1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 
клетки?

М. Раз
вы согласны
с тем, что с истинной
и абсолютной
точки зрения
Сердце как
чистое Сознание
лежит за пределами
пространства
и
времени,
то все осталь­ное
вы
легко
поймете
в его правильной
перспе­ктиве.

У. Ответ
основан на том,
что я поставил
вопрос о положе­нии
Сердца. Я же
сейчас спрашиваю
об опытном
переживании
Шри Бхагавана.

М.
Чистое Сознание,
полностью не
связанное с
физичес­ким
телом и превосходящее
ум, является
делом непосредственного
переживания.
Мудрецы знают
свою бестелесность,
вечное Существование
точно так же,
как
мирянин
знает свое
телесное
существова­ние.
Но
опыт
Сознания
может
иметь
место
как
с
осознанием
тела,
так
и без
него.
В
бестелес­ном
переживании
чистого Сознания
Мудрец нахо­дится
за
пределами
времени
и
пространства,
и тог­да
вопрос
о
положении
Сердца вообще
не возни­кает.

Поскольку,
однако, физическое
тело не может
сущест­вовать
(в
жизни)
отдельно
от Сознания,
то телес­ное
осознание
должно поддерживаться
чистым Соз­нанием.
Первое по своей
природе ограниченно,
и ни­когда не
может быть
одинакового
протяжения
во времени или
пространстве
с последним,
которое вечно
и бесконечно.
Телесное сознание
— это просто
подобное монаде,
миниатюрное
отражение
чистого Сознания,
с которым Мудрец
осознал свое
тождество.
Для него, следовательно,
телесное сознание
— лишь отраженный
луч самолучезарного,
бесконечного
Со­знания,
которое есть
он сам. Только
в этом смысле
можно говорить
о том, что Мудрец
осознает свое
телесное
существование.

Так
как в течение
бестелесного
переживания
Сердца как
чистого
Сознания
Мудрец
совсем
не
осоз­нает
тела,
то
абсолютное
переживание
локализу­ется
им в пределах
физического
тела чем-то
вроде чувства
воспоминания,
сформированного
в то время, когда
он уже осознает
тело.

У. Для
людей, подобных
мне, не имеющих
ни прямого
переживания
Сердца, ни следующего
из него вос­поминания,
достаточно
трудно понять
этот вопрос.
О самом
положении
Сердца нам,
возможно, остается
только строить
догадки.

М.
Если определение
положения
Сердца должно
зав­исеть
от предположений,
пусть даже и
для мирянина,
то вопрос,
безусловно,
не стоит серьезного
обсужде­ния.
Но оно не зависит
от ваших догадок,
а опре­деляется
безошибочной
интуицией.

У. У кого
же имеется эта
интуиция?

М. У каждого
в отдельности
и у всех.

У. Не даст
ли мне Шри Бхагаван
взаймы интуитивное
знание Сердца?

М. Нет, не
Сердца, но положения
Сердца относительно
вашей индивидуальности.

У. Шри
Бхагаван хочет
сказать, что
я интуитивно
знаю, где
находится
Сердце в физическом
теле?

М. А почему
бы и нет?

У.
(Указывая на
себя) Это
ко
мне
лично
относятся
слова
Бхагавана?

М. Да.
Это и есть интуиция!
Куда вы только
что указали
на себя
жестом? Разве
вы не направили
свой палец
на правую
сторону груди?
Это как раз и
есть место
расположения
Сердечного
центра.

У. Итак,
не имея непосредственного
знания о Сердечном
центре, я должен
зависеть от
этой интуиции?

М. А что
здесь ошибочного?
Когда школьник
говорит:

«Это я
решил задачку
правильно»,
— или когда он
предлагает
вам: «Давайте
я сбегаю и получу
для вас книгу»,
разве он указывает
на голову, которая
правильно
решила задачу,
или ноги, которые
быстро понесут
его доставать
вам книгу?

Нет, в
обоих случаях
он совершенно
естественно
по­кажет пальцем
на правую сторону
груди, выражая
таким простым
жестом ту глубокую
истину, что
Ис­точник чувства
„я” в нем находится
здесь.

Только
безошибочная
интуиция
заставляет
его имен­но
таким образом
указывать на
себя, на Сердце,
которое есть
Самость. Это
действие является
пол­ностью
бессознательным
и всеобщим,
оно одинаково
для каждого
человека.

Какое
еще более сильное,
чем это, доказательство
местонахождения
Сердечного
центра в физическом
теле вам требуется?

V
МЕСТО
РАСПОЛОЖЕНИЯ
СЕРДЦА

У. Но один
святой сказал,
что он испытал
духовное переживание
в центре между
бровями. Так
ли это?

М. Как я
говорил вам
ранее, Осуществление,
превосходя­щее
пространственно-временные
отношения,
являет­ся
окончательным
и совершенным.
Когда оно
достиг­нуто,
то не имеет
значения, где
ощущалось
духовное переживание.

У. Но я
спрашивал о
том, какая из
двух точек
зрения на
расположение
центра духовного
опыта правильней:
место между
бровями или
же Сердце?

М. Для
практики вы
можете концентрироваться
на точке между
бровями. Эта
концентрация
затем
становит­ся
бхаваной,
или образным
созерцанием
ума, тогда как
высочайшее
состояние
анубхавы,
или
Осу­ществления,
с которым вы
становитесь
абсолютно
тождественным
и в котором
ваша индивидуальность
полностью
растворяется,
превосходит
ум. Значит, здесь
не может быть
центра переживания,
рассмат­риваемого
вами как объект,
отдельного
и отделен­ного
от вас, субъекта.

У. Я
хотел бы поставить
свой вопрос
несколько
иначе. Можно
ли сказать, что
точка между
бровями
являет­ся
местом пребывания
Самости, или
Истинного Я?

М. Вы
соглашаетесь,
что Самость
есть окончательный
Источник сознания
и что ОНА
равно
существует
во всех
трех состояниях
ума. Но мы видим,
что происходит,
когда в медитации
человека одолевает
сон. Первым
признаком сна
является наклон
головы, чего
никогда не
случилось бы
при расположении
Самости между
бровями или
в каком-либо
другом месте
головы.

Если
во время глубокого
сна переживание
Самости не
ощущается в
пространстве
между бровями,
то об этом центре
нельзя говорить
как о ЕЁ местопребы­вании,
не делая абсурдного
предположения,
что Самость
часто меняет
Свое Собственное
место.

Фактически
садхак
может
испытывать
переживание
в любом
центре, или
чакре,
на
которой он
кон­центрирует
ум. Но по названной
причине
именно
это
особенное место
его
опыта
не становится
ipso
facto23
местопребыванием
Самости.

Существует
интересная
история о Камале,
сыне Мудре­ца
Кабира, которая
служит иллюстрацией
того, что голова
(и a
fortiori24
точка
между бровями)
не
может
рассматриваться
местопребыванием
Самости.

Кабир
был
глубоко
предан
Шри
Раме
и
никогда
не забывал
кормить тех,
кто возносил
свои молитвы
его Господу.
Случилось
однажды так,
что у него не
оказалось на
завтра достаточного
количества
пищи для преданных
поклонников.
Поэтому он
вместе с сыном
отравился ночью
добывать требуемую
прови­зию.

История
повествует
далее
что
после
того
как
отец
с сыном
вынесли продовольствие
из купеческого
до­ма через
проделанную
ими дыру в стене,
сын вер­нулся,
чтобы разбудить
хозяев и оповестить
их, что дом ограблен.
Встревожив
спящих, Камаль
попытал­ся
убежать от них
через эту дыру,
но
голова
про­шла,
а тело застряло.
Чтобы не быть
опознанным
и не
оставить
без
пищи
преданных,
он позвал
отца и
попросил отрубить
ему голову.
Сделав это,
Кабир беспрепятственно
скрылся с похищенной
провизией и
головой сына,
а на следующий
день как ни в
чем ни бывало
устроил пир
для бхактов:
«Если
такова
Воля
Рамы
и мой
сын должен был
умереть,
то
пусть она
исполнится!»
Вечером Кабир
с гостями, как
обычно, принял
участие в городской
процессии с
пением песен
преданности
— бхаджаной.

Тем
временем ограбленный
домохозяин
написал жа­лобу
и отослал ее
царю вместе
с обезглавленным
телом Камаля,
опознать которое
не смог. Царь
при­казал
привязать тело
на видном месте
главной улицы
так, чтобы любой
заявивший на
него право или
унес­ший (а труп
нельзя было
оставлять без
последних
ри­туалов,
выполняемых
родственниками)
мог быть допрошен
или арестован
полицией, тайно
расставлен­ной
для этой цели.

Кабир
и его гости в
полном разгаре
бхаджаны
шли главной
улицей, когда,
к удивлению
всех, обезглав­ленное
тело Камаля,
считавшееся
мертвым, начало
размахивать
руками в такт
мелодии, исполняемой
компанией
бхаджаны.

Эта история
опровергает
предположение,
что голова или
место между
бровями является
местопребыва­нием
Самости. Можно
также заметить,
что когда на
поле боя голова
солдата в сражении
отсекается
от тела неожиданным
и мощным ударом
меча, то тело
продолжает
бежать или
двигать членами,
как бы пародируя
бой, прежде чем
окончательно
рухнет за­мертво.

У. Но ведь
Камаль умер
гораздо раньше?

М. То, что
вы называете
смертью, на
самом деле не
яви­лось каким-то
необычайным
переживанием
для Ка­маля.
Вот что случилось
с ним, когда он
был еще моложе.

Мальчиком
Камаль имел
приятеля-сверстника,
с кото­рым играл
в шарики и другие
игры. Они соблюдали
между собой
общее правило:
если кто-нибудь
оста­вался
должен другому
за игру или
две, то
обязан
был расплатиться
на следующий
день. Однажды
ве­чером мальчики
играли в счет
Камаля. На сле­дующий
день Камаль,
желая получить
от приятеля
долг, отправился
к нему домой,
где увидел
лежащее на
веранде тело
друга и плачущих
родственников.
«В чем дело? —
спросил их
Камаль. — Он
играл со мной
вчера и остался
должен за одну
игру».
Родствен­ники,
рыдая, сказали,
что мальчик
умер. «Нет, —
зая­вил Камаль,
— он не умер, а
только притворяется
мертвым, чтобы
уклониться
от возврата
долга». Родственники
предлагали
Камалю самому
убедиться, что
мальчик действительно
мертв, что тело
его хо­лодное
и окоченевшее.
«Но все это
просто при­творство,
я знаю; что из
того, что тело
стало холод­ным
и окоченело?
Я тоже могу
стать точно
таким» Сказав
это, Камаль
упал и в мгновение
ока умер.

Несчастные
родственники,
раньше рыдавшие
из-за смерти
своего мальчика,
пришли в ужас
и начали так
же оплакивать
и смерть Камаля.
Тогда Камаль
по­вернулся
на спину, объявив:
«Вы видели?
Я был,
как вы
говорили, мертв,
но встал снова,
живой и невредимый.
Вот так
и он хочет надуть
меня, но
ему не
удастся обмануть
меня своим
притворством».

В
финале этой
истории присущая
Камалю духовная
сила вернула
жизнь мертвому
мальчику, и
Камаль получил
свой долг за
игру. Мораль
здесь такова,
что смерть тела
не означает
угасания Самости.
ЕЁ отно­шение
к телу не ограничено
рождением
и смертью,
а ЕЁ местоположение
в физическом
теле не огра­ничено
переживанием,
воспринимаемым
в каком-то особенном
месте, например
между бровями,
вызван­ным
практикой
дхьяны,
выполняемой
на этом
центре.
Высочайшее
Состояние
Само-осознания
присутствует
всегда, ОНО
превосходит
три состояния
ума так же, как
жизнь и смерть.

У. Так
как Шри Бхагаван
говорит, что
Самость может
функционировать
в любых
центрах, или
чакрах,
в то
время как ЕЁ
местопребыванием
является Сердце,
то возможно
ли, чтобы благодаря
интенсивной
прак­тике
концентрации,
или дхьяны,
на точке
между бровями
этот центр сам
стал местопребыванием
Самости?

М.
Пока речь идет
просто о стадии
практики
концентра­ции
путем фиксации
места контроля
вашего внима­ния,
любые обсуждения,
касающиеся
местопребыва­ния
Самости, будут
просто теоретизацией.
Вы рас­сматриваете
себя субъектом,
видящим, и место,
на котором вы
фиксируете
свое внимание,
становится
объектом
видения.
Это
есть
просто
бхавана.
Ког­да
же, наоборот,
вы видите Самого
Видящего, то
погружаетесь
в Самость,
становитесь
единым с НЕЙ.
Это и есть Сердце.

У. В таком
случае рекомендуется
ли практика
концентра­ции
между бровями?

М.
Конечным результатом
практики
любой
разновидно­сти
дхьяны
является
то, что объект,
на котором
садхак
останавливает
свой ум, перестает
сущест­вовать
как особенный
и отдельный
от
субъекта.
Они (субъект
и объект) становятся
одной Самостью,
и это есть Сердце.

Практика
концентрации
внимания на
центре между
бровями является
одним из методов
садханы,
по­средством
которого мысли
в данный момент
эф­фективно
контролируются,
ибо они являются
направ­ленной
вовне деятельностью
ума, и мысль
прежде всего
следует за
„взглядом”
— физическим
или мыс­ленным.

Следует,
однако, отметить,
что эта садхана
с остановкой
внимания на
точке между
бровями долж­на
сопровождаться
джапой,
потому
что
следую­щим
по
важности
после
физического
глаза
являет­ся
физическое
ухо — и
тот и другой
органы пред­назначены
для сдерживания
и отвлечения
ума. Следующим
по важности
за глазом
ума (то
есть за мысленной
визуализацией
объекта) является
ухо ума
(то есть
мысленная
артикуляция
речи), оба — для
контроля и,
посредством
этого, усиления
ума или
для отвлечения
и, таким образом,
ослабления
его.

Следовательно,
когда умственный
глаз установлен
на центре (например,
между бровями),
вам следует
также
практиковать
мысленную
артикуляцию
на­ма
(Имени)
или мантры
(священного
Слога или Слогов),
так как иначе
вы вскоре утратите
удержа­ние
объекта концентрации.

Описанная
выше садхана
ведет
к отождествлению
Имени, Слова
или Самости
— как бы вы ни
называли ЭТО
— с Центром,
выбранным для
целей дхьяны.
Чистое
Сознание, Самость,
Истинное Я, или
Сердце, есть
окончательное
Осуществление.

У.
Почему Шри
Бхагаван не
предписывает
практику концентрации