1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
Гарри не ответил, к счастью, на следующей остановке им надо было выходить, на станции в самом сердце Лондона, и в суматохе, он пропустил Тонкс вперед — между ними оказались Фрэд с Джорджем. Все последовали за ней вверх по эскалатору, Хмури ковылял позади группы в низко надвинутой на глаза шляпе-котелке, с одной скрюченной рукой, засунутой между пуговицами пальто, сжимая палочку. Гарри казалось, что он ощущает на себе пристальный взгляд его спрятанного под шляпой глаза. Чтобы избежать новых вопросов о своем сне, он поинтересовался у Шизоглаза, где именно спрятана больница Святого Мунго.
   
— Недалеко отсюда, — рявкнул Хмури, когда они вышли в зимний воздух на широкую улицу, состоящую целиком из магазинов и полную Рождественских покупателей. Он подтолкнул Гарри вперед и захромал следом. Глаз под надвинутой шляпой вращался во всех направлениях. — Непросто найти хорошее место под больницу. На Диагон-аллее не нашлось остаточно места, а засунуть ее под землю, как Министерство, мы не могли — слишком нездоровая атмосфера. В конце-концов, они отыскали место здесь. Теоретически, больные волшебники могли бы входить и выходить, просто смешиваясь с толпой.
   
Он сжал плечо Гарри, чтобы их не разделила стайка покупателей, ринувшаяся в ближайший магазин, полный всяческих электрических приборов.
   
— Ну вот и пришли, — мгновеньем позже произнес Хмури.
   
Они остановились перед огромным старомодным универмагом из красного кирпича под названием «Добыча и Очистка Воды Лимитед». У этого местечка был захудалый жалкий вид. Несколько щербатых манекенов в сбитых набок париках в витрине стояли как попало, демонстрируя модели вышедшие из моды как минимум десять дет назад. Огромные плакаты на покрытых пылью дверях гласили: «Закрыто на обновление». Гарри отчетливо услышал, как толстуха, нагруженная пластиковыми магазинными пакетами, проходя мимо, обратилась к своей подруге:
   
— Да этот магазин вообще никогда не открывается…
   
— Хорошо, — произнесла Тонкс, подводя всех к витрине, где торчал особенно уродливый женский манекен с отклеившимися накладными ресницами и в зеленом нейлоновом переднике. — Все готовы?
   
Они закивали, столпившись вокруг нее. Хмури вновь чувствительно ткнул Гарри между лопаток, чтобы поторопить его. Тонкс наклонилась к витрине, разглядывая очень уродливый манекен, ее дыхание затуманило стекло.
   
— Глядите-ка, — сказала она. — Мы здесь, чтобы увидеть Артура Уизли.
   
Гарри подумал обо всей абсурдности того, что Тонкс надеялась, будто манекен услышит ее через толстое стекло за шумом улицы, полной покупателей и лязгом мчащихся за их спиной автобусов. Затем он напомнил себе, что манекены в принципе ничего услышать не могут. Но уже в следующую секунду его челюсть удивленно отвисла, потому что манекен легонько кивнул и поманил их шарнирным пальцем. Тонкс, подхватив под локти Джинни и миссис Уизли, ступила сквозь стекло и исчезла.
   
Фрэд, Джордж и Рон шагнули следом. Гарри оглянулся на пихающуюся толпу, но никто, казалось, не имел никакого желания удостоить своим взглядом витрину такого уродливого места, как «Добыча и Очистка воды Лимитед», и вроде бы даже никто не заметил, как шестеро человек прямо перед ними растворились в воздухе.
   
— Пошли, — рыкнул Хмури, чувствительно ткнув Гарри в спину, и они вместе ступили во что-то, похожее по ощущениям на поверхность прохладной воды, но оказавшееся теплым и сухим с другой стороны.
   
Там не оказалось ни единого признака уродливого манекена, ни того пространства, где он находился. Вместо этого они очутились в шумной приемной, где вереницы колдунов и ведьм сидели рядами на шатких деревянных стульях — причем некоторые выглядели совершенно здоровыми и занимались тем, что просматривали старые выпуски «Ведьмополитена», но другие носили на себе печать жутких уродств, например слоновий хобот или дополнительные руки, торчащие прямо из груди. Приемная оказалась едва ли тише улицы, оставленной снаружи — многие пациенты издавали очень специфические звуки: ведьма с потным лицом, находящаяся в центре переднего ряда стульев, энергично обмахивалась экземпляром «Ежедневного Пророка», но не могла заглушить тонкого свиста от вырывающегося из ее рта струи пара; неряшливый колдун в углу бренчал при каждом движении, как колокольчик, и при каждом звяканье его голова принималась так ужасно вибрировать, что бедняге приходилось хватать себя за уши, чтобы остановить это неумолимое движение.
   
Ведьмы и волшебники в лимонно-зеленых мантиях сновали вдоль рядов, задавая вопросы и делая пометки в блокнотах, очень похожих на Умбриджевский. Гарри заметил вышитую на их грудях эмблему: перекрещенную палочку и кость.
   
— Они врачи? — спросил он по-тихому Рона.
   
— Врачи? — удивился Рон. — Это те тупоголовые магглы, которые режут людей? Не-а, они Целители.
   
— Идите сюда! — позвала миссис Уизли, поверх головы вновь зазвеневшего колдуна в углу, и они пошли вслед за ней к очереди, тянущейся к столу с надписью «Справочная» за которым сидела пухлая ведьма — блондинка.
   
Вся стена позади нее была покрыта записками и плакатами с надписями вроде: ЧИСТЫЙ КОТЕЛ НЕ ДАЕТ ЗЕЛЬЮ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ОТРАВУ и СКАЖИТЕ НЕТ ПРОТИВОЯДИЯМ, НЕ ОДОБРЕННЫМ КВАЛИФИЦИРОВАННЫМ ЦЕЛИТЕЛЕМ. Там же имелся и большой портрет ведьма с серебристыми буклями, помеченный табличкой:
   
Дайлис Дервент
   
Целитель Святого Мунго 1722–1741
   
Директриса Хогвардса — Школы Колдовства и Магии
   
1741–1768
   
   
Дайлис так внимательно уставилась на всех Уизли, словно пыталась их сосчитать. Когда Гарри перехватил ее взгляд, она тихонько подмигнула ему, шагнула в сторону и исчезла.
   
Между тем, в самом начале очереди юный колдун, странно пританцовывая на месте, пытался, вскрикивая от боли, объяснить свое затруднение ведьме, сидящей за столом.
   
— Это…ой…ботинки, которые дал мне брат…ох… они поедают мои…ОЙ… ноги… посмотрите на них, это должно быть что-то вроде….ААААА….наложенного проклятия и я не могу….АААААААААА… снять их.
   
Он перепрыгивал с одной ноги на другую, словно танцевал на раскаленных углях.
   
— Но ведь ботинки не мешают Вам читать, не правда ли? — блондинистая ведьма раздраженно ткнула пальцем в большую вывеску справа от стола. — Вам нужно Урон от Заклинаний, четвертый этаж. В точности, как написано на путеводителе по этажам. Следующий!
   
Поскольку колдун хромал и подскакивал, семейству Уизли пришлось посторониться на несколько шагов, и Гарри прочел путеводитель по этажам:
   
   
НЕСЧАСТНЫЕ СЛУЧАИ ОТ ПРЕДМЕТОВ………………. Бельэтаж
   
Взрывы котлов, обратные вспышки волшебных палочек,
   
Крушение метел и т. д.
   
РАНЕНИЯ, ВЫЗВАННЫЕ ЖИВОТНЫМИ………………… Первый этаж
   
Укусы, ужаливания, ожоги, застрявшие шипы и т. д.
   
ВОЛШЕБНЫЕ ПАРАЗИТЫ………………………………… Второй этаж
   
Инфекционные заболевания, в том числе драконья оспа,
   
Заболевание невидимости, золотушный грибок и т. д.
   
ОТРАВЛЕНИЕ ЗЕЛЬЯМИ И ТРАВАМИ…………………. Третий этаж
   
Сыпь, перевозбуждение, неконтролируемое хихиканье и т. д.
   
УРОН ОТ ЗАКЛИНАНИЙ………………………………… Четвертый этаж
   
Неподъемные проклятья, сглаз, неправильно наложенные чары и т. д.
   
БУФЕТ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ/ БОЛЬНИЧНЫЙ МАГАЗИН….. Пятый этаж
   
   
ЕСЛИ ВЫ НЕ УВЕРЕНЫ, КУДА ИМЕННО ВАМ НУЖНО, НЕ СПОСОБНЫ ВНЯТНО ГОВОРИТЬ, ИЛИ НЕ В СОСТОЯНИИ ВСПОМНИТЬ КТО ВЫ, НАША РЕГИСТРАТУРНАЯ ВЕДЬМА БУДЕТ РАДА ВАМ ПОМОЧЬ.
   
   
Теперь в самом начале очереди оказался очень старый сутулый волшебник со слуховой трубкой.
   
— Я здесь, чтобы увидеть Бродерика Бойда! — прохрипел он.
   
— Палата номер сорок девять, но боюсь, Вы зря потеряете время, — беспечно откликнулась ведьма. — Он совершенно запутался, знаете… все еще считает себя заварочным чайником. Следующий!
   
Изнуренный волшебник, сжимающий лодыжку своей маленькой дочери, шлепающей над его головой чрезвычайно большими, покрытыми перьями крыльями, растущими прямо из спины ее детского комбинезончика, оказался следующим.
   
— Четвертый этаж, — не задавая вопросов, скучающе ответила ведьма, и человек исчез за двойными дверями позади ее стола, держа свою дочь как странной формы воздушный шарик. — Следующий!
   
Миссис Уизли шагнула к столу.
   
— Здравствуйте, — произнесла она. — Моего мужа, Артура Уизли, скорее всего перевели этим утром в другую палату, не могли бы вы нам сказать…?
   
— Артур Уизли? — переспросила ведьма, пробежав пальцем по длинному списку, лежащему перед ней на столе. — Да, первый этаж, вторая дверь справа, палата Дэй Ллевеллин.
   
— Спасибо, — ответила миссис Уизли. — Ну-ка, все за мной.
   
Они прошли сквозь двойные двери вдоль по украшенному множеством портретов известных Целителей узкому коридору, залитому светом хрустальных шаров со свечами, плавающих под потолком, наподобие гигантских мыльных пузырей. Толпы ведьм и колдунов в лимонно-зеленых мантиях сновали из двери в дверь. Облачко омерзительно вонючего желтого газа вырвалось из двери в проход, повсюду слышались отдаленные вопли. Они поднялись на один лестничный пролет и оказались в коридоре отделения Ран, Вызванных Животными. На второй справа двери были выбиты слова: «Опасная» палата Дэй Ллевеллин: Серьезные Укусы. Под надписью на карте, закрепленной в медном держателе, от руки написали: Ответственный Целитель: Гиппократ Смитуик. Целитель-Стажер: Август Пай.
   
— Мы подождем снаружи, Молли, — произнесла Тонкс. — Думаю, Артуру будет не по себе при таком количестве посетителей сразу…сначала должна пойти семья.
   
Шизоглаз одобрительно рыкнул и подпер спиной стену в коридоре, вращая во всех направлениях своим волшебным глазом. Гарри тоже отступил в сторону, но миссис Уизли, схватив его за руку, буквально втолкнула в дверь, со словами:
   
— Не глупи, Гарри, Артур хочет поблагодарить тебя.
   
Палата оказалась маленькой и довольно темной. Единственное окно, располагавшееся прямо напротив двери, находилось слишком высоко, и было очень узким. Больше всего света исходило от светящегося хрустального пузыря, повисшего в середине потолка. На обитой дубовыми панелями стене висел портрет довольно злобного с виду колдуна, обозначенного как: Уркухарт Ракхэрроу, 1612–1687, Изобретатель Кишечно — Очищающего Проклятья.
   
Здесь было всего три пациента. Мистер Уизли занимал кровать в самом дальнем углу, как раз напротив крошечного окошка. Гарри почувствовал облегчение, увидев, что он, подложив под спину несколько подушек, читает «Ежедневный Пророк» под одиноким лучиком солнечного света, падающего на его постель. Подняв взгляд, и заметив кто пришел, он широко улыбнулся.
   
— Привет! — воскликнул он, откладывая в сторону «Пророка». — Билл только что ушел, Молли, вернулся на работу, но сказал, что заглянет к тебе попозже.
   
— Как ты, Артур? — взволнованно спросила миссис Уизли, наклоняясь, чтобы поцеловать мужа в щеку. — Выглядишь ты все еще немного изможденным.
   
— Чувствую себя совершенно здорово, — просиял мистер Уизли, здоровой рукой обнимая Джинни. — Если б только они сняли с меня все эти бинты, я бы уже пошел домой.
   
— А почему они не могут снять их, папа? — спросил Фрэд.
   
— Ну, потому что я начинаю истекать кровью, как сумасшедший, каждый раз, как они пытаются это сделать, — радостно ответил мистер Уизли, потянувшись за палочкой, лежащей на его прикроватной тумбочке, и наколдовал шесть дополнительных кресел, появившихся перед ним прямо из воздуха. — Судя по всему, в клыках этой змеи имелся какой-то необычный яд, не дающий ранам затягиваться. Хотя, они уверены, что найдут противоядие. Говорят, у них бывали случаи и похуже моего, а пока я просто должен каждый час пить Крове-Восстанавливающую Микстуру. Но вот тот парень, — понизив голос, он кивнул на кровать напротив, где лежал человек болезненного зеленого цвета и пялился в потолок. — Был укушен оборотнем, бедный парень. У него никаких шансов на выздоровление.
   
— Оборотнем? — встревожено прошептала миссис Уизли. — А его безопасно держать в общей палате? Разве он не должен быть в отдельном боксе?
   
— До полной луны еще две недели, — спокойно напомнил ей мистер Уизли. — они поговорили с ним этим утром, Целители, ну, вы знаете, пытались убедить его в том, что он еще может вернуться к нормальной жизни. Я сказал ему… не упоминая имен, конечно… но я сказал, что знаю одного оборотня лично, и он чудесный человек, легко справляющийся со всеми своими состояниями.
   
— И что он ответил? — поинтересовался Джордж.
   
— Сказал, что если я не заткнусь, то он меня покусает, — печально сообщил мистер Уизли. — А женщина, вон там, — он указал на еще одну занятую кровать, справа от двери. — Не хочет рассказать Целителям что именно ее покусало, что наводит на мысль о разведении чего-то противозаконного. Ну, что бы это ни было, оно оттяпало порядочный кусок от ее ноги, а когда они снимают повязки, пахнет это совершенно отвратительно.
   
— Так ты собираешься рассказать нам, что случилось, папа? — Фрэд пододвинул свое кресло поближе к кровати.
   
— А разве вы уже не знаете? — мистер Уизли многозначительно улыбнулся Гарри. — Все очень просто… у меня был длинный день, задремал, ко мне подкрались и укусили.
   
— А в «Пророке» уже написали, что на тебя напали? — указал Фрэд на отложенную в сторону газету.
   
— Нет, конечно же нет, — горько улыбнувшись, ответил мистер Уизли. — Министерство не хотело бы, чтобы кто-то узнал о грязной огромной змее, которая….
   
— Артур! — предупредительно воскликнула миссис Уизли.
   
— … которая…эээ…. отделала меня, — поспешно закончил мистер Уизли, хотя Гарри ни на секунду не сомневался в том, что он хотел бы сказать.
   
— А где ты был, когда это случилось? — спросил Джордж.
   
— Не твое дело, — ответил мистер Уизли, слабо улыбнувшись. Он схватил «Ежедневный Пророк», раскрыл его и сказал: — Когда вы пришли, я читал об аресте Уилли Уайддершинса. Знаете, что это Уилли стоял за извергающимися туалетами? Одно из его проклятий имело крайне неприятные последствия, туалет взорвался и его нашли лежащим без сознания посреди обломком крушения, заляпавших его с ног до головы…
   
— Когда ты говоришь, что ты «на дежурстве», — тихо прервал его Фрэд. — Что ты делаешь?
   
— Вы слышали, что сказал отец? — зашептала миссис Уизли. — Мы не будем обсуждать это прямо здесь! Продолжай о Уилли Уайддершинсе, Артур!
   
— Не спрашивайте меня как, но он практически отвертелся от туалетного обвинения, — мрачно сообщил мистер Уизли. — Могу только предположить, что золото перешло из рук в руки…
   
— Ты охранял что-то, так ведь? — спокойно спросил Джордж. — Оружие? Нечто, оставшееся после Сам-Знаешь-Кого?
   
— Джордж, замолчи! — бросила миссис Уизли.
   
— В любом случае, — повышая голос, продолжил мистер Уизли. — На этот раз Уилли поймали на продаже магглам кусающихся дверных ручек, и не думаю, что на сей раз ему удастся отвертеться, потому что, если верить статье, два маггла остались без пальцев и находятся сейчас в Святом Мунго для ращения костей и изменения памяти. Только подумайте, магглы в Святом Мунго! Интересно, в какой они палате?
   
И он нетерпеливо завертел головой, словно надеялся увидеть указатель.
   
— Разве ты не говорил, что у Сами-Знаете-Кого есть змея, Гарри? — спросил Фрэд, поглядывая искоса на отца. — Большая такая? Ты же видел ее в ночь, когда он вернулся, разве нет?
   
— Хватит, — раздраженно воскликнула миссис Уизли. — Шизоглаз и Тонкс ждут снаружи, Артур, они хотят войти и увидеться с тобой. А вы все подождете снаружи, — добавила она детям и Гарри. — Потом можете зайти и попрощаться. Все, идите.
   
Они всей толпой вышли в коридор. Шизоглаз и Тонкс вошли внутрь и плотно закрыли за собой дверь палаты. Фрэд поднял брови.
   
— Хорошо, — хладнокровно произнес он, роясь в карманах. — Будь по-вашему. Ничего нам не говорите.
   
— Ты это ищешь? — поинтересовался Джордж, извлекая на свет нечто, похожее на клубок телесного цвета ремешков.
   
— Ты прямо мысли мои читаешь, — ухмыльнулся Фрэд. — Посмотрим, накладывают ли в Святом Мунго чары Непробиваемости на двери?
   
Они распутали клубок и, отделив пять Эластичных Ушей, раздали всем по одному. Гарри колебался, раздумывая, стоит ли их брать.
   
— Да ладно, Гарри, бери! Ты спас папе жизнь. Так что если у кого и есть право подслушивать его, так только у тебя.
   
Усмехаясь, вопреки своему желанию, Гарри взял один конец и засунул себе в ухо так же, как это сделали близнецы.
   
— Хорошо, начали! — прошептал Фрэд.
   
Телесного цвета ремешки, извиваясь, как длинные плоские червяки, проскользнули под дверь. Сначала Гарри ничего не услышал, а затем подпрыгнул от неожиданности, потому что так отчетливо услышал шепот Тонкс, будто она стояла прямо перед ним.
   
— …они обыскали все вокруг, и нигде не смогли найти змею. Судя по всему, она просто исчезла сразу после того, как напала на тебя, Артур… но ведь Сам-Знаешь-Кто и не мог надеяться, что змея попадет внутрь, неправда ли?
   
— Полагаю, он послал ее в качестве дозорного, — пророкотал Хмури. — Потому как ему ведь не слишком последнее время улыбалось, так ведь? Нет, я считаю, он пытается составить для себя ясную картину того, с чем ему придется столкнуться лицом к лицу, и если бы там не было Артура, у этой твари было бы больше времени, чтобы оглядеться. Так, Поттер говорит, он видел все, что случилось?
   
— Да, — встревожено отозвалась миссис Уизли. — Знаете, кажется, Думбльдор все время ждал от Гарри что-нибудь вроде этого.
   
— Да, верно, — сказал Хмури. — Что-то странное с этим ребенком Поттеров, мы все это знаем.
   
— Думбльдор, кажется, волновался из-за Гарри, когда я говорил с ним этим утром, — прошептал мистер Уизли.
   
— Конечно, волнуется, — рыкнул Хмури. — Парень видит вещи глазами змеи Сами-Знаете-Кого. Видимо, Поттер не осознает, что это значит, но если им владеет Сами-Знаете-Кто…
   
Гарри вытащил Эластичное Ухо из своего собственного. Сердце стучало, как бешенное, а щеки жарко пылали. Он оглядел остальных. Они, вдруг ужасно испугавшись, уставились на него, с ремешками, все еще торчащими из их ушей.
  
  
   
    
Глава 23 Рождество в изолированной палате
   
   
Поэтому ли Думбльдор не хочет больше встречаться глазами с Гарри? Думает, что на него уставится Вольдеморт? Может, боится, что ярко-зеленые глаза вдруг станут алого цвета, а зрачки по-кошачьи вытянутся? Гарри вспомнил, как однажды змееподобное лицо Вольдеморта прорезалось на затылке Квирелла, и на всякий случай пробежал пальцами по своему затылку, удивляясь, на что похоже ощущение, когда из твоего же черепа лезет наружу Вольдеморт.
   
Возвращаясь обратно из госпиталя, он чувствовал себя грязным, заразным, несущим какие-то смертельные бактерии, недостойным сидеть в одном вагоне метро со всеми этими невинными, чистыми людьми, чьи умы и тела не несли на себе позорного пятна Вольдеморта…он не просто видел змею, он сам был змеей, теперь-то он это знает…
   
Эта мыль настолько ужаснула его, что внутренности свело брезгливой судорогой, будто внутри его самого извивался клубок змей.
   
Что он оставил, кроме своих последователей?
   
Нечто, что он мог получить только обманным путем… нечто, вроде оружия. Нечто, чего у него не было в прошлый раз.
   
Я — то самое оружие, подумал Гарри, качаясь в вагоне метро, въезжающего в туннель, и эта мысль ядом разлилась по его венам, заставив покрыться холодным потом. Я — то, что Вольдеморт пытается использовать, вот почему вокруг меня всегда охрана, куда бы я ни пошел, и это не для моей защиты, а для защиты других людей от меня, но ведь это все равно не срабатывает, они не могут постоянно приглядывать за мной в Хогвардсе… Я напал на мистера Уизли прошлой ночью, Я. Вольдеморт заставил меня это сделать, и он, наверное, внутри меня, прямо сейчас, знает все, о чем я думаю…
   
— Ты в порядке, Гарри, милый? — прошептала миссис Уизли, перегнувшись через Джинни, чтобы он расслышал ее сквозь громыхание вагона. — Ты выглядишь не слишком-то хорошо. Приболел?
   
Они все посмотрели на него. Он яростно затряс головой и уставился на рекламный плакат домашнего страхования.
   
— Гарри, милый, ты уверен, что ты в порядке? — все еще беспокоилась миссис Уизли, когда они шли мимо неухоженного клочка зелени в центре площади Гриммолд-Плэйс. — Ты такой бледный… ты действительно спал сегодня? Поднимись-ка наверх и сосни пару часов перед обедом, договорились?
   
Он кивнул, это был замечательный повод избежать разговоров со всеми остальными, а именно этого он сейчас не хотел. Так что, переступив порог дома, он рванул прямо наверх мимо стойки для зонтиков, сделанной из тролльей ноги, по лестнице в их с Роном спальню.
   
Здесь он принялся вышагивать взад и вперед между двумя кроватями и картины Финеаса Нигеллуса в пустой раме, и его мозг вскипал, переполненный вопросами, на которых не было ответа.
   
Как он стал змеей? Возможно, он — анимаг… нет, такого быть не может, он бы знал… наверное Вольдеморт был анимагом… да, подумал Гарри, вот это скорее всего, уж в змею-то он точно мог бы превратиться…и когда он берет верх над моим рассудком, мы оба превращаемся…но это все равно не объясняет того, как я перенесся из своей кровати в Лондон всего-то за пять минут…но, если Вольдеморт самый могущественный колдун на земле, за исключением Думбльдора, конечно, то, возможно, для него не проблема вот таким способом перемещать людей в пространстве.
   
И следом, ужасная паника пронзила его мозг, но это же безумие — если Вольдеморт обладает мной, то прямо сейчас я ему в мельчайших подробностях даю видеть штаб-квартиру Ордена Феникса! Он узнает, кто в Ордене и где Сириус…а еще все то, что я не должен был бы знать, но что Сириус рассказал мне в первый мой вечер в этом доме…
   
Единственное, что он мог сделать, это покинуть Гриммолд — Плэйс прямо сейчас. Он проведет Рождество в Хогвардсе, в полном одиночестве, но остальные останутся в безопасности, хотя бы на врем каникул…но, нет, так тоже не пойдет, в Хогвардсе всегда остается куча народу, которого можно ранить и искалечить. А что если в следующий раз этими людьми окажутся Симус, Дин или Невилл? Он прекратил бессмысленно вышагивать по комнате и остановился перед пустой рамой Финеаса Нигеллуса. На дно его желудка словно провалилась свинцовая чушка. Другого пути нет: он должен вернуться на Бирючиновую Аллею и навсегда отрезать себя от остального волшебного мира.
   
Так, если он решил сделать что-то, уже не было смысла ошиваться здесь без толку. Стараясь не думать про то, как прореагируют Дурслеи, обнаружив Гарри, стоящим на пороге на шесть месяцев раньше, чем они рассчитывали, он рванул к сундуку, захлопнул крышку и запер ее на замок, автоматически оглянулся вокруг в поисках Хедвиги, но потом вспомнил, что она все еще в Хогвардсе — ну что ж, по крайней мере, не придется тащить клетку — он схватился за сундук и уже потащил его к двери, когда на полдороги услышал ехидный голосок:
   
— Мы что же, сматываемся?
   
Гарри оглянулся. На чистом холсте появился Финеас Нигеллус, облокотившись о раму, он с увлечением разглядывал Гарри.
   
— Нет, не сматываюсь, — коротко бросил Гарри, протащив за собой сундук еще на несколько шагов.
   
— Я думал, — произнес Финеас Нигеллус, поглаживая свою острую бородку. — Что те, кто попадает в Колледж Гриффиндора, должны отличаться отвагой? Но, как я теперь вижу, тебе бы лучше было попасть в мой колледж. Мы — слизеринцы, отважны, да, но не глупы. Например, будь у нас выбор, мы в первую очередь выберем то, что спасет наши собственные головы.
   
— Я не свою голову спасаю, — бросил Гарри, протащив сундук по особенно скомканному и изъеденному молью куску ковра возле двери.
   
— Ну конечно, — Финеас Нигеллус по-прежнему гладил свою бородку. — Это ты типа не малодушие проявляешь, а благородство.
   
Гарри не обратил на него внимания. Его ладонь уже легла на дверную ручку, когда Финеас Нигеллус лениво произнес:
   
— У меня для тебя послание от Думбльдора.
   
Гарри повернулся.
   
— Какое?
   
— «Оставайся на месте».
   
— А я и не двигался, — ладонь Гарри все еще лежала на дверной ручке. — Так что за послание?
   
— Я его только что передал тебе, дурень, — дружелюбно сообщил Финеас Нигеллус. — Думбльдор сказал — «оставайся на месте».
   
— Почему? — нетерпеливо бросил Гарри, отпуская сундук. — Почему он хочет, чтобы я остался? Что еще он сказал?
   
— Больше ничего, — Финеас Нигеллус взметнул вверх тонкую черную бровь, словно бы сочтя Гарри слишком дерзким.
   
Гнев вскипел в Гарри, подобно змее, взметнувшейся из высокой травы. Он был измотан, совершенно сбит с толку, за последние двенадцать часов он испытал ужас, облегчение и снова тот же ужас, а Думбльдор все еще не хочет говорить с ним!
   
— Так это все? — громко переспросил он. — «Оставаться на месте»? Это все, что мне твердили после того, как на меня напали дементоры! Оставайся на месте, пока взрослые с этим разберутся, Гарри! На фига нам говорить тебе что-то, ведь твои мелкие убогие мозги все равно с этим не справятся!
   
— Знаешь ли, — голос Финеас Нигеллуса перекрыл Гаррин. — Вот именно поэтому я и ненавидел быть учителем! Молодежь так дьявольски уверена, что во всем права! А тебе не приходило в голову, мой бедненький кичливый задавала, что у директора Хогвардса могут иметься веские причины не посвящать тебя в мельчайшие детали его плана? А прежде, чем начать выделываться, тебе никогда не казалось, что следование наказам Думбльдора никогда не причиняло тебе вреда? Нет. Нет, как и весь остальной молодняк, ты более чем уверен, что только ты один и можешь все чувствовать и знать, распознавать опасность, и только конечно ты один достаточно умен для того, чтобы быть вникнуть во все планы Темного Лорда….
   
— А он что, намеревается что-нибудь сделать со мной? — мгновенно отреагировал Гарри.
   
— А я разве это сказал? — Финеас Нигеллус внимательно изучал свои шелковые перчатки. — Ну а теперь, если ты меня извинишь, у меня есть дела поважнее, чем слушать подростковое нытье… приятного тебе времяпрепровождения.
   
Он бочком нырнул за рамку картины и скрылся из виду.
   
— Ну и ладно, ну и иди! — заорал Гарри пустому холсту. — И благодарить Думбльдора не за что!
   
Чистый холст оставался безмолвным. Кипя от злости, Гарри подтащил сундук обратно к изножию своей кровати, и, закрыв глаза, упал лицом вниз на проеденное молью покрывало. Все его тело налилось тяжестью и ужасно болело.
   
Словно он пешком прошел долгие-долгие мили… и казалось почти невероятным, что всего двадцать четыре часа назад, Чу Чэн подходила к нему под веткой омелы… он так устал… но боялся заснуть… и еще не знал, как долго он сможет сопротивляться этому желанию… Думбльдор сказал ему остаться…это значит, что он может поспать… но он так напуган… вдруг это произойдет снова?
   
Он погрузился в забытье…
   
И кинолента в его голове будто ждала, чтобы снова начать крутиться. Он шел по пустынному коридору к черной двери без украшений, мимо грубых каменных стен, факелов и открытого слева лестничного пролета с ведущими вниз каменными ступенями…
   
Он подошел прямо к черной двери, но не смог открыть ее… он молча уставился на нее, отчаянно желая попасть внутрь…нечто, чего он желал от всего сердца лежало по ту сторону…предел мечтаний…если бы только шрам перестало покалывать…тогда бы ему легче было думать…
   
— Гарри, — донесся откуда-то очень издалека голос Рона. — Мама сказала, что обед готов, но она оставит его для тебя, если ты не захочешь вставать с постели.
   
Гарри открыл глаза, но Рон уже вышел из комнаты.
   
Он не хочет оставаться один на один со мной, подумал Гарри. Только не после того, что сказал Хмури.
   
Он решил, что теперь никому не захочется находится рядом, зная, что именно таится внутри него.
   
Он бы ни за что не спустился к обеду, не причинил бы им беспокойства своим обществом. Он просто перевернулся с одного бока на другой и, не долго думая, вновь заснул. Спал он долго и проснулся на рассвете со сведенным от голода животом. На соседней кровати храпел Рон. Скосив глаза в сторону, Гарри увидел темный силуэт Финеаса Нигеллуса, вновь оказавшийся в своем портрете. Гарри пришло на ум, что возможно, Думбльдор специально послал Финеаса наблюдать за ним, на случай, если ему снова вздумается на кого-нибудь напасть.
   
Чувство неприязни к себе усилилось. Он почти пожалел, что подчинился Думбльдору… если именно так и будет теперь проходить его жизнь на Гриммолд Плэйс, то ууж лучше ему было бы отправиться обратно на Бирючиновую Аллею.
   * * *
   
Все следующее утро обитатели дома провели, украшая его к рождеству. Гарри не мог припомнить когда последний раз видел Сириуса в таком замечательном настроении, тот даже пел рождественские хоралы, очевидно радуясь тому, что оказался на праздник в хорошей компании. Его голос доносился снизу даже в холодную гостиную, где в полном одиночестве сидел Гарри, наблюдая, как белеет за окнами небо, готовясь просыпаться снегом, с чувством нездорового удовольствия от сознания того, что всем предоставлена возможность посплетничать о нем, чем они, конечно, не преминут воспользоваться. Поэтому, услышав, как его тихонько зовет снизу на ланч миссис Уизли, он просто поднялся на этаж и сделал вид, что ничего не слышал.
   
Около шести вечера забренчал звонок на входной двери, и миссис Блэк вновь заголосила. Решив, что это Мундунгус или кто-нибудь еще из членов Ордена, Гарри устроился поудобнее возле стены комнаты Конькура, где он прятался, подкармливая гипогриффа дохлыми крысами и при этом мучительно страдая от голода. И потому испытал легкое потрясение, когда несколько минут спустя кто-то сильно забарабанил в его дверь.
   
— Я знаю, что ты там, — послышался голос Гермионы. — Будь любезен, выйди, пожалуйста. Мне надо поговорить с тобой.
   
— Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, открывая дверь. За его спиной Конькур заскреб по засыпанному соломой полу в поисках случайно оброненных кусков крысятины. — Я думал ты катаешься на лыжах с мамой и папой.
   
— Ну, сказать правду, лыжи не для меня, — ответила Гермиона. — Так что на рождество я приехала сюда. — В ее волос серебрился снег, а лицо порозовело от мороза. — Только не говори Рону. Я сказала ему, что кататься на лыжах — это супер, а то он долго смеялся. Мама с папой были немного разочарованы, но я им сказала, что все, кто серьезно готовится к экзаменам, остались в Хогвардсе готовится. Они хотят, чтоб у меня все получилось, они все поймут. Ну в общем, — радостно закончила она. — Пошли в твою спальню, мама Рона растопила там камин и приготовила сэндвичей.
   
Гарри спустился за ней на второй этаж. Войдя в комнату, он был искренне изумлен, увидев сидящих на кровати, дожидавшихся их Рона и Джинни.
   
— Я приехала Гранд-Улетом, — беззаботно сообщила Гермиона, стаскивая с себя жакет, прежде чем Гарри успел вставить хоть слово. — Первым делом, этим утром Думбльдор сообщил мне обо всем, что случилось, но мне пришлось дождаться официального окончания полугодия, чтобы приехать сюда. Умбридж позеленела от злости, когда узнала, что вы все скопом исчезли прямо у нее из под носа, несмотря на то, что Думбльдор сказал ей, что мистер Уизли в Святом Мунго и что он лично дал вам разрешение покинуть школу. Так…
   
Она уселась возле Джинни, и теперь две девочки и Рон уставились на Гарри.
   
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона.
   
— Нормально, — сухо ответил Гарри.
   
— Не лги, Гарри, — нетерпеливо оборвала его Гермиона. — Рон и Джини сказали, что ты прячешься ото всех с тех пор, как вы вернулись из Святого Мунго.
   
— Так вот, что они говорят? Так значит? — сверкнул глазами на Рона с Джинни Гарри.
   
Рон уставился в пол, но Джинни вовсе не казалась смущенной.
   
— Ну, конечно же так! — воскликнула она. — И ты даже ни на кого из нас смотреть не хочешь!
   
— Это не я, а вы все на меня смотреть не хотите! — вспыхнул Гарри.
   
— Может вы оглядываетесь друг на друга, но никак не попадете в такт? — предположила Гермиона, иронически вздернув вверх уголки губ.
   
— Очень смешно, — отвернулся Гарри.
   
— Ох, давайте прекратим все эти недомолвки, — резко бросила Гермиона. — Слушай, остальные уже рассказали мне, все что ты подслушал прошлым вечером…
   
— Надо же? — Гарри засунув руки поглубже в карманы, уставился в окно на густо падающий снег. — Вы ведь все только и делаете, что треплетесь обо мне, так ведь? Ничего, к этому я тоже привыкну.
   
— Мы хотели бы потрепаться с тобой, Гарри, — произнесла Джинни. — Но ты ведь прячешься с тех пор, как мы вернулись…
   
— А я не хотел, чтобы со мной кто-нибудь говорил, — Гарри почувствовал нарастающее раздражение.
   
— А вот это немного глупо с твоей стороны, — вспыхнула Джинни. — Словно бы ты не знаешь, что никто из вас кроме меня не был подвластен Сам-Знаешь-Кому, а тебе я могу рассказать, какое это чувство.
   
Ее слова так сильно хлестнули по нему, что Гарри даже развернулся на месте.
   
— Я забыл, — ответил он.
   
— Счастливчик, — холодно заметила Джинни.
   
— Извини, я не это имел ввиду. Так… так, ты думаешь я был ему подвластен?
   
— Ну, ты помнишь все, что делал? — спросила Джинни. — Или есть огромные пробелы, когда ты не знал, чем занимался?
   
Гарри пораскинул мозгами.
   
— Нет.
   
— Ну, тогда Сам-Знаешь-Кто не владел тобой, — просто ответила Джинни. — Когда это со мной происходило, я не помнила, чем занималась много часов подряд. Я могла где-нибудь очнуться и понятия не иметь, как там оказалась.
   
Гарри с трудом отважился поверить ей, но в его сердце все еще пылал огонек злобы на самого себя.
   
— Тот сон, что приснился мне о змее и твоем папе….
   
— Гарри, у тебя и раньше бывали такие сны, — вставила Гермиона. — В прошлом году у тебя бывали вспышки осознания того, чем занимается Вольдеморт.
   
— Это было по-другому, — потряс головой Гарри. — Я был внутри змеи. Словно бы я сам был змеей…что, если Вольдеморт как-то перенес меня в Лондон…?
   
— Когда-нибудь, — сердито засопела Гермиона. — Вы наконец прочтете «Историю Хогвардса», и возможно, это напомнит вам, что нельзя аппарировать и дезаппарировать внутри Хогвардса. И Вольдеморт не смог бы заставить тебя вылететь из своей спальни, Гарри.
   
— Ты даже не покидал свою кровать, приятель, — произнес Рон. — Я видел, как ты метался во сне все те несколько минут, перед тем, как я разбудил тебя.
   
Гарри, размышляя, зашагал взад-вперед по комнате. Все, что они говорили не просто утешало, но имело определенный смысл… он взял с тарелки сэндвич и с жадностью запихал его в рот.
   
В конце-концов, я — не оружие, подумал Гарри. У него с души словно камень свалился, и он почувствовал такое облегчение, что от радости почти готов был тоненько запеть вместе с Сириусом, протопавшим мимо их двери к Конькуровой комнате: «Благослови тебя Господь, мой милый гипогрифф».
   * * *
   
Да как ему вообще могла придти в голову мысль вернуться к Рождеству на Бирючиновую Аллею? Восторг Сириуса оттого что дом вновь полон народа, а особенно оттого, что Гарри вернулся к нему, оказался шуткой заразной. Сириус больше не был просто угрюмым домовладельцем, каким казался им летом. Теперь он, казалось, был полон решимости как можно больше получить удовольствия от общения со всеми, прежде чем те отбудут в Хогвардс, и он работал до изнеможения, украшая и убирая дом со всеми к рождеству, так что, когда они все отправились в сочельник по своим кроватям, родовое гнездо Сириуса было не узнать. Потускневшие канделябры теперь украшал не паутина, а гирлянды из падуба, перевитые золотыми и серебряными ленточками, волшебный снег мерцал сугробами на изношенных коврах, огромная ель, добытая Мунудунгусом, была украшена живыми фейками, и скрывала из вида генеалогическое древо Сириуса, и даже на засушенных головах домовых эльфов, прибитых на стене, красовались бороды и шапочки Санта-Клауса.
   
Проснувшись рождественским утром, Гарри обнаружил в ногах своей кровати целую гору подарков, и Рона, уже вскрывающего свою, ничуть не меньшую груду свертков и коробок.
   
— В этом году у нас хорошие трофеи, — сообщил он Гарри из-за облака упаковочной бумаги. — Спасибо за компас на метлу, он великолепен; и от Гермионы… она подарила мне планировщик домашних заданий….
   
Гарри перерыл кучу подарков пока не нашел один, подписанный Гермионой. Ему она тоже подарила книгу, напоминающую дневник. Каждый раз, когда ее открывали, та громко выдавала нечто вроде: «Сделай это сегодня, иначе завтра может быть уже поздно!»
   
Сириус и Люпин подарили Гарри сборник замечательных книжек, озаглавленных «Практическая Защитная магия и Ее Использование против Темных Сил» с изумительными разноцветными движущимися иллюстрациями злых чар и описывающих их противо-проклятий. Гарри нетерпеливо пролистал первый том, отметив про себя, что он окажется очень полезен на занятиях АД. Хагрид прислал меховой коричневый бумажник, у которого имелись зубы, что по идее было бы неплохой защитой от воров, если бы Гарри все же удалось положить туда деньги без риска остаться с откушенными пальцами. Подарком Тонкс была миниатюрная, но работающая модель Всполоха, наблюдая за полетом которой по комнате, Гарри пожалел, что в данный момент не имеет ее полноразмерный вариант. Рон подарил огромнейшую коробку Всевкусного Драже, от мистера и миссис Уизли он как обычно получил вязанный джемпер и пироги с начинкой, от Добби — катастрофически страшную картинку, у Гарри появилось подозрение, что эльф нарисовал его самого. Только он начал крутить ее в руках, поворачивая то так, то этак, чтобы найти ракурс в котором картинка выглядела бы получше, когда с громким треском, в ноги его кровати свалились Фрэд с Джорджем.
   
— Счастливого Рождества, — поздоровался Джордж. — Вы пока не спускайтесь вниз, ладно?
   
— Почему? — поинтересовался Рон.
   
— Мама снова плачет, — хмуро сообщил Фрэд. — Перси вернул обратно рождественский свитер.
   
— Без записки, — добавил Джордж. — Не спросил даже, как там папа, или что он собирается навестить его. Вообще ничего.
   
— Мы старались ее успокоить, — Фрэд обошел кровать, чтобы взглянуть на портрет Гарри. — Сказали, что Перси всего лишь значительная кучка крысиного дерьма.
   
— Не сработало, — сообщил Джордж, запихивая в рот Шоколадушку. — Так что ею занялся Люпин. Полагаю, что лучше дать ему время подбодрить ее прежде, чем спускаться к завтраку.
   
— Чтобы это могло быть? — покосился Фрэд на картину Добби. — Похоже на гиббона с парой черных глаз.
   
— Это Гарри! — Джордж указал на оборотную сторону картинки. — Так здесь сказано.
   
— Обалденное сходство, — ухмыльнулся Фрэд.
   
Гарри бросил в него свой новый дневник, ударившись о стену, тот упал на пол и радостно сообщил: «Если вы расставили все точки над «и» и подчеркнули все «т», у вас есть право заняться всем, чем угодно!».
   
Они поднялись и оделись. Было слышно, как обитатели дома, встречаясь, приветствовали друг друга фразой: «Счастливого тебе Рождества». На лестнице они встретили Гермиону.
   
— Спасибо за книгу, Гарри, — обрадовалась она. — Я целую вечность мечтала о «Теории Нумерологии»! А духи по-настоящему необычны, Рон.
   
— Да без проблем, — ответил Рон. — А это для кого? — добавил он, кивнув аккуратно перевязанный сверток в ее руках.
   
— Для Кричера, — просияла Гермиона.
   
— Лучше бы это была не одежда! — поостерег ее Рон. — Знаешь же, что сказал Сириус: Кричер знает слишком много, чтобы освобождать его!
   
— Это не одежда, — ответила Гермиона. — Хотя, если б у меня была возможность, я бы дала ему что-нибудь взамен той грязной тряпки, которую он носит. Это лоскутное стеганное одеяло, думаю, это как-то освежит его спальню.
   
— Какую спальню? — понизил голос Гарри, проходя мимо портрета матери Сириуса.
   
— Ну, Сириус сказал, что это скорее не спальня, а просто «берлога», — сообщила Гермиона. — Он вообще-то спит под паровым котлом, за буфетом на кухне.
   
На кухне оказалась одна миссис Уизли. Она стояла у плиты, и когда пожелала им «Счастливого Рождества», ее голос звучал так, словно она подхватила сильнейший насморк. Они отвели глаза.
   
— Так это здесь спальня Кричера? — спросил Рон, подходя к выцветшей двери, напротив кладовой. Гарри никогда не видел, чтобы та была открыта.
   
— Ага, — немного нервно сообщила Гермиона. — Эээ… думаю, лучше будет постучать.
   
Рон постучал по двери костяшками пальцев, но не дождался ответа.
   
— Он наверное, шляется где-нибудь наверху, — и Рон без дальнейших раздумий потянул дверь на себя. — Уф!
   
Гарри заглянул внутрь. Большая часть буфета занимал очень большой старомодный бойлер, но под его трубами Кричер свил себе нечто вроде гнезда. Груда тряпья и вонючих старых попон была сложена на полу, а в середине, маленькая вмятина указывала место, где устраивался на ночлег Кричер. Среди тряпок здесь и там, валялись засохшие корочки хлеба и заплесневелые кусочки сыра. В дальнем углу блестели маленькие вещички и монетки, которые припас, как сорока Кричер, после грандиозной чистки дома, устроенной Сириусом. Припрятал он так же и семейные фотографии в серебряных рамкых, выброшенные этим летом Сириусом. Стекло было непоправимо разбито, но черно-белые человечки на фотографиях взирали на Гарри все так же надменно, включая — он почувствовал, как живот скрутило — темноволосую, густо накрашенную женщину, свидетелем суда над которой он являлся в Думбльдоровом дубльдуме: Беллатрикс Лестрэйндж. Судя по всему, это была любимая фотография Кричера — он поместил ее впереди всех остальных, и даже неуклюже заклеил стекло — маго-скотчем.
   
— Думаю, что стоит просто оставить мой подарок здесь, — Гермиона аккуратно положила сверток поверх груды тряпья и спокойно закрыла дверь. — Попозже, он сам найдет это, и ему будет приятно.
   
— А вот над этим стоило бы подумать, — произнес Сириус, показавшись из-за двери кладовой с огромной индюшкой в руках. — На самом-то деле, кто последний раз видел Кричера?
   
— Я не видел его с тех пор, как мы сюда вернулись, — ответил Гарри. — Ты приказал ему убираться с кухни.
   
— Угу… — Сириус нахмурился. — Знаешь, по-моему, я тогда его тоже видел в последний раз… наверное, прячется где-нибудь наверху.
   
— Он ведь не мог совсем уйти? — спросил Гарри. — Я хочу сказать, когда ты сказал ему «Вон!», может, он решил, что ему надо убраться вон из дома?
   
— Нет, нет, домовые эльфы не могут покинуть дом, пока не получат одежду. Они связаны со своим отчим домом, — ответил Сириус.
   
— Они могут уйти, если очень захотят, — возразил Гарри. — Добби же уходил, он смотался от Малфоев, чтобы предупредить меня два года назад. Он, конечно, потом истязал себя за это, но он же смог.
   
Сириус на секунду смутился, но затем произнес:
   
— Я поищу его попозже, надеюсь, что найду его наверху, рыдающим над старыми шароварами моей матери или чем-то таким еще. Конечно, он мог заползти в вентиляционное отверстие и там сдохнуть… но вряд ли мои надежды оправдаются.
   
Фрэд, Джордж и Рон захохотали, только Гермиона скорчила укоризненную мину.
   
Покончив с рождественским завтраком, Уизли, Гарри и Гермиона начали планировать новое посещение мистера Уизли, на сей раз в сопровождении Шизоглаза и Люпина. Мундунгус вернулся к рождественскому пудингу и пропитанному коньяком бисквиту, с позаимствованной, по случаю закрытого на праздник метро, машиной. Машина, а Гарри даже не сомневался, что он позаимствован без согласия ее хозяина, был волшебным способом увеличен, как в свое время и старенький Форд Англия семейства Уизли. Хотя снаружи она и казалась вполне обычного размера, вместе с Мундунгусом в ней комфортно могли разместиться десять человек. Прежде чем усесться внутрь, миссис Уизли на минуту заколебалась — Гарри знал, что неодобрение поведения Мундунгуса боролись в ней с неприятием путешествий без волшебства — однако, в конце-концов, холод, царящий снаружи и радость ее детишек, перевесили, и она уселась между Фрэдом и Биллом со всем изяществом, на какое была способна.
   
Путешествие в Святой Мунго заняло совсем немного времени. На улицах почти не было машин. Колдуны и ведьмы маленькими стайками крались в госпиталь по теперь уже совершенно пустынной улице. Гарри с остальными вылез из машины, и Мундунгус отогнал ее за угол, чтобы спокойно дождаться их, не бросаясь никому в глаза. Они, как можно небрежнее прогулочным шагом подходили к витрине с манекеном в зеленом нейлоне, и, один за другим, проходили сквозь стекло.
   
На сей раз приемная выглядела очень празднично: хрустальные шары, освещавшие Святой Мунго были выкрашены в красный и золотой цвета, превратившись в гигантские пылающие рождественские шары; вокруг дверных проемов висели гирлянды из падуба; сверкающие белые ели, припорошенные магическим снегом и сосульками блестели в каждом углу, верхушку каждой украшала яркая золотая звезда. И хотя народу сегодня было значительно меньше, путь к двери преградила ведьма с мандарином, торчащим прямо из левой ноздри.
   
— Эээ…. Семейный, так сказать, спор? — ухмыльнулась блондинка за столом. — Вы уже третья за сегодняшний день… Увечья от Заклинаний, четвертый этаж.
   
Мистера Уизли они обнаружили сидящим в кровати с остатками индюшки на подносе и немного застенчивым выражением на лице.
   
— Все в порядке, Артур? — спросила миссис Уизли, после того как все обменялись поздравлениями и подарками.
   
— В порядке, в порядке, — чистосердечно признался мистер Уизли. — Ты…эээ… не видела случайно целителя Смитуика?
   
— Нет, — подозрительно прищурилась миссис Уизли. — А что?
   
— Ничего, ничего, — беспечно ответил мистер Уизли, разворачивая подарки. — Ну, у всех выдался хороший денек? И что вы все получили на рождество? О, Гарри — это просто изумительно! — воскликнул он, распечатав подарок Гарри, состоящий из проводов и отверток.
   
Но миссис Уизли ответ ее мужа не удовлетворил. Пока мистер Уизли тряс руку Гарри, она наклонилась, чтобы взглянуть на повязку под его ночной рубашкой.
   
— Артур, — и ее голос щелкнул, как мышеловка. — Тебе сделали перевязку. Почему тебе поменяли бинты на день раньше, Артур? Они сказали, что не будут делать этого до завтра.
   
— Что? — мистер Уизли испуганно подтянул покрывало повыше. — Нет, нет…это пустяки…это….я….
   
Он, казалось, уменьшался в размерах под пристальным взглядом миссис Уизли.
   
— Ну… только не расстраивайся так, Молли, но у Августа Пая появилась идея… он целитель-стажер, знаешь, классный молодой парень, очень заинтересованный в…хм…дополнительной медицине… я хочу сказать, некоторые из маггловых средств…ну, в общем, они называются швами, Молли, и они очень неплохо срабатывают на…. на маггловых ранах…
   
Миссис Уизли издала зловещий звук — нечто между вскриком и рыком. Люпин, маячивший неподалеку от оборотня у которого не было посетителей, с тревогой взглянул на столпившихся вокруг мистера Уизли людей. Билл пробормотал что-то насчет того, что неплохо бы ему было выпить чашечку чаю, Фрэд с Джорджем, ухмыляясь присоединились к нему.
   
— Ты что, хочешь мне сказать, — загремела миссис Уизли, совершенно не замечая того, что ее сопровождающие стремительно сматываются, и ее голос становился все громче с каждым произнесенным словом. — Что тебя испоганили маггловым лекарством?
   
— Не испоганили, Молли, дорогая, — взмолился мистер Уизли. — Это просто… просто мы с Паем решили попробовать… всего лишь, но к сожалению… ну, с некоторыми видами ранений это неплохо срабатывает…но, кажется, все получается не так хорошо, как мы надеялись…
   
— То есть?
   
— Ну… ну, я не уверен, знаешь ли ты что… что такое швы?
   
— Судя по всему, это вроде как твою кожу сшивают заново, — миссис Уизли безрадостно фыркнула. — Но ведь ты, Артур, не был же ты настолько опрометчив…
   
— Я тоже не возражал бы насчет чашечки чаю, — прыжком поднимаясь на ноги, сообщил Гарри.
   
Гермиона, Рон и Джинни помчались за ним к выходу. Стоило двери закрыться за ними, как раздался вопль миссис Уизли:
   
— ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ ВВИДУ, ПОД ПОНЯТИЕМ — ЭТО ОБЩАЯ ИДЕЯ?
   
— Папа в своем репертуаре, — покачала головой Джинни. — Швы…. что тут скажешь….
   
— Ну, знаешь, они неплохо срабатывают на не-магических ранах, — беспристрастно сообщила Гермиона. — Полагаю, в этом змеином яде есть что-то, растворяющее их или типа того. Интересно, а где здесь буфет?
   
— На пятом этаже, — ответил Гарри, припомнив плакат, висящий в приемной.
   
Они прошли по коридору, сквозь несколько двойных дверей и вышли на лестницу, вдоль которой на стенах были развешаны портреты зверского вида Целителей. И пока они поднимались вверх, Целители окликали их, диагностируя всяческие заболевания и сразу же предлагая самые ужасающие способы их излечения. Рон от всей души оскорбился, когда какой-то средневековый волшебник обнаружил у него последнюю стадию брызгорылья.
   
— Ну, и что это вообще такое? — сердито спросил он, чтобы отвязаться от Целителя проскакавшего за ним уже шесть портретов, расталкивая со своего пути их обитателей.
   
— Это серьезное кожное заболевание, молодой господин, которое сделает тебя еще более рябым и отвратительным, чем ты есть сейчас…
   
— Ты кого это назвал отвратительным? — уши Рона покраснели.
   
— …единственное средство от этого недуга — это жабьи кишки, которые нужно обмотать вокруг шеи, и при полной луне встать голым в бочонок с глазами угрей…
   
— Нет у меня никакого брызгорылья!
   
— Но эти неприглядные пятна на твоем лице, молодой господин…
   
— Это веснушки! — злобно сообщил Рон. — А теперь вали назад на свою картину и оставь меня в покое!
   
Он оглянулся на своих друзей, те изо всех сил старались не расхохотаться.
   
— Ну… какой это этаж?
   
— Думаю, пятый, — ответила Гермиона.
   
— Не… это четвертый, — сказал Гарри. — Остался еще один…
   
Но, уже оказавшись на лестничной площадке, он резко затормозил, и уставился сквозь маленькое окошечко двойных дверей в коридор, над которым значилось «УРОН ОТ ЗАКЛИНАНИЙ». С той стороны двери, прижав к стеклу нос, на них таращился человек. У человека были волнистые светлые волосы, ярко-голубые глаза и широкая рассеянная улыбка, открывающая ослепительно белые зубы.
   
— Черт побери! — воскликнул Рон, широко раскрыв от удивления глаза.
   
— О, мой Бог, — задохнулась Гермиона. — Профессор Локхарт.
   
Их экс-преподаватель по Защите от Темных Сил распахнул дверь и вышел к ним в длинном сиреневом халате.
   
— Ну, здравствуйте! — просиял он. — Думаю, вы хотели бы получить мой автограф?
   
— Не слишком изменился, — пробормотал Гарри ухмыльнувшейся Джинни.
   
— Эээ… как Вы, профессор? — немного виновато спросил Рон.
   
Это именно неисправная палочка Рона так сильно повредила память профессора Локхарта, что он очутился в Святом Мунго. Но учитывая то, что Локхарт в свое время постоянно пытался стереть память у Гарри и Рона, Гарри ему не лишком-то сочувствовал.
   
— Я в замечательной форме, спасибо! — цветисто сообщил Локхарт, извлекая из кармана потрепанное павлинье перо. — Ну говорите же, сколько автографов вам нужно? Знаете, я уже научился писать слитно!
   
— Эээ… ну сейчас нам не особенно нужно, спасибо, — Рон выразительно взглянул на Гарри, который поспешил спросить:
   
— Профессор, а разве Вам можно блуждать вот так вот по коридорам? Разве Вы не должны находится в своей палате?
   
Улыбка на лице Локхарта увяла. Несколько мгновений он пристально смотрел на Гарри, а затем спросил:
   
— А мы не встречались?
   
— Эээ…Да, встречались, — ответил Гарри. — Вы преподавали нам в Хогвардсе, помните?
   
— Преподавал? — нерешительно повторил Локхарт. — Я? Серьезно?
   
А потом улыбка внезапно вновь появилась на его лице, да так быстро, что это казалось подозрительным.
   
— Обучил вас всему, что вы знаете, так ведь? Ну так что насчет автографов? Что скажете насчет полной дюжины, тогда вы сможете раздать их своим маленьким друзьям и никто не окажется обиженным!
   
Но тут из двери в дальнем конце коридора высунулась голова, и послышался голос:
   
— Гилдерой, противный мальчишка, куда это ты запропастился?
   
По-матерински заботливая Целительница с венком из мишуры на голове прошуршала по коридору, тепло улыбаясь Гарри и остальным.
   
— О, Гилдерой, у тебя посетители! Как приятно, особенно в рождество! Знаете, у него ведь совсем не бывает посетителей, бедный ягненочек, а я не знаю почему, он ведь такой милый.
   
— Мы раздаем автографы! — просиял Гилдерой. — Им нужна куча автографов! И надеюсь, у них достаточно моих фотографий, чтобы на них расписаться!
   
— Только послушайте его! — Целительница взяла Локхарта под руку и взглянула на него с умилением, с каким смотрят на не погодам смышленого карапуза. — Он был очень знаменит пару лет назад, и мы очень надеемся, что эта жажда раздавать автографы вернет его память. Вы ведь проводите его? Он помещен в изолированную палату, но, знаете, наверное, выскользнул, когда я принесла рождественские подарки, обычно мы держим дверь закрытой… нет, не подумайте, он не опасен! Но, — тут она понизила голос до шепота. — Понимаете, он может быть опасен сам себе, храни его господь… он ведь не знает кто он, видите ли, заблудится и не отыщет дорогу обратно… хорошо, что вы пришли навестить его.
   
— Эээ… — промычал Рон, бросая безнадежный взгляд вверх по лестнице. — Вообще-то мы просто… эээ…
   
Но Целительница смотрела на него с такой надеждой, что невнятное окончание фразы «шли попить чайку» кануло в Лету. Они беспомощно переглянулись и потащились по коридору вслед за Локхартом и Целительницей.
   
— Только давайте не долго, — прошептал Рон.
   
Целительница указала палочкой на дверь палаты с надписью «Янус Тики» и пробормотала: Алохомора. Дверь распахнулась, и она прошла внутрь, все еще крепко держа под руку Гилдероя. Усадив его в кресло возле кровати, она обернулась к Гарри, Рону, Джинни и Гермионе:
   
— Это палата для неизлечимых пациентов, — сообщила она, понизив голос. — Знаете, тех у кого устойчивые повреждения от заклятий. Конечно, с интенсивными лечебными зельями, заклинаниями и капелькой удачи, мы можем добиться некоторых положительных изменений. Гилдерой, кажется, уже начал возвращаться в себя, и еще у нас есть значительные улучшения у мистера Боуда, к нему вроде бы, уже начала возвращаться речь, хотя он еще не говорит ни на одном языке, но уже их отличает. Ну, я должна закончить раздавать подарки, а вы оставайтесь поболтать.
   
Гарри оглянулся. Палата на самом деле казалась постоянным домом для проживающих в ней пациентов. Места их обитания казались более персонифицированными, чем палата мистера Уизли. Например, на стене над головой Гилдероя были развешаны плакаты с его изображением, причем все широко улыбались и махали руками. Некоторые из них были собственноручно им подписаны детскими печатными буквами. Усаженный Целительницей на стул, Гилдерой достал свежую пачку фотографий, сжал перо и принялся лихорадочно их подписывать.
   
— Можете разложить их в конверты, — сказал он, бросая подписанные фотографии на колени Джинни. — Я не забыт, знаете, отнюдь, не забыт, я все еще получаю множество замечательных писем от моих поклонниц…Глэйдис Пескарик пишет мне еженедельно… интересно почему… — он на секунду остановился, погрузившись в размышления, но затем с утроенной энергией принялся ставить свои автографы. — Наверное, я просто очень милый….
   
На соседней кровати, уставившись в потолок лежал волшебник с землистым цветом лица, и бормотал что-то себе под нос, казалось, он совершенно не соображал, где находится. Через две кровати от него находилась женщина, чья голова была целиком покрыта мехом; Гарри вспомнил, как нечто похожее произошло несколько лет назад и с Гермионой, но, в отличие от этого увечья, в ее случае все обошлось достаточно легко. В самом дальнем углу палаты вокруг двух кроватей были задернуты цветастые занавеси, что придавало их обитателям и посетителям некоторую уединенность.
   
— А вот и Агнес, — просияла Целительница, обращаясь к женщине с меховым лицом. Она протянула ей маленький сверток с рождественским подарком. — Не забыла? Твой сын прислал сову с запиской, что придет навестить тебя сегодня вечером. Это замечательно, правда?
   
Агнес несколько раз громко гавкнула.
   
— Гляди-ка, Бродерик, тебе прислали растение и миленький календарь с разными забавными гиппогрифами на каждый месяц. От этого стало немного веселее, так ведь? — сказала Целительница суетливому бормочущему человеку, ставя на тумбочку возле его кровати уродливое растение с длинными извивающимися усиками, и прилаживая календарь на стену. — И…о, миссис Лонгботтом, вы уже уходите?
   
Голова Гарри резко дернулась. Занавесь, скрывающая две кровати в самом дальнем углу палаты отодвинулась и выпустила двух посетителей, осторожно пробирающихся между кроватями: внушительную старую ведьму, одетую в длинное зеленое платье, побитый молью лисий воротник и шляпу, в которой безошибочно угадывались очертания стервятника, а позади нее, совершенно несчастный топал — Невилл.
   
Внезапно до Гарри дошло, кого именно скрывает занавес. Он заозирался по сторонам, в поисках того, что могло бы отвлечь его спутников и позволить Невиллу незамеченным покинуть палату, но Рон, уже оглянувшийся на звук знакомой фамилии «Лонгботом», прежде, чем Гарри успел остановить его, заорал:
   
— Невилл!
   
Невилл подскочил и весь сжался, словно защищаясь от пули, чуть его не задевшей.
   
— Это мы, Невилл! — просиял Рон, вскакивая на ноги. — Ты видел…? Здесь Локхарт! А ты кого навещал?
   
— Это твои друзья, Невилл, душка? — любезно осведомилась бабушка Невилла.
   
Невилл выглядел так, словно мечтал оказаться в любой точке земного шара, лишь бы подальше отсюда Его щеки залил багровый румянец, а глаза старались смотреть куда угодно, только не на друзей.
   
— Ах да, — произнесла его бабушка, внимательно разглядывая Гарри, и протянув ему сморщенную, как птичья лапка, руку для приветствия. — Да, да, конечно же, я знаю тебя. Невилл очень высоко о тебе отзывался.
   
— Эээ… спасибо, — ответил Гарри, пожимая ей руку.
   
Невилл смотрел не на него, а в пол, все больше багровея лицом.
   
— А вы двое, наверняка, Уизли, — продолжила миссис Лонгботтом, царственно протягивая руку Рону и Джинни. — Да, я знаю ваших родителей… не слишком хорошо, конечно…но они хорошие люди, очень хорошие люди… а ты, должно быть, Гермиона Грэйнжер?
   
Гермиону поразило, что миссис Лонгботтом знает и ее имя тоже, однако она мужественно пожала ей руку.
   
— Да, Невилл рассказывал мне о тебе. Ты ведь помогла ему выбраться из нескольких затруднительных положений, так ведь? Он хороший мальчик, — добавила она, бросив суровый взгляд на Невилла. — Но, боюсь, что у него нет талантов его отца, — она дернула головой в сторону кроватей за занавесью, и стервятник на ее шляпе беспокойно заколыхался.
   
— Что? — пораженно воскликнул Рон. (Гарри хотел было наступить ему на ногу, но такие вещи гораздо труднее сделать незаметно, когда на тебе надеты джинсы, а не мантия). — В том углу твой папа, Невилл?
   
— Как это понимать? — резко спросила миссис Лонгботтом. — Ты не рассказывал друзьям о своих родителях, Невилл?
   
Невилл тяжело вздохнул, взглянул на потолок и отрицательно покачал головой. Гарри не мог припомнить чтобы когда-нибудь жалел кого-нибудь так же сильно, как сейчас Невилла, но помочь ему выбраться из этой ситуации казалось совершенно невозможным.
   
— Здесь нечего стыдится! — сердито воскликнула миссис Лонгботтом. — Ты должен гордится, Невилл, гордится! Они бы не отдали свое здоровье и рассудок, если б знали, что их сын будет их стыдиться!
   
— Я не стыжусь, — выдавил слабым голосом Невилл, все еще глядя куда угодно, только не на Гарри и остальных.
   
Рон даже поднялся на цыпочки, чтобы разглядеть обитателей тех двух кроватей.
   
— Что ж, ты нашел довольно странный способ выразить это! — произнесла миссис Лонгботтом. — Мой сын и его жена, — высокомерно произнесла она, повернувшись к Гарри, Рону, Гермионе и Джинни. — Были замучены до потери рассудка последователями Сами-Знаете-Кого.
   
Гермиона и Джинни одновременно закрыли рты ладонями. Рон прекратил выворачивать шею в надежде увидеть родителей Невилла и выглядел ужасно подавленным.
   
— Они были Аврорами, очень уважаемыми людьми в волшебном сообществе, — продолжила миссис Лонгботтом. — Очень одаренная была пара. Я… да, Алиса, дорогая, что такое?
   
Пошатываясь, к ним неуверенно подошла мать Невилла в ночной сорочке. У нее больше не было того пухлого, радостного лица, которое Гарри запомнил по старой фотографии первого Ордена Феникса. Теперь ее лицо с огромными глазами стало худым и изможденным, а побелевшие волосы свисали тонкими безжизненными прядями. Казалось, она не желала говорить, а может, просто, не могла, но робко придвинулась к Невиллу, держа что-то в протянутой руке.
   
— Снова? — утомленно спросила миссис Лонгботтом. — Очень хорошо, Алиса, милая, очень хорошо… Невилл, возьми, что бы это ни было.
   
Но Невилл уже и так протянул руку, в которую его мать вложила пустые обертки от Лучших Надувательских Жвачек Друбла.
   
— Очень мило, дорогая, — фальшиво бодрым голосом поблагодарила ее бабушка Невилла, ласково похлопывая невестку по плечу.
   
Только Невилл произнес очень тихо:
   
— Спасибо, мама.
   
Его мать, пошатываясь, вернулась в постель, бормоча что-то нечленораздельное себе под нос. Невилл смерил друзей взглядом, в котором читался вызов, словно ждал, что они посмеются над ним, но Гарри не видел в своей жизни ничего менее забавного.
   
— Думаю, нам лучше уйти, — вздохнула миссис Лонгботтом, подтягивая длинные зеленые перчатки. — Очень приятно было с вами познакомиться. Невилл, выброси обертку в корзину, она тебе их уже столько надавала, что всю комнату можно оклеить.
   
Но, когда они уходили, Гарри заметил, как Невилл засунул обертку себе в карман.
   
Дверь за ними закрылась.
   
— Я даже не догадывалась, — чуть не плача, произнесла Гермиона.
   
— Я тоже, — хрипло согласился с нею Рон.
   
— И я, — прошептала Джинни.
   
Все посмотрели на Гарри.
   
— Я знал, — мрачно сообщил он. — Думбльдор сказал мне, но я обещал никому не говорить… вот за это Беллатрикс Лестрэйндж попала в Азкабан… она использовала заклятье Крусио на родителях Невилла до тех пор, пока те не сошли с ума.
   
— Это сделала Беллатрикс Лестрэйндж? — испуганно прошептала Гермиона. — Та женщина, чье фото Кричер прячет в своем логове?
   
Повисло долгое молчание, прерванное лишь обиженным голосом Локхарта.
   
— Слушайте, я ведь не за просто так учился писать слитно!
  
  
   
    
Глава 24 Ментальная преграда
   
   
Как оказалось, Кричер скрывался на чердаке. Сириус объяснил, что нашел его там, с ног до головы покрытого пылью, без сомнений эльф рыскал в поисках уцелевших реликвий семьи Блэков, чтобы утащить их в свой чулан. И хотя подобная версия пришлась по вкусу Сириусу, Гарри чувствовал себя не в своей тарелке. Вновь объявившийся Кричер оказался в гораздо более приподнятом настроении, даже его скорбное бормотание поутихло, он даже принялся охотнее исполнять приказания, но несколько раз Гарри ловил на себе его жадные взгляды, но стоило домовому эльфу понять, что его засекли, тот сразу отводил глаза в сторону.
   
Гарри терзали смутные сомнения, о которых он решил не распространятся Сириусу, чья веселость с окончанием рождества таяла на глазах. И чем ближе становилась дата их возвращения в Хогвардс, тем чаще Сириус впадал в настроение, которое миссис Уизли окрестила «приступами замкнутости», во время которых он становился неразговорчивым и сварливым, часами пропадая в комнате Конькура. И его уныние распространялось по дому, просачиваясь под дверные щели, подобно ядовитому газу, заражающему все вокруг.
   
Гарри не хотелось вновь оставлять Сириуса наедине с Кричером. На самом деле, впервые в жизни, ему вообще не хотелось возвращаться в Хогвардс. Потому что возвращение в школу означало только одно — он вновь попадет под железную пяту Долорес Умбридж, за время их без сомнения отсутствия накропавшую еще дюжину декретов. Теперь не светил ему и Квиддитч, а гора домашней работы с приближением экзаменов должна была только увеличиться, да и Думбльдор ближе не стал. Говоря по правде, если бы не АД, то Гарри уговорил бы Сириуса позволить ему бросить Хогвардс и остаться с ним на Гриммолд-Плэйс.
   
В довершение, в последний день каникул, произошло нечто, заставившее Гарри по-настоящему ужаснуться предстоящему возвращению в школу.
   
— Гарри, милый, — произнесла миссис Уизли, просунув голову в спальню, где Гарри с Роном развлекали себя игрой в волшебные шахматы под внимательными взглядами Гермионы, Джинни и Косолапсуса. — Не мог бы ты спуститься на кухню? Профессор Снэйп хочет перекинутся с тобой парой словечек.
   
Сначала до Гарри даже не дошел смысл произнесенных ею слов — его ладья вступила в отчаянную схватку с пешкой Рона, и он с энтузиазмом ее подначивал:
   
— Мочи ее…. Мочи ее, это всего лишь пешка, идиотка. Извините, миссис Уизли, что Вы сказали?
   
— Профессор Снэйп, милый. На кухне. Хочет поговорить.
   
Челюсть у Гарри отвисла от страха. Он обвел взглядом всех присутствующих в комнате, но те сами рты поразевали. Косолапсус, которого Гермиона последние четверть часа насильно удерживала в руках, с ликованием скакнул на доску, обратив в бегство визжащие пронзительными голосками шахматные фигуры.
   
— Снэйп? — тупо повторил Гарри.
   
— Профессор Снэйп, милый, — подурила его миссис Уизли. — Ну а теперь пошли скорее, он сказал, что не сможет задержаться надолго.
   
— Чего ему от тебя надо? — вслух расстроился Рон, стоило миссис Уизли удалиться из комнаты. — Ты ведь ничего не сделал такого?
   
— Нет! — с негодованием выпалил Гарри, усиленно шевеля мозгами в поисках ответа на вопрос, что такого он мог сотворить, что заставило Снэйпа припереться на Гриммолд-Плэйс. Может, за свое последнее домашнее задание он схлопотал «Т»?
   
Минуту другую спустя, он уже толкнул дверь кухни и обнаружил, что за длинным кухонным столом, уставившись в противоположные стороны, сидят Сириус и Снэйп. Тишина, повисшая между ними, была переполнена взаимной неприязнью. На столе перед Сириусом лежало распечатанное письмо.
   
— Эээ, — заявил о своем присутствии Гарри.
   
Снэйп обратил к нему лицо, обрамленное прядями черных сальных волос.
   
— Сядьте, Поттер.
   
— Знаешь, — громко произнес Сириус, покачиваясь на стуле и обращаясь непосредственно к потолку. — Думаю, я предпочел бы, чтобы ты не распоряжался, Снэйп. Видишь ли, это пока что мой дом.
   
Противный румянец залил бледные щеки Снэйпа. Гарри опустился на стул возле Сириуса, по другую сторону стола от Снэйпа.
   
— Я бы предпочел увидеться с Вами наедине, Поттер, — по губам Снэйпа зазмеилась знакомая ухмылка. — Но Блэк…
   
— Я его крестный, — с нажимом произнес Сириус.
   
— Я здесь по распоряжению Думбльдора, — ответил Снэйп, и его голос в противоположность оппоненту с каждым словом становился все спокойнее и язвительнее. — Но, пожалуйста, оставайся, Блэк, я же знаю, как тебе нравится чувствовать себя….вовлеченным.
   
— И что это означает? — поинтересовался Сириус, позволяя своему стулу с громким стуком опуститься на четыре ножки.
   
— Единственное, в чем я уверен, так это в том, что ты должен чувствовать себя…ааа…угнетенным от сознания того, что не делаешь ничего полезного, — Снэйп деликатно подчеркнул последнее слово, — для Ордена.
   
Пришел черед Сириуса залиться краской. Снэйп, торжествующе поджав губы, повернулся к Гарри:
   
— Директор послал меня передать Вам свое пожелание, Поттер, чтобы в этом семестре Вы изучали Окклюменцию.
   
— Что изучал? — беспомощно переспросил Гарри.
   
Издевательская усмешка Снэйпа стала еще явственнее.
   
— Окклюменцию, Поттер, Ментальную Защиту. Волшебную защиту разума от внешнего вторжения. Это пока еще малоизученная, но крайне полезная область магии.
   
Сердце Гарри чуть не выпрыгнуло из груди. Защита от внешнего вторжения? Но им же никто не управляет, ведь все согласились с этим…
   
— Зачем же мне изучать эту самую Окклю…что? — вякнул Гарри.
   
— Потому что Директор считает, что это неплохая мысль, — мягко произнес Снэйп. — У Вас будут частные уроки раз в неделю, но Вы никому не будете говорить об этом, а особенно — Долорес Умбридж. Поняли?
   
— Да, — кивнул Гарри. — А кто же будет учить меня?
   
Снэйп поднял бровь.
   
— Я, — сообщил он.
   
Что-то внутри Гарри оборвалось.
   
Дополнительные занятия со Снэйпом — чем он такое заслужил? Он бросил умоляющий взгляд на Сириуса, ища поддержки.
   
— Почему Думбльдор не может сам учить Гарри? — воскликнул Сириус. — Почему ты?
   
— Полагаю, потому что распределять самые неприятные обязанности входит в компетенцию Директора, — раздраженно бросил Снэйп. — Уверяю тебя, о такой работе я не просил. — он поднялся на ноги. — Я жду Вас в шесть часов вечера понедельника, Поттер. В моем кабинете. Если кто-нибудь спросит, то у Вас класс для отстающих по Зельеделью. Никто из тех, кто видел Вас на моих уроках, не сможет отрицать, что вам это необходимо.
   
Он повернулся к выходу, черный походный плащ взметнулся за его спиной.
   
— Погоди минутку, — Сириус выпрямился на стуле.
   
— Я тороплюсь, Блэк. В отличие от тебя, у меня нет неограниченного времени для ничегонеделания.
   
— Тогда конечно, — Сириус встал. Он был гораздо Снэйпа, и тот крепко сжал в кулак руку в кармане мантии, Гарри был уверен, что он схватился за свою палочку. — Если я услышу, что ты пользуешься занятиями Окклюменцией, чтобы портить Гарри жизнь, то тебе придется отвечать лично мне.
   
— Как трогательно, — презрительно усмехнулся Снэйп. — Ты, разумеется, замечал, как Поттер удивительно похож на своего отца?
   
— Разумеется, — с гордостью сообщил Сириус.
   
— Прекрасно, значит, ты должен понимать, что его самоуверенность критикой не прошибешь, — вкрадчиво произнес Снэйп.
   
Сириус резко отшвырнул стул и направился вокруг стола к Снэйпу, на ходу вытаскивая палочку. Снэйп выхватил свою. Они приготовились к бою, Сириус — мертвенно-бледный, Снэйп — просчитывающий ситуацию, переводя взгляд с кончика волшебной палочки Сириуса на его лицо.
   
— Сириус! — не сдержался Гарри, но Сириус его, казалось, не услышал.
   
— Предупреждаю тебя, Сопливерус, — лицо Сириуса застыло в футе от лица Снэйпа, — мне плевать на то, что Думбльдор считает, что ты исправился, но мне-то лучше знать…
   
— О, так почему бы тебе ему об этом не рассказать? — прошептал Снэйп. — Или боишься, что он не воспримет всерьез слова человека, уже полгода прячущегося в мамочкином доме?
   
— Расскажи мне, как поживает Люциус Малфой, а? Наверное, радуется, что его шавка работает в Хогвардсе?
   
— К слову о собаках… — мягко произнес Снэйп — Известно ли тебе, что Люциус Малфой узнал тебя в последний раз, когда ты решил рискнуть прогуляться? Какая замечательная мысль, Блэк, засветиться на такой безопасной вокзальной станции … железная отмазка, чтобы вновь не высовываться из своей будки?
   
Сириус поднял палочку.
   
— НЕТ! — заорал Гарри и перемахнул через стол, чтобы оказаться аккурат между ними. — Сириус, не надо!
   
— Ты меня назвал трусом? — рявкнул Сириус, пытаясь отодвинуть в сторону Гарри, но тот и не думал двинутся с места.
   
— Полагаю именно это я и сделал, — усмехнулся Снэйп.
   
— Гарри… прочь… с дороги! — зарычал Сириус, отталкивая крестника свободной рукой.
   
Дверь кухни распахнулась, пропуская внутрь радостное семейство Уизли и Гермиону, окружавших гордо шествующего в самом центре мистера Уизли, одетого в макинтош поверх полосатой пижамной пары.
   
— Исцелен! — радостно сообщил он на всю кухню. — Совершенно исцелен!
   
И тут они замерли на пороге, увидев перед собой сцену, замершую в самом апогее: Снэйп и Сириус, с палочками направленными друг на друга, повернули головы к двери, и Гарри, с вытянутыми в стороны руками, пытающийся удержать соперников.
   
— Мерлинова борода! — улыбка ускользнула с лица мистера Уизли. — Что здесь происходит?
   
Сириус со Снэйпом опустили палочки. Гарри переводил взгляд с одного на другого. У обоих был крайне оскорбленный вид, но, судя по всему, вторжение такого огромного количества свидетелей привело их в чувство. Снэйп сунул свою палочку в карман, повернулся на каблуках и, ни слова ни говоря, зашагал мимо Уизли прочь из кухни. В дверях он обернулся.
   
— В шесть часов вечера понедельника, Поттер.
   
И он ушел. Сириус проводил его взглядом, не убирая свою палочку.
   
— Что здесь произошло? — повторил мистер Уизли.
   
— Ничего, Артур, — ответил Сириус, так тяжело дыша, словно только что совершил пробежку на длинную дистанцию. — Просто дружеская болтовня двух старых школьных приятелей. — Улыбнулся он через силу. — Так…. Ты исцелен? Великолепная новость, просто великолепная.
   
— Действительно? — поинтересовалась миссис Уизли, усаживая мужа в кресло. — Целитель Сметуик, до упора пользовавшийся магией, нашел таки противоядие от того, что было в змеиных зубах, а Артур получил урок относительно маггловой медицины, не так ли, милый? — угрожающе добавила она.
   
— Да, Молли, милая, — покорно согласился мистер Уизли.
   
Учитывая то, что теперь с ними был мистер Уизли, ужин обещал получиться замечательным. И Сириус старался сделать его таковым, из всех сил потешаясь над шутками Фрэда и Джорджа, подкладывая всем добавку, но его лицо вновь стало грустным и задумчивым. Гарри отделяли от крестного Мундунгус и Шизоглаз, рассыпавшийся в поздравлениях мистеру Уизли. Гарри хотелось поговорить с Сириусом, сказать, чтобы он не принимал близко к сердцу слова Снэйпа, что Снэйп намеренно провоцировал его, и что остальные вовсе не считают его трусом, раз Думбльдор попросил его не покидать Гриммолд-Плэйс. Но удобный случай ему так и не представился, но при взгляде на раздраженного Сириуса, Гарри не был уверен, что даже будь у него возможность, то вряд ли он когда-нибудь заговорил бы об этом. Вместо этого, он шепотом сообщил Рону и Гермионе об уроках Ментальной Преграды со Снэйпом.
   
— Думбльдор хочет, чтобы твои видения о Вольдеморте прекратились, — выпалила Гермиона. — Ты ведь не слишком будешь жалеть о том, что лишился их?
   
— Дополнительные занятия со Снэйпом? — ошеломленно прошептал Рон. — Уж лучше пусть меня замучат кошмары!
   
На следующий день они возвращались в Хогвардс на «Гранд-Улете» в сопровождении Тонкс и Люпина, которые этим утром завтракали на кухне вместе с Гарри, Роном и Гермионой. Распахнув дверь, Гарри понял, что ненароком оборвал на полуслове перешептывание взрослых — они, глянув на него, торопливо притихли.
   
Наспех позавтракав, они натянули куртки и обмотали шеи шарфами, защищаясь от промозглости серого январского утра. У Гарри сжалось сердце, очень уж ему не хотелось прощаться с Сириусом. У него было плохое предчувствие, он не знал, когда им вновь представится случай увидеться, и Гарри считал себя обязанным удержать Сириуса от любой глупой ошибки — Гарри беспокоился, что обвинение Снэйпом Сириуса в трусости, могло так ранить его, что тот предпримет безрассудную вылазку из Гриммолд-Плэйс. Но прежде чем он успел сообразить, что ему стоит говорить, Сириус поманил его к себе.
   
— Хочу, чтобы ты взял это, — тихо сказал он, сунув плохо упакованный сверток размером с карманную книгу в руки Гарри.
   
— Что это? — спросил Гарри.
   
— Способ сообщить мне, если Снэйп устроит тебе нервотрепку. Нет, не открывай прямо здесь! — Сириус бросил осторожный взгляд на миссис Уизли, уговаривающую близнецов одеть вязаные рукавички. — Спорю, Молли этого не одобрит… но я хочу, чтобы ты воспользовался этим, когда я тебе понадоблюсь, договорились?
   
— Ладно, — согласился Гарри, запихнув сверток во внутренний карман куртки, заранее зная, что ни за что на свете этим не воспользуется. Кто угодно, только не он выманит Сириуса из безопасного места, не важно как будет издеваться над ним Снэйп на предстоящих занятиях Окклюменцией.
   
— Ну, тогда иди, — Сириус похлопал Гарри по плечу и мрачно улыбнулся, но прежде, чем Гарри успел что-нибудь сказать, они уже поднялись наверх и вместе с Уизли оказались возле входной двери, запертой на множество замков и цепочек.
   
— До свидания, Гарри, будь осторожен, — обняла его миссис Уизли.
   
— Увидимся, Гарри, присмотри там вместо меня за змеями! — добродушно сказал мистер Уизли, пожимая ему руку.
   
— Хорошо…да, — поспешно согласился Гарри, оставался последний шанс попросить Сириуса быть поосторожнее.
   
Он повернулся, заглянул в глаза крестному, и уже открыл рот, но Сириус опередил его, обняв одной рукой, и резко бросил:
   
— Следи за собой, Гарри.
   
А в следующий миг, Тонкс (сегодня она замаскировалась под высокую, затрапезного вида даму со стального цвета волосами), лавируя по ступенькам, уже вытолкнула Гарри на ледяной зимний воздух.
   
Дверь дома номер двенадцать захлопнулась за ними. Они спустились по лестнице вслед за Люпином. Оказавшись на мостовой, Гарри обернулся. Дом номер двенадцать быстро сжимался с обеих сторон, исчезая из вида. Гарри моргнул, дом исчез окончательно.
   
— Пошли, чем быстрее мы попадем на автобус, тем лучше, — бросила Тонкс, нервно оглядывая площадь.
   
Люпин взмахнул правой рукой.
   
БАМ.
   
Ужасно фиолетовый, трехэтажный автобус появился перед ними прямо из воздуха, чудом увернувшись от фонарного столба, резво отпрыгнувшего с его пути.
   
Худой прыщавый юнец с оттопыренными ушами и в фиолетовой униформе спрыгнул на тротуар и выпалил:
   
— Добро пожаловать в….
   
— Да, да, мы и так все знаем, — поспешно оборвала его Тонкс. — Давайте все на борт…
   
И она подтолкнула Гарри вверх по ступенькам, мимо вылупвшиегося на него кондуктора.
   
— Эээ… это…ведь…’арри!
   
— Если у тебя хватит ума выкрикнуть его имя, я наложу на тебя проклятие забвения, — пригрозила Тонкс, подсаживая Джинни и Гермиону.
   
— Всю жизнь мечтал на нем прокатится, — обрадовался Рон, оказавшись в салоне и вертя головой во все стороны.
   
В прошлый раз, когда Гарри оказался на «Гран-Улете» стояла глубокая ночь, и все три этажа были заняты медными кроватями. Сейчас, ранним утром, автобус был забит разнокалиберными стульями, хаотично нагроможденными у окон. Некоторые попадали, когда «Гранд-Улет» резко притормозил на Гриммолд-Плэйс. Несколько ведьм и колдунов, ворча изо всех сил, уже поднимались на ноги, а из чьей-то оброненной хозяйственной сумки по всему полу рассыпалась малоприятная мешанина из лягушачьей икры, тараканов и заварного крема.
   
— Похоже, нам стоит разделиться, — воскликнула Тонкс, оглядываясь в поисках свободных стульев. — Фрэд, Джордж и Джинни, если вы найдете места в хвосте… с вами останется Ремус.
   
Она, Гарри, Рон и Гермиона поднялись на самый верх, где оказалось два свободных стула в самом начале салона и два в конце. Стэн Шанпайк, кондуктор, пошлепал вслед за Гарри и Роном. Когда Гарри проходил мимо, все поворачивали головы ему вслед, но стоило ему усесться, головы сразу же ввернулись в исходное положение.
   
Как только Гарри с Роном заплатили Стэну по одиннадцать сикелей каждый, автобус тронулся в путь, угрожающе заваливаясь в разные стороны. Прогромыхав по Гриммолд-Плэйс, он повилял по мостовой. И с еще одним оглушающим БАМ, они отлетели назад: стул Рона опрокинулся, Свинринстель, выпорхнул из клетки, стоящей у хозяина на коленях, и оглушительно щебеча, устроился на плече Гермионы в начале салона. Гарри, счастливо избежавший падения, уцепившись за кронштейн, приник к окну: они, что есть сил, мчались по чему-то вроде автострады.
   
— Только что Бирмингем проехали, — радостно сообщил Стэн, отвечая на невысказанный вопрос Гарри. Рон старался подняться с пола. — У тя все оки, ‘Арри? Твое имя часто в газетках светилось этим летом, тока все это лажа полная. Я сказал Эрну, грю «когда мы его видели, он ведь на придурка похож не был, может просто прикалывается»?
   
Он вернул им билеты, и с восторгом продолжал глазеть на Гарри. Очевидно, Стэна не слишком волновало насколько человек может быть придурочным, если известен настолько, что о нем пишут в газетах. «Гранд-Улет» опасно заваливаясь, обогнал по обочине несколько машин. Бросив взгляд в начало автобуса, Гарри увидел, как Гермиона закрыла глаза ладонями, а Свинринстель радостно покачивался на ее плече.
   
БАМ.
   
Стулья опять отъехали назад, когда «Гранд-Улет» соскочил с Бирмингемской автострады на проселочную дорогу, целиком состоящую из закрытых поворотов. Когда автобус выносило на обочину, живые изгороди шарахались в разные стороны. С проселка они попали на центральную улочку оживленного городка, потом проехали по виадуку, окруженному высокими холмами, затем по продуваемой всеми ветрами дороге между спальных многоэтажек, каждый раз с громким БАМ.
   
— Я передумал, — пробормотал Рон, в шестой раз поднимая себя с пола. — Я больше никогда не захочу кататься на этой штуковине.
   
— Слушайте, следующая — ‘Огвардс, — радостно сообщил Стэн, пошатываясь, приблизившись к ним. — Там крутая тетка впереди, что вместе с вами села, дала нам чутток сверху, чтоб ваша очередь побыстрее подошла. Мы просто сначала должны мадам Марш высадить, хотя….- снизу донесся звук, словно кто-то блевал, последовавший за этим отвратительный всплеск только подтвердил опасения. — …чё-то она совсем плоха стала.
   
Несколько минут спустя «Гранд-Улет» с визгом притормозил возле маленького паба, сжавшегося, во избежание столкновения. Было слышно, как Стэн выводит горемычную мадам Марш из автобуса, и облегченно перешептываются пассажиры второго этажа. Автобус тронулся, набирая скорость….
   
БАМ.
   
Они покатились по заснеженному Хогсмёду. Гарри заметил покосившуюся вывеску «Кабаньей Головы», поскрипывающей на ветру в переулке. Снежные хлопья разбивались об огромное автобусное окно. В конце-концов, они прикатили прямо к воротам Хогвардса.
   
Люпин и Тонкс помогли ребятам выгрузить багаж, и спустились попрощаться. Гарри взглянул на трехэтажный «Гранд-Улет» и увидел, что все пассажиры расплющили носы по стеклу, разглядывая их.
   
— Вы будете в безопасности, только оказавшись на территории, — произнесла Тонкс, окинув взглядом пустынную дорогу.
   
— Следите за собой, — посоветовал Люпин, пожимая руки всем по очереди, пока не дошел до Гарри. — И, послушай… — он понизил голос, пока остальные обменивались прощаниями с Тонкс. — Гарри, я знаю, ты не любишь Снэйпа, но он великолепно владеет Окклюменцией и мы все… включая Сириуса… хотим, чтобы ты научился защищать себя, так что старайся изо всех сил, хорошо?
   
— Да, хорошо, — вяло согласился Гарри, глядя в раньше времени постаревшее лицо Люпина. — Увидимся еще.
   
Шестеро ребят побрели к замку, волоча за собой сундуки. Гермиона уже решила перед сном немного повязать эльфийские шапочки. Подойдя к дубовой входной двери, Гарри оглянулся — «Гранд-Улет» уже укатил, но Гарри при мысли о том, что ожидает его будущим вечером, почти пожалел, что не остался в автобусе.
   * * *
   
Большую часть следующего дня Гарри провел, холодея при мысли о предстоящем вечере. И утренняя пара Зельеделия ничуть не развеяла его тревог, потому как Снэйп был как обычно противен. А оттого, что члены АД постоянно отлавливали его на переменах с вопросом, состоится ли сегодня их встреча, настроение у Гарри совсем упало.
   
— Я извещу вас о следующей встрече, как обычно, — снова и снова повторял Гарри. — Но сегодня это никак не получится, мне нужно идти на…эээ… занятия для неуспевающих по Зельеделью.
   
— У тебя занятия для неуспевающих по Зельеделью? — презрительно бросил Захариус Смит, зажав Гарри в углу Вестибюля после ланча. — О мой Бог, ты должно быть в ужасе. Снэйп обычно не делает дополнительных занятий, разве нет?
   
Смит отошел, своим раздражающе плавным шагом, Рон уставился ему вслед.
   
— Может на него проклятье наложить? Отсюда я вполне смогу его достать, — он поднял палочку, прицелившись Смиту ровно между лопаток.
   
— Забудь, — уныло отмахнулся Гарри. — А что еще они все могли подумать? Только, что я полный крет…
   
— Привет, Гарри, — произнес голос за его спиной, и обернувшись, Гарри увидел Чу.
   
— О, — живот Гарри отвратительно сжался. — Привет.
   
— Мы будем в библиотеке, Гарри, — бросила Гермиона, и, подхватив под локоть Рона, потащила его к мраморной лестнице.
   
— Хорошо провел Рождество? — спросила Чу.
   
— Ага, неплохо, — ответил Гарри.
   
— А я — довольно тихо, — сообщила Чу. Неизвестно почему, но она выглядела крайне обеспокоенной. — Хм… в следующем месяце у нас снова вылазка в Хогсмёд, видел объявление?
   
— Что? О, нет, я пока и не смотрел на доску для объявлений.
   
— Да, на день Святого Валентина…
   
— Хорошо, — произнес Гарри, недоумевая, почему она говорит ему это. — Полагаю, ты хотела бы…
   
— Только, если ты захочешь, — сгорала от нетерпения Чу.
   
Гарри изумленно посмотрел на нее и почти произнес: «Думаю, ты хотела узнать когда следующая встреча АД?» — но это выходило совсем не в тему.
   
— Я…эээ… — промямлил он.
   
— О, ну если ты не хочешь, — обиженно проговорила она. — Не волнуйся. Я… в-общем, увидимся.
   
Она пошла прочь. Гарри пялился ей вслед, мозги работали, как сумасшедшие. Потом что-то с лязгом встало на свои места.
   
— Чу! Эй…ЧУ!
   
Он побежал вслед за ней, поймав ее только на середине мраморной лестницы.
   
— Э…хотела бы ты пойти со мной в Хогсмёд на день святого Валентина?
   
— Ооо, да! — Чу залилась ярким румянцем.
   
— Хорошо…ну… значит, договорились, — ответил Гарри, чувствуя, что день в конце-концов не прошел даром, и он почти одним прыжком достиг библиотеки, где встречался с Роном и Гермионой перед следующими уроками.
   
Но к шести часам даже восторг от так удачно сложившейся ситуации с Чу Чэн не мог развеять мрачных предчувствий, лишь усугублявшихся с каждым шагом, который Гарри делал в направлении кабинета Снэйпа.
   
Он замер перед дверью, больше всего на свете желая оказаться где угодно, только не здесь, сделал глубокий вдох и, постучавшись, вошел.
   
В мрачной комнате рядами висели полки с сотнями стеклянных колб, заполненных разноцветными жидкостями, в которых плавали отвратительные куски животных и растений. В углу стоял шкаф с ингредиентами, в краже которых Снйэп когда-то — и не без оснований — обвинял Гарри. Но сейчас все внимание Гарри было приковано к столу, где в круге света, отбрасываемого свечой, стояла неглубокая, украшенная орнаментом из рун и символов, каменная чаша. Гарри сразу же узнал в ней Думбльдоров дубльдум. Его так удивило присутствие здесь этой чаши, что он даже подпрыгнул, когда из полутьмы послышался неприветливый голос Снэйпа.
   
— Закройте за собой дверь, Поттер.
   
С отвратительным чувством, что добровольно отдает в себя в заточение, Гарри так и поступил. Когда он вновь обернулся, Снэйп уже вышел на свет и теперь молча указывал ему на стул возле его стола. Гарри сел, Снэйп, всем свои видом выражая острую неприязнь, тоже опустился в кресло, его ледяные черные глаза, не мигая, уставились на Гарри.
   
— Ну, Поттер, Вы знаете, зачем мы здесь, — произнес он. — Директор попросил меня обучить Вас Окклюменции. Могу лишь надеяться, что в этом Вы преуспеете больше, чем в Зельедельи.
   
— Постараюсь, — лаконично ответил Гарри.
   
— Может, это и необычные занятия, Поттер, — глаза Снэйпа злобно сузились. — Но я пока что Ваш учитель, а поэтому, обращайтесь ко мне «сэр» или «профессор».
   
— Да…сэр, — ответил Гарри.
   
Снэйп еще несколько секунд разглядывал его, сузив глаза, произнес:
   
— Итак, Окклюменция. Как я уже говорил на кухне Вашего милого крестного, эта область волшебства запечатывает разум от магического вторжения или влияния.
   
— А почему профессор Думбльдор решил, что мне это нужно, сэр? — глядя прямо в глаза Снэйпу поинтересовался Гарри, не слишком веря в то, что ему вообще ответят.
   
Снэйп тоже не отрываясь смотрел на него, и затем презрительно бросил:
   
— Уверен, что к этому моменту даже до Вас это дошло. Темный Лорд очень искусен в Легилименции….
   
— В чем? Сэр?
   
— В возможности извлекать чувства и воспоминания из головы другого человека….