1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 
От боли изводясь, когда страданий    

Не ощущают недруги ничуть    

И не ранимы. Это приведёт    

Нас к верной гибели. Какой же прок    

От мужества, отваги, силы мышц,    

Хотя и несравненных, если боль    

Их побеждает, подчинив себе,    

И понуждает руки опустить    

Могучие? Мы можем обойтись    

Без наслаждений, можем просто жить    

И не роптать, довольствуясь такой    

Спокойной жизнью, — лучшей доли нет!    

Но из несчастий — боль превыше всех,    

Зло совершённое и, становясь    

Чрезмерной, переходит за предел    

Долготерпенья всякого; и тот,    

Кто средство изобрёл бы уязвлять    

Противников, доселе невредимых,    

И сделать нечувствительными нас,    

Не меньшей бы достоин был хвалы,    

Чем тот, кто нам свободу даровал!"    

Ответствовал спокойно Сатана:    

"— Искомый способ, что послужит нам,    

По здравому сужденью твоему,    

Для одоленья — мной уже открыт.    

Когда мы на опору наших стоп    

Эфирную, цветистую глядим,    

На безграничный материк Небес,    

Весь в самоцветах, в золоте, в цветах    

Амврозийных, в деревьях плодоносных,-    

Кто созерцал бы эту красоту    

Поверхностно и сразу б не смекнул,    

Что в недрах зарождается она    

Глубинных, из частичек вещества,    

Из чёрных, грубых зёрен и семян,    

В духообразной пене огневой    

Возникших? Но едва небесный луч    

Коснётся их, смягчив и оживив,    

Они, пробившись вверх, во всей красе    

Волшебно расцветают на свету.    

Вот эти-то частицы, что огнём    

Насыщены подспудным, нам достать    

Потребно из глубоких, мрачных недр,    

Забить потуже в длинные стволы,    

Округлые и полные, поджечь    

С отверстия другого, и тогда,    

От малой искры, вещество частиц,    

Мгновенно вспыхнув и загрохотав,    

Расширится и, развивая мощь    

Огромную, метнёт издалека    

Снаряды, полные такого зла,    

Что, все сметая на своём пути,    

Повергнут недругов и разорвут    

На клочья. Померещится врагам    

Испуганным, что нами грозный гром    

Похищен у Того, Кто им владел    

Единственно. Недолгим будет труд    

И пред рассветом завершён сполна.    

Итак, мужайтесь, поборите страх.    

Способен все препоны одолеть    

Союз ума и силы. Нет причин,    

Соратники, в отчаянье впадать!"    

Он смолк. Приободрила эта речь    

Отвагу ослабелую и вновь    

Надежды угасавшие зажгла.    

Дивился каждый помыслу Вождя,    

Равно тому, что не придумал сам    

Подобный способ; многим бы казался    

Он прежде невозможным, но теперь    

Сочтён разумным. Может быть, Адам,    

Из твоего потомства, кто-нибудь,    

Когда в грядущем злоба возрастёт,    

По наущенью Дьявола создаст    

Такое же орудье, на беду    

И муку человеческим сынам    

Греховным, жаждущим кровавых войн    

И обоюдного братоубийства.    

Покинув сходку, все к труду спешат,    

Никто не медлит, рук не сосчитать,    

Готовых действовать. В единый миг    

Разрыта почва Неба до глубин    

Безмерных; там увидели они    

Незрелые зачатки правеществ    

Природных; пену серную нашли,    

Селитряную пену, и, смешав,    

Хитро сгустили, высушили смесь,    

И, в чёрное преобразив зерно,    

Нагромоздили целые холмы.    

Другие вскрыли залежи руды    

(Здесь, на Земле, такие точно есть)    

И жилы минералов и камней,    

Чтоб громовержущие отковать    

Махины и отлить запасы ядр    

Губительных; а третьи — тростники    

Горючие срезают — страшный злак,    

От искры вспыхивающий мгновенно.    

Так, в тайне величайшей, до зари    

Работа завершилась. Только Ночь    

Была свидетельницей. В тишине    

Они опять порядок навели,    

Ни в чем не заподозрены никем.    

Вот озарён с востока небосвод;    

Проснулись победители; труба    

Зовёт к оружью. Быстро собрались    

Воители в доспехах золотых,    

Построясь в лучезарные ряды;    

Другие с рассветающих холмов    

Окрестность озирают, а другие,    

Легко вооружённые, спешат    

В разведку, разойдясь во все концы,    

Чтоб выследить бежавшего врага    

И точно вызнать: где его привал,    

Стоит ли враг иль будет наступать?    

Но вскоре углядели впереди    

Войска противника; когорты шли    

Не быстро, но решительно, сомкнув    

Шеренги и знамёна распустив.    

Летит назад крылатый Зофиил,    

Наибыстрейший Херувим, крича:    

"— В бой, ратоборцы, в бой! Враг у ворот,    

И не бежал, как полагали мы;    

Напротив, от нелёгкого труда    

Искать его он увольняет нас.    

Не бойтесь! Отступать его полки    

Не думают, но движутся сюда,    

Подобно туче, лица их бойцов    

Отважны и уверенны. Скорей!    

Проверьте скрепы адамантных лат,    

Плотней надвиньте шлемы и, подняв    

Над головой округлые щиты    

Иль опустив до уровня груди,    

Держите их надёжно! Мыслю я -    

Не дождик моросящий окропит    

Сегодня нас, но хлынет грозовой    

Разящий ливень огнеперых стрел!"    

Так он соратников остерегал,    

Что сами не плошали; соблюдая    

Спокойствие, обозы позади    

Оставив, легионы подтянулись    

И тронулись в порядке боевом.    

Навстречу им, ступая тяжело,    

Сплочённым полчищем неисчислимым    

Идут противники, образовав    

Квадратный строй, коварно волоча    

Махины дьявольские посреди    

Полков пехотных и со всех сторон    

Рядами всадников загородив.    

Друг против друга армии сперва    

Остановились. Мигом Сатана    

Явился перед воинством своим    

И громозвучно-внятно возгласил:    

"— Направо и налево, первый ряд,    

Раздайся! Ненавидящие нас    

Да узрят, как мы с ними заключить    

Стремимся мир, как мы хотим, прийти    

К согласию, как рады их принять    

С открытой грудью, если наш призыв    

Не отклонят, спиной оборотясь!    

Но сомневаюсь. Пусть же Небеса    

Свидетельствуют! Небеса беру    

Порукою, сколь искренне сердца    

Мы облегчаем. Слушайте приказ,    

Воители, назначенные мной.    

Настало время действовать! Чуть-чуть    

Коснитесь ваших мирных предложений,    

Да так, чтоб вас могли услышать все!"    

Глумливую, двусмысленную речь    

Едва он кончил, — на две стороны    

Фронт расступился, к флангам отошёл,    

Невиданное зрелище открыв    

И странное: пред нами, в три ряда,    

Поставленные на колёсный ход,    

Лежали исполинские столпы,    

По виду — из железа или меди    

И камня. Это более всего    

Напоминало три ряда стволов    

Сосны и дуба, срубленных в горах,    

Очищенных от сучьев и ветвей    

И выдолбленных, — если б не жерло    

Отверстое, разинувшее пасть    

Из каждого ствола — зловещий знак    

Пустого перемирия. Стоял    

За каждым — Серафим, держа в руке    

Горящую тростину. Изумясь,    

Гадали мы; увы, недолго. Вдруг    

Они тростины протянули разом    

И прикоснулись к маленьким щелям,    

Пробитым в комлях дьявольских махин.    

Мгновенно Небо заревом зажглось    

И тотчас потемнело от клубов    

Густого дыма из глубоких жерл,    

Что диким рёвом воздух сотрясли,    

Его раздрали недра и, гремя,    

Рыгнули адским пламенем и градом    

Железных ядер и цепями молний;    

И необорно, точный взяв прицел    

На противостоящие войска,    

Сразили победителей с таким    

Неистовством, что ни один герой,    

Державшийся доселе как скала,    

Не в силах был остаться на ногах.    

Десятки тысяч падали вповал,-    

Архангелы и Ангелы; напасть    

Усугублялась от тяжёлых лат;    

Когда бы не доспехи, каждый Дух    

Избегнул бы ударов, уклонясь    

Иль сократись в размере; но теперь    

Они — в смятенье. Надо отступать,    

Бежать позорно. Свой стеснённый строй    

Бойцы напрасно тщились разомкнуть.    

Что делать? Устремиться напролом?    

Но с поношеньем их отбросят вновь,    

Повергнут и глумливо осмеют.    

Уже во вражьем стане новый ряд    

Стоит, готовый дать очередной    

Залп громовой. Но обратиться вспять,    

Бесславно пораженье претерпев,-    

Вот что страшило более всего!    

Разгром врагов предвидя. Сатана    

С насмешкою воззвал к своим войскам:    

"— Друзья! Что ж победитель к нам нейдёт    

Надменный? Он так чванно выступал;    

Когда же мы, открыв чело и грудь,-    

Возможно ль было большее свершить? -    

Условьями осыпали врагов    

Миролюбивыми, — они бегут    

Невесть куда, кривляются вприпрыжку,    

Как будто вознамерились плясать,    

Хоть странные и дикие скачки    

Для пляски непристойны. Может быть,    

Их миролюбье наше веселит?    

Придётся предложенье повторить;    

Авось придут к согласию быстрей!"    

Ответил столь же колко Велиал:    

"— О Вождь! Целенаправленны, твёрды,    

Весомы предложенья паши. Знать,    

Пришлись они по вкусу, а иных    

И поразили. Кто же прямо в лоб    

Заполучил их, тот уразумел    

Всем существом, от головы до пят.    

А если и не поняты дары,    

По крайности, хоть показали нам    

Врагов, хромающих на четвереньках!"    

Так изгалялись оба меж собой,    

Куражились, победу возомнив    

Заведомой, надеясь без труда,    

Посредством хитрой выдумки своей,    

Сравняться с Вечной Силой. Гордецы    

Презрели Божий гром и Божью рать,    

Пока она стояла, смущена,-    

Недолго, впрочем; ей прибавил гнев    

Решимости, оружие открыл,    

Способное бороться с адским злом;    

Заметь, какую мощь ей придал Бог    

И превосходство! Ангелы спешат    

Быстрее молний; мчатся, побросав    

Доспехи, к окружающим горам    

(Чередование долин и гор    

Приятное Земля переняла    

У Неба) и, в основах расшатав,    

Срывают, за косматые схватясь    

Вершины, поднимают заодно    

С громадою всего, что есть на них,-    

С утёсами, лесами и ручьями,-    

И на врагов несут. Вообрази    

Мятежных Духов изумленье, страх,    

Узревших горы, что на них летят    

Вверх основаньями и, грохоча,    

Обрушиваются на три ряда    

Стволов проклятых! Этот страшный груз    

Все упованья их похоронил;    

Затем настал черёд бунтовщиков;    

Холмы и горы, скальные кряжи    

На них свалились, воздух затемнив,    

И целые когорты погребли.    

Доспехи только множили беду,    

Вонзаясь в плоть, терзая и тесня,    

Невыносимую чинили боль.    

Страдальцы вопияли и, стремясь    

Отбросить гнёт, метались, извивались,    

Чтоб выбраться на волю из тюрьмы.    

Мятежники хотя и Духи света    

Чистейшего, но вследствие греха    

Их естество померкло, огрубев.    

Подобно нам, другие применили    

Такое же оружье, оторвав    

От оснований ближние хребты;    

Швыряемые яро с двух сторон,    

Сшибались горы в воздухе; внизу,    

Под страшной сенью гор, как под землёй,    

Во мраке длилась битва. Адский шум!    

В сравненье с этой битвою война    

Забавой показалась бы. Одно    

Ужасное крушенье на другое    

Нагромождалось; Небеса вот-вот    

Обрушатся, в руины обратись,    

Когда б не всемогущий Бог-Отец,    

В незыблемом святилище своём,    

Исчислив и обмыслив ход вещей,    

Задолго не прозрел бы этот бой    

И попустил его, осуществив    

Решение великое; почтить    

Помазанного Сына и облечь    

Своею мощью, поручив Ему    

Отмщенье бунтарям. Всевышний Царь    

К Мессии сопрестольному воззвал:    

"— Сиянье славы Божеской Моей,    

Возлюбленный Мой Сын! Ты зримый лик    

Незримого Творца; Твоя рука    

Вершит Мои определенья; Ты    

Второе всемогущество! Два дня    

По счёту дней небесных протекли,    

Как Михаил и верные войска    

Предприняли карательный поход    

Противу непокорных. Был свиреп    

Двухдневный бой, — не диво, коль сошлись    

Такие недруги: самим себе    

Я предоставил их; сотворены    

Они друг другу равными вполне,    

Различье — лишь в греховности; оно    

До срока не проявлено, пока    

Мой приговор отложен. Эта брань    

Способна длиться до конца веков,    

Но — попусту, вотще. Все, что могла,    

Свершила утомлённая война,    

Неукротимой ярости бразды    

Ослабила, горами ополчась    

Взамен оружья. Дикие дела    

Свершаются на Небе и грозят    

Вселенской гибелью. Два дня прошли,    

Но третий — Твой! Тебе определил    

Я этот день, терпел до сей поры,    

Чтоб слава окончания борьбы    

Твоя была; побоищу предел    

Единый Ты возможешь положить:    

Такую благость и такую мощь    

Я влил в Тебя, что Небеса и Ад    

Признают несравненное Твоё    

Могущество. Я этот гнусный бунт    

Направил так, чтоб Ты Себя явил    

Наследником достойным и Царём    

Помазанным, по праву и заслугам.    

Гряди, всесильный силою Отца,    

Воссядь на колесницу и направь    

Колёса быстрые, чтоб содроглись    

Опоры Неба! Все Мои возьми    

Доспехи: стрелы молний, грозный гром -    

Оружие победы; препояшь    

Мечом бедро могучее! Гони    

Исчадья тьмы за рубежи Небес,    

Низвергни в глубочайшую из бездн,    

Да ведают, коль сами так желали,    

Как Бога отвергать и как Царя    

Законного — Мессию презирать!"    

Он рек, впрямую Сына озарил    

Всей лучезарностью; всецело Сын    

Отца сиянье ликом восприял    

Невыразимо, и Отцу в ответ    

Сыновнее сказало Божество:    

"— Отец! Главенствующий в Небесах    

Престол! Святейший, Вышний, Лучший, Первый!    

Ты жаждешь Сына вечно прославлять,    

А Я — Тебя, как подобает Мне    

Воистину. Мои блаженство, честь    

И торжество Я полагаю в том,    

Что, благосклонный к Сыну, поручил    

Твоё веленье Мне осуществить;    

Творя Господню волю, счастлив Я    

Превыше меры. Царский сан и власть,-    

Дары Твои, — приемлю, но отдам    

Ещё охотнее, когда в конце    

Ты будешь Всє во Всєм, а Я — в Тебе,    

Во Мне же — все, кого Ты возлюбил.    

Но ненавижу ненавистных Богу!    

Я — образ Твой и гневом облекусь    

Твоим, равно как милостью Твоей,    

Могуществом Твоим вооружась,    

Очищу Небо от бунтовщиков,    

Низвергну в уготованное им    

Угрюмое жильё, где цепи тьмы    

Их изнурят, где станет их точить    

Бессмертный червь за то, что отреклись    

От послушанья, должного Тебе,    

В котором счастье высшее. Тогда,    

От нечестивых орд ограждены,    

Все праведные, вкруг Святой Горы    

Собравшись, непритворно воспоют:    

«Осанна, аллилуйя», — во главе    

Со Мной, провозгласив Тебе хвалу!"    

Так, опершись на скипетр, молвил Сын,    

С Престола высочайшего сойдя,    

Где одесную Славы восседал.    

Священный — третий — заалел рассвет,    

И Колесница Божества Отца    

В густом огне, как буря, понеслась,    

Не силою колёс, одно в другом    

Вмещавшихся, но движимая Духом;    

Её сопровождая, по углам    

Четыре следовали Херувима    

Четвероликих; словно роем звёзд,    

Усеяны их крылья и тела    

Очами, и берилловых колёс    

Ободья, — сплошь в очах, — метали огнь.    

Над Херувимами хрустальный свод,    

Подобный Небу, высился; на нем    

Престол сапфирный, амброй испещрён    

И всей расцветкой радуги дождливой.    

Мессия на престоле восседал    

Во всеоружье горнем и в броне    

Лучистого Урима — мастерства    

Божественного. Справа от Него    

Орлиные расправила крыла    

Победа; у бедра — могучий лук    

Соседствовал с колчаном, полным стрел    

Трехзубых молний; клокотал окрест    

Разящий пламень, и клубился дым,    

И разлетались тучи жгучих искр.    

Десятки тысяч тысячей Святых    

Сопровождали Сына; яркий блеск    

О шествии далєко возвещал,    

И двадцать тысяч (о таком числе    

Мне ведомо) Господних колесниц,    

По десять тысяч с каждой стороны,    

Катились рядом с Ним. Так Сын летел,    

Крылами Херувимскими влеком,    

Воссев на Свой сапфировый престол,    

Поправ стопами свод из хрусталя,    

Сиянье излучая вдаль и вширь.    

Его узрела первой наша рать,    

И радости нечаянной восторг    

Объял сердца, когда великий стяг    

Мессии разблистался в вышине,    

Его прибытья знак на Небесах,    

Несомый Ангелами. Все войска    

Под знамя это Михаил отвёл    

С обоих флангов, их соединил    

И передал Державному Вождю.    

Божественная расчищала мощь    

Дорогу Сыну. Он велел горам    

Отторгнутым вернуться на места -    

Повиновались горы; прежний вид    

Восстановило Небо, вновь цветы    

На долах улыбались и холмах.    

Свершилось это чудо на глазах    

Врагов злосчастных, но они, коснеть    

В упорстве продолжая, собрались    

Объединённой ратью, чтобы вновь    

Мятежный бой — безумные! — начать,    

В отчаянье надежду почерпнув.    

Возможно ли настолько исказиться    

Небесным Духам? Знаменьем каким    

Гордец надменный был бы убеждён?    

Какое чудо в силах умягчить    

В упрямстве очерствелые сердца?    

Все то, что безрассудных остеречь    

Должно — ожесточило их вдвойне,    

И, славу Сына Божия узрев,    

Ужаленные завистью, враги    

Ярятся пуще; алча высоты    

Достичь такой же, с гордостью стоят,    

Готовясь к новой битве и в мечтах    

Решив Отца и Сына одолеть    

Не силой, так лукавством, если ж нет,-    

Погибнуть поголовно в мировом,    

Всеобщем, окончательном крушенье.    

Так, отвергая бегство и отход    

Постыдный, двинулись бунтовщики    

Вперёд в последний бой; тогда воззвал    

Сын Божий к флангам подчинённых войск:    

"— Святые! Сохраняйте строй блестящий!    

Вы, Ангелы, от битвы опочив,    

Останьтесь при оружье на местах!    

Угоден был Творцу ваш ратный труд;    

За правое, доверенное вам    

Господне дело бились до конца,    

С победоносной доблестью. Но длань    

Иная наказанье довершит    

Проклятых орд. Единый мститель — Бог    

Иль Тот, кому отмщенье поручил.    

Не множеством великим, не числом    

Сегодня будет осуществлена    

Их казнь. В покое стойте и глядите,    

Как чрез Меня прольётся Божий гнев    

На нечестивцев. Нет, не вас — Меня    

Возненавидев, завистью кипят    

Они ко Мне, за то, что Мой Отец,    

Которому вовек на Небесах    

Присущи царство, слава, сила, власть,    

Меня изволил милостью почтить    

И предоставил Сыну приговор    

Исполнить Свой. Да сбудется судьба    

По их желанью: силами в бою    

Помериться и вызнать — кто сильней:    

Они ли совокупно или Сын    

Противу всех. Мерилом — только силу    

Они избрали, прочих не ища    

Достоинств, и Тому, кто их затмил    

Достоинством, в почтенье отказав.    

Пускай же сила наш решает спор;    

Не удостою их ничем иным!"