглядом. Она даже улыбнулась, словно давала мне понять, что именно мне она оставила возможность освободить ее от сковывавших ее пут. Когда я мысленно возразил, что у меня нет никакой возможности для этого, она произвела на меня впечатление истеричного ребенка в муках отчаяния. Я неистово пытался поговорить с ней. Маленькая девочка действительно плакала, как может плакать только ребенок в ее возрасте, испытывая отчаяние и страх. Я не мог вынести этого. Я бросился на нее, но безрезультатно. Моя масса энергии проходила через нее. У меня возникла идея поднять ее и забрать с собой. Я предпринял множество попыток сделать это, пока совсем не выбился из сил. Я остановился, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Я испугался, что мое внимание сновидений уменьшится, и тогда я потеряю ее из виду. Я сомневался, что неорганические существа снова доставят меня в эту особую часть их мира. Мне показалось, что это мой последний визит к ним — визит, который подводит итог. И тут я сделал нечто немыслимое. Перед тем, как мое внимание сновидения исчерпалось, я громко закричал о своем намерении слить свою энергию с энергией этого пленного лазутчика и освободить его. 7 Голубой лазутчик Мне приснился совершенно бессмысленный сон. Рядом со мной была Кэрол Тиггс. Она говорила со мной, хотя я не понимал о чем. Во сне также присутствовали дон Хуан и все члены его группы магов. Казалось, что они пытаются вытащить меня из туманного желтоватого мира. После длительных попыток, во время которых я неоднократно терял их из виду и находил вновь, им удалось извлечь меня из этого места. Поскольку я не мог понять смысла всех этих стараний, то в конце концов пришел к выводу, что это не сновидение, а обычный бессвязный сон. Я был потрясен, когда проснулся и обнаружил себя в постели в доме дона Хуана. Я не мог даже пошевельнуться. У меня совсем не было энергии. Я не знал, что и думать, хотя сразу же ощутил серьезность своего положения. У меня возникло смутное ощущение, что я потерял всю мою энергию вследствие усталости, вызванной сновидением. Соратники дона Хуана, казалось, были очень взволнованы тем, что произошло со мной. Они продолжали по очереди входить в мою комнату. Каждый в полном молчании оставался со мной до того момента, пока не появлялся кто-то другой. У меня создалось впечатление, что они заходят по очереди, чтобы непрерывно присматривать за мной. Я был слишком слаб для того, чтобы просить их объяснить свое поведение. В последующие дни я стал чувствовать себя лучше, и они наконец начали говорить со мной о моем сновидении. Сначала я не понимал, что же им от меня нужно. Но потом, по их вопросам, я вдруг понял, что они были чрезвычайно обеспокоены моей ситуацией с теневыми существами. Каждый из них выглядел испуганным и говорил со мной почти об одном и том же. Они настаивали на том, что никогда не бывали в мире теней. Некоторые из них даже утверждали, что не знали о его существовании. Их утверждения и действия увеличили мое ощущение замешательства и страха. Каждый из них задавал одни и те же вопросы: «Кто тебя доставил в тот мир?» Или «Откуда у тебя вообще могла появиться мысль о том, что можно попасть туда?». Когда я сказал им, что туда меня доставил лазутчик, они не могли в это поверить. Очевидно, они полагали, что я был там, но по причине отсутствия собственного опыта они не могли понять того, что я им говорил. Тем не менее, они хотели знать все, что я мог рассказать им о теневых существах и их мире. Все они, исключая дона Хуана, сидели возле моей постели, жадно хватая каждое сказанное мной слово. Но всякий раз, когда я спрашивал их о моем положении, они, точно так же, как и теневые существа, убегали прочь. Еще одна беспокоящая реакция, которой никогда не было прежде, — была в том, что они тщательно избегали любого физического контакта со мной. Они держались на расстоянии, будто я был болен чумой. Их реакция настолько меня беспокоила, что я был вынужден спросить их об этом. Они стали отрицать это. Они, кажется, обиделись и принялись настойчиво доказывать мне, что я не прав. Я от души смеялся над возникшей напряженной ситуацией. Всякий раз, когда они пытались обнять меня, их тела как бы цепенели. Флоринда Грау, одна из ближайших к дону Хуану сторонниц, была единственной из членов его группы, которая уделяла мне много физического внимания и пыталась объяснить то, что со мной происходит. Она рассказала мне, что я лишился энергии в мире неорганических существ и был заряжен снова, и что мой новый энергетический заряд слегка беспокоит большинство из них. Каждый вечер Флоринда укладывала меня в постель, как если бы я был инвалидом. Она даже разговаривала со мной, как с маленьким ребенком, отчего все остальные покатывались со смеху. Но, несмотря на то, что она потешалась надо мной, я оценил ее заботу, которая казалась мне искренней. Я уже писал о Флоринде раньше, описывая свою с ней встречу. Она была самой прекрасной женщиной, которую я до сих пор встречал. Как-то я сказал ей, что она могла бы быть прекрасной фотомоделью для журнала мод. — Журнала 1910 года, — возразила она. Флоринда, хотя и была немолода, совершенно не выглядела старой. Она была молодой и энергичной. Когда я спросил дона Хуана о ее необычайной моложавости, он ответил, что магия поддерживает ее в высоком жизненном тонусе. Энергия магов, заметил он, воспринимается глазом, как молодость и энергия. Удовлетворив свое первое любопытство о мире теней, компаньоны дона Хуана прекратили постоянно заходить в мою комнату и поддерживали общение со мной на уровне шаблонных вопросов о моем здоровье. Всякий раз, когда я пытался встать, тот, кто находился рядом со мной, нежно укладывал меня обратно в постель. Я не хотел их помощи, но, видимо, я нуждался в ней; я все еще был слаб. Я смирился с этим. Но действительно тяжелым для меня было то, что никто из них не мог объяснить мне, что я делаю в Мексике, если я лег в постель в Лос-Анджелесе. Я неоднократно спрашивал их об этом. Каждый из них отвечал мне одно и то же: — Спроси нагуаля. Только он может тебе это объяснить. Наконец Флоринда нарушила молчание. — Тебя заманили в ловушку. Именно это с тобой и произошло, — сказала она. — Где именно я угодил в ловушку? — Конечно, в мире неорганических существ. Именно с этим миром ты годами имел дело. Разве не так? — Конечно, Флоринда. Но ты можешь рассказать мне, какого рода была эта ловушка? — Нет, не могу. Все, что я могу сказать тебе, так это то, что ты потерял там всю свою энергию. Но ты отлично сражался. — А почему я болен, Флоринда? — У тебя нет какой-то определенной болезни; ты энергетически поражен. Положение было критическим, но сейчас оно лишь серьезно. — Как это все произошло? — Ты вступил в смертельную схватку с неорганическими существами и проиграл. — Но я не могу вспомнить никакой борьбы, Флоринда. — Помнишь ты или нет, не имеет значения. Ты боролся и тебя победили. У тебя не было никакого шанса победить этих искусных манипуляторов. — Я сражался с неорганическими существами? — Да. Ты вступил с ними в смертельную схватку. Я на самом деле не знаю, как ты пережил этот их смертельный удар. Она отказалась рассказывать мне что-либо еще и намекнула, что скоро меня навестит нагуаль. На следующий день появился дон Хуан. Манера его поведения была веселой и обнадеживающей. Он, шутя, сообщил мне, что я должен буду заплатить ему за визит, потому что он явился ко мне как энергетический врач. Он изучил меня, пристально созерцая с головы до ног. — Ты уже почти здоров, — заключил он. — Что со мной произошло? — спросил я. — Ты попал в поставленную на тебя неорганическими существами ловушку, — ответил он. — Как я оказался здесь? — В этом есть большая тайна, уверяю тебя, — ответил он, весело улыбаясь, очевидно, пытаясь легко отнестись к серьезному делу. — Неорганические существа захватили тебя полностью. Сначала они забрали в свой мир твое энергетическое тело, когда ты следовал за одним из лазутчиков, а затем — и твое физическое тело. Друзья дона Хуана, видимо, были шокированы этим. Один из них спросил его, могут ли неорганические существа похитить любого. Дон Хуан ответил, что, конечно, могут. Он напомнил, что нагуаля Элиаса тоже забирали в ту вселенную, хотя он, определенно, не хотел туда идти. Все присутствующие согласно кивнули. Дон Хуан продолжал говорить с ними, упоминая обо мне в третьем лице. Он сказал, что объединенное сознание группы неорганических существ сначала поглотило мое энергетическое тело, вызвав с моей стороны эмоциональный взрыв: необходимость освободить голубого лазутчика. Затем объединенное сознание той же группы неорганических существ втянуло мою инертную физическую массу в свой мир. Дон Хуан добавил, что без энергетического тела человек представляет собой всего лишь кусок органической материи, которой может легко управлять другое сознание. — Неорганические существа склеены вместе, подобно клеткам тела, — продолжал дон Хуан. — Когда они сливают свое сознание воедино, они непобедимы. Им ничего не стоит выдернуть нас из нашей повседневности и забросить в свой мир. Особенно, если мы делаем себя доступными и заметными, как это сделал он. Было слышно только громкое дыхание присутствующих. Все соратники дона Хуана были по-настоящему напуганы и обеспокоены. Я хотел было начать жаловаться и обвинять дона Хуана в том, что он не остановил меня, но тут же вспомнил, как он неоднократно пытался предостеречь меня, не допустить всего этого, но все было напрасно. Дон Хуан, определенно знал о том, что происходило в моем уме. Его улыбка свидетельствовала об этом. — Причина, по которой ты болен, — наконец обращаясь ко мне, сказал он, — заключается в том, что неорганические существа забрали всю твою энергию и дали тебе свою. Этого было бы достаточно, чтобы убить любого. Но, как у нагуаля, у тебя есть дополнительная энергия; поэтому ты с трудом, но все же выжил. Я сказал дону Хуану, что помню куски и обрывки совершенно бессвязного сна, в котором я находился в мире желтого тумана. Он, Кэрол Тиггс и его друзья вытаскивали меня из него. — Мир неорганических существ физическому глазу кажется миром желтого тумана, — сказал он. — Когда ты подумал, что у тебя был бессвязный сон, в это время ты действительно впервые смотрел своими физическими глазами на мир неорганических существ. И, насколько бы странным это тебе ни показалось, для нас это тоже было впервые. Мы знали о мире тумана только из рассказов магов, а не из собственного опыта. Ничто из того, о чем он говорил мне, не имело для меня смысла. Дон Хуан уверил меня, что из-за недостатка моей энергии более полное объяснение для меня было невозможным. Я должен удовлетвориться тем, что он рассказал мне, и тем, насколько я понял это сейчас. — Я вообще ничего не понял, — настаивал я. — Тогда ты вообще ничего не потерял, — ответил он. — Когда ты окрепнешь, то сам ответишь на все свои вопросы. Я признался дону Хуану, что у меня бывают приступы жара. Неожиданно моя температура возрастает, и когда я ощущаю жар и пот, у меня возникают необычные, но беспокоящие проблески понимания собственного положения. Дон Хуан внимательно осмотрел все мое тело своим пронизывающим взглядом. Он сказал, что я нахожусь в состоянии энергетического шока. Меня временно поразила потеря энергии, и то, что кажется мне приступами жара, по существу, представляет собой всплески энергии, во время которых я на мгновение восстанавливаю контроль над своим энергетическим телом и понимаю, что произошло со мной на самом деле. — Напрягись и расскажи мне сам, что произошло с тобой в мире неорганических существ, — приказал он мне. Я рассказал ему, что время от времени у меня появлялось ясное ощущение того, что он и его друзья входили в тот мир со своими физическими телами и вырывали меня из объятий неорганических существ. — Верно, — воскликнул он. — Ты все делаешь отлично. Сейчас преврати это ощущение в видение того, что происходило. Как я ни пытался, мне этого сделать не удалось. Эта неудача заставила меня ощутить необычную усталость, которая, как казалось, высушивала внутренности моего тела. Прежде чем дон Хуан вышел из комнаты, я сказал ему о том, что меня одолевает беспокойство. — Это ничего не значит, — ответил он безучастно. — Восстанови свою энергию и не беспокойся о пустяках. Прошло больше двух недель, прежде чем мне удалось постепенно восстановить свою энергию. Но я продолжал обо всем беспокоиться. В основном я беспокоился оттого, что не узнавал самого себя, особенно в периоды холодности во мне, которую я раньше не замечал, — определенной индифферентности, отчужденности, которую я считал результатом недостатка энергии, до тех пор, пока я не восстановил ее. Затем я осознал, что это стало новой чертой моего существа, чертой, которая постоянно поддерживала меня в состоянии отсутствия синхронизации. Для вызова тех чувств, к которым я привык, я должен было призывать их и действительно ждать момента их появления в моем уме. Еще одной новой особенностью моего существа стало охватывающее меня время от времени странное влечение. Меня влекло к кому-то, кого я не знал; это было настолько поглощающее и подавляющее ощущение, что когда оно возникало, я, чтобы как-то облегчить его, был вынужден непрерывно ходить по комнате. Это влечение продолжалось до тех пор, пока я не начал пользовался новым качеством в моей жизни: жестким контролем над собой, настолько новым и мощным, что это только добавляло масла в огонь моего беспокойства. К концу четвертой недели все почувствовали, что я совсем поправился. Внезапно они полностью прекратили свои посещения. Большую часть времени я проводил во сне, в одиночестве. Тот отдых и расслабление, которые я получил, были настолько полными, что моя энергия значительно увеличилась. Я чувствовал себя, как раньше, и даже стал заниматься физическими упражнениями. Однажды, около полудня, после легкого завтрака, я вернулся в свою комнату подремать. Перед тем, как я погрузился в глубокий сон, я долго ворочался в кровати, пытаясь найти удобное положение. Вдруг странное давление в висках заставило меня открыть глаза. В ногах моей кровати стояла та самая маленькая девочка из мира неорганических существ. Она смотрела на меня своими холодными, как сталь, голубыми глазами. Я подскочил на кровати и вскрикнул так громко, что до того, как я прекратил кричать, в комнату вбежали трое соратников дона Хуана. Они были ошеломлены. Они с ужасом наблюдали, как маленькая девочка подошла ко мне и остановилась у границ моего светящегося физического существа. Казалось, что мы смотрели друг на друга целую вечность. Она что-то сказала мне, но я сразу не понял ничего, а в следующий момент мне все стало совершенно ясно. Она сказала, что для того, чтобы я мог понять, о чем она говорит, мне следует перенести свое сознание из моего физического тела в мое тело энергии. В этот миг в комнату вошел дон Хуан. Маленькая девочка и дон Хуан посмотрели друг на друга. Не проронив ни слова, дон Хуан вышел из комнаты. Маленькая девочка с шелестом выскользнула следом за ним. Суматоху, которую вызвала эта сцена у соратников дона Хуана, невозможно описать. Они потеряли все свое самообладание. Очевидно, все они видели, как за нагуалем из комнаты вышла маленькая девочка. Сам я, казалось, был на грани взрыва. Я почувствовал, что почти теряю сознание, и вынужден был сесть. Я ощутил присутствие этой маленькой девочки как удар в солнечное сплетение. Она была поразительно похожа на моего отца. Меня захлестнули волны сентиментальности. Я пытался докопаться до смысла всего этого, пока мне действительно не стало плохо. Когда дон Хуан вернулся в комнату, я немного овладел собой. Ожидание того, что же он скажет о маленькой девочке, перехватило мне дыхание. Все были так же возбуждены, как и я. Они обратились к дону Хуану одновременно и весело рассмеялись, когда осознали это. Главное, что всех нас интересовало, — это выяснить, было ли нечто общее в том, как воспринял каждый из нас внешний вид лазутчика. Все сошлись на том, что это была девочка шести-семи лет, очень худая, с прекрасными по-детски угловатыми чертами. Все согласились с тем, что у нее были синевато-стальные глаза, которые излучали невысказанные эмоции; ее глаза, как они утверждали, выражали благодарность и верность. Я мог подтвердить любую деталь того, о чем они говорили. Ее глаза были настолько яркими и подавляющими, что в действительности вызвали у меня некое подобие боли. Я ощущал тяжесть ее взгляда на своей груди. Вопрос, который занимал соратников дона Хуана и меня, касался смысла этого события. Все сошлись на том, что этот лазутчик был частью чужеродной энергии, которая просочилась сквозь грань, разделяющую второе внимание и внимание повседневного мира. Они утверждали, что поскольку они не сновидели и все же видели чужую энергию, которая была спроецирована в фигуру ребенка, то этот ребенок существовал. Они утверждали, что могут быть сотни, даже тысячи случаев, когда чужеродная энергия проскальзывает незамеченной через естественные барьеры в наш обычный человеческий мир, но что в истории их традиции ни разу не упоминалось о событиях подобной природы. Что их больше всего беспокоило, — так это то, что о подобном не упоминалось в магических историях. — Неужели нечто подобное произошло в истории человечества впервые? — спросил дона Хуана один из них. — Я думаю, что это происходит постоянно, — ответил он. — Но это никогда не происходило таким открытым, волевым путем. — Что это означает для нас? — спросил кто-то из них дона Хуана. — Для нас — ничего, но для него — все, — сказал он и указал на меня. Наступила напряженная тишина. Некоторое время дон Хуан шагал взад-вперед по комнате. Затем он остановился передо мной и пристально посмотрел на меня. По его виду можно было сказать, что он не может найти слов для выражения того, что он только что понял. — Я даже не могу представить себе масштаба того, что ты сделал, — наконец сказал мне с недоумением в голосе дон Хуан. — Ты угодил в ловушку, но это была не такая ловушка, о которой я тебя предупреждал. Твоя ловушка была задумана только для тебя и была более смертоносной, чем все то, что я мог себе представить. Я опасался, что ты можешь стать жертвой лести и прислуживания тебе. Но я не мог учесть, что существа мира теней поставят ловушку, которая использует присущее тебе отвращение к цепям. Как-то дон Хуан сравнивал свою и мою реакции в мире магов на то, что давит на нас сильнее всего. Он говорил, и это не прозвучало как жалоба, что хотя он желал этого и неоднократно пытался, но так никогда и не смог возбуждать в людях такое чувство любви, которое возбуждал в других его учитель, нагуаль Хулиан. — Моей беспристрастной реакцией, которую я предлагаю тебе на рассмотрение, является быть способным сказать и действительно иметь в виду то, что это не моя судьба — вызывать слепую и безоглядную любовь. Да будет так! — Твоя беспристрастная реакция в том, — продолжал он, — что ты не можешь вынести цепей и отдашь свою жизнь за то, чтобы разорвать их. Я искренне возразил ему, что он преувеличивает. Мои взгляды не были настолько ясными. — Не беспокойся, — сказал он, смеясь, — магия — это действие. Когда наступит время, ты будешь действовать со всей своей страстностью, так же, как и я. Моим путем было покориться судьбе, но не пассивно, как идиот, а активно, как воин. Твоим действием будет броситься, но без капризности или предварительного обдумывания, чтобы разорвать цепи кого-нибудь другого. Дон Хуан пояснил, что когда я слил свою энергию с лазутчиком, я поистине перестал существовать. Моя физическая часть была перенесена в мир неорганических существ и, если бы не этот лазутчик, который провел дона Хуана и его соратников туда, где я находился, я бы умер или остался навсегда затерянным в том мире. — Но почему лазутчик провел вас туда, где я находился? — спросил я. — Лазутчик — это живое существо из другого измерения, — сказал он. — Сейчас — это маленькая девочка, и как таковая она рассказала мне, что для того, чтобы обрести энергию, необходимую для разрушения барьера, удерживающего ее в мире неорганических существ, она должна была забрать всю твою энергию. Теперь это ее человеческая часть. Ее привело ко мне что-то вроде чувства благодарности. Когда я увидел ее, я мгновенно понял, что ты для нее сделал. — Что ты сделал потом, дон Хуан? — Я собрал всех, кого смог найти, особенно Кэрол Тиггс, и все мы бросились в мир неорганических существ. — Почему именно Кэрол Тиггс? — Во-первых, потому что она обладает безграничной энергией, а, во-вторых, потому что она должна была познакомиться с этим лазутчиком. Из этого опыта каждый из нас получил нечто бесценное. Ты и Кэрол Тиггс получили лазутчика. Другие же использовали это, как возможность собрать нашу физическую составляющую и поместить ее в наши энергетические тела. Мы стали энергией. — Как все вы смогли это сделать, дон Хуан? — Мы синхронно сместили наши точки сборки. Всю работу сделало наше безупречное намерение спасти тебя. Этот лазутчик в мгновенье ока доставил нас туда, где ты лежал полумертвым. И Кэрол вытащила тебя оттуда. Его объяснение не имело для меня никакого смысла. Дон Хуан засмеялся, когда я попытался высказаться по этому поводу. — Как ты можешь понять это, если у тебя нет энергии даже для того, чтобы встать с кровати? — возразил он. Я признался ему, что определенно знаю бесконечно больше, чем могу допустить разумом, но что-то держит мою память закрытой. — Недостаток энергии — вот что держит ее закрытой, — сказал он. — Когда у тебя будет достаточно энергии, твоя память будет работать прекрасно. — Считаешь ли ты, что я смогу вспомнить все, если захочу, дон Хуан? — Не совсем. Ты можешь захотеть все что угодно, но если твой уровень энергии не соответствует важности того, что ты знаешь, тогда ты можешь сказать своему знанию «до свидания» — оно никогда не станет для тебя доступным. — Но, что же мне тогда делать, дон Хуан? — Энергия имеет тенденцию накапливаться; если ты безупречно следуешь пути воина, то наступит момент, когда твоя память раскроется. Я признался ему, что пока слушал его рассказ, у меня возникло абсурдное ощущение, что я лишь индульгирую в жалости к себе и что со мной все в порядке. — Ты не просто индульгируешь, — ответил он. — Ты действительно был энергетически мертв четыре недели назад. Сейчас ты просто оглушен. Оглушенность и недостаток энергии заставляют тебя прятать свое знание. Ты, конечно же, знаешь намного больше нас об этом мире неорганических существ. Этот мир особенно интересовал древних магов. Все мы говорили тебе, что мы знали об этом мире только из рассказов древних магов. Я должен признаться, что тот факт, что ты сам стал героем одной из наших магических историй, является для меня более чем странным. Я снова повторил, что не могу поверить в то, что смог сделать нечто, чего не делал он. Но я не могу поверить и в то, что он просто ублажает меня. — Я не льщу тебе и не ублажаю тебя, — сказал он с некоторым раздражением. — Я сообщаю тебе магический факт. То, что ты знаешь об этом мире больше, чем каждый из нас, не должно служить причиной для того, чтобы чувствовать себя польщенным. В этом знании нет никакого преимущества; на самом деле, несмотря на свои знания, ты не смог уберечь себя. Мы спасли тебя, потому что смогли найти тебя. Но если бы не помощь этого лазутчика, не было бы смысла даже пытаться искать тебя. Ты бы настолько безнадежно затерялся в этом мире, что я содрогаюсь при одной мысли об этом. Я совсем не удивился, когда увидел волну эмоционального возбуждения, которая прокатилась по соратникам дона Хуана и по ученикам. Единственной, кто остался спокойным, была Кэрол Тиггс. Она словно полностью приняла свою роль. Она была со мной одним целым. — Ты действительно освободил лазутчика, — продолжал дон Хуан, — но отдал свою жизнь. Или, что еще хуже, ты отдал свою свободу. Неорганические существа позволили лазутчику уйти в обмен на тебя. — Мне трудно поверить в это, дон Хуан. Не то чтобы я сомневался в твоих словах, но, понимаешь, ты описал такой хитрый маневр, что я просто ошеломлен. — А ты не считай его хитрым и тогда поймешь его суть. Неорганические существа всегда ищут осознания и энергии; если ты им даешь в руки и то и другое, что, по-твоему, они станут делать? Посылать тебе воздушные поцелуи с другой стороны улицы? Я знал, что дон Хуан прав. Однако я не смог удержать эту уверенность слишком долго; ясность продолжала ускользать от меня. Соратники дона Хуана продолжали задавать ему вопросы. Они хотели узнать, думал ли он о том, что делать с лазутчиком дальше. — Да, думал. Это самая серьезная проблема, которую должен решить этот нагуаль, — сказал он, указывая на меня. — Он и Кэрол Тиггс единственные, кто может освободить лазутчика. И лазутчик тоже знает об этом. Естественно, что я задал ему единственно возможный вопрос: — Как я могу освободить его? — Вместо того, чтобы сказать тебе как, я предложу тебе куда более точный путь выяснить это, — произнес дон Хуан, широко улыбаясь. — Спроси эмиссара. Ты же знаешь, неорганические существа не лгут. 8 Третьи врата сновидения Ты достигаешь третьих врат сновидения, когда обнаруживаешь себя во сне смотрящим на другого спящего человека. И когда этот другой человек оказывается тобой, — сказал дон Хуан. Мой энергетический уровень в это время был так высок, что я приступил к выполнению этого третьего задания сразу же, хотя дон Хуан не сообщил мне о нем никакой дополнительной информации. Первым, что я обнаружил в своей практике сновидения, было то, что прилив энергии немедленно сместил фокус моего внимания сновидения. Теперь оно было сосредоточено на том, чтобы проснуться во сне и увидеть себя спящим; путешествия в мир неорганических существ больше не были моей целью. Вскоре после этого я обнаружил себя во сне смотрящим на себя спящего. Я сразу же сообщил об этом дону Хуану. Это случилось как раз тогда, когда я был в его доме. — Для каждых врат сновидения существует два этапа прохождения через них, — сказал он. Первый, как ты уже знаешь, состоит в том, чтобы подойти к ним; второй — пересечь их. Если ты видишь во сне, что спишь, — ты подходишь к вратам. Второй этап состоит в том, чтобы после того, как ты увидел себя спящим, начать двигаться. — У третьих врат сновидения, — продолжал он, — ты начинаешь преднамеренно сливать в одно целое свою реальность сновидения и реальность обыденного мира. Это упражнение, которое маги называют завершением энергетического тела. Слияние двух реальностей должно быть настолько полным, что тебе нужно быть более текучим, чем когда-либо. Исследуй все, что встречаешь у третьих врат очень тщательно и с любопытством. Я пожаловался, что его рекомендации слишком загадочны и кажутся мне бессмысленными. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь «очень тщательно и с любопытством», — спросил я. — У третьих врат мы склонны терять себя в деталях, — ответил он. — Рассматривать вещи с большой тщательностью и любопытством означает противостоять почти непреодолимому стремлению погрузиться в детали. Данное упражнение у третьих врат, как я уже сказал, заключается в укреплении[16] энергетического тела. Сновидящий начинает выковывать энергетическое тело, выполняя задания первых и вторых врат. Когда он достигает третьих врат, его энергетическое тело готово к выходу, или, пожалуй, лучше будет сказать, что оно готово к тому, чтобы действовать. К несчастью, это также означает, что оно готово попасть под очарование деталей. — Что значит «попасть под очарование деталей»? — Энергетическое тело напоминает ребенка, который всю свою жизнь был взаперти. Когда он оказывается на свободе, он впитывает в себя все, что находит. Я хочу сказать, что это может быть все, что угодно. Каждая незначительная, мельчайшая деталь, полностью поглощает внимание энергетического тела. За этими словами последовала неловкая тишина. Я не знал, что сказать. Я понял его прекрасно, но мне просто никогда не доводилось пережить на опыте ничего такого, что могло бы дать мне представление о его словах. — Самая бестолковая деталь становится целым миром для энергетического тела, — объяснил дон Хуан. — Чтобы управлять энергетическим телом, сновидящие должны прилагать потрясающие усилия. Я знаю, что когда я советую тебе обозревать вещи тщательно и с любопытством, — это звучит нескладно. Но это лучший способ описать то, что ты должен делать. У третьих врат сновидящие должны избегать непреодолимого стремления погружаться во все. Они достигают этого, постоянно проявляя такой интерес ко всему и такое настойчивое желание погрузиться во все, что ни одна конкретная вещь не может приковать их к себе. Дон Хуан прибавил также, что рекомендации, которые, как он знает, абсурдны для ума, на самом деле предназначаются моему энергетическому телу. Он подчеркивал снова и снова, что энергетическое тело должно объединить все свои ресурсы, для того чтобы действовать. — Но разве мое энергетическое тело не действует все это время? — спросил я. — Часть его действует. Ведь будь это не так, ты бы не смог путешествовать в царство неорганических существ, — ответил он. — Теперь же все твое энергетическое тело должно быть вовлечено в выполнение упражнения третьих врат, и чтобы облегчить эту задачу для энергетического тела, ты должен сдерживать свою рациональность. — Боюсь, что ты не за того меня принимаешь, — сказал я. — Во мне осталось очень мало рационального после всех тех событий, которые я пережил благодаря тебе. — Не возражай. У третьих врат рациональность ответственна за настойчивость нашего энергетического тела в одержимости деталями. И чтобы противодействовать этой настойчивости, у третьих врат мы нуждаемся в иррациональной текучести и иррациональной отстраненности. Утверждение дона Хуана, что каждые врата — это препятствие, не могло не быть абсолютно истинным. Я работал над задачей третьих врат сновидения более напряженно, чем над двумя предыдущими вместе взятыми. Дон Хуан оказывал на меня огромное давление. Кроме того, в моей жизни прибавилось кое-что еще: у меня появилось истинное чувство страха. Всю свою жизнь я постоянно боялся той или иной вещи, иногда даже очень сильно, но я никогда не ощущал ничего подобного тому страху, который сопровождал меня после моего столкновения с неорганическими существами. Однако все это богатство опыта было недостижимо для моей обычной памяти. Только в присутствии дона Хуана эти воспоминания были мне доступны. Однажды, когда мы находились в национальном Музее антропологии и истории в Мехико, я спросил его об этой странной ситуации. Задать такой вопрос именно в этот момент меня побудила странным образом появившаяся способность вспомнить все, пришедшая ко мне в ходе моего общения с доном Хуаном. Эта способность так расковывала, вдохновляла и окрыляла меня, что я почти танцевал на ходу. — Просто происходит то, что присутствие нагуаля вызывает смещение точки сборки, — сказал он. Затем он повел меня в один из выставочных залов музея и сказал, что мой вопрос очень кстати в связи с тем, что он собирался мне рассказать. — Я намеревался объяснить тебе, что позиция точки сборки похожа на подвал, в котором маги хранят свои записи, — сказал он. — Я был в восторге, когда твое энергетическое тело почувствовало мое намерение, и ты спросил меня об этом. Энергетическое тело знает бесконечно много. Давай я покажу тебе, сколько всего оно знает. Он приказал мне погрузиться в абсолютное молчание. Он напомнил мне, что я уже находился в особом состоянии осознания, потому что моя точка сборки сместилась в его присутствии. Он заверил меня, что, погружаясь в абсолютное молчание, я дам возможность скульптурам в зале показать и дать мне услышать невообразимые вещи. Он добавил, очевидно для того, чтобы смутить меня еще больше, что некоторые из археологических находок в этой комнате были способны своим присутствием вызывать смещение точки сборки и что если я достигну состояния полной тишины, то буду действительно способен видеть сцены из жизни людей, которые создали эти вещи. Затем он начал самую странную экскурсию по музею, которую я когда-либо совершал. Он ходил по залу, описывая и интерпретируя удивительные особенности каждого из больших экспонатов. Он утверждал, что каждый, найденный археологами, предмет в зале был записью, преднамеренно оставленной людьми древности, записью, которую дон Хуан, будучи магом, читал мне, словно книгу. — Каждый экспонат здесь предназначен для того, чтобы смещать точку сборки, — продолжал он. — Останови свой пристальный взгляд на любом из них, успокой свой ум и посмотри, сможет ли сдвинуться твоя точка сборки или нет. — Как мне узнать, что она сдвинулась? — Тогда ты сможешь видеть и ощущать то, что лежит за пределами обычного восприятия. Всматриваясь в скульптуры, я видел и слышал вещи, которые не мог объяснить. В прошлом, изучая эти экспонаты с точки зрения антропологии, я всегда помнил описания ученых, специалистов в этой области. Их описания использования многих предметов, основанные на знании[17] современного человека о мире, в первый раз поразили меня своей полной условностью, если не сказать глупостью. То, что дон Хуан сказал об этих предметах, и то, что я слышал и видел сам, рассматривая их, менее всего напоминало мне все то, что я когда-либо о них читал. Мой дискомфорт был столь сильным, что я счел необходимым извиниться перед доном Хуаном за то, что считал своей внушаемостью. Но он не засмеялся и не стал меня вышучивать. Он терпеливо объяснил, что маги могли оставлять точные сведения о своих открытиях в позиции точки сборки. Он заявил, что когда речь идет о возможности добраться до сущности записанного, мы должны использовать наше ощущение сочувствия или воображаемого соучастия, чтобы выйти за пределы обычной страницы в само переживание. Однако в мире магов информация, которую можно пережить, а не прочитать на страницах, хранится в позиции точки сборки. Чтобы проиллюстрировать свои слова, дон Хуан заговорил о магическом обучении для второго внимания. Он сказал, что оно проводится, когда точка сборки ученика находится в некотором необычном положении. Таким образом, позиция точки сборки становится записью урока. Для того, чтобы еще раз прокрутить урок, ученик должен вернуть точку сборки в то положение, в котором она была, когда он его получал. Дон Хуан, заканчивая свою речь, повторил, что возвращение точки сборки во все те положения, которые она занимала во время уроков, является достижением огромной важности. Почти целый год дон Хуан ничего не спрашивал у меня о третьем задании по сновидению. Затем однажды, совершенно неожиданно для меня, он захотел, чтобы я описал ему все тонкости моей практики сновидения. Первое, о чем я упомянул, была сбивающая с толку повторяемость. На протяжении месяцев мне снилось, что я пристально разглядываю себя, спящего на своей кровати. Особенно странной была регулярность этих снов: они случались каждые четыре дня, как по часам. На протяжении других трех дней мои сновидения были такими же, как раньше: я изучал всевозможные предметы, переходил из одного сна в другой, а иногда, увлекаемый губительным любопытством, следовал за лазутчиками чужих энергий, хотя и чувствовал себя в связи с этим очень виноватым. Я думал, что это подобно тайному пристрастию к наркотикам. Реальность того мира была для меня неотразимой. Втайне я чувствовал, что у меня есть некоторые оправдания, и я могу не нести никакой ответственности за происходящее, потому что дон Хуан сам предложил мне спросить эмиссара сновидения, как освободить голубого лазутчика, пойманного среди нас. Он имел в виду, что мне следовало поставить этот вопрос в своей ежедневной практике, но я истолковал его утверждение так, что я должен спросить об этом у эмиссара во время пребывания в его мире. Вопрос, который я действительно хотел задать эмиссару, состоял в том, действительно ли неорганические существа ставили на меня ловушку. Эмиссар не только подтвердил все, сказанное доном Хуаном, но и объяснил мне, как Кэрол Тиггс и я должны поступить, чтобы освободить лазутчика. — Повторяемости твоих снов следовало ожидать, — заметил дон Хуан, выслушав меня. — Почему этого следовало ожидать, дон Хуан? — Потому что знаю твои отношения с неорганическими существами. — Я с ними покончил раз и навсегда, дон Хуан, — соврал я в надежде, что он больше не будет развивать эту тему. — Ты пытаешься убедить меня в этом, не так ли? Не нужно этого делать; я знаю, что происходит на самом деле. Поверь мне, стоит тебе один раз начать заигрывать с ними, и ты у них на крючке. Они всегда будут преследовать тебя. Или, что еще хуже, преследовать их всегда будешь ты сам. Он внимательно посмотрел на меня, и мое чувство вины, должно быть, было таким очевидным, что заставило его рассмеяться. — Единственно возможное объяснение такой повторяемости состоит в том, что неорганические существа стараются угодить тебе снова, — сказал дон Хуан серьезным тоном. Я поспешил сменить тему и сказал ему, что еще одной особенностью моей практики сновидения, которую следует упомянуть, была моя реакция на видение себя, спящего глубоким сном. Это зрелище всегда до того пугало меня, что я оказывался не в состоянии сдвинуться с места, как приклеенный, пока сон не менялся, или же страх поражал меня так сильно, что я просыпался с громким криком. Я дошел до того, что боялся засыпать в те дни, когда знал, что должен увидеть этот сон. — Ты все еще не готов для слияния реальности сновидения и реальности обыденного мира, — заключил он. — Ты должен пересматривать свою жизнь дальше. — Но я уже сделал весь возможный пересмотр[18], — запротестовал я. — Я занимался этим несколько лет. Не осталось ничего, что я мог бы вспомнить из своей жизни. — Должно быть, осталось еще много чего, — сказал он непреклонно, — иначе ты не просыпался бы с криком. Мне не понравилась идея о том, чтобы продолжать пересмотр снова. Я завершил его и верил, что сделал это так хорошо, что не должен был возвращаться к нему снова. — Пересмотр наших жизней никогда не должен заканчиваться, независимо от того, как бы хорошо он не был осуществлен один раз, — сказал дон Хуан. — Причина, по которой обычные люди не могут по своей воле действовать в сновидениях, состоит в том, что они никогда не совершали пересмотр своей жизни, и их жизни до самого верха наполнены отягощающими эмоциями, такими как воспоминания, надежды, страхи и так далее и тому подобное. Маги же, в противоположность им, благодаря пересмотру относительно свободны от тяжелых и сковывающих эмоций. И если что-то преграждает им путь, как сейчас в твоем случае, значит, в них есть еще что-то не вполне прояснившееся. — Пересмотр слишком поглощает, дон Хуан. Может, вместо него я могу сделать что-нибудь другое? — Нет. Другого не существует. Пересмотр и сновидение идут рука об руку. По мере того, как мы извергаем[19] наши жизни, мы все более отрывается от земли. Дон Хуан дал мне ясные и детальные указания о пересмотре, состоявшие в том, чтобы еще раз проживать всю совокупность жизненного опыта, вспоминая всевозможные детали прошлых переживаний. Он видел в пересмотре надежный способ для перераспределения и перегруппировки энергии. — Пересмотр высвобождает заключенную в нас энергию, а без этого освобождения сновидение невозможно, — утверждал он. Несколько лет назад дон Хуан велел мне составить список всех людей, которых я когда-либо встречал, начиная с настоящего времени. Он помог мне упорядочить этот список, используя разделение по сферам деятельности, таким как различные должности, которые я занимал, различные учебные курсы, которые я посещал. Затем он предложил мне пройти от первого человека в этом списке до последнего, не пропуская никого, переживая заново каждое взаимодействие с ними. Он объяснил, что при пересмотре событие реконструируется фрагмент за фрагментом, начиная с припоминания внешних деталей, затем переходя к личности того, с кем я имел дело, и заканчивая обращением к себе, исследованием своих чувств. Дон Хуан учил меня, что пересмотр идет в паре с естественным ритмичным дыханием. Глубокий выдох следует делать в такт с медленным мягким движением головы справа налево; глубокий вдох делается при движении головы в обратную сторону — слева направо. Он называл этот процесс покачивания головой из стороны в сторону «обдуванием события». Ум исследует событие от начала до конца, в то время как тело «обдувает» снова и снова все, на чем сосредоточивается ум. Дон Хуан сказал, что маги прошлого, открывшие пересмотр, рассматривали дыхание как магическое, дающее жизнь действие и использовали его соответственно этому — как магическое средство. Выдох используется для выброса чужой энергии, оставленной в них в течение того взаимодействия, пересмотр которого осуществляется, а вдох — для возврата энергии, которую они потеряли в ходе взаимодействия. Вследствие своего академического образования я рассматривал пересмотр как процесс анализа своей жизни. Дон Хуан настаивал, что это нечто большее, чем интеллектуальный психоанализ. Он определил пересмотр как уловку, используемую магом для вызова пусть незначительного, но зато постоянного сдвига точки сборки. Он сказал, что точка сборки под влиянием просмотра прошлых событий и чувств движется туда-сюда между ее теперешним положением и положением, которое она занимала тогда, когда имел место пересматриваемый опыт. Дон Хуан сказал, что использование пересмотра магами прошлого объяснялось их убежденностью в том, что во вселенной существует непостижимая разлагающая[20] сила, которая дает организмам жизнь, одалживая им осознание. Эта же самая сила, для того, чтобы извлечь это, данное ею в долг осознание, усиленное путем жизненного опыта организмов, заставляет их умирать. Дон Хуан сказал, объясняя точку зрения магов прошлого, что они верили в то, что поскольку эта сила заинтересована именно в нашем жизненном опыте, исключительно важным для нас является то, что она может быть удовлетворена копией нашего жизненного опыта — пересмотром. Получив то, что она хочет, эта разлагающая сила отпускает магов, давая им свободу расширять свою способность воспринимать и достигать с ее помощью самых удаленных частей времени и пространства. Когда я вновь начал заниматься пересмотром, то с большим удивлением обнаружил, что моя практика сновидения при этом автоматически приостановилась вопреки моему желанию. Я спросил у дона Хуана об этом нежелательном перерыве. — Сновидение требует задействования всей доступной энергии, — ответил он. — И поэтому, если в нашей жизни мы чем-то глубоко поглощены, сновидение невозможно. — Но ведь я и раньше бывал чем-то глубоко поглощенным, — сказал я. — Тем не менее, мои занятия никогда не прерывались. — Дело в том, должно быть, что всякий раз, когда ты думал, что поглощен, ты на самом деле был только эгоистически встревожен, — сказал он, смеясь. — Для мага быть поглощенным означает, что задействованы все источники энергии. Сейчас же впервые случилось так, что ты начал полностью использовать все свои энергетические ресурсы. Раньше, даже занимаясь пересмотром, ты не был поглощен этим до конца. На этот раз дон Хуан предложил мне новую методику для пересмотра. Мне предстояло сложить мозаику, пересматривая, без какого-либо видимого порядка, различные события моей жизни. — Но это будет путаница, — запротестовал я. — Нет, не будет, — заверил он меня. — Путаница возникнет только тогда, если ты предоставишь своей мелочности подбирать события для пересмотра. Предоставь решать это духу. Погрузись в безмолвие и затем начинай работать с тем, на что тебе указывает дух. Результаты такого метода пересмотра поразили меня во многих отношениях. На меня очень большое впечатление произвело то, что когда я делал безмолвным свой ум, кажущаяся независимой сила немедленно погружала меня в чрезвычайно детальные воспоминания какого-то события из моей жизни. Но еще удивительнее, что в итоге я получил довольно-таки упорядоченную конфигурацию событий. То, что, по моему мнению, должно было быть хаотичным, оказалось чрезвычайно эффективным. Я спросил дона Хуана, почему он ни разу не предложил мне этот метод прежде. Он ответил, что существует два основных уровня пересмотра: первый из них характеризуется формальностью и жесткостью, второй — текучестью. У меня не было даже отдаленного представления о том, насколько теперешний пересмотр будет для меня отличаться от предыдущих опытов. Способность концентрироваться, выработанная благодаря практике сновидения, позволила мне проникнуть в свою жизнь так глубоко, что никогда ранее я и представить не мог ничего подобного. Мне потребовалось больше года, чтобы просмотреть и пережить еще раз все, связанное с моей предыдущей жизнью. В итоге я вынужден был согласиться с доном Хуаном: во мне находились огромные залежи эмоций, и спрятаны они были настолько глубоко, что казались действительно недостижимыми. В результате второго периода пересмотра я обрел новое для меня, более спокойное отношение к жизни. И стоило только вернуться к практике сновидения, как в тот же день мне приснилось, что я вижу себя спящим. Я повернулся и смело вышел из комнаты, с трудом спустившись по пролету лестницы на улицу. Я был воодушевлен тем, что сделал, и поспешил сообщить об этом дону Хуану. К моему величайшему разочарованию, он сказал, что этот сон не относится к моей практике сновидения. Он утверждал, что я не вышел на улицу в своем энергетическом теле, потому что если бы это было так, то у меня было бы ощущение, отличающееся от того, как я спускался по лестнице. — О каком ощущении ты говоришь, дон Хуан? — спросил я с неподдельным любопытством. — Ты должен найти для себя какой-нибудь надежный признак, по которому ты мог бы узнавать, действительно ли ты видишь свое тело спящим на кровати, — сказал он вместо ответа на мой вопрос. — Помни, ты должен находиться в своей настоящей комнате и видеть свое настоящее тело. Если это не так, то ты просто видишь обычный сон. В этом случае, контролируй его, рассматривая детали или изменяя его. Я настаивал на том, чтобы он рассказал мне больше о том надежном признаке, который он упомянул, но он перебил меня. — Найди возможность подтвердить факт, состоящий в том, что ты смотришь на себя, — сказал он. — Можешь ли ты подсказать мне, что могло бы быть таким надежным признаком? — настаивал я. — Используй свои собственные идеи. Мы подходим к концу нашего общения. Очень скоро ты останешься один. Затем он сменил тему разговора, и я остался с ясным ощущением собственной глупости. Я не мог понять, что он хочет или что он имеет в виду под надежным признаком. В следующий раз, когда я во сне увидел себя спящим, вместо того, чтобы покинуть комнату и спускаться по лестнице или проснуться с криком, я долгое время оставался неотрывно привязанным к тому месту, откуда я смотрел. Без волнения и отчаяния я наблюдал детали своего сна. Тут я заметил, что сплю в постели, одетый в белую футболку, которая была разорвана на плече. Я попытался подойти ближе и рассмотреть дыру, но движение было для меня невозможным. Фактически я представлял собой воплощенный вес. Не зная, что делать дальше, я сразу же пришел в сильное замешательство. Я попытался изменить сон, но какая-то незнакомая сила продолжала удерживать меня пристально смотрящим на свое спящее тело. Пребывая в сильном смятении, я услышал, как эмиссар сновидения сказал, что неспособность контролировать свои движения пугает меня до такой степени, что может снова понадобиться пересмотр. Голос эмиссара и то, что он сказал, совсем не удивили меня. Я никогда еще так живо и с таким страхом не переживал свою неспособность двигаться. Однако я не сдался этому страху. Я исследовал его и понял, что это был не психологический страх, а физическое ощущение беспомощности, отчаяния и раздражения. Меня бесконечно беспокоило то, что я был неспособен двигать конечностями. Мое раздражение возрастало по мере того, как я убеждался, что нечто снаружи грубо держало меня. Усилия, которые я прилагал, чтобы пошевелить руками или ногами, были такими громадными и решительными, что я вдруг действительно увидел, что одна из моих ног на кровати дернулась, как при ударе. После этого мое сознание оказалось втянутым в мое вялое спящее тело, и я проснулся так внезапно, что прошло более получаса, прежде чем я успокоился. Мое сердце билось совершенно беспорядочно. Меня трясло, и отдельные мышцы ног неконтролируемо сокращались. Я ощущал такое сильное переохлаждение тела, что мне потребовались одеяла и грелки, чтобы согреться. Естественно, я незамедлительно отправился в Мексику, чтобы спросить у дона Хуана совета по поводу чувства парализованности и в связи с тем, что я в действительности был одет тогда в разорванную белую футболку, то есть я на самом деле видел себя спящим. Кроме этого, я очень боялся переохлаждения. Он не был настроен обсуждать мое состояние. Все, что мне удалось выдавить из него, было одно едкое замечание. — Ты любишь драматизировать, — сказал он твердо. — Хотя, конечно же, ты видел себя спящим. Твое затруднение в том, что ты разнервничался, ведь до этого твое энергетическое тело никогда не было сознательным, будучи цельным. Если когда-нибудь ты снова будешь нервничать и мерзнуть, держись за свой член. Это восстановит температуру твоего тела в один миг и без всякой суеты. Я чувствовал себя слегка обиженным его грубостью. Однако совет оказался эффективным. В следующий раз, когда я испугался, я расслабился и вернулся в нормальное состояние через несколько минут, делая то, что он сказал. Поступая таким образом, я обнаружил, что если не волнуюсь и контролирую свое раздражение, паника меня не охватывает. Контроль над собой не помог мне двигаться, но он определенно дал мне глубокое чувство спокойствия и безмятежности. После нескольких месяцев тщетных попыток начать передвигаться, я обратился к дону Хуану снова и даже не столько за советом, сколько потому, что я собирался признать свое поражение. Я столкнулся с непреодолимым препятствием и знал с неоспоримой ясностью, что потерпел неудачу. — Сновидящий должен обладать хорошим воображением, — сказал дон Хуан с ехидной усмешкой. — А твое воображение никуда не годится. Я не советовал тебе использовать свое воображение для того, чтобы перемещать свое энергетическое тело, потому что хотел выяснить, сможешь ли ты справиться с этой загадкой самостоятельно. Ты не смог, и твои друзья тоже не помогли тебе. В прошлом я всегда чувствовал побуждение яростно защищаться, когда он обвинял меня в недостатке воображения. Я считал, что обладаю хорошей фантазией, но общение с доном Хуаном как учителем заставило меня, к своему разочарованию, признать обратное. Поскольку я не собирался больше тратить энергию на бесполезную самозащиту, я спросил его: — О какой загадке ты говоришь, дон Хуан? — О загадке того, как с одной стороны невозможно, а с другой — как это легко, — двигать энергетическое тело. Ты пытаешься делать это так, будто находишься в обыденном мире. Мы тратим так много времени и усилий, чтобы научиться ходить, что верим в то, что наши энергетические тела тоже должны ходить. Но нет никаких причин, по которым им следовало бы делать это, кроме той, что такое передвижение — самое понятное для нашего ума. Я удивился простоте решения и мгновенно понял, что дон Хуан был прав. Я опять оказался приклеенным к своему уровню интерпретирования. Он сказал мне, что как только я достигну третьих врат сновидения, я должен буду двигаться, и это движение я понимал как ходьбу. Я сказал ему, что понял его точку зрения. — Это не моя точка зрения, — сказал он отрывисто. — Это точка зрения магов. Маги утверждают, что у третьих врат все энергетическое тело может двигаться так, как движется энергия: быстро и прямо. Твое энергетическое тело знает, как ему двигаться. Оно может двигаться так, как оно перемещается в мире неорганических существ. — Отсюда мы переходим к следующему вопросу, — прибавил дон Хуан задумчиво. — Почему твои друзья среди неорганических существ не помогли тебе? — Почему ты называешь их моими друзьями, дон Хуан? — Они подобны тому распространенному типу друзей, которые по настоящему не заботятся о нас и не добры к нам, но в то же время не предпринимают и ничего плохого. Эти друзья просто ждут, когда мы повернемся к ним спиной, чтобы они могли ударить нас оттуда. Я понял его до конца и согласился на все сто процентов. — Что заставляет меня идти к ним? Это что — суицидальная тенденция? — спросил я его скорее риторически. — У тебя нет никакой суицидальной тенденции, — сказал он. — Все, что у тебя есть, — это неспособность понять, что ты находился на самом пороге смерти. Поскольку ты не ощущал физической боли, ты не можешь убедить себя, что ты был в смертельной опасности. Его слова были здравыми, за исключением того, что я в действительности все же верил в то, что мой глубокий непонятный страх преследует меня в жизни с тех пор, как я столкнулся с неорганическими существами. Дон Хуан слушал молча, пока я рассказывал ему о своем состоянии. Я не мог ни отбросить, ни объяснить себе свое стремление посещать мир неорганических существ, невзирая на все то, что я о нем знал. — Мне свойственна склонность к безумию, — сказал я. — Ведь то, что я делаю, — бессмысленно. — В действительности это имеет смысл. Неорганические существа по-прежнему водят тебя за собой, как рыбу, попавшую на крючок, — сказал он. — Они время от времени подбрасывают тебе дешевую приманку, чтобы ты следовал за ними. Организация того, чтобы твои сны имели место каждые четыре дня — это их дешевая приманка. Но они не обучают тебя тому, как двигаться в энергетическом теле. — Почему они не делают этого, как ты думаешь? — Потому что если твое энергетическое тело научится двигаться самостоятельно, ты будешь далеко за пределами их досягаемости. Преждевременным было с моей стороны считать, что ты свободен от них. Ты относительно свободен, но все же еще не полностью. Они все еще претендуют на твое осознание. Я почувствовал холодок у себя на спине. Он задел мое больное место. — Скажи мне, что делать, дон Хуан, и я сделаю это, — сказал я. — Будь безупречным. Я говорил тебе это уже двадцать раз. Быть безупречным — означает поставить свою жизнь на карту для того, чтобы поддержать свои решения, а затем сделать намного больше, чем лучшее из того, на что ты способен, чтобы эти решения воплотить. Когда ты не решаешь ничего, ты просто-напросто как попало играешь с жизнью в рулетку. Дон Хуан завершил наш разговор, призвав меня хорошенько обдумать то, что он сказал. При первой же возможности я проверил указания дона Хуана относительно того, как двигаться в энергетическом теле. Когда я снова оказался в состоянии увидеть себя спящим, вместо того, чтобы подойти к телу, я просто повелел себе переместился ближе к кровати. Мгновенно я оказался так близко, что едва не касался своего тела. Я видел свое лицо. Я даже видел все поры на своей коже. Я не могу сказать, что мне понравилось то, что я видел. Мое видение собственного тела было слишком подробным, чтобы быть эстетически привлекательным. Затем что-то, напоминающее ветер, ворвалось в комнату и полностью перемешало предметы, устранив все из поля зрения. В своих последующих снах я полностью утвердился во мнении, что энергетическое тело движется только скользя или паря. Я обсудил это с доном Хуаном. Он, казалось, был необычайно удовлетворен тем, чего я достиг, что очень удивило меня. Я привык к его прохладной реакции на все, чего я добивался в своей практике сновидения. — Твое энергетическое тело привыкло двигаться, только если что-нибудь тянет его, — сказал он. — Неорганические существа таскали твое тело туда-сюда, и до этого времени ты никогда не двигался сам, по своей воле. И хотя тебе кажется, что ты немногого достиг, двигаясь подобным образом, но уверяю тебя, что я серьезно рассматривал возможность прекращения твоей практики. Какое-то время я полагал, что ты не сможешь научиться самостоятельному перемещению. — Ты рассматривал возможность прекращения моей практики сновидения, потому что я работаю слишком медленно? — Ты не работаешь медленно. Магам требуется вечность, чтобы научиться перемещать свое энергетическое тело. Я собирался прекратить твою практику потому, что у меня мало времени. Есть другие задачи, более важные, чем сновидение, на выполнение которых ты должен использовать свою энергию. — Теперь, когда я научился двигаться по своей воле в энергетическом теле, что еще я должен делать, дон Хуан? — Продолжай двигаться. Перемещение своего энергетического тела открыло для тебя новую область, новое поле для необычайных исследований. Он настаивал на том, чтобы я изобрел еще один способ убедиться в истинности своих снов; это требование не казалось теперь таким странным, как тогда, когда он говорил об этом в первый раз. — Как ты знаешь, следовать за лазутчиком — это на самом деле задача вторых врат сновидения, — объяснял он. — Это очень серьезное дело, но не настолько серьезное, как выковывание энергетического тела и его перемещение. Поэтому ты своим собственным способом должен научиться определять, действительно ли ты видишь себя спящим или тебе просто сниться сон, что ты видишь это. Твои новые необычайные исследования всецело зависят от реального видения себя спящим. После длительных размышлений и сомнений я поверил в то, что придумал хороший способ. Идея этого надежного способа узнать, сплю я или нет, пришла ко мне, когда я вспомнил свою разорванную футболку. Я начал с предположения, что если я действительно вижу себя спящим, то я должен заметить, что на мне та же одежда, в которой я уснул, одежда, которую я решил полностью менять каждые четыре дня. Я был уверен, что у меня не возникнет трудностей с тем, чтобы вспомнить во сне, во что я был одет, когда ложился в постель. Навыки, которые я приобрел в процессе своей практики, убеждали меня, что я способен сохранять в уме такие вещи и вспоминать их во сне. Я приложил все усилия, чтобы следовать этому способу проверки, но результаты оказались не столь удачными, как я предполагал. Мне не хватало контроля над своим вниманием сновидения, и я не мог достаточно ясно помнить детали моей ночной одежды. И все же что-то другое, несомненно, работало: каким-то образом я всегда знал, был ли мой сон обычным сном или нет. Явной особенностью тех снов, которые не были просто обычными снами, было то, что мое сознание наблюдало мое тело, которое спало на кровати. Примечательной чертой этих снов была моя комната. Она никогда не была похожа на мою комнату в обычном мире, но напоминала огромный пустой зал с кроватью в одном углу. Я, как правило, парил на значительном расстоянии сбоку от кровати, где лежало мое тело. В тот момент, когда я приближался к нему, сила, напоминавшая ветер, постоянно заставляла меня зависать над ним, как колибри. Иногда комната исчезала; пропадая по частям до тех пор, пока не оставалось только мое тело и кровать. Иногда я переживал полную потерю способности прилагать волевые усилия. Тогда казалось, что мое внимание сновидения работает независимо от меня. Оно либо оказывалось полностью поглощенным первой попавшейся вещью в комнате, либо было не в состоянии решить, что делать. В последнем случае я ощущал, что беспомощно плаваю, переходя вниманием от вещи к вещи. Голос эмиссара сновидения объяснил мне однажды, что все элементы снов, которые не являются обычными снами, на самом деле были энергетическими образованиями, отличными от известных нам в привычном мире. Голос эмиссара указал, например, что стены были жидкими. Затем он предложил мне погрузиться в одну из них. Не раздумывая дважды, я нырнул в стену, как будто ныряю в большое озеро. Мне не показалось, что стена напоминает воду, и то, что я чувствовал, не соответствовало тому физическому ощущению, которое испытывает тело, погружаясь в воду. Это, скорее, напоминало знание о том, что я ныряю, и видимость прохождения сквозь жидкую среду. Я входил головой вперед во что-то, что расступалось передо мной, как вода по мере того, как я продолжал двигаться вглубь. Ощущение, что я ныряю головой вперед, было настолько реальным, что я начал гадать, как глубоко или как далеко я нырнул. С моей точки зрения, я пробыл там целую вечность. Я видел облака и скалоподобные образования материи, разбросанные в толще водянистой субстанции. Там попадались сияющие геометрические объекты, напоминающие кристаллы, и шарики ярчайших оттенков всех цветов, которые я когда-либо видел. Были также зоны ослепительного света и области кромешной тьмы. Все проходило мимо меня, медленно или на большой скорости. Мне казалось, что я вижу космос. В тот момент, когда я подумал об этом, моя скорость возросла так сильно, что все слилось, я внезапно обнаружил, что проснулся и лежу, упираясь носом в стену своей комнаты. Какой-то скрытый страх вынудил меня проконсультироваться с доном Хуаном. Он слушал меня, цепляясь к каждому слову. — Теперь ты должен сделать решительный маневр, — сказал он. — Эмиссар сновидения, не должен вмешиваться в твою практику. Или, лучше сказать, что ты не должен ни при каких условиях позволять ему делать это. — Как мне остановить его? — Сделай простой, но одновременно сложный маневр. Войдя в сновидение, громко заяви, что ты не желаешь больше иметь эмиссара сновидения. — Значит ли это, дон Хуан, что я никогда больше не услышу его снова? — Конечно. Ты избавишься от него навсегда. — Но целесообразно ли избавляться от него навсегда? — Со всей определенностью говорю, что сейчас это целесообразно. Этими словами дон Хуан вверг меня в очень беспокоящую дилемму. Я не хотел прекращать свои отношения с эмиссаром, но в то же время мне хотелось следовать совету дона Хуана. Он заметил мои колебания. — Я знаю, что это очень сложная задача, — согласился он, — Но если ты не сделаешь этого, неорганические существа будут всегда держать тебя на поводке. Если хочешь избежать этого, — сделай то, что я сказал, и сделай это, не откладывая. Когда в течение своего следующего занятия сновидением я приготовился выразить свое намерение, голос эмиссара прервал меня. Он сказал: — Если ты воздержишься от своего требования, я обещаю тебе никогда не вмешиваться в твою практику сновидения и разговаривать с тобой только тогда, когда ты будешь обращаться ко мне с вопросами. Я сразу же принял это предложение и искренне чувствовал, что это хороший договор. Я даже почувствовал облегчение оттого, что все обернулось таким образом. Однако я боялся, что дону Хуану это не понравится. — Это был хороший маневр, — заметил он и засмеялся. — Ты был искренним; ты действительно собирался выразить свое требование. Быть искренним — вот все, что от тебя требовалось. По существу, у тебя не было никакой необходимости устранять эмиссара. От тебя требовалось лишь загнать его в угол, чтобы он предложил удобный для тебя выход из сложившейся ситуации. Я уверен, что эмиссар не будет больше вмешиваться. Он был прав. Я продолжал свою практику сновидения без вмешательства со стороны эмиссара. Прямым следствием этого было то, что я начал видеть сны, в которых комната, в которой я спал, была такой, как в обычном мире, с одним лишь отличием: во сне комната была всегда так перекошена, так искажена, что выглядела как огромное полотно кубиста; там, где пересекались стены, потолок и пол, тупые и острые углы заменяли обычные прямые. В моей кривобокой комнате каждое искажение, созданное тупыми или острыми углами, ярко выражало какую-нибудь абсурдную, незначительную, но реальную деталь; например, изощренный узор линий на паркете, выцветшие пятна на покрашенной стене или отпечатки грязных пальцев на краю двери. В этих сновидениях я неизбежно терялся в водянистых вселенных, состоящих из предметов, искаженных кривизной. Вся моя практика сновидения состояла из постоянного погружения в детали предметов, потому что их изобилие в моей комнате было неописуемым, а их притяжение таким сильным, что я не мог устоять. При первой же возможности я посетил дона Хуана, расспрашивая его о своем состоянии. — Я не могу преодолеть своей комнаты, — сказал я ему после длительного описания своей практики сновидения. — Откуда ты взял, что ты должен преодолевать ее? — спросил он, ухмыльнувшись. — Я чувствую, что должен выйти за пределы комнаты, дон Хуан. — Но ты уже движешься за пределами комнаты. Возможно, тебе следует спросить себя, не запутался ли ты снова в интерпретациях. Что, по твоему мнению, означает движение в этом случае? Я сказал ему, что сон о том, как я вышел из своей комнаты на улицу, не дает мне покоя ни на миг, и я ощущаю сильную необходимость сделать это снова. — Но ведь ты делаешь более значительные вещи, чем эта, — запротестовал он. — Ты посещаешь невероятные области. Чего еще ты хочешь? Я пытался объяснить ему, что ощущаю физическое побуждение вырваться из ловушки многочисленных деталей. Меня больше всего расстраивала моя неспособность освободиться от того, что овладевало моим вниманием. Обретение минимальной способности действовать по своей воле было для меня первостепенным. Последовала продолжительная тишина. Я хотел побольше услышать о ловушке погружения в детали. В конце концов он все же предупредил меня об опасности, связанной с этой ловушкой. — У тебя неплохо получается, — сказал он в заключение. Ведь у сновидящих много времени уходит на то, чтобы усовершенствовать свое энергетическое тело. А именно это здесь и стоит на кону — совершенствование твоего энергетического тела. Дон Хуан объяснил причину, по которой мое энергетическое тело было вынуждено детально изучать подробности и оказывалось безнадежно запутанным в них. Это происходило из-за неопытности, несовершенства энергетического тела. Он сказал, что маг зачастую проводит целую жизнь, укрепляя свое энергетическое тело, позволив ему впитывать все, что только можно. — До тех пор, пока энергетическое тело не достигнет полного развития и зрелости, оно поглощено собой, — продолжал дон Хуан. — Оно не может освободиться от навязчивого стремления проникнуть во все. И если ты примешь это во внимание, то вместо того, чтобы воевать с ним, как ты делаешь это сейчас, ты сможешь протянуть ему руку помощи. — Как мне сделать это, дон Хуан? — Направляя его поведение или, иными словами, выслеживая его[21] (с помощью сталкинга его). Он объяснил, что поскольку все, связанное с энергетическим телом, зависит от надлежащего положения точки сборки, и поскольку сновидение является ничем иным, как способом смещать ее, то сталкинг (выслеживание), таким образом, является способом заставить точку сборки оставаться неподвижной в идеальном положении, которое в этом случае является положением, в котором энергетическое тело может быть сгруппировано (укреплено)[22] и откуда, в конце концов, оно может выйти[23]. Дон Хуан сказал, что, как полагают маги, в тот момент, когда энергетическое тело обретает способность двигаться самостоятельно, оптимальное положение точки сборки достигнуто. Следующим шагом является выследить ее[24], то есть зафиксировать в этой позиции для того, чтобы завершить энергетическое тело. Он отметил, что эта процедура есть сама простота. Человек намеревается выследить ее[25]. Он замолчал, и мы выжидающе посмотрели друг на друга. Я ожидал, что он скажет больше, а он ожидал, что я подтвержу, что понял его слова. Но я не понимал. — Позволь своему энергетическому телу намереваться оптимальной позиции сновидения, — объяснил он. — Затем позволь своему энергетическому телу намереваться оставаться в этой позиции, и ты будешь выслеживать[26]. Он сделал паузу, глазами побуждая меня внимательно рассмотреть свое утверждение. — Секрет в намеревании, но ты уже знаешь это, — сказал он. — С помощью намеревания маги смещают свои точки сборки и фиксируют их также с помощью намеревания. А для намеревания не существует техники. Человек намеревается путем использования[27]. В этом месте мои дикие предположения о своей ценности как мага были неизбежны. Я был безгранично уверен в том, что нечто направит меня на намеревание фиксации моей точки сборки в идеальном месте. В прошлом я уже совершал всевозможные удачные маневры, не имея понятия, как мне это удавалось. Сам дон Хуан удивлялся моей способности или моему везению, и я был уверен, что так случится и на этот раз. Но я грубо ошибался. Что бы я ни делал и как долго я ни ждал, мне никак не удавалось зафиксировать точку сборки хоть где-нибудь, не говоря уже об идеальном месте. После месяцев упорных, но неудачных попыток я сдался. — Знаешь, я на самом деле верил, что смогу сделать это, — сказал я дону Хуану сразу же, как только вошел в его дом. — Боюсь, что сейчас, я страдаю от своей эгомании больше, чем когда-либо. — На самом деле это не так, — сказал он с улыбкой. — Случилось так, что ты снова запутался в своем обычном неправильном понимании терминов. Ты стремишься найти нужное место так, будто ищешь потерянные ключи от машины. Затем ты хочешь привязать к нему свою точку сборки так, как завязывают шнурки. Идеальное место для точки сборки, а также ее фиксация — это метафоры. Они не имеют никакого отношения к словам, используемым для их описания. Затем он попросил меня рассказать ему о самых последних событиях в моей практике сновидения. Я сразу же упомянул, что моя склонность быть поглощаемым деталями предметов существенно уменьшилась. Я сказал, что это, возможно, произошло потому, что я был вынужден постоянно перемещаться во сне. Таким образом, движение, возможно, было тем, что всегда останавливало меня до того, как я погружался в детали. Останавливаясь подобным образом, я получил возможность исследовать процесс своего поглощения деталями. Я пришел к выводу, что неживая материя в действительности обладает парализующей силой, которую я видел как луч тусклого света, приковывающий меня к месту. Например, много раз было так, что небольшая отметина на стене или узор древесных волокон на паркетном полу в моей комнате излучал поток света, который обездвиживал меня. С того момента, как мое внимание сновидения сосредоточивалось на этом свете, все сновидение начинало вращаться вокруг одной этой незначительной детали. Я видел, как ее размер увеличивался едва ли не до космических масштабов. Такое рассматривание обычно продолжалось, пока я не просыпался, оказавшись, как правило, прижатым носом к стене или к деревянному полу. Мои наблюдения показывали, что, во-первых, я наблюдал детали из реального мира, а, во-вторых, казалось, что я созерцал их, когда спал. Дон Хуан улыбнулся и сказал: — Все это происходит с тобой потому, что выковывание твоего энергетического тела закончилось тогда, когда ты начал двигаться сам. Я не говорил тебе об этом прямо, но намекал на это. Я хотел увидеть, сможешь ли ты обнаружить это сам, что ты, конечно же, и сделал. Я не имел представления, что он имеет в виду. Дон Хуан испытующе смотрел на меня, как это он обычно делал. Его пронизывающий взгляд прошелся по всему моему телу. — Что именно я обнаружил сам, дон Хуан? — вынужден был спросить я. — Ты обнаружил, что формирование твоего энергетического тела закончилось, — ответил он. — Я не обнаруживал ничего подобного, уверяю тебя. — Нет, ты сделал это. Это началось раньше, когда ты не мог подыскать способа установить реальность своих снов, но затем что-то в тебе начало работать, давая знать, обычный это сон или нет. Это что-то и было твоим энергетическим телом. Сейчас ты отчаиваешься, что не можешь найти идеального места для фиксации своей точки сборки. Но я говорю тебе, что ты уже нашел его. Доказательством может служить тот факт, что, двигаясь везде, твое энергетическое тело прекращает попадать под влияние деталей. Я был ошеломлен. Я не мог даже задать ни одного из своих жалких вопросов. — За этим следует то, что называют жемчужиной магов, — продолжал дон Хуан. — Ты будешь практиковать видение энергии в сновидении. Ты справился с заданием третьих врат сновидения: научиться самостоятельно перемещать энергетическое тело. Теперь ты будешь работать над настоящей задачей: видением энергии с помощью своего энергетического тела. — Ты уже видел энергию раньше, — говорил он, — на самом деле, много раз. Но каждый раз до сих пор твое видение было случайным. Теперь ты будешь заниматься этим целенаправленно. — У сновидящих есть правило большого пальца, — продолжал он, — если энергетическое тело сформировано, человек видит энергию каждый раз, когда пристально смотрит на любой предмет реального мира. Если же он видит энергию предмета во сне, — он тем самым может узнать, что имеет дело с реальным миром, каким бы искаженным ни казался мир для его внимания сновидения. Если же он не может видеть энергию предметов, то он в обычном сне, а не в реальном мире. — Что такое реальный мир, дон Хуан? — Это мир, порождающий энергию; он представляет собой противоположность призрачного мира проекций, где ничего не порождает энергию, подобно большинству наших снов, где ничего не имеет энергетического эффекта. Затем дон Хуан дал мне еще одно определение: сновидение — это процесс, посредством которого сновидящие могут выделить такие обстоятельства[28] сна, в которых они могут обнаружить предметы, порождающие энергию. Должно быть, он заметил мое замешательство. Он засмеялся и дал мне еще одно, еще более витиеватое определение: сновидение — это процесс, с помощью которого мы намереваемся найти адекватные положения точки сборки; положения, дающие нам возможность воспринимать порождающие энергию предметы в сноподобных состояниях. Он объяснил, что энергетическое тело способно также воспринимать энергию, которая существенно отличается от энергии нашего обычного мира. Так происходит в случае предметов, наблюдаемых в мире неорганических существ, которых энергетическое тело воспринимает как шипящую энергию. Он добавил, что в нашем мире ничто не шипит; здесь все колеблется[29]. — Начиная с этого времени, — сказал он, — задачей твоей практики сновидения будет определение того, принадлежат ли предметы, на которых сконцентрировано твое внимание сновидения, к порождающим энергию, кобычным иллюзорным видениям илипорождающим чужеродную энергию. Дон Хуан сказал, что надеялся, что я сам предложу идею видения энергии как способа определить, наблюдаю ли я свое реальное спящее тело. Он посмеялся над моими изощренными попытками определить это, надевая каждые четыре дня другую ночную одежду. Он сказал, что у меня с самого начала была под рукой вся информация, необходимая для того, чтобы понять, что являлось реальной задачей третьих врат сновидения и прийти к правильному решению, но моя система интерпретаций вынудила меня искать обходные решения, в которых отсутствовала проста и прямота магии. 9 Новая область исследования Дон Хуан сказал мне, что для того, чтобы видеть в сновидении, я должен не только намереваться видеть, но и выражать мое намерение в словах громким голосом. По причине, которую он отказался объяснить, он настаивал на том, что мы должны высказать свое намерение громко и отчетливо. Он признал, что существуют и другие пути достигнуть того же результата, но при этом заметил, что выразить свое намерение вслух — это простейший и самый прямой способ. Я впервые выразил словами свое намерение видеть, когда сновидел рынок вблизи церкви. Там было такое обилие всевозможных вещей, что я никак не мог решить, на какую из них обратить свое внимание. Огромная, бросающаяся в глаза ваза в углу невольно определила мой выбор. Я пристально взглянул на нее, выражая вслух свое намерение видеть. Ваза оставалась в поле зрения еще один миг, а затем превратилась в другой предмет. В этом сновидении я рассмотрел множество всевозможных предметов. Каждый раз после того, как я выражал вслух свое намерение видеть, выбранный мною для созерцания предмет исчезал или превращался в еще что-нибудь, как это постоянно происходило в моей практике сновидения. В конце концов мое внимание сновидения истощилось, и я проснулся, чувствуя себя ужасно раздраженным, почти сердитым. На протяжении нескольких месяцев я внимательно рассматривал в своих сновидениях сотни предметов, сознательно декларируя свое намерение видеть, — но ничего не происходило. Устав от ожидания, я обратился с вопросом к дону Хуану. — Прояви терпение. Ты обучаешься удивительным вещам, — заметил он. — Ты учишься намереваться видеть в сновидении. Придет время, когда тебе уже больше не нужно будет выражать вслух свое намерение; достаточно будет лишь молча пожелать этого. — Мне кажется, я не понял смысл того, что делаю, — сказал я. — Ведь когда я выкрикиваю свое намерение видеть, ничего не происходит. Что это значит? — Это значит, что твои сны до сих пор были обычными снами; в них ты встречался с иллюзорными проекциями, образами, которые существуют только в твоем внимании сновидения. Он хотел точно знать, что происходило с объектами, на которых я фиксировал взгляд. Я сказал, что они исчезали, изменяли очертания или даже порождали завихрения[30], которые в конце концов изменяли мои сны. — Происходит то же самое, что и в моей обычной практике сновидения, — сказал я. — Единственное заметное отличие теперь в том, что я учусь вопить во сне во весь голос. Мои последние слова вызвали у дона Хуана настоящий припадок утробного смеха, который привел меня в замешательство. Я не мог понять, что такого смешного сказал, и почему он так среагировал на это. — Когда-нибудь ты оценишь, как это все забавно, — сказал он в ответ на мой молчаливый протест. — А пока не сдавайся и не падай духом. Продолжай свои попытки. Рано или поздно ты добьешься своего. Как всегда, он был прав. Через несколько месяцев я сорвал-таки банк. Мне приснился совершенно необычный сон. Начался он с появления лазутчика из мира неорганических существ. Лазутчики, так же, как эмиссар сновидения, в течение последнего времени как-то странно исчезли из моих снов. Я не скучал по ним и не анализировал причин их исчезновения. На самом деле мне это было уже совершенно не нужно, и я даже забыл спросить дона Хуана об их отсутствии. В этом сне лазутчик был вначале огромным желтым топазом, который я нашел за задней стенкой выдвижного ящика стола. В тот момент, когда я выразил свое намерение видеть, топаз превратился в пузырек шипящей энергии. Я испугался, что буду вынужден последовать за ним, и поэтому перевел взгляд с лазутчика на аквариум с тропическими рыбками. Я выразил намерение видеть и был сильно удивлен. Аквариум начал излучать слабое зеленоватое сияние, а затем превратился в большой сюрреалистический портрет женщины в драгоценных украшениях. Портрет светился тем же самым зеленоватым свечением, которое излучал аквариум. Пока я наблюдал это сиянием, ход сна изменился. Я шел по улице города, который казался мне знакомым. Это мог быть Таксон. Я начал разглядывать витрину магазина женской одежды и громко заявил о своем намерении видеть. Сразу же засиял черный манекен, выставленный на видном месте. Затем я посмотрел на служащую магазина, которая как раз появилась в окне, собираясь переоформлять витрину. Она посмотрела на меня. Выразив вслух свое намерение, я увидел, как она сияет. Это было настолько потрясающе, что я испугался, как бы какая-то деталь ее восхитительного сияния не увлекла и не поглотила меня, но женщина вернулась в помещение до того, как все мое внимание успело сосредоточиться на ней. Конечно же, у меня возникло намерение последовать за ней; однако, мое внимание сновидения оказалось пойманным движущимся сиянием. Оно с ненавистью бросилось на меня. Оно было исполнено отвращения и злобы. Я отскочил назад. Сияние остановило свою атаку; темнота поглотила меня, и я проснулся. Образы были настолько яркими, что я не сомневался, что видел энергию и что мой сон был одним из тех состояний, которые дон Хуан назвал сноподобными, генерирующими энергию. Мысль о том, что события сна могут происходить в нашей привычной реальности обыденного мира, заинтриговала меня не менее чем образы из мира неорганических существ. — На этот раз ты не только видел энергию, но и пересек опасную грань, — сказал дон Хуан, выслушав мой рассказ. Он повторил, что задача третьих врат сновидения состоит в том, чтобы заставить энергетическое тело двигаться самостоятельно. По его словам, в своем последнем эксперименте я ненамеренно перевыполнил ее и перешел в другой мир. — Твое энергетическое тело двигалось, — сказал он. — Оно путешествовало само по себе. На данный момент подобные путешествия находятся за пределами твоих возможностей, и нечто атаковало тебя. — Как ты думаешь, что это было, дон Хуан? — Это — вселенная хищников. Ты мог столкнуться с одной из тысяч не слишком приятных вещей, существующих в ней. — Как ты думаешь, почему оно меня атаковало? — По той же причине, по которой ты был атакован неорганическими существами — ты сделался доступным. — Так просто, дон Хуан? — Конечно. Представь, что какой-нибудь диковинный паук вдруг упал бы на стол, за которым ты пишешь. Испугавшись, ты, возможно, раздавил бы его, но вряд ли стал бы им восторгаться или его рассматривать. Растерявшись, я подыскивал слова, желая спросить его, где происходили события из моего сна или в каком мире я находился в том сне. В то же время я и сам чувствовал, что в такой постановке эти вопросы бессмысленны. Дон Хуан, казалось, прекрасно меня понимал. — Ты хочешь знать, где было сфокусировано твое внимание сновидения, не так ли? — спросил он, широко улыбаясь. Это как раз соответствовало тому, как я хотел бы сформулировать свой вопрос. Я считал, что в рассматриваемом сновидении я должен был смотреть на какой-то настоящий предмет. Как было тогда, когда я видел в сновидении мельчайшие детали пола, стен или двери в свою комнату, детали, существование которых впоследствии было подтверждено мной, когда я бодрствовал. Дон Хуан сказал, что в особых сновидениях, подобных этому, наше внимание фокусируется на обычном мире и постоянно перемещается от одного реального объекта к другому. Это движение возможно благодаря расположению точки сборки в надлежащей позиции сновидения. Находясь в этом положении, точка сборки делает внимание сновидения настолько текучим, что оно может в один миг переметнуться на невероятные расстояния. Когда это происходит, возникает восприятие такого быстрого, такого мимолетного типа, что оно напоминает обычный сон. Дон Хуан объяснял, что в своем сновидении я видел настоящую вазу, а затем мое внимание сновидения переместилось на огромное расстояние, чтобы видеть настоящий сюрреалистический портрет женщины с драгоценностями. Если не считать видения мною энергии, то все, что я наблюдал в этом сновидении, в итоге было очень похоже на обычный сон, в котором рассматриваемые предметы быстро превращаются во что-то иное. — Я знаю, как это беспокоит, — продолжал он, очевидно заметив мою растерянность. — По некоторой причине, относящейся к нашему уму, видение энергии в сновидении расстраивает больше, чем что бы то ни было. Я отметил, что и раньше видел энергию в сновидении, но это никогда не воздействовало на меня так. — Теперь формирование твоего энергетического тела завершено, и оно работает, — сказал он. — Поэтому твое видение энергии в сновидении означает, что ты воспринимаешь реальный мир сквозь завесу сна. Вот в чем важность твоего путешествия. Оно было реальным. Ты столкнулся с вещами, порождавшими энергию, которые чуть было не погубили тебя. — Было ли это столь серьезно, дон Хуан? — Клянусь! Существо, нападавшее на тебя, было создано из чистого сознания и было таким же смертельно опасным, каким может быть любое другое живое существо. Ты видел его энергию. Уверен, что теперь ты понял, что если мы не видим в сновидении, то нет никакой возможности отличить реальную энергообразующую вещь от иллюзорного видения. Поэтому, даже несмотря на то, что ты сражался с неорганическими существами и по-настоящему видел лазутчиков и туннели, твое энергетическое тело не знает наверняка, были ли они реальными, то есть — генерирующими энергию. Ты, возможно, уверен в этом на девяносто девять, но не на сто процентов. Дон Хуан настаивал на разговоре о моем путешествии. Но по какой-то необъяснимой причине я уклонялся от этой темы. То, что он сам говорил об этом, оказывало на меня мгновенное и странное воздействие. Я обнаружил, что неизменно сталкиваюсь лицом к лицу с глубоким, непонятным страхом; он был темным и навязчивым и шел изнутри. — Ты явно перешел в другой слой луковицы, — сказал дон Хуан, закончив реплику, которой я не уделил внимания. — Что за другой слой луковицы, дон Хуан? — Мир похож на луковицу со многими слоями. Тот мир, который мы знаем — это лишь один из них. Иногда мы пересекаем границы и входим в другой слой, в другой мир, очень похожий на наш, но не тот же самый. И ты совершенно самостоятельно вошел в один такой. — Как оказалось возможным такое путешествие, о котором ты говоришь, дон Хуан? — Это бессмысленный вопрос, потому что на него нельзя ответить. С точки зрения магов, вселенная составлена из слоев, которые энергетическое тело может пересекать. Знаешь ли ты, где маги прошлого живут по сей день? В другом слое луковицы. — Мне очень сложно понять или принять идею настоящего прагматического путешествия в сновидении, дон Хуан. — Мы уже обсуждали этот вопрос до изнеможения. Я был убежден, что ты понял, что путешествие энергетического тела зависит исключительно от позиции точки сборки. — Ты говорил мне это. Я пережевывал эту идею множество раз, но все же утверждение о том, что путешествие заключается в позиции точки сборки, ни о чем мне не говорит. — Твои затруднения — в твоем цинизме. Я был точно таким, как ты. Наш цинизм не позволяет нам глубоко изменить понимание мира. И еще он заставляет нас чувствовать, что мы всегда правы. Я прекрасно понимал то, о чем он говорит, но напомнил ему о том, что постоянно борюсь с этой своей чертой. — Предлагаю тебе выполнять одно бессмысленное действие, которое поможет событиям принять другой оборот, — сказал он. — Постоянно повторяй про себя, что суть магии — в тайне точки сборки. Если ты достаточно долго будешь это повторять про себя, какая-то незримая сила возьмет верх и вызовет в тебе нужные изменения. Дон Хуан никак не показал, что его слова являются шуткой. Я знал, что он имел в виду в точности то, что сказал. Больше всего меня беспокоило его настойчивое требование, чтобы я постоянно повторял про себя эту формулу. Я поймал себя на мысли, что все это просто глупо. — Измени свое циничное отношение к этому, — перебил он мои сомнения. — Повторяй эти слова самым добросовестным образом. — Тайна точки сборки — это все в магии, — продолжал он, не глядя на меня. — Или, пожалуй, так — все в магии основано на манипулировании точкой сборки. Ты все это знаешь, но ты должен повторять это. Слушая его замечания, мне на миг показалось, что я сейчас умру от страдания. Невероятное чувство физической печали сжало мою грудь и заставило меня закричать от боли. Мой желудок и диафрагма, казалось, давили вверх, заполняя мою грудную клетку. Это давление было таким интенсивным, что мой уровень осознания изменился и я вошел в свое обычное состояние. Все, о чем мы говорили, стало туманной мыслью о том, что могло случиться, но не случилось, согласно мирской логике моего повседневного осознания. В следующий раз, когда мы с доном Хуаном говорили о сновидении, мы обсуждали причины, по которым я не мог продолжать свою практику сновидения уже на протяжении нескольких месяцев. Дон Хуан предупредил меня, что для объяснения моего положения ему придется пойти окольным путем. Он, прежде всего, указал на то, что между мыслями и действиями людей древности, с одной стороны, и современных людей — с другой, существует громадное различие. Затем он отметил, что люди былых времен обладали очень реалистичным взглядом на восприятие и осознание. Потому что их видение проистекало из их наблюдений окружающей вселенной. Современные люди, в отличие от них, обладают до абсурдности нереалистичным взглядом на восприятие и осознание, потому что их взгляды основываются на их наблюдении общественного порядка и собственного взаимодействия с ним. — Зачем ты говоришь мне это? — спросил я. — Потому что ты — современный человек, сталкивающийся с мировоззрением и наблюдениями людей древности, — ответил он. — И они тебе совершенно не знакомы. Теперь, больше чем когда-либо, тебе нужно быть трезвым и настойчивым. Я пытаюсь построить прочный мост, по которому ты мог бы пройти, мост между взглядами людей древности и взглядами современного человека. Он отметил, что я был лишь с одним из множества трансцендентальных наблюдений людей древности, дошедшим до наших дней. Речь шла об идее продажи своей души дьяволу в обмен на бессмертие. Он признался, что эта идея звучит для него как эхо отношений между магами прошлого и неорганическими существами. Он напомнил мне, как эмиссар в сновидении пытался вынудить меня остаться в его мире, предлагая мне за это возможность сохранить индивидуальность и самосознание на почти бесконечное время. — Как ты знаешь, уступка обольщению неорганических существ — это не просто идея; это — реальность, — продолжал дон Хуан. — Но ты еще не понял до конца, чем чревата эта реальность. Сновидение тоже реально; это состояние порождения энергии. Когда ты слышишь мои слова, ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду, но твое осознание все еще не ухватило полного смысла всего этого. Дон Хуан сказал, что моя рациональность знала, что означает подобное понимание, и поэтому во время нашего последнего разговора она вынудила мое осознание изменить уровни. И я оказался в своем обычном состоянии сознания, так и не разобравшись в тонкостях своего сна. В дальнейшем моя рациональность продолжала защищаться, приостановив мою практику сновидения. — Уверяю тебя, что я полностью осознаю, что такое состояние[31] порождения энергии, — сказал я. — А я уверяю тебя, что не осознаешь, — возразил он. — Если бы это было не так, ты бы относился к сновидению с большим вниманием и ответственностью. Но так как ты уверен, что всего лишь спишь, — ты делаешь выбор вслепую. Твои ошибочные суждения говорят тебе, что независимо от происшедшего в сновидении сон когда-нибудь закончится, и ты проснешься. Он был прав. Несмотря на все то, что я наблюдал в ходе своей практики сновидения, каким-то образом я все еще сохранял основное чувство того, что все это было сном. — Я рассказывал тебе о взглядах людей прошлого и современных людей, — продолжал дон Хуан, — потому что твое осознание, являясь осознанием современного человека, имея дело с незнакомыми концепциями, предпочитает рассматривать их в качестве пустой идеализации. — Если бы я оставил это на твое усмотрение, ты бы рассматривал сновидение как некую абстрактную идею. Конечно же, я уверен, что ты относишься к нему серьезно, но ты не полностью веришь в реальность сновидения. — Я понимаю, о чем ты говоришь, дон Хуан, но не понимаю, зачем. — Я говорю все это потому, что ты сейчас впервые находишься в положении, подходящим для того, чтобы понять, что сновидение является состоянием порождения энергии. В первый раз ты можешь сейчас понять, что обычные сны — это подготовительные средства, используемые нами для тренировки точки сборки в целях достижения ею позиции, которая создает это, порождающее энергию состояние, называемое нами сновидением. Он предупредил меня, что поскольку сновидящие соприкасаются и входят в реальные миры, способные всячески на них воздействовать, они должны постоянно находиться в состоянии непрерывной и напряженной бдительности. Любое отклонение от полной бдительности подвергает сновидящих более чем ужасающей опасности. Я начал в этот момент снова ощущать движение в моей грудной клетке, точно такое же, как в тот день, когда мой уровень осознания самопроизвольно изменился. Дон Хуан сильно встряхнул меня за руку. — Рассматривай сновидение как очень опасное занятие! — приказал он мне. — Начинай прямо с этого дня! И не начинай никаких из своих странных маневров. Тон его голоса был таким настойчивым, что я прекратил делать то, что непроизвольно делал. — Что это со мной происходит, дон Хуан? — спросил я. — С тобой происходит то, что ты можешь смещать свою точку сборки быстро и легко, — сказал он. — Однако этой легкости присуща тенденция к беспорядочным смещениям. Приведи свою легкость к порядку. И не позволяй себе ни малейшего отклонения. Я бы мог легко начать спор, что я не знаю, о чем он говорит, но я знал. Я также знал, что у меня есть лишь несколько секунд, чтобы собрать свою энергию и изменить свое отношение к его словам, что я и сделал. На этом тогда наше общение закончилось. Я уехал домой и в течение почти года добросовестно и регулярно повторял то, что дон Хуан просил меня произносить. Результат моих молитвоподобных взываний был невероятен. Я был твердо убежден, что они имело такое же влияние на мое восприятие, какое физические упражнение оказывают на мышцы тела. Моя точка сборки стала более подвижной, а это означало, что видение энергии в сновидении стало главной целью моей практики. Мое умение намереваться видеть возрастало пропорционально моим усилиям. Настало время, когда я стал способен, не произнося ни слова, лишь намереваться видеть и сразу же достигать того же результата, что и в случае высказывания своего намерения вслух. Дон Хуан поздравил меня с этим достижением. Естественно, я счел, что он надо мной насмехается. Но он подтвердил, что действительно считает мои занятия успешными. Все же он попросил меня продолжать выкрикивать намерение, по крайней мере, тогда, когда я сомневался. Его требование не оказалось для меня странным. И поэтому я вопил в своих снах во весь голос каждый раз, когда мне это казалось необходимым. Я открыл, что энергия нашего мира колеблется. Она мерцает. Не только живые существа, но и все вообще в нашем мире тускло светится своим собственным внутренним светом. Дон Хуан объяснил, что энергия нашего мира состоит из слоев мерцающих цветов. Верхний слой — белесый; следующий за ним — зеленовато-желтый[32], а за ним — янтарный. Я обнаружил все эти оттенки, или, лучше сказать, что я видел их мерцание, когда предметы, встречаемые мной в сноподобных состояниях, меняли свои очертания. Однако белое сияние было первым при видении чего-либо, порождающего энергию. — Существует только три оттенка? — спросил я дона Хуана. — Их бесконечное число, — ответил он, — но в целях поддержания порядка в начале, ты должен интересоваться только этими тремя. Позднее ты усложнишь это, насколько захочешь, и выделишь десятки оттенков, если, конечно, сможешь. — Белесоватый слой — это оттенок, свойственный нынешнему положению точки сборки человечества, — продолжал дон Хуан. — Будем говорить, что это современный цвет. Маги считают, что все, совершаемое человеком, в наши дни отмечено этим беловатым сиянием. В одно время положение точки сборки человечества привело к тому, что господствующая энергия в мире была зеленовато-желтая; а еще раньше она была янтарной. Цвет энергии магов — тоже янтарный, что означает их энергетическую связь с людьми, жившими в далеком прошлом. — Думаешь ли ты, дон Хуан, что современный белый цвет энергии когда-нибудь изменится? — Если человек окажется способным эволюционировать. Великая задача магов состоит в том, чтобы распространить идею, согласно которой для эволюции человека ему вначале необходимо освободить свое осознание от оков общественного порядка. Как только его осознание станет свободным, намерение направит его на новый путь развития. — Ты думаешь, что магам удастся справиться с этой задачей? — Им уже удалось. Они сами — живой пример этому. А убедить других в важности и необходимости эволюционирования — это другое дело. Другим типом энергии, который я обнаружил в нашем мире, была энергия лазутчиков. Это была чужеродная энергия, которую дон Хуан назвал шипящей. Я встречал десятки объектов в своих снах, которые, после того, как я видел их, превращались в пузыри энергии, кипящие и, казалось, пузырящиеся вследствие каких-то внутренних тепловых процессов. — Запомни, что не каждый лазутчик, которого ты встретишь, принадлежит миру неорганических существ, — заметил дон Хуан. — Каждый лазутчик, которого до сих пор ты обнаруживал, за исключением голубого лазутчика, принадлежал этому миру. Но так получилось потому, что неорганические существа потакали тебе. Они направляли шоу. Теперь ты независим. Некоторые из лазутчиков, которых ты встретишь, не будут принадлежать миру неорганических существ, они будут из других, еще более отдаленных уровней осознания. — А эти лазутчики осознают себя? — спросил я. — Конечно же, — ответил он. — Тогда почему же они не вступают с нами в контакт, когда мы бодрствуем? — Они-то вступают, но беда в том, что наше сознание так сильно занято, что у нас нет времени замечать их. Однако когда мы спим, люк с двусторонним движением открывается — мы видим сны. И в наших снах мы входим с ними в контакт. — Можно ли как-нибудь узнать, приходят ли лазутчики из уровней, существующих помимо мира неорганических существ? — Чем сильнее «шипит» их энергия, тем из более удаленных мест они приходят. Это звучит упрощенно, но ты должен дать возможность своему энергетическому телу сказать тебе, что есть что. Уверяю тебя, оно будет чувствовать тончайшее различие и делать безошибочные выводы при столкновении с чужеродной энергией. И снова он был прав. Мое энергетическое тело без труда различало два основных типа чужеродной энергии. Первый был присущ лазутчикам из мира неорганических существ. Их энергия слегка шипела. Шипение было беззвучным, но оно имело все видимые признаки выделения пузырьков газа из воды, которая начинает кипеть. Энергия второго общего типа лазутчиков создала у меня впечатление наличия более значительного могущества. Эти лазутчики, казалось, вот-вот воспламенятся. Они вибрировали изнутри так, будто бы были заполнены газом, находящимся под давлением. Мои столкновения с чужеродной энергией всегда были непродолжительными, потому что я всегда придерживался рекомендаций дона Хуана. Он сказал, что если при встрече с враждебной энергией ты не знаешь точно, что делаешь, или что ты от нее хочешь, довольствуйся быстрым взглядом. Что-нибудь помимо такого взгляда так же опасно и безумно, как игра с гремучей змеей. — Почему это опасно, дон Хуан? — спросил я. — Лазутчики всегда очень агрессивны и крайне дерзки, — сказал он. — Они вынуждены быть такими, чтобы добиваться цели в своих исследованиях. Удержание на них нашего внимания сновидения равносильно просьбе к их осознанию сфокусироваться на нас. А как только они фокусируют на нас свое осознание, мы вынуждены отправиться с ними. А это, конечно же, опасно. Ведь мы можем оказаться в мирах, находящихся за пределами наших энергетических возможностей. Дон Хуан объяснил, что существует много больше типов лазутчиков, чем те два, которые я перечислил. Но на моем теперешнем уровне энергии я могу встретиться только с тремя из них. Он сказал, что тех двух, которых я описал, заметить легче всего. Их маскировка в наших снах настолько необычна, что, по его словам, они сразу же привлекают наше внимание сновидения. Он представил третий тип лазутчиков как самый опасный, как в смысле агрессивности и могущества, так и по причине того, что они очень тонко маскируются. — Одна из самых странных вещей, которые обнаруживают сновидящие и которую ты сам скоро обнаружишь, — продолжал дон Хуан, — это третий тип лазутчиков. Пока ты встречал только представителей первых двух типов, но это потому, что ты не смотрел, куда следует. — А куда следует смотреть, дон Хуан? — Ты снова попался на удочку слов; на этот раз тебя поймало слово «объекты», которое ты воспринимаешь только в значении «вещи, предметы». Так вот, самые свирепые лазутчики прячутся в наших снах под масками людей. Меня ожидал большой сюрприз, когда я в своем сновидении сфокусировался на образе своей матери. После того, как я выразил свое намерение видеть, она превратилась в зловещий пузырь клокочущей энергии. Дон Хуан сделал паузу, чтобы я осознал его слова. Я чувствовал себя глупо в связи с тем, что меня встревожила возможность обнаружить в сновидении лазутчика, скрывающегося за образом моей матери. — Противно то, что они обычно связаны с образами наших родителей и близких друзей, — продолжал он. — Возможно, именно поэтому мы зачастую чувствуем беспокойство, когда они нам снятся. — Его улыбка дала мне понять, что его веселит мое смятение. Среди сновидящих есть правило считать, что третий тип лазутчиков встречается им всегда, когда они чувствуют тревогу в связи с появлениями родственников или друзей во снах. Можно только посоветовать избегать этих образов в сновидении. Они — истинный яд. — А где по отношению к другим лазутчикам находится голубой лазутчик? — спросил я. — Голубая энергия не шипит, — ответил он. — Она колеблется, но имеет голубой цвет, а не белый. Голубая энергия не существует в естественном виде в нашем мире. А это подводит нас к тому, о чем мы еще никогда не разговаривали. Какого цвета были лазутчики, которых ты видел до сих пор? До того момента, когда он спросил об этом, я никогда не думал на эту тему. Я сказал дону Хуану, что лазутчики, которых я видел, были либо розовыми, либо красноватыми. А он сказал, что смертельно опасные лазутчики третьего типа были ярко-оранжевыми. Я обнаружил, что третий тип лазутчиков чрезвычайно страшен. Каждый раз, когда я встречался с одним из них, я находил их скрывающимися за образом моих родителей, чаще всего матери. Видение этого образа всегда напоминало мне о том пузыре энергии, который напал на меня в том моем сновидении, в котором я впервые целенаправленно видел. Каждый раз, когда я сталкивался с ним, чужеродная разведывающая энергия, казалось, вот-вот буквально набросится на меня. Мое энергетическое тело обычно реагировало на нее ужасом еще до того, как я видел ее. Во время нашего следующего обсуждения сновидения я спросил у дона Хуана о нынешнем полном отсутствии неорганических существ в моей практике сновидения. — Почему они больше не показываются? — спросил я. — Они появляются только в начале, — объяснил он. — После того, как их лазутчики проводят нас в их мир, больше нет надобности в проекциях неорганических существ. Если мы хотим видеть неорганические существа, лазутчик сопровождает нас туда. Ведь никто, я подчеркиваю — никто не может сам путешествовать в их мир. — А почему это так, дон Хуан? — Их мир плотно закрыт. Никто не может войти туда или выйти оттуда без их разрешения. Единственное, что ты можешь сделать сам, когда ты находишься в их мире, это, конечно, заявить о своем намерении остаться там. Произнести намерение вслух означает возбудить движение потоков энергии, которое уже нельзя повернуть вспять. В былые времена слова были невообразимо могущественны. Теперь это не так. Но в мире неорганических существ они все еще не потеряли силу. Дон Хуан засмеялся и сказал, что ему не следует говорить ничего о мире неорганических существ, потому что я на самом деле знаю о нем больше, чем он и все его друзья, вместе взятые. — Существует еще одна связанная с их миром тема, которую мы еще не обсуждали, — сказал он. Он промолчал довольно долго, будто бы подыскивая подходящие слова. — В конечном счете, — начал он, — моя антипатия к действиям магов прошлого глубоко личная. Как нагуаль я презираю то, что они делали. Они трусливо искали прибежища в мире неорганических существ. Они считали, что во вселенной, населенной хищниками, которые только и ждут, чтобы разорвать нас на куски, единственный рай для нас — это их мир. — Почему они верили в это? — спросил я. — Потому что это правда, — сказал он. — Поскольку неорганические существа не могут лгать, партия товаров, предлагаемых эмиссаром сновидения, полностью соответствует рекламе. Их мир может дать нам укрытие и продлить наше осознание почти навечно. — Товар эмиссара, будь он самым прекрасным, мне совсем не нравится, — сказал я. — Значит ли это, что ты выберешь путь, где тебя могут разорвать на куски? — спросил он с ноткой недоумения в голосе. Я заверил дона Хуана, что не хочу пребывать в мире неорганических существ, несмотря на все его преимущества. Мои слова, казалось, бесконечно обрадовали его. — Теперь ты готов к тому, чтобы услышать последнее заявление, касающееся их мира. Это самые страшные сведения из всех, которые я тебе могу сообщить, — сказал он и попытался улыбнуться. Но это у него получилось не очень удачно. Дон Хуан пристально посмотрел мне в глаза. Я думаю, что он искал в них проблеск согласия или понимания. Некоторое время он молчал. — Энергия, необходимая для перемещения точки сборки мага, находится в мире неорганических существ, — сказал он, будто желая поскорее отделаться от этого. Мое сердце чуть не остановилось. Я почувствовал головокружение и был вынужден топать ногами по земле, чтобы не потерять сознание. — Это истина, — продолжал дон Хуан, — и наследие, доставшееся нам от магов прошлого. Сделав это открытие, они сковали наши возможности. По этой причине я не люблю их. Я терпеть не могу черпать энергию из одного источника. Лично я отказываюсь это делать. И я пытался отвести тебя от него тоже, но безуспешно, потому что тебя притягивает к этому миру, будто магнитом. Я понял дона Хуана лучше, чем сам ожидал. Путешествие в мир неорганических существ всегда приносило мне на энергетическом уровне заряд темной энергии. Я считал так задолго до того, как дон Хуан сообщил мне об этом. — Что мы можем с этим поделать? — спросил я. — Мы не можем заключать с ними соглашения, — ответил он, — и в то же время мы не можем полностью избегать их. Мое решение состоит в том, чтобы брать у них энергию, но не поддаваться их влиянию. Это называется окончательным сталкингом. Это осуществимо посредством поддерживания несгибаемого намерения к свободе, несмотря на то, что ни один маг не знает, что такое в действительности свобода. — Ты можешь мне объяснить, дон Хуан, почему маги вынуждены черпать энергию из мира неорганических существ. — Другой жизненно необходимой энергии для магов не существует. Для того, чтобы перемещать точку сборки так, как это делают они, магам необходим колоссальный объем энергии. Я напомнил ему о его собственных словах: для практики сновидения необходимо перераспределение энергии. — Это верно, — ответил он. — Чтобы начать такую практику, маги должны пересмотреть свои ценности и сохранять энергию. Но эта переоценка эффективна только для того, чтобы обрести энергию, необходимую, чтобы приступить к сновидению. Умение проникать в другие миры, видеть энергию, формировать энергетическое тело и еще многое — это совсем другое дело. Для всех этих дел магам необходимо большое количество темной чужеродной энергии. — Но как они получают ее из мира неорганических существ? — Просто отправляясь в тот мир. Все маги нашей линии должны делать это. Однако ни один из них не был настолько глупым, чтобы заниматься тем, чем занимаешься ты. И это потому, что никто из них не имеет твоих вредных наклонностей. Дон Хуан отправил меня домой обдумать все то, что он открыл мне. У меня возникло очень много вопросов, но он не захотел выслушать ни один из них. — На все возникающие у тебя вопросы ты можешь ответить сам, — сказал он и помахал мне на прощанье рукой. 10 Сталкинг сталкеров Вернувшись домой, я не смог получить ответ ни на один из своих вопросов. Фактически, я даже не смог сформулировать их. Вероятно, это случилось потому, что граница второго внимания у меня стала размываться: это началось тогда, когда я встретил Флоринду Грау и Кэрол Тиггс в мире обыденной жизни. То смятение, в котором я оказался в связи с тем, что я совсем не знал их до этой нашей встречи, и в то же время чувствовал себя знакомым с ними так близко, что, казалось, отдал бы за них жизнь при малейшей необходимости, оказало на меня очень вредный эффект. Я встретился с Тайшой Абеляр несколькими годами ранее и еще только начинал привыкать к странному ощущению того, что знаю ее, не имея ни малейшего представления, откуда. Добавление еще двух человек к моей уже перегруженной системе было для меня явно чересчур. От перенапряжения и усталости я заболел и был вынужден искать помощи у дона Хуана. Я отправился в город на юге Мексики, где он жил в это время со своими друзьями. Дон Хуан и его сотоварищи-маги просто лопались от смеха при одном лишь упоминании о моих проблемах. Дон Хуан объяснил мне, что в действительности они смеялись не надо мной, а над собой. Мои познавательные проблемы напомнили им их собственные, с которыми они столкнулись, когда разрушалась граница их второго внимания, как это происходило теперь со мной. — Их осознание, подобно твоему, не было подготовлено для этого, — сказал он.

The script ran 0.021 seconds.