1 2 3 4 

Спустя два часа – новый вызов.
– Как дела, Билшейм?
– Мы стоим перед дверью. Обычная дверь. На ней длинная надпись. Старинными буквами.
– Что за надпись?
– Прочитать?
– Да.
Билшейм приблизил к буквам свой факел и начал читать, медленно и торжественно, постепенно разбирая старинную вязь:
« – Душа в смертный час испытывает то же чувство, которое испытывают приобщенные к великим Тайнам.
Сначала это беспорядочный бег с неожиданными поворотами, тревожное и бесконечное путешествие сквозь тьму.
Наконец, страх достигает своего апогея. Душа объята дрожью, судорогами, холодным потом, ужасом.
Но тут кошмар сменяется взлетом к свету, к неожиданному озарению.
Перед глазами предстает чудесное сияние, душа несется над прекрасными лугами и долинами, где все поют и танцуют.
Священные слова внушают божественный трепет.
Совершенный и посвященный человек обретает свободу, он прославляет Тайны».
Жандарм вздрогнул.
– А что за дверью? – раздалось из рации.
– Все нормально, я ее открываю… За мной, ребята.
Долгая тишина.
– Алло, Билшейм! Алло, Билшейм! Отвечайте же, черт подери, что вы видите?
Послышался выстрел. Потом новая пауза.
– Алло, Билшейм, отвечайте, старина!
– Билшейм слушает.
– Ну, говорите, что происходит?
– Крысы. Тысячи крыс. Они на нас набросились, но мы сумели обратить их в бегство.
– Так это вы в них стреляли?
– Да. Теперь они попрятались.
– Опишите, что вы видите!
– Здесь все красное. На стенах прожилки ржавого железа… на полу – кровь! Продолжаем…
– Оставайтесь на связи! Почему вы отключаетесь?
– Мне тут лучше видеть, чем вам, мадам, так что я буду действовать сам, если вы позволите, конечно.
– Но, Билшейм…
Раздался щелчок. Билшейм отключил связь.

Сатэй – это, собственно, не порт, это тоже всего лишь отдаленный аванпост. Но здесь, несомненно, белоканским экспедициям лучше всего переправляться через реку.
Давным-давно, когда первые муравьи династии Ни оказались у этого рукава реки, они поняли, что переплыть его будет нелегко. Только вот муравей никогда не отступает. Он будет, если надо, пятнадцать тысяч раз и пятнадцатью тысячами разных способов биться головой о препятствие. Он либо умрет, либо одолеет его.
Такой образ действий может показаться нелогичным. Он, конечно, стоил мирмесеянской цивилизации многих жизней и уймы времени, но в конце концов он оправдал себя. Ценой невероятных усилий муравьи всегда в конечном итоге преодолевали трудности.
В Сатэе разведчики сначала пытались переправляться пешим порядком. Плотность воды достаточно велика, чтобы выдержать их вес, но за поверхность нельзя уцепиться когтями. Муравьи передвигались, словно на катке. Два шага вперед, три шага в сторону и… плюх! Их глотали лягушки.
После сотен безрезультатных попыток и нескольких тысяч погибших разведчиков, муравьи стали искать другой способ. Рабочие встали цепью, держась за лапки и усики, и достигли другого берега. Этот опыт удался бы, если бы река не была такой широкой и бурной. Двести сорок тысяч погибших. Но муравьи не отступали. По приказу тогдашней королевы, Биу-па-ни, они попытались построить мост из листьев, затем мост из соломинок, затем мост из трупов майских жуков, затем мост из камешков… Эти четыре опыта стоили жизни примерно шестистам семидесяти тысячам рабочих. Ради этого злосчастного моста Биу-па-ни уже послала на смерть больше своих подданных, чем их погибло во всех территориальных войнах ее царствования!
Но и это не заставило ее отступиться. Надо было выходить к восточным территориям. После неудачи с мостами она решила обойти реку, поднявшись на север, к ее истокам. Ни одна из экспедиций не вернулась. Восемь тысяч погибших. Тогда королева решила, что муравьи должны научиться плавать. Итог – пятнадцать тысяч погибших. Потом она сказала, что муравьи должны попытаться приручить лягушек. Шестьдесят восемь тысяч погибших. Планировать с высоких деревьев на листьях? Пятьдесят два погибших. Идти под водой, прикрепив к лапкам груз в виде кусочков засохшего меда? Двадцать семь погибших. Легенда гласит: когда королеве сообщили о том, что в Городе осталось не более десятка невредимых рабочих, а потому все эти опыты надо на время прекратить, она выделила фразу:
Жаль, у меня еще полно идей…
Но в конце концов муравьи Федерации нашли выход. Триста тысяч лет спустя королева Лифуг-ри-юни предложила своим детям прорыть под рекой тоннель. Странно, что никто не додумался до такого простого решения! Вот так появилась возможность совершенно беспрепятственно переправляться через реку в районе Сатэя.
№ 103683 и № 4000 уже долгие градусы идут по этому знаменитому тоннелю. Место влажное, хотя самой воды и нет. Город термитов стоит на другом берегу. Термиты, кстати, тоже пользуются этим тоннелем для нашествий на Федеральную территорию. До сих пор действовало молчаливое согласие. В тоннеле не сражаются, все свободно проходят, и термиты, и муравьи. Но совершенно ясно, что как только одна из сторон сочтет себя более сильной, другая попытается завалить или затопить проход.
Друзья идут и идут без конца по длинной галерее. Здесь есть одно серьезное неудобство: водная масса над ними ледяная, а в подземелье температура воздуха еще ниже. Холод постепенно сковывает их. Каждый шаг дается с трудом. Если они тут заснут, то навечно. Они это знают и ползут к выходу. Подкрепляются последними запасами белка и сахара, оставшимися в социальном зобу. Их мускулы одеревенели. Вот наконец и выход… № 103683 и № 4000 вырвались на свежий воздух. Они так замерзли, что опускаются на землю прямо посреди дороги…

Когда идешь вперед, цепочкой, в темной кишке, голову начинают переполнять мысли. Но думать здесь было не о чем, надо было просто идти до конца. Будем надеяться, что он существует, этот конец…
Сзади больше не разговаривали. Билшейм слушал хриплое дыхание шести жандармов и думал о том, как несправедливо с ним всегда поступали.
Он давно должен быть старшим инспектором и получать соответственно. Билшейм трудился добросовестно, засиживался на работе допоздна, раскрыл добрый десяток дел. Только вот эта стерва не давала ему ходу.
Его положение вдруг показалось ему невыносимым.
– Пропади оно все пропадом!
Все остановились.
– Что случилось, командир?
– Ничего, это я так, идем дальше.
Приплыли: сам с собой начал разговаривать!
Билшейм закусил губу. «Надо держать себя в руках», – сказал он себе, но через пять минут снова погрузился в свои заботы.
Он ничего не имел против женщин, но он был против некомпетентности. «Старая мымра не смыслит в нашем деле ни уха ни рыла, она не провела ни одного расследования, и при этом командует целым отделением из восьмидесяти полицейских! И получает в четыре раза больше, чем я! И кто ее только назначил на такую должность!
Видать, переспала с кем надо, это уж как водится. И еще в покое никого не оставляет, суетливая курица. Настраивает людей друг против друга, сама не работает и другим не дает, везде у нее любимчики…»
Задумавшись, Билшейм вспомнил документальный фильм про жаб. Во время брачного периода жабы так возбуждаются, что накидываются на все, что шевелится: на самок, на самцов и даже на камни. Они нажимают на животы своих соседей, чтобы выдавить икру, которую оплодотворяют. Тот, кто имеет дело с самкой, вознаграждается за свои усилия. Тот, кто жмет на живот самца, не добивается ничего и меняет партнера. Тот, кто давит на камень, повреждает лапы и останавливается.
Но бывает, что жабе попадается ком земли. Ком земли такой же мягкий, как живот самки. И жаба-самец не прекращает его сжимать. Он может день за днем вот так носить воду решетом и думать, что прекрасно делает то, что должен делать…
Билшейм улыбнулся. Может, стоит поговорить с этой бабой по-хорошему, сказал он себе, объяснить, что так каши не сваришь? Но тут в удачу он не верил. И подумал о том, что скорее всего в итоге он сам занимал не свое место на этой чертовой службе.
Полицейские позади него тоже были погружены в мрачные мысли. Этот безмолвный спуск всем действовал на нервы. Уже пять часов они шли без единой остановки. Большинство из них думало о том, что когда все закончится, надо будет потребовать надбавки за вредность, остальные – о жене, детях, машине или о ящике пива…

Ничто: Что может быть отраднее, чем прекратить думать? Остановить, наконец, этот полноводный поток мыслей, более или менее нужных, более или менее важных.
Прекратить думать! Как будто умереть, сохраняя возможность ожить. Стать ничем. Вернуться к высшим истокам. Не быть даже тем, кто ни о чем не думает. Быть ничем. Вот это благородная задача.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Проведшие всю ночь в неподвижности на илистом берегу, оба солдата оживлены первыми лучами солнца.
Одна за другой грани глаз № 103683 активируются, освещая мозгу новый пейзаж, который целиком состоит из огромного неподвижного и внимательного глаза, расположенного прямо над муравьем. № 103683 испускает феромон ужаса, обжигающий ему усики. Глаз тоже пугается, быстро отодвигается, с ним отодвигается и длинный хоботок, на котором он расположен. Оба прячутся во что-то, напоминающее круглый камень. Улитка!
Да их несколько! Всего пять, спрятавшихся в свои ракушки. Два муравья приближаются и обходят одну из них. Они пытаются ее укусить, но это бессмысленно. Это движущееся гнездо – неприступная крепость.
Недаром говорила Мать: «Безопасность – мой злейший враг, она усыпляет мои рефлексы и мою инициативу».
№ 103683 говорит себе, что эти твари, спрятавшиеся в своих ракушках, всегда жили припеваючи, пощипывали себе травку. Им не надо было драться, хитрить, охотиться, убегать. Им не нужно было выдерживать натиск жизни. И они ничему не научились. Из чистого каприза ему захотелось заставить их выйти из ракушки, доказать им, что они уязвимы. Вот как раз две улитки посчитали, что опасность миновала. Они выпускают свои тела из убежищ, чтобы излить нервное возбуждение. Встретившись, они склеиваются животами. Слюна смешивается, они слились в липком поцелуе, соединяющем оба их тела. Их половые органы соприкасаются.
Между ними что-то происходит.
Очень медленно.
Улитка справа погрузила свой пенис в виде известкового острия в полное икры влагалище улитки слева. Прежде чем вконец изнемочь, улитка слева обнажает, в свою очередь, свой напряженный пенис и вводит его во влагалище партнера.
Обе улитки испытывают наслаждение пронзать и быть пронзенным одновременно. Имея пенис и влагалище под ним, они могут параллельно испытать ощущения обоих полов.
Улитка справа первая достигает мужского оргазма. Она выкручивается и вытягивается, по ее телу прошел электрический разряд. Четыре окулярных рожка гермафродитов переплетаются. Слюна превращается в пену, потом – в пузыри. Партнеры тесно прижались друг к другу, обнявшись в танце, медлительность которого усиливает его эротичность.
Улитка справа поднимает рожки. Она тоже чувствует мужской оргазм. Как только она закончила семяизвержение, ее тело охватывает вторая волна сладострастия, на этот раз вагинального. Улитка справа, в свою очередь, познает женское наслаждение.
Затем рожки опускаются, любовные кинжалы втягиваются, влагалища закрываются… После этого полного акта любовники превращаются в магниты одной полярности. Возникает отторжение. Феномен, старый как мир. Две машины для дачи и получения наслаждения, полные оплодотворенной сперматозоидами партнера икры, медленно отдаляются друг от друга.
Пока № 103683 не двигается, потрясенный красотой спектакля, № 4000 бросается в атаку на одну из улиток. Он хочет воспользоваться утомлением после страсти, чтобы распотрошить самую толстую из двух особей. Но уже слишком поздно, они опять замуровались в свои ракушки.
Старый разведчик не отступает, он знает, что, в конце концов, они снова появятся. Он долго сторожит. Наконец из домика выглядывает робкий глаз, а потом и весь рожок. Брюхоногое хочет посмотреть, как идут дела в большом мире, что вокруг его мира, маленького. Когда появляется второй рожок, № 4000 бросается и вцепляется в глаз изо всей силы своих мандибул. Он хочет его откусить. Но моллюск сворачивается, утащив одновременно и разведчика в кольца своей раковины.
Хлоп!
Как его спасти?
№ 103683 размышляет, три его мозга напрягаются, и в одном уже родилась идея.
№ 103683 хватает мандибулой камешек и изо всех сил стучит в стенку раковины. Он, конечно, изобрел молоток, но ракушка улитки не бамбуковая. Стук звучит прямо как музыка. Надо придумать что-нибудь другое.
День оказывается плодотворным, так как муравей теперь изобрел рычаг. Он хватает прочную соломинку, камень служит ему осью, он наваливается всем своим телом, чтобы перевернуть тяжелую тварь. Он делает множество попыток. Наконец ракушка начинает двигаться взад-вперед, потом опрокидывается. Отверстие входа обращено вверх. Получилось!
№ 103683 взбирается по завиткам, наклоняется над колодцем, который теперь представляет собой ракушка, и падает навстречу моллюску. После долгого скольжения его падение смягчается коричневой жижей. С отвращением барахтаясь в тошнотворном желе, № 103683 начинает въедаться в мягкую плоть. Он не может применить кислоту, так как рискует раствориться в ней сам.
Вскоре к жиже примешивается новая жидкость – прозрачная кровь улитки. Обезумевшая улитка вытягивается в судороге и тем самым выбрасывает обоих муравьев из раковины. Невредимые, они долго гладят друг другу усики.
Агонизирующая улитка хочет убежать, но по дороге начинает терять внутренности.
Муравьи догоняют ее и легко приканчивают. Четверо других брюхоногих, высунувших рожки-глаза, чтобы поглазеть на это зрелище, в ужасе забиваются на дно ракушек и не двигаются весь остаток дня.
В это утро № 103683 и № 4000 объедаются улиткой. Они режут ее на кусочки и поедают в виде теплой отбивной в собственном соку. Они находят даже вагинальный мешок, полный икры. Улиточная икра! Одно из любимых блюд рыжих муравьев, бесценный источник витаминов, жиров, сахара и белка…
С полным до отказа социальным зобом, заряженные солнечной энергией, друзья быстрым шагом идут по дороге в юго-восточном направлении.

Анализ феромонов (тридцать четвертый опыт): Я определил при помощи спектрометра и хроматографа состав нескольких молекул сообщений муравьев. Я смог произвести химический анализ разговора между самцом и рабочим, записанного в десять часов утра. Самец нашел кусочек хлебного мякиша. Вот, что он выделил:
– Метил – 6
– Метил – 4, гексанон – 3 (два раза)
– Кетон
– Октанон – 3
Затем, снова:
– Кетон
– Октанон – 3 (два раза)
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
По дороге они встречают других улиток. Те тут же прячутся, как будто передают друг другу: «Эти муравьи опасны». Одна, правда, не прячется. Она просто открывает все свое тело.
Заинтригованные муравьи подходят к ней. Улитка раздавлена чем-то тяжелым. Ракушка ее превратилась в груду осколков. Тело лопнуло и растеклось широкой лужей.
№ 103683 тотчас вспоминает про «секретное оружие» термитов. Они уже недалеко от вражеского Города. Он внимательно осматривает труп. Удар был очень мощным, внезапным, был нанесен по всей поверхности тела. Неудивительно, что с таким оружием они распотрошили пост Ла-шола-кана!
№ 103683 решается: надо проникнуть в Город термитов и увидеть, а еще лучше украсть их оружие. Иначе враг сотрет Федерацию в порошок!
Внезапно поднимается сильный ветер. Их когти не в силах уцепиться за землю. Буря поднимает их к небу. У № 103683 и № 4000 нет крыльев… Однако они летят.

Несколько часов спустя, когда команда на поверхности уже задремала, рация затрещала снова.
– Алло, мадам Думен? Ну все, мы дошли донизу.
– Ну и что? Что вы видите?
– Это тупик. Тут стена из бетона и стали, совсем новенькая. Похоже на то, что здесь все заканчивается… Есть еще надпись.
– Читайте!
– Как сделать четыре равнобедренных треугольника из шести спичек?
– Все?
– Нет, есть кнопки с буквами, видимо, для того чтобы написать ответ.
– А боковых коридоров никаких нет?
– Никаких.
– Трупов тоже не видите?
– Нет, ничего… ага… есть следы. Как будто прямо перед этой стеной топталась целая толпа.
– Что будем делать? – прошептал один из жандармов. – Вернемся?
Билшейм внимательно осмотрел препятствие. Все эти символы, все эти металлические бетонные плиты скрывали механизм. И потом, куда испарились все остальные?
Жандармы за ним сели на ступеньки. Он сосредоточился на кнопках. Надо в определенном порядке нажать на эти буквы. Джонатан Уэллс был слесарем, он воспроизвел кодовую систему для двери подъезда. Надо найти код.
Билшейм повернулся к своим людям:
– Ребята, у вас спички есть?
Думен потеряла терпение:
– Алло, Билшейм, что вы делаете?
– Если вы действительно хотите нам помочь, попытайтесь сделать четыре треугольника из шести спичек. Как только сделаете, выходите на связь.
– Вы что, издеваетесь надо мной?!

Буря утихла. В течение нескольких секунд ветер замедлил свой танец, листья, пыль и насекомые снова подчинились закону всемирного тяготения и с разной скоростью, в зависимости от тяжести своего тела, беспорядочно попадали.
№ 103683 и № 4000 шлепаются на землю в нескольких десятках голов один от другого. Они, невредимые, находят друг друга и осматриваются вокруг: каменистая поверхность, совершенно не похожая на края, которые они только что покинули. Здесь нет ни единого деревца, только несколько диких травинок, случайно занесенных ветром. Друзья не знают, куда их занесло…
Пока они кое-как собираются с силами для того, чтобы бежать из этого зловещего места, небо снова решает продемонстрировать свое всемогущество. Облака тяжелеют, чернеют.
Громовой раскат высвобождает воздушные массы и дает волю всем накопленным электрическим разрядам.
Все животные поняли послание природы. Лягушки ныряют в воду, мухи прячутся под камни, птицы снижают полет.
Начинается дождь. Два муравья должны срочно найти укрытие. Любая капля может стать смертельной. Они спешат к возвышению, виднеющемуся вдали: то ли дереву, то ли скале. Понемногу, сквозь частые капли и стелющийся туман, возвышение вырисовывается более четко. Это не скала и не куст. Это настоящий земляной собор, верх его башен теряется в облаках. Вот это да…
Это же термитник! Термитник Востока!
№ 103683 и № 4000 должны выбирать между ужасным ливнем и вражеским Городом. Они собирались, конечно, его посетить, но не так! Миллионы лет ненависти и вражды удерживают их у входа.
Но недолго. В конце концов, они сюда пришли разведать все о термитнике. И вот, дрожа, они подходят к темному входу, расположенному у подножия здания. Наставив усики, раскрыв мандибулы, слегка согнув лапки, они готовы дорого продать свою жизнь. Однако, против всех ожиданий, у входа в термитник нет ни одного солдата.
Такого просто не может быть. Что происходит?
Два муравья входят в обширный Город. Их любопытство пересиливает самую элементарную осторожность. Надо отметить, что внутри Город ничем не напоминает муравейник. Стены построены из материала, гораздо менее рыхлого, чем земля, – из твердого, как дерево, цемента. Коридоры насыщены влагой. Нет ни малейшего сквозняка. И воздух на удивление богат углекислым газом.
Вот уже в течение трех градусов они продвигаются по Городу и еще не встретили ни одного патруля! Очень странно… Два муравья застывают, усики совещаются на ощупь. Решение принимается быстро: продолжать.
Но чем дальше они идут, тем больше теряют чувство ориентации. Этот странный Город-лабиринт еще более запутанный, чем их родные муравейники. Их опознавательные запахи, выделяемые железой Дюфура, не остаются на стенах. Они уже даже не знают, находятся они выше или ниже уровня земли!
Они пытаются повернуть обратно, но это им не помогает. Они беспрерывно обнаруживают новые коридоры странной формы. Они вконец заблудились, без всякой надежды выбраться.
И тогда № 103683 чувствует необычайный феромон: свет! Оба солдата не могут прийти в себя от удивления. Свет посреди безлюдного термитника – это просто невозможно. Они двигаются в направлении источника лучей.
Желто-оранжевое свечение отливает то зеленым, то голубым. После довольно сильной вспышки источник света пропадает. Потом опять появляется, начинает мигать, отражаясь на блестящем хитине муравьев.
Как загипнотизированные, № 103683 и № 4000 бегут к этому подземному маяку.

Билшейм подскочил от возбуждения: он понял! Он показал жандармам, как надо расположить спички, чтобы получилось четыре треугольника. Ошеломленное выражение лиц сменилось воплями восторга Соланж Думен, вне себя от любопытства, зарычала:
– Вы догадались? Вы догадались? Скажите мне!
Но ее не слушали, до нее донесся шум голосов вперемешку с механическим лязганьем.
Потом снова наступила тишина.
– Что происходит, Билшейм? Скажите мне!
Рация принялась бешено трещать.
– Алло! Алло!
– Да (треск), мы открыли проход. За ним – (треск) коридор. Он ведет (треск) влево. Мы пошли!
– Подождите! Как вы сделали четыре треугольника?
Но Билшейм и его люди уже не слышали посланий с земли. Микрофон их связи больше не работал, по всей видимости, из-за короткого замыкания. Они не принимали, но еще могли передавать.
– О! Подумать только, чем дальше идем вперед, тем больше тут всего настроено. Вот свод, за ним вдали – свет. Мы идем туда.
– Подождите, вы сказали свет, внизу? – тщетно надрывалась Соланж Думен.
– Они там!
– Кто они, черт подери?! Трупы? Отвечайте!
– Осторожно…
Послышалась серия лихорадочных выстрелов, крики, потом связь прервалась.
Веревка больше не разматывалась, но оставалась натянутой. Полицейские на поверхности ухватились за нее и принялись тянуть, полагая, что она застряла. Они взялись за нее втроем… потом впятером. Вдруг она подалась.
Они стали поднимать и сворачивать веревку, причем не на кухне, а в столовой, такой гигантской получалась катушка. Наконец они увидели оборванный, искромсанный конец веревки, как будто отгрызенный зубами.
– Что делать, мадам? – пробормотал один из полицейских.
– Ничего. Вот именно, ничего не надо делать. Ничего больше. Ни слова прессе, ни единого, и вы мне как можно быстрее замуруете этот подвал. Расследование закончено. Дело закрыто, и чтобы я больше никогда не слышала об этом проклятом подвале! Давайте быстро покупайте кирпичи и цемент. И уладьте все со вдовами жандармов.
После обеда, когда полицейские собирались заложить последние кирпичи, из подвала послышался глухой шум. Кто-то поднимался! Проход разобрали. Из тьмы появилась голова, а затем и все тело спасшегося. Жандарм. Наконец-то выяснится, что произошло внизу. Лицо жандарма исказил леденящий ужас. Некоторые лицевые мышцы были парализованы, как после сердечного приступа. Это был настоящий зомби. Кто-то оторвал бедняге кончик носа, и кровь так и хлестала. Жандарм дрожал, его глаза были широко раскрыты.
– Гебежеееееж, – проговорил он.
Из опущенных углов рта текла пена. Несчастный закрыл лицо ладонями. Его руки были покрыты ранами, которые опытному взгляду его коллег показались похожими на ножевые.
– Что там произошло? На вас напали?
– Гееебеге!
– Внизу есть еще кто-нибудь живой?
– Бегегеееееебебегебе!
Поскольку ничего больше он сказать не мог, ему перевязали раны и отправили в психиатрическую больницу, а дверь в подвал замуровали.

Самое легкое шуршание лапок об пол вызывало изменение силы свечения. Свет дрожит, словно живой, как будто слышит, что муравьи подходят.
Муравьи останавливаются для того, чтобы в этом убедиться. Свечение тут же становится ярче, озаряет все шероховатости коридоров. Два разведчика быстро прячутся, чтобы их не обнаружил странный прожектор. Потом, пользуясь ослаблением света, бегут к источнику лучей.
Вот оно что, это светящееся жесткокрылое насекомое. Светлячок в течке. Как только он замечает пришельцев, он потухает окончательно… Но, поскольку ничего не происходит, он снова зажигает слабое зеленое свечение, словно осторожный ночник.
№ 103683 выпускает запахи, говорящие: мы пришли с миром. Хотя все жесткокрылые понимают этот язык, светлячок не отвечает. Его зеленое свечение тускнеет, становится желтым, потом – чуть красноватым. Муравьи предполагают, что этот новый цвет обозначает вопрос.
Мы потерялись в этом термитнике, — выделяет старый разведчик.
Сначала светлячок не отвечает. Через несколько градусов он начинает мигать, что может означать и радость, и раздражение. В сомнении муравьи ждут. Вдруг светлячок, мигая все быстрее, направляется в поперечный коридор. Похоже на то, что он хочет им что-то показать. Муравьи следуют за ним.
Они приходят в еще более холодный и влажный район. Неизвестно откуда слышатся зловещие шумы. Они похожи на отчаянные крики, выраженные в форме запахов и звуков. Два разведчика не понимают, что происходит. Если светящееся насекомое и не говорит, то слышит оно прекрасно. И, как будто отвечая на их вопрос, светлячок зажигается и гаснет долгими периодами, как бы желая сказать: Не бойтесь, идите за мной.
Все трое углубляются все дальше и дальше в незнакомое подземелье, пока не доходят до очень холодного места с гораздо более широкими коридорами.
Опять раздаются стоны – с новой силой.
Внимание! — неожиданно выделяет № 4000.
№ 103683 оборачивается. Светлячок освещает какого-то приближающегося монстра со сморщенным старческим лицом, закутанного в белый прозрачный саван. Солдат испускает мощный запах ужаса, от которого у обоих его спутников перехватывает дыхание. Мумия подходит все ближе, кажется, она даже наклоняется для того, чтобы поговорить с ними. На самом деле, ее просто качнуло вперед. Внезапно она всем телом падает на землю. Кокон разбивается. Чудовищный старик преображается в новорожденного…
Это куколка-термит!
Она, должно быть, стояла в уголке, опираясь на стену. Сейчас распотрошенная мумия корчится, испуская горестные стоны. Так вот что это были за звуки!
И таких мумий тут еще много. Потому что трое насекомых находятся в яслях. Сотни куколок-термитов выстроены вертикально вдоль стен. № 4000 осматривает их и обнаруживает, что некоторые уже мертвы – за ними явно никто не ухаживал. Еще живые выделяют отчаянные запахи, призывая кормилиц. Вот уже минимум два градуса, как их не вылизывают, они умирают от истощения.
Такого просто не может быть. Никогда социальное насекомое ни на один градус не покинет свое потомство. Если только… Одна и та же мысль приходит на ум обоим муравьям. Если только… Если только все рабочие не погибли, и куколки не остались одни!
Светлячок снова мигает пришельцам, делая знак следовать за ним по новым коридорам. Странный запах появляется в воздухе. Солдат наступает на что-то твердое. У него нет инфракрасных глаз, и он не видит в темноте. Живой свет приближается и освещает лапки № 103683. Труп солдата-термита! Он очень похож на муравья, но только он весь белый и брюшко у него оторвано…
Сотни таких белых трупов устилают землю. Какая резня! И что самое странное, все трупы невредимы. Борьбы не было! Смерть была мгновенной. Она застигла термитов за будничной работой. Такое впечатление, что некоторые разговаривают или режут мандибулами дерево. Что могло вызвать такую катастрофу?
№ 4000 изучает мертвые статуи. Они пропитаны резким запахом. Дрожь пронизывает обоих муравьев. Умертвляющий газ. Это объясняет все: и исчезновение первой, брошенной на термитник, экспедиции, и гибель последнего участника третьей экспедиции, умершего без единой царапины на теле.
А сами они ничего не чувствуют, так как со временем токсичный газ испарился. Но почему тогда выжили куколки? Старый разведчик выделяет гипотезу. У них может быть особая иммунная защита, наверное, их спас кокон… Теперь они привиты от яда. Та самая знаменитая невосприимчивость к ядам, позволяющая насекомым противостоять любым ядохимикатам, производя поколения мутантов.
Но кто использовал убийственный яд? Настоящая головоломка. Снова, в поисках секретного оружия, № 103683 натыкается на какие-то совершенно необъяснимые явления.
№ 4000 хочет уйти. Светлячок мигает в знак одобрения. Муравьи дают несколько кусочков целлюлозы тем куколкам, которых еще можно спасти, потом отправляются на поиски выхода. Светлячок следует за ними. Чем дальше они продвигаются, чем чаще трупы солдат-термитов уступают место трупам рабочих, занятых уходом за королевой. Некоторые еще держат в мандибулах яйца!
Архитектура Города становится все сложней. Коридоры треугольной формы испещрены надписями. Светлячок меняет цвет и горит голубоватым светом. Он, должно быть, что-то заметил. Действительно, из глубины коридора слышится прерывистое дыхание.
Троица подходит к огромному святилищу, охраняемому пятью гигантами. Все они мертвы. И вход завален бездыханными телами двадцати маленьких рабочих. Муравьи убирают их, передавая тела из лапок в лапки.
Перед ними открывается пещера почти совершенной сферической формы. Королевская ложа термитов. Шум идет отсюда.
Светлячок испускает яркое белое сияние. В центре зала муравьи видят какого-то странного слизняка. Это королева термитов, жалкое подобие королевы муравьев. Ее маленькая голова и рахитичный торакс переходят в гигантское брюшко длиной около пятидесяти голов. Гипертрофированный аппендикс сотрясается от судорог.
Маленькая голова дергается от боли, издавая звуковые и обонятельные вопли. Трупы рабочих так хорошо заткнули отверстие входа, что газ не проник в помещение. Но королева умирает из-за того, что никто за ней не ухаживает.
Посмотри на ее брюшко! Малыши лезут изнутри, а она не может родить без посторонней помощи.
Светлячок поднимается к потолку и простодушно светит оттуда оранжевым сиянием. Подобным светом озарены картины Жоржа де Ла Тура.
Общими усилиями обоих муравьев яйца начинают сыпаться из огромной репродуктивной сумки. Настоящий источник жизни. Королеве становится легче, она перестает кричать.
Она спрашивает на общем, примитивном обонятельном языке, кто ее освободил. Она удивляется, определяя запахи муравьев. Они замаскированные муравьи?
Замаскированные муравьи – талантливые химики-органики. Это черные крупные насекомые, живущие на северо-востоке. Они умеют искусственно воспроизводить любые феромоны: опознавательные, для обозначения дороги, для сообщений… просто правильно смешивая растительный сок, пыльцу и слюну. Создав свой камуфляж, они могут проникнуть незамеченными, например, в Город термитов. Они там грабят и убивают, а никто из их жертв не может их узнать!
Нет, мы не замаскированные муравьи.
Королева термитов спрашивает, есть ли в ее Городе кто-нибудь живой, и муравьи отвечают, что нет. Она выделяет пожелание быть убитой, чтобы уменьшить свои страдания. Но сначала она хочет о чем-то рассказать.
Да, она знает, почему ее Город был разрушен. Термиты недавно открыли восточный край Земли. Край света. Это черная, плоская местность, где гибнет все.
Там живут странные животные, стремительные и свирепые. Это стражи края света. Они вооружены черными щитами, расплющивающими все, что к ним приближается. И вот теперь, они еще используют и ядовитый газ!
Муравьям вспоминается старая мечта королевы Би-стин-га. Достичь одной из сторон света Значит, это возможно? Оба муравья изумлены.
До сих пор они думали, что достичь краев Земли нельзя, так она обширна. А эта королева термитов говорит, что край света близко! И что он охраняется чудовищами… Значит, мечта королевы Би-стин-га осуществима?
Вся эта история так потрясла друзей, что они не знают, с какого вопроса начать.
Но почему «стражи края света» пришли сюда? Они хотят завоевать восточные Города?
Толстая королева ничего больше не знает. Теперь она хочет умереть. Она настаивает. Она не умеет останавливать свое сердце. Ее нужно убить.
После того как королева указывает им путь к выходу, муравьи отрубают ей голову. Потом они съедают несколько маленьких яиц и покидают величественный Город, ставший пристанищем призраков. У входа они оставляют феромон с рассказом о произошедшей здесь драме. Они – разведчики Федерации и никогда не должны забывать о своих обязанностях.
Светлячок прощается с ними. Он тоже, несомненно, потерялся в термитнике, прячась от дождя. Теперь погода снова хорошая, и он снова будет жить, как привык: есть, светить, чтобы привлекать самок, воспроизводиться… Что тут сказать, светлячок есть светлячок!
Друзья переводят свои взгляды и усики в сторону Востока. Отсюда ничего особенного не видно, но они-то знают: край света близок. Он там.

Столкновение цивилизаций: Контакт двух цивилизаций всегда был тонким моментом. Скажем, среди других, вызывающих вопросы, случаев в истории человечества, можно привести пример черных африканцев, порабощенных в восемнадцатом веке.
Большинство народностей, ставших рабами, жило среди равнин и лесов, в глубине суши. Неожиданно соседний царек без всяких видимых причин шел на них войной, но вместо того, чтобы убить их, брал их в плен, заковывал в цепи и гнал в направлении морского побережья.
В конце этого долгого путешествия пленники обнаруживали две непостижимые вещи: 1) необъятное море, 2) европейцев с белой кожей. О море, даже если они его никогда не видели, они еще слышали в сказках, как, например, о стране мертвых. Но белые люди казались африканцам пришельцами из других миров: от них странно пахло, их кожа была странного цвета, на них была странная одежда.
Многие умирали от страха, другие, обезумев, прыгали с кораблей и их пожирали акулы. Выжившие же шли от потрясения к потрясению. Что они видели? Например, белых, которые пили вино. И пленники были уверены в том, что это кровь, кровь их братьев.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Самка № 56 хочет есть. Не только ее тело, но и все его обитатели требуют своей порции калорий. Как накормить племя, обитающее в ее лоне? В конце концов, она решается выйти из своей ямы для кладки яиц, бредет несколько сотен голов и находит три сосновые иголки, которые она жадно лижет и жует.
Но этого недостаточно. Она бы поохотилась, но у нее нет больше сил. И она сама рискует стать добычей для тысяч хищников, притаившихся в округе. Она возвращается в свою яму, чтобы ждать там смерти.
Но вместо этого появляется яйцо. Ее первый шлипуканец! Она едва почувствовала его приход. Она потрясла занемевшими лапками и сильно нажала на свои внутренности. Надо действовать, иначе все пропало. Яйцо выкатывается. Оно маленькое, темно-серое, почти черное.
Если она даст ему созреть, из него вылупится мертвый муравей. И еще… она ведь не сможет кормить его до созревания. И она съедает своего первенца. Это вскоре вызывает у нее прилив энергии. Одним яйцом меньше в ее брюшке, одним яйцом больше в ее желудке. В результате этой жертвы она находит в себе силы снести второе яйцо, такого же темного цвета, такое же маленькое, как и первое.
Она пробует и его. И чувствует себя еще лучше. Третье яйцо чуть светлее. Она все-таки пожирает и его тоже.
Только на десятом яйце королева меняет стратегию. Ее яйца стали светлее, размером с ее глазное яблоко. Шли-пу-ни сносит три таких, одно съедает, а два оставляет жить, согревая своим телом.
Пока она продолжает нести яйца, два счастливчика превращаются в длинные личинки, их мордочки застыли в странных гримасах. Они начинают хныкать, просят есть. Арифметика усложняется. Из трех снесенных яиц одно теперь достается ей самой, а два других – в пищу личинкам.
Вот так, замкнутым циклом, удается сделать что-то из ничего. Когда личинка становится довольно большой, королева дает ей съесть другую личинку… Это единственный способ снабдить ее белком, необходимым для того, чтобы превратиться в настоящего муравья. Но выжившая личинка по-прежнему хочет есть. Она корчится и кричит. Пиршество, составленное из тел ее сестер, не удовлетворяет ее. В конце концов Шли-пу-ни поедает свой первый эскиз ребенка.
У меня должно получиться, у меня должно получиться, — повторяет она про себя. Она думает о самце № 327 и сносит сразу пять яиц, гораздо более светлых, чем предыдущие. Королева проглатывает два из них и оставляет три оставшихся расти.
Так, от поедания детей к их рождению, идет эстафета жизни. Три шага вперед, два шага назад. Жестокая гимнастика, заканчивающаяся в конце концов первым опытным образцом нормального муравья.
Он совсем маленький и скорее всего слабоумный, так как недокормлен. Но у королевы получился ее первый шлипуканец! Каннибальская дистанция до создания Города наполовину пройдена. Этот дегенеративный рабочий и вправду может двигаться и приносить еду из внешнего мира: трупы насекомых, зерна, листья, грибы… Что он и делает.
Шли-пу-ни, наконец утолившая голод, производит на свет все более светлые, крепкие яйца. Твердая скорлупа защищает их от холода. Личинки уже достигают нормальных размеров. Дети, вылупившиеся от этой кладки, крупные и здоровые. Они станут ядром населения Шли-пу-кана.
Ну а первого умственно отсталого рабочего, доставившего еду матери, вскоре убивают и пожирают его собственные собратья. После чего все убийства и вся боль, предшествовавшие созданию Города, забываются.
Шли-пу-кан родился.

Комар: Комар – это насекомое, охотно вступающее в схватку с человеком. Каждый из нас хоть раз обязательно стоял на кровати с тапочком в руке, уставясь в девственно чистый потолок.
Удивительно: чешется там, куда из комариного хоботка попала дезинфицирующая слюна. Без нее каждый укус мог бы воспалиться. И комар всегда обращает внимание на то, чтобы укусить не в болевую точку!
Ныне комар ведет себя по отношению к человеку не так, как когда-то. Он научился быть ловчее, незаметнее, быстрее улетать. Обнаружить его все труднее. Некоторые храбрецы последнего поколения не боятся прятаться под подушку жертвы. Они открыли для себя принцип, изложенный в «Украденном письме» Эдгара Алана По: если нужно что-нибудь спрятать, лучше всего положить это на самое видное место, потому что там искать не придет никому в голову.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Бабушка Огюста смотрела на уже сложенные чемоданы. Завтра она переезжает на улицу Сибаритов. Невероятно, но факт – Эдмон предвидел исчезновение Джонатана и черным по белому написал в своем завещании: «Если Джонатан умрет или исчезнет и если он сам не оставит завещания, моя квартира отходит моей матери, Огюсте Уэллс. Если исчезнет и она, квартиру наследует Пьер Розенфельд, если же и он откажется или исчезнет, в квартиру может переехать Язон Брагель…»
Надо признать то, что, в свете последних событий, Эдмон Уэллс не зря предусмотрел как минимум четырех наследников. Но Огюста была не суеверна, и, кроме того, она думала, что, даже если Эдмон был бирюк бирюком, у него не было никаких причин желать смерти своему племяннику и своей матери. А уж Язон Брагель, так тот и вовсе был его лучший друг!
Тут старушке пришла в голову интересная мысль. Можно было подумать, что Эдмон хотел устроить так, чтобы… все как будто начиналось после его смерти.

Вот уже несколько дней они идут туда, где восходит солнце. № 4000 становится все хуже, но старый воин продвигается вперед без жалоб. Его храбрость и любопытство и вправду сильнее всех выпавших на его долю испытаний.
Однажды после обеда, когда они лезут на ствол орешника, их вдруг окружают красные муравьи. Еще одни гости с Юга, путешествующие по стране. Их удлиненные тела снабжены ядовитым жалом, самый легкий его укус убивает в одно мгновение. Два рыжих друга предпочли бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.
Если не считать нескольких наемников-вырожденцев, № 103683 никогда не встречал во Внешнем Мире красных муравьев. Да, несомненно, восточные территории стоят того, чтобы с ними познакомиться…
Начинается энергичное движение усиков. Красные муравьи умеют говорить на том же языке, что и белоканцы.
У вас нет необходимых опознавательных феромонов. Вон отсюда! Это наша территория.
Рыжие отвечают, что просто идут мимо на восточный край земли. Красные муравьи собираются с мыслями.
Они поняли, что эти двое принадлежат к Федерации рыжих. Она, может быть, и далеко отсюда, но могущественна (шестьдесят четыре Города до последнего роения), об ее армиях известно и за западной рекой. Так что с этой парочкой, наверное, лучше не связываться. Рано или поздно красным кочующим племенам обязательно придется пересечь Федеральные территории рыжих.
Движение усиков постепенно успокаивается. Время подвести итоги. Один из красных передает мнение всей группы:
«Вы можете переночевать здесь. Мы готовы указать вам дорогу к краю света и даже проводить вас туда. Взамен вы оставите нам несколько ваших опознавательных феромонов…»
Что ж, все по-честному. № 103683 и № 4000 знают, что, давая красным свои феромоны, они предоставляют им бесценный пропуск на все обширные территории Федерации. Но возможность пойти на край света и возвратиться оттуда стоит того…
Хозяева ведут гостей в лагерь, расположенный несколькими ветками выше. Ничего подобного рыжие еще никогда не видели. Красные муравьи, искусные ткачи и портные, устроили свое временное гнездо сшив край к краю три больших листа орешника. Один служит полом, два других – стенами.
№ 103683 и № 4000 видят, как несколько ткачей закрывают на ночь гнездо «крышей». Они выбирают листок орешника, который послужит потолком. Чтобы присоединить этот листок к трем другим, они строят живую лестницу. Десяток рабочих становятся один на другого, пока не получается холмик, способный дотянуться до листка-потолка.
Несколько раз пригорок обрушивается. До листка слишком высоко.
Тогда красные меняют тактику. Несколько рабочих поднимаются на листок-потолок и составляют цепочку из держащихся друг за друга муравьев, свешивающуюся с края листка. Цепочка опускается, стремясь соединиться с живой лестницей, по-прежнему ждущей внизу. Пока цепочка еще высоко, на конце ее висит гроздь красных.
Ну вот, почти получилось, черенок листка согнулся. Осталось около сантиметра вправо. Чтобы его преодолеть, муравьи-цепочки начинают раскачиваться как маятник. При каждом движении маятника цепочка вытягивается, кажется, что она сейчас порвется, но нет, прекрасно держится. Наконец мандибулы верхних и нижних акробатов сцепляются – чпок!
Второй маневр: цепочка укорачивается. Рабочие из ее середины с величайшей аккуратностью, выходят из ряда, держась за плечи коллег. Все тянут, сближая два листка. Листок-потолок понемногу спускается к деревне, закрывая своей тенью пол.
Теперь у коробочки есть крышка, но ее еще нужно закрыть. Старый красный муравей бросается в дом и выходит оттуда с большой личинкой. Это ткацкий станок. Края листьев держат параллельно и прижимают друг к другу. Теперь дело за личинкой. Бедняжка делала себе кокон, чтобы спокойно расти в нем, но ей не дадут времени заняться этим. Рабочий хватает нить живого клубка и начинает его разматывать. Слегка послюнив, он приклеивает нить к краю листка и затем передает кокон соседу.
Личинка, чувствуя, что у нее вытягивают ее нить, вырабатывает новую, чтобы восполнить потери. Чем больше ее разматывают, тем ей холоднее и тем больше она выделяет шелка Рабочим только того и надо. Они передают живой челнок из мандибул в мандибулы и не скупятся на расходы. Когда истощенное дитя умирает, они берут новое. Двенадцать личинок были принесены в жертву только во время этой работы.
Рабочие закрывают второй край листка-потолка, теперь деревня похожа на зеленую коробочку с белыми швами на гранях. № 103683, прогуливающийся там почти как у себя дома, несколько раз замечает черных муравьев посреди толпы красных. Он не может удержаться от вопросов.
Это наемники?
Нет, это рабы.
Но красные муравьи не славятся любовью к рабам… Один из красных соглашается объяснить № 103683, что недавно они столкнулись с ордой муравьев, использующих рабский труд. Орда шла на запад, красные приобрели у этих рабовладельцев яйца черных муравьев в обмен на переносное тканое гнездо.
№ 103683 не отпускает собеседника и спрашивает, не обернулась ли эта встреча потасовкой. Тот отвечает, что нет, что страшные муравьи были сыты, у них было просто слишком много рабов, кроме того, они боялись смертоносных жал красных.
Черные муравьи, вылупившиеся из яиц, приняли опознавательные запахи хозяев и служат им верой и правдой. Откуда им знать, что согласно их генетическому наследию они – хищники, а не рабы? Они не знают ничего, кроме того, что красные считают нужным им рассказать.
Вы не боитесь, что они взбунтуются?
Да, волнения уже были. В ответ красные по большей части ликвидировали отдельных строптивцев. Так как черные не знают о том, что они украдены из другого лагеря и что они вообще другие, то настоящего повода к бунту у них нет…
Ночь и холод спустились на орешник. Двум разведчикам выделили уголок, чтобы они залегли там в ночную мини-спячку.

Шли-пу-кан понемногу растет. Первым делом был обустроен запретный Город. Он построен не вокруг корня, а в странном, зарытом в землю предмете – в ржавой консервной банке, когда-то содержавшей три килограмма фруктового пюре и выброшенной из расположенного поблизости сиротского приюта.
В этом новом дворце Шли-пу-ни, пока ее пичкают сахаром, жирами и витаминами, лихорадочно несет яйца.
Первые братья построили прямо под запретным Городом ясли, обогреваемые разлагающимся перегноем. Это лучшее, что можно придумать, пока не достроены купол из веток и солярий, – когда они будут готовы, строительство завершится.
Шли-пу-ни хочет, чтобы в ее Городе использовались все известные передовые технологии: надо обзавестись грибницами, муравьями-цистернами, стадами тли, плющами, предохраняющими почву от осыпания, помещениями для брожения молочка, помещениями для производства муки из зерен, помещениями для наемников, помещениями для органической химии и т.д.
И движение идет повсюду. Молодая королева сумела передать своим детям энтузиазм и надежду. Она не допустит, чтобы Шли-пу-кан стал обычным Федеральным Городом. Она мечтает сделать из него центр прогресса, вершину мирмесеянской цивилизации.
В голове у нее полно проектов.
Например, вблизи минус двенадцатого этажа открыли подземный ручей. Королева считает, что возможности воды до сих пор не были изучены. Можно найти способ передвигаться по ней.
С самого начала одна из команд получила задание познакомиться с насекомыми, живущими в пресной воде: с плавунцами, циклопами, дафниями… Годятся ли они в пищу? Можно ли будет выращивать их в охраняемых водоемах?
Свою первую известную речь королева произнесла по поводу тли:
Грядет эра войн. Оружие становится все более и более сложным. Мы не всегда будем самыми сильными в этой области. Однажды, быть может, охотиться снаружи станет нельзя. Надо предусмотреть самое худшее. Наш Город должен уйти как можно глубже в землю. И выращивание тли должно стать преобладающим над всеми другими видами поставок живого сахара. Этот скот будет размещен в хлевах на самых нижних этажах…
Тридцать ее сыновей поймали двух тлей, которые вот-вот должны были разродиться. Через несколько часов у муравьев было уже около сотни детенышей тли, которым они обрезали крылья. Это первоначальное стадо поместили на минус двадцать третий этаж, надежно защищенный от божьих коровок, и обеспечили его в изобилии свежей листвой и сочными черенками.
Шли-пу-ни посылает разведчиков во все стороны света. Они принесли споры пластинчатых грибов, высаженных затем в грибницы. Падкая на все новое, королева даже решает реализовать мечту своей Матери: на восточной границе она сажает ряд семян хищных растений для защиты от термитов с их секретным оружием.
Она не забыла о тайне «секретного оружия», об убийстве принца № 327 и о продовольственном складе, спрятанном под гранитом.
Она посылает делегацию в Бел-о-кан. Официально они должны объявить королеве-матери о создании шестьдесят пятого Города рыжих муравьев и о его присоединении к Федерации. А неофициально они должны попытаться продолжить расследование на минус пятидесятом этаже Бел-о-кана.

Звонок раздался в тот момент, когда Огюста прикрепляла свою драгоценную коллекцию фотографий к серой стене. Удостоверившись в том, что дверь на цепочке, старушка приоткрыла ее.
Перед ней стоял господин средних лет, очень чистенький, даже без перхоти на воротнике пиджака.
– Здравствуйте, мадам Уэллс. Я профессор Ледюк, коллега вашего сына Эдмона. Я не буду ходить вокруг да около. Мне известно о том, что ваш внук и ваш правнук исчезли в подвале. И о том, что в нем сгинули также восемь спасателей, шесть жандармов и двое полицейских. И тем не менее, мадам… я хотел бы туда спуститься.
Огюста не была уверена в том, что верно его расслышала. Она поставила свой слуховой аппарат на максимальную мощность.
– Вы – профессор Розенфельд?
– Нет. Ледюк. Профессор Ледюк. Я вижу, вы слышали о профессоре Розенфельде. Розенфельд, Эдмон и я – мы все трое энтомологи. У нас общая специальность – изучение муравьев. Но Эдмон ушел от нас далеко вперед. Было бы обидно, если бы человечество об этом не узнало… Я хотел бы спуститься в ваш подвал.
Когда плохо слышишь, начинаешь лучше видеть. Старушка хорошо рассмотрела уши этого Ледюка. Людям свойственно хранить на себе следы своего самого отдаленного прошлого, ухо с этой точки зрения представляет собой зародыш. Мочка символизирует голову, край уха повторяет очертания позвоночника и т.д. Этот Ледюк был чахлым зародышем, а Огюста не очень любила дохляков.
– И что вы надеетесь найти в этом подвале?
– Книгу. Энциклопедию, в которую он записывал все свои опыты. Эдмон был скрытным. Он, несомненно, все спрятал в подвале и понаставил ловушек, чтобы убить или отпугнуть профанов. Но я пойду туда, зная об этом, а знающий человек…
– …очень даже может дать себя убить! – закончила Огюста.
– Дайте мне шанс.
– Входите, господин…
– Ледюк, профессор Лорен Ледюк из лаборатории № 352 Национального центра научных исследований.
Старушка провела незваного гостя к подвалу. На стене, что возвели полицейские, большими красными буквами было начертано:

НИКОГДА НЕ СПУСКАТЬСЯ В ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ ПОДВАЛ!

Старушка указала подбородком.
– Вы знаете, что говорят соседи, господин Ледюк? Они говорят, что это вход в ад. Что этот дом – хищник и что он ест людей, которые заходят и щекочут ему глотку… Некоторые жильцы даже хотят залить подвал бетоном.
Огюста высокомерно посмотрела на профессора:
– Вы не боитесь умереть, господин Ледюк?
– Боюсь, – ответил тот и лукаво улыбнулся. – Боюсь умереть в неведении, не узнав, что находится в глубине подвала.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как № 103683 и № 4000 покинули гнездо красных муравьев. Их сопровождают два воина с острыми жалами. Они вместе долго шли по дорогам, едва обозначенным путевыми феромонами. Расстояние уже в несколько тысяч голов отделяет их от тканого гнезда в ветвях орешника. По пути им встречались всевозможные существа, невиданные и неслыханные. Не будучи ни в чем уверенными, путники избегали их всех.
Когда приходит ночь, они выкапывают яму поглубже и ночуют в ней, согретые и защищенные мягким теплом своей планеты-кормилицы.
Сегодня два красных привели их на вершину холма.
Край света далеко?
Это там.
С высоты рыжие видят, насколько хватает взгляда, мир темных кустарников. Красные сообщают им о том, что их миссия подошла к концу, и что дальше они не пойдут. Есть места, где красных буквально на дух не переносят.
Белоканцы должны идти прямо до полей жнецов. Жнецы всегда жили на границе «края света», они, несомненно, дадут им необходимые сведения.
Перед прощанием рыжие передают своим проводникам опознавательные феромоны Федерации, условленную плату за путешествие. Потом переваливают через холм и идут навстречу полям, обрабатываемым пресловутыми жнецами.

Скелет: Что лучше, иметь скелет внутри или снаружи тела?
Когда скелет снаружи, он образует защитный панцирь. Плоть защищена от внешней опасности, но она становится дряблой и почти текучей. И если какое-то острие, несмотря ни на что, проникает сквозь панцирь, потери невосполнимы.
Когда скелет является твердым и тонким каркасом внутри плоти, та открыта любой агрессии. Раны многочисленны и постоянны. Но именно эта кажущаяся слабость способствует укреплению мускулов и защитных свойств тканей. Плоть эволюционирует.
Я встречал людей, выковавших себе усилием разума «интеллектуальный» панцирь, защищавший их от неприятностей. Они казались более сильными, чем остальные. Они говорили «мне наплевать» и смеялись надо всем. Но если проблеме удавалось пробить покров панциря, производимые ею разрушения были ужасны.
Я встречал людей, страдавших от малейшей неприятности, от малейшей атаки, но разум их от этого не закрывался, они оставались чувствительными ко всему, каждое нападение чему-нибудь их учило.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Рабовладельцы атакуют!
В Шли-пу-кане паника. Изнуренные разведчики распространяют новость по молодому Городу.
Рабовладельцы! Рабовладельцы!
Страшная слава рабовладельцев опередила их. Так же, как некоторые виды муравьев совершенствовались в скотоводстве, накоплении запасов, выведении грибов или в химии, рабовладельцы специализировались только в одном роде деятельности – войне.
Ничего другого они не умеют, зато в этой области достигли совершенства. Само их тело предназначено для войны. Самое мелкое сочленение оканчивается загнутым острием, хитин вдвое толще, чем у рыжих. Узкая голова в виде безупречно правильного треугольника не боится никаких когтей. Их мандибулы, похожие на вывернутые бивни слонов, подобны двум кривым саблям, которыми они орудуют с устрашающей ловкостью.
Нравы рабовладельцев сформировались в соответствии с их единственной специализацией. Они чуть не вымерли, уничтоженные собственной волей к могуществу. Беспрестанно воюя, эти муравьи разучились строить муравейники, растить малышей и даже… есть. Их мандибулы-сабли, столь эффективные в битве, очень мешают принимать пишу. Однако, при всей своей воинственности, рабовладельцы не глупы. И поскольку они утратили способность работать, чтобы жить, они заставили других работать на них.
Рабовладельцы в основном нападают на маленькие и средние Города черных, белых или желтых муравьев, не обладающих ни жалами, ни железами для выработки кислоты. Сначала они окружают Город. Как только осажденные замечают, что все ушедшие за пределы гнезда рабочие убиты, они решают закрыть входы. Вот тут-то рабовладельцы и бросаются на приступ. Они легко преодолевают сопротивление, проделывают бреши в стенах, сеют панику в коридорах.
Тогда устрашенные рабочие пытаются спасти яйца. Рабовладельцы же только того и ждут. Они просеивают все выходы и заставляют рабочих оставить свой драгоценный груз. Убивают только тех, кто не хочет подчиниться. Просто так у муравьев не убивают.
После сражения рабовладельцы занимают Город и приказывают выжившим рабочим уложить яйца на место и продолжать за ними ухаживать. Когда куколки вылупляются, их обучают обслуживать захватчиков, и, так как они ничего не знают о прошлом, то думают, что подчинение этим большим муравьям – это нормально, справедливо, что только так и должно быть.
Во время набегов рабы прячутся в траве, ожидая, пока хозяева закончат «зачистку» территории. Как только сражение выиграно, они, как маленькие добрые хозяюшки, обустраиваются на месте, соединяют прежние яйца с новыми, обучают пленных и их детей. Таким образом, пока разбойники рыщут в поисках добычи, поколения рабов скрещиваются.
В принципе, для того чтобы обслужить одного захватчика, нужны трое рабов: один для того, чтобы его кормить (он может есть только отрыгиваемую пищу, с ложечки), другой для того, чтобы его мыть (его слюнные железы атрофировались), и третий для того, чтобы освобождать его от экскрементов, которые, в противном случае, скапливаются в латах и разъедают их.
Самое страшное для этих универсальных солдат – это, конечно, быть покинутыми своими слугами. Тогда они впопыхах бросают захваченное гнездо и мчатся завоевывать новый Город. Если они не найдут его до наступления ночи, то могут умереть от холода и голода. Хороша кончина для неустрашимого воина!
Шли-пу-ни слышала много легенд о рабовладельцах. Говорят, что их рабы уже поднимали восстания и что рабы эти, хорошо изучившие своих хозяев, были ненамного слабее их. Рассказывают также, что некоторые рабовладельцы составляют коллекции яиц, чтобы иметь в своем распоряжении все возможные виды.
Она представляет себе зал, наполненный яйцами различных размеров и цветов. И под каждой белой скорлупой… разновидность мирмесеянской культуры, готовая проснуться для того, чтобы обслуживать этих примитивных грубиянов.
Шли-пу-ни отгоняет тягостные мысли. Первым делом надо подумать об отражении атаки. Рабовладельческие орды идут с востока. Разведчики уверяют, что у них от четырехсот до пятисот тысяч солдат. Они форсировали реку, используя тоннель порта Сатэй. И они, кажется, в «плохом настроении», так как были вынуждены бросить переносное жилище из сшитых листьев, чтобы иметь возможность пройти подземным ходом. Значит, у них больше нет укрытия, и, если они не возьмут Шли-пу-кан, то должны будут провести ночь под открытым небом!
Молодая королева пытается рассуждать спокойно: «Если им было так хорошо с переносным сшитым гнездом, то зачем им понадобилось форсировать реку? Вопрос риторический».
Рабовладельцы ненавидят Города ненавистью насколько инстинктивной, настолько и необъяснимой. Каждый Город для них – угроза и вызов. Такова извечная вражда жителей долин и горожан. К тому же рабовладельцы знают, что на этом берегу реки есть сотни муравьиных Городов, один богаче и краше другого.
Шли-пу-кан, к сожалению, не готов выдержать подобный натиск. Конечно, вот уже несколько дней в Городе добрый миллион жителей, конечно, на восточной границе высажена стена хищных растений… но этого совершенно недостаточно. Шли-пу-ни знает о том, что ее Город слишком молод, слишком неопытен в ратных делах. Кроме того, у нее все еще нет известий от посланцев, которых она направила в Бел-о-кан, чтобы подтвердить свою принадлежность к Федерации. Это значит, что она не может рассчитывать на помощь соседних Городов. Даже Гаэй-Тиоло находится на расстоянии многих тысяч голов, невозможно предупредить обитателей этого летнего гнезда…
Что бы сделала Мать на ее месте? Шли-пу-ни решает собрать нескольких лучших охотников (у них еще не было случая доказать, что они воины) и осуществить абсолютную связь. Надо срочно вырабатывать стратегию.
Едва охотники являются в запретный Город, как стража из закрывающего Шли-пу-кан кустарника доносит о том, что запахло наступающей армией.
Начинаются приготовления. Вырабатывать стратегию уже некогда. Будем импровизировать. Приказ к выступлению дан, легионы строятся, как бог на душу положит (им еще неизвестна наука военного построения, дорого доставшаяся их собратьям в сражениях с карликами). На самом деле, большинство солдат в глубине души возлагают все надежды на стену из хищных растений.

В Мали: В Мали догони считают, что во время свадьбы Неба и Земли половым органом Земли был муравейник.
Когда мир, рожденный в результате этого совокупления, был окончательно создан, вульва стала ртом, из которого вышло слово и его материальное подтверждение: техника ткачества, которую муравьи передали людям.
И в наши дни сохранились ритуалы плодородия, связанные с муравьями. Бесплодные женщины, чтобы попросить бога Амма даровать им детей, садятся на муравейник.
Но муравьи сделали для людей не только это, еще они показали, как строить дома. И указали, где искать источники воды. Догоны поняли, что искать воду нужно под муравейником.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Во все стороны бегут кузнечики. Это верный признак. Чуть подальше самые зоркие муравьи уже различают столб пыли.
Говорить о рабовладельцах это одно, увидеть их атаку – совсем другое. У рабовладельцев нет кавалерии, так как все они и есть кавалерия. Тела у них гибкие и крепкие, лапки – мощные и мускулистые, их заостренные, тонкие головы продолжены подвижными рогами, которые, собственно, и являются мандибулами.
Их тела так безупречно обтекаемы, что головы, увлекаемые движением лапок, рассекают воздух бесшумно.
Когда они наступают, трава приникает, земля содрогается, на песке остаются волны. Их направленные вперед усики выделяют такие едкие феромоны, что напоминают брань. Закрыться и держать осаду или выходить и драться? Шли-пу-ни колеблется, ей так страшно, что она не может ни на что решиться. И естественно, рыжие солдаты делают то, чего делать не следовало. Они разделяются. Половина их выходит, чтобы встретить противника под открытым небом, остальные остаются в Городе, в качестве резерва для сопротивления в случае осады.
Шли-пу-кан пытается припомнить битву Маков, единственную, которая происходила при ее жизни. Ей кажется, что артиллерия нанесла тогда самый значительный урон войскам противника. Она тут же приказывает выдвинуть вперед три ряда артиллеристов. Легионы рабовладельцев наступают на стену плотоядных растений. Растительные хищники, привлеченные запахом теплого мяса, склоняются над ними. Но растения слишком медлительны, все вражеские воины проходят мимо, прежде чем хотя бы одной дионее удалось схватить их.
Мать ошиблась!
Чтобы остановить атаку, первая линия шлипуканцев выпускает пристрелочный залп кислоты, который устраняет всего лишь около двадцати наступающих. Второй ряд даже не успевает занять позиции, артиллеристы, не выстрелив ни одной капли, схвачены за горло и обезглавлены.
Это главная особенность рабовладельцев – целиться в голову. И делают они это очень хорошо. Летят черепа юных шлипуканцев. Тела без голов иногда продолжают вслепую драться или убегают, пугая оставшихся в живых.
Через двенадцать минут от войска рыжих остаются рожки да ножки. Вторая половина армии закрывает входы. У Шли-пу-кана еще нет купола, на поверхность земли он выходит в виде десятка маленьких кратеров, присыпанных измельченным гравием.
Горожане ошеломлены. Потратить столько сил на постройку современного Города и видеть его поверженным к ногам разбойников, примитивных, не умеющих даже самостоятельно питаться варваров!
Шли-пу-ни бесплодно умножает абсолютную связь, она не видит способов сопротивления. Щебенка, закрывающая входы, продержится в лучшем случае несколько секунд. Драться в галереях? Но шлипуканцы готовы к таким битвам не лучше, чем к сражениям под открытым небом.
Снаружи последние рыжие солдаты дерутся как герои. Некоторые из них могли бы отступить, но увидели входы, закрывающиеся прямо за их спинами. Для них все кончено. И солдаты, поскольку терять им уже нечего, сопротивляются с еще большим отчаянием, надеясь задержать противника и дать возможность собратьям получше заделать входы. Вот и последний шлипуканец обезглавлен, и его тело, повинуясь нервному рефлексу, вцепляется когтями в мелкий гравий и призрачным щитом заслоняет вход. Внутри Шли-пу-кана ждут.
Они ждут рабовладельцев с мрачным смирением. Физическая сила взяла верх, технологии еще не могут преодолеть ее…
Но рабовладельцы не атакуют. Как Ганнибал у стен Рима, они колеблются перед тем, как одержать победу. Слишком уж все просто. Здесь должна быть какая-то ловушка. Слава рабовладельцев бежит впереди них, но и у рыжих тоже есть репутация. В лагере рабовладельцев говорят о том, что рыжие – мастера на хитрые уловки. Утверждают, что они умеют договариваться с наемниками, и те появляются именно тогда, когда их ждут меньше всего.
Говорят также, что они умеют приручать свирепых животных и что у них есть «секретное оружие», вызывающее невыносимую боль. И потом, насколько рабовладельцы хорошо чувствуют себя на свежем воздухе, настолько же они не любят находиться в замкнутом пространстве.
Из-за всего этого они не взламывают входы. Они ждут. Время у них есть. В конце концов, ночь наступит только через пятнадцать часов.
В муравейнике удивляются. Почему они не атакуют? Шли-пу-ни это не нравится. Ее беспокоит то, что действия противника «выходят за рамки ее понимания». Ведь рабовладельцы в этом не нуждаются. Они сильнее. Некоторые из ее детей робко предполагают, что враг, быть может, готовится к осаде. Это придает рыжим уверенности: благодаря их подземным стойлам, грибницам, чердакам с мукой из зерна, муравьям, наполненным молочком, они способны продержаться добрых два месяца.
Но Шли-пу-ни не верит в осаду. Тем, наверху, нужно гнездо для ночевки. Она опять вспоминает знаменитое изречение Матери: «Если противник сильнее, твои действия должны выйти за рамки его понимания». Да, в борьбе с этими грубиянами спасение в высоких технологиях.
Пятьсот тысяч шлипуканцев осуществляют абсолютную связь. Наконец появляется интересная мысль. Маленький рабочий выделяет:
Наша ошибка была в том, что мы хотели прибегнуть к оружию или стратегии, которые уже использовали наши предки. Мы не должны подражать, мы должны придумать, как нам самим справиться с нашей собственной бедой.
Как только этот феромон был брошен, умы почувствовали свободу и выход был быстро найден. Все принялись за работу.

Янычары: В четырнадцатом веке султан Мурад I создал особый армейский корпус, солдат которого он назвал янычарами (от турецкого «ени чери» – «новое войско»). Войско янычаров имело одну особенность: оно было сформировано из сирот. Турецкие солдаты, грабя армянские или славянские деревни, забирали совсем маленьких детей и отправляли их в специальную военную школу. Дети, находившиеся в ней, ничего не знали о внешнем мире. Обученные боевому искусству, они становились лучшими воинами Оттоманской империи и без зазрения совести разоряли свои родные деревни. Никогда у янычаров не возникало мысли сражаться против своих похитителей на стороне родных. Но, в конце концов, их растущее могущество обеспокоило султана Махмута II, и он в 1826 году предал их школу огню.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Профессор Ледюк принес два больших чемодана. Из одного он достал невиданной модели отбойный молоток, работающий на бензине. Он тут же принялся разрушать стену, возведенную полицейскими, пока не проделал в ней круглое отверстие, в которое можно было пролезть.
Когда оглушительный грохот затих, бабушка Огюста предложила своему гостю вербенового чаю, но Ледюк отказался, степенно объяснив, что от этого ему захочется в туалет. Он подошел к другому чемодану и достал из него полный костюм спелеолога.
– Вы думаете, что там так глубоко?
– Честно говоря, мадам, перед тем как прийти к вам, я собрал сведения об этом доме. В эпоху Возрождения в нем жили ученые – гугеноты, которые прорыли тайный подземный ход. Я почти уверен, что этот тоннель ведет в лес Фонтенбло. По нему гугеноты спасались от своих преследователей.
– Но если люди, спустившиеся в подвал, вышли в лесу, почему же они не дали о себе знать? Там мой внук, мой правнук… моя невестка, больше десятка спасателей и жандармов, у всех этих людей нет ни малейшей причины прятаться. У них есть семьи, друзья. Они не гугеноты, и религиозные войны кончились.
– Вы так в этом уверены, мадам?
Профессор посмотрел на хозяйку странным взглядом.
– Религии называются по-другому, они хотят считаться философией или… наукой. Но они все так же догматичны.
Ледюк направился в соседнюю комнату, чтобы надеть костюм спелеолога. Когда он вернулся, уже переодетый, с трудом поворачиваясь, в ярко-красной каске с фонариком спереди, Огюста чуть не прыснула от смеха. Ледюк и сам засмеялся как ни в чем не бывало.
– Против гугенотов здесь селились всевозможные сектанты. Одни предавались старинным языческим культам, другие поклонялись луку или редьке, точно не знаю.
– Лук и редька очень полезны для здоровья. Я прекрасно понимаю тех, кто им поклонялся. Здоровье важнее всего. Вот я – совсем оглохла, скоро выживу из ума, одной ногой в могиле.
Ледюк захотел утешить старушку:
– Ну зачем так мрачно, вы еще ого-го.
– Ну-ка, сколько лет вы мне дадите?
– Не знаю… Ну, шестьдесят, семьдесят.
– Сто лет, месье! Неделю назад мне стукнуло сто, у меня болит все тело, с каждым днем мне все труднее жить на этом свете, особенно с тех пор, как я потеряла всех людей, которых любила.
– Я понимаю вас, мадам, старость не радость.
– У вас еще много в запасе таких дежурных фраз?
– Но, мадам…
– Давайте, спускайтесь быстрей. Если завтра вы не подниметесь, я позову полицию, и они построят такую толстую стену, которую уже никто не сломает…

Постоянно терзаемый личинками ихневмона, № 4000 не может спать даже в самый лютый холод.
Поэтому он спокойно ждет смерти, предаваясь самым волнующим и рискованным занятиям, на которые, при других обстоятельствах, он никогда не решился бы. Найти край земли, например.
Они все еще идут к полям жнецов. № 103683 использует это время на то, чтобы припомнить некоторые уроки кормилиц. Они объясняли ему, что Земля имеет форму куба и жизнь есть только на верхней его стороне.
Что он увидит, когда дойдет до края света, до края куба? Воду? Пустоту другого неба? Его попутчик и он сам, № 103683, будут знать об этом больше, чем все разведчики, все рыжие муравьи испокон веков!
И № 4000 с удивлением замечает, что № 103683 переходит вдруг на торжественную и решительную поступь.

Когда после обеда рабовладельцы решают взломать входы, они удивлены тем, что не встречают никакого сопротивления. А они ведь знают о том, что, даже принимая во внимание маленькие размеры Города, далеко не вся армия рыжих уничтожена. Бдительность, и еще раз бдительность…
Рабовладельцы продвигаются вперед особенно осторожно – живущие под открытым небом, каждый, что называется, глаз-алмаз, под землей они совершенно слепы. Бесполые рыжие тоже ничего не видят под землей, но они, по крайней мере, привыкли шнырять в лабиринтах этого царства теней.
Рабовладельцы приходят в запретный Город. Пустынно. На земле лежит гора пищи, нетронутая! Они спускаются глубже, склады полны, совсем недавно муравьи были в этих залах, тут сомнений быть не может.
На минус пятом этаже они находят свежие феромоны. Рабовладельцы пытаются понять, о чем разговаривали рыжие, но те оставили на полу веточку тмина, аромат которого перебивает все запахи.
Минус шестой этаж. Рабовладельцам неприятно находиться под землей. Как темно в этом Городе! Как рыжие могут постоянно находиться в тесных и темных помещениях, так напоминающих о смерти?
На минус восьмом этаже рабовладельцы находят еще более свежие феромоны. Они ускоряют шаг, рыжие где-то поблизости.
На минус десятом этаже рабовладельцы видят группу рабочих с яйцами в лапках. Рабочие удирают от завоевателей. Так вот в чем дело! Наконец рабовладельцам все ясно: весь Город спустился на нижние этажи, надеясь спасти свое драгоценное потомство.
Так как загадки больше нет, рабовладельцы забывают об осторожности и бегут, испуская на все коридоры свои знаменитые феромоны – боевые кличи.
Шлипуканские рабочие не могут от них оторваться, и все они оказываются уже на минус тринадцатом этаже.
Вдруг, необъяснимым образом, рабочие с яйцами исчезают. А коридор, по которому следуют рабовладельцы, выходит в огромный зал, где пол обильно полит молочком. Рабовладельцы, не раздумывая, бросаются лизать бесценный ликер, который вот-вот впитается в землю.
Другие солдаты теснятся за ними, но зал действительно гигантский, места и луж молочка хватает на всех. Какое оно вкусное, сладкое! Это, наверное, зал муравьев-резервуаров, о которых рабовладельцы слышали: так называемый современный метод, вынуждающий бедных рабочих всю жизнь висеть вниз головой, с растянутым до предела брюшком. Они еще раз смеются над горожанами, продолжая наслаждаться молочком. Странная деталь привлекает внимание одного солдата. Удивительно, что в таком огромном зале всего один выход…
Но у него нет времени подумать над этим. Рыжие закончили копать. Поток воды низвергается с потолка. Рабовладельцы пытаются убежать через коридор, но тот уже завален большой скалой. И уровень воды поднимается. Те, кто не был оглушен водопадом, барахтаются изо всех сил.
Идея принадлежала рыжему солдату, который сказал, что не надо подражать старшим. Затем он задал вопрос: В чем особенность нашего Города? Ответом был один дружный феромон: Подземный ручей на минус двенадцатом этаже!
Шлипуканцы прорыли канаву от ручья и сделали ее каналом, выстлав ее дно непромокаемыми жирными листьями. Дальше вступила в действие техника цистерн. Рыжие превратили свое жилище в большой резервуар с водой, а потом проткнули его в центре веточкой. Сложнее всего было, конечно, держать ветку-бур, торчащую над поверхностью воды. Этот подвиг совершили муравьи, укрепившиеся на потолке жилища-цистерны.
Внизу рабовладельцы жестикулируют и дергаются. Большинство из них уже утонуло, но, когда вся вода вылилась в нижний зал, уровень ее стал так высок, что некоторые воины сумели выбраться в отверстие в потолке. Рыжие без труда приканчивают их залпами кислоты.
Через час жижа из рабовладельцев уже не шевелится. Королева Шли-пу-кан победила. Она выделяет свое первое историческое изречение: «Чем труднее препятствие, тем лучше оно вынуждает нас превзойти самих себя».

Мерное глухое постукивание привлекло Огюсту на кухню как раз тогда, когда профессор Ледюк, извиваясь, пролезал через отверстие в стене. Значит, все-таки поднялся, хоть и через двадцать четыре часа! Неприятный человек, чье исчезновение ей было совершенно безразлично, – и вот он-то как раз и возвращается!
От его костюма спелеолога остались одни лохмотья, но сам Ледюк был невредим. Он вернулся ни с чем, это было так же заметно, как заметен на лице нос.
– Ну и?
– Что, ну и?
– Вы их нашли?
– Нет…
Огюста была взволнована. Первый раз кто-то вылез из этой дыры живым и в здравом рассудке! Значит, это испытание можно выдержать!
– Ну, что же там внизу, в конце концов? Тоннель выводит в лес Фонтенбло, как вы и думали?
Ледюк снял каску.
– Дайте мне сначала попить, пожалуйста. Я съел все свои припасы и не пил со вчерашнего полудня.
Огюста принесла ему вербенового чаю, который настаивался в термосе.
– Вы хотите, чтобы я вам сказал, что там внизу? Там винтовая лестница, которая отвесно уходит в глубину на многие сотни метров. Там есть дверь. Там есть коридор, стены которого отливают красным цветом и который кишит крысами. В самом низу есть стена, которую, должно быть, построил ваш внук Джонатан. Стена очень прочная, я пытался проделать отверстие отбойным молотком, но тщетно. Она, наверное, поворачивается или отодвигается, так как на ней есть код с буквенными обозначениями.
– Код с буквенными обозначениями?
– Да, надо написать слово, служащее ответом на вопрос.
– Какой вопрос?
– Как сложить четыре равнобедренных треугольника из шести спичек?
Огюста не смогла не расхохотаться. Это очень раздосадовало ученого.
– Вы знаете ответ!
Между двумя приступами смеха старушка выговорила:
– Нет! Да нет же! Я не знаю ответа! Я знаю вопрос!
И она продолжала смеяться. Профессор Ледюк пробурчал:
– Я думал несколько часов. Конечно, можно сделать треугольники в виде римской пятерки, но они не равнобедренные.
Он сложил свою экипировку.
– Если вы позволите, я посоветуюсь с моим другом математиком и вернусь.
– Нет!
– Как нет?
– Один раз, один шанс, единственный. Вы не сумели его использовать, теперь уже поздно. Вытаскивайте-ка эти чемоданы из моего дома. Прощайте, месье!
Огюста даже не вызвала ему такси. Ее отвращение было сильнее приличий. От него исходил запах, который ей решительно не нравился.
Старушка уселась на кухне лицом к развороченной стене. Теперь все стало ясно. Она позвонит Язону Брагелю и этому Розенфельду. Она решила немного развлечься перед смертью.

Человеческий феромон: Как насекомые, разговаривающие запахами, человек тоже обладает обонятельным языком, при помощи которого он незаметно вступает в диалоги с себе подобными.
Так как у нас нет передающих усиков, мы выделяем феромоны в воздух подмышками, сосками, кожей под волосяным покровом и половыми органами.
От того, что эти послания воспринимаются бессознательно, они не становятся менее действенными. Человек обладает пятьюдесятью миллионами обонятельных нервных окончаний, пятьюдесятью миллионами клеток, распознающими тысячи запахов, в то время как наш язык способен различить всего четыре вкуса.
Как мы используем этот способ общения?
Прежде всего это сексуальный импульс. Человеческий самец может быть привлечен человеческой самкой только потому, что ему нравятся ее природные запахи (между прочим, слишком часто спрятанные под искусственным ароматом духов!). А другая самка, чьи феромоны ему не подходят, может его оттолкнуть.
Процесс этот очень тонкий. Оба человека даже не подозревают о диалоге запахов, в который они вступили. Они просто скажут, что «любовь слепа».
Влияние человеческих феромонов может сказаться в случаях агрессии. Как собака, человек, чувствуя запах страха, испытываемого противником, переходит в атаку. Наконец, одним из самых ярких проявлений действия человеческих феромонов является, без сомнения, синхронизация менструального цикла. Замечено, что многие живущие вместе женщины выделяют запах, настолько координирующий их организмы, что менструация у них начинается одновременно.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Они замечают первых жнецов посреди желтых полей. Честно говоря, правильнее их было бы назвать дровосеками. Злаки гораздо выше самих жнецов, которые срезают стебель у корня, чтобы питательные зерна упали на землю.
Кроме сбора урожая жнецы также уничтожают сорняки. Для этого они используют гербицид собственного изготовления: индоло-уксусную кислоту, которую они разбрызгивают при помощи брюшной железы.
Жнецы почти не обращают внимания на появление № 103683 и № 4000. Они никогда не видели рыжих муравьев и думают, что эти двое насекомых, скорее всего беглые рабы или несчастные, ищущие молочко ломешузы. Короче, бродяги или наркоманы.
Один жнец наконец улавливает молекулу запаха красных муравьев. Вместе со своим товарищем он оставляет работу и подходит.
Вы встретили красных? Где они?
Из беседы белоканцы узнают, что много недель назад красные напали на гнездо жнецов. Они убили своими ядовитыми жалами больше сотни рабочих, самок и самцов и украли все запасы муки из злаков. Армия жнецов, вернувшаяся из южной экспедиции, предпринятой в целях поиска новых зерен, смогла только подсчитать потери.
Рыжие признаются в том, что они действительно встретили красных. Они указывают направление, в котором тех следует искать. Жнецы расспрашивают их, и рыжие рассказывают им все.
Вы ищете край света?
Рыжие отвечают утвердительно. Жнецы разражаются феромонами смеха с искрящимися запахами. Почему они смеются? Конца света не существует?
Нет, он существует, и вы до него дошли! Мы ведь не только собираем урожай – мы еще и пытаемся перейти край света.
На следующее утро жнецы предлагают провести «туристов» в это метафизическое место. Вечер проходит за разговорами в маленьком гнезде, которое жнецы устроили в коре бука.
А стражи края света? — спрашивает № 103683.
Не беспокойтесь, вы их сразу увидите.
А правда ли, что их оружие способно сразу уничтожить целую армию?
Жнецы удивлены тем, что чужаки знают такие подробности.
Так оно и есть.
Значит, № 103683 узнает наконец разгадку тайны «секретного оружия»!
Ночью ему снится сон. Он видит Землю, обрывающуюся под прямым углом, вертикальную стену воды до неба и голубых муравьев, выходящих из этой водяной стены и держащих в лапках страшные, разрушительные ветки акации. Все, к чему только прикасаются волшебные ветки, рассыпается в пыль.

4
Конец дороги

Целый день Огюста просидела над шестью спичками. Она понимала, что стена была скорее психологической. Это знаменитое Эдмоново: «Надо думать по-другому!» Эдмона… Ее сын что-то открыл, это было ясно, и он умело прятал свое открытие.
Старушка вспомнила его детские гнездышки, его «убежища». Может быть, оттого, что их разрушили, он решил устроить не доступный никому тайник, где его никто не потревожит… Какое-то внутреннее убежище, где он будет спокоен… и невидим. Огюста сбросила овладевающее ею оцепенение. Она вспомнила свое собственное детство. Совсем маленькой, однажды зимней ночью, она поняла, что бывают цифры меньше нуля… 3, 2, 1, 0, а потом – – 1, – 2, – 3… Цифры наоборот! Как будто они выворачивались наизнанку. Ноль не был ни концом всего, ни началом. С другой стороны был целый бесконечный мир. Как будто стена под названием «ноль» рухнула.
Ей было тогда семь или восемь лет, и ее открытие так взбудоражило ее, что она не спала всю ночь.
Цифры наизнанку… Другое измерение. Третье измерение. Объем!
Боже!
Руки ее дрожат от волнения, она плачет, но у нее хватает сил снова взяться за спички. Она складывает три треугольника, в каждый его угол кладет еще по одной спичке, так, чтобы они соединились в верхней точке.
Получается пирамида. Пирамида и четыре равнобедренных треугольника.

Вот он, конец Земли. Поразительное место. Здесь нет ничего естественного, ничего земного. Это не похоже на то, что представлял себе № 103683. Конец света черный, он никогда не видел ничего чернее! Он твердый, гладкий, теплый и пахнет минеральными маслами.
Здесь нет вертикального океана, но есть страшной силы движение воздуха.
Друзья долго пытаются понять, что же здесь происходит. Время от времени они чувствуют вибрацию. Она нарастает. Потом вдруг земля начинает дрожать, ветер поднимает их усики, в барабанных перепонках оглушительно стучит. Похоже на жесточайшую бурю, которая, едва начавшись, затихает, оставив в воздухе лишь несколько завитков пыли.
Многие разведчики-жнецы хотели пересечь эту границу, но Стражи бдят. Потому что этот шум, этот ветер, эта вибрация – все это они, Стражи конца земли, убивающие все, что пытается ступить на черную территорию.
Видели ли они уже этих Стражей? Пока рыжие ждут ответа, грохот снова поднимается и утихает. Один из шести сопровождающих их жнецов уверяет, что никому еще не удавалось пройти по «проклятой земле» и вернуться оттуда живым. Стражи уничтожают все.
Стражи… должно быть, это они напали на Ла-шола-кан и экспедицию самца № 327. Но почему они покинули край света и продвинулись на восток? Они хотят завоевать мир? Жнецы знают об этом не больше рыжих. Как они хотя бы выглядят? Все, что знают жнецы, так это то, что каждый, кто приблизился к Стражам, был раздавлен. Непонятно даже, к какой категории живых существ их отнести: гигантские насекомые? птицы? растения? Жнецы знают, что они очень быстры и могущественны. Сила непостижимая и не похожая ни на что известное…
И тут № 4000 совершает неожиданный поступок. Он отрывается от группы и вступает в запретную зону. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, так не лучше ли перейти край света вот так, отчаянно. Все ошеломленно смотрят на него.
Он идет медленно, прислушиваясь к малейшему колебанию, к малейшему запаху чувствительными окончаниями своих лапок. И… пятьдесят голов, сто голов, двести голов, четыреста, шестьсот, восемьсот голов пройдено. Ничего. Цел и невредим!
Ему устраивают овацию. С того места, где находится № 4000, он видит прерывистые белые линии, убегающие влево и вправо. На черной земле все мертво, нет ни насекомых, ни растений. И земля такая черная… да это не земля.
Он чувствует, что далеко впереди есть растения. Неужели возможно, чтобы существовал мир за краем света? Он бросает несколько феромонов своим друзьям, оставшимся у границы, чтобы рассказать им обо всем, но на таком расстоянии трудно разговаривать.
Он оборачивается, но тут опять земля дрожит, все гремит. Стража возвращается! № 4000 бежит изо всех сил к своим товарищам.
Те стоят в оцепенении несколько мгновений, пока какая-то ошеломляющая масса пересекает небо, издавая оглушительное гудение. Стража прошла, распространяя запах минеральных масел.
А № 4000 исчез.
Муравьи подходят чуть ближе к границе и понимают все. № 4000 раздавлен такой тяжестью, что его тело теперь не превышает в толщину одной десятой головы, он просто вмазан в черную почву!
Ничего больше не осталось от старого белоканского разведчика. Мучения с яйцами ихневмона закончены. Можно даже увидеть, насколько личинка осы проела ему спину, белое пятнышко посередине распластанного рыжего тела…
Так вот как наносят удар Стражи края света! Ты слышишь грохот, чувствуешь ветер, и в мгновение ока все разрушено, сметено, раздавлено. № 103683 не успел еще как следует обдумать случившееся, как слышится новый взрыв. Смерть разит даже тогда, когда никто не переходит порог. Пыль опускается.
Но № 103683 все-таки хочет попробовать. Он вспоминает о Саазе. Тут ведь все то же самое: если нельзя пройти поверху, значит, надо идти внизу. Будем рассматривать черную землю как реку, а лучший способ перейти реку – это прорыть под ней тоннель.
Он говорит об этом шести жнецам, и те приходят в восторг от его идеи. Решение настолько очевидно, что они не понимают, как сами раньше до этого не додумались! И все принимаются копать полными мандибулами.

Язон Братель и профессор Розенфельд никогда особо не жаловали вербеновый чай, но сейчас чаевничают вовсю. Огюста рассказала им все в подробностях. Она объяснила им, что ее сын завещал им эту квартиру – сразу вслед за ней самой. Скорее всего каждый из них захочет однажды спуститься в подвал, как захотелось этого ей. Поэтому Огюста решила действовать объединенными усилиями, чтобы добиться максимального результата.
После того как Огюста вкратце ввела мужчин в курс дела, разговаривали очень мало. Они понимали друг друга без слов. Взгляд, улыбка… Никогда раньше никто из троих не ощущал такого мгновенного интеллектуального единства. Это было сильнее, чем разум каждого в отдельности, казалось, они рождены для того, чтобы дополнить друг друга, их генетические программы были частями единого целого и, наконец, сливались в одно. Это было подобно волшебству. Огюста была очень стара, но тем не менее двое мужчин находили ее чрезвычайно красивой…
Они вспомнили Эдмона, их нежность к усопшему, очищенная от каких бы то ни было задних мыслей, удивляла их самих. Язон Брагель не говорил о своей семье; Даниель Розенфельд не говорил о своей работе; Огюста не говорила о своих болезнях. Они решили пойти в подвал в тот же вечер. Они чувствовали, что это – то единственное, что надо было сделать здесь и сейчас.

Долгое время думали, что информатика вообще и программы искусственного интеллекта в частности вберут в себя и представят под новым углом зрения человеческие представления о мире. Короче говоря, от электроники ждали рождения новой философии. Но даже представленная по-другому первичная материя осталась такой же: идеи, выработанные воображением людей. Образовался тупик.
Лучший способ создать новые идеи – выйти за пределы человеческого воображения.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Шли-пу-кан растет и умнеет, это уже Город-подросток. Развивая водные технологии, его жители построили целую сеть каналов под минус двенадцатым этажом. Эти речные рукава позволяют быстро перевозить грузы с одного края Города на другой.
Шлипуканцы довели до совершенства технический уровень акватранспорта. Последнее слово техники и последний писк моды – плавучий листок черники. Достаточно правильно выбрать течение, и можно совершать путешествия по реке длительностью в сотни голов. Например, от восточных грибниц до западных хлевов.
Муравьи лелеют надежду когда-нибудь приручить жуков-плавунцов. Эти большие жесткокрылые надводные насекомые имеют под надкрыльями воздушные мешки и плавают действительно очень быстро. Если заставить их толкать листки черники, то у плотов появится возможность продвигаться вперед гораздо увереннее, чем просто при помощи неверного речного течения.
Но Шли-пу-ни смотрит в будущее еще дальше. Она помнит об однорогом майском жуке, который освободил ее из паучьих сетей. Какая совершенная военная машина! У жесткокрылых носорогов есть не только рог спереди и бронированный панцирь, они еще и быстро летают. Мать представила себе целую колонну такой живой бронетехники, и у каждого на голове сидит десяток артиллеристов. Она уже видит, как эти экипажи, практически неуязвимые, обрушиваются на вражеские войска и заливают их кислотой…
Вот только носороги, совсем как жуки-плавунцы, плохо поддаются дрессировке! Даже их языком никак не удается овладеть. И это притом, что многие десятки рабочих посвящают все свое время расшифровке их обонятельных разговоров и обучению их феромональному муравьиному языку.
Так что результаты пока скромные, хотя шлипуканцам удалось все-таки подружиться с носорогами, большими охотниками до лакомого молочка. Пища остается самым понятным языком между насекомыми.
Несмотря на такой всеобщий энтузиазм, Шли-пу-ни озабочена. Три отряда послов были отправлены, чтобы получить официальное признание Шли-пу-кана шестьдесят пятым Городом Федерации, а ответа до сих пор нет. Неужели Бело-киу-киуни не хочет их признавать?
Чем дольше Шли-пу-ни размышляет об этом, тем больше склоняется к тому, что послы-разведчики совершили какую-то ошибку и попались воинам с запахом скальных камней. А может быть, их просто опьянили галлюцинаторные запахи ломешузы с минус пятидесятого этажа… Или что-то еще?
Она хочет знать точно. Она не собирается отказываться ни от присоединения к Федерации, ни от продолжения расследования! Она решает задействовать № 801, своего лучшего и умнейшего воина. Чтобы вооружить его всеми возможными преимуществами, королева осуществляет с молодым солдатом абсолютную связь. Так он будет знать о тайне столько же, сколько знает королева. Он станет
Видящим оком,
Воспринимающим усиком,
Атакующим когтем Шли-пу-кана.
Старушка подготовила полный рюкзак съестных припасов и питья, в частности три термоса с вербеновым чаем. Надо не повторить ошибку этого противного Ледюка, который был вынужден быстро вернуться, так как забыл о том, что без пищи долго не протянешь. Да и в любом случае разве он отгадал бы кодовое слово? Огюста позволяла себе в этом усомниться. Среди прочего снаряжения Язон Брагель запасся большим баллончиком со слезоточивым газом и тремя противогазами, Даниель Розенфельд взял с собой последнюю модель фотоаппарата со вспышкой.
И вот они идут кругами вниз в каменном мешке. Как и у всех их предшественников, спуск вызвал у них воспоминания, забытые мысли. Раннее детство, родители, первые переживания, сделанные ошибки, несчастная любовь, эгоизм, гордость, угрызения совести…
Тела их двигались машинально, забыв об усталости. Они углублялись в плоть планеты, вспоминали прожитые годы. Ах, как длинна жизнь, и какой разрушительной она может быть, и насколько легче сделать ее разрушительной, чем созидательной…
Наконец они дошли до двери. На ней было написано:
«Душа в смертный час испытывает то же чувство, которое испытывают приобщенные к великим Тайнам.
Сначала это беспорядочный бег с трудными поворотами, тревожное и бесконечное путешествие сквозь тьму.
Наконец, страх достигает своего апогея. Душа объята дрожью, судорогами, холодным потом, ужасом.
Но буквально через мгновение она взмывает к свету, к неожиданному озарению. Перед глазами предстает чудесное сияние, душа несется над прекрасными лугами и долинами, где все поют и танцуют.
Священные слова внушают религиозный трепет.
Совершенный и посвященный человек обретает свободу, он прославляет Тайны».
Даниель взял фотоаппарат.
– Я знаю этот текст, – заявил Язон. – Это Плутарх.
– Действительно прекрасные слова.
– Они вас не пугают? – спросила Огюста.
– Пугают, но это так и задумано. И в любом случае здесь говорится о том, что вслед за ужасом грядет просветление. Так что будем действовать последовательно. Если нужно немного ужаса, что ж, ужаснемся.
– Вот как раз крысы…
Не успела Огюста произнести это слово, как серые твари были уже тут как тут. Три разведчика почувствовали, как они пугливо озираются где-то рядом, ощутили их прикосновения к высоким ботинкам. Даниель снова достал фотоаппарат. Вспышка осветила омерзительное зрелище – ковер из серых клубков и черных ушей. Язон поторопился раздать противогазы перед тем, как щедро окропить все вокруг из своего баллончика. Грызуны не просили его повторить…
Спуск возобновился, они опять долго кружили.
– Не устроить ли пикник, господа? – предложила Огюста. Они устроили пикник. Приключение с крысами казалось забытым, все трое пребывали в прекрасном настроении. Так как было прохладно, они завершили легкую трапезу глотком спирта и хорошим обжигающим кофе. Вербеновый чай ведь пьют только на полдник.

Они долго рыли, прежде чем дошли до участка с рыхлой землей. Наконец пара усиков выныривает, как перископ, на поверхность, незнакомые запахи заливают их. Открытое небо. Они по ту сторону края земли. Стены воды все нет. Но новый мир ничем не похож на старый. Можно насчитать несколько деревьев и немного травы, а затем расстилается серая, гладкая и твердая пустыня. Не видно ни одного муравейника или термитника.
Они делают несколько шагов. Какие-то огромные черные предметы падают на землю вокруг них. Они немного похожи на Стражей, но только эти обрушиваются наугад.
Это еще не все. Далеко впереди возвышается гигантский монолит, такой высокий, что усики друзей не могут определить его границ. Он затмевает небо, давит землю.
Это, должно быть, стена края Земли, и за ней – вода, — думает № 103683.
Они продвигаются еще немного вперед и натыкаются на несколько тараканов, приклеившихся к куску… неизвестно чего. Их прозрачные панцири позволяют увидеть все внутренности, органы и даже струящуюся по артериям кровь! Какая гнусность! Во время отступления на троих жнецов рухнула какая-то глыба и раздавила в лепешку.
№ 103683 и трое оставшихся его товарищей решают, несмотря ни на что, продолжать. Они проходят через какие-то ноздреватые стенки, по-прежнему приближаясь к монолиту необъятных размеров. И вдруг оказываются на еще более странной местности. Почва тут красная и пористая, как поверхность клубники. Они замечают углубление, похожее на колодец, и решают спуститься туда, чтобы немного передохнуть в тени, как вдруг большой белый шар, диаметром как минимум в десять голов, падает с неба, отскакивает от земли и начинает их преследовать. Они бросаются в колодец… и едва успевают прижаться к стенкам, как шар обрушивается на его дно.
Обезумев, друзья вылезают и пускаются наутек. Почва вокруг синего, зеленого или желтого цвета, белые шары охотятся за ними. На этот раз хватит, храбрость тоже имеет свои пределы. Этот мир слишком странен, чтобы его можно было вынести.
Они бегут что есть духу, ныряют в тоннель и скорей возвращаются в привычный мир.

Цивилизация (продолжение): Другое большое столкновение цивилизаций – встреча Запада и Востока.
В анналах Китайской империи, примерно в 115 году, упоминается о прибытии корабля, скорее всего римского, заблудившегося во время бури и приставшего к берегу после нескольких дней плавания без руля и ветрил.
Пассажирами были акробаты и жонглеры, которые, едва ступив на землю, решили дать представление, чтобы тем самым завоевать симпатии туземцев. И китайцы с разинутыми ртами глазели, как длинноносые чужеземцы изрыгают пламя, завязывают в узел свои руки и ноги, превращают лягушек в змей и т.д.
Из этого жители Поднебесной с полным основанием заключили, что Запад населен паяцами и пожирателями огня. И прошли многие сотни лет, прежде чем представился случай их в этом разуверить.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Наконец они перед стеной Джонатана. Как сделать четыре треугольника из шести спичек? Даниель не забывает фотографировать. Огюста набрала слово «пирамида», и стена медленно отошла. Огюста почувствовала гордость за своего внука.
Они прошли и тут же услышали, как стена становится на место. Язон осветил стены, они были из скалы, но не такой, как раньше. Прежде стены были красными, теперь они стали желтыми, с прожилками серы.
Воздуха по-прежнему вполне хватало. Даже как будто чувствовался легкий сквозняк. Что ж, выходит, профессор Ледюк был прав и тоннель действительно ведет в лес Фонтенбло?
Неожиданно они столкнулись с новой ордой крыс, гораздо более агрессивных, чем первые. Язон понял, как, должно быть, обстояло дело, но у него не было времени объяснить все остальным: нужно было надеть противогазы и разбрызгать отраву. Каждый раз, когда стена приходила в движение, что случалось, конечно, нечасто, крысы из «красной зоны» перебегали в «желтую зону» в поисках пищи. Но если крысы красной зоны еще как-то могли прожить, то эти – мигранты – не находили ничего съестного и должны были пожирать друг друга.
И Язон с друзьями встретились с победителями, то есть с самыми свирепыми. На них слезоточивый газ совершенно не действовал. Они атаковали! Прыгали, пытались уцепиться за руки…
На грани истерики, Даниель трещал ослепительной вспышкой, но кошмарные твари, весом по нескольку килограммов, не боялись людей. Появились первые раны. Язон достал свой перочинный ножик, убил двух крыс и бросил их на съедение остальным. Огюста без конца стреляла из маленького револьвера… Они смогли оторваться. И вовремя!

Когда я был маленьким, я часами лежал на земле, разглядывая муравьев. Они казались мне более «настоящими», чем телевидение. Среди тайн, встреченных мной в муравейнике, была такая: почему после того, как я у них «похозяйничал», некоторых раненых муравьи уносили, а других оставляли умирать? Все были одинакового размера… Согласно каким критериям один индивидуум считался нужным, а другой – нет?
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Они бежали по тоннелю, покрытому желтыми полосами. Затем перед ними возникла стальная решетка. Отверстие в центре делало ее похожей на паучью сеть. Она имела форму конуса, сужающегося таким образом, что человек среднего телосложения мог проникнуть сквозь нее. Но вернуться обратно он бы уже не сумел, так как конус заканчивался острыми пиками.
– Это сделали недавно…
– М-да, такое впечатление, что те, кто смастерил эту дверь и эту сеть, не дают никому шанса возвратиться…
Огюста снова узнала работу Джонатана, мастера дверных и стальных дел.
– Посмотрите!
Даниель осветил надпись:

Здесь кончается сознание.
Вы хотите вернуться в бессознательность?

Они стояли с разинутыми ртами.
– Ну и что же нам делать?
Все трое одновременно подумали об одном и том же.
– Дойдя досюда, обидно было бы остановиться. Я предлагаю идти дальше!
– Я иду первым, – бросил Даниель, заправляя хвостик волос в воротник, чтобы ни за что им не зацепиться.
Они по очереди пробрались сквозь стальную паутину.
– Знаете, – сказала Огюста, – мне кажется, что я уже переживала подобного рода эксперимент.
– Вы уже были в сети, которая сужается и мешает вернуться назад?
– Да. Это было очень давно.
– Что вы называете «очень давно»?
– О! Я была тогда совсем маленькой, мне едва стукнуло… секунду или две.

Жнецы рассказывают в Городе о своих приключениях на краю света, в стране монстров и необъяснимых явлений. Тараканы, черные пятна, гигантский монолит, колодец, белые шары… Это уж слишком! Нет никакой возможности построить деревню в таком абсурдном мире.
№ 103683 сидит в стороне и собирается с силами. Он размышляет. Когда собратья услышат его, то должны будут переделать все карты и пересмотреть базовые принципы планетологии. Он думает о том, что пора возвращаться в Федерацию.

Пройдя сеть, они шли еще километров десять. Хотя, может быть, и меньше, усталость все-таки уже начинала чувствоваться.
Они дошли до пересекавшего тоннель маленького ручья с очень теплой и насыщенной серой водой.
Даниель остановился как вкопанный. Ему показалось, что он видел муравьев, плывущих по течению на плоту в виде листка! Он опомнился, без сомнения, серный запах навеял ему видения…
Через сотню метров под ногами Язона что-то хрустнуло. Он посветил. Грудная клетка скелета! Он испустил громкий крик. Даниель и Огюста прочесали фонарями окрестности и обнаружили еще два скелета, один из них – детский. Неужели это Джонатан и его семья?
Они снова пустились в путь и вскоре были вынуждены припустить бегом: громкий шорох означал приближение крыс. Желтый цвет стен сменился белым. Известь. Обессиленные путники подошли к концу тоннеля. К подножию винтовой, идущей вверх лестницы!
Огюста выпустила две последние пули в сторону крыс, затем они бросились подниматься по лестнице. У Язона еще хватило сил сообразить, что эта лестница была изнанкой первой, то есть подъем, как и спуск, шел кругами по часовой стрелке.

Сенсационная новость: в Городе появился белоканец! Все говорят о том, что это, должно быть, посол, пришедший официально объявить Шли-пу-кан шестьдесят пятым Городом Федерации.
Шли-пу-ни, в отличие от своих детей, настроена менее оптимистично. Пришелец вызывает у нее недоверие. А вдруг это воин с запахом скальных камней, посланный Бел-о-каном для того, чтобы внедриться в Город королевы-смутьянки?
Какой он?
Он ужасно усталый! Он, наверное, бежал от самого Бел-о-кана, чтобы проделать путь за несколько дней!
Его заметили пастухи, изнуренного, бредущего по окрестностям. Он пока еще ничего не сказал, его отвели прямо в зал муравьев-цистерн, чтобы он подкрепился.
Приведите его сюда, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Пусть стража остается у входа в королевскую ложу и будет готова вмешаться по моему сигналу.
Шли-пу-ни всегда хотелось узнать новости о родном Городе, но теперь, когда явился его представитель, она вынуждена думать о том, что это скорее всего шпион и что, быть может, его придется убить. Она сначала посмотрит на него, но если уловит хоть одну молекулу скального запаха, то казнит его без малейшего колебания.
Белоканца приводят. Как только оба муравья видят друг друга, они кидаются друг к другу с широко раскрытыми мандибулами и начинают… самую обильную трофаллаксию. Волнение их так сильно, что они не сразу могут заговорить.
Шли-пу-кан первая бросает феромон.
Что удалось выяснить? Это термиты?
№ 103683 рассказывает о том, что пересек восточную реку и посетил Город термитов, о том, что этот Город уничтожен и выживших нет.
Ну и кто же за всем этим стоит?
Истинные виновники всех этих необъяснимых событий, считает воин, Стражи восточного края света. Существа настолько странные, что их не видишь и не чувствуешь. Они неожиданно обрушиваются с неба и убивают всех!
Шли-пу-ни внимательно слушает. Остается, однако, непонятная деталь, — добавляет № 103683, – как Стражи края света могут использовать солдат с запахом скальных камней?
У Шли-пу-ни есть соображения на этот счет. Она рассказывает о том, что солдаты со скальным запахом – не шпионы и не наемники, что они представляют собой тайные силы, следящие за уровнем стресса в организме Города. Они подавляют любую информацию, способную встревожить Город… Она говорит о том, как эти убийцы казнили № 327 и как они пытались уничтожить ее саму.
А запасы пищи под скалой? А коридор в гранитном утесе?
На это у Шли-пу-ни ответа нет. Она как раз послала разведчиков, которые попытаются разрешить эту двойную загадку.
Молодая королева предлагает своему другу осмотреть Город. По дороге она объясняет ему, какие великолепные возможности открывает им вода Восточная река, например, всегда воспринималась как угроза жизни, но это всего лишь вода, королева упала в нее и ничего с ней не случилось. Может быть, однажды мы спустимся по этой реке на плотах из листьев и откроем северный край мира… Шли-пу-ни воодушевляется: Стражи северного края мира, конечно, тоже существуют, можно будет столкнуть их со Стражами восточного края земли.
№ 103683 замечает, что Шли-пу-ни переполнена отважными планами. Не все они осуществимы, но то, что уже сделано, впечатляет: никогда солдат не видел такие обширные грибницы и хлева, не встречал плотов, плывущих по подземным каналам. .. Но что его удивляет больше всего, так это последний феромон королевы.
Она утверждает, что если послы не вернутся через пятнадцать дней, то она объявит войну Бел-о-кану. Она считает, что ее родной Город отстал от жизни. Само то, что существуют воины со скальным запахом, показывает, что Город оторвался от реальности. Это Город – трус, подобный улитке. Когда-то он был передовым, но теперь его обогнали другие. Нужна смена. Здесь, в Шли-пу-кане, прогресс муравьев идет гораздо быстрее. Шли-пу-ни считает, что если она встанет во главе Федерации, та будет развиваться быстрее. Замыслы королевы станут вдвое плодотворнее, когда она будет иметь под началом шестьдесят пять Федеральных Городов. Она уже думает о том, как покорить водные источники и создать летучий легион на жесткокрылых носорогах. № 103683 колеблется. Он хотел вернуться в Бел-о-кан, чтобы рассказать о своей одиссее, но Шли-пу-ни просит его отказаться от своего плана.
Бел-о-кан создал армию для того, чтобы «не знать», так не вынуждай его знать то, что он не хочет знать.

Вверху винтовая лестница продолжилась алюминиевыми ступенями. Они не были времен Возрождения! Они вели к белой двери. На ней красовалась еще одна надпись:
Они вознесли меня на небо, и я приблизился к одной стене, которая была устроена из кристалловых камней и окружена огненным пламенем; и она стала устрашать меня.
И я вошел в огненное пламя, и приблизился к великому дому, который был устроен из кристалловых камней; стены этого дома были подобны наборному полу (паркет или мозаика) из кристалловых камней, и почвою его был кристалл.
Его крыша была подобна пути звезд и молний с огненными херувимами между нею (крышею) и водным небом (Енох 1).

Они толкнули дверь, поднялись по очень крутому коридору. Вдруг земля ушла у них из-под ног – пол раздвинулся! Они падают так долго… что им уже не страшно, у них возникает ощущение полета Они летят!
Они мягко приземляются в гигантскую сетку с мелкими ячейками, вроде сетки воздушных гимнастов. На четвереньках ползут в темноте. Язон Брагель замечает новую дверь… но уже без кода, просто с ручкой. Он тихо зовет своих товарищей. Потом открывает ее.

Старость: В Африке смерть старика оплакивают гораздо больше, чем смерть новорожденного. У старика был опыт, из которого племя могло извлечь пользу, а новорожденный, еще не поживший, даже не осознает своей смерти.
В Европе оплакивают младенца, так как считают, что он мог бы многое совершить, если бы получил возможность вырасти. На смерть старика, напротив, обращают мало внимания. Старик уже прожил свое.
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Помещение залито голубоватым светом.
Это храм без икон и статуй.
Огюста вспоминает рассказы профессора Ледюка. Несомненно, гугеноты укрывались здесь, когда преследования становились слишком жестокими. Зал просторный, квадратный, очень красивый, увенчанный широкими сводами из тесаного камня. Единственное его украшение – маленький старинный орган, находящийся в центре. Рядом с органом – аналой, на котором лежит объемистая папка. Стены покрыты надписями, многие из которых, даже на взгляд профана, относятся скорее к черной, чем к белой магии. Ледюк был прав, секты сменяли друг друга в этом подземном убежище. И раньше здесь не было ни движущихся стен, ни загадок, ни ловушек с сетями.
Слышно журчание, как будто где-то течет вода. Они не сразу замечают источник звуков. С правой стороны струится голубоватый свет. Там находится что-то вроде лаборатории, полной компьютеров и пробирок. Все компьютеры включены, это их экраны излучают сияние, озаряющее храм.
– Ну что, вы заинтригованы?
Они переглядываются. Никто из них не произнес ни слова. Под потолком зажигается лампа.

Они оборачиваются. Навстречу им идет Джонатан Уэллс в белом халате. Он вошел через дверь в храм, со стороны лаборатории.
– Здравствуй, бабушка Огюста! Здравствуйте, Язон Брагель! Здравствуйте, Даниель Розенфельд!
Все трое стоят с разинутыми ртами, не в силах вымолвить ни слова. Так он не умер! Он здесь живет! Как здесь можно жить? Они не знают, с какого вопроса начать…
– Добро пожаловать в нашу маленькую общину.
– Где мы?
– Вы в протестантском храме, построенном Жаном Андруэ Дю Серсо в начале семнадцатого века Андруэ прославился тем, что построил особняк Сюлли на улице Святого Антуана в Париже, но, по-моему, его истинный шедевр – этот подземный храм. Километры тоннелей из тесаного камня. Вы видели, воздуха достаточно в течение всего пути. Он, должно быть, сделал трубы или сумел использовать воздушные мешки естественных галерей. Как ему это удалось, ума не приложу. И это не все, здесь есть не только воздух, но и вода. Вы, конечно, заметили ручьи, пересекающие некоторые участки тоннеля. Посмотрите, один выходит сюда.
Джонатан показывает источник постоянного журчания, это скульптурный фонтан, находящийся за органом.
– Веками люди укрывались здесь, чтобы спокойно и беспрепятственно заниматься делом, требующим… скажем так, большой сосредоточенности. Об этом убежище мой дядя Эдмон прочел в старинной книге. Он здесь работал.
Джонатан подходит ближе, он весь лучится доброжелательностью, он абсолютно раскован. Огюста буквально ошеломлена.
– Но вы ведь, наверное, очень устали. Идите за мной.
Он толкает дверь, из которой появился чуть раньше, и ведет их в комнату, где стоят углом несколько диванов.
– Люси, – окликает он, – у нас гости!
– Люси? Она с тобой? – радостно восклицает Огюста.
– М-да-а… И сколько же вас здесь? – спрашивает Даниель.
– Пока нас восемнадцать: Люси, Николя, восемь спасателей, инспектор, пять жандармов, Бишлейм и я. Короче, все, кто дал себе труд спуститься. Вы их всех скоро увидите. Извините нас, но в нашей общине сейчас четыре часа утра, и они спят. Вы только меня разбудили своим приходом. Ну и закоптились же вы в коридорах, надо же…
Появляется Люси, тоже в халате.
– Здравствуйте!
Она подходит, улыбаясь, и обнимает всех троих. За ней силуэты в пижамах просовывают головы в проем двери, чтобы увидеть «вновь прибывших».
Джонатан приносит большой графин воды из фонтана и стаканы.
– Мы оставим вас, пойдем оденемся и приготовимся. Мы встречаем всех новеньких маленьким праздником, просто не ожидали, что вы заявитесь среди ночи… До скорого!
Огюста, Язон и Даниель стоят неподвижно. Вся эта история просто не укладывается в голове.
Даниель вдруг щиплет себя за руку. Огюста и Язон находят идею превосходной и делают то же самое. Но нет, реальность иногда фантастичнее снов. «Вновь прибывшие» переглядываются, совершенно сбитые с толку, и обмениваются улыбками.
Через несколько минут все собираются и рассаживаются на диваны. Огюста, Язон и Даниель пришли в себя и жаждут объяснений.
– Вы только что говорили о трубах, мы далеко от поверхности земли?
– Нет, метра три-четыре максимум.
– Так значит, можно выйти на воздух?
– Нет, нет. Жан Андруэ Дю Серсо разместил свой храм как раз под огромной, плоской, удивительно прочной скалой – она из гранита!
– Правда, она имеет проход толщиной в руку, – добавляет Люси. – Это отверстие служило еще и вентиляционной трубой.
– Служило?
– Да, теперь этот проход используется для других целей. Но это не страшно, есть другие боковые вентиляционные трубы. Сами видите, мы здесь не задыхаемся…
– Но выйти нельзя?
– Нет. Во всяком случае не через верх.
Язон озабоченно хмурится.
– Но, Джонатан, зачем тогда ты устроил эту убирающуюся стену, ловушки, раздвигающийся пол, сеть?.. Мы здесь заперты навсегда!
– Именно этого я и добивался. Мне пришлось немало потрудиться и потратиться, но иначе было нельзя. Когда я первый раз пришел в этот храм, я нашел аналой. Кроме «Энциклопедии относительного и абсолютного знания», я обнаружил письмо моего дяди, адресованное лично мне. Вот оно.
Они читают:
«Дорогой Джонатан, Ты все-таки решился спуститься, несмотря на мое предупреждение. Значит, ты храбрее, чем я думал. Браво. Я давал тебе один шанс из пяти. Твоя мать говорила мне, что ты боишься темноты. Если ты здесь, значит, ты, помимо других слабостей, преодолел и эту, и воля твоя укрепилась. Она понадобится нам.
Ты найдешь в этой папке «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», которая на тот день, когда я пишу эти строки, составляет двести восемьдесят восемь глав, рассказывающих о моей работе. Я хочу, чтобы ты продолжил ее, она того стоит. Основная цель моей работы – изучение цивилизации муравьев. Ты прочтешь и поймешь. Но сначала у меня к тебе есть очень важная просьба. К тому моменту, как ты придешь сюда, я не успею оборудовать устройства, оберегающие мою тайну (если бы я успел, письмо было бы составлено по-другому).
Я прошу тебя сделать их. Я набросал эскизы, но думаю, что ты сможешь их усовершенствовать при помощи твоих знаний. Цель создания этих механизмов проста. Необходимо, чтобы людям было бы непросто добраться до моей берлоги. Те же, кто сумел это сделать, не должны иметь возможности вернуться и рассказать о том, что они нашли.
Я надеюсь, что ты добьешься успеха, и это место принесет тебе столько же «богатств», сколько оно дало мне.
Эдмон».
— Джонатан подчинился правилам игры, – объяснила Люси. – Он изготовил все предусмотренные ловушки, и, как видите, они работают.
– А скелеты? Это люди, на которых напали крысы?
– Нет. – Джонатан улыбнулся. – Уверяю вас, никто не погиб в этом подземелье с тех пор, как здесь обосновался Эдмон. Скелетам, которые вы нашли, как минимум лет пятьдесят. Кто знает, какие драмы здесь разыгрывались тогда. Может быть, какая-нибудь секта…
– Но значит, мы никогда не сможем подняться?
– Никогда.
– Для этого надо добраться до ямы над сетью (подняться по меньшей мере на восемь метров в высоту), пройти ловушку в форме конуса в обратном направлении, что невозможно (а уничтожить ее мы не в силах), и снова пройти через отодвигающуюся стену (а с этой стороны Джонатан не сделал никакой системы для открывания двери)…
– Не говоря уже о крысах…
– Как ты крыс здесь развел? – спросил Даниель.
– Это идея Эдмона. Он оставил пару особенно здоровых и агрессивных rattus norvegicus в углублении скалы, с большим запасом пищи. Он знал, что это бомба замедленного действия. Хорошо питающиеся крысы размножаются с показательной скоростью. Каждый месяц шесть малышей, способных размножаться уже через две недели… Чтобы защититься от них, он разбрызгивал феромоны агрессии, невыносимые для этих грызунов.
– Так это они убили Уарзазата? – спросила Огюста.
– Увы. И Джонатан не предвидел того, что крысы, проникшие сюда со стороны стены с пирамидой, станут еще свирепее.
– Один из наших товарищей, который и до этого боялся крыс, совершенно обезумел, когда одна из этих огромных тварей прыгнула ему в лицо и откусила кончик носа. Он тут же вернулся, стена с пирамидой как раз не успела еще закрыться. Вы знаете, что с ним произошло потом? – спросил один из жандармов.
– Говорят, что он сошел с ума и его поместили в сумасшедший дом, – ответила Огюста. – Но это – слухи.
Она встает, чтобы взять стакан с водой, и замечает, что на столе полно муравьев. Она вскрикивает и инстинктивно сметает их ладонью. Джонатан прыгает, хватает ее за запястье. Его суровый взгляд контрастирует с царившей до сих пор крайней безмятежностью, уголок рта снова дергается, чего давно уже не было.
– Никогда… не делай больше… этого!

Одна в своей ложе, Бело-киу-киуни рассеянно пожирает кладку своих яиц. Вообще-то это ее любимая пища.
Она знает, что этот пресловутый № 801 – не только посол нового Города. Самка № 56, или королева Шли-пу-ни, как она хочет теперь называться, послала его для продолжения расследования.
Бело-киу-киуни не о чем беспокоиться, ее воины со скальным запахом покончат с ним без труда. Хромой в особенности преуспел в искусстве снимать тяготы жизни – просто артист!
Однако вот уже в четвертый раз Шли-пу-ни посылает к ней слишком любопытных послов. Первых убили еще до того, как они нашли зал с ломешузой. Вторые и третьи подпали под воздействие галлюцинаторной субстанции ядовитого жесткокрылого.
Что касается № 801, то он, по всей видимости, пошел вниз, едва закончилось свидание с Матерью. Решительно им все больше и больше не терпится умереть! Но с каждым разом они заходят все ниже в глубины Города. А если один из них, несмотря ни на что, найдет проход? Если он откроет секрет? Если начнет распространять об этом запахи?..
Племя не поймет. Противострессовые воины не сумеют задушить вовремя всю информацию. Как будут реагировать ее дети?
Стремительно входит воин со скальным запахом.
Шпион сумел победить ломешузу! Он внизу!
Ну вот, это должно было произойти…

666 – это имя зверя (Откровение Иоанна Богослова).
Но кто для кого будет зверем?
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Джонатан отпустил запястье своей бабушки. Чтобы разрядить обстановку, Даниель пытается отвлечь внимание на себя.
– А эта лаборатория при входе, для чего она?
– Это Розетский Камень! Все наши усилия направлены к одной цели: общаться с ними!
– С ними… это с кем?
– С муравьями. Идите за мной.
Они покидают гостиную и идут в лабораторию. Джонатан, видимо совершенно свыкшийся с ролью продолжателя дела Эдмона, берет с соломы пробирку, полную муравьев, и поднимает ее на уровень глаз.
– Вы видите эти существа? Они совершенно особые, и мой дядя сразу это понял… Муравьи – это вторая великая земная цивилизация. А Эдмон – второй Христофор Колумб, открывший континент под нашими ногами. Он первый понял, что до того, как искать внеземную жизнь по всем закоулкам космоса, надо сначала наладить связь с… земной цивилизацией.
Никто не сказал ни слова. Огюста вспоминает. Несколько дней назад она прогуливалась в лесу Фонтенбло и вдруг почувствовала, как что-то хрустит у нее под ногой. Она наступила на муравьев. Старушка наклонилась. Они все были мертвы, но кое-что задержало ее внимание. Муравьи выстроились линией в виде стрелы с наконечником в обратную сторону…
Джонатан положил пробирку и снова заговорил:
– Вернувшись из Африки, Эдмон нашел этот дом, потом подземелье, потом храм. Место было идеальным, он устроил здесь свою лабораторию… Первый этап его исследований заключался в расшифровке феромонов разговоров муравьев. Это машина – спектрометр массы. Как следует из ее названия, она определяет спектр массы, разлагая любую материю, обозначая составляющие ее атомы… Я прочел записки моего дяди. Он помещал подопытных муравьев под стеклянный купол, соединенный со спектрометром всасывающей трубкой. Он ставил муравья перед кусочком яблока, затем этот муравей встречал другого муравья и обязательно сообщал ему: «Там есть яблоко». То есть это была начальная гипотеза. Эдмон собирал выделенные феромоны, расшифровывал их и выводил химическую формулу… Скажем, сообщение «В северной стороне находится яблоко» выглядит так: «метил-4 метилпиррол-2 карбоксилат». Количества химических элементов ничтожны, на фразу приходится от двух до трех пикограмм (10 в минус двенадцатой степени)… Но этого было достаточно. Уже стало ясно, как обозначаются понятия «яблоко» и «северная сторона». Он продолжал опыты с разными предметами, продуктами или ситуациями. Он создал настоящий франко-муравьиный словарь. Выяснив обозначения сотни фруктов, тридцати цветов, десятка направлений, он узнал, как выглядят феромоны тревоги, наслаждения, предложения, описания, он даже нашел самцов и самок, которые научили его выражать абстрактные эмоции седьмого усикового сегмента… Но Эдмону уже было мало «слушать» муравьев. Теперь он хотел говорить с ними, установить настоящий диалог.
– Потрясающе! – пробормотал профессор Даниель Розенфельд.
– Он установил соответствие каждой химической формулы звуку типа слога. Метил-4 метилпиррол-2 карбоксилат, например, произносится как МТ4МТП2ККС, затем, как Митичемитипидвакси. Наконец, он загрузил в память компьютера: митичетипи = яблоко, двакси = находится на севере. Компьютер переводит на французский и с французского. Когда он получает сочетание «двакси», он переводит «находится на севере». Когда на клавиатуре набирают «находится на севере», он переделывает эту фразу в «двакси», что обеспечивает подачу карбоксилата передающим аппаратом…
– Передающим аппаратом?
– Да, вот этой машиной.
Джонатан показывает необычного вида шкаф, подключенный к электрическому насосу, заполненный тысячами маленьких колбочек, каждая из которых заканчивается трубкой.
– Атомы, содержащиеся в каждой колбочке, втянуты насосом, потом переадресованы в этот аппарат, который их сортирует и фасует точными дозировками, указанными в компьютерном словаре.
– Невероятно, – снова восхитился Даниель Розенфельд, – просто невероятно. И ему удалось вступить в диалог?
– М-м-м… об этом этапе я лучше прочту вам его запись из «Энциклопедии».

Отрывок из разговора: Отрывок из первого разговора c firmica rufa, каста – солдат.
Человек: Вы меня воспринимаете?
Муравей: Кррррррр.
Человек: Я передаю, вы получаете мое послание?
Муравей: Крррррррррррррррр. На помощь.

(КВ.: настройка изменена. В частности, сообщения были слишком интенсивными, они удушали собеседника. Мощность подачи надо перенести на деление 1. Мощность приема, наоборот, переносится на деление 10, чтобы не потерять ни единой молекулы.)

Человек: Вы меня воспринимаете?
Муравей: Бугу.
Человек: Я передаю, вы меня слышите?
Муравей: Згугну. На помощь. Я заточен.

Отрывок из третьего разговора.
(КВ.: словарный запас на этот раз достиг восьмидесяти слов. Мощность подачи снова слишком интенсивна. Новая подстройка, мощность подачи перенесена на деление 0.)

Муравей: Что?
Человек: Что вы говорите?
Муравей: Я ничего не понимаю. На помощь!
Человек: Говорите медленнее!
Муравей: Вы передаете слишком громко! Мои усики перегружены. На помощь! Я заточен.
Человек: Так лучше?
Муравей: Нет, вы что, не умеете разговаривать?
Человек: Как сказать…
Муравей: Вы кто?
Человек: Я – большое животное. Меня зовут ЭД-МОН Я – ЧЕ-ЛО-ВЕК.
Муравей: Что вы говорите? Я ничего не понимаю. На помощь! Помогите! Я заточен!

(КВ.: в результате этого диалога собеседник умер в последующие пять секунд. Сообщения были токсичны? Он испугался?)
Джонатан прервал чтение.
– Как вы видите, это непросто! Для того чтобы говорить, недостаточно создать словарь. Кроме того, язык муравьев не такой, как наш. Воспринимаются не только сами сообщения, воспринимается информация со всех других одиннадцати усиковых сегментов. Это и идентификация личности индивидуума, и род его занятий, и особенности психики… что-то вроде общего портрета, необходимого для хорошего взаимопонимания. Поэтому Эдмон оставил опыты. Читаю вам его записи.

«Какой же я дурак: Какой же я дурак!
Даже если бы пришельцы с других планет существовали, мы бы не смогли войти с ними в контакт. Несомненно, у нас разные базовые понятия. Мы бы протянули им руку, а быть может, это для них означает угрозу.
Мы не можем понять даже японцев с их ритуальным самоубийством и индийцев с их кастами. Мы среди людей друг друга не понимаем… Как я мог так возомнить о себе, что надеялся понять муравьев!»

У № 801 остается лишь часть брюшка. Пусть он сумел вовремя убить ломешузу, но битва с воинами со скальным запахом чертовски ослабила его. Тем хуже, а может быть, и тем лучше: без брюшка ему легче двигаться.
Он заходит в широкий коридор, прорубленный в граните. Как мандибулы муравьев могли прорубить этот тоннель?
Ниже он находит то, о чем ему говорила Шли-пу-ни: зал, битком набитый продуктами. Сделав несколько шагов по этому залу, № 801 обнаруживает еще один проход. Он углубляется в него и вскоре оказывается в Городе, целом Городе со скальным запахом! Город под Городом.

– Значит, у него ничего не получилось?
– Он действительно долго переживал свою неудачу. Подумал, что выхода нет, что его этноцентризм его ослепил. А потом его отвлекли неприятности. И главную роль тут сыграла его давняя мизантропия.
– Что произошло?
– Вы помните, профессор, вы мне говорили, что он работал на фирме под названием «Суитмилк корпорейшн» и что у него были нелады с коллегами.
– Конечно!
– Один из его начальников залез к нему в стол. И этот начальник был не кто иной, как Марк Ледюк, брат профессора Лорена Ледюка!
– Энтомолог?
– Он самый.
– Невероятно… Он приходил ко мне, представился другом Эдмона, спускался в подвал.
– Он спускался в подвал?
– Ой, да не расстраивайся, он далеко не ушел. Он не сумел пройти стену пирамиды и вернулся.
– Н-да, он приходил к Николя и пытался заполучить «Энциклопедию». Н-да-а… Так вот, Марк Ледюк заметил, что Эдмон увлеченно работал над чертежами машины (на самом деле, это были первые разработки Розетского Камня). Ему удалось открыть ящик стола Эдмона, и он наткнулся на папку, на «Энциклопедию относительного и абсолютного знания». В ней он нашел план первой машины для переговоров с муравьями. Когда он понял предназначение аппарата (а там было достаточно примечаний, чтобы он понял), то рассказал о нем своему брату. Тот, конечно, страшно заинтересовался и тут же попросил выкрасть документы… Но Эдмон заметил, что в его вещах рылись, и, чтобы защититься от нового визита непрошеных гостей, оставил в ящике четырех ос породы ихневмонов. Как только Марк Ледюк снова залез в ящик, его укусили эти насекомые, имеющие досадную привычку оставлять свои прожорливые личинки в теле, в которое погружались их жала. На следующий день Эдмон обнаружил следы укусов и решил публично разоблачить виновного. Продолжение вы знаете, в результате выгнали Эдмона.
– А братья Ледюк?
– Марк Ледюк был наказан жестоко! Личинки ихневмона пожирали его изнутри. Длилось это вроде бы многие годы. Так как личинки не могли вылезти из этого огромного тела для того, чтобы превратиться в ос, они прогрызали дорогу по всем направлениям, пытаясь найти выход. Под конец боли стали настолько нестерпимыми, что Марк бросился под поезд в метро. Я случайно прочел об этом в газете.
– А Лорен Ледюк?
Чего он только не испробовал, стараясь найти машину…
– Вы говорили, что благодаря этому у Эдмона снова появилось желание ей заняться. Но какая связь между этими старыми делами и его изысканиями?
– Лорен Ледюк вошел в прямой контакт с Эдмоном. Он признался в том, что знает о его машине для «разговоров с муравьями». Он сказал, что это его очень интересует и что он хочет работать с Эдмоном. Эдмон особенно этому не противился, в любом случае он топтался на месте и подумал, что, может быть, помощь извне будет полезной. «Приходит день, когда ты не можешь больше быть один», как говорится в Библии.[5]
Эдмон был уже готов отвести Ледюка в свою берлогу, но сначала решил получше с ним познакомиться. Они много разговаривали. Когда Лорен начал хвалить порядок и дисциплину муравьев, делая упор на то, что общение с ними несомненно позволит людям у них поучиться, Эдмон вспылил. Пережил кризис и сказал Лорену, чтобы больше ноги того в доме Эдмона не было.
– Оно и понятно, – вздохнул Даниель. – Ледюк разделяет взгляды самых крайних последователей немецкой школы, мечтающих изменить человечество, определенным образом копируя поведение животных. Своя территория, дисциплина в муравейниках… Так и до галлюцинаций недалеко.
– А у Эдмона появился предлог, чтобы приняться за работу. Он хотел поговорить с муравьями о… политических перспективах, он считал, что у муравьев – анархическая система управления, и хотел получить от них подтверждение этому.
– Естественно! – пробормотал Билшейм.
– Это становилось для него делом чести. Дядя долго еще размышлял и решил, что для этого лучше всего создать «муравья-робота».
Джонатан потряс листами, покрытыми рисунками.
– Вот его наброски. Эдмон окрестил его «Доктор Ливингстон». Он сделан из пластика. Не буду вам рассказывать, как Эдмон колдовал над этим маленьким шедевром – работа поистине ювелирная. Эдмон не только воспроизвел все сочленения и оживил их при помощи крошечного, размещенного в брюшке, электрического моторчика на батарейке, он даже усики снабдил всеми одиннадцатью сегментами, способными одновременно выделять одиннадцать разных феромонов!.. Есть только одно отличие между Доктором Ливингстоном и настоящим муравьем: к роботу прикреплены одиннадцать трубок толщиной в волос, соединенных между собой в некую пуповину толщиной с бечевку.
– Потрясающе! Просто потрясающе! – воскликнул Язон.
– А где Доктор Ливингстон? – поинтересовалась Огюста.

Воины со скальным запахом преследуют его. Удирая, № 801 видит очень широкую галерею и бросается в нее. Он попадает в огромный зал, в центре которого стоит странный муравей, гораздо выше среднего роста.
№ 801 осторожно подходит к нему. Запахи удивительного муравья только наполовину настоящие. Его глаза не блестят, его кожа как будто покрыта черной краской… Молодому шлипуканцу хотелось бы в этом разобраться. Как можно быть муравьем в такой малой степени?
Но солдаты уже теснят его. Хромой идет впереди, один. Это дуэль. Он прыгает на усики противника и начинает кусать их. Оба катятся по земле.
№ 801 вспоминает совет Матери: «Заметь, куда целится твой противник, часто это его собственное слабое место…» И действительно, как только он добирается до усиков хромого, тот начинает бешено извиваться. У него, бедного, наверное, очень чувствительные усики. № 801 начисто отсекает их и бежит. За ним мчится свора из пятидесяти убийц.

– Вы хотите знать, где находится Доктор Ливингстон? Проследите за проводами, выходящими из спектрометра массы…
Они действительно видят какую-то прозрачную трубку, которая вьется по соломе до стены, поднимается до потолка и исчезает в большом деревянном ящике, подвешенном в центре зала, прямо над органом. Похоже на то, что ящик заполнен землей. Вновь прибывшие вытягивают шеи, чтобы получше его рассмотреть.
– Но вы сказали, что над нашими головами непроницаемая скала, – замечает Огюста.
– Да, но я ведь говорил вам еще и о том, что есть вентиляционный ход, которым мы больше не пользуемся…
– Но если мы им не пользуемся, – продолжает инспектор Гален, – это еще не значит, что мы его замуровали!
– Значит, если не вы…
– … То это они!
– Муравьи?
– Совершенно верно! На этой плите стоит огромный Город рыжих муравьев, как известно, эти насекомые строят в лесах большие купола из веточек…
– По подсчетам Эдмона, там их больше десяти миллионов!
– Десять миллионов? Но они могут нас всех убить!
– Ну что вы, успокойтесь, бояться нечего. Во-первых, они нас знают и разговаривают с нами. Во-вторых, не всем муравьям Города известно о нашем существовании.
Пока Джонатан это говорит, какой-то муравей падает из ящика под потолком и приземляется на лоб Люси. Она пытается снять его, но № 801 обезумел и прячется в ее рыжей шевелюре, скользит по мочке уха, переваливает на затылок, углубляется в блузку, огибает грудь и пупок, скачет по нежной коже бедер, падает на щиколотку, с нее прыгает на пол. Секунду он пытается определить направление и… бросается к одному из отверстий боковой вентиляции.
– Что это с ним?
– Кто его знает. В любом случае его привлек поток свежего воздуха из трубы, он без труда выберется по ней.
– Но ведь там он не найдет свой Город, он вылезет на востоке Федерации, не так ли?

Шпиону удаюсь скрыться! Если так будет продолжаться, мы будем вынуждены напасть на пресловутый шестьдесят пятый Город…
Солдаты со скальным запахом отрапортовали и опустили усики. Когда они уходят, Бело-киу-киуни минуту переживает серьезное поражение своей секретной политики. Она устало вспоминает, как все началось.
Когда-то, еще совсем молодая, она тоже сталкивалась с ужасными явлениями, которые давали повод думать, что на свете существуют какие-то гигантские существа. Было это как раз после роения, она видела, как черная плита раздавила многих плодоносных королев, даже не съев их. Позже, основав свой Город, Бело-киу-киуни решила это обсудить и созвала совет. На него пришло большинство королев, матерей и дочерей. Да, давно это было… Первой тогда заговорила Зуби-зуби-ни. Она рассказала, что многие ее экспедиции попали под смертоносный дождь из каких-то розовых шариков. Другие сестры дополнили рассказ. Каждая назвала поименно погибших и искалеченных от розовых шариков и черных плит.
Шолб-гаи-ни, старая Мать, заметила, что, по свидетельствам очевидцев, розовые шарики передвигаются группами из пяти членов.
Другая сестра, Рубг-файли-ни, нашла неподвижный розовый шарик примерно на триста голов под землей. Находка продолжалась мягкой субстанцией с сильным запахом.
Начали копать мандибулами и наткнулись на белые, твердые стержни – как будто у этих существ панцирь внутри, а не снаружи тела.
Посовещавшись, все королевы сошлись в одном: ясно, что ничего не ясно. Во всяком случае, чтобы муравейники не охватила паника, было решение хранить строжайшую тайну. Для этого Бело-киу-киуни быстро организовала свою собственную «тайную полицию» – рабочую группу, составившую тогда около пятидесяти солдат. В их задачу входило устранять тех, кто видел этот кошмар и мог рассказать о нем собратьям.
Но однажды произошло что-то невероятное.
Воины со скальным запахом задержали тогда рабочего из незнакомого Города. Мать пощадила его – то, что он рассказывал, было еще удивительнее, чем все, что она слышала до сих пор.
Рабочий утверждал, что его похитили розовые шарики! Они бросили его в прозрачную тюрьму, вместе со многими сотнями других муравьев. Над ними ставили различные опыты. Чаще всего их помещали в колокол, и там они воспринимали очень концентрированные запахи. Сначала это было очень больно, но потом запахи постепенно потеряли интенсивность и превратились в слова!
В конце концов, манипулируя запахами и колоколами, розовые шарики стали со своими пленниками разговаривать, представились им, как огромные существа под названием «люди». Они заявили, что под Городом есть прорытый в граните ход, и что они хотели бы поговорить с королевой, которая может быть уверена в том, что ей не причинят никакого вреда.
Потом все произошло очень быстро. Бело-киу-киуни встретилась с их «муравьем-послом». Доктором Ливингстоном. Выглядел он очень странно – из него тянулась прозрачная кишка. Но с ним можно было разговаривать.
Беседа была долгой. Вначале они совсем друг друга не понимали. Но оба тем не менее были полны энтузиазма и хотели многое рассказать друг другу..
Потом люди установили в конце подземного хода ящик, полный земли. И Мать снесла яйца для нового Города. В тайне от других своих детей.
Бел-о-кан-2 был не только Городом воинов со скальным запахом. Он стал Городом-связью между миром муравьев и миром людей. Там все время находился этот, как его… Доктор Ли-винг-стон – ну что за дурацкое имя.

Отрывки из разговоров: Отрывок из восемнадцатого разговора с королевой Бело-киу-киуни:
Муравей: Колесо? Не понимаю, как мы до сих пор не догадались использовать колесо. Ведь все мы видели, как навозный жук катит свой шарик, но никого это не натолкнуло на идею о колесе.
Человек: Как ты собираешься использовать эту информацию?
Муравей: Пока не знаю.

Отрывок из пятьдесят шестого разговора с королевой Бело-киу-киуни:
Муравей: У тебя грустный тон.
Человек: Аппарат с запахами, должно быть, плохо отрегулирован. С тех пор как я добавил эмоциональный язык, машина, похоже, барахлит.
Муравей: У тебя грустный тон.
Человек: …
Муравей: Ты молчишь?
Человек: Я думаю о том, что это чистое совпадение. Но я и вправду грустный.
Муравей: Что случилось?
Человек: У меня была самка. У нас самцы живут долго, поэтому мы живем парами, самец и самка. Так вот, у меня была самка, и я потерял ее, несколько лет назад. Я любил ее, я никак не могу ее забыть.
Муравей: Что значит «любить»?
Человек: Наверное, у нас были одинаковые запахи.

Мать вспоминает о смерти че-ло-века Эд-мо-на. Это случилось во время первой войны против карликов. Эдмон хотел им помочь. Он вышел из подземелья. Но поскольку он все время возился с феромонами, то весь пропитался их запахами. Настолько, что, сам того не зная, казался в лесу… рыжим муравьем Федерации. И когда сосновые осы (с которыми муравьи в то время воевали) почувствовали его опознавательные запахи, они все ринулись на него.
Они убили его, приняв его за белоканца. Должно быть, он умер счастливым.
А позже Джонатан и его община возобновили контакт…

Джонатан наливает еще медового напитка в стаканы троих новичков, не прекращающих засыпать его вопросами:
– Но тогда Доктор Ливингстон способен передавать наверх наши слова?
– Да, и выслушать ответ. Который появляется на этом экране. Эдмон одержал полную победу!
– Но о чем они говорили? О чем вы с ними говорите?
– Видите ли… После того как Эдмон добился успеха, его записи стали несколько расплывчатыми. Похоже на то, что он уже не старался записывать все. Ну, сначала они рассказали друг другу о себе, о своих мирах. Так мы узнали, что их Город называется Бел-о-кан, что он – центр Федерации многих сотен миллионов муравьев.
– Подумать только!
– Потом обе стороны решили, что и тем, и другим знать все это еще рано. Они также заключили договор о строжайшей секретности их «контакта».
– Поэтому Эдмон так настаивал на том, чтобы Джонатан устроил все эти ловушки, – вступает в разговор спасатель. – Он не хотел, чтобы люди узнали обо всем слишком рано. Он с ужасом представлял, какую шумиху поднимут телевидение, радио и газеты. Придет мода на муравьев! Он уже видел рекламу, брелоки для ключей, майки, шоу рок-звезд… все глупости, которыми можно окружить это открытие.
– Со своей стороны, Бело-киу-киуни, королева муравьев, боялась, что ее дети, возможно, захотят пойти войной на опасных незнакомцев, – добавляет Люси.
– Нет, две цивилизации еще не готовы познакомиться и – будем реалистами – понять друг друга… Муравьи – не фашисты, не анархисты, не монархисты… Они – муравьи, их мир совершенно не похож на наш. В этом, кстати, его ценность.
Автор этой страстной тирады – комиссар Билшейм. Он очень изменился с тех пор, как покинул поверхность земли и свое начальство в лице Соланж Думен.
– И немецкая, и итальянская школы ошибаются, – говорит Джонатан, – они пытаются втиснуть муравьев в систему «человеческого» понимания вещей. Поэтому выводы у них очень приблизительные. Все равно как если бы муравьи попытались понять нашу жизнь, сравнивая ее со своей… А ведь каждая их особенность потрясает. Мы не понимаем японцев, тибетцев или индусов, но их культура, их музыка, их философия завораживают, даже при всем нашем европейском восприятии! Будущее нашей планеты в слиянии, это совершенно ясно.
– Но чему же мы можем научиться у муравьев? – удивляется Огюста.
Джонатан, не отвечая, делает знак Люси, та отлучается на несколько секунд и возвращается с предметом, похожим на баночку варенья.
– Посмотрите, только это уже сокровище! Молочко тли. Давайте пробуйте!
Огюста осторожно окунает в баночку указательный палец.
– М-м-м, очень сладко… но ужасно вкусно! Совсем не тот вкус, что у пчелиного меда.
– Вот видишь! А ты не задавала себе вопрос, чем мы питаемся в этом двойном тупике под землей?
– Как раз задаю…
– Муравьи кормят нас молочком и мукой. Они складывают продукты для нас там, наверху. Но это еще не все, мы переняли у них технику выращивания пластинчатых грибов.
Джонатан поднимает крышку большого деревянного ящика. На дне его видны белые грибы, растущие на подушке из перегнивших листьев.
– Гален у нас большой специалист по грибам.
Гален скромно улыбается.
– Ну, мне еще многому надо научиться.
– Грибы, мед… но вам, наверное, не хватает белка?
– По белкам у нас Макс.
Один из спасателей поднимает палец к потолку.
– Я собираю всех насекомых, которых муравьи нам приносят, в маленькую коробку рядом с ящиком. Мы их варим, пока не отойдет хитин, и нам остается что-то вроде крошечных креветок. Они даже вкусом и видом напоминают креветок.
– Вы знаете, здесь, если как следует постараться, можно жить со всеми мыслимыми удобствами, – добавляет жандарм. – Миниатюрная атомная электростанция, рассчитанная на пятьсот лет работы, снабжает нас электричеством. Ее установил Эдмон в первые же дни… Воздух проходит через вентиляционные отверстия, еду нам поставляют муравьи, есть источник со свежей водой. И кроме того, у нас есть страшно интересное занятие. Мы чувствуем себя первооткрывателями в каком-то очень важном деле.
– Мы действительно как космонавты, постоянно живущие на базе и иногда вступающие в контакт с внеземными соседями.
Они смеются. Волна хорошего настроения электризует их спинной мозг. Джонатан предлагает вернуться в салон.
– Вы знаете, я давно мечтал жить вместе с моими друзьями. Я испробовал общины, заброшенные дома, фаланстеры… У меня ничего не получалось. В результате я решил, что я – романтический утопист, чтобы не сказать просто дурак. А здесь… здесь что-то происходит. Мы вынуждены жить вместе, дополнять друг друга, мыслить сообща. У нас нет выбора: если мы не договоримся, то умрем. Убежать невозможно. Я не знаю, происходит ли это благодаря открытию моего дяди или просто потому, что у нас над головами муравьи, но пока что наша община процветает!
– Все получается, даже помимо нашего желания…
– У нас иногда возникает такое впечатление, что мы производим общую энергию, которой каждый свободно подпитывается. Странно.
– Я уже слышал такое про розенкрейцеров и некоторые масонские ложи, – говорит Язон. – Они называют это egregor: духовное достояние «паствы». Как водоем, куда все сливают свои силы, делают своего рода похлебку и затем каждый черпает… В принципе, всегда есть воры, использующие чужую энергию для своих личных целей.
– Здесь нет ничего подобного. Когда несколько человек живут под землей, личных амбиций быть не может…
Молчание.
– И потом, мы разговариваем все меньше и меньше, мы уже без слов понимаем друг друга.
– Да, здесь что-то происходит. Мы не понимаем, что, и пока не контролируем это. Мы еще не дошли, мы в середине пути.
Снова молчание.
– Ну, ладно, короче говоря, я надеюсь, что вам понравится в нашей маленькой общине…
Обессиленный № 801 прибывает в родной Город. Он выполнил задание! Он выполнил задание!
Шли-пу-ни немедленно вступает с ним в абсолютную связь. То, что она узнает, подтверждает ее худшие опасения насчет спрятанного под гранитной плитой секрета.
Она решает немедленно напасть на Бел-о-кан Всю ночь солдаты вооружаются. Уже полностью подготовлен первый легион летучих носорогов.
№ 103683 выделяет предложение. В то время как часть армии будет наступать в лоб, двенадцать легионов скрытно обогнут Город для того, чтобы попытаться взять штурмом королевский корень.

Вселенная развивается: Вселенная развивается путем усложнения. От водорода к гелию, от гелия к углероду. Усложнять, усложнять и еще раз усложнять – вот смысл эволюции вещей.
Из всех известных планет Земля – самая сложная. Она находится в месте, где температура может меняться. Она покрыта океанами и горами. Но если варианты форм земной жизни практически неисчерпаемы, всего два из них выделяются уровнем интеллекта. Муравьи и люди.
Можно подумать, что Бог использовал планету Земля как опытный полигон. Два созданных им вида, с совершенно различной философией, вступили в интеллектуальное соревнование, а он наблюдает за тем, кто будет развиваться эффективнее.
Скорее всего цель – прийти к коллективному планетарному интеллекту: слиянию интеллектов всего вида. Я думаю, что это – следующий этап развития интеллекта. Следующий уровень сложности.
Тем временем два главенствующих вида параллельно развиваются:
– Чтобы стать разумным, человек довел свой мозг до чудовищных размеров.
Получилось что-то вроде огромного кочана цветной капусты.
– Чтобы получить тот же результат, муравьи предпочли использовать многие тысячи крошечных интеллектов, объединенных чрезвычайно тонкой связью.
Если оценивать в общем, то в куче крошек муравьиной капусты столько же интеллектуальной субстанции, сколько в цветной капусте человека. Борьба идет на равных.
А что будет, если две формы интеллекта, вместо того чтобы развиваться параллельно, станут сотрудничать?..
Эдмон Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»
Жан и Филипп не любят телевизор, да и электрический бильярд тоже. Даже новенький мини-гольф, оборудованный за большие деньги, их больше не интересует. А уж навязанные воспитателем прогулки на свежем воздухе для них и вовсе кошмар. На прошлой неделе Жан и Филипп, конечно, позабавились, убивая жаб, но удовольствие было слишком недолгим.
Впрочем, сегодня Жан, кажется, нашел занятие и вправду достойное интереса. Он увлекает своего приятеля в сторону от стайки детей, собирающих, как дураки, опавшие листья, чтобы делать из них идиотские картинки, и показывает ему что-то вроде цементного купола. Термитник.
Они тут же начинают топтать его ногами, но никто не выходит, термитник пуст.
Филипп наклоняется и принюхивается.
– Путевые рабочие его разорили. Чуешь, как воняет средством от насекомых? Они все там внутри сдохли.
Разочарованные, ребята уже собираются догонять своих товарищей, как вдруг Жан замечает на другом берегу речушки полускрытую кустами пирамиду.
Ну, эти-то живые! Здоровенный муравейник, купол, высотой как минимум в метр! Длинные колонны муравьев входят и выходят, сотни, тысячи рабочих, солдат, разведчиков. Этих дустом еще не травили.
Жан подпрыгивает от возбуждения.
– Скажи-ка, ты такое видел?
– Ну нет! Ты что, опять муравьев хочешь есть? Последний раз они были отвратительные.
– Кто тебя просит их есть! Перед тобой Город, такой же, как Нью-Йорк или Мехико. Ты помнишь, что говорили по телику? Внутри их там как сельдей в бочке. Ты только посмотри на этих уродов! Вкалывают как негры!
– Да-а… А ты помнишь Николя? Он так интересовался муравьями, что в конце концов исчез. Я уверен, что на дне подвала были муравьи, и они его сожрали. Слушай, что-то мне в лом даже рядом с этой штукой стоять. Ой, в лом! Я вчера видел, как эти гады вылезали из лунки мини-гольфа, может, хотели в ней гнездо устроить… Во гады!
Жан трясет приятеля за плечо.
– Ну и отлично! Ты не любишь муравьев, я – тоже. Убьем их! Отомстим за нашего Николя!
Предложение нравится Филиппу.
– Убить их?
– Ну да! А чего? Сожжем этот Город! Представляешь, Мехико в пламени, только потому, что нам так хочется?
– Ладно, давай их сожжем. Да. За Николя.
– Погоди, я тут придумал кое-что получше. Нальем туда средство для уничтожения травы – получится настоящий фейерверк.
– Кла-асс…
– Послушай, сейчас одиннадцать, встретимся здесь ровно через два часа. Тогда и воспитатель не будет надоедать, и все остальные будут в столовой. Я пойду за средством для уничтожения травы. А ты достань коробок спичек, это лучше, чем зажигалка.
– Идет!

Кавалерийские легионы продвигаются вперед быстрым шагом. Когда другие Федеральные Города спрашивают их, куда они идут, шлипуканцы отвечают, что в восточном районе заметили ящерицу, и центральный Город попросил их помочь.
Над ними гудят жесткокрылые носороги, лишь слегка потерявшие скорость от тяжести артиллеристов, ерзающих на их головах.
13 часов. В Бел-о-кане кипит жизнь. Все перемещают яйца, куколок и тлю в солярий, чтобы они воспользовались теплом.

– Я спиртику принес, чтобы лучше загорелось, – объявляет Филипп.
– Порядок, – говорит Жан, – а я купил средство для уничтожения травы. Двадцать франков содрали, козлы!
Мать играет со своими хищными растениями. Почему за все это время она так и не высадила из них защитную стену, как собиралась вначале?
Потом она снова думает о колесе. Как использовать эту гениальную идею? Может быть, сделать большой цементный шар, который будут толкать лапками и давить им противника. Надо объявить об этом проекте.

– Ну, все, я на них вылил и спирт, и средство для уничтожения травы.
Пока Жан говорит, по нему карабкается муравей-разведчик. Он постукивает по ткани его брюк кончиками усиков.
Вы мне кажетесь огромной живой системой, вы можете выделить опознавательные запахи?
Жан ловит муравья и раздавливает между большим и указательным пальцами. Желто-черный сок течет по его пальцам.
– С одним уже в расчете, – заявляет он. – Ладно, теперь отодвинься, тут будет жарко!
– Будет суперподжарка, – говорит Филипп.
– Апокалипсис от Иоанна! – смеется Жан.
– Сколько их там может быть?
– Точно миллионы. Говорят, что в прошлом году муравьи напали на виллу в нашем районе.
– И за это отомстим, – ухмыляется Жан. – Давай прячься за то дерево.

Мать думает о людях. Надо будет в следующий раз задать им больше вопросов. Как они сами используют колесо?
Жан чиркает спичкой и бросает ее в купол из веточек и сосновых иголок. Потом пускается наутек, опасаясь языков пламени.
Есть, шлипуканская армия видит центральный Город. Какой же он большой!

Летящая спичка вычерчивает опускающуюся дугу.

Мать решает поговорить с ними немедленно. Надо еще им сказать, что она без всякого труда может увеличить для них количество молочка, надои в этом году обещают быть отличными.

Спичка падает на веточки купола.

Шлипуканская армия уже совсем близко. Она готовится к атаке.

Жан прыгает за большую сосну, за которой уже укрылся Филипп.

Спичка попадает на участок, не пропитанный ни спиртом, ни средством для уничтожения травы. Она гаснет.

Мальчики поднимаются.
– Блин!
– Я знаю, что мы сделаем. Мы туда засунем кусок бумаги, огонь разгорится и обязательно дойдет до спирта.
– У тебя бумага есть?
– Э-э… только билет на метро.
– Давай.

Караул купола замечает что-то таинственное: мало того, что уже несколько минут во многих кварталах пахнет спиртом, в купол втыкается кусок желтого дерева. Караул быстро вызывает рабочую группу для того, чтобы отмыть ветки от спирта и вытащить желтое бревно.
Другой караул бежит к двери номер пять.
Тревога! Тревога! На нас напала армия рыжих муравьев!
Картон горит. Мальчишки снова прячутся за сосной.
Третий караул видит занимающийся пламенем кусок желтого дерева.
Шлипуканцы бегут устрашающим галопом, они помнят, что так нападают рабовладельцы.
Гремит взрыв.
Весь купол загорается сразу.
Искры, языки пламени.
Жан и Филипп стараются не закрывать глаза, несмотря на доходящий до них жар.
Зрелище их не разочаровывает. Сухое дерево занимается быстро. Когда огонь доходит до средства для уничтожения травы, раздается новый взрыв. Зеленые, красные, малиновые снопы пламени вырываются из Города заблудившегося муравья.

Шлипуканская армия останавливается как вкопанная. Первым запылал солярий, а с ним все яйца и скот, затем пожар охватывает весь купол.
Корень запретного Города был затронут в первые же секунды катастрофы. Привратников разорвало в клочья. Воины бегут, чтобы вызволить единственную производительницу. Но уже слишком поздно, она задохнулась от ядовитых газов.
Быстро объявляется тревога. Тревога первой степени: выделяются возбуждающие феромоны, тревога второй степени: зловещий стук по всем коридорам, тревога третьей степени: «безумные» бегут по всем галереям и сеют панику, тревога четвертой степени: все самое ценное (яйца, самцы и самки, скот, пища…) спускается на нижние этажи, в противоположном направлении поднимаются солдаты, идущие защищать Город. Внутри купола муравьи пытаются найти решение. Легионы артиллеристов сумели погасить некоторые участки, поливая их муравьиной кислотой менее десяти процентов концентрации. Эти импровизированные пожарные, увидев, что их дело приносит плоды, поливают теперь запретный Город. Может быть, увлажнением удастся спасти корень. Но огонь побеждает. Замурованные горожане гибнут от ядовитого дыма. Раскаленные арки мостов падают на растерянную толпу. Панцири плавятся и скручиваются, как пластик в кастрюле.
Ничто не может противостоять огненному штурму.