1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 
Что вправе счастьем он располагать    

По воле собственной, что эта воля    

Свободна, но пременчива, и пусть    

Сие запомнит; преподай совет    

Быть осторожным, чтоб на ложный путь    

В беспечности излишней не вступить;    

Ему открой грозящую опасность    

Со стороны коварного Врага,    

С Небес низверженного и теперь    

Замыслившего и других склонить    

К паденью, чтоб лишились и они    

Блаженства. Применив насилье? Нет!    

Насилье было бы отражено;    

Враг пустит в ход предательство и ложь.    

Открой Адаму всє, дабы не мог    

Оправдываться, если он падёт    

По воле собственной; что, мол, врасплох    

Застигнут был и что его никто    

Не вразумил и не предостерёг!"    

Так, правосудно, Вечный наш Отец    

Изрёк. Не медля, получив приказ,    

Гонец летучий взвился, отделись    

От сонма Духов, средь которых он    

Стоял, прикрывшись пышными крылами,    

И Ангельские хоры перед ним    

Повсюду расступались на пути,    

Пока он Эмпирей пересекал    

В полёте и достиг Небесных Врат,    

Что сами распахнулись широко    

На петлях золотых; Державный Зодчий    

Столь дивное устройство смастерил.    

С порога Врат ни туча, ни звезда,    

Ничто ему не преграждало взор;    

Хотя от прочих блещущих шаров    

Земля не отличалась и была    

Невелика, он разглядел её    

И на господствующей высоте,    

Средь окруженья кедров, — Божий Сад.    

Так видел ночью, с помощью стекла,    

Материки и страны на Луне    

Воображаемые — Галилей,    

Но с меньшей чёткостью; так мореход    

Среди Циклад плывущий, острова    

Самое и Делос видит вдалеке,    

Подобно клочьям пара. Дух к Земле,    

Сквозь ширь эфирную свой быстрый лет    

Направил, средь бесчисленных миров.    

То на крылах надёжных он парил    

В полярных ветрах; то, за взмахом взмах,    

Покорный воздух мощно рассекал.    

До уровня парения орлов    

Он снизился. Пернатый мир почёл    

Его за Феникса, и все, дивясь,    

В нем ту единственную птицу видят,    

Спешащую к стенам стовратных Фив    

Египетских, дабы сложить свой прах    

В блестящем храме Солнца. Вот в Раю    

Он плавно опустился на утёс    

Восточный, Серафима вид приняв    

Правдивый свой; шестью крылами стан    

Его божественный был осенён;    

Два первые — ниспав с широких плеч,    

Как мантия, достойная царей,    

Окутывали грудь; иные два -    

Как звёздный пояс облегали чресла,    

Скрывая бедра пухом золотым,    

Пестревшим всеми красками Небес;    

А третьи — словно панцирь перяной,    

Одели ноги, от колен до пят,    

Лазурью ослепительною; так,    

Подобно сыну Майи, он стоял,    

Крылами потрясая, и вокруг    

Благоуханье дивное лилось.    

Сторожевыми Ангелами он    

Немедля узнан. Все пред ним встают,    

Высокий почитая ранг посла    

И важное заданье, что ему    

Поручено бесспорно. Миновав    

Охраны Райской пышные шатры    

И рощи мирры, где бальзам, и нард,    

И кассия струили аромат    

Цветочиый — благовонье глухомани,    

Пришёл он в дол благословенный; здесь    

Природа, в юной щедрости своей,    

Воображенью девственному дав    

Свободу, прихотливо создала    

Обилье роскоши, превосходя    

Великолепьем диким чудеса,    

Что созданы по правилам искусства.    

Расположась у входа шалаша    

Прохладного, Адам гонца узрел,    

В благоуханной роще, меж стволов,    

Грядущего навстречу. Той порой    

Уже к зениту Солнце поднялось,    

Меча на Землю жгучие лучи,    

И, чтоб глубины тёмных недр согреть,    

Давало много больше ей тепла,    

Чем нужно Праотцу. В тенистой куще    

Рачительная Ева, как всегда,    

Обед из сочных, наливных плодов    

Готовила, способных насыщать    

Проголодавшихся; питьём служил    

Нектар из разных ягод, винных грозд    

И молока. Адам воззвал к жене:    

"— Спеши, о Ева! Посмотри на нечто,    

Достойное вниманья твоего:    

С востока, из-за рощи, к нам идёт    

Созданье дивное. Как будто вновь    

Денница в полдень вспыхнула! Посол,    

Возможно, с вестью важной от Небес    

Явился, и возможно, гостем он    

Сегодня будет нашим. Торопись,    

В избытке все припасы принеси,    

Чтоб странника небесного принять    

С почётом. Воздадим же, не скупясь,    

Дарителю — дарами; от щедрот,    

Нам уделённых, — щедро уделим.    

Чем больше многоплодная дарит    

Природа, тем становится она    

Производительней и учит нас    

Не скряжничать!" В ответ сказала Ева:    

"— Адам, священный образ, прах земной,    

Одушевлённый Богом! Невелик    

Запас потребный. Каждая пора    

Растит его для нас, и круглый год    

На ветках зреет множество плодов.    

Храню лишь те, которых сок, сгустясь    

От времени, питательность и вкус    

Им придаёт особый. Но сейчас    

Немедля я с деревьев и кустов,    

Со всех растений, лучшие сорву    

Плоды, чтоб гостя потчевать. Пускай    

Увидит он, что в равной мере Бог    

Благотворит и Небу и Земле!"    

Сказав, она поспешно отошла,    

Взирая хлопотливо, и полна    

Забот радушных: что из лучших яств    

Избрать, в каком порядке подавать,    

Сообразуя вкусы их, дабы    

Не спорили между собой, — напротив,    

Друг друга возвышали чередой.    

Все лучшее она брала с ветвей,    

Что только всеродящая Земля    

Дарит в обеих Индиях, равно    

На взморьях Понта и на берегах    

Пунических, и там, где Алкиной    

Владычил: плотнокожие плоды    

И нежнокожие; одни в пушке    

Ворсистом, а другие в скорлупе,    

И таровато ставила на стол.    

Затем она безгрешное питьё    

Из гроздий выжала и сладкий сок    

Из ягод разных; лакомые сливки    

Из косточек душистых извлекла,-    

Сосуды чистые у ней в достатке,-    

И под конец пахучею листвой    

Устлала пол и ворохами роз.    

Тем часом устремился Прародитель    

Навстречу гостю дивному; иной    

Он свитой, кроме полных совершенств    

Своих, не обладал и составлял    

Свой штат придворный — сам. Он шёл один,    

Величественней скучных и помпезных    

Кортежей княжеских, где на шитьє    

Галунной челяди, что в поводу    

Ведёт роскошно убранных коней,    

На золото ливрей и чепраков    

Глазеет ослеплённая толпа.    

Приблизившись, Адам возговорил    

Без страха, но с почтением склонись,    

Как должно перед высшим существом:    

"— О житель Неба! — ибо только там    

Столь царственный возникнуть облик мог;    

Покинув трон заоблачный, края    

Блаженные, ты низошел сюда,    

В обширную страну, лишь нам двоим    

Дарованную Богом. Удостой    

В тенистой куще этой отдохнуть,    

Отборное вкушая из того,    

Что здесь растёт. Побудь, пока дневной    

Не схлынет зной и Солнце на закат    

Не повернёт, смягчив свои лучи!"    

Умильно Ангел доблестный в ответ    

Сказал: "— Затем я и пришёл сюда.    

Ты сотворён таким и твой таков    

Приют земной, что даже Духов Неба    

Прельщает к посещенью. Отведи    

Меня в твоё жильё. Свободен я    

От полдня и до вечера!" Они    

Направились к лесному шалашу    

Улыбчивому, словно сень дерев    

Помоны, и цветочный аромат    

Струившему; а Ева, лишь собой    

Украшена, прелестней и милей    

Дубравной нимфы или самой дивной    

Из трех, на Иде споривших, нагих    

Богинь, — ждала, чтоб гостю угождать    

Небесному. Покровы не нужны    

Для чистой духом: никакая мысль    

Нескромная румянца на щеках    

Вовек не порождала. Рафаил    

С приветом обратился к ней святым;    

Впоследствии Пречистую Марию -    

Вторую Еву — Ангел точно так    

Приветствовал: "— Возрадуйся, о Мать    

Людского рода! Населишь весь мир    

Ты детищами чрева твоего,    

И будут многочисленней они    

Плодов, что отягчают этот стол!"    

Сиденьями из моха окружённый,    

Бугор дерновый им столом служил;    

От края и до края, на большом    

Его квадратном срезе, все дары    

Осенние ласкали взор, но здесь    

Всегда с Весной плясала заодно    

В обнимку Осень. Вёлся разговор    

Неспешно, без опаски, что еда    

Простынет, и Адам уста отверз:    

"— Вкуси, Небесный гость, от разных яств,    

Которые Земле Кормилец наш,    

Податель щедрый совершённых благ,    

Для пропитанья нашего велел    

И услаждения производить!    

Такая пища, может, не вкусна    

Бесплотным Духам, но еды другой    

Не ведаю, — лишь эту нам даёт    

Отец Всевышний!" Ангел отвечал:    

"— Всє то, что Человеку, — существу    

Отчасти и духовному, — Господь    

(Хвала Ему вовеки!) дал во снедь,    

Не может неприятным быть на вкус    

Чистейшим Духам; будучи сполна    

Духовными, нуждаются они,    

Подобно вам, разумным тварям, в пище,    

Поскольку чувства низшие равно    

Имеются у тех и у других:    

Вкус, обонянье, осязанье, слух    

И зрение. Вкушая пищу, мы    

Её усваиваем, претворив    

Телесное — в бесплотное. Узнай:    

Всему, что Господом сотворено,    

Потребна пища; лёгким элементам    

Дают питанье — грубые; Земля    

Питает море; суша и вода    

Питают воздух; воздух же — рои    

Светил эфирных; первоочередно -    

Луну, наиближайшую из них;    

А пятна, испещряющие диск    

Луны, — не что иное, как пары    

Нечистые, не ставшие ещё    

Её субстанцией. Луна другим    

Планетам высшим от своей сырой    

Поверхности питание струит,    

А Солнце, освещая все миры,    

Их влажным истечением взамен    

Питается и пищу ввечеру    

Вкушает, погружаясь в океан.    

Хоть в Небесах амврозией полны    

Плоды Деревьев жизни, а лоза    

Дарит нектар; хоть мы с ветвей росу    

Медвяную сбираем по утрам;    

Хоть почва устлана жемчужной манной,    

Но доброта Творца и на Земле    

Рассыпала обилье новых благ,    

С небесными сравнимых. Посему    

Не мни, что хлебосольством я твоим    

Пренебрегу!" — Итак, пришла пора    

Для трапезы; вкушал и Ангел; нет,    

Не для отвода глаз, как богословы    

Иные судят! Он со смаком ел,    

Являя голод истинный и жар    

Пищеваренья; Духи без труда    

Все лишнее способны испарять.    

Не диво! Ведь при помощи огня    

Коптящих углей может превратить    

Алхимик, или думает, что может,    

Металл, рождённый шлаковой рудой,    

В отменнейшее золото. Меж тем    

Праматерь в чаши сладкое питьё    

Струила, услужая за столом    

Нагая. О, достойная Эдема    

Невинность! Если Божьи Сыновья    

Влюблялись некогда, то только здесь    

Простительной была бы эта страсть;    

Но вожделенье чуждо их сердцам    

И ревность — ад обманутой любви.    

Когда питьём и лакомой едой    

Они насытились, не отягчась,    

Адаму вздумалось не упустить    

Благоприятный случай и узнать    

В беседе этой важной о ином,    

Нездешнем мире и о существах    

Небесных, столь его превосходящих    

Во всем, чьи лики излучают свет    

Божественный, чья затмевает мощь    

Людские силы. Так сообразив,    

Он вопросил посланника Небес:    

"— О приближённый Божий! Сознаю,    

Как Человека ты почтил, сойдя    

Под этот скромный кров и от земных    

Вкусив плодов, которые отнюдь    

Не пища Ангелов; ты их вкушал    

С такой охотой, будто на пирах    

Небесных не вкушал от лучших яств;    

Их разве можно с нашими сравнить?"    

Крылатый Иерарх сказал: "— Адам!    

Един Господь; всє только от Него    

Исходит и к Нему приходит вновь,    

Поскольку от добра не отреклось.    

Всє из единого правещества,    

В обличиях различных, безупречно    

Сотворено; различных степеней    

Субстанция уделена вещам,    

Так, на различных уровнях дана    

И жизнь — живым созданиям; они    

Тем чище, утонченней и духовней,    

Чем пребывают ближе к Божеству,    

Чем истовей, на поприщах своих,    

К Нему стремятся; всяческая плоть    

По мере сил способна духом стать.    

Так с лёгкостью восходит от корней    

Зелёный стебель и растит листву    

Воздушнейшую, а за ней — цветок —    

Верх совершенства, издающий дух    

Пахучий; так цветок и плод его -    

Усвоенная Человеком снедь,-    

В нем совершенствуются, обратясь    

Духовностью живительной, равно    

Животной и разумной; жизнь творят,    

Сознанье, смысл, воображенье, чувство,    

От коих разум черпает душа    

Двоякий: первый — в логике силён,    

Другой асе — в созерцанье. У людей    

Преобладает первый, нам присущ    

Второй; у них одна и та же суть,    

Различна только мера. Не дивись,    

Что блага, вам вручённые Творцом,    

Не отвергаю, но, переварив,    

Преображаю в собственный состав.    

В свой срок, возможно, люди перейдут    

На пищу Ангельскую, не сочтя    

Её чрезмерно лёгкой. При таком    

Питанье, верно, станут их тела    

Со временем субстанцией духовной    

И нам в подобье, окрылясь, взлетят    

В эфир; и по желанью — обитать    

В Раю небесном будут или здесь.    

Все это исполнимо, если вы    

Покорство соблюдёте и любовь    

Незыблемую к вашему Творцу.    

Пока же наслаждайтесь полнотой    

Блаженства, вам доступного; вместить    

Иное, вящее, — вам не в подъем".    

Людского рода Патриарх сказал:    

"— Ты дивно обозначил правый путь,    

Последуя которому пройти    

Всю лестницу Природы разум наш    

От центра до окружности способен;    

И в лицезрении Господних дел    

Мы, шаг за шагом, можем вознестись    

К Создателю. Но молви — что твоё    

Остереженье значит: "Если вы    

Покорство соблюдёте?" Как возможно    

Ослушаться и разлюбить Творца,    

Из праха нас воздвигшего, в Раю    

Устроившего, средь безмерных благ,    

Превысивших все то, что Человек    

Способен пожелать и восприять!"    

"— Знай, сын Земли и Неба! — молвил Гость,-    

По милости Господней ты блажен,    

Продленье же блаженства от тебя    

Зависит, — от покорности твоей.    

Вот суть остереженья: твёрдым будь!    

Ты создан совершённым, но превратным,    

Ты создан праведным, но сохранить    

В себе добро — ты властен только сам,    

Зане свободной волей одарён,    

Судьбе не подчинённой или строгой    

Необходимости. Желает Бог    

Покорства добровольного, отнюдь    

Не приказного; никогда Господь    

Его не примет. Да и как принять?    

Как в сердце несвободном различить -    

С охотою иль подъяремно служит,    

Лишь поневоле, ибо так велит    

Судьба и выбора иного нет?    

Я сам и Ангелы, что предстоят    

Престолу Божию, блаженство длим    

Подобно вам, поскольку мы верны    

Покорству: нет у нас других порук.    

Свободно служим Богу из любви    

Свободной. Мы вольны Его любить    

Иль не любить, сберечься или пасть.    

Ведь пали некие благодаря    

Ослушеству; их в глубочайший Ад    

С Небес низверг Всевышний. О, паденье    

С высот блаженства в бездну адских мук!"    

Наш Предок молвил так: "— Твои слова,    

Наставник дивный, выслушаны мной    

С вниманьем глубочайшим; эта речь    

Мне слаще херувимских голосов,    

Поющих гимны горние в ночи    

С холмов окрестных. Ведаю равно,    

Что в действиях, в желаньях сотворён    

Свободным; но уверен, что любовь    

К Творцу и праведный Его завет    

Покорства — не забуду никогда.    

Так мыслил прежде, мыслю и теперь.    

Но то, что в Небе, по твоим словам,    

Произошло, — сомнение родит    

Во мне, но пуще — жажду услыхать,    

Коль ты изволишь, полный пересказ.    

Он, верно, будет странен, и ему    

Внимать в благоговейной тишине    

Пристало. Долог день. Лишь полпути    

Свершило солнце, на другую часть    

Стези небесной только что вступив!"    

Так он просил, и Рафаил, чуть-чуть    

Помедлив, начал так повествовать:    

"— О необъятном, Первочеловек,    

Ты просишь. Горестный и тяжкий труд    

Подъять я должен. Как я передам    

Уму людскому о незримых битвах    

Бесплотных Духов? Как я, не скорбя,    

Поведать о погибели могу    

Столь многих, прежде славных и благих,    

До их паденья? Как я, наконец,    

Иного мира тайны обнажу,    

Закона не нарушив? Но сие    

Дозволено для твоего добра.    

А то, что Человеку не постичь,    

Я разъясню, духовное сравнив    

С телесным; ведь возможно, что Земля    

Лишь тень Небес, и то, что там и здесь    

Вершится, больше сходства меж собой    

Оказывает, чем сдаётся вам.    

Вселенной этой не было ещё,    

И правил дикий Хаос, где теперь    

Кружатся небеса и на своём    

Основан центре шар земной; итак,    

В один из дней (ведь Время, приложась    

К движенью, даже в Вечности самой    

Все вещи измеряет настоящим,    

Прошедшим и грядущим), в некий день,    

Из коих состоит великий год    

Небесный, эмпирейские войска,    

Со всех концов, на высочайщий зов    

К Престолу Всемогущего сошлись.    

Блистали Иерархи во главе;    

Тьмы тем значков, хоругвей и знамён    

Вились над ними в воздухе, чины    

И саны означая, и несли    

На тканях вышитые драгоценных    

Изображенья памятные дел    

Прославленных и подвигов любви    

И ревности святой. Когда полки    

В пространстве необъятном Божий Трон    

Кругами обступили, к ним изрёк    

Отец Предвечный с пламенной горы,    

Чей гребень так сиял, что был незрим.    

В блаженстве одесную восседал    

Сын Божий, — и Господь промолвил так:    

"— Вы, чада света, Ангелы, Князья,    

Престолы, Силы, Власти и Господства?    

Вот Мой неукоснительный завет:    

Сегодня Мною Тот произведён,    

Кого единым Сыном Я назвал,    

Помазал на священной сей горе    

И рядом, одесную поместил.    

Он — ваш Глава. Я клятву дал Себе,    

Что все на Небесах пред ним склонят    

Колена, повелителем признав.    

Вы под Его водительством должны    

Для счастья вечного единой стать    

Душой неразделимой. Кто Ему    

Не подчинён, тот непокорен Мне.    

Союза нарушитель отпадёт    

От Бога, лицезрения лишась    

Блаженного, и, вверженный во тьму    

Кромешную Геенны, пребывать    

В ней будет, без прощенья, без конца!"    

Всех, мнилось, восхитила речь Царя,    

Однако же не всех. Вокруг священной    

Горы, как всякий праздник, этот день    

Мы в песнопеньях, в плясках провели    

Таинственных, что сходственны весьма    

С причудливым движением планет,    

С вращеньем сферы неподвижных звёзд;    

Сплетаются светила и петлят    

Тем правильней, чем выглядит бессвязней    

Их мнимо беспорядочный пробег,    

И гармоничный этот хоровод    

Божественный сопровождён такой    

Волшебной музыкой, что сам Господь    

С восторгом ей внимает. Наступил    

Вечерний час (хоть нет прямой нужды,    

Но для разнообразья вечера    

И утра — чередуются у нас),    

И после пляски подошла пора    

Сладчайшей трапезы. Везде столы