1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
   
Как по морю по Хвалынскому… — одна из самых распространенных хороводных песен.
   
…а еще под хивинца хотите идти! — то есть участвовать в военных операциях в Средней Азии. Подробнее см. в «Господах ташкентцах» и в комментариях к ним в т. 10 наст. изд.
   
…позаимствоваться некоторыми подробностями из оперы «Фра-Диаволо»… — Либретто этой оперы Ф. Обера написано на основе легенд о калабрийском разбойнике Фра-Дьяволо. В 1873 году отрывки из нее ставились в Петербурге немецкой труппой («СПб. вед.», 1873, № 99, 12 апреля).
   
Происшествие в Абруццских горах. (Посвящается русским беллетристам…) — Пародия на модные очерки путешествий в страны, считавшиеся романтическими, — в Испанию, Италию, Грецию, а в России — на Кавказ или в Крым. Описания не тронутых цивилизацией уголков, необычайные приключения и страшные рассказы о разбойниках составляли обязательные атрибуты этих очерков. Сюжет Салтыков заимствовал из «Приключения в Калабрии» («Une aventure de Calabre») французского писателя-памфлетиста П.-Л. Курье, где путешествующий по Калабрии автор ночует в крестьянской хижине и принимает ничего не подозревающих хозяев за разбойников. Рассказ включался во все французские хрестоматии, и читатели Салтыкова знали его со школьной скамьи. Однако главный объект пародии — не сочинение Курье, а путевые очерки Евгения Салиаса «Испания» («Русск. вестник», 1874, №№ 4, 6, 9) и «Очерки Крьша» Евгения Маркова (СПб. 1872). Как и обоих этих литераторов, одного из персонажей салтыковской пародии также зовут Евгением; его фамилия — Легкомысленный — и профессия — адвокат — намекают на статью Маркова «Софисты XIX века» о «нравственном достоинстве адвокатуры» («Голос», 1875, №№ 36 и 37, 5 и 6 февраля): она отличалась развязностью тона и неосведомленностью автора. Начало салтыковского «Происшествия…» пародирует окончание «Испании» Евгения Салиаса, где он рассказывает, как в поисках «чего-нибудь интересного» «предпринял опять путешествие по диким местам» Испании, откуда вынес романтическую историю о бандите Хаиме («Русск. вестник», 1874, № 9, стр. 48–49, 60–65). Последующая часть — пародия на XIII главу («Ночь в облаках») очерков Маркова с ее грозой в горах, «ночным нападением» и рассказами об Алиме-разбойнике. Называя подобных литераторов «русскими Дюма-фисами» (Дюма-сыновьями), Салтыков намекает на сходство их творений с описанием путешествий по России и Кавказу Александра Дюма-отца («De Paris à Astracan»), полным нелепостей и курьезов.
   
…поступок гимназиста Полозова! — В 1872 году в Харькове проходил судебный процесс над юношами из состоятельных семейств — Полозовым и Эдельбергом, которые, начитавшись романов о разбойниках, решили сами стать разбойниками и убили извозчика, чтобы испытать себя, Подробнее см. на стр. 769 в т. 10 наст. изд.
   
…один <…> спел «La chatouilleuse». Другие <…> порицали, находя <…> что, например, Шнайдерша <…> в «Dites-lui»… — «La chatouilleuse» — фривольная песенка из репертуара гастролировавшей в Петербурге французской шансонетки Жюдик. «Dites-lui» — ария героини из оперетты Оффенбаха «Герцогиня Герольштейнская». Исполнение этой арии французской актрисой Шнейдер, гастролировавшей с 1871 года в петербургском театре Буфф, сопровождалось, по отзывам печати, «вакхическими движениями совершенно разнузданной женской природы» («СПб. вед.», 1872, № 23, 23 января).
   
…«генерал» <…> нашедший приют около концессионеров. — Фигура генерала-концессионера была в высшей степени типична для описываемого времени: «разные грандиозные предприятия в форме акционерных «обществ» влекли разоренных реформой дворян как средство, которое «наполнит их <…> опустевшие после уничтожения крепостного права карманы…» (ОЗ, 1872, № 4, отд. II, стр. 281). Ср. в рассказе «Столп» стр. 107.
   
…цель брюссельских конференций. — Представьте <…> население старается всячески повредить победоносному врагу… — На брюссельской конференции европейских государств по вопросам международного военного права (созвана в 1874 году по инициативе России) была принята декларация, объявлявшая все формы народной войны против оккупантов «негуманными». Рассуждения о «цели брюссельских конференций» вслед за упоминанием об усмирении генералом «мятежных семендяевцев» приобретают тем самым особый смысл.
   
Никитинские болота — одно из названий родных Салтыкову мест. Примыкали к селу Спас-Угол.
   
Грека-то видите <…> — воротило и есть… — Среди петербургских финансовых тузов было немало греков, в частности — концессионеров.
   
   
Отец и сын*
   
Впервые — ОЗ, 1875, № 3 (вып. в свет 21 марта), стр. 5-54, под заглавием «Благонамеренные речи. XIV».
   
Заглавие «Отец и сын» было дано очерку в изд. 1876.
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
Разночтения во всех трех отдельных прижизненных изданиях незначительны.
   
Место действия описываемых в очерке событий открыто отнесено к родному Салтыкову Калязинскому уезду Тверской губернии. На материале личных наблюдений писатель рисует характерную для пореформенного времени картину смены на селе, в деревне «хозяев жизни». Он создает одни из наиболее ярких своих образов, персонифицирующих этот исторический процесс: старого генерала — помещика Утробина и противостоящего ему нового молодого хищника — «homo novus» — Антошки Стрелова. С не меньшей характерностью, хотя и более эскизно, нарисована фигура молодого генерала Петеньки Утробина — представителя высшей бюрократии из дворянства, приспособляющейся ко всем поворотам правительственной политики и входящей в «деловые» (в данном случае преступные) отношения с новой буржуазией.
   
   
На севере диком… — Неточная цитата из стихотворения Лермонтова «Сосна».
   
Снятся консервативные начала… — Перечисляются характеристические элементы разных направлений в идеологии дворянства — его сны — от философии консервативного status quo, охраняемого государственно-административным стражем («Сидорова коза» и «Mакар, телят не гоняющий»), до характерной для дворянской оппозиционности 50-60-х годов, в частности для Каткова, политической англомании.
   
…член губернского земского собрания, в которых Токвиль, как известно, пользуется славой почти народного писателя… — Французский историк А. Токвиль пользовался у русских дворянских либералов, оказывавших преобладающее влияние на деятельность земства, особенно в первое десятилетие после земской реформы 1864 года, репутацией передового теоретика (см. по указателю имен в т. 10 наст. изд.). Подлинный характер позиций Токвиля и его русских поклонников, под «либерализмом» которых «скрывается обскурантизм», выявил еще Чернышевский в статье 1859 года «Г-н Чичерин как публицист» (Полн. собр. соч., т. V, М. 1950, стр. 666).
   
…выписал <…> для губернской типографии новый шрифт. — Автоирония: в бытность свою тверским и рязанским вице-губернатором Салтыков сделал то же самое.
   
…почтить Утробина <…> выбором в предводители <…> но генерал, еще полный воспоминаний о <…> губернаторстве <…> отклонял <…> эту честь. — Салтыков иронизирует над традиционной «враждой» между губернаторами как блюстителями интересов центральной власти и предводителями дворянства как представителями «вольности дворянской».
   
…будет «только так». — В марте 1856 года Александр II заявил московскому дворянству о необходимости отмены крепостного права (см. стр. 563 в т. 4 наст. изд.). Был образован комитет для подготовки проекта реформы. В 1856–1857 годах деятельность его была засекречена и печать не имела права касаться крестьянского вопроса. Среди дворянства, вначале взволнованного разноречивыми слухами, постепенно росло убеждение, что реформа не будет осуществлена. Ср. стр. 576 в т. 3 наст. изд.
   
…как в древности были господа и рабы, так и <…> имеют остаться… — Ссылка на библейскую притчу о Симе, Хаме и Яфете (Бытие, IX, 18–29).
   
…в конце 1857 года уже сделан был первый таг к разрешению крестьянского вопроса. — Имеются в виду рескрипты Александра II генерал-губернатору Западного края В. Назимову и санкт-петербургскому генерал-губернатору П. Игнатьеву, в которых впервые было публично заявлено о начавшейся подготовке крестьянской реформы. Подробнее см. на стр. 543 в т. 5 наст. изд.
   
…лучшее теперь <…>—переселить крестьян на неудобную землю… — Царские рескрипты предусматривали освобождение крестьян с выкупом земли, и помещики стремились оставить за собой лучшие и ближние земли.
   
Но в январе 1858 года отовсюду посыпались адресы, а следующим летом уже было приступлено к выборам членов комитета… — В конце 1857 года Нижегородское дворянское собрание обратилось к Александру II с просьбой — адресом — о разрешении начать подготовку реформы в своей губернии. В январе 1858 года под давлением правительства аналогичный адрес подало московское дворянство, затем дворяне остальных губерний, и для подготовки реформы были образованы выборные губернские дворянские комитеты «по улучшению быта» помещичьих крестьян.
   
…Утробин <…> предостерегал от излишеств и от имени большинства представил проект, который начинался словами «но ежели» и кончался словом «однако». — Намеки (здесь и далее) на содержание генеральского проекта достаточно определенно указывают, что он был одним из сугубо крепостнических, отвергнутых правительством «не выгоревших» «контрпрожектов».
   
Как прожектер, он был послан от большинства в комиссии в качестве эксперта. — В 1859 году при Главном комитете по крестьянскому делу были образованы две Редакционные комиссии для рассмотрения проектов реформы, выработанные на местах. К их работе привлекались на правах экспертов «опытные помещики», зарекомендовавшие себя составлением проектов, предложений и т. п.
   
Минерашки. — См. прим. к стр. 116.
   
…вел ожесточенную полемику с мировым посредником <…> подвергал себя <…> «совместному сидению» с <…> Гришкой <…> который никак не хотел отслужить заповедные два года. — С отменой личной зависимости крестьяне были уравнены с помещиками в юридических правах и конфликты между ними, при переходе на выкуп, разбирались у мировых посредников при участии обеих сторон (см. стр. 608 и 599 в т. 7 наст. изд.). Заповедные два года. — Для введения в действие Положения о крестьянской реформе был установлен двухгодичный срок. Подробнее см. на стр. 578 в т. 3 и 558 в т. 5.
   
…понадобились подручные <…> всякого звания шлющимся людям, вдруг вспомнившим изречение… — Здесь и далее (стр. 187) под шлющимися людьми (Салтыков использует термин петровского законодательства) подразумеваются как разорившиеся дворяне-помещики, так и целая армия разночинцев деловой складки. Все они ринулись на широко открывшуюся в 60-е — 70-е годы «арену промышленной деятельности». Приводимое ниже выражение «земля наша велика и обильна» (из летописной легенды о призвании варягов на Русь) — по-видимому, намек на ту роль «новых варягов», которую собираются играть шлющиеся люди (ср. рассказ «Гегемониев» из «Невинных рассказов», т. 3 наст. изд.).
   
Улисс (Одиссей) — герой «Одиссеи» Гомера.
   
Обрезки, уставная грамота. — См. прим. к стр. 104.
   
Оброки шли туго; земля <…> требовала затрат. — Поступление оброков от временнообязанных крестьян помещику в ряде мест фактически прекратилось: «…Извольте получить оброк с человека, который ест пушной хлеб, который кусок чистого ржаного хлеба несет в гостинец детям…» (А. Н. Энгельгардт. Из деревни. — ОЗ, 1872, № 5, отд. II, стр. 35–36). Обработка земли барщинным трудом при отсутствии средств внеэкономического принуждения стала невыгодной, а вольнонаемный труд требовал затраты капиталов (см. прим. к стр. 28).
   
Земельная дача. — См. прим. к стр. 104.
   
…явились пресловутые беспорядки 1862 года. — Речь идет о петербургских майских пожарах 1862 года. Обывательские слухи и выступления в печати, инспирированные правительством, обвиняли в поджогах студентов-«нигилистов» и революционеров (см. стр. 603 в т. 5, стр. 576 в т. 6, стр. 562 в т. 7 наст. изд.).
   
…в Москве вырабатывается проект исследования корней и нитей. — Имеются в виду выступления «Русск. вестника» и особенно «Моск. ведомостей»: их передовые постоянно твердили об «измене», о ее «корнях и нитях» по всей стране; это подстегивало правительственную реакцию и развязывало «террор оторопелой трусости» (А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах, т. XVI, изд-во АН СССР, M 1959, стр. 199). Намерение отставного генерала «дерзать», подготовка «к какой-то важной миссии» — намек на надежды крепостников получить высокие государственные посты в связи с изменением курса правительственной политики и отстранением от должностей многих крупных чиновников, пользовавшихся репутацией либералов. Название сочинения генерала Утробина — «О повреждении нравов» — рассчитано на ассоциацию с известной сатирой кн. М. М. Щербатова «О повреждении нравов в России» (1786–1789), разоблачавшей нравы двора Екатерины II. Запрещенная в России, эта сатира ходила в списках и позднее была издана за границей Герценом («Князь Щербатов и А. Радищев», Лондон, 1858).
   
…месторождение нигилизма <…> в Москве, на Цветном бульваре <…> в гостинице «Крым», в <…> отделении <…> «Ад»… — Намек на революционно-народнический кружок Ишутина 1863–1866 годов: кружок собирался в гостинице «Крым» на Цветном бульваре. «Адом» назывались одно из отделений этой гостиницы и оперативно-террористическая группа ишутинцев, в которую входил Д. В. Каракозов.
   
…предтечи <нигилизма> <…> в редакции некоторого повременного издания, впоследствии принесшего в том раскаяние. — Насмешка над «Русским вестником» и его издателем Катковым, который начал свой путь в лагере либерализма, но вскоре стал вдохновителем реакции.
   
…подобно древнему козлу очищения… — Речь идет о библейском козле отпущения, на которого по древнееврейскому обряду первосвященник возлагал грехи народа и изгонял его в пустыню (Левит, XVI, 21–22).
   
Не Анпетов важен, а тот яд, который он разливает! — См. прим. к стр. 50–51.
   
«Пасите овцы ваша» — выражение, восходящее к Евангелию (Иоанн. XXI, 16).
   
Некако — как-то, как будто (церковноелав.).
   
…об отце лжи <…> один из ревностнейших аггелов его. — Отец лжи — сатана (Иоанн, VIII, 44), аггел — злой дух, приспешник сатаны.
   
Кортомить — арендовать.
   
…ни обола… — ни копейки (обол — древнегреческая мелкая монета).
   
…объявили в ближайшем будущем свободную продажу вина. — Положением от 4 июля 1861 года откупная система заменялась акцизной, разрешавшей частное производство и продажу вина. См. также стр. 571–572 в т. 3 и стр. 598 в т. 7 наст. изд.
   
Петров день. — В этот день — 29 июня ст. ст. — в Средней России начинался сенокос.
   
«Сгною подлецов во временнообязанных <…> выкуп <…> «по требованию одного владельца»… — См. прим. к стр. 22.
   
Бель-ом — красавец-мужчина (франц. bel homme).
   
…с оника. — Сразу же (карточный термин).
   
…в театре Берга <…> в танцклассе Кессених… — См. прим. к стр. 116.
   
«Уж сколько раз твердили миру» — из басни Крылова «Ворона и лисица».
   
Savoir vivre. — См. очерк «Наш savoir vivre» из «Признаков времени» (т. 7 наст. изд.).
   
В 1860–1861 <…> прогрессист <…> В 186* году — прямо объявил себя консерватором. — Под 186* подразумевается 1866 год и разгул реакции после покушения Каракозова на Александра II (см. очерк «Они же» из «Господ ташкентцев» в т. 10 наст. изд.).
   
Какое необходимо образование… — Этот и следующие два «государственных вопроса» — сатирические отклики на подготовку и проведение реформы среднего образования в 1871 году (см. стр. 573 и 667 в т. 7, стр. 518 в т. 8 и стр. 702 в т. 10 наст. изд.).
   
Дар сердцеведения — то есть полицейское чутье на политическую «неблагонадежность» (см. очерк «Охранители»).
   
Кокодессы — прожигатели жизни (от франц. cocodès).
   
Выкупные свидетельства сбывались… — См. прим. к стр. 22.
   
«Раб лукавый! <…> куда ты зарыл <…> талант?» — Ссылка на евангельскую притчу о рабе, зарывшем в землю «талант» (монету, данную господином) вместо того, чтобы приумножить ее своими стараниями (Матфей, XXV, 23–26).
   
   
Опять в дороге*
   
Впервые — ОЗ, 1873, № 10 (вып. в свет 17 окт.), стр. 583–620, под заглавием «Благонамеренные речи. IV. (Опять в дороге)».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
Очерк имел в журнальной публикации следующее примечание: «См. «Отеч. зап.» № 10, 1872 г., №№ 1 и 4 1873 г. В первой из этих статей описываются путевые впечатления; настоящая статья посвящается тому же предмету» (Салтыков ссылается на очерки «В дороге», «По части женского вопроса» и «К читателю»).
   
При подготовке очерка к изд. 1876 Салтыков внес в текст ряд небольших изменений и дополнений. В частности, на стр. 235 и 238, в начале абзацев «В воздухе чуется…» и «Публика в каюте…», Село «Р.» было заменено им на село «К.» (возможно, исправление опечатки).
   
Во всех трех отдельных изданиях в изобилии проводилась мелкая стилистическая правка.
   
В очерке «Опять в дороге» отразились впечатления Салтыкова от новой поездки в места, которые были «свидетелями» его детства. По делу о наследстве, оставшемся после смерти брата Сергея Евграфовича (см. прим. к очерку «В дороге»), Салтыков побывал в мае 1873 года у матери в Ермолино Тверской губернии и в своем Заозерье, а также в Угличе Ярославской губернии. Вернулся он в Петербург через Кимры и Тверь, совершив, таким образом, часть пути по Волге.
   
Как указал сам Салтыков в примечании к журнальной публикации очерка, он посвящен тому же «предмету», как и очерк 1872 года «В дороге». «Предмет» этот — характеристика главнейших процессов, происходивших в пореформенной деревне. Тема упадка помещичьего землевладения развертывается в картину «ликвидации» «дворянских гнезд» и бегства их владельцев. Тема появления в деревне «homonovus» — «нового человека» рождает образ деревенского хищника-кулака Хрисашки Полушкина. Этот образ еще эскизен, но им открывается (если рассматривать очерки «Благонамеренных речей» в хронологической последовательности) знаменитая салтыковская галерея портретов деревенской буржуазии, новоявленных «столпов общества».
   
Обе темы «проходят» на фоне сурово-реалистических зарисовок тяжелых и темных сторон народно-крестьянского быта, утратившего с отменой крепостного права старые формы и не выработавшего еще новых. В заключительной части очерка в тематику «благонамеренных» речей и начинаний вводится еще один «институт» складывающейся буржуазной России — гласное судопроизводство и адвокатура (см. очерк «Переписка» в основном разделе наст. тома и в разделе Неоконченное).
   
Из отзывов критики известный интерес представляет оценка очерка, данная Бурениным. По его мнению, сцена у перевоза «отзывается скандалом», а очерк в целом — всего лишь «бойкая юмористическая картинка». Однако эта «картинка» «производит <…> очень тяжелое впечатление <…> Кулачество и маклачество внезапно <…> народились во всеоружии из недр крепостного права и смело выступили на поприще «возрождающейся» жизни…»[522]
   
   
…в семицкий четверг девки венки завивали… — Семик — народный праздник, связанный с поминовением умерших; отмечался на седьмой неделе после Пасхи. Один из его обрядов — завивание венков.
   
Троицын день — церковный праздник на пятидесятый день после Пасхи.
   
…кипела млгком и медом. — Выражение из Библии (Исход, III, 8).
   
…как уставную-то грамоту писал <…> дача-то и вышла У него клочьями… — См. прим. к стр. 104.
   
Коли я около самой ихней околицы землю отрежу, так им и курицы некуда будет выпустить! <…> Я штрафов с мужиков наберу! — О результатах размежевания помещичьих и крестьянских земель в родном Салтыкову Калязинском уезде «Вестник Европы» писал: «Крестьянин со всех сторон, как тисками, был сжат помещичьей землей и за каждый лишний шаг скотины и даже курицы платил штраф…» (1869, № 5, стр. 356). Сам Салтыков наблюдал эту картину там же в имениях братьев: крестьяне Ильи Салтыкова отказывались подписать уставную грамоту, а крестьяне Дмитрия Салтыкова жаловались: «Помещик до того обрезал землю вокруг нашего селения, что невозможно выпустить ни лошади, ни коровы, ни прочего домашнего скота, даже птиц…» (Н. Журавлев. М. Е. Салтыков (Щедрин) в Тверской губернии, Калинин, 1939, стр. 104). Выражение «Курицы будет некуда выпустить» встречается в «Плодах просвещения» Толстого (д. I, я. 26 и далее).
   
…«какие, говорит, это праведные суды, это притоны разбойничьи!»… — О «неслыханно демократических приемах» разбирательства тяжб между помещиками и крестьянами в мировых судах см. на стр. 599 в т. 7 наст. изд. Суды праведные — намек на формулу царского манифеста 19 марта 1856 года: «правда и милость да царствуют в судах» («СПб. вед.», 1856, № 65, 21 марта), повторенную в высочайшем указе, утверждавшем судебную реформу 1864 года (там же, 1864, № 271, 23 ноября).
   
…литки с ними пьет. — Литки — спрыски, магарычи, запивки, попойки при купле и продаже (В. Даль. Толковый словарь…).
   
Французская болезнь — сифилис. О распространении его в деревнях и бессилии земского здравоохранения неоднократно писали «Отеч. записки» (см., например, ОЗ, 1872, № 4, отд. II, стр. 257–258; см. также «Вестник Европы», 1869, № 5, стр. 360; «СПб. вед.», 1873, № 278, 9 октября).
   
…таинственная подоплека, то искомое «новое слово» <…> писано и читано столько умильных речей? — Полемический выпад против «почвенничества», славянофильства и других идеологических течений, выдвигавших тезис о том, что России предназначено сказать в истории новое слово (выражение Ап. Григорьева) — обновить своей патриархальной самобытностью «прогнивший западный мир». Подробнее см. на стр. 532 в т. 5 и стр. 678 в т. 10 наст. изд.
   
Аматёр — любитель, почитатель (франц. amateur).
   
…бери у него все: и жену его, и вола его, и осла его… — Перифраз десятой из Моисеевых заповедей: «Не желай жены ближнего твоего <…> ни вола его, ни осла его..» (Библия, Исход, XX, 17).
   
Фармазон — вольнодумец (искаж. франкмасон).
   
«Школы, мол, устраивать надо!» — См. прим. к стр. 69.
   
Всё одно, что в Москве на Дербеновке… — Речь идет о Дербеновском переулке вблизи Сретенки, там находились публичные дома самого низкого пошиба.
   
…фамилия <…> древняя <…> Еще дедушки его кантонистами были. — Насмешка над дворянско-генеалогическими претензиями военной бюрократии. Иные из ее представителей по своей социальной природе были близки «столпам» деруновского типа. О политическом смысле образа кантониста и кантонистском энциклопедизме см. на стр. 314–323 и 631 в т. 7 наст. изд.
   
…торговое село К. — Кимры, крупное торговое село, центр старинного сапожного производства на левом берегу Верхней Волги. Пароходное сообщение связывало Кимры с Тверью. Салтыков возвращался из Заозерья через Кимры в том случае, если заезжал в Спас-Угол или Ермолино; непосредственно из Заозерья в Тверь ездили через Калязин.
   
От самого Селижарова… — то есть с самых верховий Волги.
   
…варшавский сапог перебил дорогу вашему… — Один из злободневных откликов на характерный для эпохи развития капиталистического производства процесс: фабричный «варшавский сапог» вытеснял традиционную продукцию кустарей-обувщиков Талдомского и Кимрского уездов Тверской губернии, имевшую выход на мировые рынки.
   
Николин день — праздновался 9 мая и 6 декабря ст. стиля.
   
Мокряги — деревня в двенадцати верстах от Спас-Угла, входила в вотчину Салтыковых.
   
…от адвоката так и отдавало внутренним ликованием. — Салтыковский адвокат является типом «адвоката-лихача» («Дело», 1872, № 4, отд. II, стр. 70), точнее же сказать — адвоката-хищника, определившимся в ходе громких гражданских процессов начала 70-х годов (дело Мясниковых — см. стр. 723–724, 748 и 787 в т. 10 наст. изд., дело Овсянникова и процессы скопцов — см. прим. к стр. 378 и 74 в наст. томе, и др.). Рассуждение о «свободе воззрений на гражданскую истину» пародирует своекорыстное толкование гражданских и нравственных категорий в новом гласном судоговорении с участием адвокатов и присяжных заседателей. В адвокатской практике широко употреблялось, например, понятие «Общественная совесть», о котором обозреватель «Дела» писал: «…Одна общественная группа будет считать совестливым то, что другая найдет бессовестным <…> для одной совести ничего не значит сказать да там, где внутреннее сознание говорит нет» («Дело», 1872, № 3, отд. II, стр. 155). Приводимые ниже примеры «дел по завещаниям» также являются художественным обобщением реальных фактов адвокатской практики (см., например, MB, 1873, № 36, 10 февраля).
   
Tout se lie, tout s’enchaîne dans ce monde. — По-видимому, неточная цитата из труда швейцарского философа Ш. Бонне «La contemplation de la nature» (1764), которую, однако, Салтыков считал принадлежащей Ламартину (см. стр. 120 и 506 в т. 8, стр. 612 и 808 в т. 10 наст. изд.).
   
Конкубинат — незаконное сожительство (от лат. concubinatus).
   
Перед нами два выражения: «владение» и «собственность». Чтобы определить их, нам стоит только заглянуть вот в эту книгу… — Речь идет о десятом томе «Свода законов Росс, имп.» (СПб. 1857), а в нем о статьях 513–540 «Свода законов гражданских»: «О праве владения и пользования, отдельном от права собственности».
   
Аттенция — внимание (от франц. attention).
   
В «нашей уважаемой газете» <…> говорится: «с одной стороны, должно признаться, хотя, с другой стороны, нельзя не сознаться…» — Очередные насмешки над либеральной печатью, половинчатостью, оппортунизмом, мелкотемьем ее выступлений, в частности газеты «СПб. ведомости» (см. стр. 781 в т. 10 наст. изд.).
   
   
По части женского вопроса*
   
Впервые — ОЗ,1873, № 1 (вып. в свет 22 янв.), стр. 1-32, под заглавием «Благонамеренные речи. II».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
Очерк имел в журнальной публикации примечание к заглавию: «См. «Отеч. зап.» 1872 г. № 10» (то есть очерк «В дороге», не имевший порядкового номера).
   
При подготовке изд. 1876 очерку было дано заглавие «По части женского вопроса», текст подвергся незначительной стилистической правке (в первой части очерка) и в последующих изданиях уже не менялся.
   
Женский вопрос — вопрос о равноправии женщин — возник в России в обстановке общественного и революционного движения конца 50-х — начала 60-х годов. Внимание к нему общественности и печати вновь обострилось в начале 70-х годов в связи с новым демократическим подъемом в стране. Помимо ряда журнальных и газетных выступлений, женскому вопросу был посвящен ряд книг и брошюр: например, Николая Соловьева «Милль, Конт и Бокль о женском вопросе» (М. 1870), и др. Много внимания уделяли «женскому вопросу» как раз в последние месяцы 1872 года, когда Салтыков писал свои очерк, «Отеч. записки». Так, в ноябрьском номере была напечатана статья Бёмерта «Женщины в Цюрихском университете», а в декабрьском номере остановился на этом вопросе в обозрении «Наши общественные дела» Н. А. Демерт. Он писал, что «так называемый женский вопрос — едва ли не самый главный и живой в настоящее время», что «в наши дни» совершается «великое переселение женского пола из глухих захолустьев во все те пункты, где есть хоть какая-нибудь возможность чему-нибудь научиться дельному». «В Москве, — отмечал он, — на днях только открылись высшие курсы для женщин…»[523] Действительно, осенью 1872 года в Москве были открыты Высшие женские курсы профессора В. И. Герье, а в Петербурге — Женские врачебные курсы при Медико-хирургической академии (не раз упоминаемые Салтыковым в настоящем очерке). Эти успехи в движении за высшее женское образование вызвали озлобление в консервативно-реакционной печати и преувеличенные, подчас, восторги — в либеральной.
   
Очерк «По части женского вопроса» является прямым выступлением Салтыкова в этой полемике. Писатель занял в ней, как всегда, свою позицию. Не отрицая, разумеется, необходимости борьбы за просвещение и образование женщин, а также за эмансипацию их от неравноправия с мужчинами в сфере морали и семейных отношений, Салтыков скептически относился к постановке всех этих вопросов «особняком», сурово осуждал элементы легкомыслия и фривольности в трактовке этих тем в либерально-консервативной печати.
   
Для Салтыкова «женский вопрос» был неотделим от «вопроса мужского» и — шире — «того извечного вопроса об общечеловеческих идеалах, которые держат в тревоге человечество». Другими словами, Салтыков трактовал «женский вопрос» как вопрос социальный и усматривал возможность решения его в стране, парализованной политическим бесправием, лишь на путях общей борьбы за «коренное изменение жизненных форм».
   
Из всех очерков и рассказов, входящих в «Благонамеренные речи», выступление «По части женского вопроса» привлекло наибольшее внимание печати. Вокруг очерка возникла острая дискуссия. Не поняв или не захотев понять принципиальной позиции Салтыкова, либеральная пресса «обиделась за женщин»; реакционная готова была приветствовать автора чуть ли не как своего союзника. Даже критик еще прогрессивного тогда «Нового времени» недоумевал: «…Сочувствует он <Щедрин> женскому вопросу, или нет?»[524]
   
В виду такой путаницы мнений Салтыков просил Михайловского выступить с разъяснением авторской позиции. Статья Михайловского появилась в мартовском номере «Отеч. Записок» 1873 года и может рассматриваться как своего рода автокомментарий к очерку. «Статья эта[525] привела многих в недоуменье, — писал Михайловский. — Автор пользуется известностью, имеющею в глазах читающего мира совершенно определенный характер. И вдруг этот человек пишет статью, в которой можно усмотреть отрицательное отношение к так называемому женскому вопросу, то есть к одному из пресловутых вопросов, наипаче подвергающихся травлям и облавам. Как не возликовать недругам женского вопроса и как не воскорбеть его друзьям!» Далее Михайловский раскрыл — первым из критиков — основную и глубокую идею всего цикла «Благонамеренных речей»[526], «Теперешние сторонники женского вопроса, — писал Михайловский, критикуя вслед за Салтыковым элементы буржуазного феминизма в русском женском движении, — стремятся доказать, что женщины вполне способны ко всем тем профессиям, которые доселе находились в исключительном заведовании мужчин, и, следовательно, имеют право стоять с ними рядом». Такое одностороннее решение вопроса, доказывал Михайловский, не удовлетворяет Салтыкова. «Другое дело, — продолжает критик, растолковывая эзоповский смысл салтыковского очерка, — если бы женский вопрос не был изолирован, если бы женщины внесли с собой, например, новые формы сочетания труда, новые политические или иные принципы. Тогда, я понимаю, доезжачие[527] имели бы резоны доезжать женский вопрос, а люди известного образа мыслей[528] класть в него всю душу свою. Но ничего такого мы не видим», — иронически и эзоповски раскрывает Михайловский в заключение суть того направления, которое хотел бы придать женскому вопросу Салтыков[529].
   
Полемический шум вокруг очерка «По части женского вопроса» объяснялся также и тем, что обсуждение этого вопроса Салтыков построил в острой полемике с либералами. «По части женского вопроса» — одно из наиболее ядовитых выступлений писателя против российского либерализма в разных его идеологических и практических направлениях, персонифицированных в фигурах «рассказчика» — «русского фрондера» или «русского Гамбетты» (дворянско-буржуазный либерализм) и Тебенькова — «столпа русского либерализма» (направление правительственного, или «бюрократического» либерализма). Подробнее см. на стр. 525, 527–528. Этим образам «противостоит» фигура «князя Ивана Семеныча», символизирующая более жесткий и репрессивный курс правительственной политики.
   
   
Хоть бы позволили в Медико-хирургическую академию поступать! <…> О, Суслова! — Женщин не принимали в высшие учебные заведения; программы Женских врачебных и Высших женских курсов, открытых в 1872 году, были в то время элементарны и не могли дать серьезного специального образования. Труд интеллигентных женщин использовался частными предпринимателями — в книжных магазинах, типографиях и т. п. На государственную службу женщина впервые была допущена в 1863 году в качестве кассира железной дороги («Совр.», 1863, № 5, отд. II, стр. 200), в 1864 году женщинам разрешили работать на телеграфе (утверждено в 1871 году). В доказательство способности женщины к самостоятельной деятельности часто приводился пример Н. П. Сусловой, окончившей в 1867 году Цюрихский университет и ставшей первой русской женщиной-врачом.
   
Я либерал, а между «своими» слыву даже «красным» <…> я Гамбетта, переложенный на русские нравы! — Кличка «красный» восходит к концу 50-х годов, когда «выскочки» из «партии красных», то есть сторонники крестьянской реформы, противопоставлялись «нашим», помещичье-крепостнической части дворянства (см. стр. 614 в т. 6, стр. 498 в т. 8 наст. изд. и ОЗ, 1869, № 10, отд. I, стр. 371). Репутация «русского Гамбетты» указывает на западноевропейские закономерности в развитии либерализма, выразившиеся в карьере этого французского политического и государственного деятеля, проделавшего путь от лидера левого крыла республиканской оппозиции в годы Второй империи до идеолога и проводника политики буржуазного оппортунизма в годы Третьей республики. Салтыков относился к Гамбетте крайне отрицательно и высмеивал его в очерках «За рубежом» (т. 14 наст. изд.).
   
В сороковых годах <…> аплодировал Грановскому… — Далее Салтыков прослеживает эволюцию дворянского либерализма, обозначая ее вехами не крестьянско-демократического движения, а вызванными им реформами 60-х годов и сопутствующими явлениями: «гласность», «устность», «мировые посредники», «вольный труд», «независимость суда» и т. д.
   
…когда все уже совершилось и желать больше нечего… — Очередная салтыковская отповедь либеральным славословиям по поводу реформ 60-х годов. См., например, высказывание «Русск. мира»: «…Настоящее время, когда все процветает и благоденствует, когда великие начала положены в основу нашей жизни, когда все преисполнено счастья и остается только употреблять всевозможные усилия к удержанию нашего настоящего благополучия…» (1872, № 225, 1 сентября).
   
…домашние Руэры… — то есть деятели охранительно-консервативной партии, по имени Эжена Руэра, одного из вождей бонапартистов, сенатора и президента Государственного совета в империи Наполеона III.
   
Диатриба — обличительная речь с едкими личными выпадами (от греч. diatribē).
   
Я мог бы еще поправить свою репутацию… — В следующем далее сатирическом пассаже высмеивается лжефрондерство либералов и разоблачается их готовность демонстрировать свою лояльность в любой подходящей к требованию политического момента форме «благонамеренных речей» и поведения. «Параша Сибирячка» — верноподданническая драма Н. А. Полевого, которую «Отеч. записки» относили к числу «старых, испытанных, ультранародных и безукоризненно патриотических пьес» (ОЗ, 1872, № 11, отд. II, стр. 140). «С белыми Борей власами» — первая строка оды Державина «На рождение в Севере порфирородного отрока». Монолог «Неизвестного» и передовые для «Старейшей Российской Пенкоснимательницы» — сатирические стрелы в адрес фельетонов Суворина в «СПб. ведомостях», писавшихся от первого лица и печатавшихся за подписью «Незнакомец», а также передовиц этой газеты, прославлявших «законодательную мудрость» правительства, в частности судебные и земские учреждения (см., например, 1872, №№ 222, 259, 261, 320, 15 августа, 21 и 23 сентября, 21 ноября). «Неподходящие стихи» — слова из арии Париса в оперетте Оффенбаха «Прекрасная Елена» (см. прим. к стр. 116).
   
…не прочь от «святого»… — то есть от религии.
   
Фрондер, или <…> почтительно, но с независимым видом лающий русский человек. — В дореволюционных радикально-демократических кругах этот салтыковский фразеологизм получил значение политической пословицы для определения русских либералов.
   
…выдаст сто один том «Трудов»… — Ср. стр. 7 и прим. к ней.
   
…согнуть в бараний рог, стереть с лица земли, вырвать вон скорнем, зашвырнуть туда, куда Макар телят не гонял… — Эзоповские синонимы щедринской сатиры для обозначения политических репрессий самодержавной власти по отношению к противникам режима. Ср. стр. 170.
   
…«гнуть в бараний рог» — est une expression de national garde, à peu près vide de sens? — Национальная гвардия, впервые созданная во Франции Лафайетом в качестве революционной силы, была реорганизована Наполеоном III в период Второй империи и превратилась в охранительно-реакционную силу, что и имеет в виду Салтыков.
   
Франклин, например, имел очень многие и очень вредные заблуждения, но <…> был человек небесполезный… — «Вредные заблуждения» Б. Франклина — его демократические и республиканские убеждения и борьба за отмену рабства негров; «полезность» — его естественнонаучные работы, в частности изобретение громоотвода.
   
…голоса <…> как у актрис в Александринке! <…> Паска говорит — вот это голос! — Александрийский театр в Петербурге считался демократическим, Михайловский — аристократическим. Паска играла во французской труппе Михайловского театра в 1870–1874 годах.
   
Мясниковское дело — известный уголовный процесс 70-х годов. См. по указателю имен в т. 10 наст. изд. о братьях А. и И. Мясниковых.
   
«Кто похитит <…> или истребит» <…> «если вследствие составления <…> иной бумаги»… — В сатирических целях Салтыков цитирует по памяти, неточно, «Свод законов Росс, имп.» (т. XV, СПб. 1857, кн. I, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», разд. XII — «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц», ст. 2240, 2242; разд. IV — «О преступлениях и проступках против порядка управления», ст. 338).
   
Татерсаль — место продажи лошадей и экипажей.
   
Вы по природе переводчицы… — то есть, в данном случае, исполнители чужих, а не собственных замыслов.
   
Эскамотировать — незаметно снять (от франц. escamoter).
   
…не могу допустить аркебузирования <…> Но <…> должен сказать себе: да, это люди неблагонамеренные! — Аркебузировать — расстреливать (от франц. arquebuser). Это высказывание отсылает читателя к «Дневнику провинциала…» (т. 10 наст. изд.), к «проекту о расстрелянии» «всех не согласно мыслящих», предложенному ветлужским помещиком Поскудниковым. Либерал Тебеньков хотя и оговаривает свое несогласие с проектом дворянского реака и «зубра», но «внутренно» солидаризируется с ним в определении «инакомыслящих» как «людей неблагонамеренных». Вскоре он готов «будет и аркебузировать» (стр. 269).
   
…подкапываться под драгоценнейшее достояние женщины <…> под священнейшие основы общества — это благонамеренность? — Здесь и далее (стр. 266–267 и 274–275) рассуждения Тебенькова пародируют статьи кн. Мещерского, яростного противника женской эмансипации, утверждавшего, что «женский вопрос» составляет угрозу семье и нравственности, а «в опасности для семьи» заключена «опасность для всего государства» (Гр., 1872, № 5, 31 января, стр. 188; см. также №№ 9, 10, 19, 29, 31 и 33, 28 февраля, 6 марта, 11 сентября, 20 ноября, 4 и 18 декабря).
   
Подчиненность женщины <…> как говорит Милль… — Подразумевается его книга «The Subjection of Women» (1869) — «Подчиненность женщин», — в которой Милль выступал за экономическое и политическое равноправие женщины; в 1869–1871 годах была трижды переведена на русский язык и выдержала пять изданий.
   
…это, как говорит поэт, «Лад и Лада»… — Далее пародируется антинигилистическая сатира А. К. Толстого «Баллада с тенденцией» («Русск. вестник», 1871, № 10), в которой образы и лексика древнерусского фольклора (Лад и Лада — символы любви и согласия) искусственно сочетаются со злобой дня: «два Лада», гуляя в роще, рассуждают о борьбе с нигилизмом.
   
La critique est aisée, mais l’art est difficile — ставшая поговоркой реплика из комедии «Le glorieux» Ф. Детуша («Гордец»; акт II, сцена 5). У Детуша: «…et l’art est difficile».
   
…je m’en lave les mains! — Крылатое выражение, восходящее к Евангелию (Матфей, XXVII, 24).
   
Вот ты ждал к празднику через плечо… — то есть ждал награждения орденом св. Анны или св. Станислава первой степени, которые носились на ленте, надевавшейся через плечо.
   
Менандр Прелестное <…> в «Старейшей Русской Пенкоснимательнице»! — Одни из главнейших в щедринской сатире образов либерала-литератора и либеральной печати, отчасти связанные прототипически с В. Ф. Коршем и его газетой «СПб. ведомости».
   
…мысль об обязательном посеве картофеля <…> «картофельные войны»? — См. стр. 545 в т. 7, гл. «Войны за просвещение» в «Истории одного города» и стр. 571 в т. 8 наст. изд.
   
Pas trop de zèle, messieurs <…>, surtout pas trop de zèle! — Крылатое выражение, восходящее к совету Талейрана молодым дипломатам; «Pas trop de zèle!» — «Не усердствуйте!» Ср. стр. 84, прим. к ней и стр. 90.
   
…божий бичи… — выражение из Библии (Кн. пророка Исайи, X, 5, 26).
   
…«в минуту жизни грустную»… — Из стихотворения Лермонтова «Молитва» (у Лермонтова: «трудную»).
   
Если безделица отойдет на второй план <…> не будет и романа! — «Безделица» — любовные отношения и легкомысленное, фривольное истолкование любви в жизни и в литературе. См. об этом в статье «Новаторы особого рода» и в рецензиях на «Бродящие силы» Авенариуса и «Мещанскую семью» Авдеева в т. 9 наст. изд.
   
Оспоривайте русское происхождение Микулы Селяниновича… — Намек на В. Стасова, доказывавшего иностранное происхождение русского героического эпоса. Подробнее см. на стр. 759 и 760 в т. 10 наст. изд.
   
…протестовать на манер «Belle Hélène». — То есть обманывать мужа, как героиня этой оперетты Оффенбаха. См. прим. к стр. 116.
   
Все эти Фрины, Лаисы, Аспазии, Клеопатры — что это такое, как не прямое разрешение женского вопроса? — Перечисляются знаменитые гетеры древности.
   
…первозданная Таутова азбука… — древнейшая письменность, якобы созданная египетским богом Таутом. Здесь — символ созданных человечеством главнейших, формально всеми признаваемых, но реально не существующих в дисгармоничном классовом обществе принципов социальной нравственности.
   
…посещать театр Берга. — См. прим. к стр. 116.
   
Палладиум — охрана, защита (лат. palladium).
   
…печенеги перестали быть номадами, их нечего опасаться. У них есть оседлость, есть дом, поле, домашняя утварь <…> печенег смирен, покуда ему ничего не дают. — Одна из сатирических формулировок послереформенной правительственной политики в отношении «освобожденных» от крепостного права крестьянских масс (это и есть «печенеги», переставшие быть «номадами», то есть кочевниками, лишенными земли и хозяйства). Реформа 1861 года признавалась правящими классами и правительством вполне достаточной, хотя она не разрешила ни одной из коренных нужд народа.
   
Парюра — драгоценное украшение (от франц. parure).
   
…выслушиваем курс физиологии <…> который г. Сеченов прочтет нам. — Сеченов преподавал в Петербургской медико-хирургической академии в 1860–1870 годах и тогда же вне ее стен читал публичные лекции, из которых особенно большой успех в кругах демократической молодежи имел курс лекций, прочтенный в Петербургском клубе художников в 1869 году. У Салтыкова имя Сеченова символизирует передовую материалистическую науку.
   
Толерировать — терпеть (от франц. tolérer).
   
…наше время — не время широких задач! — Один из фразеологизмов послереформенной либеральной печати, превращенный Салтыковым в формулу сатирической критики российского либерализма и его политики «умеренности и аккуратности». См. стр. 755 в т. 10 наст. изд.
   
…фредонировали: «J’ai un pied qui r’mue!» — Строки песенки «Вино и танец» из репертуара Луизы Филиппо. Фредонировать — напевать (от франц. fredonner).
   
…против елисеевских окон… — то есть против окон гастрономического магазина Елисеева.
   
   
Семейное счастье*
   
Впервые — «Совр.», 1863, № 8 (ценз. разр. 7 сент.), стр. 570–598, в качестве второй части незавершенного цикла «Как кому угодно» (см. стр. 410–435 в т. 6 наст. изд.).
   
Сохранилась черновая рукопись рассказа.
   
При подготовке очерка для изд. 1876 Салтыков сделал в первопечатном тексте несколько небольших сокращений.
   
Тексты последующих изданий идентичны первому.
   
По тексту черновой рукописи цикла «Как кому угодно» устраняются (так же как и в томе 6 наст. изд.) прошедшие через публикацию в «Совр.» и все три прижизненных отдельных издания «Благонамеренных речей» цензурные искажения: 1. Цензурная замена — вместо «батюшке» и «батюшка» (начало стр. 296 наст. тома, фраза «Подсказывала ей…») в указанных случаях печаталось «дьячку» и «дьячок». 2. Цензурный пропуск слов «с какими-то чудодейственными орлами на вершине» (стр. 297, конец абзаца «Ко всему этому…»).
   
Предмет рассмотрения в «Семейном счастье» тот же, что и в исключенных из цикла «Благонамеренные речи» «головлевских» главах (см. стр. 544), — семья, традиционные устои которой оказываются мнимыми («призрачными»), давно разъединенными собственническим своекорыстием, прикрытым «благонамеренной» моралью. Особенно пристально Салтыков исследует здесь «психологию лицемерия» и те «условия, которые предоставляют ему широкий простор, пышный расцвет и влияние на жизнь» 1.
   
Комментарий к рассказу и примечания к отдельным местам его текста см. на стр. 683–686 в т. 6 наст. изд. и на стр. 527 в наст. томе.
   
   
Еще переписка*
   
Впервые — ОЗ, 1874, № 10 (вып. в свет 23 окт.), стр. 265–294, под заглавием «Благонамеренные речи. XII. Переписка», со словами «С подлинным верно» перед подписью «Н. Щедрин».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
Очерк написан во второй половине августа — сентябре 1874 года: «бегство Базена», о котором говорится в очерке, имело место 10 августа. (Примечание Салтыкова на стр. 319 — «Писано до получения известия о бегстве Базена» — относится не к очерку, а к одному из писем Проказниной.)
   
Заглавие «Еще переписка» дано в изд. 1876.
   
Журнальный текст отличается от текста отдельных изданий несколькими незначительными разночтениями.
   
В настоящем очерке Салтыков продолжает разрабатывать тему распада «семейного союза», опошления основы этого «союза» — любви, низводимой в теории и на практике до культа «безделицы». Сталкиваются и тем самым разоблачаются две системы «благонамеренных речей» — откровенно цинических у сына и завуалированно цинических у матери.
   
Вместе с тем «Еще переписка» — первый очерк «Благонамеренных речей», в котором Салтыков обращается к сатирической критике Франции Луи Бонапарта — Наполеона III. Политический быт Второй империи наиболее полно соответствует тому кредо буржуазного общества, которое, по оценке Виктора Гюго, сводилось к формуле: «Управлять— значит наслаждаться жизнью»[530].
   
В наполеоновской Франции Натали Проказнина усваивает вместе с распущенностью в сфере личного быта также и элементы бонапартистской политической идеологии — понятие о пользе сочетания общественной демагогии с полицейскими репрессиями в деле защиты «краеугольных камней» режима. Уроки и поучения до предела безнравственной матери, проповедующей «прелюбодеяние» и «перепрелюбодеяние» под лозунгом «любовь— это святыня», развивает и практикует ее сын, новопроизведенный офицер Сергей Проказнин, жизненный девиз которого определяется словами: «хватай, лови, пей, ешь и веселись!»
   
Типическое значение этого образа и его политическую сущность раскрыл Михайловский: Проказнин, писал он, «выступает уже в качестве воинствующего элемента. Весь начиненный разными гнусностями, невежественный и развращенный до мозга костей, каждым своим шагом попирающий всяческие «основы», он объявляет, однако, войну каким-то врагам этих самых основ, и — кто знает? — может быть, на его долю выпадет широкая практическая деятельность в этом направлении. Он будет требовать драконовских мероприятий в ограждение святости семьи и в то же время растлевать и попирать эту самую семью всеми возможными способами, и при этом ему и в голову не придет, что тут есть какое-то противоречие»[531].
   
   
«L’amour — ce n’est que ça!» — Из фривольной песенки «L’amour» из репертуара Филиппо, достигавшей на сцене, по отзыву современников, «крайних пределов озорничества, вульгарности и грязи» («Дело», 1872, № 11, «Петерб. театры», стр. 50).
   
…отсылал в полицию для «наказания на теле» (сюда еще не «вольность»…). — Телесные наказания без суда были отменены в армии указом от 17 апреля 1863 года.
   
…ремонтировался хорошенькими женщинами. — Ремонт — пополнение кавалерийского полка лошадьми.
   
Чизльгёрстский философ — ироническое прозвище Наполеона III, обосновавшегося после низложения в поместье Чизлгёрст под Лондоном. Он вел там нарочито скромный образ жизни, выставляя напоказ свою «нищету» и демонстрируя «примирение» с постигшей его участью. На самом деле «Чизлгёрстский мученик», как называли его бонапартисты, имел миллионные счета в банках и не терял надежды на реставрацию империи («Спб. вед», 1872, № 11, 13 января). Тот же иронический смысл имеет наименование «la résignée de Chizzlhurst la belle Eugénie» (стр. 325) в отношении супруги низложенного Наполеона III — Евгении де Монтихо.
   
Она не хуже любой Camille de Lyon… — Актрису театра Берга (см. прим. к стр. 116) Камиллу де Лион печатно величали «представительницей петербургского деми-монда» (РМ, 1872, № 11, 13 января).
   
Вежетировать — прозябать (от франц. végéter).
   
Clichy — парижская тюрьма Клиши.
   
…Villemessant <…> сказал: «Vous êtes une sainte!..» — Вильмессан в роли судьи в вопросах нравственности — сатирический выпад в адрес буржуазной печати. Богатейший газетчик-предприниматель, владелец «Фигаро» Вильмессан отличался крайней беспринципностью, спекулировал на политической конъюнктуре и делал ставку на самые низменные вкусы читателей, в частности на интерес обывателя к закулисно-скандальной стороне светской жизни.
   
…чизльгёрстский философ околел! <…> Седанский герой-с… — Наполеон III умер 9 января 1873 года. Седанский герой — насмешки над его капитуляцией после неудачных попыток выйти с армией из окружения под Седаном во время финала франко-прусской войны.
   
Сперва Морни <…> наконец ОН! <…> «Ah! j’ai un pied qui r’mue» — мотив кадрили, которая тогда решила мою участь. — ОН! — Наполеон III. Это многократно повторяющееся в очерке восклицание пародирует название и строку из стихотворения Гюго «Lui» (1827), посвященного Наполеону I: «Toujours lui! Lui partout!» (Всегда он! Повсюду он!) Сатирическая ситуация, созданная Салтыковым, как всегда, была реалистична в своей основе. Так, например, упоминаемый Морни, будучи послом в России, женился на русской княжне и позднее поддерживал связи с русскими, приезжавшими в Париж; обстоятельства встречи Проказниной с императором вполне отвечают описаниям придворных нравов в книге Мериме «Письма к неизвестной» (P. Mérimée. Lettres à une inconnue, Paris, 1873); связь приезжей русской помещицы с Наполеоном III — явление, весьма характерное для нравов французского двора Второй империи, «где в роли фавориток сменяли друг друга дочери и жены честолюбивых чиновников, элегантные содержанки, политические шпионки, знатные иностранки и девушки из народа» (Vicomte de Beaumont-Vassy. Mémoires secrètes du XlX-me siècle, Paris, 1874, p. 371). О «J’aiunpied» см. прим. к стр. 284.
   
…Базен <…> на каком-то острове… — Маршал Базен, капитулировавший под Мецем, был осужден на двадцатилетнее заключение, которое отбывал на острове Св. Маргариты у южных берегов Франции.
   
Мальтретировать — пренебрегать, быть грубым (от франц. maltraiter).
   
Иньобильно — гнусно (от франц. ignoble).
   
Tout pour le peuple et par le peuple! — один из демагогических лозунгов Наполеона III (образцы их приводит Гюго в памфлете «Наполеон Малый», 1852). В 1874 году бонапартисты распространяли фотографию принца Наполеона, на которой была напечатана эта фраза (ОЗ, 1874, № 3, отд. II, стр. 140).
   
…говорят о фенианском вопросе, об интернационале, о старокатоликах etc… — Об оживившейся борьбе Ирландии за независимость, возглавлявшейся «Союзом фениев», о деятельности I Интернационала, о преследовании католиков в Эльзас-Лотарингии постоянно писали газеты в 1874 году.
   
La belle êchauffourée du 2 décembre. — Переворот 2 декабря 1852 года, когда президент Луи Наполеон Бонапарт объявил себя императором Наполеоном III.
   
…он смешал le chevalier de Bayard с le chevalier de Faublas! — Невежественный Butor «спутал» французского средневекового рыцаря «без страха и упрека» с персонажем эротического романа Луве де Кувре «Приключения кавалера Фоблаза».
   
Hациональгард — офицер Национальной гвардии Второй империи. Офицерский корпус garde nationale назначался в этот период самим императором. Ср. в наст. томе стр. 258 и прим. к ней.
   
Мы — позитивисты (il me semble avoir lu quelque part ce mot), мы знаем, что time is money… — Позитивная философия Огюста Конта вызывала пристальный интерес русского общества в начале 70-х годов. Невежественный Проказнин перекладывает одно из определений этого мировоззрения — «практическая философия» — на язык буржуазно-обывательской морали, девизом которой служит здесь изречение Б. Франклина «время — деньги», ставшее поговоркой «деловых людей».
   
La fille de m-me Angot». — См. прим. к стр. 85 и 116.
   
«Вихрь полунощный, летит богатырь». — Из оды Державина «На взятие Варшавы».
   
«Оставим астрономам доказывать» — начальные слова приветственной речи архиепископа Георгия Кониского, обращенной к Екатерине II по случаю ее прибытия в Могилев (Мстиславль) в 1787 году. Эта речь считалась образцом ораторского искусства и изучалась на уроках риторики, в частности в Царскосельском лицее. Неоднократно употребляется Салтыковым как эзопово обозначение верноподданнической политической «мудрости». См. в предыдущих томах по указателю имен.
   
Кто же не знает, что главный город Греции был Солон? — Проказнин путает Солона с Салониками, крупным портом Древней Греции.
   
…tout jusqu’à l’oubli du 7-me commandement inclusivement. — Седьмая заповедь Моисея гласит: «Не прелюбодействуй» (Библия, Исход, XX, 14).
   
Брюскировать — грубо обходиться (от франц. brusquer).
   
Гамбетте готовится сюрприз <…> Все веселы, бодры, готовы… — После смерти Наполеона III бонапартисты заявили о правах на престол его сына, получившего имя Наполеона и титул «императорского принца» (prince impérial). Ko дню совершеннолетия принца — 16 марта 1874 года — в Чизлгёрст съехались бившие министры Наполеона III, офицеры его армии, и состоялась «мнимая национальная манифестация», организованная «с самой бессовестною крикливостью» (ОЗ, 1874, № 4, отд. II, стр. 293), которая возбудила надежды бонапартистов на реставрацию (Гамбетте готовится сюрприз).
   
…смирился ли Plon — Plon? — Здесь и ниже в данном абзаце речь идет о бонапартистах и их интригах. Plon — Plon — прозвище Жозефа Бонапарта (кузен Наполеона III), основателя новобонапартистской партии, оппозиционной к «партии Чизлгёрста» (ОЗ, 1874, № 7, стр. 84). Отказавшись присутствовать на манифестации 16 марта 1874 года, он окончательно «подтвердил разрыв между двумя ветвями фамилии Бонапартов» (ОЗ, 1874, № 4, стр. 296). Арененберг — замок Наполеона III в Швейцарии, гнездо бонапартистских интриг: здесь, например, в августе 1874 года бывшая императрица Евгения принимала бежавшего из заключения Базена (ОЗ, 1874, № 9, отд. I, стр. 74). Генерал Флери — после падения Второй империи жил в Чизлгёрсте; его маршировка «à côté de l’Ecolier de Woolwich» — рядом с принцем Наполеоном, имела место, видимо, на одном из парадов в Вульвичском артиллерийском училище, где учился принц. Бонапартисты подчеркивали, что занятый «исключительно своими учебными занятиями», принц готовится к будущему положению императора (ОЗ, 1874, № 3, стр. 142). Casse-têtes и sorties de bal — здесь обозначают полицию: кастеты были на вооружении полицейских, плащи-накидки (или пелерины) входили в их униформу.
   
…les fines reparties de Jocrisse dans le «Jeu du hazard et de l’amour». — Жокрисс — традиционный персонаж французского комического театра XVIII–XIX веков, глуповатый слуга, который своими нелепыми выходками ставит господина в неловкое положение. Однако в комедии Мариво (ее точное название: «Le jeu de l’Amour et de Hazard» — «Игра любви и случая») этого персонажа нет.
   
…не можешь говорить <…> не прибегая к хрестоматии Ноэля и Шапсаля? — Это популярное двухтомное пособие по грамматике («Nouvelle grammaire française») выдержало в XIX веке более шестидесяти изданий.
   
…Базен бежал? <…> И должен был долгое время плыть?! — Жена Базена и ее племянник Рюль подготовили побег, и 10 августа 1874 года Базен бежал. Романтическими подробностями бегства были полны все газеты. Обозреватель «Отеч. записок» Клод Франк считал их сильно преувеличенными, указывая, что бегству способствовали послабления в тюремном режиме (ОЗ, 1874, № 9, отд. II, стр. 70–72).
   
…гарбуз получил? — По украинскому обычаю, в случае отказа жениху сватам выставляли тыкву (гарбуз).
   
…Sainte-Croix (celui qui a donné le soufflet à Gambetta). — Слух о пощечине, полученной Гамбеттой, по-видимому, не соответствует действительности.
   
Closerie des lilas — увеселительное заведение в Париже на бульваре Монпарнас; впоследствии — известное литературно-артистическое кафе, существующее и поныне.
   
   
Кузина Машенька*
   
Впервые — ОЗ, 1875, № 1 (вып. в свет 22 янв.), стр. 145–178, под заглавием «Благонамеренные речи. XIII».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
При подготовке очерка к изд. 1876 Салтыков дал ему заглавие «Кузина Машенька», сделал несколько незначительных сокращений и снял примечание к абзацу «— Были покупатели. Дерунов охотился. Бородавкина Заяц привозил смотреть…» (стр. 361 наст. тома): «См. №№ 1 и 2 «Отеч. зап.» за 1874 год» (то есть рассказы, получившие в изд. 1876 заглавия «Столп» и «Кандидат в столпы»).
   
«Кузина Машенька» принадлежит к числу наиболее художественно разработанных очерков в «Благонамеренных речах». Созданный здесь образ девушки-«куколки» из дворянского гнезда, «превратившейся» в помещицу-кулака и хищника, является своего рода «женской» параллелью к образу Осипа Дерунова и к истории его «превращения» из мелкого деревенского хищника в крупного дельца-капиталиста. Завершающей полноты своего развития образ «кузины Машеньки» достигнет в следующем рассказе — о «непочтительном Коронате».
   
Ряд мест очерка связан с личными впечатлениями Салтыкова от родных ему мест. Таково, например, сурово-мрачное, «надрывающее сердце» описание русского зимнего пейзажа, которым начинается очерк. Описание это передает общий характер восприятия Салтыковым тяжелого положения русской деревни в пореформенные годы («Са́ваны и стоны…»)[532]. В личном же плане оно связано с поездкой Салтыкова в декабре 1874 года на похороны своей матери, О. М. Салтыковой, что, возможно, и подсказало непосредственно образ «савана» для изображения лежащих на полях снегов. Из других мест текста, в которых обнаруживается использование автобиографического материала, следует указать на «справку» о Промптове: «Был в Т. советником губернского правления…» (стр. 369). Тут, несомненно, речь идет о Тверском губернском правлении, которое в качестве местного вице-губернатора возглавлял в 1860–1861 годах сам Салтыков.
   
В завершающих очерк «благонамеренных речах» Промптова особый интерес представляют его сентенции об отношении реакционно-охранительных сил общества и самодержавной власти к литературе социального критицизма и сатирического обличения: «Дело писателей — изображать, а дело правительства — их воздерживать». «…Сатирами заниматься никто не препятствует. Вот только касаться — этого, действительно, нельзя», и др. Сентенции эти имели, разумеется, прямое отношение и к писательскому опыту самого Салтыкова.
   
   
Старик Лукьяныч… — См. рассказы «Столп» и «Кандидат в столпы».
   
…изречение: «Любяй наказует». — Восходит к Библии (Откровение Иоанна Богослова, 111,19).
   
Кончать надо… — Биографический комментарий, связанный с продажей имения, см. в прим. к рассказам «Столп» и «Кандидат в столпы».
   
…тоской казенной палаты <…> в губернском городе Т. — Подразумевается Тверь и тамошняя казенная палата.
   
…научила «нас возвышающим обманам». — Из стихотворения Пушкина «Герой» («Тьмы низких истин мне дороже // Нас возвышающий обман»).
   
…среди долины ровныя… — первая строка песни А. Ф. Мерзлякова, ставшей народной и называемой по этой начальной строке.
   
…христианство-то прямо указывает на птиц небесных! — Евангельская реминисценция: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут <…> и отец ваш небесный питает их» (Матфей, VI, 26).
   
…вольную продажу вина вдруг открыли <…> откупа уничтожили... — См. прим. к стр. 27–28 и 103.
   
«Дурные поступки сами в себе заключают свое осуждение». — См. прим. к стр. 73.
   
…тогда сочинение это вышло… «Les misérables»… — «Отверженные» Гюго вышли в 1862 году.
   
…как уставные грамоты составляли <…> мои-то <…> жаловаться ходили! — См. прим. к стр. 104 и 220–222.
   
Истину царям с улыбкой говорить… — Из «Памятника» Державина (у Державина: «И истину…»).
   
Фонтанель — нагноение, искусственно созданное в лечебных целях.
   
…Кантемира <…> Петр Алексеич из Молдавии вывезти изволил. — Отец А. Д. Кантемира, молдавский господарь Д. К. Кантемир, заключил тайный договор с Петром I о совместной борьбе за освобождение Молдавии от турецкого ига и после неудачного Прутского похода Петра (1711) перешел в Россию с семьей и несколькими тысячами подданных.
   
И вот простой рыбарь… — Здесь: в евангельском значении — простой, неученый человек (Матфей, IV, 19).
   
   
Непочтительный Коронат*
   
Впервые — ОЗ, 1875, № 11 (вып. в свет 19 нояб.), стр. 231–266, под заглавием «Благонамеренные речи. XVI. Непочтительный Коронат», с примечанием: «Автор покорнейше просит читателей припомнить «Благонамеренные речи» (XIII), помещенные в «Отеч. зап.» за настоящий год под № 1» (то есть очерк, позже получивший заглавие «Кузина Машенька»).
   
Сохранилось начало наборной рукописи, обрывающееся словами «…иметь хоть какие-нибудь средства, чтоб» (конец абзаца «— Но я еще лучше…», см. стр. 379 наст. тома).
   
    
«Непочтительный Коронат» написан в Ницце во второй половине октября — начале ноября 1875 года. 5/17 октября Салтыков, собираясь уезжать из Парижа, писал Некрасову: «Надо работать. Здесь решительно ничего не писал, и к ноябрьской книжке вряд ли что вышлю». Следовательно, работать над рассказом Салтыков начал лишь после приезда в Ниццу 15/27 октября. Неделю спустя, 23 октября/4 ноября, он сообщал тому же Некрасову: «Не знаю наверное, но, может быть, к восьмому числу ст. стиля <то есть к двадцатому нового> я пришлю Вам новый рассказ и тогда же напишу, как с ним поступить».
   
   
Рукопись «Непочтительного Короната» была выслана Салтыковым в контору «Отеч. записок» 29 октября/10 ноября 1875 года. Сохранившееся ее начало отличается от журнального текста несколькими вариантами. Кроме незначительных стилистических поправок и вычерков, существенный интерес представляет фраза, вписанная Салтыковым на полях рядом с абзацем «И все-таки повторяю…» (стр. 377 наст. тома) и самим же Салтыковым зачеркнутая:
   
    
Не лучше ли было бы подумать да подождать! помаленьку да потихоньку — может быть, оно и само собой как-нибудь сделалось бы.
   
   
Подчеркнутое Салтыковым слово «оно» является эзоповским обозначением коренного социально-политического переустройства России. Вследствие этого сделанный вычерк был осмыслен в изд. 1933–1941, как акт самоцензуры, и вычеркнутая фраза была введена в основной текст. При этом, однако, не было учтено, что начатая Салтыковым правка не была, по-видимому, доведена до конца. Вписанная фраза разрывала текст, являлась логически и художественно неорганичной и могла быть тут же зачеркнута автором по этой причине[533]. В настоящем издании зачеркнутая вставка в основной текст «Непочтительного Короната» не вводится и приведена в качестве варианта.
   
Наблюдавший за «Отеч. записками» цензор Лебедев при неофициальном просмотре 11 номера журнала потребовал купюр в тексте рассказа, о чем Некрасов сообщил, очевидно, Салтыкову. «Этот Лебедев, должно быть, глубокий мерзавец. Но что он нашел выпустить в «Непочтительном Коронате» — просто не понимаю», — возмущался Салтыков в письме к Некрасову от 25 ноября/7 декабря 1875 года.
   
По требованию Лебедева в журнальном тексте рассказа были сделаны два больших изъятия в сцене общего разговора в гостиной Промптовых. Было исключено все связанное с поимкой Добрецовым «шайки подмётчиков»: с абзаца «— Павел Федорыч шайку…» по абзац «— Выходит, стало быть…» (стр. 398–399 наст. тома) — и обмен мнениями между рассказчиком и Добрецовым относительно защиты общества от «вредных поползновений» с абзаца «— Но ведь такого рода…» по абзац «— И это-с. Вообще, юрист…» (стр. 402–403 наст. тома). Изъятое заменили многоточиями.
   
Салтыков, получив вышедшую книжку журнала с «Коронатом», писал Некрасову 30 ноября/12 декабря: «Коронат» меня довольно-таки обидел. Я не говорю уже об выпусках, сделанных по требованию сукина сына Лебедева, но меня очень тронуло то, что редакция не потрудилась согласовать эти пропуски с последующим изложением. Ссылка, сделанная в заключении рассказа на слова Машеньки, выпущенные вверху, просто обожгла меня». (Ср. с «…неверно нынче очень!» по «…никто этого нынче не знает!», стр. 399 наст. тома, и предпоследний абзац рассказа, стр. 407).
   
При подготовке рассказа для изд. 1876 Салтыков устранил оба цензурные изъятия и сделал большое число мелких стилистических поправок. Стилистическая правка проводилась автором и при подготовке рассказа для изд. 1880.
   
Рассказ о «непочтительном Коронате» написан и напечатан на исходе второго года «расцвета действенного народничества» — «хождения в народ»[534], когда на это движение обрушалась вся мощь полицейской машины самодержавия и оно было разгромлено. В это время в разных кругах и кружках русского общества усиленно обсуждались итоги движения и все относящиеся к нему вопросы. Среди них немалое место занимал вопрос о «вымывании» из консервативно-патриархальных дворянских и разночинских семей революционно настроенной молодежи. Демократический подъем 70-х годов расширил и углубил проблему «отцов и детей», поставленную 60-ми годами. Существовало много русских семей, в которых «дети» выбирали свои пути и рвали с «отцами». Изображению одного из таких типичных для эпохи конфликтов и выяснению позиции, которую должно занимать поколение «отцов» по отношению к решениям «детей», и посвящен рассказ «Непочтительный Коронат».
   
Рассказ получил высокую оценку Тургенева, который писал Салтыкову 25 ноября / 7 декабря 1875 года: «Коронат хорош, как все, что вы пишете…» Со стороны же Достоевского рассказ вызвал полемическое выступление. Размышляя о судьбах молодежи, Достоевский писал в январском выпуске «Дневника писателя» за 1876 год, цитируя Салтыкова: «Уверяют печатно <…> что они много думают. «Думает-думает про себя, да вдруг где-нибудь и вынырнет, и именно там, где наметил». Я убежден, напротив, что он вовсе ничего не думает, что он решительно не в силах составить понятие, до дикости неразвит и если чего захочет, то утробно, а не сознательно…»[535] В этой оценке сказалось глубокое различие во взглядах Салтыкова и Достоевского на молодых участников демократического протеста и оппозиции. Исполненное глубокой серьезности и уважения отношение к подвигам и революционному «самоотвержению» молодежи Достоевский рассматривает как «подлизывание к юношеству»[536], будто бы страдающему «уродливой оторванностью от всего насущного и реального»[537].
   
В последующем Салтыков не раз касался вопроса, поставленного в «Непочтительном Коронате», и специально посвятил разработке его рассказы «Чужую беду руками разведу» и «Дворянские мелодии» (1877, по поводу тургеневской «Нови»), «Больное место» (1879) и др.
   
   
Прошло лет шесть <…> как я <…> посетил родное Чемезово… — Здесь и дальше имеется ряд хронологических неувязок в изложении «событий» внутри рассказа «Непочтительный Коронат» и между этим рассказом и предшествующим ему — «Кузиной Машенькой». См., например, на стр. 389 уже другое указание: «Лет восемь тому назад…» и др.
   
…определился в заведение по «юридистической» части <…>— А я, дядя, в Медицинскую академию хочу! — Судебная реформа 1864 года дала возможность, с помощью юридического образования, получить профессию адвоката — одну из наиболее характерных и излюбленных профессий складывающейся в России новой, буржуазной интеллигенции. Медицинская академия (точное название — Санкт-Петербургская Медико-хирургическая академия), напротив того, была одним из центров притяжения демократических сил и служила в 60-70-е годы форумом оппозиционных выступлений и революционного движения студенчества.
   
…родственники у меня между ними есть… — Здесь и дальше речь идет о молодых участниках революционного движения и об ожидающих их судьбах: аресте, ссылке, эмиграции.
   
…женский вопрос, с точки зрения Фонарного переулка, разрешают! — В Фонарном переулке находились публичные дома и бани Воронина с «семейными номерами» по существу того же назначения.
   
И сделался бы Коронатушка адвокатом… — Об адвокатах — «откупщиках трибуны» см. в очерке «Переписка». Далее Салтыков упоминает два громких судебных процесса 70-х годов: 1) мясниковское дело — процесс братьев Мясниковых, обвинявшихся в подделке духовного завещания купца Беляева (см. по указателю имен в т. 10 наст. изд.) и 2) дело о поджоге овсянниковской мельницы с целью получения арендатором страховой премии. Последнее «дело» слушалось в Петербурге 25 ноября — 6 декабря 1875 года. Участвовавший в процессе адвокат Языков просил на одном из заседаний отложить разбирательство ввиду своей болезни («он — в обморок») и был заменен адвокатом Потехиным (ПВ, 1875, №№ 271 и 272, 4 и 5 декабря). Выкликать — вызывать свидетелей.
   
…в том самом Чемезове, с которым я уже столько раз знакомил читателя. Я остановился у Лукъяныча… — См. «Столп» и «Кандидат в столпы».
   
…первый холерный год… — 1830, когда Европейскую Россию охватила эпидемия холеры, возобновлявшаяся и в последующие годы.
   
«Достойная» — молитва «Достойно есть…», важнейшая часть литургии (христианской обедни), перед освящением честны́х даров.
   
Проскомидия — начальная часть литургии.
   
…целую шайку подмётчиков изловил! — В 1874–1875 годах правительство предприняло расправу с народническими кружками. Деятельность Павла Федоровича (см. стр. 398–399) — пример охранительного усердия, благодаря которому полицейские акции против непосредственных участников «хождения в народ» переросли в волну преследования всех инакомыслящих и неблагонамеренных («охуждающих»). Подмётчики — распространители «подметных писем», то есть прокламаций.
   
…солгал я «по-родственному». — Реминисценция из очерка «По-родственному», первоначально входившего в «Благонамеренные речи» (подробнее см. на стр. 544 вводной статьи). С «головлевскими» очерками связывают «Непочтительного Короната» также и «Головлята» (см. стр. 396 и далее).
   
Вот Хам: что ему было за то, что отца родного осудил! И до сих пор хамское-то племя… только недавно милость им дана! — Машенька ссылается на библейскую легенду о праотце Ное и его непочтительном сыне Хаме (Бытие, IX, 18–29) и говорит о крестьянской реформе.
   
…уловлял вселенную в качестве судебного следователя — то есть выискивал неблагонадежных.
   
Анпетов. — См. очерки «Охранители» и «Отец и сын».
   
«Ach, mein Ueber Augustin!» — издавна бытовавший в России немецкий вальс.
   
Следствие будет мертво, если в него не вложен дух жив <…> Было известно под именем «корней и нитей»? — Намек на жандармское рвение чиновников следственной части и на крайнюю предвзятость обвинителей в политических процессах 70-х годов. Подробнее см. в очерке «Переписка» и комментарии к нему. «Дух жив» (или «дух жизни») — библейское выражение (Бытие, II, 7; Посл. к римлянам, VIII, 2, 10). О «корнях и нитях» см. в прим. к стр. 187.
   
Ектений — название ряда молитвенных прошений, составлявших часть православного богослужения. В одну из ектений, которая имеется тут в виду, входит моление «о государе и доме его».
   
Егорьев день — праздновался 23 апреля ст. ст.
   
…финиссе… лессе! — перестаньте… оставьте! (франц. finissez… laissez!) Из песенки «La chatouilleuse» (см. прим. к стр. 154–155).
   
Афонский устав. — Гора Афон в Греции была средоточием мужских православных монастырей с особенно строгим уставом.
   
   
В дружеском кругу*
   
Впервые — ОЗ, 1874, № 3 (вып. в свет 19 марта), стр. 207–232, под заглавием «Благонамеренные речи. VIII».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
При подготовке очерка для изд. 1876 Салтыков дал ему заглавие «В дружеском кругу», провел стилистическую правку и исключил в конце очерка фрагмент с «— Так что, например, болгары, сербы…» по «…собственная состоятельность» (стр. 431 наст. тома). Изъятие это было сделано, по-видимому, из цензурных опасений, связанных с обострением положения на Балканах: в 1875 году в Боснии, Герцеговине и Болгарии были подавлены восстания против турецкого ига, в 1876 году было подавлено новое восстание в Болгарии и началась война Сербии и Черногории (с участием русских добровольцев) против Турции. Все это сильно ухудшило русско-турецкие отношения (через год началась война).
   
При подготовке очерка для изд. 1880 Салтыков сделал незначительные стилистические поправки. В изд. 1883 очерк перепечатывался без изменений.
   
Главным «предметом» настоящего очерка является критика еще одной из «благонамеренных речей» — о «любви к отечеству».
   
Прибегая к своим обычным приемам — диалогическому развитию сюжета и обнажению единой сущности явлений при внешне различных их признаках, — Салтыков сталкивает в споре о патриотизме представителей двух «общественных направлений» — Тебенькова (уже известного читателю по очерку «По части женского вопроса») и Плешивцева.
   
Первый — «западник» и «государственник»; второй — «почвенник», выразитель «русской точки зрения». «Беспощадная полемика», которую ведут друг с другом Тебеньков и Плешивцев по каждому вопросу, заканчивается их обоюдным признанием, что «в сущности, мы ни по одному вопросу ни в чем существенном не расходимся». Реально-исторический комментарий раскрывает фигуру Тебенькова как сатирическую персонификацию всех направлений и оттенков так называемой государственной, или юридической, школы в русской историографии и — шире-в русской идейной жизни 60-70-х годов. Школа эта наиболее ярко была представлена в трудах Чичерина, Кавелина и Сергеевича. Фигура Плешивцева сатирически олицетворяет националистические направления в русских идеологических системах — теорию официальной народности Уварова и Погодина, «почвенничество» Ап. Григорьева и Достоевского, позднее славянофильство И. Аксакова и Самарина и др. Сигналом для узнавания спорящих сторон (при единстве их в защите самодержавной государственности) служат употребляемые ими «диалектические особенности». В качестве этих «особенностей» приводятся терминологические и фразеологические штампы рассматриваемых идеологических систем и направлений, используемые для их же осмеяния и заклеймения: с одной стороны — «порядок», «административное воздействие», «дисциплина» и пр., с другой стороны — «почва», «гниль» (Запада), «подоплека», «любви действо», «жизнь духа» и «дух жизни» и пр.
   
Поводом для спора Тебенькова с Плешивцевым о «любви к отечеству» служит протест эльзасского депутата Тейча в германском рейхстаге против насильственного отторжения Эльзаса и Лотарингии от Франции. Истинный патриотизм Тейча противопоставляется Салтыковым как мнимому «отечестволюбию» Тебенькова и Плещивцева, так и тому лжепатриотизму, которым немецкая плутократия оправдывала политику Бисмарка, «железом и кровью» создававшего Германскую империю.
   
Начальные страницы очерка представляют автобиографический интерес. В них введены воспоминания и оценки Салтыкова, относящиеся к годам его пребывания в Царскосельском (с 1844 — Александровском) лицее, к первому времени по выходе из «заведения», к моменту столкновения с миром «практической деятельности» в Вятке и к периоду «либеральной весны» середины и конца 50-х годов. (Подробнее см. Макашин, стр. 118 и след.)
   
   
…начальство везде искало «людей» <…> сквозь пальцы смотрело на <…> убеждения. — В период политики «правительственного либерализма» второй половины 50-х годов в правящих кругах одним из рычагов «обновления России» считалось внедрение на руководящие посты в центральном государственном аппарате и в провинции молодых людей, образованных, честных, энергичных и исполнительных. Эта политика привела к тому, что в либеральном «обновлении» России принимали участие люди самых различных убеждений (в том числе — социалистических, как сам Салтыков или ряд будущих деятелей «Земли и воли»). Ирония и автоирония направлены здесь, по-видимому, на тот политический принцип, который был сформулирован Салтыковым в 1862 году в проекте объявления об издании журнала «Русская правда»: «Как бы ни были различны и даже взаимно противоположны наши руководящие принципы, но дело, нам предстоящее, — для всех одно» (см. т. 18 наст. изд.).
   
Мундирные дни — дни больших церковных праздников и так называемые «царские дни» (именины государя, годовщины его коронации и др.), когда высшие чиновники были обязаны являться на торжественные богослужения, а потом на приемы к властям, в парадных мундирах.
   
Благонравен ли русский мужик? Привязан ли он к <…> основам <…> Какую дозу свободы может он вынести… — Перечисляются некоторые из «вопросов», вставших перед правительством нового царя, Александра II, в связи с вынужденной после крымского поражения необходимостью заняться вплотную подготовкой отмены крепостного права и другими реформами. Характером и содержанием ответов, которые даются на эти «нешуточные вопросы» молодыми людьми из высшего дворянства, прослужившими в провинции несколько лет и призванными властью к «обновительной деятельности», Салтыков показывает как поверхностность знания этими людьми народной жизни, так и формально-бюрократическое существо их информации, сообщаемой в рамках «подчиненной искренности». Эти «ответы» — «благонравен», «привязан», «обеспечен», «способен и достоин» — пародируют канцелярские формы аттестации чиновников в их послужных или формулярных списках. Таким афористическим приемом Салтыков указывает на бюрократический, «мундирный» характер подготовки правительством крестьянской и других реформ.
   
«Пур ле жанс» — для слуг (от франц. pour les gens).
   
Предки Тебенькова <…> один был спальником, другой чашником <…> Дед <Плешивцева> послан <…> Потемкиным за <…> севрюжиной <…> «Первые дружинники — вот мои предки, — говорит <Тебеньков>…» <…> «Первые излюбленные люди — вот мои предки, — говорит <Плешивцев>» — Одно из многих в салтыковской сатире мест, где высмеиваются генеалогические легенды русских аристократических родов, большею частью дворянско-служилого, а не княжеско-боярского происхождения. Дружинники — в удельно-княжеской Руси — отряды воинов, во главе которых стоял князь, ближайшая опора его власти; явились основой формирования класса русских феодалов. Излюбленные люди — старорусское название лиц, выбранных на какую-либо общественную должность. Здесь — участники земских соборов — сословно-представительных учреждений России XVI–XVII веков; главную роль в соборах играли представители служилого, то есть дворянского класса. Первый Романов — Михаил Федорович — был избран на российский престол Земским собором (1613).
   
Тебеньков стоит на почве государственной религии <…> Плешивцев <…> видит в последней не «подспорье» <…> а основание <…> Жалеет о временах патриархов. — Точка зрения Тебенькова совпадает с официальной, суть которой Чичерин формулировал следующим образом: «Действуя на душу, религия воздерживает своеволие и внушает человеку уважение к высшим требованиям власти и порядка. Поэтому религия в обществе должна быть почитаема и церковь должна пользоваться надлежащею защитою государства» (Б. Н. Чичерин. О народном представительстве, М. 1866, стр. 470). Плешивцев разделяет славянофильски-почвенническую концепцию русского народного характера, согласно которой религиозное чувство определяет такие черты, как «смирение» и «преданность» монархической власти Времена патриархов — XVI–XVII века, когда русская церковь, возглавляемая патриархом, оказывала в его лице значительное влияние на политику монархии. Петр I, заменив правление патриарха Синодом, уничтожил доминирующую роль церкви.
   
Но не страха ради иудейска… — реминисценция евангельского текста «ученик Иисуса, но тайный — из страха от Иудеев» (Иоанн, XIX, 38), ставшая поговоркой: ради страха иудейска, то есть из страха перед власть имущими.
   
A Provins, trou-la-la!.. — песенка из репертуара популярной в Петербурге шансонетки Альфонсин. См. по указателю имен в т. 10 наст. изд.
   
…требование устава благоустройства и благочиния… — Полицейский раздел в «Своде законов Росс, имп.» (тт. XI–XV) назывался: «Законы государственного благоустройства и благочиния».
   
…речь одного из эльзас-лотарингских депутатов, Тейтча… — 17 февраля 1874 года депутаты Эльзас-Лотарингии потребовали в рейхстаге, чтобы население этих провинций, «присоединенное без его согласия к составу Германской империи <…> было приглашено высказаться по поводу этого присоединения». 18 февраля эльзасский депутат Тейч выступил по этому поводу, ссылаясь на патриотические чувства, которые «влекут его соотечественников к их общей родине». Речь его прерывалась насмешливыми репликами депутатов и призывами к порядку со стороны президента («СПб. вед.», 1874, №№ 40 и 41, 9/21 и 11/23 февраля; РМ, 1874, № 40, 12/24 февраля).
   
…общее à tous les coeurs bien nés свойство любить свое отечество. — Выражение из трагедии Вольтера «Танкред» (действ. III, явл. 1), многократно используемое в салтыковской сатире для разоблачения лжепатриотизма правящих классов (см. Макашин, стр. 106).
   
Они скорее готовы примириться с архиепископом Ресом… — После речи Тейча эльзасский депутат епископ Рес заявил под «шумное одобрение рейхстага», в котором большинство составляли депутаты-протестанты, что католики Эльзас-Лотарингии не намерены оспаривать франкфуртский трактат 1871 года (по которому эти провинции отошли к Германии). Возмущение избирателей вынудило Реса объяснить свое заявление в рейхстаге намерением добиться от правительства уступок в пользу католической церкви («СПб. вед.», 1874, № 41, 11/23 февраля; РМ,1874, №№ 40 и 49, 12/24 февраля и 21 февраля/5 марта).
   
Чистые сердцем — евангельское выражение (Матфей, V, 8).
   
«Да будет забвенна десница моя, ежели забуду тебя, Иерусалиме!» — Из библейского псалма (Псалтирь, CXXXVI, 5).
   
«На реках вавилонских, тамо седохом и плакахом». — Из того же псалма (CXXXVI, 1).
   
…Бисмарк, освежающий разгоряченную <…> голову насмешкою, почерпнутою из устава о благоустройстве… — 8/20 февраля 1874 года Бисмарк заявил в рейхстаге, что запрещение католической газеты «Germania» вызвано «нравственными и политическими интересами империи» (РМ, 1874, № 41, 13 февраля; MB, 1874, № 39, 14 февраля).
   
Превратные толкования. — См. прим. к стр. 44.
   
С канканчиком-с, с польдекоковщиной-с <…> в танцклассе у Марцинкевича… — См. прим. к стр. 116.
   
Уплатили пять миллиардов немцу… — Контрибуция после поражения Франции в войне 1870–1871 годов.
   
«Жизни духа, духа жизни»! — Восходящая к Евангелию (Посл. к римл., VIII, 2) славянофильская формула религиозно-нравственного чувства. См. стр. 611–612 в т. 6 наст. изд. Ср. также прим. к стр. 402-4ОЗ и 187 в наст. томе.
   
…Эльзас <…> Лотарингия были когда-то немецкими провинциями? — Эльзас и Лотарингия в XVI–XVII веках были объектами борьбы Франции и империи Габсбургов; окончательно вошли в состав Франции после Тридцатилетней войны (1618–1648).
   
Шасспо. — См. прим. к стр. 123.
   
Александринка. — См. прим. к стр. 259.
   
Вспомни лурдские богомолья, вспомни парэ-ле-мониальское посвящение Иисусову сердцу! — Подразумеваются демонстративные акции монархического большинства французского Национального собрания, связанные с падением республиканско-консервативного правительства Тьера 24 мая 1873 года: пилигримство в Лурд и благодарственные моления в Парэ-ле-Мониале. Подробнее см. на стр. 516 в т. 8 наст. изд.
   
Благодарю — не ожидал! — Крылатое выражение, пущенное в 60-х годах В. А. Соллогубом; встречается в стихах П. А. Вяземского.
   
Вспомни удельный период <…> Тверь, Новгород, Псков… — Подразумеваются распри удельных князей в XII–XV и войны Москвы в XV–XVI веках за подчинение Тверского княжества, Новгорода и Пскова.
   
…это своего рода дарвинизм… — См. прим. к стр. 19–20.
   
…обсуждают новый закон о книгопечатании, предпринимают реорганизацию армий и флотов… — Эти законопроекты германский рейхстаг обсуждал в феврале 1874 года.
   
Ведь географические границы — дело наживное! Ведь таким образом Ветлуга, Малмыж, Чебоксары… — В контексте спора о «любви к отечеству» в зависимости от его меняющихся «географических» (собственно же государственных) границ эта незаконченная фраза напоминает, что и реки Ветлуга, и города Малмыж и Чебоксары вошли в состав России в XVI веке, после взятия Иваном Грозным Казани и ликвидации Казанского ханства.
   
   
В погоню за идеалами*
   
Впервые — ОЗ, 1876, № 4 (вып. в свет 23 апр.), стр. 553–572, под заглавием «Благонамеренные речи. В погоню за идеалами».
   
Сохранилась наборная рукопись.
   
Замысел статьи «В погоню за идеалами» возник у Салтыкова уже после того, как он посчитал «Благонамеренные речи» завершенными: «С «Благонамеренными речами» покончил, — писал Салтыков из Ниццы Анненкову в Баден-Баден 20 ноября/2 декабря 1875 года. — Знаю, что много бы нужно еще сказать, да ведь и кончить когда-нибудь надо. Вот насчет государственности и национальности надо бы что-нибудь еще сказать, благо Франция — прекраснейший пример под глазами. Как ее распинают эти сукины дети в Национальном собранье! Так поедом и едят. Вот и чужая сторона, а сердце по ней надрывается. Где такое собрание истинных извергов найдешь! И все-таки не отчаиваешься: отсюда, а не от инуду правда будет. Может быть, я об этой государственности и напишу что-нибудь, да только не теперь».
   
Статья «В погоню за идеалами» написана в Ницце, не раньше конца февраля и не позже марта 1876 года: в ней говорится о предвыборной борьбе и победе республиканцев на выборах 20 февраля во Франции. 1/13 апреля Салтыков писал Некрасову: «Посылаю Вам <…> небольшую статью <…> Не знаю, напечатаете ли Вы ее: во-первых, она не вполне цензурна по сюжету и, во-вторых, довольно скучна. Вы удивитесь, конечно, что сам автор так отзывается о своей статье, но я написал ее, потому что так было нужно по ходу моих идей <…> Может быть, Вы, зная современные обстоятельства, найдете, что можно напечатать. Что касается дс меня, то я совсем на этот счет спутался, хотя всем организмом чувствую, что близко время, когда я и опять встану на стезю».
   
Опасения Салтыкова оказались на этот раз напрасными. Рукописный текст во всем совпадает с печатным, за исключением одной фразы: в середине обзаца «Повторяю: покуда низменные…» (стр. 447 наст. тома), после слов «…за тем все отношения его к государству…», фраза «как и у нас» отсутствует в журнальной публикации и всех последующих прижизненных изданиях (вероятно, по цензурным причинам). Впервые фраза «как и у нас» восстановлена в изд. 1933–1941.
   
Статья «В погоню за идеалами» посвящена той разновидности «благонамеренных речей», которые произносились в современном Салтыкову обществе о государстве. «…Вопрос о государстве, — указывал В. И. Ленин, — есть один из самых сложных, трудных и едва ли не более всего запутанных буржуазными учеными, писателями и философами»[538]. Салтыков не раз касался этого вопроса как на страницах «Благонамеренных речей» (см. очерки «В дружеском кругу» и «Тяжелый год»), так и в других произведениях, особенно в цикле «Круглый год». Но определить с полной ясностью, как решался им вопрос о государстве, особенно трудный для изложения в подцензурной печати, нелегко. Размышления писателя на эту тему противоречивы. Круг их не замкнут.
   
Салтыков был чужд анархическому мировоззрению. Он признавал государство в качестве необходимого «общего строя вещей». Неясность понятий о государстве и отсутствие «живого чувства государственности» являлись в его глазах глубоко отрицательными показателями гражданской незрелости масс и общества. Но теоретические определения, которые давал писатель понятию «государство», опирались на представления, усвоенные им из рационалистической и социально-этической идеологии просветителей и утопических социалистов.
   
В комментируемой статье, как и в ряде других своих произведений, Салтыков повторяет положения о том, что государство осуществляет «высшую идею правды» и «вне государства нет ни справедливости, ни обеспеченности, ни цивилизации». Идеалистический характер таких формулировок очевиден. Понятие государства определяется вне его осмысления в качестве исторической категории, которой оно является, вне связей с экономическим строем общества и борьбой антагонистических (классовых) интересов в нем. Важно, однако, подчеркнуть, что комментируемые формулировки относятся к обобщениям Салтыкова в области теории государства и трактуют не о том, что есть, то том, что должно быть.
   
Когда же Салтыков обращается к конкретным явлениям в жизни современных ему государств, он поднимается до удивительно ясного понимания существа дела, очень близко подходя к определению классовой сущности рассматриваемых фактов. Именно таков художественно-публицистический анализ, которому подвергнута в комментируемой статье государственность объединенной в 1871 году на прусско-милитаристской основе монархической Германии, французской «республики без республиканцев» и, в более завуалированной (по цензурным причинам) форме, царского самодержавия. «В погоню за идеалами», вместе с книгой «За рубежом», принадлежит к высшим, в данной области, достижениям русской общественной мысли на ее домарксистском этапе.
   
Используемые в статье факты и наблюдения, относящиеся к общественно-политической жизни «заправской Европы», в значительной мере взяты Салтыковым из личного опыта: более года, с начала апреля 1875 года до конца мая 1876, он провел, с лечебными целями, за границей, в Баден-Бадене, Париже и Ницце.
   
   
Была горькая година… — Крымская война 1854–1856 годов (см. «Тяжелый год»).
   
…не имели никакого понятия ни о ключах от храма гроба господня, ни об устьях Дуная… — то есть о внешних поводах Крымской войны, одним из которых был отказ турецкого правительства признать права православной церкви на обладание «святыми местами» в Палестине, в том числе Храмом св. гроба господня в Иерусалиме (отсюда выражение «ключи от гроба господня»). Подлинной причиной войны было стремление России получить выход из Черного моря в Средиземное через Дарданеллы и укрепиться на Ближнем Востоке и на Балканах. Военные действия начались на подступах к Балканам, в районе устья Дуная.
   
А о казне-матушке даже пословица <…> доказывает <…> ее долготерпение. — По-видимому, подразумевается пословица: «Казна — не убогая вдовица: ее не оберешь» (В. Даль. Пословицы русского народа).
   
Очищение окладных листов — уплата окладных сборов (налогов).
   
…альпийское побережье Средиземного моря, Шлезвиг и, наконец, Эльзас и Лотарингию <…> Кишат людьми, которые <…> не могут понять, почему они обязаны с такого-то момента считать своим государством Францию, а не Италию, Германию, а не Данию и не Францию. — Альпийское побережье — Савойя и Ницца; с 1720 года входили в состав Сардинского королевства, в 1860 году переданы Франции в обмен на Ломбардию. Шлезвиг и Гольштейн — датские провинции, присоединенные к Пруссии в результате войн 1864–1866 годов по Пражскому миру, обязавшему страну-победительницу провести плебисцит о присоединении в тех землях Шлезвига, где преобладали датчане. Невыполнение этого решения вызвало там активное недовольство. О судьбе Эльзаса и Лотарингии см. в очерке «В дружеском кругу».
   
…исключение составляет Ташкент, но и то не потому, чтобы там. идеи о государстве были очень ясны, но потому, что правда, осуществлявшаяся в лице автобачей, не в пример менее доброкачественна, нежели правда, олицетворением которой явились русские уездные исправники. — Завоевание Россией Средней Азии в XIX веке имело для нее двоякие последствия. С одной стороны, оно означало превращение среднеазиатских ханств в колонии царской империи, с другой — приобщало народы и экономику феодальных ханств, где существовало еще рабство, к более высокому социально-экономическому строю. В комментируемом тексте Салтыков имеет в виду второе из указанных исторических последствий присоединения Средней Азии к России. Слова «в лице автобачей» имеют в виду, в ее нарицательном обобщении, фигуру кокандского сановника Абдурахмана Афтобачи, одного из руководителей Кокандского восстания 1874–1876 годов. Восстание это было направлено не только против хана, но и против царизма, подавление восстания привело к ликвидации Кокандского ханства.
   
Покуда люди жили «без тоски, без думы роковой»… — Строка из стихотворения А. Майкова «Fortunata» используется здесь для характеристики общественно-политического застоя в царствование Николая I.
   
…сепаратисты говорили <…> Но вот консерваторы первые заметили <…> что-то неладное и, разумеется, приписали это интригам злонамеренных людей. — Речь идет об усилении в пореформенный период сепаратистских тенденций на Украине, в Прибалтике, Молдавии, Сибири и особенно в Польше и о систематических выступлениях против «сепаратизма» Каткова в «Моск. ведомостях» и Аксакова в «Дне», об изображении авторами «антинигилистических» произведений действий революционеров как следствия злонамеренных происков агентов «польской интриги». Ср. стр. 624 и 661 в т. 6 наст. изд.
   
Княжна Оболдуй-Тараканова. — См. о кн. Оболдуй-Щетина-Ферлакур «Четвертую параллель» в «Господах ташкентцах» (т. 10 наст. изд.).
   
…е Писании-то сказано: имущему прибавится, а у неимущего и последнее отнимется! — «Почтенная старушка» в прямом смысле понимает иносказательный евангельский текст: «Всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Матфей, XXV, 29).
   
Шифр — здесь: брошь или бант с вензелевым изображением имени императрицы, награда успешно окончившим институт благородных девиц.
   
Департамент препон — одно из многих в салтыковской сатире названий, указывающих на бюрократический характер государственных учреждений царизма.
   
«О мерах к пресечению распространения идей между инородцами, населяющими Мамадышский уезд». — Эта докладная записка Горохова, особенно ее заключительные строки (стр. 441), напоминает проект шефа жандармов Шувалова по поводу искоренения «дурного духа» в Поволжье, уже подвергавшийся сатирическим нападкам Салтыкова (см. стр. 390 и 652 в т. 7 наст. изд.). Мамадышский уезд Казанской губернии — одно из самых глухих захолустий старой России.
   
L’amour — qu,est<-ce>que… — См. прим. к стр. 311.
   
Кормилица Домна — реальное лицо в биографии Салтыкова (см. Макашин, стр. 47–48).
   
…женщины <…> из ребра Адамова? — Ссылка на библейский миф (Бытие, II, 22).
   
…южная Германия — больное место империи, созданной войной 1870-71 г… — Прусское правительство и печать оправдывали политику насильственного объединения Германии необходимостью обороны страны от ее «наследственного врага» — Франции (участвовавшей в многочисленных войнах против Германии в XVI–XIX веках). Для окончательного объединения Германии — в Северогерманский федеративный союз 1867 года не вошли государства южной Германии (Баден, Бавария, Вюртемберг, Гессен-Дармштадт) — Бисмарк спровоцировал в 1870 году войну с Францией. Перед лицом военной угрозы южные государства присоединились к Союзу и была провозглашена Германская империя под гегемонией Пруссии. Во избежание сепаратистских тенденций — партикуляризма — за отдельными государствами-членами сохранились прежнее государственное устройство и самостоятельность внутренней политики (в пределах общеимперского законодательства). Однако сепаратизм давал себя сильно чувствовать, особенно в южных государствах и присоединенных после той же войны Эльзасе и Лотарингии.
   
Шаумбург-Липпе — одно из карликовых германских государств (княжеств).
   
…ожидание добычи, в виде пяти миллиардов. — Такова была сумма контрибуции, полученной Германией от Франции.
   
Да, все политическое существование современной Германии представляет <…> борьбу с партикуляризмом, борьбу с католицизмом, борьбу с социалистическими порываниями… — Правительственный курс на создание военизированной империи подвергался нападкам и справа и слева. Партикуляризм поддерживала католическая церковь, так как Бисмарк стремился ограничить ее влияние. Социал-демократическая партия выступала против милитаризма и аннексий. Влияние этой партии быстро возрастало вместе с ростом численности рабочего класса и его самосознания, что тревожило правящие круги. 9 февраля 1876 года Бисмарк в рейхстаге обрушился с нападками на социал-демократов, его выступление излагали многие русские газеты (см. «СПб. вед.», 1876, № 33, 2/14 февраля).
   
Гелертер — ученый (нем. Gelehrter).
   
«Wacht uni Rhein», «Kriegers Morgenlied» — немецкие шовинистические песни.
   
…легитимисты, орлеанисты и бонапартисты… — Легитимисты— сторонники «легитимной» (законной — от франц. légitime) монархии Бурбонов. Орлеанисты — приверженцы потомков Луи-Филиппа Орлеанского. В 1873 году обе партии объединились, образовав большинство в Национальном собрании. Бонапартисты отстаивали права на престол сына Наполеона III.
   
…скандалы <…> канувшего в вечность Национального собрания… — Ожесточенная борьба монархистов с республиканцами ознаменовала деятельность Национального собрания созыва 1871–1875 годов, занимавшегося выработкой форм правления во Франции. На этот период падают: отставка премьер-министра Тьера, смена кабинетов, попытки реставрации монархии, разногласия при обсуждении конституции, принятой большинством в один голос, и т. п.
   
…ударились в коммуну… — Имеется в виду Парижская коммуна 1871 года. Об отношении к ней Салтыкова см. в гл. V «Итогов» и комментарии в т. 7 наст. изд.
   
…Франция была покрыта целою сетью комитетов, которых цель заключалась в уловлении масс. — Выборы в Национальное собрание происходили 20 февраля 1876 года. Для организации предвыборной кампании партии создали свои комитеты, например «легитимистский выборный комитет», бонапартистский «комитет национальных консерваторов», «комитет консервативного союза Франции», «католический избирательный комитет» и др. (ОЗ, 1876, № 3; Людовик, «Хроника парижской жизни», стр. 62–64).
   
   
Тяжелый год*
   
В первоначальной редакции впервые — ОЗ, 1874, № 5, стр. 245–268, под заглавием «Благонамеренные речи. IX». По постановлению Комитета министров от 30 июля 1874 года книжка журнала была запрещена и 2 сентября уничтожена. В цензурной, смягченной редакции впервые — «Новое время», 1876, № 112, 22 июня/4 июля, № 113, 23 июня/5 июля, № 114, 24 июня/6 июля, под заглавием «Тяжелый год. (С лишком за двадцать лет назад)».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
В цензорском отзыве о майской книжке «Отеч. записок» в числе наиболее опасных статей была названа очередная глава «Благонамеренных речей»:
   
    
«Щедрин, посвящающий свою сатиру в последнее время не на бичевание и осмеяние общественных пороков и недугов, — докладывал цензор, — а избравший предметом для нее преимущественно администрацию и в особенности тех лиц, которые на административной лестнице занимают высшие ступени, и в означенном очерке имеет целью представить в самом невыгодном свете действия какого-то губернатора и управляющего палатою государственных имуществ в одной из губерний. Замаскировав звание губернатора прозвищем патриарха, избрав временем действия Крымскую войну 1853–1856 годов, Щедрин описывает, как губернатор этот, попав на место по протекции какой-то старушки, выигравшей на пари у министра две губернаторские вакансии, не обладая никакими положительными качествами и быв весьма скромным человеком вначале, вдруг сделался взяточником, когда для этого открылась возможность при происходивших в то время беспрестанных наборах, сборе ополчений и разных поставках для армии; как он соединился для этого с управляющим палатою, отъявленным плутом и негодяем, и как вдвоем они стали грабить всех и каждого. Рассказ этот, наполненный разными подробностями безобразий, со свойственным перу автора юмором, становится особенно предосудительным по одному месту, где влагается в уста управляющего палатою известное мнение о самодержавии и республике, приписываемое императору Николаю I, и с нескрываемым сарказмом и иронией доказывается польза для России самодержавия, как самого лучшего образа правления»[539].
   
   
Уничтоженный номер «Отеч. записок» в настоящее время является библиографической редкостью: известны лишь четыре его экземпляра, хранящиеся в фондах советских библиотек[540].
   
Два года Салтыков, по-видимому, не предпринимал попыток провести запрещенный очерк в печать. В 1876 году А. С. Суворин, занимавший тогда умеренно-либеральные позиции, стал издателем газеты «Новое время» и обратился с предложением принять в ней участие к ряду писателей, в том числе к Салтыкову. Суворину было известно, что у Салтыкова имеются произведения, выброшенные цензурой из «Отеч. записок», и он, посоветовавшись предварительно с Некрасовым, предложил Салтыкову, находившемуся в то время за границей, напечатать их в «Новом времени». 25 февраля/8 марта 1876 года Салтыков сообщал Некрасову из Ниццы: «Суворин и Лихачев обращались ко мне по поводу «Нового времени» и писали, что Вы будете об этом тоже писать. Просят «Экскурсии» да еще сожженные «Благонамеренные речи». Я — не прочь. Только что из этого выйдет?»
   
Получив девятую главу «Благонамеренных речей», Суворин, вопреки ожиданиям Салтыкова, «бросился с нею к цензорам, которые и сказали ему, что лучше обождать»[541]. Однако месяц спустя эта глава в качестве самостоятельного очерка «Тяжелый год. (С лишком за двадцать лет назад)» все же появилась в «Новом времени», но, как уже сказано, в значительно смягченной редакции. Документальные данные, на основании которых можно было бы установить время переработки очерка (до передачи Суворину или по совету Суворина после его обращения к цензорам) и степень участил в ней писателя, отсутствуют. Можно лишь предположить, что переработка производилась в два этапа: сначала были изменены места, упомянутые в отзыве цензора о майской книжке «Отеч. записок», а после консультаций Суворина с цензорами, наблюдавшими за «Новым временем», — все остальное. Возможно, что некоторые изменения были внесены Сувориным, но Салтыков имел возможность ознакомиться с ними, так как незадолго до печатания очерка в газете вернулся из-за границы в Петербург, где пробыл около недели перед отъездом в деревню.
   
Не вполне ясным остается вопрос относительно первоначального авторского заглавия очерка. В письме к Некрасову от 11/23 мая 1876 года Салтыков называет очерк «Страшный год», а не «Тяжелый год». Под этим же заглавием очерк упоминается в 1899 году и Михайловским в статье «Памяти Салтыкова»[542]. Однако через все остальные издания «Благонамеренных речей» прошло заглавие первоначальной публикации очерка: «Тяжелый год».
   
Во всех прижизненных изданиях, кроме «Отеч. записок», вслед за заглавием очерка следовал подзаголовок в скобках: «С лишком за двадцать лет назад» — в «Новом времени» и «За двадцать лет назад» — в отдельных изданиях. В настоящем издании, как и в изд. 1933–1941, подзаголовок рассматривается как цензурное наращение и не сохраняется. Он был понятен в условиях того исторического момента, когда очерк печатался в «Новом времени» и в изд. 1876: шла подготовка русско-турецкой войны 1877–1878 годов, уже тысячи русских добровольцев отправились в Сербию и сражались там. Но в последующих изданиях «Благонамеренных речей», в 80-е годы, подзаголовок потерял смысл, вступив в противоречие с хронологией содержания очерка. Очевидно, подзаголовок сохранялся в этих последующих изданиях механически.
   
Для публикации в «Новом времени» в текст очерка был введен — Салтыковым или Сувориным — ряд цензурных смягчений: «ссыльные» заменены «опальными», «политические» превращены в «так называемых «политических» (стр. 451 наст. тома, абзац «Я жил тогда…»), выпущены фраза о «строгих временах» и сравнение «патриарха» с ощипанной курицей (та же стр., середина абзаца «Патриарх у нас…»); в письме графини вместо «министра» появился «двоюродный братец мой», вместо «на пари проиграл» — «обещал» (в изд. 1876–1883 годов — «за любовь обещал»), вместо «проигранного места» — «обещанное за любовь» (стр. 452, абзац «И попал он…»); выброшена реплика вице-губернатора о «патриархе» («Рыбой берет!..», та же стр.); «сосланные» заменены «удаленными», «неблагонадежные элементы» — «благонадежными элементами», «жандармский полковник» — «полициймейстером» (стр. 453, абзац «В те времена…»); слова «жандармский полковник старался вникнуть» выброшены (стр. 459, абзац «Речь эта…»); «неограниченная монархия» заменена «Россией», «республика» — «Соединенными Штатами», слова «Это республика, воплощенная в одном лице» выброшены, фраза с «Конечно, ни одна страна…» по «…заатлантических друзей»)!» заменена другой: «А мы — все это выставим и двинем!» (стр. 464–465, абзац «— Я понимаю…»); выброшены слова: «…и переименовывалось в соответствующий военный чин» (стр. 467, абзац «Кто не мог…») и слова «За веру, за царя и отечество!» (стр. 468, абзац «— Молодцы, ребята!»), и др.
   
Летом 1876 года, при подготовке первого отдельного издания «Благонамеренных речей», Салтыков ввел «Тяжелый год» в этот цикл, устранив из очерка некоторые искажения и выпуски, сделанные при газетной публикации. Вновь появился в тексте фрагмент о «строгих временах» и сравнение «патриарха» с «ощипанной курицей», были восстановлены отзывы вице-губернатора о «патриархе» и др. Однако места, отмеченные в цензорском рапорте, по-прежнему оставались в искаженном по цензурным соображениям виде. Через все издания прошли «опальные», «двоюродный братец», до неузнаваемости изуродованным осталось и ядовитейшее рассуждение о самодержавии и республике.
   
Учитывая многочисленность и существенность исправлений, сделанных по цензурным соображениям, очерк в настоящем издании печатается по тексту «Отеч. записок» (с учетом мелких стилистических улучшений, произведенных Салтыковым в отдельных изданиях цикла).
   
Очерк «Тяжелый год» посвящен теме о патриотизме подлинном и патриотизме мнимом, прикрывающем «благонамеренными речами» о любви к отечеству самое низменное своекорыстие — социальное и личное.
   
В основу очерка легли непосредственные впечатления писателя от «великой ополченской драмы» «скорбной поры» Крымской войны. Формирование ополчения, сопровождавшееся «неслыханнейшей оргией» казнокрадства, мошенничества и взяточничества, Салтыков наблюдал в 1854–1855 годах в Вятке. Несколько позже, по возвращении в Петербург, проводя в 1856 году в качестве чиновника особых поручений министерства внутренних дел ревизию делопроизводства Тверского и Владимирского комитетов ополчения, Салтыков ознакомился с казнокрадством, маскируемым заботами о нуждах отечества-«святыни». Дошедшие до нас цитаты из «Записки» Салтыкова о ревизии показывают, что полученные во время нее впечатления также вошли в «строительный материал» очерка[543]. Вместе с тем уже ушедшие в прошлое (для 70-х годов) факты периода Крымской войны осмыслены в очерке в свете «новейших поучений о патриотизме», преподанных событиями франко-прусской войны 1870–1871 годов.
   
Очерк «Тяжелый год» — одно из главнейших выступлений Салтыкова на тему о патриотизме. Об автобиографическом материале и значении очерка см. Макашин, стр. 433–436.
   
   
Губерния наша была не дворянская, и потому в ней не могли иметь место шумные демонстрации. — В Вятской губернии, населенной государственными крестьянами, не было помещичьих имений и ее не затронули шумные изъявления дворянского «патриотизма» первых месяцев Крымской войны.
   
Акциденции — термин Петровского времени, означавший узаконенные тогда добровольные даяния челобитчиков приказным, которые не получали казенного жалованья. Акциденции были уничтожены при Екатерине II. Здесь этот термин обозначает всякого рода взятки и поборы.
   
Еще узы ему бог не разрешил! — То есть не дал нравственной свободы. Перифраз строки псалма из Псалтири (CXV, 7).
   
…уездный лекарь Погудин, человек ума острого и прозорливого… — В этом образе отражены некоторые черты характера и поведения вятского врача Н. В. Ионина, с которым Салтыков был дружески связан в годы своей ссылки. См. «Салтыков в воспоминаниях», стр. 551 и 809–810.
   
…ни о «внутренних врагах», ни о «неблагонадежных элементах» тогда даже в помине не было. — Фразеологизмы охранительно-реакционной публицистики, введенные в обиход в условиях подъема революционно-демократического движения 60-х годов Катковым и В. Безобразовым (Г. Джаншиев. Из эпохи великих реформ, М. 1893, стр. 287) и подхваченные руководителями внутренней политики царизма. Ср. стр. 307–314 и 627 в т. 7, стр. 173 в т. 8 наст. изд.
   
…были только махальные. — Сведения с театра военных действий шли в столицу посредством «ручного телеграфа», употреблявшегося на флоте: расставленные в пределах прямой видимости махальные передавали депеши условными жестами.
   
…загадочность газетных реляций. То держится Севастополь, то сдан… — В начале Севастопольской обороны в западноевропейских газетах появились сообщения о взятии Севастополя. Их опровергала русская печать (см. «СПб. вед.», 1854, №№ 218–220, 30 сентября — 3 октября). Противоречивы были и другие сообщения о ходе военных действий (см. «Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя». Ред. Н. Дубровин, вып. III, СПб. 1872, стр. 204–210).
   
Швальня — портняжная.
   
…кто остался победителем при Черной… — Подразумевается неудавшееся наступление русских при речке Черной под Севастополем 16 августа 1855 года.
   
…наборы почти не перемежались. — В армию было призвано около миллиона человек (И. В. Бестужев. Крымская война, М. 1956, стр. 160).
   
Происходила великая драма, местом действия которой было рекрутское присутствие <…> объектом — податное сословие… — Воинскую — рекрутскую — повинность отбывали тогда лишь представители сословий, плативших в казну подушную подать (или соответствующую ей), то есть практически крестьяне и мещане.
   
«Начальник края». — В «Своде законов Росс. имп.» губернаторы именовались «начальниками губерний» (т. II, СПб. 1857, ч. 1, ст. 357 и далее).
   
Пришел наконец и манифест. — Манифест, объявлявший призыв в народное ополчение, был подписан царем 29 января 1855 года, в ополчение вступило свыше 364 000 человек (И. В. Бестужев. Крымская война, М. 1956, стр. 162).
   
Чиновники «посторонних ведомств» — то есть всех ведомств, не входивших в систему министерства внутренних дел. Здесь, в первую очередь, имеются в виду губернские учреждения, осуществлявшие хозяйственное обеспечение рекрутских наборов — казенная палата и палата государственных имуществ. Учреждения эти подчинялись непосредственно министерствам финансов и государственных имуществ; власть губернатора по отношению к ним ограничивалась лишь правом надзора («Свод законов Росс. имп.», т. II, СПб. 1857, ч. 1, ст. 558, 1098, 1321). Обвинение в следовании принципу разделения властей и в административном сепаратизме — намек губернатора на попытку чиновников этих палат использовать особое положение своих ведомств для лишения его доли барышей от организации ополчения. Ср. также стр. 628 в т. 7 наст. изд. Упоминание «про старших», о которых «не в той мере помнят, в какой по закону помнить надлежит», — намек на предписанное законом создание для рекрутских наборов губернских комитетов в составе председателя казенной палаты, управляющего палатой государственных имуществ и предводителя дворянства под председательством губернатора («Свод законов Росс, имп.», т. II, ч. 1, СПб. 1857, ст. 352, 486).
   
И придут нецыи… — Hецые — некие (церковнослав.). Далее — текст обычной вывески над входом в цирюльню.
   
Пионер — в салтыковской сатире одно из определений молодой, более цивилизованной генерации провинциальной бюрократии, шедшей на смену темному «гоголевскому» чиновничеству николаевской эпохи.
   
Если б я был женщина-романист… — Ниже пародируется, по-видимому, стиль повестей Кохановской.
   
Тамбурмажор — главный полковой барабанщик; всегда был высокого роста и шагал перед строем.
   
Ess-bouquet — название дорогих французских духов.
   
…в особенности дорого было в этих «записках» — это полное совпадение их с тем общеопекательным тоном, который господствовал в то время в одной части петербургского бюрократического мира! — Накануне крестьянской реформы среди славянофильски настроенных кругов бюрократии была распространена тенденция к «опекательным» установлениям по отношению к народу. Она ярко выразилась в широко ходившей в 1856 году записке Самарина «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе», где цитируется ряд проектов, доказывающих необходимость опеки над крестьянами «для предупреждения мотовства», «для предупреждения безрассудных браков» и прочих «безрассудств», к которым якобы склонны крестьяне (Ю. Ф. Самарин. Соч., т. II, М. 1878, стр. 53). «Опекательная тенденция» определила, в частности, направление чиновничьей деятельности В. Даля, которая была известна Салтыкову (см. стр. 537–538 в т. 2 наст. изд.). Рассуждения и «записки» Удодова (стр. 463–464) пародируют подобные «опекательные» настроения и прожекты — см., например, заключительные строки изложения его «записки», конец абзаца «И он читал мне…».
   
Это как-то напоминало Ипполита Маркелыча Удушьева, о котором <…> отзывался Репетилов. — Вероятно, подразумеваются строки из монолога Репетилова в грибоедовском «Горе от ума» (действ. IV, явл. 4). начинающиеся словами; «Но если гения прикажете назвать: // Удушьев Ипполит Маркелыч!!!» и кончающиеся: «…сам плачет, и мы все рыдаем». (Последнее относится уже к Толстому-«Американцу».)
   
Наш народ — дитя… — Изложенная далее административио-«опекательная» философия пионера Удодова роднит его с «просвещенным» бюрократом-«озорником» из «Губернских очерков» (см. стр. 259–266 и 537–538 в т. 2 наст. изд.). Обычное право — освященные традициями и обычаями нормы поведения; см. стр. 622 в т. 7 наст. изд. Фиск — государственная казна; здесь — чиновники, ведающие взиманием повинностей.
   
…уже в то время провидел «заатлантических друзей». — Под этим именем в русской печати фигурировала американская дипломатическая миссия, прибывшая в Петербург 25 июля 1866 года выразить «сочувствие» в связи с покушением Каракозова (см. стр. 775 в т. 10 наст. изд.).
   
Фома неверующий! — Выражение, восходящее к Евангелию (Иоанн, XX, 24–29).
   
   
Привет*
   
Впервые — ОЗ, 1876, № 6 (вып. в свет 21 июня), стр. 459–476, под заглавием «Благонамеренные речи. Привет».
   
Рукописи и корректуры не сохранились.
   
Публикация очерка в ОЗ привлекла внимание цензора. Но донесение цензора в Путербургский цензурный комитет было составлено в умеренных тонах, и комитет остановился на мягкой мере — неофициальном сообщении об очерке «Привет» начальнику Главного управления по делам печати[544].
   
При подготовке очерка для изд. 1876 в рассуждениях рассказчика в начале очерка (стр. 474–475 наст. тома) были произведены некоторые изменения, вызванные, возможно, необходимостью устранить цензурные замены и изъятия: слово «склав» (от нем. Sklave или франц. esclave) повсюду заменено на «раб», в конце абзаца «Мне было стыдно…» (стр. 474 наст. тома), обрывавшегося в ОЗ словами «…всем существом своим понял», появилась фраза: «что он весь, с ног до головы, — раб». По всему тексту была проведена также мелкая стилистическая правка.
   
В изд. 1880 и изд. 1883 очерк перепечатывался без изменений.
   
Завершающий «Благонамеренные речи» очерк «Привет» написан Салтыковым сразу по возвращении на родину после почти четырнадцатимесячного пребывания за границей, но, по-видимому, все же не в Петербурге, где писатель провел всего неделю, с 30 мая по 8 июня 1876 года, в хлопотах по множеству накопившихся дел, а в Витеневе, куда он приехал 10 июня.
   
Название очерка — иронично и двузначно. Это и привет писателя родине после длительной разлуки с нею, это и «привет», которым официальная Россия — жандармы и таможенная полиция — встречают на границе возвращающихся домой соотечественников, ожидающих этой встречи, как «Страшного суда».
   
Вводная часть очерка — одно из многих высказываний Салтыкова, передающих трагическую осложненность его патриотизма, его любви к России. Салтыков был далек от иллюзий и оптимизма по отношению к современной ему буржуазной Европе. Но в равной мере ему были чужды непонимание или идеализация огромной отсталости царской России от развитых стран Запада. Как всегда, в центре внимания Салтыкова находились сопоставления и наблюдения в сфере социальной психологии и гражданского самосознания. Настроения «рассказчика», возвращающегося из чужой стороны домой, к своим, передаются в очерке такими словами: «Мне было стыдно <…> Не страшно было, а именно стыдно <…> Что-то вроде бессильной злобы раба, который всю жизнь плясал и пел песни, и вдруг, в одну минуту, всем существом своим понял, что он весь, с ног до головы, — раб». Эти слова заставляют вспомнить другие и очень близкие им из «Пролога» Чернышевского: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы», которые Ленин назвал словами «настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения»[545].
   
Чтобы приглушить настроения «тоски» и «стыда» перед встречей с «известностью неизвестности» существования по пословице «все мы под богом ходим», «рассказчик» погружается в «мелочи обыденной, чередовой жизни», в разговоры спутников, «благонамеренность речей» которых заключается в том, что они посвящены преимущественно «кулинарным воспоминаниям» насчет еды «у нас» и «за границей». Эти разговоры «представителей русской культурности» в очерке «Привет» — один из блестящих образцов применения Салтыковым его известного принципа: отражение политики в быте.
   
По теме и по содержанию очерк «Привет», заключающий цикл, теснейшим образом связан с замыслом другого большого, но лишь начатого и незаконченного цикла 1875–1876 годов — «Культурные люди», или «Книга о праздношатающихся» (т. 12 наст. изд.).
   
   
…один <…> ехал из Парижа; другой <…> из Ниццы; третий <…> из Баден-Бадена, в соответствующие города: Навозный, Соломенный и Непросыхающий. — В первом ряду названы места пребывания Салтыкова в 1875–1876 годах. Во втором — символические обозначения русской провинции (см. о городе Навозном на стр. 514 и 519 в т. 8 наст. изд., о Соломенном городе — в «Истории одного города» там же).
   
Пактрэгеры, дистманы — носильщики, посыльные (от нем. Packträger, Dienstmann).
   
Даже фамилия у него была совсем не культурная — Курицын, тогда как Василий Иваныч был Спальников, а Павел Матвеич — Постельников. — Фамилия Курицын связывается с кличкой «куроцап», которую Салтыков не раз присваивал чинам дореформенной уездной полиции. Фамилии Спальников и Постельников — намекают на служило-дворянское происхождение.
   
Сам покойный Михаила Петрович мне сказывал <…> Вот она где, наша Русь православная, была! — То есть М. П. Погодин. Он умер 8 декабря 1876 года. В русской и зарубежной историографии конца 60-х — начала 70-х годов велась широкая полемика по поводу происхождения и первоначального обитания славянских племен. Погодин утверждал, что славянские племена пришли в Восточную Европу с Запада, где память о них сохранилась в географических названиях: «…В северной и средней Германии все собственные имена славянские показывают <…> что прежде немцев в этих местах жили славяне: Стрелиц, Шверин, Росток, Кролевец, Гданск…» (М. П. Погодин. Польский вопрос. Собрание рассуждений, записок и замечаний, М. 1867, стр. 131).
   
Тюрбо — рыба калкан (франц. turbot).
   
Соль, барбю — камбала (франц. sole, barbue).
   
Антреме — приправы к жаркому (франц. entremets).
   
Буйль-абесс — рыбная похлебка с чесноком и пряностями (франц. bouilleabaisse).
   
Мещанин во дворянстве — «герой» одноименной комедии Мольера.
   
Пуле — цыпленок (франц. poulet).
   
Жарден даклиматасьон — зоологический сад в Париже (франц. jardin d’acclimation).
   
Пулярка — откормленный цыпленок (от франц. poularde).
   
Савёр — вкус (франц. saveur).
   
Филе де-каннетон — филе утенка (франц. filet de caneton).
   
Пердро — молодая куропатка (франц. perdreau).
   
…так любовно, как будто блудного сына обрели. — Евангельская реминисценция (Лука, XV, 11–32).
   
..во время осады… — В 1871 году франко-прусские войска осадили Париж, чтобы расправиться с Коммуной.
   
Лапен — кролик (франц. lapin).
   
…лямуру или ляшозу <…> Мак-Магонша лямуру не любит <…> Кабы <…> как при Евгении… — Лямур, ляшоз — любовь, кое-что (франц. l’amour, la chose), здесь — то же, что «клубничка», «безделица» (см. стр. 634 в т. 5 и стр. 475 в т. 9 наст. изд.). Мак-Магонша — жена президента республики Мак-Магона; Евгения — жена Наполеона III. Распущенность нравов, отличавшая правящую верхушку Второй империи (см. очерк «Еще переписка»), сменилась известной строгостью, определявшейся клерикальной ориентацией Мак-Магона. Об иностранцах, изучавших Париж с точки зрения «милой безделицы», см. на стр. 245 в т. 8 наст. изд.
   
Же лоннёр—имею честь (франц. j’ai l’honneur).
   
…амнистию обсуждали. — 17 мая 1876 года французская палата депутатов отклонила проект закона об амнистии участникам Парижской коммуны («СПб. вед.», 1876, №№ 127 и 133, 9/21 и 15/27 мая). Салтыков, по-видимому, присутствовал на этом заседании. См. гл. IV «За рубежом» (т. 14 наст. изд.).
   
…придет Наполеон <…> — в Кайенну ушлют. — Несмотря на победу республиканцев на выборах во Франции (см. стр. 450 и 615), бонапартисты не теряли надежды на реставрацию и выдвигали принца Наполеона как законного претендента на престол. Кайенна — город во Французской Гвиане (Южная Америка), место ссылки политических заключенных, в частности многих коммунаров.
   
…турки-то тоже конституции запросили! — В мае 1876 года в Стамбуле состоялись манифестации с требованиями конституции.
   
…его в окру́гу гонят <…> голоса́ подавать надо! — Во время избирательной кампании во Франции предвыборные «комитеты» (см. прим. к стр. 450) добивались максимального участия избирателей в голосовании с целью обеспечить большинство голосов своим партиям.
   
Разве с подводой выгонят… — Согласно земской «подводной» повинности каждая деревня была обязана выставлять определенное количество подвод для разъездов должностных лиц.
   
…в пастухи определят, вместе с Макаром телят пасти велят. — То есть подвергнут ссылке или высылке.
   
   
Неоконченное*
   
Все материалы данного отдела не публиковались при жизни Салтыкова, не датированы им и не использовались при написании какого-либо из очерков «Благонамеренных речей».
   
   
Благонамеренные речи. XII. Переписка*
   
Впервые было опубликовано Вл. Кранихфельдом в журнале «Рубикон», 1914, № 6, стр. 11–16, по не дошедшей до нас рукописи, представляющей собой более краткую редакцию настоящего отрывка[546]. От известных в настоящее время других текстов публикация Кранихфельда отличается рядом сокращений и обрывается словами «…вот обстановка, в которой живет «libre penseur»» (абзац «Когда он остепенится…», стр. 501 наст. тома). В статье Кранихфельда «Адвокатура в сатире Щедрина», предпосланной публикации, сообщалось: «Под названием «Переписка» в рукописях Салтыкова находятся два варианта, которых нет в печати. Как к первому, так и ко второму варианту автором сделано примечание, в котором «покорнейше просят читателя припомнить «Переписку», напечатанную в «Отечественных записках» № 12 за 1873 год».
   
Более полная редакция настоящего отрывка была опубликована H. H. Пенчковским в Литературно-художественном сборнике «Красной панорамы», Л. 1928, сентябрь, стр. 44–49, по другой не дошедшей до нас рукописи. Во вступительной заметке публикатора «Неопубликованный очерк М. Е. Салтыкова» сообщалось: «Статья написана на четырех страницах писчего листа, особенно неразборчиво даже для салтыковеких рукописей, с множеством вносок и вставок…»
   
В настоящее время известна черновая рукопись отрывка[547]. Текст ее начинается словами «Я в восторге, милая маменька. Я только теперь понял, что такое жизнь…» (ср. стр. 493 наст. тома) и заканчивается фразой «Затем следует бесконечная цепь адвокатов-гостей», следующей за словами «…непременное отягчение участи обвиняемого» (ср. конец абзаца «Разновидность «серьезного любовника»…», стр. 499 наст. тома). К заглавию сделано подстрочное примечание: «Покорнейше прошу читателей припомнить «Переписку», напечатанную в 12-м № «Отеч. зап.» за 1873 год. Авт.».
   
В настоящем издании текст печатается по публикации H. H. Пенчковского, сделанной по более тщательно отработанной в стилистическом отношении рукописи, которая, по всей вероятности, является наиболее поздним вариантом отрывка.
   
Приводим два варианта черновой рукописи.
   
К стр. 495–496, конец абзаца «Непосредственно за «благородными отцами»…», вместо слов «Пробовали пристроить <…> фальшивыми векселями»:
   
    
Но повторяю: «злодей» есть не что иное, как благородный отец, которому не посчастливилось в судебной практике. Дайте этому человеку хотя один конкурс — и вы увидите, как естественно совершится его переход в «благородного отца». Я сам однажды был свидетелем подобного явления: «злодей» получил конкурс, правда, не блестящий, но тем не менее важный в том смысле, что он открывал дорогу к другим конкурсам. «Злодей» уже готов был сделаться благородным отцом, но продолжительная неудача уже наложила на него свое клеймо. Не прошло месяца, как он наводнил управление фальшивыми векселями…
   
   
К стр. 496, в начале абзаца «Адвокат-«паук»…», вместо слов «Но кроме того <…> юридическим сводничеством»:
   
    
Но кто же может исчислить все услуги, которые может оказать ловкий «паук» при той почти горячечной жажде роскоши и наслаждений, которая проникла во все слои современного общества! И вот с помощью этих связей и соответствующих кушей устраиваются предприятия, громадность которых заставляет кружиться голову! И кто устраивает их! Какой-нибудь Ерофеев, который не может двух слов сказать связно, не может одной строки написать, чтоб в ней не было двух бессмыслиц! Ерофеев, который, будучи в школе, фразу «Осел и соловей» спрягал как глагол? <3 слова нрзб> Поумнел ли он, по крайней мере, с тех пор? Сделался ли развитее и образованнее? Нет, ни то, ни другое. Он и до сих пор продолжает спрягать «Осел и соловей», а все его развитие заключается в том, что он несколько раз внимательно просмотрел на Михайловском театре пьесу «Tricoche et Cacolet»[548].
   
   
Настоящий отрывок является началом очерка, задуманного как продолжение первого очерка «Переписка». Об этом свидетельствует содержание отрывка, в частности упоминание о Ерофееве (фигурирует в первой «Переписке»), и подстрочное примечание в публикации Кранихфельда и в черновой рукописи (см. выше). Судя по порядковой нумерации очерка, он готовился для октябрьской книжки ОЗ 1874 года, но был заменен другим очерком с тем же заглавием (в отдельных изданиях — «Еще переписка»). Замысел — критика адвокатуры — частично воплощен в создававшемся в это же время цикле «В среде умеренности и аккуратности» (см. категории «бродяг» и «не помнящих родства людей» в «Господах Молчалиных»).
   
   
Конкурсный председатель — руководитель конкурса (см. прим. к стр. 38).
   
Дисконт — учет векселей.
   
…нечто подобное встречалось <…> в типе Расплюева («Свадьба Кречинского») <…> Глова («Игроки»)… — персонажи комедий Сухово-Кобылина и Гоголя.
   
…незримые слезы сквозь видимый миру смех. — Реминисценция из гоголевских «Мертвых душ» (т. I, гл. VII).
   
…в цирке и в «Буффе» <…> это почти что кавалергард. — См. прим. к стр. 116 и 147.
   
   
Приятное семейство (К вопросу о «Благонамеренных речах»)*
   
Впервые опубликовано в 1931 году Н. В. Яковлевым в «Новом мире», № 7, стр. 185–187, по тексту сохранившейся рукописи. В настоящем издании печатается по тому же источнику.
   
Когда именно Салтыков задумал и начал писать «Приятное семейство», почему работа была брошена в самом начале, сведений нет. Подзаголовок рассказа позволяет как будто бы отнести замысел к 1872–1876 годам, когда писались и печатались «Благонамеренные речи». По содержанию же комментируемый текст опирается на впечатления, полученные Салтыковым в 1865–1866 годах, во время жизни и службы в Пензе, и связан с двумя другими замыслами писателя, также возникшими на материале пензенских впечатлений: с «Очерками города Брюхова» (1865) и рассказом «Испорченные дети» (1869).
   
Первый замысел остался неосуществленным. Однако выразительное название несозданного, но начинавшего складываться в творческом сознании Салтыкова произведения (см. письмо к Анненкову от 2 марта 1865 года), не оставляет сомнения, что «Очерки города Брюхова» стали бы еще одним осуществлением характерного для салтыковской сатирической критики приема: в культе еды, в поклонении Мамону вскрывался бы социально-политический аспект. Нечто близкое к этому замыслу встречаем и в «Приятном семействе»: «В П***, — читаем в начатом рассказе, — вас сразу ошибает запах еды, и вы делаетесь невольно поборником какой-то особенной религии, которую можно назвать религией еды». Приезжий в П*** скоро не выдерживает натиска и всеобщности этого «культа», «сдается» и восклицает: «Мамон, я твой! я твой — навсегда!»
   
С Пензой же связывают комментируемый отрывок рассказа и его первые строки — о распространении «пагубных, потрясших Западную Европу идей», которые «с особенною силой действовали между воспитанниками местной гимназии» (чуть ниже она названа «П-ской гимназией»). Тут речь идет о внимании, проявленном органами политической полиции к пензенской гимназии в связи, с одной стороны, с инцидентом 1864 года, когда гимназист шестого класса Н. Кузнецов дал пощечину директору, реакционеру и обскуранту — Р. Шарбе, а с другой стороны, в связи с тем, что стрелявший в 1866 году в Александра II Каракозов был воспитанником пензенской гимназии, так же как ряд членов революционного кружка, к которому принадлежал Каракозов, в том числе и руководитель кружка — Ишутин. Эти намеки на злободневные политические события 60-х годов введены и в упомянутый рассказ «Испорченные дети» (т. 7 наст. изд.).
   
На связь с Пензой указывает еще одна деталь: в рассказе говорится, что город П*** «был сплошь населен отставными корнетами». В «Дневнике провинциала…» и его незаконченном продолжении «В больнице для умалишенных» «отставные корнеты» раскрываются как «пензенские корнеты».
   
Какое место Салтыков предполагал отвести рассказу — если бы закончил его — в общей композиции «Благонамеренных речей», неясно. Судя по названию, рассказ предназначался для критики «семейственного союза».
   
   
…выписывали вина прямо от Рауля и от Депре, а консервы от Елисеева. — Французские вина фирмы Рауля в Петербурге и Депре в Москве считались лучшими, как и гастрономические товары братьев Елисеевых, имевших магазины в обеих столицах.
   
…о чем ни Борелям, ни Дюссо и во сне не снилось. — Фешенебельные петербургские рестораны Бореля и Дюссо славились своей французской кухней и считались «любимыми ресторанами великосветских денди» (Вл. Михневич. Петербург весь на ладони, СПб. 1874, стр. 486).
   
…поражает двухпудовым осетром <…> из С***… — по-видимому, из Сызрани.
   
   
Благонамеренная повесть. Вступление*
   
Впервые опубликовано в 1914 году В. П. Кранихфельдом в «Русск. ведомостях», № 97, 27 апреля, и в том же году — М. К. Лемке (анонимно) в «Вестнике Европы», № 5, стр. 25–34. Источник текста обеих публикаций один и тот же — беловая рукопись (с некоторой авторской правкой) из архива M. M. Стасюлевича, находившаяся ранее в Музее Революции СССР в Москве, а ныне в Пушкинском доме в Ленинграде.
   
Девятого марта 1875 года тяжело заболевший Салтыков, направляемый врачами на лечение в Баден-Баден, обратился к находившемуся там П. В. Анненкову с письмом. В нем помимо ряда деловых просьб высказывалась радость по поводу скорого свидания и намечались темы предстоящих бесед, в том числе о важной и остро взволновавшей Салтыкова литературной новости — начавшемся в «Русском вестнике» печатании толстовской «Анны Карениной».
   
«Обо всем переговорим при свидании», — писал Салтыков и продолжал: «Вероятно, Вы <…> читали роман Толстого о наилучшем устройстве быта детор<одных> частей. Меня это волнует ужасно. Ужасно думать, что еще существует возможность строить романы на одних половых побуждениях <…> Мне кажется это подло и безнравственно».
   
Состоялся ли предполагавшийся обмен мнениями с Анненковым по поводу «Анны Карениной», сведений нет. Здоровье Салтыкова по приезде в Баден-Баден настолько ухудшилось, что врачи опасались за жизнь его.
   
Оправившись несколько от болезни, Салтыков возобновил литературную работу и написал в июне — июле 1875 года рассказ «Сон в летнюю ночь», первоначально предназначенный им для «Благонамеренных речей» (потом вошел в «Сборник», том 12 наст. изд.). На полях черновой рукописи рассказа, оставшейся у него, Салтыков сделал (когда именно — неизвестно) ряд конспективных записей, намечавших образы и ситуации задуманного нового произведения, «Книги о праздношатающихся» (другие названия — «Дни за днями за границей» и «Культурные люди»). Текст одной из записей таков: «Литератор. Повесть о влюбленном быке». Расшифровку записи и раскрытие ее связей с ближайшими творческими замыслами Салтыкова находим в письме к тому же Анненкову из Ниццы от 20 ноября/2 декабря 1875 года. Сообщая, что в «Книге о праздношатающихся», к писанию которой он приступил, будет «многое множество лиц», Салтыков назвал среди них и «литератора, который в подражание «Анне Карениной» пишет повесть «Влюбленный бык».
   
На основании приведенных свидетельств незаконченную «Благонамеренную повесть» нередко трактуют как пародию на «Анну Каренину» и делают отсюда соответствующие выводы. Но это неверно, хотя связь между возникновением замысла «Благонамеренной повести» и резко отрицательным восприятием Салтыковым первых глав романа Толстого очевидна.
   
Чтобы правильно понять замысел начатой, но, по-видимому, сразу же и брошенной «Благонамеренной повести», необходимо привести в ясность ряд обстоятельств, относящихся к цитированным высказываниям Салтыкова в письмах к Анненкову, и сопоставить эти обстоятельства с хроникой его работ и творческих планов 1875 года.
   
Прежде всего следует установить, что отзыв Салтыкова об «Анне Карениной» как о романе, построенном «на одних половых побуждениях», относится отнюдь не ко всему роману, далеко тогда и не законченному, а лишь к его первой части и к половине второй (гл. 1-10), появившимся в №№ 1 и 2 «Русского вестника» за 1875 год. Уже того, что было напечатано в № 3 — окончания второй части, — Салтыков в тот момент не читал и не знал: письмо к Анненкову датировано 9 марта, а № 3 «Русского вестника» вышел в 1875 году 31 марта. В названных начальных частях и главах романа он еще не превратился полностью из семейно-любовного (жанр, в котором был задуман) в философско-общественный и злободневно-публицистический. «Роман по началу, — пишет Б. М. Эйхенбаум, — кажется сделанным по европейскому образцу: чем-то вроде сочетаний традиций английского семейного романа и французского «адюльтерного»[549]. «Изображение страсти во всей ее прелести и во всем ничтожестве»[550] преобладает в первых частях и именно с этой стороны и была воспринята большинством современников начавшаяся публикация романа.
   
Суждение Салтыкова о начале романа определялось его принципиальной эстетической позицией — созданным им учением о новом общественном романе, построенном не на традиционном главенстве любовной интриги, а на возвышении социально-философско-политической проблематики и материала[551]. Вместе с тем резкость и грубость отзыва Салтыкова находят объяснение не только в силе и страстности приверженности писателя к своей общественно-эстетической концепции, но и в его болезни. Она обострила до предела присущую Салтыкову бурную и гневную раздражительность. «Надо скорее уехать из Петербурга, — писал он тому же Анненкову 26 марта 1875 года, — где постоянно нахожусь в раздраженном состоянии».
   
Работа над «Благонамеренной повестью» была предпринята, по-видимому, летом 1875 года в Баден-Бадене под воздействием незаглохшего еще импульса, полученного от чтения начала «Анны Карениной» в Петербурге. Продолжение романа в №№ 3 и 4 «Русского вестника» появилось в дни и недели критического состояния здоровья Салтыкова, и вряд ли он тогда ознакомился с этим продолжением. А затем в публикации романа наступил перерыв до февраля 1876 года.
   
Салтыков успел написать для «Благонамеренной повести» только «Вступление» и две главки (третья лишь обозначена заглавной цифрой) «Из записок солощего быка» под заглавием «Мои любовные радости и любовные страдания». «Вступление» посвящено прежде всего аргументации необходимости рассмотрения среди других форм и явлений «благонамеренного миросозерцания» также и «благонамеренного искусства». Но главное содержание «Вступления» составляет развитие взглядов Салтыкова на общественный роман, полемически заостренное против монополии «любовной интриги». В «записках солощего быка» Салтыков переводит развитие этой же темы из теоретико-публицистического ключа в художественный, гротескно-сатирический, но тут же и обрывает начатую новую разработку. Несколько позже и уже, как сказано, в связи не с «Благонамеренными речами», а с «Книгой о праздношатающихся», замышлявшейся в манере «Записок Пикквикского клуба» Диккенса, Салтыков вновь обратился к мысли подвергнуть сатирической критике традиции любовного романа в «Анне Карениной». Эту критику он намеревался осуществить теперь не в острогротескной форме «записок солощего быка», а в форме менее карикатурной и жесткой. С этой целью и была задумана фигура «литератора, который в подражание «Анне Карениной» пишет повесть «Влюбленный бык».
   
Идентифицировать оба означенных замысла, хотя и связанных друг е другом, нет оснований, а главное, нет оснований рассматривать начатую и брошенную «Благонамеренную повесть» и вовсе неосуществленный замысел о «подражании «Анне Карениной», как пародию на роман Толстого. В написанном начале «Благонамеренной повести» налицо теоретический и сатирический спор Салтыкова с Толстым по поводу традиций любовного романа в «Анне Карениной», но нет никаких элементов пародии на это произведение.
   
Оба замысла Салтыкова остались неосуществленными. Нужно думать, что еще до возобновления печатания «Анны Карениной» Салтыков сам убедился, что его заостренное болезненной раздражительностью импульсивно-резкое восприятие только что начатой публикации нового романа Толстого было односторонне и необъективно. Салтыков отказался от обоих замыслов сатирической критики «Анны Карениной» и никогда не возвращался к ним.
   
Об отношении Салтыкова к Толстому и его творчеству см. в салтыковских письмах и комментариях к ним в тт. 19–20 наст. изд.
   
   
…деятельности, которой образцы представляют художники Тютрюмов и Микешин, может быть беспрепятственно усвоено название благонамеренной. — Живописец Н. Л. Тютрюмов увлекался изображением обнаженной женской натуры, приобрел известность картинами «Отдых вакханки» и «Нимфа перед купанием». Скульптор М. О. Микешин, автор монументальных памятников тысячелетию России в Новгороде, Екатерине II в Петербурге, Александру II в Ростове-на-Дону и др., воспринимался Салтыковым в качестве официозного художника.
   
…«для звуков сладких и молитв». — Из стихотворения Пушкина «Чернь» («Поэт и толпа»).
   
Некоторые писатели <…> ухитряются сочетать любовь с сыроварением <…> тут же приплетают артельное начало и вопрос о допущении женщин к слушанию медицинских курсов. — Речь идет о романистах вроде Н. Витнякова, автора романа «Русские демократы» (см. рец. в т. 9 наст. изд.).
   
Заставьте философа-физиолога препираться с философом-спиритуалистом <…> спиритуалист <…> скажет: <…> нечто есть! — Философ-физиолог — материалист. Философ-спиритуалист — идеалист. Нечто — душа, поидеалистическим представлениям существующая вне зависимости от материальной субстанции тела.
   
Шепот, робкое дыханье… — стихотворение Фета.
   
«L’amour — ce n’est que ça». — См. прим. к стр. 311.
   
Бланш Гандон. — Имя этой французской шансонетки Салтыков часто использует как нарицательное для обозначения демонстративного бесстыдства.
   
Deux coqs vivaient en paix, une poule survint, // Et voici la guerre allumée… — Из басни Лафонтена «Les deux coqs» («Два петуха»). У Лафонтена: «…Et voilà…».
   
Зимний сад г. Егарева. — См. прим. к стр. 116.
   
…угол Вознесенской и Мещанской… — Мещанские улицы, примыкавшие к Вознесенскому проспекту, были средоточием публичных домов.
   
Из записок солощего быка. — Солощий — сластена, охочий, жадный до чего-либо (В. Даль. Толковый словарь…).
   
…медаль с надписью «за полезное». — Такой медалью награждались лица мещанского сословия за «особые заслуги» перед государством.
   
Воспитание я получил домашнее, то есть не классическое и не реальное. — О классическом и реальном образовании см. стр. 573 и 667 в т. 7, стр. 518 в т. 8 и стр. 702 в т. 10 наст. изд.
   
…имел довольно верные сведения об афинских вечерах <…> из романа «Жертва вечерняя». — То есть романа П. Д. Боборыкина. См. статью «Новаторы особого рода» в т. 9 наст. изд.