1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 
     

Вылезает он из корзины и начинает попа бить, колотить; и  прогнал его так из дому.    

 96. Три птички    

     

Было это тому назад тысяча лет с лишним, и жили здесь, в  нашей стране, всё одни только маленькие короли. Один из них жил в Кеейтерберге  и любил ходить на охоту.    

Вот раз выехал он из замка со своими охотниками, а под горой  пасли своих коров три девушки; как увидели они короля и вместе с ним столько  людей, крикнула старшая другим девушкам, показав на короля:    

– Э-гей! Э-гей! Коль не выйду я замуж за этого, то  другого не хочу.    

Вторая девушка на другой стороне горы показала на того, кто  шёл по правую руку короля, и сказала:    

– Э-гей! Э-гей! А коль я не выйду вон за того, то  другого не хочу.    

И крикнула младшая, указав на того, кто шёл по левую руку:    

– Э-гей! Э-гей! А я вон за этого, а другого не хочу.    

А были те двое – министры. Король всё это слушал, и вот,  когда вернулся он домой с охоты, велел позвать к себе трёх девушек и спросил  их, что они такое вчера на горе говорили.    

Но они сказать о том не захотели. Вот и спрашивает король  сначала старшую: не хочет ли она, мол, выйти за него замуж? Она ответила «да»,  а обе её сестры вышли замуж за министров. А были все три красавицы, да  белолицые, а особенно королева: у неё волосы были как лён.    

Но детей у тех двух сестёр не было, и вот, когда король  должен был однажды уехать, он велел им явиться к королеве, чтобы они тешили её  и забавляли, так как была она как раз в то время беременна.    

Вот родила она маленького мальчика с красной звездою на лбу.  Переглянулись обе сестры и порешили бросить красивого мальчика в воду. Бросили  они его в реку (думаю, что то была река Везер), и вдруг взлетела в это время  птичка высоко-высоко в воздух и запела:    

     

Утонешь, но снова,    

По вещему слову,    

Будь лилией белой,    

Мальчик мой смелый!    

     

Как услыхали они это, сильно перепугались и поскорей  поспешили уйти. Когда король воротился домой, они объявили ему, что родила,  мол, королева пса. И сказал король:    

– Что господь посылает, то благо.    

Но находился у реки в ту пору рыбак; он вытащил мальчика из  воды, тот оказался ещё живой, а так как у рыбака и его жены детей не было, то  взяли они его к себе и выкормили.    

Спустя год король опять куда-то уехал, и родила в это время  королева снова мальчика; забрали его у неё коварные сёстры и бросили также в  реку. Вдруг вылетела из воды птичка, поднялась высоко-высоко в воздух и запела:    

     

Утонешь, но снова,    

По вещему слову,    

Будь лилией белой,    

Мальчик мой смелый!    

     

А когда король воротился домой, они сказали, что родила,  мол, королева опять пса, но он снова решил:    

– Что господь посылает, то благо.    

Уехал король в третий раз, и родила королева девочку, и её  тоже бросили коварные сёстры в реку. И вылетела опять из воды птичка, поднялась  высоко-высоко в воздух и запела:    

     

Утонешь, но снова,    

По вещему слову,    

Стань лилией белою,    

Девонька смелая!    

     

А когда король вернулся домой, они сказали ему, что родила,  мол, королева кошку. Разгневался король и велел бросить свою жену в темницу, и  она сидела там долгие годы.    

А дети тем временем подросли; и вот однажды пошёл старший с  другими мальчиками ловить рыбу, а они не захотели идти с ним вместе и говорят:    

– Ты найдёныш, ступай своей дорогой.    

Мальчик сильно обиделся и спросил у старого рыбака, правда  ли это? И тот ему рассказал, что ловил он однажды рыбу и вытащил его из воды.  Тогда мальчик сказал, что он хочет отсюда уйти, чтоб разыскать своего отца.  Стал рыбак его просить, чтоб он всё-таки остался, но мальчика никак нельзя было  уговорить, и пришлось рыбаку согласиться. Собрался мальчик в путь-дорогу, шёл  он много дней подряд куда глаза глядят и пришёл наконец к морю, и стояла на  берегу старуха и ловила рыбу.    

– Здравствуй, матушка, – сказал мальчик.    

– Спасибо на добром слове.    

– Ты, пожалуй, тут долго просидишь, пока рыбу поймаешь.    

– А ты, пожалуй, долго проходишь, пока своего отца  найдёшь. А как ты думаешь переправиться через море? – спросила старуха.    

– Да бог его знает.    

Посадила его старуха тогда к себе на спину и перенесла через  море. И мальчик долгое время искал отца, но нигде найти его не мог.    

Вот прошёл, должно быть, год, и вышел средний брат  разыскивать брата. Пришёл он к морю, и случилось с ним то же, что и с его  братом. Осталась теперь дома одна только дочка; она долго горевала о своих  братьях и упросила, наконец, рыбака, чтоб он отпустил её пойти на розыски  братьев. И пришла она тоже к морю и сказала старухе:    

– Здравствуй, матушка.    

– Большое тебе спасибо.    

– Помоги тебе боже рыбу поймать.    

Услыхала это старуха и стала такая ласковая; перенесла её  через море, дала ей прутик и сказала:    

– Иди, доченька, всё вон этой дорогой, а как будешь  проходить мимо большой чёрной собаки, на неё не смотри, иди тихо и смело. Потом  подойдёшь ты к большому замку, кинь там на пороге этот вот прутик и пройди  прямо через весь замок, и выйдешь из него на другую сторону; там стоит старый  колодец, растёт за ним большое дерево, и висит на том дереве клетка с птицей;  ты эту клетку сними. Потом зачерпни кружку воды из колодца и вернись той же  самой дорогой назад в замок. Возьми с порога с собой прутик, а когда ты будешь  опять проходить мимо собаки, ударь её прутиком по голове. Но, смотри, попади  как следует, а потом ко мне назад возвращайся.    

Вышло всё так, как сказала ей женщина, и на обратном пути  она нашла своих братьев, которые к тому времени уже обошли полсвета. Пошла она  с ними вместе. Подошли вместе к чёрной собаке, что как раз на дороге лежала;  ударила девочка собаку по голове, обернулась собака прекрасным принцем; он  пошёл с ними вместе, и подошли они к морю. Там по-прежнему стояла старуха; она  сильно обрадовалась, увидав их всех вчетвером, и перенесла их всех через море;  а потом она оттуда ушла, так как отныне была расколдована. И пошли все  вчетвером к старому рыбаку, и все были рады и веселы, что нашли снова друг  друга; а клетку с птицей они повесили на стене.    

Но младшему сыну не хотелось дома сидеть, однажды взял он  ружьё и пошёл на охоту. Когда он устал, взял свой рожок и начал на нём  наигрывать. А король в это время был тоже на охоте; услыхал он рожок, подошёл  туда, встретил мальчика и говорит:    

– Кто тебе здесь позволил охотиться?    

– Да никто.    

– А ты чей будешь?    

– Я сын рыбака.    

– Да ведь у него детей нету.    

– Если не веришь, пойдём вместе со мной.    

Король так и сделал и спросил об этом у рыбака; и тот  рассказал ему всё, а птичка в клетке на стене вдруг запела:    

     

Сидит матушка в темнице,    

Одинокая томится.    

О король, твои ведь дети    

Были лучшие на свете.    

Злые сёстры их сгубили,    

В тёмной речке утопили,    

Но на дне реки большой    

Их нашёл рыбак простой.    

     

Испугались тут все, и взял король вместе с собой в замок  птицу, рыбака и троих детей; и велел открыть темницу, и выпустил оттуда свою  жену; но была она совсем больная и такая несчастная. Тогда дала ей дочка  напиться воды из колодца, и стала королева опять молодой и здоровой. А обе  коварные сёстры были сожжены на костре, дочка же королевы вышла замуж за  принца.    

 97. Живая вода    

     

Жил когда-то король; был он больной, и никто уже не верил,  что он сможет когда-нибудь выздороветь. А было у короля три сына; вот  запечалились они из-за этого, сошли вниз в королевский сад и заплакали. Но  повстречался им в саду какой-то старик, стал про их горе расспрашивать. Они ему  говорят, что отец у них сильно болен, наверно, помрёт, а помочь ему никак  невозможно. А старик и говорит:    

– Я знаю ещё одно средство, – это живая вода; если  кто той воды напьётся, то снова выздоровеет; но воду эту найти нелегко.    

Старший сын и говорит:    

– Уж я эту воду найду.    

Пошёл он к больному королю, начал его просить, чтоб тот  отпустил его на поиски живой воды, что это только и может его исцелить.    

– Нет, – сказал король, – это дело слишком  опасное, уж лучше мне умереть.    

Но сын долго его упрашивал, и, наконец, король согласился. А  принц подумал в душе: «Принесу я ту воду, стану у отца самым любимым сыном и  наследую королевство».    

И он двинулся в путь-дорогу; проехал он некоторое время,  глядь – стоит на дороге карлик. Карлик окликнул его и говорит:    

– Куда это ты так торопишься?    

– Глупый малыш, – гордо ответил принц, – тебе  об этом незачем знать, – и поскакал дальше.    

Разгневался маленький человечек и пожелал ему зла. Попал  принц вскоре в горное ущелье, и чем дальше он ехал, тем всё больше сходились  горы, и наконец дорога стала такая узкая, что дальше нельзя было и шагу  ступить; невозможно было и коня повернуть или встать с седла; и вот очутился  принц взаперти в скалах. Долгое время прождал его больной король, но он всё не  возвращался.    

Говорит тогда средний сын:    

– Отец, дозвольте мне отправиться на поиски живой  воды, – а сам про себя подумал: «Если брат мой умер, то королевство  достанется мне».    

Король поначалу тоже не хотел его отпускать, но наконец  уступил его просьбам. Поехал принц той же дорогой, что и его брат, и тоже  повстречался ему карлик, который его остановил и спросил, куда это он так  торопится.    

– Эх ты, малыш, – сказал принц, – о том знать  тебе незачем, – и поскакал дальше, даже не оглянувшись.    

Но карлик его заколдовал, и принц тоже попал, как и его  брат, в горное ущелье и не мог двинуться ни назад, ни вперёд. Так-то оно бывает  с людьми высокомерными!    

Не воротился назад и средний сын, и вызвался тогда идти на  поиски живой воды младший сын, и пришлось королю в конце концов его отпустить.    

Повстречал меньшой принц карлика, и тот спросил его тоже,  куда это он так торопится. Принц остановил коня, поговорил с карликом, ответил  ему на вопрос и сказал:    

– Я ищу живую воду, – отец мой лежит при смерти.    

– А ты знаешь, где найти её?    

– Нет, – ответил принц, – не знаю.    

– Оттого, что ты держишь себя как следует и не  чванишься, как твои лицемерные братья, я укажу тебе дорогу, как к живой воде  добраться. Эта вода течёт из родника во дворе заколдованного замка. Но ты туда  пробраться не сможешь, если я не дам тебе железного прутика и двух маленьких  коврижек хлеба. Ты ударь тем прутиком трижды в железные ворота замка, и они  тогда распахнутся; лежат на дворе два льва, они разинут пасть, но если ты  бросишь каждому из них по коврижке, они будут молчать; но ты не мешкай, набери  себе живой воды, пока не пробьёт полночь, а не то ворота закроются и ты  окажешься там взаперти.    

Поблагодарил его принц, взял прутик и коврижки и двинулся с  тем в путь-дорогу. Когда он прибыл туда, всё было, как сказал ему карлик.  Ворота распахнулись после третьего удара прутиком, и когда он задобрил львов  хлебом, он проник в замок и вошёл в большой прекрасный зал; а сидели в том зале  зачарованные принцы. Поснимал он у них с пальцев кольца; и лежали тут же меч и  хлеб, и он взял их с собой. Потом зашёл он в комнату, и стояла там прекрасная  девушка. Увидев его, она обрадовалась, поцеловала его и сказала, что он её  освободил от злых чар и может теперь получить всё её королевство; а если он  вернётся через год назад, то они отпразднуют с ним свадьбу. Потом она сказала  ему, где родник с живой водой, но что должен он торопиться и набрать из него  воды, прежде чем пробьёт полночь. Пошёл принц дальше, зашёл, наконец, в  комнату, где стояла красивая, только что постеленная кровать; а был он утомлён  и захотелось ему немного отдохнуть. Он лёг и уснул; а когда проснулся, пробило  без четверти двенадцать. Он вскочил в испуге, побежал к роднику, зачерпнул воды  в кубок, что стоял там, и поспешил скорее уйти. Только он вышел за ворота, как  раз пробило двенадцать, и ворота захлопнулись так сильно, что оторвали ему  кусок пятки.    

Но ему было радостно и весело, что достал он живой воды, и  он отправился домой. Пришлось ему проходить опять мимо карлика. Увидел карлик  меч и хлеб и говорит:    

– Ты добыл для себя великое благо: этим мечом ты можешь  разбить целое войско, а этого хлеба тебе будет невпоед.    

Не захотел принц домой возвращаться без своих братьев и  говорит:    

– Милый карлик, не можешь ли ты мне сказать, где  находятся мои оба брата? Они отправились за живой водой и назад до сих пор не  вернулись.    

– Они сидят взаперти между двумя горами, – сказал  карлик, – я там их заколдовал, оттого что были они такие надменные.    

Стал принц упрашивать карлика и просил его до тех пор, пока  тот их не выпустил. Но карлик его предостерёг и сказал:    

– Ты их берегись, у них злое сердце.    

Явились его братья, он обрадовался им и рассказал, что с ним  было, – как нашёл он живую воду, что набрал её полный кубок и освободил  прекрасную принцессу; что будет она его ждать целый год, а потом они  отпразднуют свадьбу и он получит большое королевство. Потом поехали они вместе  и попали в такую страну, где были война и голод, и король той страны думал, что  ему придётся пропадать, так была велика опасность. Тогда пришёл к тому королю  принц, дал ему хлеба, и король накормил этим хлебом всё своё королевство; дал  принц ему меч, – он разгромил им войско врагов и мог с той поры жить в  мире и спокойствии. Взял принц назад свой хлеб и меч, и трое братьев двинулись  дальше. Но пришлось им побывать ещё в двух странах, где царили война и голод; и  принц давал королям каждый раз свой хлеб и меч, – и так он спас три  страны. Потом сели братья на корабль и поплыли по морю.    

Дорогой старшие братья говорят друг другу:    

– Ведь меньшой брат нашёл живую воду, а не мы; отец  отдаст ему за это всё королевство, а оно по праву принадлежит нам, он отымет у  нас наше счастье.    

И они порешили ему отомстить и условились между собой  младшего брата погубить. Они выбрали время, когда он крепко уснул, вылили живую  воду из кубка, забрали её себе, а ему налили в кубок горькой морской воды.    

Вернулись они домой, и принёс младший сын больному королю  свой кубок, чтобы тот выпил из него и стал бы здоров. Но только отпил он  немного горькой морской воды, разболелся ещё пуще прежнего. Стал он на болезнь  жаловаться; тогда явились к нему старшие сыновья, начали младшего обвинять,  будто хотел он отца отравить; принесли ему настоящей живой воды и подали ему  напиться. Только он отпил той воды, как почувствовал, что болезнь у него прошла  и стал он сильным и здоровым, каким был в молодые годы.    

Пришли старшие братья к младшему, стали над ним насмехаться  и говорят:    

– Хотя ты живую воду и нашёл и уж как старался, а  награду-то за это получим мы. Надо было быть тебе поумней и смотреть в оба; мы  её у тебя забрали, когда ты уснул на корабле, а через год один из нас возьмёт  себе и прекрасную королевну. Но смотри, берегись, нас не выдай; ведь отец тебе  не верит, и если ты скажешь хоть слово, поплатишься жизнью, а будешь молчать,  то мы тебя помилуем.    

Разгневался старый король на младшего сына: он поверил, что  тот замышлял его погубить. И велел он собрать придворных, чтоб его судить, и  было решено его тайно пристрелить. Выехал принц раз на охоту, ничего не  подозревая дурного, и отправился с ним вместе королевский егерь. Они очутились  в лесу совершенно одни, вид у егеря был такой грустный, и вот говорит ему  принц:    

– Что с тобой, милый мой егерь?    

А егерь отвечает:    

– Об этом сказать я не смею, а всё-таки должен.    

А принц говорит:    

– А ты всё мне скажи, я тебя прощу.    

– Ах, – ответил егерь, – я вас должен убить,  мне приказал это король.    

Испугался принц и говорит:    

– Милый егерь, оставь меня в живых; я дам тебе свою  королевскую одежду, а ты дай мне взамен её свою простую.    

– Я это охотно сделаю, – сказал егерь, – всё  равно я стрелять бы в вас не мог.    

И они обменялись одеждами. Воротился егерь домой, а принц направился  дальше в лес. Спустя некоторое время прибыло к старому королю для его младшего  сына три повозки золота и драгоценных камней; а были они присланы тремя  королями, что разбили своих врагов мечом принца и накормили свои королевства  его хлебом. Подумал старый король: «Неужто мой сын ни в чём не повинен?» – и  сказал своим слугам:    

– Если бы сын мой остался в живых! Как я жалею, что  приказал его убить.    

– Он ещё жив, – сказал егерь, – я не мог  осилить своего сердца и выполнить ваше приказанье, – и он рассказал королю  всё, как было.    

Словно камень свалился с сердца короля, и он приказал  оповестить по всем королевствам, что сын его может вернуться назад и будет им  ласково принят.    

Королевна велела проложить перед своим замком дорогу, да  чтоб была она вся золотая, блестящая, и сказала своим людям, что кто по дороге  той будет скакать прямо к ней, тот и есть её настоящий жених, и его должны  пропустить, а кто будет ехать окольной тропою, тот не настоящий жених, и чтоб  они его не впускали.    

Вот подошло время, и старший брат подумал, что надо скорее  спешить к королевне и выдать себя за её избавителя, и тогда он возьмёт её себе  в жёны и получит ещё королевство в придачу. Он выехал и, подъезжая к замку,  увидел прекрасную золотую дорогу и подумал: «Как жаль скакать по такой дороге»,  и он свернул с неё и поехал правой стороной, по обочине. Он подъехал к воротам,  но люди сказали ему, что он ненастоящий жених и пусть, мол, уезжает себе  отсюда. Вскоре после того собрался в путь-дорогу второй принц; он подъехал к  золотой дороге, и только ступил конь на неё копытом, принц подумал: «Жалко  такую дорогу сбивать», и свернул, поехал левой стороной, по обочине. Подъехал  он к воротам, но люди сказали, что он ненастоящий жених, пускай, мол, себе  уезжает отсюда. Как раз исполнился год, и собрался выехать из лесу к своей  возлюбленной меньшой брат, чтоб вместе с ней развеять своё горе. Собрался он в  путь-дорогу и всё думал только про королевну, и так хотелось ему быть поскорее  с нею, что не заметил он вовсе той золотой дороги. Поскакал его конь прямо  посередине; вот он подъехал к воротам, распахнулись ворота, и радостно  встретила его королевна и сказала, что он – её избавитель и всему королевству  хозяин; и отпраздновали свадьбу в великом веселье и радости. Когда свадебный  пир закончился, она сказала ему, что его отец приглашает его к себе и прощает.  Он поехал к отцу и рассказал ему обо всём – как обманули его братья и как  пришлось ему при этом молчать. Старый король хотел их казнить, но они сели на  корабль и уплыли за море и с той поры так назад и не вернулись.    

 98. Доктор  Всезнайка    

     

Жил-был бедный крестьянин, звали его Рак. Повёз он однажды  на двух волах телегу дров в город и продал их за два талера одному доктору.  Стали с крестьянином расплачиваться, и как раз в это время доктор сидел за столом;  увидал крестьянин, как вкусно тот ест и пьёт, и крепко ему захотелось, чтоб и у  него всё было так же и чтоб сделался он тоже доктором. Постоял крестьянин  маленько и спрашивает, не может ли он тоже доктором сделаться?    

– О! – сказал доктор, – дело это, конечно,  можно быстро устроить.    

– А что же я должен для этого сделать? – спросил  крестьянин.    

– Сперва ты купи себе букварь, есть такой, что спереди  на картинке петух на нём нарисован; потом продай свою телегу и двух волов и  купи на те деньги одежду и всё, что к врачебному делу относится; в-третьих,  закажи написать себе вывеску, чтоб на ней значилось: «Я – доктор Всезнайка», и  вели прибить её у себя над дверью.    

Так крестьянин и сделал, как сказано ему было. Вот  позанимался он лекарским делом некоторое время, но не так уж долго, и украли в  то время у одного богатого и важного господина деньги. Рассказали ему про  доктора Всезнайку, – что живёт, мол, в такой-то деревне человек и может  свободно узнать, куда деньги делись. Велел господин запрячь карету, поехал в ту  самую деревню и спрашивает у крестьянина, не он ли будет тот самый доктор  Всезнайка.    

– Да, это я и есть.    

– Так поедемте вместе со мной и отыщите мне украденные  деньги.    

– Что ж, ладно, но жена моя Грета должна ехать вместе  со мной.    

Господин на это согласился и велел их обоих усадить в  карету, и они поехали вместе. Вот приехали они в помещичью усадьбу; стол уже  был накрыт, и зовут доктора Всезнайку сперва вместе откушать.    

– Да, но и жену мою Грету надо тоже позвать, –  сказал он и уселся вместе с ней позади стола. Вот подходит первый слуга,  приносит блюдо с богатой едой; тут крестьянин толкнул жену свою в бок и  говорит:    

– Грета, а это ведь первый.    

Он хотел сказать, что это первый слуга, что блюдо принёс. А  слуга понял, что он будто хотел сказать: «Это, мол, и есть первый вор», и так  как он и был им на самом деле, то испугался и рассказал во дворе своим  товарищам:    

– А доктор-то ведь всё знает, нам плохо придётся; он  сказал, что я первый и есть.    

Не хотелось второму слуге идти, но всё же пришлось ему  подавать. Входит он со своим блюдом, а крестьянин толкнул свою жену в бок:    

– Грета, – говорит, – а это второй.    

Стало слуге страшно, и он поспешил скорее уйти. Третьему  слуге тоже пришлось не лучше, сказал крестьянин опять:    

– Грета, а это вот третий.    

Четвёртому слуге пришлось нести накрытое блюдо; вот хозяин  обращается к доктору, пусть-де покажет теперь своё искусство угадывать и  скажет, что в этом блюде находится; а были там раки. Посмотрел крестьянин на  блюдо и, не зная, как тут быть, говорит:    

– Ах, бедный я Рак!    

Услыхал это господин и воскликнул:    

– Да, он отгадал: стало быть, знает, у кого и деньги  находятся.    

И стало слуге очень страшно, подмигнул он доктору, чтобы тот  вышел к нему на минутку. Крестьянин вышел, – и сознались перед ним все  четверо слуг, что деньги они украли; и рады, мол, будут все деньги ему отдать  да в придачу ещё крупную сумму обещали, если он их не выдаст: а не то их  повесят. Повели они доктора туда, где лежали спрятанные деньги. Доктор остался  этим доволен, вернулся в комнату, уселся за стол и говорит:    

– Сударь, а теперь поищу я по своей книге, куда деньги  девались. – А пятый слуга залез тем временем в печь, чтоб подслушать, не  знает ли доктор чего ещё. А доктор уселся, раскрыл свой букварь, начал его  перелистывать да искать петушка на картинке. Но найти его сразу не мог, вот и  говорит он:    

– Ты ведь здесь, ну так вылазь.    

И подумал тот, кто в печку забрался, что это сказано про  него, выскочил в большом испуге оттуда и завопил:    

– Этот человек всё знает!    

Потом показал доктор Всезнайка господину, где деньги  запрятаны, но не сказал, кто их украл, и получил и с той и с другой стороны  много денег в награду и стал весьма знаменит.    

 99. Дух в бутылке    

     

Жил однажды на свете бедный дровосек и работал он с утра до  самой поздней ночи. Вот собрал он, наконец, немного деньжат и говорит своему  сыну:    

– Ты у меня одно-единственное дитя, и хочу я те деньги,  что заработал кровавым потом, отдать на твоё ученье; научишься ты чему-нибудь  путному и будешь меня кормить на старости лет, когда стану я слаб и должен буду  сидеть дома.    

И поступил юноша в высшую школу, учился он в ней прилежно, и  учителя его хвалили; и так пробыл он там некоторое время. Проучился он в двух  школах, но всего, однако ж, чему там обучали, пройти он ещё не успел, а тут и  бедность настала, заработков отца не хватало, и пришлось ему снова домой  воротиться.    

– Эх, – молвил отец в огорчении, – дать я  тебе больше ничего не могу, и при нынешней дороговизне и гроша-то ведь лишнего  не заработаешь, разве что хватит только на хлеб насущный.    

– Милый батюшка, – ответил сын, – вы о том не  беспокойтесь; если на то воля господня, то всё выйдет к лучшему; я уж  что-нибудь да придумаю.    

Вот собрался отец идти в лес, чтоб заработать немного на  лесных работах, а сын ему и говорит:    

– Пойду я с вами да вам помогу.    

– Ладно, – сказал отец, – но тебе там  трудненько придётся: ты ведь к тяжёлой работе непривычен, пожалуй не выдержишь;  да у меня и топор-то всего один, а лишних денег, чтоб купить другой, нету.    

– А вы попросите у соседа, – ответил сын, –  он одолжит вам топор, а там я себе и новый заработаю.    

Занял отец топор у соседа, и на другое утро, только стало  светать, отправились они вместе в лес. Сын помогал отцу и при этом не уставал,  и работа шла как следует. Когда солнце стояло как раз над головою, отец и  говорит:    

– Давай отдохнём да пополдничаем, оно и работа пойдёт  потом лучше.    

Взял сын кусок хлеба и говорит:    

– Вы, батюшка, отдохните, а я не устал, я по лесу  похожу да птичьих гнёзд поищу.    

– Э, да какой ты, однако, шустрый, – молвил  отец, – чего тебе там шататься? Устанешь, а потом и руки не подымешь;  оставайся-ка ты лучше здесь да посиди вместе со мной.    

Но сын не послушался и ушёл в лес, поел хлеба, повеселел и  стал на зелёные ветки заглядываться, не отыщется ли где какое гнездо. Так  бродил он по лесу, пока, наконец, не подошёл к большому старому дубу – должно  быть, было ему уж несколько сот лет, и был он такой толстый, что куда побольше,  чем в четыре обхвата. Он остановился, поглядел на него и подумал: «А на нём,  пожалуй, не одна птица гнездо себе свила». И вдруг ему показалось, будто он  слышит какой-то голос. Он насторожился и услыхал чей-то глухой крик: «Выпусти  меня, выпусти!» Осмотрелся он – никого не видать, но ему показалось, будто  доносится из-под земли чей-то голос. Тогда он крикнул:    

– Эй, где ты?    

И голос ответил:    

– Я здесь, у самых корней дуба. Выпусти меня, выпусти!    

Начал студент раскапывать землю под деревом и искать около  корней, и вот, наконец, наткнулся он в маленькой ямке на стеклянную бутылку. Он  поднял её, посмотрел на свет и увидел, что в ней что-то прыгает, похожее на  лягушку.    

– Выпусти меня, выпусти! – послышался голос снова,  и студент, не предполагая ничего плохого, вынул пробку.    

И вышел тотчас оттуда дух и стал расти, и рос он так быстро,  что в несколько мгновений уже стояло перед студентом отвратительное чудовище вышиной  с полдерева.    

– Знаешь ли ты, – закричал он страшным  голосом, – какая награда тебе будет за то, что ты меня выпустил?    

– Нет, – ответил студент, – откуда ж мне  знать об этом?    

– Так вот я тебе скажу, – крикнул дух, – я  тебе за это шею сломаю!    

– Чего же ты мне раньше-то об этом не сказал? –  ответил студент. – Уж я бы тогда там тебя и оставил; а голова-то моя перед  тобой устоит, вот хоть людей об этом спроси.    

– Да что всё у людей да у людей спрашивать, –  закричал дух, – заслуженную тобой награду ты должен получить. Ты думаешь,  что это я из милости был заперт так долго в бутылке? Нет, это было в наказанье;  я – могущественный Меркурий, и кто меня освободит, тому я должен сломать шею.    

– Эй ты, потише, – ответил студент, – так  быстро дело не пойдёт; сначала мне надо узнать, и вправду ли ты сидел в  бутылке, и действительно ли ты настоящий дух. Если ты сможешь снова залезть в  бутылку, тогда я тебе поверю, а потом уже можешь делать со мной что хочешь.    

Дух высокомерно ответил:    

– Да что тут уметь! Дело это простое, – и он  свернулся, сделался таким тонким и маленьким, каким был раньше, и пролез снова  в горлышко бутылки. Только он туда забрался, а студент взял и тотчас заткнул  бутылку пробкой и бросил её под корни дуба на прежнее место. Так и обманул он  духа. И собрался идти студент назад к своему отцу, а дух как завопит, да так  жалобно-прежалобно.    

– Ах, выпусти ты меня, выпусти!    

– Нет, – ответил ему студент, – во второй раз  я тебя уже не выпущу; кто хотел меня жизни лишить, того уж если я поймал, то не  выпущу.    

– Если ты меня отпустишь, – закричал дух, –  то дам я тебе столько, что на всю жизнь хватит.    

– Нет, – ответил студент, – ты меня опять,  как первый раз, обманешь.    

– Упустишь ты своё счастье, – сказал дух, – я  ничего дурного тебе не сделаю, а награжу тебя щедро.    

Студент подумал: «Пожалуй, попробую, может, и вправду  сдержит он слово, придираться ко мне, пожалуй, ему не за что». И вот он вынул  пробку, – и поднялся дух из бутылки, как в прошлый раз, вытянулся и стал  ростом с великана.    

– Ну, теперь получай свою награду, – сказал он и  подал студенту небольшой лоскут вроде пластыря и говорит:    

– Если потрёшь ты одним концом рану, то она заживёт, а  потрёшь ты другим концом сталь или железо, обратится оно в серебро.    

– Надо будет сначала проверить, – ответил студент;  подошёл к дереву, разрубил топором кору и потёр её одним концом лоскута – и  тотчас кора затянулась и срослась. – Ну, вижу, что всё это  правильно, – сказал он духу, – а теперь мы можем с тобой и  расстаться.    

Дух поблагодарил его за освобожденье, а студент поблагодарил  духа за его подарок и отправился к своему отцу.    

– Где это ты шатался? – спросил его отец. – А  о работе и забыл. Ну, не говорил ли я, что она будет тебе не под силу.    

– Да вы, батюшка, будьте спокойны, я уж наверстаю.    

– Да что уж навёрстывать, – молвил сердито  отец, – дело это для тебя неподходящее.    

– А вот, батюшка, посмотрите, – как ударю я это  дерево, так оно и затрещит.    

Взял он свой лоскут, натёр им топор и ударил со всего маху;  но железо превратилось в серебро, а лезвие всё погнулось.    

– Эй, батюшка, посмотрите, какой вы мне плохой топор  дали, он весь погнулся.    

Испугался отец и говорит:    

– Ах, что же ты наделал! Придётся теперь мне за него  платить, а чем же платить-то? Вот она польза от твоей работы!    

– Hе сердитесь, – ответил сын, – за топор уж  я сам заплачу.    

– Ах, дурень ты, чем же ты будешь платить-то? У тебя  ведь только и есть, что я тебе даю; вот она, студенческая твоя премудрость,  которой ты себе голову набил, а что до того, чтобы дерево срубить, в этом ты  ничего не смыслишь.    

Ну, тут студент и говорит отцу:    

– Работать я больше не в силах, давайте лучше вечером  пирушку устроим.    

– Да что ты в самом деле! – говорит отец. –  Думаешь, мне одно только и останется, что засунуть руки в карманы, как делаешь  это ты? Нет, мне надо ещё поработать, а ты можешь домой убираться.    

– Отец, да я ведь в первый раз здесь в лесу, дороги мне  одному не найти, пойдёмте вместе со мной.    

Ну, гнев у отца поутих, уговорил сын отца, и пошли они  вместе домой. Вот и говорит отец сыну:    

– Ступай продай сломанный топор, увидишь, что тебе за  него дадут; а остальные деньги придётся мне заработать, чтобы уплатить соседу  за топор.    

Взял сын топор и отнёс его в город к золотых дел мастеру.  Тот взял его, сделал пробу, положил на весы и говорит:    

– Цена ему будет четыреста талеров, но денег у меня таких  сейчас при себе нету.    

А студент говорит:    

– Уплатите мне то, что у вас есть, а остальное  останетесь должны. – И дал ему золотых дел мастер триста талеров, а сто  остался должен. Воротился студент домой и говорит:    

– Ну, отец, деньги теперь у меня завелись; пойдите  спросите сколько сосед за топор хочет.    

– Да я и без того знаю, – ответил старик, –  один талер и шесть грошей.    

– Так вот, дайте ему два талера и двенадцать грошей,  будет это как раз вдвое, и с него хватит; глядите – денег у меня достаточно.    

Он дал отцу сто талеров и говорит:    

– Недостатка в них теперь у вас никогда не будет,  живите себе в своё удовольствие.    

– Боже ты мой, – сказал старик, – как же это  ты так вдруг разбогател?    

И рассказал сын ему всё, что случилось, и как, понадеявшись  на своё счастье, получил он такую богатую добычу. Взяв остальные деньги,  отправился он снова в высшую школу и продолжал учиться дальше, а так как умел  он лечить своим пластырем всякие раны, то и стал самым знаменитым доктором в  мире.    

 100. Чёртов  чумазый брат    

     

Одному отставному солдату жить было нечем, и не знал он, как  ему из такой беды выпутаться. Вот отправился он в лес, прошёл немного и  повстречал маленького человечка, а то был чёрт. И сказал ему человечек:    

– Что это с тобой? Вид у тебя что-то невесёлый.    

Ответил ему солдат:    

– Да вот есть хочется, а денег нету.    

Чёрт и говорит ему:    

– Пойдёшь ко мне в услуженье – хватит тебе на весь твой  век; а служить ты мне должен семь лет, и после того снова будешь ты человеком  вольным. Только вот что я тебе скажу: ты не должен ни мыться, ни чесаться, ни  сморкаться, ни стричься, ни обрезать ногтей и глаз не протирать.    

Солдат говорит:    

– Ну, что ж делать тогда, коли воля твоя, – и  пошёл за человечком, и повёл его тот прямёхонько в ад. И сказал ему чёрт, что  он делать обязан: должен он под котлами огонь разводить, где грешники сидят,  дом держать в чистоте да сор выносить за порог и всюду следить за порядком. Но  если он заглянет хоть раз в котёл, то плохо ему придётся. Солдат сказал:    

– Ладно, уж я постараюсь.    

И отправился старый чёрт снова странствовать по свету, а  солдат приступил к исполнению своих обязанностей: стал огонь разводить, пол  подметать, сор выносить за порог – всё, как было ему велено. Вернулся старый  чёрт, посмотрел, всё ли исполнено, остался доволен и ушёл снова. Оглянулся солдат,  поглядел хорошенько, видит – расставлены кругом котлы в аду, пылает под ними  сильный огонь, и варится в них что-то да клокочет. Жизнь бы отдать солдат  готов, лишь бы в них заглянуть, но запретил ему строго-настрого чёрт это  делать. Но вот, наконец, он не мог удержаться, поднял слегка крышку первого  котла и заглянул в него. И увидал он, что сидит в нём бывший его унтер-офицер.    

– Ага, голубчик, – сказал солдат, – вот куда  ты попал! Прежде я был в твоих руках, а теперь ты у меня, – и быстро  опустил он крышку, стал раздувать огонь и подложил ещё дров. Подошёл он затем  ко второму котлу, поднял слегка крышку, заглянул, видит – а в нём прапорщик.    

– Ага, голубчик, вот ты куда попал! Прежде я был в  твоих руках, теперь ты у меня, – закрыл солдат крышку и принёс полено,  чтоб тому ещё жарче было. Захотелось солдату посмотреть, кто же это в третьем  котле сидит, а там – сам генерал.    

– Ага, голубчик, вот куда ты попал! Прежде я был у тебя  в руках, а теперь ты у меня, – и принёс солдат мехи, стал раздувать огонь,  и запылало адское пламя под ним пуще прежнего. Так нёс солдат свою службу в аду  целых семь лет, не мылся, не чесался, не сморкался, не стригся, ногтей не  срезал и глаз не протирал; и прошло семь лет так быстро, что ему показалось,  что минуло только полгода. Когда окончился срок службы, пришёл чёрт и говорит;    

– Ну, Ганс, что ты здесь делал?    

– Раздувал я огонь под котлами, пол подметал да сор  выносил.    

– Нет, ты и в котлы заглядывал; счастье твоё, что ты  подкладывал дров, а то бы теперь тебе пропадать; что ж, срок твой прошёл,  хочешь домой вернуться?    

– Да, – сказал солдат, – хотелось бы мне  поглядеть, что там дома отец мой делает.    

Чёрт говорит:    

– Так вот, получай своё жалованье: иди да набери себе  мусору в ранец и возьми его с собой. А должен ты идти домой неумытый и  нечёсаный, с длинными волосами на голове и на бороде, с неостриженными ногтями  и грязными глазами, а если тебя кто спросит, откуда, мол, идёшь, то скажи: «Из  ада», а если кто спросит, кто ты таков, должен ответить: «Чёртов чумазый брат и  сам себе король».    

Ни слова не сказал солдат и сделал то, что велел ему чёрт,  но жалованьем своим он остался совсем недоволен.    

Попал он снова наверх, в лес, снял свой ранец со спины и  хотел было вытряхнуть из него мусор; но только он его открыл – и превратился  весь мусор в чистое золото.    

– Этого я уж никак не думал, – сказал он, остался  доволен и пошёл в город.    

У ворот гостиницы стоял хозяин, и когда он заметил солдата,  то испугался: Ганс выглядел прямо каким-то страшилищем, хуже, чем пугало на  огороде. Подозвал его хозяин гостиницы к себе и говорит:    

– Откуда ты идёшь?    

– Из ада.    

– А кто ты таков?    

– Чёртов чумазый брат и сам себе король.    

Не хотел было хозяин его впускать, но как показал он ему  золото, то сам и двери перед ним распахнул. Велел Ганс отвести ему самую лучшую  комнату да прислуживать ему как следует, поел досыта и попил, но, однако, не  мылся, не чесался, как и велел ему чёрт, и лёг, наконец, спать. А хозяину всё  виделся перед глазами ранец, полный золота, и не давал он ему покоя, пока не  забрался он ночью к солдату и не украл у него тот ранец.    

Встал на другое утро Ганс, хотел было заплатить хозяину  деньги и идти дальше, но видит, что ранец куда-то пропал. Он спохватился и  подумал: «Вот без вины в беду-то попал», и вернулся он снова прямою дорогой в  ад; пожаловался он старому чёрту на своё несчастье и стал просить его о помощи.  Чёрт сказал:    

– Садись, я умою тебя, причешу, нос утру, волосы и  ногти постригу и глаза протру.    

Кончил он это дело и дал ему снова ранец, полный мусора, и  говорит:    

– Ступай да скажи хозяину, чтоб отдал он твоё золото  назад, а то я сам к нему приду и отведу его в ад, и будет он вместо тебя огонь  раздувать.    

Поднялся Ганс из ада и говорит хозяину:    

– Ты украл у меня золото; если не вернёшь его мне  назад, придётся идти тебе в ад на моё место, и станешь ты таким же страшилищем,  как и я.    

И отдал хозяин ему золото да ещё дал в придачу, и просил его  никому о том не говорить, и стал Ганс теперь человеком богатым.    

Отправился он в путь-дорогу домой, к своему отцу, купил  себе, чтобы было во что одеться, дешёвенькую куртку, стал по дороге музыкой  заниматься, а музыке той научился он у чёрта в аду. А жил в той стране старый  король; и стал Ганс перед ним играть; и понравилась очень королю его музыка, и  обещал он ему в жёны свою старшую дочь. Но как услыхала она о том, что должна  выходить замуж за простого человека в полотняной куртке, сказала:    

– Уж лучше мне в омут глубокий броситься, чем идти  замуж за него.    

И отдал тогда король ему свою младшую дочь в жёны, и та из  любви к своему отцу согласилась. И вот получил чёртов чумазый брат королевскую  дочь в жёны, а когда умер король, то и всё его королевство.    

 101. Медвежатник    

     

Жил-был однажды молодой парень; нанялся он в солдаты, и был  храбрый и всегда первый там, где пули сыпались градом. Пока продолжалась война,  всё шло хорошо, но вот заключили мир, и получил солдат чистую отставку, и  сказал капитан, что может он теперь отправляться куда ему вздумается. А отец и  мать у солдата умерли, и не было у него теперь родного дома; вот и пошёл он к  своим братьям и попросил их ему помочь, пока начнётся опять война. Но было у  братьев сердце жестокое, и они сказали:    

– Что нам с тобой делать? В работники ты нам не нужен;  ты уж сам рассуди, как тебе на свете прожить.    

А было у солдата всего одно лишь ружьё, взял он его на плечи  и решил идти куда глаза глядят. Подошёл он к лесным местам, и куда ни глянешь –  всё одни деревья кругом стоят. Сел он под деревом, запечалился и стал про  судьбу свою раздумывать. «Денег у меня нету, – подумал он, – обучен я  одному лишь военному ремеслу, а сейчас мир заключён, и стал я никому не нужен;  вижу наперёд, что мне с голоду пропадать придётся». Вдруг услыхал он шум,  огляделся, видит – стоит перед ним какой-то незнакомец, зелёный на нём камзол,  выглядит на вид прилично; но вместо ноги у него грубое лошадиное копыто.    

– Я уж знаю, чего тебе недостаёт, – сказал  человек, – денег и добра будет у тебя вдосталь – столько, сколько донести  будешь в силах; но надо мне сперва испытать, не будешь ли ты боязлив, а то  зачем мне деньги свои давать понапрасну.    

– Солдат и страх – это одно с другим не вяжется, –  ответил солдат, – а впрочем, ты можешь меня испытать.    

– Хорошо, – ответил человек, – оглянись-ка  назад.    

Обернулся солдат, видит – двигается на него, рыча, большой  медведь.    

– Ого! – крикнул солдат. – Я тебя по носу  пощекочу, и пропадёт у тебя охота рычать! – Он приложил ружьё и выстрелил  прямо медведю в нос. Рухнул медведь на землю и не пошевельнулся.    

– Я вижу, – сказал незнакомец, – храбрости у  тебя достаточно; но есть у меня ещё одно условие, и ты должен его выполнить.    

– Если это мне не помешает остаться праведником, –  ответил солдат, который прекрасно понял, с кем он имеет дело, – а то я ни  за какие блага на свете не соглашусь.    

– Это ты сам поймёшь, – ответил зелёный  камзол. – За эти семь лет ты не должен мыться, бороды и волос не  причёсывать, ногтей не обрезать и «Отче наш» не читать. Дам я тебе камзол и  плащ, и будешь ты их это время носить. Если за эти семь лет ты умрёшь, то  будешь ты мой, а останешься в живых, будешь свободен, да к тому же всю свою  жизнь богат.    

Вспомнил солдат про свою большую нужду и что не раз  приходилось ему со смертью встречаться, вот и решил он и на сей раз  отважиться, – и согласился. Снял чёрт свой зелёный камзол, подал его  солдату и сказал:    

– Будешь этот камзол носить, и если сунешь руку в карман,  будет в нём всегда денег полно.    

Содрал он с медведя шкуру и говорит:    

– Пусть она будет тебе вместо плаща и подстилки для  спанья: ты должен на ней спать и ни на какую другую постель не ложиться. По  этой одежде будут тебя называть медвежатником. – С тем чёрт и исчез.    

Натянул солдат камзол, мигом руку в карман сунул и глядь –  дело вышло правильное. Накинул он на себя медвежью шкуру и пустился в  путь-дорогу. В настроении он был хорошем и ничего не пропускал такого, что  казалось ему приятным, ну и денег он не жалел, конечно. В первый год дела шли  ничего, а на второй год он стал уже выглядеть, как чудовище. Волосы покрывали  почти всё лицо, борода была похожа на кусок грубого войлока, на пальцах отросли  когти, а лицо было у него настолько покрыто грязью, что ежели бы посеять на нём  салат, то он непременно взошёл бы. Кто его видел, тот от него убегал, но так  как он всюду раздавал деньги бедным людям и те за него молились, чтобы за эти  семь лет он не помер, то он всегда находил себе пока что приют. На четвёртом году  он зашёл как-то в харчевню, но хозяин не хотел его принимать и даже не пустил  его и на конюшню, чтоб лошадей не испугать.    

Но когда медвежатник полез в карман и достал полную  пригоршню дукатов то хозяин смягчился и дал ему комнату во флигеле; однако он  взял с него обещанье никому на глаза на показываться, – чтоб не пошла о  его гостинице дурная молва.    

Вот сидел медвежатник вечером один и от всего сердца желал,  чтоб поскорей прошли эти семь лет. Вдруг услыхал он в соседней комнате громкие  стоны. А сердце было у него жалостливое, он открыл дверь и увидел какого-то  старика, который плакал навзрыд и заламывал над головой руки. Подошёл  медвежатник поближе, но человек вскочил, собираясь убежать. Услыхав  человеческий голос, он смутился, но медвежатнику удалось ласковыми речами  успокоить его, и тот объяснил ему причину своего горя. Старик рассказал, что он  мало-помалу промотал своё имущество, и теперь ему с дочерьми приходится терпеть  нищету, что он так беден, что даже не в состоянии расплатиться с хозяином  гостиницы и должен быть за это посажен в тюрьму.    

– Ежели в этом всё ваше горе, – сказал  медвежатник, – то денег у меня хватит.    

Он велел позвать хозяина, уплатил ему и сунул в карман  несчастному вдобавок ещё полный кошелёк золота.    

Старик понял, что он ото всех бед избавился, и не знал уж  как его и отблагодарить.    

– Пойдём вместе со мной, – сказал он ему, – у  меня дочери красоты неописанной, выбирай себе одну из них в жёны. Если дочь  услышит, что ты для меня сделал, она отказываться не станет. Правда, вид у тебя  несколько странный, но она уж тебя приведёт в порядок.    

Это медвежатнику очень понравилось, и он пошёл вместе с ним.    

Увидела его старшая дочь и, посмотрев на его лицо, так  ужаснулась, что даже вскрикнула и убежала. А средняя хотя и осталась, но  разглядывала его с ног до головы, а потом сказала:    

– Как мне взять себе мужа, потерявшего человеческий  облик? Мне бы уж больше понравился бритый медведь, которого я однажды видела и  который выдавал себя за человека: на том по крайней мере была гусарская шинель  и белые перчатки. Если бы он был только уродлив, то я могла бы к нему, пожалуй,  привыкнуть. Но самая младшая сказала:    

– Милый батюшка, это человек, должно быть, хороший, раз  он выручил вас из беды. Если вы за это пообещали ему невесту, то слово надо  сдержать.    

Жаль, что лицо у медвежатника было покрыто грязью и заросло  волосами, а то можно было б увидеть, как запрыгало сердце у него от радости,  когда услыхал он эти слова. Он снял кольцо с пальца, переломил его надвое, дал  ей половину, а другую у себя оставил. И написал на её половине своё имя, а на  своей половине её имя, и просил хранить бережно свою часть кольца. Он стал  собираться в дорогу и сказал на прощанье:    

– Мне надо странствовать ещё три года, и если я не  вернусь, то ты свободна и считай, что я умер. Но проси господа бога, чтоб он  сохранил мне жизнь.    

Оделась бедная невеста во всё чёрное, и когда думала про  своего жениха, у неё на глазах выступали слёзы. От своих сестёр терпела она  одни только насмешки и издевательства. «Ты ж не забудь, – говорила  старшая, – когда будешь протягивать ему руку, он ударит тебя лапой».  «Берегись, – говорила средняя, – медведи – они любят сладкое; если ты  ему понравишься, он тебя съест». «Ты всегда должна исполнять его волю, –  продолжала старшая, – а не то начнёт он рычать». А средняя говорила: «А  свадьба-то будет какая весёлая! Медведи – они здорово умеют плясать!»    

Невеста молчала и сбить с толку себя не позволила. А  медвежатник странствовал тем временем по свету из одного места в другое, где  мог – делал людям добро и щедро помогал беднякам, чтоб они за него молились.  Наконец, когда наступил последний день этих семи лет, он вышел снова в лес и  сел под деревьями. Вскоре засвистел ветер, явился перед ним чёрт и поглядел на  него с укоризной. Кинул ему потом старый камзол и потребовал у него назад свой  зелёный.    

– На этом дело ещё не кончилось, – сказал  охотник, – ты должен сначала меня помыть и почистить.    

И хотелось ли чёрту или нет, а пришлось ему принести воды,  обмыть медвежатника, волосы ему причесать и ногти обрезать. И стал он после  того выглядеть, как храбрый воин, и стал куда красивей, чем прежде.    

Чёрт, к счастью, убрался, и у медвежатника сделалось на  сердце легко. Пошёл он в город, заказал себе красивый бархатный камзол, сел в  карету, запряжённую четвёркой сивых коней, и направился к дому своей невесты.  Его никто не узнал, а отец принял за важного полководца и повёл в комнату, где  сидели его дочери. Вышло так, что усадили его как раз между двумя старшими; они  налили ему вина, положили ему самые лучшие кушанья, порешив, что более красивого  человека на свете им ни разу не приходилось видеть. А невеста, та сидела  напротив него в чёрном платье. Она ни разу не глянула и слова не вымолвила.  Наконец он спрашивает у отца, согласен ли тот выдать одну из своих дочерей за  него замуж; тут вскочили обе старшие, убежали к себе в комнату, собираясь  надеть самые роскошные платья; каждая из них воображала, что она и есть та  самая, которую он избрал. Но только незнакомец остался наедине со своею  невестой, тотчас достал половину кольца и бросил его в кубок с вином и подал ей  через стол. Она взяла кубок, выпила и нашла на дне половину кольца, и сердце у  ней так и забилось. Достала она другую половину кольца, которую носила на  ожерелье, приложила её к той, и оказалось, что обе части как раз пришлись одна  к другой.    

И сказал он:    

– Я твой обручённый жених, которого ты видела в образе  медвежатника; но по милости божьей вернулся ко мне снова мой человеческий вид,  и я стал опять чистым.    

Он подошёл к ней, обнял её и поцеловал. Тем временем явились  обе сестры в полном наряде, но, увидев, что красавец достался младшей, и узнав,  что это был медвежатник, они в гневе и ярости выбежали из комнаты; и одна  утопилась в колодце, а другая повесилась на дереве.    

Вечером кто-то постучался в дверь; открывает жених и видит,  что это чёрт в зелёном камзоле; и говорит чёрт:    

– Вот видишь, теперь мне досталось две души вместо  твоей одной.    

 102. Королёк и  медведь    

     

Однажды летней порою пошли медведь и волк в лес погулять.  Услыхал медведь прекрасное пение какой-то птицы и говорит:    

– Братец-волк, что это за птица, которая так прекрасно  поёт?    

– Тише! Это король всех птиц, – сказал  волк, – перед ним мы все должны преклоняться.    

А то был королёк.    

– Если это так и есть, – сказал медведь, –  мне хотелось бы поглядеть на его королевский дворец, проводи меня туда.    

– Это не так-то просто, как ты думаешь, – сказал  волк, – надо подождать, пока прибудет госпожа королева.    

А вскоре явилась и госпожа королева, принесла в клюве корм,  потом явился и сам король, и стали они кормить своих птенчиков. Захотелось  медведю поскорей подкрасться, но волк схватил его за рукав и говорит:    

– Нет, надо будет подождать, пока господин король и  госпожа королева уйдут.    

Заприметили волк с медведем хорошо ту впадину, где  находилось гнездо, а потом убежали оттуда. Но не было медведю покоя, –  хотелось ему посмотреть на королевский дворец, и он пошёл туда вскоре опять. А  в это время король и королева далеко улетели. Заглянул медведь в гнездо, видит  – лежат в нём пятеро или шестеро птенцов.    

– Вот это и есть королевский дворец? – воскликнул медведь. –  Ну, и неказистый же дворец! А вы и вовсе не королевские дети, а подкидыши.    

Услыхали это молодые корольки, страшно рассердились и как  запищат:    

– Нет, мы вовсе не подкидыши! Наши родители люди  честные. Медведь, ты за это ещё поплатишься.    

Стало медведю и волку страшно, они вернулись и засели в  своих норах. А молодые корольки продолжали шуметь и кричать во всё горло; вот  родители принесли им опять корм, а они говорят:    

– Не станем мы есть мушиных ножек, даже к ним и не  прикоснёмся, лучше с голоду пропадём, пока не будет решено, законные мы дети  или нет. Был тут медведь и нас оскорбил.    

Сказал тогда старый король:    

– Ну, успокойтесь, мы с этим делом покончим!    

И он полетел с госпожой королевой к медвежьей берлоге и  закричал у самого лаза:    

– Эй, старый ворчун-медведь, ты зачем оскорбил моих  детей? Плохо тебе за это придётся. Надо дело решать кровавой войной.    

Итак, объявлена была медведю война, и призваны были им все  четвероногие звери: бык, осёл, корова, олень, косуля и всё остальное зверьё,  что населяет землю. А королёк призвал всех и всё, что летает в воздухе, –  не только птиц больших и малых, но и комаров, шершней, пчёл и мух, – все  должны были слететься.    

Подошло время, когда должна была начаться война; и выслал  тогда королёк разведчиков – узнать, кто у врагов главный генерал-командир.  Комар, самый хитрый из всех, стал летать по лесу, где собирались враги, и,  наконец, уселся на дерево под листком, там, где давали боевой пароль. Вот  поднялся медведь, кликнул лиса и говорит:    

– Лис, ты самый хитрый из всех зверей, ты должен быть  генералом и вести нас на войну.    

– Хорошо, – говорит лис, – но какие же знаки  отличия вы мне дадите?    

Но никто этого не знал. Тогда сказал лис:    

– У меня красивый длинный пушистый хвост, и он похож  точь-в-точь на рыжий султан. Если я хвост буду держать вверх – то, значит, дело  идёт хорошо, и вы маршируйте прямо за мной; а если я хвост опущу вниз – то  бегите со всех ног куда глаза глядят.    

Услыхал это комар, прилетел домой и передал корольку обо  всём в точности.    

Вот наступил день, когда должно было начаться сраженье, и –  туп-туп-туп! – прибежало-посбежалось с шумом четвероногое зверьё, аж земля  дрожала. Прилетел и королёк по воздуху со своим войском; и жужжал, и вопил, и  гудел воздух – аж страшно, ой, как страшно становилось всякому! Они двинулись с  двух сторон друг на друга.    

Выслал королёк вниз шмеля, тот должен был сесть лису под  хвост и укусить его изо всех сил. Получил лис первый укус, вздрогнул, поднял  ногу, но всё-таки вытерпел и продолжал держать хвост высоко. Но при втором  укусе пришлось ему хвост враз опустить; а третьего не мог он выдержать,  закричал и поджал хвост между ног. Увидали это звери, подумали, что всё  пропало, и пустились бежать наутёк, каждый в свою нору. И птицы выиграли  сраженье.    

Полетели тогда король и госпожа королева домой к своим  деткам и закричали:    

– Радуйтесь, дети, ешьте и пейте в своё удовольствие,  мы на войне победили!    

Но молодые корольки сказали:    

– Нет, не станем мы есть до тех пор, пока медведь не  придёт к гнезду и не скажет, что мы – законные дети.    

И полетел королёк, подлетел к самому лазу медвежьей берлоги  и как крикнет:    

– Эй, медведь-ворчун, ступай к гнезду моих деток,  просить у них прощенья и сказать, что они законные дети, а не то все рёбра тебе  поломаю!    

И пополз медведь туда в великом страхе и попросил прощенья.  Только тогда и успокоились молодые корольки, уселись все рядышком, стали есть и  пить и веселились до самой глубокой ночи.    

 103. Сладкая каша    

     

Жила-была бедная, скромная девочка одна со своей матерью, и  есть им было нечего. Пошла раз девочка в лес и встретила по дороге старуху,  которая уже знала про её горемычное житьё и подарила ей глиняный горшочек.  Стоило ему только сказать: «Горшочек, вари!» – и сварится в нём вкусная,  сладкая пшённая каша; а скажи ему только: «Горшочек, перестань!» – и перестанет  вариться в нём каша. Принесла девочка горшочек домой своей матери, и вот  избавились они от бедности и голода и стали, когда захочется им, есть сладкую  кашу.    

Однажды девочка ушла из дому, а мать и говорит: «Горшочек,  вари!» – и стала вариться в нём каша, и наелась мать досыта. Но захотелось ей,  чтоб горшочек перестал варить кашу, да позабыла она слово. И вот варит он и  варит, и ползёт каша уже через край, и всё варится каша. Вот уже кухня полна, и  вся изба полна, и ползёт каша в другую избу, и улица вся полна, словно хочет  она весь мир накормить; и приключилась большая беда, и ни один человек не знал,  как тому горю помочь. Наконец, когда один только дом и остался цел, приходит  девочка; и только она сказала: «Горшочек, перестань!» – перестал он варить  кашу; а тот, кому надо было ехать снова в город, должен был в каше проедать  себе дорогу.    

     

104. Умные люди    

     

Достал раз крестьянин из угла свою толстенную палку, а была  она вырезана из граба, и говорит жене:    

     

– Трина, я пойду далеко, вернусь назад этак дня через  три. Если зайдёт к нам торговец скотом и захочет купить три наших коровы,  можешь продать их, но только за двести талеров, никак не меньше. Слышишь?    

– Ступай с богом! – ответила жена. – Уж я так  и сделаю.    

– Ты уж молчи! – сказал муж. – Тебя словно  кто в детстве пришиб, такой ты и до сих пор осталась. Но смотри, наделаешь  глупостей, размалюю я тебе спину досиня, и без всякой это краски, а одной  только палкой, вот этой самой, что у меня в руке, будут полосы целый год  держаться, ты уж мне в этом поверь! – С этими словами крестьянин  отправился в путь-дорогу.    

На другое утро приходит торговец. Ну, жена не стала слишком  долго с ним разговаривать. Осмотрел торговец коров и, узнав цену, говорит:    

– Что ж, это я охотно заплачу; столько они, пожалуй, по  сравнению с другими, и стоят.    

Отвязал он их и вывел из стойла. Собрался гнать их за  ворота, а хозяйка схватила его за рукав и говорит:    

– Сначала вы должны мне двести талеров уплатить, а так  я вас не выпущу.    

– Это правильно, – отвечает торговец, – да я  вот позабыл свой кошелёк с деньгами к поясу пристегнуть. Но уж вы не  беспокойтесь, будьте уверены, я вам уплачу. Двух коров возьму я с собой, а  третью вам в задаток оставлю.    

Хозяйке это здорово понравилось, она отпустила торговца с  коровами, а сама подумала: «Как Ганс-то, пожалуй, обрадуется, когда узнает, что  я так умно поступила!»    

Воротился крестьянин домой, как и говорил, через три дня, и  тотчас спрашивает, проданы ли коровы.    

– Разумеется, милый Ганс, – отвечает жена, –  и так, как ты мне и велел, за двести талеров. Они того, пожалуй, и не стоят, но  торговец взял их без всякого спору.    

– А деньги где? – спрашивает крестьянин.    

– Денег-то у меня нету, – отвечает жена, – он  как раз забыл свой кошелёк с деньгами, но скоро их принесёт, он мне хороший  задаток оставил.    

– А какой задаток? – спрашивает муж.    

– Одну из трёх коров он оставил у нас, он получит её,  когда за другие уплатит. Я-то умно поступила, оставила ведь самую меньшую, её и  кормить не так много придётся.    

Разгневался муж, схватил палку и хотел было уже, как и  обещал, жену свою до́синя размалевать. Но вдруг бросил палку и  говорит:    

– Такой глупой гусыни и на свете ещё не бывало, но мне  тебя жалко. Выйду-ка я на проезжую дорогу и три дня подожду, не найдётся ли кто  поглупее тебя. Удастся мне такого человека найти, я прощу тебя, а не удастся,  уж получишь ты у меня без всякой скидки заслуженную награду.    

Вышел он на проезжую дорогу, уселся на камне и стал  дожидаться, не покажется ли там кто. Он увидел, что едет повозка и стоит на ней  женщина, а повозка нагружена соломой, и женщина не сидит на соломе, не идёт  рядом с волами и не ведёт их, как полагается. Вот крестьянин и подумал:  «Пожалуй, это есть та самая, которую я ищу», – он вскочил и начал бегать  взад и вперёд перед повозкой, как полоумный.    

– Что вам, куманёк, надобно? – обратилась к нему  женщина. – Я вас в первый раз вижу, откуда вы сами?    

– Я с неба свалился, – говорит крестьянин, –  и вот не знаю, как мне туда опять взобраться. Не можете ли вы меня туда  отвезти?    

– Нет, – говорит женщина, – туда я дороги не  знаю. Но ежели вы с неба явились, то уж наверное можете мне сказать, как там  поживает мой муж? Прошло три года, как он уже там находится. Вы его, должно  быть, видели?    

– Я-то его видел, но не всем ведь крестьянам там хорошо  живётся. Он пасёт овец, но милые овечки немало ему хлопот доставляют: взберётся  какая-нибудь из них на гору, в густом лесу заплутается, и приходится ему бегать  за ней и гнать её к стаду. Да и пообносился он изрядно, одёжа скоро у него с  тела свалится. Портных ведь там нету, святой Пётр никого туда не пускает, как  вы сами по сказкам знаете.    

– И кто бы мог такое подумать! – воскликнула  женщина. – Знаете что? Принесу-ка я его праздничный камзол, он дома в  шкафу до сих пор висит, пускай его носит себе на здоровье. Будьте так добры,  захватите этот камзол с собой.    

– Это дело не выйдет, – ответил крестьянин, –  одёжы на небо брать с собой не дозволяется, всё одно её у небесных врат  отберут.    

– Знаете что, – сказала женщина, – вчера я  продала самую лучшую свою пшеницу, порядочные деньги за неё получила, вот бы  мне хотелось их мужу передать. Если вы сунете кошелёк в карман, ведь никто  этого не заметит.    

– Ну, что с вами поделаешь, – сказал  крестьянин, – уж сделаю для вас одолженье.    

– Вы тут посидите, а я домой поеду и вам кошелёк  принесу; я скоро назад вернусь. На соломе-то я не сижу, а стою на повозке,  так-то оно волам полегче.    

Погнала она волов, а крестьянин подумал: «Видно, она  глуповата маленько, и ежели и вправду принесёт деньги, то выйдет жене  удача, – бить я её не стану». Вскоре прибежала женщина, принесла деньги и  сама сунула их крестьянину в карман. Перед тем как уйти, поблагодарила она его  тысячу раз за его одолженье.    

Вернулась женщина домой, а сын её был уже дома, он только  что с поля приехал. Рассказала она ему, какой неожиданный случай с ней вышел, и  говорит:    

– Я так рада, что подвернулся случай передать  что-нибудь моему бедному мужу; ведь кто бы мог подумать, что он будет в  чём-либо на небе нуждаться?    

Изумился сын.    

– Матушка моя, – говорит он ей, – ведь такой  человек не каждый день с неба является; пойду-ка посмотрю, может найду этого  человека. Пусть он мне расскажет, что там на небе делается, не найдётся ли там  какой работы?    

Оседлал он лошадь и помчался во весь опор. Нашёл  крестьянина, тот сидел под ивой, собирался считать в кошельке деньги.    

– Не видали ли вы человека, который с неба  явился? – крикнул ему парень.    

– Видал, – говорит крестьянин, – он уже назад  возвращается, на гору поднялся, этой дорогой туда будет поближе. Вы его ещё  можете нагнать, ежели побыстрей поедете.    

– Ой, – говорит парень, – да я за целый день  наморился, снопы молотил, а дорога сюда вконец меня измаяла. Вы-то ведь знаете  того человека, будьте уж так добры, садитесь на мою лошадь и уговорите его,  чтоб он назад воротился.    

«Ага, – подумал крестьянин, – этот тоже из таких,  у кого клёпки в голове не хватает».    

– Что ж, почему не сделать мне для вас  одолженье? – сказал он, вскочил на лошадь и помчался галопом.    

А парень остался сидеть, и сидел, пока ночь наступила, но  крестьянин так назад и не вернулся.    

«Должно быть, – подумал парень, – тот человек с  неба уж очень торопился и возвращаться назад не захотел, а крестьянин отдал ему  лошадь, чтобы тот передал её моему отцу».    

Вернулся парень домой и рассказал матери, что случилось;  лошадь он, дескать, отцу отослал, чтоб не ходить ему по небу всё время пешком.    

– Ты хорошо поступил, – сказала мать, – у  тебя-то ведь ноги ещё молодые, ты можешь ходить и пешком.    

Вот вернулся крестьянин домой, поставил лошадь в стойло  рядом с коровой, что в задаток осталась, пошёл к жене и говорит:    

– Трина, счастье твоё, что нашёл я двух дураков, ещё  поглупее тебя; на этот раз дело так обойдётся, я приберегу это на другой раз.    

Закурил он трубку, уселся в дедовское кресло и говорит:    

– Что ж! Удачная вышла продажа, за две тощих коровы  получить откормленную лошадь да ещё полный кошелёк денег в придачу. Ежели б  глупость приносила столько доходу, то я стал бы охотно дураков уважать.    

Так думал этот крестьянин, но тебе, пожалуй, простодушные  люди милее.    

 105. Сказки про  жерлянку    

     

     1    

     

Жил-был на свете маленький ребёнок; мать давала ему каждый  день после обеда мисочку молока и кусочек сдобного хлебца, и ребёнок садился с  мисочкой во дворе. Только начинал он есть, как выползала из стенной щели  огненная жерлянка, опускала голову в молоко и ела вместе с ребёнком. И ребёнок  этому радовался; сядет, бывало, со своею мисочкой, а жерлянка всё не приходит,  и зовёт он её:    

     

Жерлянка-малютка,    

Выйди на минутку,    

Свежим хлебцем накормлю.    

Молочком я напою!    

     

Прибегала жерлянка и пила молоко с удовольствием. Она умела  ребёнка за это отблагодарить – приносила ему из своих подземных сокровищ разные  красивые вещи, блестящие камушки, жемчуга и золотые игрушки. Но пила жерлянка  только молоко, а хлебец оставляла.    

Взял однажды ребёнок свою ложечку, ударил тихонько жерлянку  по голове и сказал:    

– Послушай, надо и хлебец есть.    

А мать в это время была на кухне, услыхала она, что ребёнок  с кем-то разговаривает, и увидела, что замахнулся он ложечкой на жерлянку,  выбежала с поленом на двор и убила добрую жерлянку.    

И с той поры ребёнка будто кто подменил. Пока он ел вместе с  жерлянкой, был он сильным и крепким, а теперь пропал у него на щеках румянец, и  он стал худеть. А вскоре потом начала по ночам кричать сова, а малиновка  собирала веточки и листья для погребального венка, и в скором времени случилось  так, что ребёнок лежал уже в гробу.    

     2    

     

Сидела раз сиротка у городской стены и пряла пряжу, видит –  выползла из стенной щели жерлянка. Сиротка быстро разостлала около себя свой  шёлковый синий платок, что так любят жерлянки и на который их только и можно  приманить. Увидала это жерлянка, вернулась назад, но явилась опять и принесла  маленький золотой венец, положила его на платок, а сама ушла. Подняла девочка  венец, а он весь так и сиял, и был сделан он из тонкой золотой пряжи.    

Вскоре пришла жерлянка ещё раз, видит – нет золотого венца,  заползла она опять под стену и стала с горя головкой об стену биться, и билась  до тех пор, пока не протянулась на земле мёртвая. А оставила бы девочка на  земле венец, то притащила бы, пожалуй, жерлянка из своей норы ещё немало разных  сокровищ.    

     3    

     

Кличет жерлянка: Гу-гу! Гу-гу.    

Говорит дитя:    

– Выходи сюда! Ну!    

Выходит жерлянка, и спрашивает у неё дитя про свою  сестричку:    

– Не видала ли ты где Красного Чулочка?    

Говорит жерлянка:    

– Нет, не видала; а ты как? Гу-гу, гу-гу, гу-гу.    

 106. Бедный  работник с мельницы и кошечка    

     

Жил-был на мельнице старый мельник; не было у него ни жены,  ни детей, и служило у него трое работников. Пробыли они у него несколько лет,  вот и говорит он им однажды:    

– Я уже стар стал, мне бы теперь сидеть на печи, а вы  ступайте по белу свету странствовать; и кто приведёт мне домой лучшего коня,  тому и отдам я мельницу, и будет тот кормить меня до самой смерти.    

Третий работник был на мельнице засыпкой, и считали они его  все дураком и мельницу ему никак не прочили; да он и сам того вовсе не хотел. И  ушли они все трое, и, подходя к деревне, говорят они Гансу-дураку:    

– Ты уж тут оставайся; за всю свою жизнь не достать  тебе и поганой клячи.    

Но Ганс пошёл с ними дальше, и когда наступила ночь, пришли  они к пещере и легли в ней спать. Двое умных подождали, пока Ганс заснёт, затем  встали и ушли, а Ганса бросили, думая, что ловко дело обделали, – да,  плохо им, однако, за то придётся! Вот взошло солнце; Ганс проснулся, видит, что  лежит он в глубокой пещере; он огляделся и крикнул:    

– Господи, где же это я?    

Он поднялся и выбрался из пещеры наверх и пошёл в лес; идёт  он и думает: «Один я остался, все меня бросили, как найти мне теперь коня?» Шёл  он, погружённый в свои думы, и встретил по дороге маленькую пёструю кошечку;  она ласково с ним заговорила:    

– Ганс, куда это ты идёшь?    

– Ах, да чем же ты мне можешь помочь?    

– Я о твоём желании хорошо знаю, – сказала  кошечка, – ты хочешь чтоб была у тебя красивая лошадь. Ступай вместе со  мной и будь мне верным слугою семь лет, и я дам тебе за то лошадь такую красивую,  какую ты за всю свою жизнь и не видывал.    

«Должно быть, это волшебная кошка, – подумал  Ганс, – хотелось бы мне посмотреть, правду ли она говорит». И повела она  его в свой маленький заколдованный замок, и жили в нём всё одни только кошечки,  и все они ей прислуживали; они проворно носились по лестнице вверх и вниз и  были довольные да весёлые. Вечером, когда уселись они за стол, три кошечки  принялись за музыку: одна играла на контрабасе, другая на скрипке, а третья  трубила в трубу и надувала щёки изо всех сил. Когда они поели и стол был уже  убран, кошка ему и говорит:    

– Ну, Ганс, давай теперь с тобой потанцуем!    

– Нет, – говорит он, – с кошкой плясать я не  стану, этого делать мне в жизни ещё ни разу не доводилось.    

– Тогда отведите его в постель, – сказала она кошечкам.    

И зажгла ему свечку в спальне одна из кошечек, а другая  стала стаскивать с него башмаки, третья – чулки, и, наконец, одна из кошечек  потушила свечу. А на другое утро они снова явились и помогли ему встать с  постели и одеться: одна натягивала ему чулки, другая завязывала подвязки,  третья подала ему башмаки, а ещё одна умыла его, а лицо вытерла ему хвостом.  «Делать это она умеет очень нежно», – заметил Ганс. Но приходилось ему для  кошки и работать: каждый день дрова рубить, да как можно помельче; и для этого  дали ему серебряный топор; клин и пила были тоже серебряные, а колода была  медная. Вот так и колол он дрова, жил в кошкином доме, ел да пил хорошо, но  видать никого не видал, кроме пёстрой кошки да разных её служанок. Вот однажды  и говорит она Гансу:    

– Ступай да выкоси мой лужок, а трава пусть пойдёт на  сено, – и дала она ему серебряную косу, а брусок был золотой, и велела она  ему всё это в точности после работы сдать. Ганс пошёл и сделал, что было ему  велено. Окончив работу, принёс он косу, брусок и сено домой и спрашивает, не  заплатит ли она ему уже за работу.    

– Нет, – говорит кошка, – ты должен ещё для  меня кое-что сделать; вот тут стропила да брёвна серебряные и плотничий топор,  наугольники, скрепы – всё, что надо для работы, и всё это из серебра сделано.  Хочу я построить себе маленький домик.    

И выстроил Ганс ей домик и сказал, что всё он теперь уже  сделал, а лошади-то у него пока что нету. И прошло семь лет, словно полгода. И  спросила кошка, хочет ли он поглядеть на её лошадей?    

– Хочу, – ответил Ганс. И она открыла ему домик,  отперла двери, видит он – стоят двенадцать лошадей; и, ах, какие они были  статные, как блестели они да сверкали, прямо сердце радовалось!    

Тут дала она ему поесть и попить и сказала:    

– Ну, теперь ступай домой, а лошади твоей я не дам тебе  с собой, но через три дня приду сама и приведу её тебе.    

Собрался Ганс в дальний путь, и указала она ему дорогу к  мельнице. Но новой одежды она ему не дала, и должен он был воротиться домой в  чём пришёл – в своей старой, изорванной куртке, что стала ему за эти семь лет  тесна и коротка. Пришёл он домой, а другие два работника тоже домой воротились,  и каждый привёл с собою по лошади, но у одного была она слепая, а у другого  хромая. Стали они его спрашивать:    

– Ганс, ну, а где же твоя лошадь?    

– Через три дня придёт.    

Посмеялись они и говорят:    

– Да, Ганс, уж если ты лошадь получишь, то будет она  хороша!    

Вошёл Ганс в комнату, но мельник сказал ему, чтоб не смел он  и за стол садиться, так был он оборван и весь в лохмотьях, – стыдно-де  будет, если кто зайдёт в дом. И вынесли ему немного поесть во двор; а когда  пришло время спать ложиться, ему не позволили лечь на кровать, и пришлось ему  залезть в сарайчик для гусей и улечься на жёсткой соломе.    

Просыпается он утром, – а прошло уже три дня, – и  вот подъезжает карета, запряжённая шестериком, – ах, как сияли кони, как  блестели они, как всё было красиво! – и вёл слуга седьмого коня, и был тот  конь для бедного работника с мельницы. И вышла из той кареты  красавица-королевна, и вошла она в мельницу; а королевна была та самая  маленькая пёстрая кошечка, которой бедный Ганс служил целых семь лет. Она  спросила мельника, где его младший работник, засыпка?    

И ответил мельник:    

– Да мы и на мельницу-то его пустить не можем, весь он  оборванный, – вон лежит он в сарае, где гуси!    

И сказала тогда королевна, чтобы тотчас его привели к ней.  Привели Ганса, и должен он был одёжкой своей прикрываться, и еле мог тело своё  прикрыть лохмотьями. Достал слуга тогда пышные одежды, приумыл работника,  приодел, и когда был он готов, то выглядел любого короля красивей. Затем  королевна велела показать лошадей, приведённых двумя другими работниками. И  была одна из них слепая, а другая хромая. И велела она привести тогда своего  седьмого коня. Как увидел мельник того коня, сказал, что такого во дворе у него  никогда ещё не бывало.    

– Вот этот конь и будет для младшего твоего  работника, – сказала королевна.    

– Тогда уж и мельница будет его, – сказал мельник;  но королевна ответила, что коня того дарит она ему, и мельница пусть у него  остаётся; взяла она своего верного Ганса, посадила его в карету и уехала с ним  вместе. И поехали они сперва в маленький домик, который построил Ганс  серебряным топором; а он, гляди, стал огромным замком, и всё в нём внутри было  из чистого золота да серебра; и вышла она замуж за Ганса, и стал он  богат, – так богат, что на всю его жизнь хватило. Вот пускай никто не  говорит, что раз дурак, то ни на что и не годен.    

 107. Два странника    

     

Гора с горой не сходится, а люди, бывает, сходятся, иной раз  добрые и злые. Так вот сошлись однажды во время странствий сапожник с портным.    

Был портной небольшого роста, парень собою пригожий, всегда  добродушный и весёлый. Увидал, что подходит к нему навстречу сапожник, –  он узнал по сундучку, что тот сапожным ремеслом занимается, – и запел ему  навстречу шутливую песенку:    

     

Швы мне делай поживей,    

Тяни дратву веселей,    

Молоточком – тук, тук, тук!    

Посильней прибей каблук.    

     

Но сапожник не мог переносить насмешек, он скривил лицо,  словно уксусу напился, и сделал движенье, будто собираясь схватить портняжку за  шиворот. А малый наш рассмеялся, протянул ему свою бутылку и говорит:    

– Да это не со зла сказано. На, выпей-ка, вот жёлчь и  промоешь.    

Хлебнул сапожник порядочный глоток, и гроза на его лице  начала проходить. Он подал назад портному бутылку и говорит:    

– Да-а, порядочно выпил, но тут дело не в жажде, а что  напился, как надо, это да! Что ж, двинемся, пожалуй, вместе!    

– Я согласен, – ответил портной, – если у  тебя есть охота идти в большой город, где работы много найдётся.    

– Да я тоже в город собрался, – ответил  сапожник, – в маленьком-то местечке ничего не заработаешь, а в деревне  люди охотней босиком ходят.    

Пошли они странствовать с той поры вместе, шли потихоньку,  не так, чтобы очень торопясь.    

Времени у обоих у них хватало, а насчёт хлеба-то было  маловато. Когда они приходили в какой-нибудь город, то бродили по улицам,  расхваливая своё ремесло, а так как вид у портняжки был свежий и бодрый да  притом были у него красивые румяные щёки, то все давали ему работу охотно, а  если выпадет счастье, то, бывало, дочь мастера и поцелует его ещё на прощанье.  Сойдётся он с сапожником, и всегда бывало у него в кошельке больше, чем у того.  Угрюмый сапожник перекосит своё лицо и подумает: «Чем больше пройдоха, тем и  счастье ему больше». А портной засмеётся, запоёт себе песенку и поделит весь  заработок со своим товарищем поровну. А заведётся у него в кармане несколько  грошей, велит подать себе поскорей чего-нибудь вкусного, стучит на радостях по  столу так, что стаканы пляшут, и это у него называлось: «заработано легко – и прожито  легко».    

Так странствовали они некоторое время и подошли раз к  дремучему лесу, а дорога к королевскому городу проходила через лес. Вели к  городу две тропы: по одной надо было идти семь дней, а по другой всего два дня,  но никто из них не знал, какой путь выйдет короче. Уселись два странника под  дубом, стали совет держать, как им быть и на сколько дней брать с собой хлеба.  Сапожник сказал:    

– Надо расчёт вести наперёд, я возьму хлеба с собой на  семь дней.    

– Что ты? – сказал портной. – Тащить хлеб про  запас на семь дней на спине, как вьючный осёл, это и оглянуться-то нельзя  будет! Я полагаюсь на господа бога и загадывать наперёд не собираюсь. Деньги,  что у меня в кармане, годны ведь и летом и зимой одинаково, а хлеб во время  жары засохнет и заплесневеет; да и куртка-то у меня мала; еле до локтей  достаёт. Почему б нам не поискать верной дороги? Хлеба на два дня – и всё.    

И вот купил себе каждый из них хлеба, и пошли они наудачу  через лес.    

Было в лесу тихо, как в церкви. Не веял ветер, не журчал ни  один ручей, птицы не пели, и сквозь густые ветви не проникал ни один луч  солнца. Сапожник не проронил ни слова, тяжёлый хлеб оттягивал ему плечи, пот  градом катился по его сердитому и мрачному лицу. А портной был весел, шёл  вприпрыжку и, зажав в ладонях листочек, то насвистывал, то напевал песенку и  думал: «Господь на небесах, пожалуй, радуется, что я такой весёлый».    

Так прошло два дня, но на третий день лесу не видать было ни  конца ни края, и сердце у портного вдруг упало; но всё-таки весёлости своей он  не потерял, а полагался на господа бога да на свою удачу. На третий день  вечером он улёгся под деревом голодный. Так случилось и на четвёртый, и когда  сапожник уселся на дереве, сваленном бурей, и начал закусывать, то портному  оставалось только одно – смотреть на это. Когда он попросил дать ему кусочек  хлеба, сапожник язвительно засмеялся и сказал:    

– Ты всегда был такой весёлый, ну, попробуй-ка теперь,  как быть грустным: птиц, что поют на заре, вечером ястреб хватает.    

Короче говоря, не было у сапожника жалости. На пятый день  бедный портной не мог уже от истощенья больше подняться и слова вымолвить; щёки  у него побледнели, глаза стали красные. Вот сапожник и говорит:    

– Нынче я дам тебе кусок хлеба, но за это выколю тебе  правый глаз.    

Несчастному портному так хотелось жить, что ему ничего не  оставалось, как согласиться; он заплакал в последний раз обоими глазами, а  затем сапожник, у которого сердце было каменное, выколол ему острым ножом  правый глаз.    

Вспомнилось тут портному, что говаривала ему когда-то мать,  когда он в кладовой лакомился: «Ешь сколько можно, а терпи сколько должно». Вот  съел он дорого стоивший ему хлеб, поднялся на ноги, забыл про своё несчастье и  утешился тем, что ведь и одним-то глазом можно достаточно видеть. Но на шестой  день он снова почувствовал голод, у него сосало уже под ложечкой. Вечером  свалился он под деревом, а на седьмое утро от истощенья не мог и подняться, и  смерть была уже близка. Тут сапожник и говорит:    

– Хочу я оказать тебе милость и дать тебе ещё кусок  хлеба. Но ты даром его не получишь, за это я выколю тебе и второй глаз.    

Понял портной, что всю свою жизнь был легкомысленным, стал  просить у господа бога прощения и говорит сапожнику:    

– Делай, что знаешь, я готов вытерпеть всё, что  положено. Но помни, что господь бог не каждую минуту судит, – наступит  час, когда ты получишь возмездие за своё злодеяние, которое ты надо мной  совершил и чего я от тебя не заслужил. В счастливые дни я делился с тобой всем,  что у меня было. Ведь моё ремесло такое, что стежок за стежком надо следить.  Если я потеряю глаза и не смогу шить, то придётся мне идти милостыню просить.  Ты хоть по крайней мере не бросай меня тут одного, а то мне пропадать придётся.    

Но сапожник, забывший в сердце своём бога, взял нож и  выколол портному и левый глаз. Дал он ему потом поесть кусок хлеба, сунул ему в  руку палку и повёл его за собой.    

Вот зашло солнце, вышли они из лесу, и стояла на поле у  лесной опушки виселица. Повёл туда сапожник слепого портного, бросил его там  лежать, а сам двинулся дальше. От усталости, боли и голода несчастный уснул и  проспал целую ночь. Когда стало светать, он проснулся, не зная, где он  находится. А висели на виселице два бедных грешника, и сидел у каждого на  голове ворон. И заговорил один из воронов:    

– Братец, ты что, не спишь?    

– Да, не сплю, – ответил второй ворон.