1 2 3 
Мистер   Корбек и доктор Уинчестер пришли в точно назначенное время и присоединились к   нам в библиотеке. Несмотря на состояние безмерного счастья, в котором я   пребывал, предчувствия подсказывали мне, что предстоящий разговор будет иметь   весьма важное значение. Мысли о недавних странных событиях, а также о том, что   еще более необычное может ждать нас впереди, не оставляли меня, как тяжкий груз   на плечах. От моего внимания не ускользнуло, что остальные тоже пребывают в   подобном состоянии духа.      

Мы   расположились вокруг мистера Трелони, который придвинул свое огромное кресло к   окну. Маргарет села возле него справа, я – рядом с ней, Юджин Корбек слева, а   доктор Уинчестер – напротив. После нескольких секунд молчания хозяин дома   обратился к мистеру Корбеку:      

– Вы   рассказали доктору Уинчестеру обо всем, что произошло до сих пор, как мы условились?      

– Да, –   кивнул тот.      

Мистер   Трелони продолжал:      

– А   я рассказал все Маргарет, так что непосвященных среди нас нет! – Затем   последовал вопрос к доктору: – Правильно ли я понял, что вы, будучи в курсе   всего, что знаем мы, хотите принять участие в эксперименте, который мы надеемся   произвести?      

Ответ   доктора был искренним и бескомпромиссным:      

– Конечно!   Даже не владея никакой информацией, я пытался помочь вашей дочери, решив для   себя довести дело до конца. Теперь, когда мне многое известно, я тем более   увлечен, заинтересован происходящим. Будьте совершенно спокойны в отношении   меня. Я – ученый и исследователь, к тому же совершенно одинок и волен делать   все, что мне угодно, распоряжаться всем, вплоть до собственной жизни!      

Мистер   Трелони торжественно поклонился и, повернувшись к мистеру Корбеку, сказал:      

– Мы   знакомы уже в течение многих лет, старина, так что у меня нет нужды задавать   вам подобные вопросы. Что же касается Маргарет и Малькольма Росса, они уже   высказали мне свои желания и не сомневаются по поводу принятого решения.      

Он   сделал паузу, словно приводил в порядок мысли; затем начал излагать свою точку   зрения и предполагаемые намерения. Абель Трелони говорил медленно, тщательно   подбирая слова, видимо постоянно помня о том, что некоторые из нас, слушавших   его, были совершенно невежественны в отношении природы и происхождения тех   явлений, о которых шла речь; он объяснял их по ходу своего рассказа:      

– Эксперимент,   который предстоит нам произвести, имеет своей целью определить, какой мощью и   реальной силой обладает древняя магия. Вероятно, сейчас создались самые удачные   условия для проведения этого опыта; я сделаю все возможное, чтобы мое видение,   мое оригинальное истолкование оказалось эффективным. В то, что существует некая   магическая сила, я твердо верю. Невозможно создать или каким-то образом   симулировать подобную мощь в настоящее время; но я полагаю, что если в прежние   времена она существовала, то среди своих свойств могла обладать, в том числе   исключительной долговечностью. Что бы ни говорили, события, описываемые в   Библии, не являются мифом, а в ней мы читаем, что солнце остановилось по   приказанию человека и что осел – не человек – заговорил. И если колдунья из   Аэндора смогла вызвать душу Самуила, почему не допустить, что существовали   подобные ей по колдовской силе и, возможно, хотя бы одна из них дожила до сих   пор? В самом деле, ведь в Ветхом Завете сказано, что колдунья из Аэндора была   одной из многих, и то, что именно она помогла Саулу, можно отнести к чисто   случайным совпадениям. Он только искал среди многих, кого изгнал из   Израиля, – «волшебников и гадателей».[21]   Египетская царица Тера, правившая примерно за две тысячи лет до Саула, была   колдуньей и тоже имела гадателя. Обратите внимание, как ее современники-жрецы и   последующие во времени представители этого сословия пытались уничтожить память   о ней – чтобы никто не смог когда-нибудь узнать даже ее имя. И они преуспели в   этом настолько, что даже Манефон, историк египетских фараонов, живший в третьем   веке до Рождества Христова и располагавший всей совокупностью преданий   жречества за тридцать предшествующих столетий – для него были доступны любые   записи, – нигде не упомянул ее имени. Кстати, никому из вас не пришло в   голову, кто же был ее гадателем?      

Тут речь   его прервал доктор Уинчестер, который, едва ли не вскочив с места, вскричал:      

– Кот!   Мумия кота!      

Мистер   Трелони довольно рассмеялся.      

– Вы   правы! Имеются все доказательства, что гадателем царицы-колдуньи был кот,   которого мумифицировали одновременно с ней, и эту мумию в отдельном саркофаге   поместили в гробницу рядом с ее саркофагом. Именно он вцепился мне в кисть,   оцарапав своими острыми когтями.      

Замечание   Маргарет прозвучало по-детски непосредственно:      

– Тогда   мой бедный Сильвио оправдан! Как я рада!      

Отец   погладил ее по голове и продолжал:      

– Эта   женщина, судя по всему, обладала даром предвидения экстраординарной силы. Для   царицы не существовало границы времени. Казалось, Тера предвидела последствия,   вызванные слабостями собственного правления, и приготовила для себя в случае   опасности выход в другой мир. Обращая свой взгляд к созвездию Большой   Медведицы, все свои надежды она связывала с севером, откуда дули холодные,   бодрящие ветры. На стенах гробницы написано, что при ее рождении на Землю упал   огромный метеорит, из середины которого извлекли драгоценный камень – рубин с   семью звездами, расположенными точно в соответствии со звездами ковша,   определившего время ее рождения, причем каждая звезда этой драгоценности   семиконечна, что само по себе является чудом минералогии. Царица Тера придавала   этому камню магическое значение, считая его своим талисманом. Необычная   семигранная шкатулка, как сообщают те же записи, тоже сделана из метеорита.   Число семь было для нее магическим числом, и это неудивительно для женщины с   семью пальцами на одной руке и с семью пальцами на одной ноге. Кроме того, как   мы знаем из текста стелы на ее гробнице, царица родилась в седьмом месяце, посвященном   Хатхор – богине, от которой ведет свое происхождение ее род, то есть Интефы из   Фив. Хатхор в своих опять-таки семи воплощениях символизирует, в том числе   красоту, удовольствие и возрождение. Кроме того, в этом седьмом месяце, который   по более позднему египетскому календарю начинался с 28 октября и длился до 27   числа нашего ноября, на седьмой день Большая Медведица как раз поднимается над   горизонтом в небе Фив. Именно поэтому используемая в мистических целях магия   царицы Теры, в основе которой лежало число семь, возникла именно здесь и именно   в это время. Эта женщина владела всеми научными познаниями своего времени. Ее   мудрый и предусмотрительный отец позаботился обо всем, зная, что ей предстоит   борьба со жрецами. Не забывайте, что в Древнем Египте зародилась такая наука,   как астрономия, достигнув невероятных высот; астрология, следуя за астрономией,   также добилась больших успехов. Возможно, что в дальнейшем, при изучении   световых лучей, мы обнаружим, что астрология также является подлинной наукой.   Вспомните, что египтянам были знакомы науки, в отношении которых мы, несмотря   на прогресс, не имеем впечатляющих достижений. Я имею в виду акустику, точные   данные которой использовали строители храмов Карнака, Луксора или пирамид, а   они сегодня кажутся чудом для Белла, Кельвина, Эдисона и Маркони. Древние   ученые Египта, возможно, нашли практическое применение и силе света, о чем в   настоящее время мы можем только мечтать. Но об этом я буду говорить позже.   Обратимся к шкатулке царицы Теры – не исключено, что внутри нее содержатся   силы, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Она сделана из твердого   камня удивительной прочности, скорее похожего на драгоценный камень, чем на   обычный минерал. Как был выбран такой камень, что полупрозрачные пятна на нем   соответствуют взаимному расположению семи звезд Большой Медведицы? По какой   причине при свете звезд шкатулка начинает светиться изнутри? Почему, когда я   подбираю лампы определенной формы, свечение еще больше усиливается и при этом   шкатулка никак не реагирует на источник обычного света, независимо от его   мощности? Повторяю, что в шкатулке сокрыты великие чудеса науки. Однако ее   невозможно открыть. Тем не менее интуиция подсказывает мне, что ее удастся   открыть именно с помощью света: или путем облучения светом, выделенным из   какого-нибудь вещества, обладающего чувствительностью, скажем, к механическому   удару, или благодаря высвобождению некоей энергии. Надеюсь только на то, что   при нашей невежественности мы не используем грубые способы, которые могли бы разрушить   этот механизм; поэтому не будем пользоваться знаниями нашего времени, а   постараемся найти способы, существовавшие более пяти тысяч лет тому назад.   Кроме того, в шкатулке могут находиться сведения, которые будут способствовать   просвещению человечества. Мы знаем, что в Египте владели искусством составления   лекарств, египтяне изучали свойства трав и минералов для белой и черной магии.   Им также было доступно знание гипнотического воздействия, которое в виде   искусства или науки родилось на берегах древнего Нила. Не исключено, что в   шкатулке может храниться целый арсенал средств, воздействующих на сны:   египтяне, эти древние практики, могли управлять сном по своей воле и   усмотрению, и не только сном. Некоторые силы, заключенные в шкатулке, может   быть, уже воздействовали на мою семью.      

Уинчестер   решил вмешаться:      

– Но   если в вашем случае некоторые из заключенных в ларце сил были задействованы,   что может освободить их в благоприятное время и каким образом? Кроме того, вы и   мистер Корбек однажды уже были погружены в транс на целых три дня. И как я   понял из рассказа мистера Корбека, тогда шкатулка в усыпальнице отсутствовала,   хотя мумия была на месте. А где же содержалась эта сила? Какой взгляд   сформировался у вас на этот вопрос?      

Голос   доктора вибрировал, отражая степень его волнения; он наклонился вперед, тяжело   дыша и уставившись на мистера Трелони неподвижным взглядом. Ответ не заставил   себя ждать:      

– В   мумии царицы Теры! Я догадался об этом совсем недавно. Возможно, нам следует   подождать, пока я смогу несколько прояснить ситуацию. Я имею в виду то, что эта   шкатулка изготавливалась для специальных целей, так же как и все предметы,   находившиеся в усыпальнице. Царица Тера могла не беспокоиться об охране своей   мумии от змей и скорпионов, гиен и грабителей, ведь ее тело находилось в этой   каменной гробнице, высеченной в скале на расстоянии ста футов от поверхности   земли и на уровне пятидесяти футов ниже ее вершины. Меры предосторожности в   основном были направлены против действий рук человеческих, против ревности и   ненависти жрецов, которые, если бы знали об истинных намерениях царицы,   постарались бы расстроить все ее планы. В чем они заключались? Правительница   Тера сделала все возможное, чтобы подготовить свое возрождение, когда бы оно ни   должно было произойти. При изучении символических рисунков на стенах гробницы я   понял, что вера необычной египтянки отличалась от веры ее современников: она,   например, ожидала своего возрождения во плоти. Вне всякого сомнения, именно это   ее намерение увеличивало ненависть жрецов и оправдывало их действия,   направленные на уничтожение самого существования, настоящего и будущего,   человека, который отвергал их теории и оскорблял их богов. Итак, все, что могло   ей понадобиться при осуществлении возрождения и после него, было собрано в этих   почти герметически запечатанных помещениях в скале. В огромном саркофаге,   который, как вы знаете, выглядит совершенно необычно в сравнении с саркофагами   других царей, находилась мумия ее гадателя, кота, которого из-за его гигантских   размеров я склонен считать разновидностью тигрового кота. В гробнице, также в   прочной емкости, хранились кувшины-канопы, обычно содержавшие внутренние   органы, бальзамировавшиеся отдельно, но в данном случае они оказались пусты.   Поэтому я считаю, что при этом захоронении вообще не было традиционного   бальзамирования, а все органы были мумифицированы и уложены в тело, каждый на   свое место. Если эта догадка соответствует истине, следует также заключить, что   мозг царицы или вообще не извлекался обычным способом, или если все же был   вынут, то затем его вернули на место. Посмотрите, с какой тщательностью были   осуществлены действия с целью сохранить контроль над силами природы! В   соответствии с верой царицы Теры открытая рука, не завернутая в ткани для   бальзамирования, управляет воздухом, а странный драгоценный камень с сияющими   звездами – огнем. Символы, изображенные на подошвах ее ног, дают ей власть над   землей и водой. О звездном камне я расскажу вам несколько позже; пока же   обратите внимание на то, как царица охраняет свой секрет в случае ограбления   могилы или вторжения в нее с иной целью. Огромная крышка саркофага не   запечатана, как это бывает обычно, потому что Тера желает контролировать   пространство вокруг себя. Никто не может открыть шкатулку без особых светильников,   ведь теперь мы уже знаем, что обычный свет в этом случае неэффективен. Но она   спрятала светильники, относящиеся к шкатулке, причем в такое место, где их   никто не мог найти, за исключением случая, предусмотренного ею, когда глазами   мудрого человека руководят специальные указания. И даже в этом случае царица   обеспечила их безопасность: если загадка будет разгадана случайно, приготовлен   смертельный удар для ничего не подозревающего человека, занятого поисками. Для   этой цели она использовала традиционный способ хранителей сокровищ пирамид,   придуманный ее великим предшественником из Четвертой династии,[22] восседавшим на троне   Египта. Полагаю, вы заметили, что в устройстве усыпальницы имеются отклонения   от обычных правил. Например, шахта, которая обычно заполняется твердыми камнями   и мусором, была оставлена открытой. Почему это было сделано? Мне кажется,   царица таким образом обеспечила себе выход из гробницы, когда после ее   возрождения она должна превратиться в новую женщину. Все, что было необходимо   для ее появления в новом облике, было тщательно продумано, вплоть до железной   цепи, с помощью которой царица смогла бы спуститься на землю. То, что Тера   ожидала долгого периода небытия, можно определить по выбору ею материала для   всех вещей, находившихся в склепе. И тем не менее мы не можем вообразить,   каковы были ее намерения, и никогда этого не узнаем, разве что смягчатся ее   мертвые губы и она заговорит.      

 Глава XV      

ЦЕЛИ ЦАРИЦЫ ТЕРЫ      

       

Теперь   вернемся к рубину из семи звезд. Правительница Верхнего и Нижнего Египта открыто   провозглашала его величайшей из своих драгоценностей. На нем она выгравировала   слова, которые никто из ее современников никогда бы не осмелился произнести. У   древних египтян существовало поверье, что есть слова, которые при правильном   употреблении (метод их произнесения был не менее важен, чем сами слова) могут   управлять богам и Верхнего и Нижнего Миров. Хекау, или слово власти, было   наиболее значимым в целом ряде ритуалов. На драгоценном камне, которому, как вы   знаете, была придана форма скарабея, выгравированы два таких хекау, одно под другим.   Но вы все поймете лучше, когда увидите рубин! Подождите!      

С этими   словами Абель Трелони поднялся и вышел из комнаты. Жуткий страх – а вдруг с ним   случится что-нибудь ужасное – охватил меня; но, как ни странно, он прошел,   стоило мне взглянуть на Маргарет. Если возникала опасность для жизни ее отца,   девушка ощущала это и испытывала огромную тревогу за него; теперь же она была   спокойна и безмятежна. Я не стал ничего говорить и терпеливо ждал, как будут   развиваться события.      

Через   две-три минуты хозяин дома вернулся, держа в руке маленький золотой футляр. Он   снова опустился в свое кресло и положил изящную вещицу на стол прямо перед   собой. Мы все подались вперед, когда Абель Трелони открыл футляр.      

На   подкладке из белого атласа лежал удивительный рубин огромных размеров, почти   такой же большой, как верхний сустав мизинца Маргарет. Он был огранен – вряд ли   форму жука можно счесть природной, – но на его поверхности не были   различимы следы рабочего инструмента – ни на туловище скарабея со сложенными   крыльями, ни на лапках, прижатых к бокам. Внутри камня искрились семь звезд,   каждая из которых была семиконечной; их расположение точно воспроизводило форму   созвездия Большой Медведицы. На рубине были вырезаны какие-то иероглифы.   Совершенство формы камня, а также четкость надписи я смог оценить, когда   подошла моя очередь воспользоваться увеличительным стеклом, которое мистер   Трелони вынул из кармана и передал нам.      

Когда мы   разглядели рубин во всех подробностях, Абель Трелони перевернул его. Обратная   сторона камня оказалась не менее удивительной, чем верхняя, и напоминала брюшко   жука. На ней тоже были вырезаны какие-то иероглифы и символы. Мистер Трелони   возобновил свою лекцию, в то время как мы склонились над этим удивительным   камнем:      

– Как   вы видите, здесь написано два слова, одно сверху, другое – снизу. Полагаю, все   вы знаете о том, что иероглифы – это древнеегипетское рисунчатое письмо.   Первоначально каждому рисунку соответствовало определенное слово, позднее   появились также слоговые и согласные знаки; гласные звуки не выражались.   Иероглифы могут быть и буквами, и слогами, и сокращенными понятиями; наконец,   при окончании слова они могут определять его характер, как, например, здесь   внизу. Первый символ – мотыга «мер», его можно прочесть как «долго и упорно трудится»,   а два заостренных эллипса – длительный конечный звук «р»: мер-р-р; сидящая   фигура с рукой, поднятой к лицу, – его мы назвали бы «определяющий мысль»;   а свиток папируса – «документ». Итак, мы получили слово «терпение» в его общем   и наиболее полном значении. Это хекау, которое может управлять Нижним Миром.      

Лицо   Маргарет сияло, когда она произнесла глубоким, звенящим голосом:      

– Но   ведь это правда! Как мудры эти древние люди!      

Румянец   залил ее щеки, девушка смущенно опустила глаза. Отец ласково улыбнулся ей и продолжил   рассказ:      

– Иероглифы   на внешней стороне камня оказались проще, хотя общее значение кажется мне более   туманным. Первый символ означает «человек», а второй – «аб» – «сердце». Итак,   мы получаем «обитатель сердца», или я истолковал бы так: «любовь». И это хекау   для управления Верхним Миром!      

Он   закрыл футляр и, жестом призвав нас оставаться на своих местах, пошел в   кабинет, чтобы снова положить рубин в сейф. Когда он вернулся и сел на свое   место, рассказ возобновился:      

– Эта   драгоценность с мистическими символами, которую царица Тера скрывала под своей   ладонью, лежа в саркофаге, была важным фактором – возможно, наиболее важным –   для ее возрождения. С самого начала я инстинктивно понял это и хранил камень в   моем большом сейфе, откуда никто не мог его достать; это не удалось бы даже   самой царице Тере, точнее, ее астральному телу.      

– Ее   астральному телу? Что это означает, отец? Что это означает?      

В голосе   Маргарет звучала столь сильная заинтересованность, когда она задавала этот вопрос,   что меня это немного смутило; но Абель Трелони усмехнулся с отцовской   снисходительностью, и эта улыбка несколько разрядила угрюмую торжественность   обстановки.      

– Астральное   тело, о котором рассказали миру буддисты, является признанным фактом в современном   мистицизме. Насколько нам известно, в Древнем Египте о его существовании уже знали.   Одаренная личность может по своему желанию со скоростью мысли оказаться в любом   месте путем расщепления и возрождения микрочастиц. По древним поверьям египтян,   нематериальная основа человеческого существа состоит из нескольких частей.   Первой из них является ка, или «двойник»; его, по утверждению многих   египтологов, можно определить как «абстрактную индивидуальность личности»,   которая обладает всеми характерными атрибутами индивидуальности, но существует   абсолютно независимо. Она свободно перелетает с одного места на земле на другое   по собственному желанию; она может даже оказаться на небесах и беседовать с   богами. Человек и его ка похожи, как две руки, поэтому иероглиф представляет   собой рисунок двух рук, поднятых кверху. Иногда ка изображают в виде темного,   похожего на тень силуэта. К трансцендентным основам также относились ба, аб,   шуит, кху, ах и рин. Ба – чистый дух человека; сокол с человеческой головой.   Когда ба покидает тело, наступает смерть, когда возвращается к мумии – умерший   воскресает для вечной жизни в загробном царстве, именно поэтому необходимо   бальзамировать мертвое тело. Аб, или сердце, тесно связано с душой и считается   источником как животной жизни, так и добра и зла в человеке. Шуит, или тень,   тоже тесно связано с ба. Кху, или дух души, считается эфирной субстанцией, по   сути, той самой душой, которая не может умереть ни при каких обстоятельствах;   кху обитает в ах, или в духовном теле человека. Рин – имя, ради его сохранения   египтяне принимали чрезвычайные меры предосторожности, ибо, согласно   распространенному в те времена верованию, если человеку не удавалось сохранить   имя, он переставал существовать. Можно заметить, что если бы такое разделение   функций, духовных и телесных, эфемерных и вещественных, идеальных и реальных,   оказалось точным, то существовали бы возможности и способы реального   возрождения тела под постоянным руководством и наблюдением свободной воли и   разума.      

Когда   рассказчик остановился, я прошептал пришедшие мне на память строки из «Освобожденного   Прометея» Шелли:      

– «Встретил   собственный образ, входящий в сад».      

– Именно   так! – одобрил Абель Трелони в своей обычной спокойной манере. –   Шелли лучше разбирался в древних религиях, чем любой из наших поэтов.      

Лекция –   а для некоторых из нас рассказ хозяина дома можно было определить именно так –   продолжалась.      

– Вы   должны иметь в виду, что у древних египтян существовало другое поверье; оно   касается «ушебти» – фигурок, которые помещались в захоронение вместе с   мертвыми, чтобы выполнять их работу в Нижнем Мире. Расширение этой идеи   приводит к тому, что посредством магических формул возможно передавать душу и   качества любого живого существа фигуре, повторяющей образ этого живого   существа. Представляете, о какой власти того, кто обладает таким магическим   даром, может идти речь! Из объединения различных поверий и их природных связей   я пришел к заключению: царица Тера была уверена, что сумеет осуществить свое   собственное возрождение, как только она этого пожелает и там, где захочет. Она могла   отсрочить это событие на неопределенное время с тем, чтобы ее усилия наверняка   увенчались успехом. Я не буду останавливать ваше внимание на пояснении этой   мысли, а обращусь к ней несколько позже. Душа, беседующая с богами, дух,   странствующий по земле по собственной воле, способность к астральным путешествиям   – у Теры не было пределов или границ для осуществления своих планов. Все эти   сорок столетий она оставалась спящей в своей гробнице – в ожидании. Она   обладала терпением, которое может управлять богами Нижнего Мира, и той любовью,   посредством которой можно управлять богами Верхнего Мира. О чем она мечтала –   нам не дано узнать; но ее мечта разрушилась, когда голландский путешественник   вошел в ее усыпальницу, украшенную скульптурами, а его спутники нарушили   священное одиночество, украв руку царицы. Эта кража и все, что за ней   последовало, доказали нам одну вещь: часть мумии царицы – ее рука – может стать   точкой притяжения микрочастиц ее астрального тела. Теперь перейдем к венцу моих   аргументов. Цель нападения на меня заключалась в том, чтобы открыть сейф и   достать из него священную драгоценность – рубин с семью звездами. Огромная   дверь сейфа не смогла удержать ее астральное тело, любая часть которого или все   оно целиком могло собраться как внутри сейфа, так и вне его. И я не сомневаюсь,   что в темноте ночи рука мумии искала драгоценный талисман и извлекала новый   прилив сил от соприкосновения с ним. Но астральное тело, несмотря на все его   могущество, не может вынуть рубин сквозь стены сейфа. Камень не является   астральным предметом, поэтому извлечь его можно только обычным способом, открыв   двери. Для этой цели царица использовала свое астральное тело и свирепую силу   гадателя, чтобы завладеть ключом от сейфа. Я предполагал возможность подобных   событий, более того, верил в их неизбежность и охранял себя от сил Нижнего   Мира. Я тоже терпеливо ждал, пока смогу собрать вместе все необходимое для   возрождения мумифицированной царицы!      

Абель   Трелони замолчал, и раздался голос его дочери, ясный и мелодичный:      

– Отец,   в египетской вере мумифицированное тело может возрождаться много раз в течение   веков или только однажды и окончательно?      

– Может   быть только одно возрождение, – ответил Абель Трелони. – Есть люди,   верящие в то, что умершее тело сможет возродиться в реальном мире. Но   большинство не верит в это, потому что дух – ка – находит радость в райских   полях, где для него всегда есть пища и он может не страшиться голода. Ведь там   всегда есть влага, тростники с глубокими корнями и все те радости, которых   жаждут люди из засушливых земель под обжигающим солнцем.      

Затем   серьезным тоном снова заговорила Маргарет. Казалось, речь ее шла из самого   сердца, а голосом говорила сама ее душа. Слушая девушку, мы ощущали небывалый   восторг.      

– Мне   теперь становится понятно, к чему стремилась эта мудрая и благородная женщина,   какова была мечта, которая держала ее душу в терпеливом ожидании десятки   проходящих столетий. Это была мечта о любви. Только это чувство могло бы   пробудить Теру. Любовь – мечта в жизни любой женщины, в древнем и новом мирах,   язычницы и христианки, принцессы и нищенки… хотя могут быть и другие боли и   радости в жизни женщины. О! Я знаю об этом! Я женщина и знаю женское сердце. Я   знаю, что означали для нее недостаток пищи и ее изобилие, чем были для нее   праздник и голод, для этой женщины, рожденной во дворце, под сенью корон двух   Египтов! Чем были для нее тростниковые болота и звон ручейка, для нее, чьи   корабли плыли по всему Великому Нилу от гор до самого моря. Чем были для нее   мелкие радости и отсутствие глупого страха, для нее, поднятие руки которой   уничтожало целые армии или привлекало к великолепию ее дворцов торговцев со   всего мира! По ее слову вырастали храмы, хранящие все сокровища искусства древних   времен. Это по ее замыслу и под ее руководством твердая скала превратилась в   усыпальницу, построенную по ее велению! Несомненно, у такой женщины были самые   благородные мечты! Я ощущаю их в собственном сердце и вижу их, стоит мне   закрыть глаза!      

В то   время как она говорила об этом, казалось, ее вело вдохновение; взгляд устремился   вдаль, словно ей было дано разглядеть нечто за пределами видения смертных. А   затем ее глаза наполнились слезами – такова была сила эмоций!      

– Я   могу видеть ее в одиночестве и молчании, погруженную в собственные мечты,   разительно отличающиеся от фантазий окружающих ее людей. Она мечтала о другой   земле, далеко-далеко отсюда, под куполом тихой ночи, освещенной холодным   прекрасным светом звезд, земле, лежащей под Полярной звездой, где дули   освежающие ветры и жизнь представлялась ей иной. Там не было интриг и злодейства   жрецов, устраивающих бесконечные заговоры, стремящихся захватить власть, путь к   которой шел через мрачные храмы и еще более мрачные усыпальницы, через   нескончаемый ритуал бесконечных смертей. Она мечтала о далекой земле, где   любовь не средство для достижения корыстных целей, а божественное сокровище   души – возможно, именно здесь существовала некая родственная душа, чья жизнь   способна была соединиться с ее жизнью с помощью духовной связи, как их дыхания   смешивались бы в окружающем воздухе! Я знаю это чувство, потому что сама   испытывала его. Я могу говорить об этом теперь, так как благословение вошло в   мою собственную жизнь и дает мне возможность выразить чувства, саму жаждущую душу   царицы, поднявшейся над своим временем и так непохожей на свое окружение. О   Тера, ты способна была управлять силами Нижнего Мира и всей мощью пантеона   высоких богов!      

Мы,   мужчины, сидели в молчании, пока девушка со всем пылом юности, со страстью, присущей   зрелой женщине, излагала нам свою интерпретацию планов и целей необычной   правительницы древней страны. Слова, а также интонация, с которой она их   произносила, несли в себе осознание собственной веры Маргарет. Величие ее   мыслей, казалось, приподнимало нас над обыденностью. Вдохновенную речь,   наполненную огромной силой внутреннего убеждения, можно было сравнить с великим   музыкальным произведением, переворачивающим душу.      

Лицо   мистера Трелони было исполнено блаженного удовольствия. Я знал причину его возникновения   и понимал, какое счастье вошло в его жизнь по возвращении в реальную жизнь   после временного пребывания в небытии. Найти в своей дочери, чья натура до   сегодняшнего дня была ему совершенно неизвестна, богатство эмоций, великолепие   духовного прозрения, воображение, оригинальность суждений, достойную серьезного   ученого… Остальную часть его чувств составляла надежда!      

Что   касается меня самого, то, похоже, я пребывал в каком-то трансе. Любовь   предоставляет безграничные возможности для сердца и души влюбленного, за его   плечами вырастают крылья, и он способен летать, подобно ангелам. И все же… Кем   было это новое, излучающее свет существо, добившееся права на существование в   тумане и темноте наших опасений? Я знал, что натура моей Маргарет обладала   божественными возможностями разного рода. С тех пор как на пикнике под сенью   развесистой ивы я впервые заглянул в глубину ее прелестных глаз, меня не   оставляла твердая вера в совершенство ее натуры, но этот парящий и все   постигающий дух явился, конечно, откровением. Гордость, радость и восторг   переполняли меня.      

Когда   присутствующие снова спустились на землю, каждый – своим путем, мистер Трелони,   держа дочь за руку, продолжил свою лекцию:      

– Теперь   рассмотрим тот период времени, на который царица Тера наметила осуществление   своей мечты. Я поддерживаю контакты с самыми квалифицированными астрономами,   занимающимися расчетами, связанными с положением звезд. Как вы знаете, звезды   изменяют свое относительное расположение на небе, хотя реальные расстояния   перемещений находятся за пределами нормального сознания и наблюдаемые изменения   невелики. Тем не менее они поддаются измерениям, конечно, если вычислять   перемещение не за годы, а за века. В процессе изменений относительных положений   звезд созвездия обретают новую форму, и Большая Медведица в этом смысле   представляет прекрасный наглядный пример. Перемещения звезд даже за сорок   столетий настолько малы, что практически незаметны для невооруженного взгляда,   не имеющего опыта наблюдения за малыми перемещениями, но эти изменения могут   быть измерены и проверены. Заметил ли кто-либо из вас, как точно все семь звезд   рубина повторяют рисунок ковша или как соответствуют расположению звезд в   созвездии прозрачные пятна на шкатулке?      

Мы все   дружно закивали, подтверждая свое согласие. Абель Трелони улыбнулся:      

– Вы   совершенно правы, соответствие – точное. И все же когда царица Тера лежала в   своей гробнице, ни звезды в драгоценном камне, ни прозрачные пятна на шкатулке   не соответствовали положению звезд в созвездии, каким оно было тогда.      

Мы   переглянулись в изумлении: необычная истина открылась нам. Голос мистера Трелони   зазвенел:      

– Вам   понятно значение этого обстоятельства? Не проливает ли оно свет на намерения   царицы? Ведомая предсказаниями, магией и суевериями, она выбрала время для   своего возрождения, на которое, казалось, указали ей сами боги, отправлявшие   послания на стрелах молний из других миров. Если это время было установлено   сверхъестественной мудростью, верх человеческой мудрости – положиться на волю   богов…      

Он   сделал паузу и затем заговорил более спокойным тоном:      

– Таким   образом, для нас в нашем мире представилась возможность тайного подглядывания в   древний мир, мы получили привилегию, недоступную никому другому. Возможно, это   единственный шанс за всю историю человечества. От начала и до конца тайнопись и   символы необычного захоронения этой удивительной женщины полны направляющего   света; а ключ к разгадке многих тайн лежит в драгоценном камне, который она   зажала в мертвой руке над своим мертвым сердцем, которое, как она надеялась и   верила, вновь забьется в более молодом и достойном ее мире! Маргарет одарила   нас истинной интерпретацией чувств царицы!      

Говоря   эти слова, Абель Трелони с нежностью поглядел на дочь.      

– Что   касается меня, то искренне надеюсь, что она оказалась права. В таком случае, я   уверен в этом, было бы замечательно, если бы мы могли помочь царице Тере в   реализации этой надежды. Но мы не должны продвигаться слишком быстро или   чрезмерно уверовать в знания, которыми располагаем в настоящее время. Голос,   который мы, казалось, слышали, читая надписи на стенах усыпальницы, шел из   времен, очень сильно отличающихся от наших, когда человеческая жизнь ничего не   стоила, а мораль мало считалась с ценой усилий, прилагаемых для преодоления   препятствий на пути к достижению желанной цели. Однако вернемся к шкатулке,   которую вполне можно назвать волшебной. Я убежден, что она открывается только   при соблюдении определенных световых законов или при использовании некоторых   возможностей, которые не известны нам в настоящее время. Здесь перед нами   простирается огромное пространство для предположений и экспериментов, так как ученые   до сих пор не научились различать виды, мощность и степени освещенности. Не   анализируя различные виды лучей, мы можем принять на веру, что существуют различные   свойства мощности света; эта огромная область научных исследований представляет   собой почти неизведанную страну. Пока мы так мало знаем о силах природы, что   наше воображение не нуждается в ограничении пределов в будущем. В течение всего   нескольких последних лет ученые произвели такие открытия, за которые несколько   столетий назад их могли объявить колдунами и сжечь. Рентгеновские и   беккерелевские лучи, открытия в химии: радий, гелий, полоний, аргон, жидкая   фракция кислорода. И если мы в конце концов сможем доказать существование   различных видов и качеств света, то обнаружим, что, например, сгорание   характеризуется различными мощностями процесса, а одни виды пламени имеют   свойства, какими не обладают другие. Полагаю, у каждого из нас была возможность   заметить, что свет от рапсового масла отличается отсвета, который дает парафин,   или что пламя угольного сгорания и пламя китового жира также различаются.   Ученые обнаружили это различие в освещении, Мне пришло в голову, что, возможно,   когда открыли гробницу царицы Теры, в масле, сосуды с которым обнаружили в   усыпальнице, произошли изменения. Эти сосуды не были использованы для   сохранения внутренностей, как это делалось обычно, поэтому можно предположить,   что их хранили в гробнице для каких-то специальных целей. Я вспомнил Ван Хайна,   он писал о способе запечатывания этих сосудов, легком, но достаточно эффективном.   Их можно открывать без особого усилия. Сосуды находились в саркофаге, который,   несмотря на огромную прочность и возможность закрываться герметично, открывается   так же легко. Итак, я приступил к осмотру сосудов. Очень небольшое количество   масла в них все еще сохранилось, но оно загустело за два с половиной столетия,   в течение которых сосуды оставались открытыми, и при этом не прогоркло.   Исследуя масло, я определил, что оно было кедровым и, кстати, до сих пор   источает слабый аромат. Это обстоятельство натолкнуло меня на мысль, что его   использовали для заполнения ламп. Кто бы ни заполнял маслом сосуды и укладывал   их затем в саркофаг, он знал, что с течением времени возможен процесс усыхания,   поэтому каждый сосуд содержал масло на шесть заправок ламп. С сохранившимся   маслом я произвел несколько экспериментов, получив при этом интересные   результаты. Вы знаете, доктор, что кедровое масло, которое в больших   количествах использовали при бальзамировании и исполнении церемониальных   ритуалов над мертвыми египтянами, обладает ярко выраженным свойством   преломления, не сравнимым по этому параметру с другими маслами? Например, мы   используем его в линзах своих микроскопов для получения дополнительной четкости   изображений. Прошлой ночью я влил немного такого масла в одну из ламп из   гробницы и поместил лампу вблизи просвечивающей части волшебной шкатулки.   Результат оказался впечатляющим: свечение внутри было ярче и интенсивнее, чем я   мог себе вообразить, в то же время простой электрический свет, источник   которого был помещен таким же образом, практически не дал никакого эффекта. Я   пытался проделать тот же эксперимент с другими светильниками, но не обнаружил у   себя нужного запаса масла. Однако я послал за ним и ожидаю вскоре получить   значительное количество кедрового масла. И тогда… наш эксперимент… Мы увидим!   Мы увидим!      

Доктор   Уинчестер, очевидно, следовал за логическими построениями хозяина дома, в связи   с чем его комментарий был таков:      

– Я   надеюсь, что, если только освещение особого рода является эффективным средством   воздействия на шкатулку, механизм ее не может быть испорчен или уничтожен.      

Надо   сказать, что его слова не могли не вселить надежду в наши души.      

 Глава XVI      

ПЕЩЕРА      

       

Вечером   мистер Трелони снова собрал нас у себя в кабинете, чтобы поделиться своими планами:   – Я пришел к следующему заключению: для надлежащего осуществления того, что   вполне достойно называться «великим экспериментом», нам следует находиться в   полной, абсолютной изоляции. Она должна длиться не день или два, но столько   времени, сколько нам для этого потребуется. Здесь, в Лондоне, такое мероприятие   осуществить невозможно; нужды и привычки, связанные с проживанием в большом   городе, а также свойственные ему возможности отвлечения будут раздражать нас.   Телеграммы, заказные письма или срочные посланники плюс великое множество тех,   которые захотят что-нибудь разузнать, несомненно, разрушат наши намерения.   Кроме того, происшествия прошлой недели привлекли внимание полиции к этому   дому. Если даже в Скотленд-Ярде не подготовлены специальные инструкции, предусматривающие   наблюдение за нами, можете быть уверены, что в полицейском участке проявят   рвение и хотя бы один полисмен, совершая свои регулярные осмотры, будет следить   за домом с особым старанием. Не следует забывать о том, что слуги, попросившие   расчет из-за недавних событий, начнут болтать. Собственно говоря, это   нормальное явление: для спасения собственной репутации им необходимо как-то объяснить,   почему они отказались от службы в моем доме, которая, смею заметить, считалась   почетной в соседних домах. Разумеется, слуги соседей не останутся в стороне от   этих разговоров и, возможно, не удержатся и сами соседи. Затем любопытствующая   и вездесущая пресса начнет со свойственным ей пылом просвещать своих читателей   относительно событий в нашей семье и для увеличения тиража газет возьмется за   нас. Когда здесь появится репортер, у нас практически не останется возможности   сохранять изолированность своего существования. Даже если мы закроем все входы   и выходы, это не избавит нас от внешнего вмешательства, а возможно, и от   вторжения. В любом случае наши планы будут нарушены, поэтому мы должны   предпринять меры – безусловно, уехать отсюда, собрав весь необходимый багаж. Я   предвидел подобное развитие событий и уже давно занимаюсь надлежащей   подготовкой. Конечно, я не могу предугадать, что именно может случиться, но   предполагал разного рода неожиданности. Когда Корбек отправился на поиски   светильников, я подготовил свой дом в Киллионе для того, чтобы разместить все   редкости, которые хранятся здесь; здание электрифицировано, есть все   необходимые приборы. Надо сказать, что дом недоступен для любопытствующих особ,   к тому же защищен от постороннего взгляда благодаря своему расположению на   маленьком скалистом мысу позади крутого холма. Таким образом, рассмотреть его   можно только со стороны моря. К тому же здание ограждено высокой каменной   стеной: мой предок построил его в те дни, когда большой дом вдали от города   должен был иметь надежную защиту. Это место вполне соответствует нашим   требованиям, осталось проделать кое-какую работу. В чем она будет заключаться,   я объясню позже. Марвин нанял специальный поезд, который прибудет на вокзал   Паддингтон ночью – чтобы не привлекать лишнего внимания. Кроме того, заказаны   телеги и крытые фургоны с достаточным количеством грузчиков и приспособлений,   необходимых для доставки нашего багажа в Паддингтон. Сегодня нам необходимо   заняться упаковкой, и осмелюсь надеяться, что к завтрашней ночи все будет   готово. Во дворе дома хранятся специальные ящики, которые использовались ранее   для вывоза вещей из Египта, и мне кажется, что если им удалось благополучно   перенести путешествие через пустыню и вниз по Нилу до Александрии, а затем в   Лондон, то они столь же безупречно послужат нам во время переезда отсюда в   Киллион. Слуги поедут в Киллион сегодня вместе с миссис Грант. Они повезут   некоторое количество провизии, чтобы мы не привлекали любопытства местных   жителей своими повседневными нуждами; в случае необходимости экономке дано   распоряжение снабжать нас провизией из Лондона. Благодаря мудрому отношению   Маргарет к слугам, которые решили остаться у нас на службе после известных   событий, а также ее щедрости мы могли полагаться на нашу прислугу. Люди были   уже предупреждены о секретности, так что мы сможем не опасаться сплетен, распространяющихся   изнутри.      

(И в самом   деле, когда слуги возвратились в Лондон после того, как приготовления в Киллионе   были закончены, у них не было поводов для сплетен, по крайней мере   основательных.)      

В   соответствии с планом мистера Трелони мы начали приготовления к отъезду. Под   его руководством и с помощью слуг мы вытащили из сарая огромные ящики.   Некоторые из них отличались чрезвычайной прочностью и были укреплены стальными   полосами, уголками и другими подобными им деталями. Мы расставили их по всему   дому, каждый вблизи предмета, который затем следовало в него упаковать. Когда   эта предварительная работа была закончена, в каждую комнату и холл внесли   огромные охапки сена, ваты и бумаги. Ближе к вечеру слуг отпустили, и мы приступили   к упаковке.      

Честно   говоря, трудно было вообразить объем работы, которая нас ожидала. Что касается   меня самого, то я имел более чем приблизительное представление о количестве   предметов, вывезенных мистером Трелони из Египта и содержащихся в его доме,   хотя мы с Маргарет в свое время устроили своеобразную экскурсию по особняку.      

Мы   трудились до поздней ночи и временами были вынуждены объединять свои усилия для   упаковки какого-нибудь громоздкого экспоната; затем снова трудились поодиночке,   но всегда под постоянным руководством мистера Трелони. Он сам, с помощью   Маргарет, маркировал каждую вещь. И лишь когда мы, почти выбившись из сил,   собрались, чтобы наконец поужинать, стало ясно, какая часть работы уже сделана.   Однако только несколько ящиков, в каждом из которых находился большой саркофаг,   было заколочено; так что предстояло сделать еще больше. Другие ящики,   содержавшие по многу предметов, не следовало закрывать до тех пор, пока все не   будет окончательно рассортировано и упаковано.      

Я спал   эту ночь как убитый, без всяких сновидений, и утром за завтраком выяснилось,   что остальные провели эту ночь точно так же.      

К   следующему вечеру наша работа была закончена, осталось лишь дождаться   носильщиков, которым приказали явиться в полночь. Немного ранее назначенного   времени мы услышали грохот тележных колес, затем дом подвергся вторжению армии   рабочих, которые, казалось, без всяких усилий, просто благодаря своей   многочисленности, организовав почти бесконечную процессию, вынесли все   подготовленные нами ящики. Им потребовалось немногим более часа, и, когда   телеги укатили, мы были готовы следовать за ними в Паддингтон. (Сильвио,   конечно, был принят в нашу команду.)      

Перед   отъездом мы прошлись по всему дому, который выглядел заброшенным и производил   гнетущее впечатление. Из-за отсутствия слуг некому было навести порядок в доме;   поэтому всюду, где мы занимались упаковкой вещей, валялись клочья сена, бумаги   и ваты и прочий мусор, везде виднелись следы грязных подошв.      

Перед   тем как покинуть дом, мы присутствовали при процедуре извлечения из большого   сейфа золотого футляра, содержащего рубин с семью звездами. Когда Абель Трелони   надежно упаковал его в собственное портмоне, Маргарет, которая казалась   смертельно усталой и, надо сказать, пугала меня своим измученным видом и   напряженным выражением лица, внезапно просияла от радости, как будто драгоценный   камень придал ей силы. Подарив отцу одобрительную улыбку, Маргарет сказала:      

– Сегодня   вечером у нас не будет неприятностей. Она не станет нарушать твои приготовления.   Клянусь жизнью.      

– Она   – или нечто – причинили нам вред в пустыне, когда мы вернулись из Долины   Мага! – таков был мрачный комментарий Юджина Корбека, стоявшего с ними   рядом.      

Маргарет   поспешно ответила ему:      

– Тера   была тогда возле своей гробницы, из которой ее тело не вынимали в течение тысячелетий.   Царица знает, что теперь все будет по-другому.      

– Откуда   она могла узнать об этом? – с улыбкой спросил Корбек.      

– Если   у царицы есть то астральное тело, о котором говорил отец, конечно, она должна   знать. Как Тера может оставаться в неведении с ее способностью невидимого   присутствия где-либо и ее интеллектом, которому доступны путешествия во времени   и в пространстве, даже к звездам и в другие миры!      

Маргарет   замолчала, а ее отец торжественно произнес:      

– Именно   на основании этого предположения мы и надеемся на прогресс в своей работе. Надо   иметь мужество придерживаться собственных убеждений и действовать на их   основании – до самого конца!      

Маргарет   взяла его за руку и не выпускала до тех пор, пока мы не вышли из дому. Мистер   Трелони закрыл парадную дверь, и мы двинулись по дороге к калитке.      

Когда   вещи были погружены (наши ящики заняли несколько вагонов), все рабочие сели в   поезд. Телеги ожидали нас в Вестертоне – ближайшей станции от Киллиона. Мистер   Трелони заказал спальный вагон для нашей группы; как только поезд тронулся, мы   все разместились в своих купе.      

В ту   ночь я не мог пожаловаться на плохой сон, так как впервые за последнее время   чувствовал себя в безопасности. Утверждение Маргарет о том, что «сегодня   вечером у нас не будет неприятностей», казалось, ограждало от беспокойства.   Кстати, по этому поводу я не задавал ей никаких вопросов, как и все остальные,   в тот момент, очевидно, не задумавшись, на чем основывается ее уверенность.      

Поезд   шел медленно, с продолжительными стоянками на маленьких станциях, где рабочие   имели возможность подкрепиться. Так как мистер Трелони хотел прибыть в   Вестертон с наступлением темноты, не было необходимости спешить.      

Весь   день – и даже во время завтрака и обеда, провизию для которых мы взяли с   собой, – шел разговор о «великом эксперименте», предстоящее событие   полностью овладело нашими мыслями. Мистер Трелони проникался все большим   энтузиазмом, с течением времени его надежды сменились уверенностью. Доктор   Уинчестер разделял его воодушевление, хотя то и дело сообщал некий научный   факт, который, казалось, разрушал линию аргументов и действовал на нас охлаждающе.   Юджин Корбек хранил молчание, пока сталкивались мнения других, но в конце спора   выяснялось, что его отношение к обсуждаемому вопросу было негативным.      

Что   касается Маргарет, то ее изможденный вид беспокоил меня. Возможно, это была   какая-то новая фаза ее мироощущения, или она воспринимала предстоящее событие   более серьезно, чем прежде. Девушка старательно искала уединения, однако из   этого состояния выходила почти мгновенно. Как правило, это случалось тогда,   когда какой-нибудь эпизод, например остановка на станции, прерывал монотонность   путешествия или когда поезд с грохотом пересекал виадук, а эхо разносилось   среди холмов и скал, окружавших нас. В такие моменты Маргарет принимала участие   в разговоре, словно желая показать, что полностью осознает происходящее, как бы   далеко ни уносили ее собственные мысли.      

Ее   отношение ко мне тоже странным образом изменилось. Иногда я чувствовал отстраненность   – полузастенчивую, полунадменную; надо сказать, такое между нами было впервые.   А порой моя голова кружилась от счастья, и виной тому была нежность, которую   излучали ее взгляд, жесты или голос.      

Путешествие   протекало однообразно, почти без событий, на которые стоило обращать внимание,   за исключением одного достаточно неприятного случая. Однако в это время мы   спали, поэтому о происшествии стало известно только утром из беседы с   охранником. Между Доумишем и Тейнмаусом поезд был остановлен предупредительным   сигналом: кто-то стоял прямо на путях с факелом в руке, размахивая им из   стороны в сторону. Выйдя из кабины, машинист обнаружил, что прямо перед   паровозом находится куча красной земли – очевидно, обрушилась насыпь. Когда ее   убрали, выяснилось, что рельсы не повреждены, и спустя некоторое время поезд   последовал дальше. По словам охранника, эта вынужденная задержка в пути   произошла из-за какого-то любителя пошутить.      

Мы   прибыли в Вестертон около девяти часов вечера. Телеги с лошадьми уже ждали нас,   почти сразу началась разгрузка вагонов. Наблюдать за ее ходом не было   необходимости, так как выполняли ее вполне компетентные люди. Мы сели в   предназначенный нам экипаж и спустя некоторое время оказались в Киллионе.      

Позади   осталась дорога, прорезанная в скале. Мы выехали на плато, и волны, обрушивающиеся   на скалы далеко внизу, донесли до нас бодрящее дыхание влажного морского   воздуха. На всех нас большое впечатление произвел дом – построенное во времена   якобитов огромное здание из серого камня, расположенное на скале над морем.      

Внутри   все было подготовлено к нашему приезду – миссис Грант и ее подчиненные хорошо   потрудились. Мы быстро осмотрели комнаты, сверкавшие чистотой, а затем   разошлись, чтобы умыться и сменить одежду после путешествия, длившегося более   суток.      

Ужин был   накрыт в огромной столовой в южной части дома; под шепот волн, который иногда становился   тише, но не смолкал, мы вели неторопливую беседу. В широкие окна вдалеке через   залив можно было видеть дрожащие огни какого-то замка, а вдоль побережья   местами мерцали слабые огоньки – рыбачьи хижины. Море казалось темно-синей   равниной, на которой изредка появлялись светлые блики: это волны ловили своими   гребнями лунный свет. От остального мира нас закрывали скалы, которые   располагались над домом и рядом с ним.      

После   ужина мы все собрались в комнате, которую Абель Трелони определил в качестве   своего кабинета. Первое, что бросалось в глаза, – это большой сейф,   похожий на тот, что находился в его доме в Лондоне. Когда все расселись, мистер   Трелони подошел к столу и, достав из кармана свое портмоне, положил его на   блестящую полированную поверхность. В это мгновение странная бледность залила   его лицо.      

– Портмоне   стало весить заметно меньше. Надеюсь, что ничего серьезного не произошло!      

Мы   дружно вскочили со своих мест и приблизились к столу – за исключением Маргарет.   Она сидела выпрямившись, молчаливая и неподвижная, как статуя, устремив глаза   вдаль, словно ее не интересовало то, что происходило вокруг.      

Дрожащими   пальцами мистер Трелони открыл портмоне. В тишине комнаты, нарушаемой лишь   отдаленным шумом моря, раздался его хриплый дрожащий голос:      

– Боже   мой! Рубин пропал. Без него «великий эксперимент» не может состояться!      

Его   слова, казалось, вывели Маргарет из оцепенения. На какое-то мгновение ее лицо   исказилось, но буквально через секунду она вновь выглядела безмятежно и почти с   улыбкой произнесла:      

– Отец,   камень мог случайно выпасть из портмоне, когда вы переодевались. Давайте посмотрим   в вашей спальне.      

Не   говоря ни слова, мы все поспешили в соседнюю комнату – она была смежной с кабинетом.   Там, на туалетном столике, лежал рубин с семью звездами, отливая ярким цветом   крови…      

Мы   неуверенно огляделись вокруг, а затем посмотрели друг на друга. Когда потом мы   делились воспоминаниями об этом эпизоде, то каждый говорил о внезапно   охватившем его чувстве покоя, подобном легкому облаку. Что касается Маргарет,   то спокойствие, более свойственное статуе, покинуло ее, и она сжала руки так   сильно, что побелели косточки пальцев.      

Не   говоря ни слова, мистер Трелони взял драгоценный камень со столика и направился   обратно в кабинет. Осторожно, как только мог, он открыл дверь сейфа ключом,   прикрепленным к браслету на его руке, и положил рубин внутрь. Только когда   массивная дверь сейфа с легким щелчком закрылась и ключ повернулся в замке, его   шумное дыхание стало более ровным.      

Каким-то   образом это событие, хотя и встревожившее всех, казалось, сняло с наших плеч   тяжкий груз, и та напряженность, которая почти не оставляла нас с тех пор, как   мы выехали из Лондона, исчезла.      

Итак,   еще один шаг в нашем необычном предприятии был сделан. Возвращение к прежнему   состоянию, а также ощущение некой свободы более всего проявилось у Маргарет.   Возможно, сказалось то обстоятельство, что она была единственной женщиной среди   нас, или другое – ее молодость; не исключено, что повлияли обе причины, каждая   по-своему. Так или иначе, но жизнерадостность, нежность, любовь снова засияли в   ее глазах. Когда взор отца останавливался на ней, его лицо словно освещалось   внутренним светом. Надо ли говорить, каким счастливым я себя почувствовал –   впервые за все время путешествия!..      

Пока мы   ожидали появления багажа, мистер Трелони провел нас по всему дому, объясняя,   как будут расставлены предметы из его коллекции – за исключением тех, что имеют   отношение к «великому эксперименту». Не знаю почему, но он скрыл от нас свои   намерения.      

К тому   времени когда экскурсия закончилась, начали подъезжать телеги, при этом суета и   беспокойство предыдущей ночи возобновились. Мистер Трелони стоял в холле возле   массивной, обитой железом двери и давал указания, куда ставить каждый ящик. В   невероятно короткое время весь груз был доставлен, и рабочие, получив щедрое   вознаграждение, покинули дом. Затем мы с сознанием того, что еще один этап   подготовки завершился, разошлись по своим комнатам. Не думаю, чтобы кто-нибудь   из нас сомневался в том, что ночь мы проведем спокойно, и утром действительно   выяснилось, что посреди этого беспорядка все замечательно выспались.      

В   течение следующего дня все вещи, кроме тех, которые были необходимы для   эксперимента, расставили по местам, заранее для них предназначенным. Миссис   Грант со всем штатом прислуги, как было оговорено прежде, должна была   отправиться рано утром в Лондон.      

Выслушав   последние распоряжения, экономка покинула нас. Абель Трелони, убедившись, что   двери закрыты, обратился к нам, собравшимся в его кабинете.      

– Теперь   я хочу сообщить вам один секрет, но должен просить каждого из вас торжественно   обещать ни с кем не делиться этими сведениями. Вот уже в течение трехсот лет   такое обещание было получено от каждого, кто оказался посвящен в тайну. Не один   раз жизнь и безопасность людей были сохранены благодаря порядочности тех, кто   не отказался от данного ими обещания. Скажу вам больше: я нарушаю букву этого   закона, если не самый его дух, так как имею право разглашать тайну только   ближайшим членам своего семейства.      

Мы по   очереди поклялись молчать. Затем мистер Трелони продолжил:      

– Под   этим домом есть тайник – пещера, образовавшаяся естественным путем, но усовершенствованная   людьми. Безопасное, хорошо укрытое место всегда считалось ценным владением, и   так как главы нашего рода всегда настаивали на сохранении тайны, считаю своей   честью подчиняться этому требованию. Не стану кривить душой и заявлять, что   пещера всегда использовалась в соответствии с законом. Во времена кровавых   Ассизских судов[23]   довольно большая группа корнуолльцев укрывалась в ней от преследований; не   сомневаюсь также в том, что пещера служила для хранения контрабандных товаров.   Полагаю, вам известно, что в этих местах всегда жили семьи контрабандистов,   причем этот род занятий не вызывал презрения у окружающих.      

Мистер   Трелони поднялся, сделал приглашающий жест, и все мы отправились в холл. Там он   покинул нас на несколько минут, а затем, вернувшись, велел следовать за ним.      

Как   выяснилось, холл сообщался с довольно просторным помещением, в одной из   каменных стен которого зиял проход, тускло освещенный изнутри. Когда мы   приблизились к нему, то увидели ведущую вниз лестницу, вырубленную в скале. Не   теряя времени, мы начали спускаться и, преодолев сорок или пятьдесят ступенек,   оказались в огромной пещере, дальний конец которой был погружен во тьму. Слабый   свет проникал сюда через несколько неравномерно расположенных в стенах узких   щелей. По всей вероятности, это были трещины в скалах. Рядом с каждой такой   трещиной находился ставень, который с помощью висящей рядом веревки могли   быстро закрыть. Звук нескончаемых ударов волн, несколько приглушенный,   доносился откуда-то снизу. Мистер Трелони продолжил свой рассказ.      

– Это   место я выбрал для «великого эксперимента», потому что оно удовлетворяет тем   условиям, которые я посчитал первостепенными для успеха. Здесь, в каменной   пещере, мы так же изолированы от внешнего мира, как царица Тера в своей   усыпальнице в Долине Мага. Если наш опыт окажется удачным, то современная наука   обогатится ценнейшими сведениями из древнего мира, достижениями давно   исчезнувших цивилизаций, которые, возможно, изменят, в том числе и практическую   деятельность людей. Если же мы потерпим неудачу, то даже знание о нашей попытке   умрет вместе с нами. Для этого и всего иного, что может случиться, мне кажется,   мы вполне готовы!      

Он   замолчал, и в наступившей тишине мы склонили головы, торжественно с ним соглашаясь.   Абель Трелони возобновил свою речь, теперь уже с некоторой поспешностью:      

– Если   кто-нибудь из вас сомневается или, как оказалось, неправильно представлял свою   задачу, ради бога, скажите это сейчас! Еще не слишком поздно, и можно уйти   отсюда без промедления!      

Мистер   Трелони снова сделал паузу и внимательно посмотрел на каждого из нас. Мы тоже   переглянулись, но никто не дрогнул и не опустил глаза. Что касается меня   самого, то, если в глубине моей души и имелись какие-либо сомнения, один только   взгляд на Маргарет мгновенно их рассеял. Ее лицо выражало бесстрашие, силу воли   и божественное спокойствие.      

Отец   моей возлюбленной глубоко вздохнул и более решительным тоном продолжил:      

– Эта   пещера, как и все остальные помещения в доме, освещается электричеством. Чтобы   сохранить в тайне свою деятельность, мы не должны подключаться к общей   электромагистрали. Однако здесь имеется кабель, который можно подсоединить к   проводке в холле.      

Говоря   это, он начал подниматься по лестнице, затем вблизи от входа в пещеру взял   кабель и подсоединил к выключателю в стене. Под каменным сводом вспыхнуло   несколько ламп, и я разглядел укрепленный в стене ворот со множеством   всевозможных блоков. Словно отвечая на мой вопрос, мистер Трелони воодушевленно   произнес:      

– Да,   это новинка фирмы «Симптон». Я установил эту систему с определенной целью,   зная, что придется опускать вниз огромные тяжести. Не желая посвящать   посторонних в наши тайны, я составил систему блоков, с которыми при необходимости   мог бы управиться в одиночку.      

Мы сразу   принялись за работу и, прежде чем наступила ночь, разместили на местах, указанных   хозяином дома, все саркофаги и другие нужные ему предметы, привезенные с собой.   Это был необычный и одновременно жуткий процесс перемещения удивительных   памятников прошедших веков в подземную пещеру, которая своей архитектурой,   современнейшей техникой и электрическим освещением теперь объединяла и старый,   и новый миры. Чем больше углублялся я в работу, тем большее восхищение и   признательность вызывал во мне мистер Трелони продуманностью всех деталей и   точностью организации.      

Не могу   не признаться в том, что сильно испугался, когда Сильвио, которого в пещеру принесла   на руках его хозяйка, вскочил, когда начали распаковывать саркофаг кота, и   набросился на него с такой же яростью, как и прежде. Инцидент позволил увидеть   Маргарет с неожиданной стороны, и сердце мое болезненно сжалось, как от удара.   Девушка до этого момента стояла совершенно спокойно, опершись на саркофаг, в   состоянии некоторой отрешенности, которое теперь часто посещало ее, но, увидев   неистовую атаку Сильвио, казалось, сама поддалась приступу неудержимого гнева.   Глаза моей возлюбленной сверкнули, а губы искривились в жестоком, недобром   выражении – впервые на моей памяти ее лицо так изменилось. Она сделала   несколько шагов к Сильвио, как если бы собралась вмешаться в атаку. Но я тоже   выступил вперед, и, встретившись со мной взглядом, Маргарет остановилась. Сила   ее гнева заставила меня затаить дыхание; я инстинктивно поднял руку, чтобы   протереть глаза – настолько нереальным казалось мне происходящее. Заметив мой   жест, девушка мгновенно успокоилась, а на лице ее появилось удивление. Со всей   присущей ей грацией и красотой она наклонилась и подняла Сильвио, так же как   это происходило и прежде в подобных ситуациях, и теперь держала кота на руках,   лаская и успокаивая его, как будто имела дело с маленьким расшалившимся   ребенком.      

Эта   сцена навела меня на грустные и беспокойные мысли. Маргарет по неизвестным причинам   начала изменяться, и мне ничего не оставалось делать, как только молиться,   чтобы это тревожащее меня явление прошло поскорее. Более чем когда-либо раньше   я мечтал в этот момент, чтобы наш эксперимент скорее благополучно закончился.      

Когда   работа в соответствии с планом мистера Трелони была завершена, он дождался,   пока наше внимание будет сосредоточено на его особе, и начал говорить:      

– Все   готово. Нам осталось дождаться определенного времени, чтобы приступить к нашему   «великому эксперименту».      

Некоторое   время мы дружно молчали. Первым заговорил доктор Уинчестер:      

– Что   за определенное время? О чем идет речь?      

Мистер   Трелони сразу же ответил:      

– После   долгих размышлений по этому поводу я решил, что этот день – 31 июля.      

– Могу   ли я спросить, почему назначена именно эта дата?      

– Царица   Тера во многом руководствовалась мистицизмом, чему имеется не одно свидетельство,   поэтому мне показалось естественным, что она должна была выбрать период   правления соответствующего бога. Четвертый месяц сезона наводнений управлялся   богом Хепри,[24]   олицетворявшим бога солнца Ра, когда речь идет о восходе светила, тем самым   ассоциируя восход с пробуждением. Так как этот месяц начинается с нашего 25   июля, его седьмой день приходится на 31 июля, поэтому можете быть уверены, что   правительница не выбрала бы никакой другой день, кроме седьмого.      

Итак,   нас отделяло два дня от главного события, ради которого мы прибыли сюда. Мы прожили   их без особых проблем. В доме поддерживался безукоризненный порядок. Предусмотрительность   мистера Трелони, приготовившего для нас отдельные комнаты, сделала участие слуг   ненужным; мы также были обеспечены солидным запасом еды.      

 Глава XVII      

СОМНЕНИЯ И ОПАСЕНИЯ      

       

История   века представляет собой не что иное, как бесконечное повторение истории часа, а   история человеческой жизни – многократно повторенная история момента. Ангел,   записывающий историю мира в Великую Книгу, не пользуется чернилами всех   оттенков радуги; ему достаточно света и тьмы. Все события и явления, все мысли   и эмоции, сомнения, надежды, страхи, а также намерения и желания вплоть до   самых низменных складываются в итоге из противоположных элементов.      

Если бы   у кого-то возникло желание записать полную и правдивую историю прожитой жизни,   где нашлось место всему, что может выпасть на долю потомка Адама, его вполне   могло бы удовлетворить то, что я испытал в течение сорока восьми часов.   Разумеется, записывающему понадобился бы свет солнца и глубина тени, с помощью   которых всегда можно выразить Небо и Ад, так как высочайшее Небо есть Вера, а   сомнение отделяет один шаг от зияющей тьмы Ада.      

Конечно,   в те два дня бывали моменты, когда, осознавая всю прелесть Маргарет и ее любовь   ко мне, я находил в себе силы избавиться от своих сомнений – как рассеивается   иногда утренний туман перед восходом солнца. Но чаша весов почти все это время   склонялась в пользу мрачных мыслей и ощущений.      

Определенный   Абелем Трелони день стремительно приближался, и меня охватило чувство   неизбежного конца. Исходом, возможно, станет жизнь или смерть одного из нас, но   к этому мы все уже были готовы. Этическая сторона эксперимента, основанного на   религиозных поверьях, меня не волновала, так как этот опыт не затрагивал моих   интересов. Что касается причин и исходов, то они не только не были в моей   власти, но вообще находились за пределами моего понимания. Сомнения в успехе   «великого эксперимента» были такими же, какие сопровождают любую деятельность,   преследующую великие возможности. Для меня, чья профессиональная жизнь протекала   в сфере интеллектуальных сражений, такая форма сомнения была скорее стимулом к   борьбе, чем средством устрашения. Что же тогда вызывало тревогу, превращаясь в   душевную боль, на чем сосредоточивались мои мысли?      

Я начал   сомневаться в Маргарет!      

Вокруг   чего сосредоточивались мои сомнения – вокруг ее любви, или честности, или доброты?..   Разумеется, нет. Она сама их вызвала, потому что изменилась.      

Временами   в течение прошедших нескольких дней я едва узнавал ее. Неужели передо мной та   самая девушка, которую я встретил на пикнике и затем помогал ей охранять   сраженного странным недугом отца? Тогда, даже в минуты печали, страха или   беспокойства, она была сама жизнь, и забота, и спокойное достоинство. Теперь же   Маргарет почти всегда держалась отстраненно, иногда пребывала в противоречивом   настроении, словно ее разум, а также естество больше не принадлежали ей. Вплоть   до времени, когда мы уехали из Лондона, в моей душе все время присутствовало   чувство безопасности, пришедшее вместе с осознанием, что наша любовь взаимна.   Но теперь я не знал, была ли рядом со мной моя Маргарет – прежняя Маргарет… Эту   девушку я едва понимал, ход ее мыслей создавал между нами невидимую преграду.      

Порой   Маргарет словно просыпалась и говорила мне нежные и приятные слова, которые я   часто слышал от нее прежде, – и все же в такие моменты она казалась мне   наиболее непохожей на себя. Это выглядело так, как если бы она повторяла их   словно попугай или под чью-то диктовку, подобно человеку, который умеет   говорить и играть свою роль, но не имеет собственных мыслей. Постепенно я начал   возводить между нами барьер, потому что более не мог разговаривать с ней легко   и свободно. Полагаю, Маргарет тоже почувствовала это, так как начала избегать   меня. Ранее она изыскивала всякую возможность быть со мной, точно так же, как я   всегда стремился к ней; а теперь любая попытка одного из нас избежать встречи,   уйти от общения причиняла новую боль нам обоим. Час за часом мы все больше   отдалялись друг от друга. Если бы не ряд моментов, когда прежняя Маргарет   возвращалась ко мне, полная привычного очарования, не знаю, что могло бы   произойти. Но к счастью, подобное возвращение как бы давало новый старт нашим   отношениям и сохраняло мою любовь к ней.      

Я отдал   бы весь мир за возможность поделиться с кем-нибудь своими сомнениями, но это   было невозможно. Кому я мог довериться? Как мог я говорить о своих сомнениях по   поводу Маргарет с кем-нибудь, даже с ее отцом? Мне оставалось только страдать –   и надеяться.      

Весь   день в доме царила странная тишина. Каждый из нас был занят собственными мыслями,   и это ощущалось даже в разговорах во время завтрака и обеда. Вечером я вышел   прогуляться – в одиночестве. Сначала я попросил Маргарет присоединиться ко мне.   Но девушка пребывала в безразлично-апатичном настроении, и, надо сказать,   очарование ее молчаливого присутствия на меня уже не действовало. Рассердившись   на самого себя и пытаясь охладить возникшее раздражение, я мерил шагами   площадку перед воротами.      

Прекрасный   вид на море, тишина, нарушаемая лишь ударами волн, доносившимися снизу, и   хриплыми вскриками чаек, то и дело взмывавших к серым небесам, придали моим   мыслям спокойное течение. И все равно они постоянно возвращались к одной теме –   к сомнениям, которые истомили меня. Бессознательно я обнаружил, что задаю себе   вопрос, на который не могу найти ответа. Тем не менее здесь, в одиночестве, под   влиянием морской стихии и мрачных скал, мой разум вновь заработал четко, в   привычном ему ритме, продиктованном моей жизнью, и я начал трезво анализировать   факты, тревожащие меня.      

Точкой   отсчета стало следующее: Маргарет изменилась – каким образом и под влиянием каких   сил? Было ли это связано с ее характером, умом или продиктовано ее природой?   Ведь физический облик оставался прежним. Я начал группировать все сведения,   относящиеся к ней, начиная с самого рождения, обстоятельства которого были   более чем странными.      

Итак,   согласно утверждению Юджина Корбека, рождение Маргарет стоило жизни ее матери и   произошло тогда, когда ее отец со своим другом пребывали в трансе в гробнице в   районе Асуана. Это состояние предположительно было вызвано женщиной –   мумифицированной, но сохранившей, как мы имели разные поводы убедиться в этом   даже до эксперимента, свое астральное тело, которым она могла распоряжаться по   собственной воле. Таким образом, царица не испытывала затруднений с   перемещениями в пространстве, и огромное расстояние между Лондоном и Асуаном   превращалось в ничто. А та власть, которую колдуны использовали в некромантии,   была направлена на мертвую женщину и ее ребенка, возможно тоже мертвого.      

Мертвый   ребенок! Допустимо ли, чтобы ребенок был мертв, а потом вернулся к жизни? Значит,   в него вселился оживляющий дух – душа? Ка мертвой царицы и ее кху в состоянии   были оживить то, что она выбрала. В таком случае Маргарет вообще могла быть не   личностью, а просто вместилищем астрального тела царицы Теры, подчиняющимся ее   воле!      

Каждая   клетка моего существа протестовала против такого вывода. Как мог я верить в то,   что не было никакой Маргарет вообще, а рядом со мной оказалось тело,   использованное в собственных целях женщиной, умершей сорок веков назад!.. Мои   умозаключения завершились тем, что я отказался следовать логике.      

По крайней   мере, у меня была Маргарет!      

Вновь   логический маятник качнулся назад. Ребенок не был мертв, а если это так, имели   ли колдовские чары вообще какое-нибудь отношение к ее рождению? Было очевидно   (это я также знал от Корбека), что существовало странное сходство между   Маргарет и дошедшими до нас изображениями царицы Теры. Как такое могло   случиться? Речь не шла о воспроизведении, например, какого-то родимого пятна,   которое запечатлелось в памяти ее матери, ведь миссис Трелони никогда не видела   ни одного портрета царицы Теры. Даже ее отец не сталкивался с изображениями   правительницы, пока не нашел усыпальницу всего за несколько дней до рождения   дочери. От этого вопроса мне не удавалось так легко избавиться, как от   предыдущего. Сомнение приняло облик непроходимого мрака, в котором, не   подчиняясь никакому закону, изредка мерцали крошечные точки света, что,   казалось, продлевало существование этой темноты.      

Оставалась   возможность, почерпнутая из оккультной науки. Она заключалась в том, что существовал   какой-то способ, который давал возможность мумифицированной царице заменять собою   Маргарет. Эта точка зрения не могла быть отброшена с легкостью. Теперь, когда   мое внимание было сосредоточено на ней, в памяти всплывало слишком много   подозрительных обстоятельств, подтверждавших такую возможность. Все странные и   непонятные события, которые переполнили нашу жизнь в течение нескольких   последних дней, сначала перемешались у меня в голове, но аналитический характер   ума, свойственный человеку моей профессии, заставил их выстроиться в нужном   порядке. Теперь мне было легче управлять собой и сделать какие-то обобщения,   произвести некоторую мыслительную работу, хотя она носила довольно печальный   характер, так как могла оказаться направленной против Маргарет.      

Но ведь   цель этого разбирательства – сама Маргарет! Я думал о ней и сражался за нее, а   работая в потемках, мог причинить ей вред. Моим главным оружием ее защиты   должна стать правда. Мне необходимо было многое узнать и понять; тогда я смог   бы начать действовать – разумеется, имея целостную концепцию и факты.   Расположенные по порядку, они выглядели следующим образом. Во-первых, странное   сходство царицы Теры и Маргарет, родившейся в другой стране спустя тысячи лет и   за тысячу миль от Египта, тем более что ее мать не имела ни малейшего представления   о внешности египтянки. Во-вторых, исчезновение из моей комнаты книги Ван Хайна,   в которой я прочел описание семизвездного рубина. В-третьих, светильники были   обнаружены в комнате Маргарет. Тера – ее астральное тело – могла открыть дверь   комнаты Корбека в отеле и запереть ее снова, после того как ушла оттуда с   лампами. Таким же образом она могла воспользоваться окном и оставить   светильники в доме мистера Трелони. В-четвертых, подозрения детектива и   доктора. В-пятых, бывали ситуации, когда Маргарет предсказывала с абсолютной   точностью развязку, как будто она знала о намерениях царицы. В-шестых, ее   предположение о том, где находится рубин, который потерял ее отец. Когда я   вспомнил этот эпизод, то единственным выводом, к которому я пришел, была   необходимость всегда исходить из того, что теория об астральной сущности царицы   верна.      

Очевидно,   беспокоясь о том, чтобы все прошло хорошо по пути из Лондона в Киллион, царица   Тера сама похитила драгоценный камень-талисман, считая его необходимым для охраны   путешествия. Затем каким-то мистическим способом она через Маргарет помогла   найти рубин. И наконец, странное двойное существование, которое Маргарет вела в   последнее время, – оно казалось следствием того, что произошло раньше.      

Двойное   существование! Это действительно было выводом, который преодолевал все противоречия,   согласовывая их. Если и вправду Маргарет не свободно действовала, а вынуждена   была говорить или вести себя в соответствии с получаемыми указаниями, или если   ее существо могло быть заменено другим без вероятности, что кто-нибудь это   заметит, тогда все остальное оказывалось возможным и зависело от свойств души   той личности, которая направляла таким образом ее действия. Если царица Тера   была справедлива, добра и чиста… а если нет? Ужас этой мысли не мог быть   выражен словами, и я скрипел зубами в бессильной ярости, воображая леденящие   душу последствия.      

До сих   пор проявления новой сущности Маргарет были немногочисленны и едва заметны, за   исключением того, что раз или два ее отношение ко мне не могло не озадачить. Но   теперь изменения почти полностью захватили ее самым ужасным образом. Не   исключено, что вторая индивидуальность была худшего, а вовсе не лучшего вида…   Теперь, когда я раздумывал об этом, у меня появилась причина для страха. В   истории мумии со времен Ван Хайна, взломавшего гробницу, список погибших, о   которых мы знали, предположительно умерщвленных по ее воле и по ее приказу, был   ужасающим. Араб, укравший руку мумии, и другой, который взял ее с тела   умершего. Пытавшийся украсть рубин у Ван Хайна арабский шейх, на шее которого   нашли следы семи пальцев. Два мертвых тела обнаружены в ту ночь, когда Абель   Трелони выбрался из усыпальницы, а три других трупа – по возвращении в   гробницу. Араб, который открыл секретный сердаб. Итак, девять мертвецов, один   из которых был, очевидно, убит рукой самой царицы! И сверх того несколько   нападений на мистера Трелони в его собственной комнате, когда с помощью своего   гадателя правительница пыталась открыть сейф, чтобы вынуть оттуда драгоценный   талисман.      

Если царица,   намереваясь возродиться, осуществляла это свое намерение через кровь, что могло   остановить ее от совершения любого преступления, которое увеличивало шансы   осуществления ее плана? Какой ужасный шаг сделала бы Тера, если бы он   увеличивал вероятность исполнения ее желания? Но каковы были ее желания, какое   из них являлось сокровенным? До сих пор мы знали обо всем этом только из   утверждений Маргарет, наполненных энтузиазмом ее возвышенной души с   благородными устремлениями. В этих утверждениях не нашлось места для выражения   любви, о которой царица Тера мечтала или которую она нашла. Мы знали наверняка   только то, что она поставила выше всего задачу своего возрождения, и в этом   событии, по-видимому, особую роль должен был играть север, который она очень   любила. Но то, что задуманное возрождение должно было произойти в одинокой   гробнице в Долине Мага, не вызывало сомнений. Все было тщательно подготовлено   для этого: с саркофага снята крышка, запечатанные сосуды с маслом достаточно   легко открывались; также было предусмотрено, что количество масла за столь   большой промежуток времени уменьшится. Внутри усыпальницы имелась цепь, с   помощью которой царица могла спуститься на землю. Но каковы были дальнейшие   намерения Теры, мы не знали и даже не имели никаких догадок на сей счет. Если   она предполагала начать жизнь снова как обычный человек, то в этом желании   содержалось нечто благородное, что согревало мое сердце; в таком случае мне   хотелось пожелать ей успеха. Мою растревоженную душу успокаивало то, что,   возможно, Маргарет помогала правительнице в осуществлении ее добрых намерений.   Оставалось только ждать развития событий, над которыми я не имел власти.      

Я   вернулся в дом в другом настроении и обрадовался, увидев Маргарет – прежнюю   Маргарет, ожидавшую меня.      

После   ужина, оставшись наедине с девушкой и ее отцом, я поделился с ними своими размышлениями:      

– Как   вы думаете, не было бы разумно предпринять все возможные предосторожности – на   случай, если царица не пожелает воспользоваться нашей помощью, – и во   время, и после ее пробуждения, если оно произойдет?      

Маргарет   ответила так поспешно, что у меня сложилось впечатление, что ее ответ был подготовлен   заранее:      

– Но   она уже все одобрила! Отец старается претворить в жизнь все то, чего желает   великая царица!      

– Вряд   ли это именно так, – возразил я. – Все, что она приготовила, всеми   мыслимыми способами отгорожено от всего живого. Сама усыпальница находилась в   безлюдной пустыне, далеко от жилья, – мне кажется, она надеялась на эту   изолированность, считая, что сможет избежать непредвиденных случаев. Конечно,   находясь здесь, в другой стране, в другом времени, в совершенно других   условиях, царица Тера может совершать ошибки и невольно угрожать кому-нибудь из   нас, как это она делала в отношении других в прошедшие времена. Девять человек,   о которых нам известно, были убиты или ее собственной рукой, или по ее   повелению. Правительница может быть безжалостна, когда ей это необходимо.      

Своим   ответом я опасался оскорбить мистера Трелони, но он искренне засмеялся, что несколько   успокоило меня.      

– Мой   дорогой друг, некоторым образом вы совершенно правы. Царица, несомненно, предпочла   бы уединение, и, конечно, было бы гораздо лучше, если бы эксперимент произошел   в выбранных ею условиях. Однако это стало невозможным, когда голландский   путешественник вломился в ее гробницу. Я не виновен в происшедшем, хотя именно   записки Ван Хайна заставили меня оказаться в ее усыпальнице. Мною двигало   исключительно любопытство, и я взял оттуда вещи, перед которыми не мог устоять   как коллекционер и ученый. Вспомните также, что в то время я не имел ни   малейшего представления о намерениях правительницы возродиться и не знал о ее   подготовке к этому. Все это выяснилось много позже. Но затем я сделал все   возможное, чтобы полностью выполнить ее пожелания. Меня пугает только одно: неправильная   интерпретация тайнописи царицы. Возможно, я что-нибудь пропустил или не   заметил. Однако я не оставил невыполненным ничего из того, что, по моему   представлению, должно быть исполнено, и не сделал ничего такого, что послужило   бы во вред приготовлениям царицы Теры. Хочу, чтобы «великий эксперимент»   завершился успешно. До сего дня я не жалел ни труда, ни времени, ни денег, ни самого   себя, преодолевал трудности и смело смотрел в лицо опасности. Все мои силы и   знания использованы, используются и будут впредь использоваться до тех пор,   пока мы не выиграем или проиграем эту великую ставку.      

– Великая   ставка? – повторил я. – Вернуть жизнь женщины? Доказательство того,   что возрождение возможно посредством применения магии, научного знания или   путем использования неких сил, которых мир в настоящее время еще не знает?      

И тогда   мистер Трелони заговорил о надеждах, которые питали его душу; до этого момента   он только намекал на них, не поясняя сущности. Раза два я слышал, как Корбек   рассказывал о свойственной его другу неистовой энергии, но, исключая   благородные речи Маргарет, когда она рассказывала о надеждах царицы Теры, –   ее пыл можно было отнести в каком-то смысле к наследственности, – я   никогда не замечал в нем ничего подобного. Однако теперь его слова, подобно потоку,   сметали любую противоречивую мысль, и я получил совершенно новое представление   об этом человеке.      

– «Жизнь   женщины»! Что такое жизнь женщины в сравнении с тем, на что мы надеемся? Мы   рискуем жизнью моей дочери – самого драгоценного для меня существа на свете. Мы   также рискуем жизнями мужчин: вашей, моей собственной, а также жизнями еще   двоих, которые завоевали мое полное доверие. «Доказательство того, что   возрождение возможно»! Это, пожалуй, самая удивительная вещь в наш век науки и   скептицизма. Но истина о жизни и возрождении – лишь крупицы знания, которое мы   можем получить в результате проведения нашего эксперимента. Вообразите: если бы   кто-то вернулся к нам из прошлого и подарил бы нам знания, накопленные в   великой Александрийской библиотеке[25]   и утраченные затем в поглотившем их ненасытном пламени, развитие науки пошло бы   без ненужных заблуждений и мы смогли бы не только исправить ошибки истории, но   выйти на дорогу утраченных искусств, забытых знаний, так что наши ноги   двигались бы точно по указанному следу. Эта женщина могла бы поведать нам, что   представлял собой наш мир перед тем явлением, которое мы называем Потопом; дать   нам сведения о происхождении этого удивительного мифа, обратить наш ум к   изучению предметов, которые сейчас нам кажутся первобытными, а на самом деле   были древними историями, возникшими до времен Патриархов. Но и это еще не все!   Это даже еще и не начало! Если бы история этой женщины доказала, что люди того   времени не отличаются от нашего о них представления, это бы означало, что пока   мы не достигли уровня их знаний, даже того уровня, которым сегодня может   овладеть человек. Если на самом деле это возрождение совершится, исчезнут   сомнения относительно прежних знаний, древней магии, старой веры! И если это   так, мы должны будем признать, что ка этой великой и просвещенной царицы   завоевало секреты большие, чем любой смертный из всего окружающего ее звездного   мира. Эта женщина в расцвете лет добровольно сошла в могилу и возродилась из   нее вновь, она выбрала смерть в молодом возрасте, чтобы при воскрешении в   другом веке, после загробного сна в течение колоссального интервала времени   выйти из своей гробницы в полном расцвете и блеске юности и власти. О, что за   возможности возникают при появлении такого человека среди нас! Человека, чья   история началась задолго до того, как написали Библию, кому были неизвестны   греческие боги, человека, который может связать вместе старое и новое, землю и   небеса и рассказать о чудесах неизвестного – старого мира его юности и миров из   других галактик!      

Он   замолчал, почти обессилевший. Маргарет взяла его за руку и, пока он говорил, не   выпускала ее. В ее лице произошла перемена, которую я так часто наблюдал в   последнее время: мистическое сокрытие собственной личности, которое давало мне   едва уловимое ощущение отдаленности от нее. В своем неистовстве Абель Трелони   ничего не заметил, но, когда он замолчал, его дочь снова стала сама собой за   одно мгновение. В ее прекрасных глазах блистали непролитые слезы, она   наклонилась и поцеловала ему руку. Затем, повернувшись ко мне, сказала:      

– Малькольм,   ты говорил мне о смертях, которые последовали по приказу царицы; но, может   быть, виновных справедливо наказали за промедление при выполнении ее приказов   или за то, что они мешали выполнить поставленную ею цель. Правильно ли так ставить   вопрос? Вспомни, ведь она боролась за свою жизнь! За жизнь, за любовь и все   великолепные возможности того туманного будущего в неизвестном мире Севера,   который был столь привлекателен для нее! Не думаешь ли ты, что она, обладающая   всеми знаниями своего времени, со всей великой и несокрушимой мощью своей   натуры надеялась распространить их среди нас? Возможно, она хотела привести человечество   к завоеванию неизвестных миров и использовать для благоденствия своего народа   все, что завоевала во время сна смерти за столько веков. И ее желание могло   быть разрушено безжалостной рукой убийцы или вора… Если бы это был ты, разве ты   не стал бы сражаться, используя любые средства, чтобы достигнуть своей мечты и   цели всей жизни? Можешь ли ты понять, что в то время, как смертное тело,   спеленутое защитными тканями, уберегающими от природного воздействия и   предписанными религиозными обычаями и наукой ее времени, ждало назначенного   часа, ее мозг во время всех этих мрачных столетий находился в покое, а душа   свободно летала от одного мира к другому между безграничными пространствами?      

Маргарет   замолчала, совершенно обессиленная волнением, по ее щекам бежали слезы. Я сам   был тронут настолько, что не мог выразить свои чувства словами. Это в самом   деле была моя возлюбленная, и, сознавая ее присутствие, мое сердце забилось   сильнее. Мое счастье породило смелость, и я решился высказать предположение о   двойном существовании девушки. Взяв руки Маргарет в свои и целуя их, я   обратился к ее отцу:      

– Что   вы думаете, сэр? Она не смогла бы сказать об этом более красноречиво, если бы   даже сам дух царицы Теры был с нею, чтобы вдохновить ее и навести на эти мысли!      

Ответ   мистера Трелони просто ошеломил меня! Оказывается, отец моей Маргарет прошел   точно такой же путь размышлений, как и я сам.      

– А   что, если это так? Я хорошо знаю, что душа ее матери живет в ней. А если в моей   дочери живет дух великой и удивительной царицы, то Маргарет станет мне дороже   вдвое! Не бойтесь ее, Малькольм Росс; по крайней мере, не остерегайтесь ее в   большей степени, чем всех остальных из нашей группы!      

Маргарет   подхватила тему разговора так быстро, что ее слова казались продолжением слов   ее отца.      

– Не   опасайся меня, Малькольм, царица Тера знает все и не причинит нам вреда. Я так   же уверена в этом, как и в том, что совершенно потерялась в глубинах моей   собственной любви к тебе!      

В ее   голосе было нечто настолько странное для меня, что я быстро взглянул ей в   глаза. Они были ясными, как всегда, но некая мысль пряталась в них за тончайшей   вуалью. А еще они напомнили мне глаза льва, помещенного в клетку.      

 Глава XVIII      

УРОК КА      

       

В тот   вечер мы по предложению хозяина дома рано улеглись спать: до «великого эксперимента»   оставалось чуть больше суток, и мистер Трелони полагал, что нам следует   подкрепить свои силы сном, настолько продолжительным, насколько позволят нам   обстоятельства. Конечно, он договорился о вызове дополнительной помощи, в   случае если таковая понадобится. Однако никто всерьез не предполагал, что   повторится нападение, подобное тому, которого мы боялись в Лондоне, когда пришлось   организовывать специальную охрану.      

Что   касается меня самого, я ощущал странное чувство, близкое к освобождению. Я   принял точку зрения мистера Трелони: если Тера в самом деле соответствовала   нашим о ней представлениям, то с ее стороны невозможно было ждать никакого   противодействия, ведь мы руководствовались исключительно желаниями царицы. Так   что у меня было хорошее настроение, я чувствовал себя гораздо лучше, чем   прежде, когда предполагал, что в сложившихся обстоятельствах обрести душевный   покой невозможно. И все же мысли о странном состоянии Маргарет не оставляли   меня. Если ее личность вела двойное существование, что может произойти, когда   два этих существа сольются в одно? Снова и снова я перебирал в уме все   возможные варианты. Для меня не было утешением то обстоятельство, что саму   Маргарет вполне удовлетворяла такая ситуация, а ее отец с ней покорно   согласился. Любовь, что ни говори, чувство эгоистическое, она отбрасывает   черную тень на все, что угодно, если стоит между этим «всем» и светом.      

Ночные часы   текли, а мои чувства приобрели необыкновенную остроту: мне казалось, что я   слышал, как движутся стрелки по циферблату. Между тем тьма уступила место   полумраку, а полумрак сменился серым цветом раннего утра, перешедшим в   солнечный свет, – и все это без пауз и помех, усиливая печаль,   поселившуюся в моей душе. Выйдя из комнаты, я крадучись прошел по коридору,   желая убедиться, что все остальные в полном порядке. Накануне мы условились оставить   свои двери слегка приоткрытыми, так чтобы любой тревожный звук был бы слышен   беспрепятственно и издалека.      

Все   спали. До меня доносилось ровное дыхание каждого, и мое сердце радовалось, что   эта долгая ночь закончилась благополучно. Когда я преклонил колени в порыве   благодарственной молитвы в своей комнате, то, прислушиваясь к себе, ощутил   наконец меру своего страха. Желая успокоиться, я поспешно покинул дом и   спустился к воде по длинной лестнице, вырубленной в скале. Купание в холодных   волнах взбодрило меня, привело в некоторый порядок мои нервы, и я был готов   встретить новый день.      

Когда я   поднимался по лестнице, преодолевая крутые каменные ступени, то мог видеть, как   лучи солнца, встававшего у меня за спиной, золотили окрестные скалы. Тем не   менее в утреннем воздухе ощущалась некоторая тревога, все выглядело слишком   ярким, как бывает иногда перед штормом. Я остановился для того, чтобы еще раз   насладиться зрелищем открывавшегося передо мной простора, и почувствовал   осторожное прикосновение к плечу чьей-то руки. Обернувшись, я увидел, что рядом   со мной стоит Маргарет – такая же ясная и сияющая, как утро! Вне всякого сомнения,   это была моя возлюбленная – прежняя Маргарет, без всякого чужого присутствия.   Что ж, по крайней мере, день, посвященный последним приготовлениям к «великому   эксперименту», а возможно, и не только к нему, начался прекрасно.      

Однако   радость была недолгой. Когда мы вернулись в дом после прогулки по скалам, день   вступил в свои права, возвращая в наши отношения мрачность и беспокойство,   надежду и воодушевление, глубокую депрессию, безразличие и утешение.      

После   завтрака мы собрались в пещере, где мистер Трелони еще раз проверил   расположение предметов, объясняя нам, почему каждый из них находится именно   здесь, на своем конкретном месте. Он принес с собой огромные рулоны бумаги, на   которых были изображены планы помещений гробницы царицы Теры, знаки и рисунки,   которые он восстановил, пользуясь набросками, сделанными им самим и Корбеком.   Таким образом, мы могли увидеть копии всех иероглифов и символов, покрывавших   стены, потолок и пол усыпальницы в Долине Мага.      

Мистер   Трелони поделился с нами своими наблюдениями по поводу некоторых предметов из   захоронения. Так, например, углубление в столе точно соответствовало дну   «волшебной шкатулки» – наверняка это было сделано специально. Местоположение   ножек стола на полу отмечали Урее различной формы, причем голова каждого из них   смотрела в направлении Урея, обвивавшего ножку, сделанную в форме лапы шакала.   Еще одна немаловажная деталь: мумия лежала на приподнятой части дна саркофага,   по форме совпадающей с ее фигурой, головой к западу, а ногами к востоку, в   соответствии с направлениями магнитных потоков Земли.      

– Если   это было сделано намеренно, – он многозначительно посмотрел на нас, –   в чем лично я нисколько не сомневаюсь, использовавшаяся сила имела какое-то   отношение к магнетизму или электричеству либо к тому и другому. Возможно, здесь   имеет место и неизвестная современной науке энергия, заключенная в этом   таинственном веществе, из которого сделана шкатулка. Я, например, подвергал ее   воздействию радия – правда, мне удалось достать его только в очень малом   количестве, но опыт не дал никаких результатов. Кажется, радий не активен,   когда его помещают в смесь дегтя с цинковой обманкой, и, несомненно, в природе   существуют другие подобные им субстанции, в которые его можно заключать.   Возможно, они принадлежат к классу инертных газов, открытых сэром Уильямом   Рамзаем.[26]   Ларец может быть сделан из аэролита,[27]   в котором могут содержаться и неизвестные нам элементы. Поэтому я допускаю, что   в ней заключены некие мощные силы, которые высвобождаются в тот момент, когда   шкатулку открывают.      

Мистер   Трелони замолчал, устремив взгляд на шкатулку. Некоторое время он, очевидно, обдумывал   сказанное, затем продолжил:      

– Должен   признаться, есть кое-какие вопросы, на которые я до сих пор не нашел ответов… Настоящая   загадка! Может быть, они не имеют первостепенной важности, но в таком деле, как   наше, где столько неизвестного, нельзя не придавать значения любой мелочи.   Расстановка предметов в усыпальнице продумана со скрупулезной точностью,   поэтому каждая деталь несет в себе определенный смысл. Как вы можете видеть из   плана гробницы, саркофаг расположен вдоль ее северной стороны, а «волшебная   шкатулка» – на южной. Пространство, примыкающее к нам, совершенно лишено   символов или каких-либо орнаментальных украшений. На первый взгляд естественно   объяснить этот факт тем, что рисунки делались после размещения саркофага в   захоронении, но более внимательный осмотр убеждает: система символических   изображений на полу задумана таким образом, чтобы был достигнут совершенно определенный   эффект. В чем он заключается – вот что хотелось бы узнать… Обратите внимание на   символы на западной и восточной стене по отношению к голове и ногам саркофага.   Здесь продублированы некоторые из тех символов. В каждом случае изображено   солнце, будто бы разрезанное пополам линией саркофага, которая служит как бы   горизонтом. Рядом можно увидеть изображение вазы, которая в иероглифическом   письме означает сердце – аб, а также иероглиф – пара рук, широко распростертых   и поднятых вверх на уровне локтей; это графическое обозначение ка, или   «двойника». Но их относительное положение различно: в изголовье саркофага ка   повернут в сторону аб, а в ногах распростертые руки направлены в сторону,   противоположную иероглифу, изображающему сердце. Такой порядок символов   означает, по-видимому, что во время прохождения солнца с запада на восток, от   заката до восхода, аб – сердце – остается активным даже в гробнице, но не может   выйти за ее пределы, а ка – «двойник» – перемещается, куда хочет, и днем, и   ночью. Если это предположение правильно, нас предупреждают о том, что сознание   мумии не отдыхает и с ним следует считаться. Своеобразный сигнал тревоги! Или,   может быть, нам внушают, что после ночи возрождения ка оставит аб – сердце,   таким образом, царица возродится исключительно для физического существования. И   наиболее ценная ее нематериальная часть будет утрачена для мира! Что станет с   ее памятью, опытом, с ее ба – удивительной странствующей душой? Однако не это   беспокоит меня. В конце концов, я изложил вам лишь гипотезу, которая, кстати,   находится в противоречии с египетской теологией, утверждающей, что ка –   наиболее существенная нематериальная часть человеческой личности.      

Он   замолчал, и мы все ждали, когда пауза закончится. Тишину нарушил доктор   Уинчестер:      

– Не   говорит ли все это о том, что царица опасалась вторжения в ее гробницу?      

Абель   Трелони засмеялся в ответ:      

– Дорогой   сэр, она предполагала подобное развитие событий. Грабитель усыпальниц – отнюдь   не современное явление. Они уже существовали во времена ее правления. Тера не   только была готова к вторжению, но ожидала его. Об этом свидетельствует то   обстоятельство, что лампы были спрятаны в сердабе, а также фигурка   хранителя-копьеносца.      

Мы   выслушали его молча, одна лишь Маргарет обратилась к нему:      

– Отец,   ты не мог бы дать мне этот план? Мне хотелось бы как следует изучить его в   течение дня.      

– Конечно,   моя дорогая, – сердечно сказал Абель Трелони, передавая карту дочери.      

После   этого он предложил нам совершить небольшую экскурсию по дому, во время которой   возобновил свой рассказ, в котором уже отсутствовала всякая мистика, уступив   место фактам.      

– Я   хочу ознакомить вас со схемой электрической сети на случай какой-нибудь   неполадки, – промолвил мистер Трелони. – Вы, наверное, уже заметили,   что дом полностью электрифицирован, так что в нем нет ни одного темного уголка –   это я специально предусмотрел. Электрический ток вырабатывается группой турбин,   движущихся под воздействием разности уровней воды при приливе и отливе.      

Надеюсь,   такой способ сводит к нулю вероятность неприятных ситуаций с освещением, и мы   всегда располагаем запасом необходимой мощности.      

Пока мы   шли по дому, я вслух восхищался тем, насколько великолепно задумана система и   как мистер Трелони оградил себя от любой аварии, которую может вообразить   человеческая мысль. Но постепенно восхищение сменилось страхом. В таком   предприятии, как наше, границы, к которым возносилась человеческая мысль, были   беспредельно широки. Однако за ними находились Божественная мудрость и   Божественная власть!      

Когда мы   вернулись в пещеру, Абель Трелони предложил обсудить еще одну проблему:      

– Теперь   следует со всей определенностью установить точный час, когда начнется «великий   эксперимент». Если для него все готово, мы можем приступить к нему в любое   время. Но речь идет о приготовлениях, сделанных женщиной чрезвычайно острого   ума, которая полностью доверяет магии. Для нее все имеет тайное значение,   поэтому прежде, чем решить этот вопрос, мы должны поставить себя на ее место.   Вспомните прежде всего об изображении заката солнца; мы также обнаружили, что   число «семь» играло важную роль в жизни царицы. Рассуждая логически, можно   прийти к выводу, что время, установленное ею, – седьмой час после заката   солнца. В Корнуолле это время определяется как три часа утра!      

Мистер   Трелони, предлагая нам «рассуждать», тем не менее назвал установленное время   вполне категорично, то есть вопрос был решен; но при этом слова его не   содержали никакой мистики; его манеры также отличались спокойствием. И все же   мы испытали настоящее потрясение – об этом свидетельствовали бледность наших   лиц и напряженное молчание. Точное определение часа, казалось, обрекло нас на   ожидание стремительно приближавшегося Страшного суда. Единственный человек,   чувствовавший себя при этом спокойно, была Маргарет, которая с безразличной   улыбкой наблюдала за происходящим. Абель Трелони, бросив на девушку   внимательный взгляд, тоже улыбнулся; для него настроение дочери было прямым   подтверждением его теории. Что касается меня самого, то я был вымотан до   предела. Когда я теперь вспоминаю об этом, то понимаю, что в тот момент мои   чувства были сходны с переживаниями приговоренного к смерти в течение его   последнего часа.      

Нет пути   к отступлению, мы все в руках Господа!      

Руки   Господа!.. Тем не менее – какие еще силы окружали нас? Что произойдет со всеми   нами, земной пылью, клубящейся на ветру… еще один порыв – и разве кто-нибудь   вспомнит о нас? Нет, подобная участь не для меня… Маргарет!      

Я   очнулся при звуках твердого голоса мистера Трелони:      

– Теперь   займемся светильниками – это последнее, что нам осталось сделать.      

Под его   наблюдением мы заполнили египетские лампы кедровым маслом, проверили не один   раз, должным ли образом отрегулированы в них фитили. Наши старания были   направлены, в том числе и на то, чтобы зажечь их без промедления и   одновременно.      

Приготовления   заняли довольно много времени. Думаю, все удивились не меньше меня, когда,   покидая пещеру, услышали, как часы в холле пробили четыре.      

Мы рано   поужинали и, руководствуясь советом хозяина дома, разошлись по своим комнатам:   каждый должен был по-своему подготовиться к тревогам предстоящей ночи. Маргарет   выглядела бледной и изможденной, так что я посоветовал ей лечь в постель и   постараться уснуть. Она кивнула, соглашаясь. В этот момент рассеянность,   которая словно туманом окутывала ее весь день, исчезла; со свойственными ей   очарованием и нежностью она пожелала всем хорошего отдыха и, наклонившись,   поцеловала меня! Окрыленный счастьем, я вышел из дому прогуляться по скалам.   Мне хотелось ни о чем не думать, а просто любоваться бликами заходящего солнца   на воде, вдыхать свежий морской воздух, благодарить Бога за созданную Им   красоту… С радостью признаюсь, что все это наилучшим образом укрепило мой дух и   подготовило к предстоящим ночным событиям, которые неумолимо приближались.      

Когда я   вернулся, вся наша компания собралась для вечернего чая – люди, как правило, привязаны   к нуждам и привычкам своей обыденной жизни. Я присоединился к ним,   воодушевленный прогулкой, – общение с природой всегда восстанавливало мои   душевные силы. Мужчины хранили угрюмое молчание; время добровольного заточения   в этом доме среди скал, помимо отдыха, одновременно давало пищу для   размышлений. Маргарет была весела, но по отношению к себе я чувствовал тень   некоторого равнодушия, что снова возвращало меня к мрачным мыслям. Когда чаепитие   закончилось, она вышла из комнаты, но через минуту вернулась со свертком   рисунков, с которыми, очевидно, не расставалась весь день.      

Мы все   невольно вздрогнули, когда услышали ее голос, настолько необычны были интонации:      

– Отец,   я обдумала все то, что вы говорили сегодня о скрытом значении этих солнц, и аб,   и ка. Я внимательно просмотрела все эти рисунки.      

– И   каковы же результаты, дитя мое? – заинтересованно спросил мистер Трелони.      

– Здесь   возможно и другое толкование!      

– Какое   же именно? – Его голос дрожал от нетерпения и беспокойства.      

Маргарет   отвечала тем же странным звенящим голосом, и это предупреждало нас: сейчас мы   услышим кое-что необычное.      

– Это   означает, что при закате солнца ка входит в аб и только после рассвета ка   покинет аб.      

– Продолжай! –   хрипло сказал Абель Трелони.      

– В   эту ночь «двойник» царицы, всегда свободный, останется с аб – ее сердцем, ибо   оно не может покинуть место своего заключения в усыпальнице мумии. Когда солнце   опустится в море, царица Тера перестанет существовать до тех пор, пока «великий   эксперимент» не вернет ее из сна к жизни после пробуждения. Вам нечего   опасаться ее – беспомощной мертвой женщины, отдавшей все эти столетия за   грядущий час, в надежде на новую жизнь в новом мире, о котором она так страстно   мечтала!..      

Внезапно   у Маргарет перехватило дыхание, и она замолчала. Прежде чем девушка отвернулась   от нас, я успел заметить слезы в ее глазах.      

Судя по   всему, сердце отца не откликнулось на чувства дочери. Абель Трелони выглядел   возбужденным, однако на его лице отразилась и тень угрюмой властности, так живо   напомнившая мне суровость его облика во время транса. Видя искреннее   сострадание Маргарет к царице Тере, он лишь сказал:      

– Мы   должны проверить точность твоего предположения!      

Он   поднялся из-за стола и, сопровождаемый беспокойным взглядом Маргарет, пошел к   себе. Почему-то ее тревога не затронула меня так сильно, как обычно.      

В   столовой воцарилась глубокая тишина – никому не хотелось высказываться по   поводу происходящего. Немного помедлив, Маргарет покинула нас, а я отправился   на террасу. Свежий морской ветер и красота пейзажа, окружавшего меня, помогли   восстановить хорошее настроение, тем более что я окончательно поверил в то, что   опасность, которую я связывал с предстоящей ночью, более нам не угрожает. Меня   убедила в этом Маргарет, окончательно и бесповоротно, причем мне даже не пришло   в голову проверять логику ее предположений. В прекрасном расположении духа и   практически не ощущая беспокойства, угнетавшего меня все последние дни, я   вернулся в свою комнату и прилег на софу.      

Сквозь   сон я услышал голос Корбека:      

– Спускайтесь   в пещеру, мистер Трелони хочет нас всех видеть – немедленно. Поспешите!      

Я едва   ли не бегом спустился в пещеру, где все уже собрались, кроме Маргарет; она   вошла сразу после меня, крепко прижимая к себе Сильвио. Кот вел себя беспокойно,   пытаясь высвободиться из ее рук. Я поглядел на часы – было около восьми вечера.      

Увидев   дочь, Абель Трелони обратился к ней с настоятельностью, которая была внове для   меня:      

– Ты   веришь, Маргарет, что царица Тера по своей воле решила расстаться со своей   свободой и пребывать в состоянии мумии, пока не закончится эксперимент? Быть   равнодушной при любых обстоятельствах, лишиться всякой власти до тех пор, пока   акт возрождения не будет завершен… а ведь он может закончиться и неудачно?      

После   паузы Маргарет тихо ответила:      

– Да!      

За эти   несколько мгновений выражение ее лица, голос, манеры – словом, все изменилось.   Даже Сильвио почувствовал это и с яростным усилием наконец вывернулся из рук   девушки; но она, казалось, даже не заметила произошедшего. Я ожидал, что   животное, освободившись, атакует ненавистную ему мумию кошки, но он, осторожно   приблизившись к ней, сразу отступил, жалобно мяукая, а затем начал тереться о   мои ноги и успокоился только после того, как я взял его на руки. Мистер Трелони   заговорил снова:      

– Ты   уверена в том, что говоришь? Всей своей душой?      

Лицо   Маргарет утратило рассеянное выражение; сейчас оно казалось освещенным той причастностью,   которую ощущает человек, чувствуя необходимость или предназначение говорить о   великих вещах. Она ответила дрожащим – но отнюдь не от испуга – голосом:      

– Я   знаю это! Мое знание превосходит мою веру!      

Мистер   Трелони продолжал, пристально глядя на нее:      

– Будь   ты царица Тера, то смогла бы доказать любым возможным способом свое согласие?      

– Да,   любым способом!      

Сколько   бесстрашия было в ее голосе!      

– Даже   отказавшись от своего гадателя, уничтожив его?      

Маргарет   молчала, и я мог видеть в глазах моей возлюбленной выражение загнанного зверька.   Мне так хотелось прервать этот мучительный разговор, но, когда взгляд мистера   Трелони упал на меня, я не мог произнести не слова. Между ними происходило   что-то недоступное нашему пониманию.      

Большими   шагами Абель Трелони направился к стене пещеры и отодвинул ставень, закрывавший   узкую щель. Холодный воздух проник в помещение, и солнечный свет озарил их   обоих, так как Маргарет теперь стояла рядом со своим отцом. Он указал на   солнце, которое погружалось в море в ореоле золотого огня, и его лицо было   неподвижно, как камень. Голосом, бескомпромиссные интонации которого я не   забуду до самой смерти, он сказал:      

– Решай!   Говори! Когда солнце целиком погрузится в море, будет слишком поздно!      

Великолепие   закатных лучей коснулось лица Маргарет и словно зажгло внутри нее священный   огонь. Девушка тихо ответила:      

– Даже   тогда!      

Затем,   подойдя к маленькому столику, на котором лежала мумия кота, она положила на нее   руку и звонко воскликнула:      

– Если   бы я была Терой, я бы сказала: «Заберите все, чем я обладаю! Эта ночь   существует только для одного бога!»      

В то   время как она произносила эти слова, солнце полностью погрузилось в воду и   пещеру заполнили сумерки. Некоторое время мы стояли в полной тишине, которую   прервал печальный голос Маргарет:      

– Отец,   солнце зашло! Увидит ли его снова кто-нибудь из присутствующих здесь? Наступила   ночь всех ночей!      

Сильвио   подбежал к своей хозяйке и остановился рядом с ней, как будто просил, чтобы она   взяла его на руки. Он не обращал никакого внимания на мумию кошки.      

 Глава XIX      

«ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ»      

       

Если   требуется свидетельство о том, как каждый из нас и мы все вместе пришли к вере в   существование ка – души египетской царицы, его можно было бы обнаружить в тех   изменениях, которые всего за несколько минут произошли в нас после ее   добровольного отречения, сделанного через Маргарет. Несмотря на приближение   рокового часа, о чем невозможно было забыть, мы выглядели и действовали так,   будто на нас снизошла великая благодать. Разве это можно было сравнить с теми   днями, когда мистер Трелони находился в трансе? Страх тогда буквально въелся в   наши души. Никто не в состоянии представить, пока не испытает сам, что такое   находиться в постоянном ожидании неизвестной опасности, которая может   настигнуть тебя в любой момент.      

Изменения   проявились по-разному, в соответствии с натурой каждого. Маргарет была печальна;   доктор Уинчестер – оживлен и весьма наблюдателен; мистер Корбек находился в   задумчивом настроении. Сам я, можно сказать, склонялся к веселью, так как   освободился от беспокойства за Маргарет – по крайней мере, на некоторое время.      

Что   касается Абеля Трелони, то его меньше всех коснулись перемены. Это было вполне   естественно, ведь он в течение многих лет вынашивал планы, которые нам сегодня   ночью предстояло воплотить в жизнь. Поэтому любое связанное с этим событие   воспринималось им как эпизод, шаг к конечной цели. Его натура обладала огромным   зарядом лидерства, он ни разу не выразил сомнения по поводу задуманного дела.      

Мистер   Трелони попросил мужчин пройти вместе с ним; из холла мы перенесли в пещеру   дубовый стол, довольно длинный, но не слишком широкий. Для него было определено   место – в центре помещения, прямо под несколькими ярко сиявшими лампами.   Маргарет некоторое время наблюдала за нашими действиями, затем внезапно ее лицо   побледнело, и она возбужденным от волнения голосом воскликнула:      

– Что   вы собираетесь делать, отец?      

– Развернуть   мумию кота. Царице Тере сегодня ночью не понадобится ее гадатель. Если бы она   захотела иметь его при себе, это было бы опасным для нас, так что мы хотим   обезвредить его. Ты не тревожишься, дорогая?      

– О   нет! – быстро ответила девушка. – Но я подумала о своем Сильвио… Что   бы я почувствовала, если бы он был мумией, которую сейчас начнут распеленывать!      

Мистер   Трелони приготовил ножи и ножницы и положил мумию кота на стол. Таким образом,   начало нашей работы носило мрачный характер; чувство одиночества и ощущение   изоляции от всего мира усиливалось от завываний ветра и от биения волн о скалы   внизу. Количество бинтов казалось бесчисленным, их слои были склеены чем-то   вроде битума или смолы с сильным запахом, и маленькое облачко ароматной красной   пыли, поднимавшейся над нами, то и дело заставляло нас чихать и протирать   глаза. Когда сняли последний бинт, перед нами предстал огромный кот: его глаза   были закрыты, усы свирепо топорщились – как, наверное, и при жизни, –   шерсть, зубы и когти полностью сохранились. Пока мы разглядывали это   великолепное животное, наше восхищение сменилось страхом, вызвавшим сильную   дрожь, – по крайней мере, у меня. Пасть и когти кота покрывали бурые пятна   крови, судя по всему пролитой не так давно!      

Первым   пришел в себя доктор Уинчестер: для него кровь сама по себе была достаточно привычным   зрелищем. Он вынул увеличительное стекло и начал рассматривать пятна. Мистер   Трелони громко дышал, словно освободившись от какого-то напряжения.      

– Это   то, чего я ожидал, – сказал он, – и обещает хорошие результаты последующих   исследований.      

Доктор   Уинчестер едва ли не вторил ему:      

– Как   я и ожидал! У него по семь когтей на каждой лапе!      

Открыв   свою записную книжку, он вынул листок бумаги с отпечатками когтей Сильвио, на   котором также были зарисованы следы царапин с запястья мистера Трелони, и   подложил бумагу под лапу мумии. Отметки когтей совпали!      

Дальнейший   тщательный осмотр животного не дал никаких пугающих результатов, кроме того,   что мы еще раз убедились в превосходной сохранности мумии. Когда Абель Трелони   поднял кота со стола, Маргарет подскочила к отцу с криком:      

– Будь   осторожен, отец! Будь осторожен! Мумия может поранить тебя!      

– Не   бойся, моя дорогая, – ответил он, двигаясь в направлении лестницы.      

– Куда   ты идешь? – спросила девушка слабеющим от страха голосом.      

– На   кухню. Мы сожжем мумию. Только тогда этот кот не будет представлять опасности;   даже его астральное тело не может материализоваться из пепла.      

Он подал   нам знак следовать за ним. Маргарет зарыдала, я подошел к ней, желая утешить,   но моя возлюбленная развернула меня спиной к себе и, тихонько толкнув вперед,   прошептала:      

– Нет,   нет! Ступай, ты можешь понадобиться отцу. О, это так похоже на убийство! Бедный   любимец царицы…      

В кухне   уже все было готово: мистер Трелони заранее разжег огонь и теперь ждал, когда выровняется   пламя. Спустя некоторое время он бросил в него мумию; она лежала темной массой   в огненно-красных языках, а комната заполнялась запахом паленой шерсти. Затем   огонь охватил сухое тело; вещества, использованные при бальзамировании,   обратились в дополнительное горючее, и пламя зарычало с новой силой. Оно   свирепствовало еще несколько минут, а затем мы дружно вздохнули. Гадателя   царицы Теры более не существовало!      

Когда мы   вернулись в пещеру, Маргарет выключила электрические лампы, и только едва заметные   лучи света проникали сквозь узкие щели в стенах. Отец быстро подошел к ней и   обнял, словно защищая. Девушка опустила голову ему на плечо и, казалось,   успокоилась. Несколько минут длилось томительное молчание, которое наконец   прервал ее голос:      

– Малькольм,   включи свет!      

Я   выполнил ее приказ и убедился, что, хотя на нежных щеках девушки виднелись   следы слез, ее глаза были уже сухими. Абель Трелони тоже это заметил и явно   обрадовался. Обращаясь к нам, он торжественно произнес:      

– Теперь   ничто не помешает нам!      

Маргарет,   должно быть, подозревала, что именно сейчас произойдет, так как тихо спросила:      

– А   что вы собираетесь делать?      

Мистер   Трелони, видимо понимая ее состояние, так же тихо ответил:      

– Распеленать   мумию царицы Теры.      

Маргарет   теснее прижалась к отцу и прошептала умоляющим тоном:      

– Отец,   ведь вы не станете распеленывать ее! Ведь вы мужчины!.. Она, обнаженная! При ярком   свете этих ламп!      

– Но…   почему бы и нет, дорогая?      

– Только   подумай, отец, она ведь женщина! В таком виде! В таком месте! О, это жестоко,   это так жестоко!      

Маргарет   была совершенно измучена своими переживаниями. Ее щеки горели ярким румянцем, а   глаза вновь наполнились слезами. Я встретился взглядом с мистером Трелони, и он   кивнул, очевидно не возражая, чтобы я помог ему. Типичное желание мужчины – переложить   на плечи кого-то другого задачу успокоения женщины, находящейся в раздражающем   его отчаянии. Однако отец моей возлюбленной все же попытался сделать это сам:      

– Дорогая,   это же мумия! Царица Тера умерла около четырех тысяч лет назад!      

– Что   это меняет? Пол не зависит от срока. Женщина остается женщиной, даже если она и   умерла сорок столетий назад. К тому же вы ожидаете, что она возродится. Значит,   ни о какой смерти и речи быть не может. Ты всегда внушал мне, что царица   оживет, если удастся открыть шкатулку!      

– Да,   именно так, дорогая, и я в это верю. Но если она не умерла, тогда то, что   происходило с ней в течение этих лет, невероятно похоже на смерть. Подумай вот   о чем: ее ведь бальзамировали мужчины. В Древнем Египте, моя дорогая, женщины   этим не занимались. И кроме того, – продолжал он более спокойно, видя, что   она принимает его аргументы, если и не соглашается с ним, – мы привыкли к   таким вещам. Корбек и я уже распеленали сотни мумий, и среди них было столько   же женщин, сколько и мужчин. Даже Росс в своей работе адвоката… – Внезапно   он остановился.      

– Разве   ты собираешься помогать им? – В голосе Маргарет слышалось раздражение.      

Я ничего   не ответил: в таких случаях лучше промолчать. Мистер Трелони неторопливо продолжал,   к счастью отказавшись от аргументов, касавшихся моей должности:      

– Дитя   мое, ты же сама будешь присутствовать при этом. Неужели мы отважимся сделать т⼉, что могло бы оскорбить тебя или причинить тебе   боль? Постарайся вести себя разумно. Мы все – серьезные люди, начинающие весьма   важный эксперимент, который может открыть для нас мудрость древних времен и   беспредельно увеличить человеческие знания. Эти новые знания могут направить   человеческий разум на неизведанные пути философии и исследований. Предстоящий   эксперимент, – Абель Трелони заметно воодушевился, и голос его зазвучал   сильнее, – может повлечь смерть любого из нас, да что там – всех нас! Мы   знаем из прошлого опыта, что существует или может существовать огромное   количество опасностей, угрожающих нам. Пойми, дитя мое, что мы приступаем к   нашим действиям не с легкой душой, но со всей серьезностью глубоко заинтересованных   в них людей! Кроме того, моя дорогая, какие бы чувства ты или любой из нас ни   испытывал по этому поводу, для успеха эксперимента мумию необходимо раскрыть.   Мы избавим царицу от этих бинтов, прежде чем она снова вернется к жизни, вместо   того чтобы оставаться одухотворенным трупом, обладающим астральным телом. Если   будут выполнены ее первоначальные намерения и Тера вступит в новую жизнь,   обернутая во все эти пелены… она же умрет, задохнувшись! Теперь, когда она по   собственному желанию временно отдает свою астральную власть, не может быть   никаких сомнений по поводу наших действий.      

Лицо   Маргарет прояснилось.      

– Хорошо,   отец! – сказала она, целуя его. – Но мне все равно кажется, что это   величайшее оскорбление для царицы, для женщины.      

Я   направлялся к лестнице, когда она окликнула меня:      

– Куда   ты?      

Я   вернулся к ней, взял ее руку и, целуя тонкие пальцы, ответил:      

– Я   приду, когда все будет закончено.      

Маргарет   долго смотрела на меня, и что-то похожее на легкую улыбку появилось на ее лице,   когда она наконец заговорила:      

– Возможно,   тебе следует остаться. Господин адвокат, это может оказаться полезным для вашей   практики! – Девушка засмеялась, встретившись со мной глазами, но почти за   одно мгновение ее настроение переменилось: на лице появилось серьезное   выражение, и она тихо произнесла, заметно побледнев: – Отец прав! Это ужасная   ситуация. Необходимо, чтобы все мы отнеслись к ней серьезно. Но все равно… нет,   именно по этой причине лучше оставайся с ними, Малькольм!      

Пока она   говорила, мое сердце остановилось, однако я решил промолчать в ответ: и так достаточно   плотная атмосфера страха сгустилась над нами!      

К этому   времени Абель Трелони с помощью мистера Корбека и доктора Уинчестера сняли   крышку с саркофага, сделанного из бурого железняка. Внутри находилась мумия   царицы – широкая, длинная и достаточно тяжелая, так что даже для нас, четверых   мужчин, поднять ее из саркофага оказалось нелегкой задачей. Под руководством   мистера Трелони мы положили ее на стол, где совсем недавно разворачивали мумию   кота.      

И только   тогда весь ужас этого занятия овладел моим сознанием! При ослепительном свете   электрических ламп физическая сторона смерти оказалась потрясающе реальной.   Наружные пелены, разорванные и стянутые нашими руками, потемневшие либо от   пыли, либо от времени, напоминали лохмотья; раскраска сохранилась в виде   отдельных пятен, а лак местами откололся. Количество слоев было огромным, тем   не менее через них постепенно проступали формы человеческого тела. Весь   романтический и таинственный ореол смерти исчезал у нас на глазах. Два более   пожилых человека, преданные своему увлечению, не в первый раз в жизни   занимались подобными вещами, поэтому сохраняли самообладание и не казались   столь сильно выбитыми из колеи; доктор Уинчестер словно склонился над   операционным столом и являл собой заинтересованного профессионала. Но я совсем   упал духом, мне было стыдно за всех и одновременно жаль присутствующих, самого   себя в том числе; кроме того, бледность Маргарет и ее встревоженность   заставляли меня мучиться от невозможности ей помочь.      

Работа   шла медленно. Распеленывание мумии кота, конечно, дало мне некоторый опыт, но   эта мумия была намного больше и завернута куда более искусно. К тому же нас не   покидало осознание близости смерти в ее неприглядном естестве, а также   бесчеловечности вмешательства в «жизнь после смерти» египетской правительницы.   Не могу не отметить то обстоятельство, что процесс сам по себе оказался более   сложным: животное было забальзамировано с использованием традиционных составов;   здесь же даже первые слои полотна источали совсем другие запахи – наверняка   лучших смол, трав и специй. Но в воздухе по-прежнему висела красная пыль и раздавался   треск бесконечного количества разрываемых бинтов. Когда мы увидели разрезанными   все слои, их толщина превзошла все наши ожидания.      

Мое   волнение росло вместе с кучей бинтов на полу. Некоторое время спустя я   отстранился от стола – и Маргарет посмотрела на меня с благодарностью. Мы   сомкнули руки, пальцы девушки тесно переплелись с моими, крепко сжав их.      

Грубое   полотно сменилось более тонкими тканями, некоторые из них были украшены какими-то   символами и картинами, в основном бледно-зеленых оттенков, и даже при   многоцветии зеленые тона превалировали. То и дело мистер Трелони или мистер   Корбек обращали наше внимание на какой-нибудь особенный рисунок, прежде чем   отложить пелену в чудовищных размеров груду на полу.      

Процесс   близился к завершению. Пропорции лежавшего перед нами тела уже уменьшились до   почти нормальных размеров, соответствующих росту царицы, которая, как известно,   была выше среднего роста. Я услышал, как учащенно дышит Маргарет, мой тревожный   взгляд отметил ее неестественную бледность, напоминавшую мрамор статуи. Как раз   в это время Абель Трелони снимал последний бинт; посмотрев на Маргарет, он   заметил успокаивающим тоном:      

– Не   переживай столь сильно, дорогая! Посмотри, царица одета в мантию.      

Последняя   пелена представляла собой широкий кусок материи, длина которого равнялась длине   тела. Когда ее сняли, нашим взорам предстала расточительно широкая мантия из   белого полотна, покрывавшая тело от шеи до ступней. Маргарет мгновенно забыла о   своих переживаниях и теперь с чисто женским интересом рассматривала прекрасную   ткань. Впрочем, все остальные тоже не могли отвести от мантии восхищенных глаз.   Незабываемое зрелище! Полотно, напоминавшее тончайший шелк, лежало   великолепными, почти скульптурными складками и лишь несколько измялось под   верхними слоями ткани, пеленавшими мумию.      

Вокруг   шеи мантия была искусно расшита нитями из чистого золота, узор дополняли вплетения   из веточек смоковницы, внизу вышивка повторялась, только с использованием   стеблей лотоса неравной длины, что вносило в ритм рисунка   беспорядочно-естественную красоту натуральных растений.      

Поверх   мантии, не окружая тело, лежал пояс из драгоценных камней, казалось позаимствовавший   свои цвета у радуги, а блеск – у звезд на ночном небосводе.      

Пряжкой   для пояса служил камень желтого цвета, своей формой напоминавший шар в золотой   оправе. Он сиял, как будто внутри него находилось настоящее солнце, освещая все   вокруг своим ярким блеском. По бонам от него были укреплены два молочно-белых   камня меньших размеров, их мерцание создавало полную иллюзию серебристого   лунного света.      

Маргарет   в экстазе всплеснула руками, затем склонилась над столом, чтобы как следует рассмотреть   необыкновенный пояс. После минутного созерцания она выпрямилась во весь свой довольно   высокий рост и заговорила с убежденностью абсолютного знания:      

– Это   не похоронный наряд! Он не мог быть изготовлен для обряжения мертвой царицы!   Это свадебный наряд!      

Мистер   Трелони оттянул складку материи возле шеи, и я догадался по порывистому вздоху,   что его что-то удивило. Он приподнял мантию еще выше и произнес:      

– Маргарет   права! Эта одежда не предназначалась для мертвой. Посмотрите! Мантия просто   лежит поверх ее тела.      

Он   поднял с мумии пояс, переливавшийся блеском драгоценных камней, и передал его   Маргарет. Затем приподнял роскошную мантию и положил поперек рук девушки,   которые она протянула к нему в порыве неудержимого восторга. Предметы такой   редкой красоты не могли не вызвать подобного чувства.      

Все мы   молча стояли, потрясенные прелестью женской фигуры, которая лежала перед нами   полностью обнаженная, за исключением прикрытой пеленами головы. Мистер Трелони   наклонился и дрожащими от волнения руками поднял эту пелену, которая была   изготовлена из такого же полотна, что и сама мантия. Когда он отступил от   стола, перед нами предстала вся прославленная красота царицы. Меня окатила   волна стыда: как несправедливо, что нам, простым смертным, дозволено   равнодушными глазами смотреть на истинное воплощение мечты о прекрасном! Это   было сродни святотатству.      

Царица   Тера напоминала статую, вырезанную из слоновой кости рукой Праксителя.[28] Кожа   поражала своим совершенством, была гладкой, как бархат; никаких следов увядания   или тления, окаменевших морщин; изменения коснулись лишь забрызганной кровью   руки, которая пролежала обнаженной поверх покровов в течение нескольких   десятков веков.      

Уголки   губ Маргарет дрогнули, на щеках вспыхнул гневный румянец. Импульсивным движением   девушка накинула на тело царицы прекрасную мантию, закрыв изуродованную руку. Теперь   мы могли любоваться только лицом Теры. Оно было еще восхитительнее, чем тело,   потому что производило впечатление живого и одухотворенного. Глаза были закрыты;   длинные, черные, загибающиеся вверх ресницы лежали веером на щеках. Ноздри   благородной формы хранили покой, казавшийся более абсолютным, чем тот, что   приносит смерть. Полные, красные губы приоткрывали тончайшую линию жемчужных   зубов. Ее волосы необычайной густоты, черные и блестящие, как вороново крыло,   были приподняты прядями над белоснежным лбом, на который выбивалось несколько   легких локонов.      

Меня   потрясло сходство древней правительницы с Маргарет, хотя я уже был подготовлен   к нему фразой мистера Корбека, процитировавшего ее отца. Эта женщина – я не мог   думать о ней как о мумии или трупе – напомнила мне нашу первую встречу на балу,   когда я издали восхищался царственной осанкой мисс Трелони. От моего внимания   не ускользнуло то, что украшение из крупного жемчуга с лунным блеском и   драгоценных камней, скреплявшее прическу царицы, по своей форме ничем не   отличалось оттого, что сияло тогда в шелковистых локонах Маргарет.      

Мистер   Трелони выглядел так, словно злая магия лишила его физических сил. Он был совершенно   разбит и едва держался на ногах. И когда Маргарет, успокаивая, обняла его   обеими руками, я услышал, как он еле прошептал:      

– Дитя   мое, мне кажется, что это ты лежишь передо мной!      

Некоторое   время мы молчали, прислушиваясь к вою ветра, перешедшего в бурю, и неистовому   биению волн о скалы далеко внизу. Голос мистера Трелони, прервавшего паузу, уже   обрел привычные нам интонации:      

– Позже   мы попытаемся исследовать процесс бальзамирования. Внешне мумия совсем не   похожа на те, которые мне доводилось изучать. Кажется, нет надрезов для   извлечения связок и внутренних органов, которые, по всей вероятности, остались   нетронутыми. Кроме того, ткани тела совсем не содержат влаги: каким-то очень   точным методом через вены ввели воск, или стеарин, или какое-то неизвестное   вещество. Я не исключаю парафин, потому что к тому времени древние египтяне   могли уже знать о нем.      

Маргарет   откуда-то достала белую простыню и, накрыв ею тело царицы, попросила нас перенести   Теру к ней в комнату.      

– Мне   не хотелось бы, чтобы до установленного срока она лежала здесь, в этой пещере,   одна, совершенно обнаженная, под ярким светом ламп. Может быть, она   приготовилась к встрече с женихом, имя которому Смерть.      

Мы вышли   в почтительном молчании, оставив Маргарет наедине с царицей Терой. Когда спустя   некоторое время моя возлюбленная позвала меня к себе, мертвая красавица была   одета в свою мантию из тонкого полотна с золотым шитьем, ее украшали   принадлежавшие ей великолепные драгоценности, а также белые цветы, которые   Маргарет положила на высокую грудь египтянки. Вокруг ложа стояли зажженные   свечи.      

Рука в   руке мы простояли некоторое время возле нее. Затем со вздохом Маргарет отвернулась.      

Осторожно   прикрыв дверь, мы направились в столовую, где нас ждали остальные. Несколько   минут прошло в молчании, затем возобновился разговор о том, что было, и о том,   что еще должно произойти.      

Время от   времени я чувствовал, как беседа едва ли не затухает подобно пламени, которое   нечем питать, – как если бы мы утратили уверенность в своих самых важных   убеждениях. К тому же долгое ожидание начало сказываться на состоянии наших   нервов. От моего внимательного взгляда не укрылось то обстоятельство, что для   мистера Трелони перенесенный им транс не был столь безобидным, как мы полагали   или как он нашел нужным рассказать нам. Правда, его воля и целеустремленность   были столь же сильны, как всегда, но физически он заметно сдал. Конечно,   подобное положение вещей казалось мне вполне объяснимым. Четыре дня   совершенного отрицания жизни ослабили бы любой организм.      

Время   текло все медленнее, и мои собеседники, не сознавая этого, проявляли признаки   сонливой усталости. Я, всеми возможными способами желая сохранить ясность   сознания, пытался понять, не было ли это гипнотическим влиянием царицы,   которому мы уже подвергались.      

Что   касается Маргарет, тревога ожидания заметно сказалась на ее состоянии, что было   естественным для женщины. Бледность не покидала ее лица, глаза утратили живой   блеск, и около полуночи я начал серьезно беспокоиться за нее. Я отвел девушку в   библиотеку и там долго уговаривал прилечь на софу. «Великий эксперимент» должен   был начаться точно через семь часов после захода солнца, это соответствовало   трем часам ночи. Даже если выделить час для окончательных приготовлений, нам   предстояло еще два часа волнений, и я клятвенно обещал Маргарет, что разбужу ее   в любое время, какое она укажет. Однако девушка не хотела и слышать об этом.   Улыбнувшись, она поблагодарила меня, заверив, что вполне способна выдержать   оставшиеся часы ожидания и совершенно не хочет спать. Я согласился, хотя и через   силу, но сознательно потратил на уговоры больше часа; так что, когда Маргарет   настояла на том, чтобы мы вернулись в столовую, я шел туда с сознанием того,   что по крайней мере помог ей скоротать время ожидания.      

Абель   Трелони, доктор Уинчестер и Юджин Корбек молчаливо созерцали огонь в камине. С   чисто мужской твердостью они пребывали в покое, исполненные сознания   выполненного долга. Они сделали все, что было в их власти.      

Когда   пробило два часа, этот звук заставил нас несколько оживиться. Все тени, казалось   кружившие вокруг нас в течение предшествующих часов, мгновенно исчезли, и мы   занялись последними приготовлениями. Сначала необходимо было проверить окна и   убедиться, что все они закрыты, затем подготовить наши респираторы, чтобы   надеть их, когда наступит знаменательный час. Мы решили их использовать, так   как не знали, не будут ли выходить какие-нибудь отравляющие газы из шкатулки,   когда она откроется. При этом никому из нас почему-то не приходило в голову,   что возможно иное развитие событий – например, сумеем ли мы открыть ее вообще.      

Под   предводительством Маргарет мы перенесли мумифицированное тело царицы Теры в   пещеру и положили ее в саркофаг. Поврежденная рука вернулась в прежнее   положение – на грудь, и вновь ладонь скрывала рубин с семью звездами, который   мистер Трелони заранее вынул из сейфа.      

Когда я   вспоминаю о прошедших событиях, то иногда мне приходит в голову, что со стороны   все это выглядело довольно странно, включая сам опыт, который нельзя было   отнести к разряду обычных событий. Мрачные и молчаливые мужчины подняли белую   неподвижную фигуру, напоминавшую статую из слоновой кости (во время нашего   продвижения с нее соскользнула простыня), и унесли ее прочь от зажженных свечей   и белоснежных цветов. Их ждала пещера, где сияние электрических огней было   направлено на огромный саркофаг, установленный в центре помещения, готового для   окончательного эксперимента, основанного на исследованиях двух   ученых-путешественников, посвятивших им свою жизнь. А если вспомнить, что   шествие возглавляла девушка, чье поразительное сходство с мумией усиливалось ее   необычной бледностью…      

Мы   уложились в три четверти часа, потому что все действия были тщательно   продуманы. Маргарет подозвала меня, и я отправился вместе с ней, чтобы принести   Сильвио. Оказавшись у себя в комнате, она передала мне кота, а затем совершила   странный поступок, от созерцания которого у меня защемило в груди и я в   очередной раз задумался о безнадежности затеянного нами дела. Одну за другой   Маргарет старательно гасила свечи и ставила каждую на ее обычное место, говоря   при этом:      

– Что   бы ни наступило – жизнь или смерть, – отныне не будет причин для их   использования.      

Затем,   взяв Сильвио на руки и прижимая его к груди, отчего он начал громко мяукать, Маргарет   вышла.      

Я,   покидая комнату, осторожно прикрыл за собой дверь, чувствуя при этом сильное   волнение – путей к отступлению уже не оставалось.      

«Великий   эксперимент» начался. Мы надели респираторы, и каждый занял свое место согласно   заранее составленному плану действий. Я должен был стоять возле выключателей у   двери и быть готовым включить или выключить свет по указанию мистера Трелони.   Доктор Уинчестер расположился позади саркофага, так чтобы не оказаться между   мумией и ларцом; он должен был внимательно следить за тем, что будет   происходить с царицей. Маргарет находилась рядом с ним: она держала Сильвио.   Мистер Трелони и мистер Корбек должны были зажечь светильники. Они уже стояли   наготове, глядя на стрелки часов, приближавшиеся к цифре «три».      

Звон   серебряного колокольчика часов прозвучал для нас подобно звукам труб перед Страшным   судом. Один! Два! Три!      

Едва   последний звук растаял в наступившей тишине, фитили египетских ламп были зажжены,   и я выключил электрический свет. В полумраке разгорающихся светильников и после   выключения ламп пещера мгновенно преобразилась – все предметы в ней приобрели   зловещие очертания. Я слышал, как громко стучит мое сердце, и мне казалось, что   до меня доносится сердцебиение остальных.      

Следующие   секунды, наверное, летели на свинцовых крыльях. Фигуры людей в пещере были едва   различимы, выделялось лишь белое платье Маргарет и белые же респираторы на   наших лицах.      

Неужели   эти лампы никогда не разгорятся как следует? Наконец на фоне их слабого свечения   проступили квадратная челюсть мистера Трелони и смуглое бритое лицо мистера   Корбека. Глаза доктора Уинчестера сверкали как звезды, споря своей яркостью с   изумрудной зеленью глаз Сильвио.      

Прошло   несколько секунд, и спокойный, устойчивый свет ламп начал заметно увеличивать   свою яркость, одновременно меняя оттенок от синего до хрустально-белого. Так продолжалось   в течение двух минут без всяких изменений со стороны шкатулки, пока наконец она   тоже не начала слабо светиться. Этот поначалу слабый блеск постепенно   усиливался, затем шкатулка превратилась в сверкающий драгоценный камень. А еще   она напоминала мне живое существо, главным смыслом существования которого было   свечение.      

Неожиданно   раздался звук, похожий на приглушенный взрыв, и шкатулка поднялась над поверхностью   стола на несколько дюймов; в этом не было никаких сомнений, так как всю пещеру   залил яркий свет. Крышка медленно сдвинулась в сторону, словно подчиняясь   давлению каких-то сил, из шкатулки пополз тонкий зеленоватый дым. Даже через   респиратор я ощущал странный острый запах. Затем дым стал сгущаться, повалил   клубами и в течение нескольких секунд заполнил пещеру, так что наступила почти   полная тьма. Мне так хотелось в этот момент броситься к Маргарет, которую я   продолжал видеть сквозь дым, – она стояла позади саркофага рядом с доктором   Уинчестером. Затем я увидел, как доктор Уинчестер упал, но оставался в   сознании: он размахивал рукой, как бы запрещая приближаться к себе. Фигуры   мистера Трелони и мистера Корбека стали совсем неразличимыми в дыму, и я   потерял их из виду. Сильвио был встревожен, его жалкое мяуканье было   единственным звуком, слышным в пещере. Шкатулка продолжала светиться, а лампы   постепенно затухали. И неудивительно: такого количества яркого пламени не могло   хватить надолго.      

Я   напряженно ждал, когда раздастся команда включить свет, но приказа не   поступало. Густые клубы дыма продолжали вырываться из светящейся шкатулки, в то   время как лампы гасли одна за другой. В конце концов осталась только одна,   испускавшая тускло-голубое, мерцающее свечение, но это не означало, что в   комнате стало темно, – свет исходил от сияющего ларца. Я продолжал   пристально наблюдать за Маргарет; все мои беспокойные мысли сосредоточились исключительно   на ней, однако я мог видеть только ее белое платье за укрытой простыней   фигурой, лежавшей в саркофаге. Запах дыма, давно щекотавший мои ноздри, теперь   начал действовать и на глаза, и они предательски заслезились. Тем не менее я   смог разглядеть, как рядом с саркофагом движется что-то белое. Количество дыма,   выходившего из шкатулки, начало уменьшаться, а сам дым стал менее плотным. В   этот момент свечение шкатулки начало быстро слабеть. Мяуканье Сильвио   раздавалось откуда-то снизу вблизи меня, а затем он начал карабкаться вверх по   моей ноге.      

Шкатулка   больше не светилась, зато вокруг ставен появилась еле заметная светлая линия –   наступало утро. Я стащил с головы респиратор и громко спросил:      

– Должен   ли я включить свет?      

Ответа   не последовало; кашляя и задыхаясь, я выкрикнул снова:      

– Мистер   Трелони, должен ли я включить свет?      

Он   продолжал молчать, но отозвалась Маргарет с другого конца пещеры, ее голос   прозвучал, словно колокольчик:      

– Да,   Малькольм!      

Я   повернул выключатель, и электрические лампы под потолком вспыхнули. Правда, они   казались лишь тусклыми точками света в тумане, среди клубов дыма. Я поспешил к   Маргарет, руководствуясь, как ориентиром, ее белым платьем, и мне удалось   схватить ее за руку. Она поняла мое беспокойство и сразу же сообщила:      

– Со   мной все в порядке.      

– Слава   богу! – ответил я. – А как остальные? Давай быстро откроем ставни и   избавимся от этого дыма!      

К моему   удивлению, она отвечала медленно, как бы нехотя:      

– С   ними все будет в порядке. Им не причинили никакого вреда.      

Я не   стал расспрашивать, на чем основывается ее вывод, а решительно распахнул   ставни.      

Через   несколько минут в комнате произошли заметные изменения. Плотный дым устремился   наружу под действием сквозняка (я настежь открыл дверь), усилилась яркость   электрического света, и моим глазам предстала следующая картина. Все мужчины   лежали без движения в странных позах: доктор – на спине возле саркофага, широко   раскинув руки и ноги, а у столика со шкатулкой – мистер Трелони и мистер   Корбек, скрючившись, подтянув колени к груди. Настроение мое поднялось до   неведомых высот, когда я увидел, что все трое тяжело дышат, хотя и находятся в   ступоре.      

Маргарет   стояла неподвижно, и сначала мне показалось, что ее сознание затуманено, но буквально   на моих глазах она обретала все больший контроль над собой. Вдвоем с ней мы   подтащили сначала мистера Трелони, а затем остальных ближе к щелям в стенах   пещеры. Спустя несколько минут мужчины начали приходить в себя. Маргарет поднялась   наверх в столовую и принесла бутылку бренди, по рюмке которого мы заставили их   принять в качестве лекарства. Все мои мысли и усилия были поглощены их   состоянием, но постепенно напряжение уменьшалось. Я огляделся, чтобы понять,   каковы были результаты нашего эксперимента. Густой дым почти исчез, но комнату   все еще заполнял туман и странный острый запах.      

Шкатулка   была открыта, и в ней находилась кучка черного пепла. Я подошел к саркофагу. На   изголовье лежало украшение, которое поддерживало волосы египетской царицы, и   рубин с семью звездами. Белая простыня валялась рядом с саркофагом на полу   пещеры, как если бы кто-то недавно встал из него и куда-то удалился. Царица   Тера?      

Ни   единого признака.      

Я взял   Маргарет за руку. Она с видимой неохотой оставила своего отца, за которым нежно   ухаживала, но достаточно послушно последовала за мной. Наклоняясь к ней, я   прошептал:      

– Что   случилось с царицей? Скажи мне! Вы с доктором стояли так близко к ней и должны   были видеть, что здесь произошло!      

Девушка   отвечала, спокойно глядя мне в глаза:      

– Я   ничего не сумела заметить. До тех пор пока дым не стал совсем плотным, я не   отрывала взгляда от саркофага – царица оставалась неподвижной. Затем, когда   наступила такая темнота, что ничего нельзя было увидеть, я услышала возле себя   какое-то движение. Возможно, это был доктор Уинчестер, который упал, лишившись   чувств, или, может быть, проснулась царица – не могу утверждать ничего. Кстати,   где Сильвио? Я не смогла разглядеть, что произошло с ним, но, очевидно, он   сбежал от меня, так как его мяуканье раздается где-то за дверью. Надеюсь, он не   обиделся на меня…      

Как бы в   ответ на слова Маргарет кот вбежал в комнату и начал тереться об ее платье,   тянул его на себя, словно требуя, чтобы его приласкали. Девушка наклонилась,   осторожно взяла его на руки и стала успокаивать.      

Я обошел   вокруг саркофага, осматривая его и все вокруг самым тщательным образом. Затем   ко мне присоединились мистер Трелони и мистер Корбек – они быстро оправились от   потери чувств, а вот доктору Уинчестеру для восстановления сил потребовалось   больше времени. Но все, что нам удалось обнаружить, – это остроконечный   холмик неосязаемой пыли, от которого исходил странный «мертвый» запах.      

Мы так и   не сумели найти какие-нибудь следы, которые помогли бы понять то, чем закончился   «великий эксперимент». Лишь одна находка подтвердила нашу идею о физическом   уничтожении мумии: маленькая кучка точно такого же пепла осталась от мумии   кота.      

Осенью   мы с Маргарет поженились. Ради этого торжественного случая она надела мантию   мумии с поясом и украсила свою прическу заколкой из жемчужин и драгоценных   камней, которую царица Тера носила в волосах. На груди моей невесты сверкал   вставленный в золотое кольцо, сделанное в виде скрученного стебля лотоса, рубин   с семью звездами, на чьей поверхности были начертаны слова, повелевающие   богами. Во время бракосочетания солнечный луч, проникший сквозь алтарные окна,   упал на этот необыкновенный камень, и мы сочли это неплохим предзнаменованием.      

Слова,   выгравированные на рубине, определили нашу совместную жизнь; Маргарет всегда   придерживается их, и на земле не существует более счастливой семьи, чем наша.      

Порой мы   вспоминаем о великой царице, и разговор наш течет легко и свободно. Однажды в   ответ на мое сожаление о том, что она не возродилась к новой жизни в новом мире,   жена, устремив на меня мечтательно-отстраненный взгляд, который я иногда   замечаю у нее, сказала:      

– Не   печалься о ней. Кто знает, может быть, она нашла то, что искала? Любовь и   терпение – вот из чего можно создать счастье в этом мире живущих или умерших. У   нее была мечта, и только об этом каждый из нас может просить…