1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 
      
Увидал добычу витязь, и сцепил он корабли,
      
И на зов его немедля караванщики пришли,
      
И Усам, воспрянув духом, славил витязя вдали.
     
    
    
    
    
    
     
      
Десять сотен уст потребно, чтоб прославить Автандила,
      
Красоту его измерить нет достойного мерила!
      
Караванщики вскричали: «Помогла нам божья сила,
      
Ночь прошла, настало утро, загорелся луч светила!»
     
     
      
Подошли они к герою, целовали руки-ноги,
      
Осыпали похвалами, спасены среди дороги.
      
Мудрецы, его увидев, стали б разумом убоги!
      
«Спас ты наше достоянье и избавил от тревоги!»
     
     
      
«Слава богу! — он ответил. — Стороной прошла беда!
      
Предначертанное богом исполняется всегда.
      
Бог землею правит втайне, въяве — только иногда.
      
Нужно нам, по слову мудрых, верить в лучшие года!
     
     
      
Вседержитель оказался нам защитою надежной.
      
Это он послал мне силы, без него я прах ничтожный!
      
Ныне я разбил пиратов, верен клятве непреложной.
      
Поделитесь их добычей и поклажею дорожной».
     
     
      
Счастлив доблестный воитель, победивший супостата!
      
Все сподвижники героя дружно чествуют собрата,
      
Перед ним, неустрашимым, их душа стыдом объята,
      
А герою даже рана — украшенье, не утрата!
     
     
      
В тот же день корабль пиратов мореходы обошли
      
И, сокровища увидев, сосчитать их не могли,
      
И собрали их немедля и к себе перенесли,
      
И корабль, разбитый в щепки, бросив в море, подожгли.
     
     
      
И вручил Усам герою от купцов уведомленье:
      
«Пристыженные тобою, мы спаслись от нападенья.
      
Ныне мы свои товары отдаем в твое владенье.
      
Поделись, коль хочешь, с нами. Это общее решенье».
     
     
      
Автандил ответил: «Братья, я сказал вам ясным слогом:
      
Бог заметил ваши слезы, спасены вы только богом.
      
Я всего лишь бедный странник и нуждаюсь не во многом:
      
Был бы сам да конь послушный, чтобы ездить по дорогам.
     
     
      
Если б я искал сокровищ, все имел бы, что хочу:
      
Драгоценные каменья, украшенья и парчу.
      
Для чего дары мне ваши? Я доверился мечу
      
И совсем не о богатстве, разъезжая, хлопочу.
     
     
      
Из бесчисленных сокровищ, нам ниспосланных судьбою,
      
Каждый пусть возьмет, что хочет, — ничего от вас не скрою.
      
Об одном прошу вас, братья: если вы довольны мною,
      
Дайте мне покуда скрыться под одеждою простою.
     
     
      
Кроме вас, никто не должен обо мне иметь понятья.
      
Притворившись старшиною, я надену ваше платье.
      
Как простой купец, отныне буду с вами торговать я.
      
Вы ж меня не выдавайте, ибо мы отныне братья!»
     
     
      
По душе пришлась торговцам эта просьба Автандила.
      
«Витязь, ты надежда наша! — так решенье их гласило. —
      
Умолять тебя об этом нам самим бы нужно было.
      
Будь же нашим старшиною ты, чей лик светлей светила!»
     
     
      
Путешествуя по морю, дальше двинулись они,
      
И была благоприятна им погода в эти дни,
      
И дарили Автандилу только перлы, и сродни
      
Были этим дивным перлам зубы витязя одни.
     
    
    
   
   
    
     
ПРИБЫТИЕ АВТАНДИЛА В ПРИМОРСКИЙ ГОРОД ГУЛАНШАРО
    
    
    
     
      
Автандил проехал море и окинул берег взглядом.
      
Перед ним открылся город, окруженный пышным садом.
      
Цветники оттенков разных в том саду цвели богатом.
      
Как тебе его представить, коль ты не был никогда там!
     
     
      
Привязав к причалам сада свой корабль тремя цепями,
      
Автандил, в торговом платье, сел на стул под деревами,
      
И пришли к нему торговцы с полновесными деньгами,
      
И, свое скрывая званье, занялся герой делами.
     
     
      
И пришел к нему садовник, надзиратель тех садов,
      
И, увидев лик героя, изумиться был готов,
      
Но спросил его приезжий: «Чей здесь город и каков?
      
Как зовется повелитель этих пышных берегов?
     
     
      
Расскажи мне без утайки, — он сказал, — какие ткани
      
Здесь в цене, какие сходят за бесценок на майдане?»
      
«О купец, — сказал садовник, — изливаешь ты сиянье!
      
Все скажу тебе правдиво, утолю твое желанье.
     
     
      
В год едва ли ты объедешь этот край благословенный.
      
Дивный город Гуланшаро полон роскоши отменной.
      
К нам ее сюда привозят корабли со всей вселенной.
      
Царь морей Мелик Сурхави — наш владыка несравненный.
     
     
      
Молодеют даже старцы, приезжая к нам сюда.
      
Здесь всегда пиры да пляски, пенье, музыка, еда.
      
Здесь цветы благоухают и не вянут никогда.
      
Даже те на нас дивятся, кто желает нам вреда!
     
     
      
Именитые торговцы здесь на дело тороваты:
      
Продают и покупают, наживаются трикраты.
      
Бедняки и те за месяц могут сделаться богаты,
      
Коль добра себе закупят без особенной затраты.
     
     
      
Я смотритель и садовник именитого Усена,
      
Он глава торговцев здешних, вся ему подвластна мена.
      
Чужестранцев он встречает здесь в саду обыкновенно,
      
Ибо видеть все товары он обязан непременно.
     
     
      
Все прибывшие Усену поднести спешат дары
      
И в другом не могут месте разбивать свои шатры.
      
Для царя он покупает ткани, золото, ковры.
      
И торгуют где угодно чужестранцы с той поры.
     
     
      
Для таких, как ты, почтенных мореходов и героев
      
Он велит отвесть покои содержателям покоев.
      
Но теперь Усен в отъезде. Все дела свои устроив,
      
Он тебя обязан встретить, высшей чести удостоив.
     
     
      
Здесь Фатьма-хатун при доме, госпожа, его супруга,
      
Весела она, любезна, любит гостя в час досуга.
      
Лишь скажу, она немедля пригласит тебя, как друга,
      
Во дворец ее богатый проведет тебя прислуга».
     
     
      
Автандил ему ответил: «Делай так, как ты сказал!»
      
И слуга, облившись потом, к госпоже своей вбежал.
      
«Госпожа моя, — он крикнул, — удостой меня похвал:
      
Некий витязь солнцеликий в нашей гавани пристал!
     
     
      
Он торговец именитый и хозяин каравана,
      
Словно месяц семидневный, он красивее платана.
      
Как идёт к его одежде цвет коралловый тюрбана!
      
Он справляется о ценах гуланшарского майдана».
     
     
      
Десять слуг Фатьма послала провести купца столицей,
      
В караван-сарай товары потянулись вереницей.
      
И вошел в ее покои лал-агат розоволицый,
      
И подобен льву и тигру был он шуйцей и десницей.
     
     
      
И народ, услышав новость, собрался со всех сторон.
      
Волновались, говорили: «Не покажется ли он?»
      
Этот был восторга полон, тот — до смерти поражен,
      
О мужьях забыли жены, и мужья корили жен.
     
    
    
   
   
    
     
ВСТРЕЧА АВТАНДИЛА С ФАТЬМОЮ
    
    
    
     
      
У дверей жена Усена гостя встретила с поклоном.
      
Взор ее сиял довольством и казался благосклонным.
      
Привела и посадила, как предписано законом,
      
Было видно: не гнушалась тем купцом иноплеменным.
     
     
      
По летам немолодая, но красивая собою,
      
Смуглолицая хозяйка притворялась молодою.
      
По душе ей были пляски, а не то и пир горою.
      
Песни, музыка, наряды не давали ей покоя.
     
     
      
Засидевшись за обедом, гость подарки ей дарил.
      
Удивленная хозяйка говорила: «Как он мил!
      
Дай же бог, чтоб не впустую этот пир устроен был!»
      
Наконец в опочивальню был отпущен Автандил.
     
     
      
Утром он, открыв товары, выбрал шелка дорогого
      
И послал его владыке края этого морского.
      
Остальное он торговцам возвратил, напомнив снова:
      
«Продавайте, как хотите, но о витязе — ни слова!»
     
     
      
Даже в скромном одеянье витязь всех сводил с ума!
      
То он шел к хозяйке в гости, то к нему — она сама.
      
Речи были их красивы, встречи — длительны весьма.
      
Как влюбилась Вис в Рамина, так и в витязя — Фатьма.
     
    
    
   
   
    
     
ФАТЬМА ВЛЮБЛЯЕТСЯ В АВТАНДИЛА
    
    
    
     
      
Лучше с женщиной не знаться тем, кому под силу это:
      
Ты отдашь жене все сердце, нежной ласкою согрето,
      
А она тебе изменит, позабыв слова обета.
      
Доверять не нужно женам даже малого секрета!
     
     
      
Вожделенье к Автандилу в сердце женщины запало.
      
Как Фатьма ни огорчалась, пламя крепло, возрастало.
      
Обнаруживалась тайна, как хозяйка ни скрывала.
      
«Как мне быть и что мне делать? — день и ночь она рыдала.—
     
     
      
Если я ему откроюсь, он, быть может, удалится.
      
Промолчу — еще ужасней буду в пламени томиться.
      
Объяснюсь я, будь что будет, коль я в мире не жилица!
      
Не открыв врачу болезни, разве можно исцелиться?»
     
     
      
И письмо она решила написать купцу и в нем
      
Рассказала, как страдает, угасая с каждым днем.
      
Зачастую эти письма опаляют нас огнем.
      
Их беречь на память надо, мы ж теряем их и рвем.
     
    
    
   
   
    
     
ЛЮБОВНОЕ ПОСЛАНИЕ, НАПИСАННОЕ ФАТЬМОЙ АВТАНДИЛУ
    
    
    
     
      
«Создал бог тебя, о солнце, всемогущею рукою,
      
Без тебя любая радость людям кажется бедою,
      
Но вблизи ты нас сжигаешь дивной силой огневою…
      
Сонмы звезд тобой гордятся и любуются тобою!
     
     
      
Всякий, кто тебя увидит, обезумеет от страсти,
      
Соловьи трепещут, роза, у тебя одной во власти!
      
Все цветы вокруг увяли, да и я теперь в напасти:
      
Сердце, бедствуя в разлуке, разрывается на части.
     
     
      
Тяжело мне, бог свидетель, о любви писать моей!
      
Что, однако, мне поделать, если нет пределов ей?
      
В сердце черные ресницы проникают все сильней.
      
Не лишай меня рассудка, помоги и пожалей!
     
     
      
И пока ты мне ответа не пошлешь по доброй воле,
      
Чтоб лишить меня надежды иль помочь в несчастной доле,—
      
До тех пор, изнемогая, не умру я поневоле.
      
Жизнь иль смерть, реши скорее! Я страдать не в силах боле!»
     
     
      
Как обычную записку, без особого вниманья
      
 Автандил в своем покое прочитал ее признанья.
      
Он сказал: «Фатьма не знает, каковы мои желанья.
      
Я ль сравню ее с любимой, позабыв мои мечтанья?
     
     
      
Не чета вороне роза! Непристойна эта связь!
      
Но еще не пел над нею соловей, воспламенясь!
      
Все дурное и бесплодно и противно, словно грязь.
      
Что за вздор она мне пишет? И откуда дурь взялась?»
     
     
      
Но потом он так подумал: «Посреди чужого люда
      
Я один себе помощник, одному же в мире худо.
      
Чтоб вернуть страдальцу-другу то потерянное чудо,
      
Обо всем ином на свете должен я забыть покуда.
     
     
      
Эта женщина привыкла, принимать к себе гостей,
      
Видеть множество приезжих, слышать множество вестей.
      
Если я, испепеленный, повинуюсь нынче ей,
      
Может быть, она поможет мне по прихоти своей.
     
     
      
Ведь коль женщина полюбит, к нам она при первом слове
      
Рада будет прилепиться, как уток к своей основе,
      
Все расскажет, разболтает… Ей позор и стыд не внове.
      
Видно, мне не подобает уклоняться от любови.
     
     
      
Под несчастною звездою не добьешься ничего.
      
То, что нужно, — не имею, а иное — для чего?
      
Мир — как сумерки ночные, тьма наполнила его.
      
Что содержится в кувшине, то и льется из него!»
     
    
    
   
   
    
     
ОТВЕТ АВТАНДИЛА И ВСТРЕЧА ЕГО С ЧАЧНАГИРОМ
    
    
    
     
      
Автандил Фатьме ответил: «Я прочел твои хваленья.
      
Ты меня предупредила: сам пылаю каждый день я.
      
Как и ты, я умираю от любовного влеченья.
      
То, что сладостно обоим, недостойно осужденья».
     
     
      
Как Фатьма возликовала, не умею рассказать я!
      
«Уж не буду, написала, больше слезы проливать я!
      
Только сумерки настанут, приходи в мои объятья,
      
С нетерпением великим буду ночи ожидать я».
     
     
      
Но как только он собрался на свидание идти,
      
Некий раб ему в потемках повстречался на пути.
      
«Задержись! — Фатьма писала. — Не готова я, прости!»
      
«Что за вздор! — подумал витязь. — Что могло произойти?»
     
     
      
Несмотря на запрещенье, распахнул он дверь алькова.
      
Перед ним Фатьма сидела, и мила и черноброва.
      
Автандил заметил сразу, что рыдать она готова,
      
По влюбленная хозяйка не промолвила ни слова.
     
     
      
Сели вместе, целовались за беседою совместной.
      
Вдруг явился на пороге некий витязь неизвестный.
      
Вслед за гостем нес невольник меч его и щит железный,
      
Но при виде Автандила оба встали, как над бездной.
     
     
      
И Фатьма, заметив гостя, побледнела, словно мел.
      
С удивленьем незнакомец на любовника глядел.
      
Он сказал Фатьме: «Не буду прерывать я ваших дел,
      
Но клянусь тебе, что завтра будет горек твой удел!
     
     
      
Ты меня своим распутством затоптала в грязь, срамница!
      
Отомщу тебе я завтра, как тебе еще не снится:
      
Всех детей своих от страха загрызешь ты, как волчица!
      
Плюнь мне в бороду, злодейка, если это не случится!»
     
     
      
Тронув бороду рукою, удалился гость сердитый.
      
Залилась Фатьма слезами, принялась терзать ланиты.
      
«Горе мне! — она вскричала. — Все грехи мои открыты!
      
Пусть побьют меня камнями! Недостойна я защиты!
     
     
      
Погубила я супруга и детей не сберегла,
      
Потеряла самоцветы, разоренная дотла!
      
Разлучилась я с родными, натворив немало зла,
      
Кров разрушила домашний, где так радостно жила!»
     
     
      
С удивленьем слушал витязь эти горькие стенанья.
      
«Что с тобою? — он воскликнул. — Как понять твои рыданья?
      
Кто такой он, этот витязь, наши видевший лобзанья?
      
За какие он грозился рассчитаться злодеянья?»
     
     
      
«Лев, теряю я рассудок! — так Фатьма ему сказала.—
      
Не расспрашивай напрасно, говорить мне не пристало.
      
И детей я погубила, и сама теперь пропала,—
      
Красота твоя, любимый, сердце мне околдовала.
     
     
      
Тот, кто в жизни неразумен и ведет себя, как лжец,
      
Кто сберечь не может тайны — погибает наконец.
      
Пусть же плачут о несчастной, не жалеющей сердец!
      
Кто своей желает крови, тот на свете не жилец.
     
     
      
Ты одно из двух обязан совершить без промедленья:
      
Иль убей ты чачнагира, замышляющего мщенье,—
      
Ты спасешь поступком этим и меня, и все именье,
      
Я ж тебе потом открою все былые прегрешенья;
     
     
      
Или, если ты не можешь, погрузи на мулов вьюки
      
И покинь мои владенья, как ни горек час разлуки.
      
Буду я тебе противна, коль, попавшись в злые руки,
      
Загрызу своих детей я, обреченная на муки».
     
     
      
Автандил, бесстрашный витязь, воспылал, подобно льву.
      
Смелый, доблестный и гордый, взял он в руки булаву.
      
Он сказал: «Забудь об этом! До тех пор, пока живу,
      
Беззащитному погибнуть ее позволю существу!
     
     
      
Мне помощников не нужно, нужен только провожатый,
      
Чтобы знал я, где живет он, этот витязь бородатый.
      
Он не справится со мною, лютой яростью объятый.
      
Жди меня и будь спокойна, не пугай себя расплатой!»
     
     
      
И хозяйка к Автандилу провожатого прислала
      
И, прощаясь, понемногу успокаиваться стала.
      
«Коль убьешь его сегодня, — так она ему сказала,—
      
Не забудь, сними мой перстень с пальца этого бахвала».
     
     
      
Автандил из дома вышел, и прошел сквозь город он.
      
Был дворец красно-зеленый возле моря возведен.
      
Окружая ряд чертогов, над балконом шел балкон,
      
Строй бесчисленных балконов упирался в небосклон.
     
     
      
Провожатый Автандилу показал на это зданье:
      
«Тот, кого ты ныне ищешь, здесь имеет пребыванье.
      
Ты на верхнюю террасу поднимись без колебанья:
      
Отдыхает там хозяин, возвратившись со свиданья».
     
     
      
Двух привратников заметил возле дома Автандил,
      
И подкрался к ним бесшумно, и за горло их схватил,
      
И приподнял, и ударил друг о друга что есть сил,
      
Черепа разбил обоим и мгновенно умертвил.
     
    
    
   
   
    
     
АВТАНДИЛ УБИВАЕТ ЧАЧНАГИРА
    
    
    
     
      
Чачнагир лежал на ложе в огорчении немалом.
      
Автандил к нему ворвался, обагрен потоком алым.
      
Сбросив витязя с кровати, он пронзил его кинжалом
      
И расправился без шума с этим воином удалым.
     
     
      
Для друзей — светило жизни, для врагов — гроза и горе,
      
Отрубил он палец с перстнем, не забыв об уговоре,
      
И безжизненное тело из окна он бросил в море,
      
И нашло оно могилу в беспредельном том просторе.
     
     
      
Дело втайне совершилось. Кто об этом мог узнать?
      
Уподобясь сладкой розе, устремился витязь вспять.
      
Как решился он на это, невозможно нам. понять,
      
Но знакомою дорогой возвратился он опять.
     
     
      
И когда к Фатьме явился этот лев и солнце света,
      
Он сказал ей: «Твой обидчик не проспится до рассвета
      
Он убит моим кинжалом, провожатый видел это,
      
Вот тебе в утеху палец, и кольцо на нем надето!
     
     
      
Объясни же мне без страха, почему ты так несчастна?
      
Чем грозил тебе тот витязь, порицая громогласно?»
      
И Фатьма ему призналась: «О возлюбленный! Невластна
      
Посмотреть тебе в лицо я, хоть люблю тебя я страстно,
     
     
      
Возвратил ты ныне к жизни и меня, и всю семью.
      
Чем тебя я, лев, прославлю? Как твой подвиг воспою?
      
Так как ты убил сегодня эту злобную змею,
      
Приготовься, солнцеликий, повесть выслушать мою».
     
    
    
   
   
    
     
ФАТЬМА РАССКАЗЫВАЕТ АВТАНДИЛУ ИСТОРИЮ НЕСТАН-ДАРЕДЖАН
    
    
    
     
      
«Новый год мы здесь справляем по своим заветам старым:
      
Не торгуем, как обычно, и не ездим по базарам.
      
В этот день, принарядившись, мы, подобно знатным барам,
      
Во дворец на пир веселый с дорогим приходим даром.
     
     
      
В этот день купцы приносят государю приношенья,
      
Царь их также оделяет сообразно положенья,
      
Десять дней играют арфы, всюду музыка и пенье.
      
Игры в мяч, бега и скачки развлекают населенье.
     
     
      
Здесь делами всех торговцев управляет мой супруг,
      
Я считаюсь у царицы госпожою их подруг.
      
Захватив с собой подарки и собравшись в тесный круг,
      
Мы проводим вместе с нею новогодний свой досуг.
     
     
      
Как-то в праздник новогодний принимала нас царица,
      
Оделяла нас дарами, весела и светлолица.
      
Вслед за тем мои подруги поспешили удалиться
      
И зашли ко мне в покои, продолжая веселиться.
     
     
      
В сад мы вечером спустились и певцов с собою взяли,
      
И певцы веселым пеньем нас искусно развлекали.
      
Забавляясь, я меняла и прически и вуали
      
И с подругами болтала без заботы и печали.
     
     
      
В том саду, над самым морем, прихотлива и стройна,
      
Средь кустов была беседка на скале возведена.
      
И пришла я в ту беседку, роем жен окружена,
      
И велела дать подругам угощенья и вина.
     
     
      
Занимала я соседок, чтобы им нескучно было,
      
Но в разгаре удовольствий вдруг душа моя заныла.
      
Гости стали расходиться, увидав, что я уныла,
      
И печаль, подобно саже, разом сердце мне покрыла.
     
     
      
Я окно приотворила, устремила взгляд на море
      
И смотреть на волны стала, чтоб свое развеять горе.
      
Что-то темное мелькало в беспредельном том просторе,
      
То ли зверя, то ли птицу разглядела там я вскоре.
     
     
      
Но не зверь то был, не птица: море там несло ладью,
      
Два каких-то чернокожих плыли к нашему жилью,
      
И везли они с собою ту, о ком я слезы лью,
      
Чье чудесное виденье душу ранило мою.
     
     
      
Скоро маленькое судно оказалось у причала.
      
Озираясь, оба стража вышли на берег сначала,—
      
Сонный берег был безлюден, их ничто не испугало,
      
Лишь одна я незаметно из окошка наблюдала.
     
     
      
И тогда они из лодки извлекли ковчег, откуда
      
Вышла девушка на берег, где камней лежала груда:
      
В черной редкостной вуали, в платье цвета изумруда,
      
Затмевало образ солнца то неведомое чудо.
     
     
      
Повела очами дева — засиял вокруг гранит,
      
Над землей возник и небом нежный свет ее ланит.
      
Я глаза мои закрыла, ибо девы этой вид
      
Ослепил меня внезапно так, как солнце нас слепит.
     
     
      
Четырем рабам отважным я приблизиться велела.
      
«Посмотрите, что за дивом эта шайка овладела!
      
Нужно выкупить бедняжку. Отправляйтесь, люди, смело,
      
Что запросят, то и дайте, но устройте это дело.
     
     
      
Если ж торг не состоится, то убейте этих стражей
      
И луну ко мне доставьте, чтоб жила под кровлей нашей».
      
Тут рабы мои, подкравшись, подошли к стоянке вражьей,
      
Но приезжие и слушать не хотели о продаже.
     
     
      
Видя это, я вскричала: «Смерть им! Смерть!» И предо мной
      
Два убитые злодея скоро скрылись под водой.
      
Люди деву окружили, повели ее домой,
      
И спустилась я навстречу к незнакомке молодой.
     
     
      
Как была она прекрасна, рассказать я не умею!
      
Назовут ли солнце солнцем, сопоставив солнце с нею!
      
Не под силу этот образ начертать и чародею!
      
Я в лучах его доселе вся горю и пламенею!»
     
     
      
Тут Фатьма, заплакав, стала бить руками по ланитам.
      
Скорбь, как видно, овладела и торговцем именитым:
      
Позабыв друг друга, оба с сердцем плакали разбитым,
      
Растопив снега в долинах, слезы реками текли там.
     
     
      
Плач умолк, и друг промолвил: «Продолжай, молю, рассказ!»
      
«Деве той, — Фатьма сказала, — я доверилась тотчас.
      
Все я ей надоедала, целовала много раз,
      
Усадив, не отводила от нее влюбленных глаз.
     
     
      
Я ее спросила: «Солнце! Дочь какого ты народа?
      
Где тебя, краса созвездий, взяли эти два урода?»
      
Но она не отвечала мне и с самого прихода