1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 
— Я понял тебя, — вставил Френк. — Ты хочешь пройти по нему до восточного рукава Страймон-канала и идти к дому там. Но почему ты уверен, что это ответвление тянется до конца? Ты хорошо помнишь карту местности?
     
— Нет, не очень, но это единственный шанс оторваться от погони. Если мы этого не сделаем, преследователи всю дорогу до дома будут дышать нам в спину и наступать на пятки.
     
— После того как мы добежим до восточного рукава канала, нам еще останется пройти около пятисот миль до Чаракса. С этой стороны построены убежища, хотя мы и не нашли последний прошлой ночью.
     
— С таким же успехом мы можем найти убежища и на восточном отрезке, как и на западном, — ответил Джим. — Следующей весной Проект начнет осуществляться с обеих сторон. Я знаю, отец много говорил об этом. Во всяком случае, мы не можем больше использовать этот рукав: они обыщут его вдоль и поперек — так зачем нам ломать здесь свои зубы? Остается только один вопрос: сможешь ли ты бежать на коньках? Если не можешь, ты должен остаться здесь и сдаться.
     
Френк поднялся.
     
— Я смогу бежать, — мрачно сказал он. — Пошли.
     
Уверенные в том, что их преследователи все еще обыскивают окрестности ската, по которому они поднялись наверх, мальчики смело пошли по каменной кладке канала. Они прошли три или четыре мили на восток, прежде чем нашли место, где можно было спуститься на лед.
     
— Спустимся здесь? — спросил Джим.
     
— Конечно. Даже если они пошлют в канал кого-нибудь на коньках, я сомневаюсь, чтобы он пошел так далеко, не видя перед собой наших следов. Идти пешком так утомительно.
     
Они спустились на лед, надели коньки и побежали. После проведенной в некомфортабельных условиях ночи пешая прогулка еще больше вымотала ребят, и они были рады снова оказаться на льду. Джим немного отстал от Френка и предоставил ему возможность бежать с удобной для него скоростью; несмотря на болезнь, он развил приличную скорость.
     
Когда они прошли около пятидесяти миль, берега канала стали значительно ниже. Джим заметил это, и его посетило предчувствие, что этот канал не связан с восточным рукавом, а просто заканчивается в какой-то низине пустыни. Свои подозрения он оставил при себе, а к концу следующего часа в этом уже не было необходимости: правда стала очевидна для обоих. Берега теперь стали такими низкими, что ребята могли заглянуть через верх, а лед впереди больше не исчезал в голубом небе, а заканчивался на некотором расстоянии.
     
В месте, где заканчивался канал, разлилось замерзшее болото Берега исчезли; шероховатый лед расстилался во всех направлениях: в некотором отдалении зеленые растения показывали границу свободного льда. Здесь и там изо льда торчали вмерзшие пучки мертвой растительности.
     
Выбирая дорогу, где можно проехать на коньках, они продолжали двигаться на восток. Наконец Френк сказал:
     
— Все! Дальше не пройти! — и сел снимай коньки.
     
— Я согласен с тобой, Френк.
     
— Ну что, пойдем дальше? Я думаю, до восточного рукава осталось идти не очень далеко.
     
Они вошли в окружающую болото зелень и стали быстро пробираться через нее, чтобы растения успели затянуть их следы. Растения здесь были гораздо ниже, чем растущие вдоль канала; самые высокие образцы едва доставали им до плеч. Листья тоже были меньше. Пройдя пару миль, мальчики вышли на песчаные дюны.
     
Красный зыбучий песок, словно покрытый ржавчиной, замедлил их продвижение, но подниматься на дюны или идти по их краю было еще тяжелее. Джим, даже если Френк шел вокруг, предпочитал идти напрямик через дюны; он следил за темно-зеленой линией у горизонта, которая могла обозначать восточный рукав Страймон-канала. Это поддерживало его.
     
Виллис настоял, чтобы его выпустили. Первое, что он сделал, — принял пылевую ванну в чистом песке, и с этого момента держался чуть впереди Джима, разведывая дорогу и спугивая мелких насекомых. Джим как раз взобрался на вершину дюны и выискивал место, где лучше спуститься, когда услышал жалобный писк Виллиса. Он осмотрелся вокруг.
     
Френк обходил вокруг дюны, и Виллис был рядом с ним, вернее сказать, Виллис легко и быстро несся впереди него. В данный момент прыгун замер в неподвижности. Френк, по-видимому, ничего не замечал; он опустил голову вниз и вяло тащился по песку.
     
Прямо перед ним в атакующей позе стоял водоискатель. Он бросился вперед.
     
Даже для меткого стрелка было слишком далеко. Зрелище показалось Джиму странно нереальным. Он видел все, как в замедленной съемке: Френк словно примерз к своему месту, а водоискатель будто медленным прогулочным шагом направляется к своей жертве. Время словно остановилось для Джима. Он выхватил оружие, направил его в сторону водоискателя и сделал выстрел… К сожалению, луч только обжег страшное существо, но не остановил его.
     
     
Джим сделал упор на ногу и снова прицелился. Луч, попавший точно в середину панциря, разрезал существо на две части, будто оно набежало на жужжащий диск пилы. Проскочив по инерции вперед, оно развалилось на две дергающиеся половины. Громадный коготь-ятаган дернулся и замер в нескольких дюймах от Виллиса.
     
Джим начал спускаться с дюны. Френк действительно стоял, словно статуя. Он стоял и, не мигая, смотрел на то, что прежде воплощало в себе внезапную и кровавую смерть. Он отвернулся и посмотрел на приближающегося Джима.
     
— Спасибо, — сказал он.
     
Джим ничего не ответил и пнул по дрожащей ноге зверя.
     
— Мерзкая тварь, — напряженно сказал он. — Черт побери, как я ненавижу их. Как бы я хотел уничтожить их всех, всех за один раз, — он пошел вдоль тела, отыскал яичники и аккуратно выжег их бластером.
     
Виллис стоял, не двигаясь, и тихо всхлипывал. Джим подошел к нему, поднял и засунул в дорожную сумку.
     
— Пора отсюда сматываться, — сказал он. — Если ты так плохо себя чувствуешь, что не можешь подниматься на дюны, я пойду с тобой в обход.
     
— Ладно.
     
— Френк!
     
— Да? Что тебе, Джим? — вяло ответил Френк.
     
— Что там виднеется впереди?
     
— Впереди? — сквозь застилающую глаза пелену Френк мужественно попытался разглядеть то, на что показывал Джим. — О, вероятно, это зеленая зона канала. Я думаю, мы все-таки дошли.
     
— А что еще? Ты не видишь башню?
     
— Какую? Где? О, там… да, кажется, вижу. Все правильно, это башня.
     
— Ты что же, не понимаешь, что это означает? Марсиане!
     
— Я тоже так думаю.
     
— Ну, прояви немного энтузиазма!
     
— Почему я должен проявлять энтузиазм?
     
— Они примут нас, парень! Марсиане отличные ребята: пока мы с Виллисом продолжим наш путь, ты останешься у них, в тепле.
     
Френк посмотрел на башню более заинтересованно, но ничего не ответил.
     
— Возможно, они даже знают Гекко, — продолжал Джим, — Это хороший шанс.
     
— Может быть.
     
Прежде чем подойти к маленькому марсианскому городу, им пришлось около часа упорно работать ногами. Он был так мал, что включал в себя одну-единственную башню, но Джиму он показался прекраснее, чем Малые Зыбучие Пески. Они прошли вдоль стены и подошли к воротам. Мальчики не пробыли в городе и пяти минут, когда надежды Джима, сначала такие большие рассеялись. Это произошло скорее, чем он увидел задушенный сорняками центральный сад, а пустые тропинки и безмолвные площади сказали ему горькую правду маленький город был покинут.
     
Очевидно Марс когда-то был населен более густо, чем сейчас, об этом говорили руины неизвестных городов. Даже величайшие населенные центры, такие, как Чаракс, Малые и Большие Зыбучие Пески и Гесперидум, включали я себя брошенные районы, которые с большим удовольствием посещали туристы с Земли. По-видимому, этот маленький город не имел важного значения для марсиан и мог быть покинут еще до того, как Ной построил свой корабль.
     
Джим, не склонный к разговорам, остановился на пустой широкой площади. Франк устало опустился на металлическую отполированную плиту, испещренную знаками. Какой-нибудь ученый Земли отдал бы руку, лишь бы прочитать, что здесь написано,
     
— Ну ладно, — сказал Джим, — немного отдохнем, а потом поищем дорогу к каналу.
     
— Это не для меня, — устало ответил Френк. — Я не смогу больше идти.
     
— Не говори чепухи.
     
— Джим, я сказал тебе то, что есть на самом деле.
     
Ответ озадачил Джима.
     
— Тогда подожди… я поброжу вокруг. Обычно под городами много всяких тоннелей. Я найду место, где мы сможем провести ночь.
     
— Делай, что хочешь.
     
— Оставайся здесь, — он хотел уйти, но вдруг заметил, что Виллиса нет рядом с ними, и сразу вспомнил, что прыгун, когда они шли по городу, выбрался из сумки. — Виллис… Где Виллис?
     
— Откуда я знаю?
     
— Я должен найти его. Виллис! Эй, Виллис! Иди сюда, мальчик! — его голос эхом разнесся по мертвому городу.
     
— Привет, Джим!
     
Голос донесся до Джима с некоторого расстояния. Это был Виллис, но не один. Его нес марсианин.
     
Марсианин приблизился к ним, опустил свою третью ногу и оперся на нее. Мягко прогудел его голос.
     
— Френк, что он говорит?
     
— Что? Я не знаю. Скажи ему, пусть уходит.
     
Марсианин заговорил снова. Джим бросил попытки использовать Френка в роли переводчика и сосредоточился, чтобы понять смысл сказанного. Он заметил жест, напоминающий перевернутый знак вопроса; это было приглашение или какое-то предложение. Следующий жест, напоминающий знак радикала, ничего Джиму не сказал.
     
В надежде, что абориген повторит сказанное, Джим сделал вопросительный жест, но вместо марсианина ответил Виллис:
     
— Идем с нами, мальчик Джим, — прекрасное место!
     
— Почему бы и нет? — пробормотал Джим и ответил: — Хорошо, Виллис.
     
Напрягая горло, чтобы произвести требующийся неземной тройной гортанный звук, Джим выдавил общую фразу согласия. Марсианин повторил ее, затем поднял ногу и, не поворачиваясь вокруг, быстро пошел прочь.
     
Он прошел около двадцати пяти ярдов, когда заметил, что за ним никто не идет. Он так же быстро вернулся назад и воспользовался общим вопросительным символом, как бы спрашивая:
     
— Что-нибудь не так?
     
— Виллис, — настоятельно сказал Джим, — я хочу, чтобы он нес Френка.
     
— Нес мальчика Френка?
     
— Да, как его нес Гекко.
     
— Гекко здесь нет. Это К’бумкх.
     
— Его зовут К’бумк?
     
— Точно… К’бумкх, — согласился Виллис, поправив произношение Джима.
     
— Ладно, я хочу, чтобы К’бумкх нес Френка так, как это делал Гекко.
     
Виллис и марсианин что-то помычали и поквакали друг другу, а затем Виллис сказал:
     
— К’бумкх хочет знать, откуда мальчик Джим знает Гекко.
     
— Скажи ему, что мы друзья, друзья по воде.
     
— Виллис уже сказал это.
     
— Как насчет Френка?
     
Но оказалось, что Виллис и об этом успел сказать своему новому знакомому. К’бумкх обхватил Френка двумя руками-заслонками и поднял. Френк открыл глаза и снова закрыл их. Казалось, ему было все равно, что с ним происходит.
     
Задержавшись на мгновение, чтобы подобрать коньки, которые Френк оставил на металлической плите, Джим рысью побежал за марсианином. Они вошли в огромное здание, внутри казавшееся даже больше, чем снаружи; так ярко светились стены, освещая помещение. Не замедляя шаг, марсианин прошел к дальней стене и вошел в арочный проход; это был вход в наклонный, ведущий вниз туннель.
     
Марсиане так и не изобрели лестницы, точнее сказать, лестницы им были не нужны. Низкая гравитация на поверхности Марса, составляющая примерно 38 % от земной, позволяла использовать такие крутые спуски, которые на Земле могли бы привести к большим неприятностям. Марсианин долго вел Джима вниз по этим чередовавшимся крутым спускам.
     
Как и тогда, когда он был под городом Циния, Джим вдруг понял, что давление увеличилось. Он снял маску и почувствовал великое облегчение, так как более двадцати четырех часов не имел возможности сделать это. Давление поднялось внезапно; он был уверен, что перепад давления произошел не в результате того, что они спускаются вниз; они находились не так глубоко, чтобы разница в давлении стала такой заметной.
     
Джима заинтересовал этот трюк. Он решил, что здесь было что-то типа переходной камеры, которую он не заметил.
     
Спуск кончился, и они вошли в большую комнату, ярко освещенную куполообразным потолком. В стенах ее были проделаны ряды арочных проходов. К’бумкх остановился и задал Джиму какой-то вопрос, из чего Джим разобрал только имя Гекко.
     
Джим покопался в памяти и с трудом произнес простое выражение:
     
— Я и Гекко разделили воду. Мы друзья.
     
Казалось, марсианина это объяснение удовлетворило; через один из арочных проходов он провел их в небольшую комнату и мягко опустил Френка на пол. Дверь позади них тихо скользнула и закрылась. В комнате, очень маленькой по стандартам марсиан, стояло несколько конструкций, заменяющих марсианам стулья. К’бумкх утвердил свое неуклюжее тело на одной из них.
     
Внезапно Джим почувствовал, что на его плечи опустилась тяжесть, и неожиданно для себя он очутился на полу. Тяжесть сопровождалась легким головокружением, поэтому он остался сидеть.
     
— Френк, у тебя все нормально? — спросил он.
     
Френк пробормотал что-то невнятное. Его дыхание было тяжелым и затрудненным. Джим поднял маску Френка и потрогал его лоб; он был горячий. В этот момент он ничего не мог сделать для Френка. Тяжесть продолжала давить на плечи.
     
Марсианин, казалось, не был склонен к разговорам, но и Джим не пытался заговорить с ним, во всяком случае на доминирующем языке. Виллис свернулся в шар. Джим лег около Френка, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.
     
На мгновение, с ощущением, будто он падает вниз, появилась небывалая легкость, а затем на него снова навалилась тяжесть. Он лежал еще около пяти минут, когда вдруг увидел, что абориген наклонился над ним и что-то говорит. Джим сел и понял, что снова чувствует себя хорошо. К’бумкх подхватил Френка и они покинули комнату.
     
Большая комната с куполообразным потолком выглядела точно так же, если не считать то, что теперь в ней собралась группа из тридцати или более марсиан. Когда К’бумкх со своей ношей и следующий за ним Джим вышли из арочного прохода, один из них отделился от группы и шагнул вперед. Он был немного ниже остальных марсиан.
     
— Джим Мэрлоу, — заявил он.
     
— Гекко! — крикнул Джим, подражая Виллису.
     
Гекко наклонился к нему.
     
— Мой друг, — мягко пробумкал он на своем собственном языке. — Мой маленький, слабый друг, — он подхватил Джима и понес его прочь, а другие марсиане расступились, давая дорогу.
     
Гекко быстро двигался по тоннелям. Джим оглянулся и увидел, что К’бумкх с его компаньоном следует сзади. Гекко свернул в комнату средних размеров и поставил Джима на пол. Френка положили возле него. Он открыл глаза и спросил:
     
— Где мы?
     
Джим осмотрелся. В центре комнаты стояли несколько опорных конструкций. Куполообразный потолок имитировал небо. На одной стене протекал канал, во всем похожий на настоящий, на другой стене виднелся силуэт марсианского города, оперенного парившими в воздухе башнями. Джим узнал эти башни, узнал город, в котором они находились; Джим узнал эту комнату.
     
Это была та самая комната, в которой он “взрослел” вместе с Гекко и его друзьями.
     
— О, черт побери, Френк, мы вернулись в Цинию.
     
— Что? — Френк сел, осмотрелся вокруг, затем снова лег и закрыл глаза.
     
Джим не знал, смеяться ему или плакать. Недурно! Старание убежать и добраться до дома, храбрость Френка, борющегося с болезнью и усталостью, ночь, проведенная в пустынной капусте, — все оказалось напрасно. Они находились в трех милях от станции Циния.
    
    
     
      
8. ДРУГОЙ МИР
     
     
Джим развернул домашнее хозяйство — или больничное хозяйство — в наименьшей комнате, которую Гекко смог подобрать для него. Сразу после прибытия был проведен сеанс “взросления вместе”. По окончании сеанса Джим, как и прежде, обнаружил, что его познания в доминирующем языке улучшились. Он дал понять Гекко, что Френк болен и нуждается в покое.
     
Гекко предложил взять заботы о Френке на себя, но Джим отказался. Марсианская терапия могла вылечить Френка — или убить его. Вместо этого он попросил принести запас питьевой воды — он был вправе сделать это, потому что был “друг по воде”, почти родной брат, — и красочный марсианский шелк, который мальчики в прошлый раз использовали вместо опорных конструкций. Из этого шелка Джим сделал мягкую постель для Френка и возле нее небольшое гнездышко для себя и Виллиса. Разбудив Френка, он вволю напоил его водой, уложил на приготовленную постель и сел рядом ждать, когда состояние его друга улучшится.
     
Комната была уютной и теплой. Джим снял наружный костюм, растянул его и вычистил. Подумав, он снял эластичный костюм с Френка и вытер его яркой красочной тканью. Затем он взял дорожную сумку Френка и осмотрел запасы пищи. До сих пор он был слишком занят и утомлен, чтобы беспокоиться о своем желудке, но теперь от вида этикеток у него потекли слюни. Джим вытащил банку синтетического витаминизированного апельсинового сока и банку с филе цыпленка, который начал и закончил свою праведную жизнь в дрожжевом баке Северной Колонии. Он и раньше употреблял дрожжевые протеины, поэтому знал, что на вкус каждый кусочек был так же соблазнителен, как белая грудка настоящего цыпленка. Присвистнув, он достал нож и приступил к работе.
     
Виллис куда-то сбежал, но он по нему не скучал. Подсознательно, пока они находились в городе аборигенов, Джим не был склонен к беспокойству о Виллисе; это место было заполнено атмосферой мира и безопасности. В самом деле, Джим даже не вспомнил о своем пациенте, пока не поел и не вытер рот.
     
Френк еще спал, но его дыхание было хриплым, а лицо красным. Воздух в комнате, хотя и теплый, с нормальным давлением, был все же сухим воздухом Марса. Джим достал из сумки носовой платок, намочил его и положил на лицо Френка. Время от времени он снова смачивал его. Позднее он достал еще один платок, опустил его в воду и завязал на своем лице,
     
Сопровождаемый Виллисом, вошел Гекко.
     
— Джим Мэрлоу, — сказал он и уселся на опорную конструкцию.
     
— Гекко, — ответил Джим и в очередной раз смочил платок на лице Френка.
     
Прошло некоторое время. Марсианин сидел тихо и неподвижно, и Джим решил, что он ушел в “другой мир”, но, взглянув на него, увидел, что глаза Гекко с живым и тревожным интересом следят за происходящим.
     
Наконец он спросил Джима, что тот делает и зачем. Джим попытался объяснить, что для нормального функционирования их организмов в воздухе должно содержаться некоторое количество воды, но вопреки тому, что они совсем недавно “взрослели вместе”, скудный запас марсианских слов не позволил сделать это. Он отказался от своей попытки, и вновь наступила тишина. В конце концов марсианин встал и ушел. Виллис последовал за ним.
     
Вскоре Джим заметил что ткань на их лицах, перестала сохнуть и оставалась влажной. Он снял свой платок, так как держать на лице влажный платок было не очень приятно, и, подумав, что для больного Френка это может быть неприятнее вдвойне, снял платок и с его лица. Влажность воздуха пришла в норму и платки можно было больше не использовать.
     
Вернулся Гекко. Посидел в тишине всего десять минут, что показывало почти фантастическую спешку для марсиан, он спросил, достаточно ли воды содержится в воздухе. Джим поспешил заверить его, что лучше и быть не может, и поблагодарил. Минут через двадцать после этого Гекко снова ушел. Джим решил отдохнуть. У него был долгий и тяжелый день, а предыдущую ночь едва ли можно было назвать ночью отдыха. Он осмотрелся вокруг в поисках выключателя освещения, но не нашел ничего подобного. Он лег, натянул к самому подбородку многокрасочную простыню и заснул.
     
     
— Эй, Джим… Проснись.
     
Джим открыл глаза и снова закрыл.
     
— Отстань.
     
— Встряхнись немного. Я уже два часа не сплю, а ты все храпишь. Я хочу кое-что узнать.
     
— Что ты хочешь узнать? Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
     
— Я? — переспросил Френк. — Я — хорошо. Почему я должен чувствовать себя плохо? Где мы?
     
Джим посмотрел на него. Цвет лица Френка был почти в норме, да и голос звучал без хрипоты.
     
— Вчера вечером ты был очень болен, — проинформировал его Джим. — Думаю, ты был без сознания.
     
Френк наморщил лоб.
     
— Возможно. В самом деле мне снились какие-то кошмары. Мы прятались в пустынной капусте…
     
— Это был не сон.
     
— Что?
     
— Я сказал, что это был не сон: ни пустынная капуста, ни все остальное. Ты знаешь, где мы?
     
— Именно это я и хотел у тебя узнать.
     
— Мы в Цинии, вот где. Мы…
     
— В ЦИНИИ?
     
Джим попытался последовательно рассказать Френку о двух предшествующих днях. Объясняя свое внезапное перемещение из далекого городка в Цинию, Джим попал в затруднение, потому что сам не совсем понимал это.
     
— Я представляю себе, это что-то наподобие подземки. Ты знаешь — мы читали о подземке.
     
— Марсиане не применяют технику.
     
— Марсиане построили каналы.
     
— Да, но это было давно, много времени назад.
     
— Может, они и подземку построили много времени назад. Что ты скажешь на это?
     
— Ничего не скажу. Ладно, я голоден. У нас осталось что-нибудь поесть?
     
— Конечно, — Джим поднялся и осмотрелся вокруг. Виллиса не было. — Я хочу найти Гекко и спросить, где Виллис, — с беспокойством сказал он.
     
— Болван, — сказал Френк. — Давай позавтракаем.
     
— Ладно… Все нормально.
     
После завтрака Френк вернулся к вопросу, волнующему их обоих.
     
— Ну хорошо, мы находимся в Цинии, но нам как можно быстрее надо добраться до дому. Вопрос: как нам это сделать? Я думаю так: если марсиане смогли быстро доставить нас сюда, то так же быстро смогут вернуть нас туда, где взяли, после чего мы по восточному рукаву Страймон-канала отправимся домой. Как ты на это смотришь?
     
— Думаю, звучит неплохо, — ответил Джим, — но…
     
— Значит, первое, что надо сделать, это найти Гекко и, не тратя время попусту, попробовать с ним договориться.
     
— Первое, что надо сделать, — возразил Джим, — это найти Виллиса.
     
— Зачем? Мало он тебе причинил неприятностей? Оставь его, он здесь будет счастлив.
     
— Френк, ты занял неправильную позицию по отношению к Виллису. Разве он не помог нам в трудном положении? Если бы не Виллис, ты бы выплюнул свои легкие в пустыне.
     
— Во-первых, если бы не Виллис, мы бы не оказались в таком трудном положении.
     
— Это нечестно. Правда в том…
     
— Хватит! Брось! Идем искать Виллиса.
     
     
Джим оставил Френка убирать остатки завтрака и вышел. Хотя впоследствии он никогда не был способен связно и точно рассказать, что с ним случилось во время этих блужданий, кое-что из его рассказов можно было понять. Чтобы найти Гекко, он решил первому встреченному в коридоре марсианину назвать имя Гекко и жестом показать общий символ вопроса.
     
Джим никогда не был и, вероятно, никогда не будет хорошим лингвистом, но его попытка сработала. Первый марсианин, которого он встретил, отвел его к другому, как земной человек мог бы отвести иностранца к полицейскому. Этот марсианин отвел его к Гекко.
     
Джим приложил максимум усилий, чтобы объяснить Гекко, что он хочет вернуть Виллиса. Гекко внимательно ею выслушал, а затем осторожно объяснил, что Джим хочет невозможного.
     
Джим, уверенный, что недоразумение вызвано его плохим владением языком, начал новую попытку. Гекко дал ему закончить, а потом ясно дал понять, что совершенно правильно понял, чего хочет Джим, но Джим не может забрать это — не может забрать Виллиса. Нет, Гекко очень опечален тем, что отказывает своему другу, с которым разделил чистую воду жизни, но это невозможно.
     
Под влиянием сильной личности Гекко Джим понял б льшую часть из того, что говорилось, а об остальном догадался. Отказ Гекко не вызывал никаких сомнений. Неважно, что у Джима не было под рукой его оружия; Гекко не внушал ему такой ненависти, как Хове. Теплая симпатия изливалась из Гекко, как вода в канале переливается через край в весеннее половодье. Все же негодующий Джим был как громом поражен и совсем не способен понять приговор. Некоторое время он бессмысленно смотрел на марсианина, затем внезапно развернулся и, не выбирая направления, пошел прочь, громко зовя Виллиса, как он обычно делал.
     
— Виллис! Эй, Виллис! Сюда, Виллис-мальчик… Иди к Джиму!
     
Марсианин двигался следом, делая один большой шаг на три шага Джима. Продолжая кричать, Джим побежал. Он свернул за угол и лицом к лицу столкнулся с тремя аборигенами. Он пригнулся и стрелой промчался между их ног. Гекко налетел на них, и, прежде чем следовать вперед, ему потребовалось некоторое время, чтобы выполнить ритуал марсианской вежливости. Джим оказался впереди на значительном расстоянии.
     
Он просовывал голову в каждый арочный проход, к которому подходил, и звал Виллиса. Один из них вел в комнату, занятую марсианами, замороженными в состоянии транса, которое они называли “уйти в другой мир”. В обычном состоянии Джим не стал бы тревожить марсиан, находящихся в трансе, как любой ребенок с западных границ Америки не стал бы дразнить гризли, — но он был не в себе и действовал по инерции; заглянув б эту комнату, он тоже крикнул, чем вызвал беспримерное и невообразимое волнение. Некоторые из марсиан просто вздрогнули, а одно бедное существо было так расстроено, что внезапно подняло все свои ноги и грохнулось на пол. Но Джим не заметил этого, так как уже ушел вперед, заглядывая в следующие комнаты и крича.
     
Гекко догнал его и преградил дорогу двумя огромными руками-заслонками.
     
— Джим Мэрлоу! — сказал он. — Джим Мэрлоу, мой друг…
     
Джим рыдал и обоими кулаками колотил по твердой грудной клетке марсианина. Гекко мгновение терпел это, затем третьей рукой-заслонксй обхватил руки Джима и ограничил его движения. Джим дико посмотрел на него.
     
— Виллис, — сказал он на своем собственном языке. — Я хочу Виллиса. Ты не можешь забрать его!
     
Гекко поднял Джима, покачал на руках и мягко сказал:
     
— Это не в моей власти. Это выше меня. Мы должны идти в другой мир. — Он двинулся прочь. Джим, утомленный собственной вспышкой, ничего не ответил. Гекко прошел по одному спуску еще по одному, и еще. Он шел все вниз и вниз, глубже и глубже под землю. Джим, а возможно и ни один землянин, не забирался так глубоко. На верхних уровнях им встречались другие марсиане; здесь, внизу, не было ни одного.
     
Наконец глубоко под землей Гекко остановился в маленькой комнатке. В ней вообще ничего не было, и это было необычно; казалось, эти ровные жемчужно-серые стены не имеют никакого отношения к Марсу. Гекко опустил Джима на пол и сказал:
     
— Это ворота в другой мир.
     
Джим осмотрелся.
     
— Что? — спросил он. — Что ты имеешь в виду? — а затем, спохватившись осторожно перевел вопрос на доминирующий язык. Он мог не беспокоиться: Гекко его не слышал.
     
Джим задрал голову и посмотрел вверх, на Гекко. Тот стоял неподвижно, твердо опираясь на все три ноги. Его глаза были открыты, но безжизненны. Гекко перешел в “другой мир”.
     
— Боже мой, — простонал Джим, — он выбрал прекрасное время, чтобы выкинуть подобный фокус.
     
Джим не знал, что ему делать: то ли попытаться выбраться на верхние уровни, то ли ждать Гекко. Считалось, что аборигены могут находиться в трансе неделями, но Док Мак-Рэй всегда высмеивал такие высказывания. Он решил дождаться конца транса, сел на пол и обхватил колени руками. Он успокоился и больше никуда не спешил, как если бы безграничное спокойствие Гекко перелилось в него, когда абориген нес его на себе.
     
Спустя некоторое время, довольно долгое время, в комнате, стало темно, но Джима это не волновало. Он чувствовал огромное удовлетворение от спокойного счастья, которое до этого испытывал два раза в жизни, когда с марсианами “взрослел вместе”.
     
На большом расстоянии в темноте появилось крошечное пятно света и стало увеличиваться. Но оно не освещало маленькую жемчужно-серую комнату, а как бы раздвинуло стены и развернуло перед ними новое место действия, словно использовался стереопроектор для показа лучшей работы Нового Голливуда. Крайняя реалистичность изображения говорила Джиму, что это не могло быть импортировано с Земли.
     
Он видел растения вдоль канала из точки, расположенной примерно в футе над поверхностью почвы. Эта точка постоянно и неравномерно двигалась, словно съемочная камера была установлена на очень низкой тележке, катившейся по стеблям растений. Вид постоянно изменялся, словно камера быстро подпрыгивала на несколько футов, останавливалась, резко меняла направление и двигалась снова, но никогда не поднималась высоко над почвой. Некоторое время описывались полные круги в триста шестьдесят градусов, показывая панораму местности. На одном из таких поворотов в поле зрения попал водоискатель.
     
Не было бы странным, если бы он не узнал это существо, так как изображение было сильно увеличено. Атакующий водоискатель заполнил весь экран. Было невозможно не узнать эти изогнутые ногти-ятаганы, широко открытое и вызывающее ужас сосательное отверстие и бомбардирующие ноги — все существо внушало отвращение, выворачивающее внутренности. Джим почти ощущал его запах.
     
Точка, с которой он видел происходящее, не изменялась; она замерла на одном месте, пока отвратительный ужас в смертельной атаке летел прямо на нее. В последний момент, когда омерзительное чудовище заполнило весь экран, что-то произошло. Морда, или то, что должно было быть мордой, исчезла, развалившись на куски, и все вселяющее ужас создание взорвалось в разрушительной гибели.
     
В этот момент изображение полностью стерлось, заменившись на вращающийся калейдоскоп всевозможных цветов, затем послышался легкомысленный голос:
     
— Ну, ты еще совсем глупый маленький парнишка!
     
Изображение снова восстановилось, словно подняли занавес, и Джим увидел лицо, такое же нелепое, как морда, заполнявшая экран несколько мгновений назад.
     
Хотя лицо на экране было сильно искажено, Джим без труда определил, что это респираторная маска, какими пользовались колонисты. Но что поразило его больше всего в показываемом призраке — он узнал маску. Она была украшена теми самыми тигриными полосами, которые Смит за четверть кредита закрасил несколько дней назад; это была его собственная маска. Он услышал свой собственный голос:
     
— К тому же ты слишком мал, чтобы гулять здесь одному; если появится еще один хищник, он может действительно получить тебя. Пожалуй, я заберу тебя домой.
     
Изображение закачалось, и точка, с которой велась съемка, поднялась вверх и стала монотонно раскачиваться в такт шагам мальчика. Теперь обзор увеличился и на экране появилась открытая местность, где в некотором отдалении виднелось звездообразное сооружение с куполами домов Южной Колонии.
     
Джим свыкся с мыслью, что может видеть себя, слышать себя. Он решил, что видит все так, как видит это Виллис. Запись не редактировалась; она воспроизводила полную линию воспоминаний всего, что Виллис видел и слышал, начиная с того момента, когда Джим впервые взял его под свою защиту. Зрительное восприятие Виллиса было не совсем правильным; казалось, что он видит все под влиянием собственного понимания.
     
Джим — зримый призрак Джима — сначала имел три ноги, но прошло некоторое время, прежде чем мнимый нарост исчез. Другие актеры — мать Джима, старый Док Мак-Рэй, Френк — сначала появились в виде бесформенных теней, и только потом сформировались в полное, хотя отчасти искаженное изображение.
     
С другой стороны, звуки слышались ясно и произносились с большой точностью. Наблюдая и слушая, Джим вдруг заметил, что все звуки, а особенно голоса, доставляют ему большое удовольствие.
     
Еще большее наслаждение он получил, видя себя так, как видел Виллис. Виллис показывал его с теплым юмором и уважением; в этом было даже больше любви, чем уважения. Джим видел себя бездельничающим слугой, полезным, но уделяющим прискорбно мало внимания, словно плохо дрессированная собака. Другие человеческие существа тоже были любопытными созданиями: пока безвредные, но непредсказуемые в порывах азарта. Эти люди, видимые глазами прыгуна, очень забавляли Джима.
     
День за днем, неделя за неделей развертывались события. Показывались даже периоды темноты и тишины, когда Виллис предпочитал спать или свернуться в шар. Действие перенеслось в Малые Зыбучие Пески, в плохое время, когда Джим потерялся. В изображении Виллиса Хове выглядел как две ноги с презрительным голосом; Бичер вообще изображался как безликое ничтожество. Действие продолжалось шаг за шагом, но это не утомляло Джима и не наскучило ему. Просто он был в сценарии, раскручиваемом Виллисом, и как бы ни старался, не смог бы избежать этого. Наконец действие перенеслось в марсианский город Циния и закончилось периодом темноты и тишины.
     
Джим вытянул сведенные судорогой ноги; медленно загорелся свет. Он осмотрелся вокруг. Гекко еще находился в глубоком трансе. В стене, раньше казавшейся совершенно пустой, открылась дверь. Он заглянул через нее и увидел комнату с обычной для марсиан обстановкой: стены и потолок воссоздавали имитацию марсианского пейзажа — буйная растительность больше напоминала морское дно к югу от Цинии, чем пустыню.
     
В комнате находился марсианин. Впоследствии Джим никогда не мог представить себе его, так как все внимание было приковано к глазам. Земляне обычно затруднялись определять возраст марсиан; Джим только понял, что он очень старый — старше, чем его отец, и даже старше доктора Мак-Рэя.
     
— Джим Мэрлоу, — очень ясно произнес абориген. — Добро пожаловать, Джим Мэрлоу, друг моих людей и мой друг. Я поделюсь с тобой водой, — он говорил на чистом английском языке, его произношение было безупречным.
     
Джим никогда прежде не слышал, чтобы марсиане говорили на языке землян, но он знал, что некоторые из них могут говорить на английском. Возможность отзечать на своем родном языке принесла ему облегчение.
     
— Я разделю с вами воду. Пусть у вас всегда вода будет чистой и в достатке.
     
— И у тебя тоже, Джим Мэрлоу. — Они не использовали настоящую воду, да и в этом не было нужды. Затем последовал период вежливой тишины, в течение которого Джим думал о произношении марсианина. Оно было необычайно хорошим; то, как говорил абориген, напоминало Джиму голос отца и одновременно манеру говорить доктора Мак-Рэя.
     
— Ты чем-то обеспокоен, Джим Мэрлоу. Твое несчастье — мое несчастье. Чем я могу помочь тебе?
     
— Я хочу только одного, — ответил Джим, — идти домой и забрать с собой Виллиса. Они отняли у меня Виллиса. Они не должны были так делать.
     
Молчание затянулось даже больше, чем предыдущее. Наконец марсианин ответил.
     
— Если кто-то стоит на земле, он не может заглянуть за горизонт — однако Фобос видит все горизонты, — перед тем как произнести слово “Фобос”, он немного замешкался, словно ждал подсказки. — Джим Мэрлоу, я совсем недавно выучил ваш язык. Прости меня, если я говорю что-нибудь не так.
     
— О, вы говорите прекрасно! — искренне сказал Джим.
     
— Слова я знаю, но не всегда понимаю их смысл. Скажи мне, Джим Мэрлоу, что такое Лондонский зоопарк?
     
Джим попросил повторить вопрос, прежде чем удостоверился, что марсианин действительно ведет речь о Лондонском зоопарке. Он попытался объяснить, но бросил это прежде, чем успел закончить. Марсианин излучал такой холод и непримиримый гнев, что Джим испугался.
     
Спустя некоторое время настроение марсианина снова изменилось. Джим опять, словно в солнечных лучах, купался в дружественном тепле, исходящем от его хозяина, и это тепло было так же реально для Джима, как настоящий солнечный свет.
     
— Джим Мэрлоу, ты дважды спас маленькое существо, которое называешь “Виллис” от… — он впервые использовал марсианский термин, незнакомый Джиму, но сразу же поправился. — …От водоискателя. Ты много из них убил?
     
— О, думаю, совсем немного, — ответил Джим, а затем добавил, — хотя убивал их всякий раз, как они встречались на моем пути. Их много вокруг колонии.
     
Казалось, марсианин обдумывает ответ, но он снова переменил тему.
     
— Джим Мэрлоу, дважды или трижды ты спас маленькое существо; один раз, а может, и два, маленькое существо спасло тебя. С каждым разом вы становились ближе друг другу. День за днем вы взрослели вместе и теперь не можете обойтись друг без друга. Не уходи отсюда, Джим Мэрлоу. Останься. Добро пожаловать в мой дом, сын и друг.
     
Джим покачал головой.
     
— Мне надо идти домой. Мне надо вернуться домой как можно быстрее. Я хочу поблагодарить вас за ваше предложение, но… — он постарался как можно яснее объяснить, какая угроза нависла над колонией и как важно передать это сообщение. — Если вы позволите, сэр, мы — я и мой друг — хотели бы попасть туда, где К’бумкх нашел нас. Только прежде чем мы уйдем, я хочу, чтобы Виллис присоединился к нам.
     
— Вы хотите вернуться в тот город, где вас нашли? Разве вы не хотите вернуться домой?
     
Джим объяснил, что они с Френком хотят идти домой из того города.
     
— А теперь, сэр, почему бы вам не спросить у Виллиса, что он хочет, остаться здесь или вернуться домой вместе со мной?
     
Старый марсианин вздохнул точно так же, как это делал отец Джима, когда дискуссия заходила в тупик.
     
— Существует закон жизни и закон смерти, но оба эти закона переменны. Даже самую твердую скалу может разрушить ветер. Ты понимаешь, мой сын и друг, что даже если сейчас Виллис уйдет с тобой, придет время, когда маленькое существо ДОЛЖНО БУДЕТ оставить тебя?
     
— О, думаю, что да. Вы хотите сказать, что Виллис может идти домой вместе со мной?
     
— Мы договорились только, что ты позовешь Виллиса.
     
Старый марсианин что-то сказал Гекко, который пошевелился и вышел из транса.
     
Затем они все трое покинули комнату и стали подниматься по спускам; Гекко нес Джима, а старый абориген, немного отстав, следовал за ними.
     
На половине пути к поверхности они зашли в какую-то комнату. Она была темной, но как только они вошли — включилось освещение Джим увидел, что все стены, от пола до потолка заполнены маленькими нишами. Во всех нишах находились прыгуны, похожие друг на друга, как близнецы.
     
Когда включился свет, маленькие парнишки выставили свои стебельки глаз и заинтересованно осматривались вокруг. Вдруг в комнате послышался крик:
     
— Привет, мальчик Джим!
     
Джим повернулся и попытался найти того, кто это крикнул, но прежде чем он смог это сделать, фраза многократно повторилась другими прыгунами.
     
— Привет, мальчик Джим! Привет, мальчик Джим! Привет, мальчик Джим! — со всех сторон послышался голос Джима, которым обычно пользовался Виллис.
     
Джим с изумлением повернулся к Гекко.
     
— Который из них Виллис? — спросил он на английском, так как доминирующий язык совершенно вылетел из его головы.
     
Хор повторил и эту фразу.
     
— Который из них Виллис? Который из них Виллис? Который… Который… Который из них Виллис?
     
Джим вышел на середину комнаты.
     
— Виллис, — скомандовал он, — иди к Джиму.
     
Справа от него из своей ниши вылетел прыгун, опустился на пол и, переваливаясь, подошел к нему.
     
— Подними Виллиса. — потребовал он, и Джим с благодарностью выполнил это требование. — Где был Джим-мальчик? — спросил Виллис.
     
Джим погладил прыгуна.
     
— Если я расскажу тебе, ты все равно ничего не поймешь. Слушай, Виллис, — Джим уходит домой. Виллис пойдет домой вместе с Джимом?
     
— Джим уходит? — с сомнением в голосе сказал Виллис и хор моментально подхватил вопрос, выказывая полное непонимание, зачем он хочет сделать это.
     
— Джим уходит домой. Прямо сейчас. Виллис уйдет с Джимом или останется здесь?
     
— Джим уходит; Виллис уходит, — констатировал прыгун, словно это был закон природы.
     
— Хорошо, только скажи об этом Гекко.
     
— Зачем? — подозрительно спросил Виллис.
     
— Скажи Гекко или тебя оставят здесь. Ну, скажи ему.
     
— Ладно.
     
Виллис выпустил в адрес Гекко серию кваканья и кудахтанья. Ни старый марсианин, ни Гекко ничего не ответили; Гекко поднял два маленьких живых существа, и процессия продолжила свой путь к поверхности. Гекко остановился перед комнатой, отведенной Джиму и Френку, и опустил их на пол. Джим, с Виллисом на руках, вошел в нее.
     
Френк, развалившийся на шелковой постели, внимательно посмотрел на вошедших. На полу возле него была расставлена еще не тронутая еда.
     
— Я вижу, ты все-таки нашел его, — заметил он. — Однако ты ходил довольно долго.
     
Внезапно Джима охватило раскаяние. Он ушел и бог знает сколько отсутствовал. Дни? Недели? Повествование Виллиса охватывало месяцы.
     
— Ну извини меня, Френк, — сказал Джим. — Ты беспокоился обо мне?
     
— Беспокоился? Почему? Просто я не знал, ждать тебя к ленчу или нет. Тебя не было, по крайней мере, три часа.
     
Три часа? Джим хотел было возразить и сказать, что, вернее всего, прошло три недели, но промолчал. Он вспомнил, что ничего не ел с тех пор, как ушел, но не чувствовал себя голодным больше обычного.
     
— Ух… Да, конечно. Конечно. Слушай, ты не можешь немного подождать с ленчем?
     
— Почему я должен ждать, если хочу есть?
     
— Потому что мы уходим, вот почему. Гекко и еще один абориген ждут нас, чтобы отправить к той башне, где К’бумкх нашел нас.
     
— Ну… прекрасно! — Френк набил полный рот и стал надевать наружный костюм.
     
Джим сделал то же самое; они оба жевали и одновременно одевались.
     
— Болван, мы можем поесть в подземке, — пробормотал Джим с полным ртом. — Не забудь наполнить водой свою маску.
     
— Не беспокойся. Я не такой дурак, чтобы повторить этот фокус. — Френк залил воду в свой резервуар и в резервуар Джима, немного попил и предложил остатки воды другу. Через мгновение они перекинули коньки через плечо и были готовы отправиться в путь. Группа гуськом, по спускам и коридорам, прошла к “станции подземки” и остановилась около одного арочного прохода.
     
Старый марсианин прошел в него, а Гекко, что очень удивило Джима, предложил им попрощаться. Они вежливо попрощались, ритуально предложив друг другу воды. Затем Френк и Джим с Виллисом на руках прошли в проход.
     
Как только дверь за ними закрылась, вагон тронулся с места.
     
— Черт! Что это? — спросил Френк, внезапно опустившись на пол. Старый марсианин, утвердивший свое тело на опорной конструкции, ничего не сказал. Джим засмеялся.
     
— Ты не помнишь, как мы добирались сюда?
     
— Смутно. Слушай, я чувствую тяжесть.
     
— Я тоже. В прошлый раз было так же. Теперь как ты смотришь на то, чтобы перекусить? Может пройти много времени, прежде чем мы сможем поесть в приличных условиях.
     
Френк достал то, что осталось от ленча. Когда они покончили с ним, Френк подумал и открыл новую банку. Прежде чем они смогли попробовать содержимое этой банки — холодные бобы с заменителем свинины — их желудки подкатились к самому горлу.
     
— Эй! — взвизгнул Френк. — Что случилось?
     
— Ничего особенного. То же самое было в прошлый раз.
     
— Я думал, мы наехали на что-то.
     
— Нет, я же говорю тебе, все нормально. Подвинь ко мне бобы. — Они съели бобы и стали ждать; через некоторое время тяжесть свалилась с их плеч, и Джим понял, что они прибыли.
     
Дверь открылась, и они вышли в крупный зал, ничем не отличавшийся от того, который они только что покинули. Френк разочарованно осмотрелся вокруг.
     
— Слушай, Джим… мы никуда не уехали. Здесь какая-то ошибка.
     
— Здесь нет никакой ошибки, — он повернулся, намереваясь попрощаться со старым марсианином, но дверь позади них уже закрылась. — Ох, это нехорошо, — сказал он.
     
— Что нехорошо? Они просто заговаривали нам зубы.
     
— Они не заговаривали нам зубы; просто эта комната как две капли похожа на ту, в Цинии. Ты поймешь это, когда мы поднимемся на поверхность. Плохо то, что я не успел попрощаться с… — Джим замялся, поняв, что теперь уже никогда не узнает имя старого марсианина, не попрощался со старым аборигеном, не Гекко, а тем, вторым.
     
— Которым?
     
— Вторым. Ты знаешь он ехал с нами.
     
— Не понимаю, какой второй? Я не видел никого, кроме Гекко. У никто не ехал с нами; мы были втроем.
     
— Что? Ты, наверное, слепой.
     
— А ты, наверное болван.
     
— Френк Саттон, ты стоишь здесь и говоришь мне, что не видел марсианина, который ехал с нами?
     
— Ты и в первый раз хорошо меня слышал.
     
Джим глубоко вздохнул.
     
— Ну вот что я хочу тебе сказать: если ты всю дорогу прятал лицо в коленках и время о времени не смотрел по сторонам, то, конечно, видел больше. Как в…
     
— Хватит, забудем это, — прервал его Френк, — во всем виноват моя болезнь. Если хочешь, пусть там было шесть марсиан. Давай поднимемся на поверхность и посмотрим, где мы находимся. Не будем терять время
     
— Ладно, все нормально
     
Они начали подниматься по спуску. Джим затих; инцидент обеспокоил его больше чем Френка.
     
На половине пути им пришлось надеть маски. Десять минут спустя они вошли в комнату, наводненную лучами света, торопливо пересекли ее и вышли на поверхность.
     
Через мгновение Френк остановился и с сомнением осмотрелся вокруг.
     
— Джим, я знаю, что был не в себе, но… но. по-моему, ты говорил, что здесь в городе должна быть только одна башня?
     
— Да.
     
— Но здесь не одна?
     
— Нет, не одна.
     
— Мы погибли.
     
— Ты прав.
    
    
     
      
9. ПОЛИТИКИ
     
     
Они находились в большом огороженном дворе, характерном для большинства марсианских построек. Они могли видеть верхушки башен города, вернее некоторые из них, так как обзор был ограничен.
     
— Как ты думаешь, что мы должны делать? — спросил Френк.
     
— Ммм… попробуем найти какого-нибудь аборигена и определить, где мы находимся. Жаль, что старый марсианин не остался с нами, — добавил Джим. — Он мог говорить на английском.
     
— Ты все об этом? — спросил Френк. — Во всяком случае, я не думаю, что нам здорово повезло; здесь слишком пустынно. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что они просто избавились от нас.
     
— Я думаю, они просто избавились от нас, — согласился Виллис.
     
— Замолчи! Они не могли этого сделать, — с беспокойством сказал Джим Френку и прошел по дворику, пристально вглядываясь через крышу здания. — Слушай, Френк…
     
— Да?
     
— Ты видишь эти три совсем одинаковые маленькие башни? Ты видишь их вершины?
     
— Ну? И что дальше?
     
— Думаю, что я их уже видел.
     
— Слушай, я, кажется, тоже.
     
Они побежали. Пять минут спустя они стояли на городской стене и все их сомнения рассеялись: они были в Чараксе. Внизу, в трех милях от них, раскинулись купола Южной Колонии.
     
Через сорок минут быстрой ходьбы, то и дело переходящей на собачью рысь, они добрались до дома.
     
     
Они разделились, и каждый пошел к своему дому.
     
— Увидимся позднее! — крикнул Джим Френку и побежал к дому своего отца. Казалось, что уравнивание в переходной камере длится вечность. До того, как давление уравнялось, он услышал голоса матери и сестры, спрашивающие, кто находится в переходной камере. Он решил не отвечать и удивить их.
     
Дверь открылась, он шагнул внутрь и увидел изумленное лицо Филлис. Она бросилась к нему на шею и закричала:
     
— Мама! Мама! Мамочка! Это Джим! Это Джим!
     
Виллис прыгал вокруг них и повторял за ней:
     
— Это Джим! Это Джим!
     
Мать оттеснила Филл в сторону и обняла его, намочив лицо Джима своими слезами. Джим и сам готов был заплакать.
     
Он ухитрился отодвинуться от них. Мать отступила на шаг и сказала:
     
— Дорогой, дай я посмотрю на тебя. Ох, мой бедный малыш! У тебя все нормально? — она чуть снова не расплакалась.
     
— Конечно, все нормально, — заявил Джим. — Почему у меня должно быть что-то ненормально? Скажи, отец дома?
     
Миссис Мэрлоу боязливо осмотрелась вокруг.
     
— Нет, Джим, он на работе.
     
— Мне надо увидеть его как можно быстрее. Мама, что ты так странно на меня смотришь?
     
— Потому что… Ах, ничего. Я сейчас позвоню твоему отцу, — она подошла к телефону и вызвала экологическую лабораторию. Он услышал ее сдержанный голос: — Мистер Мэрлоу? Дорогой, это Джейн. Ты не мог бы сейчас прийти домой?
     
И ответ отца:
     
— Это невозможно. Что случилось? Твой голос звучит очень странно.
     
Мать через плечо посмотрела на Джима.
     
— Ты один? Нас никто не слышит?
     
— В чем дело? Говори! — ответил отец.
     
Мать сказала почти шепотом:
     
— Он дома.
     
Последовала тишина, наконец отец ответил:
     
— Я сейчас приду.
     
Между тем Филлис строго допрашивала Джима.
     
— Расскажи, Джим, что ты там натворил?
     
Прежде чем ответить, Джим немного подумал, как это лучше сделать.
     
— Ты еще, ребенок. Если я расскажу тебе, ты все равно не поверишь.
     
— Я и не сомневаюсь в этом. Но что вы СДЕЛАЛИ? Родители совсем скисли.
     
— Ничего мы не делали. Скажи, какой сегодня день?
     
— Суббота.
     
— Какое число?
     
— Четырнадцатое. Церера, конечно.
     
Джим был поражен. Четыре дня? Прошло всего четыре дня, как они оставили Зыбучие Пески? Но, восстановив все в памяти, он решил, что так оно и есть. Значит, Френк был прав, он был внизу, в лабиринтах Цинии, только три часа.
     
— Вот здорово! Значит, мы добрались вовремя!
     
— Вовремя? Что ты имеешь в виду?
     
— Что? Тебе этого не понять. Подрасти немного.
     
— Остряк-самоучка!
     
Миссис Мэрлоу отошла от телефона.
     
— Джим, отец скоро придет домой.
     
— Хорошо. Я слышал.
     
Она внимательно посмотрела на него.
     
— Ты голоден? Поешь чего-нибудь?
     
— Конечно, жирного тельца с шампанским. Я не голоден, но могу составить компанию. У нас есть какао? Все эти дни я питался только холодными консервами.
     
— Какао сейчас будет.
     
— Тебе надо есть побольше, — вставила Филлис. — Возможно, скоро ты не сможешь есть, сколько захочешь, когда…
     
— Филлис!
     
— Но, мамочка, я только хочу сказать, что…
     
— Филлис, замолчи и иди в свою комнату.
     
Сестра Джима что-то пробормотала и затихла. Вскоре какао было готово и, пока Джим пил его, пришел отец. Они спокойно, словно Джим был уже взрослым, пожали друг другу руки.
     
— Рад видеть тебя дома, сын.
     
— Я тоже рад оказаться дома, папа, — Джим большим глотком допил какао. — Послушай, папа, мне надо тебе кое-что рассказать и не стоит зря терять время. Где Виллис? — он посмотрел вокруг. — Кто-нибудь видел, куда он подевался?
     
— Зачем тебе Виллис? Скажи мне…
     
— Но Виллис — это самое главное, папа. Эй, Виллис! Иди сюда!
     
Виллис, переваливаясь, вошел в комнату; Джим поднял его.
     
— Ну хорошо, ты нашел Виллиса, — сказал мистер Мэрлоу, — теперь смотри сюда. Какие у тебя неприятности, сын?
     
Джим нахмурил брови.
     
— Я просто не знаю, с чего начать.
     
— Здесь выписан ордер на твой и Френка арест! — сболтнула Филлис.
     
— Джейн, будь любезна, заставь замолчать свою дочь, — сказал мистер Мэрлоу.
     
— Филлис, ты слышала, что я сказала тебе?
     
— Мамочка, но это все знают!
     
— Возможно, что Джим не знает этого.
     
— Думаю, что знаю, — ответил Джим. — Полицейские Компании гнались за нами всю дорогу.
     
— Френк пришел с тобой? — спросил отец.
     
— Конечно! Мы ускользнули от них. Эти полицейские такие глупые.
     
Мистер Мэрлоу нахмурился.
     
— Послушай, Джим, я вызову Представителя Компании и скажу ему, что ты здесь. Но я не хочу, чтобы тебя забрали до того, как ты мне все расскажешь честно, и я посмотрю, на чью мне сторону встать. Потом вы сдадитесь, и если я встану на вашу сторону, то последую за вами и буду поддерживать вас.
     
Джим вскочил, как ужаленный.
     
— Сдаться? О чем ты говоришь, папа?
     
Отец вдруг постарел и утомленно посмотрел на Джима.
     
— Сынок, Мэрлоу не бегают от закона. Ты знаешь, что сделал нечто нехорошее, и должен отвечать за свои поступки.
     
— Папочка, если ты думаешь, что мы с Френком прошли две тысячи миль по поверхности Марса для того, чтобы здесь сдаться, то ты глубоко ошибаешься. Если кто-нибудь попробует меня арестовать, ему придется сильно потрудиться.
     
Филлис слушала, широко открыв глаза; лицо матери все было мокро от слез.
     
— Ты не можешь так поступить, сын, — сказал отец.
     
— Я не могу? — спросил Джим. — Ладно, я сдамся. Только почему ты не хочешь сначала услышать, что я расскажу? — его голос стал резким.
     
Отец закусил губу.
     
— Пожалуйста, Джеймс, — сказала мать, — почему бы тебе не выслушать его?
     
— Конечно, я хочу послушать, что он скажет, — ответил раздраженно мистер Мэрлоу. — Разве я не говорил этого? Но я не могу позволить, чтобы мой сын, объявленный вне закона, сидел здесь.
     
— Пожалуйста, Джеймс!
     
— Рассказывай свою историю, сын.
     
Джим осмотрелся вокруг.
     
— Теперь я даже не знаю, что больше волнует меня, — горько сказал он. — Хорошо же вы меня встретили. Ты думаешь, что я действительно совершил какое-то преступление?
     
— Пока я уверен в этом, Джим, — тихо ответил отец. — Давай начнем сначала. Расскажи, что случилось.
     
— Ладно… все нормально. Но подождите минутку, Филлис сказала, что выписан ордер на мой арест. За что?
     
— Ну… прогулы — это неважно. Нарушение распорядка и нанесение ущерба школьной дисциплине, но я и сам не пойму, что они хотели этим сказать. Не это беспокоит меня. Главное обвинение — воровство и кража со взломом, а на следующий день они добавили еще сокрытие от ареста.
     
— Сокрытие от ареста? Это глупо! Они никогда нас не поймают.
     
— Да? А как относительно других обвинений?
     
— Воровство — такая же глупость. Я ничего не крал у НЕГО — я имею в виду директора Школы Хове. Это он украл у меня Виллиса, а когда я пытался забрать его назад, он смеялся надо мной! Я “украл” Виллиса!
     
— Продолжай.
     
— Для обвинения в краже со взломом был некоторый повод. Я взломал его офис, вернее пытался. Но он ничего не сможет доказать. Хотел бы я посмотреть на него, когда он будет объяснять, как я пролез в круглую дыру десяти дюймов в диаметре. Кроме того, мы не оставили там отпечатков пальцев, — добавил Джим. — Во всяком случае, правда на моей стороне. Он запер Виллиса в кабинете. Скажи, папа, могли мы арестовать Хове за кражу Виллиса? Почему он может сделать это?
     
— Теперь подожди минутку. Я ничего не понимаю. Если у вас была причина действовать против директора Школы, я, конечно, поддержу вас, но я хочу, чтобы ты рассказал все до конца. О какой дыре ты говорил? Вы прорезали дыру в двери директора Школы?
     
— Нет, ее прорезал Виллис.
     
— Виллис! Да как он смог это сделать?
     
— Будь я проклят, если знаю. Он выставил какую-то руку с когтем на конце и прорезал себе путь на свободу. Я позвал его, а он вышел.
     
Мистер Мэрлоу потер свой лоб.
     
— Ребята, вот что смущает меня больше всего: как вы смогли добраться сюда?
     
— В подземке. Видишь ли…
     
— В подземке!
     
Джим растерялся. В разговор включилась мать.
     
— Дорогой Джеймс, я думаю, Джим, возможно, сможет рассказать свою историю лучше, если мы не будем его перебивать.
     
— Думаю, ты права, — согласился мистер Мэрлоу. — Свои вопросы я приберегу под конец. Филлис, дай мне блокнот и карандаш.
     
Таким образом Джим получил возможность рассказать свою историю довольно последовательно и полно, начиная с объявления в школе “военного” осмотра и кончая переездом в марсианской подземке из Цинии в Чаракс. Когда Джим закончил, мистер Мэрлоу почесал свой подбородок.
     
— Джим, если бы ты за свою жизнь не приобрел репутацию искренне честного человека, я бы решил, что ты сильно преувеличиваешь. Я верю тебе, но это самая фантастическая история, которую я когда-либо слышал.
     
— Ты все еще хочешь, чтобы я сдался?
     
— Что? Нет, нет — они все это обрисуют в другом свете. Предоставь все мне. Я позвоню Представителю и…
     
— Папа, еще секундочку.
     
— Да?
     
— Я рассказал не все.
     
— Что? Сын, я сказал тебе, что ты должен…
     
— Просто я не хотел путать это с историей о себе. Сейчас я все расскажу, но сначала хочу кое-что узнать. В колонии сейчас ничего не происходит необычного?
     
— Да, — согласился отец. — По обычному расписанию миграция должна была начаться еще вчера, но по каким-то причинам ее задержали на две недели.
     
— Это не отсрочка, папа, это подтасовка фактов. Компания не хочет проводить миграцию колонии в этом году. Они хотят оставить вас здесь на всю зиму.
     
— Что? Ну, это нонсенс, сынок; зимой на полюсе землянам делать нечего. Ты ошибаешься, это просто отсрочка. Компания переоборудует энергетическую систему в Северной Колонии, и поэтому нас попросили немного подождать здесь.
     
— Я говорю тебе, папа, вас вводят в заблуждение. Они планируют задержать колонию до тех пор, пока не будет слишком поздно, и заставить вас перезимовать здесь. Я могу это доказать.
     
— Как?
     
— Где Виллис? — Прыгун снова ушел в обход своих владений.
     
— Опять Виллис. Ты выдвинул невероятное обвинение и в то же время думаешь о каких-то мелочах. Говори, сынок.
     
— Но мои доказательства у Виллиса. Сюда, мальчик! Иди к Джиму. — Джим быстро изложил то, что услышал в фонографической записи Виллиса, и попытался заставить Виллиса снова повторить диалог.
     
Виллис был рад поговорить. Он повторил почти все разговоры мальчиков за последние несколько дней, огромное количество марсианских слов, совершенно непостижимых вне контекста и пропел “Quien Es La Señorita?” Но он не мог или не хотел пересказать разговор Бичера и Хове.
     
Джим все еще пытался задобрить его, когда зазвонил телефон.
     
— Филлис, подойди к телефону, — сказал мистер Мэрлоу.
     
Через мгновение она вернулась назад.
     
— Папочка, это тебя.
     
Джим утихомирил Виллиса, и они смогли услышать весь разговор.
     
— Мэрлоу? Это Постоянный Представитель. Я слышал, что ваш мальчик вернулся.
     
Отец Джима посмотрел через плечо и немного замялся.
     
— Да. Он здесь.
     
— Хорошо. Подержите его у себя, а я пришлю человека за ним.
     
Мистер Мэрлоу снова замялся.
     
— В этом нет необходимости, мистер Крюгер. Я еще не закончил говорить с ним, поэтому он никуда не пойдет.
     
— Пойдет, пойдет, Мэрлоу. Вы не можете препятствовать законному юридическому процессу. Я оформил ордер.
     
— Вы оформили? Вам это только кажется, — сказал мистер Мэрлоу и сделал лучшее из того, что мог сделать, — отключился. Почти сразу телефон зазвонил снова. — Если это Представитель, — сказал он, — я не буду говорить с ним. Сейчас я могу сказать ему что-нибудь такое, о чем потом пожалею.
     
Но это был не он. Звонил отец Френка.
     
— Мэрлоу? Джеймс, это Пэт Саттон, — дальнейший разговор показал, что отцам стали известны некоторые подробности о своих сыновьях.
     
— Мы пытаемся разговорить прыгуна, — добавил мистер Мэрлоу. — Кажется, он подслушал один милый разговорчик.
     
— Да, я знаю, — согласился, мистер Саттон. — Я бы тоже хотел послушать. Подожди, пока мы придем к вам.
     
— Прекрасно. Кстати, дружище Крюгер выслал людей, чтобы арестовать ребят. Будь осторожен.
     
— Мне это известно: он звонил. Я пустил ему в ухо блоху. До встречи!
     
Мистер Мэрлоу отключился, затем подошел к входной двери и запер ее. То же самое он проделал с дверью, ведущей в тоннель. Он проделал это вовремя: вскоре сигнал показал, что кто-то вошел в переходную камеру.
     
— Кто там? — крикнул отец Джима.
     
— По делам Компании!
     
— Кто это и какое у вас дело?
     
— Проктор Представителя. Я пришел за Джеймсом Мэрлоу-младшим.
     
— Можете уходить. Вы его не получите. — За дверью послышался шепот, а потом раздались удары в дверь.
     
— Откройте, — сказал другой голос. — Мы имеем ордер.
     
— Уходите. Я отключаю переговорное устройство.
     
Мистер Мэрлоу так и сделал. Индикатор переходной камеры показал, что гости вышли, но вскоре загорелся снова, показывая, что кто-то вошел. Мистер Мэрлоу включил переговорное устройство.
     
— Если это опять вы, то можете уходить, — сказал он.
     
— Так-то ты приглашаешь в гости, Джеймс, мой мальчик? — послышался голос мистера Саттона.
     
— О, Пэт! Ты один?
     
— Со мной только Френк.
     
Их впустили.
     
— Вы не видели проктора? — спросил мистер Мэрлоу.
     
— Да, я встретил их.
     
— Папа сказал, что если они дотронутся до меня, то им придется здорово огорчиться, — гордо сказал Френк. — И он выполнил бы свое обещание.
     
Джим заглянул в глаза своего отца. Мистер Мэрлоу смотрел в сторону.
     
— Ну, какие доказательства предоставит нам любимец Джима? — спросил мистер Саттон. — Давайте заведем его и послушаем.
     
— Мы пытаемся сделать это, — ответил Джим. — Я попробую еще раз. Сюда, Виллис… — Джим поднял его и положил на колени. — Теперь слушай, Виллис. Ты помнишь директора Школы Хове?
     
Виллис быстро свернулся в ровный шар.
     
— Надо не так, — возразил Френк. — Вспомни, что подтолкнуло его к этому. Эй, Виллис. — Виллис выставил свои стебельки глаз. — Слушай меня, дружок. “Добрый день. Добрый день, Марк”, — Френк в балаганной манере подражал голосу Генерального Представителя. — “Садись, мой мальчик”.
     
— “Всегда счастлив вас видеть”, — продолжал Виллис, точно имитируя голос Бичера. С этого места он безупречно продекламировал два подслушанных разговора, которые вели директор Школы и Генеральный Постоянный Представитель, включая и бессмысленный антракт между ними.
     
Закончив, он, казалось, был готов продолжать говорить все, что предшествовало настоящему моменту, но Джим попросил его замолчать.
     
— Ну, — сказал отец Джима, — что вы об этом думаете, Пэт?
     
— Я думаю, это ужасно, — вставила мать Джима.
     
Мистер Саттон кивнул головой.
     
— Завтра я отправлюсь в Малые Зыбучие Пески и там возьмусь за это дело обеими руками.
     
— Превосходная идея, — согласился мистер Мэрлоу, — но это дело всей колонии. Я думаю, надо сначала собрать городское собрание и объяснить людям, почему мы поднялись против Компании.
     
— Гм! Без сомнения, вы правы, но там будет не до шуток.
     
— Я представляю, какое там будет волнение. — улыбнулся мистер Мэрлоу. — Крюгеру это не понравится, да и почтенному мистеру Гейнсу Бичеру тоже.
     
Мистер Саттон хотел, чтобы доктор Мак-Рэй осмотрел горло Френка, и отец Джима, несмотря на его протесты, решил, что хуже не будет, если доктор осмотрит и Джима. Они вдвоем проводили мальчиков к дому доктора, где мистер Мэрлоу отдал последние инструкции.
     
— Оставайтесь здесь, пока мы за вами не придем, ребята. Я не хочу, чтобы проктор Крюгер арестовал вас.
     
— Хотел бы я увидеть, как они попытаются это сделать!
     
— Я тоже.
     
— Я не хочу, чтобы они пытались; хочу сам решить все дело. Мы пойдем в офис Представителя и предложим заплатить за продукты, присвоенные ребятами, и за повреждения, которые Виллис нанес драгоценной двери директора Школы Хове. Затем…
     
— Но, папа, мы не должны платить за дверь. Хове не имел права запирать Виллиса.
     
— Я согласен с мальчиком, — сказал мистер Саттон. — Продукты — это другое дело. Мальчики взяли их, и мы за них заплатим.
     
— Вы оба правы, — согласился мистер Мэрлоу, — но сначала надо выбить подпорки из-под их нелепых обвинений. Затем я выдвину обвинение против Хове за попытку украсть Виллиса — или за порабощение. Что лучше, Пэт? Воровство или порабощение?
     
— Назовите “воровство”; с этим будет меньше хлопот.
     
— Ладно. После этого я буду настаивать, чтобы он, прежде чем начнет действовать, поставил в известность планетарную службу. Это на некоторое время остановит часы Хове, я думаю.
     
— Папа, — включился в разговор Джим, — ты будешь говорить Представителю, что мы знаем об отмене миграции, или нет? Едва вы уйдете от него, он может связаться с Бичером.
     
— Пока нет. Он и так все узнает на городском собрании. Но потом он не сможет связаться с Бичером, потому что через два часа Деймос скроется, — мистер Мэрлоу задумчиво посмотрел на ребят. — Увидимся позднее, мальчики. Мы займемся делами.
     
Доктор Мак-Рэй посмотрел на вошедших.
     
— Мэгги, запри двери! — крикнул он. — Мы поймали двух опасных преступников.
     
— Здравствуйте, док.
     
— Входите и располагайтесь. Сейчас вы мне все расскажете.
     
Прошел примерно час, когда Мак-Рэй сказал: