1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 
Свидетельствует новозданный мир,    

Второе Небо, что невдалеке    

От Врат Небесных, на глазах у нас,    

Ты сотворил, воздвиг и основал    

На чистом гиалине — на хрустальном    

Прозрачном океане. Создал Ты    

Простор, почти безмерный, полный звёзд,-    

Миров, которые когда-нибудь    

Возможно, ты захочешь населить,    

Но лишь Тебе известны времена    

Твои. Среди бесчисленных миров    

Людское обиталище — Земля -    

Находится, и нижний океан    

Приют людей прекрасный омывает.    

Трикраты осчастливлен Человек    

И все его сыны, которых Бог    

По Своему подобью сотворил    

И образу, и высоко вознёс,    

Жильём назначил Землю им; от них    

Лишь почитанья требуя, владеть    

Дозволил всеми тварями воды,    

Земли и воздуха и множить род    

Святых и праведных Господних слуг.    

Блаженны люди трижды, осознав    

Своё блаженство, в правде утвердясь!"    

Так, восклицая «Аллилуйя!», пел    

В Небесной выси Эмпирейский хор.    

Так был отпразднован Субботний День.    

Я жажду знанья утолил твою,    

Подробно рассказал, как ты желал,    

О сотворенье мира, о начале    

Вещей, о том, что было до тебя,    

До памяти твоей, дабы ты мог    

Потомству эту повесть передать.    

Но ежели о чем-нибудь ещё,    

В пределах, разрешаемых уму    

Людскому, хочешь ведать — вопрошай!"    

 КНИГА ВОСЬМАЯ    

     

     

Адам вопрошает о движениях тел небесных  и получает неопределённый ответ наряду с советом заниматься: предметами, более  доступными человеческому познаванию. Адам соглашается с этим и, стремясь  подолее удержать Рафаила, рассказывает ему все, что помнит от мига собственного  сотворения, о своём перенесении в Рай, беседе с Богом, одиночестве, встрече с  Евой и союзе с нею. Рассуждения Адама о данном предмете с Ангелом, который  вновь остерегает его и удаляется.    

     

     

Умолкнул Ангел, но волшебный звук    

Его речей как бы не затихал    

В ушах Адама; недвижимо он    

Внимал ему и, словно ото сна    

Очнувшись, благодарно произнёс:    

"— Какой признательностью возмещу,    

Чем отплачу, небесный летописец,    

За то, что знанья жажду утолил    

Ты щедро; удостоив снизойти,    

Как некий друг поведал о вещах,    

Которых мне иначе не постичь.    

С восторгом, с изумлением словам    

Твоим внимая, должную хвалу    

Воздал я Высочайшему Творцу,    

Но кое-что неясно для меня;    

Лишь ты сомненья в силах разрешить.    

Когда гляжу я на прекрасный храм    

Вселенной, созерцаю небосвод    

И Землю, их размер соотношу,    

Мне точкой представляется Земля,    

Песчинкой, атомом, в сравненье с твердью,    

С исчисленными звёздами; они,    

Сдаётся, пробегают по кругам    

Безмерные пространства (я сужу    

Об этом, исходя из быстроты    

Вращенья ежесуточного звёзд    

И дальности от нас) лишь для того,    

Чтоб днём и ночью слать на Землю свет    

И тёмную пылинку озарять,    

А в остальном рои небесных тел    

Огромных — бесполезны. Я дивлюсь:    

Как мудро-бережливая могла    

Природа беспричинно допустить    

Такую расточительность, создав    

Столь много благороднейших светил,    

Преследуя единственную цель,    

И по орбитам разным предписать    

Им вечное движенье, день за днём    

Возобновляемое, а Земля    

Недвижная, которая легко    

Вращалась бы по круговой стезе,    

Гораздо меньшей, вправе без труда    

Теплом и светом пользоваться, данью,    

Летящей к ней из глубины пространств    

Безмерных, с несказанной быстротой,    

Не выразимой никаким числом!"    

Так молвил Пращур наш; его черты    

Раздумчивость являли о вещах    

Высоких, странных. Ева, в стороне    

От них сидевшая, приметив это,    

Величественно-скромно поднялась    

И отошла с изяществом таким,    

Что каждый бы невольно пожелал    

Её присутствия. Она к цветам,    

К деревьям плодоносным отошла,    

Дабы взглянуть, как завязи плодов    

И почки развиваются; росли    

Они живее под её рукой    

И распускались ярче и пышней,    

Когда Праматерь приближалась к ним.    

Нет, Ева удалилась не затем,    

Что скучен ей, иль вовсе чужд предмет    

Беседы, или слишком затруднён    

Для разуменья женского. О нет!    

Блаженство это Ева берегла    

До времени, когда наедине    

Ей обо всем поведает супруг.    

Архангелу она предпочитала    

Рассказчиком — Адама, чтоб ему    

Подробные вопросы задавать,    

Предчувствуя, что разговор не раз    

Он отступленьем ласковым прервёт    

И в нежностях супружеских решит    

Сомненья важные; его уста    

Отнюдь не красноречием одним    

Пленяли Еву. Где найдёшь теперь    

Чету подобную, такой союз    

Взаимоуваженья и любви!    

Богоподобная, она в саду    

Ступала; как царицу, провожал    

Её повсюду праздничный кортеж    

Прелестных граций, мечущих окрест    

Желанья стрелы, в каждом пробудив    

Потребность видеть Еву непрестанно.    

Адамовым сомненьям Рафаил    

По-дружески терпимо отвечал:    

"— Твою пытливость я не осужу.    

Как письмена Господни — пред тобой    

Открыто небо, чтобы ты читал,    

Дивясь деяньям Божьим; времена    

Учился годовые различать,    

Часы и годы, месяцы и дни.    

Для этого познанья все равно:    

Земля вращается иль небосвод,-    

Счисленья были бы твои верны.    

Великий Зодчий остальное скрыл    

От Ангелов и от людей навек    

И не поверил тайны никому,    

Да не допытываются о ней    

Создания, которым подобает    

Лишь восхищаться детищем Творца.    

Все мирозданье предоставил Оц    

Любителям догадок, может быть,    

Над ними Посмеяться возжелав,    

Над жалким суемудрием мужей    

Учёных, над бесплодною тщетой    

Их мнений будущих, когда они    

Исчислят звезды, создавать начнут    

Модели умозрительных небес    

И множество придумывать систем,    

Одну другой сменяя, им стремясь    

Правдоподобность мнимую придать,    

Согласовав с движением светил;    

Сплетеньем концентрических кругов    

И эксцентрических — расчертят сферу    

И, циклов, эпициклов навертев,    

Орбиты уместят внутри орбит.    

Предсказываю это, исходя    

Из твоего сужденья; род людской    

Им будет руководствоваться впредь.    

Уверен ты, что светлые тела    

Значительные не должны служить    

Планетам незначительным и свет    

Не излучающим; что небеса    

Свершают зря свой повседневный бег,    

Земле же неподвижной перевес    

Во всем достался. Рассуди сперва:    

Ведь сами по себе размер и блеск    

Ещё не составляют Превосходства.    

Хотя, в сравненье с небом, и темна,    

Мала Земля, но может содержать    

Гораздо больше важных совершенств,    

Чем Солнце, что сияло бы вотще,    

Когда бы свет, не надобный ему    

И бесполезный, не струился вниз    

И Землю тучную не озарял;    

Лишь прикасаясь к ней, бесплодный луч    

Приобретает силу; и вдобавок    

Светила эти служат не Земле,    

Но Человеку — жителю её.    

Объём небес огромный да гласит    

О славе Господа, что созидал    

Пространно так, чья протянулась вервь    

Столь далеко, чтоб Человек не счёл    

Все Мироздание своим жилищем,    

И — обитатель крохотной частицы    

Вселенной уловил бы, что собой    

Просторов не заполнит мировых,    

Чьё назначенье знает лишь Господь.    

Его всесилье — в быстроте познай    

Кругов несметных этих; веществу    

Он скорость молнийную сообщил,    

Почти духовную. Не мыслишь ты,    

Что не проворен я, с утра успев    

От Божьего Чертога прилететь    

В Эдем ещё до полдня, пересёк    

Пространство, для которого нельзя    

Обозначений численных найти.    

Я так сужу, вращенье допустив    

Небес, дабы ничтожность уяснить    

Причин, что наклоняют разум твой    

К сомненьям; но не стану утверждать    

Действительность— вращенья самого,    

Хоть явью кажется оно тебе -    

Земному наблюдателю. Творец    

От человека скрыл Свои пути    

И небо от Земли Он отдалил,    

Дабы самонадеянность людей    

В предметах высочайших, для ума    

Людского недоступных, потерялась    

И не выгадывала б ничего.    

Что, если Солнце в центре мировом    

Находится, а сонмы прочих звёзд,    

Двум силам притяженья подчиняясь,-    

От Солнца исходящей и от них    

Самих, — окрест него, за кругом круг    

Описывают? Их неровный бег    

Являют нам наглядно шесть планет;    

То книзу движутся они, то вверх,    

Скрываются, плывут вперёд, назад    

И останавливаются порой.    

Что, ежели седьмою в их ряду    

Планетой состоит Земля? На вид    

Недвижная, троякое она    

Движенье, незаметно для себя,    

Свершает? Или это припиши    

Ты некоторым сферам, в небесах    

Вращающимся противоположно,    

Пересекая вкось пути свои;    

Иль Солнце от его труда избавь    

И это суточное колесо,    

Надзвёздный и незримый ходкий ромб,    

Возможно — движитель ночей и дней,    

В его вращении останови.    

Во всех догадках этих — нет нужды,    

Коль движется Земля навстречу дню,    

Катясь к Востоку, и вступает в ночь    

Противоставшей Солнцу полусферой,    

Когда другая — в озаренье дня.    

Что, если сквозь прозрачный воздух льёт    

Луне — Земля свой отражённый блеск    

И светится дневной звездою там,    

Как по ночам Луна сияет здесь,    

Взаимно услужая? На Луне,    

Возможно, есть материки, поля    

И обитатели; на ней видны    

Неправильные пятна, облакам    

Подобные; из облаков дожди,    

Быть может, падают, производя    

В размягшей почве разные плоды    

Кому-нибудь на пищу. Может быть,    

Ты обнаружишь в глубине пространств    

Иные солнца, в окруженье лун,    

Мужские посылающих лучи    

И женские; великие два пола    

Одушевляют мировой простор,    

И не исключено, что населяют    

Создания живые все миры.    

То, что в Природе столь большой объём    

Безжизненен, пустынен, одинок    

И у него другой задачи нет,    

Как только от громадных этих сфер    

Безлюдных искры света уделять    

Далёкой, обитаемой Земле,    

Которая обратно, в свой черёд,    

Им посылает обретённый свет,-    

Подобная гипотеза весьма    

Гадательна. Но так или не так,    

Устроен мир; и Солнце ли царит    

На небе, над Землёю восходя,    

Восходит ли над Солнцем шар земной;    

Вступает ли на пламенный свой путь    

С Востока Солнце иль Земля неслышно    

И медленно от Запада скользит    

И, почивая на своей оси,    

Тебя уносит плавно, заодно    

Со всею атмосферой, — не томись    

В разгадыванье сокровенных тайн,    

Их Богу предоставь; Ему служи    

Благоговейно; да изволит Он    

Своими тварями располагать    

По месту пребыванья их. Вкушай    

Блаженство, уделённое Творцом,    

Эдемом наслаждайся и женой    

Твоей прекрасной. Слишком далеки    

Просторы неба, дабы ведал ты,    

Что там свершается. Итак, пребудь    

Смиренномудрым: думай о себе,    

О бытии своём; оставь мечты    

Несбыточные о других мирах,    

О тех, кто там живёт, о их судьбе    

И совершенстве. Удовлетворись    

Дозволенным познаньем о Земле    

И даже о высоких Небесах,    

Которое тебе сообщено!"    

В сомненьях просветлись, Адам сказал:    

"— Небесный чистый Разум, ясный Дух!    

Ты в полной мере удовлетворил    

Меня, освободил от смутных дум    

И указал дорогу бытия    

Легчайшую, мне преподав урок    

Смиренья, научил не отравлять    

Тревожным суемудрием — услад    

Блаженной жизни, от которой Бог    

Заботы и волненья удалил,    

Им повелев не приближаться к нам,    

Доколе сами их не привлечём    

Мечтаньями пустыми и тщетой    

Излишних знаний. Суетная мысль,    

Неукрощённое воображенье    

К заносчивости склонны, и тогда    

Плутают в лабиринте, без конца,    

Пока их некто не остережёт,    

И опыт жизненный не вразумит,    

Что мудрость вовсе не заключена    

В глубоком понимании вещей    

Туманных, отвлечённых и от нас    

Далёких, но в познании того,    

Что повседневно видим пред собой,    

Все остальное — суета суёт,    

Дым, сумасбродство дерзкое; от них    

Невежество родится, темнота,    

Незрелость рассуждений о делах    

Наиближайших, важных и туман    

Блужданий безысходных. Низойдем    

С высот, в скромнейший пустимся полет    

И о предметах будем говорить    

Подручных. Может статься, обращусь    

К тебе с вопросами; на них ты дашь,    

Коль не сочтёшь излишними, ответ    

С терпеньем, — я надеюсь, — добротой    

И снисхожденьем, свойственным тебе!    

О том, что до меня произошло,    

Поведал ты, и, в свой черёд, внемли    

Рассказу моему; возможно, он    

Тебе безвестен. День ещё велик.    

Ты видишь, — я хитрю, чтоб задержать    

Твоё отбытье повестью моей,    

Что надо было бы нелепым счесть,    

Когда б рассказом я не полагал    

Ответы вызвать снова. Близ тебя,    

Сдаётся, — я на Небе, и слова    

Твои мне слаще пальмовых плодов,    

Когда мы жаждем, завершив труды,    

И алчем; сладостны они на вкус,    

Но приедаются. Твоя же речь    

Божественной питает благодатью,    

Не пресыщая душу никогда".    

И с кротостью небесной Рафаил    

Ответил: "— Сладкогласья и твои    

Уста не лишены; красноречив    

И твой язык, о Праотец людей!    

Тебя Всевышний щедро одарил    

Духовно и телесно, ибо ты    

Прекрасное подобие Творца.    

Безмолвствуешь ли ты иль говоришь,    

Движенья и слова твои полны    

Благопристойности и красоты.    

На Небе — сослужителя земного    

В тебе мы видим и в твою судьбу    

Вникаем, ибо зрим, сколь Бог почтил    

Тебя, на Человеке утвердив    

Свою равновеликую любовь.    

Итак, рассказывай. Я в День Шестой    

Как раз отсутствовал; мне довелось    

Квадратный, целокупный легион    

Сопровождать в нелёгкий, мрачный путь    

К вратам Геенны и (таков приказ)    

Охранные установить посты,    

Чтоб ни один лазутчик или враг    

Не выручился, чтоб творящий Бог,    

Помехой дерзновенной раздражён,    

Творенье с разрушеньем не смешал,    

Конечно, Божьей воле вопреки,    

Они бы не решились на побег,    

Но Бог послал нас как Владычный Царь    

Самодержавный, приучая нас    

Немедленно приказы выполнять.    

Мы запертыми страшные врата    

И крепко заграждёнными нашли,    

Услышали, ещё издалека,    

За ними шум — не хоровой распев,    

Не развесёлый пляс, но вопли мук    

И яростного бешенства рычанье.    

С великой радостью вернулись мы    

В Обитель Света, как приказ гласил,    

До вечера Субботнего. Но жду    

Твоих речей, дабы внимать с отрадой    

Не меньшею, чем ты моим внимал!"    

Богоподобной Силе Пращур наш    

Ответил: "— Человеку мудрено    

Поведать о начале бытия    

Людского. Кто же помнит о своём    

Возникновенье? Но желая длить    

С тобой беседу, я рассказ начну.    

Сперва, как бы очнувшись ото сна    

Глубокого, простёртым на траве    

И на цветах себя я осознал,    

В душистой, бальзамической росе,    

Что под влияньем солнечных лучей,    

Впивающих летучий, влажный пар,    

Просохла вскоре. Удивлённый взор    

Возвёл я, созерцая небосвод    

Обширный, а затем, как бы стремясь    

К нему, наитьем внутренним влеком,    

Встал на ноги и увидал вокруг    

Холмы, долины, сень тенистых рощ,    

Поляны солнечные и ручьёв    

Рокочущих теченье; и везде    

Живые твари двигались, брели,    

Порхали; птицы пели средь ветвей.    

Природа улыбалась. Благовоньем    

И счастьем сердце полнилось моё.    

Потом себя исследовать я стал,    

За членом — член; то я бежал, то шёл,    

И гибкие повиновались мне    

Все части тела. Кто же я таков,    

Откуда взялся? — этого не знал.    

Пытаюсь молвить — и заговорил;    

Всему, что пред глазами, мой язык    

Послушный нарекает имена.    

"— Ты, Солнце! — я вскричал.-    

Прекрасный свет!    

Ты, ярко освещённая Земля,    

Цветущая и радостная! Вы,    

Холмы и долы, реки и леса!    

Вы, дивные, живые существа,    

Движеньем одарённые! Молю,    

Скажите, если видеть довелось,    

Как я возник и очутился здесь?    

Не сам собою — значит, сотворён    

Создателем великим, всемогущим    

И благостным. Скажите — как Творца    

Познать и благодарно восхвалить    

Того, кто дал мне жизнь, движенья дар    

И счастье, ощущаемое мной,    

Безмерно большее, чем я могу    

Уразуметь и выразить в словах!"    

Взывая так, от места, где вдохнул    

Впервые воздух, где впервые блеск    

Пленительный в мои глаза проник,    

Я уходил неведомо куда.    

Ответа не было. В тени присел    

Я на бугор дерновый, весь в цветах,    

И призадумался, и сладкий сон    

Сморил меня впервые. Нежный гнёт    

Мои все чувства дремные сковал,    

Их не тревожа. Мнилось, что опять    

Я в состоянье прежнее вернусь,    

В небытие, что обращусь в ничто.    

Вдруг сонное Виденье подступило    

Ко мне, остановившись в головах,    

Своим присутствием едва внушив,    

Что я ещё живу и существую.    

И дивноликий Некто возгласил,    

Приблизившись: "— Твоя обитель ждёт,    

Адам, тебя. Встань, первый Человек,    

Встань, Праотец бесчисленных людей!    

Меня ты звал — Я здесь, дабы ввести    

Тебя в жильё твоё, в блаженный сад!"    

Сказал, и, за руку меня подняв,    

Над водами и долами, стопой    

Не прикасаясь к почве, заскользил    

По воздуху, и наконец, возвёл    

На верх горы лесистой, что была    

Обширным плоскогорием округлым    

Увенчана, со множеством дерев    

Роскошных, меж которыми вились    

Тропинки и манили тенью кущи.    

Все виденное мною до сих пор    

Уже не столь прекрасным я почёл,    

С чудесной этой местностью сравнив.    

Деревья были все отягчены    

Плодами дивными; они мой взор    

Прельщали и желание вкусить    

Внушали алчное. Но в этот миг    

Проснулся я, увидев наяву    

Мой воплощённый сон. Скитаться вновь    

Я стал бы наугад, но меж стволов    

Явился Тот, кто ввёл меня сюда:    

Воистину явилось Божество!    

В благоговейной радости и страхе    

Покорно я припал к Его стопам.    

Подняв меня, Он кротко произнёс:    

"— Я Тот, кого ты ищешь; Я — Творец    

Всего, что видишь ты вверху, внизу    

И вкруг себя. Прекрасный этот Рай    

Дарю тебе, своим его считай,    

Храни, возделывай, и от плодов    

Любого древа, что растёт в саду,    

Ты невозбранно, с лёгкою душой,    

Вкушай, неурожая не боясь.    

Но Древа, чьё воздействие даёт    

Познание Добра и Зла, — не тронь!    

Как послушанья твоего залог    

И верности велениям Моим,    

Я посредине сада поместил