1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 
    
И он провалился, сначала в темноту, потом в запутанный кошмар, где он бежал по бесконечным коридорам, а за ним гналась некая Тень, размахивая молотком, отдирая со стен полосы обоев и вышибая из них облачка штукатурки. «Иди сюда, щенок! — ревела Тень. — Поди сюда, получи свое, будь мужчиной!»
    
Потом с ним оказалась Абра. Они сидели на скамейке перед Эннистонской библиотекой, освещенные солнцем позднего лета. Она держала его за руку. «Все в порядке, дядя Дэн. Все в порядке. Перед смертью твой отец выгнал эту Тень. Ты можешь не…»
    
Дверь библиотеки распахнулась со стуком, и на солнечный свет вышла женщина. Пышное облако черных волос развевалось над ее плечами, но залихватски сдвинутый набекрень цилиндр не падал. Он держался словно по волшебству.
    
— Ты смотри, — сказала она. — Никак Дэн Торранс, который украл у женщины деньги, пока она отсыпалась с бодуна, а потом оставил ее малыша на растерзание дяде.
    
Она улыбнулась Абре, обнажив единственный зуб. Он был длинный и острый, как штык.
    
— А что же он с тобой сделает, конфетка моя? Что он сделает с тобой?
    10
    
Люси разбудила его точно в три тридцать, но, когда Дэн потянулся растолкать Джона, покачала головой:
    
— Пусть поспит подольше. А муж храпит на диване, — она даже улыбнулась. — Наводит на мысли о Гефсиманском саде. Как Иисус укоряет Петра: «Неужели ты не в силах прободрствовать со мной хотя бы час?» Ну или как-то так. Но мне, кажется, не за что упрекать Дэвида — он тоже это видел. Пойдем. Я сделала омлет. Судя по твоему виду, он тебе не повредит. Ты за удочкой спрячешься, — она остановилась, а потом добавила: — …брат.
    
Есть Дэну не очень хотелось, но он пошел за Люси на кухню.
    
— Так что он там тоже видел?
    
— Я разбирала бумаги Момо, чтобы как-то отвлечься, и услышала на кухне какой-то звон.
    
Люси взяла Дэна за руку и подвела к стойке между плитой и холодильником. На ней выстроились в ряд старомодные аптечные банки, причем одна из них — с сахаром — была опрокинута. Сообщение было написано на просыпавшемся сахаре.
    
«Все норм… Пойду досыпать. Лю».
    
Несмотря на свое самочувствие, Дэн вспомнил о грифельной доске и не мог не улыбнуться. Это было так похоже на Абру.
    
— Наверное, она проснулась только для того, чтобы это написать, — сказала Люси.
    
— Я так не думаю, — возразил Дэн.
    
Люси взглянула на него от плиты, где перекладывала омлет на тарелку.
    
— Ее разбудила ты. Она почувствовала твое беспокойство.
    
— Ты правда так считаешь?
    
— Да.
    
— Садись, — Люси сделала паузу. — Садись, Дэн. Думаю, пора привыкать звать тебя так. Садись и ешь.
    
Дэн не чувствовал голода, но ему нужна была энергия. И он подчинился.
    11
    
Она села напротив со стаканом сока, купленного Кончеттой Рейнольдс в «Дин энд Ди Лука» в последний раз в жизни.
    
— Выпивающий мужчина средних лет, по уши влюбленная в него молоденькая женщина. Вот как я это себе представляю.
    
— Я тоже.
    
Дэн планомерно и методично поглощал омлет, не чувствуя вкуса.
    
— Будете… будешь кофе, Дэн?
    
— Если не трудно.
    
Мимо стойки с рассыпанным сахаром Люси прошла к кофеварке.
    
— Он женат, но благодаря своей работе попадает на большинство факультетских вечеринок, где полно хорошеньких девчонок. Не говоря уж о либидо, расцветающем под грохот музыки ближе к ночи.
    
— Похоже на правду, — заметил Дэн. — Может быть, раньше мама тоже ходила на эти вечеринки, но потом появился маленький ребенок, а денег на няню не было.
    
Люси протянула ему чашку кофе. Он отхлебнул прямо так, прежде чем она успела спросить, не пьет ли он его с молоком.
    
— Спасибо. Так или иначе, они встречались. Наверное, в одном из местных мотелей. Только не на заднем сиденье его машины — у нас был «Фольксваген-жук». Там не уместились бы и акробаты.
    
— Танцы-шманцы-обжиманцы, — вставил Джон, появляясь на кухне. Волосы у него на затылке растрепались от сна. — Так это когда-то называлось. А еще омлет остался?
    
— Полно, — ответила Люси. — Абра оставила записку на стойке.
    
— Серьезно? — Джон подошел прочитать. — Это она писала?
    
— Да. Ее почерк я узнаю из тысячи.
    
— Обалдеть, «Веризон» просто разорится.
    
Люси не улыбнулась.
    
— Садись и ешь, Джон. У тебя десять минут, потом я бужу нашу Спящую Красавицу на диване.
    
Она села.
    
— Продолжай, Дэн.
    
— Не знаю, воображала ли она, что отец бросит маму ради нее, и сомневаюсь, что ты найдешь ответ на это в ее сундуке. Если только она не оставила дневник. Все, что я знаю — со слов Дэйва и потом со слов самой Кончетты, — это что некоторое время Алессандра оставалась в Стовингтоне. Может, на что-то надеялась, может, просто развлекалась, может, и то, и другое. Но к тому времени, как Алессандра обнаружила, что беременна, она, наверное, сдалась… Мы тогда уже, может быть, вообще были в Колорадо.
    
— Думаешь, твоя мать догадывалась?
    
— Не знаю, но она наверняка должна была подозревать его в неверности, особенно в те вечера, когда он приходил поздно и на бровях. Уверен, она знала, что пьяницы не только играют на бегах и суют пятерки в вырез официанткам в «Твист энд Шаут»
    
Люси тронула его за локоть.
    
— Тебе нехорошо? Вид у тебя совершенно вымотанный.
    
— Все нормально. Просто не ты одна пытаешься переварить новости.
    
— Мама разбилась на машине, — сказала Люси.
    
Она отвернулась от Дэна и устремила пристальный взгляд на доску для объявлений на холодильнике. В центре висела фотография Кончетты и Абры, судя по всему — лет четырех, идущих рука об руку через ромашковое поле.
    
— Ее спутник был гораздо старше. И пьян. Они ехали на большой скорости. Момо не хотела мне ничего рассказывать, но лет примерно в восемнадцать мне стало любопытно, и я вытянула из нее кое-какие подробности. Когда я спросила, не была ли пьяна и моя мать тоже, Четта ответила, что не знает. Сказала, что полиции незачем проверять погибших в аварии пассажиров, только водителя.
    
Люси вздохнула.
    
— Неважно. Оставим семейные легенды на потом. Расскажи, что произошло с моей дочерью.
    
И Дэн рассказал. В какой-то момент он обернулся и увидел, как Дэйв Стоун стоит на пороге кухни, заправляя рубашку в брюки, и не сводит с него глаз.
    12
    
Дэн начал с того, как Абра с ним связалась, поначалу используя Тони в качестве посредника. Потом — как Абра вступила в контакт с Узлом верных: кошмарное видение о «бейсбольном мальчике», как она его называла.
    
— Я помню этот кошмар, — сказала Люси. — Она разбудила меня криком. Такое бывало и раньше, но это был первый случай за два-три года.
    
Дэйв нахмурился.
    
— Что-то я такого не помню.
    
— Ты был в Бостоне, на конференции.
    
Она повернулась к Дэну.
    
— Я правильно все поняла? Эти люди — не люди, они… кто? Что-то вроде вампиров?
    
— В каком-то смысле, наверно, да. Они не спят в гробу днем и не превращаются в летучих мышей в полночь, и я сомневаюсь, что их пугают кресты и чеснок, но они — паразиты и, безусловно, не люди.
    
— Люди не исчезают после смерти, — просто сказал Джон.
    
— Вы правда это видели?
    
— Видели. Все трое.
    
— В любом случае, — сказал Дэн, — Узел верных не интересуют обычные дети. Только те, кто сияет.
    
— Такие, как Абра, — продолжила Люси.
    
— Да. Они их пытают, прежде чем убить: чтобы очистить пар, говорит Абра. Я все думаю о самогонщиках, гонящих бормотуху.
    
— Они хотят… вдохнуть ее, — сказала Люси, все еще пытаясь уложить это в голове. — Потому что у нее есть сияние.
    
— Не просто сияние — мощное сияние. Я — фонарик. Она — маяк. И она знает о них. Она знает, кто они такие.
    
— Это еще не все, — сказал Джон. — То, что мы сделали с теми людьми в Облачной пади… Роза считает, что виновата в этом Абра, и неважно, кто совершил сами убийства.
    
— А чего она ожидала? — возмутилась Люси. — Они что, не в курсе, что такое самооборона? Инстинкт выживания?
    
— Роза понимает одно, — сказал Дэн, — что маленькая девочка бросила ей вызов.
    
— Вызов?
    
— Абра связалась с ней телепатически. Она сказала Розе, что придет к ней сама.
    
— Что-что?
    
— Ох уж этот ее норов, — тихо сказал Дэйв. — Сколько раз я ей говорил, что до добра он не доведет.
    
— Она даже близко не подойдет к этой женщине и ее друзьям-детоубийцам.
    
Дэн подумал: «Да… и нет». Он взял Люси за руку. Она попыталась высвободиться, но передумала.
    
— Тебе надо понять одну простую вещь, — сказал он. — Они никогда не остановятся.
    
— Но…
    
— И никаких но, Люси. При других обстоятельствах Роза могла бы все же отступить — она мудрая старая волчица. Но есть еще один фактор.
    
— Какой?
    
— Они больны, — ответил Джон. — Абра говорит, что у них корь. Может, они даже заразились ей от того мальчишки, Тревора. Не знаю, как это назвать: возмездием свыше или просто иронией судьбы.
    
— Корь?
    
— Понимаю, звучит несерьезно, но поверь мне: на самом деле все серьезней некуда. Вспомни, в прежние времена корь могла скосить всех детей в семье. Если это происходит с Узлом верных, корь может их уничтожить.
    
— И прекрасно! — воскликнула Люси. Дэн хорошо знал эту злую улыбку, появившуюся сейчас на ее лице.
    
— Нет, потому что они думают, что Абрин супер-пар может их вылечить, — сказал Дэйв. — Вот что ты должна понять, солнышко. Это не просто мелкая стычка. Для той суки это бой не на жизнь, а на смерть.
    
Он поколебался и выложил все до конца. Потому что это нужно было сказать.
    
— Если Розе удастся, она съест нашу дочь живьем.
    13
    
Люси спросила:
    
— Где они? Этот Узел верных?
    
— В Колорадо, — ответил Дэн. — В кемпинге «Блюбелл» под городком Сайдвиндер.
    
Ему не хотелось упоминать, что кемпинг находится на том самом месте, где он когда-то чуть не умер от руки родного отца, потому что это привело бы к новым расспросам и ахам насчет совпадений. Единственное, в чем Дэн был уверен, — что никаких совпадений тут нет.
    
— В Сайдвиндере должен быть полицейский участок, — сказала Люси. — Позвоним им, и пусть они займутся этим делом.
    
— И что мы им скажем? — Джон говорил мягко, без спорщицкого задора.
    
— Ну… что…
    
— Если ты даже сумеешь уговорить копов съездить в кемпинг, — сказал Дэн, — они увидят там только кучку пожилых людей, почти стариков. Безобидные пенсионеры в трейлерах, из тех, которые вечно всем показывают фото внуков. Документы у них будут — комар носа не подточит, от лицензий на содержание собак до купчих на земельные участки. Полиция не найдет оружия, даже если получит ордер на обыск, — а она его не получит, нет достаточных оснований, — потому что Узлу верных пистолеты не нужны. Вот где у них оружие, — Дэн стукнул себя по лбу. — Ты окажешься ненормальной дамочкой из Нью-Гэмпшира, Абра — твоей ненормальной дочкой, сбежавшей из дому, а мы будем твои ненормальные друзья.
    
Люси сжала ладонями виски.
    
— Поверить не могу, что это все на самом деле.
    
— Если покопаться в архивах, наверняка можно обнаружить, что Узел верных, как бы он официально ни назывался, проявил немалую щедрость к этому колорадскому городку. В своем гнезде не гадят — его устилают перьями. И тогда в трудную минуту у тебя будет много друзей.
    
— Эти мерзавцы давно уже землю топчут, — сказал Джон. — Так ведь? Потому что главное, что они получают из этого пара, — долголетие.
    
— Скорей всего так и есть, — согласился Дэн. — И я уверен, что все это время они старательно зарабатывали деньги, как каждый добрый американец. И их хватит, чтобы подмазать колеса посерьезней тех, что вращаются в Сайдвиндере. Государственные колеса. Федеральные.
    
— А эта Роза… Она никогда не отступит.
    
— Да.
    
Дэн думал о своем пророческом видении. Лихо заломленная шляпа. Зияющая пасть. Единственный зуб.
    
— Она затаила в душе злобу на вашу дочь.
    
— У женщины, которая живет за счет убийства детей, нет души, — сказал Дэйв.
    
— Душа-то у нее есть, — возразил Дэн. — Но черная.
    
Люси встала.
    
— Хватит разговоров. Я хочу поехать к ней сейчас же. Сходите все в туалет, потому что мы не будем останавливаться, пока не доедем до этого мотеля.
    
Дэн спросил:
    
— У Кончетты есть компьютер? Если да, мне надо кое-куда быстренько заглянуть перед отъездом.
    
Люси вздохнула.
    
— В ее кабинете; пароль, я думаю, ты отгадаешь. Но если застрянешь больше чем на пять минут, мы едем без тебя.
    14
    
Роза не спала. Она лежала в постели, вытянувшись как струна, и бурлила паром и яростью.
    
Когда в четверть третьего завелся двигатель, она его услышала. Пароход Стив и Матрешка. Услышала она и другой, стартовавший без двадцати четыре. На этот раз — Малявки-близнецы, Стручок и Горошина. С ними уехала и Милашка Терри Пикфорд — наверняка нервно озираясь и пытаясь разглядеть через заднее стекло, нет ли поблизости Розы. Большая Мо просила взять ее с собой — умоляла взять ее с собой, — но ей отказали, потому что она была заразна.
    
Роза могла бы остановить их, но к чему эти хлопоты? Пусть на своей шкуре испытают, что такое жить в Америке, полагаясь лишь на себя — вне Узла верных, который уже не приютит их в своем лагере и не прикроет спину, пока они в пути. «Особенно после того, как я скажу Подхалиму Слиму, чтобы заблокировал их кредитные карты и обнулил счета», — подумала она.
    
Подхалим, конечно, не Джимми Арифмометр, но с этим он справится одним движением пальца. И никуда не уедет. Подхалим останется. Как и все лучшие из них… почти все. Грязный Фил, Энни Фартук и Дизель Даг тоже решили не возвращаться. Они проголосовали и приняли решение двинуть на юг. Диз сказал им, что Розе больше нельзя доверять, и, кроме того, Узел вообще давно следовало распустить.
    
«Удачи, дорогуша», — подумала она, сжимая и разжимая кулаки.
    
Раздробить Узел было бы ужасной идеей, а вот проредить его — не такой уж плохой. Так что пусть слабые бегут, а больные подыхают. Когда сучонка будет мертва и мы вдохнем ее пар (Роза больше не питала иллюзий, что можно пленить ее), те два или три десятка из нас, кто останется, станут сильнее, чем когда-либо. Она скорбела по Ворону и понимала, что уже никто не займет его место, но Чарли Жетон будет стараться изо всех сил. Как и Сэм Арфист… Кривой Дик… Жирная Фэнни и Длинный Пол… Скряга Джи — смекалкой не отличается, зато верная и никогда не спорит…
    
Помимо прочего, если остальные уйдут, оставшийся пар будет действовать дольше и сделает их сильнее. А сила им понадобится.
    
«Иди ко мне, мелкая сучонка, — подумала Роза. — Посмотрим, как ты справишься с двумя дюжинами. Посмотрим, как тебе понравится оказаться одной против всего Узла. Мы сожрем твой пар и вылакаем твою кровь. Но сначала — напьемся твоими криками».
    
Роза смотрела во тьму и слушала затихающие голоса дезертиров, потерявших веру.
    
В дверь тихо, робко постучали. Роза пару мгновений раздумывала, потом спустила ноги с кровати.
    
— Входите.
    
Она была голой, но даже не предприняла попытки прикрыться, когда в салон пробралась Тихая Сэйри — бесформенная в своей фланелевой ночной рубашке, мышиного цвета челка лезет в глаза. Как всегда, Сэйри было трудно заметить, даже зная, что она здесь.
    
— Мне глустно, Лоза.
    
— Я знаю. Мне и самой грустно.
    
На самом деле она была в ярости, но так звучало лучше.
    
— Я скучаю по Энди.
    
Да, Энди — для лохов Андреа Штайнер, из которой отец выбил все человеческое задолго до того, как ее нашли Верные. Роза вспомнила, как в тот день наблюдала за ней в кинотеатре. И потом, когда она, собрав волю в кулак, бесстрашно справилась с Переходом. Гремучка Энди бы осталась. Гремучка прошла бы через огонь, если бы Роза сказала ей, что это нужно Узлу верных.
    
Роза раскрыла объятия. Сэйри бросилась в них и уронила голову Розе на грудь.
    
— Бев нее я хотю умелеть.
    
— Нет, милая, я так не думаю. — Роза уложила невесомое создание на кровать и крепко обняла. Кожа да кости. — Чего ты хочешь на самом деле?
    
Под косматой челкой яростно блеснули глаза.
    
— Мфтить.
    
Роза поцеловала ее в одну щеку, затем в другую, затем в сухие губы. Потом чуть отстранилась и сказала:
    
— Да. И ты отомстишь. Открой рот, Сэйри.
    
Сэйри послушалась. Их губы встретились вновь. Роза Шляпница выдохнула пар, которого у нее оставалось еще много.
    15
    
Стены кабинета Кончетты были увешаны записками, отрывками стихотворений и письмами, на которые она уже не ответит никогда. Дэн ввел четырехбуквенный пароль, запустил «Файрфокс» и нашел в Гугле кемпинг «Блюбелл». У кемпинга был свой сайт, пусть и не слишком вразумительный: наверное, потому, что его владельцы не очень-то стремились привлечь посетителей. И все же на страничке были фотографии. Дэн изучил их с той жадностью, с какой люди рассматривают недавно найденные старые семейные альбомы.
    
«Оверлук» уже давно сгорел, но местность Дэн узнал. Когда-то, накануне первой метели, которая заперла их на зиму, он стоял с мамой и папой на широком переднем крыльце отеля (оно казалось еще шире без плетеной мебели, которую уже убрали на склад) и смотрел на длинный, гладкий и покатый газон. В самом низу, куда частенько выходили порезвиться олени и антилопы, стояло теперь большое здание деревенского вида. Называлось оно коттедж «Оверлук», где, согласно надписи, посетители могли пообедать, поиграть в бинго, а по пятничным и субботним вечерам — потанцевать под живую музыку. По воскресеньям была церковная служба, которую по очереди проводили служители и служительницы культа из Сайдвиндера.
    
«Пока не выпал снег, отец подстригал и этот газон и фигурные кусты, которые на нем росли. Как-то раз он сказал, что в свое время дамских кустов он подстриг немало. Я шутки не понял, но мама посмеялась».
    
— Та еще шуточка, — пробормотал Дэн.
    
Он увидел ряды новеньких установок для домов-фургонов: эти дорогущие агрегаты подавали не только жидкий пропан, но и электричество. На снимках были мужские и женские душевые, такие огромные, что могли обслужить целую армию дальнобойщиков. Для малышей устроили игровые площадки. Интересно, видели ли там детишки что-нибудь жуткое, наподобие того, что Дэнни «Док» Торранс увидел когда-то на игровой площадке «Оверлука». Также кемпинг мог похвастаться софтбольным полем, площадкой для шаффлборда, парой теннисных кортов и даже бочче.
    
«Зато роке нет. Уже нет».
    
Выше по склону — там, где когда-то собрались оверлукские кусты-животные, — рядком стояли чистенькие белые спутниковые тарелки. На вершине холма, где когда-то находился сам отель, была деревянная платформа, к которой вела длинная лестница. Это место принадлежало теперь штату Колорадо и называлось Крышей мира. Посетители кемпинга «Блюбелл» могли туда подняться или побродить по проложенным дальше тропам совершенно бесплатно. «Тропы рекомендуются только более опытным ходокам, — гласила надпись, — но Крыша мира доступна всем. Виды сногсшибательны!»
    
Дэн не сомневался, что так и есть. И уж конечно они были сногсшибательны из столовой и танцевального зала «Оверлука»… по крайней мере, до тех пор, пока неугомонный снег не завалил окна. На западе копьями врезались в небо самые высокие пики Скалистых гор. На востоке открывался вид до самого Боулдера. Чего уж там — до самого Денвера и Арвады в те редкие дни, когда воздух над ними слегка очищался.
    
Дэн не удивился тому, что этот кусок земли перешел во владение штата. Кто вообще захочет там строить? Место гнилое, и вряд ли нужно быть телепатом, чтобы это почувствовать. Но Верные постарались подобраться к нему как можно ближе, и Дэн догадывался, что их залетные гости — нормальные гости — редко приезжали во второй раз или рекомендовали «Блюбелл» своим друзьям. «Нехорошее место притягивает нехороших созданий», сказал Джон. Если так, то верно и обратное: хороших оно отталкивает.
    
— Дэн! — позвал Дэйв. — Автобус уезжает!
    
— Еще минутку!
    
Он закрыл глаза и приложил ко лбу ладонь.
    
(Абра)
    
Его голос тут же ее разбудил.
   
   
    
     
Глава семнадцатая
     
СУЧОНКА
    
    1
    
За окнами мотеля «Краун» стояла темнота — до рассвета оставался час, а то и больше. В домике № 24 открылась дверь, и из него вышла девочка. Мир погрузился в предрассветный туман. На девочке были черные штаны и белая блузка. Она заплела волосы в косички, и лицо, которое они теперь обрамляли, выглядело очень юным. Девочка глубоко вздохнула: холодный, влажный воздух отлично помогал от головной боли, но от тяжести на сердце — не очень. Момо умерла.
    
И все же, если дядя Дэн прав, не совсем умерла: просто ушла в другое место. Может, стала женщиной-призраком, может, нет. В любом случае, сейчас у нее не было времени на подобные размышления. Может быть, позже она поразмышляет над этим всерьез.
    
Дэн спросил, спит ли Билли. Она ответила, что да, он все еще крепко спит. В дверном проеме она видела накрытые одеялом ноги и слышала, как он храпит. Словно готовая стартануть моторка.
    
Дэн спросил, пыталась ли Роза или еще кто-нибудь дотянуться до ее разума. Нет. Она бы узнала. Ловушки расставлены, и Роза примет их в расчет. Она же не дура.
    
Дэн спросил, есть ли у нее в номере телефон. Да, телефон есть. Дядя Дэн сказал ей, что от нее требуется. Ничего сложного. Самое страшное — то, что ей придется сказать этой жуткой женщине. И все же Абре этого хотелось. В каком-то смысле ей хотелось этого с тех самых пор, когда она услышала предсмертные крики бейсбольного мальчика.
    
(ты поняла слово которое тебе надо повторять?)
    
Да, конечно.
    
(потому что тебе надо ее разъярить ты знаешь что это)
    
(да я знаю что это значит)
    
Разозлить ее. Раздразнить.
    
Абра стояла и дышала в туман. Дорога, по которой они сюда приехали, казалась лишь наброском, деревья на другой стороне исчезли совсем. Как и офис мотеля. Иногда ей хотелось быть такой же белой внутри. Но только иногда. В глубине души она никогда не жалела о том, кто она и что она.
    
Когда Абра почувствовала, что готова (насколько это вообще возможно), она вернулась к себе в комнату и закрыла дверь, чтобы не помешать мистеру Фримэну, если ей придется говорить громко. Изучив инструкцию к телефону, она нажала девятку для выхода на внешнюю линию, потом набрала справочную и попросила номер коттеджа «Оверлук» в кемпинге «Блюбелл», что в Сайдвиндере, штат Колорадо. «Я могу тебе дать главный номер, — сказал Дэн, — но ты попадешь на автоответчик».
    
В коттедже, в котором обедали и играли в игры гости, телефон звонил долго. Дэн об этом предупредил, поэтому она будет ждать до упора. Ведь сейчас там все-таки на два часа раньше.
    
Наконец, в трубке раздался недовольный голос:
    
— Алло? Если вам нужен офис, то вы не туда по…
    
— Мне не нужен офис, — сказала Абра. Она надеялась, что на другом конце не услышат, как сильно и быстро бухает ее сердце. — Мне нужна Роза. Роза Шляпница.
    
Молчание. А затем:
    
— Кто говорит?
    
— Абра Стоун. Вы же меня знаете, правда? Я — девочка, которую она ищет. Скажите ей, что я позвоню через пять минут. Если она подойдет — мы поговорим. Если нет, то передайте ей, что она может идти на хер. Перезванивать еще раз я не буду.
    
Положив трубку, Абра опустила пылающее лицо в ладони и глубоко задышала.
    2
    
Когда в дверь постучали, Роза пила кофе за рулем своего «Эрскрузера». Ее ноги стояли на потайном отделении, где хранились канистры с паром. Стук в столь ранний час мог означать лишь новые неприятности.
    
— Да, — сказала она. — Войдите.
    
Это был Длинный Пол в халате поверх ребяческой пижамы с нарисованными машинками.
    
— В коттедже зазвонил таксофон. Сначала я не обратил на него внимания — подумал, что ошиблись номером. И потом, я был занят: варил кофе на кухне. Он все не унимался, так что я ответил. Это была та девчонка. Хотела поговорить с тобой. Сказала, что перезвонит через пять минут.
    
Тихая Сэйри, укутавшись в покрывало, как в шаль, села в постели. Ее глаза под челкой моргали.
    
— Уходи, — сказала ей Роза.
    
Сэйри без слов повиновалась. Роза смотрела, как она ковыляет босиком к «Баундеру», что они делили с Гремучкой.
    
Девчонка.
    
Вместо того, чтобы бежать и прятаться, эта сучонка звонит — железные нервы. Неужто сама придумала? Верится с трудом.
    
— Что ты забыл на кухне в такую рань?
    
— Не мог заснуть.
    
Она повернулась к нему. Высокий пожилой мужчина с редеющими волосами и бифокальными очками на кончике носа. Лох мог бы каждый день в течение года проходить мимо него на улице, так ни разу и не заметив, но этот человек обладал кое-какими способностями. Он не был баюном, как Энди, или локатором, как Дедуля Флик. Пол умел мягко убеждать. Если бы он посоветовал лоху отвесить пощечину жене — или, если уж на то пошло, просто незнакомому человеку, — пощечина бы не заставила себя долго ждать. У каждого из Верных есть свои маленькие таланты. Так они выживают.
    
— Дай взглянуть на твои руки, Поли.
    
Он вздохнул и закатал рукава халата и пижамы до морщинистых локтей. На них были красные точки.
    
— Когда появились?
    
— Первые заметил вчера днем.
    
— Жар?
    
— Ага. Есть немного.
    
Она взглянула в честные, доверчивые глаза Пола и захотела его обнять. Кое-кто бежал, но Длинный Пол был здесь. Как и большинство остальных. Достаточно, чтобы позаботиться о сучонке, если та сглупит и решит сунуть сюда свой нос. А она может и сглупить. Разве бывают не глупые тринадцатилетние девочки?
    
— С тобой все будет в порядке, — сказала она.
    
Он снова вздохнул.
    
— Надеюсь. А если нет… что ж, я чертовски здорово провел время.
    
— Брось эти разговоры. С теми, кто остался, все будет хорошо. Я обещаю это, и слово свое сдержу. А теперь давай послушаем, что скажет наша нью-гэмпширская подружка.
    3
    
Едва Роза устроилась на стуле подле большого пластикового барабана для бинго (рядом дымился в кружке остывающий кофе), как старомодный таксофон в коттедже взорвался звоном, заставив Шляпницу подскочить на месте. На третьем звонке она сняла трубку с рычага и самым своим сдержанным тоном произнесла:
    
— Здравствуй, дорогая. Могла бы связаться со мной и мысленно. Сэкономила бы деньги за междугородку.
    
Пусть бы эта сучонка только осмелилась. Не только Абра Стоун умеет ставить капканы.
    
— Я иду к тебе, — ответила девчонка. Голос ее был так юн, так свеж! Роза подумала о том, сколько всего может дать пар, таящийся в этой свежести, и ощутила приступ жадности, невыносимой, как жажда.
    
— Ты уже говорила. Ты на самом деле этого хочешь, милочка?
    
— А если да, ты там будешь? Или только твои дрессированные крысы?
    
Роза вспыхнула от злости. Зря, но по утрам она всегда бывала в дурном расположении духа.
    
— Куда же я денусь, милочка? — Роза старалась говорить спокойно и снисходительно, как мать (в ее представлении — сама она никогда ею не была), урезонивающая капризного малыша.
    
— Ты же трусиха.
    
— Любопытно, с чего ты это взяла, — заметила Роза. Голос ее звучал по-прежнему — снисходительно и чуть изумленно, — но рука крепко стиснула трубку и сильнее прижала ее к уху. — Ты же меня никогда не видела.
    
— Конечно, видела. У себя в голове, и я заставила тебя сбежать поджав хвост. А еще ты убиваешь детей. Детей убивают только трусы.
    
«Незачем оправдываться перед ребенком, — напомнила себе Роза. — Да еще лоховским ребенком». Но тут же услышала свой голос:
    
— Ты о нас ничего не знаешь. Ни кто мы такие, ни что нам приходится делать, чтобы выжить.
    
— Вы — сборище трусов, вот вы кто, — ответила девчонка. — Воображаете себя такими талантливыми, такими сильными, а на самом деле способны только жрать и долго жить. Вы как гиены. Убиваете слабых и убегаете. Трусы.
    
Презрение в ее голосе обжигало слух Розы как кислота.
    
— Это неправда!
    
— А ты — самая первая трусиха. Ведь не захотела прийти за мной, правда? Нет, только не ты. Вместо себя ты послала других.
    
— Либо мы начнем говорить разумно, либо…
    
— А разумно убивать детей, чтобы украсть эту штуку из их головы? Что в этом разумного, ты, трусливая старая шлюха? Ты послала своих друзей сделать за тебя твою работу, спряталась за их спины, и умно сделала, потому что теперь они все подохли.
    
— Да что ты знаешь, тупая сучонка! — Роза вскочила на ноги. Бедром она задела край стола, и ее кружка опрокинулась, кофе протек под барабан. Из кухни высунулся Длинный Пол, кинул один-единственный взгляд на лицо Розы и снова исчез.
    
— Кто трусиха? Кто на самом деле трусит? По телефону ты дерзить горазда, в лицо ты бы мне этого никогда не сказала!
    
— И сколько народу тебе понадобится, когда я приеду? — поддразнила ее Абра. — Сколько, ссыкливая ты сука?
    
Роза не отвечала. Она знала, что нужно взять себя в руки, но терпеть такое от мелкой лохушки, которая ругается как отпетый школьный хулиган… и которая так много знает. Слишком много.
    
— Слабо встретиться со мной один на один? — спросила сучонка.
    
— Нет, — выплюнула ответ Роза.
    
На том конце провода повисла пауза, а когда сучонка снова заговорила, голос ее звучал задумчиво:
    
— Один на один? Нет, слабо тебе. Такой трусливой, как ты, точно слабо. Даже против девчонки. Ты — мошенница и врунья. Иногда ты кажешься симпатичной, но я видела твое настоящее лицо. Ты просто-напросто старая ссыкливая шлюха.
    
— Ты… ты…
    
Но больше Роза сказать ничего не могла. Гнев ее был настолько силен, что она едва не задохнулась. До глубины души потрясало то, что ее — Розу Шляпницу — ставит на место какая-то девчонка, которая и ездить-то пока может только на велосипеде, а до прошлой недели наверняка беспокоилась только о том, когда же вместо парочки прыщей у нее вырастет настоящая грудь.
    
— Но, может быть, я дам тебе шанс, — смилостивилась сучонка. Ее самоуверенность и веселое нахальство просто поражали воображение. — Конечно, если ты примешь мое предложение, я тобой пол подотру. На остальных мне плевать, они уже не жильцы, — и она даже рассмеялась. — Бейсбольным мальчиком вы подавились, и это хорошо.
    
— Появишься — убью, — пообещала Роза. Взявшись рукой за горло, она принялась ритмично сжимать и разжимать его. Потом она обнаружит там синяки. — Побежишь — я тебя найду. А когда найду, ты будешь кричать часами, пока не умрешь.
    
— Не побегу, — пообещала девчонка. — Еще посмотрим, кто из нас будет кричать.
    
— Сколько человек ты приведешь с собой? Дорогая?
    
— Я буду одна.
    
— Я тебе не верю.
    
— Прочти мои мысли, — предложила девчонка. — Или ты и этого боишься?
    
Роза промолчала.
    
— Ну еще бы. Ты ведь помнишь, что с тобой случилось, когда ты попробовала в прошлый раз. Я накормила тебя твоим же собственным лекарством, и оно тебе не понравилось, правда? Гиена. Убийца детей. Трусиха.
    
— Прекрати… меня… так… называть.
    
— На вершине холма над тобой есть одно место. Смотровая площадка. Называется Крыша мира. Я ее в интернете нашла. Будь там в пять часов вечера в понедельник. Приходи одна. Если нарушишь условие, если остальные гиены из твоей своры вылезут из этого зала собраний, пока мы решаем наши вопросы, я узнаю. Развернусь и уйду.
    
— Я тебя найду, — повторила Роза.
    
— Думаешь? — Открыто насмехаясь.
    
Роза закрыла глаза и увидела девчонку. Как она извивается на земле с ртом, забитым жалящими шершнями, а их жала вылезают у нее из глаз. «Со мной в подобном тоне не разговаривают. Никогда».
    
— Найти-то меня ты, может, и найдешь. Вот только много ли народу из вашего поганого Узла верных уцелеет к тому времени? Дюжина? Десять? А может, всего трое или четверо?
    
Такая мысль уже приходила Розе в голову. Но то, что до этого додумался ребенок, которого она даже никогда не видела живьем, бесило больше всего.
    
— Ворон знал Шекспира наизусть, — сообщила сучонка. — Он мне цитировал кое-что незадолго до того, как я его убила. Я тоже немножко знаю, потому что мы проходили Шекспира в школе. Мы прочли только одну пьесу, «Ромео и Джульетту», но мисс Франклин дала нам распечатку со списком знаменитых цитат из других его пьес. Вроде «Быть или не быть», «греческая тарабарщина». Ты знала, что это из Шекспира? Я — нет. Интересно, правда?
    
Роза не отвечала.
    
— Тебе сейчас не до Шекспира, — констатировала сучонка. — Ты думаешь о том, как тебе хочется меня убить. Мне даже не нужно читать твои мысли, чтобы это понять.
    
— На твоем месте я бы бросилась бежать, — произнесла Роза задумчиво. — Со всех своих маленьких ножек, да подальше. Помочь тебе это не поможет, но проживешь чуть дольше.
    
Но сбить сучонку с курса было невозможно:
    
— Была еще и другая цитата. Я точно не помню, но что-то вроде «Подорваться на собственной петарде». Мисс Франклин сказала, что петарда — это такая бомба на палочке. По-моему, именно это с вашей трусливой сворой и произошло. Вы вдохнули не тот пар и приклеились к петарде, а теперь бомба рванула.
    
Она помолчала.
    
— Ты еще там, Роза? Или удрала?
    
— Приезжай ко мне, дорогая, — ответила Роза. Она успела восстановить душевное равновесие. — Хочешь встретиться на смотровой площадке — я там буду. Вместе полюбуемся видом, хорошо? И посмотрим, кто из нас сильнее.
    
И повесила трубку прежде, чем сучонка успела сказать что-нибудь еще. Роза сорвалась, хотя обещала себе сдерживаться, но, по крайней мере, последнее слово осталось за ней.
    
А может, и нет, потому что одно слово, которое сучонка постоянно повторяла, продолжало звучать в голове у Розы снова и снова, как заезженная пластинка.
    
Трусиха. Трусиха. Трусиха.
    4
    
Абра вернула телефонную трубку на рычаг. Осмотрела, даже погладила пластиковую поверхность, хранившую тепло ее руки и следы пота. А потом, даже не сообразив, что происходит, разревелась в голос. Живот скрутило, все тело сотрясалось от рыданий, которые девочка была не в силах сдержать. По-прежнему в слезах, она бросилась в туалет, опустилась перед унитазом на колени, и ее вырвало.
    
Когда Абра вышла, мистер Фримэн стоял на пороге между их номерами, всклокоченный, с выбившейся из-за пояса рубашкой.
    
— Что случилось? Это от той наркоты, что он тебе вколол?
    
— Нет, не от этого.
    
Билли подошел к окну и всмотрелся в туман:
    
— Это они? Они идут за нами?
    
Абра, на время утратившая способность говорить, могла только помотать головой, да так отчаянно, что заметались косички. Не они за ней, а она сама придет за ними, это-то ее и пугало.
    
Но боялась она не только за себя.
    5
    
Роза сидела неподвижно, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Сумев наконец взять себя в руки, она позвала Длинного Пола. Через секунду-другую он осторожно высунул голову из кухонной двери. Выражение его лица вызвало у Розы тень улыбки.
    
— Не бойся. Можешь войти, я не укушу.
    
Он вошел и заметил разлитый кофе.
    
— Я вытру.
    
— Брось. Кто лучший локатор из тех, что остались?
    
— Ты, Роза.
    
Без единого колебания.
    
Роза не собиралась приближаться к мозгу сучонки, даже касаться его не хотела.
    
— Кроме меня.
    
— Так… Дедули Флика нет… и Барри… — Он задумался. — У Сью есть немного способностей, и у Скряги Джи тоже. Но у Жетона Чарли, наверно, побольше.
    
— Он болен?
    
— Вчера был здоров.
    
— Пришли его ко мне. Я пока вытру кофе. Потому что — это важно, Поли, — кто напакостил, тот и должен убирать.
    
Когда он ушел, Роза какое-то время продолжала сидеть, опираясь подбородком на сцепленные руки. К ней вернулась ясность мышления, а заодно — способность планировать. Похоже, сегодня им все-таки не достанется пара. С этим придется подождать до утра понедельника.
    
Наконец она встала и принесла с кухни бумажные полотенца. И убрала то, что напакостила.
    6
    
— Дэн! — На этот раз голос Джона. — Пора!
    
— Иду-иду, — отозвался он. — Только сполосну лицо холодной водой.
    
Он пошел по коридору, слушая Абру и слегка кивая, как будто она могла его видеть.
    
(мистер Фримэн спрашивает почему я плакала почему меня вырвало что ему сказать)
    
(скажи пока только что мне нужен будет его пикап когда мы приедем)
    
(потому что мы едем дальше едем на запад)
    
(…ну…)
    
Все было не так просто, но она поняла. Понимание не выражалось в словах, да это и не было нужно.
    
Возле умывальника в ванной была подставка с несколькими зубными щетками в упаковке. На ручке самой маленькой, незапечатанной, красовалась надпись разноцветными буквами: «Абра». Табличка на стене гласила: «Жизнь без любви — как дерево без плодов». Несколько секунд он смотрел на нее, вспоминая, есть ли что-нибудь на эту тему в программе АА. Единственное, что он вспомнил: «Если сегодня не можешь никого любить, постарайся хотя бы никого не обижать». Не совсем то же самое.
    
Он включил холодную воду и несколько раз как следует ополоснул лицо. Потом взял полотенце и поднял голову. На этот раз в портретной раме рядом с ним не было Люси. Только Дэн Торранс, сын Джека и Венди, который всегда считал себя единственным ребенком.
    
Лицо его было облеплено мухами.
   
  
  
   
    
Часть четвертая
    
КРЫША МИРА
   
   
    
     
Глава восемнадцатая
     
НА ЗАПАД
    
    1
    
Лучше всего из той субботы Дэн запомнил не поездку от Бостона до мотеля «Краун», потому что четверо в машине Джона Далтона почти не разговаривали. Молчание не было неловким или враждебным — скорее усталым: молчание людей, которым есть о чем подумать, но нечего сказать. Запомнилось ему то, что случилось, когда они прибыли к месту назначения.
    
Дэн знал, что Абра ждет, потому что поддерживал с ней контакт большую часть поездки способом, который стал удобным для обоих: частью словами, частью картинками. Когда они подъехали, она сидела на заднем бампере старого пикапа Билли. Увидела их, вскочила на ноги, замахала. В этот момент редеющие облака разошлись, и на нее упал луч солнца. Словно бы Бог дружески потрепал ее по плечу.
    
Люси издала крик, почти вопль. Она отстегнула ремень и выскочила еще до того, как «Субурбан» полностью остановился. Пять секунд спустя она уже обнимала дочь и целовала в макушку — Абра так прижалась лицом к ее груди, что больше ей никуда не удавалось дотянуться. Теперь солнце освещало их обеих.
    
«Воссоединение матери и дитя», — подумал Дэн и улыбнулся этой мысли. Улыбка ощущалась на лице как-то странно. Давненько он не улыбался.
    2
    
Люси и Дэвид хотели увезти Абру обратно в Нью-Гэмпшир. Дэн был не против, но теперь, когда все шестеро наконец-то собрались вместе, им надо было поговорить. Толстяк с конским хвостом снова был на дежурстве, но сегодня он смотрел уже не порнуху, а бои без правил. Он с радостью продлил им аренду 24-го номера: ему было по барабану, останутся ли они ночевать или нет. Билли съездил в Краунвиль и купил пару коробок пиццы. Затем все расселись поудобнее, и Абра с Дэном ввели их в курс дела насчет того, что уже случилось, и чему только предстоит случиться. То есть, если все пойдет по плану.
    
— Нет, — выпалила Люси. — Это слишком опасно. Для вас обоих.
    
Джон выдавил из себя унылую улыбку.
    
— Опасней всего было бы плюнуть на этих… созданий. Роза говорит, что если Абра не придет к ней, то она придет к Абре.
    
— Она, типа, на ней зациклилась, — вставил Билли, выудив из коробки кусок пиццы с грибами и пепперони. — С психами такое часто бывает. Доктор Фил об этом постоянно талдычит.
    
Люси бросила на дочь укоризненный взгляд.
    
— Ты сама ее раздразнила. Очень опасная затея, но если у нее будет возможность успокоиться…
    
Люси замолчала, хотя никто ее не прерывал. Наверное, подумал Дэн, она сама поняла, насколько невероятной кажется эта идея, если произнести ее вслух.
    
— Они не успокоятся, мам, — сказала Абра. — А уж она — тем более.
    
— Абре ничто не будет угрожать, — сказал Дэн. — Есть такая штука… диск. Не знаю, как лучше объяснить. Если запахнет жареным, Абра воспользуется им, чтобы унести ноги. Она мне пообещала.
    
— Точно, — сказала Абра. — Пообещала.
    
Дэн смерил ее суровым взглядом.
    
— И сдержишь обещание?
    
— Да, — ответила она без колебаний, но с видимой неохотой. — Сдержу.
    
— Не забывайте и о детях, — сказал Джон. — Нам никогда не узнать, скольких поймали Верные за все эти годы. Наверное, сотни.
    
Дэн подумал, что если Абра не ошиблась насчет их долголетия, то счет, наверное, идет на тысячи. И добавил:
    
— И скольких они еще поймают, даже если оставят Абру в покое.
    
— При условии, что не вымрут от кори, — сказал Дэйв с надеждой и повернулся к Джону. — Ты ведь говорил, что такое возможно.
    
— Они охотятся за мной еще и потому, что думают, будто я смогу их вылечить, — сказал Абра. — Фигушки.
    
— Следи за языком, девушка, — осадила ее Люси, но как-то рассеянно. Она взяла последний кусок пиццы, посмотрела на него, бросила обратно в коробку. — Другие дети меня не волнуют. Только Абра. Знаю, звучит ужасно, но это так.
    
— Ты бы так не говорила, если бы видела все те фотографии в «Потребителе», — сказала Абра. — Они у меня из головы не выходят. Даже снятся иногда.
    
— Если у этой психопатки есть хоть какие-то мозги, она поймет, что Абра придет не одна, — сказал Дэйв. — Абра что, сама полетит в Денвер и возьмет напрокат машину? Девочка тринадцати лет? — И, бросив на дочь полушутливый взгляд, добавил:
    
— Фигушки.
    
Дэн сказал:
    
— После событий в Облачной пади Роза знает, что у Абры есть друзья. Но не про то, что по крайней мере один из них сияет. — Дэн посмотрел на Абру в поисках поддержки. Она кивнула. — Послушайте, Люси, Дэйв. Я думаю, что вдвоем с Аброй мы сможем покончить с этой, — он запнулся в поисках подходящего слова, — напастью. В одиночку же… — Он покачал головой.
    
— К тому же, — добавила Абра, — вы с папой все равно не сможете меня остановить. Можете запереть меня в моей комнате, но голову вы мне не запрете.
    
Люси наградила ее Взглядом Смерти, который матери обычно приберегают для строптивых дочерей-подростков. Обычно он срабатывал даже в самые напряженные минуты, но не на этот раз. Абра спокойно смотрела на мать. В ее глазах читалась грусть, от которой у Люси похолодело сердце.
    
Дэйв взял Люси за руку.
    
— Кажется, выбора у нас нет.
    
В комнате воцарилась тишина. Нарушила ее Абра.
    
— Так, если последний кусок никто не хочет, то его съем я. Умираю с голоду!
    3
    
Они обсудили это еще не по одному кругу, пару раз — на повышенных тонах, но в целом все уже было сказано. Кроме одной вещи, как выяснилось. Когда они вышли из номера, Билли отказался садиться в машину Джона.
    
— Я с тобой, — сказал он Дэну.
    
— Билли, спасибо, конечно, но это не самая лучшая идея.
    
— Мой пикап, мои правила. И потом, ты правда надеешься доехать до колорадских гор к утру понедельника в одиночку? Не смеши меня. Ты выглядишь как дерьмо на палочке.
    
— Мне уже несколько человек это говорили, хотя никто из них не выразился столь элегантно.
    
Билли не улыбнулся.
    
— Я тебе пригожусь. Пусть я старый, но еще не покойник.
    
— Возьми его, — сказала Абра. — Он дело говорит.
    
Дэн пристально посмотрел на нее.
    
(ты что-то знаешь Абра)
    
Ответ последовал тут же.
    
(нет что-то чувствую)
    
Дэну этого было достаточно. Он протянул к Абре руки, и она крепко обняла его, прижавшись щекой к его груди. Дэн мог бы стоять так долго-долго, но разжал руки и отступил.
    
(дай знать когда будешь близко дядя Дэн я приду)
    
(только тихонько не забудь)
    
Вместо слов она послала ему образ: детектор дыма, пикающий, как будто ему надо сменить батарейку. Она все прекрасно помнила.
    
Подходя к машине, Абра сказала отцу:
    
— Надо будет на обратном пути заехать купить открытку «Выздоравливай скорее». Джули Кросс вчера сломала запястье на футбольной тренировке.
    
Он нахмурился.
    
— Откуда ты знаешь?
    
— Знаю, — откликнулась она.
    
Он легонько потянул ее за косичку.
    
— Ты и правда все это время могла это делать? Не понимаю, почему ты нам не сказала, Абба-Ду.
    
Дэн, который вырос с сиянием, мог бы ответить на этот вопрос.
    
Иногда родителей надо оберегать.
    4
    
Они расстались. Внедорожник Джона отправился на восток, пикап Билли — на запад, с Билли за рулем. Дэн спросил:
    
— Билли, ты точно в состоянии вести?
    
— После того, сколько я сегодня продрых? Душа моя, да я до Калифорнии могу доехать.
    
— Ты знаешь, куда мы направляемся?
    
— Я купил дорожный атлас в городе, пока дожидался пиццы.
    
— Значит, ты уже тогда все решил. И знал, что мы с Аброй надумали.
    
— Ну… типа того.
    
— Если захочешь поменяться, только свистни, — сказал Дэн и немедленно уснул, привалившись головой к окну. Он погружался все дальше в пучину отвратительных видений. Сначала — кусты-животные из «Оверлука», те, что двигались, когда на них не смотришь. За ними — миссис Мэсси из номера 217, на сей раз в цилиндре набекрень. Опускаясь еще глубже, он увидел воспроизведение битвы при Облачной пади. Только на сей раз, ворвавшись в «Виннебаго», он обнаружил там Абру на полу с перерезанным горлом, а над ней стояла Роза с опасной бритвой, с которой капала кровь. Роза увидела Дэна, и ее ужасная пасть расплылась в непристойной ухмылке, демонстрируя одинокий длинный клык. «Я ей говорила, что этим кончится, да она не слушала, — сказала она. — Дети редко кого-то слушают».
    
Дальше была только темнота.
    
Проснувшись, он увидел сумерки, рассеченные посередине длинной белой полосой. Они были на федеральной автостраде.
    
— Сколько я проспал?
    
Билли бросил взгляд на часы.
    
— Да порядочно. Полегчало?
    
— Да.
    
Это была и правда, и неправда. В голове у него прояснилось, но живот болел адски. С учетом того, что он утром увидел в зеркале, Дэн этому не удивлялся.
    
— Где мы?
    
— Милях в ста пятидесяти к востоку от Цинциннати. Ты проспал две заправки. Причем храпел.
    
Дэн выпрямился.
    
— Мы в Огайо? Господи. Который час?
    
Билли взглянул на часы.
    
— Четверть седьмого. Вести было легко. Машин мало, дождя не было. Похоже, у нас ангел в попутчиках.
    
— Ну давай искать мотель. Тебе надо поспать, а я ссать хочу как беговая лошадь.
    
— Еще бы.
    
Билли свернул на ближайший съезд с указателями «бензин, еда и мотель». Он заехал в «Вендис» и купил пакет бургеров, пока Дэн сходил в туалет. Когда они вернулись в пикап, Дэн откусил один раз от двойного бургера, спрятал его обратно в пакет и осторожно отпил кофейный молочный коктейль. На это, судя по всему, его желудок был согласен.
    
Билли явно был поражен.
    
— Эй, тебе же надо заправиться! Чего это ты?
    
— Наверно, не стоило мне есть эту пиццу на завтрак.
    
Но Билли продолжал смотреть на него, и Дэн добавил:
    
— Коктейль я осилю. А больше мне и не нужно. Ты на дорогу смотри, Билли. Вряд ли мы поможем Абре, если загремим в больницу.
    
Пять минут спустя Билли завел пикап под навес «Фэйрфилд-Инн» с мигающей над дверью надписью «Свободные номера». Он выключил двигатель, но остался сидеть в машине.
    
— Раз уж мы вместе рискуем жизнью, шеф, то я хочу знать, что с тобой происходит.
    
Дэн чуть было не сказал, что Билли сам захотел рисковать жизнью, но это было бы несправедливо. Он объяснил все. Билли слушал молча, вытаращив глаза.
    
— Господи Иисусе-попрыгунчик! — воскликнул он, когда Дэн закончил.
    
— Если я ничего не путаю, — сказал Дэн, — то в Новом Завете ничего не говорится о том, что Иисус прыгал. Хотя в детстве — вполне мог. Почти все дети прыгают. Ну что, зарегистрируешь нас, или мне пойти?
    
Билли продолжал сидеть на месте.
    
— А Абра знает?
    
Дэн покачал головой.
    
— Но может узнать.
    
— Может, но не станет. Она знает, что подглядывать нехорошо, особенно за теми, кто тебе небезразличен. Она не будет шпионить, так же, как не стала бы подсматривать за родителями, когда они занимаются любовью.
    
— Ты это знаешь по себе, по своему детству?
    
— Да. Иногда ты что-то видишь — не нарочно, — но сразу отворачиваешься.
    
— С тобой все будет в порядке, Дэнни?
    
— Какое-то время — да. — Он вспомнил мух, вяло копошащихся на его губах, щеках и лбу. — Достаточно долго.
    
— А после всего?
    
— Об этом я подумаю после всего. Один день за раз. Давай снимем номер. Нам завтра рано выезжать.
    
— От Абры что-нибудь слышно?
    
Дэн улыбнулся.
    
— С ней все в порядке.
    
По крайней мере, пока.
    5
    
Но Абра была не совсем в порядке.
    
Она сидела за столом у себя в комнате с наполовину прочитанным «Мастеровым» в руке, стараясь не смотреть в окно, дабы ненароком не увидеть, что кое-кто смотрит на нее. Абра знала: с Дэном что-то не так, но он не хочет, чтобы она знала, что именно. И все же ей хотелось подглядеть, несмотря на то, что за прошедшие годы она приучила себя держаться подальше от ЛДВ (личных дел взрослых). Сейчас ее удерживали два соображения. Во-первых, нравилось ей это или нет, помочь ему сейчас она не могла. Во-вторых (что важнее), она знала, что он мог почувствовать ее присутствие у себя в голове. А если бы почувствовал, то разочаровался бы в ней.
    
«Наверное, Дэн все равно запер свою проблему на замок, — подумала она. — Он ведь может. Он сильный».
    
Хотя и не такой сильный, как она… или, если уж говорить о сиянии, не такой яркий. Абра могла взломать его мысленные сейфы и посмотреть, что там внутри, но думала, что это может быть опасно для них обоих. У Абры не было внятной причины для подобных опасений, но она чувствовала, что это так. Как почувствовала, что отправить мистера Фримэна с Дэном — хорошая идея. А кроме того, вдруг содержимое этих сейфов как-нибудь им поможет? Абра на это надеялась. «Лети, надежда, ласточки быстрей» — еще одна строфа из Шекспира.
    
«И не смей смотреть в окно. Не смей».
    
Нет. Ни в коем случае. Никогда. Но Абра посмотрела, и за окном была Роза со своим цилиндром набекрень. Она улыбалась ей. Грива черных волос, фарфоровая кожа, темные безумные глаза, полные пунцовые губы, за которыми скрывался один-единственный зуб. Не зуб, а клык!
    
«Ох и накричишься же ты перед смертью, сучонка».
    
Абра закрыла глаза, изо всей силы подумала
    
(тебя нет тебя нет тебя нет)
    
и снова открыла. Улыбавшееся лицо за окном исчезло. Но не совсем. Где-то высоко в горах — у крыши мира — Роза думала о ней. И ждала.
    6
    
В мотеле по утрам был шведский стол. Дэн демонстративно съел йогурт и немного хлопьев, чтобы успокоить своего внимательного попутчика. И, кажется, у Билли отлегло от сердца. Когда они уже выписывались из мотеля, Дэн прошел в туалет. Зайдя в кабинку, он запер дверь, упал на колени и выблевал все, что съел. Непереваренные хлопья и йогурт плавали теперь в красной пене.
    
— Все нормально? — спросил Билли, когда Дэн вернулся в холл.
    
— Нормально, — ответил Дэн. — Поехали.
    7
    
Судя по дорожному атласу, от Цинциннати до Денвера было 1200 миль. Сайдвиндер находился еще милях в семидесяти пяти к западу, и ехать до него придется по серпантину с уймой крутых поворотов и обрывов. Днем в воскресенье Дэн сам попробовал сесть за руль, но быстро устал и вернул бразды Билли. Дэн заснул, а когда проснулся, солнце уже клонилось к закату. Они были в Айове, доме покойного Брэда Тревора.
    
(Абра?)
    
Дэн боялся, что расстояние осложнит мысленную связь или даже сведет ее на нет, но Абра ответила тут же и все так же громко; если бы она была радиостанцией, то транслировала бы с мощностью в сто тысяч ватт. Она была в своей комнате и вовсю печатала на компьютере какое-то домашнее задание. Дэн умилился и одновременно опечалился при виде плюшевого кролика Прыг-Скока у нее на коленях. Напряжение вернуло девочку в раннее детство, по крайней мере, в эмоциональном плане.
    
И по широкому каналу связи Абра это уловила.
    
(не волнуйся за меня я в порядке)
    
(хорошо потому что тебе надо позвонить)
    
(знаю а с тобой все хорошо?)
    
(да)
    
Абра знала, что это не так, но ничего не спросила, что Дэна вполне устраивало.
    
(ты уже купил)
    
Она нарисовала картинку.
    
(еще нет в воскресенье магазины закрыты)
    
Еще одна картинка, которая заставила его улыбнуться. «Уолмарт»… да только вывеска на входе гласила «Супермагазин Абры».
    
(там нам это не продадут поищем другое место)
    
(да наверное)
    
(ты знаешь что ей говорить?)
    
(да)
    
(она попытается втянуть тебя в долгий разговор попытается что-нибудь разнюхать не давай ей)
    
(не дам)
    
(потом сообщишь мне как все прошло чтобы я не волновался)
    
Волноваться он все равно будет.
    
(хорошо я люблю тебя дядя Дэн)
    
(и я тебя тоже)
    
Дэн изобразил поцелуй. Абра ответила тем же: красные мультяшные губищи. Он чуть ли не чувствовал их у себя на щеке. Потом Абра исчезла.
    
Билли пристально на него смотрел.
    
— Ты только что с ней разговаривал, так?
    
— Ага. За дорогой следи, Билли.
    
— Конечно, конечно. Ты прямо как моя бывшая жена.
    
Билли включил поворотник, съехал на левую полосу и обогнал громадный и шумный дом-фургон «Флитвуд-Пэйс-Эрроу». Дэн проводил его взглядом. Интересно, кто в нем едет, и смотрят ли они сейчас сквозь тонированные стекла?
    
— Я хочу проехать еще сотню миль, прежде чем отправиться на боковую, — сказал Билли. — Завтрашний день я распланировал так, что у тебя будет целый час на эту твою покупку, и все равно мы будем в горах к установленному вами с Аброй времени для финальной схватки. Но выехать придется затемно.
    
— Хорошо. Ты понимаешь, как все пройдет?
    
— Я понимаю, как все должно пройти. — Билли посмотрел на Дэна. — Будем надеяться, что если у них есть бинокли, они ими не воспользуются. Думаешь, мы выберемся живыми из этой передряги? Только честно. Если ответишь «нет», то когда остановимся на ночь, я закажу себе такой огромный бифштекс, которого ты в жизни не видел. Пусть «МастерКард» гоняется потом за моими родственниками и предъявляет им счет. Но знаешь, в чем штука? У меня НЕТ родственников! Если не считать бывшей, которая, попади я в огонь, отказалась бы на меня помочиться, чтобы потушить.
    
— Выберемся, — ответил Дэн, но как-то неубедительно. Он слишком плохо себя чувствовал, чтобы сохранять хорошую мину.
    
— Правда? Что ж, может, бифштекс я все равно закажу. А ты как?
    
— Думаю, немного супа я в себя влить смогу. Самого прозрачного. — От мысли о еде, через которую нельзя прочитать газету — скажем, о томатном супе или грибном — его желудок сжался.
    
— Ладно. Почему бы тебе снова не закрыть глаза?
    
Дэн знал, что пока Абра выясняет отношения с древним ужасом в облике женщины, заснуть глубоко ему не удастся. И неважно, насколько усталым и больным он себя чувствовал. Но подремать он мог. Сон, хоть и некрепкий, породил множество видений. Сначала об «Оверлуке» (в сегодняшней версии главным героем был лифт, который работал сам по себе посреди ночи). Потом — о племяннице. На этот раз Абру душил электрический провод. Она не сводила с Дэна вылезающих из орбит глаз, в которых без труда читался упрек: «Ты говорил, что поможешь мне. Что спасешь. Где же ты был?»
    8
    
Абра откладывала то, что ей надо было сделать, пока не поняла, что скоро мама погонит ее спать. В школу она завтра не собиралась, но все равно предстоял трудный день. И, наверно, очень трудная ночь.
    
«Когда что-то оттягиваешь, становится только хуже, cara mia».
    
Таково было евангелие от Момо. Абра посмотрела в окно, мечтая, чтобы вместо Розы там оказалась ее прабабушка. Это было бы здорово.
    
— Момс, мне так страшно, — сказала она. Но, сделав два глубоких вдоха, чтобы успокоиться, взяла свой айфон и набрала номер коттеджа «Оверлук» в кемпинге «Блюбелл». Ответил мужчина, и когда Абра сказала, что хочет поговорить с Розой, спросил, кто она.
    
— Вы знаете, кто я, — ответила Абра. И (как она надеялась, с раздражающим любопытством) спросила:
    
— Вы уже заболели, мистер?
    
Мужчина (это был Слим Подхалим) не ответил, но Абра услышала, как он приглушенно к кому-то обратился. Секунду спустя трубку взяла Роза, которая успела восстановить присутствие духа.
    
— Привет, дорогая моя. Где ты?
    
— Уже еду, — ответила Абра.
    
— В самом деле? Как мило, дорогуша. Значит, если я прослежу звонок, то не обнаружу, что он сделан с номера с нью-гэмпширским кодом?
    
— Конечно, обнаружишь, — сказала Абра. — Я звоню с мобильного. Привыкай к двадцать первому веку, сука.
    
— Чего ты хочешь?
    
Теперь Роза говорила отрывисто и грубо.
    
— Проверить, поняла ли ты правила, — ответила Абра. — Я буду на месте завтра в пять. Приеду на старом красном пикапе.
    
— И кто будет за рулем?
    
— Мой дядя Билли, — сказала Абра.
    
— Это один из тех, кто был в засаде?
    
— Это тот, кто был со мной и Вороном. Хватит вопросов. Заткнись и слушай.
    
— Грубая какая, — печально заметила Роза.
    
— Он припаркуется в конце стоянки, под табличкой «Детей кормим бесплатно, когда выигрывают команды колорадских профи».
    
— Вижу, ты посетила наш сайт. Как мило. Или, может, это был твой дядя? Смелый он человек, раз решился стать твоим шофером. Он с чьей стороны дядя, с маминой или с папиной? Лоховские семьи — мое хобби. Я составляю фамильные древа.
    
«Она попытается что-нибудь разнюхать», — сказал ей Дэн, и как же он был прав.
    
— Я сказала «Заткнись и слушай» — что-то непонятно? Ты хочешь встретиться или нет?
    
Ответа нет. Выжидательное молчание. Пугающее молчание.
    
— С парковки нам будет видно все: кемпинг, коттедж, Крышу мира на вершине холма. Надеюсь, что мы с дядей увидим тебя наверху и нигде не увидим людей из твоего Узла верных. Они останутся в этом вашем зале собраний, пока мы будем заниматься своим делом. В большой комнате, ясно? Дядя Билли не узнает, если они окажутся там, где их не должно быть, но я узнаю. Если я засеку хоть одного где-то в другом месте, мы уедем.
    
— Твой дядя останется в пикапе?
    
— Нет. Я останусь в пикапе, пока мы все не проверим. Потом он вернется в машину, а я поднимусь к тебе. Я не хочу, чтобы он к тебе приближался.
    
— Хорошо, дорогая. Все будет как ты скажешь.
    
«Не будет. Ты врешь».
    
Но Абра тоже врала, так что в некотором смысле они были квиты.
    
— У меня есть один важный вопрос, дорогая, — любезно сказала Роза.