Поделиться:
  Угадай писателя | Писатели | Карта писателей | Острова | Контакты

Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса [2000]
Язык оригинала: BRI
Известность произведения: Низкая
Метки: child_sf

Аннотация. Гарри Поттер и Орден Феникса Автор: Дж. К.Роулинг перевод: Neyo сайт: http://potterrus.hpn.ru

Полный текст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 

— Меня зовут Долорес Умбридж. Ее глаза шныряли по хижине. Дважды она смотрела прямо в тот угол, где стоял, зажатый между Роном и Гермионой, Гарри. — Долорес Умбридж? — смущенно пробормотал Хагрид. — Я думал Вы из Министерства… Вы ж не на Фуджа работаете? — Я была Старшим Заместителем Министра, — ответила Умбридж, обходя хижину и подмечая каждую деталь, от заплечного мешка, прислоненного к стене до сброшенного дорожного плаща. — А теперь я преподаватель по Защите от Темных Сил… — Эт смело с Вашей стороны, — произнес Хагрид. — Теперь на эт работу не слишком-то много желающих. — …и Верховный Инквизитор Хогвардса, — добавила Умбридж, сделав вид, что не услышала его замечания. — А чей-то? — нахмурился Хагрид. — Именно это я и хотела узнать, — она указала на фарфоровые осколки, бывшие раньше Гермиониной кружки. — О, — Хагрид безнадежно глянул в угол, где прятались Гарри, Рон и Гермиона. — О…эт был…Клык был. Он кружку разбил. Так что теперича придется из этой пить. Хагрид, одной рукой все еще прижимая к глазу драконий стейк, указал на свою собственную кружку. Теперь вместо хижины, Умбридж принялась рассматривать его самого, внимательно подмечая каждую детальку. — Я слышала голоса, — сообщила она тихо. — Эт я с Клыком грил, — решительно возразил ей Хагрид. — И он Вам отвечал? — Ну… эт проста такая манера разговора, — Хагрид неуютно поежился. — Я иногда грю, что в Клыке очень много человеческого… — Следы трех человек идут по снегу от замка к Вашей избушке, — вкрадчиво добавила Умбридж. Гермиона выдохнула, Гарри зажал ей рукой. К счастью, Клык так громко фыркал, крутясь вокруг Умбридж, что та, вроде бы, ничего не услышала. — Ну, я тока вернулся, — Хагрид махнул огромной ручищей в сторону заплечного мешка. — Можж, кто и заходил раньше, тока меня не застал. — Следов в обратную сторону от Вашей избушки нет. — Ну…я…не знаю, к чему бы это… — Хагрид нервно подергивал себя за бороду, косясь в угол, где стояли Гарри с Роном и Гермионой, словно прося у них помощи. — Эхммм… Умбридж развернулась и еще раз тщательно обследовала избушку — даже наклонившись, заглянула под кровать. Открыла сервант Хагрида. Прошла всего в нескольких дюймах от Гарри, Рона и Гермионы, вжавшихся в стену, Гарри на всякий случай даже втянул в себя живот. После внимательного осмотра огромного котла Хагрида, используемого исключительно для готовки, она вновь развернулась и поинтересовалась: — А что это с Вами произошло? Как Вы умудрились получить такие травмы? Хагрид поспешно оторвал драконий стейк от лица, что, по мнению Гарри было грубейшей ошибкой — не считая запекшейся и совсем свежей крови, стал отчетливо виден черно-фиолетовый фингал под глазом. — Ох, со мной… приключился несчастный случай, — неубедительно соврал он. — Какого рода несчастный случай? — Я… я споткнулся. — Вы споткнулись? — холодно повторила Умбридж. — Ну да, так и есть. Об… об метлу одного друга. Я сам-то не летаю. Гляньте на мой размер. Не думаю, шоб какая-нить метла меня выдержала. Мой дружбан разводит Абраханских лошадей, не знаю, видели Вы их када-нить. Крупные твари, крылатые, знаете, я на одной покатался… — Где Вы были? — хладнокровно оборвала лепет Хагрида Умбридж. — Где я?…. — Был, — подсказала она. — Учебный год начался два месяца назад. Другому учителю пришлось подменять Вас. Никто из Ваших коллег не смог дать мне внятную информацию о Вашем местонахождении. А Вы не оставили адреса. Так, где же вы были? Повисло молчание, он уставился на Умбридж заплывшим глазом. Гарри казалось, он слышит, как с бешеной скоростью работают мозги Хагрида. — Я… я отсутствовал по состоянию здоровья. — По состоянию здоровья, — повторила профессор Умбридж, пробежав взглядом по бледному опухшему лицу. Драконья кровь медленно капала на его жилетку. — Понятно. — Ну да, — сказал Хагрид. — Маленько…. Свежего воздуха, знаете ли…. — Ну да, ну да, для егеря свежий воздух большая редкость, — любезно добавила Умбридж. Маленькое пятнышко на лице Хагрида, не тронутое ни черным, ни фиолетовым, залилось румянцем. — Ну…знаете, смена обстановки… — Горный ландшафт? — подсказала Умбридж. Она знает, с отчаянием подумал Гарри. — Горы? — повторил Хагрид, лихорадочно соображая. — Неа, юг Франции. Маленько солнца и… и моря. — На самом деле? — удивилась Умбридж. — Вы почти не загорели. — Да… ну… кожа у меня чувствительная, — Хагрид выдавил из себя заискивающую улыбку. Гарри отметил про себя, что два зуба у него выбиты. Умбридж смерила Хагрида ледяным взглядом, и его улыбка нерешительно сползла с лица. Подтянула сумочку повыше на согнутой в локте руке, она произнесла: — Конечно же, я проинформирую Министерство о Вашем опоздании. — Лады, — кивнул Хагрид. — Так же Вам стоит знать, что у меня, как Верховного Инквизитора есть неуместная, но необходимая обязанность инспектировать моих товарищей по цеху. Так что, полагаю, мы очень скоро вновь встретимся. Она развернулась и прошагала к двери. — Вы нас инспектируете? — беспомощно повторил Хагрид, глядя ей вслед. — О да, — Умбридж обернулась к нему, уже взявшись за дверную ручку. — Министерство полно решимости удалить всех неудовлетворяющих запросам преподавателей, Хагрид. Спокойной ночи. Она ушла, громко хлопнув за собой дверью. Гари попытался было снять плащ-невидимку, но Гермиона схватила его за запястье. — Не сейчас, — прошептала она ему прямо в ухо. — Пусть сначала отойдет подальше. Хагрид, кажется, думал точно так же — проковыляв по комнате, он отодвинул — всего на дюйм — занавеску. — Она воз’ращается в замок, — прошептал он. — Черт побери… она чё, правда инспектирует народ? — Да, — ответил Гарри, стаскивая плащ-невидимку. — Трелоуни уже назначили испытательный срок… — Хм… а какого рода занятия ты собираешь проводить, Хагрид? — спросила Гермиона. — Да ты об эт’м не беспокойся, у меня куча уроков запланировано, — восторженно воскликнул Хагрид, почерпнув рукой драконий стейк со стола и вновь пришлепнув его на глаз. — Я приберег парочку существ на С.О.В.У., вот подожжите, эт чё-то особенное. — Эхм… какого рода эта особенность? — забросила пробный шар Гермиона. — Не скажу, — радостно ответил Хагрид. — Не хочу испортить сюрприз. — Послушай, Хагрид, — отбросив притворство, воскликнула Гермиона. — Профессор Умбридж не придет в восторг, если ты притащишь на урок что-нибудь опасное. — Опасное? — Хагрид добродушно хохотнул. — Не глупи, я б не в жисть не дал вам ничё опасного! Хочу ск’зать, лады, они сами о себе позаботятся… — Хагрид, тебе предстоит пройти Умбриджевскую инспекцию, и лучше пусть она увидит, как ты учишь нас приглядывать за Порлоками, объясняешь разницу между Кнарлами и свиноградами, ну и ерунду вроде этой! — убеждала его Гермиона. — Но они ж не’нтересные, Гермиона, — возразил Хагрид. — У меня есть кой-чего более впечатляющее. Я их так долго выводил, думаю, у меня единс’ного во всей Британии прирученное стадо. — Хагрид… ну, пожалуйста… — в голосе Гермионы послышались нотки неподдельного отчаяния. — Умбридж ищет любого повода, чтобы избавится от учителей, близких, как она думает, к Думбльдору. Пожалуйста, Хагрид, учи нас чему-нибудь занудному, достаточному для сдачи на С.О.В.У. Но Хагрид уже широко зевал, тоскливо косясь одним глазом в угол на широченную кровать. — Знаешь, эт бы долгий день, и уже позна, — он ласково похлопал Гермиону по плечу, отчего ее колени подкосились, и она с глухим стуком бухнулась на пол. — Ох… прости… — он поднял ее за ворот мантии. — Слушай, да не волнуйся ты так обо мне, обещаю, у меня запланирован очень хороший материал. Теперь, када я вернулся… а теперича вам лучше вернуться в замок, и не забутте замести за собой следы! — Не знаю, дошло ли до него, — произнес Рон немного позже, когда они, убедившись что на горизонте все чисто, возвращались обратно в замок, не оставляя за собой следов, благодаря Стирательным Чарам, наложенным Гермионой. — Тогда я вернусь к нему завтра, — решительно возразила Гермиона. — Если смогу, сама составлю для него план занятий. Мне наплевать, если она выгонит Трелоуни, но я не дам ей избавится от Хагрида! Глава 21 Змеиное око В воскресенье утром Гермионе пришлось прокладывать себе путь к хижине Хагрида сквозь двухфутовые снежные заносы. Гарри и Рон хотели было пойти вместе с ней, но завал домашней работы вновь достиг такой критической точки, что им, хоть и с неохотой, пришлось остаться в комнате отдыха, стараясь не обращать внимания на долетавшие снаружи радостные крики студентов, скользивших на коньках по замерзшему озеру, катающихся на санках и, самое невыносимое, так заколдовывавших снежки, чтобы те летели прямо в окна Гриффиндорской башни. — Ах, так! — психанул Рон, высунув голову из окна. — Я — староста, и если хоть один снежок еще раз попадет в окно — АЙ! И резко дернулся назад — снежок угодил ему прямо в лицо. — Это Фрэд с Джорджем, — горько констатировал он, захлопывая окно. — Придурки… Гермиона вернулась от Хагрида как раз к ленчу, дрожа от холода в намокшей до колен мантии. — Ну, как? — поднял на неё глаза Рон. — Составила ему планы всех уроков? — Я, по крайней мере, попыталась, — хмуро сообщила она, опускаясь на стул возле Гарри. Начертив палочкой в воздухе запутанную фигуру — из кончика подул горячий воздух — она направила ее на свою одежду; от высыхающей мантии повалил пар. — Его не было, когда я пришла, пришлось стучаться в дверь, наверное, с полчаса. А потом он приковылял из Леса… Гарри застонал. Запретный Лес был битком набит всяческими существами, грозившими Хагриду неминуемым увольнением. — И что он там прячет? Он не сказал? — спросил Гарри. — Нет, — с сожалением ответила Гермиона. — Сказал, что это сюрприз. Я попыталась объяснить ему все насчет Умбридж, но он меня и слушать не стал. Сказал, что только те, кто не в своем уме, предпочтет изучать Нюхлеров вместо Химер… хотя не думаю, что ему удалось заполучить Химер, — добавила она, заметив испуг на лицах на Гарри и Рона. — Но это не потому, что он не пытался, просто объяснил, что достать их яйца слишком трудно. Сколько бы я ему ни говорила, что стоит придерживаться плана уроков Гниллер-Планк, честно сказать, не думаю, что он прислушался хотя бы к половине сказанного. Настроен он немного странновато. И по-прежнему не хочет рассказать, кто его так отделал. Появление Хагрида следующим утром за учительским столом не всеми студентами было встречено с восторгом. Одни, как Фрэд, Джордж и Ли, с восхищенным ревом выскакивали в проход между гриффиндорским и хуффльпуфским столом, чтобы пожать здоровенную лапищу Хагрида; другие же, как Парватти и Лаванда, обменявшись мрачными взглядами, лишь неодобрительно покачали головами. Гарри знал, что многие предпочитали уроки профессора Гниллер-Планк, и самое худшее, что крошечная, но совершенно беспристрастная часть его мозга понимала, что на это есть причины: представление Гниллер-Планк об интересных занятиях не подразумевало возможность остаться на них с оторванной головой. Во вторник, поплотнее закутавшись от холода, Гарри, Рон и Гермиона, полные самых нехороших предчувствий, отправились на урок Хагрида. Гарри волновало не столько то, чему именно собрался учить их Хагрид, сколько то, как поведут себя другие студенты, а в особенности Малфой со своими корешами, если на урок заявится Умбридж. Однако, пробираясь сквозь сугробы к Хагриду, дожидавшемуся их на окраине Леса, они нигде не заметили Верховного Инквизитора. Вид у Хагрида был не слишком обнадеживающим — синяки, которые в субботу были багровыми, сегодня стали желто-зеленоватого оттенка, а некоторые ссадины, похоже, до сих пор кровоточили. Гарри никак не мог понять причину: неужели на Хагрида напало какое-то существо, чей яд не позволял ранам затягиваться? И в дополнение к этому устрашающему зрелищу Хагрид тащил на плече нечто, похожее на полтуши дохлой коровы. — Сегодня бум заниматься здесь! — радостно крикнул Хагрид приближающимся студентам, мотнув головой в сторону темных деревьев за своей спиной. — Маленько попрятались! Но они, ваще-то, предпочитают темноту. — Кто это предпочитает темноту? — немного паникуя поинтересовался Малфой у Краббе и Гойла. — Кто это он сказал, предпочитает темноты? Вы слышали? Гарри припомнил один единственный случай, когда Малфой побывал в Лесу, но тогда, как и сейчас, тот не отличался особенной отвагой. Гарри улыбнулся себе под нос; после Квиддитчного матча его радовало все, что причиняло неудобства Малфою. — Готовы? — весело спросил Хагрид, оглядывая класс. — Лады, ну я, вощем, припас экскурсию в Лес для пятикурсников. Шоб, значит, наблюдать за зверушками в их есес’cной среде обитания. Теперича, те, кого мы бум изучать, довольно-таки редки — я, наверное, едис’венный во всей Британии, кто смог их выдрессировать. — А Вы точно уверены, что они поддаются дрессировке? — В голосе Малфоя все отчетливее слышалась паника. — Вы ведь не впервые тащите на уроки всяческую дикую дрянь, а? Слизеринцы согласно забормотали, да и несколько Гриффиндорцев, вроде бы, тоже разделили точку зрения Малфоя. — Канешна же, они дрессированные, — нахмурился Хагрид, поудобнее пристраивая на плече дохлую корову. — А что же тогда случилось с Вашим лицом? — возразил Малфой. — Ты лучше за своим лицом присмари! — сердито буркнул Хагрид. — Ну а сейчас, если вы уже закончили задавать глупые вопросы, па’дем за мной! Он повернулся и затопал прямо в Лес. Никто не проявил особого рвения пойти с ним. Гарри взглянул на Рона и Гермиону, которая, вздохнув, кивнула, и, впереди остальных студентов, отправилась вслед за Хагридом. Буквально через десять минут они оказались в месте, где деревья росли так густо, что кругом царил полумрак, а снега на земле и вовсе не оказалось. Крякнув, Хагрид свалил на землю половину коровы, отступил на шаг и повернулся к студентам, большинство которых, добиралось до него короткими перебежками от дерева к дереву, нервно поглядывая вокруг в ожидании внезапного нападения. — Собирайте в’круг, в’круг, — подбодрил их Хагрид. — Теперича их привлечет мясной запах, но я все-таки позову их, потому как им приятнее будет знать, что это я. Обернувшись, он тряхнул косматой головой, сбрасывая с лица волосы, и издал удивительный пронзительный вопль, подобный клекоту чудовищной птицы, эхом прокатившийся меж темных деревьев. Никто не засмеялся: большинство студентов было так напугано, что не выдавило бы из себя и шепота. Хагрид вновь пронзительно завопил. В течение минуты, пытаясь заметить хоть что-нибудь, класс нервно оглядывался, всматриваясь в просветы между деревьями. Но стоило Хагриду в третий раз откинуть с лица волосы и набрать полную грудь воздуха, Гарри пихнул Рона, указав в темноту между двумя между двумя скрюченными тисами. Во мраке блеснула пара пустых белых глаз, и вот уже из темноты показалась драконья морда, холка и скелет огромной черной крылатой лошади. Пару минут существо рассматривало класс, помахивая длинным черным хвостом, но потом опустило голову и острыми клыками принялось рвать на куски мясо дохлой коровы. Волна облегчения прокатилось по телу Гарри. Наконец-то появилось доказательство того, что эти существа ему не привиделись, они существовали на самом деле, и Хагрид тоже знал про них. Он нетерпеливо взглянул на Рона, но тот по-прежнему пялясь на деревья, прошептал: — Почему Хагрид не позовет их еще раз? У остального класса выражение лиц было таким же озадаченным и выжидающим, как и у Рона. Они продолжали смотреть куда угодно, только не на лошадь, стоящую прямо перед ними. Судя по всему, помимо Гарри этих существ могли видеть только двое — нервный Слизеринец неподалеку от Гойла, с отвращением разглядывающий жующую лошадь; и Невилл, заворожено следящий за подергиваниями длинного черного хвоста. — А вот и еще один летит! — гордо отрапортовал Хагрид, когда между деревьями показалась вторая черная лошадь, прижала кожистые крылья к спине и опустила голову, набивая брюхо мясом. — Э-э…ну, поднимите руки те, кто их видит! Радуясь, что тайна происхождения этих странных лошадей скоро будет раскрыта, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул ему. — Да…да, я знал, что ты увидишь их, Гарри, — серьезно ответил он. — И ты ведь тоже видишь, Невилл, а? И… — Простите, — сказал Малфой ехидным тоном, — а что, предположительно, мы должны увидеть? Вместо ответа Хагрид указал на землю. Несколько секунд весь класс затаив дыхание глядел на останки коровьей туши. Парвати Патил взвизгнула. Еще бы, ведь им казалось, что куски мяса отделяются от костей и исчезают в воздухе, а такое не могло не произвести впечатления. — Что это?! — испуганно выдавила Парвати, отступая к ближайшему дереву. — Кто ест эти куски? — Тестралы, — радостно сообщил Хагрид, и Гермиона за спиной Гарри понимающе охнула. — В Хогвардсе их целое стадо. Ну а теперича, кто знает… — Но они же приносят несчастье! — перебила его встревоженная Парвати. — Они приносят тем, кто их видят, всевозможные несчастья! Профессор Трелоуни рассказывала как-то… — Да нет же, нет, — хихикнул Хагрид. — Эт просто суеверие, они не приносят беду! Они ужасно умные и полезные! Канешна, здесь они не слишком много работают, просто таскают кареты, и иногда Думбльдора, если тот отправляются далеко, а аппарировать не хочет. Глядите-ка, а вот еще парочка… Две лошади бесшумно пролетели между деревьями слишком близко от Парвати, судорожно вжавшейся в ствол дерева: — Я что-то чувствую, оно возле меня! — Да ты не боись, они не кусаются, — успокоил ее Хагрид. — А теперича, кто мне скажет, почему некоторые их видят, а другие нет? Гермиона подняла руку. — Ну-ка, послушаем, — просиял Хагрид. — Тестралов могут видеть только те, — сообщила Гермиона. — Кто своими глазами видел смерть. — С’вершенно точно, — произнес Хагрид с довольным видом. — Десять баллов Гриффиндору. Значится, тестралы… — Кхе-кхе. Прибыла Умбридж собственной персоной в своих обычных зеленых мантии и шляпе, и с раскрытым блокнотом в руках. Хагрид, которому еще не приходилось слышать притворное покашливание Умбриджихи, обеспокоено уставился на ближайшего тестрала, очевидно решив, что этот странный звук произвёл именно он. — Кхе-кхе. — А, здрасте! — улыбнулся Хагрид, обнаружив, наконец, источник звука. — Вы получили записку, которую утром я отправила в вашу хижину? — громко и внятно произнесла Умбридж, словно обращалась к кому-то жутко заторможенному иностранцу. — Записку о том, что я буду присутствовать на вашем уроке? — Получил, — просиял Хагрид. — Рад, что Вы…э-э…прально нашли это место! Ну, как видите… или, не знаю, видите ли? Сёдня мы изучаем тестралов… — Прошу прощения? — нахмурившись, Умбридж трубочкой приложила руку к уху. — Что вы сказали? Хагрид заметно смутился. — Эээ…тестралы! — громко произнес он. — Знаете, такие большие и …э-э…крылатые лошади? Для наглядности он помахал руками. Профессор Умбридж подняла брови и забормотала, выводя в блокноте: — При разговоре…прибегает… к языку… жестов… — Лады…ну так это… — Хагрид, немного расстроившись, повернулся к классу. — О чем бишь я говорил-то? — Обладает…плохой…памятью…с явными…признаками…рассеянности… — пробормотала Умбридж так громко, что не услышать ее было невозможно. У Драко Малфоя был такой радостный вид, словно наступило внеплановое Рождество, Гермиона же, напротив, вспыхнула от гнева. — И, эээ, вот еще что, — обеспокоено глянув на блокнот Умбридж, храбро продолжил Хагрид. — Я хотел сказать, как у нас появилось это стадо. Сначала было пять самок тестралов и один самец. Вот этого, — он потрепал первую лошадь по загривку, — зовут Тёмный, он мой любимчик, потому шо он первый, родившийся прямо здеся в Лесу… — Вы в курсе, — громко перебила его Умбридж. — Что Министерство Магии классифицировало тестралов, как «опасных существ»? Сердце Гарри ушло в пятки, но Хагрид только хихикнул. — Тестралы не опасны! Они, канешна, могут и тяпнуть, если их сильно доставать… — Приветствует…жестокость…и…любые …её проявления… — заскрипела пером Умбридж. — Не… да чё Вы! — не на шутку встревожился Хагрида. — Если собаку дразнить, она ведь тоже может покусать… но у тестралов плохая репутация тока из-за этих штучек со смертью… потому люди и думают, что они — это плохая примета. Просто не понимают, ясна? Умбридж ничего не ответила, закончив делать пометки в своем блокноте, она взглянула на Хагрида и внятно и громко произнесла: — Можете продолжать свой урок как обычно. А я пока похожу здесь, — она сделала вид, что шагает (Малфой с Пэнси Паркинсон зашлись от смеха). — Среди студентов, — она ткнула пальцем в нескольких учеников. — Задам им пару вопросов, — она указала на свой рот, изображая разговор. Хагрид обескуражено уставился на Умбридж, совершенно не понимая, почему она обращается с ним, как с человеком, незнающим английский. У Гермионы от злости на глазах появились слёзы. — Ах ты, карга, злобная старая карга! — прошипела она, когда Умбридж подошла к Панси Паркинсон. — Я знаю, что ты задумала, мерзкая, отвратная гадина… — Э-э…ну… — Хагрид изо всех сил пытался вернуть урок в нормальное русло. — Да, тестралы. Точно. О них можно рассказать много интересного… — Можно узнать, — спросила Умбридж Панси Паркинсон звонким голосом. — Хорошо ли Вы понимаете все, что говорит профессор Хагрид? У Паркинсон, как и у Гермионы, на глазах были слезы, но то были слезы радости, и ответ ее получился тем более бессвязным, что она пыталась подавить смех, рвущийся наружу. — Нет…потому что…он всегда говорит…словно хрюкает… Умбридж нацарапала что-то в блокноте. Не покрытые ссадинами и синяками участки лица Хагрида вспыхнули, но он сделал вид, что не услышал слова Паркинсон. — Э-э…ну… значить…интересная вещь про тестралов. Если их приручить, как вот это стадо, то они уже никогда не потеряется. Они…это…отлично ориентируются — стоит им сказать, куда вы хотите добраться и… — Учитывая, что они поймут все что Вы им скажете, — громко сказал Малфой, и Панси Паркинсон зашлась от хохота. Профессор Умбридж снисходительно улыбнулась и обратилась к Невиллу. — Вы ведь видите тестралов, Лонгботтом, не так ли? — спросила она. Невилл кивнул. — Чью смерть ты видел? — безразлично поинтересовалась она. — Моего…моего дедушки, — сказал Невилл. — И что ты о них думаешь? — спросила Умбридж, махнув короткопалой рукой в сторону тестралов, успевших обглодать коровью тушу до костей. — Эээ… — Невилл нервно глянул на Хагрида. — Ну…они…эээ…классные… — Ученики…слишком…запуганы…чтобы…признаться… что… им страшно… — пробормотала Умбридж, делая очередную запись в блокноте. — Нет! — в отчаянии выпалил Невилл. — Я их не боюсь! — Всё в порядке, — Умбридж потрепала Невилла по плечу, понимающе улыбаясь, но Гарри ее усмешка показалась слишком плотоядной. — Ну что же, Хагрид, — громко и внятно произнесла она. — Думаю, что знаю уже достаточно. Вы получите (Умбридж сделала в воздухе движение рукой, имитируя доставку почты) результаты моей инспекции (она указала на блокнот) в течении десяти дней. — Она подняла вверх десять коротких жирных пальчиков, улыбнулась, еще больше походя на жабу под полями своей зеленой шляпы и удалилась, оставив Малфоя и Панси Паркинсон корчившихся от смеха, разъяренную Гермиону и растерянного, донельзя смущенного Невилла. — Тупая, злобная старая горгулья! — бушевала полчаса спустя Гермиона, возвращаясь в замок по протоптанным в снегу дорожкам. — Вы видели, что она делала? Все носится со своей идеей о полукровках, пытается выставить Хагрида тупоголовым троллем из-за того, что его мать была гигантессой… но честно, этот урок был совсем неплох… то есть, я хочу сказать, это ведь не Взрывастые Драклы… Тестралы очень даже классные…для Хагрида, во всяком случае… — Умбридж считает их опасными, — сказал Рон. — Хагрид же сказал, что они могут постоять за себя, — нетерпеливо воскликнула Гермиона. — Такие учителя, как Гниллер-Планк, не показали бы нам такое до уровня на Т.Р.И.Т.О.Н. Но ведь они на самом деле очень интересные! Некоторые могут их видеть, а некоторые — нет. Мне бы хотелось посмотреть на них. — Ты уверена? — тихо спросил Гарри. Гермиону охватил ужас. — Гарри… ох… прости меня… я…я не хотела…я сморозила глупость… — Да ладно, — бросил Гарри. — Не беспокойся. — Интересно, что их увидело так много народу, — произнес Рон. — Трое в классе… — Да, Уизли, мы тоже в шоке, — раздался издевательский голос. Неслышно ступая по мягкому снегу, прямо за ними шли Малфой, Краббе и Гойл. — Думаешь, если увидишь, как кто-то скопытнется, сможешь и Кваффл углядеть получше? Он, с Краббе и Гойлом, гогоча, растолкали друзей, и отправились к замку, распевая хором «Уизли — наш король». Уши Рона покраснели. — Не обращай внимания, просто не обращай, и всё, — зарядила Гермиона, вытаскивая палочку, чтобы струей горячего воздуха проделать в снегу тропинку до оранжерей. * * * Декабрь принес пятиклассникам горы снега и лавину домашних заданий. С приближением Рождества на старост Рона и Гермиону навалилось ещё больше обязанностей. На их совести были украшение замка («Вешаешь гирлянду за один конец, а Дрюзг пытается задушить тебя другим» — говорил Рон), присмотр за перво — и второклассниками, чтобы те не бегали на переменах по морозу («Маленькие наглые сопляки- жаловался Рон — мы в их возрасте не были такими нахальными) и патрулирование коридоров вместе с Аргусом Филчем, считавшим, что праздничный дух грозит неминуемой вспышкой колдовских дуэлей («Да у него просто навоз вместо мозгов» — психовал Рон). Они были так заняты, что Гермионе пришлось отложить вязание эльфийских шапочек и ее очень взбесило, что последние три она так и не успела доделать. — Бедные домовые эльфы! Им придется батрачить в Хогвардсе на Рождество только потому, что я не успела довязать шапочки! У Гарри не хватило духу рассказать Гермионе, что все её шапочки достаются Добби, поэтому он уткнулся в эссе по Истории Магии. Ему вообще не хотелось думать о Рождестве. Впервые за всю его учебу, он мечтал провести каникулы подальше от Хогвардса. Из-за отстранения от Квиддича и беспокойства о том, прошел или нет Хагрид Умбриджевскую инспекции, Гарри был крайне зол на школу. Единственное, чего он на самом деле ждал, были занятия А.Д., да и те, с наступлением праздников закончатся, потому что все члены А.Д. разъедутся по домам к своим семьям. Гермиона с родителями собиралась покататься на лыжах, чем ужасно удивила Рона, никогда не слышавшего о том, что магглы могут испытывать удовольствие от того, чтобы скатываться с гор на привязанных к ногам деревянных досках. Рон собирался на каникулы в Прибежище. Несколько дней Гарри дулся на него и зеленел от зависти, пока не спросил, как же он доберется домой на рождество, на что Рон спохватился: — Но ты ведь тоже едешь! Я разве не говорил? Мама пригласила тебя ещё две недели назад! Гермиона недовольно закатила глаза, но Гарри был рад до смерти: весть о каникулах в Прибежище была чудесной, хотя ее портило легкое чувство вины за то, что он не проведет праздники с Сириусом. Гарри мучался вопросом, сможет ли он уговорить миссис Уизли пригласить крестного на торжества. Даже если Думбльдор настрого запретил Сириусу покидать Гриммолд-Плэйс, но он не мог справиться с мыслью о том, что миссис Уизли не захочет видеть его у себя дома, слишком тупоголовыми они иногда бывали. Сириус не общался с Гарри с их последней встречи в камине, но даже зная всю невозможность их общения из-за неусыпной Умбриджевской слежки, Гарри не хотелось бы думать о том, что Сириус сходит с ума от одиночества в старом доме своей матери в компании полоумного Кричера. На последнее перед каникулами занятие А.Д., Гарри пришел во Комнату по Требованию раньше остальных, и, стоило факелам вспыхнуть, просиял от радости: Добби не поленился украсить комнату к Рождеству. Да и кто еще, кроме этого эльфа стал бы натягивать под потолком сотню золотистых шаров с портретом Гарри и надписью на каждом: «Поттерного всем Рождества!». Гарри едва успел снять последний шар, как дверь скрипнула и в комнату, с обычным мечтательным выражением на лице, вошла Луна. — Привет, — протянула она, оглядывая остатки рождественских украшений. — Здорово. Это ты их сюда повесил? — Нет, — сказал Гарри, — это Добби, домовый эльф. — Омела, — медленно произнесла Луна, указывая на пышную гроздь белых ягод, висевших прямо над головой Гарри. Он успел отскочить в сторону. — Хорошая мысль, — очень серьезно сообщила Луна. — Но в ней очень часто водятся иглошипы. Прежде чем Гарри успел выяснить, что такое иглошипы, как пришли Анжелина, Кэйти и Алисия. Все трое запыхались и очень замерзли. — Ну что, — понуро сообщила Анжелина, отбрасывая плащ в угол. — Мы нашли тебе замену. — Замену? — растерялся Гарри. — Тебе, Фрэду и Джорджу, — объяснила она. — У нас новая Ищейка. — Кто? — выпалил Гарри. — Джинни Уизли, — ответила ему Кэйти. У Гарри отвисла челюсть. — Да знаю, я, знаю, — Анжелина вытащила палочку и стала разминать руку. — Она и правда неплохо летает. Конечно, не так хорошо, как ты, — она бросила Гарри сердитый взгляд, — но поскольку ты теперь не с нами…. Гарри еле сдержался, чтобы не заорать ей прямо в лицо: неужели она вообразила, будто он не сожалеет о своем отстранении гораздо больше, чем она? — А кого ты взяла на место Отбивал? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил он. — Эндрю Кирка, — безрадостно сообщила Анжелина, — и Джека Слопера. Оба не подарок, но, учитывая остальных идиотов… С приходом Рона, Гермионы и Невилла гнетущее обсуждение новых игроков по счастью закончилось. И уже через пять минут в комнату набилось достаточно народа, чтобы Гарри не видел укоризненные взгляды, бросаемые на него Анжелиной. — Хорошо, — призвал всех к порядку Гарри. — Этим вечером я думал о том, чтобы закрепить все полученные вами знания, нет смысла начинать изучение чего-то нового перед трехнедельным перерывом… — Ничего нового? — недовольно проворчал Захарий Смит достаточно громко, чтобы его услышали все, находящие в комнате. — Если бы знал, то не пришел бы. — Нам всем очень жаль, что Гарри не поставил тебя в известность заранее! — съязвил Фрэд. Несколько человек хихикнули. Гарри заметил, что Чу тоже смеется, и уже знакомое чувство падения с невообразимой высоты накрыло его с головой. — … тренироваться будем парами, — сказал Гарри. — Сначала минут десять поупражняемся с Препятственным Проклятием, а потом достанем пуфики продолжим тренировку по Сногсшибанию. Все послушно разделились на пары; Гарри, как обычно, оказался партнером Невилла. Вскоре комнату заполнили истошные выкрики «Импедимента!». На минуту студенты застывали без движения, а их партнеры безучастно наблюдали за работой других пар, ожидая, когда их соперник разморозится и они смогут поменяться местами. Невилл, по всеобщему признанию, стал удачнее со всем справляться. Когда к Гарри в третий раз вернулась способность двигаться, он оставил Невилла тренироваться с Роном и Гермионой, а сам обошел несколько раз комнату, наблюдая за работой остальных. Чу так широко ему улыбнулась, когда он прошел мимо, что Гарри еле справился с искушением пройти мимо нее еще несколько раз. После десяти минут отработки Препятственного Проклятия по кругу комнаты разложили подушки и стали тренироваться Сногсшибанию. Чтобы падать на пол всем разом, места не хватало, и поэтому половина студентов наблюдала за другой половиной, отрабатывающей заклинание, а потом менялась с ней местами. Гарри просто раздувался от гордости за своих подопечных. Правда, Невилл целился в Дина Томаса, а сбил с ног Падму Патил, но промах был не таким большим, как обычно, да и у других студентов наблюдался огромный прогресс. По истечении часа Гарри попросил всех остановится. — Вы все молодцы, — широко улыбнулся он ученикам. — После каникул мы, наверное, попробуем что-нибудь посложнее… может быть, заклинание Патронуса… Комнату наполнил возбужденный гул. По устоявшемуся уже порядку, студенты покидали комнату по двое по трое, желая на прощание Гарри счастливого Рождества. Чувствуя невероятный душевный подъем, Гарри вместе с Роном и Гермионой собрали с пола подушки и сложили их на место. Его друзья тактично ушли пораньше, чтобы оставить его наедине с задержавшейся в комнате Чу, от которой Гарри тоже надеялся получить пожелания счастливого Рождества. — Нет, ты можешь идти, — сказала она своей подружке Мариэтте, и сердце Гарри подпрыгнуло прямо к адамову яблочку. Сделал вид, что поправляет сваленные в груду подушки, он не мог дождаться, что оставшись с ним наедине Чу наконец-то заговорит, но вместо этого услышал громкий всхлип. Он обернулся и увидел посреди комнаты Чу с мокрыми от слез щеками. — Что… Он не знал, что делать. Чу просто стояла и молча плакала. — Что-то случилось? — неуверенно промямлил он. Она помотала головой и вытерла рукавом слезы. — Извини, — пробормотала она несчастным голосом. — Я подумала…что…если бы он знал все эти заклинания…которые я сейчас знаю…может…он был бы жив. Сердце Гарри рвануло куда-то вправо, и вместо того, чтобы встать на положенное место, зависло в районе пупка. Он мог бы и догадаться. Ей хотелось поговорить о Седрике. — Он прекрасно их знал, — уверил он Чу. — Если бы не он не был так хорош, то никогда бы не добрался до центра лабиринта. Вот только… если Вольдеморт на самом деле захочет убить тебя, то шансы остаться в живых, практически равны нулю. Она икнула, услышав имя при Вольдеморта, но без дрожи продолжала во все глаза смотреть на Гарри. — Но ты ведь выжил, когда был еще ребенком, — тихо сказала Чу. — Это так, — устало ответил Гарри, направляясь к двери. — Но ни я, ни кто либо другой не знают почему, так что гордиться тут особо нечем. — Нет, не уходи! — воскликнула Чу, снова готовая разрыдаться. — Я не хотела…мне очень жаль, что все так вышло… И снова всхлипнула. Даже с красными опухшими глазами она казалась прехорошенькой. Гарри почувствовал себя глубоко несчастным, сказать по правде, все на что ему хотелось бы рассчитывать было пожелание Счастливого Рождества. — Для тебя, наверное, ужасно, — она снова утерла рукавом слезы, — любое упоминание о Седрике…ты ведь видел его смерть…и, наверное, хочешь забыть об этом? Гарри счел за нужное промолчать. Именно такие чувства он и испытывал, но признаться в этом Чу было бы бессердечным. — Знаешь, ты очень хороший учитель, — сообщила она с бесцветной улыбкой на губах. — У меня никогда еще не получалось Сногсшибание. — Спасибо, — неловко поблагодарил ее Гарри. Они так мучительно долго смотрели друг на друга, что у Гарри появилось горячее желание сбежать из комнаты, и в то же время, он не мог найти в себе сил, двинуться с места. — Омела, — Чу указала куда-то поверх его головы. — Да, — ответил Гарри. Во рту у него пересохло. — Наверное, в ней полно иглошипов. — А что такое иглошипы? — Без понятия, — ответил Гарри. Чу подошла ближе. Мозг Гарри на прочь отказывался работать, будто пораженный заклинанием. — Спроси у Луни. Ой, то есть у Луны. Чу хихикнула. Теперь она была к нему так близко, что Гарри мог сосчитать все веснушки на её носу. — Ты мне очень нравишься, Гарри. Он не мог думать совершенно ни о чем. Странное покалывающее чувство разлилось по всему телу, сковывая руки, ноги и разум. Чу была слишком близко. Он мог видеть каждую слезинку, повисшую на её ресницах… * * * Через полчаса он вернулся в гостиную. Рон с Гермионой заняли самые лучшие места у камина, все равно, почти все уже разошлись по спальням. Гермиона сочиняла невообразимо длинное письмо, она уже исписала половину свисающего со стола свитка. Рон расположился на каминном коврике, пытаясь добить домашнюю работу по Преображениям. — Ты где был? — спросил он, когда Гарри опустился в кресло рядом с Гермионой. Гарри не ответил. Он и так был в состоянии шока. Часть его хотела рассказать Рону с Гермионой обо всем, что произошло, но другая часть хотела унести этот секрет с собой в могилу. — Ты в порядке, Гарри? — поверх кончика пера уставилась на него Гермиона. Гарри нерешительно пожал плечами. Если честно, он и сам не знал, в порядке он или нет. — Что случилось? — Рон приподнялся на локте, чтобы получше разглядеть своего друга. — Что произошло? Гарри не мог от них ничего скрывать, но и рассказывать не хотел. Но стоило ему решиться сохранять молчание, как Гермиона взяла дело в свои руки. — Это из-за Чу? — деловито поинтересовалась она. — Она ведь тебя подловила после урока? Оцепенев от удивления, Гарри кивнул. Рон было хохотнул, но затих под строгим взглядом Гермионы. — И…эээ…что ей от тебя было надо? — как бы невзначай спросила она. — Она, — заговорил было Гарри, откашлялся и начал снова. — В общем, она… — Вы целовались? — оживленно воскликнула Гермиона. Рон так резво вскочил на ноги, что его чернильница опрокинулась на коврик. Совершенно проигнорировав этот момент, он выжидающе уставился на Гарри. — Ну? — выпалил он. Гарри посмотрел на Рона, умирающего от любопытства и веселья, на слегка хмурящуюся Гермиону, и кивнул. — ХА! Рон жестом триумфатора вскинул кулак в воздух и так хрипло расхохотался, что несколько перепуганных второклассников у окна от ужаса подпрыгнули. Гарри не мог не улыбнуться при виде Рона, радостно катающегося по полу. Гермиона бросила на Рона презрительный взгляд и вернулась к своему письму. — Ну? — Рон уставился на Гарри. — Как это было? Гарри замялся. — Мокро, — наконец признался он. Рон толи фыркнул, толи гикнул, сказать было невозможно. — Потому что она плакала, — серьезно продолжил Гарри. — О, — улыбка на лице Рона немного увяла. — Ты что, так плохо целуешься? — Ну…э-э… — Гарри, честно сказать об этом ни разу не задумывался, и эта мысль его немного расстроила. — Наверное, да… — Конечно же, нет, — рассеянно произнесла Гермиона, продолжая скрипеть пером. — А ты откуда знаешь? — холодно поинтересовался Рон. — Да потому что Чу и так все эти дни плачет, — ответила она задумчиво. — Во время еды, на переменах, вообще всегда. — И ты подумал, что пара поцелуев её развеселит, — прыснул Рон. — Рон! — укоряющее сказала Гермиона, опуская перо в чернила. — Ты самый бесчувственный хам, с которым я имела несчастье быть знакомой. — А чего я-то сразу? — обиделся Рон. — Ты знаешь кого-нибудь, кто бы плакал во время поцелуя? — Да, — спросил встревоженный Гарри, — знаешь или нет? Гермиона посмотрела на них обоих с выражением неподдельной жалости на лице. — Вы что, не понимаете, что чувствует Чу? — спросила она. — Нет, — хором ответили Гарри и Рон. Гермиона вздохнула и отложила перо. — Начнем с того, что она очень расстроена смертью Седрика. Во-вторых, как мне кажется, её мучит то, что она любила Седрика, а теперь ей нравится Гарри. Потом, её может расстраивать то, что, не успев забыть Седрика, она уже целуется с Гарри; она также переживает насчет того, что скажут люди, если она станет встречаться с Гарри. Чу не может поговорить о своих чувствах с Гарри, потому что он — единственный, кто видел смерть Седрика и неловко напоминать ему об этом. Ах да, еще она может переживать из-за того, что ее выгонят из равенкловской команды по Квиддичу, если она и дальше будет так плохо летать. После ее слов на секунду повисла молчание, которое прервал Рон: — Не может человек чувствовать сразу так много, он бы просто взорвался… — Если у тебя эмоций, как у чайной ложки, это вовсе не значит, что и у остальных тоже, — рассерженно бросила Гермиона, вновь берясь за перо. — Она первая начала, — сказал Гарри. — Я и не собирался… она сама ко мне подошла… и давай плакать… я не знал, что делать… — Не вини себя, дружище, — посоветовал ему встревоженный Рон. — Ты мог бы её пожалеть, — сказала Гермиона с обеспокоенным видом. — Ты её разве не пожалел? — Ну, — кровь прилила к лицу Гарри. — Я…обнял её…похлопал по спине… Гермиона еле удержалась от того, чтобы вновь мученически не закатить глаза. — Что ж, могло быть и хуже, — сказала она. — Когда ты с ней снова встретишься? — А разве нужно?… — растерялся Гарри. — Мы же встречаемся на занятиях А.Д… — Ты знаешь, что я имею в виду, — перебила его Гермиона. Гарри не ответил. Слова Гермионы открыли перед ним бездну ужасающих возможностей. Он попытался представить, что отправляется куда-нибудь с Чу… например, в Хогсмёд… и на несколько часов остается с ней наедине. Конечно, после того, что между ними было, именно такого развития событий она от него и ждет…от этих мыслей у него свело живот. — Ох, ладно, — безразлично произнесла Гермиона, вновь погружаясь в письмо. — У тебя еще представится масса возможностей. — А если он не захочет её приглашать? — спросил Рон, необыкновенно проницательно следивший за выражением лица Гарри. — Не дури, — медленно произнесла Гермиона. — Она нравится Гарри уже не первый год. Да, Гарри? Гарри промолчал. Да, Чу нравилась ему уже целую вечность, но когда он представлял себя наедине с ней, то в этих мечтах была на всегда была счастлива, а не безудержно рыдала у него на плече. — А для кого это ты пишешь такой роман? — Рон попытался заглянуть в пергамент, свисающий до пола, но Гермиона поспешно подтянула свиток к себе. — Для Виктора. — Для Крума?! — Мы что, знаем других Викторов? Рон не ответил, но ужасно рассердился. Следующие двенадцать минут они сидели в тишине: Рон, нетерпеливо сопя и перечеркивая ошибки, доделывал эссе по Преображением, Гермиона исписала весь свиток до конца, скатала в трубочку и запечатала, а Гарри уставился на пламя в камине, больше всего на свете желая, чтобы сейчас объявилась голова Сириуса и надавала ему кучу советов об общении с девушками. Но огонь постепенно угасал, пока последние красные угольки не превратились в золу, и, оглянувшись, Гарри заметил, что, как обычно, в гостиной кроме них уже никого не осталось. — Ну ладно, ночи всем, — Гермиона широко зевнула и направилась в спальни для девочек. — Что она нашла в Круме? — выпалил Рон, поднимаясь по ступенькам лестницы для мальчиков. — Ну, — Гарри задумался над вопросом, — он старше неё…и он игрок интернациональной команды по Квиддичу… — Да, но… — раздраженно продолжал Рон, — он же ворчливый урод, разве нет? — Да, не очень веселый, — погруженный в размышления о Чу, ответил Гарри. Молча разделившись, они натянули пижамы; Дин, Симус и Невилл уже спали. Гарри положил очки на прикроватную тумбочку, но не стал задергивать балдахин, вместо этого он уставился на кусочек звездного неба, видимый в окно над кроватью Невилла. Если бы, лежа здесь, прошлой ночью он знал, что через двадцать четыре часа будет целовать Чу Чэн… — Спокойной ночи, — буркнул откуда-то справа Рон. — И тебе, — ответил Гарри. Может, в другой раз… если этот другой раз будет…и ей будет немного повеселее. Он должен пригласить ее на свидание…наверное, сейчас она жутко злиться на него, или, напротив, лежа в кровати, все еще плачет о Седрике? Гарри не знал, что и думать. Объяснение Гермионы, вместо того чтобы все разъяснить, еще больше запутало его. — Вот что им нужно преподавать здесь, — думал Гарри, поворачиваясь на бок. — Так это изучение работы мозгов у девчонок…во всяком случае, это явно полезнее Предсказаний… Невилл сопел во сне. Где-то за окном ухала сова. Гарри снилось, что он снова на занятии А.Д. Чу жаловалась, что он затащил её сюда обманом; утверждала, что Гарри обещал ей сто пятьдесят карточек от Шоколадных Лягушек, если она придёт. Гарри протестовал…Чу кричала: «Седрик давал мне тонны карточек, вот, смотри!» — и она, вытащив из карманов охапки карточек, подбрасывала их в воздух. Потом она превратилась в Гермиону и заявила: «Гарри, ты же ей обещал…думаю, тебе надо что-нибудь подарить ей взамен…как насчет твоего «Всполоха»? — Гарри стал объяснять, что не может подарить Всполох, потому что его забрала Умбридж, и вообще это просто смешно, потому что он зашел в комнату А.Д., чтобы повесить несколько рождественских шаров в форме головы Добби… Сон сменился другим… Его тело было сильным, гибким и мускулистым. Он скользил между блестящей металлической решетки, по темному холодному камню…он полз на животе по полу …вокруг было темно, но он видел окружающие предметы в каких-то странных меняющихся цветах…он повернул голову…на первый взгляд, коридор был пуст… но впереди, свесив голову на грудь, сидел человек …его силуэт светился в темноте… Гарри высунул язык… принюхался к запаху человека…он был жив, но спал…он сидел перед дверью в конце коридора… Гарри захотелось укусить человека…но он должен был держать себя в руках, есть дела и поважнее… Но человек пришел в движение… он вскочил, и серебристый плащ соскользнул к его ногам …Гарри увидел, как нависший над ним размытый силуэт, палочку, вытащенную из-за пояса…Теперь у него не оставалось выбора…он поднялся над полом и вонзил в тело человека свои клыки… один раз, два, три… чувствуя, как ломаются ребра, а рот наполняется теплой кровью… Человек кричал от боли…потом он затих…сполз по стене…кровь забрызгала весь пол… Лоб пронзила острая боль…он горел огнем… — Гарри! ГАРРИ! Он открыл глаза. Каждый дюйм его покрывал ледяной пот; простыни сбились в кучу, и спеленали его, как смирительная рубашка, лоб так немилосердно жгло, словно по нему приложились раскалённой добела кочергой. — Гарри! Рон впился в него насмерть испуганным взглядом. В ногах кровати столпились люди. Гарри сжал голову руками; боль ослепляла…он перегнулся через край кровати и его вырвало… — Он действительно болен, — произнес чей-то голос. — Может, стоит кого-нибудь позвать? — Гарри! Гарри! Он должен рассказать Рону, это очень важно…жадно глотая воздух, Гарри сел на кровати, молясь о том, чтобы его не стошнило. От боли в голове все помутилось. — Твой отец, — выдавил он, едва дыша. — На твоего отца напали… — Что? — опешил Рон. — Твой отец! Он серьезно ранен, там всё в крови… — Я кого-нибудь позову, — сказал тот же встревоженный голос, и Гарри услышал, как кто-то выбежал из спальни. — Гарри, приятель, — неуверенно произнес Рон. — Это же…это был просто сон… — Нет! — крикнул Гарри; Рону необходимо было поверить. — Это был не просто сон! Я был там…я всё видел…это был я… Он слышал, как шепчутся о чем-то Дин с Симусом, но не обратил внимания. Боль во лбу угасала, но все тело покрывал липкий пот, и его трясло, словно в лихорадке. Его снова вырвало — Рон едва успел отскочить в сторону. — Гарри, тебе плохо, — сказал Рон дрожащим голосом. — Невилл побежал за помощью. — Я в порядке! — Гарри вытер рот рукавом пижамы. Его била дрожь. — Со мной все нормально, а вот твой отец ранен… нам нужно выяснить, где он… он весь истекает кровью… я был… эта была огромная змея. Он попытался встать с постели, но Рон силком уложил его обратно; где-то рядом все еще шептались Дин с Томасом. Сколько прошло времени — минута или десять — Гарри не знал; он просто сидел на кровати, весь дрожа, и чувствовал, как медленно отступает боль…на лестнице послышались торопливые шаги и голос Невилла: — Сюда, профессор. Профессор МакГонаголл в клетчатом халате и криво сидящих на костлявом носу очках торопливо вбежала в спальню. — Что произошло, Поттер? У тебя что-то болит? Впервые Гарри был так рад её видеть — сейчас ему надо было поговорить с кем-нибудь из Ордена Феникса, а не с тем, кто будет над ним трястись над ним, потчуя бесполезными микстурами. — Не у меня, а у отца Рона, — он сел на постели. — Я видел, как на него напала змея, и он серьезно ранен. — В каком смысле — видел? — черные брови МакГонаголл слились в одну линию. — Не знаю…я спал, и между тем, я был там… — Хочешь сказать, тебе это приснилось? — Нет! — разозлился Гарри. Неужели никто не понимает? — Сначала мне снилось что-то другое, какая-то глупость…а потом её перебило это видение. Это был не сон, это было наяву. Мистер Уизли спал, и на него напала гигантская змея, там всё было в крови, он потерял сознание…кому-то надо срочно найти его… Профессор МакГонаголл уставилась на него сквозь сползшие набок очки. И, казалось, то, что она увидела, ужасно напугало ее. — Я не вру и я не сумасшедший! — голос Гарри почти сорвался на крик. — Говорю же Вам, я своими глазами видел как это случилось! — Я верю Вам, Поттер, — отрезала МакГонаголл. — Наденьте Ваш халат… нам нужно немедленно увидеть Директора. Глава 22 Больница Волшебных Заболеваний и Увечий Святого Мунго У Гарри словно гора свалилась с плеч оттого, что она приняла его всерьез. Не колеблясь ни секунды, он спрыгнул с кровати, натянул мантию и водрузил на нос очки. — Уизли, тебе тоже придется пойти, — добавила профессор МакГонаголл. Они последовали за МакГонаголл мимо притихших Невилла, Дина и Симуса, из спальни вниз по спиральной лестнице в комнату отдыха, через дыру, прикрытую портретом в залитый лунным светом коридор Толстой Тети. Гарри чувствовал, как паника в любой момент готова захлестнуть его с головой. Ему хотелось бежать, выкрикивая имя Думбльдора. Они еле тащились, а Мистер Уизли истекал кровью. Что если зубы (Гарри старался не думать, что это были «его зубы») были ядовиты? Они прошли мимо миссис Норрис, взглянувшей на них своими светящимися глазами и зашипевшей. Но стоило профессору МакГонаголл бросить: «Брысь!», миссис Норрис ускользнула в тень. И всего через несколько минут они добрались до каменной горгулии, охранявшей вход в кабинет Думбльдора. — Шипучие шмельки, — произнесла МакГонаголл. Горгулья пришла в движение и отскочила в сторону. Стена позади нее разделилась надвое, открывая беспрерывно двигающуюся вверх, как спиральный эскалатор, каменную лестницу. Они взошли на ступеньки, стена позади захлопнулась с глухим стуком, и лестница понесла их вверх, по все сужающимся кругам прямо к отполированной дубовой двери с медным молоточком в форме гриффона. И хотя было далеко заполночь, из-за двери отчетливо доносилось бормотание нескольких голосов. Словно бы Думбльдор развлекал там как минимум дюжину человек. Профессор МакГонаголл трижды стукнула гриффоновым молоточком, и голоса внезапно смолкли, будто их выключили из розетки. Дверь сама собой распахнулась, профессор МакГонаголл, Гарри и Рон вошли внутрь. Комната была погружена в полутьму, причудливые серебряные инструменты, стоящие на столах не издавали ни звука, тем более странно, что обычно они жужжали и пускали дымовые колечки. Развешанные по стенам портреты старых Директоров и Директрис сладко дремали в своих рамах. За дверью на своей жердочке, спрятав голову под крыло, прикорнула великолепная красно-золотая птица размером с лебедя. — О, это Вы, профессор МакГонаголл…и… ах… Думбльдор сидел за столом в кресле с высокой спинкой, склонившись над освещенными свечами, разложенными перед ним бумагами. И хотя он был в роскошной лилово-золотой мантии, наброшенной прямо поверх кипенно-белой ночной рубашки, но вовсе не выглядел спросонья, впившись проницательным взглядом своих светло-голубых глаз в лицо профессора МакГонаголл. — Профессор Думбльдор, у Поттера было… был кошмар, — произнесла она. — Он говорит… — Это не был кошмар, — воскликнул Гарри. Профессор МакГонаголл обернулась к нему, слегка нахмурившись. — Ну хорошо, Поттер, тогда, сами расскажите обо всем Директору. — Я…ну, я спал… — произнес он, стараясь, чтобы его ужас и отчаяние стали понятными Думбльдору. И с раздражением заметил, что Директор, вместо того, чтобы смотреть на него, изучает свои сцепленные в замок пальцы. — Но это был не просто сон… это было по-настоящему… я видел, как это случилось… — он глубоко втянул в себя воздух. — На отца Рона… на мистер Уизли…напала гигантская змея. Произнесенные слова будто зазвенели в воздухе, показались смешными, если не просто комичными. В наступившей за ними тишине, Думбльдор откинулся в кресле, задумчиво уставившись в потолок. Потрясенный побледневший Рон перевел взгляд с Гарри на Думбльдора. — Как ты увидел это? — все еще не глядя на Гарри, спокойно переспросил Думбльдор. — Ну… я не знаю, — начиная злиться — разве это имеет значение? ответил Гарри. — Полагаю, прямо внутри своей головы… — Ты не понял меня, — так же спокойно произнес Думбльдор. — Я имею ввиду… можешь ли ты вспомнить…эээ… с какой точки ты видел происшедшее нападение? Ты находился возле жертвы, или, возможно, наблюдал эту сцену сверху? У Гарри от этого любопытного вопроса даже челюсть отвисла. Выходило, будто, Думбльдор знал…. — Я был змеей, — ответил Гарри. — Я видел все происшедшее с точки зрения змеи. Никто не произнес и слова, пока Думбльдор, взглянув на бледного от ужаса Рона, не поинтересовался: — Артур серьезно пострадал? — Да, — решительно ответил Гарри. Почему они все не могут понять, неужели до них не доходит, сколько крови может вытечь из человека, в которого глубоко вонзились клыки? И почему Думбльдор не сделает одолжение, и не посмотрит прямо на него? Но Думбльдор вскочил так быстро, что Гарри подпрыгнул от неожиданности, и обратился к одному из старых портретов, подвешенных где-то под потолком: — Эверард? — воскликнул он. — И ты тоже, Дайли! Волшебник с болезненным лицом и короткой черной челкой и пожилая ведьма с длинными серебристыми локонами в раме возле него, секунду назад, казавшиеся глубоко спящими, немедленно открыли глаза. — Вы слышали? — спросил Думбльдор. Колдун кивнул, ведьма добавила: — Ну, разумеется. — Человек с рыжими волосами и в очках, — произнес Думбльдор. — Эверард, вы должны поднять тревогу и удостовериться, что он найден именно теми, кем нужно… Оба кивнули и исчезли за рамами, но вместо того, чтобы появиться на соседней картине (как чаще всего случалось в Хогвардсе) вновь никто не показался. Теперь в одной раме остался лишь темный занавес, а в другой только прекрасное кожаное кресло. Гарри заметил, что большинство оставшихся Директоров и Директрис на стенах, хоть усиленно храпят и для убедительности даже пускают слюни, насторожено приглядывали за ним из-под полуопущенных век, и понял с кем велись разговоры до того, как МакГонаголл постучалась в эту дверь. — Эверард и Дайлис были самыми выдающимися Главами Хогвардса, — пояснил Думбльдор, стремительно обогнув Гарри, Рона и профессора МакГонаголл, чтобы приблизится к великолепной птице, спящей на жердочке возле двери. — Их известность такова, что у обоих есть портреты, висящие на стенах в других важных колдовских учреждениях. А потому, имея возможность свободно передвигаться между своими собственными портретами, они вполне могут рассказать нам о том, что происходит где бы то ни было… — Но мистер Уизли может быть где угодно! — воскликнул Гарри. — Пожалуйста, сядьте, все трое, — произнес Думбльдор, будто не услышав слов Гарри. — Возможно, Эверард с Дайтис не успеют обернуться за несколько минут. Профессор МакГонаголл, не будете ли Вы так любезны, сотворить несколько дополнительных кресел. Профессор МакГонаголл взмахнула палочкой, извлеченной из кармана. Из пустоты возникли три деревянных стула с прямыми спинками, совсем не похожие на те мягкие ситцевые кресла, которые Думбльдор силой своей магии заставил появиться на слушаниях Гарри. Гарри сел, оглянувшись через плечо на Думбльдора. Тот одним пальцем провел по хохолку на золотистой голове Янгуса. Феникс немедленно проснулся. Вытянув вверх свою красивую голову, он оглядел Думбльдора своими яркими черными глазами. — Нам понадобиться, — очень тихо обратился к птице Думбльдор. — Предупреждение. Феникс исчез в огненной вспышке. Думбльдор склонился над хрупким серебряным аппаратом, предназначение которого Гарри не знал, перенес его на стол, уселся и легонько стукнул по нему палочкой. Аппарат со звоном ожил, издавая ритмичный позвякивающий шум. Крохотная серебряная труба выпустила маленькие колечки бледно-зеленого дыма. Думбльдор, хмуря брови, внимательно разглядывал дым. Вскоре, маленькие колечки стали равномерным дымовым столбом, вьющимся и густеющим в воздухе…превращаясь в змеиную голову с широко разинутой пастью. Гарри интересовало, на самом ли деле аппарат подтверждает его рассказ: он бросил нетерпеливый взгляд на Думбльдора, но тот даже не смотрел в его сторону. — Несомненно, несомненно, — бормотал себе под нос Думбльдор, оглядывая столб дыма без малейшего признака удивления. — А в разделенной сущности? Гарри не мог понять даже сути этого вопроса. Дымовая змея, между тем, немедленно разделилась на две змейки, и обе принялись извиваться и скользить в темноте. С видом мрачного удовлетворения, Думбльдор еще раз легонько ударил своей палочкой по аппарату: позвякивание смолкло, и обе дымовые змеи, расплывались, превращаясь в бесформенный туман, тающий в воздухе. Думбльдор перенес аппарат обратно на закрученный спиралью маленький столик. Старые директора на портерах внимательно следили за каждым его движением, но, заметив взгляд Гарри, вновь притворились крепко спящими. Гарри захотелось спросить, для чего служит этот удивительный серебряный аппарат, но прежде чем он успел это сделать, послышался шум с правой стены. Слегка задыхающийся волшебник по имени Эверард вновь появился на своем портрете: — Думбльдор! — Какие новости? — мгновенно отозвался Думбльдор. — Я орал до тех пор, пока кто-то ни пришел, — ответил колдун, вытирая свой лоб висящей позади него занавесью. — Сказал, что слышал какой-то шум, внизу по лестнице…они не слишком-то мне поверили, но все же пошли проверить…знаешь, там внизу ведь нет портретов с которых можно за всем присматривать. Короче, спустя несколько минут они вынесли его тело. Выглядел он не очень-то хорошо, весь покрыт кровью, я перебежал на портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше, когда они вернулись… — Хорошо, — произнес Думбльдор, заметив, как Рон судорожно дернулся. — Я поручил Дайлис проследить за его транспортировкой… Секунду спустя на своем портрете появилась седовласая ведьма. Откашливаясь, она опустилась в свое кресло, и сказала: — Да, они перевезли его к Святому Мунго, Думбльдор…пронесли прямо мимо моего портрета… выглядел он отвратительно… — Спасибо, — бросил Думбльдор, поворачиваясь к профессору МакГонаголл. — Минерва, нужно чтобы вы пошли и разбудили всех детей Уизли. — Конечно… Профессор МакГонаголл встала и стремительно двинулась к выходу. Гарри искоса глянул на перепуганного Рона. — И, Думбльдор, как насчет Молли? — остановилась возле самой двери МакГонаголл. — Это работа для Янгуса, когда он закончит следить за всеми приближающимися к этому месту, — ответил Думбльдор. — Но она сама уже может узнать обо всем… эти ее превосходные часы… Гарри знал, о каких именно часах упомянул Думбльдор, о часах, показывающих не время, а местонахождение и состояние многочисленных членов семьи Уизли. Он почувствовал внезапную боль оттого, что сейчас стрелка мистера Уизли указывала на смертельную опасность. Но было уже поздно. Скорее всего миссис Уизли спит и не смотрит на часы. Холод пробежал по спине Гарри, когда он вспомнил, как Боггарт превратился на глазах миссис Уизли в бездыханное тело ее мужа, со сползшими набок очками и лицом, залитым кровью…но мистер Уизли не собирался умирать… он просто не мог… Думбльдор, порывшись в буфете за спиной Гарри, принес закопченный старый чайник и осторожно поставил его на стол. Подняв палочку, он пробормотал: «Портус!» На мгновение чайник затрясся, вспыхнув странным голубым светом, и вздрогнув напоследок, вновь стал обычного черного цвета. Думбльдор шагнул к другому портрету, на сей раз к колдуну с умным лицом и заостренной бородкой, одетому в Слизеринские — зеленые с серебряным цвета. Он казалось, спал так крепко, что не услышал пытающегося разбудить его Думбльдора. — Финеас. Финеас. На сей раз обитатели портретов, развешанных по комнате, больше не претворялись спящими — они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше разглядеть происходящее. А когда волшебник с умным лицом по-прежнему сделал вид, что глубоко спит, и некоторые из них принялись выкрикивать его имя: — Финеас! Финеас! ФИНЕАС! Больше он притворяться не мог, театрально зевнув, колдун широко распахнул глаза. — Кто-то меня звал? — Нужно, чтобы ты снова навестил другой портрет, Финеас, — ответил Думбльдор. — У меня еще одно известие. — Навестить другой мой портрет? — пронзительно воскликнул Финеас, притворно зевая (его глаза скользнули по комнате, остановившись на Гарри) — О нет, Думбльдор! Я сегодня так устал. Что-то в голосе Финеаса было знакомо Гарри — где раньше он мог слышать его? Но не успел он задуматься над этим вопросом, как портреты, окружающие его возмущенно загалдели. — Неповиновение, сэр! — взревел тучный красноносый волшебник, потрясая кулаками. — Нарушение обязанностей! — Мы облечены честью служить теперешнему Директору Хогвардса! — орал болезненного вида колдун, в котором Гарри опознал предшественника Думбльдора, Армандо Диппета. — Постыдился бы, Финеас! — Мне его урезонить? — спросила ведьма с пронзительным взглядом, поднимая необыкновенно толстую палочку, похожую больше на березовую розгу. — Ох, ну ладно, — уставившись на палочку с мрачным опасением, ответил волшебник по имени Финеас. — Но он мог к этому времени уже уничтожить мою картину, как сделал с большинством членов нашей семьи… — Сириус известно, что нельзя уничтожать твой портрет, — ответил Думбльдор, и Гарри мгновенно вспомнил, где слышал раньше голос Финеаса: он исходил из пустой рамы, висевшей его спальне на Гриммолд Плэйс. — Ты передашь ему известие о том, что Артур Уизли был смертельно ранен и что его жена, дети и Гарри Поттер в скором времени будут в его доме. Ты понял? — Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у него, — скучающе повторил Финеас. — Ага, ага… ну понятно… Он нагнулся к портретной рамке и исчез в тот же самый момент, как дверь кабинета вновь распахнулась. Вошла профессор МакГонаголл в сопровождении взъерошенных и потрясенных Фрэда, Джорджа и Джинни, все еще одетых в ночные рубашки. — Гарри… что происходит? — спросила перепуганная Джинни. — Профессор МакГонаголл сказала, что ты видел, как с папой что-то случилось… — Твой отец, находясь на задании Ордена Феникса, был ранен, — сказал Думбльдор, прежде чем Гарри успел ответить сам. — Он был отправлен в Больницу Волшебных Заболеваний и Увечий святого Мунго. Я отошлю вас обратно в дом Сириуса, который находится к больнице гораздо ближе, чем Пристанище. Там вы и встретитесь со своей матерью. — Но как же мы отправимся? — изумился Фрэд. — Кружаная мука? — Нет, — ответил Думбльдор. — Кружаная мука сейчас небезопасна, Сеть под наблюдением. Вы воспользуетесь Портшлюзом, — он указал на невинно стоящий на столе старый чайник. — Просто сейчас мы дожидаемся отчета Финеаса Нигеллуса… Прежде чем вас отправить, хочу убедиться, что все чисто… Из огненной вспышки в середине кабинета отделилось одно единственное золотое перо и тихо спланировало на пол. — Это предупреждение Янгуса, — произнес Думбльдор, подхватив перо на лету. — Профессор Умбридж уже узнала, что вас нет в своих постелях…Минерва, пойдите и остановите ее… наплетите ей что-нибудь… Профессор МакГонаголл ушла, шелестя клетчатой шотландкой. — Он сказал, что это доставит ему необыкновенное удовольствие, — послышался скучающий голос позади Думбльдора. Колдун по имени Финеас вновь появился на своем портрете, одетый в традиционные цвета Слизерина. — У моего пра-пра-правнука всегда были странные вкусы в отношении гостей своего дома. — Тогда идите сюда, — обратился Думбльдор к Гарри и всем Уизли. — И поскорее, прежде чем к нам кто-нибудь не успел присоединиться. Гарри и остальные сгрудились вокруг стола Думбльдора. — Вам всем уже приходилось раньше пользоваться Портшлюзом? — спросил Думбльдор, и все закивали, стараясь дотянуться до любой части закопченного чайника. — Хорошо. На счет три… поехали… раз… два… Все произошло в доли секунды: прежде чем Думбльдор произнес «три», Гарри внимательно взглянул на него — они стояли близко друг от друга — и ясный синий взор Думбльдора переместился с Портшлюза на лицо Гарри. И тут же шрам Гарри вспыхнул, словно его прижгли каленым железом, будто бы заново вскрылась старая рана — незваная, нежеланная, но ужасающе сильная волна ненависти поднялась в Гарри, вызывая желание, не то что ударить — но укусить — вонзить клыки в стоящего перед ним человека… — …три. Гарри почувствовал сильный толчок где-то внутри своего желудка, сразу за пупком, земля ускользнула из-под ног, ладонь намертво приклеилась к чайнику. Уносясь в водовороте красок и свистящего ветра его тело с телами других, чайник тащил их за собой вперед… пока ноги Гарри так сильно не ударились о землю, что подогнулись колени, чайник с клацаньем упал вниз, и где-то рядом с его плечом голос произнес: — С возвращением, выродки изменников крови. Это правда, что ваш отец умирает? — ПРОЧЬ! — взревел второй голос. Гарри поднялся на ноги и огляделся. Они оказались в мрачной подвальной кухне дома номер двенадцать по Гриммолд Плэйс. Единственными источниками света здесь были камин и оплывшая свеча, освещавшая остатки ужина, проведенного в одиночестве. Кричер исчез за дверью, ведущей в холл, злобно оглядываясь и подтягивая набедренную повязку. Сириус поспешил к прибывшим, выглядя ужасно обеспокоенным. Он был небрит и все еще в дневной одежде. И от него, так же как от Мундунгуса исходил слабый душок перегара. — Что происходит? — спросил он, протягивая руку Джинни, чтобы она могла подняться. — Финеас Нигеллус сказал, Артур был ужасно ранен… — Спроси Гарри, — ответил Фрэд. — Ага, я тоже хотел бы послушать, — поддержал Джордж. Близнецы и Джинни уставились на него. Шаги Кричера замерли на лестнице. — Это было… — начал Гарри. Это было гораздо хуже, чем рассказывать обо всем МакГонаголл и Думбльдору. — У меня было… своего рода видение…. И он рассказал им все, что видел, немного изменив историю так, будто он видел нападение змеи со стороны, а не глазами самой змеи. Рон, по-прежнему белый, как полотно, бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Когда Гарри закончил свой рассказ, Фрэд, Джордж и Джинни еще некоторое время недоуменно таращились на него. Гарри не знал, разыгралось ли это его воображение, или в их взглядах на самом деле было нечто осуждающее. Ну и хорошо, если они считали его виновным в том, что он просто видел нападение, то Гарри обрадовался, что не сказал им, что сам был той змеей. — Мама здесь? — повернулся к Сириуса Фрэд. — Возможно, она пока не знает, что произошло, — ответил Сириус. — Главное в том, что вам удалось выбраться сюда прежде, чем в дело вмешалась Умбридж. Надеюсь, Думбльдор прямо сейчас поставит Молли в известность. — Нам срочно нужно к Святому Мунго, — произнесла Джинни, оглядываясь на братьев, которые, конечно же, по-прежнему были в пижамах. — Сириус, можешь одолжить нам плащи или что-то в этом роде? — Погоди-ка, вы не можете вот так вот сорваться к Святому Мунго! — остановил ее Сириус. — Конечно же можем, если захотим, — упрямо ответил Фрэд. — Он ведь наш папа! — И как вы объясните то, что знаете о нападении на Артура, еще до того, как госпиталь успел оповестить его собственную жену? — Что это значит? — горячился Фрэд. — Это значит, что мы не хотим привлекать пристального внимания к тому факту, что у Гарри бывают видения событий, случающихся за сотни миль от него! — сердито отозвался Сириус. — Вы хоть можете представить, что сделает с такой информацией Министерство? Фрэду с Джорджем, судя по всему, было совершенно наплевать на все, что сделает Министерство. Рон все еще был пепельно бледен и безмолвен. Джинни произнесла: — Кто-нибудь еще мог бы рассказать нам об этом…мы могли бы услышать это откуда-нибудь еще, а не только от Гарри. — Например? — нетерпеливо воскликнул Сириус. — Слушай, несчастье с твоим папой случилось в то время, когда он был при исполнении обязанностей Ордена Феникса. Обстоятельства случившегося внушают подозрение и без детей, узнавших об этом через секунду, после того как все произошло. Вы могли бы серьезно повредить Ордену… — Да плевать нам на этот дурацкий Орден! — заорал Фрэд. — Это ведь наш отец умирает, пока мы здесь треплемся! — выкрикнул Джордж. — Ваш отец знал, во что он ввязывается, и он вас не поблагодарит за то, что вы испоганите дела Ордена! — справедливо выходя из себя, произнес Сириус. — Так и есть… вот почему вы не в Ордене…вы просто не понимаете… есть вещи, стоящие того, чтобы ради них умереть! — Легко говорить, торча здесь! — взревел Фрэд. — Что-то я не вижу, чтобы ты рисковал своей шеей! Кровь отлила от лица Сириуса. Секунду казалось, что сейчас он врежет Фрэду, но когда он заговорил, его голос был на удивление спокоен. — Знаю, это трудно, но нам всем надо сделать вид, словно мы пока ничего не знаем. И нам всем надо остаться здесь хотя бы до того, как прибудет ваша мать, договорились? Фрэд с Джорджем все еще хотели возражать, но Джинни, тем не менее, сделала несколько шагов к ближайшему стулу и опустилась на него. Гарри посмотрел Рона, странно дернувшегося — толи кивнув, толи пожав плечами, и они оба тоже сели. Близнецы с минуту сверлили Сириуса взглядами, но смирившись, опустились на стулья по бокам от Джинни. — Ну и славно, — подбодрил их Сириус. — Ну что ж, давайте… давайте пока ждем, выпьем чего-нибудь. Ассио Усладэль! Договаривая фразу, он поднял свою палочку, и полдюжины бутылок прилетели к ним из кладовой, скользя по столу сквозь дебри Сириусовой еды, и остановились как раз напротив каждого из них. Они выпили, и некоторое время единственными звуками, раздававшимися в кухне — были потрескивание огня в камине и стук бутылок. Гарри пил только затем, чтобы как-то занять руки. Его желудок был полон ужасно горячим, пузырящимся чувством вины. Если бы не он, их всех бы здесь не было, они бы все еще спали в своих кроватях. Но еще хуже было уговаривать себя, что поднимая тревогу, он просто хотел убедиться, что мистера Уизли найдут, потому что в голову приходила неизбежная мысль о том, что во-первых, это именно он сам и никто иной, напал на Артура. Не глупи, у тебя нет клыков, говорил он себе, стараясь сохранять спокойствие, хотя рука с зажатой в ней бутылкой усладэля ужасно тряслась, ты лежал в постели, и ни на кого не нападал… Но тогда, что же случилось в кабинете Думбльдора? Спрашивал он себя. Я чувствовал, что хочу напасть и на Думбльдора тоже… Он хлопнул бутылкой об стол чуть сильнее, чем рассчитывал, и часть ее содержимого расплескалось. Но никто этого не заметил. Они испуганно вскрикнули, когда вспышка огня осветила стоящие перед ними грязные тарелки, и пергаментный свиток со стуком упал на стол возле единственного золотистого пера из хвоста феникса. — Янгус! — воскликнул Сириус, хватая пергамент. — Это почерк не Думбльдора…должно быть, известие от вашей матери…. Так… Он сунул письмо в руки Джорджа, который разорвав печать, прочитал: «Папа все еще жив. Я сейчас сижу в Святом Мунго. Оставайтесь там, где вы есть. Я извещу вас о новостях, как только смогу. Мама». Джордж оглядел сидящих за столом. — Все еще жив… — медленно произнес он. — Но это звучит так, будто…. Он не закончил фразу. Для Гарри это звучало в точности так же — мистер Уизли находился между жизнью и смертью. Ужасно бледный Рон уставился на оборотную сторону материнского письма, словно стараясь найти там слова утешившие бы его. Фрэд вырвал пергамент из рук Джорджа и сам перечитал его, потом взглянул на Гарри, почувствовавшего, что рука с усладэлем снова трясется, а потому сильнее сжавшего бутылку. Если у Гарри и была ночка длиннее этой, то он просто не мог ее припомнить. Сириус, не испытывая ни малейшей уверенности в своем предприятии, предложил отправиться спать, но одного выражения отвращения, появившегося на лицах Уизли было достаточно. В основном они молча сидели вокруг стола, глядя, как фитилек свечи становится все ниже и ниже, превращаясь в жидкий воск, изредка прикладывались к бутылкам, подавая голос только затем, чтобы осведомиться о времени или задать вопрос, о том, что все-таки происходит, и заверить друг друга, что если бы были плохие новости, то они узнали бы это первыми, потому как, прошло уже много времени, как миссис Уизли отправилась в Святого Мунго. Фрэд задремал, склонив голову к плечу. Джинни, как кошка свернулась на своем стуле, но ее глаза были по-прежнему широко открыты, Гарри видел в них отражение пламени очага. Рон опустил голову на руки, так что сказать спит он или бодрствует было невозможно. Гарри и Сириус часто переглядывались, чувствуя себя незваными гостями посреди семейного горя, и ждали… ждали…. В десять минут шестого, если судить по часам Рона, дверь распахнулась, и на кухню вошла миссис Уизли. Она была страшно бледной, но когда все повернулись к ней, а Фрэд, Рон и Гарри даже приподнялись со своих стульев, она вымученно улыбнулась. — С ним все будет в порядке, — произнесла она слабым от усталости голосом. — Он спит. Попозже мы можем пойти и навестить его все вместе. Сейчас с ним Билл, он решил не ходить с утра на работу. Фрэд упал обратно на сидение, закрыв руками лицо. Джордж с Джинни вскочили и бросились к матери, чтобы обнять. Рон нервно хохотнул и одним махом допил свою бутылку усладэля. — Завтрак! — радостно заорал Сириус, вскакивая на ноги. — Где этот мерзкий домовый эльф? Кричер! КРИЧЕР! Но Кричер не ответил на его зов. — Ох, ну и черт с ним, — пробормотал Сириус, пересчитывая людей в кухне. — Так, значит, завтрак на….посмотрим… семерых…яичница с беконом, думаю, немного чаю и тостов… Гарри бросился ему помогать. Он не хотел вторгаться в семейное счастье Уизли и с ужасом ждал минуты, когда миссис Уизли попросит пересказать его видение. Но стоило ему вытащить из буфета тарелки, как миссис Уизли отняла их у Гарри из рук и потянула мальчика в свои объятия. — Я не знаю, чтобы случилось, если б не ты, Гарри, — прошептала она. — Они могли бы еще долго не найти Артура, а тогда было бы уже точно поздно, но, благодаря тебе он жив, и Думбльдор сумел придумать правдоподобную историю о том, почему Артур находился в том месте. Ты себе просто не представляешь, какие неприятности бы иначе случились, только взгляни на беднягу Стургиса… Гарри с огромным трудом принимал ее благодарности, но к счастью, миссис Уизли отпустила его, чтобы, повернувшись к Сириусу, поблагодарить его за заботу о своих детях. Сириус ответил, что очень рад тому, что смог помочь, и надеется, они все останутся с ним на все то время пока Артур будет в больнице. — О, Сириус, я так благодарна…они думают, что он останется там еще ненадолго, и как же чудесно будет находиться поблизости… конечно, это может значить и то, что мы задержимся здесь на все Рождество. — Это даже лучше, чем просто весело! — так искренне воскликнул Сириус, что миссис Уизли, улыбнувшись ему, надела передним и принялась помогать с завтраком. — Сириус, — больше не в силах терпеть, пробормотал Гарри. — Можно перебросится с тобой парочкой слов? Эээ… прямо сейчас? Он отошел в темноту кладовой, и Сириус последовал за ним. Без обиняков, Гарри рассказал своему крестному все детали посетившего его видения, включая и то, что он сам был змеей, напавшей на мистера Уизли. Когда он остановился, чтобы перевести дыхание, Сириус спросил: — Ты рассказал об этом Думбльдору? — Да, — нетерпеливо отмахнулся Гарри. — Но он не объяснил мне, что это значит. Ну, он вообще мне ничего больше не сказал. — Уверен, что если бы были причины для волнений, он бы с тобой поделился, — твердо ответил Сириус. — Но это еще не все, — произнес Гарри почти шепотом. — Сириус, я… я думаю, что схожу с ума. Тогда, в кабинете Думбльдора, прежде чем взяться за Портшлюз… всего на несколько секунд, я подумал, что я — змея, я чувствовал себя ею…мой шрам заболел по-настоящему, когда я посмотрел на Думбльдора…Сириус, мне хотелось напасть на него! Он видел только часть лица Сириуса, все остальное было скрыто темнотой. — Должно быть, это последствие твоего видения, вот и все, — ответил Сириус. — Ты все еще думал об этом сне, или чем оно там являлось… — Это не то, — покачал головой Гарри. — Это было нечто, поднявшееся внутри меня, как будто внутри оказалась змея. — Тебе надо выспаться, — твердо сказал Сириус. — Позавтракаешь и пойдешь наверх в постель, а после ланча сможешь пойти с остальными навестить Артура. Ты потрясен, Гарри, ты винишь себя в том, в чем ты был всего лишь свидетелем. И это удача, что ты был свидетелем, иначе Артур мог бы умереть. Так что брось волноваться. Он похлопал Гарри по плечу и вышел из кладовой, оставив крестника одного в темноте. * * * После завтрака, все, кроме Гарри, отправились спать. Он поднялся в спальню, которую они с Роном делили несколько летних недель, Рон поворочался в постели и уже через несколько минут крепко заснул, а Гарри, целиком одетый, прижался спиной к холодным металлическим прутьям кроватной решетки, в намеренно неудобном положении, чтобы не задремать, страшась того, что во сне вновь станет змеей, а проснувшись обнаружит, что напал на Рона или того хуже будет скользить по дому убивая всех — одного за другим…. Когда Рон пробудился, Гарри сделал вид, что тоже наслаждался недолгим, но освежающим сном. Пока они обедали из Хогвардса прибыли их сундуки, так что для похода к Святому Мунго они смогли одеться, как магглы. Все, кроме Гарри, переодеваясь из мантий в джинсы и свитера, были неимоверно радостны и разговорчивы. Когда оказалось, что Шизоглаз и Тонкс будут сопровождать их в Лондоне, они приветствовали их буйным ликованием, потешаясь над шляпой-котелком Шизоглаза, которую тот носил набекрень, чтобы спрятать свой волшебный глаз и уверили его, что было совершеннейшей правдой, что Тонкс, чьи короткие волосы на сей раз оказались выкрашены в ярко розовый цвет, привлечет в метро гораздо меньше внимания, чем он. Тонкс ужасно заинтересовало Гаррино видение нападения на мистера Уизли, но на сей раз Гарри был не готов обсуждать это вновь. — А в твоем роду не было случайно Провидцев? — любопытствовала она, сидя в вагоне метро, с грохотом несущего их к центру города. — Нет, — ответил Гарри, подумав о профессоре Трелоуни и глубоко оскорбившись. — Нет, — задумчиво повторила Тонкс. — Нет, полагаю, это было не совсем настоящее пророчество, правда ведь? Хочу сказать, ты ж не будущее видел, ты видел настоящее… это странно, правда? Хотя, полезно….

The script ran 0.021 seconds.