1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Нет, — ответила Изабелла. — Тебя узнают и вернут на стадион. Я думаю, что лучше быть поближе к королю. Если что случится, мы сможем на него воздействовать.
     
Лакей в красном камзоле провел их наверх, в ложу, где в креслах уже сидели вельможи и королевские родственники.
     
— Вам сюда, к барьеру, — сказал лакей.
     
— Знаю, — ответила Изабелла. — Не первый раз на турнире.
     
Они сели у самого барьера. Кресла по обе стороны пустовали. Слева — кресло для короля, справа — для епископа.
     
Зрители на трибунах узнали Изабеллу, и раздались аплодисменты.
     
— Меня любят в народе, — сказала вдовствующая королева-мачеха. — Во-первых, за красоту, во-вторых, за доброту, а
     
в-третьих, потому, что меня епископ не любит.
     
Королевская ложа нависала козырьком над трибунами и даже над полем. Поле было ограждено деревянной стенкой. Оно было похоже на футбольное, только ворота на нем были деревянные и закрытые.
     
Трибуны шумели и волновались.
     
— Может, он уже вернулся домой, а я тут сижу? — подумала Алиса. Нечаянно мысль прозвучала вслух, и королева-мачеха ответила:
     
— Не похоже. Если у человека такой характер, он обязательно прискачет на стадион, чего бы это ему ни стоило.
     
— Но он на лошади плохо ездит.
     
— Неважно. Здесь же все — любители. Кроме того, пожилые. Да ты не расстраивайся. Выручим мы твоего Пашку. Вернешься с ним обратно.
     
— Вы не верите, что я принцесса? — спросила Алиса.
     
Вдовствующая мачеха убрала пышную прядь волос под корону и ответила без улыбки:
     
— Как же верить, если ты врать не умеешь? Я тебя за обедом спрашивала о родственниках, и ты призналась, что у твоего отца ноги нет, а брат с оборотнем дрался.
     
Алиса опустила голову.
     
— Так вот, отец принцессы, за которую ты себя выдаешь, самый миролюбивый король на нашей планете, уже десять лет не ездил на войну. Оборотней не бывает — это каждому разумному человеку известно. Да и как я могла тебя спутать с моей племянницей, если она курчавая и черноглазая, а ты — блондинка?
     
— А почему вы меня не выдали?
     
— Кому? Этим вельможам? За кого ты меня принимаешь? Мне шут обо всем рассказал. Мы с ним друзья. Встань, король идет.
     
Изабелла поднялась со своего кресла. Алиса тоже. Вошел король. Камергер с епископом шли по бокам и что-то нашептывали ему в оба уха. Король был мрачен.
     
— Объелся, теперь спать хочет, — шепнула Изабелла.
     
Весь стадион поднялся на ноги, оркестр заиграл гимн. Зрители и придворные запели. Король тоже подпевал, шевеля черной бородой. На середине второго куплета он махнул рукой, сел и смежил веки. Оркестр умолк, стадион снова загудел.
     
— Король всегда так, — сказала Изабелла. — В первом куплете поется, какой он славный и великий. А во втором про его папу. Это ему не так интересно.
     
Из-под трибуны бежали судьи. Они были в черно-белых полосатых камзолах, черных чулках и круглых черных шляпах с черными и белыми страусовыми перьями. Главный судья держал в руках медный гонг и колотушку, а его помощники — крючья.
     
— Зачем это? — спросила Алиса.
     
— А как же растаскивать рыцарей, когда они перепутаются?
     
Судьи остановились в центре поля.
     
— Ваше величество, — подсказал камергер, — давайте сигнал.
     
Величество перестал храпеть, протер глаза и махнул рукой, словно отгонял комара. Судья поклонился и ударил в гонг.
     
Тут же боковые ворота широко растворились, и на поле выехали десятка два рыцарей.
     
Зрелище было великолепное. Латы сверкали, перья раскачивались, плащи колыхались — и вообще-то рыцари были немного похожи на украшенные новогодние елки.
     
Даже король проснулся, извлек из кармана очки в золотой оправе и напялил их на нос.
     
Он подмигнул Алисе и сказал:
     
— Что, не видала? Это называется — очки. Новинка цивилизации.
     
— Представляем участников турнира! — закричал главный судья таким пронзительным голосом, что его, наверно, было слышно в открытом космосе. — Номер один — рыцарь Черного волка. Латы золотые, герб черный, выступает на жеребце Парашюль от Парасковьи и Шульца.
     
Раздались аплодисменты и свист болельщиков.
     
Рыцарь выехал вперед, поднял копье и поклонился королю и зрителям.
     
— Маркиз Фафифакс! — закричал судья. — Латы серебряные. Герб розовый, изображающий заднюю половину свиньи. Выступает на кобыле Бругунде от Бруска и Ундины.
     
Аплодисменты на этот раз были пожиже, а свиста больше.
     
Судья начал представлять других рыцарей, а тем временем в ложе появился шут.
     
— Ты где пропадал, Фу-фу? — спросил король. — Мне же скучно.
     
— Я осла искал, — ответил шут. — Я тоже хочу сражаться.
     
— Да кто же на осле сражается? — захохотал король. — Ну, ты у нас и дурак! Тебя же любой победит.
     
— А какая разница? — спросил шут. — Я буду дурак на осле, а они — ослы на конях!
     
— Ну, ты даешь! — хохотал король. — Ну, ты рискуешь! Это же благородное рыцарство, опора моего трона.
     
— Такие шутки могут стоить головы, — сказал епископ.
     
— На эту голову не замахивайся, — ответил король. — Мне без шута нельзя. Кто мне будет правду говорить? Не ты же?..
     
— Я никогда не лгу, ваше величество, — быстро ответил епископ и отвернулся к камергеру.
     
— Поединок первый. Рыцарь Черного волка и рыцарь Трехльвиного трилистника! — объявил главный судья. — Первый раунд.
     
Все рыцари, кроме двух, уехали с поля. Участники поединка разъехались в разные стороны.
     
Барабаны забили дробь.
     
Стадион умолк. По сигналу судьи рыцари пришпорили коней и помчались навстречу друг другу.
     
Слышался только топот и барабанный бой. Казалось, что два танка вот-вот столкнутся лбами.
     
Но рыцари промахнулись и помчались дальше, придерживая коней.
     
— Второй раунд! — закричал судья, пока рыцари разворачивались у борта.
     
Снова забили барабаны.
     
На этот раз кони пронеслись близко друг от друга, копья ударились в щиты и сломались с таким треском, словно какой-то великан сломал о колено вековой дуб. Черный волк удержался в седле, а вот рыцарь Трехльвиного трилистника вылетел из седла и грохнулся о землю.
     
Раздались бурные аплодисменты. Король топал ногами от восторга.
     
Пока уносили побежденного рыцаря, победитель, откинув забрало, проехал мимо трибун, и девушки бросали в него цветами.
     
— Алиса, — раздался рядом тихий голос.
     
Это был шут. Он подошел сзади и наклонился, чтобы никто не слышал.
     
— Что? Вы нашли Пашку?
     
— Нашел. И все погубил.
     
— Ну, что случилось? Говорите скорей!
     
— Тише. Я его нашел. Я знал, где искать. Его спрятали у себя дома родители ведьмы, которую он спас от костра.
     
— И вы его видели?
     
— Видел. Я сказал ему, что ты его ищешь и просишь скорей возвращаться.
     
— И он?..
     
— Он совсем уж было согласился, но дернул меня черт за язык рассказать, как мы его защищали на обеде от маркиза и Черного волка.
     
— И что же?
     
— Он как закричит: «Ах, они хотят со мной сразиться! Так они свое получат. Не могу я бежать от них словно заяц. Это, говорит, юному биологу не к лицу».
     
— Так и сказал?
     
— Так и сказал. А кто такие биологи?
     
— Трудно объяснить. В общем, занимаемся животными и цветами.
     
— Садовники? Кучера? Ах нет… вы же благородные, — усмехнулся шут, — если не притворяетесь…
     
— Ты же знаешь, что притворяются, — сказала королева-мачеха, у которой был замечательный слух.
     
— Кто притворяется? — спросил король, который услышал только последние слова.
     
— Я, ваше величество, — ответил шут. — Я всю жизнь притворяюсь, чтобы кто-нибудь не счел себя глупее, чем ваш любимый дурак.
     
На поле уже появилась другая пара рыцарей, и снова застучали барабаны и подковы.
     
— И что же теперь будет? — спросила Алиса.
     
— Он велел тебе передать, что, как только победит этих рыцарей, тут же возвратится с тобой в джунгли.
     
— Не нравится мне это, — сказала Алиса. — Они его в порошок сотрут.
     
— Не исключено, — сказал шут Фу-фу. — Хотя помни, что многое здесь только кажется страшным.
     
— Мне это и Фуукс говорил, — сказала Алиса.
     
— Вот видишь… А кто такой Фуукс?
     
— Он далеко живет. Вы с ним незнакомы.
     
— Если далеко, то конечно…
     
Третий поединок закончился вничью. Рыцари раз пять съезжались, но все промахивались. Пришлось их под свист трибун снимать с соревнований.
     
В перерывах играл оркестр, зрители ели мороженое и пирожки, один рыцарь выехал с плакатом, на котором было написано: «Защищаю честь прекрасной дамы Вероники».
     
Все стали спрашивать, кто такая Вероника.
     
Даже король заинтересовался и спросил у камергера:
     
— Почему я с ней незнаком?
     
Тут судья объявил, что Вероника — бабушка рыцаря. Все успокоились.
     
Пашки все не было. Как бы не перехватили его на дороге!
     
Когда кончила бой последняя, десятая пара, на поле снова выехал рыцарь Черного волка.
     
Изабелла сказала:
     
— Вот теперь начинается самое интересное!
     
Пронзительный голос судьи возвестил:
     
— Рыцарь Черного волка вызывает на роковой поединок до первой крови любого рыцаря королевства!
     
Из оркестра поднялся музыкант и трижды протрубил в рог.
     
Наступила тишина.
     
Никто не отозвался.
     
Музыкант снова поднялся и снова протрубил в рог.
     
Никто не явился. В третий раз музыкант поднес рог к губам, но протрубить не успел, потому что дальние ворота со скрежетом растворились и из них выехал рыцарь.
     
Алиса привстала. Неужели Пашка? Нет, для Пашки он слишком толст.
     
— Я, маркиз Фафифакс, готов сражаться с тобой, рыцарь Черного волка, до полной победы или первой крови! — воскликнул рыцарь.
     
— Победитель получает оружие, обмундирование и коня проигравшего, — заявил судья.
     
— Знаем! Знаем! — кричали на трибунах. — Пускай начинают.
     
Рыцари бок о бок подъехали к королевской ложе.
     
Король обернулся к епископу:
     
— Надеюсь, кровь ненастоящая? Я этого не выношу.
     
— Не беспокойтесь, ваше величество. Им выдано по пузырьку с красными чернилами. Черный волк победит маркиза в третьем заходе с небольшим преимуществом.
     
— Разрешаю вам поединок, мои дорогие смельчаки! — воскликнул король, поднимаясь со своего места. — Подавай сюда кубок, — обернулся он к камергеру, — все вам приходится напоминать.
     
Камергер раскрыл сундучок, стоявший у его ног, и вынул оттуда высокий хрустальный кубок.
     
Король поднял кубок в руке и произнес:
     
— Победитель получает этот приз! Вручит его наша гостья, заграничная принцесса Алиса.
     
Зрители захлопали, многие начали вставать, чтобы разглядеть неизвестную принцессу.
     
«Где же Пашка? — волновалась она между тем. — Куда он запропастился? Сидишь здесь, тратишь время понапрасну, а вдруг его уже на костер ведут?»
     
— Приготовились! — закричал судья.
     
Рыцари только опустили забрала, как ворота справа от Алисы распахнулись от сильного удара и на поле выехал третий рыцарь.
     
Он был в серебряных латах, на его щите была нарисована красная стрела.
    
    
Глава 16. Роковой поединок
     
Алиса чуть было не крикнула ему: «Пашка, скорей обратно!»
     
Но осеклась. Пашка ее не услышит, а если услышит, не послушается. Да и королю с епископом этого слышать не надо.
     
— Это он! — сказал епископ.
     
— Это он! — сказал камергер.
     
— Это он? — спросил король, роняя на колени мороженое.
     
Рыцари на стадионе оторопели от такой наглости. Они стояли и ждали.
     
Доспехи Пашке были велики — правда, этого никто, кроме Алисы, не заметил, потому что остальные Пашку без доспехов не видели. «Наверно, — подумала Алиса, — он себя чувствует как зернышко в просторной ореховой скорлупе». Но даже в больших латах Пашка был раза в два меньше любого из своих врагов.
     
— Эй! — закричал он, не поднимая забрала. — Кто тут вызывал на поединок? Я готов к бою.
     
— Опоздал! — воспротивился главный судья. — Вызов уже принят. Это не по правилам.
     
— Да я его без правил на куски разорву! — завопил маркиз. — Он рабов освобождает!
     
И, тяжело развернувшись, он пустил своего коня навстречу Пашке.
     
— Нет! — крикнул Черный волк, цепляя копьем маркизова коня за попоны. — Он — моя жертва. Я первый его вызывал! Я ему покажу, как защищать моих служанок!
     
Помощникам судьи пришлось захватить взбесившихся рыцарей крючьями и тащиться за ними по земле, как якоря за кораблем в бурю.
     
Король разозлился и стукнул кулаком по барьеру.
     
— Всех разгоню! — закричал он, перекрывая веселый гул стадиона. — Прекратите безобразие!
     
По знаку камергера из ворот выбежали стражники и окружили рыцарей. Минут через пять удалось восстановить на стадионе порядок. А вот в королевской ложе порядка не было. Епископ наскакивал на короля, вот-вот заклюет:
     
— Не разрешайте ему драться, ваше величество, отдайте его мне. Я его на костре сожгу.
     
— Он рыцарь! — возражал шут. — Он не хуже наших чугунных болванов!
     
— Никакой он не рыцарь! — возмущался камергер. — У него документы фальшивые.
     
— Самый настоящий рыцарь! — спорила королева-мачеха. — Я с его родителями знакома. У них замок в живописной местности с прудом и лебедями.
     
Стражники подхватили под уздцы рыцарских коней и подвели их к королевской ложе.
     
— Я его знаю! — вмешалась в спор Алиса. — Он благородный рыцарь, но еще совсем мальчик. Его надо отпустить домой.
     
— Возраст не помеха, — ответил епископ. — Мы и новорожденного сжечь можем.
     
— Все ясно! — рявкнул король, когда ему надоело слушать эту перепалку. — Выношу свое решение.
     
Он встал во весь рост, поправил корону, стряхнул с колен лужу мороженого и заявил:
     
— Мы тут посоветовались с приближенными и решили…
     
Стадион замолк. Всем, разумеется, хотелось посмотреть бой — ведь за билеты деньги заплачены. Кроме того, у Пашки оказалось много болельщиков: слухи о его подвигах уже распространились по всему городу.
     
— Мы решили, — продолжал король, — дозволить бой.
     
— Уррра! — закричали на стадионе.
     
— Я протестую, — зашипел епископ. — Я буду жаловаться.
     
Но его никто не слушал.
     
— Золотой рыцарь Черного волка, — продолжал король, — будет биться с победителем пары маркиз — рыцарь Красной стрелы. Это справедливо. Кубок достанется окончательному победителю.
     
Под бурю аплодисментов король уселся в кресло.
     
— Я — справедливый человек, — сказал он. — Притом мудрый.
     
— Правильно, — улыбнулся камергер. — Вы самый справедливый и мудрый. А этот мальчишка никогда не одолеет маркиза, не говоря уж о моем племяннике.
     
— Это я и имел в виду, — сказал король. — Кто-нибудь его обязательно ухлопает.
     
Алиса почувствовала, как слезы навертываются у нее на глаза. Изабелла протянула ей свой платочек и сказала:
     
— Видишь, как опасно приукрашивать древнюю романтику.
     
Рыцарь Черного волка и судьи освободили середину поля. Стражники выстроились вдоль ограды. Забили барабаны в оркестре.
     
Пашка и маркиз разъехались к воротам. Конь у Пашки был небольшой, худенький — видно, подобран по росту. А когда соперники поскакали навстречу друг другу, казалось, что маркиз раздавит Пашку, как слон зайца.
     
Но этого не произошло.
     
Копья противников со всего размаху врезались в щиты, и от этого удара Пашка, как более легкий, вылетел из седла, взвился высоко в воздухе и приземлился метрах в двадцати.
     
Тут бы поединок и кончился в пользу толстого маркиза.
     
Но помогло чудо: подпруга седла у маркиза лопнула, и он вместе с седлом свалился с коня, шмякнулся оземь и замер.
     
От неожиданности стадион онемел.
     
Алиса схватилась за барьер, чтобы перепрыгнуть и бежать к Пашке на помощь. Изабелла вцепилась в нее. Алиса попыталась вырваться, но увидела, что Пашка медленно поднимается на ноги. Он пошатывался — видно, как следует ему досталось. Он поднял забрало и приложил к шишке на лбу железную перчатку, поморщился, соображая, что делать дальше, а потом под приветственные крики зрителей подошел к лежащему на земле маркизу, достал меч и приставил его к горлу своего противника.
     
«И где же он успел выучить правила?» — изумилась Алиса, у которой после всех волнений руки и ноги отнялись.
     
Постояв, Пашка спросил судью:
     
— А что мне делать дальше?
     
Судья растерялся: он не рассчитывал, что мальчишка победит могучего маркиза, и боялся присудить Пашке победу. У маркиза были влиятельные друзья, и судье могло не поздоровиться.
     
Спас положение шут. Он громко сказал королю:
     
— Из одного чугунного болвана вылетел дух. Чего же мы с вами ждем? Пускай второй попробует!
     
Король был не очень доволен, но согласился:
     
— Пускай начинает поединок с Черным волком.
     
По его знаку стражники подхватили бесчувственного маркиза и поволокли к воротам.
     
К стражникам подбежал оруженосец Грико, чтобы им помочь. Алиса встретилась с ним взглядом, Грико подмигнул ей, и она тут подумала, что подпруга у маркиза лопнула не случайно.
     
Стражники взяли под уздцы маркизова коня, чтобы его увести, но Пашка закричал:
     
— Это не по правилам. Конь и доспехи достаются мне.
     
— Этого еще не хватало, — озлился камергер. — Он еще будет нас учить рыцарским правилам!
     
— И я, — продолжал Пашка, — прошу отдать трофейного коня и сбрую тому торговцу, у которого я брал взаймы мою лошадь.
     
— Этого не будет! — закричал камергер.
     
— Это по правилам, — возразил шут. — Так надо. Если король разрешит разок нарушить правило на турнире, в следующий раз нашего любимого короля прирежут в постели.
     
— Ты с ума сошел, — возмутился король. — Ты чему их учишь?
     
— Так каково ваше решение? — спросил шут как ни в чем не бывало.
     
— Конь и доспехи маркиза принадлежат рыцарю Красной стрелы, — объявил король. — Мы строго следим за правилами.
     
Тут же на поле выскочил торговец, подхватил коня и был таков.
     
Рыцарь Черного волка уже ждал своего соперника. Золотые латы сверкали, над шлемом покачивались алые перья. Он проверил подпругу и дал своему коню кусок сахара.
     
Пашка отыскал глазами Алису на трибуне и помахал ей.
     
— Вы все-таки знакомы? — спросил король. — Не нравится нам это.
     
— Я этого не скрывала.
     
Пашка поднял руку, чтобы опустить забрало, — рыцарь Черного волка уже потянул поводья, посылая коня вперед.
     
— Обходи его, Пашка! — крикнула Алиса из всех сил. — Вспомни, как в хоккее защитника обходил!
     
Хорошо бы Пашка услышал. Второй раз на землю грохнуться — недолго и ногу сломать.
     
— Подсказывать нельзя, — сказал камергер. — И тем более колдовские слова.
     
— Почему колдовские? — спросила Алиса.
     
— Хоккей — никому не известное слово. Наверно, колдовское. И вообще, нам следует присмотреться к принцессе.
     
— Это не слово, — сказала Алиса. — Это имя одного рыцаря.
     
— Правильно, — пришла на выручку Изабелла, — я с ним знакома.
     
Алиса отыскала руку Изабеллы и пожала ее.
     
Изабелла чуть улыбнулась холодной и гордой улыбкой королевы-мачехи.
     
Пашка услышал подсказку. Он не спешил навстречу, а поджидал врага недалеко от своей стены, хотя зрители начали свистеть, решив, что рыцарь Красной стрелы струсил. А когда рыцарь Черного волка приблизился, Пашка сумел ловко отклониться в сторону, и соперник пролетел мимо, как неуправляемая ракета, не успев придержать коня. И когда конь в последний момент отвернул от стены, он вылетел из седла и со всего хода врезался в стену головой.
     
— О-ох! — стонал стадион, потому что все видели, как голова Черного волка ушла глубоко в плечи.
     
— Дьявол! — воскликнул епископ. — Он от меня не уйдет.
     
Все ждали, встанет рыцарь или нет.
     
Лишь король не беспокоился.
     
— Сейчас встанет, — сказал он. — У него только кости помялись, пустяки. Со мной так уже было — и ничего, царствую.
     
Алиса взглянула на короля и только теперь поняла, почему у него такое сплющенное лицо. И в самом деле, не прошло и минуты, как Черный волк приподнялся на руках, потом встал на колени и принялся выволакивать из ножен длинный меч.
     
Пашка соскочил с коня и осторожно приближался к сопернику.
     
Когда он был шагах в десяти, рыцарь Черного волка уже встал на ноги, обнажил меч и был снова готов к бою.
     
Он надвигался на Пашку, как бульдозер. Зрелище было внушительное особенно потому, что над широкими плечами выдавалась только макушка шлема и остатки красных перьев.
     
— Ну, вот теперь твоему парню не поздоровится, — не без удовольствия сказал король. — Не надо было сердить моего рыцаря.
     
Пашка с трудом поднял обеими руками тяжелый меч, но Черный волк со страшным рычанием взмахнул своим и выбил меч из Пашкиных рук. Добро бы только выбил, но и перерубил его.
     
Пашка стоял обезоруженным.
     
— Беги! — крикнула Алиса.
     
Она обернулась к Изабелле, чтобы та помогла спасти Пашку, но ее кресло пустовало. Надо же! В самый нужный момент королева куда-то ушла!
     
Черный волк снова занес меч, наверно, чтобы разрубить Пашку пополам, но Пашка увернулся и извлек из кармана свой знаменитый перочинный ножик, который был по сравнению с оружием его врага не больше чем булавкой.
     
Следующий удар Черного волка был так ужасен, что меч, просвистев по пустому воздуху, вонзился на полметра в землю.
     
Рыцарь страшно закряхтел, вытаскивая оружие из земли, а за это время Пашка успел, пользуясь свободной секундой, раскрыть свой перочинный ножик.
     
Рыцарь развернулся, снова рассек воздух мечом. На этот раз меч ушел в землю по самую рукоять.
     
— Нечестно! — кричали вельможи. — Убегать нельзя!
     
— Убей его! — вопил камергер.
     
— Держись, Красная стрела! — кричали с трибун.
     
Черный волк тужился, стараясь вытащить меч из земли. Судья подбежал к нему и стал помогать. Они тянули меч вдвоем, а Пашка тем временем спокойно подошел к рыцарю и прошелся перочинным ножом по его латам.
     
Рыцарь бросил меч и, подняв громадный железный кулак, обернулся к Пашке.
     
И вот тогда все зрители на стадионе буквально легли от хохота.
     
Как известно, рыцарские доспехи скреплены кожаными завязками. Эти-то завязки Пашка и перерезал своим знаменитым самозатачивающимся перочинным ножом.
     
И когда Черный волк поднял железный кулак, чтобы пригвоздить Пашку к земле, железные штаны упали вниз и стреножили его, как буйного коня.
     
Черный волк рванулся к Пашке, но потерял равновесие и, запутавшись в доспехах, рухнул на землю. Теперь уж окончательно.
     
Пашка не спеша подошел к поверженному врагу и поставил ему ногу на грудь.
     
Стадион буквально раскалывался от рукоплесканий.
     
— Добей его! — кричали зрители. — Он известный мерзавец и угнетатель. Не жалей!
     
Но уже подбежали судьи, а король взмахнул платком, измазанным в мороженом.
     
Стражники схватили Пашку и заломили ему руки назад.
     
— Немедленно прикажите казнить его! — требовал камергер. — Он нанес нам оскорбление, победив лучших рыцарей. Кто же теперь будет нас бояться?
     
— Сжечь его! — настаивал епископ. — Он победил дьявольской хитростью!
     
Но в это время все зрители на стадионе, заглушая угрозы вельмож, скандировали:
     
— Мо-ло-дец!
     
И еще:
     
— Ку-бок по-бе-ди-те-лю!
     
Над дальней трибуной взвился плакат:
     
      
       
Вот какие молодцы
       
Побеждают в Жанглецы!
      
     
     
— Все правильно, — сказал король, которому нельзя было отказать в сообразительности. Он встал и взял в руки кубок. — Приведите ко мне победителя.
     
Судьи увидели жест короля и бросились поднимать рыцаря Черного волка.
     
— Ну и дурачье, — поморщился король. — Этак они накликают целое восстание. Ведите другого.
     
Торговец между тем выскочил на поле и увел оттуда обоих коней. Никто, кроме Алисы, этого не заметил.
     
Пашка под охраной стражников и судей поднялся по боковой лестнице к королевской ложе. Под рукоплескания стадиона и кислые улыбки вельмож король вручил ему хрустальный кубок и пожал руку.
    
    
Глава 17. Победитель не уйдет от наказания
     
— Ну, обошлось, — сказала Алиса с облегчением и отправилась было к Пашке, чтобы увести его домой.
     
— Не обольщайся, — услышала она голос шута. Алиса удивилась, какой у него печальный вид.
     
— Вы что, Фу-фу? — спросила она.
     
— Не верь улыбкам королей, — сказал шут. — Иначе быстренько без головы останешься.
     
— А что они могут сделать?
     
Краем глаза она наблюдала за Пашкой. Он снял шлем и не без удовольствия принимал поздравления от вельмож. Вельможи пожимали ему по очереди руку, вежливо осведомлялись: «Где вы учились рыцарскому искусству?» — глаза у них были злые, а рыцарь Красной стрелы принимал все это за чистую монету.
     
— Что они могут сделать? — повторил шут в задумчивости. Как будто они могли сделать столько гадостей, что трудно решить, какую выбрать. — Главное, сбежать пораньше, — сказал он наконец. — За ужином они Пашку обязательно отравят. Даю слово.
     
— Но мы же сейчас уйдем. Хватит.
     
— Уйдешь, как бы не так.
     
— Вот и отлично, — сказал король, глядя на Пашку с нежностью. — Теперь попрошу на ужин. Мы славно повеселимся. Надеюсь, мы все останемся друзьями?
     
Последние слова относились к маркизу и рыцарю Черного волка, которые стояли сзади, мрачные, как снеговые тучи. Рыцарь Черного волка стал до удивления похож на короля: глаза и губы выпучились, подбородок и нос высунулись вперед, а щеки ушли вглубь.
     
— Простите, — сказал Пашка, который все еще улыбался, — но мне надо срочно возвращаться домой.
     
Король взял его под руку.
     
— Слушай, рыцарь, — сказал он. — Нехорошо получается. Даже нечестно. Кубки ты получаешь, богатырей моих побеждаешь, а принять королевское гостеприимство не желаешь. Зазнался, что ли?
     
— Нет, что вы, — сказал Пашка. — Я не хотел вас обидеть.
     
— Вот и отлично, — сказал король. — Перерыв двадцать минут. Чтобы через полчаса все были в зале. Вот только руки вымою, и начнем.
     
Король пошел к выходу, остальные — за ним. Только тут Алисе удалось пробиться к Пашке. Пашка шествовал как индюк, обняв одной рукой шлем с перьями, другой — хрустальный кубок.
     
— Тоже мне, рыцарь, — прошептала Алиса. — Спасай тебя теперь.
     
— Это меня спасать? — удивился Пашка. — Да я всех рыцарей одной рукой могу побороть.
     
— Что-то я этого не видела, — сказала Алиса. — Первый вылетел из седла, потому что ему кто-то подпругу подрезал, и я даже почти знаю, кто это сделал. А второго ты победил, потому что хитрее и хоккеем занимался. А по части силы ты им не соперник.
     
— Хотя бы и так, — ответил Пашка. — Но кубок-то я получил, и король меня поздравлял. А ты — спасать…
     
— Погоди ты, — перебила его Алиса, — хвалиться будешь в кружке биологов. В средневековой жизни я лучше тебя разбираюсь. Главное, удрать до ужина.
     
— Почему? Поужинаем и поедем. Я жутко голодный. Эти поединки ужасно выматывают.
     
— На ужине тебя обязательно отравят, — сказала Алиса. — Или как-нибудь еще укокошат.
     
— Ты с ума сошла! За что?
     
— А мало ты им здесь крови попортил?
     
— Чепуха, несмотря на отсталость, они все-таки рыцари.
     
— Тогда оглянись, рыцарь, — раздался голос шута, который, оказывается, бесшумно шел рядом. В двух шагах сзади, почти наступая на пятки, вышагивали два стражника с обнаженными мечами.
     
— Ты думаешь, это почетный караул? — спросил шут ехидно.
     
— А вы не вмешивайтесь в чужие разговоры, — грубо ответил шуту рыцарь Пашка. — Довольно того, что вы пытались меня отговорить от турнира словно последнего труса.
     
— Ты зазнался, — заметила Алиса. — Это очень опасно. У тебя здесь мало друзей.
     
— Слишком мало, — согласился шут. — И убежать будет нелегко.
     
На улице их обогнали маркиз с Черным волком. Маркиз нарочно толкнул Пашку локтем так, что тот чуть не упал и уронил шлем. Черный волк поддал шлем ногой, и оба рыцаря захохотали.
     
— Да я вам… — начал Пашка.
     
Но его противников и след простыл.
     
Шут наклонился к уху Алисы:
     
— Попытаемся убежать, когда дойдем до дверей. Там темно, ты знаешь. По моему знаку побежите. Грико уже запряг карету королевы Изабеллы, они нас ждут.
     
Алиса кивнула.
     
— А пока уговори своего рыцаря слушаться тебя.
     
Пока они шли ко дворцу, болельщики узнавали Пашку, махали ему руками и кричали:
     
— Поздравляем, Красная стрела! Ждем на следующем турнире!
     
Пашка улыбался, а потом сказал почти серьезно:
     
— Странно, что никто автографа не попросил.
     
— Да они же здесь поголовно неграмотные! — сказала Алиса. — Пашка, опомнись и постарайся меня слушаться. Если еще чего-нибудь выкинешь, считай, что на биологическую станцию вход тебе запрещен. Ни в какие джунгли ты с нами не поедешь.
     
— А я, может, вообще решил здесь остаться, — ответил Пашка. — Буду защищать бедных и слабых. А если станут меня притеснять, уйду в разбойники, буду совершать набеги на баронов, как Робин Гуд.
     
— Прелестная мысль, — заметил сзади шут. — Ты еще и из лука умеешь стрелять, как Робин Гуд?
     
— Научусь, — не смутился Пашка.
     
Алиса поняла, что придется прибегнуть к последнему средству.
     
— Кроме того, — сказала она, — обо всем станет известно твоей маме. Я даю тебе честное слово.
     
— Ну уж… — Рыцарь Красной стрелы рухнул с высот на землю. — Можно обойтись и без таких угроз.
     
Они миновали двор и вошли в заднюю дверь дворца.
     
— Как скажу, побежишь, — шепнула Алиса и протянула руку, чтобы не потерять Пашку в темноте.
     
Они вошли в переднюю, за ней начиналась темная лестница наверх.
     
Но достичь темноты они не успели.
    
    
Глава 18. Суд во дворце
     
Через всю комнату в ряд стояли стражники, а впереди них — камергер. Алиса почуяла неладное, дернула Пашку в сторону, а он со своими шлемом и кубком был неповоротлив, как бегемот.
     
Из боковых дверей тоже вышли стражники.
     
— Именем короля, — сказал камергер, — рыцарь Красной стрелы, колдун и самозванец, арестован.
     
— Не было такого королевского приказа! — сказал шут. — Это ты сводишь счеты.
     
— А мы его прямо к королю отведем. И там разберемся, кто из нас врет, а кто и клевещет, — ответил камергер.
     
Алису отшвырнули от Пашки. Ему заломили руки назад, кубок и шлем грохнулись на пол. Клубок стражников с Пашкой в середине покатился вниз по лестнице.
     
До Алисы донесся Пашкин слабый крик:
     
— Вы не имеете права, я вам не подчиняюсь!
     
— Право, право… — вздохнул шут, подбирая брошенный кубок. — Говорил я ему.
     
— Скорей, надо освободить Пашку! — умоляла шута Алиса.
     
— Ох уж эти дети! Как ты его освободишь? Пошли к королю. Может, все-таки это недоразумение.
     
В обеденном зале было пусто. Только слуги суетились у столов, расставляя тарелки.
     
— Кто-нибудь видел короля? — спросил шут.
     
— Они в тронный зал побежали, — сказал слуга. — Очень спешили. Даже рук не помыли.
     
— Ну и ну, — покачал головой шут, и все бубенчики на колпаке запели. — Чтобы ужин отложить — такого даже не помню.
     
Король был в тронном зале. Там пахло пылью и между колонн, куда не доставали уборщики, висела занавесями паутина. Вдоль колонн толпились вельможи и рыцари — когда только успели сбежаться?
     
Алиса с шутом вошли через боковую дверь как раз в тот момент, когда король устраивался поудобнее на троне, говоря склонившемуся к нему епископу:
     
— Только попрошу поскорее. Я еще рук не мыл. Не могу же я садиться за обеденный стол с грязными руками.
     
— Ваша воля, король, — заметил епископ. — Но ваши отец и дед никогда не мыли рук. Это не мешало им быть великими правителями.
     
— Мой отец был великий обжора, — возразил король. — А дед — великий пьяница. А ты, епископ, враг прогресса. Введите обвиняемого.
     
В зале появился рой стражников. Они разошлись веером, и оказалось, что между ними стоит мальчишка в порванной, грязной одежде. Пашка сильно уменьшился без лат и щита, и гонора у него поубавилось.
     
— На колени! — заявил камергер.
     
— И не подумаю, — огрызнулся Пашка.
     
В зале захихикали. Пашка не был опасен никому.
     
— Давай обвиняй.
     
— Мы обвиняем этого молодого человека, — епископ сделал шаг вперед, — в том, что он с помощью колдовской силы нарушил покой нашего государства. Он ограбил уважаемых людей, обманом победил наших лучших рыцарей и вытащил из огня ведьму. За это он заслуживает смерти.
     
— Смерть! — закричали вельможи. — Смерть!
     
— А сами кубок вручали, руку жали, — сказал с горечью Пашка.
     
— Ай-ай-ай! Ведь я в самом деле ему кубок вручал, — согласился король. — Что же получается, меня обманули?
     
— Разумеется, — сказал епископ.
     
— А вот это неправда. Меня никто обмануть не может. Иначе бы я не был королем. Я с самого начала обо всем догадался. Но не мог же я казнить его на стадионе. Это бы не понравилось народу, который не выносит моих драгоценных рыцарей и лично тебя, дорогой епископ. И, наверно, за дело, потому что такого жестокого охотника за ведьмами в нашем королевстве еще не было. Но все равно для порядка мы должны примерно наказать смутьяна.
     
Епископу было противно слушать эту речь. Даже его клюв почернел от негодования. Но он взял себя в руки и как ни в чем не бывало продолжал:
     
— Свидетели, подойдите сюда!
     
Камергер подтолкнул маркиза Фафифакса и Черного волка.
     
Рыцари поклонились королю.
     
— В честном ли бою победил вас этот мальчишка? — спросил епископ.
     
— Обманом! — прошипел Черный волк приплюснутыми губами.
     
— Колдовством! — сказал маркиз и плюнул в Пашкину сторону.
     
— Больше свидетелей нет? — спросил епископ. — Вот видите…
     
Алиса выбежала из-за колонны.
     
— Я — свидетель, — сказала она.
     
— Вы иностранка! — сказал епископ.
     
— Пускай говорит, — усмехнулся король. — Мы же все равно решим, как нам будет удобнее.
     
— Да здравствует король! — закричали придворные.
     
— Все это нечестно, — сказал Алиса, стараясь не заплакать от злости. — На стадионе никакого колдовства не было. Все видели…
     
— Ну и что? — спросил король. — Значит, плохо глядели.
     
— Кроме того, он иностранный рыцарь. Из моего королевства. Изабелла может подтвердить. И я очень прошу, отпустите его. Я прослежу, чтобы он больше сюда не возвращался.
     
— Не унижайся перед ними, Алиска, — сказал Пашка.
     
Шут забежал сбоку и начал уговаривать короля:
     
— И зачем нам с вами осложнения с соседями? Нам и внутренних бед хватает. Еще войной на нас пойдут…
     
— Молчи, шут, — ответил король. — Соседи далеко. Какое им дело до бродячего мальчишки? А вот мои собственные вельможи близко. Кто мне опаснее: мальчишка или епископ? Сегодня я епископу помогу, завтра и он меня не забудет. К примеру, намечаю я ремонтировать дворец, а денег в казне нет…
     
— Об этом стоит подумать, — заметил епископ.
     
— Вот видишь. А ты мне: соседи, соседи, иностранное мнение… Продолжай, епископ.
     
— Тут некоторые, — сказал епископ, — пугают нас иностранными державами. А кстати, кто может поклясться, что это настоящая принцесса?
     
— Ну, ты уж слишком, епископ, — прервал его король. — Она Изабеллина племянница с материнской стороны.
     
— Не уверен, — сказал епископ. — Но дело не в этом. Если вас, король, беспокоит законность, я сейчас такого свидетеля приведу, что пальчики оближешь. Никакая заграница не пикнет.
     
— Хорошо бы. Страсть не люблю международных осложнений. Веди свидетеля.
     
По знаку епископа двери отворились, и монах, подпоясанный веревкой, втащил на веревке маленькую девочку. Она была в разорванном платье, лицо ее было измазано и заревано.
     
— Сейчас же отпустите ее! — крикнул Пашка.
     
Эту девочку Алиса где-то видела.
     
— Ага, узнал? — обрадовался епископ. — Кто она такая?
     
— Это просто маленькая девочка, — сказал Пашка. — Перестаньте ее мучить.
     
По побеленному лицу шута скатилась большая слеза. Где же Изабелла?
     
— Теперь им ничем не помочь, — прошептал шут.
     
— А ты знаешь этого человека? — спросил епископ у девочки.
     
— Этот дядя меня из дров вынул и домой отвел, — сказала девочка. — Дядя, зачем они меня снова взяли?
     
Епископ торжествовал:
     
— Вот, король. С громадным трудом моим сотрудникам удалось снова обнаружить эту ведьму на чердаке, где ее прятали родители. Никто не избежит нашего правосудия. Хоть десять раз из костра ведьму вынимай, а мы ее снова туда же!
     
— А в чем, кстати, ее вина? — спросил король. — Что-то уж очень она мала для ведьмы.
     
— Для ведьм не существует возраста, — сказал епископ. — Бывают даже новорожденные ведьмы. Нам на нее донесли соседи. Она рисовала на песке колдовские фигуры.
     
— Я рисовала картинки, — сказала девочка, — а не фигуры.
     
— И одна из фигур была похожа на ваше величество, — сказал епископ. — Вы знаете, что это значит?
     
— Чур меня! Я мог от этого заболеть и даже умереть! — перепугался король. — Это всем известно.
     
Вельможи роптали и старались не глядеть на колдунью.
     
— Я доброго короля рисовала, — сказала девочка.
     
— Никакой пощады! — рявкнул король. — Все они одна компания.
     
— Включая принцессу и королеву Изабеллу, — поспешил уточнить епископ.
     
Но король уже опомнился.
     
— Тебе бы всех арестовать, — сказал он, — хватит тебе рыцаря с ведьмой. Делай с ними что хочешь. А для наших родственников твои руки коротки!
     
Епископ поклонился. Он-то добился своего.
     
— Можно зачитать ваш указ? — спросил он, не скрывая торжества.
     
— Уже заготовили? — совсем не удивился король.
     
— Ваш указ готов, — сказал камергер, разворачивая свиток с подвешенной снизу печатью: — «Мы, король и повелитель, приказываем колдуна и самозванца, известного под именем рыцаря Красной стрелы, а также его подругу ведьму сжечь на костре. Собственноручно подписано. Король».
     
— Нет, так не пойдет! — сказал король.
     
У Алисы шевельнулась в сердце надежда. Но она тут же исчезла, потому что король продолжал:
     
— Не годится рыцаря жечь. Отрубим им головы, и дело с концом. О гуманизме не забывайте.
     
— Да здравствует наш добрый король! — закричали придворные.
     
— Ну и ладушки, — сказал король. — Дай-ка подмахну. И ужинать. Ведь так и с голоду помереть можно.
     
Он взял протянутое ему камергером орлиное перо, расписался под указом и сказал Пашке, поднимаясь с трона:
     
— Лично против тебя, рыцарь Красной стрелы, я ничего не имею и даже с удовольствием наблюдал за твоими поединками. Как порядочный человек, я подтверждаю награждение кубком. Пусть этот кубок останется с тобой неразлучно до самой твоей смерти.
     
Раздались аплодисменты и крики: «Да здравствует король!»
     
И король быстро соскочил с трона и бросился в заднюю дверь, чтобы не потерять ни минуты. Ведь ему надо было вымыть руки, а ужин мог остыть.
    
    
Глава 19. Палач подтверждает
     
— Ваше величество, — бросилась за королем Алиса. — Это уже никуда не годится…
     
Короля она не догнала, а стражники по знаку камергера тут же схватили Алису за руки и заткнули ей рот. Это было сделано так ловко, что она растерялась и видела вокруг только высокие сапоги и кожаные животы стражников.
     
Она тыкалась в тумбы-ноги, как мышонок, окруженный слонами, а когда ноги разошлись, поняла, что стоит посреди опустевшего зала.
     
Никого нет. Только слуги гасят свечи.
     
Лишь на возвышении у трона пригорюнился шут Фу-фу. Его набеленное лицо изборождено потеками слез, дурацкий колпак сполз на ухо… Алиса взяла себя в руки и громко сказала, хоть и сама не верила в то, что говорила:
     
— Хватит слезы лить! Сколько можно! Пошли к королю. Я не дам ему пожирать компот, пока он не перестанет безобразничать.
     
— Очень он тебя послушает! — воскликнул шут. — К тому же он боится, что епископ его отравит или камергер зарежет. Это же сплошной скорпионник. Ну кто просил твоего Пашку приезжать сюда и устраивать представление?
     
— Если вы не идете, я иду без вас.
     
— И сама голову потеряешь, и парню не поможешь, — ответил шут, не двигаясь с места. — А без меня короля не найдешь, заблудишься во дворце.
     
— Может, вам нужны деньги? Вы их любите? Я обещаю, что, как только вернусь, пришлю вам сколько пожелаете. Мне помогут.
     
— Глупая. Раз в жизни я переживаю бескорыстно, и то мне не верят!
     
В этот момент до них донесся звук трубы. Такой тоскливый, словно волк заблудился в черных коридорах.
     
— Ну вот, — сказал шут. — Мы опоздали.
     
— Как опоздали?
     
— Начинается казнь.
     
Алиса схватила шута за полосатый рукав и так дернула, что он потерял равновесие, скатился вниз, но тут же вскочил на ноги и бросился к двери.
     
Алиса за ним.
     
Они бежали по черным переходам и лестницам, и казалось, что конца им не будет.
     
— А где Изабелла? — крикнула Алиса на бегу.
     
— Она побег вам готовила, — ответил шут. — Но все зазря. Против них нужна по крайней мере дивизия с пушками. Уговорами их не проймешь.
     
Неожиданно в глаза брызнул свет.
     
Они сбежали по лестнице к небольшой площади. С одной стороны площадь ограничивал дворец, с трех других стояли дома — серые, мрачные, высокие, с узкими окнами.
     
Посреди площади возвышался деревянный помост.
     
На помосте — большая колода. Рядом с ней — Пашкин кубок.
     
По одну сторону колоды стояли Пашка и девочка-ведьма. Пашка держал девочку за руку и успокаивал ее. Девочка рыдала.
     
«Еще бы, — подумала Алиса, — второй раз за день казнят».
     
Пашка был бледный как полотно. И даже немного дрожал. Но держался.
     
По другую сторону колоды переминался с ноги на ногу огромного роста человек с длинной завитой бородой, в красной короткой накидке и черных штанах. Как на костыль, он опирался на страшных размеров топор. Это был палач. Там же стоял епископ.
     
Помост был окружен цепью стражников. За ними толпились вельможи и рыцари, торговцы и придворные, которых Алиса уже видела у короля на обеде и на стадионе. Народ попроще глядел на это представление из окон домов и из переулков, вливавшихся на площадь.
     
— Вот видите, — сказал епископ, делая шаг к краю помоста, — как велика милость нашего короля. Вместо того чтобы сжечь этих колдунов на костре, он подарил им гуманную кончину — от руки нашего уважаемого мастера.
     
Палач поклонился зрителям.
     
Затем епископ обернулся к осужденным и спросил:
     
— Раскаиваетесь ли вы в своих страшных преступлениях?
     
Девочка ответила:
     
— Не знаю.
     
А Пашка пожал плечами. Может, надеялся, что все это сон?
     
— Есть ли у тебя последнее желание или жалоба? — спросил епископ у ведьмочки.
     
— Я к маме хочу, — сказала она.
     
В толпе послышался недовольный ропот. Все здесь верили в ведьм, но все-таки некоторым стало жалко девочку.
     
— Она же только притворяется девочкой! — воскликнул епископ.
     
Люди замолчали. Ведь в самом деле, если веришь в ведьм, приходится верить, что они умеют притворяться девочками.
     
— Есть ли у тебя, колдун и самозванец, последнее желание? — спросил епископ у Пашки.
     
— Отпустите меня, — сказал Пашка. — И я уеду.
     
Вельможи и рыцари стали улюлюкать и кричать:
     
— Трус! Кончай его, палач! Позор!
     
Тогда Пашка покраснел, разозлился и закричал, перекрывая свист и крики:
     
— Ничего я не струсил! Вы сами трусы! Не надо мне вашей пощады…
     
— Может, это ему только кажется? — спросила Алиса у шута.
     
Шут покачал головой и сказал:
     
— Уже не кажется…
     
Епископ махнул рукой.
     
Барабанщики затараторили в барабаны.
     
Алиса понимала, что нужно бежать, прекратить это издевательство. Но, как в дурном сне, ноги не слушались ее, язык прилип к горлу, и она стояла словно восковая кукла, глядя, как палач не спеша протирает суконкой и без того блестящий топор, а его помощники ведут Пашку к колоде и заставляют опуститься на колени.
     
И в этот момент Алиса услышала, что сзади кто-то бежит к ней. Она не могла отвернуться от помоста, но чувствовала, как до ее плеча дотрагивается мягкая рука, и ей вдруг захотелось услышать мамин голос: «Ну, просыпайся же, Алиса, в школу опоздаешь».
     
Но голос принадлежал королеве-мачехе:
     
— Алиса, ты меня слышишь?
     
— Где вы были, королева? Почему вы опоздали?
     
— Нельзя падать духом. Еще не все потеряно. Я пришла, чтобы напомнить об одном древнем обычае.
     
— Скорей! О каком обычае? О каком?
     
Палач кончил вытирать свой любимый топор, вырвал волос у себя из бороды, подбросил его вверх и на лету разрубил под аплодисменты вельмож.
     
— Неужели не слышала? Если чистая, юная девушка объявит осужденного своим женихом…
     
— Вспомнила! — крикнула Алиса. — Стойте!
     
Но из-за грохота барабанов ее никто не услышал.
     
Она бросилась сквозь густую толпу вельмож и рыцарей, извиваясь как змея и пуская в ход острые локти и колени. Ее пытался остановить толстый маркиз, к ней тянулись лапы стражников и монахов, но вот она, придерживая белое платье, взлетела по шатучей лесенке на помост и встала рядом с палачом.
     
Палач уже занес топор над головой Пашки.
     
— Стойте! — закричала Алиса.
     
Барабаны продолжали бить.
     
Но рядом уже стояла королева-мачеха. Она властно подняла тонкую руку, и этому знаку барабанщики подчинились.
     
Епископ скривился, словно у него заболел зуб.
     
Наступила мертвая тишина, только слышно было, как быстро и громко бьется Пашкино сердце.
     
— Слушайте принцессу! — сказала Изабелла.
     
— Слушайте, — сказала Алиса. Она заговорила негромко, но ее слова долетали до самых верхних этажей домов и проникали в переулки. — Есть старинный обычай. Юная девушка может взять осужденного в женихи, и тогда его должны отпустить.
     
— Правильно! — раздались голоса на площади. — Был такой обычай.
     
— Его давно отменили! — спохватился епископ. — Его уже нет!
     
— Кто его отменял? — строго спросила Изабелла. — Поднимись сюда, старый плут, и поклянись перед народом королевства, что этот обычай отменен.
     
— Не отменен! Не отменен! — кричали на площади.
     
— Отменен! — завопил маркиз.
     
И вдруг послышался тонкий, почти детский, но очень пронзительный голос. Это говорил громадный палач, который возвышался над всеми как гора:
     
— Мне лучше знать про этот обычай! Я специалист. Никто этого обычая не отменял, только давно не находилось девушек, которые хотели взять в женихи осужденного, тем более колдуна. Мне этот обычай страшно невыгоден, но я — честный палач.
     
— Тогда я беру этого рыцаря себе в женихи, — сказала Алиса.
     
— Ура! — закричал шут, который уже развязывал Пашке руки и помогал ему подняться с колоды. И добавил: — Но тебе, Алиса, придется выходить за него замуж. Не завидую.
     
— Оркестр, свадебный марш! — приказала королева-мачеха.
     
Оркестр послушно заиграл торжественный марш, Алиса протянула Пашке руку и пошла с ним к лестнице, вниз с помоста. Палач махал им вслед топором.
     
— Скорей! — сказала Изабелла. — Сейчас они спохватятся. Лошади ждут в том переулке.
     
— Ты чего, Пашка? — крикнула Алиса.
     
Но Пашка рванулся назад.
     
— Ведьмочку! Ведьмочку я им не оставлю!
     
— Не думай об этом! Ты всех погубишь! — испугался шут.
     
Но Пашка уже подхватил ведьмочку и метнулся вслед за остальными.
     
— Дорогу молодым! — закричал тонким голосом палач. — Да здравствует древний обычай! Кубок не забудьте!
     
Изабелла быстро шла первой, и вельможи, рыцари, стражники и монахи волей-неволей расступались перед ней.
    
    
Глава 20. Бегство из города
     
Они не успели добежать до переулка, как сзади донесся тонкий голос:
     
— А ведьму зачем взяли? Ведьмочку мне верните!
     
— Обман! — пришел в себя епископ. — Держи их!
     
До входа в переулок оставалось всего шагов двадцать. Навстречу уже бежали два стражника. Они выставили свои алебарды, но королева-мачеха сверкнула глазами и приказала не терпящим возражений королевским голосом: