1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
     
— Спасибо, герцог, — ответила королева. — Сегодня я узнала, что коронация снова перенесена. Когда же мы коронуем Эдуарда?
     
— При первой же возможности, сестра, — улыбнулся Ричард.
     
Улыбаться герцог Глостер не умел. Пока он был серьезен, у него было обычное лицо с широким лбом, прямым носом, тонкими губами и выступающим вперед подбородком. Но стоило ему улыбнуться, как рот искривлялся, черные глаза превращались в щелочки, нос тянулся к губе, а подбородок вылезал вперед, как у старой ведьмы. И сразу становилось понятно: это плохой человек.
     
Королева вздрогнула и закрыла глаза. Она понимала, насколько опасен ее враг, но еще тешила себя надеждой, что он не посмеет пойти против всей Англии и лишить ее сына трона.
     
— Как себя чувствует мой сын? Я хочу его увидеть, — сказала королева.
     
— Это слишком опасно, — возразил Ричард. — Я не могу везти его через весь Лондон, когда существуют заговоры против молодых принцев. Но если вы хотите, то в любой момент можете приехать в Тауэр и встретиться с Эдуардом.
     
— Я не хочу покидать аббатства, — спокойно ответила королева. — Если моему сыну опасно появляться на улицах Лондона даже под вашей охраной, то мне и тем более не стоит предпринимать подобную поездку.
     
— Вот именно поэтому я и приехал за вашим вторым сыном, — с фальшивой улыбкой проговорил Ричард. — Эдуарду плохо без братика. Он скучает и ломает игрушки.
     
— Ломает игрушки?
     
— Да, он сломал игрушечную лошадку.
     
— Эдуарду скоро тринадцать лет. Он взрослый юноша, — оскорбилась королева. — А вы говорите о нем как о несмышленыше. И я могу вас заверить, что если вы будете продолжать так обращаться с ним, то, став королем, он сможет вас наказать.
     
Ричард вздрогнул, словно его ударили.
     
А королева пожалела о своих словах, но вернуть их уже было нельзя.
     
Алиса старалась не смотреть на Елизавету. Страх королевы за сына долетел до нее, как камень, и ударил в грудь. Как же жалко Алисе было королеву!
     
— Я думаю, сестрица, — Ричард взял себя в руки, — что вы добровольно согласитесь отпустить мальчика поиграть в лошадки со старшим братиком. Здесь небезопасно. А народ требует, чтобы принцы остались в Тауэре.
     
— Здесь Ричарду безопаснее, — решительно ответила королева. — Даже вы не можете прислать своих головорезов, чтобы они вытащили его отсюда. Даже вы!
     
— Мне не надо никого присылать, сестрица, — сказал Ричард, — потому что я надеюсь на ваш разум. Вы сами приведете его туда. И если вы отдадите мне Ричарда, то я дам вам слово рыцаря и герцога, что и пальцем не трону племянников и через две недели состоится коронация. Это мое слово. И я могу поклясться у алтаря аббатства. В присутствии всех епископов королевства.
     
Ричард поднял руку, и по проходу между скамей к ним двинулась целая процессия.
     
Это шли епископы и высшие каноники, которых по приказу Глостера свезли со всех концов Англии.
     
Впереди шествовал сам архиепископ Кентерберийский.
     
— Говори, — приказал Ричард, словно он уже был королем Англии.
     
— Ваше величество королева, — сказал архиепископ, — мы пришли к вам с просьбой. Во избежание вражды в королевстве, ради всеобщей любви, мы просим вас отпустить младшего принца к старшему, чтобы мальчики до коронации побыли вместе. Мы не можем ручаться за безопасность принца Ричарда в аббатстве. Но ему ничто не будет угрожать в Тауэре под высоким покровительством герцога Глостера.
     
— Скажите мне, святой отец, что заставило вас изменить точку зрения? — изумилась королева. — Ведь еще неделю назад вы мне говорили, что я и мои дети в полной безопасности в аббатстве?
     
Наступила пауза. Словно епископы, как актеры на сцене, вдруг забыли слова. Они смотрели на Ричарда. А тот не сдержал своей страшненькой улыбки.
     
— Я сам скажу, — произнес он. — Дело в том, королева, что твой друг и покровитель, епископ Йоркский, который и впустил тебя с детишками в аббатство, арестован по обвинению в государственной измене. Он готовил заговор против твоих же детей. Один из руководителей заговора, лорд Хастингс, уже лишился головы. А второй — епископ Йоркский — еще ждет своей участи.
     
— Этого не может быть! — воскликнула королева. — Епископ — святой человек! Ему никогда и в голову бы не пришло злоумышлять против принцев или тебя.
     
— Ты мало знаешь людей, королева. А люди — предатели. И мне придется казнить епископа.
     
— Умоляю тебя, не надо! — Королева вскочила со стула. Она готова была упасть на колени перед Ричардом.
     
— Жизнь старика в твоих руках, — лицемерно вздохнул Ричард. — Если ты пойдешь мне навстречу, я сохраню ему жизнь.
     
— Королева! — сказал архиепископ Кентерберийский. — Мы молим вас спасти жизнь нашему собрату!
     
— Ценой жизни моего ребенка?
     
— Но ведь его жизни ничто не угрожает! Родной дядя готов взять на себя заботу о нем.
     
— Вы сами не верите ему! — Королева повернулась, чтобы уйти.
     
— Стойте, ваше величество, — сказал тогда архиепископ. — Мы не можем больше потворствовать вашим женским капризам. Церковь Англии отказывает вам в праве убежища. Вы и ваши дети должны сегодня же покинуть монастырь!
     
— И тогда я сам позабочусь о том, где вы будете жить дальше. — Ричард не скрывал своего удовольствия, он смеялся.
     
Уж лучше бы он не смеялся!
     
Епископов и каноников было много, человек тридцать. Ричард позаботился о том, чтобы их было как можно больше.
     
Они окружали королеву, оттолкнув Алису и Джейн.
     
Священники кричали на Елизавету, проклинали ее за бездушие, за то, что она не хочет спасти жизнь епископу Йоркскому.
     
А архиепископ громовым голосом приказал стоявшим позади монахам:
     
— Ведите сюда юного принца!
     
Услышав эти слова, королева стала биться, стараясь вырваться из рук епископов, но куда ей было справиться с ними! Ведь именно те люди, что дали ей убежище, теперь отдавали ее в руки злейшего врага.
     
Мальчика привели, вернее, притащили. Дик сопротивлялся, упирался, падал на пол и кричал:
     
— Я хочу к маме! Отпустите меня, негодяи! Я вас всех накажу!
     
Завидев принца, Ричард стремительно подошел к нему и поднял на руки. Он сжал принца так сильно, что у того перехватило дыхание.
     
— Как хорошо, мой мальчик! — сказал он. — Сейчас ты поедешь со мной и увидишь своего братца. Ты соскучился по брату?
     
Королева стояла, опустив руки, и тихо плакала.
     
Ричард быстрыми шагами вышел из аббатства, за ним потянулись епископы.
    
    
     
      
Глава пятнадцатая. Драгоценности королевы
     
     
Джейн пыталась успокоить королеву, даже принесла каких-то капель. Но ничто не могло утешить Елизавету. И понятно почему. Она не рыдала, не металась, не ругалась, а просто сидела в своем кресле и молчала. Она никого не видела, не ела, не спала…
     
Как беды меняют людей!
     
В те дни маленькая, капризная, взбалмошная Лиззи стала хозяйкой Вестминстера. И хозяйство у нее было немалое. К ней теперь шли за советом все обитатели аббатства и даже монахи. Ведь епископ Йоркский все не возвращался, и теперь уже никто не знал, сдержит ли слово Глостер. А может быть, епископа уже нет в живых?
     
— Надо срочно связаться с Генри, — заявила Лиззи, как только они с Алисой остались одни. — Пускай он соберет отряд рыцарей и приплывет сюда из Франции. Тогда все лондонцы придут к нему на помощь, мы выгоним дядю Ричарда и освободим братьев.
     
— А он богатый? — спросила Алиса.
     
— Довольно богатый, — неуверенно ответила Лиззи. — Но его замки в Англии, а во Франции у него ничего нет.
     
— А ты знаешь, что даже небольшой отряд рыцарей надо кормить? — спросила Алиса. — И перевезти их через пролив тоже стоит больших денег. Война — это очень дорогое занятие.
     
— Но мы не можем ждать! — воскликнула Лиззи. — Мы должны действовать!
     
— Отличная мысль. Надо посоветоваться с умными людьми.
     
— Но епископ Йоркский еще не вернулся, — осторожно сказала Лиззи. — А мама ни с кем говорить не хочет.
     
Уже стемнело, опять занялся дождь — ох уж и дождливая весна выдалась в 1484 году!
     
В комнате королевы было совсем темно. Только окна, забранные решетками, как будто слегка светились снаружи.
     
— Ты не спишь, мама? — спросила Лиззи.
     
— Нет, — ответила королева, но не сразу, а словно проснулась и некоторое время пыталась собраться с мыслями.
     
— Это мы с Алисой, — сказала Лиззи.
     
— Что вы хотели сказать?
     
— Нельзя так сидеть и ничего не делать, — сказала Лиззи. — А то дядя Ричард решит, что мы безопасные и над нами можно издеваться, как он пожелает.
     
— Пускай он думает, — ответил из темноты голос королевы, — что мы беззащитные и безвредные. Именно так.
     
— Ваше величество, — сказала Алиса, хотя ей очень хотелось назвать королеву тетей Лизой, — он не успокоится. Он еще что-нибудь придумает.
     
— Интересно, — сказала королева, — очень интересно. И зачем ему что-то придумывать?
     
Алиса постаралась облечь свои мысли в слова, но боялась, что королева подумает, что Алиса — обыкновенный ребенок, который лезет к взрослым со своими глупостями.
     
— Он завладел принцами, но не решается сделать последний шаг. Он боится причинить им зло. Но и выпускать их не хочет.
     
— Он никогда не выпустит моих сыновей, — печально сказала королева. — Это для него поражение. Ты же понимаешь почему?
     
— Я понимаю, — ответила Алиса.
     
— И я понимаю, — сказала Лиззи. — Он сам хочет стать королем.
     
— И ему надо придумать, почему Эдуард или Ричард короноваться не смогут, — добавила Алиса.
     
— Почему же? — спросила королева так, будто сама знала ответ.
     
— Ну говори же! — топнула ногой Лиззи.
     
— Потише, — остановила ее Елизавета. — Мы не знаем, где у этих стен уши.
     
— Он будет искать в них какой-то недостаток! — заявила Алиса. — И вот тогда он станет по-настоящему опасным. И объявит о своей коронации. Он не допустит, чтобы кто-то из твоих братьев стал королем.
     
— Но они принцы крови! — возмутилась Лиззи. — Мой отец был королем, вот сидит моя мама — кому же наследовать трон, как не Эдуарду или Ричарду?
     
— Рано или поздно он придумает, — вздохнула королева.
     
И в темной комнате повисла тягучая тишина.
     
— Мама, — нарушила тишину Лиззи. — Пускай мой Генри соберет войско и выгонит дядю Ричарда.
     
Королева тихо рассмеялась:
     
— А ты уверена, что ему хочется спасать тебя от Ричарда?
     
— Мама!
     
— Многие уже отвернулись от нас. Люди склоняются перед силой, даже если она жестокая и несправедливая. Многие помнят, что Ричард и его солдаты могут убить или ограбить любого. Он не знает, что такое стыд.
     
— Мой Генри Ричмонд не такой! Он говорил, что любит меня! Значит, он меня не предаст.
     
— Подожди, еще только вечер, — сказала королева. — Затем будет ночь. И только после нее может наступить утро. А может и не наступить.
     
— Утро обязательно будет, — сказала Алиса.
     
— Спасибо, девочка.
     
— Я думаю, мы должны что-то сделать для наших принцев, — сказала Алиса.
     
— Что мы можем сделать? — вздохнула королева. — Он нас к ним не пропустит.
     
— А у вас еще есть деньги? — спросила Алиса.
     
— У меня нет денег, я никогда не имела собственной казны, а семейные деньги хранились у моего брата, графа Риверса, которого Ричард убил и, наверное, ограбил весь его замок. Но у меня есть драгоценности — подарки короля.
     
— Неприступных крепостей не бывает, — решительно сказала Алиса. Где-то она эту фразу вычитала. — Главное — отыскать к ним ключ. Мы должны подумать, кого можно подкупить, чтобы он рассказал нам про братьев.
     
— Правильно! — подхватила Лиззи. — Мы подкупим тюремщиков, а потом я туда проникну и спасу братишек.
     
— Не надо пустых надежд. Нет ничего горше, чем расставаться с ними, — сказала королева.
     
— Мальчиков из Тауэра нам не вытащить, — согласилась Алиса.
     
— Но попробуй узнать… — начала королева, осеклась на полуслове и сказала совсем другим голосом: — Нет, никуда ты не пойдешь! Даже если ты сирота, Господь Бог следит за тем, чтобы тебя не обижали взрослые люди. Я посылаю тебя, словно ты — взрослый мужчина. Я не жалею тебя, потому что погружена в собственные беды и заботы. Прости меня, Алиса, но я думаю, что сейчас тебе лучше всего вернуться домой и забыть обо мне и моих детях. Ты ведь умная девочка, ты понимаешь, что он не оставит нас в живых.
     
— Он трус, — сказала Алиса. — Такие жестокие и крикливые люди — всегда трусы. Им приходится вопить погромче, чтобы их боялись.
     
— Ричарду не нужно громко кричать, — покачала головой королева. — Ему достаточно шевельнуть пальцем, и ты останешься без головы.
     
— И все-таки я постараюсь пробраться в Тауэр, — твердо сказала Алиса. — Я хочу узнать, как там ваши дети…
     
— Странно, — задумчиво произнесла королева. — Зачем тебе так рисковать и подвергать себя такой опасности? Ведь ты ничего от этого не получишь.
     
Не могла же Алиса сказать, что это — ее школьное задание: узнать судьбу принцев Эдуарда и Ричарда, которые пропали без вести в 1484 году в замке Тауэр посреди Лондона и которых с тех пор, как их отвез туда Ричард Глостер, никто больше не видел. Столько об этом было написано романов и трагедий, но тайна так и осталась неразгаданной.
     
И уж конечно Алиса, отправляясь в XV век, и вообразить не могла, что привяжется к английской королеве и ее детям и даже их полюбит.
     
Королева замолчала, и Алиса поняла, что ее что-то смущает. Что еще случилось? Сколько живешь, никогда не разберешься в этих средневековых проблемах!
     
— Лиззи, позови Джейн, — сказала королева. — А ты, Алиса, принеси свечи и зажги их. И чтобы больше здесь никого не было.
     
Через десять минут на столе перед Елизаветой стоял шандал с тремя свечами. В комнату вошла Джейн и недоверчиво покосилась на Алису.
     
— У меня нет секретов от этой девочки, — сказала королева. — Может быть, от нее зависит жизнь моих детей.
     
— Я тоже верю ей, — сказала Джейн.
     
И Алисе было приятно это слышать, потому что она чувствовала, что Джейн — верный человек.
     
— Помоги мне, — попросила фрейлина Лиззи.
     
Принцесса знала, в чем дело. Она подошла к Джейн сзади и принялась расшнуровывать платье. Платье было стянуто кожаными ремешками, и развязать их было довольно сложно. Королева снова погрузилась в печальные мысли. Пламя свечей колебалось, по стенам и потолку бродили черные, уродливые тени. Далеко-далеко запела труба, видно, на сторожевой башне возвещали наступление новых суток.
     
Наконец платье Джейн сзади разошлось, будто жук расправил крылья. Лиззи запустила руку в разрез и с трудом вытащила прикрепленный к поясу платья изнутри длинный кожаный мешочек, похожий на стручок. Не такой уж большой, но, видно, тяжелый.
     
Лиззи положила мешочек на стол.
     
Королева взяла небольшой кинжал и разрезала нитки, которыми был стянут стручок.
     
И тут Алиса не смогла сдержать возгласа удивления.
     
Раскрывшийся вдоль стручок, как переспелый горох, был набит драгоценными камнями. Пламя сразу же заиграло на гранях, по комнате забегали лучи и лучики, словно внутри каждого камушка пылал маленький пожар.
     
Королева внимательно наблюдала за Алисой, будто хотела увидеть на ее лице жадность или коварство.
     
Но, видно, ничего такого не углядела, потому что печально улыбнулась и сказала:
     
— Если нас оставил Господь и люди, мы можем надеяться только на презренные деньги.
     
Королева выбрала несколько камней, беззвучно шевеля губами, как будто подсчитывала, сколько стоит каждый из них.
     
— Вот этот бриллиант, — сказала она, подзывая к себе Алису, — привезен из Индии. Ты слышала о такой дальней земле?
     
Алиса кивнула, хотя и не была уверена, может ли она соглашаться или Индию еще не открыли и никому, кроме королей, знать о ней в Лондоне не полагается. Но королева не удивилась познаниям Алисы. Видно, она понимала, что после крестовых походов и завоевания Иерусалима с Востока пришло немало товаров и сказок. Королева сама рассказывала детям сказки царицы Шехерезады.
     
А Алиса подумала: «Вот бы меня к ним сказочницей! Я бы им и о Курочке Рябе рассказала, и о Синдбаде-мореходе, и даже о Карлсоне, который живет на крыше!»
     
Сколько сказок еще не придумано!
     
— А это испанский рубин, — сказала королева, тонким пальцем дотронувшись до кровавого сгустка, который пылал так мрачно, словно был не драгоценным камнем, а окном в преисподнюю. — Подарок гранадского халифа моей бабушке. Как-нибудь я расскажу тебе эту историю.
     
Говоря так, королева переложила горстку камней в свой бисерный кошелек, а остальные снова сложила в кожаный мешочек. Джейн села его зашивать.
     
— Завтра утром, — сказала королева, — Джейн продаст менялам два камня. Часть денег Алиса возьмет с собой в Тауэр.
     
— Мама, а можно я схожу в город вместе с Джейн? — спросила Лиззи. — Мне так надоело сидеть в аббатстве.
     
— Ты хочешь оставить меня круглой сиротой? — грустно усмехнулась королева. — Не покидай меня!
     
— Ой, что ты! Мне и в голову это не могло прийти! — воскликнула Лиззи.
     
Алиса уже придумала план, как проникнуть в Тауэр. Только она не хотела делиться им с королевой. Нечего вмешивать тетю Лизу. Ей и без того горько. Сейчас мы уйдем к себе, а она будет сидеть в кресле, смотреть на старую луну, порезанную решетками окна, и плакать, потому что ей так страшно!
     
Кое-что из завтрашней истории Алиса помнила.
     
К сожалению, она отлично знала о том, что сделает Ричард в ближайшие дни, чтобы захватить трон. Но сказать об этом не могла.
     
А вот о другом она не помнила и не знала, потому что об этом не знал ни один человек ни в XV, ни в XXI веке. Никто не знал, что случилось с принцами, после того как они попали в Тауэр.
     
Это и должна была узнать Алиса.
     
А вот что она сделает, узнав об этом, Алиса сама не подозревала.
    
    
     
      
Глава шестнадцатая. Лазутчица в Тауэре
     
     
Замок Тауэр — большое хозяйство. Там живет король и множество придворных, там устраивают пиры и серьезные тайные встречи, там заседает государственный совет и высший суд. Наконец, там обитают вороны, громадные черные птицы. Говорят, что когда Тауэр еще только построили, они слетались туда, чтобы полакомиться сердцами казненных, которые много дней оставались на виселицах.
     
Всех обитателей Тауэра надо кормить, за всеми приходится убирать и чистить, всех надо охранять. Поэтому помимо тех, кто живет в Тауэре, туда приходят на работу сотни слуг, уборщиков, поваров, разносчиков, носильщиков, плотников, кровельщиков, водопроводчиков, точильщиков ножей и музыкантов. Поэтому, когда утром в ворота Тауэра потоком вливаются служивые люди, стражники у ворот смотрят на них снисходительно и проверяют далеко не всех.
     
В любом случае дальше кухни или прихожей их не пустят. Во внутренних покоях своя стража. И очень строгая. Новый господин, герцог Глостер, строго следит за порядком. Ему ничего не стоит отдать приказ: казнить повара, который не вытер ног, входя во дворец, или музыканта, взявшего фальшивую ноту. Ричард так любит показать свою образованность и музыкальность. Все в Тауэре трепещут при одном упоминании его имени.
     
Но утром, особенно если снова сыплет дождик и дует пронизывающий ветер, стражники на входе не очень-то проверяют служивых людей. А уж мальчишку, который нес мешок с капустой, пропустили не глядя.
     
У Алисы была одна подсказка, на которую она очень надеялась.
     
Она знала, как звали констебля Тауэра, то есть коменданта крепости. Ведал он не только охраной, но и всеми пленниками, которых там держали. Это не значит, что Алиса могла подойти к нему и спросить, где искать принцев. Но, по крайней мере, она понимала, что сэр Томас Брендбьюри должен сам заботиться о таких высокородных пленниках Тауэра, как наследные принцы королевства.
     
Неизвестно, как сложится судьба страны, но, вернее всего, Ричард Глостер не посмеет причинить им вред. А раз так, то наступит день, когда на трон все же взойдет Эдуард, и тогда лучше пускай он припомнит доброго сэра Томаса, чем злобного тюремщика Брендбьюри.
     
Алиса думала, что все так и должно быть. Вряд ли этот констебль отличается от других тюремщиков и комендантов во всем мире.
     
Джейн и паж Грини постарались разузнать еще что-нибудь о хозяине Тауэра, но ничего особенного не узнали. Ворует ли, жадный ли — вот что было важно. Жадный, но в меру. Если и ворует, то его не поймали.
     
Есть у сэра Брендбьюри семья — трое или четверо детей, вечно недовольная и крикливая жена. Вот и все.
     
Любит вкусно покушать и выпить эля в пивной на набережной Темзы. Но кто не любит?
     
Отнеся капусту на кухню, Алиса спокойно отправилась бродить по зеленым лужайкам Тауэра, которые оказались не такими уж и веселыми. Сразу за гигантским кубом дворца стояли две виселицы, на одной из них висел казненный. На плече у него сидел ворон. У входа во дворец валялась большая деревянная колода, вся в крови. Поваренок сказал Алисе, что кровь эта — бычья, тут мясники разделывают туши. А другой поваренок рассмеялся и сказал:
     
— Ты меньше верь этому бездельнику. Это кровь лорда Хастингса. Недавно герцог Глостер отрубил ему здесь голову. Сам отрубил.
     
Нагулявшись, Алиса спросила кого-то из слуг, где дом мистера констебля. Слуга показал на двухэтажный домик в ряду тех, что прижались изнутри к крепостной стене. Алиса уселась на траву и стала ждать, когда констебль выйдет из дома.
     
Вокруг спокойно текла обычная утренняя жизнь.
     
По дорожкам, протоптанным от башен к дворцу и арсеналу, спешили люди. В Тауэре в такое время дня никто не отдыхает, даже самые важные бароны королевства, которых принц Ричард созвал из разных графств на какое-то совещание. И как сказали Алисе другие мальчики на побегушках — Алиса ведь тоже мальчик на побегушках! — совет с баронами принц будет держать после обеда.
     
Рядом с Алисой по зеленой траве разгуливали вороны, черные с синим отливом, каждый размером с гуся. Они тут были хозяевами, они прожили здесь триста лет и такого навидались, что ни одному человеку не приснится! А уж человеческого мяса наклевались досыта! Даже в самые голодные времена в еде у воронов недостатка не было.
     
На Алису вороны поглядывали с интересом, будто примеривались, скоро ли она попадет к ним на обед. Но не приставали и вопросов не задавали, хотя считается, что вороны умеют говорить.
     
Ждать Алисе пришлось недолго.
     
Когда солнце поднялось над башнями арсенала и залило лучами зеленые лужайки, дверь дома констебля открылась, и оттуда вышли два тюремщика в кожаных передниках.
     
Один нес кастрюлю, второй — оловянные миски и чашки, а также медный кувшин.
     
Следом за тюремщиками гордо выступал худой, сутулый, строгого вида пожилой мужчина с раздвоенной на конце седеющей бородой. Он был в синем, расшитом серебром камзоле и высокой шляпе, из-под которой торчал острый кончик красного носа. Порой на конце носа собиралась капля, и мужчина вытирал ее черной перчаткой.
     
Сразу за стариком шагали два мальчика, очень похожих на строгого бородача, только бород у них еще не было.
     
Они старались не отставать от старика и во всем ему подражали.
     
Алиса догадалась, что видит господина Брендбьюри, констебля Тауэра, и его малолетних отпрысков.
     
И они почти наверняка несут еду принцам в башню. Кого другого пойдет кормить сам констебль, на кого захотят поглядеть его сыновья, из-за кого вдруг так взволновались вороны и один за другим повзлетали на крепостную стену?
     
Алиса поднялась с травы и не спеша, словно гуляя, пошла следом за констеблем.
     
Она прислушивалась к разговору между отцом и сыновьями.
     
— Папа, — заныл мальчик, который был поменьше, — а у принца Ричарда есть мячик, полосатый. Можно я его отниму?
     
— Сынок, — отвечал серьезный констебль, — я не советую тебе этого делать, потому что не исключено, что принц Эдуард выберется из нашего с тобой Тауэра и станет королем. И тогда он вспомнит: «А где тот самый мальчик Робин Брендбьюри, который отнял у меня любимый мячик — последнюю забаву несчастного узника? Где его отец, который разрешил сыну обидеть пленника?»
     
— А мы здесь! — ответил второй мальчик.
     
— И это будет ошибкой, мой дорогой Питер, — по-прежнему серьезно сказал его папа. — Потому что молодой король тут же воскликнет: «Позвать главного палача! Отрубить головы братьям Брендбьюри, а также их ни в чем не виноватому папе, который так и не смог накопить деньжонок на поместье в Девоншире!»
     
Голос констебля задрожал. Так ему стало жалко себя и своих сыновей.
     
— Я понял, — сообразил Робин. — Пускай этот паршивый принц играет своим паршивым мячом. У нас будет мячик получше.
     
— Ох, не на мое жалованье! — вздохнул констебль.
     
— А может быть, папа, нам лучше не называть принцев паршивыми? — спросил осторожный Питер.
     
— Почему же нет? — возмутился Робин. — Если посадили в Тауэр, значит, паршивые. Дыма без огня не бывает. Хорошего человека в тюрьму не посадят.
     
— Дети, дети! — вздохнул констебль. — Правосудие порой совершает ошибки, особенно когда это касается высокопоставленных особ. Давайте не будем торопить события. Придет время, и всех, кого надо, назовем паршивцами.
     
Тут процессия дошла до невысокой двухэтажной башни, совсем недалеко от ворот Предателей, куда под подъемную решетку причаливали лодки с Темзы, если кто-то не хотел входить в крепость через главные ворота.
     
У низкой деревянной, обитой железными полосами двери стояли два стражника. И не дремали. Один стражник опустил алебарду, а второй громко спросил:
     
— Кто идет? Какой пароль?
     
— Не узнаешь своего начальника, что ли? — беззлобно спросил констебль.
     
— Мой начальник — начальник караула, и он пароль знает, — ответил стражник. — А начальник караула подчиняется только его высочеству. Так что говори пароль, констебль, или проваливай отсюда.
     
— А вот тогда принцы останутся без еды и помрут с голоду. Кого будем за это винить?
     
— Ну уж не нас, — сказал второй стражник. — Мы-то выполняли свой долг, а вот кто-то забыл пароль дома.
     
— Я не забыл, — рассердился констебль. — Я его и не знал. Зачем мне пароль?
     
— Тогда оставайтесь здесь. Поставьте кастрюлю на порог, и мы, когда будем сменяться, отнесем еду наверх.
     
— Мой долг, — сказал констебль, — проследить, как едят принцы. Вы, надеюсь, понимаете, что это не простые заключенные.
     
— Ладно уж, — усмехнулся стражник, — пускай старик идет. Ты поднимись с ним, а я здесь побуду.
     
— А мы? — заканючил Робин.
     
— Подождете здесь, — строго сказал стражник.
     
Мальчишки посмотрели на отца.
     
— Идите домой, дети, — приказал констебль и скрылся за дверью, которую отпер стражник.
     
Мальчишки наперегонки побежали домой.
     
Стражник увидел Алису и прикрикнул на нее:
     
— А ты чего здесь крутишься, сорванец? Здесь тебе нечем поживиться! Беги отсюда, пока цел!
     
Алиса пошла прочь, стараясь не смотреть на стражника, чтобы он не увидел ее лица. Заодно она воспользовалась случаем, чтобы осмотреть со всех сторон башню и примыкающие к ней части стены. Что ж, теперь она наверняка знает, где скрывают принцев. Можно возвращаться.
     
Но как вернуться? Королева-мать будет спрашивать: «А как там мои детки, бледненькие или здоровыми выглядят, а может, похудели? Ведь они совсем не гуляют… А какие у них постельки и хороший ли у них аппетит?» Какая бы королева ни была умная, она все же мать, а матери всегда задают глупые вопросы.
     
На первом этаже башни окон не было, даже бойниц. Бойницы, или узкие окна, были видны только наверху, на втором этаже, туда не дотянешься.
     
Надо постараться заглянуть в башню сверху, с крыши. Алиса отошла в сторонку и стала мысленно представлять себе, как она туда заберется. Но потом поняла, что придется ждать темноты — иначе ее увидят со двора.
     
Тут еще, как назло, дождь разыгрался не на шутку, тучи совсем легли на зубцы стен. Люди, натянув на голову полы плаща или тряпки, перебегали между башнями и домами. Алиса тоже укрылась в неглубокой нише напротив входа в Садовую башню и видела, как стражник вывел поваров с кастрюлей и грязной посудой, и они побежали прятаться к главному дворцу, в подвале которого была самая большая кухня.
     
Оба стражника, чтобы совсем не замерзнуть, втиснулись в нишу двери.
     
«А что, если рискнуть?» — подумала Алиса.
     
Какой дурак в Тауэре будет сейчас задирать голову кверху?
     
Только надо все сделать так, чтобы ее не заметили из окон главного дворца.
     
Ну что ж, совершим восхождение со стороны реки.
     
Для девочки, которая на крымских скалах оставляла позади местных альпинистов, это не проблема. Главное — не попасть на глаза стражникам и не подвести королеву. Ведь этот подлый Ричард может закричать: «Вон там кто-то лезет, хочет освободить принцев! А ну, приказываю всех казнить!»
     
Алиса нашла укромный ход на внутреннюю крепостную стену, дождь избивал ее, стегал плетьми — да еще какими холодными! Но за такой стеной воды ее и в двадцати шагах не увидишь. Значит, можно потерпеть.
     
Вот и стена, тут уже можно спрятаться за зубцами. А вот тут — ничего не поделаешь! — придется прыгнуть. Да так, чтобы никто этого прыжка не увидел.
     
Два с половиной метра… Нет, не меньше трех… Правда, можно сразу приземлиться за зубцом башни. Она же невысокая, эта Садовая башня. Какой дурак назвал ее Садовой? Ведь никаких садов тут нет, и даже клубника не растет…
     
Теперь только не поскользнуться… Мама этого не простит!
     
Алиса сгруппировалась и прыгнула через пропасть шириной около трех метров.
     
Вы скажете: разве три метра — расстояние для прыгуна? Даже если ему двенадцать лет… Я отвечу: нет, не расстояние. Но попробуйте прыгнуть под ледяным ливнем, когда под вами в десяти метрах булыжная мостовая!
     
Алиса, конечно, прыгнула и сразу же сжалась в комочек на крыше Садовой башни. Половина дела сделана.
     
Как бы теперь пробраться внутрь башни?
     
Наверное, это невозможно. Придется спускаться по выступам камней, из которых сложена стена, до бойницы и разговаривать с принцами снаружи. Да так, чтобы стражники снизу не услышали. А это самое сложное. Ведь, несмотря на дождь, они стоят совсем рядом, и каждое слово до них донесется. Даже шепот.
     
Положение было сложное, но Алису трудно обескуражить.
     
Размышляя над тем, как бы поговорить с принцами, она продолжала осматриваться, разглядывать крышу. Крыша башни была плоской, вокруг шли зубцы примерно в метр высотой. А посреди торчала труба…
     
Стойте! Это что еще за труба?
     
Ну конечно же — зимой башню топят, иначе там помрешь от холода!
     
Значит, в башне есть камин.
     
Надо было раньше догадаться, что на любой нормальной крыше всегда есть дымовая труба.
     
А нельзя ли в нее забраться?
     
Труба была довольно широкой. Забраться в нее мог бы даже взрослый мужчина. К тому же внутри ее некоторые кирпичи выступали как ступеньки. Они и были ступеньками для трубочистов. Если не спуститься, камин не вычистишь.
     
«Хорошо, — сказала себе Алиса, — я залезу внутрь. И надеюсь, что никто не станет разводить в камине огонь».
     
Она улыбнулась. В апреле даже в обычном доме в Англии никто не будет топить камин, а уж в тюрьме и подавно. Вряд ли здесь о принцах заботятся как-то по-особенному. Констеблю это ни к чему. Алиса читала, что констебль Тауэра получал деньги на каждого заключенного, а жил на разницу. То есть чем меньше из отпущенных денег уходило на узника, тем богаче становился тюремщик. Конечно, выгоднее всего уморить узника голодом, но тогда деньги давать на него вообще перестанут. Лучше всего держать его впроголодь, но не дать помереть. Вот констеблю и приходилось решать сложную задачу, как ограбить узника, при этом его не уморив.
     
Рассудив так, Алиса спокойно стала спускаться по трубе. Изнутри труба была покрыта сажей и постепенно сужалась. Но Алисе не было страшно.
     
Неожиданно труба расширилась так, что Алиса чуть не грохнулась вниз. Внизу стало светлее. Алиса догадалась, что добралась до конца трубы, под ней уже камин — большая, подобная туристической палатке по форме и размеру, холодная печь.
     
Теперь надо спрыгнуть.
     
И как можно тише.
     
Но как можно тише не получилось.
     
Алиса сорвалась и грохнулась в пепел.
     
— Ой! — послышался крик.
     
И тут же раздался второй детский голос:
     
— Скорее вызывай стражу! Это убийца!
     
Алиса догадалась, что слышит голоса перепуганных ее падением принцев. Но появление стражи ее совсем не устраивало.
     
Алиса попыталась как можно быстрее выбраться из камина. Ей удалось высунуть голову наружу и громко прошептать:
     
— Спокойно, детки! Это я — Алиса!
     
Младший принц Дик заплакал.
     
Эдуард сообразил, что шума лучше не поднимать.
     
— Какая Алиса? — спросил он негромко.
     
— Помоги мне вылезти… и поймешь.
     
— Я ее знаю! — Маленький Дик перестал плакать. — Это наша Алиса. Это мой друг Алиса! Алиса пришла! Она нас освободит!
     
— Утихомирь ты его, а то стража прибежит, — сказала Алиса и стала вылезать из камина.
     
Дик подбежал было к ней, но при виде черного человека с белыми зубами замер и принялся рыдать.
     
— Это же сажа! — Алиса догадалась, почему Дик испугался. — Это черная сажа из трубы. Я же к вам с крыши пробралась — иначе ваших стражников не обмануть!
     
— Алиса, — бросился к ней маленький Дик, — уведи нас к маме! Они здесь такие злые! Я боюсь!
     
Эдди был старше и старался держать себя в руках. Этот мальчик никогда не забывал, что он — король Англии.
     
— Ты молодец, — сказал он, — что пробралась к нам. Я тебя награжу.
     
— Эдди! — улыбнулась Алиса. — Мы с тобой не во дворце и даже не на свободе. И я не могу здесь долго задерживаться. У вас есть бумага и перо?
     
— Зачем? — удивился Дик.
     
Он стоял рядом с Алисой, крепко взяв ее за руку, и смотрел снизу вверх.
     
— Зачем? — повторил Дик.
     
— Написать письмо маме. Она так переживает.
     
— Она здорова? — спросил Эдди.
     
— А сестренка Лиззи здорова? — спросил Дик.
     
— Все здоровы, — успокоила принцев Алиса.
     
Тогда Эдди развел руками и вздохнул:
     
— Ну откуда здесь перо и бумага?
     
— Надо что-то придумать, чтобы показать королеве Елизавете. Какой-нибудь привет от вас.
     
Эдди пожал плечами.
     
— А я знаю! — обрадовался Дик. — Я отдам маме свою веревку.
     
Он встал на четвереньки, заглянул под широкий топчан, стоявший посреди комнаты — на нем и спали принцы, — и вытащил оттуда плетеный шнурок в локоть длиной.
     
— Он выдергивал нитки из занавески, — пояснил Алисе Эдди, — и плел веревку, по которой мы спустимся и убежим. Но ведь окно такое узкое:
     
— Пускай мама пришлет с тобой толстую веревку, — сказал Дик.
     
— Эй! — послышался снизу крик стражника. — С кем вы болтаете?
     
— Друг с другом, — быстро ответил Эдди. — Сами с собой!
     
Стражник успокоился.
     
Эдди отвел Алису в угол, за топчан.
     
— Какие новости из Франции? — спросил он.
     
— Ты надеешься на Генри Ричмонда?
     
— А на кого нам еще надеться?
     
— Но Ричард Глостер всем говорит, что скоро коронация, что у него и в мыслях не было лишать тебя трона.
     
— Я не верю дяде, — покачал головой Эдди. — Ты знаешь, что вчера он приходил сюда?
     
— Зачем?
     
— Он приказывал Эдди отказаться от короны, — вставил Дик.
     
— А ты?
     
— Я сказал ему, что я — законный король Англии, — гордо ответил Эдуард.
     
— Он рассердился?
     
— Дядя сказал, что я пожалею. Что буду локти кусать, что кровавыми слезами умоюсь.
     
— Он так и сказал — кровавыми слезами, — подтвердил Дик.
     
— Он не посмеет причинить вам вред, — сказала Алиса, хотя сама не была в этом уверена.
     
Они замолчали. Слышно было, как за стенами воет ветер и струи дождя молотят по крыше башни.
     
— Я пошла, — сказала Алиса. — По-моему, стражники открывают двери, чтобы проверить, как вы живете.
     
— Они проверяют нас каждый час, — сказал Эдди.
     
Принц снял с шеи цепочку, на которой висела золотая фигурка всадника, сражающегося с драконом.
     
— Это мой подарок, — сказал юный король. — Ты покажи его маме, но оставь себе.
     
Послышались голоса, кто-то поднимался по лестнице.
     
Алиса не стала терять времени на прощание.
     
Она нырнула в камин, но не посмела подниматься по трубе, потому что из комнаты ее наверняка услышали бы стражники. Алиса замерла, скорчившись в темной утробе камина.
     
— Дай-ка свечу вам поставлю, — сказал стражник. — А то небось страшно без света-то?
     
Он говорил без злобы, может, даже жалел мальчиков.
     
— Если голодные, — продолжал стражник, — вы мне только скажите. Я этому сэру Джону прикажу, чтобы побольше каши вам приносили. Вам много есть надо, ведь растете.
     
Стражник потоптался и вышел. Алиса услышала, как он спускался по лестнице.
     
Дик подбежал к камину.
     
— Ты еще здесь, Алиса? — прошептал он.
     
— Здесь, — откликнулась Алиса.
     
— Теперь уходи, — сказал Эдуард. — И скажи маме, что у нас все хорошо, одеяло есть и кормят. Не так, как у мамы, но кормят.
     
Алиса ждала, что он еще скажет.
     
— И относятся к нам неплохо. Если только дядя Ричард не придет.
     
— И еще эти мальчишки! — вмешался Дик. — Я их ненавижу! Я их казню, как только снова стану герцогом Йоркским.
     
— Ты о детях констебля? — догадалась Алиса.
     
— Они вредные и злые, — сказал Эдди. — И всюду суют свои длинные носы.
     
— А когда могут, что-нибудь воруют, — подхватил Дик.
     
— Хотя у нас и воровать-то нечего, — закончил Эдди.
     
— Вчера чуть мячик мой не утащили, — снова начал жаловаться Дик. — В последний момент я его отнял.
     
— Пожалуйтесь сэру Джону, — сказала Алиса. — Он их приструнит, потому что знает, что, выйдя на волю, вы им все припомните.
     
И Алиса полезла вверх по трубе.
    
    
     
      
Глава семнадцатая. Пропавший документ
     
     
Когда Алиса вышла из Тауэра, дождик прекратился. Солнце раза два пыталось выглянуть в просвет между облаками, но облака быстро набегали на его раскаленное лицо, и оно скрывалось в клубах пара.
     
Дело было к вечеру. Алиса, чтобы не терять времени даром, выбежала на берег Темзы и позвала лодочника. Как раз начинался прилив. Морская вода устремилась вверх по Темзе, и на некоторое время течение в реке остановилось и даже изменилось. Так что подняться на лодке вверх по течению было легко.
     
Лодочник, увидев измазанную в саже детскую фигуру, сначала даже и разговаривать не захотел — он ждал настоящего пассажира. Но Алиса вытащила из кармана серебряный пенс, и лодочник сразу сменил гнев на милость.
     
— Я спешу, — сказала Алиса. — Довези меня до Вестминстера.
     
— Будет сделано, — кивнул лодочник. — За полчаса управимся. А что это ты, парнишка, такой грязный?
     
— А я — ученик трубочиста, — ответила Алиса. — Я сегодня в Тауэре учился в каминные трубы лазить.
     
— Что ж, хорошая профессия, — одобрил лодочник. — Нужда в трубочистах никогда не пропадет, даже через тысячу лет трубочисты будут нужны. Может, даже гребцов в лодках не станет, люди будут под парусами плавать. Но без трубочистов — куда без них?
     
Алиса соглашалась с лодочником и думала: «А ведь он не поверит, если ему сказать, что через шестьсот лет, когда я буду жить в Москве, многие уже забудут, что такая профессия вообще была на свете. Кому нужны трубочисты, если не стало труб, которые надо чистить от сажи и копоти?»
     
А лодочник всю дорогу до Вестминстера рассуждал о том, какие профессии стоят того, чтобы ими заниматься, а какие нет. Солдатом он быть не хотел: его брат полгода повоевал, вернулся без руки и без копейки, теперь живет на деньги своей жены, ее объедает и сам недоедает. Каменщиком он тоже не хотел быть: трудное дело, всегда на ветру, на холоде, под дождем, а еще надо кирпичи наверх таскать. Вот землекоп на кладбище — это уже лучше! Всегда можно от родных покойника монетку получить. Люди от горя мягчеют и хотят, чтобы другим было лучше, честное слово!
     
Темза была грязной, в нее сбрасывали все, что в будущем будет попадать в канализацию. Но по берегам все равно сидели рыболовы — неистребимое племя людей с удочками.
     
К реке выходили склады и сараи — к ним причаливали лодки, у складов разгружали баржи и круглобокие корабли из Франции и Нидерландов.
     
Вот и высокие шпили Вестминстера.
     
Алиса расплатилась с лодочником и побежала вверх по скользкому от дождя берегу, перепрыгивая через лужи.
     
Недалеко от входа в аббатство, где круглые сутки стоял караулом отряд северных гвардейцев герцога Глостера, собралась большая толпа. Люди были молчаливы и напряжены. И Алисе сразу почудилось что-то неладное в этой тишине.
     
Перед толпой, спиной к стене аббатства, на большой каменной тумбе, с непонятной целью поставленной там давным-давно, стоял солидный седобородый старец в черном, похожем на монашеское, одеянии и о чем-то вещал.
     
Голос у старца был пронзительный.
     
Но Алиса сразу обратила внимание на то, что тумба, на которой стоял старец, окружена стражниками и среди них даже есть рыцарь. Значит, кто-то позаботился о том, чтобы оратор был в безопасности.
     
Алиса подошла к толпе, чтобы лучше слышать.
     
— И пусть небо будет свидетелем страшного преступления, совершенного нашим покойным королем Эдуардом! — восклицал старец. — Он был законным образом обвенчан с Элеонорой Тайлер, которую потом предательски задушил в опочивальне, и мы найдем этому свидетелей.
     
— Кто это? — спросила Алиса у молодого подмастерья в кожаном переднике, который стоял рядом.
     
— Это доктор Шей, — ответил парень. — Брат лорд-мэра Лондона, ученый человек, законник.
     
По толпе прокатился невнятный шум. Люди как будто растерялись, но не поверить такому солидному человеку они не могли.
     
— И что это означает? — продолжал доктор Шей. — Это означает, что брак короля с так называемой королевой Елизаветой недействителен.
     
Он сделал паузу, словно ждал, пока значение его слов дойдет до слушателей, и потом повторил:
     
— Брак с Елизаветой недействителен!
     
Толпа охнула.
     
У Алисы в животе защекотало от страха. Что он говорит!
     
— Эта самая королева никогда не сможет показать нам документ о заключении брака, потому что его нет! Король Эдуард не был женат на этой грешнице! Он жил с ней в грехе! И прижил детей в грехе. Это не принцы и не принцессы. Это бастарды — то есть незаконные дети! Им не место во дворце! Им место на конюшне!
     
Доктор Шей размахивал руками, словно мельница крыльями, широкие рукава сползли к плечам, и из них торчали тонкие костлявые руки.
     
— Он врет! — закричала Алиса. Чего делать конечно же не следовало.
     
Сквозь толпу к ней сразу же кинулся стражник: видно, те, кто организовал это выступление, были готовы к такому повороту дел и имели приказ сразу же хватать всех смутьянов и бунтовщиков.
     
Алиса кинулась бежать, а в толпе шумели и возмущались. Многие стали мешать стражникам догнать Алису.
     
А когда доктор Шей снова хотел заговорить, в толпе поднялся такой шум, что он и сам себя больше не слышал.
     
Но дело было сделано. Уже к утру следующего дня в Лондоне все знали, что королева — ненастоящая, а дети Эдуарда — бастарды, рожденные вне брака, им вообще-то место на помойке.
     
А когда принцу Ричарду за ужином сообщили о словах доктора Шея, он громко возмутился: все его гости видели, как сильно он возмутился.
     
— Никогда! — закричал он. — Никогда я не позволю обливать грязью вдову моего возлюбленного брата! Немедленно арестуйте этого отвратительного доктора Шея! Я подозреваю, что он — самозванец. Не приходится ли он родственником уважаемому лорду-мэру нашей родной столицы?
     
Кто-то из придворных поспешил выкрикнуть:
     
— Он родной брат нашего лорда-мэра! И профессор Оксфордского университета!
     
— Не может быть! — Ричард был страшно удивлен. — И такой человек осмелился напасть на несчастную вдову?
     
Герцог в растерянности сел на свое место и опустил голову на руки. Целую минуту все в зале напряженно молчали, никто не смел и рта раскрыть.
     
Потом Ричард медленно поднял голову, обвел тяжелым взглядом зал и сказал:
     
— Никому нельзя верить! Никому. — И добавил: — Попросите у королевы документ о венчании. Она его нам даст, и никто не посмеет ставить под сомнение ее слова. И тогда мы коронуем Эдуарда хоть завтра. И я сам лично возложу на него корону. Вот так!
     
И Ричард отправил к королеве герцога Бэкингема, чтобы тот вежливо попросил у нее документ о браке с королем.
     
К тому времени, когда красавчик Бэкингем заявился в Вестминстерское аббатство, королева Елизавета уже обо всем знала.
     
Первой дурные вести ей принесла Алиса.
     
Королева же так ждала вестей о сыновьях, что рассказу Алисы о проповеднике докторе Шее не придала никакого значения. Мало ли какие проповедники выступают у Вестминстера!
     
— Как там мальчики? — спрашивала она. — Как их содержат, хорошо ли они питаются, водят ли их гулять?
     
На некоторые вопросы Алиса смогла ответить, а на другие — нет. Когда она показала королеве, Лиззи и леди Джейн веревочку, сплетенную маленьким Диком для побега из тюрьмы, все заахали, а чувствительная Джейн расплакалась.
     
Потом Алиса показала золотого всадника на цепочке, которого ей подарил Эдди, Лиззи рассердилась и сказала, что это — знак ордена Подвязки, а Алиса не может быть рыцарем и поэтому должна вернуть орден обратно.
     
— Не обращай на нее внимания, — сказала Алисе королева. — Лиззи так переживает, что теряет разум.
     
— Я не теряю разум! — возразила рыжая принцесса. — Просто я знаю: что положено благородным, простым людям нельзя. А то они обнаглеют, потребуют свободы, захотят охотиться на оленей в королевских лесах, как тот паршивый разбойник Робин Гуд!
     
Алисе надоело слушать трепотню неумной девчонки, и она сказала королеве:
     
— Меня очень испугало выступление доктора Шея. Его хорошо охраняли, кто-то оповестил народ и созвал на площадь. И главное — он был очень уверен в себе. Почему он решил, что вы не настоящая королева и не были замужем за королем?
     
— Какая чепуха! — возмутилась королева. — Что плохого в том, что наша свадьба была тайной? У меня есть дети, которые унаследуют корону Англии!
     
— А может быть, Ричард хочет, чтобы они ничего не унаследовали?
     
— У меня есть документ…
     
В этот момент вошел монах и сообщил, что к ее величеству с визитом прибыл герцог Бэкингем. По поручению протектора Англии принца Ричарда.
     
Королева велела всем покинуть комнату. Она не хотела, чтобы герцог увидел Алису. Впрочем, и Лиззи лучше не присутствовать при разговоре. Наверняка опять какие-нибудь неприятности!
     
Все отошли за портьеру, которая отделяла дневную гостиную королевы от ее опочивальни.
     
Лиззи, Джейн и Алиса уселись рядом на широкой кровати и стали слушать. Им ведь тоже было интересно узнать, зачем вдруг приехал второй человек в государстве.
     
А вдруг он хочет объявить, что принцы возвращаются домой, чтобы получше подготовиться к коронации?
     
— Наверное, вы, ваше величество, хотите узнать, как живут ваши сыновья в Тауэре? Могу вас заверить, они ни в чем не нуждаются, совершенно здоровы и веселы. Должен сказать, очень милые мальчики.
     
— Спасибо, — услышала Алиса спокойный голос королевы. — Я благодарна вам, герцог, что вы приехали специально, чтобы сообщить нам о здоровье короля Эдуарда и его брата. Может быть, вы хотите также сообщить мне о дне коронации?
     
— Как бы я был рад это сделать! — с чувством ответил герцог Бэкингем. — Как я сам жду этого момента! Но тут произошла одна история… Право же, я не знаю, как поведать о том вашему величеству…
     
— Я жду.
     
— Возник чисто формальный момент… Простая формальность, не думайте, что за этим что-то скрывается…
     
Наступило молчание.
     
Если бы Алиса верила этому герцогу, она бы и впрямь подумала, что он мучается от каких-то благородных чувств, не в силах выразить свои переживания. Но ведь он кривляется!
     
Это она сама прошептала или кто-то рядом?
     
Наверное, не сдержалась фрейлина Джейн.
     
— У вас есть документ: свидетельство о вашем бракосочетании с его покойным величеством? — спросил наконец Бэкингем.
     
— Разумеется, — с достоинством ответила королева.
     
И только Алиса угадала, почему ее голос дрогнул.
     
— Для того чтобы церемония коронации прошла без сучка без задоринки, архиепископ должен зачитать этот документ на государственном совете. Так всегда делается перед коронацией. Следует развеять подозрения врагов относительно того, что ваш брак мог быть незаконным. А может, его и вовсе не было?
     
Сейчас он вежливо улыбнулся, догадалась Алиса.
     
— К сожалению, нашу свадьбу мы праздновали в узком кругу, и, разумеется, вас в числе приглашенных не было, — сказала королева.
     
— Тогда тем более у меня могут быть сомнения, — прозвучал голос герцога. — Прикажите принести документ.
     
— Как вы знаете, — ответила королева, — мы живем здесь, как на постоялом дворе. Все перепутано. Я порой своих туфель отыскать не могу. Так что передайте вашему хозяину, что я в ближайшие дни отыщу этот документ.
     
— Не в ближайшие дни, — голос герцога изменился, в нем зазвучала жесть, — а сегодня! Вопрос о коронации обсуждается именно на сегодняшнем государственном совете. И поторопитесь!
     
— Не смейте говорить со мной таким тоном!
     
— А почему? Если ты не королева, а обычная интриганка? Почему я должен тебе кланяться?
     
Лиззи рванулась вперед. Алиса и Джейн еле успели схватить ее. Фрейлина принялась успокаивать девушку, что-то шептать ей на ухо.
     
— Убирайся вон, лакей Глостера! — приказала королева. И голос ее прозвучал так холодно, что у Алисы мурашки пробежали по спине.
     
— Ты пожалеешь о своих словах, Елизавета из низкого рода Греев!
     
Затопали каблуки Бэкингема.
     
Хлопнула дверь.
     
Алиса, Лиззи и леди Джейн бросились в комнату.
     
Королева рыдала в кресле.
     
— Как он смел! Как он только посмел!
     
— Все это связано и просчитано заранее, — сказала Алиса.
     
— Я и без тебя понимаю, — ответила королева, всхлипывая. — Я все понимаю, но как это унизительно!
     
— Если вы позволите, ваше величество, — произнесла леди Джейн. — Я чувствую, что именно теперь вашим детям грозит самая страшная опасность. Если раньше Ричард не смел и пальцем тронуть принцев крови, то с бастардами, мать которых не была королевой Англии, он может делать все, что захочет. И ему даже выгодно будет, чтобы они исчезли. Мне страшно так говорить, ваше величество…
     
— И не смей так говорить! — оборвала фрейлину Елизавета. — Я все понимаю не хуже тебя. Но я не вижу никакого выхода. Никакого…
     
— Наверное, он замыслил все это давно, — сказала Алиса.
     
Королева кивнула:
     
— Я тоже так думаю…
     
— Мама, — сказала Лиззи, — а ты отдай им этот документ. Пускай все видят, что ты была женой нашего папы! Или еще лучше: дай монахам прочесть его перед народом у дверей Вестминстера!
     
Королева отрицательно покачала головой.
     
— Помнишь, — спросила она, — пожар в библиотеке? Там еще была фея Моргана…
     
— Помню, но при чем тут документ?
     
— Алиса, что ты тогда видела?
     
— Она копалась в шкатулке и достала оттуда документ… Наверное, именно его фея и взяла с собой. А остальное сгорело…
     
— Алиса вынесла шкатулку, но документа о нашем браке в ней не оказалось, — сказала королева. Она нахмурилась, а потом добавила: — Мне бы тогда сообразить, что за документ ей понадобился! Но как я могла догадаться? Ведь в шкатулке были и другие важные бумаги. Как я могла понять, что сгорело, что выпало, а что понадобилось воровке?
     
Фрейлина Джейн в отчаянии ломала пальцы.
     
— Какой негодяй! — шептала она. — Какой негодяй! Он замыслил это уже давным-давно!
     
— Не знаю, — ответила ей королева, и Алиса мысленно согласилась с тетей Лизой. — Возможно, ему подсказали. Если эта мерзкая фея Моргана у него в союзницах, то идея объявить, что принцы — вовсе не принцы, могла принадлежать именно ей.
     
— Но ведь этому никто не поверит! — воскликнула Лиззи. — Никто и никогда! Мой добрый народ знает, что мы все — законные дети нашего отца.
     
— Народ будет думать то, что ему прикажут думать, — печально сказала королева. — А когда спохватится и разберется, что хорошо, а что плохо, нам-то будет все равно.
     
— Почему? — спросила Лиззи.
     
— Потому что Ричард сделает так, чтобы нас больше не существовало.
     
— Вы только не расстраивайтесь, тетя Лиза, — сказала Алиса, и королева не возразила против такого обращения. А может быть, она просто не расслышала. — Для вас это и лучше.
     
— Почему?
     
— Потому что ваши дети больше ему не соперники. И он оставит их в покое.
     
— Есть человек — есть проблема, — вдруг сказала Джейн. — Нет человека — и проблемы нет, как говорил когда-то Джон Ди, покойный палач его величества, перед тем как поднять свой топор.
     
И против такого заявления нечего было возразить.
     
— В любом случае, — произнесла королева, — нашим детям больше нечего делать в Тауэре. С каждым днем там все опаснее…
     
Никто ей не ответил, потому что всем было ясно: принцев из Тауэра вызволить невозможно.
     
Невысокая, чуть повыше Алисы, исхудавшая королева подошла к камину, в котором потрескивали поленья, и стала греть руки в струе теплого воздуха.
     
— А раз невозможно, — сказала она, — значит, надо придумать, как это сделать…
     
Тогда заговорила Алиса.
     
Она как будто рассуждала вслух, потому что сама еще толком не понимала, что за мысль ее гложет:
     
— Освободить их силой мы не можем…
     
— Надо бы Генри позвать, — придумала Лиззи. — Он догадается, как взять штурмом этот Тауэр.
     
— И за это время они задушат моих мальчиков, — возразила Елизавета. — Я же знаю, какой приказ отдают страже, охраняющей важных пленников, которых ни в коем случае нельзя выпустить на волю. Стражникам говорят: «Если дело дойдет до крайности, выполните свой долг!»
     
— А Генри далеко, — сказала Лиззи и зарыдала.
     
В жизни Алисе не приходилось видеть девочки, которая умела бы так часто рыдать и изливать из себя столько слез.
     
— Мальчиков надо освободить внезапно, чтобы стража не успела опомниться, — сказала королева. — Продолжай, Алиса, ты же хотела что-то предложить.
     
— Мы не можем напасть на Тауэр, — сказала Алиса. — Но у нас есть деньги.
     
— У нас есть деньги, — подтвердила королева.
     
— Надо найти человека, которого можно подкупить, — предложила Алиса.
     
— И который сможет нам помочь, — добавила королева. — Я такого человека пока не знаю.
     
— А я, кажется, знаю, — обрадовалась Алиса. — Я его даже видела.
     
— Кто же он?
     
— Констебль Тауэра, сэр Джон Брендбьюри, — прошептала Алиса, опасаясь, что у стен Вестминстера могут быть уши.
     
— Чем же он тебя заинтересовал?
     
— Он спесивый, надутый, как индюк, и к тому же очень нуждается в деньгах. У него подрастают дети, а он хочет купить дом в Девоншире.
     
— Откуда ты знаешь?
     
— Я подслушивала.
     
— Но этого мало, — сказала Джейн. — Даже если мы предложим ему деньги, он не сможет вывести принцев из Тауэра.
     
— Не уверена, — пожала плечами Алиса. — Мы не знаем, что может, а чего не может человек, у которого под началом вся прислуга.
     
Королева взяла со стола колокольчик. Хотела позвонить, но потом передумала. Она обернулась к Джейн:
     
— Позови пажа Грини. Без шума.
     
Юноша появился через три минуты. Словно ждал приказа королевы.
     
— Послушай меня внимательно, — сказала королева. — Я поручаю тебе очень важное дело. И опасное притом. Ты должен пройти в Тауэр, под любым предлогом. В Тауэре ты подберешься как можно ближе к констеблю крепости, сэру Джону Брендбьюри. Ты должен узнать о нем больше, чем родная мать о нем знает. Времени у тебя в обрез. Даю тебе два дня. Понял?
     
— Сделаем, почему не сделать, — улыбнулся Грини: рот до ушей, черные волосы до плеч, глаза как вишни.
    
    
     
      
Глава восемнадцатая. Королем буду я!
     
     
Судьба страны, ну и, конечно, людей, с которыми мы уже знакомы — королевы, принцев и самого герцога Глостера, — обсуждалась в тот вечер на государственном совете королевства.
     
— Пора уже что-то предпринимать! — грозно говорил герцог Бэкингем. — Враги королевства обнаглели до безобразия. Хотят посадить на престол какого-то бастарда, а во Францию, к Генри Ричмонду, отправляют связного. Мы его поймали, когда он высаживался из лодки.
     
— Это кто же? — спросил кто-то из баронов.
     
— Вы его знаете — пресловутый Генри Уайт из Кента, — ответил Бэкингем. — Ничем этого заговорщика не устрашишь.
     
— Устрашим, — мрачно произнес Ричард Глостер.
     
Он занимал королевское кресло. И никто не осмелился оспорить его решение.
     
— Будут какие-нибудь приказания? — спросил верный Тайрелл.
     
Его, конечно, за стол не пускали, здесь сидели только вельможи. Место Тайрелла было у стены, среди рыцарей помельче рангом, но достаточно близко к принцу, чтобы не упустить его приказа или даже намека на приказ. И если приказаний не было, то Тайрелл иногда позволял себе вольность — сам спрашивал у герцога.
     
— Пускай помирает от голода, — сказал Ричард. — Его воля. А так — ничем не угнетать и любое его желание выполнять. И передай мои слова констеблю Брендбьюри.
     
— Передам, — ответил Тайрелл и растворился в полумраке у стены в толпе таких же, как он, неродовитых рыцарей.
     
— Какие еще мысли посетили моих любимых друзей? — весело спросил Ричард.
     
— Серьезные мысли, герцог, — произнес Бэкингем. — И ты понимаешь, что сейчас в наших руках будущее страны, которая находится на краю пропасти — на грани хаоса и гражданской войны! И лишь ты можешь ее предотвратить.
     
— Слушаю тебя, мой любезный брат, — произнес Глостер. — В чем же ты видишь опасность для Англии?
     
— В том, что наверняка найдутся подлые люди, которые не поверят уважаемому доктору Шею и здравому смыслу, а по своим низменным мотивам станут поддерживать принца Эдуарда…
     
— Кого? — удивился Ричард.
     
— Маленького узурпатора! — спохватился Бэкингем, и по залу прокатился смех. Все поняли и оговорку, и вопрос Ричарда.
     
— Уж лучше ты не ошибайся, — мирно сказал Ричард. — Продолжай, говори о гражданской войне.
     
— Королевству нужен хозяин, — сказал Бэкингем, и все бароны за столом принялись стучать кружками о столешницу, бить ложками по мискам и даже кидать чаши на пол, распугивая любимых бойцовых собак принца Ричарда.
     
— Королевству нужен король! — закричал лорд Эштон.
     
— Да здравствует король Ричард! — слышалось со всех сторон.
     
Тогда Ричард поднялся со своего места и поднял узкую ладонь, призывая к тишине.
     
Он дождался, пока бароны успокоятся, и заговорил.
     
— Дорогие мои друзья, — сказал он негромко, потому что настоящие властители всегда говорят негромко. — Я признателен вам за заботу о нашей дорогой Англии. Я тем более благодарен вам, что в тяжелый для страны момент вы вспомнили обо мне и обещали мне вашу безусловную поддержку.
     
— Гип-гип-ура! — закричал бароны.
     
— Но до сих пор никто не доказал, — продолжал Ричард, — что мальчики, которых я охраняю в Тауэре, на самом деле незаконные бастарды, не имеющие прав на престол.
     
— Слушайте, слушайте! — закричал Бэкингем.
     
— Я не сделаю ни единого шага, пока не соберется парламент и народные избранники не примут решение, столь важное для нашего государства. Этому решению я с радостью подчинюсь.
     
Ричард сел на свое место, и никакие крики и требования верных баронов не смогли заставить его изменить решение.
     
Обед закончился, и Ричард велел всем разойтись. Он сказал, что устал и ему надо подумать.
     
— Я останусь? — спросил Бэкингем.
     
— Иди, иди, — отмахнулся принц. — Подумай, может быть, тебе принять тяжелое бремя?
     
— Какое бремя? — притворно удивился Бэкингем.
     
— Бремя королевской власти.
     
— Мне и в голову не приходило ничего подобного! — возразил Бэкингем.
     
— Врешь, всегда врешь, красавчик! — прошипел Ричард. — Ты только и мечтаешь о троне. Думаешь, я не знаю, что ты воспитывался при дворе Эдуарда как его крестник? Думаешь, я забыл, кто твоя жена?
     
— Я разошелся с ней. Я никогда не любил Екатерину! Это всем известно.
     
— Так же, как и то, что она — младшая сестра королевы, которая меня ненавидит. Ну как я могу спать спокойно, если ты рядом?