1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 
                   Разлегшись боком, навзничь, ниц.

 

                   Эней один не раздевался, 

                   Эней один за всех не спал - 

                   Все думал, все смекнуть старался, 

                   И так и этак мозговал, 

                   Чтоб Турну закатить горячих, 

                   Царя Латина околпачить, 

                   Угомонить его народ. 

                   Так, в думах смутных изнывая, 

                   Бог знает мыслью где летая, 

                   Вдруг видит дивный хоровод.

 

                   Не рыбы плыли то, не раки, 

                   А так, как бы кружок дивчат; 

                   В воде плескались, как собаки, 

                   Мяуча, как семья котят. 

                   Эней, дрожа и отступая 

                   И "Да воскреснет" вслух читая, 

                   Нимало делу не помог. 

                   Чудесницы гурьбой веселой 

                   Хватали за мотню, за полы. 

                   Эней на палубу прилег.

 

                   Тогда одна из них скакнула, 

                   Как бы блоха или сверчок, 

                   И к уху самому прильнула; 

                   Эней услышал голосок: 

                   "Не бойся, злого не затеем, 

                   Не раз с персоною твоею 

                   Троянский мы возили род; 

                   Аль нас не узнаешь, сердешный? 

                   Мы тот сосняк, дубняк, орешник, 

                   Из коих твой построен флот.

 

                   Турн было и до нас добрался, 

                   Едва не все челны спалил, 

                   Да старичок Зевес вмешался 

                   И нас в русалок обратил. 

                   Тут без тебя вершилось злое, 

                   Чуть-чуть дитя твое родное 

                   Души не отдало богам. 

                   Спасай троянцев от напасти; 

                   Врагов ты должен рвать на части, 

                   Ты сам, - поверь моим словам".

 

                   Так молвив, за нос ущипнула 

                   Энея, чтобы ободрить, 

                   Русалочкам хвостом махнула, 

                   Вперед быстрей велела плыть. 

                   Русалки челноки толкали, 

                   Дорогой наилучшей гнали. 

                   И только начался восход, 

                   Эней узрел свой стан в осаде 

                   И крикнул в гневе и досаде, 

                   Что Турну вспорет он живот.

 

                   Потом, рукой мотню сжимая,

                   Богов олимпских помянул

                   И, мать на помощь призывая,

                   Без страха в воду сиганул.

                   За ним Паллант, за ним вся сволочь

                   Прыг-прыг с челнов Энею в помощь,

                   И строятся рядами в бой.

                   Эней кричит: "Вперед, пехота!

                   Неверных сокрушим с налета,

                   Налево марш, вали за мной!"

 

                   Когда троянцы увидали,

                   Что князь на помощь к ним спешит,

                   За вал всем скопом побежали -

                   Земля от топота гудит.

                   Летят и все уничтожают,

                   Как мух рутульцев убивают;

                   Турн встал средь поля сам не свой;

                   Глазами битву озирает,

                   Истошным голосом взывает:

                   "А ну, ребятушки, за мной!

 

                   Коль в драку влезли - не виляйте. 

                   Настал великой битвы час! 

                   Дома, детей и жен спасайте, 

                   Все, все, что дорого для вас! 

                   Не отдадим ни пяди даром, 

                   Ответим на удар ударом. 

                   Ужели мы трусливей их? 

                   Нам боги милость предвещали, 

                   Вперед! Уже троянцы сдали, 

                   Не милуйте боков чужих".

 

                   Приметя суетню во флоте, 

                   Турн войско к берегу ведет 

                   И, ерзая, как чорт в болоте, 

                   Знай о поживе всем поет. 

                   Рутульцев выстроил рядами, 

                   А сам с отборными полками 

                   Он на троян пустился вскачь; 

                   Кричит, коня на месте крутит, 

                   Не рубится, а как бы шутит, 

                   Вертляв, как чорт, к тому ж силач.

 

                   Эней был сам лихой рубака,

                   Кровавый бой ему не нов.

                   Затейщик первый всякой драки,

                   Медведей видел и хорьков.

                   Легко на огоньке обжечься, 

                   Но не впервой Энею сечься, 

                   Видал он всяких мастаков. 

                   На Турна взгляд косой кидая 

                   И на рутульцев наступая, 

                   Без удержу крестил врагов.

 

                   Фарона первого погладил 

                   По шее острым палашом 

                   И в мир иной его спровадил, - 

                   Тот покатился кувырком. 

                   Потом Лихаса так притиснул, - 

                   Тот рухнул наземь и не пискнул; 

                   За ним без головы Кисей 

                   Кулем на землю повалился; 

                   Глядь, Фар с ним рядом очутился, 

                   Расплющил и его Эней.

 

                   Свирепствуя в подобном роде, 

                   Эней рутульцев потрошил 

                   И делал из людей уродов 

                   Иль насмерть, как ягнят, душил. 

                   Впервые в битву вовлеченный, 

                   Паллант кричал, как оглашенный, 

                   Аркадян к бою побуждал, 

                   По фронту бегал, суетился, 

                   Как в стаде жеребец бесился, 

                   Потел, вертелся, бушевал.

 

                   Тут Даг, рутулец прелукавый, 

                   В Палланте видя новичка, 

                   Хотел добыть дешевой славы, 

                   Дать по зубам ему тычка; 

                   Но наш аркадец изловчился, 

                   Рутулец с жизнью распростился, 

                   В аркадцах закипела кровь! 

                   Один другого обгоняют, 

                   Врагов, что камыши, ломают, 

                   Вот истых подданных любовь!

 

                   Паллант Эвандрович с наскока

                   Гибсона пикою достал,

                   Хватил в висок над правым оком,

                   Гибсон, как скошенный, упал.

                   За этим вслед такая ж кара

                   И лютого постигла Лара.

                   Там Ретий мчит - лихой ездок!

                   Паллант его схватил за ноги

                   И двинул головой о дроги,

                   Аж мозг из головы потек.

 

                   Как бес ярится, злобой пышет 

                   Агамемнона сын Талес, 

                   Он землю топотом колышет, 

                   Ну как бы в гневе сам Зевес; 

                   Вокруг себя все сокрушает, 

                   Фарет с ним в сшибке погибает, 

                   Дух испускает Демоток, 

                   Расплющил, как блоху, Ладона, 

                   К Палланту подскочил с разгона, 

                   Крича: "Сглотну в один глоток!"

 

                   Паллант - отменный молодчина - 

                   Стоит недвижим, словно дуб, 

                   И ждет: что там за образина 

                   Грозит сгрести его за чуб. 

                   Дождавшись, сколько было духу 

                   Влепил такую сплеуху, 

                   Талес аж вверх ногами встал. 

                   Паллант, рутульца отвозивши, 

                   Потом на горло наступивши, 

                   Всего ногами истоптал.

                   

                   Засим Авента хвать по заду, 

                   Поставил раком напоказ; 

                   И тут же, за Авентом кряду, 

                   Заснул навек отважный Клавз. 

                   Так лютовал, не зная страху, 

                   Паллант, лупя рутульцев смаху, 

                   И все аркадцы-молодцы. 

                   Турн бедный потерял отвагу, 

                   Увидя, что не мед, а брагу 

                   Ему подносят храбрецы.

 

                   Потом, взбесясь, он мчит пред войском,

                   Ревя, как раненый кабан,

                   Гарцует на коне геройски,

                   Что там против него Полкан!

                   Прямехонько к Палланту мчится,

                   Зубами щелкает, ярится,

                   Не сводит глаз с его лица.

                   Уже и сабелькой махает,

                   Коню на шею припадает,

                   Хитрит, как кот, ловя скворца.

 

                   Паллант, как от борзой лисица, 

                   Вильнул и полоснул мечом 

                   Что было сил по пояснице, - 

                   Турн дрогнул и повел плечом. 

                   Паллант, вздохнуть не дав минуты, 

                   Оборотясь к рутульцу круто, 

                   Хватил что было силы в лоб. 

                   Но Турн нимало не смутился, 

                   Он весь кольчугою обшился, 

                   Как шелухой турецкий боб!

 

                   Так Турн, Палланта подпустивши, 

                   Наотмашь палицей мазнул, 

                   Потом, за кудри ухвативши, 

                   С коня в беспамятстве стянул. 

                   Из раны кровь ручьем хлестала, 

                   Глаза и губы заливала, 

                   И череп треснул, как орех. 

                   Как травка, скошенная в поле, 

                   Погиб Паллант по божьей воле, 

                   Не испытав земных утех.

 

                   А Турн победною пятою

                   Труп бездыханный попирал

                   И ладанкою золотою,

                   С Палланта снятой, помахал.

                   Потом в седло, как птица, взвился,

                   Над мертвым панычом глумился

                   И так аркадянам сказал:

                   "Аркадцы! Лыцаря возьмите

                   И в дар Эвандру отнесите

                   За то, что на меня восстал!"

 

                   Аркадцы, понеся утрату, 

                   Галдеж великий завели, 

                   Клялися учинить расплату, 

                   Хотя бы все костьми легли; 

                   На щит Палланта положили, 

                   Лохматой буркою прикрыли, 

                   Из боя выволокли в стан. 

                   О смерти князя все рыдали, 

                   Злодея Турна проклинали. 

                   Но где ж троянский наш султан?

 

                   Что там за шум, за гомон слышен?

                   Что за смятенье вижу я?

                   Кто землю-матушку колышет?

                   Что это там за толчея?

                   Как буря по степи бушует,

                   Как яростно вода бунтует,

                   Когда порогами летит,

                   Так пан Эней по полю мчится

                   Палланта смерть отметить стремится,

                   От гнева весь дрожмя дрожит.

 

                   Бегите, гады, на опушку, 

                   Вам больше света не видать! 

                   Эней такую даст понюшку - 

                   За Стиксом будете чихать. 

                   Как бешеный, Эней крутился, 

                   Как вол взбесившийся, озлился, 

                   Врагов, как молния, разил. 

                   Махнет мечом - врагов десятки 

                   Лежат, задравши к небу пятки, 

                   Всех встречных на куски крошил!

 

                   В запале налетел на Мага, 

                   Как на цыпленка ястреб злой; 

                   Пропал навеки Маг бедняга, 

                   Пришлось сбираться в мир иной; 

                   Он смерти, как огня, боялся, 

                   В ногах Энеевых валялся, 

                   Просил живьем в неволю взять, 

                   Но пан Эней, копье пустивши 

                   И грудь врага насквозь пробивши, 

                   Других помчался догонять. 

 

                   Поп полковой, задравши ряску, 

                   Прочь удирал, не чуя ног; 

                   Ему такую дал он таску, 

                   Что тот на землю мертвым лег. 

                   Погиб тут также храбрый Нума, 

                   Сереста - Нуминого кума 

                   С Тарквитом вместе доконал. 

                   Камерта сшиб с коня лихого, 

                   Спровадил в ад Ансула злого 

                   И Луку пузо распластал.

 

                   Пока Эней, с земли сметая

                   Рутульцев, сеет смерть вокруг,

                   Калеча или убивая

                   Врагов враз по десятку штук,

                   Лигар с Лукуллом в таратайке

                   Несутся вскачь к троянской шайке,

                   Чтоб недруга конями смять.

                   Но тут к братанам смерть доспела,

                   Их души, вылетев из тела,

                   Пошли к Плутону погулять.

 

                   Вот так Эней наш управлялся 

                   Средь полчищ злых своих врагов, 

                   Кроша рутульцев, пробивался 

                   В стан осажденных земляков. 

                   Троянцы ворота раскрыли, 

                   К чертям латинян протурили, 

                   С Энеем, наконец, сошлись. 

                   Здоровались и обнимались, 

                   Расспрашивали, целовались, 

                   А там и за винцо взялись.

 

                   Иул, как комендант исправный,

                   Выходит из толпы вперед

                   И, будучи средь войска главным,

                   Энею рапорт отдает.

                   Эней Иула выхваляет,

                   К груди геройской прижимает,

                   В уста целует молодца;

                   Энея сердце трепетало

                   И, трепеща, ему вещало,

                   Что сын продолжит путь отца.

 

                   В то время Зевс, зело подпивши, 

                   Весь разомлев, припал к жене 

                   И, морду на плечо склонивши, 

                   Лизался, нежась в тишине; 

                   И чтоб во всем ей быть любезным, 

                   Сказал: "Гляди, головорезы 

                   Спешат от Турна удирать; 

                   Венера дрянь перед тобою, 

                   Ей-ей, всех краше ты собою; 

                   Всяк тянется тебя достать.

 

                   Мое бессмертие ярится, 

                   Я жду роскошных ласк, дрожа. 

                   Тебе Олимп и свет дивится, 

                   Юпитеру ты госпожа. 

                   Захочешь - все получишь сразу, 

                   Весь мир ждет твоего приказу, 

                   За поцелуй твой, ангелок..." 

                   Тут стиснул так старик Юнону, 

                   Чуть оба не свалились с трона, 

                   И Зевс разбил себе висок.

 

                   Юнона - козырь-молодица. 

                   Ее никто надуть не мог. 

                   Юпитер, старая лисица, 

                   Ей ведом вдоль и поперек. 

                   "О свет очей, - она сказала, - 

                   Олимпа старый подлипала, 

                   Заткни медовых слов ручей! 

                   Уж ты давно меня не любишь, 

                   А только пьяный и голубишь, 

                   Прочь убирайся, дуралей!

 

                   Что там лукавить предо мною, 

                   Я не девчонка в двадцать лет, 

                   Зачем морочить чепухою 

                   Богов, людей и белый свет. 

                   Пускай все будет так, как хочешь, 

                   Скажи лишь, что конец отсрочишь 

                   Для Турна, дашь ему пожить, 

                   Чтоб мог он с батькой повидаться 

                   И перед смертью попрощаться, - 

                   О большем не хочу просить".

 

                   Так молвив, в муженька вцепилась, 

                   Обняв до судорог в руках, 

                   И с ним на лавку повалилась, 

                   Аж свет померк у них в глазах. 

                   Размяк Зевес, как после пару, 

                   И, вылакав горилки чару, 

                   На все свое согласье дал. 

                   Юнона с ним, резвясь, играла, 

                   Слегка подмышкой щекотала, 

                   Так, что Юпитер задремал.

 

                   Олимпские в любую пору 

                   И их громоразящий пан 

                   Нагими шлялись без зазору, 

                   Не глядя на высокий сан. 

                   Юнона с неба улизнула, 

                   На землю нагишом махнула, 

                   Оделась парнем в тот же час, 

                   Взяла в подмогу Асмодея, 

                   Обличье приняла Энея 

                   И прямо к Турну понеслась.

 

                   Пан Турн тогда зело гневился, 

                   Всех приходящих в шею гнал, 

                   Злясь, что в бою не поживился, 

                   Энею не накостылял. 

                   Вдруг призрак самого 

                   Энея В одежде бедного 

                   Сихея Явился Турна задирать. 

                   "А ну, - кричит, - босяк лядащий, 

                   Никчемный, пьяница пропащий, 

                   Гей в поле, силу попытать!"

 

                   Увидел Турн перед собою 

                   Лицо заклятого врага, 

                   Что, измываясь, кличет к бою, 

                   Мол, трусишь, шкура дорога! 

                   Пан Турн, как сатана, озлился, 

                   Холодным потом весь облился, 

                   От гнева страшно застонал. 

                   Теснит он призрак, тот виляет, 

                   Стремглав от Турна удирает. 

                   И Турн вдогонку поскакал.

 

                   Вот-вот догонит он злодея,

                   Вот-вот его насквозь проткнет;

                   Коня Турн лупит, не жалея,

                   Истошным голосом орет:

                   "Врешь, не уйдешь! Дойму скотину!

                   Мечом исполосую спину!

                   Лависи ввек тебе не знать;

                   Не с ней - с могилой повенчаю

                   И воронов потешу стаю,

                   Что труп твой налетят  клевать!"

 

                   Меж тем Энея призрак мчался 

                   На берег, где стоял челнок; 

                   Он будто бы врага боялся, 

                   Он будто бы уйти не мог. 

                   Потом в челнок махнул, спасаясь, 

                   И Турн, погоней распаляясь, 

                   Успел туда ж за ним вскочить, 

                   Чтоб над Энеем поглумиться, 

                   Чтоб вражьей кровушкой упиться 

                   И первым рыцарем прослыть.

 

                   Тут вмиг челнок зашевелился 

                   И сам собою вдаль поплыл; 

                   А Турн по челноку носился, 

                   Ликуя, что врага накрыл. 

                   Юнона ж, обратясь в кукушку 

                   И бросив Турнову ловушку, 

                   Махнула напрямик в лесок. 

                   Турн смотрит - лодка среди моря; 

                   Едва не лопнул малый с горя, 

                   Но сделать ничего не мог.

 

                   Пока Юнона так шутила, 

                   Эней об этом и не знал; 

                   Она его в тумане скрыла - 

                   Для всех он невидимкой стал; 

                   И сам ни зги не видел, злился, 

                   Потом, прозрев, за меч схватился 

                   И кинулся крушить врагов; 

                   Убил он Лавза и Лутага, 

                   Парфена уложил бродяга, 

                   Немало посшибал голов.

 

                   Мезентий - атаман тирренский -

                   К Энею храбро подступил

                   И сразу поднял крик вселенский,

                   Что только, мол, Эней и жил.

                   "Вперед! - кричит. - Готовься к бою,

                   Лихие парни мы с тобою,

                   Нам в помощь не нужны друзья;

                   А ну!" И вот враги столкнулись,

                   Да так, что панцыри погнулись,

                   Мезентий же упал с коня.

 

                   Эней, не милуя чванливых,

                   В Мезентия всадил палаш;

                   Дух, выскочив меж слов бранчливых,

                   Пошел к нечистым на шабаш.

                   Эней победой величался,

                   С друзьями славно угощался,

                   Олимпу жертвы воскурив.

                   До ночи пили и гуляли,

                   Вповалку спьяну кучей спали,

                   Эней с горилки был чуть жив.

 

                   Рассветная звезда в окошко 

                   Уже виднелась, как пятак 

                   Или пшеничная лепешка, 

                   И небо рделось, точно мак. 

                   Эней уже троян сзывает 

                   И с хмурым видом объявляет, 

                   Что время мертвых погребать, 

                   Чтоб все, обычаю послушны, 

                   По-братски и единодушно 

                   Шли трупы на костры таскать.

 

                   Потом Мезентия доспехи 

                   На пень высокий насадил - 

                   Не то чтоб для своей потехи, 

                   А Марса этим ублажил. 

                   Шишак надел и меч булатный, 

                   Копье и щит работы знатной. 

                   Пень рыцарем одет стоял. 

                   Тогда к войскам он обернулся, 

                   Прокашлялся, разок сморкнулся 

                   И речь такую откатал:

 

                   "Трояне! Лыцари! Казаки! 

                   Мужайтесь! Наша, вишь, берет; 

                   Вот это чучело нам всякий