1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 
— Он меня хотел съесть, — сказала Алиса.
    
— И хорошо, что не съел, это не принесло бы никакой пользы ни тебе, ни ему.
    
Чудовище пошевелило хвостом и застонало.
    
— Надеюсь, он ничего не сломал, — сказала Дурында. — Не то придется ветеринара искать. А где ты в этом лесу ветеринара найдешь, да еще со специализацией по драконам?! Ты как думаешь?
    
— Я думаю — не найдешь.
    
— И я так думаю.
    
— Я все сломал, — сказало чудовище. — И сейчас умру.
    
Тут снаружи послышались быстрые шаги, крики, и в башню ворвались сама Лина Теодоровна, королева Другого королевства, а также ее любимая фрейлина дама Марьяна и министр добрых дел.
    
— Что случилось? — кричала худая, измученная долгой дорогой королева, ломая руки. — Что с моим сыночком, со славным принцем? Кто его убил?
    
Королева опустилась на колени перед чудовищем и попыталась поднять его тяжелую крокодилью голову.
    
— Ах, мама, оставьте, — сказало чудовище. — Вы делаете мне больно!
    
Королева испуганно отпустила голову сына, и она гулко ударилась о каменный пол.
    
— Этого еще не хватало, — сказала Дурында. — Так вот одна мамаша кидала своего младенца, кидала и докидалась. Пришлось хоронить!
    
Королева подняла голову и увидела над собой на краю помоста Алису и Дурынду.
    
— Ах вот кто пытался убить моего ребенка! — закричала она. — Я пошла на все, чтобы доставить тебя к моему мальчику. А ты что делаешь?
    
— Ваше величество, ах, ваше величество, — стал говорить министр добрых дел. — Пожалуй, будет преждевременно винить эту девочку. Ведь, как мы с вами понимаем, ваш сын лез к ней, чтобы ее поцеловать…
    
— Нет, — честно признался дракон, — я лез туда, чтобы ее сожрать! Я ее ненавижу.
    
— Это лишнее, — произнес министр, — надо искать общие позиции. Без Алисы тебе никто уже не поможет. Ты можешь это понять?
    
— Я ее люблю! Я ей сказал, что люблю! — заревело чудовище. — А она только смеется и издевается над бедным животным.
    
— Ну, ты не такое уж бедное животное, — сказал министр, а птица Дурында, у которой был острый клюв и острый язычок, добавила:
    
— С такой рожей в цирке можно выступать. Гигантские деньги заработаешь!
    
— Убью, — произнес дракон и постарался сесть.
    
Ему стало больно — видно, сильно ушиб спину. Он перекосился и рухнул на королеву-маму.
    
Мама сказала «Ах!» и тоже упала, не просто на землю, а в обморок.
    
Дракон кое-как поднялся, королеву тоже подняли и отряхнули.
    
Пока мама лежала в обмороке, она, видно, о многом подумала, и у нее уже было совсем другое настроение.
    
— Девочка, — произнесла королева, нюхая из хрустальной бутылочки какие-то лечебные благовония. — Ты не могла бы спуститься вниз, мне надо с тобой серьезно поговорить.
    
— Ну как я могу поверить вашему сыну? — спросила Алиса. — Я спущусь, а он меня растерзает.
    
— Нет, он тебя не растерзает, — сказала королева. — Потому что теперь я беру дело в свои руки.
    
— И что же? — спросила Алиса.
    
— У нас нет другого выхода, как договориться с тобой. Может быть, из этого ничего не выйдет, а может быть, мы с тобой найдем общий язык. Но пути назад нет. Ни для меня, ни для тебя.
    
— Я гарантирую, — сказал министр добрых дел. — Ничего они тебе не сделают.
    
— Но почему? — спросила Алиса.
    
— По очень простой причине. Уже совершенно ясно, что без твоей помощи принца не спасти.
    
— Я даю честное королевское слово, что не причиню тебе вреда, — сказала королева Лина Теодоровна.
    
— И я даю свое слово, — сказал министр.
    
— И я тоже, — сказала дама Марьяна, покачав желтой волосяной башней.
    
— Судя по всему, у них серьезные намерения, — сказала Дурында. — Слезай, моя крошка.
    
— Но принц не дал слова, — сказала Алиса.
    
Не могла она до конца поверить этой компании.
    
Но с другой стороны, Алиса не хотела, чтобы ее считали трусихой.
    
«Раз, два, три», — сказала она и прыгнула вниз со второго этажа. Она удержалась на ногах, но подошвы отбила крепко.
    
Королева отшатнулась, а министр добрых дел успел поддержать Алису.
    
Правда, при этом он здорово стукнул ее третьей рукой, которая болталась без надобности у него на животе.
    
— Зачем вам третья рука? — спросила Алиса.
    
— А зачем мне третий глаз? — спросил ее министр.
    
— Голубушка, — сказала королева, — чтобы не было между нами никаких сомнений, пойдем погуляем с тобой по лужайке. Решетка открыта, бояться тебе нечего. А ты, мне кажется, не такой несознательный ребенок, чтобы убежать от старой несчастной женщины.
    
Королева, может, и была несчастной, но уж никак не старой.
    
Так — пожилая, лет сорока.
    
— Хорошо, — согласилась Алиса, — я постараюсь от вас не убегать.
    
Ей очень надоел этот замок, эти серые каменные стены и сырые подвалы. В жизни бы этого замка не видала!
    
В самом деле, решетка была поднята, возле ворот во дворе стояла черная карета, наверное, та самая, на которой Алиса приехала во дворец, с трехглавым орлом на черной дверце. Возница дремал на козлах, а лакеев с запяток не было видно.
    
Королева с Алисой вышли на бревенчатый мостик и перешли высохший ров. Сияло утреннее солнышко, но птицы не пели и насекомые не жужжали. Лес оставался зачарованным, а замок заброшенным. Где-то здесь поблизости, понимала Алиса, ходит старенькая фея. То ли чудовище ее боится, то ли фея побаивается дракона — ну кто их здесь разберет?
    
Королева опиралась на плечо Алисы, может, ей было трудно идти, и она все еще чувствовала слабость, а может быть, боялась, что Алиса убежит.
    
Они вышли на полянку перед замком.
    
— Мне нужно поговорить с тобой серьезно. Ты меня слушаешь, Алиса?
    
Королева разговаривала голосом бабушки и слова подбирала такие же, как бабушка, когда Алиса в Симферополе в прошлом году разбила старинную чашку, хотя в этом больше была виновата кошка, чем Алиса. Но разговаривали тогда серьезно именно с Алисой.
    
— Ты еще маленькая девочка, — говорила королева, — и многого не понимаешь. Но я буду с тобой разговаривать, как со взрослой.
    
«Никакой логики! — подумала Алиса. — Если я маленькая, то и пускай я ничего не понимаю, а если я такая большая, зачем говорить, что я маленькая?»
    
Алиса обернулась. Министр и дама Марьяна стояли в воротах замка и смотрели им вслед.
    
— Я буду с тобой предельно откровенной, — произнесла королева. — Как я тебе уже говорила, мой сын Рафаэлик произошел от первого брака. Он рос нелегким ребенком — ну, пойми правильно: его маму, то есть меня, за сказочную красоту, следы которой ты можешь заметить и поныне…
    
Тут королева замолчала, и Алиса догадалась, что она ждет каких-то слов.
    
— Да, — сказала Алиса. — Вы еще и сейчас красивая.
    
— Вот именно! — Ответ королеве понравился, и она продолжала рассуждать, гуляя по полянке. Она говорила о том, сколько у нее было женихов и как к ней даже приезжал свататься великий богатырь из империи Чукчей.
    
А Алиса задумалась: неужели королева такая доверчивая, что гуляет с ней, не приняв никаких мер? А что, если Алиса сейчас бросится в кусты — только ее и видели.
    
Но тут же откуда-то со стороны и сверху донесся кашель.
    
Алиса кинула туда взгляд и увидела, что на развилке большой кривой сосны сидит лакей в черном кожаном костюме и целится в Алису из большой боевой рогатки.
    
«Ну вот, я была права! — подумала Алиса. — Я знала, что нельзя доверять королевам, и оказалась совершенно права».
    
Королева тоже услышала кашель. Она бросила грозный взгляд на лакея и сказала громко, чтобы заглушить шум:
    
— Тут шакалы лают. Очень специальный лай у шакалов. Тебе раньше не приходилось слышать?
    
— Не приходилось, — ответила Алиса, пряча улыбку. Смешно, когда взрослые так неумело врут!
    
— Мой первый брак был счастливым во всех отношениях, — продолжала королева, — за исключением материального положения. Наше герцогство включало один небольшой замок из трех комнат с башней и пять деревень. Я не могла себе позволить даже завести фрейлин. Моя милая Марьяшка не даст соврать. Она работала у меня на общественных началах.
    
Алиса непроизвольно обернулась. Дама Марьяна все так же стояла в воротах замка и кричала:
    
— Не дам, не дам соврать!
    
— И когда возле меня начал увиваться король, мой нынешний супруг, я сильно задумалась, сможет ли он стать настоящим отцом моему сыну. И я поставила условие: да, я согласна, заколдуй моего герцога, сделай меня соломенной вдовой, увези меня в город, только сделай моего Рафаэля наследником трона. На этих условиях я — твоя.
    
Алиса углядела и второго лучника, то есть рогаточника. Лакей скрывался за большим пнем и все время чесался — наверное, на него напали муравьи.
    
— Мы сыграли скромную свадьбу, и началась наша семейная жизнь. Не все в ней было гладко. Мой мальчик рос шалуном, милым таким крошкой, но моему мужу он был не по душе. Да и я его скоро разлюбила.
    
— Своего сына?
    
— Не говори глупостей! — оборвала Алису королева. — Я разлюбила этого паршивого жестокого короля, для которого колдуны и астрологи значат больше, чем заботы простого народа и интересы семьи. Ты не представляешь, сколько денег он ухлопывает на гадалок и экстрасенсов! Всех средств, которые он конфискует у приговоренных к смерти, не хватает для этого. Я даже не смогла послать сына в Англию учиться в каком-нибудь солидном Оксфорде.
    
— Неужели в Англии в эпоху легенд уже был Оксфорд? — спросила Алиса.
    
— Основные учреждения Англии — например, парламент, Тауэр, Британский музей и Оксфорд — были учреждены еще неандертальцами, — сказала Лина Теодоровна. — Но, конечно же, не обыкновенными неандертальцами, а настоящими британскими неандертальцами, на заре человеческой эры.
    
— Извините, — сказала Алиса, — я не знала.
    
— А тут еще король начал меня ревновать. Ты знаешь, что такое ревновать?
    
— Это когда муж не хочет, чтобы его жена дружила с другим мужчиной, — сказала Алиса.
    
— Правильно. Вижу, что и у тебя есть жизненный опыт. Так вот, мой муж начал меня ревновать к кому попало: к конюху, начальнику гвардии, проезжим шутам и фокусникам, даже к простым стражникам. А его ревность к моему бескорыстному другу министру добрых дел была так велика, что он неоднократно угрожал разжаловать его в заместителя министра с лишением кареты и дачи.
    
Солнце уже припекало, лакеи-рогаточники устали сидеть в засаде, один из них лег спать за пнем, а второй принялся стрелять из рогатки по облакам.
    
— Да, — сказала королева и украдкой смахнула слезу с длинных ресниц — все-таки она была несчастной женщиной! — Да, — повторила королева. — Я так привыкла никому не верить! Меня столько раз пытались отравить астрологи, а однажды, ты не поверишь, меня опоили снотворным зельем, переодели ведьмой и вытащили на эшафот, чтобы сжечь на костре. Лишь чудом мой друг министр добрых дел сообразил, в чем дело, отыскал настоящую ведьму, которую спрятали в подвале, и притащил ее на эшафот.
    
— И чем же все закончилось? — спросила Алиса.
    
— Ее сожгли, туда ей и дорога, — сказала королева. — Но я закругляюсь, а то жарко становится. Моего сыночка под видом подготовки к высочайшему образованию отдали на обучение к фее Мелузине, отвратительной старухе, родственнице астролога по материнской линии. Вы же понимаете, чему она могла научить Рафаэля? За любую шалость моего мальчика жестоко наказывали. И я поняла: король сделает все, чтобы лишить его права на престол! Все, не останавливаясь перед преступлением! Они ждали, они стерегли момент, и как только мой мальчик нашалил, эта фея его заколдовала! Она превратила его в чудовище, с которым ты имеешь честь быть знакомой. И выяснилось, что Рафаэля можно вернуть в человеческий облик, только если его поцелует добровольно… вот это и ужасно, что добровольно; если бы насильно — мы бы сотню нашли, а тут — добровольно, и обязательно девочка. Мы приняли все меры, чтобы спасти малыша. Не сегодня-завтра король может уступить престол астрологу и его семейке. Они скажут: «Ах, звезды велят уступить нам престол!» Этот старый дурак и уступит.
    
Дурында пролетела над ними и крикнула сверху:
    
— А ведь не исключено! Вполне реально! Король шагу без гороскопа не делает. Он даже в уборную ходит по гороскопу.
    
— Вот видишь, — королева с улыбкой показала на небо, — глас народа!
    
Один из рогаточников проснулся и с перепугу выстрелил в Дурынду. Она еле успела увернуться и принялась кричать сверху на стрелка, клеймить его грозными вороньими проклятиями.
    
— Но мы столкнулись с неприятным фактом, — сказала королева. Она остановилась, вытащила небольшое зеркальце, посмотрелась в него и спросила Алису: — Как я выгляжу?
    
— Со следами красоты, — ответила Алиса.
    
— Ах ты, негодница! — Королева ударила ее зеркальцем по руке, но не очень больно и продолжала: — Мы столкнулись со странным явлением. Представляешь, кого бы мы ни привозили и ни приставляли к мальчику для поцелуев — и учти: для добровольных поцелуев, — они или умирали от разрыва сердца или кричали, что лучше умрут. Одна за другой, одна за другой! Пришлось обратиться за помощью к птице Дурынде. Гадкое существо, корыстное, сварливое, но, должна сказать, с большим жизненным опытом. Дурында заломила бешеную цену за консультацию…
    
— А вот об этом не будем! — донеслось с высоты. — Это наше с тобой дело.
    
— Я же не называю цену! — обиделась королева.
    
— Вот и не называй! — Дурында опустилась на вершину ели и подслушивала дальше.
    
— Дурында сказала нам, что есть только один вариант: пригласить тебя.
    
— Но почему меня? — удивилась Алиса.
    
— А потому что ты — известная в нашей эпохе девочка, и вообще во всем мире и во все времена тебя знают. И кроме того, ты ничего не боишься и такая добрая, что для спасения своего друга пойдешь на все, и для спасения просто знакомого тоже не пожалеешь времени и сил. Дурында предложила разделить операцию на две части. Сначала тебя заманить, потом использовать.
    
— Ох, Дурында! — рассердилась Алиса и погрозила птице кулаком. — Ох, и доберусь я до тебя.
    
— И кто только до меня не добирался! — ответила Дурында. — И кто только перья из моего хвоста не рвал! А я ведь все для людей стараюсь!
    
— Сначала мы заманили во дворец мальчика Герасика, — сказала королева, — потому что он твой друг. Дурында сказала ему, что в комнате принца никому не нужные учебники. А ведь известно, что Герасик мечтает научиться всем наукам. Герасик поверил Дурынде, что учебники никому не нужны, и забрался в комнату принца. А там его уже ждали стражники. И получилось, честно говоря, что мы ни при чем и Дурында ни при чем.
    
— Я даже не подозревала, что бывают такие хитрые подлецы! — сказала Алиса.
    
— Ты не права, девочка, — сказала печальная королева. — Ты должна понять сердце матери, которое разрывается за судьбу сына. Нет, тебе этого не понять! Ради моего мальчика я готова на все!
    
— Она такая! — крикнула Дурында. А в воротах замка стояли Марьяна и министр и тоже кивали головами.
    
— Дурында позвала тебя, и ты прибежала спасать Герасика.
    
— Как вам только не стыдно! — воскликнула Алиса.
    
— А чего стыдного? — крикнула Дурында. — У нас все было подготовлено. Мы знали, что с Герасиком ничего плохого не случится, мы вам поможем сбежать. Мы никого не убивали и никому зла не желали.
    
— Да, она права, — сказала королева. — Все так и получилось. Ты спасала Герасика, но мы умело подсказали королю, где вас искать и как тебя догнать. Герасику дали убежать — мы же не изверги. А тебя дали схватить.
    
— Разве не гениально? — спросила Дурында.
    
— Отвратительно, — ответила Алиса.
    
— Значит, гениально и отвратительно, — сказала Дурында.
    
— Потом тебя приговорили к встрече с драконом. Король так любит казнить, что уже не разбирается, кого и как, — сказала королева. — И мы стали ждать, когда ты поцелуешь нашего крошку.
    
И тут Дурында крикнула сверху:
    
— Где же твоя хваленая доброта?
    
А от ворот министр и Марьяна кричали:
    
— Ну, где твоя доброта? Почему не целуешь?
    
— Я отвечу, — сказала Алиса. — Я согласна поцеловать даже тигра. Чтобы спасти хорошего человека. Но я не хочу целовать убийцу и гадкого подлеца!
    
— Это не он, не мой мальчик, это натура дракона, — сказала королева. — В глубине души он тоже мучится. Но что ты будешь делать, если ты чудовище, если ты дракон?
    
Министр быстро подбежал к Алисе и заговорил:
    
— Разреши, я буду говорить с тобой откровенно, как ученый с ученым. Пойми, если ты не поцелуешь этого недостойного молодого человека, то он будет и дальше убивать девушку за девушкой, раз в неделю. Ты этого хочешь? Ты ждешь, чтобы опустели окрестные деревни? Чтобы девушки боялись выходить на улицы? А ведь выхода нет: пока не отыщется та, которая его поцелует, никакой пощады девушкам нашего королевства ждать не придется! Подумай, Алиса. Ведь Рафаэль себя не контролирует! Ты можешь спасти десятки, нет, сотни молодых жизней. Неужели ты допустишь, чтобы преступления продолжались?
    
Алиса вспомнила страшную комнату, где на плечиках висели десятки платьев, а под ними стояли парами туфельки и башмачки, в том числе почему-то один хрустальный.
    
Алиса глубоко вздохнула и молча пошла к замку.
    
Вокруг царила тишина. Алиса знала, что королева шагает за ней, что рядом бежит министр, что над головой летит Дурында, что дама Марьяна уже побежала в замок, чтобы привести дракона.
    
Алиса встретила чудовище в воротах замка.
    
— Согласилась? — спросило чудовище.
    
Алиса вытащила из-за корсета Марьяны ее кружевной платок, вытерла им страшную морду дракона, который послушно и покорно протянул к ней крокодильи губы, потом наклонилась и, стараясь не зажмуриться, поцеловала заколдованного принца Рафаэля.
   
   
    
     
Глава 12. Письмо пирату
    
    
В тот момент, когда Алиса поцеловала дракона в холодные скользкие губы, из леса послышался пронзительный голос феи Мелузины:
    
— Остановись, Алиса! Не делай этого! Ты пожалеешь!
    
Министр побежал к лесу, размахивая руками, чтобы отогнать старуху, а рогаточники, сторожившие Алису, принялись лупить из рогаток свинцовыми пулями по старухе.
    
Отбиваясь от пуль, как от пчел, фея исчезла в лесу.
    
Но Алиса этого не видела.
    
Она была поражена волшебством.
    
От ее поцелуя, словно от отравленной стрелы, гигантское чудовище упало на бок и захрипело.
    
Мать кинулась было к нему, но дама Марьяна успела ее удержать.
    
И тут с чудовищем началось превращение.
    
Шкура, чешуя, зубы и когти как бы растворялись в воздухе, и вместо них проявлялась фигура молодого человека.
    
На камнях лежал совсем юный принц, почти мальчик.
    
А чудовище окончательно исчезло.
    
Принц потянулся, словно после долгого сна, и открыл глаза.
    
— Рафаэль! — закричала королева, бросаясь перед ним на колени и покрывая его поцелуями. — Мальчик мой! Мы тебя спасли! Не зря мы не спали столько ночей, не зря мы вошли в такие расходы. Вставай, мой мальчик, нас ждут великие дела!
    
Принц сел.
    
Потом с помощью мамы и фрейлины он поднялся на ноги.
    
Принц был совсем обнажен, но, видно, мама предусмотрела это, и по ее знаку Марьяна набросила на юношу плащ, а королева отвела его за угол и помогла одеться.
    
Когда через минуту он вышел, то никто бы никогда не догадался, что пять минут назад он был отвратительным драконом.
    
Принц посмотрел на Алису.
    
Она была так уверена, что он кинется к ней и будет благодарить за все, что не выдержала и сама сказала:
    
— Не стоит благодарности.
    
Но принц лишь скользнул взглядом по Алисе и обернулся к матери.
    
— И что же ты теперь скажешь? — спросил он капризным голосом. — Что существовали объективные обстоятельства? Почему я был вынужден полгода таиться в этом отвратительном замке? Вы не могли пораньше все провернуть?
    
— Ты же знаешь, Рафа, — сказала его мать, — что мы делали все возможное. Даже девочку для поцелуев к тебе привезли из двадцать первого века.
    
— Не надо было экономить. Мешок золота — и любая крестьянка целовала бы меня с утра до вечера.
    
— Что-то не видно такой, — сердито сказал министр добрых дел.
    
— Это отсталые и дикие девки! — крикнул принц, — Так чего мы стоим! Хочу в баню!
    
— И в самом деле, — удивилась королева, — чего же мы стоим? Все в карету!
    
Алиса стояла и смотрела на эту сцену. Она так и не могла понять, хорошо ли она поступила или глупо? Надо ли было возвращать принцу прежний облик? Посоветоваться бы с феей Мелузиной, а вот не удалось.
    
— Алиса, а тебе что, особое приглашение? — спросил министр. — Или ты решила остаться в заколдованном замке?
    
— Только не это! — воскликнула Алиса.
    
— Тогда садись в карету.
    
Алиса взобралась в карету следом за остальными.
    
— Вы меня довезите, пожалуйста, до перекрестка дорог. Дальше я сама доберусь. Я дороги здешние знаю.
    
— Сиди, все будет в порядке, — сказал министр добрых дел. — Мы знаем, где тебя высадить.
    
Алисе этот тон не понравился, но не оставаться же в диком пустом лесу?
    
Карета покачнулась и покатила по лесной дорожке, подминая кусты и протискиваясь между стволов.
    
Королевская компания разговаривала, не обращая на Алису никакого внимания. Королева Лина Теодоровна вспомнила, что везла для сына конфеты, те самые, которые он любил и которые ждали его возвращения. Принц принялся их сосать и жаловался, что они совсем высохли. Министр добрых дел, видно, в самом деле близкий друг королевы, сказал:
    
— Не тратьте времени даром. Нам еще надо многое обсудить.
    
Он держался за кожаную петлю, прикрепленную к потолку кареты, остальные тоже держались за эти петли, даже принц, который пытался разгрызть конфеты, держался за петлю. А так как карета шаталась, подпрыгивала, дергалась, проваливалась в ямы и стукалась о деревья, то люди болтались на этих петлях, как спелые груши. И разговаривать им было нелегко.
    
— Значит, ты, мой мальчик, пойдешь со мной на обед, — сказала королева. — И когда ты войдешь в зал, то король очень удивится и воскликнет: «А ты как сюда попал, бездельник?!»
    
— Почему же бездельник, — обиделся принц. — Я мученик, а не бездельник. Ты попробуй полгода в шкуре проходить, не раздеваясь.
    
— Крокодилы всю жизнь ходят и не жалуются, — заметил министр. — И не перебивай мамочку.
    
— Ох, доберусь я до тебя, министр, — сказал принц. — Дай мне только власть получить.
    
— Рафа! — строго сказала мама. — Не смей так говорить с дядей. Он — самый близкий мне человек. Без него ты бы до сих пор в лесу сидел.
    
— Я тебе, мамаша, самый близкий человек, — буркнул принц. — А с остальными мы еще разберемся.
    
— Мальчики, девочки! — воскликнула дама Марьяна. — Хватит ссориться. У нас не так много времени. И если мы сегодня не воспользуемся неожиданностью, нас всех уничтожат.
    
— Вот это правильно, — сказал министр добрых дел. — Сегодня король удивится и испугается, и мы не должны давать ему опомниться. Значит, мы все входим в главную столовую, и ты, принц, заявляешь, что король низложен и власть переходит к тебе. Ты выхватишь нож и зарежешь его. Не струсишь?
    
— Нет, — ответил принц. — Я за последнее время сильно изменился в худшую сторону. Мне теперь никого не жалко.
    
— Мой мальчик прошел трудную жизненную школу, — сказала королева и погладила сына по головке, но тут карета подлетела вверх, принц ударился головой о потолок, королева чуть не вылетела в открывшуюся дверцу, и Алиса подумала: вот самый удобный момент, чтобы от них удрать. Она кинулась было следом за королевой, но министр подхватил королеву, а принц — Алису. Да еще так крепко вцепился ей в плечи нестрижеными ногтями и так дернул за волосы, что Алиса не выдержала и вскрикнула.
    
— То-то, — сказал принц, повернув ее голову и поглядев прямо в глаза. Взор его был яростным, глаза почти белыми, а лицо мучнистого цвета. И Алиса подумала, что он стал не намного лучше, когда превратился снова в человека.
    
Тут карета выехала на дорогу, и трясти стало поменьше.
    
Министр добрых дел сказал:
    
— У нас нет времени на подготовку заговора, поэтому надо решать проблемы немедленно.
    
— А какие проблемы? — спросила королева.
    
— Надо решить, как пронести нож.
    
— Ах да! — сказала королева. — Ведь теперь всех обыскивают. Охран-пашу вернули из ссылки, и он лично проверяет, не принес ли кто-нибудь острого предмета.
    
— Так уж и всех! — удивился принц.
    
— Вчера дворцовый парикмахер шел к королю, и охрана нашла у него ножницы.
    
— И бритву! — добавила дама Марьяна.
    
— Ему сразу же отрубили голову, — сказала королева. — Не спрашивая и ничего не слушая. Король сидит небритый, ждет парикмахера, а никто не идет. Он шлет гонцов в парикмахерскую: где этот негодяй?! Казнить всех парикмахеров в столице в назидание преступнику. Казнили всех парикмахеров. И тут выясняется, что парикмахер ни при чем! А ведь казненных не вернешь. Вот и ходит наше величество небритое и злое.
    
— Как же мы тогда к нему подберемся? — спросил принц.
    
— А может, ты его задушишь, мой мальчик? — спросила мама. — Подойдешь, скажешь: «Вот и я, папочка! Я вернулся!» И только он начнет тебя обнимать, ты его и задушишь.
    
— Нет, — сказал принц. — Не успею, вырвется он. Помнишь, его в прошлом году втроем душили заговорщики, а он ускользнул! Он же специально шею жиром натирает, чтобы не задушили.
    
— Ах да, я совсем забыла, — сказала мама.
    
— Может, отложим покушение на завтра? — спросила Марьяна.
    
— Нельзя, — сказала королева. — Сегодня он не ожидает, что Рафа появится во дворце, а завтра уже отправит его в такую ссылку, откуда никогда не вернуться.
    
— Или с помощью этой проклятой феи Мелузины превратит меня в крысу, — добавил принц. — Ждать нельзя! Промедление смерти подобно!
    
— Чудесные слова! — откликнулся министр добрых дел. — Разрешите, я их запишу, ваше высочество?
    
«Ага, — подумала Алиса, — наш министр струсил. Он уже боится, что если принц придет к власти, он и ему голову отпилит. Здесь все так просто».
    
— Записывай, — сказал принц. — Я еще много мудрых мыслей знаю.
    
Министр добрых дел вытащил левой рукой записную книжку, правой — карандашик, третьей рукой придерживал книжечку на коленях. Все равно карету так трясло, что ничего из этого не вышло. Может, потому, что третья рука была матерчатой.
    
Алиса подумала: «Ведь я, наверное, больше никогда этих людей не увижу. И никогда не узнаю, почему у них лишние руки и глаза».
    
Она решила потихоньку спросить об этом у министра, пока женщины утешали капризного принца.
    
— Разве непонятно? — удивился министр. — Ведь чем я знатнее, тем лучше. Правда?
    
— Не знаю, не задумывалась, — призналась Алиса.
    
— Но ведь крестьянин хуже маркиза? Маркиз хуже герцога, герцог хуже короля. А почему? В других королевствах не смогли ответить на этот вопрос. А у нас смогли. Если ты маркиз, получай третий глаз — вот ты и лучше крестьянина. А если ты министр, то тебе положена третья рука и четыре глаза. Это так просто!
    
«Конечно, — подумала Алиса, — это так просто. А почему же…»
    
Она не успела додумать, как услышала, что королева говорит:
    
— Нет, мне нож нести нельзя. Меня тоже могут обыскать. Ты же знаешь, что астролог меня не выносит, а мой дорогой муж ждет не дождется, когда я откину копыта.
    
— Простите, что откинете? — спросила благовоспитанная дама Марьяна.
    
— Копыта мамаша откинет! — воскликнул принц и захохотал. — Копыта у нее козлиные. Откинет до потолка!
    
— Ах, вы так грубо разговариваете! — пискнула дама Марьяна.
    
— Значит, нож никому из нас не пронести, — сказала королева.
    
— Опасно, — сказал министр. — Любого могут обыскать. И тогда нам короля не зарезать.
    
— Нужен кто-нибудь, кого не заподозрят, — сказала дама Марьяна.
    
И она взглянула на Алису.
    
А потом министр взглянул на Алису. И королева взглянула на Алису, а последним принц упер в Алису свои белые глаза и почесал торчащие во все стороны соломенные волосы.
    
— Вот, — сказала королева. — Вот наша маленькая, добренькая, хорошенькая спасительница. Вот кто возьмет ножичек и отнесет его в королевские покои. Ты сделаешь это для нас, девочка?
    
— Нет, — сказала Алиса. — Я этого не сделаю.
    
— Жалко, что я эту гадюку не разорвал раньше! — взвыл принц.
    
— Погоди, сынок, погоди, — остановила Рафаэля печальная королева. — Мы тут все друзья, и Алисочка — наш дружок. Ты сделаешь, девочка, доброе дело, ты избавишь землю от одного из самых жестоких тиранов, ты сделаешь доброе дело. А мы тебя за это отвезем, куда ты пожелаешь, если хочешь, к мамочке с папочкой.
    
— Нет, — сказала Алиса.
    
— Нет так нет, — спокойно сказала королева. — Каждый может отказаться. Кто тебя заставит? Никто, кроме собственной совести. Ты ведь любишь маму и папу?
    
— Люблю, — ответила Алиса.
    
— За что же ты их хочешь оставить сиротами? За что же ты хочешь лишить их ребеночка — тебя!
    
— Я не хочу их лишать, — сказала Алиса.
    
— Тогда ты должна сделать для меня одолжение и пронести под платьем ножик. Только пронести. Ты же ничего плохого делать не будешь. Как только ты войдешь в королевские покои, отдашь ножик моему сынишке, и он зарежет этого гадкого жестокого преступного короля. Мы тебе за это дадим все торты и конфеты, которые ты пожелаешь, мы тебя осыпем золотом и драгоценностями, мы выдадим тебе платья и туфли — все твое! Бери — не хочу!
    
— Нет, — сказала Алиса.
    
— Ты пронесешь нож, — сказал министр добрых дел. — Иначе мне придется совершить еще одно доброе дело — оторвать твою головку!
    
— Я помогу тебе, дяденька, — сказал принц.
    
— Так что выбирай! Ты чего хочешь — потерять головку и умереть в мучениях или получить корзину шоколадных конфет? — спросила королева.
    
— Я бы выбрала конфеты, — подсказала дама Марьяна. — Это так очевидно.
    
— Я выбираю свободу! — сказала Алиса.
    
— Тогда сначала мы отломаем тебе все пальчики, — сказал министр добрых дел.
    
И он протянул к ней третью руку.
    
Алиса отпрянула. И в этот момент карета остановилась, словно налетела на стену.
    
Алиса сумела потихоньку дотянуться до дверцы, толкнула ее, и та открылась. Она ринулась наружу, но Марьяна вцепилась в нее, и обе вывалились из кареты.
    
Алиса упала на пыльную дорогу, но почти не ушиблась. Она хотела вырваться из рук Марьяны, но та вцепилась, как клещ.
    
И тут Алиса услышала женский смех.
    
Она подняла голову и увидела, что дорога перегорожена большим камнем, на котором написано:
    
ПРОЕЗД ВОСПРЕЩЕН!
    
А возле камня стоит, опершись о него локотком, такая милая, ласковая, хрупкая бабуся — фея Мелузина.
    
— И вы думали, что вам удастся все сделать без моего позволения? — спросила она.
    
Путешественники вылезли из кареты. Они стояли в пыли — королева, министр и принц. А Марьяна с Алисой сидели на дороге.
    
— Мне это надоело, — продолжала фея Мелузина. — Делается неизвестно что. Я заколдовываю дрянного мальчишку, а безответственные девочки его расколдовывают. Кто тебя, Алиса, просил целовать это чудовище?
    
— Я думала, что так лучше, — сказала Алиса и поднялась на ноги. Марьяна протянула ей руку, и Алиса помогла подняться фрейлине.
    
— Хотела как лучше! — возмущенно воскликнула фея. — А получилось хуже, чем всегда! То он губил девочек, а теперь решил отчима зарезать. С твоей помощью. Теперь ты видишь, куда ведут благие намерения?
    
— Нет, не знаю.
    
— И хорошо, — сказала фея. — Рано тебе это знать.
    
— Уберите камень, — сказала королева. — Мы спешим во дворец.
    
— Знаю, что спешите, — ответила фея. — Да не доберетесь.
    
— Ты не имеешь права, — сказала королева. — Ты можешь наказать за поступок, но не можешь наказать за желание. Пока мы моего муженька не зарезали, не вмешивайся!
    
— Но никто не может мне помешать класть камни на дороге, — сказала фея.
    
— Слуги! Открыть огонь из рогаток! — приказал министр добрых дел. — Цельтесь в глаза!
    
Фея засмеялась серебристым смехом и произнесла:
    
     
      
Раз-два-три!
      
Замри — как умри!
     
    
    
И лакеи, которые вытащили уже рогатки и прицелились в фею Мелузину, превратились в статуи, а так как статуи не могут стоять на запятках кареты, они упали в разные стороны, плюхнулись в пыль, но даже не погнулись.
    
— Будут еще пожелания? — спросила фея.
    
— Только не превращай меня опять в чудовище! — взмолился принц.
    
— Не бойся, мой мальчик, — сказала королева. Она схватила Алису сзади за горло и приказала Марьяне: — А ну-ка, дай мне шпильку!
    
Марьяна выхватила длинную острую шпильку из своей желтой волосяной башни, и королева продолжала:
    
— Ты отлично знаешь, фея Мелузина, что твои чары не действуют на королей и королев.
    
Фея кивнула.
    
— Иначе волшебники давно бы заняли королевские троны, — продолжала королева. — И если ты не уберешь сейчас камень, то я убью Алису.
    
— Одумайся, Лина, — сказала фея. — Ты забыла, что я дружила с твоей мамой. Я качала тебя на коленях.
    
— И это были очень острые коленки, — сказала королева. — Запомни, что я — мать. И ради своего сына я готова на все.
    
— Но он не настоящий принц, — возразила фея. — Он не может стать королем.
    
— Он выстрадал право быть королем. У него было тяжелое детство. Он полгода по твоей милости просидел в шкуре чудовища.
    
— Не по милости, а за дело! — воскликнула фея. — Кто мучил кошек и таскал их за хвост? Кто подсыпал яд учителям, чтобы они попадали в больницу и не задавали уроков? Кто ощипал королевского орла, и он до сих пор стесняется вылезти из гнезда? Кто поджег городскую библиотеку из ненависти к книгам? Кто уговорил злых троллей разрушить большую плотину и затопить целую долину, чтобы покататься на лодке под парусом? Кто, наконец, сломал мою волшебную палочку, и я теперь могу делать только левую половину чудес, а правая половина заклинаний для меня невыполнима!
    
— Из-за какой-то палки так обидеть ребенка! — воскликнула Марьяна.
    
— Не из-за палки, а из-за волшебной палочки. Именно эта соломинка, как говорят на Востоке, сломала спину верблюду. Как мне теперь делать подарки бедным детям, лечить зверюшек, вызывать дождь на пересохшие поля? Подумайте только, сколько людей страдает из-за того, что злобный принц подкараулил меня, когда я заснула под дубом, и вытащил палочку, а потом сломал ее об коленку!
    
— Хватит, — сказала королева. — Или ты пропускаешь нас и не вмешиваешься больше в наши королевские дела, или я убью эту Алису.
    
— Ты этого не сделаешь! — воскликнула волшебница.
    
— Еще как сделаю. И ты мне не можешь помешать.
    
Фея подняла руку с обломком волшебной палочки, зажатым в пальцах, но не успела ничего сделать, потому что с неба донесся крик Дурынды:
    
— Не спеши, бабка Мелузина. Помощь близка!
    
И тут, в самом деле, с неба с воем и свистом, оставляя за собой светящийся след, как космический корабль, спустилась выдолбленная из дерева ступа. Ею с помощью метлы управляла страшная старуха — один зуб достает до подбородка, другой тянется снизу и касается кончика длинного крючковатого носа. Глаза у старухи были маленькие, черненькие, как угольки, на голове красный платочек в белый горошек, а лицо в морщинах, как печеное яблоко.
    
В ступе рядом со старухой стоял мальчик Герасик собственной персоной.
    
— Ура! — закричал он. — Мы успели! Отпустите Алису, королева Лина Теодоровна!
    
Ступа приземлилась, и старуха притормозила метлой.
    
— Разрешите представиться, — сказала она, — Баба-Яга, костяная нога, первая злодейка в эпохе легенд.
    
Герасик перемахнул через край ступы и подбежал к Алисе.
    
Королева все держала Алису, занеся длинную шпильку, как нож.
    
— Эй ты, не балуй! — крикнула Баба-Яга и взмахнула метлой.
    
Странным образом метла удлинилась, наверное, вдвое, достала до руки Лины Теодоровны и вышибла из нее шпильку.
    
От неожиданности королева кинулась искать шпильку, нагнулась, а Алиса отпрыгнула в сторону и обняла Герасика.
    
— Какой ты молодец! — воскликнула она и поцеловала его в щеку.
    
Герасик покраснел и сказал:
    
— Ну что уж там… наше дело простое…
    
— Вот так! — возмутился вдруг белобрысый принц. — Я, можно сказать, умолял, в ногах валялся, а каких-то крестьянских бродяг она сама целует! Мама, этого нельзя оставить. Накажи их всех!
    
Королева выпрямилась. Глаза ее злобно сверкали.
    
— Они у меня за это поплатятся! — закричала она. — Они будут пыль глотать у моих ног!
    
— Это кто же такая сердитая? — спросила Баба-Яга.
    
— А это, сестренка, местная королева, не очень знатная, но очень гордая, — послышался голос феи.
    
— Ах! — Баба-Яга увидела фею Мелузину, которую до тех пор скрывал большой камень. — Ты-то что тут делаешь?
    
— Да вот пыталась порядок навести, — сказала фея Мелузина.
    
— Опять ничего не получилось? — спросила Баба-Яга. — Нерешительная ты моя! С этими королями надо попросту. Тем более в Другом королевстве. Здесь они все чокнутые! Вот смотри, я эту королеву могу метелкой перешибить, а она грозится, пузыри пускает. Ну что с ней делать?
    
— Надо не обращать внимания, — сказала фея Мелузина. — Но у меня это плохо получается. Я все принимаю слишком близко к сердцу. А сама-то зачем сюда прилетела? Ведь ты же существо злобное, от тебя добра не дождешься.
    
— А вот, решила совершить добрый поступок, — сказала Баба-Яга, — но пока все карты перед тобой раскрывать не буду, а то ты меня на смех поднимешь. Если выйдет мой план, я тебя позову.
    
— Сейчас же прекратите! — буйствовала королева, топая ногами и плюясь, и ее сын тоже буйствовал и плевался.
    
— Нам пора лететь, — сказала Баба-Яга. — Ты мне, сестрица, увеличь на полчасика ступу, а то двоих детей на ней везти — может и не потянуть.
    
Фея подняла обломок волшебной палочки и произнесла какие-то заклинания.
    
Ничего не получилось.
    
— А что у тебя с палкой волшебной? — спросила Баба-Яга.
    
— Да вот этот негодяй сломал.
    
— Ничего, я тебе новую завтра пришлю, у меня где-то завалялась от нашего дедушки.
    
— Ах, спасибо тебе, двоюродная сестрица! — сказала фея.
    
— Залезайте в корабль, — приказала Баба-Яга.
    
Алиса и Герасик залезли в ступу. Там было тесно, Баба-Яга толкалась костяной ногой.
    
— До свидания, — сказала Алиса фее Мелузине. Больше ни с кем ей прощаться не хотелось, хотя министр добрых дел снял черную шляпу с черным пером и помахал Алисе.
    
Королева увидела, что он делает, и накинулась на него с кулаками.
    
Но это Алиса видела уже с неба — ступа быстро поднялась, но потом летала кое-как, качалась, спускалась к самой земле, Баба-Яга помогала ей лететь, размахивая метлой.
    
— Спасибо тебе, Герасик, — сказала Алиса.
    
— Что за счеты между друзьями! — ответил Герасик. — Я рад, что успел.
    
— А как же ты уговорил Бабу-Ягу мне на помощь полететь?
    
— Молчи! — приказала Баба-Яга. — А то повыкидываю вас из ступы, молодежь невоспитанная.
    
Только перед самой дубравой, где таилась кабинка машины времени, Баба-Яга передала Алисе конверт. На нем было написано кривыми большими буквами:
    
«ПИРАТУ СИЛЬВЕРУ В СОБСТВЕННЫЕ РУКИ».
    
— Это я писал, — сказал Герасик. — И внутри там все тоже я сам.
    
— Какой молодец!
    
— Учимся помаленьку, стараемся, — скромно потупился Герасик.
    
— Только с королями поосторожнее, — сказала Алиса.
    
— Я прослежу! — крикнула птица Дурында, опустившись на ветку дуба.
    
Баба-Яга протянула Алисе костлявую руку и сказала:
    
— Чтобы ответ в ближайшее время!
    
Попрощавшись с Герасиком, Алиса вошла в дупло дуба и на машине времени перенеслась в двадцать первый век.
    
А там прошло всего пять минут с тех пор, как она умчалась в эпоху легенд. Все стояли и ждали ее.
    
Алиса сказала:
    
— Все нормально. Герасик на свободе. Сильверу Джоновичу письмо из эпохи легенд.
    
Она протянула пирату письмо. Тот повертел его в руках, потом вздохнул и сказал:
    
— Я, прости, Алиса, провел жизнь в боях и абордажах. Как-то некогда было заниматься пустяками… не умею я читать, вот и все! Прочти мне вслух.
    
Алиса раскрыла конверт.
    
В нем лежали два листка.
    
На первом было написано кривыми буквами:
    
«Дарагой пират Сильвер Джонович!
    
Пишет вам адна девушка. Слышала я что у тибя есть фезический нидостаток одна нага диривяная. У миня тоже есть такой нидостаток одна нага костяная. Мы могим создать ниплохую симью. Придлагаю тибе руку и сердце и посылаю свой патрет. Твая возлюбленная бабаяга».
    
Алиса протянула пирату Сильверу второй листок, на котором какой-то бродячий художник из эпохи легенд нарисовал Бабу-Ягу. Портрет был не очень похожим, потому что художник старался приукрасить невесту.
    
— Это она? — спросил Сильвер.
    
— Она самая, — сказала Алиса.
    
Сильвер еще пригляделся к своей невесте, вздохнул и упал без чувств на пол.
   
  
  
Алиса на живой планете (Насморк и лопата) [2000]
   
   
    
Через сто лет все болезни победят.
    
Кроме насморка.
   
   
Есть такое наблюдение: если насморк не лечить, то он пройдет через неделю, а если лечить, то через семь дней.
   
Это шутка.
   
Но Алисе было не до шуток.
   
Алиса догоняла корабль «Пегас», на котором вместе с папой полетела в экспедицию за космическими животными. Но так догоняла, что обогнала. И пришлось ей высадиться на небольшой и мало кому известной планете Унион, потому что «Пегас» должен заглянуть туда в пятницу.
   
А сегодня среда.
   
Несясь по космосу за своим кораблем, Алиса три раза попадала в страшные сквозняки. И хоть она очень закаленная девочка, все равно простудилась. Наверное, потому, что летела на супербарже, на которой возят чай высшего сорта. Как вы знаете, чай высшего сорта мгновенно впитывает в себя все посторонние запахи. Поэтому супербаржи не имеют двигателей, а ходят только под парусами. Паруса у них космические, площадью в километр, но если космический ветер неожиданно изменился или на баржу напал звездный шквал или галактический ураган, то по барже носятся такие сквозняки, что команда супербаржи даже спит в скафандрах.
   
Ну, а Алиса, конечно, храбрилась, говорила, что ей никакой сквозняк не страшен. Вот и пострадала.
   
В космопорте на Унионе Алиса сразу прошла к киоску с сувенирами, купила там шесть носовых платков и спросила, где аптека.
   
И тут же чихнула так, что стекла вылетели из витрины.
   
Такой несчастной девочки на Унионе еще не видели.
   
Когда к Алисе кинулись со всех сторон служители, роботы, пассажиры, диспетчеры и стюардессы, она замахала платками и воскликнула:
   
— Шшшасибо, ижжвините… Ааа…п!
   
— Чхи! — помогли ей окружающие.
   
И в этот момент земля содрогнулась.
   
Пол вырвался из-под ног, задрожали стены, закачались и зазвенели люстры, замяукали кошки, залаяли собаки, заплакали дети.
   
Когда землетрясение прекратилось, к Алисе подбежал директор аэропорта и сказал:
   
— Машина у подъезда. Попрошу вас следовать за мной!
   
Он схватил Алису за руку и потащил к дверям.
   
У дверей стояла «скорая помощь». Рядом — два доктора и санитары с носилками. И хоть Алиса говорила, что она вовсе не больная, а только простужена, ее никто не слушал. Ее вежливо, но решительно подхватили под локти и положили на носилки. Носилки щелкнули зажимами и тут же въехали в машину.
   
Машина куда-то помчалась, и Алиса даже не успела возмутиться.
   
А еще через пять минут она оказалась в кабинете доктора.
   
Доктор был толстенький, седой, с хохолком и усиками, как рожки козленка.
   
— На что жалуемся? — спросил он, потирая розовые руки.
   
— Я не больная, — ответила Алиса. — У меня нашшшмрк.
   
Тут она чихнула, стены задрожали, пол поехал из-под ног, а доктор кинулся к столу, чтобы удержать пинцеты, карандаши, колбы, бумаги и множество мелочей.
   
— Извините, — сказала Алиса. — Такие странные совпадения.
   
— Сов-падения? — удивился доктор. — Или со-впадения?
   
— А какая разница? — спросила Алиса.
   
— Очень большая. Если сов-падения, это значит, что мы с вами совместно падаем, а если со-впадение, то это значит…
   
— Что мы с вами совместно впадаем! — сказала Алиса.
   
— А с чем у вас со-впадение?
   
— С землетрясением.
   
— Тогда это не со-впадение, а со-трясение!
   
Доктор расхохотался. Его бородка дрожала, усы дергались, и от радости он колотил себя кулаками по бокам.
   
Наверное, он не настоящий доктор, подумала Алиса. Надо от него бежать.
   
— Не удивляйся моим странностям, — сказал доктор, будто угадал мысли Алисы. — Я не хотел быть доктором, а хотел составлять кроссворды, но моя мамочка заставила меня пойти в медицинский институт. Но как только я прихожу домой с работы, то сразу сажусь за кроссворды. Поэтому мне интересно раскладывать и складывать слова. Я чемпион планеты Унион по кроссвордам, шарадам и скреблу. Ты играешь в скребл?
   
— Играю.
   
— Вот вылечим тебя и сыграем в скребл, — сказал доктор.
   
Алиса немного успокоилась. По крайней мере этот доктор не сумасшедший.
   
— Где же вы подхватили такую немыслимую, бессмысленную и глубокомысленную болезнь? — спросил доктор.
   
— В космосе, — сказала Алиса.
   
И рассказала доктору, что летела на чайной супербарже.
   
Доктор кивал головой, ахал, ужасался и умудрился сделать шестьдесят разных слов из слова «супербаржа». Из них самое простое было «жаба». Только прошу вас, не пытайтесь соревноваться с доктором, потому что он знает семь языков и такие слова, как «жерпа» и «рапуса», вам могут быть незнакомы.
   
— Редчайший случай, — сказал доктор, когда Алиса завершала свой рассказ. — И нелегкий. Так как насморка на нашей планете не наблюдалось уже много лет, придется искать новые пути. Кстати, ты как думаешь, слова «насморк» и «насмарку» — родственники или случайные знакомые?
   
— Я думаю, что они родственники.
   
— Вот я тебя и поймал! Ты же не знаешь, что значит — смарка!
   
— А вы знаете?
   
— Я знал, но забыл. Кажется, на языке пруиодов Сельвистака это слово обозначает «длинный загнутый книзу синий нос».
   
Доктор снова рассмеялся, а Алиса так и не поняла, он шутит или притворяется. Чтобы не запутаться окончательно, она спросила:
   
— А у вас есть капли от насморка?
   
— Ах, как вы наивны, принцесса! — воскликнул доктор. — Зачем нам капли, когда у нас есть лопаты, экскаваторы, саженцы, луковицы тюльпанов, семена для газонов, корм для воробьев и несколько тускарор.
   
— Тускарор?
   
— Не перебивай старших, ребенок! Откуда мне знать, что такое тускарора, если мне никто об этом не сказал.
   
— А я знаю, — сказала Алиса. — Это самая глубокая впадина в океане.
   
— В наших океанах нет впадин, — ответил доктор. — И лучше их не обижать. А то еще устроишь нам наводнение. Учти на будущее, в наших океанах есть только возвышенности!
   
— Хорошо, — согласилась Алиса, — давайте не будем говорить об океанах, но зачем вам лопата, чтобы лечить насморк?
   
— А вот это ты сейчас узнаешь, — ответил доктор и нажал на кнопку посреди своего стола.
   
Через несколько секунд дверь отворилась и вошла медсестра.
   
Алиса догадалась, что эта девушка медсестра, потому что на ней была белая шапочка с красным крестом, синий халат и пластиковые белые сапоги.
   
— Вы меня приглашали, доктор Ужнеболит? — спросила она.
   
— Я вас приглашал, медсестра Позаботя, — ответил доктор.
   
Алисе они показались детьми, которые придумывают друг дружке смешные клички.
   
— Пациент поддается лечению, — сказал доктор. — Но нам придется непросто. Готовьте бригаду.
   
Алисе стало неприятно. Кому нужна бригада, если у тебя простой насморк?
   
— Слушаюсь, доктор Ужнеболит, — громко произнесла сестра и вышла из кабинета.
   
А доктор обернулся к Алисе и сказал:
   
— Ты, наверное, удивилась моему имени. Так я тебе скажу — это вовсе не имя, а звание. Или скорее на-звание, а может даже, под-звание. Пока я учился в медицинском институте, меня называли Потерпитом и строго-настрого запрещали приближаться к пациентам, чтобы не навредить. Потом я поступил в ординатуру и там получил звание Ждиприеду. Когда я стал доктором, меня стали называть Самопройдет. И только через пять лет удачной работы я заслужил это высокое звание — Ужнеболит. Выше меня только наш профессор. И знаете, как его называют?
   
— Откуда же мне знать?
   
— Я скажу.
   
Но сказать доктор не успел, потому что Алиса почувствовала, что вот-вот чихнет. Она зажала себе нос, а доктор закричал:
   
— Только не это! Только не здесь! Только не сейчас.
   
Он подхватил Алису на руки и помчался к дверям.
   
Поэтому Алиса так никогда и не узнала, как надо называть здешнего медицинского профессора.
   
Доктор ногой распахнул дверь в сад.
   
Он бежал как от взрыва снаряда.
   
На середине газона он отпустил Алису, она упала, а доктор Ужнеболит тоже упал и покатился в сторону.
   
Алиса чихнула!
   
Доктор замер.
   
Земля вздрогнула. Отовсюду доносился низкий, страшный утробный гул.
   
Снова и снова по траве прокатывалась волна, и травинки клонились к земле.
   
Когда землетрясение кончилось, Алиса посмотрела назад.
   
В стене клиники появилась длинная кривая трещина. Крыша просела посередине.
   
— Ах, — прошептал доктор, садясь на газоне. — Такого зловещего, убийственного, грозного насморка у нас не наблюдалось ни-ког-да! Это супер-гипер-максинасморк.
   
— Ничего подобного, — возразила Алиса. — Самый обычный насморк. Каждый им болеет два раза в год.
   
— Несчастная крошка! — ахнул доктор. — Где же ты живешь? И почему ты до сих пор жива?
   
— Сама не знаю, — засмеялась Алиса.
   
— Медсестра Позаботя! — завопил доктор. — Вы меня слышите?
   
— Слы-шу, — донеслось изнутри дома.
   
— Чего же вы мешкаете?
   
— Ид-уууу!
   
Доктор поднялся и задумался. Потом приказал Алисе:
   
— Пациентка, попрошу никуда не двигаться.
   
А сам пошел к краю газона, где возвышался старый ветвистый дуб с таким толстым стволом, что в нем могла бы уместиться футбольная команда вместе с тремя судьями.
   
Доктор постучал по дереву стетоскопом, то есть трубкой, через которую доктора выслушивают своих пациентов, хотя это куда лучше умеют делать компьютеры.
   
И вдруг, к удивлению Алисы, в дереве образовалась черная щель, как раз достаточная для того, чтобы доктор вошел в нее.
   
Что доктор Ужнеболит и сделал.
   
Кора закрылась, и наступила тишина. Только пели птички и звенели кузнечики.
   
Алиса встала и подошла к дубу поближе.
   
На вид — дуб как дуб.
   
Вдруг послышался шум крыльев. Я бы сказал даже — грохот крыльев. И неудивительно, потому что с неба опустилась целая стая больших черных орлов с желтыми клювами и глазами. Они расселись на ветвях дерева, и ветви пригнулись под их тяжестью.
   
Орлы уставились на Алису желтыми глазами, словно хотели ее заклевать и искали место, где лучше начать клеваться.
   
И тогда Алиса поняла, что ей очень хочется убежать.
   
Конечно, лучше всего убежать бы с этой планеты. Но если это невозможно, то хотя бы подальше от доктора.
   
Конечно, ее поймают и снова начнут лечить, но почему бы не попробовать?
   
Ноги сами повели Алису прочь с поляны.
   
Она уже приблизилась к двери в дом, как дверь открылась ей навстречу и вышла медсестра в синем халате. Она несла в руке лопату.
   
— Не трясись, ребенок, — сказала она, — и не пытайся смыться. Мы тебя все равно догоним и обязательно вылечим. Ведь дело не только в тебе. Ты меня понимаешь?
   
Алиса ничего не понимала, но кивнула.
   
Но все же спросила:
   
— А зачем вам лопата?
   
— Чтобы лечить тебя, инопланетянка, — ответила медсестра голосом Серого волка, который изображает бабушку Красной шапочки. — А то ты весь наш мир погубишь.
   
Больше медсестра ничего не успела сказать, потому что кора дуба вновь разошлась и из дерева вышел доктор Ужнеболит.
   
Его лицо было краснее прежнего, хохолок на голове смялся, растрепался, один ус торчал вверх, а второй вбок.
   
— Ну и как, доктор? — спросила медсестра дрожащим голосом. — Есть надежда?
   
— Нелегко было прийти к модусу вивенди, — ответил доктор. — Но в конце концов здравый смысл победил. Мои рекомендации приняты. Действуем по шестому варианту. Желуди светлые, корни саженца полосатые.
   
— Вы гений, доктор! — Медсестра поднесла к губам свисток, висевший на золотой цепочке у нее на шее, откашлялась и дунула.
   
Раздалась пронзительная трель.
   
Орлы стаей взмыли с дуба, и дерево даже зашаталось.
   
Доктор шагнул к Алисе и сказал:
   
— Только не надо нервничать.
   
— Я не нервничаю.
   
— Я доктор, мне виднее. Ты очень нервничаешь. Лучше спой мне веселую песню моей юности.
   
— Но я не знаю веселых песен вашей юности.
   
— Как, ты не знаешь песню про гармошку и полотенце?
   
— Боюсь, что я ее не знаю.
   
— Я понял! — расстроился доктор. — Когда ее проходили в вашем классе, ты заболела свинкой.
   
— Может, вы мне напомните, о чем эта песня?
   
— К сожалению, я не учился в школе. Сразу из детского садика мама устроила меня в медицинский институт, где я и проучился двадцать три года.
   
— Ой, доктор, перестаньте шутить!
   
— Я неспособен к шуткам, — грустно ответил доктор.
   
На этот раз медсестра вышла не из двери, а показалась из-за угла больницы.
   
Она несла лопату наизготовку.
   
За ней шагали в ногу четыре медбрата. Все в белых фуражках с красными крестами.
   
Они тащили красные носилки, на которых лежало небольшое деревце. На ветках висели желтые желуди, а корни саженца были полосатыми.
   
За носилками шествовал медплемянник и держал в руке зеленую лейку, из которой при каждом шаге брызгала вода.
   
Замыкали процессию несколько медвнучат, которые волочили ведра с черноземом.
   
Когда вся процессия вышла на газон и остановилась в центре его, у клумбы, на которой ничего не росло, из дверей больницы выбежал большой мохнатый пес. Он тут же поднялся на задние лапы, и оказалось, что к его животу прикреплен большой барабан. Пес взял в лапы палочки и начал выбивать дробь.
   
Доктор Ужнеболит приложил пальцы к виску, отдавая честь этой процессии.
   
— Смотри, Алиса, — сказал он, — внукам расскажешь.
   
— Разрешите приступать к операции? — спросила медсестра.
   
— Одну минутку, — ответил доктор. — Ты же знаешь порядок!
   
Он присел на корточки перед клумбой, на которой ничего не росло, вытащил свой стетоскоп и принялся выслушивать клумбу, будто это был толстый круглый живот подземного чудовища.
   
Все остальные замерли и старались не шуметь. Даже пес перестал стучать в барабан.
   
Труднее всех пришлось Алисе. Когда долго стоишь и молчишь, насморк хватает тебя за нос со страшной силой.
   
Щекотание в носу стало невыносимым.
   
Алиса словно взорвалась.
   
Так громко она чихнула.
   
Клумба подпрыгнула, и обсыпанный землей доктор грохнулся на спину.