1 2 3 
Лебедкина   и Николай.       

Николай (кланяясь).  Чему обязан   счастием?…      

Лебедкина . Уж скажите лучше: блаженством.      

Николай (сухо).  Что прикажете?      

Лебедкина . Ничего не прикажу. Хотите   кататься?      

Николай . Что такое? Не понимаю.      

Лебедкина . Очень просто, я хочу   прокатиться и приглашаю вас с собой.      

Николай . И вы не нашли никого, кроме   меня? Кажется, у вас в провожатых недостатка нет.      

Лебедкина . Ну, положим, что это мой   каприз.      

Николай . Нынче у вас каприз: приласкать   человека, завтра каприз: оттолкнуть, чуть не прогнать его. Как хотите, а уважая   себя и желая себе спокойствия, при всей…      

Лебедкина . Договаривайте! Я позволяю.      

Николай . При всей любви к вам,   стараешься быть подальше от ваших капризов.      

Лебедкина . Вы не знаете женщин. Их   капризами нужно уметь пользоваться; женщина из каприза способна на многое.      

Николай . Я не Дон-Жуан.      

Лебедкина . Не всё Дон-Жуаны, иногда   нравятся и мечтатели, идеалисты. (Помолчав.)  Говорят, в Стрельне зимний   сад хорош.      

Николай . Да, говорят.      

Лебедкина . Вот бы съездить.      

Николай . Что ж, поезжайте!      

Лебедкина . Да ведь Стрельна все-таки   трактир, одной ехать неприлично.      

Николай . А вдвоем с молодым мужчиной?      

Лебедкина . Тоже неприлично. Но я из двух   зол всегда выбираю то, которое приятнее. Посидеть под пальмой… и пообедать   можно. Чего вы боитесь! Я вас не задержу, я вас обратно домой привезу, я заеду   оттуда к вам чай пить. Ну, будьте полюбезнее!      

Николай . Пожалуй!      

Лебедкина . Ах, милый друг мой, как иногда   бывает скучно жить на свете!      

Николай . Ну, вам еще можно жить, а мне   вот…      

Лебедкина . Разве и вы тоже несчастны?   Бедненький. А бежите от женщины! Да кто же может так утешить, как женщина?   Дайте мне вашу руку!      

Николай (подавая руку).  Об чем   же вы плачете?      

Лебедкина . Ах, мой милый друг, как тяжело   жить женщине без опоры, без руководителя! Вы не знаете. Я очень несчастна.      

Николай . Видно, мне придется вас   утешать, а не вам меня.      

Лебедкина . О нет! это у меня на одну минуту;   я сейчас опять развеселюсь. (Подходит к двери и громко.)  Прощайте!      

Выходят:   Шаблова и Дормедонт и помогают Лебедкиной одеваться.       

       

       ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ             

Лебедкина,   Николай, Шаблова, Дормедонт, потом Людмила.       

Лебедкина (Шабловой) . Я твоего   сына беру с собой.      

Шаблова . Да возьмите, благо вам   удовольствие. Чего он дома-то не видал.      

Лебедкина . Мы в парк едем.      

Шаблова . Разгуляйтесь! Неужто ж на   месте сидеть? Еще мысли в голову полезут. А что за охота думать-то; нам не   книги сочинять. От думы-то вред бывает.      

Лебедкина (Николаю) . Ну, идемте! (Поет   из «Периколы».)  «Я готова, я готова!»      

Николай   берет шляпу, повязывает на шею кашне.         

Входит   Людмила и, не раздеваясь, останавливается у своей двери.       

Поживей,   поживей, мой милый кавалер! (Шабловой.)  Прощай, душа моя! Жди, мы   вернемся к тебе чай пить.      

Шаблова . Милости прошу.      

Уходят:   Лебедкина, Николай, Шаблова и Дормедонт.      

Людмила . Отец говорит, что богатые люди   в наше захолустье за добром не ездят. У меня что-то непокойно сердце; мне   кажется, что это посещение не к добру. (Раздевается и подходит к окну.)       

Дормедонт   возвращается.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ             

Людмила   и Дормедонт.       

Дормедонт (про себя).  Вот   случай-то! Вот когда в самый раз. Людмила Герасимовна, не прикажете ли чего   папеньке сказать? Я иду, он мне велел в окружной суд приходить.      

Людмила . Нет, ничего.      

Дормедонт . Людмила Герасимовна, видите?      

Людмила . Что?      

Дормедонт (указывая на окно).  Брат-то,   точно барон какой развалился в коляске. Вот стыда-то у человека нет! Ему бы   скрываться. Ух, покатили!…      

Людмила (садясь у стола).  Зачем   скрываться?      

Дормедонт . От добрых людей, ну и от   кредиторов. Ведь его на цугундер, Людмила Герасимовна.      

Людмила . Что, что?      

Дормедонт . Завтра в яму опустят.      

Людмила (с испугом).  Как? в   какую яму?      

Дормедонт . К Воскресенским воротам, за   долги: беспременно-с ему сидеть, и долго сидеть. Я сам и исполнительный лист   видел, и кормовые представлены; только маменьке не сказываю; что ее беспокоить!      

Людмила   чуть не падает; облокачивается на стол и поддерживает голову руками.       

Да и   поделом ему! Конечно, по родству, жаль. Мы с вами, Людмила Герасимовна, станем   навещать его – все-таки брат. Калачиков ему будем носить. Так ведь, Людмила   Герасимовна? Ай, что такое? Маменька, Людмила Герасимовна умирает!      

 ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ      

       

       ЛИЦА:             

Шаблова .      

Николай .      

Дормедонт .      

Людмила .      

Лебедкина .      

Декорация   та же.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ             

Людмила   сидит у окна, Шаблова стоит подле нее.         

Шаблова . Самовар-то весь выкипел. Ишь   закатились! Да и то сказать, что им торопиться-то! Сидят проклажаются, едят   стерлядей да шампанское пьют. Уж нечего сказать, Варвара Харитоновна пожить   умеет, со вкусом женщина. Ну, а моему это на руку: замашки барские, деньжонок   нет; а с ней-то и в коляске проедется, и сигару выкурит, развалясь, – будто и в   самом деле помещик. А вот и они катят.      

Людмила . Сделайте одолжение, Фелицата   Антоновна, когда эта дама уедет, скажите мне: мне необходимо поговорить с   Николаем Андреичем. Отдохну пойду, я так сегодня устала, много ходила. (Уходит.)         

Входят   Лебедкина и Николай.         

       

       ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ             

Шаблова,   Лебедкина и Николай.         

Шаблова (помогая раздеваться   Лебедкиной).  Ну вот, матушка Варвара Харитоновна, опять я вас вижу. Эко   счастье! В день по два раза. И самовар-то, точно знает, для кого поставлен,   так-то старается, надселся, кипевши.      

Лебедкина . Пей сама, я пила уж.      

Шаблова . Да нельзя же! Хоть одну   чашечку.      

Лебедкина . Погоди, Фелицата Антоновна, не   мешай нам; у нас интересный разговор.      

Шаблова . Ну, как угодно. Может, после   выпьешь, я подожду.      

Николай . Людмила Герасимовна дома?      

Шаблова . Дома; да ничего, она отдохнуть   легла.      

Николай (Лебедкиной).  Во всяком   случае, разговаривайте потише.      

Лебедкина . А я тебе на твоего сына   жалуюсь, может помочь мне, а не хочет.      

Шаблова . Что это ты в самом деле,   Николай! Ты меня не стыди перед благодетельницей! Важность-то надобно оставить.   Мы для Варвары Харитоновны всё должны… как рабы… не разбирая.      

Николай . Хорошо, маменька, хорошо!      

Шаблова . Да, кажись… да заставь она   меня человека убить – убью для нее, право; а не то что малость какую.      

Лебедкина . Полно, Фелицата Антоновна, я   шучу.      

Шаблова . Да какие шутки! Нет, уж он   такой зародился, ничего-то для дому. У нас, матушка, у бедных людей, кто в дом   несет, тот и радетель.      

Николай . Прежде нужно честно добыть, да   потом в дом и нести.      

Шаблова . Нет-то мне ничего противней   этой твоей философии. Когда твоей чести дождешься-то, а есть-то всякий день   хочется; так уж честно ль, не честно ль, а в дом тащить ты обязан.      

Лебедкина . Оставь нас на минуту, нам   поговорить нужно.      

Шаблова   уходит.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ             

Николай   и Лебедкина.       

Николай . Ух, пообедали же мы!      

Лебедкина . А вы не засните!      

Николай . Не мудрено.      

Лебедкина . Ну, как же, как же, друг мой?   Говорите! Проснитесь!      

Николай . Вот вам мой совет: привозите   деньги, завтра же привозите! Другого вам ничего не остается.      

Лебедкина . Хорош совет! Покорно   благодарю! Вдруг столько отдать…      

Николай . Об чем тут толковать! Сейчас   деньги, сейчас; тогда только я своим влиянием обещаю спасти вас от уголовного   суда. Ведь вы сами говорили, что поручительство фальшивое.      

Лебедкина . Ну, что ж такое! Если бы я   попросила, муж никогда бы мне не отказал, значит, это все равно.      

Николай . Да ведь вы не просили? Ведь   подпись не его!      

Лебедкина . Как вы странно рассуждаете!   Как же он мог подписать, когда был в параличе!      

Николай . А это подлог. Ведь за это   знаете что бывает?      

Лебедкина . Ах, да не пугайте! Я знаю, что   за это очень нехорошо.      

Николай . Так привозите деньги. Нет, так   достаньте, займите за какие бы то ни было проценты.      

Лебедкина . Ах, как не хочется…      

Николай . Да ведь вы должны, ведь вы под   этот документ брали деньги.      

Лебедкина . Вот мило, какие резоны!   Разумеется, брала. Да ведь уж я те деньги, которые брала, истратила, а теперь   должна отдавать свои. Поймите вы меня!      

Николай . Поверьте вы мне, что я вам   предлагаю самое лучшее, что только возможно.      

Лебедкина . Нет, вы меня не любите, оттого   так и говорите. Это не самое лучшее. Я поверить не хочу, чтобы нельзя было   уговорить стряпчего обмануть этого Дороднова. Взял бы половину, а за хлопоты вы   разделите пополам.      

Николай . Как вы хотите, чтоб я к   честному человеку обратился с таким предложением! Как он посмотрит на меня? Что   он мне скажет прямо в глаза?      

Лебедкина . Ну, так сделайте то, что я вам   говорила.      

Николай . Невозможно.      

Лебедкина (тихо).  Да ведь она вас   любит ужасно, ведь вы сами говорили. Разве можно отказать в чем-нибудь тому,   кого любишь? Я по себе сужу.      

Николай . Ведь это чистое создание.      

Лебедкина . И прекрасно. Тем легче   обмануть. Тогда половина ваша. Деньги хорошие, мой друг, и не лишние для вас.      

Николай . Не искушайте меня деньгами! Я   в крайности, в ужасной крайности; за себя поручиться нельзя, может найти минута   слабости, и упадешь так низко… Меня завтра поведут в яму за долги, меня ожидает   срам, унижение. Пожалейте меня, не искушайте!      

Лебедкина . Так спасайте себя от срама,   вот вам средство.      

Николай . Есть и другое.      

Лебедкина . Это так легко.      

Николай . То еще легче… Я скорей себе   пулю в лоб…      

Лебедкина (со слезами).  Но что ж   мне делать? У меня денег нет, достать мне негде, кто мне поверит? Я так много   должна.      

Николай . Слезы не помогут, нужно   действовать. У вас есть вещи, брильянты?      

Лебедкина (со слезами).  И даже   очень много.      

Николай . Вот и прекрасно. Надо их   заложить в опекунский совет.      

Лебедкина . Да, в опекунский совет, только   я не знаю, как это…      

Николай . Я вам помогу.      

Лебедкина . Покорно вас благодарю. Вы мой   истинный друг.      

Николай . Завтра пораньше поедемте   вместе.      

Лебедкина . Ну, вот видите, как все это   прекрасно улаживается. (Хохочет.)  Ха, ха, ха!      

Николай . Что с вами? Чему вы смеетесь?      

Лебедкина . И вы хотите, чтоб я рассталась   с своими вещами? Да вы с ума сошли! Вот потеха! (Смеется.)       

Николай . Извините, пожалуйста, я   единственно из расположения…      

Лебедкина . Ах, какой вы чудак! Да можно   ль советовать такой женщине, как я, заложить вещи, брильянты?      

Николай . Да что же делать-то?      

Лебедкина . Нет, вы еще очень молоды.   Неужели вы думаете, что у меня таких денег нет, что мне в самом деле трудно их   найти? Столько-то денег я вам через час доставлю.      

Николай . Так в чем же дело? я не   понимаю.      

Лебедкина . А в том, что хоть этот долг   для меня и не очень важен, а мне его не хочется платить. Двенадцать тысяч, для   кого бы то ни было, составляют расчет. И вот мне хотелось испытать, стоите ли   вы моей любви, которой вы так давно добиваетесь.      

Николай . Да, это совсем изменяет дело.      

Лебедкина . Давно бы вам нужно было   догадаться.      

Николай . Но я не понимаю, как вы можете   полюбить человека, который сделал гадость, хоть бы и для вас.      

Лебедкина . Не беспокойтесь! Я и сама не   очень добродетельна, и других сужу не строго. Если я вижу, что человек мне   предан без границ, я и сама готова для него на всякие жертвы.      

Николай . Об этом стоит подумать.      

Лебедкина . Как? Вы еще хотите думать? Вы   можете колебаться? Да ведь близко, ведь перед вами то, чего вы так долго и   напрасно искали. Я не знаю, любите ли вы меня, но я знаю наверное, что вы   самолюбивы… удовлетворение самолюбия…      

Николай . Ах, черт возьми! вы меня   сводите с ума.      

Лебедкина . На ум навожу. Получить большие   деньги, пользоваться расположением женщины, известной в обществе, за которой   все ухаживают, возбуждать зависть, ревность! Для этого можно кой-чем   пожертвовать. Вы очень милы, умны, но ведь все-таки вы…      

Николай . Ничтожество перед вами.   Конечно, я должен сознаться.      

Лебедкина . Нет, это слишком. Зачем   унижаться. Я вам скажу помягче: вы не из тех мужчин, которые опасны для нас. Вы   не можете, не имеете средств преследовать… вас надо самой… отыскивать… в   захолустье. Оцените это.      

Николай . Ценю.      

Лебедкина (целует его).  До завтра   времени много… Я привезу, на всякий случай, все деньги и посмотрю, любите ли вы   меня. Позволяю и вам поцеловать меня вот здесь. (Подставляет ему щеку.)    Фелицата Антоновна, еду.      

Шаблова   за сценой: «Со всех ног, матушка, бегу!»       

Что вы   задумались?      

Николай . Мне кажется, я помешаюсь.      

Входит   Шаблова.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ             

Николай,   Лебедкина и Шаблова.         

Шаблова . Уж и домой? Что ж мало   погостили?      

Лебедкина (тихо).  Ну вот! Ведь ты   мои дела знаешь, может, и сбудется, что ты пророчила, может, и придет, так надо   быть дома.      

Шаблова . Уж в таком случае задерживать   не смею, поезжайте, поезжайте!      

Лебедкина    (Николаю).    Прощайте! Целуйте! (Протягивает ему руку.)  А то перчатку надену.   Прикладывайтесь, пока не тесно! (Шабловой.)  Ну, прощай! (Тихо.)    Вот это тебе! (Дает ей крупную ассигнацию.)  Забеги как-нибудь! (Запевает.)    «Пьяная улица»…      

Шаблова (целуя Лебедкину в плечо).    Ах ты птичка! Ах ты птичка, ах ты птичка моя райская!      

Лебедкина   уходит. Шаблова и Николай ее провожают. Входит Людмила.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ             

Людмила,   потом Николай и Шаблова.         

Людмила . Кажется, она уехала наконец.   Ждала, ждала, думала, думала… Но что же тут придумаешь! Тут нужны деньги. Видеть   позор любимого человека!… Несчастье видеть легче, чем позор! Молодой человек,   полный сил, умный… и его запирают в тюрьму вместе с промотавшимися   развратниками, с злостными банкротами. Я не выдержу, слезы хлынут у меня.      

Входят   Шаблова и Николай.         

Шаблова (Людмиле).  Вот вам и   Николай; вы его видеть хотели. (Николаю.)  Ну, повалило тебе счастье; от   женщин отбою нет. Вот жизнь-то тебе пришла. (Уходит.)       

Людмила . Не мешаю я вам?      

Николай . Нисколько.      

Людмила . Вы как будто расстроены? Вы   беспокоитесь? Может быть, ожидаете чего-нибудь дурного?      

Николай (пристально смотрит на нее).    Вы знаете? Скажите, вы знаете?      

Людмила . Знаю.      

Николай . Только не презирайте меня,   пожалуйста.      

Людмила . Нет, за что же?      

Николай . Ну, вот и хорошо, меньше   хлопот, Оправдываться не нужно.      

Людмила . Оправдываться не нужно. Но   если б вы были так добры…      

Николай . Для вас все, что вам угодно.      

Людмила . Мне нужно знать подробно о   вашем настоящем положении.      

Николай . Извольте.      

Людмила . Только все, все, ради бога,   ничего не скрывайте.      

Николай . Вы просите не скрывать ничего;   значит, вы подозреваете за мной что-нибудь очень дурное.      

Людмила . Если б я подозревала, я б вас   не любила.      

Николай . Вся беда моя в том, что я   должен много.      

Людмила . Да, да, мне только и нужно   знать, как вы задолжали, кому, сколько.      

Николай . А вот когда я был маленьким   Жюль-Фавром и воображал, что я первый адвокат в Москве, я зажил очень широко.   После студенческого безденежья, да вдруг тысячи три-четыре в кармане, ну   голова-то и закружилась. Обеды да кутежи, обленился, да и дел серьезных не   было, и оказалось к концу года, что денег нет, а долгов, хотя небольших,   довольно. Вот тут-то я и сделал непростительную глупость, от которой теперь   погибаю.      

Людмила . Что же вы сделали?      

Николай . Я подумал, что бросать мне этот   образ жизни не следует, чтоб не растерять знакомства. Занял в одних руках   значительную сумму за большие проценты, уплатил все мелкие долги и зажил опять   по-прежнему, в ожидании будущих благ. Все мне казалось, что получу большой   процесс. Ну, а дальше уж просто. Процесса большого я не получил, деньги прожил,   а долг, как петля на шее. Петля давит, тоска, отчаяние… А от тоски праздная,   трактирная жизнь… Вот и вся моя нехитрая история.      

Людмила . Много вы должны?      

Николай . Тысячи три. Для меня сумма   огромная.      

Людмила . И у вас нет надежды поправить   ваши дела?      

Николай . Никакой.      

Людмила . И в виду нет ничего?      

Николай . Ничего.      

Людмила . Вам остается только…      

Николай . Идти в тюрьму. Да. Как мне   нездоровится! Как голова горит!      

Людмила . Погодите, я принесу одеколону.      

Уходит.   Николай садится на кресло и опускает голову. Людмила выносит из своей комнаты в   одной руке бурнус и платок, в другой склянку одеколону; бурнус оставляет на   стуле у двери, наливает одеколону на руку и примачивает голову Николаю.      

Николай . Благодарю, благодарю.      

Людмила . Кому вы должны?      

Николай . На что вам знать! Есть такой   ростовщик, известный всей Москве.      

Людмила . Говорите скорей фамилию. (Хочет   надевать бурнус.)  Я пойду просить его, чтоб он вам отсрочил. Буду умолять,   плакать перед ним…      

Николай . Напрасно. Ничто не поможет;   это не человек, а железо. Останьтесь!      

Людмила (подходя к Николаю).  Но   как же вам помочь?      

Николай . Никак нельзя. Я сделал   глупость, которую нельзя ничем поправить… Нет… то есть можно.      

Людмила . Говорите, говорите!      

Николай . Я сделал глупость и запутался;   чтобы распутаться, нужно сделать…      

Людмила . Что сделать? (Кладет руки   на голову Николая.)       

Николай . Ах, как хорошо мне!      

Людмила . И мне хорошо.      

Входит   Дормедонт.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ             

Николай,   Людмила и Дормедонт.         

Дормедонт (про себя).  Вот оно что!   Ловко, брат! (Громко.)  Людмила Герасимовна, я от вашего папеньки-с.      

Людмила   подходит к нему.         

Вот   приказали вам отдать. (Подает сложенную бумагу. Людмила раскрывает и   рассматривает.)  Чтоб сейчас, говорит, в портфель и на ключ.      

Людмила . Хорошо, хорошо. (Прячет   бумагу в карман )  Больше ничего?      

Дормедонт . Ничего-с. Но каково доверие   мне-то-с! Тебе, говорит, я поверю, ты не то, что брат.      

Николай . Он это сказал?      

Людмила . Не сердитесь на папашу! Он что-то   не любит вас. Это оттого, что он вас не знает.      

Дормедонт . Брату твоему, говорит, гроша   не поверю, а тебе могу.      

Николай . Ну, хорошо же! (Дормедонту.)    Поди вон!      

Дормедонт . Ты что куражишься? Я к Людмиле   Герасимовне с благородными намерениями, не то, что ты.      

Николай (Людмиле).  Бросьте его!   Подите ко мне!      

Дормедонт . Мне, Людмила Герасимовна,   серьезно нужно с вами поговорить, очень серьезно.      

Людмила . Да, да. Я очень рада. И мне   нужно, только не теперь, после как-нибудь.      

Николай . Говорят тебе, поди вон!      

Дормедонт . Пойду. Ты не знаешь… Погляди,   что еще у нас будет с Людмилой Герасимовной! (Уходит.)       

       

       ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ             

Николай   и Людмила.       

Людмила . Вы сказали, что есть средство…      

Николай . Да, есть. Я сделал глупость и   запутался; чтобы распутаться, нужно сделать…      

Людмила . Что?      

Николай . Преступление.      

Людмила (отстраняясь).  Ужасно!   Что вы говорите!      

Николай . Вы требовали от меня   откровенности, я говорю правду. Чтоб выпутаться из долгу, чтоб избавиться от   сраму, мне остается только одно средство – сделать преступление.      

Людмила . Как легко вы говорите о таких   вещах!      

Николай . Вы очень чисты, вы редко   слышите такие разговоры…      

Людмила . Не делайте, не делайте   преступления! О, боже мой! О, боже мой! Но если оно необходимо, заставьте меня,   прикажите мне… Я сделаю… Какое преступление?      

Николай . Воровство.      

Людмила . Гнусно, гадко!      

Николай . Да, некрасиво.      

Людмила . Не шутите. Я исстрадалась,   измучилась, слушая вас.      

Николай . Так успокойтесь! Что вам   напрасно страдать! Предоставьте меня моей судьбе. (Хочет идти.)       

Людмила . Нет, постойте! Не отталкивайте   меня! Я решилась сделать все для вас… Что бы вы ни задумали, я ваша сообщница.   Что украсть? У кого?      

Николай . У вашего отца.      

Людмила . Вы смеетесь над моим горем! У   моего отца нечего украсть.      

Николай . Заемное письмо той женщины,   которую вы сегодня видели, передано вашему отцу. Ей платить не хочется всех   денег, и она предлагала мне половину, если я его украду.      

Людмила . Ах, какие страдания! (Отирая   слезы.)  Что ж, этих денег достаточно, чтоб спасти вас?      

Николай . Даже слишком.      

Людмила . И когда вы заплатите долг, вы   бросите праздную жизнь и будете трудиться?      

Николай . Разумеется. Я не только брошу,   я прокляну прежнюю жизнь; такой урок научит хоть кого. Испытать в другой раз,   что я испытываю теперь, сохрани меня бог. Что у меня впереди, по выходе из   тюрьмы, какая карьера? Быть писарем в квартале, и то надо кланяться, чтоб   пустили. Репутация моя погибла навсегда. И если б мне удалось как-нибудь   избавиться от этой напасти, клянусь вам всем святым на свете, я сделаюсь   хорошим человеком. Но спастись мне, Людмила Герасимовна, невозможно. Не думайте   обо мне дурно, успокойтесь! Чтоб спасти себя, я не стану искать никаких   безнравственных средств. Я краснею за себя: как я мог колебаться, как я мог   слушать, без негодования, это гнусное предложение!      

Людмила . Милый, благородный человек! Но   как же спасти вас? Я люблю вас. Для меня нет жизни без любви к вам.      

Николай . Не тревожьте себя,   успокойтесь! Я сделал глупость, я и должен поплатиться. Да вот что…   возвратите-ка мне револьвер.      

Людмила . Нет, нет, это тоже   преступление, еще хуже.      

Николай . Не бойтесь! Что вы! Я не   решусь… разве уж очень невыносимо станет.      

Людмила (делает несколько шагов к   двери, останавливается в задумчивости, потом вынимает бумагу, принесенную Дормедонтом,   и подает Николаю).  Вот, возьмите!      

Николай . Что это? (Рассматривает   бумагу.)  Заемное письмо Лебедкиной! Нет, я не приму от вас этой жертвы.      

Людмила . Возьмите, возьмите! Пусть оно   будет у вас, делайте с ним, что хотите, это ваша воля.      

Николай . Невозможно, невозможно! Что   вы! Опомнитесь!      

Людмила . В моих руках есть средство… я   должна помочь вам… Другой любви я не знаю, не понимаю… Я только исполняю свой   долг. (Идет к двери.)       

Николай . Вы свой долг исполнили, теперь   уж и я знаю, что мне нужно сделать.      

 ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ      

       

       ЛИЦА:             

Маргаритов .      

Людмила .      

Шаблова .      

Николай .      

Дормедонт .      

Лебедкина .      

Декорация   та же.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ             

Шаблова,   потом Лебедкина.         

Шаблова (заглянув в печь).    Прогорели совсем дрова, хоть закрывать, так в ту ж пору. Угару бы не было! Ну,   да ведь голова-то своя, а за дрова деньги плачены. Что тепло-то на ветер   пускать! Аль погодить? Кого это бог несет? Какая-то женщина, да словно как   незнакомая. Отпереть пойти. (Идет в переднюю и отпирает.)       

Входит   Лебедкина, просто одетая и покрытая на голове платком.       

Пожалуйте!   Кого вам угодно?      

Лебедкина (снимая платок).  Ты меня   не узнала?      

Шаблова . Ах, матушка Варвара   Харитоновна! И то не узнала. Как это ты подкралась?      

Лебедкина . Я на извозчике; в карете-то   ездить в вашу сторону неловко; сейчас явятся любопытные: кто приехал, да к   кому, да зачем; прислуга болтлива. А мне не хочется, чтоб знали, что я у тебя   была сегодня.      

Шаблова . Да и не узнает никто.      

Лебедкина . Стряпчий дома?      

Шаблова . Нет, матушка, ушел спозаранку.      

Лебедкина . А дочь его?      

Шаблова . Она не войдет, что ей здесь   делать! Мы только по вечерам здесь работаем вместе, чтобы врознь лишней свечи   не жечь; а то целый день сидит в своей комнате. Да нынче же либо больна, либо   расстроена… Тебе что нужно-то, дорогая моя?      

Лебедкина . Николая Андреича.      

Шаблова . Сейчас покличу. А ты не   беспокойся, я постерегу; коли стряпчий придет, я тебя спрячу. (Уходит в   переднюю.)       

Входит   Николай.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ             

Лебедкина   и Николай.       

Лебедкина . Здравствуйте!      

Николай   молча кланяется.         

Вот я   приехала.      

Николай . Вижу. Привезли деньги?      

Лебедкина . Привезла.      

Николай . Все?      

Лебедкина . Все… А разве все нужны?      

Николай . Конечно. Вы на что же   надеялись?      

Лебедкина . На вас, мой друг.      

Николай . За кого же вы меня принимаете?      

Лебедкина . Я вас всегда принимала за   благороднейшего человека; но вы так меня любите… Для любимой женщины можно   решиться…      

Николай . И вы совершенно уверены в   любви моей?      

Лебедкина . Да разве это не правда, разве   я не вижу по глазам вашим…      

Николай . Вы проницательны. Вероятно,   вам не раз приходилось испытывать силу ваших прелестей над мужскими сердцами?      

Лебедкина . Да, бывало. Я в этом   счастлива, для меня жертвовали очень многим.      

Николай . Так что вы нисколько бы не   удивились, если бы и я…      

Лебедкина . Чему тут удивляться, мой друг!      

Николай . Да, вы правы. (Подает ей   бумагу.)       

Лебедкина (взглянув мельком, прячет   бумагу).  Ах! Я так и ожидала. Благодарю вас, милый друг мой! Вот этой   любви, этой страсти можно поверить.      

Николай . И наградить.      

Лебедкина . Да, конечно, вы стоите. Но,   милый мой Николай Андреич, подождите немного. Ведь сердцем нельзя располагать   по произволу… если оно занято, что ж делать?      

Николай . Но, кроме сердца вашего…      

Лебедкина . Деньги, хотите вы сказать? О!   деньги я отдам. Хотя не вдруг – я сама нуждаюсь; но я вам понемногу выплачу все,   что обещала – это мой первый долг.      

Николай . Но позвольте! я дело сделал: у   вас в руках ценный документ, а у меня ничего, только одни обещания, слова,   которые не имеют никакой цены. Вы меня обманываете.      

Лебедкина . Нет, я все исполню, только не   вдруг. Подождите!      

Николай . Возвратите мне документ!      

Лебедкина . Вы либо сами очень просты,   либо меня за дурочку считаете, мой друг.      

Николай . В таком случае, я заявлю, что   вы похитили у меня документ; вас обыщут… Я вас не выпущу отсюда.      

Лебедкина . Ах, как страшно! Вы так не   шутите! Ну что, если б я была женщина нервная, ведь вы бы меня ужасно   перепугали. Хорошо еще, что у меня есть характер и никогда я не теряю   присутствия духа. Вот и теперь я поступлю очень ловко и осторожно. (Идет к   печке.)       

Николай . Что вы делаете?      

Лебедкина (бросая бумагу в печь).    Посмотрите, как весело горит: как быстро исчезают строчки! Вот даже и пепел   улетел в трубу, не осталось и следа моего долга.      

Николай . Мне уж остается только   удивляться вам.      

Лебедкина . Ох, отлегло от сердца! Мне   теперь совсем легко.      

Николай . Верю.      

Лебедкина . Как скоро и просто это   сделалось! И знаете ли, мне и винить себя не в чем. Все чужими руками, не   правда ли, я почти не виновата.      

Николай . Разговаривайте,   разговаривайте, я слушаю.      

Лебедкина . Что вы так презрительно   смотрите на меня? Вы разве лучше? Конечно, я предлагала деньги; но ведь надо   было, чтоб нашелся такой джентльмен, который бы решился на такой подвиг. Когда   за деньги все на свете можно сделать, поневоле соблазнишься. Я себя, как вам   угодно, виноватой не считаю. Да мне бы и в голову не пришло; я живу хоть и   открыто, но окружена все людьми более или менее порядочными. Ведь надо ж было,   чтоб в наше общество явился такой милый, обязательный молодой человек, такой   любезный, который… конечно, за деньги…      

Николай . Ну, довольно уж! Дайте и мне   поговорить немножко! Вы, поручая мне это нечистое дело, желали испытать, стою   ли я любви вашей; по крайней мере вы так говорили. Ну, представьте себе, что и   я, доверяясь вам, тоже желал испытать, стоите ли вы моей любви.      

Лебедкина . И оказалось, что не стою.   Очень жаль! Но что ж делать, на всех не угодишь. Впрочем, вам легко утешиться,   вас любит девушка, которая, вероятно, имеет все достоинства, нужные для вас. Вы   можете быть счастливы с ней.      

Николай . Да, уж постараюсь.      

Лебедкина . И прекрасно. Я не завистлива.      

Входит   Шаблова.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ             

Лебедкина,   Николай, Шаблова, потом Дормедонт.         

Шаблова . Стряпчий, матушка, идет, я его   издали признала.      

Лебедкина (покрываясь платком).    Спрячь меня покуда, душа моя; а когда он придет, ты меня выпроводи.      

Шаблова . Я тебя задним крыльцом   провожу.      

Лебедкина . Помни, Фелицата Антоновна, я у   тебя не была и ты меня не видала.      

Шаблова . Хорошо, матушка, не видала, в   глаза не видала. Уж зачем тебе это нужно, я не знаю; а только, хоть побожиться,   не видала. Чай, тоже ведь у тебя свои резоны есть.      

Лебедкина . Само собой. Карету я оставила   близехонько, у зоологического сада; погуляю да минут через десять опять к тебе   подкачу, уж тогда, значит, взаправду приехала.      

Шаблова . Да как твоей душеньке угодно,   так и будет. Твори, что только в голову тебе придет, а наше дело потрафлять по   тебе.      

Николай . Как все это тонко и хитро!      

Лебедкина . Нам, женщинам, нельзя жить без   хитростей.      

Шаблова . Вот правда-то, вот слова-то   твои справедливые! Схитришь да солжешь, только и поживешь в свое удовольствие.      

Лебедкина . Ну, идем! Скажи своему сыну,   что я у него в долгу не останусь.      

Шаблова . И говорить не хочу. Разве он   смеет сомневаться.      

Лебедкина   и Шаблова уходят. Входит Дормедонт.      

Дормедонт . Присесть за дело! (Разбирает   бумаги на столе.)  С одной только доверенности семь копий писать. Хоть бы   помог, что ли, в самом деле.      

Николай . Давай, я наверху займусь; а   ты, Дормедонт, сделай милость, кликни меня, когда Людмила Герасимовна выйдет из   своей комнаты, мне нужно поговорить с ней прежде, чем она увидится с отцом.      

Дормедонт . Хорошо, кликну.      

Николай   уходит.       

Как же,   дожидайся! Не о чем тебе с Людмилой Герасимовной разговаривать, у тебя только   пустяки на уме. Нет, уж я, брат, глупостям не потатчик. Сиди себе наверху.   Видно, не с чем в трактир идти, так ему скучно стало.      

Входит   Маргаритов.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ             

Дормедонт   и Маргаритов.       

Маргаритов . Что ты смотришь на меня! Пиши,   пиши! Устал, брат, я; хлопот куча, а уж стар становлюсь, не прежняя пора. А   теперь бы мне бодрость-то и нужна; повалили дела, Дормедонт, повалили процессы.   Вчера у Дородного был я на вечере, собралась эта пьющая компания, все тузы –   замотали меня совсем: у того дело, у другого тяжба, у третьего иск. «Покажи,   говорят, нам свою честность, так мы тебя озолотим». Честность! Да я, говорю,   честней вас всех. «Ну, говорят, и покорно благодарим». Теперь только бы кончить   дела два-три хороших, зарекомендовать себя; а то деньги-то лопатой греби. Что,   Людмилочка не выходила?      

Дормедонт . Не выходила-с.      

Маргаритов . Принесла мне давеча стакан   чаю, сунула ключи от комода и ушла в свою комнату. Я-то занят был и словечка с   ней не перекинул. Уж здорова ли?      

Дормедонт . Не знаю-с.      

Маргаритов . Пиши, пиши! Я только портфель   возьму да к тебе подсяду. Пишешь ты довольно четко, а зато уж врешь ты так, что   только руки врозь разведешь.      

Дормедонт . Врать я здоров-с, но без   умыслу, Герасим Порфирьич, от мечты-с.      

Маргаритов . Уж ты не мечтай, когда дело   делаешь. А то третьего дня, вместо «департамент», написал: «фиксатуар», да еще   как четко вывел-то.      

Дормедонт . Это я завиться думал, так,   чтоб волосы крепче держались, фиксатуар-то в уме и держал.      

Маргаритов (качая головой).  Надо   «департамент», а ты «фиксатуар».      

Дормедонт . Уж я теперь фиксатуара писать   не стану-с.      

Маргаритов . Ну, какой фиксатуар? Зачем   фиксатуар? А ты пишешь!… (Уходит.)       

Дормедонт . Нет, шабаш! Мечтать мне   невозможно. Все, что есть в голове, все и напишешь. Вот недавно гербовый лист в   сорок копеек испортил, а ведь это расчет. Надо копию с купчей, «лета такого-то»   выводить, а я: «Кольцо души девицы я в море уронил», да уж на четвертом стихе   только опомнился да себя по лбу-то ударил.      

Маргаритов   входит с портфелем и садится у стола.      

Маргаритов . «Докажи нам свою честность!»   Каково это слышать, Дормедонт! Да чем же я, говорю, свою бесчестность доказал?   Вы, говорю, сами ко мне придите честности-то поучиться. Много ль у нас   документов? посмотри-ка по списку.      

Дормедонт . Шестнадцать, а семнадцатый я   вчера принес.      

Маргаритов (перебирая бумаги).  Вы,   говорю, сами народ обманываете; так будь ты, говорят, один между нами честный   человек, нам оченно нужно. Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… Где же   семнадцатый?      

Дормедонт . Поищите!      

Маргаритов . Где семнадцатый? Подай сюда   список.      

Дормедонт (подавая).  Извольте-с.      

Маргаритов   проверяет по списку.         

Да уж   все тут; ошиблись, обсчитались.      

Маргаритов . Заемного письма Лебедкиной   нет.      

Дормедонт . Тут.      

Маргаритов . Нет, говорят тебе.      

Дормедонт . Тут.      

Маргаритов . Нет. Смотри сам.      

Дормедонт . Не может быть, не верю!      

Маргаритов . Ах ты глупый!      

Дормедонт . Не может быть. Потому   честность у нас: вы отдали мне, велели домой снести, а у меня все одно, что у   вас в кармане, так же честно и благородно. Я отдал Людмиле Герасимовне, они еще   честней нас с вами; говорю: положите в портфель; ну, значит, оно в портфеле.   Вот хоть убейте, хоть к присяге ведите.      

Маргаритов,   перебрав еще документы, пристально смотрит на Дормедонта.       

Что вы   так смотрите? Что вы так страшно на меня смотрите?      

Маргаритов . Ты разбойник!      

Дормедонт . Ну, нет-с. Не надеюсь, Герасим   Порфирьич; не надеюсь быть разбойником.      

Маргаритов . Кто из вас бегал к Лебедкиной?   Или она сама была здесь? Говори!      

Дормедонт . Вчера была-с, даже два раза   была-с.      

Маргаритов . Ты разбойник!      

Дормедонт (со слезами).  За что   обижаете?      

Маргаритов (С отчаянием).  Продали!      

Дормедонт . Возможно ли продать, коли я   его Людмиле Герасимовне отдал? Не в портфеле, так у них.      

Маргаритов . Позови ее ко мне.      

Дормедонт (у двери).  Людмила   Герасимовна, можно войти? (Маргаритову.)  Не отвечают.      

Маргаритов . Постучи хорошенько!      

Дормедонт (стучит, дверь сама   отворяется).  А-а-й! Караул! (Дрожит и топает ногами.)       

Маргаритов . Что такое?      

Дормедонт . Убита! Герасим Порфирьич,   убита, без движения! А-а-й!      

Маргаритов (идет, шатаясь).  Как?   Неужели? Кто ж из вас?      

Из   двери выходит Людмила, протирая глаза спросонков.       

       

       ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ             

Маргаритов,   Дормедонт и Людмила.         

Людмила (Дормедонту).  Ах, как вы   меня испугали!      

Дормедонт (тихо).  А зачем же у вас   на столике, возле кровати, пистолет?      

Людмила . Не ваше дело, молчите,   пожалуйста! (Отцу.)  Я ночью почти не спала, прилегла теперь и так   сладко заснула.      

Маргаритов (Дормедонту).  Ах ты   глупец! Ах ты глупец! Что ты со мной делаешь?      

Дормедонт . Нет, вы спросите, что со   мной-то было! Был ли я жив? У меня по сю пору сердце-то, как овечий хвост,   дрожит.      

Маргаритов . Ну, садись, пиши! Да не наври   с перепугу-то.      

Дормедонт . Так буду стараться, что на удивление.      

Маргаритов . Людмила, отдал он тебе заемное   письмо Лебедкиной?      

Людмила . Отдал.      

Дормедонт . Что? Говорил я вам.      

Маргаритов . Извини, брат! Ну, теперь я   спокоен. Пиши! пиши!      

Дормедонт . Честность необыкновенная.      

Маргаритов (Людмиле).  Так оно у   тебя?      

Людмила . У меня его нет.      

Маргаритов . Где ж оно?      

Людмила . Я отдала его.      

Маргаритов . Как! Кому отдала? Зачем?      

Людмила . Так нужно было; я не могла   иначе поступить.      

Входит   Николай и останавливается вдали.         

       

       ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ             

Маргаритов,   Людмила, Дормедонт и Николай.         

Маргаритов . Как! Как не могла! Дочь моя,   ты ли это говоришь? Ты не могла сохранить, уберечь чужого, что нам не   принадлежит, что доверили твоему отцу, надеясь на его честность? Я ничего не   понимаю.      

Людмила . Да, не могла сохранить.      

Маргаритов . Или я стар и глуп стал, или   все перевернулось на свете – ни чужой собственности, ни честности не стало,   воровство перестали называть воровством!      

Людмила . Я не могла иначе поступить.      

Маргаритов . Скажи ты мне, какими хитростями,   ловушками поймали тебя? Каких дьяволов вызывали из ада, чтоб обмануть,   обольстить твою праведную душу?      

Людмила . Ничего не было: никто меня не   обольщал, не обманывал, я сама отдала. Я видела, что человек гибнет, что если   не помочь ему сейчас же, ему грозит позор и, быть может, самоубийство. Когда   мне было думать! Надо было помогать, спасать, отдавать все, что только было под   руками.      

Дормедонт (в слезах).  Брат, мучил   ты нас, мало тебе этого; погубить ты нас захотел совсем.      

Маргаритов . Так это он?      

Людмила . Он.      

Маргаритов . Вот когда я нищий, презренный   старичишка! Был я беден, был я жалок, но тогда была у меня дочь, теперь нет ее.      

Людмила . Ты от меня отказываешься?      

Маргаритов . Нет, нет, прости меня! я сам   не знаю, что говорю. Как же мне бродить по свету без тебя? Поди ко мне, я тебя   прощу, будем мыкать горе вместе, вместе оплакивать новый грех, твою слабость.   О, нет, нет, я тебя не брошу! Мне самому страшно стало!… Неужели я тебя оставлю   ему?… Моту, пьянице…      

Людмила . Я тебя умоляю…      

Маргаритов . Вору.      

Людмила . Умоляю тебя.      

Николай . Замолчи, старик!      

Маргаритов . Чужим горем живет он, чужими   слезами. Мать, брат в поте лица работают, а он пропивает их выстраданные   копейки. Да какие деньги у бедной семьи? Разве их на разврат хватит? Нет ли еще   где бедных тружеников попроще? И тех обобрать, пусть они плачут да горе мычут.   Что ему за дело до чужих слез! Ему веселье нужно. Дитя мое, поди ко мне, уйдем   от них!      

Николай . На вашу брань я бранью   отвечать не буду, вы очень стары. Без брани, но гораздо больнее я накажу вас за   вашу несправедливость. (Людмиле.)  Не к нему, а ко мне подите! Ко мне   сюда. (Ударяет себя в грудь.)  Меня надо утешить, я обижен и обижен   напрасно.      

Маргаритов . О чудовище! Людмила, беги! Ко   мне, ко мне!      

Людмила . Папа, я пойду…      

Маргаритов . Иди ко мне, иди!      

Людмила . Я пойду к нему. (Подходит к   Николаю.)       

Маргаритов . Стой, стой! Ты мне возвратила   жизнь однажды, ты же сама и отнимаешь ее.      

Людмила . Судьба связала меня с ним… что   же мне делать?… Я вижу, я чувствую, что убиваю тебя… Я и сама умираю, но я…   его. О, если б я могла жить для вас двоих! Оттолкни, прокляни меня, но… полюби   его!      

Маргаритов . Его? Его? За что? Он все взял   у меня: взял деньги, чужие деньги, которых мне не выплатить, не заработать во   всю жизнь, он взял у меня честь. Вчера еще считали меня честным человеком и   доверяли мне сотни тысяч; а завтра уж, завтра на меня будут показывать   пальцами, называть меня вором, из одной шайки с ним. Он взял у меня последнее –   взял дочь…      

Николай (подходя к Маргаритову).    Ничего я не взял у вас. Никогда ничего дурного я не сделал вам. Вот ваша дочь,   вот ваш документ. (Отдает заемное письмо Лебедкиной.)       

Маргаритов . Как, что, документ? (Рассматривает   документ на свет.)       

Дормедонт . Я говорил, что все честно и   благородно.      

Маргаритов . Что ж это значит? Ты не успел   его продать? Тебя совесть зазрила?      

Николай . Я жалею, что вам его отдал. Вы   не умеете ценить благородства в других и не стоите, чтоб с вами поступали   честно. Я нынче же видел Лебедкину.      

Маргаритов . Зачем же этот документ был у   тебя? Зачем ты его взял у Людмилы?      

Николай . Я поверенный Лебедкиной; зачем   мне нужен был документ, я вам не скажу… ну, положим, что мне нужна была с него   копия.      

Маргаритов (подавая руку).  Извини,   брат! Я горяч, я горяч… да ведь здесь сторона такая, что поневоле подумаешь…      

Николай (Людмиле).  Прощайте!      

Людмила . Куда же вы? Что с вами будет?   Мне страшно.      

Николай . Не беспокойтесь, я решился   покориться своей участи; у меня теперь есть хорошее впереди: это любовь ваша.      

Входит   Шаблова.       

       

       ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ             

Маргаритов,   Людмила, Николай, Дормедонт, Шаблова, потом Лебедкина.       

Шаблова . Варвара Харитоновна Лебедкина   подъехала, встречать бегу. (Уходит в переднюю.)       

Маргаритов . Вот кстати, не заставила себя   ждать.      

Входят   Лебедкина и Шаблова.      

Лебедкина . Мне нужно видеть адвоката   Маргаритова.      

Шаблова . Вот он, матушка!      

Лебедкина . Вы адвокат Маргаритов?      

Маргаритов . К вашим услугам, сударыня.   Коллежский асессор Герасим Порфирьич Маргаритов. Прошу покорно садиться!      

Лебедкина . Не беспокойтесь! Вам передано   заемное письмо, выданное мной купцу Дороднову.      

Маргаритов . Так точно, сударыня.      

Лебедкина . Я желаю заплатить деньги.      

Маргаритов . И прекрасно делаете, сударыня!   Пожалуйте.      

Лебедкина . Что?      

Маргаритов . Деньги.      

Лебедкина . Дайте документ! Я только тому   отдам, у кого в руках документ. Без документа я не отдам денег ни за что.      

Маргаритов . Совершенно справедливо.   Пожалуйте деньги, тогда и документ получите.      

Лебедкина . Ах, боже мой! Неужели вы   осмеливаетесь сомневаться? Вот деньги! (Бросает на стол пачку крупных   билетов.)  Покажите мне документ, я хочу видеть его.      

Маргаритов . Уж это порядок такой.   Извольте! (Показывает из рук заемное письмо.)  Это ваша подпись,   сударыня? Вы ее признаете?      

Лебедкина . Что такое? Позвольте, позвольте!