1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 
Чем воздам тебе я нынче, осчастливленный тобою?
     
     
      
Выйди, царь, ко мне навстречу: ныне я в твоем краю.
      
Я тебе все царство каджей, благодарный, отдаю.
      
Укрепи же их твердыню, защищай ее в бою.
      
Я же с милою невестой еду в вотчину свою.
     
     
      
От меня скажи Усену, чтоб прислал свою супругу.
      
Пусть она ко мне приедет и обрадует подругу.
      
Не она ль нам оказала столь великую услугу?
      
Ждет ее мое светило, озарившее округу!»
     
     
      
Царь морей, приняв посланца и услышав эти речи,
      
Удивленья и восторга скрыть не мог в простосердечье.
      
Он хвалил и славил бога за успех каджетской сечи
      
И с великою поклажей поспешил на место встречи.
     
     
      
Он решил сыграть их свадьбу и, исполненный забот,
      
Взял с собой добра немало в этот свадебный поход.
      
Десять дней они с Фатьмою бодро ехали вперед,
      
Чтоб увидеть льва и солнце, восхитившее народ.
     
     
      
Братья спешились при встрече, поздоровались с владыкой,
      
И владыка целовал их с благодарностью великой.
      
Поздравлял он Тариэла, беглеца пустыни дикой,
      
И, взирая на царевну, любовался солнцеликой.
     
     
      
И Фатьма при виде девы, возвратившейся из плена,
      
Обняла ее, рыдая, целовала ей колена.
      
«Слава богу, тьма исчезла, — говорила ей смиренно,—
      
Зло мгновенно в этом мире, доброта же неизменна!»
     
     
      
Обняла Фатьму царевна и сказала ей она:
      
«Пожалел создатель сердце, пробудил его от сна!
      
Раньше я была ущербна, ныне радостью полна,
      
Как оттаявшая роза, снова солнцем спасена»,
     
     
      
В благодарность за Каджети царь в течение недели
      
Пировал на этой свадьбе, сам участвуя в веселье.
      
Много роздал он подарков — дивных кубков, ожерелий,
      
По червонцам там ходили и под ноги не глядели.
     
     
      
Горы шелка там лежали и атлас, царем даренный.
      
Увенчал гостей владыка гиацинтовой короной.
      
Оценить подарок этот не сумел бы и ученый,
      
Тариэлу же вдобавок трон поставлен был червонный.
     
     
      
Государь поднес невесте одеянье, и на нем
      
Бадахшанские рубины рдели пурпурным огнем.
      
Дева молнией светилась, сидя с юношей вдвоем,
      
И дивились им вельможи, приезжая на прием.
     
     
      
Автандилу и Фридону царь того морского края
      
Подарил по иноходцу, по заслугам воздавая.
      
Были им даны и седла, и одежда дорогая.
      
«Благодарствуй, царь великий!» — братья молвили, вставая.
     
     
      
Тариэл же к государю обратился со словами:
      
«Рады мы, что ты, владыка, здесь пируешь вместе с нами.
      
Одарил ты нас сегодня драгоценными дарами!
      
Хорошо, что я заехал навестить тебя с друзьями».
     
     
      
«Лев достойный и властитель! — отозвался царь морей.—
      
Ты печалишь нас разлукой, тешишь близостью своей!
      
Неужели дар мой скудный равен доблести твоей?
      
Тяжко мне с тобой расстаться, наилучший из людей!»
     
     
      
Витязь речи вел с Фатьмою, как с названою сестрою:
      
«В неоплатном, в небывалом я долгу перед тобою!
      
Ныне все богатства каджей, привезенные с собою,
      
Я дарю тебе, сестрице, мне ниспосланной судьбою!»
     
     
      
И Фатьма пред ним колени, благодарная, склонила:
      
«Без тебя я, повелитель, сожжена огнем светила!
      
Ты лишил меня рассудка, погрузил меня в горнило!
      
Счастье — взысканным тобою, а покинутым — могила!»
     
     
      
И царю морей сказала новобрачная чета,
      
Чью кристальную улыбку льют жемчужные уста:
      
«Без тебя, о царь, свирели умолкают неспроста,
      
Но, увы, пора вернуться нам в родимые места.
     
     
      
Ты отец наш и наставник, наша жизнь и упованье!
      
Дай же нам корабль, владыка! Окажи благодеянье!»
      
Царь ответил: «Я исполню ваше каждое желанье,—
      
Что еще могу я сделать, коль настало расставанье?»
     
     
      
Судно быстро снарядили и наполнили добром,
      
И отъехал славный витязь на богатом судне том.
      
Провожавшие рыдали, били в темя кулаком,
      
И от слез Фатьмы вздувалось море синее кругом.
     
    
    
   
   
    
     
ПРИБЫТИЕ ТАРИЭЛА В ЦАРСТВО ФРИДОНА
    
    
    
     
      
Переплыли через море братья, верные обету,
      
И в дороге подтвердили клятву дружескую эту.
      
Смех и пенье услаждали их, блуждающих по свету.
      
Разливался блеск жемчужин по кристаллу-самоцвету.
     
     
      
И с дороги некий вестник послан был к Асмат-рабыне,
      
Чтоб сказать девице этой и Фридоновой дружине:
      
«Вот грядет светило наше, восседая в паланкине!
      
Погибавшие от стужи, мы не сетуем отныне!»
     
     
      
Вдоль по берегу морскому братья тронулись верхом
      
И, как дети, веселились, вспоминая о былом.
      
Наконец страна Фридона показалась за холмом,
      
Где приветственное пенье раздавалось, словно гром.
     
     
      
Повстречали их вельможи посреди большого луга,
      
И Асмат, обняв царевну, исцелилась от недуга.
      
Не смогла бы и секира оторвать их друг от друга!
      
Верной службой послужила деве царственной подруга!
     
     
      
И твердила ей царевна, челядинку обнимая:
      
«Всю тебя я истомила! Горе мне, моя родная!
      
Ныне бог послал нам милость, о печалях наших зная.
      
За твое большое сердце чем воздать тебе должна я?»
     
     
      
Та сказала: «Нашу розу не засыпали снега,
      
И сокрытое открылось нам, спасенным от врага:
      
Возвращенная к веселью, ты, как жизнь, мне дорога!
      
Средь друзей всего достойней повелитель и слуга!»
     
     
      
Низко кланяясь, вельможи говорили в восхищенье:
      
«Мы должны прославить бога за его благоволенье.
      
Возвратил он вас с победой, даровал нам утешенье.
      
Сам он ранит наше сердце, сам приносит исцеленье!»
     
     
      
Подходили эти люди, руки братьям целовали.
      
Царь сказал: «Собратья ваши ради нас в сраженье пали, —
      
Вместо прежних упований и земной своей печали
      
Приобщились к вечной жизни и стократ блаженны стали.
     
     
      
И хотя по тем убитым пролил я потоки слез,
      
Души их творец вселенной в кущи райские вознес!»
      
Царь заплакал, безутешный, и с ресниц дохнул мороз,
      
И, мешая дождь со снегом, заморозил купу роз.
     
     
      
Увидав царя в печали, зарыдали и вельможи
      
И оплакивать убитых принялись усердно тоже.
      
Но потом они сказали: «На светила вы похожи,
      
Так неужто нам стенанья всякой радости дороже?
     
     
      
Кто достоин в этом мире ваших горестных рыданий?
      
Смерть за вас, герои наши, лучше жизненных скитаний!»
      
И Фридон сказал собрату: «Здесь не место для стенаний!
      
Бог тебе готовит радость вместо этих испытаний!»
     
     
      
И когда погибшим в битве Автандил вознес хвалу,
      
Все решили: «Пусть улыбка разольется по челу!
      
Так как лев обрел светило и пресек дорогу злу,
      
Мы оплакивать не будем то, что кануло во мглу!»
     
     
      
И тогда великий праздник наступил в Мульгазанзаре.
      
Барабаны и кимвалы пели песнь о государе.
      
Горожане и торговцы шли навстречу юной паре,
      
Так что всякая торговля прекратилась на базаре»
     
     
      
Были улицы забиты многочисленной толпою,
      
Впереди стояла стража длинной цепью круговою.
      
Больше всех ей досаждали те, кто шли со всей семьею,
      
Ибо все они стремились заглянуть в лицо герою.
     
     
      
У дворца царя Фридона братья кончили поход.
      
В поясах своих червонных челядь стала у ворот.
      
По ковру, бросая деньги, гости двинулись вперед,
      
И ловил червонцы эти торжествующий народ.
     
    
    
   
   
    
     
СВАДЬБА ТАРИЭЛА И НЕСТАН-ДАРЕДЖАН, УСТРОЕННАЯ ЦАРЕМ НУРАДИН-ФРИДОНОМ
    
    
    
     
      
Пышный трон, бело-пурпурный, изукрашенный Фридоном,
      
Весь в каменьях красно-желтых, возвели молодоженам.
      
Желтый трон для Автандила посредине был черненым.
      
Двор собрался, и герои по своим расселись тронам.
     
     
      
И явились сладкопевцы и свои запели гимны,
      
И друзьям шелков немало царь поднес гостеприимный,
      
И отпраздновал он свадьбу ради их любви взаимной,
      
И пленяла приглашенных красота царевны дивной.
     
     
      
Девять перлов драгоценных царь поднес им в честь побед.
      
Каждый был с яйцо гусыни и струил туманный свет.
      
Но зато подобен солнцу был там некий самоцвет,—
      
С этим светочем художник ночью мог писать портрет.
     
     
      
Дорогим молодоженам, приглашая их на ужин,
      
Царь поднес по ожерелью из рубинов и жемчужин.
      
Автандилу дал он блюдо в знак того, что с ним он дружен.
      
Чтоб внести такое блюдо, был немалый навык нужен.
     
     
      
Был насыпан крупный жемчуг на огромном блюде этом.
      
Царь поднес его герою с поздравленьем и приветом.
      
Там ковры и аксамиты отличались дивным цветом.
      
Благодарность Тариэла на дары была ответом.
     
     
      
Восемь дней, играя свадьбу, веселилась вся страна.
      
Ежедневно новобрачным подносила дар казна.
      
Били бубны и кимвалы, арфы пели дотемна.
      
Как достался витязь деве, так и витязю — она.
     
     
      
Как-то раз сказал Фридону Тариэл такое слово:
      
«Мне любой из вас, герои, ближе брата дорогого.
      
Чтоб воздать вам по заслугам, сердце все отдать готово,
      
Ибо, вами исцеленный, я вернулся к жизни снова.
     
     
      
Есть ли что прекрасней жертвы, принесенной Автандилом?
      
Оказать спаспету помощь нам с тобой теперь по силам.
      
Ты сходи к нему, разведай, как нам быть с собратом милым?
      
Потушив мое горнило, он сожжен своим горнилом!
     
     
      
От меня спроси ты брата: «Как избыть твою беду?
      
Богом посланную с неба, ты свою получишь мзду,
      
Но коль я тебя забуду и на помощь не приду,
      
Пусть нигде себе приюта я, бездомный, не найду.
     
     
      
Чем тебе помочь я должен, верным будучи собратом?
      
Я в Аравию с тобою рад, коль надо, ехать сватом.
      
Где словами, где мечами, все устроим мы дела там.
      
Не женив тебя на деве, не хочу я быть женатым!»
     
     
      
Лишь дошло до Автандила предложенье Тариэла,
      
Безграничная веселость Автандилом овладела»
      
«Для чего мне эта помощь? — он воскликнул. — В чем тут дело!
      
Ведь луна моя от каджей бед пока не претерпела.
     
     
      
Ведь она по божьей воле занимает свой престол,
      
Почитается народом, никаких не знает зол,
      
Ни один колдун на свете козней ей пока не плел.
      
Почему ж ты с этим делом, милый друг, ко мне пришел?
     
     
      
Лишь когда творец исполнит все свои предначертанья
      
И пошлет мне утешенье за минувшие страданья,—
      
Лишь тогда я вновь увижу солнце, полное сиянья…
      
До тех пор, увы, напрасны будут все мои метанья.
     
     
      
Вот что должен Тариэлу я сказать по доброй воле:
      
«Я похвал твоих не стою, царь, рожденный на престоле!
      
С материнской я утробы предназначен рабской доле,
      
Пусть же я останусь прахом, не займешь ты трон доколе!
     
     
      
Ты сказал: «Желаю справить свадьбу славную твою!»
      
Голос любящего сердца в этом слове узнаю!
      
Но ни меч, ни красноречье не помогут в том краю,
      
Где послал мне бог царицу солнцеликую мою!
     
     
      
Лучше ждать решенья свыше, чтоб душа не унывала!
      
Но тебе индийским троном овладеть пора настала,
      
Чтоб с тобой твое светило, словно молния, блистало,
      
Чтоб, рассеянный тобою, враг бежал куда попало.
     
     
      
В день, когда осуществятся эти наши замышленья,
      
Я в Аравию, мой витязь, возвращусь без промедленья.
      
Там, коль солнце пожелает, я уйму огонь томленья.
      
Ни к чему иному больше не имею я стремленья».
     
     
      
И когда о том услышал от Фридона Тариэл,
      
Он сказал: «Не с колдунами я сражаться захотел.
      
Так же как источник счастья возвратить он мне сумел,
      
Ныне я отдам все сердце ради этих важных дел.
     
     
      
Передай ему все это и скажи: «Воитель славный,
      
На меня давно в обиде воспитатель твой державный.
      
Много слуг его когда-то я убил в борьбе неравной.
      
Я хочу просить прощенья за поступок своенравный».
     
     
      
Ты скажи: «Со мною больше не веди переговоров.
      
Завтра двинусь я в дорогу, мне не нужно долгих сборов.
      
Царь Аравии забудет для меня упрямый норов
      
И меня, как свата, встретит без упреков и раздоров»,
     
     
      
С этим словом к Автандилу Нурадин пришел опять.
      
Он сказал: «Решилось дело. Поздно споры затевать».
      
И хотя спаспета стала боль души одолевать,
      
Уважения к владыке он не мог позабывать.
     
     
      
Он явился к Тариэлу, и склонил пред ним колени,
      
И, поднять очей не в силах, говорил ему в волненье:
      
«Грешен я пред Ростеваном, не свершил его велений,—
      
Не зови меня с собою ради новых преступлений!
     
     
      
Если мы туда поедем, взяв с собою Нурадина,
      
Никому я не позволю нападать на властелина!
      
Уж и так пред государем голова моя повинна!
      
Разве смеет раб ничтожный меч поднять на господина!
     
     
      
Между мною и царицей вы посеете раздор.
      
Горе мне, коль то светило потускнеет с этих пор!
      
Оттолкнет меня царица, позабудет уговор,
      
Не простит, не пожалеет, всем мольбам наперекор!»
     
     
      
Тариэл, светило мира, поднял брата со словами:
      
«Ты помог мне в затрудненье и советом и делами.
      
Ныне мы познали счастье, но, разделавшись с врагами,
      
Ты и сам обязан ныне утешаться вместе с нами.
     
     
      
Не могу хвалить я друга, если он со мной чинится,
      
Слезы льет в уединенье, убивается, томится…
      
Кто меня считает братом, должен мне во всем открыться,
      
Если ж нет, то нам обоим лучше будет разлучиться.
     
     
      
Овладел ты сердцем девы и меня от смерти спас.
      
Вряд ли дева огорчится, если вдруг увидит нас.
      
Задавать царю загадки я не буду в этот раз,—
      
У меня одно желанье: позаботиться о вас.
     
     
      
Буду я молить владыку, чтоб, радея о престоле,
      
Он тебе свое светило уступил по доброй воле.
      
Нужно вам соединиться, для чего страдать вам боле?
      
Украшать друг друга нужно, а не вянуть в диком поле!»
     
     
      
Увидав, что не отступит от решенья Тариэл,
      
Автандил противоречить побратиму не посмел.
      
Нурадин собрал охрану, счел ее и осмотрел
      
И с любимыми друзьями в дальний двинулся предел.
     
    
    
   
   
    
     
ТАРИЭЛ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ПЕЩЕРЕ И ВИДИТ СВОИ СОКРОВИЩА
    
    
    
     
      
Мудрый Дивнос человека учит тайне сокровенной:
      
«Нам добро ниспосылает, а не зло творец вселенной.
      
Он добру отводит вечность, злу дает он срок мгновенный.
      
Он стремится к совершенству, сам от века совершенный».
     
     
      
Львы, покинув край Фридона, шли в веселье небывалом.
      
Новобрачная скрывалась под дорожным покрывалом.
      
Крылья ворона, чернея, колыхались над кристаллом,
      
И казалось то светило бадахшанским дивным лалом.
     
     
      
В паланкине ту царевну проносили средь долин.
      
Братья тешились охотой, окружая паланкин.
      
Где б они ни проходили, каждый встречный селянин
      
Торопился к ним с дарами, созерцая тот рубин.
     
     
      
И казалось всем прохожим, что высоко над землею
      
Три луны сопровождают солнце стражею тройною.
      
Наконец они достигли диких скал, где над рекою
      
Витязь жил в своей пещере, опекаемый сестрою.
     
     
      
Тариэл сказал собратьям: «Вот она, моя округа!
      
Здесь я странствовал и плакал, умирая от недуга.
      
Пусть же здесь нехитрый ужин соберет Асмат-подруга
      
И любой из вас получит дар от преданного друга!»
     
     
      
Братья слезли у пещеры, и устроили привал,
      
И оленины поели, отдыхая возле скал.
      
Вспоминая о минувшем, каждый витязь ликовал,
      
И хвалил, и славил бога, столь достойного похвал.
     
     
      
Обошли они пещеры, опечатанные братом,
      
И опять они немало обнаружили добра там.
      
Кто считал свои богатства, обладая этим златом?
      
Попадая в те пещеры, каждый делался богатым!
     
     
      
Много роздал там сокровищ Тариэл непобедимый,
      
Награжден был каждый воин, Нурадином предводимый.
      
Никого не позабыл он, путешествуя с любимой,
      
Но нетронутым казался клад его неисчислимый!
     
     
      
И сказал Фридону витязь: «Я должник твой, милый брат!
      
Но на свете добродетель возмещается стократ.
      
Потому тебе в подарок отдаю я этот клад,
      
Увези его с собою как награду из наград».
     
     
      
С благодарностью ответил витязь брату дорогому:
      
«Ты меня, как видно, хочешь уподобить скопидому!
      
Даже тех, кто крепче дуба, ты ломаешь, как солому!
      
Буду счастлив я, покуда твоему служу я дому!»
     
     
      
Чтобы выслали верблюдов, он послал домой известъе
      
И сокровища пещеры перевез в свое поместье.
      
И тогда в страну арабов братья выехали вместе:
      
Автандил, ущербный месяц, к молодой спешил невесте.
     
     
      
В некий день они достигли Аравийской стороны,
      
Где повсюду были села или крепости видны.
      
В синих траурных одеждах, по заветам старины,
      
Люди бегством Автандила были там огорчены.
     
     
      
Прибыл вестник Тариэла и предстал пред Ростеваном:
      
«Благоденствуй, о владыка, в ликованье непрестанном!
      
Ныне я к тебе явился — царь, рожденный Индостаном,—
      
Чтоб бутон прекрасной розы возвратить тебе сохранным.
     
     
      
Я, твой прах, при первой встрече неприветлив был с тобою,
      
Но и ты напрасно вздумал поскакать вослед за мною.
      
Не сдержав своей досады, я расправился с толпою,
      
И рабов твоих немало распростилось с головою,
     
     
      
Ныне прибыл я, владыка, после многих трудных лет,
      
Чтоб молить тебя усердно о забвенье этих бед.
      
Подтвердят Фридон и стража, что даров со мною нет,
      
Лишь один со мной подарок — твой возлюбленный спаспет».
     
    
    
    
    
    
     
      
В день, когда к царю явился вестник этих сообщений,
      
Царь возрадовался духом и заплакал в восхищенье,
      
И с ресниц на лик царевны опустились стрелы теней,
      
И краса ее рубинов стала втрое совершенней.
     
     
      
Загремели барабаны, взволновалась вся столица,
      
Вышли воины на площадь, чтоб навстречу устремиться.
      
Выносили седла, сбрую, запрягал коней возница,
      
Храбрых витязей проворных потянулась вереница.
     
     
      
Сел и царь на иноходца, и по знаку воевод
      
Войско двинулось навстречу из распахнутых ворот.
      
И хвалил и славил бога весь собравшийся народ:
      
«Лишь добро одно бессмертно, зло подолгу не живет!»
     
     
      
И когда заметно стало приближенье каравана,
      
Автандил сказал собрату, опечалившись нежданно:
      
«Посмотри, как в туче пыли степь далекая туманна!
      
Там горит мое горнило, пламенея непрестанно!
     
     
      
Там мой царь и воспитатель. Он спешит к тебе навстречу.
      
Я идти с тобой не в силах, ибо что ему отвечу?
      
Кто, как я, себя унизил, честь утратив человечью?
      
Без меня вам надо встретить государя мудрой речью!»
     
     
      
Тариэл сказал: «Похвально почитание царя!
      
Оставайся же на месте, не ходи со мною зря.
      
Я добьюсь его согласья, и, сиянием горя,
      
Станет витязю женою та небесная заря».
     
     
      
Был шатер для Автандила на лугу разбит зеленом,
      
И Нестан в шатре осталась вместе с братом нареченным.
      
Вздох ресниц ее казался легким ветром благовонным.
      
Тариэл, простившись с нею, дальше двинулся с Фридоном.
     
     
      
И воскликнул царь арабов, проезжая по долинам:
      
«Тариэл, прекрасный станом, шлет приветствие вдали нам!»
      
И, подъехав, поклонился властелину с сердцем львиным,
      
Обошелся он с индийцем, как отец с любезным сыном.
     
     
      
И пред ним склонился витязь, посетивший те места.
      
Целовал его владыка, чтоб порадовать уста.
      
Говорил он Тариэлу, удивляясь неспроста:
      
«Ты как солнце над землею! Без тебя и жизнь пуста!»
     
     
      
И проворство рук героя, и краса его, и сила —
      
Все в нем старого владыку привлекало и дивило.
      
Похвалил он и Фридона, но ему печально было,
      
Что среди гостей приезжих он не видел Автандила.
     
     
      
Увидав, что царь печален, Тариэл промолвил слово:
      
«Царь, тебе повиноваться сердце путника готово.
      
Но дивлюсь я, как ты можешь возносить меня, чужого?
      
Разве можно быть милее Автандила молодого?
     
     
      
Не дивись, что появиться было брату недосуг.
      
Лучше сядь со мной, владыка. Как прекрасен этот луг!
      
Я сказать тебе осмелюсь, почему не прибыл друг,
      
И просить о нем я буду ради всех его заслуг».
     
     
      
Сели рядом два владыки. Окружили их отряды.
      
Свет блеснул в очах героя, как мерцание лампады.
      
Тот, кто видел Тариэла, не искал другой отрады.
      
Речь его была достойна и вниманья и награды.
     
     
      
«Царь, — сказал он Ростевану, — не гневись на слово это,
      
Но пришел к тебе я ныне ради славного спаспета,
      
Умоляет этот витязь, чье лицо светлее света,
      
Чтобы ты его прошенье не оставил без ответа.
     
     
      
Оба мы к тебе взываем, о светило из светил!
      
Сообразно разуменья дал мне счастье Автандил!
      
Он возлюбленную деву ради друга позабыл!
      
Чтоб о том распространяться, недостанет наших сил!
     
     
      
Царь, давно друг друга любят этот витязь и девица!
      
Вижу я, как он в разлуке и тоскует и томится!
      
Я молю, склонив колена: дай им счастьем насладиться!
      
Пусть ему женою будет солнцеликая царица!
     
     
      
Ничего прибавить больше к этой речи я не смею…»
      
Тут платок расправил витязь, повязал петлей на шею,
      
И упал он на колени с дивной просьбою своею…
      
Тот, кто слышал эту просьбу, был смущен немало ею.
     
     
      
Увидав царя индийцев распростертого в ногах,
      
Ростеван и сам склонился со слезами на глазах.
      
Он сказал: «Принес ты радость, но ее развеял в прах,
      
Ибо эти униженья на меня наводят страх.
     
     
      
Разве может не исполнить человек твое желанье?
      
Для тебя я дочь родную свел бы даже на закланье,
      
Я б ее в рабыни отдал, будь на это приказанье…
      
Автандил же — зять, достойный и любви и почитанья.
     
     
      
Разве кто другой на свете мне понравиться сумеет?