1 2 3 4 
— Чрезвычайно признателен! — Страшила раскланялся.        

Дровосек принялся рубить деревья и стаскивать их к реке с  помощью сильного Льва. Элли прилегла на траве отдохнуть. Страшиле по  обыкновению не сиделось на месте. Он разгуливал по берегу реки и нашёл деревья  со спелыми плодами. Путники решили устроить здесь ночлег. Элли, поужинав  вкусными плодами, заснула под охраной своих верных друзей и во сне видела  удивительный Изумрудный город и великого волшебника Гудвина.ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ РЕКУ        

Ночь прошла спокойно. Утром Железный Дровосек докончил плот,  срубил шесты для себя и Страшилы и предложил путникам садиться. Элли с Тотошкой  на руках устроилась посередине плота. Трусливый Лев ступил на край, плот  накренился, и Элли закричала от страха. Но Железный Дровосек и Страшила  поспешили вскочить на другой край, и равновесие восстановилось. Железный  Дровосек и Страшила погнали плот через реку, за которой начиналась чудесная  равнина, кое-где покрытая чудесными рощами и вся освещённая солнцем.        

Всё шло прекрасно, пока плот не приблизился к середине реки.  Здесь быстрое течение подхватило его и понесло по реке а шесты не доставали  дна. Путешественники растерянно смотрели друг на друга.        

— Очень скверно! — воскликнул Железный Дровосек. — Река  унесёт нас в Фиолетовую страну и мы попадём в рабство к злой волшебнице.        

— И тогда я не получу мозгов! — сказал Страшила.        

— А я смелости! — сказал Лев.        

— А я сердца! — добавил Железный Дровосек.        

— А мы никогда не вернёмся в Канзас! — закончили Элли и  Тотошка.        

— Нет, мы должны добраться до Изумрудного города! — вскричал  Страшила и налёг на шест.        

К несчастью, в этом месте оказалась илистая отмель и шест  глубоко воткнулся в неё. Страшила не успел выпустить шест из рук, а плот несло  по течению, и через мгновение Страшила уже висел на шесте посредине реки, без  опоры под ногами.        

— До свиданья! — только и успел крикнуть Страшила друзьям,  но плот уже был далеко.        

Положение Страшилы было отчаянное. «Здесь мне хуже, чем до  встречи с Элли, — думал бедняга. — Там я хоть ворон пытался пугать — всё-таки  занятие. А кто же ставит пугала посредине реки? Ох, кажется, я никогда не  получу мозгов!»        

Тем временем плот нёсся вниз по течению. Несчастный Страшила  остался далеко позади и скрылся за поворотом реки.        

— Придётся мне лезть в воду, — молвил трусливый Лев,  задрожав всем телом. — Ух, как я боюсь воды! Вот если бы я получил от Гудвина  смелость, мне вода была бы нипочём… Но ничего не поделаешь, надо же добраться  до берега. Я поплыву, а вы держитесь за мой хвост!        

Лев плыл, пыхтя от напряжения, а Железный Дровосек крепко  держался за кончик хвоста. Трудная была работа — тащить плот но всё же Лев  медленно продвигался к другому берегу реки. Скоро Элли убедилась, что шест  достаёт дно и начала помогать Льву. После больших усилий совершенно измученные  путники наконец достигли берега — далеко-далеко от того места, где начинали  переправу.        

Лев тут же растянулся на траве лапами кверху, чтобы  просушить намокшее брюхо.        

— Куда теперь пойдём? — спросил он, щурясь на солнышко.        

— Обратно, туда, где остался наш друг, — ответила Элли. —  Ведь не можем же мы уйти отсюда, не выручив милого Страшилу.        

Путники пошли берегом против течения реки. Они брели долго,  повесив головы и заплетаясь ногами в густой траве, и с грустью думали об оставшемся  над рекой товарище. Вдруг Железный Дровосек закричал из всех сил:        

— Смотрите!        

И они увидели Страшилу, мужественно висевшего на шесте  посредине широкой и быстрой реки. Страшила издали выглядел таким одиноким, и  маленьким, и печальным, что у путников на глазах навернулись слёзы. Железный  Дровосек разволновался больше всех. Он бесцельно бегал по берегу, рискнул было  зачем-то сунуться в воду, но сейчас же отбежал назад. Потом сдёрнул воронку,  приложил ко рту, как рупор, и оглушительно заорал:        

— Страшила! Милый друг! Держись! Сделай одолжение, не падай  в воду!        

Железный Дровосек умел очень вежливо просить.        

До путников слабо долетел ответ:        

— …жусь!… огда… е… стаю…        

Это означало: «держусь! Никогда не устаю!»        

Вспомнив, что Страшила и в самом деле никогда не уставал,  друзья очень ободрились и Железный Дровосек снова заорал в свою воронку-рупор:        

— Не падай духом! Не уйдём отсюда, пока не выручим тебя!        

И ветер донёс ответ:        

— …ду!… е… нуйтесь… а… ня…        

И это означало: «жду! Не волнуйтесь за меня!»        

Железный Дровосек предложил сплести длинную верёвку из  древесной коры. Потом он, Дровосек, полезет в воду и снимет Страшилу, а Лев  вытащит их за верёвку. Но Лев насмешливо покачал головой:        

— Ты ведь плаваешь не лучше топора!        

Железный Дровосек сконфуженно замолчал.        

— Должно быть, придётся мне опять плыть, — сказал Лев. —  Только трудно будет так рассчитать, чтобы течение принесло меня прямо к  Страшиле…        

— А я сяду к тебе на спину и буду тебя направлять! —  предложил Тотошка.        

Пока путники так судили да рядили, на них издали с  любопытством поглядывал длинноногий важный аист. Потом он потихоньку подошёл и  стал на безопасном расстоянии, поджав правую ногу и прищурив левый глаз.        

— Что вы за публика? — спросил он.        

— Я Элли, а это мои друзья — Железный Дровосек, трусливый  Лев и Тотошка. Мы идём в Изумрудный город.        

— Дорога в Изумрудный город не здесь, — заметил аист.        

— Мы знаем её. Но нас унесла река и мы потеряли товарища.        

— А где он?        

— Во-он, видишь? — Элли показала пальчиком. — Висит на  шесте.        

— Зачем он туда забрался?        

Аист был обстоятельной птицей и хотел знать всё до  мельчайших подробностей. Элли рассказала, как Страшила оказался посреди реки.        

— Ах, если бы ты его спас! — вскричала Элли и умоляюще  сложила руки. — Как бы мы были тебе благодарны!        

— Я подумаю, — важно сказал аист и закрыл правый глаз,  потому что, когда аисты думают, обязательно закрывают правый глаз. Но левый  глаз он закрыл ещё раньше.        

И вот он стоял с закрытыми глазами на левой ноге и  покачивался, а Страшила висел на шесте посреди реки и тоже покачивался от  ветра. Путникам надоело ждать и Железный Дровосек сказал:        

— Послушаю я, о чём он думает, — и потихоньку подошёл к  аисту.        

Но до него донеслось ровное, с присвистом, дыхание аиста, и  Дровосек удивлённо крикнул:        

— Да он спит!        

Аист и в самом деле заснул, пока думал.        

Лев ужасно разгневался и рявкнул:        

— Я его съем!        

Аист спал чутко и вмиг открыл глаза:        

— Вам кажется, что я сплю? — схитрил он. — Нет, я просто  задумался. Такая трудная задача… Но, пожалуй, я перенёс бы вашего товарища на  берег, не будь он такой большой и тяжёлый        

— Это он-то тяжёлый? — вскричала Элли. — Да ведь Страшила  набит соломой и лёгкий как пёрышко! Даже я его поднимаю!        

— В таком случае, я попытаюсь, — сказал аист. — Но смотрите,  если он окажется слишком тяжёл, я брошу его в воду. Хорошо бы сначала свешать  вашего друга на весах, но так как это невозможно, то я лечу!        

Как видно, аист был осторожной и обстоятельной птицей.        

Аист взмахнул широкими крыльями и полетел к Страшиле. Он  вцепился ему в плечи крепкими когтями, легко поднял и перенёс на берег, где  сидела Элли с друзьями.        

Когда Страшила вновь очутился на берегу, он горячо обнял  друзей и потом обратился к аисту:        

— Я думал, мне вечно придётся торчать на шесте посреди реки  и пугать рыб! Сейчас я не могу поблагодарить тебя как следует, потому что у  меня в голове солома. Но, побывав у Гудвина, я разыщу тебя, и ты узнаешь,  какова благодарность человека с мозгами.        

— Очень рад, — солидно отвечал аист. — Я люблю помогать  другим в несчастье, особенно, когда это не стоит мне большого труда… Однако  заболтался я с вами. Меня ждут жена и дети. Желаю вам благополучно дойти до  Изумрудного города и получить то, за чем вы идёте!        

И он вежливо подал каждому путнику свою красную морщинистую  лапу, и каждый путник дружески пожал её, а Страшила так тряс, что чуть не  оторвал её.        

Аист улетел, а путешественники пошли по берегу. Счастливый  Страшила шёл, приплясывая, и пел:        

— Эй-гей-гей-го! Я снова с Элли!        

Потом, через три шага:        

— Эй-гей-гей-го! Я снова с Железным Дровосеком!        

И так он перебирал всех, не исключая и Тотошки, а потом  снова начинал свою нескладную, но весёлую и добродушную песенку.КОВАРНОЕ МАКОВОЕ ПОЛЕ        

Путники весело шли по лугу, усеянному великолепными белыми и  голубыми цветами. Часто попадались красные маки невиданной величины с очень  сильным ароматом. Всем было весело: Страшила был спасён, ни людоед, ни овраги,  ни саблезубые тигры, ни быстрая река не остановила друзей на пути к Изумрудному  городу и они предполагали, что все опасности остались позади.        

— Какие чудные цветы! — воскликнула Элли.        

— Они хороши! — вздохнул Страшила. — Конечно, будь у меня  мозги, я восхищался бы цветами больше, чем теперь.        

— А я полюбил бы их, если бы у меня было сердце, — вздохнул  Железный Дровосек.        

— Я всегда был в дружбе с цветами, — сказал трусливый Лев. —  Они милые и безобидные создания и никогда не выскакивают на тебя из-за угла,  как эти страшные саблезубые тигры. Но в моём лесу не было таких больших и ярких  цветов.        

Чем дальше шли путники, тем больше становилось в поле маков.  Все другие цветы исчезли, заглушённые зарослями мака. И скоро путешественники  оказались среди необозримого макового поля. Запах мака усыпляет, но Элли этого  не знала и продолжала идти, беспечно вдыхая сладковатый усыпляющий аромат и  любуясь огромными красными цветами. Веки её отяжелели, и ей ужасно захотелось  спать. Однако Железный Дровосек не позволил ей прилечь.        

— Надо спешить, чтобы к ночи добраться до дороги, вымощенной  жёлтым кирпичом, — сказал он, и Страшила поддержал его.        

Они прошли ещё несколько шагов, но Элли не могла больше  бороться со сном — шатаясь, она опустилась среди маков, со вздохом закрыла  глаза и заснула.        

— Что же с ней делать? — спросил в недоумении Дровосек.        

Если Элли останется здесь, она будет спать, пока не умрёт, —  сказал лев, широко зевая. — Аромат этих цветов смертелен. У меня тоже слипаются  глаза, а собачка уже спит.        

Тотошка действительно лежал на ковре из маков возле своей  маленькой хозяйки. Только на Страшилу и Железного Дровосека не действовал  губительный аромат цветов и они были бодры как всегда.        

— Беги! — сказал Страшила трусливому Льву. — Спасайся из  этого опасного места. Мы донесём девочку, а если ты заснёшь, нам с тобой не  справиться. Ведь ты слишком тяжёл!        

Лев прыгнул вперёд и мигом скрылся из глаз. Железный  Дровосек и Страшила скрестили руки и посадили на них Элли. Они сунули Тотошку  сонной девочке, и та бессознательно вцепилась в его мягкую шерсть. Страшила и  Железный Дровосек шли среди макового поля по широкому следу примятых цветов,  оставленному Львом, и им казалось, что полю не будет конца.        

Но вот вдали показались деревья и зелёная трава. Друзья  облегчённо вздохнули: они боялись, что долгое пребывание в отравленном воздухе  убьёт Элли. На краю макового поля они увидели Льва. Аромат цветов победил  мощного зверя и он спал, широко раскинув лапы в последнем усилии достигнуть  спасительного луга.        

— Мы не сможем ему помочь! — печально сказал Железный  Дровосек. — Он слишком велик для нас. Теперь он заснул навсегда, и, может быть  ему снится, что он наконец получил смелость…        

— Очень, очень жаль! — сказал Страшила. — Несмотря на свою  трусость, лев был добрым товарищем и мне горько покинуть его здесь, среди  проклятых маков. Но идём, надо спасать Элли.        

Пока друзья сидели и смотрели по сторонам, невдалеке  заколыхалась трава и на лужайку выскочил жёлтый дикий кот. Оскалив острые зубы,  и прижав уши к голове, он гнался за добычей. Железный Дровосек вскочил и увидел  бегущую серую полевую мышь. Кот занёс над ней когтистую лапу, и мышка, жалобно  пискнув, закрыла глаза, но Железный Дровосек сжалился над беззащитным созданием  и отрубил голову дикому коту. Мышка открыла глаза и увидела, что враг мёртв.  Она сказала Железному Дровосеку:        

— Благодарю вас! Вы спасли мне жизнь.        

— О, полно, не стоит говорить об этом, — возразил Железный  Дровосек, которому, по правде, неприятно было оттого, что пришлось убить кота.  — Вы знаете, у меня нет сердца, но я всегда стараюсь помочь в беде слабому,  будь это даже простая серая мышь!        

— Простая мышь! — в негодовании пискнула мышка. — Что вы  хотите сказать этим, сударь? Да знаете ли вы, что я — Рамина, королева полевых  мышей?        

— О, в самом деле? — вскричал поражённый Дровосек. — Тысяча  извинений, ваше величество!        

— Во всяком случае, спасая мне жизнь, вы исполнили свой  долг. — Сказала королева, смягчаясь.        

В этот момент несколько мышей, запыхавшись, выскочили на  полянку и со всех ног подбежали к королеве.        

— О, ваше величество! — наперебой запищали они. — Мы думали,  что вы погибли, и приготовились оплакивать вас! Но кто убил злодея кота? — И  они так низко поклонились маленькой королеве, что стали на головы и задние  лапки их заболтались в воздухе.        

— Его зарубил вот этот странный железный человек. Вы должны  служить ему и исполнять его желания! — важно сказала королева Рамина.        

— Пусть он приказывает! — хором закричали мыши.        

Но в этот момент они все пустились в рассыпную во главе с  самой королевой. Дело в том, что Тотошка, открыв глаза и увидев вокруг себя  мышей, испустил восхищённый вопль и ринулся в середину стаи. Он ещё в Канзасе  прославился как великий охотник на мышей и ни один кот не мог сравниться с ним  в ловкости. Но Железный Дровосек схватил пёсика и закричал мышам:        

— Сюда! Сюда! Обратно! Я держу его!        

Королева мышей высунула голову из густой травы и боязливо  спросила:        

— Вы уверены, что он не съест меня и моих придворных?        

— Успокойтесь, ваше величество! Я его не выпущу!        

Мыши собрались снова и Тотошка, после бесполезных попыток  вырваться из железных рук Дровосека, утихомирился. Чтобы пёсик больше не пугал  мышей, его пришлось привязать к вбитому в землю колышку.        

Главная фрейлина-мышь заговорила:        

— Великодушный незнакомец! Чем прикажете отблагодарить вас  за спасение королевы?        

— Я, право, теряюсь, — начал Железный Дровосек, но  находчивый Страшила перебил его:        

— Спасите нашего друга Льва! Он в маковом поле.        

— Лев! — вскричала королева. — Он съест всех нас!        

— О, нет! — ответил Страшила. — Это трусливый Лев, он очень  смирен, да, кроме того, он спит.        

— Ну что ж, попробуем. Как это сделать?        

— Много ли мышей в вашем королевстве?        

— О, целые тысячи!        

— Велите собрать их всех и пусть каждая принесёт с собой  длинную нитку.        

Королева Рамина отдала приказ придворным, и они с таким  усердием кинулись по всем направлениям, что только лапки замелькали.        

— А ты, друг, — обратился Страшила к Железному Дровосеку. —  Сделай прочную тележку — вывезти Льва из макового поля.        

Железный Дровосек принялся за дело и работал с таким  рвением, что, когда появились первые мыши с длинными нитками в зубах, крепкая  тележка с колёсами из цельных деревянных обрубков была готова.        

Мыши сбегались отовсюду, их было многие тысячи, всех величин  и возрастов; тут собрались и маленькие мыши, и средние мыши, и большие старые  мыши. Одна дряхлая старушка мышь приплелась на полянку с большим трудом и  поклонившись королеве, тотчас свалилась лапками кверху. Две внучки уложили  бабушку на лист лопуха и усердно махали над ней травинками, чтобы ветерок  привёл её в чувство.        

Трудно было запрячь в телегу такое количество мышей:  пришлось привязать к передней оси целые тысячи ниток. Притом Дровосек и Страшила  торопились, боясь, что Лев умрёт в маковом поле, и нитки путались у них в  руках. Да ещё некоторые молодые шаловливые мышки перебегали с места на место и  запутывали упряжку. Наконец каждая нитка была одним концом привязана к телеге,  а другим — к мышиному хвосту и порядок установился.        

В это время проснулась Элли и с удивлением смотрела на  странную картину. Страшила в немногих словах рассказал ей о том, что случилось  и обратился к королеве-мыши:        

— Ваше величество! Позвольте представить вам Элли — фею убивающего  домика.        

Две высокие вежливо раскланялись и завязали дружеский  разговор…        

Сборы кончились.        

Нелегко было двум друзьям взвалить тяжёлого Льва на телегу.  Но они всё же подняли его и мыши с помощью Страшилы и Железного Дровосека  быстро вывезли телегу с макового поля.        

Лев был привезён на полянку, где сидела Элли под охраной  Тотошки. Девочка сердечно поблагодарила мышей за спасение верного друга,  которого успела сильно полюбить.        

Мыши перегрызли нитки, привязанные к их хвостам и поспешили  к своим домам. Королева-мышь подала девочке крошечный серебряный свисточек.        

— Если я буду вам нужна снова, — сказала Рамина. — Свистните  в этот свисточек и я явлюсь к вашим услугам. До свиданья!        

— До свиданья! — ответила Элли.        

Но в это время Тотошка сорвался с привязи и мыши пришлось  спасаться в густой траве с поспешностью, совсем неприличной для королевы.        

Путники терпеливо ждали, когда проснётся трусливый Лев; он  слишком долго дышал отравленным воздухом макового поля. Но Лев был крепок и  силён, и коварные маки не смогли убить его. Он открыл глаза, несколько раз  широко зевнул и попробовал потянуться, но перекладины телеги помешали ему.        

— Где я? Разве я ещё жив?        

Увидев друзей, Лев страшно обрадовался и скатился с телеги.        

— Расскажите, что случилось? Я изо всех сил бежал по  маковому полю, но с каждым шагом лапы мои становились всё тяжелее и усталость  свалила меня. Дальше я ничего не помню.        

Страшила рассказал, как мыши вывезли Льва с макового поля.        

Лев покачал головой:        

— Как это удивительно! Я всегда считал себя большим и  сильным. И вот цветы, такие ничтожные по сравнению со мной, чуть не убили меня,  а жалкие, маленькие существа, мыши, на которых я всегда смотрел с презрением,  спасли меня! А всё это потому, что их много, они действуют дружно и становятся  сильнее меня, Льва, царя зверей! Но что мы будем делать, друзья мои?        

— Продолжим путь к Изумрудному городу, — ответила Элли. —  Три заветных желания должны быть выполнены и это откроет мне путь на родину!НА КОГО ПОХОЖ ГУДВИН?        

Когда Лев оправился, вся компания весело двинулась в путь по  мягкой зелёной траве. Так они дошли до дороги, вымощенной жёлтым кирпичом и  обрадовались ей, как милому старому другу.        

Скоро по сторонам дороги появились красивые изгороди, за  ними стояли фермерские домики, а на полях работали мужчины и женщины. Изгороди  и дома были выкрашены в красивый ярко-зелёный цвет, и люди носили зелёную  одежду.        

— Это значит, что началась Изумрудная страна, — сказал  Железный Дровосек.        

— Почему? — спросил Страшила.        

— Разве ты не знаешь, что изумруд — зелёный?        

— Я ничего не знаю, — с гордостью возразил Страшила. — Вот  когда у меня будут мозги, тогда я буду всё знать!        

Жители Изумрудной страны ростом были не выше жевунов. На  головах у них были такие же широкополые шляпы с острым верхом, но без  серебряных бубенчиков. Казалось они были неприветливы: никто не подходил к Элли  и даже издали не обращался к ней с вопросами. На самом деле они просто боялись  большого грозного Льва и маленького Тотошки.        

— Думаю я, что нам придётся ночевать в поле, — заметил  Страшила.        

— А мне хочется есть, — сказала девочка. — Фрукты здесь  хороши, а всё-таки надоели мне так, что я их видеть не могу и все их променяла  бы на корочку хлеба! И Тотошка отощал совсем… Что ты, бедненький, ешь?        

— Да так, что придётся, — уклончиво отвечал пёсик.        

Он совсем не хотел признаться, что каждую ночь сопровождал  Льва на охоту и питался остатками его добычи.        

Завидев домик, на крыльце которого стояла хозяйка,  казавшаяся приветливее других жительниц селения, Элли решила попроситься на  ночлег. Оставив приятелей за забором, она смело подошла к крыльцу.        

Женщина спросила:        

— Что тебе нужно, дитя?        

— Пустите нас, пожалуйста, переночевать!        

— Но с тобой Лев!        

— Не бойтесь его: он ручной, да и, кроме того, трус!        

— Если это так, входите, — ответила женщина. — Вы получите  ужин и постели.        

Компания вошла в дом, удивив и перепугав детей и хозяина  дома. Когда прошёл всеобщий испуг, хозяин спросил:        

— Кто вы такие и куда вы идёте?        

— Мы идём в Изумрудный город, — ответила Элли. — И хотим  увидеть великого Гудвина!        

— О, неужели! Уверены ли вы что Гудвин захочет вас видеть?        

— А почему нет?        

— Видите ли, он никого не принимает. Я много раз бывал в  Изумрудном городе, это удивительное и прекрасное место, но мне никогда не  удавалось увидеть великого Гудвина, и я знаю, что его никто никогда не видел.        

— Разве он не выходит?        

— Нет. И день и ночь он сидит в большом тронном зале своего  своего дворца, и даже те, кто ему прислуживает, не видят его лица.        

— На кого же он похож?        

— Трудно сказать, — задумчиво ответил хозяин. — Дело в том,  что Гудвин — великий мудрец и может принимать любой вид. Иногда он появляется в  виде птицы или слона, а то вдруг оборотится кротом. Иные видели его в образе  рыбы или мухи и во всяком другом виде, какой ему заблагорассудится принять. Но  каков его настоящий вид — не знает никто из людей.        

— Это поразительно и страшно, — сказала Элли. — Но мы  попытаемся увидеть его, иначе наше путешествие окажется напрасным.        

— Зачем вы хотите увидеть Гудвина великого и ужасного? —  спросил хозяин.        

— Я хочу попросить немножко мозгов для моей соломенной  головы, — отвечал Страшила.        

— О, для него это сущие пустяки! Мозгов у него гораздо  больше, чем ему требуется. Они все разложены по кулькам, и в каждом кульке —  особый сорт!        

— А я хочу, чтобы он дал мне сердце, — промолвил Дровосек.        

— И это ему не трудно, — отвечал хозяин, лукаво подмигивая. —  У него на верёвочке сушится целая коллекция сердец всевозможных форм и  размеров.        

— А я хотел бы получить от Гудвина смелость, — сказал Лев.        

— У Гудвина в тронной комнате большой горшок смелости, —  объявил хозяин. — Он накрыт золотой крышкой и Гудвин смотрит, чтобы смелость не  перекипела через край. Конечно, он с удовольствием даст вам порцию.        

Все три друга, услышав обстоятельные разъяснения хозяина,  просияли и с довольными улыбками посматривали друг на друга.        

— А я хочу, — сказала Элли. — Чтобы Гудвин вернул меня с  Тотошкой в Канзас.        

— Где это — Канзас? — спросил удивлённый хозяин.        

— Я не знаю, — печально отвечала Элли. — Но это моя родина,  и она где-нибудь да есть.        

— Ну, я уверен, что Гудвин найдёт для тебя Канзас. Но надо  сначала увидеть его самого, а это нелёгкая задача. Гудвин не любит  показываться, и, очевидно, у него есть на этот счёт свои соображения, — добавил  хозяин шёпотом и огляделся по сторонам, как бы боясь, что Гудвин вот-вот  выскочит из-под кровати или из шкафа.        

Всем стало немного жутко, а Лев чуть не ушёл на улицу: он  считал, что там безопаснее.        

Ужин был подан, и все сели за стол. Элли ела восхитительную  гречневую кашу, и яичницу, и чёрный хлеб; она была очень рада этим кушаньям,  напоминавшим ей далёкую родину. Льву тоже дали каши, но он съел её с  отвращением и сказал, что это кушанье для кроликов, а не для львов. Страшила и  Дровосек ничего не ели. Тотошка съел свою порцию и попросил ещё.        

Женщина уложила Элли в постель, и Тотошка устроился рядом со  своей маленькой хозяйкой. Лев растянулся у порога комнаты и сторожил, чтобы  никто не вошёл. Железный Дровосек и Страшила простояли всю ночь в уголке,  изредка разговаривая шёпотом.            

 ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ            

ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД        

На следующее утро, после нескольких часов пути, друзья  увидели на горизонте слабое зелёное сияние.        

— Это, должно быть, Изумрудный город, — сказала Элли.        

По мере того, как они шли, сияние становилось ярче и ярче но  только после полудня путники подошли к высокой каменной стене ярко-зелёного  цвета. Прямо перед ними были большие ворота, окрашенные огромными изумрудами,  сверкавшими так ярко, что они ослепляли даже нарисованные глаза Страшилы. У  этих ворот кончалась дорога, вымощенная жёлтым кирпичом, которая так много дней  вела их и наконец привела к долгожданной цели.        

У ворот висел колокол. Элли дёрнула за верёвку, и колокол  ответил глубоким серебристым звоном. Большие ворота медленно раскрылись, и  путники вошли в сводчатую комнату, на стенах которой блестело бесчисленное  множество изумрудов.        

Перед путниками стоял маленький человек. Он был с ног до  головы одет в зелёное и на боку у него висела зелёная сумка.        

Зелёный человечек очень удивился, увидев такую странную  компанию, и спросил:        

— Кто вы такие?        

— Я соломенное чучело и мне нужно мозги! — сказал Страшила.        

— А я сделан из железа, и мне недостаёт сердца! — сказал  Дровосек.        

— А я трусливый лев и желаю получить храбрость! — сказал  Лев.        

— А я Элли из Канзаса и хочу вернуться на родину, — сказала  Элли.        

— Зачем же вы пришли в Изумрудный город?        

— Мы хотим видеть великого Гудвина! Мы надеемся, что он  исполнит наши желания: ведь, кроме волшебника, никто не может нам помочь.        

— Много лет никто не просил у меня пропуска к Гудвину  ужасному, — задумчиво сказал человечек. — Он могуч и грозен, и если вы пришли с  пустой и коварной целью отвлечь волшебника от мудрых размышлений, он уничтожит  вас в одно мгновение.        

— Но мы ведь пришли к великому Гудвину по важным делам, —  внушительно сказал Страшила. — И мы слышали, что Гудвин — добрый мудрец.        

— Это так, — сказал зелёный человечек. — Он управляет  Изумрудным городом мудро и хорошо. Однако для тех, кто приходит в город из  пустого любопытства, он ужасен. Я страж ворот, и, раз вы пришли, я должен  провести вас к Гудвину, только наденьте очки.        

— Очки!? — удивилась Элли.        

— Без очков вас ослепит великолепие Изумрудного города. Даже  все жители города носят очки день и ночь. Таков приказ мудрого Гудвина. Очки  запираются на замочек, чтобы никто не мог снять их.        

Он открыл зелёную сумку, и там оказалась куча зелёных очков  всевозможных размеров. Все путники, не исключая Льва и Тотошки, оказались в  очках, которые страж ворот закрыл крошечными замочками.        

Страж ворот тоже надел очки, вывел притихших путников через  противоположную дверь и они оказались на улице Изумрудного города.        

Блеск Изумрудного города ослепил путников, хотя глаза их  были защищены очками. По бокам улиц возвышались великолепные дома из зелёного  мрамора, стены которых были украшены изумрудами. Мостовая была из зелёных  мраморных плит, и между ними тоже были вделаны изумруды. На улицах толпился  народ.        

На странных товарищей Элли жители смотрели с любопытством,  но никто из них не заговаривал с девочкой: и здесь боялись Льва и Тотошки.  Жители города были в зелёной одежде, и кожа их отливала смугло-зеленоватым  оттенком. Всё было зелёного цвета в Изумрудном городе и даже солнце светило  зелёными лучами.        

Страж ворот провёл путников зелёными улицами и они очутились  перед большим красивым зданием, расположенным в центре города. Это и был дворец  великого мудреца и волшебника Гудвина.        

Сердце Элли затрепетало от волнения и страха, когда она шла  по дворцовому парку, украшенному фонтанами и клумбами: сейчас решится её  судьба, сейчас она узнает, отправит ли её волшебник Гудвин на родину, или она  напрасно стремилась сюда, преодолев столько испытаний.        

Дворец Гудвина был хорошо защищён от врагов: его окружала  высокая стена, а перед ней был ров, наполненный водой, и через ров, в случае  надобности можно было перекинуть мост.        

Когда страж ворот и путники подошли ко рву, мост был поднят.  На стене стоял высокий солдат, одетый в зелёный мундир. Зелёная борода солдата  спускалась ниже колен. Он ужасно гордился своей бородой, и неудивительно:  другой такой не было в стране Гудвина. Завистники говорили, что у солдата не  было никаких достоинств, кроме бороды, и что только борода доставила ему то  высокое положение, которое он занимал.        

В руках солдата было зеркальце и гребешок. Он смотрелся в  зеркальце и расчёсывал гребешком свою великолепную бороду, и это занятие  настолько поглощало его внимание, что он ничего не видел и не слышал.        

— Дин Гиор! — крикнул солдату страж ворот. — Я привёл  чужестранцев, которые хотят видеть великого Гудвина!        

Никакого ответа.        

Страшила закричал своим хриплым голосом:        

— Господин солдат, впустите нас, знаменитых  путешественников, победителей саблезубых тигров и отважных пловцов по рекам!        

Никакого ответа.        

— Кажется ваш друг страдает рассеянностью? — спросила Элли  стража ворот.        

— Да, к сожалению, это за ним водится, — отвечал страж  ворот.        

— Почтеннейший! Обратите на нас внимание! — крикнул  Дровосек. — Нет, не слышит. Давайте-ка все хором!..        

Все приготовились, а Дровосек даже поднёс ко рту свою  воронку вместо рупора. По знаку Страшилы все заорали что было мочи.        

— Гос-по-дин сол-дат! Впу-сти-те нас! Гос-по-дин сол-дат!  Впу-сти-те нас!        

Страшила оглушительно колотил по перилам рва своей тростью,  а Тотошка звонко лаял. Никакого впечатления: солдат по-прежнему любовно  укладывал в своей бороде волосок к волоску.        

— Я вижу, мне придётся рявкнуть по-лесному, — сказал Лев.        

Он покрепче упёрся на лапах, поднял голову и испустил такой  рык, что зазвенели стёкла домов, вздрогнули цветы, выплеснулась вода из  бассейнов, а любопытные, издали наблюдавшие за странной компанией, врассыпную  бросились бежать, заткнув уши. Спрятав гребешок и зеркальце в карман, солдат  свесился со стены и с удивлением начал рассматривать пришельцев. Узнав среди  них стража ворот, он вздохнул с облегчением.        

— Это ты, Фарамант? — спросил он. — В чём дело?        

— Да в том, Дин Гиор, — сердито ответил страж ворот. — Что  мы целых полчаса не могли докричаться до тебя!        

— Ах, только полчаса? — беспечно отозвался солдат. — Ну, это  сущие пустяки. Лучше скажи, кто это с тобой?        

— Это чужестранцы, которые хотят видеть великого Гудвина!        

— Ну что ж, пусть войдут, — со вздохом сказал Дин Гиор. — Я  доложу о них великому Гудвину…        

Он опустил мост и путники, попрощавшись со стражем ворот,  перешли через мост и очутились во дворце. Их ввели в приёмную. Солдат попросил  их вытереть ноги о зелёный половичок у входа и усадил в зелёные кресла.        

— Побудьте здесь, а я пойду к двери тронного зала и доложу  великому Гудвину о вашем прибытии.        

Через несколько минут солдат вернулся, и Элли спросила его:        

— Видели Гудвина?        

— О нет, я его никогда не вижу! — последовал ответ. —  Великий Гудвин всегда говорит со мной из-за двери: вероятно, вид его так  страшен, что волшебник не хочет попусту пугать людей. Я доложил о вашем  приходе. Сначала Гудвин рассердился и не хотел меня слушать. Потом вдруг стал  расспрашивать о том, как вы одеты. А когда узнал, что на вас серебряные  башмачки, то чрезвычайно заинтересовался этим и сказал, что примет вас всех. Но  каждый день к нему допускается только один посетитель — таков его обычай. И,  так как вы проживёте здесь несколько дней, он приказал отвести вам комнаты,  чтобы отдохнули от долгого пути.        

— Передайте нашу благодарность великому Гудвину, — ответила  Элли.        

Девочка решила, что волшебник не так страшен, как говорят и  что он вернёт её на родину.        

Дин Гиор свистнул в зелёный свисточек, и появилась красивая  девушка в зелёном шёлковом платье. У неё была красивая гладкая зелёная кожа,  зелёные глаза и пышные зелёные волосы. Она низко поклонилась Элли и сказала:        

— Идите за мной, я отведу вас в вашу комнату.        

Они прошли по богатым покоям, много раз спускались и  поднимались по лестницам, и наконец Элли очутилась в отведённой ей комнате. Это  была самая восхитительная и уютная комната в мире, с маленькой кроватью, с  фонтаном посредине, из которого била тоненькая струйка воды, падавшая в  красивый бассейн. Конечно, и здесь всё было зелёного цвета.        

— Располагайтесь, как дома, — сказала зелёная девушка. —  Великий Гудвин примет вас завтра утром.        

Оставив Элли, девушка развела остальных путешественников по  их комнатам. Комнаты были прекрасно обставлены и находились в лучшей части  дворца.        

Впрочем, на Страшилу окружающая роскошь не произвела  никакого впечатления. Очутившись в своей комнате, он встал около двери с самым  равнодушным видом и простоял, не сходя с места, до самого утра. Всю ночь он  таращил глаза на паучка, который так беззаботно плёл паутину, как будто  находился не в прекраснейшем дворце, а в бедной лачужке сапожника.        

Железный Дровосек хотя и лёг в постель, но сделал это по  привычке тех времён, когда он был ещё из плоти и крови. Но и он не спал всю  ночь, то и дело двигая головой, руками и ногами, чтобы убедится, что они не  заржавели.        

Лев с удовольствием улёгся бы на заднем дворе, на подстилке  из соломы, но ему этого не позволили. Он забрался на кровать, свернулся  клубком, как кот, и захрапел на весь дворец. Его громкому храпу вторил  тоненький храп Тотошки, который на этот раз решил поместиться вместе со своим  могучим другом.УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ВОЛШЕБНИКА ГУДВИНА        

Наутро зелёная девушка умыла и причесала Элли и повела её в  тронный зал Гудвина.        

В зале рядом с тронным собрались придворные кавалеры и дамы  в нарядных костюмах. Гудвин никогда не выходил к ним и никогда не принимал их у  себя. Однако, в продолжении многих лет они каждое утро проводили во дворце,  пересмеиваясь и сплетничая; они называли это придворной службой и очень  гордились ею.        

Придворные посмотрели на Элли с удивлением и, заметив на ней  серебряные башмачки, отвесили ей низкие поклоны до самой земли.        

— Фея… фея… это фея… — послышался шёпот.        

Один из самых смелых придворных приблизился к Элли и  беспрестанно кланяясь, спросил:        

— Осмелюсь осведомиться, милостивая госпожа фея, неужели вы  действительно удостоились приёма у Гудвина ужасного?        

— Да, Гудвин хочет меня видеть, — скромно ответила Элли.        

В толпе пронёсся гул удивления. В это время зазвенел  колокольчик.        

— Сигнал! — сказала зелёная девушка. — Гудвин требует вас в  тронный зал.        

Солдат открыл дверь. Элли робко вошла и очутилась в  удивительном месте. Тронный зал Гудвина был круглый, с высоким сводчатым  потолком; и повсюду — на полу, на потолке, на стенах — блестели бесчисленные  драгоценные камни.        

Элли взглянула вперёд. В центре комнаты стоял трон из  зелёного мрамора, сияющий изумрудами. И на этом троне лежала огромная живая  голова, одна голова, без туловища…        

Голова имела настолько внушительный вид, что Элли обомлела  от страха.        

Лицо головы было гладкое и лоснящееся, с полными щеками, с  огромным носом, с крупными, плотно сжатыми губами. Голый череп сверкал, как  выпуклое зеркало. Голова казалась безжизненной: ни морщины на лбу, ни складки у  губ, и на всём лице жили только глаза. Они с непонятным проворством повернулись  в орбитах и уставились в потолок. Когда глаза вращались, в тишине зала слышался  скрип, и это поразило Элли.        

Девочка смотрела на непонятное движение глаз и так  растерялась, что забыла поклониться голове.        

— Я — Гудвин, великий и ужасный! Кто ты такая и зачем  беспокоишь меня?        

Элли заметила, что рот головы не двигается и голос,  негромкий и даже приятный, слышится как будто со стороны.        

Девочка ободрилась и ответила:        

— Я — Элли, маленькая и слабая. Я пришла издалека и прошу у  вас помощи.        

Глаза снова повернулись в орбитах и застыли, глядя в  сторону; казалось, они хотели посмотреть на Элли, но не могли.        

Голос спросил:        

— Откуда у тебя серебряные башмачки?        

— Из пещеры злой волшебницы Гингемы. На неё упал мой домик —  раздавил её, и теперь славные жевуны свободны…        

— Жевуны освобождены?! — оживился голос. — И Гингемы больше  нет? Приятное известие! — Глаза живой головы завертелись и наконец уставились  на Элли. — Ну чего же ты хочешь от меня?        

— Пошлите меня на родину, в Канзас, к папе и маме…        

— Ты из Канзаса?! — перебил голос, и в нём послышались  добрые человеческие нотки. — А как там сейчас… — Но голос вдруг умолк, а глаза  головы отвернулись от Элли.        

— Я из Канзаса, — повторила девочка. — Хоть ваша страна и  великолепна, но я не люблю её, — храбро продолжала она. — Здесь на каждом шагу  такие опасности…        

— А что с тобой приключилось? — поинтересовался голос.        

— Дорогой на меня напал людоед. Он съел бы меня, если бы  меня не выручили мои верные друзья, Страшила и Железный Дровосек. А потом за  нами гнались саблезубые тигры… А потом мы попали в ужасное маковое поле… Ох,  это настоящее сонное царство! Мы со Львом и Тотошкой заснули там. И если бы не  Страшила и Железный Дровосек, да ещё мыши, мы спали бы там до тех пор, пока не  умерли… Да всего этого хватит рассказывать на целый день. И теперь я вас прошу:  исполните, пожалуйста, три заветных желания моих друзей, и когда вы их  исполните, вы и меня должны будете вернуть домой.        

— А почему я должен буду вернуть тебя домой?        

— Потому что так написано в волшебной книге Виллины…        

— А, это добрая волшебница Жёлтой страны, слыхал о ней, —  молвил голос. — Её предсказания не всегда исполняются.        

— И ещё потому, — продолжала Элли. — Что сильные должны  помогать слабым. Вы великий мудрец и волшебник, а я беспомощная маленькая  девочка…        

— Ты оказалась достаточно сильной, чтобы убить злую  волшебницу, — возразила голова.        

— Это сделало волшебство Виллины, — просто ответила девочка.  — Я тут ни при чём.        

— Вот мой ответ, — сказала живая голова, и глаза её  завертелись с такой необычайной быстротой, что Элли вскрикнула от испуга. — Я  ничего не делаю даром. Если хочешь воспользоваться моим волшебным искусством,  чтобы вернуться домой, ты должна сделать то, что я тебе прикажу.        

Глаза головы мигнули много раз подряд. Несмотря на испуг,  Элли с интересом следила за глазами и ждала, что они будут делать дальше.  Движения глаз совершенно не соответствовали словам головы и тону её голоса и  девочке казалось, что глаза живут самостоятельной жизнью.        

Голова ждала вопроса.        

— Но что я должна сделать? — спросила удивлённая Элли.        

— Освободи Фиолетовую страну от власти злой волшебницы  Бастинды, — ответила голова.        

— Но я же не могу! — вскричала Элли в испуге.        

— Ты покончила с рабством жевунов и сумела получить  волшебные серебряные башмачки Гингемы. Осталась одна злая волшебница в моей  стране и под её властью изнывают бедные, робкие мигуны, жители Фиолетовой  страны. Нужно им тоже дать свободу…        

— Но как же это сделать? — спросила Элли. — Ведь не могу же  я убить волшебницу Бастинду?        

— Гм, гм… — голос на мгновение запнулся. — Мне это  безразлично. Можно посадить её в клетку, можно изгнать из Фиолетовой страны,  можно… Да, в конце концов, — рассердился голос. — Ты на месте увидишь, что  можно сделать! Важно лишь избавить от её владычества мигунов, а судя по тому,  что рассказала о себе и своих друзьях, вы сможете и должны это сделать. Так  сказал Гудвин, великий и ужасный и слово его — закон!        

Девочка заплакала.        

— Вы требуете от нас невозможного!        

— Всякая награда должна быть заслужена, — сухо возразила  голова. — Вот моё последнее слово: ты вернёшься в Канзас к отцу и матери, когда  освободишь мигунов. Помни, что Бастинда волшебница могущественная и злая,  ужасно могущественная и злая, и надо лишить её волшебной силы. Иди и не  возвращайся ко мне, пока не выполнишь свою задачу.        

Грустная Элли оставила тронный зал и вернулась к друзьям,  которые с беспокойством ожидали её.        

— Нет надежды! — сказала девочка со слезами. — Гудвин  приказал мне лишить злую Бастинду её волшебной силы, а это мне никогда не  сделать!        

Все опечалились, но никто не мог утешить Элли. Она пошла в  свою комнату и плакала, пока не уснула.        

На следующее утро зеленобородый солдат явился за Страшилой.        

— Идите за мной, вас ждёт Гудвин!        

Страшила вошёл в тронный зал и увидел на троне прекрасную  морскую деву с блестящим рыбьим хвостом. Лицо девы было неподвижно, как маска,  глаза смотрели в одну сторону. Дева обмахивалась веером, делая рукой  однообразные механические движения.        

Страшила, ожидавший увидеть голову, растерялся, но потом  собрался с духом и почтительно поклонился. Морская дева сказала низким приятным  голосом звучавшим, казалось со стороны:        

— Я — Гудвин, великий и ужасный! Кто ты и зачем пришёл ко  мне?        

— Я — чучело, набитое соломой! — ответил Страшила. — Я прошу  дать мне мозгов для моей соломенной головы. Тогда я буду как все люди в ваших  владениях и это самое заветное моё желание!        

— Почему ты обращаешься с этой просьбой ко мне?        

— Потому что вы мудры и никто, кроме вас, не поможет мне.        

— Мои милости не даются даром, — ответила морская дева. — И  вот мой ответ: лиши Бастинду волшебной силы, и я дам тебе столько мозгов — и  прекрасных мозгов! — что ты станешь мудрейшим человеком в стране Гудвина.        

— Но ведь вы приказали сделать это Элли! — с удивлением  вскричал Страшила.        

— Мне не важно, кто это сделает, — ответил голос. — Но знай:  пока мигуны остаются рабами Бастинды, твоя просьба не будет исполнена. Иди и  заслужи мозги!        

Страшила печально поплёлся к друзьям и рассказал им, как  принял его Гудвин.        

Все удивились, услышав, что Гудвин явился Страшиле в виде  прекрасной морской девы.        

На следующий день солдат вызвал Железного Дровосека. Когда  тот явился в тронный зал, неся на плече топор, с которым никогда не  расставался, он не увидел ни живой головы, ни прекрасной девы. На троне  громоздился чудовищный зверь. Морда у него была как у носорога, и на ней было  разбросано около десятка глаз, тупо смотревших в разные стороны. Штук  двенадцать лап разной длины и толщины свисали с неуклюжего туловища. Кожу зверя  кое-где покрывала косматая шерсть, местами кожа была голая, и на грубой серой  поверхности выступали бородавчатые наросты.        

Более отвратительного чудовища невозможно было себе  представить. У любого человека при виде его сердце забилось бы от страха. Но  Дровосек не имел сердца, поэтому он не испугался и вежливо приветствовал  чудовище. Всё-таки он сильно разочаровался, так как ожидал увидеть Гудвина в  образе прекрасной девы, которая, по мнению Дровосека, скорее наделила бы его  сердцем.        

— Я — Гудвин, великий и ужасный! — проревел зверь голосом  выходившим не из пасти чудовища, а из дальнего угла комнаты. — Кто ты такой и  зачем тревожишь меня?        

— Я — Дровосек и сделан из железа. Я не имею сердца и не  умею любить. Дай мне сердце, и я буду как все люди в вашей стране. И это самое  моё заветное желание!        

— Всё желания да желания! Право, чтобы удовлетворить все  ваши заветные желания, я должен день и ночь сидеть за своими волшебными  книгами! — И после молчания голос добавил: — Если хочешь иметь сердце,  заработай его!        

— Как?        

— Схвати Бастинду, заключи её в каменную темницу! Ты  получишь самое большое, самое доброе и самое любвеобильное сердце в стране  Гудвина! — прорычало чудовище.        

Железный Дровосек рассердился и шагнул вперёд, снимая с  плеча топор. Движение Дровосека было таким стремительным, что зверь испугался.  Он злобно провизжал:        

— Ни с места! Ещё шаг вперёд — и тебе и твоим друзьям не  поздоровится!        

Железный Дровосек в смущении покинул тронный зал и поспешил  с плохими известиями к своим друзьям.        

Трусливый Лев свирепо сказал:        

— Хоть я и трус, а придётся мне завтра помериться силами с  Гудвином. Если он явится в образе зверя, я рявкну, как на саблезубых тигров, и  напугаю его. Если он примет вид морской девы, я схвачу его и поговорю с ним по  своему. А лучше всего, если бы он был живой головой — я катал бы его из угла в  угол и подбрасывал бы, как мяч, пока она не исполнит наших желаний.        

На следующее утро наступила очередь Льва идти к Гудвину, но  когда он вошёл в тронный зал, то отпрыгнул в изумлении: над троном качался и  сиял огненный шар. Лев зажмурил глаза.        

Из угла раздался голос:        

— Я — Гудвин, великий и ужасный! Кто ты и зачем докучаешь  мне?        

— Я — трусливый лев! Я хотел бы получить от вас немного  смелости, чтобы стать царём зверей, как меня все величают.        

— Помоги прогнать Бастинду из Фиолетовой страны, и вся  смелость, какая есть во дворце Гудвина, будет твоя! Но, если ты этого не  сделаешь, ты навсегда останешься трусом. Я заколдую тебя, и ты будешь боятся  мышей и лягушек.        

Рассерженный Лев начал подкрадываться к шару, чтобы схватить  его, но на него повеяло таким жаром, что Лев взвыл и, поджав хвост, выбежал из  зала. Он вернулся к друзьям и рассказал о приёме, который устроил ему Гудвин.        

— Что же с нами будет? — печально спросила Элли.        

— Ничего не остаётся, как попробовать выполнить приказ  Гудвина, — сказал Лев.        

— А если не удастся? — возразила девочка.        

— Я никогда не получу смелости! — ответил Лев.        

— Я никогда не получу мозгов, — сказал Страшила.        

— А я никогда не получу сердца6 — добавил Дровосек.        

— А я никогда не вернусь домой, — молвила Элли и заплакала.        

— А соседский Гектор всю жизнь будет утверждать, что я  сбежал с фермы только потому, что испугался решительного боя с ним! — закончил  Тотошка.        

Потом Элли вытерла слёзы и сказала:        

— Попробую! Но я уверена, что ни за какие блага в мире не  решусь поднять руку на Бастинду.        

— Я пойду с тобой, — сказал Лев. — Хоть я и слишком труслив,  чтобы помочь тебе в борьбе со злой волшебницей, но, быть может, мои услуги тебе  в чем-нибудь пригодятся…        

— Я тоже пойду, — сказал Страшила. — Правда, я ничем не  смогу быть полезен: ведь я слишком глуп!        

— У меня не хватит духу обидеть Бастинду, хотя она очень и  очень скверная женщина, — сказал Железный Дровосек. — Но если вы идёте, я,  конечно, пойду с вами, друзья!        

— Ну, а Тотошка, — важно заявил пёсик. — Тотошка, понятно,  никогда не покинет товарищей в беде!        

Элли горячо поблагодарила верных друзей.        

Решили отправиться на следующий день ранним утром.        

Железный Дровосек наточил топор, тщательно смазал все суставы  и доверху наполнил маслёнку лучшим маслом. Страшила попросил набить себя свежей  соломой. Элли раздобыла кисточку и краски и заново подвела ему глаза, рот и  уши, поблёкшие от дорожной пыли и яркого солнца. Зелёная девушка наполнила  корзинку Элли вкусными кушаньями. Она расчесала шёрстку Тотошки и привязала ему  на шею серебряный колокольчик.        

На рассвете их разбудил крик зелёного петуха, жившего на  заднем дворе.ПОСЛЕДНЕЕ ВОЛШЕБСТВО БАСТИНДЫ        

К воротам Изумрудного города путников отвёл зеленобородый  солдат. Страж ворот снял со всех очки и спрятал их в сумку.        

— Вы уже покидаете нас? — вежливо спросил он.        

— Да, мы вынуждены идти, — с грустью ответила Элли. — Где  начинается дорога в Фиолетовую страну?        

— Туда нет дороги, — ответил Фарамант. — Никто по доброй  воле не ходит в страну злой Бастинды.        

— Как же мы найдём её?        

— Вам не придётся беспокоится об этом, — воскликнул страж  ворот. — Когда вы придёте в Фиолетовую страну, Бастинда сама найдёт вас и заберёт  в рабство.        

— А может быть мы сумеем лишить её волшебной силы? — сказал  Страшила.        

— Ах, вы хотите победить Бастинду? Тем хуже для вас! С ней  ещё никто не пробовал бороться кроме Гудвина, да и тот, — страж ворот понизил  голос. — Потерпел неудачу. Она постарается захватить вас в плен, прежде чем вы  сможете что-нибудь предпринять. Будьте осторожны! Бастинда очень злая и  искусная волшебница, и справиться с ней очень трудно. Идите туда, где восходит  солнце, и вы попадёте в её страну. Желаю вам успеха!        

Путники распрощались с Фарамантом и он закрыл за ними ворота  Изумрудного города. Элли повернула на восток, остальные пошли за ней. Все были  печальны, зная, какое трудное дело им предстоит. Только беспечный Тотошка  весело носился по полю и гонялся за большими пёстрыми бабочками: он верил в  силу Льва и Железного Дровосека и надеялся на изобретательность соломенного  Страшилы.        

Элли взглянула на собачку и вскрикнула от изумления:  ленточка на её шее из зелёной превратилась в белую.        

— Что это значит? — спросила она друзей.        

Все посмотрели друг на друга, и Страшила глубокомысленно  заявил:        

— Колдовство!        

За неимением другого объяснения все согласились с этим и  зашагали дальше. Изумрудный город исчезал вдали. Страна становилась пустынной:  путники приближались к владениям злой волшебницы Бастинды.        

До самого полудня солнце светило путникам прямо в глаза,  ослепляя их, но они шли по каменистому плоскогорью, и не было ни одного дерева,  чтобы спрятаться в тень. К вечеру Элли устала, а Лев поранил лапы и хромал.        

Остановились на ночлег. Страшила и Железный Дровосек стали  на караул, а остальные заснули.        

У злой Бастинды был только один глаз, зато она видела им  так, что не было уголка в Фиолетовой стране, который ускользнул бы от её взора.        

Выйдя вечерком посидеть на крылечке, Бастинда обвела  взглядом свои владения и вздрогнула от ярости: далеко-далеко, на границе своих  владений она увидела маленькую спящую девочку и её друзей.        

Волшебница свистнула в свисток. Ко дворцу Бастинды сбежалась  стая огромных волков со злыми жёлтыми глазами, с большими клыками, торчавшими  из разинутых пастей. Волки присели на задние лапы и, тяжело дыша, смотрели на  Бастинду.        

— Бегите на запад! Там найдёте маленькую девчонку, нагло  забравшуюся в мою страну и с ней её спутников. Всех разорвите в клочки!        

— Почему ты не возьмёшь их в рабство? — спросил предводитель  стаи.        

— Девчонка слаба. Её спутники не могут работать: один набит  соломой, другой — из железа. И с ними Лев, от которого тоже не жди толку.        

Вот как видела Бастинда своим единственным глазом.        

Волки помчались.        

— В клочки! В клочки! — визжала волшебница вдогонку.        

Но Страшила и Железный Дровосек не спали. Они вовремя  заметили приближение волков.        

— Разбудим Льва, — сказал Страшила.        

— Не стоит, — ответил Железный Дровосек. — Это моё дело  управиться с волками. Я им устрою хорошую встречу!        

И он вышел вперёд. Когда вожак подбежал к Железному  Дровосеку, широко разевая красную пасть, Дровосек взмахнул остро отточенным  топором — и голова волка отлетела. Волки бежали вереницей, один за другим; как  только следующий бросился на Железного Дровосека, тот уже был наготове с  поднятым кверху топором, и голова волка упала наземь.        

Сорок свирепых волков было у Бастинды, и сорок раз поднимал  Железный Дровосек свой топор. И когда он поднял его в сорок первый раз, ни  одного волка не осталось в живых: все они лежали у ног Железного Дровосека.        

— Прекрасная битва! — восхитился Страшила.        

— Деревья рубить труднее, — скромно ответил Дровосек.        

Друзья дождались утра. Проснувшись и увидев кучу мёртвых  волков, Элли испугалась. Страшила рассказал о ночной битве и девочка от всей  души благодарила Железного Дровосека. После завтрака компания смело двинулась в  путь.        

Старая Бастинда любила понежиться в постели. Она встала  поздно и вышла на крыльцо расспросить волков, как они загрызли дерзких  путников.        

Каков же был её гнев, когда она увидела, что путники  продолжают идти, а верные волки лежат мёртвые.        

Бастинда свистнула дважды, и в воздухе закружилась стая  хищных ворон с железными клювами. Волшебница крикнула:        

— Летите к западу! Там чужестранцы! Заклюйте их до смерти!  Скорей! Скорей!        

Вороны со злобным карканьем понеслись навстречу путникам.  Завидев их, Элли перепугалась. Но Страшила сказал:        

— С этими управиться — моё дело! Ведь недаром же я вороньё  пугало! Становитесь сзади меня! — И он нахлобучил шляпу на голову, широко  расставил руки и принял вид заправского пугала.        

Вороны растерялись и нестройно закружились в воздухе. Но  вожак стаи хрипло прокаркал:        

— Чего испугались? Чучело набито соломой! Вот я ему сейчас  задам!        

И вожак хотел сесть Страшиле на голову, но тот поймал его за  крыло и мигом свернул ему шею. Другая ворона бросилась вслед, и ей также  Страшила свернул шею. Сорок хищных ворон было у злой Бастинды, и всем свернул  шеи храбрый Страшила и побросал их в кучу.        

Путники поблагодарили Страшилу за находчивость и снова  двинулись на восток.        

Когда Бастинда увидела, что и верные её вороны лежат на  земле мёртвой грудой, путники неустрашимо идут вперёд, её охватили и злоба и  страх.        

— Как? Неужели всего моего волшебного искусства не достанет  задержать наглую девчонку и её спутников?        

Бастинда затопала ногами и трижды просвистела в свисток. На  её зов слетелась туча свирепых чёрных пчёл, укусы которых были смертельны.        

— Летите на запад! — прорычала волшебница. — Найдите там  чужестранцев и зажальте их до смерти! Быстрей! Быстрей!        

И пчёлы с оглушительным жужжанием полетели навстречу  путникам. Железный Дровосек и Страшила заметили их издалека. Страшила мигом  сообразил что делать.        

— Вытаскивай из меня солому! — закричал он Железному  Дровосеку. — Забрасывай Элли, Льва и Тотошку, и пчёлы не доберутся до них!        

Он проворно расстегнул кафтан, и из него высыпался целый  ворох соломы. Лев, Элли и Тотошка бросились на землю, Дровосек быстро забросал  их и выпрямился во весь рост.        

Туча пчёл с яростным жужжанием набросилась на Железного  Дровосека. Дровосек улыбнулся: пчёлы ломали ядовитые жала о железо и тотчас  умирали, так как пчёлы не могут жить без жала. Они падали, на их место налетали  другие и также пытались вонзить жала в железное тело Дровосека.        

Скоро все пчёлы лежали мёртвыми на земле, как куча чёрных  угольков. Лев, Элли и Тотошка вылезли из-под соломы, собрали её и набили  Страшилу. Друзья снова двинулись в путь.        

Злая Бастинда необыкновенно разгневалась и испугалась, видя,  что и верные её пчёлы погибли, а путники идут вперёд и вперёд. Она рвала на  себе волосы, скрежетала зубами и от злости долго не могла выговорить ни слова.  Наконец волшебница пришла в себя и созвала своих слуг — мигунов. Бастинда  приказала мигунам вооружиться и уничтожить дерзких путников. Мигуны били не  очень-то храбры — они жалостно замигали, и слёзы покатились у них из глаз, но  они не осмелились ослушаться приказа своей повелительницы и начали искать  оружие. Но так как им никогда не приходилось воевать (Бастинда впервые  обратилась к ним за помощью), то у них не было никакого оружия, и они  вооружились кто кастрюлей, кто сковородником, кто цветочным горшком, а  некоторые громко хлопали детскими хлопушками.        

Когда Лев увидел, как мигуны осторожно приближаются, прячась  друг за друга, подталкивая один другого сзади и боязливо мигая и щурясь, он  расхохотался:        

— С этими битва будет недолга!        

Он выступил вперёд, раскрыл огромную пасть и так рявкнул,  что мигуны побросали горшки, сковородки и детские хлопушки и разбежались кто  куда.        

Злая Бастинда позеленела от страха, видя, что путники идут  да идут вперёд и уже приближаются к её дворцу.        

Пришлось воспользоваться последним волшебным средством,  которое у неё оставалось. В потайном дне сундука у Бастинды хранилась золотая  шапка. Владелец шапки мог когда угодно вызвать могучее племя летучих обезьян и  заставить выполнить их любое приказание. Но шапку можно было употреблять только  три раза, а Бастинда до этого уже дважды призывала летучих обезьян.        

В первый раз она с их помощью стала повелительницей страны  мигунов, а во второй раз отбила войска Гудвина ужасного, который пытался  освободить Фиолетовую страну от её власти.        

Вот почему Гудвин боялся злой Бастинды и послал на неё Элли,  надеясь на силу её серебряных башмачков.        

Бастинде очень не хотелось воспользоваться шапкой в третий  раз: ведь на этом кончалась её волшебная сила. Но у колдуньи не было уже ни  волков, ни ворон, ни чёрных пчёл, а мигуны оказались плохими вояками и на них  нельзя было рассчитывать.        

И вот Бастинда достала шапку, надела на голову и начала  колдовать. Она топала ногой и громко выкрикивала волшебные слова:        

— Бамбара, чуфара, лорики, ерики, пикапу, трикапу, скорики,  морики! Явитесь передо мной летучие обезьяны!        

И небо потемнело от стаи летучих обезьян, которые неслись ко  дворцу Бастинды на своих могучих крыльях. Предводитель стаи подлетел к Бастинде  и сказал:        

— Ты вызвала нас в третий и последний раз! Что прикажешь  сделать?        

— Нападите на чужестранцев, забравшихся в мою страну, и  уничтожьте всех, кроме Льва! Его я буду запрягать в свою коляску!        

— Будет исполнено! — ответил предводитель, и стая с шумом  полетела на запад.ПОБЕДА        

Путники с ужасом смотрели на приближение тучи огромных  обезьян — с этими сражаться было невозможно.        

Обезьяны налетели массой и с визгом набросились на  растерянных пешеходов. Ни один не мог прийти на помощь другому, так как всем  пришлось отбиваться от врагов.        

Железный Дровосек напрасно размахивал топором. Обезьяны  облепили его, вырвали топор, подняли бедного Дровосека высоко в воздух и  бросили в ущелье, на острые скалы. Железный Дровосек был изуродован, он не мог  сдвинуться с места. Вслед за ним в ущелье полетел его топор.        

Другая партия обезьян расправилась со Страшилой. Она  выпотрошила его, солому развеяли по ветру, а кафтан, голову, башмаки и шляпу  свернули в комок и зашвырнули на верхушку высокой горы.        

Лев вертелся на месте и от страха так грозно ревел, что  обезьяны не решались к нему подступить. Но они изловчились, накинули на Льва  верёвки, повалили на землю, опутали лапы, заткнули пасть, подняли на воздух и с  торжеством отнесли во дворец Бастинды. Там его посадили за железную решётку, и  Лев в ярости катался по полу, стараясь перегрызть путы.        

Перепуганная Элли ждала жестокой расправы. На неё бросился  сам предводитель летучих обезьян и уже протянул к горлу девочки длинные лапы с  острыми когтями. Но тут он увидел на ногах Элли серебряные башмачки, и лицо его  перекосилось от страха. Он отпрянул назад и загораживая Элли от подчинённых,  закричал:        

— Девочку нельзя трогать! Это фея!        

Обезьяны приблизились любезно и даже почтительно, бережно  подхватили Элли вместе с Тотошкой и помчались в Фиолетовый дворец Бастинды.  Опустившись перед дворцом, предводитель летучих обезьян поставил Элли на землю.  Взбешённая волшебница набросилась на него с бранью. Предводитель обезьян  сказал:        

— Твой приказ исполнен. Мы разбили железного человека и  распотрошили чучело, поймали Льва и посадили за решётку. Но мы и пальцем не  могли тронуть девочку: ты сама знаешь, какие несчастья грозят тому, кто обидит  обладателя серебряных башмачков. Мы принесли её к тебе: делай с ней, что  хочешь! Прощай навсегда!        

Обезьяны с криком поднялись в воздух и улетели.        

Бастинда взглянула на ноги Элли и задрожала от страха: она  узнала серебряные башмачки Гингемы.        

«Как они к ней попали? — растерянно думала Бастинда. —  Неужели хилая девчонка осилила могущественную Гингему, повелительницу жевунов?  И всё же на ней башмачки! Плохо моё дело: ведь я пальцем не могу тронуть  маленькую нахалку, пока на ней волшебные башмачки».        

Она крикнула:        

— Эй, ты! Иди сюда! Как тебя зовут?        

Девочка подняла на злую волшебницу глаза, полные слёз:        

— Элли, сударыня!        

— Расскажи, как ты завладела башмачками моей сестры Гингемы!  — сурово крикнула Бастинда.        

Элли густо покраснела.        

— Право, сударыня, я не виновата. Мой домик упал на госпожу  Гингему и раздавил её…        

— Гингема погибла… — прошептала злая волшебница.        

Бастинда не любила сестры и не видела её много лет. Она  испугалась, что девочка в серебряных башмачках принесёт гибель и ей. Но,  поглядев на доброе лицо Элли, Бастинда успокоилась.        

«Она ничего не знает о таинственной силе башмачков, — решила  волшебница. — Если мне удастся завладеть ими, я стану могущественней, чем  прежде, когда у меня были волки, вороны, чёрные пчёлы и золотая шапка».        

Глаза старухи заблестели от жадности и пальцы скрючились,  как будто стаскивали уже с Элли башмачки.        

— Слушай меня, девчонка Элли! — хрипло прокаркала она. — Я  буду держать тебя в рабстве и, если будешь плохо работать, побью тебя большой  палкой и посажу в тёмный подвал, где крысы — огромные жадные крысы! — съедят  тебя и обгложут твои нежные косточки! Хи-хи-хи! Понимаешь ты меня?        

— О, сударыня! Не отдавайте меня крысам! Я буду слушаться!        

В это время Бастинда заметила Тотошку, который робко жался у  ног Элли.        

— Это ещё что за зверь? — сердито спросила злая Бастинда.        

— Это моя собачка Тотошка, — боязливо ответила Элли. — Она хорошая  и очень любит меня…        

— Гм… гм… — проворчала волшебница. — Никогда не видела таких  зверей. И вот мой приказ: пусть эта собачка, как ты её называешь, держится от  меня подальше, а не то она первая попадёт в подвал к крысам! А сейчас идите за  мной!        

Злая Бастинда повела пленников через прекрасные комнаты  дворца, где всё было фиолетовое: и стены, и ковры, и мебель, и где у дверей в  лиловых кафтанах стояли мигуны, кланяясь до полу при появлении волшебницы и  жалостно мигая ей вслед. Наконец Бастинда привела Элли в тёмную грязную кухню.        

— Ты будешь чистить горшки, сковородки и кастрюли, мыть пол  и топить печку! Моей кухарке уже давно нужна помощница!        

И, оставив девочку, полуживую от испуга, Бастинда  отправилась на задний двор, потирая от удовольствия руки.        

— Я хорошо напугала девчонку! Теперь усмирю Льва, и оба  будут у меня в руках!        

Трусливый Лев успел перегрызть верёвки и лежал в дальнем  углу клетки. Когда он увидел Бастинду, его жёлтые глаза загорелись злобным  огнём.        

«Ах, как жаль, что у меня ещё нет смелости, — подумал он. —  Уж отплатил бы я старой ведьме за гибель Страшилы и Железного Дровосека». — И  он сжался в комок, готовясь к прыжку.        

Старуха вошла через маленькую дверь.        

— Эй ты, лев, слушай! — прошамкала она. — Ты мой пленник! Я  буду запрягать тебя в коляску и кататься по праздникам, чтобы мигуны говорили:  «Смотрите, какая могущественная наша повелительница Бастинда — она сумела  запрячь даже льва!»        

Пока Бастинда болтала, Лев разинул пасть, ощетинил гриву и  прыгнул на волшебницу, проревев:        

— Я тебя съем!        

Он на волосок не достал до Бастинды. Перепуганная старуха  пулей вылетела из клетки и проворно захлопнула дверцу. Тяжело дыша с перепугу,  она крикнула через прутья решётки:        

— Ах ты, проклятый! Ты ещё не знаешь меня! Я заморю тебя  голодом, если не согласишься ходить в упряжке!        

— Я тебя съем! — повторил Лев и яростно бросился к решётке  клетки.        

Старуха затрусила во дворец, ворча и ругаясь.        

…Потянулись скучные тяжёлые дни рабства. Элли с утра и до  вечера работала на кухне, помогая кухарке Фрегозе. Добрая мигунья старалась  помочь девочке и при удобном случае с радостью выполняла за неё самую трудную  работу. Но Бастинда зорко следила за тем, что делается на кухне, и Фрегозе то и  дело попадало за её доброту.        

Бастинда жестоко придиралась к Элли и часто замахивалась на  девочку грязным лиловым зонтиком, который всегда таскала с собой. Элли не  знала, что волшебница не может ударить её, и сердце девочки сжималось, когда  зонтик поднимался над её головой.        

Каждый день старуха подходила к решётке и визгливо  спрашивала Льва:        

— Пойдёшь в упряжке?        

— Я тебя съем! — был постоянный ответ, и Лев грозно бросался  на прутья решётки.        

Бастинда с первого дня плена не давала Льву есть, но он не умирал  с голоду и был силён и крепок, как всегда.        

Дело в том, что старая Бастинда больше всего на свете  боялась темноты и воды. Как только ночная темнота окутывала дворец, Бастинда  пряталась в самой дальней комнате, запирала двери прочными железными засовами и  не выходила до позднего утра. А Элли совсем не боялась темноты. Она вытаскивала  из кухонного шкафа всё съестное, что там оставалось, а о том, чтобы там  побольше оставалось еды, заботилась Фрегоза. Держа в одной руке корзинку с  провизией, а в другой большую бутыль с водой, Элли отправлялась на задний двор.  Там её с восторгом встречали Лев и Тотошка.        

Элли и Тотошка очень испугались угроз Бастинды отдать пёсика  на съедение крысам, и Тотошка с первого же дня плена переселился за решётку,  под защиту Льва. Он знал, что оттуда его Бастинда не достанет, и безнаказанно  лаял на злую волшебницу, когда она появлялась на дворе.        

Элли пролезала в клетку между двумя прутьями. Лев и Тотошка  набрасывались на принесённое еду и питьё. Потом Лев укладывался поудобнее,  девочка гладила его густую мягкую шерсть и играла кисточкой его хвоста. Элли,  Лев и Тотошка долго разговаривали: с грустью вспоминая про гибель верных друзей  — Страшилы и Железного Дровосека, строили планы побега. Но убежать из  Фиолетового дворца было невозможно, его окружала высокая стена с острыми гвоздями  наверху. Ворота Бастинда запирала, а ключи уносила с собой.        

Поговорив и поплакав, Элли крепко засыпала на соломенной  подстилке под надёжной охраной Льва.        

Так шли тоскливые дни плена. Бастинда с жадностью смотрела  на серебряные башмачки Элли, которые девочка снимала только ночью, в клетке  льва, или когда купалась. Но Бастинда боялась воды и никогда не подходила в это  время к Элли.        

Девочка с первых же дней заметила эту странную водобоязнь  волшебницы и пользовалась ею. Для Элли были праздниками те дни, когда Бастинда  заставляла её мыть кухню. Разлив по полу несколько вёдер воды, девочка уходила  в клетку к Льву и там три-четыре часа отдыхала от тяжёлой работы. Бастинда  визгливо кричала и ругалась за дверью, но стоило ей заглянуть в кухню и увидеть  на полу лужи, она в ужасе убегала к себе в спальню, провожаемая насмешливыми  улыбками Фрегозы.        

Элли часто беседовала с доброй кухаркой.        

— Почему вы, мигуны, не восстанете против Бастинды? —  спрашивала девочка. — Вас так много, целые тысячи, а вы боитесь одной злой  старухи. Накинулись бы на неё целой кучей, связали и посадили бы в железную  клетку, где сейчас Лев…        

— Что ты, что ты! — с ужасом отмахивалась Фрегоза. — Ты не  знаешь могущества Бастинды! Ей достаточно будет сказать одно слово, и все  мигуны повалятся мёртвыми!        

— Откуда вы это знаете?        

— Да нам сама Бастинда сколько раз об этом говорила!        

— Почему же она не сказала такого слова, когда мы шли к её  дворцу? Почему она послала на нас волков, ворон, чёрных пчёл, а когда мои  храбрые друзья уничтожили всё её воинство, Бастинде пришлось обратиться за  помощью к летучим обезьянам?        

— Почему, почему! — сердилась Фрегоза. — Вот за такие речи  Бастинда нас в порошок испепелит!        

— А как она узнает?        

— Да уж так! От неё ничего не скроется!        

Но беседы повторялись не раз, Бастинда о них не знала, и  Фрегоза становилась всё смелее. Она уже охотно соглашалась с Элли, что мигуны  должны освободится от владычества злой волшебницы.        

Но прежде, чем решиться на что нибудь, кухарка решила  поточнее узнать, какое ещё волшебство осталось у Бастинды. По вечерам она  подкрадывалась к дверям её спальни и подслушивала ворчание старухи, которая в  последнее время стала разговаривать сама с собой.    

        

Однажды Фрегоза прибежала от дверей Бастинды очень  взволнованная и, не найдя Элли на кухне, устремилась на задний двор. Вся  компания уже спала, но кухарка разбудила друзей.        

— Элли, ты была права! — кричала Фрегоза, размахивая руками.  — Оказывается, Бастинда исчерпала все свои волшебства, и у неё ничего не  осталось в запасе! Я слышала, как она причитала и проклинала твоих друзей за  то, что они лишили её волшебной силы…        

Девочка и её друзья необычайно обрадовались и начали  расспрашивать Фрегозу о подробностях. Но кухарка мало что могла добавить. Она  только ещё рассказала, что Бастинда что-то толковала о серебряных башмачках, но  что именно — это мигунья не дослушала, так как от волнения стукнулась лбом об  дверь и убежала, боясь, что волшебница захватит её на месте преступления.        

Важная новость, принесённая Фрегозой, ободрила пленников.  Теперь у них появилась возможность выполнить приказ Гудвина и освободить  мигунов.        

— Откройте только мне клетку, — зарычал Лев, — и увидите,  как я расправлюсь с Бастиндой!        

Но клетка была закрыта на огромный замок, а ключ от него  хранился у Бастинды в тайнике. Посовещавшись, друзья решили, что Фрегоза должна  подготовить к восстанию слуг. Они захватят волшебницу врасплох и лишат её  свободы и власти.        

Фрегоза ушла, а Элли и её друзья не спали почти всю ночь,  разговаривая о предстоящей борьбе с Бастиндой.        

На следующий день кухарка принялась за дело. Слуги были  очень запуганы Бастиндой, и нелегко было уговорить их выступить против  волшебницы. Однако Фрегоза сумела убедить кое-кого из дворцовой охраны, и  посвящённые в заговор мигуны стали готовиться.        

Прошло несколько дней. Видя, что охранники осмелели и  всерьёз собираются свести счёты со злой волшебницей, к ним решили  присоединиться и остальные слуги. Восстание назревало, но тут непредвиденный  случай привёл к быстрой и неожиданной развязке.        

Бастинда не оставляла мысли о том, что ей необходимо  завладеть серебряными башмачками Элли. Для волшебницы это была единственная  возможность сохранить власть над Фиолетовой страной. И наконец Бастинда  придумала.        

Однажды, когда ни Фрегозы, ни Элли не было на кухне,  волшебница туго натянула над полом тонкую верёвочку и спряталась за печью.        

Девочка вошла, споткнулась о верёвочку и упала, башмачок с  правой ноги слетел и откатился в сторону. Хитрая Бастинда выскочила из-за  печки, мигом схватила башмачок и надела на свою старую высохшую ногу.        

— Хи-хи-хи! А башмачок-то на мне! — дразнила Бастинда  девочку, онемевшую от неожиданности.        

— Отдайте башмачок! — закричала Элли, придя в себя. — Ах ты,  воровка! Как вам не стыдно!        

— Попробуй, отбери! — кривляясь, отвечала старуха. — Я и  второй с тебя тоже сниму! А уж потом, будь спокойна, отомщу тебе за Гингему!  Тебя съедят крысы — хи-хи-хи, огромные жадные крысы! — и сгложут твои нежные  косточки!        

Элли была вне себя от горя и гнева: она так любила  серебряные башмачки! Чтобы хоть как-нибудь отплатить Бастинде, Элли схватила  ведро воды, подбежала к старухе и окатила её с головы до ног.        

Волшебница испуганно вскрикнула и попыталась отряхнуться.  Напрасно: лицо её стало ноздреватым, как тающий снег, от неё повалил пар,  фигура начала оседать и испаряться…        

— Что ты наделала! — завизжала волшебница. — Ведь я сейчас  растаю!        

— Мне очень жаль, сударыня! — ответила Элли. — Я, право, не  знала. Но зачем вы украли башмачок?        

— Пятьсот лет я не умывалась, не чистила зубов, пальцем не  прикасалась к воде, потому что мне было предсказана смерть от воды, и вот  пришёл мой конец! — завывала старуха.        

Голос волшебницы становился тише и тише, она таяла, как  кусок сахара в стакане чая.        

Элли с ужасом глядела на гибель Бастинды.        

— Вы сами виноваты… — начала она.        

— Нет, кто тебя надоу… ффффф…        

Голос волшебницы прервался, она с шипеньем осела на пол, и  через минуту от неё осталась только грязноватая лужица, в которой лежали платье  волшебницы, зонтик, пряди седых волос и серебряный башмачок.        

В этот момент в кухню вернулась Фрегоза. Кухарка была  необычайно удивлена и обрадована гибелью своей жестокой госпожи. Она подобрала  зонтик, платье и волосы и бросила в угол, чтобы потом сжечь их. Вытерев грязную  лужу на полу, Фрегоза побежала по дворцу — рассказать всем радостную весть…        

А Элли вычистила и надела башмачок, нашла ключ от клетки  Льва в спальне Бастинды и поспешила на задний двор — рассказать своим друзьям  об удивительном конце злой волшебницы Бастинды!КАК ВЕРНУЛИСЬ К ЖИЗНИ СТРАШИЛА И ЖЕЛЕЗНЫЙ ДРОВОСЕК