1 2 3 4 
– Да,  сэр.    

Мистер  Пендлтон пристально посмотрел ей в лицо.    

– Вы,  наверное, знаете тетю Полли? – едва слышно от смущения пробормотала Поллианна.  Джон Пендлтон грустно улыбнулся.    

– О,  да, я знаю ее.    

Он  умолк. Горестная улыбка по-прежнему не сходила с его губ.    

– Но  нет, не может быть, – наконец, проговорил он. – Не станешь же ты утверждать,  что мисс Полли Харрингтон прислала мне и студень?    

– Нет,  сэр, не стану, – расстроено ответила Поллианна. – Она сказала, что я  должна сделать все, чтобы вы ни в коем случае не подумали, что это отправила  она, но я…    

– Я  так и думал! – перебил ее мистер Пендлтон и отвернулся.    

Поллианна  совсем растерялась и на цыпочках вышла из комнаты.    

Под  порткошером ее дожидался доктор. Он коротал время, беседуя с санитаром.    

– А  вот и мисс Поллианна! – воскликнул он, как только девочка поравнялась с  ним. – Я уже было хотел уезжать, но потом решил, что могу доставить себе  удовольствие завезти тебя домой. Ты позволишь мне это сделать?    

– Спасибо,  сэр! Я так рада, что вы меня подождали. Я обожаю кататься, – говорила она,  пока доктор подсаживал ее в пролетку.    

– Ты  любишь кататься? – с улыбкой переспросил доктор, кивая на прощание  санитару. – Но, насколько я знаю, ты много чего любишь делать? –  продолжал он, когда они уже быстро ехали по дороге. Поллианна засмеялась.    

– Наверное,  это правда. Я люблю все, когда это просто жизнь. Но есть вещи, которые я не  очень люблю. Ну, например, шить, читать вслух и еще что-нибудь такое, потому  что ведь когда это делаешь, совсем не живешь…    

– Не  живешь? Как же так?    

– Тетя  Полли называет это «учиться жить», – тяжело вздохнув, объяснила девочка и  смущенно улыбнулась доктору. Доктор тоже улыбнулся, и это была очень странная  улыбка.    

– Что  ж, – задумчиво ответил он. – Мне кажется; по-другому тетя Полли и не  могла сказать.    

– Но  я не понимаю, зачем этому надо учиться? – удивилась Поллианна. – Я ведь  никогда не училась. На этот раз тяжело вздохнул доктор.    

– Не  знаю, но, боюсь, некоторым все же приходится.    

Доктор о  чем-то задумался. Украдкой взглянув на него, Поллианна заметила, какое грустное  у него стало лицо, и ей захотелось хоть чем-то его обрадовать.    

– Доктор  Чилтон, – робко сказала она, – мне кажется, что у вас самая радостная  работа на земле.    

Доктор  окинул ее изумленным взглядом.    

– Радостная?  Да куда бы ни шел, я вижу одни страдания! – горестно воскликнул он.    

– Знаю, –  кивнула Поллианна. – Но вы же помогаете тем, кто страдает. И вы, конечно  же, радуетесь, когда они перестают страдать. Вот и выходит, что вы радуетесь  чаще всех нас.    

У  доктора вдруг подступил ком к горлу. У него не было ни дома, ни жены, ни детей.  У него не было ничего, кроме любимой работы и двухкомнатной квартиры, в которой  он жил и лечил.    

И вот  теперь, глядя в глаза Поллианне, он чувствовал себя так, будто его  благословляют на дальнейшие труды. И он знал: ни самые тяжелые дни, ни  бессонные ночи не заставят его забыть воодушевления, рожденного этой  удивительной девочкой.    

– Да  благословит тебя Бог, милая, – сказал доктор, и лицо его озарилось  необычайно доброй улыбкой, которая так располагала к нему пациентов. –  Бывает, что доктору не меньше больных требуется глоток тонизирующей микстуры, –  добавил он.    

Слова  его озадачили Поллианну, и она напряженно обдумывала их до тех пор, пока бурундук,  перебежавший дорогу вблизи экипажа, не отвлек ее внимание.    

Доктор  довез Поллианну до самого входа в дом, улыбнулся Нэнси, которая подметала парадное  крыльцо, и уехал.    

– Я  так хорошо прокатилась с доктором! – поделилась Поллианна радостью с Нэнси  и, прыгая по ступенькам, добавила: – Он такой чудный!    

– Да  неужели? – ехидно сверкнула глазами Нэнси.    

– Я  сказала ему, что я считаю, что его работа радует больше всех других работ на  свете.    

– Что? –  всплеснула руками Нэнси. – Ходить лечить больных или, того хуже, здоровых,  которые прикидываются больными? Нечего сказать, велика радость!    

Поллианна  торжествующе засмеялась.    

– Знаешь,  мистер Чилтон мне примерно то же самое ответил. Но все равно, он согласился,  что ему есть чему радоваться. Попробуй, сама угадай чему?    

Лицо  Нэнси сморщилось от напряжения. Она считала, что уже достаточно хорошо играет в  игру. Теперь ей даже доставляло удовольствие, когда она находила выход из того,  что сама именовала «каверзами Поллианны».    

– А-а!  Знаю! – издала она через некоторое время победный клич. – Радоваться  можно обратно тому, что ты насоветовала миссис Сноу.    

– Обратно  чему? – не поняла девочка.    

– Тому,  что ты говорила для миссис Сноу. Ну ты ведь сказала, чтоб она радовалась тому,  что другие не больны так, как она.    

– Ну,  да, –кивнула Поллианна.    

– Ну,  а доктор может радоваться, что он не болен, как те, кого он лечит. Поллианна  нахмурилась.    

– Конечно,  так тоже можно сказать, – мрачи произнесла она. – Но я сказала  мистеру Чилтон совсем другое. А ты что-то совсем не то сказала. Я не знаю, в  чем дело, но мне это очень не нравится. Мне кажется, мистер Чилтон никогда бы  не мог обрадоваться, что кто-то болен. Ты все-таки иногда как-то странно  играешь в игру, Нэнси.    

И,  вздохнув, Поллианна скрылась в доме. Тетю она нашла в гостиной.    

– Кто  это привез тебя, Поллианна? – строго осведомилась мисс Харрингтон.    

– Да  ведь это был доктор Чилтон. Неужели вы не знаете его, тетя Полли?    

– Доктор  Чилтон? А что он здесь делал?    

– Он  подвез меня домой. А я передала студень мистеру Пендлтону и…    

Мисс  Полли подняла голову и пристально посмотрела в глаза племяннице.    

– Поллианна,  он случайно не вообразил, что это я ему прислала студень?    

– Что  вы, тетя Полли! Я сказала ему, что это не вы.    

Мисс  Полли густо покраснела.    

– Ты  сказала ему, что я не хотела посылать студень? – возмущенно прошептала  она.    

У  Поллианны глаза округлились от удивления. Она просто ума не могла приложить,  чем на этот раз недовольна тетя?    

– Но  ведь вы же сами велели, чтобы я так сказала.    

Тетя  Полли издала тихий стон.    

– Я  сказала, Поллианна, что не посылала тебя к нему со студнем, и просила тебя  вести себя так, чтобы он не подумал, будто студень послала я. Но я совсем не  просила тебя объявлять ему, что я не хотела посылать ему студень, –  раздраженно ответила она и отвернулась от племянницы.    

– Но  разве это не одно и то же, тетя? Я не вижу никакой разницы, – удрученно  проговорила Поллианна и, выйдя из гостиной, отправилась в переднюю, чтобы  повесить шляпу на тот самый крючок, куда тетя Полли всегда велела ей вешать  головные уборы.    

 16. КРАСНАЯ РОЗА И  КРУЖЕВНАЯ ШАЛЬ    

     

Примерно  через неделю после того, как Поллианна нанесла визит мистеру Пендлтону, Тимоти  отвез мисс Полли на очередное собрание Женской помощи. К трем часам она  возвратилась домой. На щеках ее играл здоровый румянец, а сырой ветер,  свирепствовавший в тот день на улице, ослабил шпильки, разрушил прическу, и  сейчас обычно прямые волосы сбились в кудряшки и волнились на голове подобно  разбушевавшемуся морю.    

Поллианна  и не подозревала, что у тети вьющиеся волосы.    

– Ой,  тетя Полли! – запрыгала она от восторга на месте, увидев, как ее достойная  родственница входит в гостиную. – Я не думала, что они у вас есть.    

– Что  есть, несносное ты создание?    

– Я  никогда, никогда не знала, – продолжая прыгать вокруг тети, ответила  Поллианна, – что они у вас есть. Как вы можете, тетя? Иметь такое и  скрывать ото всех. А как вы думаете, у меня они тоже могут появиться? Я имею в  виду, до того, как я попаду в рай? – с надеждой спросила она, теребя прядь  своих совершенно прямых волос. – Но, вообще-то даже если они у меня и будут,  они все равно ведь будут светлые, а не темные. И с этим уже ничего не  поделаешь!    

– Что  ты несешь, Поллианна? – осведомилась тетя, кладя шляпу и пытаясь поправить  прическу.    

– Нет,  нет, прошу вас, тетя Полли! – взмолилась племянница. – Только не  приглаживайте их, пожалуйста. Ведь я вам о них и говорю. Такие хорошенькие  черные кудряшки. Ой, тетя Полли, это так красиво!    

– Не  говори чепухи, Поллианна. Лучше ответь, зачем ты ходила в Женскую помощь и ходатайствовала  за этого маленького попрошайку? Неужели ты сама не понимаешь, как это глупо с  твоей стороны?    

– Но  я не говорю чепухи! – возразила Поллианна, отвечая на первую часть тетиной  отповеди. – Вы просто сами не понимаете, какая вы хорошенькая! О, тетя  Полли! Ну, пожалуйста, ну, можно я причешу вас, как миссис Сноу, а, потом вдену  вам цветок в волосы? Мне так хочется посмотреть на вас в таком виде! Вы  получитесь даже лучше, чем миссис Сноу.    

– Поллианна! –  очень строго воскликнула мисс Полли, ибо хотела скрыть непривычное чувство  радости, которое вызвали у нее слова Поллианны (давно уже никому не было дела  до ее прически, давно уже никому не хотелось, чтобы она выглядела красивой!) –  Поллианна, – еще строже повторила она, – ты так и не ответила на мой  вопрос. Зачем было выставлять себя в таком невыгодном свете перед Женской  помощью? Более глупого поступка просто придумать нельзя.    

– Да,  тетя, пожалуй. Но вы знаете, я не знала, как глупо веду себя, пока не пришла к  ним. Конечно, если бы я знала, что им важнее, как растут цифры в их отчете,  чем, как растет Джимми, я бы к ним не пошла. Но теперь я все поняла. Я написала  своей Женской помощи. Ведь Джимми так далеко от них, и я подумала, что он для  их отчета будет не хуже, чем мальчик из Индии. Ну, как… Тетя Полли, я ведь  стала вашей индийской девочкой, правда? Ну, разрешите, разрешите мне вас  причесать, пожалуйста!    

Тетя  Полли поднесла руку к горлу. Знакомое чувство беспомощности вновь придавило ее,  и она лишилась остатков воли.    

– Но,  Поллианна, когда члены Женской помощи стали рассказывать мне, как ты пришла к  ним на заседание, я чуть со стыда не сгорела! Я… Поллианна запрыгала на месте.    

– Ага!  Вы не сказали! Вы не сказали, что мне нельзя причесать вас! – восторженно  затараторила она. – Значит, вы согласны! Все, как в прошлый раз, когда мы  говорили о студне для мистера Пендлтона, когда вы сказали, чтобы я не говорила,  что это от вас. Подождите, я принесу расческу!    

– Поллианна!  Поллианна! – пыталась вернуть ее тетя Полли, устремляясь вверх по ступенькам  вслед за племянницей. – Поллианна!    

Поллианна! –  продолжала, запыхавшись, кричать она. Ей удалось нагнать девочку лишь у дверей  своей собственной спальни.    

– О,  вы решили подняться к себе! – с восторгом приветствовала ее приход  Поллианна. – Ну, так даже лучше. Я уже взяла расческу. А теперь садитесь,  пожалуйста, вот сюда.    

– Но,  Поллианна! Я… я…    

Мисс  Полли не договорила. Знакомое состояние уже полностью овладело ею, и она стала  с удивлением наблюдать за собой. Совершенно вопреки своим намерениям она  оказалась на пуфике перед туалетным столиком, а волосы ее перешли во владение  десяти решительных и, одновременно, деликатных пальцев Поллианны.    

– Ой,  у вас такие красивые волосы! – тараторила Поллианна. – Ну, прямо, как  у миссис Сноу. Только у вас они куда гуще, чем у миссис Сноу. Да это и  правильно. Вам нужно гораздо больше волос. Вы здоровы и всюду ходите. Ваши  волосы все должны видеть. Я думаю, люди будут очень рады, когда увидят, какие у  вас красивые волосы. Я думаю, все очень удивятся, зачем вы их так долго  прятали. Вы у меня сейчас станете такой хорошенькой, тетя Полли, все будут  просто любоваться на вас.    

– Поллианна! –  с глухим возмущением прозвучало из-под распущенных волос. – Абсолютно не  понимаю, зачем я позволила проделывать над собой такие глупые опыты?    

– Но  тетя Полли! Разве вы сами не будете рады, когда люди начнут любоваться на вас?  Я обожаю смотреть на красивых. А вы? Я думаю, вам тоже приятно смотреть, когда  люди вокруг красивые. Некрасивых ведь так жалко!    

– Но,  но!    

– Я  просто обожаю делать прически, – мурлыкала от удовольствия  Поллианна. – Я многих из своей Женской помощи причесывала, но ни у кого из  них не было таких красивых волос, как у вас. У миссис Уайт, правда, тоже были  довольно красивые волосы. Она однажды совершенно потрясающе выглядела, когда я  одела ее в… О, тетя Полли, я придумала! Но только это секрет. Я почти уже  причесала вас. Сейчас я на минуту уйду, но только вы должны пообещать, вы должны,  вы должны! Обещайте, что не будете двигаться и смотреться в зеркало, пока я не  вернусь. Значит, договорились? – крикнула она, выбегая из комнаты.    

Тетя  Полли промолчала, впрочем, определенно решив про себя, что тут же разрушит все  это безобразие, которое соорудила у нее на голове племянница, и причешется так,  как считает нужным. Ну, а насчет того, будет она или не будет смотреться в  зеркало, она и думать не стала, ибо не сомневалась, что это не имеет никакого  значения.    

Но  именно в этот момент взгляд мисс Полли случайно упал на зеркало над туалетным  столиком. То, что она увидела, вогнало ее в краску. Глядя на свое отражение,  она заметила, что покраснела, и от этого покраснела еще сильнее.    

В  зеркале она увидела очень миловидное лицо. Быть может, лицо это было и не  первой молодости, но оно светилось от волнения и неожиданности. Щеки  зарозовели, глаза заблестели, и это очень шло мисс Полли. Волосы, еще влажные  от сырого ветра, который сегодня носился по улицам, мягкими волнами ниспадали  на лоб. А особенно ей шло то, что Поллианна красиво распределила по всей голове  мелкие кудряшки. Ее это так приятно удивило мисс Полли и, одновременно, так  возмутило чрезмерной легкомысленностью, что она совершенно растерялась и пришла  в себя лишь после того, как Поллианна вновь вошла в комнату. Однако прежде, чем  она успела двинуться, девочка накинула ей на глаза платок и крепко стянула его  узлом на затылке.    

– Что  ты делаешь, Поллианна? – крикнула тетя Полли. – Прекрати немедленно!  Девочка засмеялась.    

– Я  просто не хочу, чтобы вы увидели раньше времени, тетя Полли. Я боялась, что вы  посмотрите раньше, чем надо, вот я и завязала вам глаза платком. Посидите  смирно. Это только на минуту, а потом вы увидите.    

– Нет,  Поллианна, – сопротивлялась мисс Полли, пытаясь на ощупь подняться с пуфика. –  Ты должна немедленно снять с меня это! Ну, что там еще, дитя мое? – с  ужасом осведомилась она, чувствуя, как что-то мягкое накрывает ей плечи.  Поллианна лишь весело засмеялась в ответ.    

Она  драпировала тетины плечи в прекрасную кружевную шаль, и руки ее дрожали от волнения.  Шаль от долгого лежания в сундуке несколько пожелтела и пропахла лавандой.  Поллианна нашла ее неделю назад, когда Нэнси делала генеральную уборку в доме,  и теперь, решив причесать и нарядить тетю так, как раньше причесывала миссис  Уайт, вспомнила о своей находке. Поллианна отошла на несколько шагов и  критически взглянула на плоды своего труда. Она осталась довольна. Не хватало  лишь завершающего штриха. Тогда она схватила тетю за руку и потащила за собой  на террасу. Она только что видела, как там рядом с перилами расцвела роза, до  которой легко дотянуться.    

– Что  ты делаешь, Поллианна, куда ты тащишь меня? – вопрошала тетя, тщетно  пытаясь удержаться на месте. – Поллианна, я не…    

– Мы  только на минуточку выйдем на террасу, – увещевала племянница, изо всех  сил таща ее вперед. – Сейчас все будет готово, – добавила она, и,  сорвав розу, воткнула ее в мягкие волосы над левым ухом мисс Полли.    

– Теперь  все! – торжествующе воскликнула она и, развязав платок, отбросила его в  сторону. – Тетя Полли, я думаю, вы обрадуетесь, как я вас причесала!    

Какое-то  мгновение мисс Полли изумленно оглядывала все вокруг и саму себя. Потом она  охнула и умчалась в спальню.    

Поллианна  успела проследить за испуганным взглядом тети. Он был обращен на дорогу перед  домом, куда заворачивала пролетка. Поллианна тут же узнала и пролетку и  сидевшего в ней человека.    

– Доктор  Чилтон! Доктор Чилтон! – в восторге закричала она, высунувшись из  окна. – Вы хотели со мной повидаться? Я тут.    

– Да,  да, ты мне нужна, – невесело улыбнувшись, ответил доктор. – Спустись  ко мне, пожалуйста.    

Но,  прежде чем спуститься к доктору, Поллианна зашла в спальню мисс Полли. Раскрасневшись  и раздраженно глядя на племянницу, почтенная леди остервенело уничтожала  результаты трудов Поллианны.    

– Поллианна!  Как ты могла, Поллианна! – тихо стонала несчастная тетя Полли. – Вырядить  меня, а потом еще и выставить напоказ!    

У  Поллианны от обиды на глаза навернулись слезы.    

– Но  вы так прекрасно выглядели, тетя Полли и…    

– Прекрасно? –  негодующе проговорила мисс Полли. Она, наконец, сорвала с плеч шаль и, отбросив  ее в сторону, запустила трясущиеся руки в волосы.    

– Ой,  тетя Полли! Прошу вас, не надо портить прическу! – умоляла  Поллианна. – Она ведь правда так идет вам! Ну, прошу вас, тетя, оставьте,  как есть!    

– Оставить  как есть? Да ни за что! – и тетя Полли безжалостно распрямила волосы, не  оставив на голове ни единого завитка.    

– Как  жалко. Вы были такой хорошенькой, – тихо проговорила Поллианна и, споткнувшись  о порог, вышла из комнаты.    

Внизу  доктор, не выходя из пролетки, дожидался ее.    

– Я  прописал тебя пациенту, и он отправил меня за лекарством, – объявил  он. – Поедешь?    

– Вы  хотите, чтобы я сходила в аптеку? – не поняла Поллианна. – Раньше я  часто покупала лекарства для Женской помощи.    

Доктор  улыбнулся и покачал головой:    

– Нет,  я имел в виду несколько другое. Просто мистер Джон Пендлтон сказал, что будет  рад, если ты согласишься посетить его сегодня. А так как сегодня уже несколько  раз принимался дождь, я решил за тобой заехать. Ну, что, согласна? Если да, я  снова заеду за тобой, когда буду возвращаться с визитов, и ты к шести уже  будешь дома.    

– Ну,  конечно, с удовольствием! – тут же воскликнула Поллианна. – Только  можно я спрошу у тети Полли?    

Пару  минут спустя она вернулась со шляпой в руке; лицо ее было мрачно. Что, тетя не  захотела отпустить тебя? – робко осведомился доктор.    

– Да  нет, наоборот. – Поллианна вздохнула и, задумчиво взглянув на доктора  Чилтона, добавила: – Мне показалось, что тетя слишком обрадовалась.    

– Слишком  обрадовалась? Поллианна снова вздохнула.    

– Да.  Мне показалось, она не хочет, чтобы я оставалась дома. Потому что, когда я ее  спросила, она мне ответила: «Да, да, конечно. Езжай, езжай. Жаль, что ты не  уехала раньше».    

Доктор  улыбнулся, но в глазах его таилась грусть. Какое-то время он молчал, потом, запинаясь,  спросил:    

– А  это не твою тетю я видел в окне террасы?    

Поллианна  вздохнула в третий раз.    

– Конечно,  ее. Мне кажется, в этом-то все и дело. Понимаете, я сделала ей потрясающую  прическу, с кружевной шалью, и с розой! Она была такая красивая. Вам тоже так  показалось, а, мистер Чилтон?    

– Да,  Поллианна, – еле слышно отозвался доктор. – Она была очень красивая.    

– Да?  Вы согласны? Ой, я так рада! Я ей обязательно скажу!    

– Никогда,  Поллианна! – вдруг бурно запротестовал доктор. – Боюсь, мне придется  попросить, чтобы ты оставила мои слова в тайне.    

– Но  почему, мистер Чилтон? Почему ваши слова нужно оставить в тайне? Мне кажется,  вы Должны быть рады…    

– А  вдруг она не будет рада? – перебил ее доктор. Поллианна задумалась.    

– Да,  наверное, она не обрадуется, мистер Чилтон, – согласилась она, – я  теперь вспомнила. Ведь она убежала с террасы, когда заметила, что вы  подъезжаете. А потом сказала, что ей стыдно, потому что вы заметили ее в таком  виде.    

– Так  я и думал, – сокрушенно прошептал доктор.    

– Но  я не понимаю, почему она так сказала? – по-прежнему удивлялась Поллианна. –  Ведь она была очень красивой.    

Доктор  ничего не ответил. Он вообще больше не произнес ни слова до тех самых пор, пока  они не остановились у большого каменного дома, где лежал со сломанной ногой  мистер Джон Пендлтон.    

 17. ПРЯМО КАК В КНИГЕ…    

     

На этот  раз Джон Пендлтон встретил Поллианну очень радушно.    

– Ну,  мисс Поллианна, – улыбнулся он, – да ты просто само всепрощение.  Иначе ты нипочем не пришла бы сегодня ко мне.    

– Да  что вы, мистер Пендлтон! Я просто всегда рада вас навещать! Не понимаю, зачем  мне быть каким-то «всепрощением»?    

– Да  как тебе сказать… – мистер Пендлтон замялся, потом продолжал: – Мне кажется, я  очень скверно вел себя и в тот раз, когда ты нашла меня со сломанной ногой в  лесу, и тоща, когда ты принесла мне студень. Я даже забыл поблагодарить тебя за  все, что ты для меня делаешь. Вот поэтому-то я и считаю: то, что ты согласилась  сегодня прийти ко мне, очень великодушно с твоей стороны. Я ведь так невежливо  обходился с тобой… Поллианна смущенно заерзала на стуле.    

– Но  я правда была рада найти вас тогда. То есть, я, конечно, рада не тому, что вы  сломали ногу, – тут же поправилась она и покраснела.    

Джон  Пендлтон улыбнулся.    

– Я  понял тебя, – ласково ответил он. – Ты часто сначала говоришь, а  потом думаешь. Ничего страшного. Главное, ты все делаешь правильно. После этой  истории в лесу я понял, что ты просто храбрая девочка. Иначе ты тогда бы не  справилась. Я, правда, очень тебе благодарен. И за студень тоже спасибо.    

– Вам  он понравился? – спросила Поллианна.    

– Очень.  Ты мне еще что-нибудь принесла сегодня? Как бы хотелось отведать какого-нибудь  лакомства, которое тетя Полли не посылала!    

Маленькая  гостья растерянно посмотрела на мистера Пендлтона.    

– Нет,  нет, не принесла, – залепетала она – Знаете, мистер Пендлтон, –  продолжала она, и лицо ее с каждым словом все больше краснело, – я ведь  совсем не хотела сказать что-то невежливое, когда сказала, что мисс Полли не  посылала вам студень.    

Джон  Пендлтон ничего не ответил. Он смотрел куда-то вдаль, и на лице его застыло  скорбное выражение. Казалось, мыслями он был очень далеко отсюда. Так длилось  минуты две. Потом он вздохнул и, вернувшись к действительности, вспомнил о  Поллианне.    

– Ну,  так никуда не годится, – сказал он, и в голосе его послышалась привычная  резкость, – Я ведь тебя позвал совсем не для того, чтобы показать, как мне  плохо. Знаешь что? Сходи-ка в библиотеку, ну это та самая большая комната с  телефоном, Откуда ты звонила в тот день. Подойди к книжному шкафу возле камина  и возьми с полки резную шкатулку. Она должна стоять там, если только эта глупая  тетка не «убрала ее на место». Возьми эту шкатулку и принеси сюда.    

Правда,  она довольно тяжелая, но ты, думаю, справишься.    

– Ну,  конечно, мистер Пендлтон! Я ведь очень сильная! – воскликнула Поллианна и  выбежала из комнаты.    

Мгновение  спустя, она вернулась обратно со шкатулкой в руках, после чего они с мистером  Пендлтоном провели просто восхитительные полчаса.    

В  шкатулке хранились всевозможные редкости, которые мистер Пендлтон многие годы  привозил из своих экспедиций. С каждой вещицей – от искусно вырезанных  шахматных фигур из Китая до маленького идола из жадеита, у мистера Пендлтона  был связан какой-нибудь забавный случай, и теперь он с удовольствием предавался  воспоминаниям. Когда он дошел, наконец, до маленького идола, Поллианна,  выслушав, мечтательно проговорила:    

– Да,  наверное, воспитывать мальчика из Индии все-таки лучше. Он ничего не знает. Он  думает, Бог сидит в таком вот идоле. Конечно, он интереснее, чем Джимми Бин,  потому что Джимми уже знает, что Бог – на небе. И все-таки, мне бы очень  хотелось, чтобы Джимми тоже был нужен.    

Но Джон  Пендлтон не услышал ни слова из этой страстной речи. Он опять неподвижно  уставился куда-то вдаль и витал в ином мире, где явно не находилось места ни  Поллианне, ни, тем более, несчастному Джимми Бину. Правда, вскоре он вспомнил,  что у него гостья и, взяв из шкатулки очередную забавную вещицу, принялся  излагать ее историю.    

Но в  этот раз они говорили не только о редкостях из резной шкатулки. Мистер Пендлтон  вдруг принялся дотошно расспрашивать о Нэнси, о тете Полли и о том, как жила  девочка в маленьком городке на Дальнем Западе. Когда же Поллианна стала  собираться домой, Джон Пендлтон заговорил с ней так проникновенно, что она  страшно удивилась. При всем хорошем отношении к мистеру Пендлтону, она и не  предполагала, что в этом суровом человеке таится столько нежности.    

– Я  хочу попросить тебя, милая: приходи ко мне почаще. Хорошо? Понимаешь, я очень  одинок, и ты нужна мне. Есть и еще причина. Сейчас ты поймешь, в чем дело.  Когда я узнал в прошлый раз, кто ты, я решил, что не желаю больше видеть тебя.  Понимаешь, ты мне напомнила такое, о чем я уже много лет пытаюсь забыть. Ну,  вот, я и решил, что больше мы с тобой видеться не будем. И когда доктор каждый  день спрашивал меня, не надо ли тебя позвать, я все время отказывался. Но  прошло еще немного времени, и я вдруг понял, что очень хочу повидаться с тобой.  Потому что, пока тебя не было, я еще чаще и мучительнее вспоминал то, о чем  хотел бы забыть. Словом, мне очень хочется, чтобы ты приходила ко мне. Ты  согласна?    

– Ну,  конечно, согласна, мистер Пендлтон, – тихо ответила Поллианна, с  сочувствием глядя на его грустное лицо. – Я буду рада приходить к вам.    

– Спасибо  тебе, моя милая, – ласково ответил Джон Пендлтон.    

В тот же  вечер перед ужином Поллианна и Нэнси, сидя на кухонном крыльце, обсуждали визит  к мистеру Пендлтону. Вначале Поллианна рассказывала о резной шкатулке и «сокровищах»,  которые в ней хранились.    

– Ну,  чудеса, – выдохнула Нэнси. – И он тебе показал их все, да еще  рассказал? И это когда он вообще ни с кем даже словом не перекинется. Не  перекинется, вот так я тебе и скажу, не перекинется.    

– Но  он ведь только с виду такой суровый, – вступилась Поллианна за старшего  друга. – На самом-то.деле он не сердитый, а добрый. Не понимаю, почему все  считают, что он плохой? Я уверена: люди не говорили бы о нем так, если бы  узнали его получше. Вот даже тетя Полли его не любит. Знаешь, Нэнси, она даже  студень не хотела ему тогда отправлять. Она мне сказала, что не хочет, чтобы он  подумал, что это она отправляла.    

– Видать,  она не считает мистера Пендлтона «своим долгом», – весьма ехидно предположила  Нэнси. – Но вот напрочь не понимаю, чего это он к тебе так привязался? Ты,  конечно, не обижайся на меня, мисс Поллианна, но мистер Пендлтон не тот  человек, чтобы больно-то любить детей. Не тот, вот так я тебе и скажу, не тот.  Не тот человек, чтобы больно детей любить.    

– Но  он привык ко мне, Нэнси, – радостно ответила Поллианна и, улыбнувшись,  добавила: – Сначала ему совсем не хотелось ко мне привыкать. Он сегодня мне  честно признался, что сначала не хотел меня больше видеть. Он сказал, что я ему  напомнила что-то, что он хотел навсегда забыть, но потом…    

– Как  ты сказала? – перебила Нэнси, и голос ее задрожал от волнения. – Ты  напомнила ему что-то забытое?    

– Ну  да, а потом…    

– А  он сказал, что? – не отступала Нэнси.    

– Нет,  не сказал. Он просто сказал, что хотел забыть. Вот и все.    

– Ну,  ясное дело, чулочки мои, панталончики! – в упоении воскликнула  Нэнси. – Чуют мои ноздри, тут без тайны не обошлось! Ой, Поллианна! Ой,  милая моя. Это, ну, прямо, как в книгах. Прямо, как в книгах, вот так я тебе и  скажу, милая моя. Я об этом читала и в «Тайне леди Мод», и в «Украденном  наследнике» и в «Спрятанных на много лет». Это просто потрясающие книги! В них  тайны и все такое прочее. Домик мой с палисадником! Никогда б не подумала, что  прямо перед моим носом люди живут, точно в книге! Ну, расскажи, расскажи, милая  моя! Что он тебе говорил-то? Нет, он к тебе не просто так привязался. Вот так я  тебе и говорю: не просто так. Не просто так, вот так я тебе и скажу, милая моя.    

– Нет,  Нэнси! – горячо возразила Поллианна. – Ведь я же сама первая  заговорила с ним на улице. Он вообще "не знал, кто я такая, пока я не  принесла ему студень из телячьей ножки. Только тогда он и узнал. Потому что мне  пришлось объяснить, что тетя Полли ему студень не посылала. И… Нэнси вскочила  на ноги и принялась изо всех сил хлопать в ладоши.    

– О,  мисс Поллианна! – завопила она. – О, милая моя! Я знаю! Вот так я  тебе и скажу: знаю! Она вновь резко опустилась на крыльцо подле Поллианны.    

– А  ну, скажи… Только подумай хорошенько и после скажи все, как есть. Это он после  того, как ты объявила, что ты племянница мисс Полли, сказал, что не хочет тебя  больше видеть?    

– Ну,  да. Я ему в прошлый раз рассказала, а он мне сегодня объявил, что решил тогда  больше меня не видеть.    

– Так  я и знала! – издала торжествующий клич Нэнси. – А мисс Полли, значит,  ни под каким видом не желала, чтоб ты студень несла от нее.    

– Да.    

– И  ты ему сказала, что она просила не посылать, и он…    

– Я…  – попыталась вставить Поллианна.    

– И  он, – упорно продолжала Нэнси, – стал себя вести как-то странно, и  возопил по поводу того, что ты ей племянница, так?    

– Д-да, –  задумчиво отозвалась Поллианна, – он повел себя чуть-чуть странно; и, мне  кажется, он не очень обрадовался этому студню, – нахмурившись, добавила  она. Нэнси бдительно оглянулась вокруг и набрала в легкие побольше воздуха.    

– Ну,  теперь я точно знаю! Вот так я тебе и скажу, милая моя: все знаю точно! Ну,  слушай, ну слушай! Мистер Джон Пендлтон был возлюбленным мужчиной мисс Полли  Харрингтон, – без малейшего колебания объявила она.    

– Нет,  не может этого быть, Нэнси! Она-то ведь не любит его! – возразила  Поллианна. Нэнси с сочувствием уставилась на нее, так умудренный науками  человек взирает на первобытного дикаря.    

– Ясно,  не любит! Они ж поссорились. Но даже такой сильный аргумент не до конца Убедил  Поллианну. Видя это, Нэнси еще удобнее уселась на крыльце и принялась излагать  историю со всеми подробностями:    

– Вот  как все было, милая моя. Надо тебе заметить, перед самым твоим появлением сюда  мистер Том сказал мне, что у тети твоей был предмет…    

– Какой  такой предмет? – удивилась девочка.    

– Ну,  возлюбленный, какая же ты еще глупая, милая моя, – продолжала Нэнси. –  Я мистеру Тому не поверила. Она и возлюбленный мужчина! Но мистер Том еще раз сказал:  был, и все тут. Был, и живет в нашем городе! Вот так он и сказал, милая моя! Но  кто он, это, он говорит, он сказать не может, потому как обязан держать тайну  семьи. Вот так и сказал: тайну семьи. Но теперь-то мы с тобой и без мистера  Тома знаем: этот возлюбленный мужчина, конечно, Джон Пендлтон. Гляди сама:  тайна у него есть? Есть. Заперся он в своем большом доме один-одинешенек? Заперся!  Вел он себя со странностями, когда ты сказала, кто твоя тетя? Вел! А потом еще  признался тебе, что, мол, что-то хочет забыть. Тут дело ясное. Теперь любому дураку  понятно, что забыть он хочет мисс Полли. Хочет и не может. Вот так я тебе и  скажу: не может! Хочет, я тебе говорю, и не может. Вот как оно все  складывается, милая моя!    

– Вот  это да! – широко раскрыв глаза, выдохнула Поллианна. – Но я вот о чем  подумала, Нэнси. Как же они не помирились за столько лет? Ведь они любят друг  друга! И они оба такие одинокие. Мне кажется, они бы должны быть рады  помириться.    

Нэнси  презрительно сморщила нос. – Ох, милая моя, рано тебе судить о таких  вещах. Ничего ты не понимаешь в возлюбленных. Но в одном ты права: если в мире  сыщутся два человека, которым не понять твою игру в радость, так это наша  парочка. Вот так я тебе и скажу, милая моя, это они. Они и есть, вот так я тебе  и скажу. Гляди, какой он всегда злобный, а она…    

Неожиданно  вспомнив, с кем и о ком беседует, Нэнси подавленно замолчала. Правда, мгновение  спустя от ее замешательства и следа не осталось.    

– Ну,  слушай, ну слушай! – громко засмеялась она. – А если б их все же втянуть  в твою игру? Представь, что они вдруг смекнули бы, как рады были бы помириться!  Земля моих предков! Вот диво-то будет для всего города! Мисс Полли и он! Но,  верно, это почти невозможно. Вот так я тебе и скажу: невозможно почти.    

Поллианна  встала с крыльца и вошла в дом. Лицо ее было серьезно. Она явно что-то обдумывала.    

 18. ПРИЗМЫ    

     

Нельзя  сказать, чтобы частые визиты Поллианны очень уж подняли дух мистера Пендлтона.  Правда, теперь он встречал ее с неизменным радушием, а иногда даже посылал за  ней. Когда она приходила, он развлекал ее, как мог. Он рассказывал ей  занимательнейшие истории, показывал чудесные книги, картины, или редкости,  которых в доме на Пендлтонском холме хранилось видимо-невидимо. Но он  по-прежнему то и дело принимался проклинать жалкое состояние, в котором  оказался, а заодно и «незваных домочадцев», которые «наводят свои порядки». И  все-таки Поллианна чувствовала, что мистеру Пендлтону нравится ее слушать, и с  каждым разом все больше и больше рассказывала ему о себе.    

Правда,  она никогда не была уверена, что он дослушает до конца. Лицо его частенько принимало  отрешенное выражение, и он на какое-то время, вновь и вновь уносился мыслями в  одному ему ведомый мир. Поллианна никогда не знала, какой из ее рассказов или  многочисленных слов, повергнет его в это состояние. Она вообще порой думала,  что виной тому не слова. И, самое главное, она не знала, сможет ли когда-нибудь  рассказать ему о своей игре? Пока она испытывала весьма серьезные опасения, что  он даже слушать о ней не станет. Ведь она уже дважды пыталась. Но оба раза,  стоило ей дойти до слов «и тогда папа сказал…», как мистер Пендлтон перебивал  ее и переводил разговор на другую тему.    

Все это  убеждало Поллианну в правоте Нэнси, и она теперь совершенно не сомневалась, что  мистер Пендлтон и впрямь был когда-то влюблен в тетю Полли. Девочка поставила  перед собой новую цель; она будет всеми силами стремиться вселить радость в эти  две исстрадавшиеся души. Правда, пока она совершенно не представляла себе,  каким образом это сделать. Она пробовала рассказывать мистеру Пендлтону о тете.  Тот реагировал по-разному. Иногда он слушал эти истории вежливо, иногда  проявлял явные признаки раздражения, а пару раз его хмурое лицо даже озарилось  улыбкой. Пробовала она рассказывать о мистере Пендлтоне и тете Полли, но та  чаще всего вообще не слушала ее. То есть слушала, но совсем недолго, а потом  находила что-то, по ее словам, более важное, и переводила разговор на другую  тему. Тетя почему-то часто так поступала, когда Поллианна начинала рассказывать  о ком-нибудь из своих друзей. Даже о докторе Чилтоне ей, к великому изумлению  племянницы, было совсем неинтересно слушать. Конечно, Поллианна понимала, что  тетя смутилась, когда мистер Чилтон увидел ее в кружевной шали и с розой в  волосах. Вскоре девочка убедилась, что, похоже, тетя вообще не очень-то жалует  доктора Чилтона, и вот это совершенно не укладывалось у нее в голове.    

Она  поняла это, когда у нее разыгрался сильный насморк и пришлось целый день сидеть  дома.    

– Если  ты к вечеру не почувствуешь себя лучше, я пошлю за доктором, – сказала  тетя Полли.    

– Ой,  тогда я с удовольствием не буду чувствовать себя лучше! – воскликнула  Поллианна. – Мне так хочется, чтобы меня навестил доктор Чилтон!    

Тетя  посмотрела на нее как-то странно, и это очень ее озадачило.    

Я вызову  к тебе не доктора Чилтона, Поллианна, – с подчеркнутой сухостью  проговорила мисс Харрингтон. – Нашу семью лечит доктор Уоррен. Вот он и  придет к тебе, если потребуется.    

К  счастью, Поллианне вечером полегчало, и доктора Уоррена вызывать не пришлось.    

– Я  очень рада, что вам не надо вызывать доктора, тетя Полли, – объявила  Поллианна за ужином. – Конечно, доктор Уоррен мне тоже очень нравится, и  другие доктора – тоже. Но мистер Чилтон мне нравится больше всех. Понимаете,  тетя Полли, я боюсь, он очень обиделся бы на меня, если бы я позвала не его. Он  ведь не виноват, что увидел, как я красиво вас причесала и…    

– Ну,  хватит, Поллианна, – оборвала ее тетя. – Я не намерена обсуждать ни  доктора Чилтона, ни его поведение.    

Поллианна  на мгновение оторопела. Она не понимала, чем вызвано недовольство тети, и ей  стало грустно. Но минуту спустя, она заметила, как красиво разрумянились у тети  Полли щеки.    

– Ой,  тетя Полли! – забыв обо всем, закричала она. – Я обожаю, просто  обожаю, когда у вас такой румянец! Вы сейчас такая красивая! Тетя Полли! Ну,  пожалуйста, тетя Полли! Можно я вас сейчас причешу? Если… Тетя Полли! –  тщетно взывала она к почтенной родственнице.    

Но на  этот раз мисс Полли Харрингтон одержала верх. Не дожидаясь, пока знакомое чувство  скует ее разум и волю, она быстро встала и удалилась.    

Навещая  Джона Пендлтона на самом исходе августа, Поллианна заметила, что подушка его  озарена полоской яркого радужного света. Это была удивительная полоска.  Голубой, золотистый и зеленый цвета, а по краям – фиолетовый и красный. Поллианна  в изумлении застыла возле кровати.    

– Мистер  Пендлтон! Мистер Пендлтон! Да это же настоящая маленькая радуга! Настоящая  радуга пришла навестить вас! – хлопая в ладоши, воскликнула она. –  Как красиво! Но как она прошла сюда? – удивилась Поллианна.    

Джон Пендлтон  в то утро был очень мрачно настроен.    

– Думаю,  она «прошла сюда» сквозь стеклянный термометр на окне, – сумрачно усмехнувшись,  объяснил он. – Вообще-то не дело, когда термометр висит на солнце, но по  утрам солнце светит именно в это окно.    

– Но,  мистер Пендлтон! Ведь это очень красиво! Неужели такое может получиться только  от того, что солнце светит на термометр? Ну, тогда, если бы у меня был  термометр, я всегда держала бы его только на солнце!    

– Не  много было бы тогда прока от твоего термометра, – развеселился мистер Пендлтон. –  Интересно, как бы ты определяла тепло сегодня или холодно, если термометр твой  все время висел бы на солнце?    

– А  мне было бы все равно! – решительно ответила Поллианна, по-прежнему не  отрывая восхищенного взгляда от маленькой радуги на подушке мистера  Пендлтона. – Какая разница, тепло на улице или холодно, когда в твоей  комнате целый день живет маленькая радуга?    

Мистер  Пендлтон засмеялся еще веселей. Потом он удивленно поглядел на восторженное  лицо Поллианны. Неожиданно он хлопнул себя по лбу, словно его осенила какая-то  идея, и легонько тронул кнопку звонка.    

– Нора, –  сказал он, когда пожилая служанка показалась в дверях, – будьте добры,  принесите мне один из больших медных подсвечников, они стоят на каминной полке  в задней гостиной.    

– Слушаюсь,  сэр, – удивленно взглянув на него, ответила служанка.    

Минуту  спустя она вернулась. Шествие ее сопровождалось мелодичным звоном. Это многочисленные  хрусталики на подсвечнике позвякивали в такт ее шагам.    

– Спасибо,  Нора. Поставьте его на тумбочку, – распорядился мистер Пендлтон. – А  теперь снимите занавеску и протяните веревку поперек окна. Ну, вот и все.  Теперь можете идти.    

Дождавшись  ухода служанки Джон Пендлтон весело взглянул на девочку:    

– Ну-ка  неси сюда подсвечник, Поллианна!    

Схватив обеими  руками тяжелый подсвечник, она подала его мистеру Пендлтону. Не успела она и  глазом моргнуть, как он быстро сорвал с него дюжину хрустальных подвесок.    

– А  теперь возьми их, моя дорогая, и повесь на веревку у окна. Если уж тебе  действительно захотелось поселить в комнате радугу, я просто не вижу иного  выхода.    

Поначалу  Поллианна совершенно не понимала, зачем мистеру Пендлтону все это понадобилось.  Лишь повесив три хрусталика, она случайно глянула в глубь комнаты, и ей  открылось все величие замысла старшего друга. Она так разволновалась, что руки  едва ее слушались, и она с трудом удерживала дрожь в пальцах. Все же она  превосходно справилась, и скоро вся дюжина хрусталиков оказалась на веревке.  Она отвернулась от окна, и тут же восторженный вопль огласил огромную спальню.  Поллианне и впрямь было чему подивиться. Недавно еще унылая комната  превратилась в сказочный дворец. По стенам и потолку плясали красные и зеленые,  фиолетовые и оранжевые, золотые и синие блики. Стены, стол, шкафы и даже  постель – все сияло, словно праздничная иллюминация.    

– Да  это просто чудо! – выдохнула Поллианна и радостно засмеялась. –  Мистер Пендлтон! Мистер Пендлтон! Мне кажется, даже солнце играет в игру. Вам  тоже так показалось? – осведомилась она, ибо совершенно забыла, что так и  не успела познакомить его с правилами игры в радость. – Ой, мне так  хотелось бы, чтобы у меня были такие вот штучки, – продолжала она. –  Тогда я бы дала их тете Полли, и миссис Сноу, и еще другим людям. Мне кажется,  тогда они все будут рады. Даже тетя Полли наверняка так обрадуется, что не  удержится и хоть разок хлопнет дверью. Вам тоже так кажется, мистер Пендлтон?    

– Да  как тебе сказать, мисс Поллианна, – засмеялся мистер Пендлтон, –  насколько я помню твою тетю Полли, мне кажется, хрусталиков будет явно недостаточно,  чтобы заставить ее хлопать дверьми от радости. Боюсь, тут понадобится кое-что  побольше. Но я, откровенно говоря, не очень-то понял, во что там играет сейчас  солнце и почему все эти люди должны радоваться?    

Поллианна  некоторое время удивленно смотрела на него, затем решительно тряхнула головой.    

– Совсем  забыла, мистер Пендлтон! Вы же ничего не знаете об игре!    

– Ну,  раз я ничего не знаю, тогда расскажи мне!    

И  Поллианна стала ему рассказывать. Она начала с костылей, которые достались ей  вместо куклы и рассказала все до конца, и на этот раз мистер Пендлтон ни разу  не перебил ее. Она говорила и говорила и не могла оторвать восхищенного взора  от хрустальных подвесок, которые расцвечивали комнату сотнями маленьких радуг.    

– Ну,  вот и все, – завершила она наконец свой рассказ. – Теперь вам  понятно, почему я сказала про солнце, что оно тоже играет в игру?    

На  секунду в комнате воцарилась тишина, затем мистер Пендлтон глухим, сдавленным голосом  произнес:    

– Теперь  понятно. Я думаю, Поллианна, что лучше тебя никого нет на свете.    

– Ну  что вы, мистер Пендлтон. Ведь сколько на меня ни будет светить солнце, я все  равно не сумею отбрасывать таких радуг.    

– Да  ну? – с улыбкой взглянул на нее мистер Пендлтон.    

И только  тут Поллианна заметила, что в глазах его стоят слезы.    

– Ну,  конечно же, не сумею, – ответила она. – И вообще, тетя Полли мне  объяснила, что нельзя долго стоять на ярком солнце. Она говорит, от этого у  меня будет еще больше веснушек. – И, вспомнив о веснушках, Поллианна  громко вздохнула.    

Тут  мистер Пендлтон отвернулся, и до Поллианны донесся его тихий смех. Она внимательно  пригляделась к нему, и ей вдруг показалось, что он не смеется, а плачет.    

 19. НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ    

     

15  сентябре Поллианна начала ходить в школу. Ей устроили экзамен, и оказалось, что  ее знания вполне соответствуют возрасту. Теперь Поллианна с радостью ходила в  класс, где наконец нашла сверстников.    

Трудно  сказать, кто и кому на первых порах поражался сильнее: Поллианна школе или  школа Поллианне? Наверное, справедливее всего было бы отметить, что они были  друг для друга большими сюрпризами. Правда, вскоре между новой ученицей и  почтенным учебным заведением установились наилучшие отношения, и однажды  Поллианна объявила тете, что, хоть поначалу и не верила, однако убедилась, что  оказывается «ходить в школу – это тоже жить».    

Школьная  жизнь отнимала у Поллианны изрядное количество времени. Однако она не забывала  о старых друзьях. Правда, теперь ей не удавалось навещать их так часто, как  прежде, но она честно отдавала им все выходные. Однако Джон Пендлтон все равно  считал себя обделенным и очень скучал по Поллианне. И вот, когда настала  очередная суббота и она пришла его навестить, он спросил:    

– А  тебе не хотелось бы переехать ко мне, Поллианна? А то, знаешь, мне кажется, мы  с тобой совсем не видимся в последнее время, – капризно добавил он. Это  было настолько неожиданно, что Поллианна засмеялась.    

– А  мне казалось, вы не любите, когда вокруг вас все время люди, – ответила  она. Мистер Пендлтон скорчил кислую мину.    

– Да,  в общем-то, ты права. Раньше я этого действительно не любил. Но теперь ты  научила меня своей игре, и я рад, что меня обхаживают со всех сторон. Но  ничего: скоро я уже встану на обе ноги, и тогда мы еще посмотрим, кто тут  главный, – добавил он, шутливо погрозив Поллианне одним из костылей, стоявших  подле его кресла, ибо сегодня они сидели не в спальне, а в библиотеке.    

– А-а, –  отмахнулась Поллианна и обиженно надула губы, – вы только говорите, что рады,  а на самом деле просто притворяетесь. И, глядя на собаку, сидящую у горящего  камина, добавила: – Вы всегда неправильно играете в игру, мистер Пендлтон. Вы  же сами знаете!    

Лицо  мистера: Пендлтона внезапно Стало очень серьезным.    

– Вот  потому-то я и хочу тебя видеть почаще, милая, – с чувством проговорил  он. – Ты должна как следует научить меня. Без тебя мне просто не  справиться. Согласна переехать ко мне?    

– Вы  это серьезно, мистер Пендлтон?    

– Конечно,  серьезно. Ты мне нужна, Поллианна. Переедешь?    

Поллианна  не знала, что и сказать.    

– Но  я не могу, мистер Пендлтон. Вы же сами знаете. Я же тети-Поллина!    

По лицу  мистера Пендлтона словно промелькнула какая-то тень. Он резко вскинул голову.    

– Ты  не более ее, чем… – яростно начал он и, помолчав, уже гораздо более мирно  добавил: – Может быть, тетя Полли разрешит тебе переехать ко мне? Если она  разрешит, то согласна?    

Поллианна  задумалась.    

– Но  тетя Полли была так добра ко мне, – после долгого молчания заговорила  она. – Она ведь взяла меня к себе, когда у меня не осталось никого-никого,  кроме Женской помощи…    

По лицу  мистера Пендлтона вновь пробежала тень.    

– Поллианна!  Много лет назад я очень полюбил одну девушку, – глухо проговорил он. –  Я надеялся, что когда-нибудь приведу ее в этот дом, и мечтал, что мы проживем  вместе множество счастливых лет.    

– Да-а-а, –  сочувственно глядя на мистера Пендлтона, протянула Поллианна.    

– Но  я не привел ее сюда, – с грустью продолжал мистер Пендлтон, – она… В  общем, неважно, почему я ее не привел. Просто не привел, и все. И с тех пор эта  серая груда камней превратилась из Дома просто в жилище. Потому что жилище  становится Домом, только благодаря женщине или присутствию ребенка, а у меня  нет ни того, ни другого. Теперь ты понимаешь, почему мне хочется, чтобы ты жила  у меня?    

Поллианна  вскочила на ноги и затанцевала на месте. Лицо ее светилось от восторга.    

– Мистер  Пендлтон! Вы… вы хотите сказать, что все это время мечтали о том, чтобы та девушка  отдала вам свою руку и сердце?    

– Ну,  да, Поллианна.    

– Ой,  я так рада! Тогда все в порядке! – воскликнула девочка и облегченно  вздохнула. – Теперь вы можете нас обеих взять к себе в дом, и все будет  прекрасно!    

– Взять…  вас… обеих? – повторил совершенно сбитый с толку мистер Пендлтон.    

– Ну,  вообще-то, – глядя на него с некоторым оттенком сомнения, ответила  Поллианна, – вы еще не завоевали сердце тети Полли. Но если вы расскажете  ей все так же, как мне, я уверена, что она не выдержит. И тогда мы обе сможем  переехать сюда.    

Теперь  мистер Пендлтон взирал на Поллианну с ужасом.    

– Тетя  Полли… переедет… сюда? – раздельно проговорил он.    

– А  разве вы предпочли бы переехать к нам? – спросила Поллианна, и глаза ее  расширились от удивления. – Что ж, можно и так. Конечно, наш дом не такой  красивый, как ваш, но зато он ближе…    

– О  чем ты говоришь, Поллианна? – очень ласково перебил он ее.    

– Как  о чем? О том же, о чем и вы, – без обиняков ответила Поллианна. – Надо  же решить, кто к кому будет переезжать. Просто мне сначала показалось, что вы  хотите, чтобы мы жили здесь. Вы же сами сказали, что все эти годы вам нужны  были рука и сердце тети, чтобы здесь стал Дом и…    

Тут  мистер Джон Пендлтон исторг что-то нечленораздельное. Он поднял руку, призывая  Поллианну к вниманию, и попытался заговорить, но в следующее мгновение рука его  беспомощно упала на подлокотник кресла. И тут в дверях показалась служанка.    

– Доктор  Чилтон, сэр, – объявила она. Поллианна поднялась с кресла и стала  прощаться.    

– Поллианна,  ради Бога, Поллианна, – тихо взмолился в ответ мистер Пендлтон, – не  рассказывай пока тете, о чем я просил тебя.    

– Ну,  конечно же, я ничего не скажу ей, мистер Пендлтон, – улыбаясь, ответила  Поллианна. – Как будто я не понимаю, что вы сами хотите с ней  объясниться, – добавила она и выбежала из комнаты.    

Джон  Пендлтон в изнеможении откинулся на спинку кресла. "    

– Что  случилось? Вы чем-то взволнованы? – допытывался минуту спустя доктор  Чилтон, меряя учащенный пульс пациента.    

Губы  мистера Пендлтона скривились в улыбке.    

– Мне  кажется, я несколько увлекся вашим лекарством, – ответил он, заметив, как  доктор украдкой следит за Поллианной, быстро удаляющейся по садовой дорожке.    

 20. ЕЩЕ БОЛЕЕ  НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ    

     

Но  воскресеньям Поллианна с утра обычно шла в церковь, потом – в воскресную школу.  Вторая половина дня принадлежала ей, «чтобы жить», и они с Нэнси отправлялись  на прогулку. В то воскресенье, которое последовало за столь примечательной  беседой в доме на Пендлтонском холме, Поллианна тоже собиралась пойти  куда-нибудь с Нэнси. Однако на полпути из воскресной школы домой ее нагнала  пролетка доктора Чилтона.    

– Как  хорошо, что я тебя встретил! – останавливаясь, воскликнул он. – Я как  раз собирался ехать к тебе. Может быть, ты позволишь довезти тебя до дома? По  дороге и поговорим, а?    

– Понимаешь, –  продолжал он, пока Поллианна устраивалась рядом с ним на сиденье, – мистер  Пендлтон просил тебя зайти к нему сегодня. Он сказал, что это очень для него  важно.    

– Да,  да, я знаю, мистер Чилтон, – сияя от счастья, кивнула Поллианна. –  Это очень важно. Я обязательно зайду к нему.    

Доктор  удивленно взглянул на нее.    

– Не  знаю только, могу ли я позволить тебе это? – с лукавой улыбкой ответил  он. – Должен заметить вам, юная леди, в прошлый раз вы очень разволновали  нашего больного.    

– О,  это не я его разволновала! – засмеялась она. – Правда же, не я. Это  все тетя Полли виновата. Доктор вздрогнул.    

– Твоя  тетя? – внимательно глядя на девочку, переспросил он.    

Поллианна  от радости несколько раз подпрыгнула на сиденье.    

– Ну,  да! Вы, знаете, это просто, как в сказках! Сейчас я все расскажу вам, –  неожиданно приняла решение Поллианна. – Вообще-то мистер Пендлтон просил  меня не рассказывать, – продолжала она, – но он ведь имел в виду не  вас, а ее.    

– Ее?    

– Ну,  да, тетю Полли! Конечно же, ему больше хочется самому ей все рассказать. Так уж  заведено у этих влюбленных.    

– Влюбленных? –  выдохнул доктор, и лошадь вдруг дернулась, словно он резко потянул на себя.    

– Вот  именно, – радостно продолжала девочка. – И все это совершенно, как в  сказке. Я бы нипочем не догадалась, если бы. не Нэнси. Но она мне сказала, что  у тети Полли много лет назад был возлюбленный, а потом они поссорились. Сначала  она не знала, кто он такой, а потом мы с ней поняли, что это, знаете кто? –  и, выдержав эффектную паузу, она воскликнула: – Мистер Джон Пендлтон!    

Рука  доктора, судорожно сжимавшая вожжи, вяло упала на колено.    

– О-о,  нет, я не знал, – тихо ответил он, и на лице его воцарилось умиротворенное  выражение.    

– Да,  это он, – что есть силы затараторила Поллианна, ибо они уже приближались к  дому, – и это просто потрясающе! Сначала мистер Пендлтон сказал, что  хочет, чтобы я стала жить у него. Но я сказала, что не могу же я бросить тетю  Полли, когда она была так добра ко мне! И тогда он мне признался, как мечтал о  руке и о сердце одной девушки, и как она нужна ему до сих пор. Я так  обрадовалась! Ведь раз она ему нужна, значит, он хочет помириться. Вот я и  поняла, что тогда все станет очень хорошо. Тетя Полли и я переедем к нему или  он переедет к нам. Конечно, тетя Полли еще ничего не знает. Мы с мистером  Пендлтоном еще не договорились, как ей лучше сказать об этом. Я думаю, поэтому  он и захотел увидеть меня сегодня.    

Доктор  вдруг выпрямился. На губах его играла загадочная улыбка.    

– Да,  теперь я понимаю, – ответил он. – Джон Пендлтон, наверное, просто  жаждет тебя увидеть.    

Они  подъехали к дому, и доктор остановил экипаж у подъезда.    

– А  вот и тетя Полли! – закричала Поллианна. – Видите? Она там, в окне!  Ой, нет! – смущенно спохватилась она. – Где же тетя?    

Мне  только что показалось, что она смотрит на нас.    

– Теперь  она уже не смотрит, – сказал доктор Чилтон, и от улыбки его не осталось  даже следа.    

В доме  на Пендлтонском холме Поллианну поджидал чрезвычайно нервозный Джон Пендлтон.    

– Вот  что, Поллианна, – даже не поздоровавшись, начал он. – Я всю ночь  пытался понять, что ты имела в виду. Если мне не послышалось, ты вчера сказала,  что все эти годы я мечтал о руке и сердце твоей тети Полли? Что ты имела в  виду?    

– Ну,  я хотела сказать, что вы с тетей Полли когда-то любили друг друга, и я рада,  что вы до сих пор не разлюбили ее.    

– Любили  друг друга?.. Я и твоя тетя Полли? Заметив явное недоумение мистера Джона  Пендлтона, Поллианна с грустью посмотрела на него.    

– Но  мне же Нэнси сказала, мистер Пендлтон. Она сказала, что вы с тетей Полли любили  друг друга.    

Мистер  Пендлтон фыркнул.    

– Боюсь,  Поллианна, мне придется сказать тебе, что Нэнси твоя ничего не знает.    

– Значит,  вы не любили друг друга? – горестно всплеснула руками Поллианна.    

– Никогда  в жизни! – решительно подтвердил мистер Пендлтон.    

– Тогда  у нас не выйдет, как в сказках, – с еще большим драматизмом произнесла  девочка.    

Мистер  Пендлтон отвернулся и принялся с мрачным видом изучать оконную раму.    

– А  так все хорошо получалось! – Поллианна чуть не плакала от отчаяния. –  И я была бы так рада переехать к вам с тетей Полли!    

– А  теперь ты не согласишься ко мне переехать? – спросил Джон Пендлтон, упорно  продолжая разглядывать оконную раму.    

– Теперь  нет. Я ведь тети-Поллина.    

Джон  Пендлтон резко повернул к ней голову.    

– Только  не забывай, прежде чем стать тети-Поллиной, ты была маминой, – очень тихо  проговорил он. – А именно о руке и сердце твоей мамы я и мечтал много лет  назад.    

– Моей  мамы?    

– Да,  милая. Я не хотел говорить тебе. Но, пожалуй, я все-таки расскажу.    

Лицо мистера  Пендлтона было бледно, и каждое слово давалось ему с трудом. А Поллианна  смотрела на него во все глаза.    

– Я  любил твою маму, – продолжал он. – А она меня – нет. А потом она  уехала вместе с твоим отцом в другой город. Вот тогда я понял по-настоящему,  как много она для меня значила. Весь мир словно перевернулся и… Но это уже  совсем не интересно. С тех пор прошло много лет. И я прожил эти годы сухим,  сердитым стариком. Да, да, все эти годы я был стариком, хотя мне и сейчас нет  еще шестидесяти. Я никого не любил и никто не любил меня. Но вот пришел день, и  в моей жизни появилась ты. Знаешь, это было похоже на твои хрусталики. В мой  мир словно вошла яркая радуга. Потом я узнал, кто ты такая, и решил, что  постараюсь с тобой больше не видеться, потому что ты напомнила о моей  несчастной любви. Но ты уже знаешь: из моей затеи ничего не вышло. Я уже не  могу без тебя. Вот потому-то я и хочу, чтобы ты ко мне переехала. Ты согласна?    

– Но  ведь, мистер Пендлтон… я… Но ведь у меня же есть еще тетя Полли!    

– Тетя  Полли! – с негодованием воскликнул Джон Пендлтон. – А обо мне ты  подумала? Как тебе кажется, смогу я без тебя хоть чему-нибудь радоваться? Я  только-только немного начал ощущать радость жизни. Это ты меня научила! И если  бы ты стала совсем моей девочкой, я бы делал все, что в моих силах, чтобы ты  все время радовалась. Я буду выполнять любое твое желание! Все свои деньги я  истрачу на то, чтобы сделать тебя счастливой.    

Поллианна  по-прежнему, не отрываясь, смотрела на него, и лицо ее все больше вытягивалось  от удивления.    

– Даже  и не думайте, мистер Пендлтон, что я разрешу вам истратить на меня деньги, которые  вы накопили для язычников! – решительно воскликнула она.    

Мистер  Пендлтон покраснел. Он хотел было возразить ей, но, прежде чем ему удалось  вставить хоть слово, Поллианна вновь затараторила:    

– Да  я вообще не понимаю, мистер Пендлтон, почему вы не можете радоваться без меня?  У вас ведь много денег, и вы доставляете столько радости другим людям! Вы  делаете им подарки, и они так бывают довольны! Ну, разве можно не радоваться  этому? Вот, например, хрусталики, которые вы подарили мне и миссис Сноу! Или  золотая монетка Нэнси на день рождения! Знаете, как мы все были довольны! И  вы..    

– Это  не имеет никакого значения, Поллианна, – сумел, наконец, перебить ее  мистер Пендлтон. Слушая ее, он покраснел еще больше, да это и не удивительно:  ведь он до недавнего времени был известен отнюдь не своей щедростью.    

– Зря  ты меня хвалишь, Поллианна, – продолжал он. – Во-первых, все это мне  ничего не стоило, а во-вторых, если я и сделал что-то хорошее, то только из-за  тебя. Можешь считать, что ты сама подарила все это людям. И не возражай мне, я  лучше знаю, – строго добавил он. – Просто все, что ты сейчас  говорила, лишний раз доказывает, как ты мне нужна, – в голосе его снова послышались  мольба и нежность. – Если я когда-нибудь и научусь по-настоящему играть в  твою игру, Поллианна, то только вместе с тобой. Ты должна переехать ко мне, и я  буду заново учиться жить.    

Девочка  задумчиво наморщила лоб.    

– Понимаете,  мистер Пендлтон, тетя Полли была так добра ко мне, – вновь начала урезонивать  его Поллианна.    

Но  мистер Пендлтон резким взмахом руки заставил ее замолчать. На какое-то  мгновение он стал прежним мистером Пендлтоном.    

– Ну,  конечно же! – желчно воскликнул он. – Твоя тетя очень добра к тебе. Да,  я уверен, она и вполовину так не нуждается в тебе, как я.    

– Но,  мистер Пендлтон, я ведь знаю, она рада…    

– Рада?  Она? – вне себя от возмущения вскричал мистер Пендлтон. – Готов  поспорить на что угодно: мисс Полли вообще не способна ничему радоваться. О,  да, я знаю! Она «выполняет свой долг»! О, у этой женщины просто уйма чувства  долга! Знаю, знаю! Раньше мне приходилось частенько с ней сталкиваться!  Конечно, последние лет двадцать мы, признаюсь, встречались не часто, но все  равно я знаю ее, как облупленную! И каждый, кто с ней хоть один раз сталкивался,  скажет тебе то же самое. Не из тех она особ, которые умеют радоваться. Она  просто не знает, что это такое! А вот насчет того, чтобы тебе ко мне переехать…    

Он  умолк, а когда заговорил вновь, голос его зазвучал мягко и ласково:    

– Знаешь,  спроси у нее. Может, она разрешит тебе?.. О, девочка, девочка, как же ты мне  нужна, – совсем тихо добавил он.    

Поллианна  вздохнула и поднялась с кресла.    

– Ладно,  я спрошу у нее, – очень серьезно пообещала она. – Конечно, я не хочу  сказать, что не хотела бы с вами жить, мистер Пендлтон, но…    

Она  задумалась.    

– Во  всяком случае, я рада, что ничего ей вчера не сказала. Ведь если бы я сказала,  она бы подумала, что нужна вам так же, как я.    

Джон  Пендлтон невесело улыбнулся.    

– Да,  Поллианна. Хорошо, что ты не стала ей говорить.    

– Я  вообще никому не говорила. Только доктору. Но это, по-моему, не считается.    

– Доктору? –  мистер Пендлтон чуть не подскочил на месте от неожиданности. – Какому  доктору? Не мистеру Чилтону?    

– Ну,  конечно, мистеру Чилтону, – спокойно ответила Поллианна. – Он  встретил меня в городе и передал, что вы хотите меня сегодня видеть. А потом он  повез меня домой, и я ему рассказала.    

– Вот  это да! – выдохнул мистер Пендлтон и откинулся на спинку стула. В  следующее мгновение он снова выпрямился.    

– Слушай,  а что он тебе на это ответил? – осведомился он и в глазах его засветилось  неподдельное любопытство.    

Поллианна  надолго задумалась. Она пыталась вспомнить, что же ей ответил мистер Чилтон?    

– Кажется,  он не сказал ничего особенного, – наконец проговорила она. – А-а,  вспомнила! – вдруг осенило ее. – Я ему рассказала, а он ответил, что  теперь понимает, как вам хочется меня увидеть.    

– Неужели  так прямо и сказал? – ехидно усмехнувшись, переспросил мистер Пендлтон, и  Поллианна не могла взять в толк, отчего он вдруг так развеселился?    

 21. ОТВЕТ ПОЛЛИАННЫ    

     

Когда  Поллианна спускалась с Пендлтонского холма, небо вдруг затянуло тучами. Судя по  тому, как сразу стемнело, Поллианна поняла, что приближается гроза. Не успела  она это подумать, как заметила, что навстречу ей со всех ног спешит Нэнси с  зонтиком в руках. И, как часто бывает, именно в этот момент небо стало  светлеть: гроза явно прошла стороной.    

– По-моему,  ее несет на север, – глубокомысленно взирая на небосклон, сказала  Нэнси. – Я так и полагала, но мисс Полли приказала мне встретить тебя с  зонтом, и бежать побыстрее. Она, видишь ли, о тебе беспокоится!    

– Беспокоится? –  с отсутствующим видом пробормотала Поллианна, которую целиком и полностью  поглотило изучение облаков.    

Нэнси  несколько раз подряд хмыкнула. Убедившись, что это не действует, она обиженно  заявила:    

– Я  вижу, тебе совершенно все равно, иначе ты обратила бы внимание на то, что я  сказала. Я ведь сказала, что твоя тетя… беспокоилась о тебе!    

– Ох! –  только и выдохнула Поллианна, ибо Нэнси напомнила ей о нелегком разговоре, который  предстоит ей вести с тетей. – Ой, что ты сказала, Нэнси? – вдруг  спохватилась она. – Тетя Полли беспокоилась? Но я совсем не хотела ее  напугать.    

– Ну,  а что до меня, я рада! – неожиданно воскликнула Нэнси. – Вот так я  тебе скажу: я рада, что твоя тетя беспокоилась! Рада, милая моя, вот так я тебе  и скажу.    

Поллианна  смотрела на Нэнси во все глаза.    

– Ты  рада, что тетя Полли из-за меня беспокоилась? – возмутилась она. –  Но, Нэнси, так ведь нельзя играть! Нельзя радоваться таким вещам!    

– Я  ни в какую игру и не играла! – не унималась Нэнси. – Ты просто,  видно, не понимаешь, что это значит. Тетя… Полли… беспокоится… о тебе! –  раздельно, словно малому ребенку, втолковывала она.    

– Как  это не понимаю? – настаивала Поллианна. – Чего тут еще понимать?  Когда человек беспокоится, это очень мучительно. Как же можно радоваться тому,  что кто-то мучается? Это нехорошо, Нэнси.    

– Вот  заладила! – в сердцах тряхнула головой Нэнси. – Нет, видно, ты  все-таки не понимаешь, что это значит. Ну, так я тебе сейчас втолкую. Твоя тетя  беспокоится о тебе. Это значит, что она наконец стала походить на живого  человека. Теперь она не просто выполняет «свой долг», а еще что-то чувствует!    

– Как  ты можешь, Нэнси! – еще больше возмутилась Поллианна. – Тетя Полли  всегда выполняет свой долг, у нее просто уйма чувства долга! – сама того  не понимая, повторила она слова мистера Пендлтона.    

Нэнси  громко засмеялась.    

– Ну,  о том-то я тебе и толкую! Наверное, твоя тетя всегда была такой. Но с тех пор,  как ты приехала, она начала меняться.    

Поллианна  вдруг сосредоточенно нахмурила брови.    

– Слушай,  Нэнси, я у тебя вот что хочу спросить. Как ты думаешь, тете Полли нравится, что  я живу у нее? Или она обрадуется, если я вдруг перестану жить в ее доме?    

Нэнси  метнула на девочку внимательный взгляд. Этого вопроса она ожидала чуть ли не с  того самого момента, когда Поллианна появилась в Харрингтонском поместье. Она  ждала его и боялась, ибо все эти дни, недели и месяцы не знала, как ответить  честно и, в то же время, не ранить доверчивое сердце Поллианны. Но теперь,  когда мисс Полли велела ей как можно быстрее бежать с зонтиком навстречу  племяннице, теперь Нэнси не боялась больше отвечать Поллианне. Ведь теперь она  знала, что может, не кривя душой, обрадовать ее.    

– Нравится  ли ей, что ты живешь у нее? – повторила она. – Обрадуется ли она,  если ты перестанешь жить в ее доме? Да ты что, не слушала меня вовсе? Ведь я же  говорю тебе: она беспокоилась, с зонтиком мне велела бежать. Беги, говорит,  встречай! Вот так и говорит: «Беги, встречай!» А ведь тогда еще всего крохотная  тучка на небе появилась. А она уже и говорит:    

«Надо  идти встречать ее, а то я беспокоюсь». А разве не она заставила меня таскать  вещи с чердака вниз? И только для того, чтобы поселить тебя в красивую комнату,  которая тебе полюбилась! Мне теперь и вспомнить чудно, как вначале ей не хоте…    

Нэнси  вовремя спохватилась и старательно закашляла.    

– Не  то, что я бы могла точно сказать, что там с ней происходит, – продолжала  она, – но ты на нее так действуешь, что она даже вести себя стала не так,  как раньше. Она как бы смягчилась, подобрела. Взять хотя бы твою кошку и собаку  тоже. Взяла бы она их раньше, дожидайся. И со мной она теперь совсем не так  разговаривает. Ну и еще всякое другое… Слушай сюда, мисс Поллианна. Никто даже  и вообразить не может, каково ей будет теперь без тебя! – уверенно завершила  она, надеясь, что Поллианна не догадалась о том, какие слова едва не вырвались  у нее минуту назад.    

– О,  Нэнси! Я так рада, Нэнси! Ты просто не представляешь, как я рада, что нужна  тете Полли! – в восторге закричала Поллианна.    

«Ну уж  теперь-то я ни за что ее не покину! – думала девочка, поднимаясь по  лестнице к себе в комнату. – Про себя-то я всегда знала, что хочу жить с  тетей Полли. Но я никогда не думала, что могу так мечтать, чтобы ей тоже  хотелось со мной жить!»    

Теперь,  когда ее судьба была решена, Поллианна принялась думать, как поступить с мистером  Пендлтоном. Жить у него она не может, но это не означало, что ей не жаль его.  Напротив, она с каждым днем все сильнее привязывалась к этому несчастному  человеку, и ей очень хотелось ему помочь. Тем более теперь, когда она узнала,  что ее мама отчасти виновата в том, что мистер Пендлтон уже много лет живет  совершенно один в своем большом доме. Сердце ее сжалось от сочувствия. Что бы  она только ни сделала, чтобы где-нибудь нашелся кто-нибудь и…    

Дальше  она размышлять не стала. Издав радостный вопль, она вскочила на ноги. Это была  просто замечательная идея! Улучив первую же возможность, Поллианна поспешила на  Пендлтонский холм.    

– Ну,  что, согласна ли ты играть со мной в радость до конца моих дней? – с  трепетом осведомился мистер Пендлтон, когда они, наконец, оказались в  библиотеке. Поллианна видела, как его красивые тонкие пальцы нервно сжимают  подлокотники кресла, а преданный пес, видимо, чувствуя настроение хозяина,  внимательно смотрит на него.    

– О,  да! – ответила Поллианна. – Потому что я придумала для вас самую  радостную новость и…    

– Мы  будем играть с тобой вместе? – не дал ей договорить мистер Пендлтон, и  Поллианна заметила, что губы у него дрогнули.    

– Нет,  но…    

– Только  не говори мне «нет», Поллианна! Ты не можешь так поступить со мной! – взмолился  он.    

– Я  не хочу плохо поступать с вами, мистер    

Пендлтон, –  продолжала Поллианна, – но все-таки мне придется сказать вам «нет». Тетя  Полли…    

– Она  не позволила тебе переехать? – в третий раз перебил он ее.    

– Я…  я не спрашивала ее, – не стала кривить душой девочка.    

– Поллианна!    

Она  отвернулась. Встретиться глазами с мистером Пендлтоном было выше ее сил.    

– Я  не могу, сэр, – тихо продолжала она. – Правда, не могу. Мне не надо  было спрашивать. Я и так все узнала. Тетя Полли хочет, чтобы я жила с ней. И я  тоже хочу с ней остаться. Вы просто не знаете, как она добра ко мне. А потом,  она уже начала многому радоваться. А ведь раньше она этого не умела. Вы же сами  мне говорили! О, мистер Пендлтон! Я просто не могу, не могу оставить ее теперь.    

В  библиотеке наступила тишина. Только треск дров в камине нарушал ее.    

– Я  понимаю, Поллианна, – некоторое время спустя заговорил мистер  Пендлтон. – Я больше не буду тебя просить… Никогда не буду, – добавил  он так тихо, что девочка едва расслышала.    

– Подождите,  мистер Пендлтон. Вы ведь еще не знаете, что я придумала для вас, – решительно  вернулась она к тому, с чего начала сегодняшнюю беседу. – Это самое радостное  из всего, что вы можете сделать! Я вам правду говорю!    

– Я  не смогу уже сделать ничего радостного. Радости, видно, не для меня,  Поллианна, – угрюмо отозвался он.    

– Нет,  сэр, для вас, для вас! Вы же сами говорили, что рука и сердце женщины и присутствие  ребенка могут превратить ваше жилище в настоящий Дом! Говорили? Так вот, я вам  это устрою. У вас будет присутствие ребенка. Ну, конечно, это буду не я…    

– Кроме  тебя, мне никто не нужен! – решительно запротестовал Джон Пендлтон.    

– Когда  вы узнаете его, он вам станет нужен! – еще решительнее возразила  Поллианна. – Вы же такой хороший и добрый! Вы только вспомните, сколько  радости вы доставляете людям всякими хрусталиками, монетами и другими  удивительными вещами! А потом, вы же еще копите деньги для язычников и…    

– Поллианна! –  раздраженно запротестовал Джон Пендлтон. – Давай, наконец, раз и навсегда  оставим эту чушь о язычниках. Я уже сто раз пытался тебе сказать: никогда в  жизни я не послал язычникам ни пенни. Я даже и не думал копить для них деньги.  Ясно?    

Он  решительно поднял голову, приготовившись встретиться с разочарованным взглядом  девочки. Каково же было его удивление, когда он увидел, что ее глаза сияют от  радости.    

– Вот  это да, мистер Пендлтон! – хлопая в ладоши, закричала она. – Я так  рада… То есть… – она покраснела и замялась. – Я, конечно, не хочу сказать,  что мне не жалко язычников, но зато я теперь знаю, что вы не как все остальные,  и вам не нужны маленькие мальчики из Индии. Я так рада, что вам больше нравится  Джимми Бин. О, теперь-то я точно знаю, что вы возьмете его.    

– Кого  возьму?    

– Джимми  Бина. Понимаете, он и будет вашим «присутствием ребенка». Он с радостью станет  им. Он так расстроился на прошлой неделе, когда я сказала ему, что даже моя  Женская помощь с Дальнего Запада не хочет его брать. Но теперь-то он  обрадуется! Стоит ему только услышать, что вы его берете к себе!    

– Он-то,  может, и обрадуется, зато я нет! Это просто чушь какая-то, Поллианна! –  воскликнул Джон Пендлтон.    

– Вы  хотите сказать, что не возьмете его?    

– Вот  именно, Поллианна.    

– Но,  мистер Пендлтон! Он был бы просто чудесным «присутствием ребенка»! – Чуть  не плача, принялась уговаривать Поллианна. – Если вы возьмете к себе  Джимми Бина, вам больше никогда не будет одиноко!    

– Охотно  верю. Но, думаю, в таком случае, я предпочту одиночество.    

Поллианну  вдруг охватила досада. И только сейчас, впервые за многие месяцы, она вспомнила  то, что когда-то говорила ей Нэнси.    

– Может  быть, вы считаете, что хорошие, живой мальчик хуже, чем дохлый скелет, который  вы храните в каком-то шкафу? – возмущенно вздернув подбородок, проговорила  она. – Но я, лично, так не считаю!    

– Скелет? –  переспросил мистер Пендлтон.    

– Да.  Нэнси сказала, что вы держите его в каком-то шкафу. Ну и…    

Запрокинув  вверх голову, Джон Пендлтон вдруг громко захохотал. Он хохотал от всей души.  Поллианна испуганно взглянула на него и вдруг заплакала. Джон Пендлтон резко  оборвал смех и, выпрямившись, попытался настроиться на серьезный лад.    

– Знаешь,  ты права, Поллианна, – обретя дар речи, заговорил он. – Может быть,  ты даже и сама до конца не подозреваешь, насколько права. Теперь я сам понял:  хороший живой мальчик, конечно же, лучше, чем мой скелет в шкафу. Только вот… –  он замялся. – Понимаешь, люди не могут так быстро меняться. Каждый  почему-то держится за свои скелеты. А теперь я хотел бы, чтобы ты мне еще  чуть-чуть подробнее рассказала об этом хорошем мальчике.    

И  Поллианна рассказала ему. Может быть, смех расчистил дорогу к сердцу мистера  Пендлтона, а может быть, Поллианна вложила в историю бедного Джимми столько  чувства, что сердце Джона Пендлтона не выдержало? Как бы там ни было, но в тот  день он сказал Поллианне, чтобы она пришла в ближайшую же субботу вместе с  Джимми Бином.    

– Я  так рада! – воскликнула Поллианна, прощаясь со своим старшим другом. –  Я знаю, он вам очень понравится, мистер Пендлтон! И тогда у Джимми будет и дом,  и семья, и вы станете о нем заботиться!    

 22. ПРОПОВЕДИ И ЯЩИКИ  ДЛЯ ДРОВ    

     

Как раз  в тот момент, когда Поллианна рассказывала Джону Пендлтону о Джимми Бине, по  Пендлтонскому холму взбирался приходский пастор, преподобный Пол Форд. Одолев  холм, он углубился в Пендлтонский лес, надеясь, что красота природы хоть  отчасти исцелит его израненное сердце. А сердцу преподобного Пола Форда и  впрямь было от чего разорваться на части. Последний год отношения между его  прихожанами с каждым месяцем ухудшались, и, сколько он ни старался, все его  усилия не приводили ровно ни к каким результатам. Он пытался спорить, умолять,  он призывал к порядку, наконец, он молился за них, но возмутители спокойствия  продолжали бесчинствовать, вовлекая в порочный круг все большее количество  прихожан. Дошло до того, что ему стало казаться, будто все его прихожане  погрязли в зависти, недоброжелательстве и склоках. Скрипя сердце, борясь с  отчаянием, он молился о вразумлении неразумных чад, но сегодня последние  крупицы надежды иссякли в его душе.    

Так  получилось, что за последнее время двое его дьяконов переругались вдрызг из-за  совершеннейшей чепухи. Три самых активных участницы Женской помощи, выведенные  из себя глупыми сплетнями, которые с чьей-то легкой руки распространились по  всему городу, вышли из организации. Церковный хор разделился на две враждующие  группы, которые никак не могли поделить лучшие певческие партии. Общество  Добродетельных Христиан пребывало совсем не в добродетельном состоянии, ибо  тратило все свое время на разбор конфликта между двумя руководителями. И,  наконец, именно сегодня директор и два преподавателя воскресной школы объявили,  что подают в отставку. Словом, у несчастного пастора просто земля под ногами  горела.    

Уединившись  под сень Пендлтонского леса, преподобный Пол Форд впервые решился взглянуть  правде в глаза, и это привело его в отчаяние. На какое-то мгновение ему  показалось, что рушится не только его авторитет как служителя Господа на земле,  но и чуть ли не устои всего христианства. Медлить больше было нельзя. Кризис  разразился и спасти положение могли лишь экстренные меры. Но что он мог  поделать?    

Преподобный  Пол Форд уселся под деревом и извлек из кармана сложенные листки бумаги. Он не  спеша развернул их и стал читать наброски воскресной проповеди. Он хотел прибегнуть  к обильным цитатам из Евангелия от Матфея. Он хотел пригрозить прихожанам  участью лицемеров, книжников и фарисеев, показать им, как они похожи на тех,  кто молится, но забывает о Законе, Вере, Прощении и Благодати. Он хотел задать  им горький вопрос: куда идем мы, о братья и сестры?    

Словом,  он собирался прочесть им гневную проповедь. Произнеся ее в зеленых пределах  Пендлтонского леса, преподобный Пол Форд мысленно прикидывал, насколько веско  прозвучит его слово в пределах церкви, и какое действие возымеет оно на  прихожан?    

Решится  ли он обратиться с подобным к своей пастве? Посмеет или не посмеет бросить им  обвинения, которые лично ему совсем не казались сейчас преувеличенными? К  этому, продолжал размышлять он, можно больше ничего не добавлять. Просто надо  молить Бога о помощи и о том, чтобы слова его дошли до сердца заблудших. Ох,  как же он мечтал, чтобы в приходе его вновь воцарились мир и спокойствие!    

Он  сложил свои наброски и снова запихнул их в карман. Потом в тоске закрыл лицо  руками и издал протяжный стон. Именно в это время с ним поравнялась Поллианна,  которая возвращалась домой.    

– Ой,  мистер Форд! Мистер Форд! – испуганно закричала она. – Надеюсь, вы  ничего не сломали?    

Пастор  отдернул ладони от лица и изумленно посмотрел на нее.    

– Нет,  нет, милая, – пытаясь изобразить безмятежную улыбку, ответил он. –  Просто я решил тут немного передохнуть.    

– Ну,  тогда все в порядке, – с облегчением выдохнула Поллианна. –  Понимаете, я однажды вот так же, как вас, встретила мистера Пендлтона, и у него  оказалась сломана нога. Правда, он тогда лежал, а вы сидите.    

– Да,  сижу. И я ничего не сломал. Так что, доктора мне ничем не помогут, –  грустно добавил он.    

Последние  слова мистер Форд произнес очень тихо, но Поллианна расслышала их, и с сочувствием  взглянула на него.    

– Понимаю,  мистер Форд, – ласково проговорила она. – Вас что-то тревожит. С  папой тоже такое бывало. Наверное, у всех пасторов так. Ведь у вас такая  большая ответственность.    

Преподобный  мистер Форд внимательно посмотрел на нее.    

– А  я и не знал, что твой отец был пастором.    

– Ну,  да, мистер Форд. Я думала, все знают об этом. Он женился на сестре тети Полли,  и она стала моей мамой.    

– Теперь  понятно. Нет, я не знал. Ведь я не так давно живу в этом городе.    

– Ну,  да, сэр. То есть, я хотела сказать: нет, сэр, – вконец запутавшись,  Поллианна смущенно улыбнулась и умолкла.    

Наступила  длительная пауза. Пастор снова извлек из кармана свои наброски, но, вместо того,  •чтобы читать их, воззрился на желтый высохший лист, лежавший неподалеку от  дерева. А Поллианна разглядывала пастора, который, казалось, совершенно забыл о  ней, и проникалась к нему все большим сочувствием.    

– Хороший  сегодня денек! – воскликнула она, надеясь возобновить прерванную беседу.    

Пастор  молчал. Потом, словно очнувшись от своих невеселых мыслей, недоуменно повернул  голову к Поллианне.    

– Что?..  А, ну, да. Денек и впрямь хороший.    

– И  совсем не холодно! – обрадовалась Поллианна. – А ведь уже октябрь.    

И она с  воодушевлением принялась развивать эту тему:    

– Знаете,  у мистера Пендлтона в камине горел огонь, но он тоже сказал, что ему совсем не  холодно. Он просто любит смотреть на огонь. И я тоже люблю. Это очень красиво,  правда? Вы тоже любите смотреть на огонь, а, мистер Форд?    

Ответа  не последовало. И после того, как Поллианна терпеливо подождала, мистер Форд  тоже не отозвался. Поняв, что беседа о погоде явно не увлекает его, она решила  поговорить о другом.    

– Мистер  Форд, а вам нравится быть пастором? – осведомилась она.    

На этот  раз преподобный Пол Форд не заставил ее долго ждать.    

– Нравится? –  пристально глядя на девочку, переспросил он. – Странный вопрос! А почему  тебя это интересует, милая?    

– Да,  понимаете… у вас такой вид… Ну, прямо, как у моего папы. Он тоже так иногда выглядел.    

– Правда? –  вежливо отозвался пастор, вновь переключая внимание на пожелтевший лист.    

– Ну,  да. И когда у него бывал такой вид, я его, вот так же, как вас сейчас, всегда  спрашивала, нравится ли ему быть пастором?    

– Ну,  и что же он отвечал тебе? – меланхолично улыбнувшись, спросил мистер Форд.    

– О,  он всегда отвечал, что ему, конечно, нравится. А потом часто говорил, что  все-таки ни за что не остался бы пастором, если бы в Библии не было столько  радостных текстов.    

– Чего?  Каких текстов? – окончательно забыв про свой лист, переспросил пастор.  Теперь он глаз не сводил с сияющего лица Поллианны.    

– Ну,  в Библии они, конечно, так не называются. Это мой папа их так называл. Ну,  понимаете, это такие тексты, которые начинаются «Радуюсь, Боже!» или:  «Возрадуемся…», или: «Ликую, Господи…» Ну и все такое прочее. Их много. Папа  рассказывал, один раз ему было очень плохо, и вот он взял, да и сосчитал все  радостные тексты в Библии. Знаете, их оказалось целых восемьсот штук!    

– Восемьсот?    

– Да.  И все они велят нам радоваться. Потому-то папа и прозвал их «радостными».    

– Нд-а-а, –  протянул пастор и как-то странно посмотрел на наброски воскресной проповеди. В  глаза ему бросились слова: «Горе вам…» – и он торопливо перевел взгляд на  девочку.    

– Выходит,  твоему папе нравились эти «радостные тексты»? – тихо спросил он.    

– Ну,  да, – уверенно отозвалась Поллианна, подтверждая свои слова резким кивком  головы. – Он мне сказал, что в тот день, когда он придумал посчитать  радостные тексты, ему сразу стало легче. Просто он решил, что если Сам Господь  восемьсот раз призвал нас радоваться, значит Ему было угодно, чтобы люди хоть  изредка это делали. И папе стало стыдно, что он так мало радуется. И вот с тех  пор всегда, когда ему становилось тяжело, или когда в Женской помощи поднималась  ругань… То есть, я хотела сказать, когда они в Женской помощи никак не могли  договориться, – быстро поправилась Поллианна, – вот тогда-то  «радостные тексты» особенно помогали ему. Папа мне говорил, что именно они и  натолкнули его на игру. То есть, начал-то он играть со мной из-за костылей, но  он говорил, что без «радостных текстов» ему нипочем бы не придумать игры.    

– А  что за игра такая? заинтересовался пастор.    

– Ну,  это когда во всем находишь, чему радоваться… Я вам уже сказала: все началось с  костылей…    

И  Поллианна вновь поведала в подробностях историю, о которой знали уже почти все  в городе. Но ни разу еще она не находила такого внимательного и сочувствующего  слушателя, как мистер Форд.    

Некоторое  время спустя пастор и Поллианна, держась за руки, вышли из леса. Лицо Поллианны  светилось от счастья. Она любила поговорить, а преподобный Пол Форд словно специально  был ей послан для этого. Ему хотелось побольше разузнать и об игре, и о  покойном мистере Уиттиере, и о жизни, которую вела Поллианна в маленьком  городке на Дальнем Западе. И, разумеется, девочка щедро удовлетворила его  любопытство. У подножия холма они попрощались, и каждый побрел к своему дому.    

А  вечером, затворившись у себя в кабинете, Пол Форд принялся вновь за текст  предстоящей проповеди. Сбоку на его столе лежали те самые несколько страниц,  которые он брал с собою в лес. А под правой рукой покоились чистые листы  бумаги, на которых и должен был запечатлеться окончательный текст. Но, несмотря  на то, что мистер Форд занес карандаш над бумагой, писать он пока не собирался.  Мысли его сейчас витали далеко от настоящего, да и от насущных проблем его  прихода. Перенесясь на несколько лет назад, он сейчас находился в маленьком  городке на Дальнем Западе и словно наяву беседовал с нищим, больным  пастором-миссионером. Ведь несмотря на все несчастья, у этого пастора хватило  сил сосчитать, сколько раз Господь наш и Создатель произнес слово «радуйтесь»!  Прошло еще немало времени, прежде чем преподобный Пол Форд вернулся к  действительности и растерянно уставился на письменный стол. Аккуратно сложив  все наброски в стопочку, он пометил стихи из Евангелия от Матфея, которые  цитировал в качестве порицания лицемерам. Затем, бросив в сердцах карандаш на  стол, потянулся к журналу, который только что принесла жена. Мистер Форд уже  порядком устал и лениво просматривал страницу за страницей, когда вдруг  наткнулся на слова, которые заставили его читать внимательней:    

"Однажды  некий мальчик по имени Том отказался принести матери дров. Узнав об этом, отец  его сказал:    

– Том,  я уверен, что ты с удовольствием принесешь маме дрова.    

И правда:  Том тут же пошел и принес дрова. Почему? Да просто потому, что отец показал: он  не ждет от сына ничего, кроме хорошего поступка.    

А  теперь представьте себе, что было бы, скажи ему отец:    

– Том,  я слышал, что ты не послушался маму. Мне за тебя стыдно! Немедленно ступай и  наполни ящик для дров!    

Уверяю  вас, что в таком случае ящик для дров в доме Тома до сих пор стоял бы пустым…"    

Пастор  продолжал жадно читать дальше, останавливаясь на строках, которые особенно  привлекали его внимание:    

"Люди  нуждаются в поощрении, больше, чем в порицании… Похвально укреплять их дух, и  пагубно подчеркивать отрицательные качества.    

Покажите  человеку лучшие его стороны, и вы почти наверняка, побудите его отказаться, от  дурных привычек. Покажите ему подлинное его "я", и убедите его, что  он может со всем справиться и все победить… Помните, влияние прекрасного и  милосердного человека всепоглощающе; такой человек целый город может повести за  собой… Люди излучают то, что держат в сердцах и мыслях… Наделенный любовью к  ближнему и благодарностью, неизбежно заразит этим окружающих. Но если он,  напротив, угрюм, раздражителен, скареден, пусть он не сомневается:    

Соседи  ответят ему тем же, да еще возвратят с процентами. Ибо если вы во всем ищите  зло и ждете его, будьте спокойны: вы его получите. Ожидая же и отыскивая добро,  вы обретете его. Итак, скажите своему сыну Тому, что вы знаете, как он будет  рад наполнить ящик дровами, и вы увидите, с какой страстью он примется за  дело".    

Пастор  уронил журнал на стол и поднял голову. Минуту спустя он вскочил на ноги и принялся  расхаживать взад-вперед по кабинету. Ходил он долго. Затем вздохнул и снова  уселся за стол.    

– Боже,  дай мне силы, и я сделаю это, – тихо проговорил он. – Я скажу всем  своим Томам, что верю в них. Они поймут, что я знаю, с каким усердием они будут  таскать дрова в свои ящики. И я уж задам им работы! Я попытаюсь вселить в них  столько радости, что им просто не захочется заглядывать в соседские ящики для  Дров.    

Он  схватил свои старые наброски и, разорвав листки пополам, бросил их по разные  стороны стола. Теперь слова «горе вам» покоились по левую его руку, а «книжники  и фарисеи, лицемеры» – по правую. Но преподобному Полу Форду уже не было  никакого дела до этих слов. Он быстро писал карандашом, и все новые листы  бумаги покрывались торопливо начертанными строками. Рождался новый текст  проповеди, и это был совсем другой текст.    

В  ближайшее воскресенье проповедь мистера Форда прозвучала с церковной кафедры.  Он обращался в ней к лучшим чувствам своих прихожан, и не было в церкви в тот  день ни одного человека, которого не задели бы за живое слова пастора. А  главной цитатой в проповеди стал текст «Веселитесь о Господе, и радуйтесь,  праведные» – один из восьмисот «радостных текстов», о которых поведала мистеру  Форду Поллианна.    

 23. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ    

     

Однажды  Поллианна отправилась к мистеру Чилтону. Пойти туда ее попросила миссис Сноу,  которая забыла название какого-то лекарства. Поллианна ни разу не была у него в  приемной и теперь с любопытством оглядывалась вокруг.    

– Вот  какой у вас дом, мистер Чилтон! Вы здесь все время живете? – спросила она.    

– Да, –  невесело отозвался он. – Другого дома у меня нет. Но, в общем-то, это  вовсе и не дом, Поллианна. Просто комната, где я принимаю больных и еще одна  комната, в которой я сплю.    

– Это  я знаю, – ответила девочка, бросая сочувственные взгляды на доктора,  торопливо писавшего в блокноте. – Для настоящего дома нужно руку и сердце  женщины или присутствие ребенка.    

– Что  ты сказала? – резко оторвавшись от блокнота, осведомился доктор.    

– Ну,  это мистер Пендлтон так говорит, – уверенно тряхнула головой  Поллианна. – Это он мне объяснил про руку и сердце женщины и про  присутствие ребенка тоже. А почему вы не возьмете руку и сердце женщины, а,  мистер Чилтон? И еще… вы можете взять Джимми Бина, если мистер Пендлтон не захочет  его брать. Возьмете?    

Доктор  Чилтон неестественно засмеялся.    

– Значит,  мистер Пендлтон сказал тебе, что для настоящего Дома нужно получить руку и  сердце женщины? – уклоняясь от ответа, переспросил он.    

– Ну,  да, он так же, как вы, говорит, что у него не Дом, а просто жилище. Но почему  же вы этого не сделаете, а, доктор Чилтон?    

– Чего  не сделаю? – снова переводя взгляд на письменный стол, осведомился доктор.    

– Ну,  не возьмете руку и сердце женщины. Ой, я ведь совсем забыла сказать вам! –  неожиданно покраснев, воскликнула Поллианна. – А ведь я должна была сразу  вас предупредить.    

Знаете,  оказывается, мистер Пендлтон любил много лет подряд совсем не тетю Полли. Так  что, мы с тетей не переедем к нему. Понимаете, я тогда ошиблась. Надеюсь, вы  никому еще не говорили? – с тревогой спросила она.    

– Нет,  нет, я никому не говорил, Поллианна, усиленно отводя взгляд от девочки, ответил  доктор.    

– Ну,  тогда все в порядке, – обрадовалась она. – Вы понимаете, я ведь  только вам все рассказала. – Она задумалась. – Только в мистер  Пендлтон, когда узнал, что вы знаете, почему-то очень странно посмотрел на  меня…    

– Ну  да? – спросил доктор, и губы его, чуть дрогнули.    

– Да, –  серьезно подтвердила Поллианна. – Я думаю, ему, наверное, не хотелось,  чтобы кто-нибудь узнал об этом, раз это неправда. Но почему же вы, мистер  Чилтон, не возьмете в свое жилище чью-нибудь руку и сердце? На мгновение в  приемной доктора Чилтона стало очень тихо. Потом он ответил:    

– Видишь  ли, моя милая, иногда этого не так-то легко добиться. Даже, если очень стараешься…    

– Но  уж вам-то это совсем не трудно! – делая ударение на слове «вам»,  воскликнула Поллианна.    

– Спасибо! –  засмеялся явно польщенный доктор. – Но только, – уже совсем невесело  продолжил он, – некоторые из особ постарше тебя, так не думают. Во всяком  случае, вот уже много лет мне ничего не удается.    

Поллианна  нахмурилась. Потом, глядя на доктора широко раскрытыми от удивления глазами,  сказала:    

– Не  может быть, мистер Чилтон! Неужели вы, как мистер Пендлтон, старались получить  руку и сердце и не смогли?    

Доктор  вскочил со стула.