1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 
Джерни снова оглядел горизонт. Нужно было считаться с тем, что тут могут быть вольнаибы, а он, как никак, нарушитель границ. Его беспокоили вольнаибы — больно они сделались ловкими и непредсказуемыми. Его многое еще беспокоило, но очень уж славный куш можно было тут сорвать. Беспокоило, например, то, что нельзя поднять повыше махолеты наблюдения и нельзя пользоваться радиосвязью — все одно к одному.
    
Транспортный маховоз с фабрикой повернул и начал снижаться. Он мягко скользнул к ровной площадке у подножия скал. Гусеницы коснулись песка.
    
Джерни откинул крышу кабины и отстегнул ремни. Как только фабрика остановилась, он выбрался наружу, захлопнул за собой прозрачный колпак, прошел по гусенице, перелез через заградительную решетку и спрыгнул на песок. К нему присоединились пять человек из его личной охраны, которые выбрались через носовой люк. Остальные отцепляли фабрику от транспорта. Когда с этим было закончено, маховоз тяжело поднялся вверх и начал описывать над ними круги.
    
Сразу же заурчали двигатели фабрики, и она поползла по песку к темному пятну пряностей.
    
Мимо Джерни проскочил махолет и резко затормозил. За ним еще и еще. Из махолетов посыпались ребята из халлековского отряда, и машины тут же поднялись в воздух.
    
Джерни поиграл мышцами под защитным влагоджари и потянулся. Потом сбросил с лица респиратор, пренебрегая потерями влаги ради более важного — возможности, если понадобится, крикнуть во весь голос. Он начал карабкаться по скалам, осматривая грунт под ногами — галька и крупный песок. В воздухе сильно пахло пряностями.
    
Хорошая площадка, можно сделать здесь аварийную базу, думал он. Или устроить склад боеприпасов.
    
Он оглянулся на своих людей — растянувшись в цепочку, они следовали за ним. Отличные ребята, даже те новенькие, которых он еще не успел проверить. Отличные. Не приходится каждый раз говорить им, что надо делать. Ни над одним из них не искрится щит. В этом взводе нет трусов, которые тащат в пустыню щиты, прекрасно зная, что червь может учуять их и отнять все найденные пряности.
    
После небольшого подъема Джерни разглядел пряные россыпи примерно в полукилометре от них и вездеход фабрики, как раз подобравшийся к их ближнему краю. Он глянул вверх, на махолеты прикрытия, прикидывая высоту — не слишком ли высоко. Кивнул сам себе и повернулся, чтобы продолжить восхождение к гребню.
    
В это мгновение гребень исчез.
    
Двенадцать полос ревущего пламени прочертили небо по направлению к махолетам и транспорту. Со стороны фабрики донесся скрежет металла, а на скалах вокруг Джерни возникли вооруженные люди в капюшонах.
    
Джерни успел подумать: Клянусь рогами Великой Матери! Ракеты! Они не побоялись использовать ракеты!
    
Затем он оказался лицом к лицу с человеком, закутанным в песчаного цвета бурнус с капюшоном. Человек стоял в очень низкой стойке с ай-клинком наготове. Еще двое притаились на камнях слева и справа. Из-под капюшона Джерни видел только глаза своего противника, но его стойка и то, как он держал нож, выдавали опытного бойца. Глаза были синие на синем, глаза живущего в глубокой пустыне вольнаиба. Сзади донеслось пыхтение — там уже дрались.
    
Джерни потянулся к своему ножу, не сводя глаз с направленного на него лезвия. Если они рискнули использовать ракеты, почему бы не быть у них пистолетам? Наступил самый опасный момент. Он по звуку понял, что все его прикрытие с воздуха уничтожено полностью.
    
Противник Халлека проследил движение его руки к ножу и снова вперил пылающий взгляд в глаза Джерни.
    
— Спрячь свой нож в ножны, Джерни Халлек, — сказал он.
    
Джерни замешкался. Даже сквозь фильтр влагоджари голос звучал удивительно знакомо.
    
— Ты знаешь, как меня зовут?
    
— Тебе незачем обнажать оружие против меня, — вольнаиб выпрямился и спрятал ай-клинок в ножны под плащом. — Прикажи своим людям прекратить бесполезное сопротивление.
    
Он отбросил назад капюшон и сдвинул респиратор в сторону.
    
Потрясенный увиденным, Халлек остолбенел. Сначала он подумал, что перед ним призрак герцога Лето Атрейдса. И только потом наконец понял:
    
— Поль, — прошептал он. Затем добавил уже громче: — Ты правда Поль?
    
— Ты что, не доверяешь собственным глазам?
    
— Но мне сказали, что ты погиб, — прохрипел Джерни и сделал полшага вперед.
    
— Прикажи своим людям сдаться, — велел Поль. Он махнул рукой вниз, в сторону дюн.
    
Джерни повернулся, не в силах оторвать взгляд от Поля. Краем глаза он увидел несколько групп сражающихся. Скрытые под капюшонами люди пустыни, казалось, были повсюду. Фабрика-вездеход замерла неподвижно, на капитанском мостике стоял вольнаиб. В воздухе не было ни одного махолета.
    
— Прекратите сражаться! — заорал во все горло Джерни. Он сделал глубокий вдох и, сложив ладони рупором, поднес ко рту: — Это Джерни Халлек! Прекратите сражаться!
    
Медленно, неохотно клубки человеческих тел распутались, и со всех сторон на него устремились вопросительные взгляды.
    
— Это друзья, — крикнул Джерни.
    
— Хороши друзья! — проорал кто-то в ответ. — Половину наших перерезали!
    
— Произошла ошибка. Не надо ее усугублять.
    
Он опять повернулся к Полю и уставился в синие на синем вольнаибские глаза юноши.
    
Губы Поля тронула улыбка, но в его лице было какое-то жесткое выражение, напоминавшее Халлеку старого герцога, дедушку Поля. Но потом он разглядел и другие черты, не свойственные прежде Атрейдсам: сухую, словно пергаментную кожу, прищур глаз, которые постоянно обсчитывали и взвешивали все, что видели.
    
    
    
    
— Они сказали, что ты погиб, — повторил он.
    
— Наверное, самая надежная защита — позволить им думать так.
    
Джерни вдруг понял, что единственным оправданием тому, что он начал поступать по собственному усмотрению, была уверенность в том, что молодой герцог… его друг, погиб. Потом у него мелькнула мысль — а осталось ли в Поле хоть что-нибудь от того мальчика, которого он когда-то учил, стараясь воспитать настоящим бойцом…
    
Поль сделал шаг навстречу Халлеку и поймал его полный смятения взгляд.
    
— Джерни…
    
Казалось, что дальнейшее произошло само собой — они обнимались, хлопали друг друга по спине, словно желая убедиться, что перед ними не призрак, а настоящий человек из плоти и крови.
    
— Ах ты, волчонок! Ах, волчонок, — бормотал Джерни.
    
И Поль вторил:
    
— Джерни, друг! Джерни!
    
Наконец они разошлись и снова посмотрели друг на друга. Халлек глубоко вздохнул.
    
— Вот, значит, почему вольнаибы так выросли в военном деле! Я мог бы и догадаться. Они начали вытворять как раз те вещи, которые я сам задумывал. Если б я только знал… — он покачал головой. — Если бы ты шепнул мне хоть словечко, малыш. Меня бы ничего не смогло задержать. Я бы бросился со всех ног и…
    
Выражение глаз Поля остановило его — жесткое, взвешивающее каждое сказанное им слово.
    
Джерни вздохнул.
    
— Конечно, обязательно нашлись бы такие, которые заинтересовались — а куда это рванул Джерни Халлек, и такие, которые бы не только спрашивали, но и делали. Они устроили бы облаву, чтобы узнать ответ.
    
Поль кивнул и посмотрел на замерших в ожидании вольнаибов — лица федьакынов выражали оживление и любопытство. Потом перевел взгляд со своих штурмовиков на Джерни. Он вновь обрел своего учителя-воина, и его душа ликовала. Он видел в этом доброе предзнаменование, знак того, что взял курс на правильный вариант будущего.
    
Если Джерни будет рядом со мной…
    
Поль посмотрел вниз, изучая лица контрабандистов, собиравшихся около Халлека.
    
— Твои ребята в порядке, Джерни? — спросил он.
    
— Контрабандисты всегда в порядке. Где пахнет прибылью, там и они.
    
— Ну, эта прогулка не принесла им много прибыли, — сказал Поль, обратив внимание на едва уловимое движение указательного пальца на правой руке Джерни — их старый семейный код. Среди контрабандистов были опасные люди, которым не следовало доверять.
    
Поль прикоснулся к нижней губе в знак того, что он понял, и поднял глаза на группу людей, стоявших на скалах над ними. Среди них он увидел Стилгара. Воспоминание об еще не решенном между ними вопросе охладило его воодушевление.
    
— Стилгар, — заговорил он, — это Джерни Халлек, о котором я тебе рассказывал. Старший военный инструктор моего отца, один из лучших фехтовальщиков на мечах, мой наставник и старый друг. Ему можно доверять в любом деле.
    
— Я понял, — ответил Стилгар. — Ты его герцог.
    
Поль бросил удивленный взгляд на смуглый профиль вождя, удивляясь, что заставило Стилгара сказать это. Его герцог. В голосе вольнаиба прозвучали странные интонации, как будто он хотел сказать что-то другое. Это было не похоже на Стилгара, вождя вольнаибов, человека, всегда говорившего начистоту.
    
Мой герцог! отозвалось в мозгу Халлека. Он увидел Поля другими глазами. Да, после смерти Лето титул герцога перешел к Полю.
    
Война, которую вели вольнаибы на Аракисе, выглядела теперь совсем по-другому. Мой герцог! Часть его души, которая, казалось, уже омертвела, теперь начала оживать. Лишь краешком сознания он воспринял, что Поль приказал контрабандистам разоружиться, перед тем как их будут допрашивать.
    
Но когда кое-кто начал протестовать, до него полностью дошло содержание приказа. Он встряхнул головой и круто развернулся.
    
— Вы что, оглохли, — рявкнул он. — Перед вами законный герцог Аракиса. Делайте, что он приказал.
    
Контрабандисты, ворча, подчинились.
    
Поль стал рядом с Джерни и тихо обратился к нему:
    
— Честно говоря, я не ожидал, что ты попадешься в такую ловушку, Джерни.
    
— Я действовал второпях. Слишком завелся из-за вон тех пряных россыпей, почуял большую выгоду.
    
— Что ж, выгода налицо, — Поль посмотрел на разоружаемых контрабандистов. — В твоей команде есть кто-нибудь из людей моего отца?
    
— Никого. Нас всех раскидало в разные стороны. Кое-кто начал сам приторговывать. Большинство поднакопили деньжат и смотались отсюда.
    
— Но ты остался.
    
— Я остался.
    
— Потому что здесь Раббан.
    
— Мне думалось, что, кроме мести, мне ничего не осталось, — ответил Халлек.
    
С вершины скалы раздался странный отрывистый крик. Джерни поднял глаза и увидел вольнаиба, размахивавшего шейным платком.
    
— Творило идет, — сказал Поль.
    
Он, а вслед за ним и Джерни, поднялись на скалу и посмотрели на юго-запад. Не слишком далеко от них виднелся гребень песчаного червя, пыльный след, который двигался через дюны прямо к их скалам.
    
— Довольно большой, — заметил Поль.
    
От фабрики снизу донесся рокочущий звук. Она развернулась на широких гусеницах и, как гигантское насекомое, поползла к гряде.
    
— Жаль, что мы не оставили транспорт.
    
Джерни взглянул на Поля и на поднимавшиеся над пустыней столбики дыма, туда, куда рухнули сбитые вольнаибскими ракетами махолеты. Внезапно его пронзила острая боль за оставшихся там людей — его людей, и он сказал:
    
— Твой отец беспокоился о людях больше, чем об оборудовании.
    
Поль бросил на него мрачный взгляд. Потом опустил глаза, помолчал и ответил:
    
— Они были твоими друзьями, Джерни. Я все понимаю. Но для нас вы — нарушители границ, которые могли увидеть то, что им не положено. Ты должен понять меня.
    
— Здесь все ясно. Ладно, а теперь мне не терпится увидеть то, что мне не положено.
    
Поль взглянул на него. На лице Халлека играла знакомая волчья улыбка, от которой изогнулся чернильный шрам на его челюсти.
    
Джерни кивнул на пустыню под ними. Вольнаибы разбрелись повсюду и занимались своими делами. Его поразило, что никого из них не тревожило приближение червя.
    
Со стороны открытых дюн возле пряных россыпей раздался гулкий звук, похожий на барабанный бой, который, казалось, отдавался у них в ногах. Джерни заметил, что вольнаибы растянулись в цепочку на пути червя.
    
Червь надвигался точно огромная песчаная рыба — гребень на поверхности, кольца переливаются и извиваются. В то же мгновение Джерни увидел со своего наблюдательного пункта, как укрощают чудовище: дерзкий прыжок первого крючника, потом поворот и вот уже целый отряд карабкается вверх по извивающемуся чешуйчатому боку.
    
— Вот одна из вещей, которую тебе не положено видеть, — сказал Поль.
    
— Я слышал всякие рассказы и слухи, — ответил Джерни. — Но в такое не просто поверить, пока не увидишь своими глазами.
    
Он покачал головой.
    
— С тварью, которой боится весь Аракис, вы обращаетесь словно с верховой лошадью.
    
— Ты слышал, что мой отец говорил про мощь пустыни. Это она и есть. Планета принадлежит нам. Нас не остановят ни бури, ни чудовища, ни суровый климат.
    
Нас, подумал Джерни. Он имеет в виду вольнаибов. Он говорит о себе, как об одном из них. И он снова посмотрел на пряную синеву в глазах Поля. Он знал, что его собственные глаза тоже имеют синеватый оттенок. Но у контрабандистов была возможность получать пищу из внешнего мира, и цвет глаз определял для них кастовые различия. Существовало выражение «умылся пряной водичкой» — про человека, который слишком похож на туземца. К тому же они всегда относились к пряностям с недоверием.
    
— Было время, когда мы не рисковали оседлать червя днем в этих широтах, — пояснил Поль. — Но в последнее время у Раббана столько хлопот в воздушном пространстве, что ему недосуг разглядывать каких-то козявок на песке.
    
Он глянул на Джерни.
    
— Появление здесь ваших махолетов было для нас настоящим ударом.
    
Для нас… Для нас…
    
Джерни потряс головой, чтобы отогнать навязчивую мысль.
    
— Вы были для нас еще большим ударом, — отшутился он.
    
— Что говорят о Раббане в деревнях и долинах? — спросил Поль.
    
— Говорят, что поселения так хорошо укреплены, что захватить их невозможно. Харконнены смогут отсидеться внутри, пока вольнаибы не растратят силы в бесполезных атаках.
    
— Короче говоря, они парализованы.
    
— А вы можете расхаживать, где вам вздумается.
    
— Как ты меня и учил, — улыбнулся Поль. — Они потеряли инициативу, значит, они потеряли победу.
    
Джерни кивнул ему с понимающей улыбкой.
    
— Наш враг находится как раз там, где мне нужно. — Поль посмотрел на Халлека. — Ну как, Джерни, ты присоединяешься ко мне до окончания кампании?
    
— Присоединяюсь? — Халлек выпучил на него глаза — Милорд, я никогда не оставлял своей службы. Это вы оставили меня… сказавшись погибшим. А я, брошенный на произвол судьбы, просто поплыл туда, куда меня понесло течением, ожидая момента, когда смогу променять свою жизнь на единственное, чего она стоит, — на жизнь Раббана.
    
Воцарилось смущенное молчание.
    
Снизу по скалам к ним вскарабкалась женщина. Ее глаза были скрыты под капюшоном; прикрытое повязкой лицо несколько раз повернулось то к Полю, то к его собеседнику. Она остановилась перед Полем. Джерни обратил внимание на то, как близко она подошла к юноше, на ее собственнические повадки.
    
— Чейни, — произнес Поль, — это Джерни Халлек. Ты знаешь, я рассказывал о нем.
    
Женщина посмотрела на Халлека, потом снова на Поля.
    
— Да, знаю.
    
— Куда направилась группа на твориле?
    
— Они просто отвели его в сторону, чтобы дать нам время спасти оборудование.
    
— Хорошо, тогда… — Поль внезапно замолчал и принюхался.
    
— Поднимается ветер, — сказала Чейни.
    
С вершины скалы, под которой они стояли, раздался голос:
    
— Эй, там, ветер идет!
    
Джерни поразился, с какой быстротой начали действовать вольнаибы — в каждом их движении чувствовалась торопливость и спешка. Появление червя не шло ни в какое сравнение с их страхом перед ветром. Фабрика проползла по ровному песку и въехала в отверстие, открывшееся перед ней в скале… скала закрылась за ней так плотно, что он уже не мог догадаться, где был вход.
    
— И много у вас таких тайников?
    
— Много, очень много, — ответил Поль. Он посмотрел на Чейни: — Найди Корбу. Скажи ему, что Джерни предупредил меня о том, что среди его людей есть такие, которым не следует доверять.
    
Она посмотрела сначала на Халлека, потом на Поля и бросилась вниз, прыгая по скалам с легкостью газели.
    
— Это ваша женщина, милорд?
    
— Мать моего первенца, — ответил Поль. — В роду Атрейдсов появился новый Лето.
    
Глаза Джерни слегка расширились.
    
Поль критически наблюдал за кипевшей вокруг деятельностью. Южная сторона неба приобрела красноватый оттенок, над их головами засвистели порывы ветра.
    
— Закупоривай костюм, — сказал Поль, поправил респиратор и накинул на лицо капюшон.
    
Джерни повиновался.
    
Поль снова заговорил, из-за повязки на рту голос его звучал глухо:
    
— Кому из своей команды ты не доверяешь, Джерни?
    
— Есть у меня несколько новобранцев. Чужаки… — он запнулся, удивившись легкости, с какой пришло ему на язык слово чужаки — так называли тех, кто прибыл на Аракис с других планет.
    
— Ну? — спросил Поль.
    
— Они не похожи на обычных искателей приключений, которые к нам попадают. Они покруче.
    
— Харконненские шпионы?
    
— Думается мне, милорд, что они доносят не Харконненам. Я подозреваю, что эти люди на императорской службе. Есть в них что-то от Сальюзы Секунды.
    
Поль бросил на него быстрый взгляд:
    
— Сардукары?
    
Джерни пожал плечами.
    
— Возможно. Но хорошо замаскированные.
    
Поль кивнул, думая как быстро Халлек вернулся к своей роли солдата Атрейдсов… правда, в нем что-то изменилось, почти неуловимо. Аракис меняет людей.
    
Из-под скалы снизу вынырнули два скрытых под капюшонами вольнаиба и начали карабкаться вверх. Один из них нес на плече большой черный сверток.
    
— Где сейчас мои люди? — спросил Халлек.
    
— Они в надежном месте — в скалах под нами. У нас там пещера, называется Птичья. После бури мы решим, что с ними делать.
    
Сверху раздался голос:
    
— Муад-Диб!
    
Поль обернулся на зов и увидел наблюдателя, который махал им, показывая в сторону пещеры. Поль подал знак, что понял.
    
И снова Халлек увидел его новыми глазами,
    
— Так Муад-Диб — это вы? Вы — Воля Песков?
    
— Это мое вольнаибское имя, — ответил Поль.
    
Джерни отвернулся, почувствовав, как на него навалилась усталость. Половина его людей лежали мертвыми на песке, остальные были в плену. Его не заботили подозрительные новобранцы, но среди прочих были славные ребята, его друзья, люди, за которых он нес ответственность. «После бури мы решим, что с ними делать», — так сказал Поль, сказал Муад-Диб. Джерни вспомнил рассказы, которые ходили про Муад-Диба — Лизан аль-Гаиба: как он содрал кожу с харконненского офицера, чтобы натянуть ее на свой барабан, как он бросается в бой, окруженный своими безжалостными убийцами федьакынами, которые дерутся, распевая песни о смерти.
    
Песни о Нем.
    
Вскарабкавшиеся по скалам вольнаибы легко спрыгнули на каменный выступ прямо перед Полем. Один из них, со смуглым лицом, сказал:
    
— Все в порядке, Муад-Диб. Сейчас нам лучше всего спуститься вниз.
    
— Хорошо.
    
Джерни отметил тон говорившего — наполовину просьба, наполовину приказ. Вот он, значит, какой — Стилгар, еще один персонаж вольнаибских легенд.
    
Поль посмотрел на узел на плече у второго вольнаиба и спросил:
    
— Корба, что у тебя там?
    
За него ответил Стилгар:
    
— Это было в вездеходе. Ящик с инициалами твоего друга, а внутри — бализет. Я не раз слышал твои рассказы о том, как искусно Халлек играет на бализете.
    
Джерни оценивающе поглядел на него, отметил торчавшую из-под защитной повязки черную бороду, орлиный взор и острый крючковатый нос.
    
— Ваши друзья умеют думать, милорд! Спасибо, Стилгар.
    
Стилгар подал знак своему спутнику, чтобы тот передал узел Джерни, и ответил:
    
— Благодари своего герцога. Он соизволил разрешить тебе находиться тут.
    
Джерни взял сверток, удивляясь суровому тону. В нем слышался явный вызов, и Халлек подумал, что вольнаибам присуще чувство ревности. Надо же, появился невесть откуда какой-то Джерни Халлек, знавший Поля еще до Аракиса и связанный с ним такой крепкой дружбой, что Стилгару вход туда был заказан!
    
— Вы — те двое, кого я хотел бы видеть своими друзьями, — сказал Поль.
    
— Вольнаиб Стилгар — это славное имя, — обратился к Стилгару Халлек. — Я почту за честь считать своим другом любого, чей нож в крови Харконненов.
    
— Пожми руку моему другу Джерни Халлеку, Стилгар.
    
Стилгар медленно протянул руку и пожал мозолистую от меча ладонь Джерни.
    
— Мало найдется таких, кто не слыхал имени Джерни Халлека, — сказал он и разжал руку.
    
Потом напомнил Полю:
    
— Буря вот-вот разразится.
    
— Идем, — ответил тот.
    
Стилгар развернулся и повел их по узкой, петляющей тропинке вниз через скалы к скрытому в тени утесу, под которым оказался низкий вход в пещеру. Вольнаибы поспешно наглухо закупорили за ними дверь. Поплавковые лампы высветили просторное помещение с высоким сводом. У стены находилась приподнятая площадка, а оттуда ответвлялся ведущий вглубь ход.
    
Поль и шедший по правую руку от него Халлек вспрыгнули на площадку и вошли в каменный коридор. Остальные направились к другому ходу, напротив двери. Поль миновал небольшую прихожую и прошел в комнату, завешенную темно-зелеными портьерами.
    
— Здесь мы сможем спокойно поговорить, — сказал он. — Из уважения ко мне сюда никто…
    
В прихожей загудел сигнальный гонг, и вслед за ним послышались крики и звон оружия. Поль резко развернулся и бегом бросился вон из комнаты, через коридор наружу, Джерни бежал рядом с оружием наизготовку.
    
Выскочив на возвышение у стены, они увидели кишение тел на полу пещеры. Мгновение Поль стоял, всматриваясь в картину боя, стараясь различить, где бурнусы вольнаибов, а где защитные костюмы их противников. Его натренированное материнской выучкой восприятие сразу выхватило основное: вольнаибы сражались против людей, одетых как контрабандисты, но эти контрабандисты сражались по трое, стоя спиной к спине.
    
Такой способ ближнего боя сразу выдавал императорских сардукаров.
    
Один из федьакынов увидел Поля, и под сводом пещеры эхом отдался пронзительный клич: «Муад-Диб! Муад-Диб!»
    
Еще чей-то взгляд устремился на Поля из толпы. И сразу в него полетел черный нож. Поль пригнулся и услышал, как металл звякнул о камень. Краем глаза он увидел, что Джерни нагнулся и поднял оружие.
    
Сражающихся по трое людей начали теснить.
    
Халлек поднял нож так, чтобы Поль увидел желтую, не толще волоска спиральку — цвет Императора, золотую львиную гриву и глаза, вырезанные на огранке вставленного в рукоять камня.
    
Без сомнения, сардукары.
    
Поль шагнул к краю возвышения. В живых остались только трое сардукаров. На полу пещеры лежали залитые кровью тела.
    
— Прекратить! — заорал вдруг Поль. — Герцог Поль Атрейдс приказывает вам прекратить!
    
Сражающиеся замешкались.
    
— Эй, вы, сардукары! — крикнул Поль оставшейся тройке. — По чьему приказу вы угрожаете облеченному законной властью герцогу?
    
И тут же прикрикнул на своих людей, начавших теснить сардукаров в угол:
    
— Стоять, кому говорят!
    
Один из троих выпрямился:
    
— Кто сказал, что мы сардукары? — резко спросил он.
    
Поль взял у Халлека ножи поднял его над головой.
    
— Вот кто сказал.
    
— А кто сказал, что ты законно правящий герцог?
    
Поль показал на своих федьакынов.
    
— Вот эти люди. Ваш Император поставил Дом Атрейдсов управлять Аракисом. Дом Атрейдсов — это я.
    
Сардукар замолчал, напряженно соображая.
    
Поль тем временем рассматривал его — высокий, с невыразительным лицом, от подбородка до середины левой щеки шрам. Его черты выдавали смятение и гнев, но первое, что бросалось в глаза, — заносчивое выражение, которое сводило на нет всякую маскировку и по которому можно было безошибочно узнать сардукара, будь он даже совсем без одежды.
    
Поль бросил взгляд на одного из своих штурмовиков:
    
— Корба, как они могли пронести сюда оружие?
    
— Они спрятали ножи в потайных карманах влагоджари, — ответил вольнаиб.
    
Поль окинул взглядом лежащих на полу мертвых и раненых и снова посмотрел на федьакына. Слова были ни к чему. Тот опустил глаза.
    
— Где Чейни? — спросил Поль и затаил дыхание в ожидании.
    
— Стилгар ее сразу спрятал, — вольнаиб кивнул на второй коридор и тоже посмотрел на тела убитых и раненых. — Я готов отвечать за свою ошибку, Муад-Диб.
    
— Сколько было сардукаров, Джерни?
    
— Десять.
    
Поль легко спрыгнул на каменный пол и подошел к сардукарам. Теперь он был в пределах их досягаемости.
    
Федьакыны насторожились. Такое пренебрежение опасностью им не понравилось. Их обязанностью было не допускать подобных случаев — вольнаибы оберегали мудрость Муад-Диба.
    
Не оборачиваясь, Поль снова обратился к старшему своего отряда:
    
— Какие у нас потери?
    
— Четверо раненых, двое погибших, Муад-Диб.
    
Поль заметил, что среди сардукаров произошло движение. Из второго хода появились Стилгар и Чейни. Он в упор посмотрел в чужеземные, без голубого оттенка глаза сардукара:
    
— Ну ты, как тебя зовут?
    
Тот словно окаменел, только глаза его скосились сначала вправо, потом влево.
    
— Не вздумай! — резко сказал Поль. — Для меня совершенно очевидно, что вам было приказано найти и уничтожить Муад-Диба. Нечего делать вид, будто вы забрались в такую даль за пряностями.
    
Халлек за его спиной хмыкнул, и по губам Поля тоже пробежала улыбка.
    
Кровь бросилась в лицо сардукару.
    
— То, что вы видите перед собой, больше, чем Муад-Диб. Семеро ваших погибли против наших двоих. Трое за одного. Не слабо против сардукаров, а?
    
Стоявший против Поля человек приподнялся было на цыпочки, но федьакыны тут же заставили его опуститься.
    
— Я спросил, как тебя зовут, — и Поль слегка включил интонации Голоса. — Как зовут, живо!
    
— Капитан Арамшам, императорский сардукар! — рявкнул человек.
    
Его нижняя челюсть задрожала. Он в замешательстве посмотрел на Поля. Его представления о том, что он попался в ловушку к обычным варварам, начали рушиться.
    
— Вот и хорошо, капитан Арамшам. Харконнены не пожалели бы денег, чтобы узнать то, что ты сейчас узнаешь. А Император — чего бы он только не отдал за столь ценную информацию: несмотря на его предательство, один из Атрейдсов все еще жив!
    
Сардукар бросил взгляд налево и направо на своих соратников. Поль почти видел, как мысли роятся у него в голове: сардукары не подчиняются никому, но Император должен узнать о новой угрозе!
    
Продолжая использовать Голос, Поль произнес:
    
— Подчиняйтесь, капитан.
    
Стоявший справа сардукар вдруг прыгнул на Поля, но налетел грудью на нож капитана. Нападавший бесформенной кучей растянулся на полу с ножом в груди.
    
Капитан повернулся к своему последнему спутнику:
    
— Здесь я решаю, какие действия пойдут на пользу Его Величеству. Ясно?
    
Второй сардукар сгорбился.
    
— Брось оружие.
    
Тот подчинился.
    
Капитан снова повернулся к Полю:
    
— Из-за вас я убил друга. Прошу вас, не забудьте об этом.
    
— Вы — мои пленники. Вы— в моем распоряжении. Живые или мертвые — решаю я.
    
Он дал знак охране взять обоих сардукаров и подозвал старшего группы, который начал обыскивать пленников.
    
Штурмовики охраны вошли в пещеру и увели сардукаров.
    
Поль наклонился к федьакыну.
    
— Муад-Диб, — сказал тот. — Я так виноват…
    
— Это моя вина, Корба, — оборвал его Поль. — Я должен был предупредить вас, что искать. В будущем, когда придется обыскивать сардукаров, помни об этом. Еще помни, что у каждого из них на большом пальце ноги фальшивый ноготь, который в сочетании еще с кое-чем образует мощный радиопередатчик. У них один или несколько фальшивых зубов. В волосах у них могут быть шайга-спирали — такие тонкие, что их почти невозможно заметить; но достаточно острые, чтобы начисто отрезать противнику голову. Когда имеешь дело с сардукарами, их нужно обыскивать, осматривать, проверять в рентгеновских лучах, состригать все волоски на теле — и даже тогда нельзя быть уверенным, что ты их полностью обезвредил.
    
Он взглянул на Джерни, который подошел ближе и прислушивался к его словам.
    
— Тогда нам лучше убить их, — сказал вольнаиб. Поль покачал головой, продолжая смотреть на Халлека.
    
— Нет. Я хочу дать им возможность бежать.
    
Джерни изумленно уставился на него.
    
— Мой господин… — выдохнул он.
    
— Да?
    
— Ваш человек совершенно прав. Убейте пленных на месте. Уничтожьте все следы их пребывания здесь. Вы посрамили императорских сардукаров! Когда Император узнает об этом, он не успокоится, пока не поджарит вас на медленном огне!
    
— Я сомневаюсь, чтобы Император имел такую власть надо мной, — ответил Поль.
    
Он говорил холодно и спокойно. Что-то произошло у него в душе, когда он стоял лицом к лицу с сардукаром. Сумма неопределенных мыслей наконец вылилась в конкретное решение.
    
— Джерни, — сказал он, — сколько человек из Гильдии внедрено в окружение Раббана?
    
Джерни вытянулся, его глаза сузились.
    
— На ваш вопрос невозможно…
    
— Но они есть? — грубо перебил Поль.
    
— Аракис кишит агентами Гильдии. Они скупают пряности в таких количествах, словно ничего ценнее во Вселенной не существует. Как вы думаете, почему бы еще мы рискнули отправиться в такие далекие…
    
— Пряности и есть самая ценная вещь во Вселенной, — снова перебил Поль. — Для них.
    
Он поглядел на Стилгара и Чейни, которые сейчас приближались к нему.
    
— И эти пряности, Джерни, принадлежат нам.
    
— Они принадлежат Харконненам! — запротестовал Халлек.
    
— Вещью владеет тот, кто может ее уничтожить.
    
Он махнул рукой, давая понять, что разговор закончен, и кивнул Стилгару, который вместе с Чейни остановился перед ним.
    
Поль взял в левую руку сардукарский нож и протянул его Стилгару.
    
— Ты живешь для блага народа, — сказал он. — Смог бы ты окунуть этот нож в кровь моей жизни?
    
— Для блага народа, — криво усмехнулся Стилгар.
    
— Тогда за дело!
    
— Ты бросаешь мне вызов? — громко спросил Стилгар.
    
— Если бы я сделал это, то я бы встал перед тобой без оружия и позволил тебе убить меня.
    
Стилгар быстро и коротко вздохнул.
    
— Узул! — воскликнула Чейни и посмотрела на Джерни, а потом на Поля.
    
Стилгар все еще взвешивал сказанные Полем слова, а тот продолжал говорить:
    
— Стилгар, ты — боец. Когда сардукары бросились в бой, тебя не было на переднем крае сражения. Ты думал о том, как защитить Чейни.
    
— Она моя племянница! Если бы существовало хоть малейшее сомнение в том, что федьакыны не справятся с этим отребьем…
    
— Почему твоя первая мысль была о Чейни?
    
— Вовсе не о ней!
    
— Ой ли?
    
— А о тебе…
    
— И ты думаешь, что смог бы поднять на меня руку? — продолжал давить Поль.
    
Стилгар задрожал.
    
— Таков обычай, — пробормотал он.
    
— Обычай говорит, что надо убивать чужеземцев, когда сталкиваешься с ними в пустыне, и отдавать их воду Шай-Хулуду, Тем не менее однажды ночью ты оставил двух чужеземцев в живых — мою мать и меня.
    
Стилгар молча смотрел на Поля, его трясло.
    
Поль продолжал:
    
— Обычаи изменились, дружище. Ты сам изменил их.
    
Стилгар опустил глаза на желтую эмблему на рукоятке ножа, который он держал в руке.
    
— Когда я стану герцогом Аракиса, и Чейни будет подле меня, ты думаешь, у меня хватит времени вникать во все подробности жизни сича Табр? Разве не ты знаешь все о жизни каждой семьи в сиче?
    
Стилгар не сводил глаз с ножа.
    
— Неужели ты думаешь, что я захотел бы, чтобы у меня отрезали мою правую руку?
    
Стилгар медленно поднял глаза на Поля.
    
— Ну, ты! Неужели ты думаешь, что я готов лишить себя и весь народ твоей силы и мудрости?!
    
Стилгар заговорил тихим голосом:
    
— Мальчишку из моего племени, имя которого известно всем нам, я бы убил в поединке чести во имя Шай-Хулуда. Но я не могу причинить вреда Лизан аль-Гаибу. Ты знал это, когда предлагал мне нож.
    
— Я знал это, — подтвердил Поль.
    
Стилгар раскрыл ладонь. Нож звякнул о каменный пол.
    
— Обычаи изменились, — произнес, он.
    
— Чейни, — сказал Поль, — ступай к моей матери и пришли ее сюда, чтобы совет мог полноправно…
    
— Но ведь ты говорил, что мы должны идти на юг! — запротестовала Чейни.
    
— Я был не прав. На юге нет Харконненов. На юге нет войны.
    
Она глубоко вздохнула, смиряясь с его словами, как женщины пустыни смиряются с тем, что в течение жизни всегда вплетена смерть.
    
— Ты отнесешь ей известие, предназначенное только для ее ушей. Скажи ей, что Стилгар признал меня герцогом Аракиса, но что нужно изыскать способ заставить молодежь смириться с этим, чтобы обошлось без кровопролития.
    
Чейни покосилась на Стилгара.
    
— Делай, как он велел, — прорычал тот. — Мы оба знаем, что он все равно взял бы надо мной верх… и что я не смог бы поднять на него руку… для блага народа.
    
— Я вернусь с твоей матерью, — ответила Чейни.
    
— Пришли ее одну. У Стилгара верное чутье. Я чувствую себя сильнее, когда ты в безопасности. Так что оставайся в сиче.
    
Чейни хотела было возразить, но потом смирилась.
    
— Сихья, — нежно сказал ей Поль. Он круто повернулся направо и встретился с горящими глазами Халлека.
    
С того мгновенья, как Поль упомянул о своей матери, весь остальной разговор происходил для Джерни словно в тумане.
    
— С его матерью, — тупо повторил он.
    
— Айдахо спас нас в ночь налета, — пояснил Поль, взволнованный расставанием с Чейни. — А сейчас мы…
    
— А что с Дунканом Айдахо, милорд?
    
— Погиб. Пожертвовал жизнью ради нескольких минут, чтобы мы успели бежать.
    
Так, значит, ведьма жива! Та, на которую я поклялся обрушить всю свою месть, жива! А герцог Поль, похоже, даже не догадывается, что за чудовище породило его на свет! У, злодейка! Она и собственного отца продала бы Харконненам.
    
Поль протиснулся мимо него и вспрыгнул на возвышение. Там он обернулся, убедился, что мертвые и раненые убраны, и с горечью подумал, что в легенду о Муад-Дибе вписана еще одна глава. Я даже не обнажал нож, а они будут говорить, будто я собственными руками убил двадцать сардукаров.
    
Халлек шел за Стилгаром, не чувствуя под ногами камня, по которому ступал, не видя освещенной желтым светом пещеры. Мысли о мщении вытеснили из его головы всякое представление о том, где он находится. Ведьма жива, а кости преданных ею людей лежат в безымянных могилах. Я должен устроить так, чтобы Поль узнал всю правду о ней до того, как я убью ее.
   
   
    
     
~ ~ ~
    
    
     
Как часто человек во гневе отвергает то, что подсказывает ему собственное «я».
     Принцесса Ирулан, «Избранные высказывания Муад-Диба».
    
    
    
Толпа, собравшаяся в зале собраний, излучала такое же настроение, как в тот день, когда Поль убил Джамиса. В гудении голосов слышалась нервозность. Фон толпы был шероховатым — объединенные одинаковыми чувствами группки воспринимались как узелки на шерстяной ткани.
    
Выйдя из личных покоев Поля на каменное возвышение, Джессика сунула маленький почтовый цилиндр в складки плаща. Она чувствовала себя отдохнувшей после долгого путешествия с юга, но все еще досадовала на Поля за то, что он так и не разрешил им воспользоваться трофейными махолетами.
    
«Мы еще не можем полностью контролировать воздушное пространство, — говорил он. — К тому же мы не должны попадать в зависимость от чужеземного топлива. Поэтому и топливо, и технику надо поберечь до того дня, когда мы начнем решительные действия».
    
Поль стоял возле возвышения с группой молодых вольнаибов. Бледный свет поплавковых ламп придавал всей сцене оттенок чего-то нереального. Все это походило бы на фотографию, если бы не запахи, шепотки, шарканье ног.
    
Она всматривалась в лицо сына, удивляясь, почему он до сих пор не преподносит своего сюрприза — Джерни Халлека. Мысль о Джерни вызывала в ней волнующие воспоминания о днях их спокойного прошлого, полных красоты и любви, — днях, когда был жив отец Поля.
    
Стилгар с небольшой свитой поджидал у дальнего края каменного выступа. В том, как он молча стоял, не обращая ни на кого внимания, чувствовалось достоинство и величие.
    
Нам нельзя терять этого человека, подумала Джессика. План Поля должен сработать. Любой другой исход будет просто трагичен.
    
Она прошла вдоль всего возвышения, даже не взглянув на Стилгара, и спустилась вниз, в толпу. Она направилась к Полю, и толпа расступалась перед ней. Вокруг нее воцарялось молчание.
    
Она понимала значение этого молчания, в нем были и невысказанные вопросы, и священный трепет перед лицом Преподобной Матери.
    
Когда она приблизилась к нему, молодежь отпрянула от Поля, и Джессика на мгновение почувствовала себя сбитой с толку новым для нее чувством почтения, которое они испытывала к ее сыну.
    
«Все люди, чье положение ниже твоего, завидуют тебе» — гласила бен-джессеритская аксиома. Но в лицах вокруг нее она не видела зависти. Главенствующее положение Поля основывалось на религиозных чувствах, и это держало их на расстоянии. Она вспомнила еще одну бен-джессеритскую пословицу: «Судьба пророков — умирать насильственной смертью».
    
Поль взглянул на нее.
    
— Пора, — сказала она и передала ему почтовый цилиндр.
    
Один из спутников Поля, посмелее остальных, через весь зал кинул взгляд на Стилгара и спросил:
    
— Муад-Диб, ты собираешься бросить Стилгару вызов? Пришло время решений. Люди назовут тебя трусом, если ты…
    
— Кто осмелится назвать меня трусом? — оборвал его Поль. Его рука метнулась к рукояти ай-клинка.
    
В группке молодежи воцарилось напряженное молчание, постепенно распространившееся на всю толпу.
    
— У нас есть дело, которое мы должны делать, — сказал Поль, и его собеседник отодвинулся от него. Поль развернулся и, раздвигая плечами толпу, прошел к возвышению, легко вспрыгнул на него и стал лицом к людям.
    
— Так и давайте делать дело! — пронзительно закричал кто-то.
    
И сразу же снова начались разговоры и перешептывания.
    
Поль выжидал, пока наступит молчание. Оно медленно воцарялось, то и дело прерываемое сопением и покашливанием. Когда в зале все стихло, Поль высоко поднял подбородок и заговорил голосом, слышным в самом дальнем углу.
    
— Вам надоело ждать, — произнес он.
    
И снова замолчал, ожидая, пока замрут ответные возгласы.
    
Они в самом деле устали ждать, подумал Поль. Он сжал в руке почтовый цилиндр, думая о его содержимом. Его дала ему мать, рассказав, при каких обстоятельствах он был перехвачен у харконненского курьера.
    
Суть сообщения была очевидна: Раббана бросили на Аракисе на произвол судьбы! Он лишался права затребовать помощь или военные подкрепления.
    
Поль снова возвысил голос:
    
— Вы думаете, что для меня настало время бросить вызов Стилгару и сменить командующего нашими войсками? — и прежде чем кто-либо успел ответить, он гневно обрушился на слушателей: — Вы что, считаете, что Лизан аль-Гаиб настолько глуп?
    
Воцарилось напряженное молчание. Он решил надеть религиозную мантию, подумала Джессика. Ох, не надо ему этого делать!
    
— Таков обычай! — проорал кто-то в ответ.
    
Поль сухо ответил, прощупывая эмоциональный фон толпы:
    
— Обычаи изменились.
    
Из угла донесся сердитый голос:
    
— Мы сами скажем, когда они изменятся!
    
С разных сторон послышались одобрительные восклицания.
    
— Как вам угодно, — сказал Поль.
    
По тонким оттенкам его интонаций Джессика поняла, что он понемногу начинает включать Голос, пользуясь преподанными ею уроками.
    
— Вы скажете, — согласился он. — Но сначала выслушайте, что скажу я.
    
К краю возвышения подошел Стилгар. Его бородатое лицо оставалось безучастным.
    
— Есть и такой обычай, — сказал он, — на совете должен быть услышан голос любого вольнаиба. А Поль-Муад-Диб — вольнаиб.
    
— Благо народа, это ведь самое важное, верно? — спросил Поль.
    
Продолжая сохранять достоинство, Стилгар ответил ровным голосом:
    
— Таков избранный нами путь.
    
— Прекрасно. Скажите тогда, кто управляет воинами нашего рода и кто управляет всеми воинами и всеми родами через инструкторов, натренированных в тайном искусстве?
    
Поль выждал паузу, глядя поверх голов. Ответа не было.
    
Он продолжил:
    
— Может, Стилгар управляет всем этим? Но он сам говорит, что это не так. Может, я? Даже Стилгару случается выполнять мои приказания, даже старейшины, мудрейшие из мудрых, слушают меня и оказывают мне почести на собраниях совета.
    
Молчание в толпе становилось все тяжелее.
    
— Хорошо. А может, управляет моя мать? — Поль указал на Джессику, облаченную в черное одеяние Преподобной Матери. — Стилгар и остальные военачальники приходят к ней за советом, когда нужно принять важное решение. Вы знаете это. Но пойдет ли Преподобная Мать через пески, возглавит ли она раззью против Харконненов?
    
Лбы вольнаибов начали сосредоточенно хмуриться, но по-прежнему то тут, то там раздавалось сердитое бормотание.
    
Опасным путем он пошел, подумала Джессика, но она помнила о почтовом цилиндре и о том, что в нем содержалось. Она ясно видела намерение Поля: подвести их к краю неопределенности, ткнуть в нее носом, а остальное произойдет само собой.
    
— Никто не признает право вождя, если оно взято без боя, так?
    
— Таков обычай! — раздались выкрики.
    
— В чем наша цель? — спросил Поль. — Сместить Раббана, Зверя-Харконнена, и превратить наш мир в место, где мы сможем спокойно растить наших детей и наслаждаться изобилием воды. Это наша цель?
    
— Когда цель трудна, то и средства бывают жестокими! — прокричал кто-то.
    
— Ломаете ли вы свои ножи перед битвой? — резко спросил Поль. — То, что я сейчас скажу, — правда, а не болтовня или хвастовство. Среди вас нет ни единого человека, включая Стилгара, способного противостоять мне один на один. Так считает сам Стилгар. Он знает это, и вы все тоже знаете.
    
В пещере снова поднялся сердитый ропот.
    
— Я тренировал многих из вас, и вы понимаете, что это не просто слова. Я говорю так, потому что все знают об этом, и с моей стороны было бы просто глупо не видеть этого. Я начал упражняться в тайном искусстве раньше вас, и моими учителями были бойцы такого класса, о каком вы и не слыхали. Как вы думаете, разве иначе я смог бы одолеть Джамиса в том возрасте, когда вольнаибские мальчишки еще только играют в войну?
    
Он хорошо пользуется Голосом, подумала Джессика, но с вольнаибами одного этого мало. Они хорошо разбираются в голосовом управлении. Он должен поймать их в логическую ловушку.
    
— А теперь, — сказал Поль, — мы подошли вот к этому.
    
Он поднял над головой почтовый цилиндр и вытащил из него узкую полоску бумаги.
    
— Сообщение, перехваченное у харконненского посла. Его подлинность не вызывает сомнений. Оно адресовано Раббану. Здесь говорится, что его запрос о новом подкреплении отвергнут, что уровень добычи пряностей много ниже нормы и что он должен выжать недостающие пряности теми силами, которыми располагает сейчас.
    
Стилгар подошел к Полю.
    
— Интересно, сколько человек из вас понимает, что это значит? Стилгар понял сразу.
    
— Они отрезаны! — раздался чей-то крик.
    
Поль сунул бумажку и цилиндр за пояс. Потом снял с шеи обвитый шайга-спиралью шнурок, снял с него перстень и поднял высоко над головой.
    
— Это герцогский перстень моего отца. Я поклялся не одевать его до тех пор, пока не буду готов возглавить войска на всем Аракисе и объявить его своим законным владением.
    
Он надел кольцо на палец и сжал кулак.
    
В пещере смолкло все, даже малейшие звуки.
    
— Кто управляет здесь? — Поль поднял кулак. — Я здесь управляю! Я управляю каждым квадратным дюймом Аракиса. Это мое герцогское владение, неважно, что скажет Император — да или нет! Он отдал планету моему отцу, и после отца она переходит ко мне.
    
Поль приподнялся на цыпочки, потом качнулся обратно на пятки. Он всматривался в толпу, старался почувствовать ее настроение.
    
Почти, решил он.
    
— Здесь находятся люди, которые займут важное положение на Аракисе, когда я возвращу себе законные права. Стилгар — один из них. И не потому, что я хочу его подкупить. И не из благодарности, хотя я, как и многие из здесь присутствующих, обязан ему жизнью. Нет! Но потому, что он мудр и силен. Потому, что он управляет своими людьми, руководствуясь здравым смыслом, а не только обычаями. Неужели вы думаете, что я настолько глуп? Неужели вы думаете, что я способен отсечь свою правую руку и оставить ее кровоточить на полу этой пещеры только потому, что вам хочется посмотреть цирковое представление?
    
Поль свирепо оглядел пещеру.
    
— Кто здесь посмеет утверждать, что я незаконный правитель Аракиса? Или для того, чтобы подтвердить это, я должен оставить без вождей все роды вольнаибов в этом эрге?
    
Стоявший рядом с Полем Стилгар пошевелился и вопросительно посмотрел на него.
    
— Должен ли я уменьшать наши силы тогда, когда мы в них больше всего нуждаемся? — продолжал Поль. — Я ваш правитель, и я говорю вам, что пора прекратить убивать наших лучших людей и начать убивать наших настоящих врагов — Харконненов.
    
В порыве чувств Стилгар достал свой ай-клинок и указал им вперед, поверх голов:
    
— Да здравствует герцог Поль-Муад-Диб! — прокричал он.
    
Вся пещера наполнилась оглушительным ревом, который еще многократно усиливался эхом. Люди начали скандировать:
    
— Ия хья чаухада! Муад-Диб! Муад-Диб! Муад-Диб! Йя хья чаухада!
    
Джессика перевела про себя: «Да здравствуют воины Муад-Диба!» Спектакль, который задумали она, Поль и Стилгар, состоялся.
    
Мало-помалу страсти начали утихать.
    
Когда установилась тишина, Поль повернулся к Стилгару и произнес:
    
— На колени, Стилгар. Стилгар опустился на колени.
    
— Дай мне свой ай-клинок. Стилгар подчинился.
    
Это уже не по плану, подумала Джессика.
    
— Повторяй за мной, Стилгар, — и Поль начал говорить слова посвящения так, как говорил их его отец.
    
— Я, Стилгар, принимаю этот клинок из рук моего герцога.
    
— Я, Стилгар, принимаю этот клинок из рук моего герцога, — произнес Стилгар и взял молочно-белое лезвие из рук Поля.
    
— Я направлю этот клинок туда, куда мне укажет мой герцог.
    
Стилгар повторил, медленно и торжественно.
    
Вспоминая знакомый обряд, Джессика зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы, и покачала головой. Я понимаю, для чего он это делает, шептала она про себя, я не должна позволить себе раскисать.
    
— Я посвящаю этот клинок моему герцогу на погибель его врагов, пока не иссякнет кровь в наших жилах, — продолжал Поль.
    
Стилгар повторил.
    
— Поцелуй лезвие.
    
Стилгар повиновался и, по вольнаибскому обычаю, поцеловал правую руку Поля. Потом, по кивку юноши, убрал клинок в ножны и поднялся на ноги.
    
Над толпой пронесся благоговейный шепот, и Джессика разобрала слова:
    
— Сбывается пророчество: бен-джессеритка укажет нам путь, а Преподобная Мать отыщет его, — и издалека еще шепот: — Она указала нам путь через своего сына!
    
— Этот род возглавляет Стилгар, — объявил Поль. — И пусть никто не заблуждается на этот счет. Я управляю его голосом. Любой его приказ — все равно что мой.
    
Мудро, подумала Джессика. Глава рода не должен терять лицо перед теми, кто ему подчиняется.
    
Поль понизил голос:
    
— Стилгар, я хочу чтобы нынче же ночью были посланы дюноходы и чилаги — созывать Собрание совета. Когда разошлешь гонцов, приведи ко мне Корбу, Чатта, Отейма и еще пару командиров по твоему выбору. Пусть пройдут в мои покои, займемся составлением плана военных действий. Мы должны одержать какую-нибудь победу к тому времени, как вожди прибудут на совет.
    
Поль кивнул матери, чтобы она сопровождала его, спустился с возвышения и направился сквозь толпу к центральному ходу, ведущему в жилые покои. Он протискивался между людей, и отовсюду тянулись руки — прикоснуться к нему. То и дело раздавались голоса:
    
— Я направлю свой нож, Муад-Диб, куда мне укажет Стилгар! Веди нас скорее в бой, Поль-Муад-Диб! Оросим нашу землю кровью Харконненов!
    
Чувствуя общее настроение, Джессика понимала, что люди готовы немедленно ринуться в битву. Страсти достигли наивысшего напряжения. Это мы подняли их на этот уровень, подумала она.
    
Когда они добрались до его опочивальни, Поль указал матери, где сесть, и сказал:
    
— Подожди тут.
    
Потом, нырнув за портьеры, скрылся в боковом коридоре.
    
После ухода Поля в комнате стало тихо, даже легкое сопение вентиляторов, нагнетающих в помещения воздух, не было слышно из-за тяжелых портьер.
    
Он собирается привести Джерни, догадалась Джессика. И удивилась, почему ее переполняют такие странные чувства. Джерни и его музыка неразрывно связывались в ее сознании с милыми временами на Каладане, еще до переезда на Аракис. Ей казалось, что все, происходившее на Каладане, происходило не с ней, а с каким-то другим человеком. С тех пор прошло почти три года. Она и вправду стала другим человеком. Предстоящая встреча с Джерни только подчеркивала эту перемену.
    
На низком столике справа от нее стоял кофейный сервиз Поля — сплав серебра и жасминиума, унаследованный им от Джамиса. Она разглядывала сервиз и думала о том, сколько рук прикасалось к нему. Весь последний месяц Полю подавала его Чейни.
    
Что еще может сделать для герцога женщина из пустыни, кроме как подавать ему кофе? Она не может принести ему ни связей, ни имени, Поль должен использовать свой единственный, свой главный шанс — породниться с могущественным Великим Домом, а возможно, даже с императорской фамилией. В конце концов, сейчас там много принцесс на выданье, и все они пройти бен-джессеритскую подготовку.
    
Джессика представила себе, как она оставляет полную опасностей жизнь Аракиса ради надежного положения и власти, на которые она могла бы рассчитывать как мать императорского наследника. Она бросила взгляд на плотные портьеры, маскировавшие каменные стены вырубленной в скале кельи, и вспомнила, как добиралась сюда: посреди целой армии песчаных червей, паланкинов и грузовых платформ, до верха нагруженных всем необходимым для путешествия.
    
Пока Чейни жива, Поль не осознает своего долга. Она подарила ему сына, и этого достаточно.
    
Ее вдруг пронзило внезапное желание увидеть своего внука, ребенка, чьи черты так напоминали деда — герцога Лето. Джессика прижала ладони к щекам и принялась выполнять ритуальные дыхательные упражнения, успокаивающие эмоции и проясняющие сознание, а потом сидя сделала еще несколько наклонов. Привычный комплекс, основанный на принципе «в здоровом теле здоровый дух».
    
Она понимала, что Поль, бесспорно, принял правильное решение, выбрав для командного пункта Птичью Пещеру. Место было идеальным. Немного севернее пролегала Дорога Ветров, выходившая на окруженное скалами укрепленное поселение. Это поселение, где жили инженеры и техники, было опорной базой всего харконненского оборонительного рубежа.
    
За портьерами напротив раздалось покашливание. Джессика выпрямилась, сделала глубокий вдох и сказала:
    
— Войдите.
    
Тяжелые занавеси разлетелись в стороны и в комнату впрыгнул Джерни Халлек. Она успела только мельком глянуть на его перекошенное странной гримасой лицо, как он оказался за ее спиной и одним рывком поднял ее на ноги, стиснув горло своей загорелой рукой.
    
— Джерни, глупец, что ты делаешь? — прохрипела Джессика.
    
В то же мгновение она почувствовала, как к спине прикоснулось острие ножа. Ощущение холода, исходившее от острия, распространилось по всему телу. Она поняла, что Джерни намеревается убить ее. Почему? Она не могла отыскать никакой причины. Джерни был не из тех, кто может вдруг сделаться предателем.
    
Но она вполне определенно ощущала его намерения. В ее мозгу все перевернулось. Он был не из тех, с кем легко справиться. За ее спиной стоял опытный убийца, поднаторевший во всех тонкостях использования Голоса и во всех тонкостях военной тактики, знающий все, что касается убийства и смерти. За ее спиной стоял механизм, который она помогала запрограммировать своими собственными знаниями.
    
— Думаешь, как бы сбежать, а, ведьма? — прорычал Джерни.
    
Не успела она обдумать его вопрос или попытаться ответить, как занавеси раздвинулись и в комнату вошел Поль.
    
— Вот и он, ма… — он оборвал фразу на полуслове, мгновенно оценив ситуацию.
    
— Стойте, где стоите, милорд! — воскликнул Джерни.
    
— Что… — Поль покачал головой.
    
Джессика попыталась заговорить и почувствовала, как рука еще сильнее сжала ее горло.
    
— Ты будешь говорить только тогда, когда я тебе разрешу, ведьма. Я хочу, чтобы ты сказала только одну вещь и чтобы ее услышал твой сын. Я всажу этот нож тебе в сердце при первом же признаке противодействия. Говорить будешь монотонно. Мышцы, сама знаешь какие, не напрягать и не расслаблять. Если хочешь продлить себе жизнь на несколько секунд, тебе придется действовать очень осмотрительно. Смею тебя уверить, что это все, на что ты можешь рассчитывать.
    
Поль сделал шаг вперед.
    
— Джерни, дружище, что…
    
— Стойте, где стоите, — рявкнул Халлек. — Еще один шаг — и она умрет.
    
Рука Поля скользнула к рукояти ножа. С жутким спокойствием он произнес:
    
— Тебе лучше объясниться, Джерни.
    
— Я дал клятву убить того, кто предал вашего отца. Неужели вы думаете, что я способен забыть человека, который спас меня из харконненской ямы для рабов, который возвратил мне свободу, жизнь, честь… который предложил мне свою дружбу — то, что было для меня превыше всего? Теперь его предатель у меня под ножом, и никто не остановит меня от…
    
— Ты не мог бы заблуждаться более, Джерни, — оборвал его Поль.
    
А Джессика подумала: Вот в чем дело! Какая насмешка судьбы!
    
    
    
    
— Я, заблуждаться? Пусть она сама скажет. Только пусть помнит, что я давал взятки, нанимал шпионов, собирал слухи, чтобы убедиться в этом. Я даже подсунул семуту начальнику харконненской охраны, чтобы узнать правду.
    
Джессика почувствовала, что хватка сжимающей ее горло руки слегка ослабла, но прежде чем она успела что-то сказать, заговорил Поль:
    
— Предателем был Юх. Я потом расскажу тебе все, Джерни. Есть неопровержимые доказательства, подделка исключена. Доктор Юх. Меня не волнует, откуда ты взял свои бредовые сведения, потому что иначе их не назовешь, но если ты причинишь вред моей матери… — Поль извлек ай-клинок из ножен и показал его Халлеку, — я пролью твою кровь.
    
— Юх был проверенный врач, подготовленный специально для Императорского Дома, — ухмыльнулся Халлек. — Он не мог оказаться предателем.
    
— Я знаю способ, как обойти все проверки.
    
— Доказательства! — настаивал Джерни.
    
— Доказательства не здесь. Они в сиче Табр, далеко на юге, но если…
    
— Увертка! — фыркнул Джерни, и его рука снова сжала горло Джессики.
    
— Никаких уверток, Джерни.
    
В голосе Поля прозвучала нота такой жгучей грусти, что сердце Джессики едва не разорвалось.
    
— Я видел записку, которую перехватили у харконненского связного. Она ясно указывала на…
    
— Я тоже видел. Отец показал ее мне и объяснил, в чем заключается хитрость Харконненов — заставить его подозревать женщину, которую он любит.
    
— Ох! — воскликнул Халлек. — А вы не…
    
— Спокойно, — оборвал его Поль, и в его тихом, размеренном голосе слышался приказ более жесткий, чем в самой суровой команде.
    
Какое у него самообладание! восхитилась Джессика. Она почувствовала, как дрогнула рука Джерни. В острие ножа, прижатом к ее спине, больше не было уверенности.
    
— Ты многого не знаешь, — продолжал Поль. — Не знаешь, как моя мать плакала по ночам о своем погибшем герцоге. Ты не видел огня, который загорается в ее глазах, когда она призывает убивать Харконненов.
    
Значит, он слышал, подумала Джессика. Слезы застилали ей глаза.
    
— Ты забыл те уроки, которые получил в харконненской яме. Ты говоришь, что гордишься дружбой моего отца! Неужели ты не видишь разницы между Харконненами и Атрейдсами, неужели не можешь разглядеть обман, от которого за версту воняет харконненщиной? Неужели ты не понял, что Атрейдсы за верность платят любовью, тогда как Харконнены расплачиваются ненавистью? Неужели ты до сих пор не постиг внутренней сути этого предательства?
    
— Но Юх? — пробормотал Халлек.
    
— То доказательство, которое у нас есть, — это записка доктора Юха, где он признается нам в своем предательстве. Я клянусь тебе в этом той любовью, которую я испытываю к тебе, любовью, которую я буду испытывать, даже когда твой труп будет лежать здесь на полу.
    
Слушая сына, Джессика изумлялась точности его доводов — мысли Поля представали как высвеченные прожектором.
    
— У моего отца было безошибочное чутье на друзей. Он дарил свою любовь избирательно и при этом никогда не ошибался. Его слабость заключалась в не совсем правильном понимании сути ненависти. Ему казалось, что любой, ненавидящий Харконненов, не может предать его, — Поль бросил взгляд на мать. — Она знает это. Я передал ей слова моего отца о том, что он всегда доверял ей,
    
Джессика почувствовала, что не в силах больше владеть собой и прикусила губу Она видела, с какой сухостью и бесстрастием излагает все Поль, и понимала, чего это ему стоит. Ей захотелось броситься к нему и прижать его голову к груди — то, чего она никогда не делала. Но рука на ее горле уже перестала дрожать, и нож упирался в спину с прежней решимостью.
    
— Одно из самых тяжелых переживаний моего детства, — сказал Поль, — это когда я обнаружил, что отец и мать — люди, которые любят друг друга такой любовью, какой мне не вкусить никогда. Это было пробуждением, я словно проснулся и очутился в мире, который тут и там, а я — посередине и совершенно один. Но нельзя отрицать, что в этом переживании был свой смысл. Я услышал, как мой отец разговаривал с матерью. Она не предатель, Джерни.
    
Джессика услышала, как зазвучал ее голос:
    
— Отпусти меня, Джерни.
    
В голосе не было никакого специального приказа, никаких ухищрений, но рука Халлека сразу же опустилась. Джессика подошла к сыну вплотную, но не прикасаясь к нему.
    
— Такие пробуждения, как у тебя, все время происходят в нашей Вселенной, Поль. Я тоже пробудилась и увидела, что я использовала тебя, что вертела тобой, манипулировала, заставляя идти по тому пути, который я для тебя выбрала… который я должна была выбрать из-за… — если только это может быть оправданием! — из-за своей бен-джессеритской выучки.
    
Она проглотила застрявший в горле комок и подняла на него глаза.
    
— Поль… я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня: избери путь, ведущий к счастью. Возьми свою женщину из пустыни, женись на ней, если хочешь. Не считайся ни с кем и ни с чем, что тебе мешает. Но избери свой собственный путь. Я…
    
Она вдруг умолкла, услышав тихий шорох за своей спиной.
    
Джерни!
    
Она увидела, что взгляд Поля направлен куда-то за нее, и оглянулась.
    
Джерни стоял на том же месте, нож он убрал в ножны, плащ расстегнул на груди так, что было видно сероватое поблескивание защитного костюма — из тех, которые контрабандисты стараются выторговать в сичах.
    
— Вонзите свой нож в мою грудь, милорд, — бормотал Джерни. — Я прошу, убейте меня, и покончим с этим. Я опозорил свое имя. Я предал своего герцога! Единственным…
    
— Успокойся! — наконец произнес Поль.
    
Джерни уставился на него.
    
— Застегни плащ и перестань изображать из себя идиота. Хватит нам на сегодня идиотизма.
    
— Убейте меня, я говорю! — взревел Халлек.
    
— Я думал, ты лучше меня знаешь. Ты что же, считаешь, что я совсем ненормальный? Может, ты мне посоветуешь убивать каждого, в ком я нуждаюсь?
    
Джерни посмотрел на Джессику и взмолился растерянным, столь несвойственным ему голосом:
    
— Тогда вы, миледи… прошу вас… убейте меня. Джессика подошла к Халлеку и положила руки ему на плечи.
    
— Джерни, почему ты настаиваешь на том, чтобы Атрейдсы убивали тех, кого они любят?