1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 
– Ты сможешь мне помочь только в том случае, если  взберёшься на Стеклянную гору и освободишь меня из рук ведьмы. Но на Стеклянную  гору тебе не взойти; если ты даже к ней и подойдёшь, то на неё не взберёшься.    

– Что я захочу, то и смогу, – ответил  барабанщик, – мне тебя жалко, и я ничего не боюсь. Но дороги к Стеклянной  горе я не знаю.    

– Дорога туда идёт через дремучий лес, а живут в нём  людоеды, – ответила она, – больше я тебе ничего не смею сказать.    

И он услыхал, как она улетела.    

Только начало светать, поднялся барабанщик, повесил через  плечо свой барабан и двинулся без всякого страха прямо в тот лес. Прошёл он  немного, никакого великана не увидел и подумал про себя: «Надо будет мне этих  сонливцев разбудить», – он перевесил барабан на грудь и начал выбивать  дробь, да так громко, что птицы с криком повзлетали с деревьев. А вскоре  поднялся ввысь и великан, который лежал на траве и спал, он оказался такой  большой, как ель.    

– Эй ты, чертёнок! – крикнул он  барабанщику. – Что это ты тут барабанишь и будишь меня от сладкого сна?    

– Я потому барабаню, – ответил он, – что идут  за мной вслед много тысяч людей, чтоб знали они дорогу.    

– Что ж им тут надо в моём лесу? – спросил  великан.    

– Они собираются тебя уничтожить и очистить лес от  такого чудища, как ты.    

– Ого, – сказал великан, – да я вас растопчу,  как муравьёв!    

– Ты, что ж, думаешь, что сможешь против них  устоять? – сказал барабанщик. – Только ты нагнёшься, чтоб схватить  одного из них, а он отскочит и спрячется; а если ты ляжешь и уснёшь, они явятся  изо всех кустов и взберутся на тебя. У каждого из них за поясом стальной  молоток, они разобьют тебе череп.    

Великану стало не по себе, и он подумал: «Если я свяжусь с  этим хитрым народом, это может кончиться для меня плохо. Волков и медведей я  могу схватить за горло и задушить, а против таких земляных червей я защитить  себя не смогу».    

– Послушай-ка ты, малышка, – сказал великан, –  возвращайся ты лучше назад, – я обещаю тебе с этой поры ни тебя, ни твоих  товарищей не трогать, а если у тебя есть ещё какое-нибудь желание, то скажи мне  его, и я готов тебе оказать услугу.    

– У тебя длинные ноги, – сказал барабанщик, –  ты можешь быстрей меня двигаться, так вот перенеси меня к Стеклянной горе, а я  уж дам знак моим, чтоб они отступили, и они на этот раз оставят тебя в покое.    

– Ну иди сюда, козявка, – сказал великан, –  взберись ко мне на плечи, и я отнесу тебя, куда ты хочешь.    

Поднял великан барабанщика к себе на плечи, и тот принялся  на радостях наверху барабанить. Подумал великан: «Это, пожалуй, знак, чтоб  остальные отступили назад». Вскоре повстречался им по дороге второй великан, он  снял барабанщика со спины первого великана и засунул его к себе в петлицу.  Уцепился барабанщик за пуговицу, – а была она размером с целое  блюдо, – и стал за неё держаться да весело по сторонам оглядываться.  Подошли они к третьему великану, вынул тот его из петлицы и посадил себе на  поля шляпы; и расхаживал барабанщик наверху взад и вперёд и мог видеть теперь  всё за деревьями, что впереди делается. Заметил он в голубых далях гору и  подумал: «Пожалуй, это она и есть Стеклянная гора». Так и оказалось. Сделал  великан всего два шага, и вот подошли они к подошве горы, тут великан и спустил  его на землю. Барабанщик потребовал было, чтоб великан донёс его до самой  вершины горы, но тот покачал головой, что-то проворчал себе в бороду и вернулся  назад в лес.    

Стоял теперь барабанщик у горы, а была она такая высокая, точно  три горы одна на другой поставлены были, да притом такая гладкая, как зеркало,  и не знал он, как ему на ту гору взобраться. Начал он взбираться, но ничего не  вышло, он всё назад скатывался. «Быть бы мне сейчас птицей!» – подумал он; но  одного желания было мало, крылья у него от этого не выросли. Стоит он и не  знает, что ему делать, и вот увидел он невдалеке от себя двух людей, яростно  споривших между собой. Он подошёл к ним и понял, что они спорят из-за седла оно  лежало между ними на земле, и каждому из них хотелось его получить.    

– Что ж вы, однако, за дураки, – сказал  барабанщик, – спорите из-за седла, а коня-то у вас и нету.    

– Это седло такое дорогое, что есть из-за чего  спорить, – ответил один из людей, – кто на него сядет и куда ни  пожелает попасть, хоть на самый край света, тот там враз и окажется, стоит ему  только желанье своё сказать. Седло это принадлежит нам обоим, и мой черёд ехать  на нём, а он вот не соглашается.    

– Этот спор я быстро разрешу, – сказал барабанщик.  Он отошёл на некоторое расстояние и воткнул в землю белый шест. Потом вернулся  назад и говорит:    

– А теперь бегите к цели, – кто первый добежит,  тот первый и поедет.    

Бросились оба бежать во весь дух; но только отбежали они  несколько шагов, вскочил барабанщик на седло, пожелал перенестись на Стеклянную  гору; и не успел он и рукой махнуть, как был уже там.    

Было на вершине горы ровное место, стоял старый каменный  дом, а перед домом был большой рыбный пруд, а дальше за ним густой лес.  Барабанщик не заметил нигде ни людей, ни зверей, всюду было тихо, только ветер  шумел на деревьях, и почти над самой его головой тянулись облака. Он подошёл к  дверям и постучался раз и другой. Постучал он в третий раз, и открыла ему дверь  старуха, лицо у неё было смуглое, глаза красные, на длинном носу у неё были очки;  она поглядела на него сурово, потом спросила, чего он хочет.    

– Впустите, дайте мне поесть и переночевать, –  ответил барабанщик.    

– Это можно будет, – сказала старуха, – если  ты согласишься выполнить за это три работы.    

– Чего ж не согласиться, – ответил он, – я  никакой работы не боюсь, даже самой тяжёлой.    

Старуха его впустила, дала ему поесть, а вечером приготовила  хорошую постель. Поутру, когда он выспался, сняла старуха со своего худого  пальца напёрсток и сказала:    

– Ну, а теперь принимайся за работу, вычерпай мне вот  этим напёрстком пруд во дворе; но с работой ты должен управиться до наступления  ночи и разобрать всех рыб, что находятся в пруде, по сортам и размерам и  сложить их в порядке.    

– Это работа необычная, – сказал барабанщик, но,  однако, направился к пруду и начал вычерпывать воду.    

Черпал он целое утро, но как можно было вычерпать напёрстком  столько воды, даже если б и заниматься этим тысячу лет? Наступил полдень и  подумал барабанщик: «Всё понапрасну, – работаю я иль не работаю, а оно  одно и то же». Он бросил это дело и уселся на берегу. И вот вышла из дома  девушка, поставила перед ним корзинку с едой и сказала:    

– Ты сидишь тут такой грустный, чего тебе не хватает?    

Посмотрел на неё барабанщик и видит, что девушка она  чудесной красоты.    

– Ах, – сказал он, – я не в силах выполнить и  первой работы, а что ж будет с остальными? Я вышел на поиски королевны, которая  должна находиться здесь, но я её не нашёл. Видно, придётся мне идти дальше.    

– А ты здесь оставайся, – сказала девушка, –  я тебя из беды выручу. Ты устал, положи голову мне на колени и усни. Когда ты  проснёшься, работа будет сделана.    

Барабанщик не заставил просить себя дважды. И только  закрылись у него глаза, повернула девушка волшебное кольцо и молвила: «Вода  ввысь, рыбы наружу!» И вмиг поднялась вода белым туманом ввысь и потянулась за  облаками, а рыбы начали барахтаться, выпрыгнули на берег и легли, каждая по  величине и по сорту, в ряды. Проснулся барабанщик и в изумленье увидел, что всё  уже выполнено. Но девушка сказала:    

– Одна из рыб лежит не в ряду с подобными ей рыбами, а  отдельно. Когда старуха явится вечером и увидит, что всё сделано, как она  требовала, она спросит: «А эта рыба почему лежит отдельно?» Ты кинь ей тогда  рыбу в лицо и скажи: «Эта рыба для тебя, старая ведьма».    

Вечером явилась старуха, и когда она задала этот вопрос,  барабанщик бросил ей рыбу в лицо. Она притворилась, будто ничего не заметила, и  промолчала, но глянула на него злыми глазами. На другое утро она сказала:    

– Вчера тебе всё удалось слишком легко, надо будет дать  тебе работу потрудней. Нынче ты должен вырубить весь лес, распилить деревья на  дрова, сложить их в поленницы, и всё это надо закончить к вечеру.    

Она дала ему топор, молоток и два клина. Но был топор  оловянный, а молоток и клинья из жести. Только он начал рубить, покривился  топор, а молоток и клинья погнулись. Он не знал, что ему делать. В полдень  явилась снова девушка, принесла еду и утешила его.    

– Положи голову ко мне на колени, – сказала  она, – и усни, а когда проснёшься, работа будет исполнена.    

Повернула она волшебное кольцо, в тот же миг рухнул с  треском весь лес, деревья покололись сами собой и сложились в поленницы; и было  похоже, будто исполнили эту работу незримые великаны. Проснулся барабанщик, а  девушка и говорит:    

– Вот видишь, деревья все порублены и в поленницы  сложены; осталась всего лишь одна ветка. Когда старуха придёт и спросит, почему  эта ветка осталась, ты ударь её тою веткой и скажи: «Это для тебя, ведьма ты  этакая!»    

Явилась ведьма.    

– Вот видишь, – сказала она, – какою лёгкой  оказалась работа. Но для чего лежит эта ветка?    

– Для тебя, ведьма ты этакая, – ответил барабанщик  и ударил её той веткой. Но она притворилась, будто ничего не почувствовала,  посмеялась и сказала:    

– Завтра рано поутру ты должен все эти дрова сложить в  кучу, поджечь их и спалить.    

Поднялся он на рассвете, начал складывать в кучу дрова. Но  как мог один человек весь лес собрать в одно место? Работа не подвигалась. Но  девушка не покинула его в беде. Она принесла ему в полдень еду; поел он,  положил голову ей на колени и уснул. А когда проснулся, вся груда дров была  объята чудовищным пламенем, и его языки подымались до самого неба.    

– Теперь послушай меня, – сказала девушка, –  когда явится ведьма, она станет давать тебе разные поручения; выполнишь ты без  страха всё, что она потребует, тогда не сможет она к тебе придраться; а будешь  бояться, то охватит тебя пламя, и ты сгоришь. Под конец, когда ты всё  выполнишь, ты схвати её обеими руками и кинь в самое пламя. – Ушла  девушка, а вскоре подкралась старуха.    

– Ух-х, как мне холодно! – сказала она. – Да  вот пылает огонь, он уж согреет мне старые косточки, и мне будет приятно. Вот  лежит чурбан, он никак не загорается, ты его вытащи мне из пламени. Сделаешь  это, будешь свободен и можешь себе идти, куда вздумается. Ну, поживей в пламя!    

Не долго думая, бросился барабанщик в огонь, но он ему  ничего не сделал, даже волос не опалил. Вытащил он оттуда чурбан и положил его  в сторону. Но только прикоснулось дерево к земле, как обратилось оно мигом в  красивую девушку, и была это та самая, что помогала ему в беде. А по шёлковому,  блистающему золотом платью, что было на ней, он сразу понял, что это королевна.  Но старуха злобно усмехнулась и сказала:    

– Ты думаешь, что она уже твоя? Нет, она ещё не твоя.    

Она хотела броситься к девушке и утащить её с собой; но он  схватил старуху обеими руками, поднял её и кинул в самое пекло, и охватило её  пламя, словно радуясь, что можно теперь сожрать ведьму.    

Королевна глянула на барабанщика и увидела, что он красивый  юноша, вспомнив, что он был готов отдать свою жизнь, чтоб её спасти, она  протянула ему руку и сказала:    

– Ты ради меня отважился на всё; я тоже хочу сделать  для тебя всё. Если ты обещаешь мне верность, то будешь моим мужем. А богатства  у нас много, нам довольно и того, что насобирала здесь ведьма.    

Она повела его в дом, где стояли лари и сундуки, наполненные  её сокровищами. Золота и серебра они не тронули, взяли только драгоценные  камни. Королевне не захотелось оставаться больше на Стеклянной горе, и он  сказал ей:    

– Садись ко мне в седло, и мы спустимся вниз, точно птицы.    

– Мне старое твоё седло не нравится, – сказала  она, – стоит мне только повернуть на пальце волшебное кольцо, и мы  окажемся дома.    

– Хорошо, – ответил барабанщик, – в таком  случае пожелай, чтоб мы были у городских ворот.    

И вмиг они очутились там, и говорит барабанщик:    

– Но мне хочется сперва навестить своих родителей, дать  им о себе весточку. Ты подожди меня здесь на поле, я скоро вернусь назад.    

– Ах, – сказала королевна, – я прошу тебя,  будь осторожен, не целуй своих родителей в правую щёку, когда прибудешь ты к  ним, а не то позабудешь ты всё, и я останусь здесь одна, покинутая на поле.    

– Как могу я тебя позабыть? – сказал он и протянул  ей руку в знак обещанья в скором времени вернуться назад.    

Когда он вошёл в отчий дом, никто его не узнал, оттого что три  дня, проведённые им на Стеклянной горе, были на самом-то деле три долгих года.  Он объявил, кто он, и бросились родители от радости к нему на шею, и он так  расчувствовался, что расцеловал их в обе щеки, а про слова девушки и позабыл.  Только поцеловал он их в правую щёку, как все мысли о королевне у него тотчас  исчезли.    

Он стал доставать из карманов драгоценные камни и положил их  целую пригоршню на стол. И родители не знали, что им с таким богатством и  делать. Тогда начал отец строить великолепный замок, окружённый садами, лесами  и лугами, такой красивый, будто должен был в нём поселиться какой-нибудь князь.  Когда замок был готов, сказала мать сыну:    

– Я выбрала для тебя девушку, через три дня мы справим  свадьбу.    

И сын был доволен всем, что хотели родители.    

Долго стояла у городских ворот бедная королевна, дожидаясь  возвращения юноши. Когда наступил вечер, она подумала:    

«Должно быть, он поцеловал своих родителей в правую щёку, а  обо мне позабыл».    

Сердце её было печально, ей хотелось бы попасть в одинокую  лесную избушку, а вернуться назад, к королевскому двору, к своему отцу, ей не  хотелось. Каждый вечер отправлялась она в город и проходила мимо дома  барабанщика; иногда он видел её, но не узнавал. Наконец она услыхала от людей,  что завтра будут праздновать его свадьбу. И она сказала себе: «Я попытаюсь,  может быть, снова пленю его сердце». Когда справляли первый день свадьбы, она  повернула своё волшебное кольцо и молвила: «Хочу платья, блистающего, как  солнце». И вмиг лежало перед ней платье, и оно было такое сверкающее, будто  было соткано всё из одних солнечных лучей. Уже собрались все гости, и вот она  вошла в зал. Каждый дивился её прекрасному платью, а больше всех невеста, а так  как красивые платья были самой большой её страстью, то она подошла к незнакомке  и спросила, не продаст ли она его.    

– За деньги нет, – ответила та. – Но если мне  будет позволено пробыть первую ночь у дверей, где будет спать жених, тогда я  согласна платье отдать.    

Невеста не могла сдержать своего желания и согласилась; но  она подмешала сонного зелья в вино, которое поднесли жениху на ночь, и он  погрузился в глубокий сон. Когда всё в доме утихло, королевна присела на  корточки перед дверью опочивальни, приоткрыла её немного и сказала так:    

     

Слушай меня, барабанщик,    

Неужели меня позабыл?    

На Стеклянной горе ты ведь долгое  время прожил.    

А не я ли тебя от злой ведьмы  спасала?    

И не ты ли мне верность навек обещал?    

Слушай, слушай меня, барабанщик!    

     

Но всё было напрасно, – барабанщик не проснулся, и  когда наступило утро, королевне пришлось уйти ни с чем. На другой вечер  повернула королевна своё волшебное кольцо и сказала:    

«Хочу платье серебряное, как луна». И вот она явилась на  праздник в платье, что было такое нежное, как лунное сияние, и невесте снова  захотелось его иметь, и она отдала ей платье за то, что та позволила провести  ей у двери опочивальни и вторую ночь. И молвила королевна в ночной тишине:    

     

Слушай меня, барабанщик,    

Неужели меня позабыл?    

На Стеклянной горе ты ведь долгое  время прожил.    

А не я ли тебя от злой ведьмы  спасала?    

И не ты ли мне верность навек обещал?    

Слушай, слушай меня, барабанщик!    

     

Но добудиться барабанщика, одурманенного сонным зельем, было  невозможно. Опечаленная вернулась королевна поутру назад в свою лесную избушку.  Но люди в доме слыхали жалобу девушки-незнакомки и рассказали о том жениху;  рассказали они и о том, что он и не мог бы ничего услышать, потому что  подсыпали ему в вино сонного зелья.    

На третий вечер повернула королевна волшебное кольцо и  молвила: «Хочу платье, сверкающее, как звёзды». Когда она показалась в нём на свадебном  пиру, невеста была вне себя от великолепия этого платья, что превосходило все  остальные, и сказала: «Я должна во что бы то ни стало им обладать». Девушка  отдала его, как и первые два платья, за позволение провести ночь у дверей  жениха. Но не выпил жених вина, поданного ему на ночь, а выплеснул его за  кровать. И когда в доме всё утихло, он услыхал голос, который его окликнул:    

     

Слушай меня, барабанщик,    

Неужели меня позабыл?    

На Стеклянной горе ты ведь долгое  время прожил.    

А не я ли тебя от злой ведьмы  спасала?    

И не ты ли мне верность навек обещал?    

Слушай, слушай меня, барабанщик!    

     

И вдруг к нему вернулась память. «Ах, – воскликнул  он, – как я мог поступить так неверно? Но виною всему то, что на радостях  я от всего сердца поцеловал родителей в правую щёку, и это помрачило мне  память». Он вскочил, взял королевну за руку и привёл её к постели своих  родителей.    

– Вот она, моя настоящая невеста, – сказал  он, – если бы я женился на другой, я совершил бы большую несправедливость.    

Когда родители узнали, как всё это случилось, они дали своё  согласие. И были опять зажжены в зале огни, принесены литавры и барабаны и  приглашены друзья и родные; и была отпразднована в великой радости настоящая  свадьба. А первая невеста получила в возмещение за это прекрасные платья и была  этим довольна.    

 195. Могильный  холм    

     

Однажды стоял крестьянин-богач у себя во дворе и смотрел на  свои поля и сады. Хлеба выросли густые, а деревья были полны плодов. Зерно  прошлого урожая хранилось ещё до сих пор в таких огромных кучах в амбаре, что закрома  чуть не ломились под его тяжестью. Потом он направился на скотный двор, –  там стояли откормленные быки, жирные коровы и блистающие, как золото, лошади.  Наконец богач вернулся к себе в комнату и окинул взором железные сундуки, в  которых хранились у него деньги. Он стоял так, разглядывая свои богатства, и  вдруг кто-то громко к нему постучался. Но это был стук не в дверь его комнаты,  а в дверь его сердца. Она открылась, и он услыхал голос, который ему сказал:    

– Делал ли ты добро своим ближним? Замечал ли ты нужду  бедняков? Делился ли ты своим хлебом с голодными? Был ли ты доволен тем, что у  тебя есть, или ты желал иметь ещё больше? – И сердце не замедлило  ответить:    

– Я было жестоким и надменным и ни разу не сделало  добра ближним. Если приходил бедняк, я от него отворачивалось. Я не думало о  боге, а думало лишь о том, чтоб увеличить свои богатства. Если бы даже мне  принадлежало всё, что находится на земле, то и тогда бы этого было мне мало.    

Услыхал он такой ответ и сильно испугался; у него задрожали  колени, и ему пришлось сесть. Вот постучался кто-то опять, но теперь  постучались в дверь его комнаты. Это был его сосед-бедняк, у которого была  целая куча детей, а кормить их ему было нечем. «Я знаю, – подумал  бедняк, – мой сосед насколько богат, настолько и жесток. Я не верю, что он  мне поможет, но дети мои кричат и плачут, прося хлеба, уж попробую я,  попытаюсь». И он сказал богачу:    

– Вы неохотно делитесь своим добром, но я стою перед  вами, как человек, которому хоть в воду бросайся: мои дети голодают, одолжите мне  четыре меры зерна.    

Долго смотрел на него богач, и вот под первым солнечным  лучом щедрости растаяла на льду его жестокости первая капля.    

– Четыре меры я одолжить тебе не смогу, – ответил  он, – а подарю тебе восемь мер, но ты должен будешь выполнить одно  условие.    

– Что же надо мне сделать? – спросил бедняк.    

– Когда я умру, ты должен будешь провести три ночи у  меня на могиле.    

Стало бедняку от такого условия как-то не по себе, но по  нужде, в которой он находился, он пошёл на всё, – он согласился и отнёс  зерно домой.    

Богач будто предвидел, что случится: спустя три дня он упал  вдруг мёртвый наземь. Так и не доведались люди, отчего это произошло, но никто  о нём не печалился. Когда его похоронили, бедняк вспомнил про своё обещанье;  ему хотелось бы от него избавиться, но он подумал: «Ведь всё ж таки он меня  пожалел, и я смог накормить детей хлебом; но даже если бы этого и не было, я  дал обещанье и должен его выполнить». Пошёл он с наступлением ночи на кладбище  и сел на могиле. Всё вокруг было тихо, только сияла над могильным холмом луна,  да пролетала иной раз сова, и слышался её жалобный крик.    

Когда поднялось солнце, бедняк вернулся благополучно домой,  и так же спокойно прошла и вторая ночь. На третью ночь почувствовал крестьянин  какой-то необычайный страх, ему казалось, что должно что-то случиться. Выйдя,  он увидел у кладбищенской ограды человека, которого он до этого ни разу не  видел. Был тот человек немолод, на лице у него были шрамы, глаза были у него  острые и горящие. Он был укутан в старый плащ, и виднелись только его высокие  ботфорты.    

– Что вы тут ищете? – обратился к нему  крестьянин. – Разве вам на этом пустынном кладбище не боязно?    

– Я ничего не ищу, – ответил человек, – но и  ничего не боюсь. Я как тот парень, что ходил страху учиться и понапрасну  старался, но добыл себе зато в жёны королевну, а с ней вместе и большие  сокровища, а я так бедняком и остался. Я всего лишь отставной солдат, собираюсь  здесь ночевать – другого пристанища у меня нету.    

– Если вы не боитесь, – сказал крестьянин, –  то оставайтесь вместе со мной и поможете мне сторожить могилу.    

– Стоять на посту – дело солдатское, – ответил  тот, – а что с нами случится, хорошее или плохое, перенесём вместе.    

Крестьянин на это согласился, и вот уселись они вдвоём на  могиле.    

До полуночи всё было тихо, но вдруг раздался в воздухе  свист, и оба сторожа увидели чёрта, – он стоял перед ними живой.    

– Прочь, мерзавцы, отсюда! – закричал он на  них. – Тот, кто лежит в могиле, принадлежит мне – я его заберу. А если вы  отсюда не уберётесь, я вам шею сверну.    

– Послушайте, сударь с красным пером, – сказал  солдат, – вы мне не начальник, я подчиняться вам не обязан, а страху я  пока не научился. Ступайте своей дорогой, а мы уж останемся сидеть здесь.    

Чёрт подумал: «Этих оборванцев лучше всего соблазнить  золотом», – и он натянул самые нежные струны своего голоса и спросил  по-дружески, не согласятся ли они-де взять кошелёк с золотом, а затем убраться  с ним восвояси.    

– Вот это дело подходящее, – ответил  солдат, – но одного кошелька с золотом нам будет маловато. Если отсыплете  золота столько, сколько влезет в один из моих сапогов, то позицию мы сдадим и  отступим.    

– Столько у меня при себе нету, – сказал  чёрт, – но я сейчас принесу; живёт в соседнем городе один меняла, мой  закадычный друг, он мне охотно даст сколько потребуется.    

Только чёрт исчез, снял солдат с левой ноги сапог и говорит:    

– Мы уж этого чумазого проведём! Дайте-ка мне, братец,  свой нож.    

И он срезал с сапога подошву и поставил его у могилы в  густую траву – на самом краю полузаросшей ямы.    

– Так-то оно будет всё в порядке, – сказал  солдат, – пускай теперь этот трубочист является.    

Они оба уселись и стали дожидаться. В скором времени  показался чёрт, держа в руке мешочек с золотом.    

– Ну, сыпьте сюда, – сказал солдат и приподнял  сапог чуть вверх, – но этого, пожалуй, будет маловато.    

Чумазый опорожнил мешочек, но золото просыпалось в дыру, и  сапог остался пустым.    

– Глупый чёрт, – крикнул ему солдат, – да  куда же это годится? Я ведь наперёд говорил, что не хватит. Ступайте назад да  принесите побольше.    

Покачал чёрт головой, ушёл и через час явился, держа под  мышкой мешок куда побольше.    

– Насыпайте дополна, – крикнул солдат, – но я  сомневаюсь, что сапог будет полон.    

Зазвенело золото, падая наземь, но сапог остался пустым.  Заглянул туда чёрт сам своими горящими глазами и убедился, что это правда.    

– Однако икры-то у вас безобразно толстые, –  сказал он и скривил рот.    

– Вы думаете, – возразил солдат, – что у меня  такая же лошадиная нога, как у вас? С каких это пор вы стали таким скупым?  Тащите золота побольше, а то из нашей сделки ничего не получится.    

Чёрт убежал снова вприпрыжку. На этот раз его не было более  долгое время, но когда он, наконец, явился, он задыхался под тяжестью мешка,  лежавшего у него на спине.    

Он высыпал его в сапог, но он наполнился так же мало, как и  в прошлый раз. Рассвирепел тут чёрт, хотел было вырвать сапог из рук солдата,  но в это время на небе пробился первый луч восходящего солнца, и нечистый с  громким криком исчез. Бедная душа была спасена.    

Хотел крестьянин золото поделить, но солдат сказал:    

– Что приходится на мою долю, ты раздай беднякам. А я  поселюсь у тебя в избушке, и нам хватит с тобой остального, чтоб прожить хорошо  и мирно, столько, сколько нам положит господь.    

 196. Старый  Ринкранк    

     

Жил-был когда-то на свете король, и была у него дочь. Вот  велел король сделать стеклянную гору и объявил, что кто, мол, на эту гору  взбежит, тот и получит дочь его в жёны. Был человек, который очень полюбил  королевну, и вот спрашивает он у короля, нельзя ли будет ему жениться на его  дочери.    

– Можно, – сказал король, – если ты сумеешь  взбежать на стеклянную гору и не упадёшь, то можешь на королевне жениться.    

Тогда королевна сказала, что она сама хочет взбежать с ним  на ту гору и поддержать его, если он будет падать. И вот побежали они вместе.,  Когда они были уже на середине горы, поскользнулась королевна, упала, – и  раскрылась под ней стеклянная гора, и она провалилась в неё. Но жених не  заметил, где она сквозь гору провалилась, потому что гора сразу ж закрылась.    

Стал жених горевать и плакать. Король тоже так запечалился,  что велел разломать стеклянную гору – он думал, что удастся вытащить из-под неё  дочь; но не нашли даже и того места, куда она провалилась.    

А провалилась королевна глубоко-глубоко под землю, в большую  пещеру. Там встретила она старичка с большой седой бородою; он сказал ей, что  если она согласна быть у него служанкой и делать всё, что он ей прикажет, то он  оставит её в живых, а не то её убьёт. Тогда она стала исполнять всё, что он ей  приказывал.    

Старик доставал из кармана каждое утро лестницу, приставлял  её к горе и взбирался по ней на гору, а лестницу забирал с собой наверх. А она  должна была варить ему обед, стлать постель и всякую работу выполнять. Когда он  возвращался домой, то каждый раз приносил с собой целую кучу золота и серебра.  Прожила она у него много-много лет. За это время он совсем уже постарел и стал  называть её госпожой Мансрот, а себя позволил называть старым Ринкранком.    

Однажды, когда его не было дома, королевна постлала ему  постель, приготовила ужин, потом заперла крепко-накрепко все окна и двери, а  маленькое окошечко наверху открыла, чтоб свет через него проходил.    

Вернулся старый Ринкранк домой, постучал в дверь и говорит:    

– Госпожа Мансрот, отвори мне дверь.    

– Нет, – сказала она, – я тебе, старый  Ринкранк, дверь не открою.    

Тогда он сказал:    

     

Бедный Ринкранк стоит у дверей    

На длинных, худых ногах.    

Дай мне, Мансрот, ужин скорей,    

Устал твой бедный Ринкранк.    

     

– Я ужин уже приготовила, – ответила она.    

А он опять за своё:    

     

Бедный Ринкранк стоит у дверей    

На длинных, худых ногах.    

Постели мне постель скорей,    

Устал твой старый Ринкранк.    

     

– Постель я тебе уже приготовила, – сказала она. А  он опять повторяет своё:    

     

Бедный Ринкранк стоит у дверей    

На длинных, худых ногах.    

Пусти меня в дом поскорей,    

Устал ведь бедный Ринкранк.    

     

Тут обежал он вокруг дома и видит, что маленькое окошечко  наверху открыто, и подумал: «Дай-ка я загляну в окошечко, погляжу, что она там  делает, почему мне дверей не открывает». Собрался он в окошечко заглянуть, но  длинная борода ему мешала; тогда он просунул в отверстие сперва свою длинную  бороду и собрался влезть в комнату, но королевна заметила бороду, закрыла  окошечко, завязала его и защемила заодно и бороду старику. Начал Ринкранк  жалобно кричать и упрашивать, чтоб она его отпустила. А она говорит, что не  отпустит его, прежде чем не даст он ей лестницу, по которой взбирался на гору.  И вот – хочешь не хочешь, – а пришлось ему сказать, где лестница та  спрятана. Тогда привязала она длинную верёвку к окошечку, приставила к горе  лесенку и выбралась по ней на землю, а окошечко оставила открытым.    

Пришла она к своему отцу и рассказала ему обо всём, что с  ней было. Король очень ей обрадовался, а её жених ещё больше того. Потом пошли  они на гору, разрыли её и нашли там старого Ринкранка со всем его серебром и  золотом.    

Король велел старого Ринкранка убить, а всё его золото и  серебро забрал себе. А королевна вышла замуж за своего прежнего жениха, и они  стали жить в полном довольстве и в счастье.    

 197. Хрустальный  шар    

     

Жила-была колдунья; у неё было три сына, и они по-братски  любили друг друга. Но старуха им не доверяла: она думала, что они хотят отнять  у неё её колдовскую силу. И она обратила старшего в орла, и пришлось ему  гнездиться на вершине скалы; и его можно было иногда видеть, как парил он  большими кругами по поднебесью, то опускаясь, то поднимаясь ввысь. Второго сына  обратила она в кита, и он жил в глубоком море-океане; и было видно, как иногда  выбрасывал он вверх огромную водяную струю. И только на два часа в день  возвращался к ним их человеческий образ.    

Третий сын, опасаясь, что она обратит и его в какого-нибудь  дикого зверя – в медведя или в волка, ушёл тайком из дому. Он слыхал, что в  замке золотого Солнца сидит очарованная королевна и ждёт своего избавителя, но  всякий раз тот должен был рисковать своей жизнью. Уже двадцать три юноши погибли  жестокою смертью, и только один мог бы ещё попытаться, а после него никто уж не  смел бы явиться её освободить. Сердце было у него бесстрашное, и вот он решился  разыскать замок золотого Солнца. Он долго блуждал, никак не мог его найти, и  попал, наконец, в дремучий лес, оттуда ему было трудно выбраться. Вдруг вдалеке  он заметил двух великанов, которые подавали ему знаки рукой. Он подошёл к ним,  и они сказали ему:    

– Вот мы спорим здесь из-за шапки, кому из нас она  должна принадлежать. Силы у нас у обоих равные, и потому мы не можем один  другого одолеть. Маленькие люди поумнее нас, вот мы и хотим, чтобы ты порешил  наш спор.    

– Как вы можете спорить из-за какой-то старой  шапки? – сказал им юноша.    

– Ты ведь не знаешь, какие у неё свойства, – эта  шапка волшебная: стоит её только надеть и захотеть куда-нибудь перенестись, и  вмиг ты окажешься там.    

– Отдайте мне эту шапку, – сказал юноша, – я  проеду часть дороги, а потом позову вас, а вы бегите наперегонки, и кто первым  ко мне прибежит, тому и шапка достанется.    

Надел он шапку и ушёл, и всё думал о королевне, а о  великанах и позабыл; шёл он всё дальше и дальше. Вот вздохнул он тяжело и  говорит:    

– Ах, лопасть бы мне в замок золотого Солнца!    

И только сказал он эти слова, видит – стоит он уже на  высокой горе перед воротами замка.    

Вошёл он в замок, прошёл по всем комнатам и нашёл, наконец,  в самой дальней из них королевну. Но как он испугался, увидев её: было лицо у  неё пепельно-серого цвета, всё в морщинах, глаза мутные, а волосы рыжие.    

– Так это вы та самая королевна, чью красоту восхваляет  весь свет? – воскликнул он.    

– Ах, – ответила она, – но я на самом деле не  такая; глаза могут видеть меня только в этом безобразном обличье, но если ты  хочешь знать, как я выгляжу и вправду, то посмотри в зеркало – и увидишь, какая  я есть. – Она дала ему в руки зеркало, и он увидел в нём отражение девушки  красоты несказанной, и катились у неё от печали слёзы по щекам. И говорит он  ей:    

– Скажи, как же тебя освободить? Я не страшусь никакой  опасности.    

Ответила она:    

– Кто достанет хрустальный шар и покажет его  волшебнику, тот и уничтожит его силу, и я верну себе прежнее своё обличье.  Ах, – добавила она, – но не один уже поплатился за это жизнью, и мне,  юноша, тебя жаль, если ты попадёшь в большую беду.    

– Меня не может ничто удержать, – сказал он, –  но ты мне скажи, что я должен сделать.    

– Ты должен знать всё наперёд, – сказала  королевна. – Как сойдёшь с горы, где стоит замок, то увидишь у ручья  дикого зубра, с ним ты должен будешь сразиться. Если тебе удастся его убить, то  вылетит из него огненная птица, а в птице той есть пылающее яйцо, а в том яйце  вместо желтка и спрятан хрустальный шар. Но птица яйца не снесёт, пока её не  заставить, а если оно упадёт на землю, то всё вокруг вспыхнет и сгорит и само  яйцо расплавится, а вместе с ним и хрустальный шар, и все твои старания будут  тогда напрасны.    

Спустился юноша вниз к ручью, слышит – засопел злобно зубр,  заревел на него. После долгой борьбы всадил юноша ему в бок свой меч, и упал  зубр наземь. Поднялась из него вмиг огненная птица и хотела было улететь, но  орёл, брат юноши, который парил в облаках, кинулся на неё, погнал её к морю и  пронзил своим клювом, – в это время уронила птица яйцо. Но оно упало не в  море, а в рыбачью избушку, что стояла на берегу, и начала избушка дымиться,  показалось пламя, и она чуть было не сгорела. Но поднялись на море высокие  волны вышиной с целый дом; они хлынули на избушку и затушили огонь. А другой  брат, тот, который был китом, подплыл и стал выбрасывать вверх водяную струю.    

Когда потушили пожар, юноша стал искать яйцо и, к счастью,  его нашёл: оно ещё не успело расплавиться, – скорлупа в холодной воде  лопнула, и юноша мог вынуть хрустальный шар целым и невредимым.    

Тогда юноша пошёл к волшебнику и показал ему шар; и сказал  волшебник:    

– Теперь моя сила пропала, отныне ты будешь королём в  замке золотого Солнца. Теперь ты можешь вернуть своим братьям человеческий  образ.    

Поспешил тогда юноша к королевне, вошёл к ней в комнату, а  она стоит перед ним и блистает своей красотой, – и обменялись они на  радостях обручальными кольцами.    

 198. Дева Малейн    

     

Жил когда-то король. Был у него сын, который сватался за  дочь одного могущественного короля, её звали дева Малейн, и была она необычайно  красивая. Но отец хотел её выдать замуж за другого, – и королевичу  отказали. Но они всей душою полюбили друг друга, не хотели разлучаться, и  сказала дева Малейн своему отцу:    

– Я не хочу брать в мужья никого другого.    

Тогда разгневался отец и велел выстроить тёмную башню, куда  не мог бы заглянуть ни один луч солнца или луны. Когда построили башню, король сказал:    

– Ты должна будешь просидеть в ней семь лет подряд, а  потом я приду и посмотрю, сломилось ли твоё упрямство.    

Принесли на эти семь лет в башню еды и питья, потом отвели  туда королевну вместе с её служанкой и замуровали их там, и вот разлучились они  с землёю и с небом. Сидели они там в темноте, не зная, когда наступает день, а  когда ночь. Королевич часто ходил вокруг башни и окликал королевну по имени, но  ни один звук не проникал сквозь толстые стены. И что ему было делать, как  только горевать да плакать? Между тем время шло, и, ведя счёт еде и питью, они  заметили, что подходит срок семи годам. Они думали, что час их освобожденья уже  наступил, но не слышно было ударов молотка, и ни один камень не падал со стены:  казалось, будто отец о них вовсе позабыл. Вот осталось пищи уже на самое  короткое время, они предчувствовали свою ужасную смерть, и сказала дева Малейн:    

– Надо будет в последний раз попытаться, может быть, мы  сможем пробить стену.    

Она взяла хлебный нож и начала ковырять и долбить между  камнями извёстку. Когда она уставала, её сменяла служанка. После долгих трудов  им удалось вытащить один камень, потом второй и третий, а через три дня в их  темень проник первый луч света; наконец дыра стала такая большая, что они могли  выглянуть наружу.    

Небо было голубое; на них повеяло свежим ветром. Но как  печально выглядело всё вокруг: её отчий замок лежал в развалинах, город и  деревни, насколько можно было окинуть взором, были все сожжены, а поля всюду  опустошены войной; не видно было ни единой живой души.    

Когда дыра в стене стала настолько большой, что они могли в  неё пролезть, первой выпрыгнула из башни служанка, а за нею дева Малейн.    

Но куда им было теперь идти? Враги опустошили всё  королевство, короля прогнали, а жителей всех перебили. Они пошли на поиски другой  земли, но нигде они не находили приюта или живого человека, который бы подал им  кусок хлеба. Нужда их была так велика, что им приходилось с голоду есть  крапиву. После долгих странствий они попали, наконец, в другую страну и просили  всюду дать им работу; но куда они ни обращались, им всюду отказывали – никто не  хотел над ними сжалиться. Наконец они добрались до большого города и пришли к  королевскому дворцу. Оттуда их тоже прогнали, но в конце концов повар им  предложил остаться у него на кухне, и они сделались судомойками.    

А сын короля, в чьё королевство они попали, оказался женихом  девы Малейн. Отец выбрал ему другую невесту, она была столь же уродлива лицом,  как и зла сердцем. Была назначена свадьба, и уже прибыла невеста, но из-за  своей большой уродливости она никому на глаза не показывалась и заперлась у  себя в комнате, а дева Малейн должна была приносить ей из кухни еду. Вот  наступил день, когда надо было невесте идти с женихом в церковь, но она  стыдилась своей уродливости и боялась, что если она появится на улице, то люди  станут над ней издеваться и смеяться. И сказала она деве Малейн:    

– Тебе предстоит великое счастье, я растянула себе  ногу, и мне будет трудно идти в церковь. Ты должна надеть моё свадебное платье  и отправиться вместо меня: большего почёта на твою долю и выпасть не могло бы.    

Но дева Малейн отказалась и ответила так:    

– Я не хочу того почёта, что мне не подобает.    

Сулила ей невеста и золото, но всё было напрасно. Наконец  она в гневе сказала:    

– Если ты меня не послушаешь, то жизнью за это поплатишься:  стоит мне только сказать слово, и тебе отрубят голову. – И вот ей пришлось  подчиниться и надеть на себя пышные невестины одежды и все её украшения. Когда  она вошла в королевский зал, все были изумлены её необычайной красотой, и  сказал король своему сыну:    

– Вот и невеста, которую я для тебя выбрал. Теперь ты  должен повести её в церковь.    

Удивился жених и подумал: «Как она похожа на мою Малейн, и я  бы поверил, что это она и есть, но ведь Малейн давно заточена в башне, а может,  уже и умерла».    

Он взял её за руку и повёл в церковь. А по дороге росла  крапива, и говорит ей невеста:    

     

Куст крапивы,    

Куст крапивы хилый,    

Что стоишь унылый?    

Помню, как скиталась,    

Я тобой, сырою,    

Всё в пути питалась.    

     

– Что это ты говоришь? – спросил королевич.    

– Ничего, – ответила она, – я вспоминала о  деве Малейн.    

Он удивился, что она о ней знает, но промолчал. Подошли они  к мостику у церковной площади, а невеста говорит:    

     

Не сломись, пролёт моста,    

Я невеста – да не та.    

     

– Что это ты говоришь? – спросил королевич.    

– Ничего, – ответила она, – я всё вспоминаю о  деве Малейн.    

– А разве ты знаешь деву Малейн?    

– Нет, – ответила она, – откуда мне её знать,  я о ней только слыхала.    

Вот подошли они к церковным вратам, а она и говорит опять:    

     

Не сломитесь вы, врата,    

Я невеста – да не та.    

     

– Что это ты говоришь? – спросил он.    

– Ах, – ответила она, – да всё думаю о деве  Малейн.    

Достал он драгоценное ожерелье, повесил ей на шею и  застегнул его кольцом в кольцо. Потом вошли они в церковь, и священник соединил  у алтаря им руки и обвенчал их.    

Повёл королевич её домой, но за всю дорогу она и слова не  молвила. Прибыли они назад в королевский замок, и она поспешила тотчас в  комнату невесты, сняла с себя пышное платье и украшения, и надела свою серую  рубаху, но оставила на шее ожерелье, что получила от жениха.    

Когда время подошло к ночи и должны были отвести невесту в  комнату королевича, она укрыла себе лицо фатой, чтоб он не заметил обмана. Вот  остались они вдвоём, и сказал ей королевич:    

– Что это ты говорила по дороге кусту крапивы?    

– Какому кусту крапивы? – спросила она. –  Зачем мне с какою-то крапивой разговаривать!    

– Если ты этого не делала, значит ты ненастоящая  невеста, – сказал королевич.    

Но она не растерялась и ответила:    

     

Вот пойду к служанке я,    

Она вспомнит за меня.    

     

Она вышла из комнаты и набросилась на деву Малейн:    

– Эй, девка, что это ты говорила крапиве?    

– Да я только сказала:    

     

Куст крапивы,    

Куст крапивы хилый,    

Что стоишь унылый?    

Помню, как скиталась,    

Я тобой, сырою,    

Всё в пути питалась.    

     

Прибежала невеста назад в комнату и говорит королевичу:    

– Теперь я вспомнила, что говорила кусту  крапивы, – и она повторила только что слышанные ею слова.    

– А что ты говорила церковному мостику, когда мы через  него переходили? – спросил королевич.    

– Церковному мостику? – переспросила она. –  Ни с каким церковным мостиком я не разговаривала!    

– Значит, ты ненастоящая невеста.    

Но она сказала опять:    

     

Вот пойду к служанке я    

Она вспомнит за меня.    

     

Она выбежала из комнаты и накинулась на деву Малейн:    

– Эй, скажи мне, девка, что это ты говорила церковному  мостику?    

– Да я только сказала.    

     

Не сломись, пролёт моста,    

Я невеста – да не та.    

     

– За это ты жизнью своей поплатишься, – крикнула  невеста, но поспешила назад в комнату и сказала:    

– Теперь я знаю, что говорила церковному  мостику, – и она повторила слышанные ею слова.    

– А что говорила ты церковным вратам?    

– Церковным вратам? – переспросила она. –  Никаким церковным вратам я ничего не говорила!    

– Стало быть, ты ненастоящая невеста.    

Она вышла из комнаты, набросилась на деву Малейн:    

– А ну, скажи-ка, служанка, что ты говорила церковным  вратам?    

– Да я только сказала.    

     

Не сломитесь вы, врата,    

Я невеста – да не та.    

     

– За это ты головой поплатишься! – крикнула  невеста, совсем уж разгневавшись, но поспешила вернуться в комнату и сказала  королевичу:    

– Теперь я знаю, что я говорила церковным  вратам, – и она повторила эти слова.    

– А куда ты дела то ожерелье, что я дал тебе у  церковных врат?    

– Какое ожерелье? – переспросила она. – Ты  мне никакого ожерелья не давал.    

– Да ведь я же сам его тебе на шею повесил и вдел  колечко в колечко. Если ты об этом не знаешь, значит, ты ненастоящая  невеста. – Он сдёрнул с её лица покрывало, и как увидел всё её ужасное  уродство, отскочил от неё в испуге и говорит:    

– Как ты сюда попала? Кто ты такая?    

– Я твоя наречённая невеста, но я боялась, что люди, увидев  меня в лицо, будут надо мной смеяться, и я велела судомойке надеть моё платье и  пойти в церковь вместо меня.    

– А где же она? – спросил королевич. – Я хочу  на неё посмотреть, пойди и приведи мне её сюда.    

Тогда она вышла и объявила слугам, что судомойка обманщица,  чтоб её вывели во двор и отрубили б ей тотчас голову. Схватили слуги судомойку,  собрались её уже было тащить, но она так громко закричала, зовя на помощь, что  услыхал королевич её голос, и выбежал из своей комнаты и тотчас велел девушку  отпустить. Осветили комнату, и он увидел у неё на шее золотое ожерелье, что  подарил ей у церковных врат.    

– Ты настоящая невеста, – сказал он, – ты  ходила со мной в церковь. Идём ко мне в опочивальню.    

Вот остались они там вдвоём, а он ей говорит:    

– Ты по пути в церковь называла имя девы Малейн, что  была моей наречённой невестой. Если бы я мог подумать, что это возможно, мне  пришлось бы поверить, что это она стоит сейчас передо мной: ты во всём на неё  похожа.    

Она ответила:    

– Я и есть дева Малейн. Из-за тебя я просидела семь лет  в заточенье, терпела голод и жажду и прожила долгие годы в беде и горе. Но  сегодня снова для меня засияло солнце. Я повенчана с тобой в церкви, и я твоя  настоящая жена.    

Они поцеловали друг друга и с этой поры были счастливы всю  свою жизнь. А ложной невесте отрубили в наказание голову.    

Башня, в которой сидела дева Малейн, стояла там ещё  долгое-долгое время, и дети, проходя мимо неё, пели:    

     

Дин, дон, дон!    

Кто в той башне заключён?    

Королевна там живёт,    

К ней никто уж не войдёт.    

Стены прочные стоят,    

Камни рухнуть не хотят.    

Ну-ка, Ганс, ступай живей,    

Проведи меня ты к ней.    

     

 199. Сапог из  буйволовой кожи    

     

Если солдат ничего не боится, то и тужить ему не о чём. Вот  один из таких-то и получил отставку, а так как ремеслу он не учился и  заработать себе ничего не мог, то стал он бродяжничать по свету и просить у  добрых людей подаяния. На плечах у него висел старенький плащ, да осталась ещё  пара сапог из буйволовой кожи.    

Шёл он однажды куда глаза глядят, не разбираясь ни в тропах,  ни в дорогах, пробираясь полями всё вперёд и вперёд, – и добрался наконец  до леса.    

Не знал он, куда и попал. Вдруг смотрит – сидит на пне  какой-то человек, одет хорошо, и зелёный охотничий камзол на нём. Подал солдат  ему руку, поздоровался, уселся с ним рядом на траве и ноги вытянул.    

– Я вижу, сапоги на тебе отличные и до блеска  начищены, – сказал он охотнику. – А пришлось бы тебе, как мне,  походить по свету, давно бы они не выдержали. Погляди-ка на мои, они из  буйволовой кожи, послужили мне уж немало, а ходить в них можно везде.    

Спустя некоторое время поднялся солдат и говорит:    

– Рассиживаться мне больше нельзя, голод гонит вперёд.  Ну, брат Начищенный Сапог, а куда эта дорога ведёт?    

– Я и сам-то не знаю, – ответил охотник, – я  в этом лесу заблудился.    

– Стало быть, и с тобой вышло то же, что и со  мной, – сказал солдат, – значит, мы друг другу под пару; ну, так  давай не разлучаться и поищем дорогу вместе.    

Усмехнулся охотник, пошли они дальше вдвоём, а тут и ночь  наступила.    

– Из лесу нам не выбраться, – сказал  солдат, – но я вижу, вдали огонёк мерцает, там мы, пожалуй, и найдём что  поесть.    

Они подошли к каменному дому, постучались в дверь, и открыла  им старуха.    

– Мы ищем квартиру для ночлега, – сказал  солдат, – да кое-чего заправить в желудок, а то он у меня пустой, как  старый ранец.    

– Здесь вам ночевать нельзя, – ответила  старуха, – это разбойничий притон, и будет самое благоразумное, если вы  отсюда уберётесь, пока они домой не вернулись. А уж если они вас найдут, то  пропадать вам придётся.    

– Да уж хуже не будет, – ответил солдат. – У меня  два дня во рту и крошки не было, и мне всё одно, тут ли погибать или в лесу с  голоду пропадать. Как кто, а я вхожу.    

Охотник не захотел идти вслед за ним, но солдат втащил его  за рукав.    

– Входи, милый братец, не сразу же погибать-то  придётся.    

Но старуха их пожалела и сказала:    

– А вы на печь залезайте, и если мне что-нибудь дадите,  а сами уснёте, то я вас спрячу.    

Только спрятались они в углу, как ввалились с шумом  двенадцать разбойников, сели за стол, который был уже накрыт, и грубо  потребовали подать им еду. Старуха принесла большое блюдо с жарким, и  разбойники с наслаждением принялись за него. Ударил в нос солдату запах  жареного, и говорит он охотнику:    

– Я больше выдержать не в силах, подсяду-ка я к столу и  поем с ними вместе.    

– Ты нас погубишь, – сказал охотник и схватил его  за руку.    

Но солдат начал громко покашливать. Это услыхали разбойники,  побросали ножи и вилки, вскочили из-за стола и нашли обоих за печкой.    

– Ага, голубчики, – закричали разбойники, –  чего это вы в угол забрались? Что вам здесь надо? Вас, видно, сюда сыщиками  послали? Подите, вот вы научитесь, как на суку качаться!    

– Однако повежливей, – сказал солдат, – я  голоден, дайте мне сначала поесть, а потом уж делайте со мной что хотите.    

Разбойники так и остолбенели, а их атаман говорит:    

– Я вижу, ты не из робкого десятка. Ладно, ужин ты  получишь, но потом придётся тебе помирать.    

– Это мы ещё посмотрим, – сказал солдат, подсел к  столу и смело набросился на жаркое.    

– Ну, брат Начищенный Сапог, подходи и ешь, –  крикнул он охотнику, – ты ведь голоден не меньше моего, а лучшего жаркого  ты и дома у себя не найдёшь.    

Но охотнику есть не хотелось.    

Поглядели разбойники на солдата с удивлением и говорят:    

– А он парень не из трусливых.    

А солдат и говорит им:    

– Еда, что и говорить, была хороша, ну, а теперь  доставайте-ка доброго вина.    

Атаман был в хорошем настроении; он согласился и на это и  крикнул старухе:    

– Достань из погреба бутылку, да самого лучшего.    

Вытащил солдат пробку, та аж хлопнула, подошёл с бутылкой к  охотнику и говорит:    

– Теперь внимание, братец! Сейчас ты увидишь чудо из  чудес: сейчас я выпью за здоровье всей ватаги. – И он поднял бутылку над  головами разбойников и крикнул:    

– Желаю вам всем здоровья, но рты раскрыть. Правые руки  вверх! – и он отхлебнул порядочный глоток.    

Только он вымолвил эти слова, как все разбойники будто  окаменели, сидели недвижно, рты раскрыли и подняли правую руку вверх.    

И говорит охотник солдату:    

– Я вижу, ты на разные фокусы мастер, но, однако, пора  домой возвращаться.    

– Ого, любезный братец, это бы мы слишком рано отступили.  Врага мы разбили, надо теперь захватить добычу. Вишь, как прочно они уселись и  от удивления рты пораскрыли; им с места теперь не сдвинуться, пока я им это не  разрешу. Ступай ешь и пей.    

Пришлось старухе принести ещё бутылку самого лучшего вина, и  солдат не встал до тех пор, пока ещё раз не наелся дня на три вперёд. Наконец,  когда стало уже светать, он сказал:    

– Ну, пришло время палатку свёртывать, а чтоб переход  был у нас покороче, старуха должна указать нам ближайший путь в город.    

Когда они туда прибыли, солдат направился к своим старым  товарищам и говорит:    

– Нашёл я в одном лесу полное гнездо воронят, давайте  пойдём туда вместе и выдерем птенчиков из гнезда.    

Привёл их солдат к охотнику и говорит ему:    

– Надо будет тебе вместе с нами назад вернуться; посмотришь,  как будут они крыльями размахивать, когда мы их за ноги схватим.    

Он расставил свой отряд вокруг разбойников, потом взял  бутылку, отхлебнул глоток, поднял её у них над головами и крикнул:    

– Здравия вам желаем!    

И вдруг к разбойникам вернулась способность двигаться. Но их  тотчас повалили наземь и связали по рукам и ногам. Потом солдат велел бросить  их на телегу, точно какие-нибудь мешки, и сказал:    

– Правьте прямо к тюрьме.    

Но охотник отвёл в сторону одного из солдатской команды и  дал ему ещё другое порученье.    

– Братец Начищенный Сапог, – сказал солдат, –  мы удачно захватили врасплох неприятеля да и подкормились неплохо, а теперь  будем себе спокойно маршировать сзади, как отставшие.    

Когда они приближались уже к городу, солдат заметил, что  толпа народу спешит из городских ворот, радостно кричит и подымает вверх  зелёные ветви. Он увидел, что навстречу им вышла вся лейб-стража.    

– Что это значит? – спросил он с удивлением у  охотника.    

– Разве ты не знаешь, – ответил тот, – что  король долгое время не был в своём королевстве, а сейчас возвращается назад, и  вот все вышли его встречать.    

– Но где же король? – спросил солдат. – Я его  что-то не вижу.    

– Он здесь, – ответил охотник, – я и есть  король, – и велел объявить о своём прибытии. И он расстегнул свой охотничий  костюм, чтоб была видна его королевская одежда.    

Испугался солдат, упал на колени и стал просить у него  прощения, что по неведению, мол, он обращался с ним как с равным да ещё называл  таким прозвищем. Но король подал ему руку и сказал:    

– Ты храбрый солдат, ты спас мне жизнь. Отныне не  будешь ты ни в чём нуждаться, я о тебе позабочусь. И когда захочешь съесть  кусок жирного жаркого, такого же вкусного, как в разбойничьем притоне, то  приходи на королевскую кухню. А если пожелаешь выпить за моё здоровье, то спроси  сначала у меня на то позволенья.    

 200. Золотой  ключик    

     

Однажды зимней порою, когда выпал глубокий снег, пришлось  одному бедному мальчику отправиться в лес, чтоб привезти на санках хворосту.  Вот собрал он его и наложил на санки, а так как он сильно прозяб, то решил  домой не торопиться, а развести сначала костёр и немного погреться. Он начал  отгребать снег, и когда расчистил землю от снега, нашёл маленький золотой  ключик. Он подумал, что раз есть ключ, то должен быть к нему и замок, стал он  рыть землю и нашёл железный ларец.    

«Вот если бы ключ к нему подошёл! – подумал  мальчик. – Наверно, в этом ларце дорогие вещи находятся». Стал он  разглядывать, но замочной скважины в нём не было. Наконец он её нашёл, но была  она такая маленькая, что её еле-еле можно было заметить. Он попробовал всунуть  ключик, – и тот как раз пришёлся. Повернул мальчик ключик один раз, а  теперь вам надо, ребята, подождать, пока он совсем откроет замок и подымет  крышку, а потом мы и узнаем, что за чудесные вещи лежали в этом ларце.    

     

194а. Верные звери    

     

Давно тому назад жил один человек. Денег у него было совсем  мало, и вот с тем немногим, что у него осталось, отправился он странствовать по  свету. Пришёл он раз в деревню, видит – сбежались ребята, кричат и шумят.    

– Дети, что у вас тут такое? – спросил человек.    

– Да вот, – говорят они, поймали мы мышь, хотим  научить её плясать. Посмотрите, как забавно она бегает!    

Но человек пожалел бедного зверька и сказал:    

– Ребята, отпустите мышь на волю, я вам за то  заплачу. – Он дал им денег, и они отпустили мышь, и бедный зверёк убежал и  спрятался в норку.    

Пошёл человек дальше. Приходит он в другую деревню, видит –  у ребят обезьяна; заставляют они её плясать и кувыркаться, потешаются над ней,  не дают ей покоя. Дал человек ребятам денег, чтоб отпустили они обезьяну. Потом  пришёл он в третью деревню, а там у ребят был на цепи медведь; приходилось ему  становиться на задние лапки и плясать, а когда он ворчал, это их забавляло. И  он выкупил медведя; обрадовался медведь, что можно стать теперь опять на свои четыре  лапы, и затопал он прямо в лес.    

Роздал человек последние свои деньги, не осталось у него в  кармане и медного гроша. И говорит он себе: «Денег у короля в казне куда  больше, чем ему надо; чего мне с голоду пропадать, возьму-ка я у него немного,  а заработаю – верну их опять в казну». Забрался он в казну и взял оттуда  немного денег, но когда он вылез из королевской кладовой, схватили его  королевские слуги. Объявили ему, что он вор, и привели его на суд, а так как  совершил он неправое дело, то присудили посадить его в ящик и бросить в реку.  Проделали в крышке ящика дырки, чтобы мог проходить в него воздух, и дали  человеку кувшин воды да хлеба кусок. Вот и поплыл он по реке; и так ему стало  страшно! Но вдруг слышит он – что-то царапается и скребётся о замок, грызёт и  постукивает. Вдруг открывается замок, подымается крышка ящика – стоят перед ним  мышь, обезьяна и медведь, – это они крышку открыли; когда-то выручил их  человек из беды, а теперь и они пришли ему на помощь. Но звери не знали, что им  делать дальше, и стали они между собой советоваться. А тут выкатился к ним  вдруг из воды белый камень, был он похож на яйцо. Вот медведь и говорит:    

– Он вовремя к нам явился, это камень волшебный: чей он  будет, тот и сможет пожелать себе всё, чего только захочет.    

Вытащил человек из воды этот камень, взял его в руку и  пожелал, чтобы был у него замок с садом и королевской конюшней. И только  вымолвил он своё желание, как сидел уже в замке с садом и королевской конюшней,  и всё было таким прекрасным и великолепным, что никак не мог он надивиться, на  всё это глядючи.    

А проходили в это время по дороге купцы-торговцы.    

– Поглядите-ка, – сказали они, – какой  великолепный построили замок, а ведь в прошлый-то раз, как мы проходили, здесь  были одни только зыбучие пески.    

Стало им любопытно, явились они в замок, стали у человека  расспрашивать, как сумел он всё это так быстро построить. А он им и говорит:    

– Да это не я сделал, это сделал мой волшебный камень.    

– А что это за камень такой? – спросили они.    

Он пошёл и принёс его и показал купцам-торговцам. Захотелось  им тот камень получить, и они спросили, нельзя ли его будет у него купить, и  предложили ему за него все свои дорогие товары. Глянул человек на прекрасные  товары, разбежались у него глаза при виде их, а было сердце у него не постоянное,  оно стремилось всё к новому, и вот дал он себя одурачить, думая, что прекрасные  товары куда дороже его волшебного камня, и отдал его купцам-торговцам. Только  выпустил он его из рук, и тотчас исчезло вместе с камнем и всё его  счастье, – очутился он снова в запертом ящике на реке, и была у него одна  только кружка воды да хлеба краюха.    

Как увидели верные звери – мышь, обезьяна и медведь, –  что попал он в беду, явились снова к нему на помощь, но никак не могли они  теперь сбить того замка – был он куда крепче, чем в первый раз. Тогда медведь и  говорит:    

– Надо нам волшебный камень найти, а не то все наши  старания будут напрасны.    

А купцы остались жить в замке. Вот звери и пошли туда все  вместе; и когда были они уже около самого замка, медведь говорит:    

– Мышь, загляни-ка ты в замочную скважину и посмотри,  как нам быть; ты ведь маленькая, никто тебя не заметит.    

Мышь согласилась на это, но вскоре вернулась и говорит:    

– Дело не выйдет; я заглядывала: камень висит над  зеркалом на красном шнурке, по бокам сидят две большие кошки с огненными  глазами и его охраняют.    

Говорят тогда обезьяна и медведь:    

– А ты ещё раз ступай туда да подожди, пока хозяин  ляжет в постель и уснёт, а потом пролезь в замочную скважину, взберись на  кровать и ущипни его за нос да отгрызи ему волосы.    

Пробралась мышь снова туда и сделала так, как сказали ей  обезьяна и медведь. Хозяин проснулся, стал себе нос тереть и говорит:    

– Кошки-то мои, видно, никуда не годятся: пускают  мышей, а те волосы мне все с головы пообгрызли, – и он прогнал своих  кошек.    

Вот мышь своего и добилась.    

Когда на другую ночь хозяин уснул, забралась мышь к нему в  комнату, начала грызть красный шнурок, на котором висел камень, пока наконец  его не перегрызла. Упал камень на пол, тут она и дотащила его до двери. Но  нелегко это было бедной маленькой мышке; и говорит она обезьяне, а та стояла за  дверью, её дожидаясь:    

– Ты вытащи его отсюда лапой.    

Дело это было для обезьяны нетрудное, она взяла камень в  руку, и пошли они все вместе к реке.    

Обезьяна и говорит:    

– Как же нам теперь к ящику-то добраться?    

А медведь отвечает:    

– Да это мы сейчас устроим! Я войду в реку и поплыву, а  ты, обезьяна, сядешь ко мне на спину; но смотри, держись за меня обеими руками,  да покрепче, а камень положи себе в рот. А ты, мышка, залезай ко мне в правое  ухо.    

Так они и сделали и поплыли вниз по реке. Вскоре медведю  молчать надоело, стал он болтать о том да о сём и говорит:    

– Послушай, обезьяна, а мы-то ведь с тобой храбрые  товарищи; как ты думаешь?    

Но обезьяна промолчала, ничего ему не ответила.    

– Что это у тебя за манера такая, – сказал  медведь, – товарищам своим не отвечать? Не люблю я тех, кто не отвечает.    

Тут обезьяна дольше сдерживаться была не в силах, упустила  она камень в воду и крикнула:    

– Дурак ты! Как же мне было отвечать-то с камнем во  рту? Вот он теперь и пропал, а виноват во всём ты.    

– Да ты не бранись, – сказал медведь, – мы  что-нибудь да придумаем.    

Посоветовались они между собой, созвали всех древесных  лягушек, жерлянок и прочую водяную тварь и говорят:    

– На вас собирается напасть сильный враг, надо вам  будет побольше камней набрать, сколько сможете, а мы построим вам стену, она  вас защитит.    

Испугались водяные твари и натащили камней отовсюду, и  приплыла, наконец, со дна речного старая толстая лягушка-квакушка и притащила  во рту красный шнурок с волшебным камнем. Обрадовался медведь, взял у лягушки  камень и сказал, что теперь всё, мол, в порядке и могут они себе домой спокойно  отправляться, – тут он с ними быстро и распрощался. И поплыли они втроём  вниз по реке к человеку, который находился в ящике. Взорвали они волшебным  камнем крышку, – явились они вовремя – весь хлеб он уже поел и всю воду  выпил и чуть не пропал с голоду. Как только взял он в руку волшебный камень,  пожелал себе доброго здоровья, так вмиг перенёсся в свой прекрасный замок с садом  и королевскою конюшней и стал жить припеваючи. А троих зверей он оставил при  себе, и всю жизнь прожили они счастливо вместе.