1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 
     

Все слова – как ненависти жала,    

Все слова – как колющая сталь!    

Ядом напоенного кинжала    

Лезвее целую, глядя в даль…    

     

Но в дали я вижу – море, море,    

Исполинский очерк новых стран,    

Голос ваш не слышу в грозном хоре,    

Где гудит и воет ураган!    

     

Страшно, сладко, неизбежно, надо    

Мне – бросаться в многопенный вал,    

Вам – зеленоглазою наядой    

Петь, плескаться у ирландских скал.    

     

Высоко – над нами – над волнами,–    

Как заря над черными скалами –    

Веет знамя – Интернацьонал!    

     

1‑6 июня 1918     

 « Сердитый взор  бесцветных глаз…»     

     

     

Сердитый взор бесцветных глаз.    

Их гордый вызов, их презренье.    

Всех линий – таянье и пенье.    

Так я Вас встретил в первый раз.    

В партере – ночь. Нельзя дышать.    

Нагрудник черный близко, близко…    

И бледное лицо… и прядь    

Волос, спадающая низко…    

О, не впервые странных встреч    

Я испытал немую жуткость!    

Но этих нервных рук и плеч    

Почти пугающая чуткость…    

В движеньях гордой головы    

Прямые признаки досады…    

(Так на людей из‑за ограды    

Угрюмо взглядывают львы).    

А там, под круглой лампой, там    

Уже замолкла сегидилья,    

И злость, и ревность, что не к Вам    

Идет влюбленный Эскамильо,    

Не Вы возьметесь за тесьму,    

Чтобы убавить свет ненужный,    

И не блеснет уж ряд жемчужный    

Зубов – несчастному тому…    

О, не глядеть, молчать – нет мочи,    

Сказать – не надо и нельзя…    

И Вы уже (звездой средь ночи),    

Скользящей поступью скользя,    

Идете – в поступи истома,    

И песня Ваших нежных плеч    

Уже до ужаса знакома,    

И сердцу суждено беречь,    

Как память об иной отчизне,–    

Ваш образ, дорогой навек…    

А там:    

Уйдем, уйдем от жизни,     

Уйдем от грустной этой жизни!     

Кричит погибший человек…    

И март наносит мокрый снег.    

     

25 марта 1914     

     

« Как океан  меняет цвет…»     

     

     

Как океан меняет цвет,    

Когда в нагроможденной туче    

Вдруг полыхнет мигнувший свет,‑    

Так сердце под грозой певучей    

Меняет строй, боясь вздохнуть,    

И кровь бросается в ланиты,    

И слезы счастья душат грудь    

Перед явленьем Карменситы.    

     

4 марта 1914     

 « Бушует  снежная весна…»     

     

     

Бушует снежная весна.    

Я отвожу глаза от книги…    

О, страшный час, когда она,    

Читая по руке Цуниги,    

В глаза Хозе метнула взгляд!    

Насмешкой засветились очи,    

Блеснул зубов жемчужный ряд,    

И я забыл все дни, все ночи,    

И сердце захлестнула кровь,    

Смывая память об отчизне…    

А голос пел:    

Ценою жизни     

Ты мне заплатишь за любовь!     

     

18 марта 1914     

     

« О да, любовь  вольна, как птица…»     

     

     

О да, любовь вольна, как птица,    

Да, все равно – я твой!    

Да, все равно мне будет сниться    

Твой стан, твой огневой!    

     

Да, в хищной силе рук прекрасных,    

В очах, где грусть измен,    

Весь бред моих страстей напрасных,    

Моих ночей, Кармен!    

     

Я буду петь тебя, я небу    

Твой голос передам!    

Как иерей, свершу я требу    

За твой огонь – звездам!    

     

Ты встанешь бурною волною    

В реке моих стихов,    

И я с руки моей не смою,    

Кармен, твоих духов…    

     

И в тихий час ночной, как пламя,    

Сверкнувшее на миг,    

Блеснет мне белыми зубами    

Твой неотступный лик.    

     

Да, я томлюсь надеждой сладкой.    

Что ты, в чужой стране,    

Что ты, когда‑нибудь, украдкой    

Помыслишь обо мне…    

     

За бурей жизни, за тревогой,    

За грустью всех измен,–    

Пусть эта мысль предстанет строгой,    

Простой и белой, как дорога,    

Как дальний путь, Кармен!    

     

28 марта 1914     

 « На улице –  дождик и слякоть…»     

     

     

На улице – дождик и слякоть,    

Не знаешь, о чем горевать.    

И скучно, и хочется плакать,    

И некуда силы девать.    

     

Глухая тоска без причины    

И дум неотвязный угар.    

Давай‑ка, наколем лучины,    

Раздуем себе самовар!    

     

Авось, хоть за чайным похмельем    

Ворчливые речи мои    

Затеплят случайным весельем    

Сонливые очи твои.    

     

За верность старинному чину!    

За то, чтобы жить не спеша!    

Авось, и распарит кручину    

Хлебнувшая чаю душа!    

     

10 декабря 1915     

     

« Похоронят,  зароют глубоко…»     

     

     

Похоронят, зароют глубоко,    

Бедный холмик травой порастет,    

И услышим: далёко, высоко    

На земле где‑то дождик идет.    

     

Ни о чем уж мы больше не спросим,    

Пробудясь от ленивого сна.    

Знаем: если не громко – там осень,    

Если бурно – там, значит, весна.    

     

Хорошо, что в дремотные звуки    

Не вступают восторг и тоска,    

Что от муки любви и разлуки    

Упасла гробовая доска.    

     

Торопиться не надо, уютно;    

Здесь, пожалуй, надумаем мы,    

Что под жизнью беспутной и путной    

Разумели людские умы.    

     

18 октября 1915     

 « Ты твердишь,  что я холоден, замкнут и сух…»     

     

     

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух.    

Да, таким я и буду с тобой:    

Не для ласковых слов я выковывал дух,    

Не для дружб я боролся с судьбой.    

     

Ты и сам был когда‑то мрачней и смелей,    

По звездам прочитать ты умел,    

Что грядущие ночи – темней и темней,    

Что ночам неизвестен предел.    

     

Вот – свершилось. Весь мир одичал, и окрест    

Ни один не мерцает маяк.    

И тому, кто не понял вещания звезд,–    

Нестерпим окружающий мрак.    

     

И у тех, кто не знал, что прошедшее есть,    

Что грядущего ночь не пуста,–    

Затуманила сердце усталость и месть,    

Отвращенье скривило уста…    

     

Было время надежды и веры большой –    

Был я прост и доверчив, как ты.    

Шел я к людям с открытой и детской душой,    

Не пугаясь людской клеветы…    

     

А теперь – тех надежд не отыщешь следа,    

Всё к далеким звездам унеслось.    

И к кому шел с открытой душою тогда,    

От того отвернуться пришлось.    

     

И сама та душа, что, пылая, ждала,    

Треволненьям отдаться спеша,–    

И враждой, и любовью она изошла,    

И сгорела она, та душа.    

     

И остались – улыбкой сведенная бровь,    

Сжатый рот и печальная власть    

Бунтовать ненасытную женскую кровь,    

Зажигая звериную страсть…    

     

Не стучись же напрасно у плотных дверей,    

Тщетным стоном себя не томи:    

Ты не встретишь участья у бедных зверей    

Называвшихся прежде людьми.    

     

Ты – железною маской лицо закрывай,    

Поклоняясь священным гробам,    

Охраняя железом до времени рай,    

Недоступный безумным рабам.    

     

9 июня 1916     

 « Свирель  запела на мосту…»     

     

     

Свирель запела на мосту,    

И яблони в цвету.    

И ангел поднял в высоту    

Звезду зеленую одну,    

И стало дивно на мосту    

Смотреть в такую глубину,    

В такую высоту.    

     

Свирель поет: взошла звезда,    

Пастух, гони стада…    

И под мостом поет вода:    

Смотри, какие быстрины,    

Оставь заботы навсегда,    

Такой прозрачной глубины    

Не видел никогда…    

Такой глубокой тишины    

Не слышал никогда…    

     

Смотри, какие быстрины,    

Когда ты видел эти сны?..    

     

22 мая 1908