1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 
Ковиньяк   протер себе глаза.      

Вслед за   Ларошфуко вышел д'Эпернон.      

– Эх, –   проговорил наш искатель приключений, – зачем вместо того другого не   повесили вот этого!      

За   д'Эперноном последовал ля Мельере, а за ля Мельере герцог Бульонский и еще две   придворные дамы.      

– Я   знал, что они уже прекратили драку, – сказал Ковиньяк, – но не знал,   что они уже успели так крепко подружиться.      

– Господа, –   сказала королева, – вместо того, чтобы ждать здесь, пока исправят карету,   не пройтись ли нам немножко? Погода прекрасная, воздух такой свежий.      

– Как   прикажете, ваше величество, – ответил Ларошфуко, низко кланяясь.      

– Пойдемте   рядом, герцог. Вы мне скажете какие-нибудь из ваших прекрасных изречений.[3] Вы, должно   быть, немало их сочинили с тех пор, как мы не видались.      

– Дайте   мне руку, герцог, – сказал Мазарини герцогу Бульонскому. – Я знаю,   что у вас подагра.      

Д'Эпернон   и ля Мельере замыкали шествие, беседуя с дамами.      

Все эти   люди смеялись и, освещенные теплыми лучами заходящего солнца, казались кучкою   закадычных друзей, собравшихся на прогулку.      

– А   что, далеко еще отсюда до Бурей? – спросила королева. – Вы, господин   Ларошфуко, изучили всю эту страну и можете дать ответ на такой вопрос.      

– Три   лье, государыня. Мы будем там, наверное, не позже девяти часов.      

– Вот   это хорошо. А завтра рано утром вы отправитесь к нашей милой кузине, мадам   Конде, которую мы будем счастливы видеть.      

– Ваше   величество, – сказал герцог д'Эпернон, – видите вы этого красавца,   который стоит у решетки и смотрит через нее на прекрасную даму, которая ушла в   ту минуту, как мы вышли из кареты.      

– Да,   я видела все. Надо полагать, что в монастыре святой Редегонды, в Пейсаке, не   любят скучать.      

В эту   минуту приведенная в порядок карета полною рысью догнала знатных путешественников,   которые успели уже пройти шагов двадцать за монастырь.      

– Ну,   господа, – сказала королева, – не будем слишком утомляться. Ведь вы   знаете, что сегодня король устраивает для нас музыкальный вечер.      

И все   они сели в карету с громким смехом, который скоро был заглушён стуком колес.      

Ковиньяк,   поглощенный созерцанием ужасного контраста между этою радостью, промелькнувшею   по дороге, и этою немою горестью, затворившеюся в монастыре, смотрел вслед   удалявшейся карете. Когда она пропала из виду, он сказал:      

– Да,   мне остается только порадоваться тому, что как я не плох, а все же есть люди,   которые будут еще почище меня. Но, черт возьми, я постараюсь превзойти их. Я   теперь богат, и это будет нетрудно для меня.      

Он было   повернулся, чтобы проститься с сестрою, но, как мы сказали, Нанона уже исчезла.      

Тогда он   со вздохом сел на коня, бросил последний взгляд на монастырь, поскакал по   дороге к Либурну и скоро исчез за поворотом дороги, которая отходила в сторону   от той, по какой направилась карета, увозившая знаменитых путников, игравших   главные роли в этой повести.      

Может   быть, мы когда-нибудь встретимся с ними, потому что этот кажущийся мир, так плохо   скрепленный кровью Ришона и Каноля, был только перемирием, и женская война еще   не была окончена.