1 2 3 4 5 
Что же могли эти бесконечные времена   (истекших лет) произвести? Если время на коротком промежутке создает разум и   другие чудеса, то что же оно может создать в указанные времена (Х(х))!      

Мир всегда существовал. Настоящая материя и   ее атомы есть беспредельно сложный продукт другой, более простой материи. Были   прошедшие времена, когда материя была в дециллионы раз легче, чем теперь самая   легкая. Были эпохи, когда она еще в дециллионы дециллионов раз была легче, и   т. д. И все эти миры были и породили существ разумных, но почти   невещественных — по их малой плотности. То, что я говорю, я давно теоретически   предполагал, но не было никаких фактических подтверждений, которым я мог бы   поверить. Когда я сам увидал подтверждение, то сделался склонным верить и   другим.      

1928 г.      

г. КалугаНеизвестные разумные   силы      

Современная наука сильно склоняется к тому,   чтобы признать механичность вселенной. Последняя подобна часам, автомату, кино   — молчаливому или говорящему. С точки зрения разума, стоящего вне космоса   (независимо от него), все идет определенным порядком, как заведенная машина, и   идти иначе не может. Наука сначала приняла механичность для мертвой природы,   например для небесных тел, потом — для низших организмов, далее — для высших и   наконец — для человека. Я думаю, можно принять ее и для всего космоса (то есть   и для высших существ космоса). Воля существа зависит от устройства его мозга,   воспринятых с рождения впечатлений и сейчас действующих влияний. Поэтому она, с   точки зрения внемировой, так же автоматична, как часы или любой автомат.   Восточный человек давно это осознал и проникся вредным фатализмом, верою в   судьбу, в неизбежную будущность. Он стал равнодушным к своей личной   деятельности, опустил руки и не шевелил мозгами. «Чему быть, того не   миновать», — говорим и мы, культурные люди. Я думаю, что механичность мира   несомненна, хотя она и чрезвычайно сложна. Возьмем хоть человека и его   поступки. Они зависят от очень многих вещей.      

Предвидеть их почти невозможно. На жизнь   человечества, например, имеют влияние бесчисленные не известные нам законы   природы. Разве разгадано строение атома и его частей? Ряд противоречащих друг   другу гипотез еще не есть истина. Мы не знаем также обстоятельно строения,   размеров, динамики и органической жизни космоса. Очень возможно влияние на нас   живых существ, подобных нам, только более совершенных. Если его теперь нет, то   оно может еще проявиться. Бесчисленные планеты вселенной, несомненно, кишат   ими.      

Наконец, материя не сразу появилась такой   плотности, как сейчас. Были стадии несравненно более разреженной материи. Она   могла создать существ, нам сейчас недоступных, невидимых. Сзади нас тянется   бесконечность времен. Сколько было эпох, сколько случаев для образования   разумных существ, непостижимых для нас! Каково их влияние на нас, каковы их   отношения между собой — мы не знаем. Есть факты, которым мы не верим, пока они   не коснутся нас самих. Они говорят за вмешательство каких-то непонятных сил в   человеческие поступки. Я подчеркиваю тут только сложность мира, но не отрицаю   его автоматичность и его единое начало — материю. Воля человека и всяких других   существ — высших и низших — есть только проявление воли вселенной. Голос   человека, его мысли, открытия, понятия, истины и заблуждения — есть только   голос вселенной. Все от нее. Но прежде чем дать истину, она колеблется в нас   между правдой и заблуждением. Приходит, однако, время, когда истина   устанавливается, как она, наверно, установилась в достаточно (давно) живших   мирах, то есть почти во всей вселенной.      

Ни у одного существа ее, хотя бы   превосходящего разумом человека в миллионы раз, нет воли и свободы действий с   точки зрения внекосмической.      

Но есть другого сорта воля — условная,   человеческая и выше, которая отрицает фанатизм и сопряженную с ним   бездеятельность. Под условной волей мы подразумеваем согласие желаний и   намерений существа с его поступками или с его работами. Такая воля есть. Ее   существование нисколько не противоречит механичности вселенной. В говорящем   кино мы видим людей, которые вполне согласуют свои мысли и намерения со своими   поступками. Разве такое кино не может быть — кино, изображающее людей с   сильной, даже безукоризненной волей. Тем не менее мы отлично знаем его   автоматичность и зависимость от человека.      

Такова же и воля последнего, вполне зависящая   от вселенной с ее атомами.      

Есть люди с сильной волей и без воли, как   есть больные и здоровые. Для человечества нужны люди с волей, как нужны   здоровые, а не больные. Фаталист есть больной. Он должен вылечиться или   остановиться в размножении, чтобы не дать безвольное потомство.      

Ложь и заблуждение — такое же проявление   вселенной, как и правда. Это выражает только процесс развития существ, который   происходит постепенно. Но он должен кончиться. Наступит правда на земле, и   тогда мы услышим из уст выросшего сознательного существа установившийся голос   вселенной. Этот голос давно шумит во всем космосе и есть преобладающий знак   истины. Земля сейчас еще до нее не доросла вследствие ее младенческого   возраста.      

Наша условная воля создана вселенной.   Истинная же абсолютная воля и власть принадлежат космосу — и только ему одному.   Он единый наш владыка. Но мы должны жить так, как будто тоже имеем волю и   самостоятельность, хотя и то и другое не наше. В противном случае получится   лень, фанатизм, бессилие и ничтожество. Но мы должны помнить, что помимо нашей   условной воли есть высшая власть вселенной. Потому-то наша воля, стремления,   желания, как бы они прекрасны ни были с нашей точки зрения, частенько не   осуществляются. Они натыкаются на препятствия, которые мы не в силах одолеть.   Это препоны со стороны космоса. В таком случае не нужно унывать, а следует   утешать себя тем, что не настало еще время для исполнения наших желаний, что   надо еще бороться, что самые наши желания могут быть ошибочны с высшей точки   зрения и что надо еще их проверить.      

Власть вселенной проявляется ярче всего   организацией живых разумных существ. Но и она ограниченна, как бы ни была   высока и могущественна. На Земле мы имеем власть человека. Но как она еще   слаба! Космос то и дело ставит ему преграды. Это и понятно, потому что   происходит по ее несовершенству, по ее младенческому состоянию. Мать не дает   младенцу утонуть, упасть с крыши, гореть, погибнуть. Но она позволяет ему   слегка ушибиться или обжечься, чтобы он выучился ловкости, приобрел знание и   осторожность, необходимые для существования. Так поступает и космос с   человечеством. Воля последнего не исполняется и ограничивается, пока оно еще не   выросло и не достигло высшего разума.      

На других созревших планетах больше свободы,   больше воли. Там космос проявляет себя ярче. Миллионы миллиардов (1015)   планет достигли полного развития и пользуются свободой. Их воля почти   согласуется с абсолютной волей вселенной. Их техническое могущество в связи с   их общественной организацией сделало их владыками мира. Через них космос и   проявляет свою власть.      

На каждой совершенной планете один выборный   президент, выражающий волю народа. Каждая солнечная система — а их миллиарды   миллионов — также имеет своего верховного представителя. Группы солнц   объединяются своим президентом. Каждый млечный путь (миллиарды солнечных   систем) — тоже. Может быть, имеет объединение и Эфирный Остров (собрание   млечных путей).      

Что же видим! Власть сознательных существ   объединяется председателями планет, солнечных систем, звездных групп, млечных   путей, эфирных островов и т. п. Какая это могущественная сила, мы и   представить себе не можем! Невероятно, чтобы она не имела влияния на жалкую   земную жизнь. Невозможно, чтобы мать не поддерживала, не хранила младенца. Так   и Земля не может быть предоставлена вполне самой себе. Некоторая степень   самостоятельности ей оставлена только для приобретения опыта, для достижения   совершенства (только не для гибели).      

Но кроме миров, подобных человеческим,   возможны миры из вещественных плотностей и иных размеров. Про размеры говорил   Фурнье д'Альба. Сущность его мыслей в том, что каждый атом или его часть может   быть таким же сложным миром, как Земля с ее жителями или как любая солнечная   система. Так же каждый млечный путь или их группа, то есть эфирный остров,   может быть не более как атом какого-нибудь гигантского существа или мертвого   предмета (например орудия существа, атом гигантской планеты, солнца и   т. д.). Проверить фактически эти мысли нельзя, но они не составляют   нелепости и, может быть, согласуются с истиной, которая, однако, никогда не   может быть подтверждена нами. Все же эти мысли утешительны, ибо говорят о всюду   распространенной жизни (и касаются нашего будущего). Еще ребенком я думал, что   звезды суть атомы какого-то гигантского существа. Да и кто из нас этого не   думал.      

Перейдем к другим идеям, проверка которых   более возможна. Сейчас нам известны 90 простых тел, из которых составлены все   предметы космоса: от Солнца и планет до живых существ. Но наука непрерывно   подходит ко все большей и большей сложности атома. Прежде, например, вода   считалась элементарным телом, состоящим из целых частиц. Но век тому назад   оказалось, что частицы ее составлены из атомов. Теперь нашли, что и атомы   делимы и составлены из меньших частиц — протонов и электронов. Есть уже намек   на то, что и последние составлены из еще меньших частиц — эфирных. Делимость   материи, вероятно, беспредельна. Теперешняя материя была когда-то проще и   состояла из других, более легких условных элементов. Дециллионы дециллионов лет   тому назад — еще проще и т. д. — без предела.      

Все бесконечное время мысленно разделяем на   периоды, каждый из которых занимает дециллионы дециллионов лет и содержит свою   материю — чем дальше назад, тем более разреженную, и свои живые существа — чем   дальше назад, тем менее плотные.      

Вот извлечение из моей рукописной «Этики»   1902 года о возможности разумных существ (далеких от человека, хотя и подобных   ему по разуму) менее плотных, составленных из древней материи, которая,   развиваясь, дала только теперь известных 92 простых тела (глава «Миры в   мирах»).Существа разных   периодов эволюции      

Молекула, по нашей гипотезе, бесконечно сложное   вещество. Известные нам существа и те предполагаемые, которые живут поблизости   от солнц и на планетах, составлены, или построены, из молекул разного рода   (кислород, водород, железо, углерод и т. д.). Обратимся к прошедшему и   представим себе вселенную биллион дециллионов или сколько угодно лет тому   назад. Тогда молекулы были менее сложны, были другие планеты, другие солнца и   другие существа, составленные из этих более простых молекул. При химическом   соединении их они испускали другой свет, не видимый нами теперь, не чувствуемый   нашими органами зрения, потому что величина эфирных волн была меньше и эфирная   среда другая, более разреженная и упругая, чем теперь. Тогдашние существа были   менее плотны, но и они подвержены были эволюции, и между ними была борьба за   существование, и они достигли в свое давно прошедшее время венца совершенства,   какого достигнут люди и какого уже достигли родственные нам жители небес, и они   стали бессмертными владыками мира, и они получили блаженство.      

Умели ли они сохраниться до настоящего   времени и живут ли они среди нас, будучи не видимы нами? Или они разложились,   чтобы дать начало другим существам видимого нами мира? Это вопрос, решить   который довольно трудно. Философ скажет, что начало материи одно и то же; но   это не мешает при непрерывной и как будто одновременной эволюции материи   существовать ей во множестве видов: от плотных металлов до эфира, в триллионы   раз менее плотного. Если старые виды неорганизованной материи сумели   сохраниться, не имея разума, то тем более могли сохраниться существа разумные.      

Бактерии и другие одноклеточные существуют   испокон века, но они же дали начало и человеку. Не окружают ли нас невидимые   солнца, планеты и существа, подобно бактериям, которых разглядел человек только   теперь? Где живут эти высшие? Населяют ли только определенные уголки вселенной   или рассеяны всюду и могут быть где хотят? Каковы их свойства? Не имеют ли они   связи с теперешними существами? Не составляют ли начало жизни людей и   родственных им, хотя и совершенных, небесных существ? Не составляют ли они их   душу (их часть)? Не вселяются ли с какой-нибудь целью в животное или человека   при его зачатии? Странные вопросы, и ответа на них нет. Все-таки попытаемся   ответить на последний вопрос, то есть не служат ли эти прошедшие существа   основанием человека, не входят ли они в его тело при рождении и не составляют   ли его душу с ее свойствами?      

Но, во-первых, все свойства тела и души   человека находят объяснение в устройстве его тела и мозга. А если и не все   находят, то можно надеяться, что с течением времени — найдут. Во-вторых, если   эти существа оживляют человека, то трудно отказать в том же животным. Все они   должны при зарождении заселяться духами давно прошедших времен. Выходит   довольно странно! Зачем им понадобилось мучиться в телах животных и человека?   Почему, наконец, тогда человек или животное не сразу делаются совершенными (в   своем роде), если дух поселяется при рождении? Почему младенец не так умен, как   взрослый? Почему мы приобретаем разум учением и трудом? Каким образом   совершенство духа всегда зависит от рода животных и совершенства их органов?   (Для объяснения этого существует дрянная гипотеза о предустановленной   гармонии.) Почему с разрушением органов и дух слабеет? Почему высший дух не   поселится в какой-нибудь мухе и не сделает ее Ньютоном?      

Мне кажется, я даже почти твердо верю, по   крайней мере, моя философия указывает мне на это, что особые, непостижимые для   нас существа есть, но они не живут в наших телах, как не живут в телах растений   и животных. Только первобытное невежество могло составить такую гипотезу, чтобы   объяснить явления жизни, когда устройство живого было совершенно не изучено…      

Итак, в отношении нашего мира мы возвращаемся   к атомизму с его потенциальной способностью к жизни… Вот «мертвая» планета; она   только что покрылась твердой корой; на ней зарождается жизнь. Она развивается,   распространяется и покрывает поверхность небесного тела. Так было на всех   планетах, число которых беспредельно. Вот еще светящаяся, как солнце накаленная   планета. Она состоит из смеси разреженных газов. Что в ней?! Какая тут жизнь?!   Как будто нет ее. Но остывает наше маленькое солнце и неизбежно заполняется   жизнью. Если она появляется, то и раньше была, но в иной, более простой форме.   Все живо, но по-своему. Нам не все может быть понятно. Жизнь непрерывна, как и   все. Она иногда делает резкие скачки (явление «смерти»), но и только. Ведь и   государство гибнет иногда внезапно. Иногда принимает высшую форму, а иногда   совсем расстраивается: члены его избиваются, отводятся в плен и т. д. Не   может быть, чтобы не было где-нибудь материи, времени и пространства. Они   бесконечны, непрерывны и вечны. Также не может быть, чтобы не было где-нибудь   жизни. Она тоже вечна, непрерывна и вездесуща…      

Сделав сейчас шаг назад, заглянув умственным   взором за дециллионы лет до нашего времени, почему бы нам не сделать еще такой   же или гораздо более длинный задний ход! Тогда материя и молекулы были еще   проще и существа были еще менее плотны. Они составляли третий мир, невидимый   даже второму, который, конечно, еще не может быть постигнут нашими органами   чувств.      

Сколько бы мы ни делали таких шагов, сколько   бы мы ни скакали через дециллионы лет к началу мира, мы никогда к нему не   подойдем и будем от него так же далеки, как и были. Это следует из нашей   гипотезы о безначальности времени и бесконечной делимости материи. Подаваясь   назад гигантскими шагами времен, мы встречаем все новые и новые миры живых и   разумных существ, бесконечные градации поколений, все более и более эфирных.   Нет конца этим кадрам, как нет конца временам — ни прошедшим, ни будущим.      

Неужели все эти существа преобразились, как   преображается материя менее плотная в более плотную? Неужели разумные существа   оказались бессильнее неорганизованного вещества, сохранившегося, как я говорил,   в разных плотностях?      

Если часть их осталась, то не проще ли те   существа, как проще бактерии сравнительно с высшими животными и человеком? И на   то нельзя дать ответа. Думаю, что могут остаться и простые и сложные, более   совершенные, чем человек и даже его совершенные потомки. Допуская преобразование   или разрушение некоторых, трудно допустить преображение или разрушение всех,   раз их бесчисленное множество категорий!      

Если они сохранились, то не имеют ли между   собой связи? Не служат ли одни, как мы говорили, основанием последующих по   времени? Темные трудные вопросы, но все возможно. Не слуги ли космоса — эти   существа, какими и мы должны быть? Какую организацию представляет общество   каждой категории? Есть ли между ними высшие и низшие?      

       

Такова выдержка из моей «Этики». Как бы в   подтверждение этих мыслей мы имеем множество фактов, собранных достойными   доверия людьми. Факты эти указывают на присутствие каких-то сил, каких-то   разумных существ, вмешивающихся в нашу человеческую жизнь. С точки зрения   современной науки, известными нам силами природы их не всегда можно выяснить,   не предположив существования особой разумной силы. Скажу откровенно, до   последнего времени, пораженный ярким светом науки, я отрицал все таинственные   явления и объяснял их то известными законами природы, то галлюцинациями,   обманом, фокусничеством, забывчивостью, невежеством, болезненностью и   т. д. И теперь я думаю, что более 99% этих явлений именно таковы. Но не   все. Какая-то очень малая часть их хоть и естественна, но не может быть   объяснена без вмешательства разумных сил, исходящих от сознательных и   неизвестных нам существ. Одни из этих существ подобны нам (мой монизм), только   более совершенны, какими и мы будем (эволюция), другие составлены из более   легких элементов, господствовавших дециллионы дециллионов лет тому назад. Какие   из этих существ вмешиваются в нашу жизнь, решить трудно. Проще предположить   участие подобных нам, развившихся из таких же несовершенных, как мы.      

Конечно, это нисколько не противоречит   известным силам природы, но мы до сих пор не допускали возможность участия иных   существ в земной жизни.      

Представление о ней было такое. Человечество   приковано к Земле. Удел его — оставаться на ней вечно. Таков же удел и других   существ на других планетах. Было ограниченное представление о развитии человека   и его могущества. Мы с трудом представляем себе что-нибудь выше земных существ   по своим качествам и техническим средствам. Вот почему при таком узком   кругозоре мы не допускаем и не представляем возможности вмешательства иных   существ в земные дела. Ошибка небольшая. Она не в недостатках науки, а только в   ограниченности выводов из нее. Масса явлений с этой узкой точки зрения остается   необъяснимой.      

Вот что случилось со мной 31 мая 1928 года,   вечером, часов в 8. После чтения или какой-то другой работы я вышел по   обыкновению освежиться на крытый застекленный балкон. Он обращен был на   северо-запад. В эту сторону я смотрел на закат солнца. Погода была   полуоблачная, и солнце было закрыто облаками. Почти у самого горизонта я увидел   без всяких недостатков как бы напечатанные горизонтально расположенные рядом   три буквы: чАу. Ясно, что они составлены из облаков и были на расстоянии верст   20–30 (потому что близко к горизонту). Пока я смотрел на них, они не изменяли   свою форму. Меня очень удивила правильность букв, но что значит «чау»? Ни на   каком известном мне языке это не имеет смысла. Через минуту я вошел в комнату,   чтобы записать дату и самое слово, как оно было начертано облаками. Тут же мне   пришло в голову принять буквы за латинские. Тогда я прочел: «Рай». Это уже   имело смысл. Слово было довольно пошло, но что делать: бери что дают. Под   облачным словом было что-то вроде плиты или гробницы (я не обратил внимания).      

Я понял все это так: после смерти конец всем   нашим мукам, то есть то, что я доказывал в «Монизме». Таким образом, говоря   высоким слогом, само небо подтвердило мои предположения. В сущности, это —   облака. Но какие силы придали им форму, имеющую определенный и подходящий   смысл! В течение 70 лет я ни разу не страдал галлюцинациями, вина никогда не   пил и возбуждающих средств никогда не принимал (даже не курил).      

Проекционный фонарь не мог дать этих   изображений при ярком дневном свете, притом при большом расстоянии эти   изображения были бы не видны и искажены, так же и дымовые фигуры (производимые   с аэроплана). Если бы кто захотел подшутить надо мной, то написал бы по-русски   «Рай». По латыни тоже было бы написано «Ray», а не «чАу», как я видел —   почему-то с заглавной печатной буквой посередине и строчными по краям.      

Когда я вернулся на балкон, слова уже не   было. Моя комната — во втором этаже, и позвать я никого не успел, тем более что   видел вначале тут только курьез, так как прочел по-русски бессмыслицу «чау».      

«Ray» по-английски означает луч и скат и   читается «рэй». Можно подумать, хотя и натянуто, что закат (скат) жизни   (смерть) дает свет (луч) познания.      

О случае, бывшем со мной 40 лет тому назад,   сообщить пока не могу. Он был не менее удивителен и был записан мною, хотя и   без точной даты. Только 40 лет затерли впечатление от него.      

1928 г.      

г. КалугаЖизнь во вселенной.   Пути развития      

Животное космоса      

Статья дает широкий взгляд на всеобщее   распространение в космосе жизни, на ее разнообразие, указывает на миры в мирах,   на периодичность и усложнение материи и явлений — без конца, на существование   бесконечно удаленных эпох, когда были «эфирные» животные, не подобные земным и   трудно вообразимые, хотя совершенные и сознательные.      

С узкой земной точки зрения животное   составлено из 29 известных элементов. Главная составляющая часть его — вода;   оно может выносить температуры не свыше 100 °C и не ниже 100–200, и то в   этом состоянии не живет (бесчувственность, или анабиоз), а только сохраняется;   большинство же требует определенной средней температуры, близкой к 20 °C.   Животное требует атмосферы, содержащей кислород и пары воды. Источник его   деятельности, то есть движения и мысли, — другие организмы или, в крайнем   случае, солнце (животно-растения, или зоофиты). По-видимому, животное не может   жить без атмосферного давления и тяжести. Тело его должно иметь температуру   выше точки замерзания и не больше 37–40 °C. Зрелое животное имеет   определенный рост.      

Даже высшие животные (человек) очень   несовершенны. Например, невелика продолжительность жизни, мал и плохо устроен   мозг и т. д.      

В сущности, все это есть только результат   приспособления к условиям жизни на Земле — главным образом к жизни на экваторе,   и признак незаконченного филогенетического развития (эволюции). На других   планетах, при других условиях и строение животного будет иное. Земля с течением   времени тоже даст лучшее. Разберем по порядку все данные о земных организмах.      

Почему животное составлено из 29 элементов,   почему в состав его не входят остальные элементы, например золото, платина и   пр., а если и входят, то случайно, в ничтожном количестве, не играя никакой   роли? (И из этих 29, вероятно, штук 9 не нужны).      

Первая причина в том, что животное питается   растениями, а растения как раз содержат эти вещества. Почему же растения   составлены из этих веществ? Растения окружены атмосферой, водой и водяными   парами, оно пускает свои корни в почву. Поэтому оно и должно содержать эти   вещества. Именно: вода дает растению водород и кислород. Почва, растворяясь в   воде, больше всего несет растениям кальций, фосфор, хлор, серу, натрий, калий,   фтор, магний, железо, кремний, марганец, алюминий и т. д. Атмосфера дает   кислород, углерод и азот. В ничтожных количествах почва и ее вода содержат и   другие элементы, но их количество мало, потому что это редкие вещества или   тяжелые и скрытые в недрах земли и потому мало доступные растениям. Если бы на   поверхности Земли и в атмосфере преобладали иные элементы, то и состав животных   и растений был бы другой.      

На поверхности планет, близких к солнцам,   больше тяжелых элементов, и потому там в состав организмов должны войти тяжелые   элементы. Наоборот, на планетах, удаленных от солнц, вошли бы в организм более   легкие вещества, так как там их больше.      

Человек добыл тяжелые металлы из недр земли и   сделал, например, золото частью своего тела (зубы и пр.). Вообще, состав   животных и на Земле еще может измениться.      

Какой же вывод? Все вещества годятся для   создания организмов при подходящих условиях. Нужно думать, что на каждой   планете, сообразно веществам ее поверхности, удалению от солнца, свойствам   последнего, температуре планеты и другим условиям, преобладают в организмах   самые разнообразные вещества.      

Животное состоит из твердых тел и жидких. Но   ведь не одна вода жидка. Напротив, на удаленных от солнца планетах вообще при   низких температурах вода есть минерал, а преобладающие жидкие вещества имеют   другой состав, например: жидкая углекислота, разные масла, спирты, углеводы,   жидкие газы и т. д. Они бы и вошли в состав морей и организмов. Также на   близких к солнцам планетах наши твердые тела были бы там жидкими и могли бы   войти в состав животных.      

Атмосфера других планет также может иметь   иной состав. На холодных планетах преобладал бы водород, на близких — водяной   пар или другие жидкости, обращенные в газы благодаря теплу.      

Из этого сделаем новый вывод: и на холодных,   и на жарких планетах возможны существа, составленные из тех морей, атмосфер и   почв, которые существуют на планетах.      

Действительно ли для обильного развития жизни   нужна температура среды, колеблющаяся около 25 °C? Мы видели, что ни   высокая, ни низкая температура не лишают планеты океанов и атмосфер (только   другого состава), а следовательно, не лишают и животных. Последние будут   составлены из жидкостей и газов, подходящих к средней температуре данной   планеты. Значит, самая разнообразная температура планет не препятствует   богатому развитию жизни на них.      

Мы видим, что даже наши организмы   приспосабливаются к низкой температуре. Но, конечно, это наиболее несовершенные   существа или разумный человек, умеющий оградить себя от холода искусственной   обстановкой, которая стоит ему страшного напряжения сил. Но ведь северные   животные переселились из теплых стран, родина их — экватор, они не были   приспособлены к суровому климату. Только сотни тысяч лет могли сделать это,   притом для немногих. Поэтому пышного цвета жизни в условиях зимы и полярного   климата мы пока еще не видим. Впрочем, главная причина скудости холодных стран   — отсутствие солнечной энергии.      

Температура тела высших существ Земли близка   к 37 °C. Почему это? Родина жизни — экватор. В водах его началась жизнь   (причина — равномерное тепло и обилие солнечной энергии). Там средняя   температура воды колебалась около 25 °C. Это и есть температура первых   животных, разгар жизни которых, ее яркие проявления соответствовали именно этой   температуре. Животные принимали температуру среды, выносили и низкую   температуру, но чувствовали себя хорошо только при средней температуре среды.      

Благодаря слабой энергии жизни первых   существ, их температура тела была лишь немного выше температуры среды.      

Но явились теплокровные с могучими   проявлениями жизни. Вследствие этого (теплоты, горения или химических процессов   внутри животного) температура их тел сильно повысилась в сравнении со средней   температурой среды. Итак, температуры животных всегда несколько выше средней   температуры планеты. А так как температура планет может быть самая   разнообразная, то и температура животных также. Одни очень горячи, другие   холодны как лед — с точки зрения человека. Я не говорю про те случаи, когда   температура среды несколько выше температуры животного. В этом случае   теплокровным грозит смерть, так как мозг (нагретый) прекращает свою   деятельность. Но тогда кожа или легкие испаряют воду, поглощается тепло от тела   и мозг сохраняет нормальную температуру. Резкое колебание ее гибельно для   всякого организма. Так, на Луне и немногих планетах, всегда обращенных одной   стороной к Солнцу, температура колеблется от 250° холода до 250° и более тепла.      

Как тут жить? Как бы ни была велика разность   температур на внешней части планеты, это еще не исключает жизни, так как   внутренность планеты сохраняет постоянную температуру. Животные, роя норы, в   них и найдут спасение как от чрезмерной жары, так и от сильного холода. Однако   положение низших существ тут беспомощно. Начало развития жизни при этих резких   температурных контрастах затруднительно. Всему, конечно, есть пределы, также и   выносливости жизни. Местами, неудобными для жизни низших существ, могут   завладеть сознательные, с высшим развитым знанием и техникой.      

Необходимо ли солнце для существования   животных? Энергия солнечных лучей очень распространена во вселенной: в одном   Эфирном Острове насчитывают до миллиона миллиардов молодых и старых солнц,   испускающих неустанно свои лучи. Понятно, что большинство животных существует   солнечной энергией. Но все же это может совершаться силой другой какой-нибудь   энергии. Так, солнца временно погасают, удаленные планеты почти не имеют жизни.   Высокая температура и химическая энергия еще долго сохраняются внутри холодных   с поверхности небесных тел. И это дает возможность еще долго сохранять и   продолжать жизнь организмов. Только нет особенной надобности питаться этими   жалкими остатками небесной энергии, раз есть ее сколько угодно в виде пылающих   солнц. Теоретически всякая энергия может поддерживать жизнь, например энергия   движения и вращения планет, сила тяготения, теплота, атомная энергия и другие   ее виды. Каким образом — в это входить мы не будем.      

Важное значение имеет мозг животного. Может   ли он увеличиться при том же росте и насколько? Конечно, большое значение имеет   строение мозга, но и объем мозга — качество хорошее, увеличивает память и   умственные силы. Раз мы можем носить тяжелые грузы, то почему же не можем   носить более массивную голову. Механика показывает, что объем мозга без всякого   ущерба может увеличиться раза в два-три. Пока этому, однако, встречаем   препятствия. С одной стороны, увеличиваются трудности родов, с другой —   развитие мозга (в первой стадии) ведет к узкой религиозности; человек   отрешается от себя в пользу ближних и не оставляет потомства. Во второй стадии   это же развитие ведет к пессимизму, который убивает светлые (религиозные)   надежды, устрашает и служит причиной нервных расстройств, болезни и ранней   смерти. Только в третьей стадии — при высшем развитии знания и ума — получается   некоторое равновесие между эгоизмом и альтруизмом, когда человек начинает   сознавать необходимость заботы также и о себе, и о своем потомстве.      

Первая причина может быть устранена   преждевременными родами и последующим развитием зародыша в особой искусственной   среде. Человек должен как бы вернуться к периоду ношения яиц (птицы,   пресмыкающиеся и т. д.). Вторая и третья причины устраняются   предосторожностями во время развития первой и второй стадий и немедленным   развитием третьей, рождающей оптимизм, благодаря высшим знаниям, проникновению   в глубину природы и истинной мудрости.      

Но величина мозга может также возрастать   вместе с пропорциональным увеличением всего животного. На Земле увеличению   роста препятствует сила тяжести. Механика строго доказывает, что масса мозга   сходных по форме (подобных) животных пропорциональна кубу уменьшения силы   тяжести, которой подвергаются животные. Так, на Марсе и Меркурии, где тяжесть в   два раза меньше, чем на Земле, объем мозга мог бы быть раз в 8 больше, чем у   нас, конечно, для той же внешней формы животных. Рост этих существ был бы в два   раза больше, чем на Земле. На Луне рост был бы в 16 раз больше, а масса мозга —   в 216 раз.      

Этот вывод механики не относится к водным   существам, ибо тяжесть их уничтожается противодействием воды. Но в воде   невозможна индустрия (нельзя разводить огня), мало кислорода, солнечной энергии   (света), и потому там жизнь не пошла и не может пойти дальше.      

Когда человек поселится в искусственных   условных жилищах, в эфире, то есть когда уйдет от Земли, победив ее тяжесть, то   там, в эфире, между планетами не будет препятствий для объемного развития   мозга, если не считать сложности большого мозга и питающих его органов,   которые, конечно, положат предел и развитию мозговой массы.      

Пока же человек на Земле (часть человечества   обязательно останется на Земле), до тех пор объем мозга может увеличиться   только в 2–3 раза. Будет некрасиво, но ко всему можно привыкнуть. Красота —   вещь условная и субъективная.      

Легкие млекопитающих имеют крайне   несовершенное устройство. Этот орган должен преобразиться. Возьмем в пример   пищеварительную трубку.      

У низших существ она имеет вход, но не имеет   особого выхода. Переваренные остатки пищи выделяются из того же отверстия, в   какое входят. Так, саранча извергает кал ртом. Это замедляет процесс   пищеварения. Поэтому высшие животные обзавелись выходным отверстием. Они взяли   тем перевес над не имеющими его. Примитивное кровообращение тоже было волновым   (взад и вперед). Порядочный насос (сердце) и круговое движение крови — только у   высших.      

Так же и легкие большинства млекопитающих,   вбирая воздух и извлекая из него кислород, выделяют продукты дыхания через то   же отверстие. Благодаря этому окисление крови совершается медленно, орган   дыхания имеет большой объем и дает мало кислорода животному. Дыхательная   камера, так же как и пищеварительная, должна бы иметь выходное отверстие.   Воздух должен входить непрерывно в одно отверстие и выходить в другое. Что это   возможно, видим из рассмотрения устройства насекомых и птиц, поневоле   выделяющих при полете огромную энергию. Насекомые имеют сквозные трубочки   (трахеи), через которые течет воздух. Им недостает только воздушного насоса.   Впрочем, нельзя ручаться, что его нет хотя бы у некоторых насекомых. У птиц   грудные мускулы пронизываются подобными трубочками, хотя механизм движения в   них воздуха темен: не то струи воздуха текут в одном направлении, не то они   колеблются взад и вперед, как в легких. Ясно только, что воздушное течение в   этих трубках вызывается сокращением грудных мускулов при полете (когда именно и   нужна огромная энергия).      

Несомненно, что эволюция высших животных даже   на Земле могла идти другим ходом и дать животных со сквозным дыхательным   органом. Такие существа вполне возможны на миллионах миллиардов иных планет.   Они, может быть, появятся и на Земле, естественно или искусственно, когда   человек примется за преобразование своего тела. Физиологи знают, какое   множество недостатков имеют тела даже высших животных. Все они должны быть   устранены путем упражнения, подбора, скрещивания, операций и другими способами.   Мы говорим только о немногих несовершенных — для примера. Даже у людей нет ни   одного порядочного или безукоризненного органа. Заметим, что у многих водных   существ кислород, растворенный в воде, вместе с ней движется в одном   направлении. Например, у рыб — от зева к жаберным щелям.      

Может быть, благодаря этому рыбы обходятся   таким ничтожным количеством кислорода, какое мы видим в воде.      

Необходима ли человеку тяжесть, и именно   такая, как на Земле? При подобии или наружном сходстве организмов (при равных   размерах или росте) тяжесть подавляет рост тем более, чем она сильнее. Значит,   она же уменьшает и объем мозга, а следовательно, и умственные силы. Выходит, что   она вредна.      

Что полное устранение тяжести нисколько не   мешает жизни, это видно из того, например, что водные животные, где тяжесть   (или весомость) уничтожается обратным давлением жидкости, нисколько не   страдают. Напротив, нигде размеры организмов не достигают такой большой   величины, как в океанах. Кит на суше беспомощен, а в воде резвится, как   котенок. Животное, поставленное вверх ногами, не умирает и не страдает, хотя   тяжесть переменяется на обратную. Тем более оно не страдает в лежачем   положении, когда давление столба крови уменьшается в несколько раз. Человек и в   этом положении может совершать глотательные, пищеварительные и другие движения.   Ванны, уничтожая тяжесть больных, во многих случаях их облегчают, помимо   лекарственного (терапевтического) действия. Ослабленная тяжесть должна   уменьшать массу органов передвижения (ног, крыльев и пр.), если не увеличивает   рост организма. На планетах с меньшей тяжестью должны бы наблюдаться следующие   явления:      

1) чем меньше радиус планеты или ее   тяжесть, тем больше рост организма;      

2) если нет этого, то органы движения   (ноги и пр.) становятся очень слабы или тонки;      

3) если нет этого, то увеличиваются   прыжки животных или скорость их движения;      

4) может быть комбинация всех трех   случаев, то есть умеренное увеличение роста, умеренное ослабление ножных или   грудных мускулов, умеренное усиление прыжков и других движений. Могут быть   самые разнообразные сочетания трех крайних случаев.      

На больших планетах, с большей тяжестью,   получится обратное.      

Но скажут: как можно обойтись без тяжести —   испарятся океаны, разлетится атмосфера и планета останется без того, без чего   невозможна жизнь.      

Разберем по порядку. Можно ли обойтись без   воды и воздуха, и в какой степени они необходимы? Человек легко   приноравливается к высотам, где воздуха и кислорода вдвое меньше. Есть такие   горные селения. Дети, рожденные там, переносят превосходно недостаток кислорода   (но путешественники тяготятся). Здоровые дети некоторое время переносят   вчетверо уменьшенное количество кислорода. Если легкие будут сквозные, то они   удовлетворятся меньшим объемом живительного газа. Рыбы вместо воздуха как бы   дышат водой, им пропитанной. Вода эта струится в одном направлении (изо рта к   жаберным щелям), как кровь и пища высших животных. В воде содержится кислорода   в 60 раз меньше, чем в атмосфере, однако это рыбам не мешает жить. Мало того,   водные существа отлично живут и тогда, когда кислорода еще меньше. Скажут: на   то и рыбья жизнь! Но чистый кислород (без воды и атмосферного азота) при   сквозных легких будет растворяться в крови очень быстро и давать его не меньше,   чем получают его наши сухопутные животные.      

Но как же обойтись без атмосферного давления?   Отсутствие давления воздуха или другой среды служит причиной кровотечения из   носа, горла и других органов. Это понятно: крепость кровеносных сосудов отчасти   поддерживается внешним давлением атмосферы. Нет его или оно ослабляется, и вот   уже более слабые сосуды носа и горла разрываются от напора крови. Человек и   высшие животные не приспособлены к слабому давлению окружающей среды. Если же в   таковой рождаются, живут и вырастают дети, то, вследствие замеченной (Ламарк)   способности организма приспособляться к новым условиям, их кровеносные сосуды   становятся прочнее, и животные без вреда будут существовать в разреженной   среде.      

Кости органов движения связываются также с   атмосферным давлением. Нет воздуха — не будет и этой связи. Но кости не   распадутся и без давления воздуха, потому что они связаны также сухожилиями и   постоянным напряжением окружающих мускулов. Что это так, видно из опыта гимнастических   упражнений: человек висит на руках и ногах, подвергаясь силе тяжести   несравненно большей, чем сила давления атмосферы на незначительной площади   шарнирных соединений кости. Последние все же не распадаются. Из этого видно,   что одного напряжения мускулов достаточно, чтобы удержать кости в сочленениях.      

В разреженной среде должно усилиться   испарение воды в потовых железах и легких. Но некоторые животные (собаки)   совсем не испаряют воды кожей. Стало быть, возможен организм, не теряющий воды   через потение. Есть такие же и растения (некоторые кактусы). Что же выходит?   Возможны существа, нисколько не страдающие от уничтожения внешнего давления.   Правда, если таковы и легкие, то животные не способны будут регулировать   температуру своего тела и погибнут. Но если она поддерживается постоянной, то   этой опасности уже не будет.      

Есть еще много указаний на влияние давления   среды. Так, легкие млекопитающих расширяются исключительно силой атмосферного   давления. Мы надеемся все же на возможность приспособления и легких к   отсутствию давления. Действительно, если легкие сквозные и воздух через них   непрерывно движется, то они могут потерять свою упругость как ненужную или   прирасти к грудной клетке. Всего разбирать тут не можем.      

Мы видим теперь, что животные могут обойтись   без тяжести и при малом количестве газов и их давления.      

Да необходим ли и газообразный кислород или   другая газообразная пища? Совсем нет. Кислород может животным приниматься   внутрь как пища, в виде его непрочных соединений в жидком или твердом виде.   Таковых известно в химии множество, и их откроет еще много химия будущего.   Возможно, что потребуется особый орган вроде особого желудка, откуда кислород   будет постепенно поступать в кровь. Итак, получится организм с двумя желудками   без легких. Он не теряет воды и не страдает без атмосферы. Такие организмы   возможны на Луне и других планетах, не имеющих атмосфер или имеющих их в очень   разреженном состоянии.      

Состав атмосфер может быть очень   разнообразным для существ с легкими. Не кислород один дает энергию: натрий   горит в углекислом газе и хлор.      

Таких примеров химия может дать множество.   Наконец, и у нас на Земле есть существа, живущие в углекислоте, не нуждающиеся   в кислороде (анаэрофобные). На миллионе миллиардов планет одного нашего   Эфирного Острова столько разнообразия, столько творчества, что возможно то, что   никак теперь себе не может представить самый гениальный человеческий ум.      

Нужна ли даже и пища? Не могут ли быть   существа, не принимающие пищу, то есть поглощающие газы, воду, растения, мясо и   соли? Правда, растения могут питаться одними минеральными веществами. Но все же   эти вещества можем принимать за пищу организмов. Также и атмосфера принимает   участие в этом питании, давая то углекислый газ, то кислород, то азот (больше   при посредстве бактерий).      

Есть и животные, подобные растениям. Они   также могут питаться неорганическими веществами. Это животно-растения   (зоофиты). Они содержат в своем теле зеленые крупинки (хлорофилл), при   посредстве которых и участии солнечного света разлагают углекислый газ воздуха   на углерод и кислород. Кислород выделяется в воздух, а углерод с другими   неорганическими веществами образует сахар, крахмал, клетчатку (углеводы),   азотистые и другие органические ткани, составляющие тело существа.      

Отсюда мы только видим, что как растения, так   и животные могут существовать с помощью одной неорганической пищи при наличии   солнечной энергии. Все же тут принимает участие атмосфера, вода, земная почва.   Возможна ли жизнь без постоянного участия этих элементов Земли, то есть без   участия окружающей среды?      

Представим себе совершенно изолированное   особенное животное. В него не проникают ни газы, ни жидкости, ни другие   вещества. Из него также они не могут удалиться.      

Животное пронизывается только лучами света.   Встречая тут хлорофилл, растворенный в крови углекислый газ и другие продукты   распада тканей животного, они разлагают их, соединяют и в результате дают:   кислород, крахмал, сахар, разные азотистые и другие питательные материалы.      

Таким образом, наше животное получает все   необходимое для жизни. Пища (подразумевается то, что образовано в теле   действием солнечных лучей) и кислород растворяются в ткани животного. Но   последние опять разлагаются на углекислый газ и другие продукты распада   (мочевину, аммиак и пр.). Пусть все эти отбросы не выкидываются наружу, а   поступают в кровь и остаются в организме. Солнечные лучи опять относятся к ним,   как в растениях к газообразному и жидкому удобрению, то есть преобразовывают их   в кислород и питательные вещества, которые пополняют убыль непрерывно   работающих частей тела: мускулов, мозга и пр. Этот круговорот совершается   вечно, пока само животное не будет разрушено.      

Что такое существо возможно, видим из   следующего. Вообразим кварцевый (или стеклянный) прозрачный шар, пронизываемый   лучами солнца. В нем немного почвы, воды, газов, растений и животных. Одним   словом, это подобие громадного земного шара, только в крохотном виде. Как в   нем, так и на какой-нибудь планете определенное изолированное количество   материи. Как в том, так и в другом совершается один и тот же известный круговорот   вещества. Наш стеклянный шар и представляет подобие гипотетического существа,   обходящегося неизменным количеством материи и вечно живущего. Животные в шаре   если и умирают, то на место их рождаются новые, питающиеся растениями. В общем,   стеклянный шар бессмертен, как бессмертна Земля.      

Но спрашивается, как же может возникнуть   такое животное, масса которого остается постоянной? Оно живет, мыслит,   двигается, допустим даже, что умирает. Но как же оно само родится и рождает?   Можно вообразить, что в первой стадии своей жизни оно развивается, как и земные   животные: получается из яйцеклетки, последняя развивается в подходящей   питательной среде (может быть, и при участии солнечной энергии), растет, дышит,   достигает максимального роста, оплодотворяет или производит яйца, затем   понемногу преобразуется (как гусеница в куколку и бабочку), теряет потовые   железы, легкие, органы пищеварения, покрывается непроницаемой кожей, одним   словом, изолируется от окружающей среды и становится тем необыкновенным   существом, которое мы описали. Оно живет только солнечными лучами, не   изменяется в массе, но продолжает мыслить и жить как смертное или бессмертное   существо.      

Колыбель таких существ, конечно — планета,   подобная Земле, то есть с атмосферой и океанами из каких-либо газов и жидкостей.   Но такое сформированное существо уже может обитать и в пустоте, в эфире, даже   без тяжести, лишь была бы лучистая энергия. К счастью, недостатка в ней нет.   Миллионы миллиардов бездетных и семейных солнц, молодых и старых, неустанно ее   испускают многие триллионы лет. Когда же погасают или ослабевают, то заменяются   новыми. Этой обильной лучистой энергией не могут не пользоваться подобные   существа. Они окружают все солнца, даже не имеющие планет, и пользуются   энергией, чтобы жить и мыслить. Для чего-нибудь должна же существовать энергия   звезд!      

Мы говорим о существах, подобных земным   растениям и животным. Мы не выходим из пределов известной науки, но наше   воображение все же дало то, чего нет еще на Земле, но что возможно с точки   зрения нашего узкого (так называемого научного) понимания вещества.      

(В этом роде могу указать на прекрасную   статью на французском языке Андреенко Л. Л. «Жизнь на планетах».)      

Мы подразумеваем 80–90 элементов,   преобразование их, протоны, электроны и прочие рабочие гипотезы. Мы пришли к   выводам, что организмы могли приспособиться ко множеству условий жизни на   биллионах планет и вне их. Формы их и функции, понятно, гораздо разнообразнее,   чем на Земле — у наших растений и животных. Степень совершенства — также. Но   последняя вообще много выше самого высшего на Земле. Человеческий гений в   сравнении с нею ничто. И это сделали разнообразные условия и обильные времена,   в которых не могло быть недостатка.      

Каждая планета с течением времени   объединяется, устраняет все несовершенное, достигает высшего могущества и   прекрасного общественного устройства. Верховный совет избирает одного, который   и управляет своей планетой. Это существо есть наиболее совершенное на всей   планете. Качества его понемногу распространяются на все население планеты, но   все же сравниться между собой они не могут.      

Но население планеты размножается, и избыток   его находит место только в окружающем солнце пространстве. Это население в   миллиарды раз обильнее, чем планетное. Оно также управляется избранным советом   и его президентом. Последний более совершенен, чем председатель высшего совета   одной планеты.      

Объединяются также ближайшие группы солнц,   млечные пути, эфирные острова и т. д. Представители этих общественных   единиц восходят все выше и выше по степени совершенства. Итак, помимо рядового,   довольно совершенного населения вселенной, находим представителей планет,   солнечных систем, звездных куч, млечных путей, эфирных островов и т. д. Их   высокие качества трудно вообразить. Они представляют подобие богов разных   степеней.      

Кажется, зачем объединение солнечной системы   или группы солнц? Пускай, например, каждая солнечная система живет как знает.   Какое ей дело до другой солнечной системы! Но ведь каждое солнце и его планеты   не постоянны: они взрываются, угасают, подвержены разным катастрофам. Перед   наступлением их надо искать для населения подходящее и не занятое место   жительства. Мы должны знать все относительно этих солнечных систем.   Председатель их группы согласует общие интересы, дает нужные сведения,   направляет куда надо и оказывает содействие.      

Возможны ли сношения между соседними   солнцами? Если мы уже теперь можем получать о них некоторые сведения, то что же   может быть дальше, когда при обитании в эфире атмосфера не будет препятствовать   почти безграничному увеличению телескопов, когда освободимся от разрушительной   силы тяжести и пр.      

Свет, правда, распространяется для звездных   расстояний недостаточно быстро. Ему нужны года для одоления их. Но, может быть,   в эфире найдем и другую среду, более легкую и упругую, чем эфир (как в   атмосфере находим еще эфир). Ее невидимые колебания могут достигать соседние   солнца не в годы, а в дни, даже часы. Так что разговоры будут много удобнее,   чем теперь.      

Все это земное, доступное простому научному   человеческому уму. Но может быть еще более высокая точка зрения, менее   доступная. Все же ее достоверность оправдывается не только проникновенным   рассудком, но и фактами. Однако приходится стать выше шаблонных рабочих гипотез   — всех этих электронов, протонов, водородов и пр.      

В самом деле, каков был ход научного развития,   то есть развития знаний? Сначала находили бесчисленное множество тел с   различными свойствами и принимали их за коренное и беспредельное разнообразие   вещества. Потом свели все это разнообразие к 90 элементам. Наконец пришли к   тому, что все эти 90 простых тел составлены только из электронов и протонов.   Эфир же выбросили за борт. Но ведь большинство физиков признает еще эфир как   рабочую гипотезу, как чрезвычайно разреженное и упругое вещество, частицы   которого по массе в биллионы раз меньше, чем протоны, и в миллиарды раз меньше,   чем электроны (см. мою «Кинетическую теорию света»). Что это за скачки такие   между массами частиц! Если массу протона принять за единицу, то масса электрона   выразится 1:2000, а эфира — 1:(16×1012) (отношение этих чисел будет:   16 биллионов, 8 миллиардов и единица).      

Эта путаница разрешается, если мы отрешимся   от узкой точки зрения современных гипотез.      

Настоящая материя есть результат эволюции   более простой материи, элементов которой мы не знаем. Я хочу сказать, что   когда-то была материя более легкая и упругая, состоявшая из частиц более   мелких, чем электроны. Может быть, это были частицы эфира.      

Когда же это было? Да ведь время бесконечно,   как пространство и материя. Его сколько угодно. Никакое число не сможет   выразить его. Все известные и воображаемые времена — совершенный путь в   сравнении с ним. Возьмите его достаточно — вот и придем к материи более   простой.      

Эта «простая» есть результат еще более   «простой». Когда-то и она была преобладающей во вселенной. Так мы можем   продолжать без конца и прийти к выводу о бесконечной делимости материи   вследствие бесконечности истекших времен.      

Как хотите, но считать протон или водород   основой вселенной, считать его за действительный элемент, за неделимое — так же   странно, как считать за элемент солнце или планету.      

Может быть, кто-нибудь, какой-либо великан,   для которого все небо только малая частица материи, а отдельные солнца невидимы   так же, как нам атомы, рассматривая в свой «микроскоп» это «небо», наконец   заметит солнце и воскликнет радостно: наконец-то я открыл частицы в этой   «материи», то есть солнца. Но как он ошибется, приняв солнца за неделимые   атомы.      

Так и мы ошибаемся, приняв электрон, протон   или даже частицу эфира за атом. Рассудок и история наук нам говорят, что наш   атом так же сложен, как планета или солнце.      

Но к чему все это? Какой практический вывод?   Я хочу сказать, что бесконечности утекших времен открывают нам ряд миров,   составленных из веществ все более и более разреженных, все более и более   упругих. (Замечено, что с уменьшением массы частиц их поступательная скорость   увеличивается, а вместе с тем и упругость. Поэтому с усложнением материи   упругость уменьшается, с разложением — увеличивается.) Я хочу сказать, что   эволюция и нашей материи будет продолжаться. Она даст в будущем миры, состоящие   из частичек все более и более сложных, все более и более массивных. Их также   будущие поколения сознательных существ сначала будут принимать за неделимые   атомы. Но и они будут ошибаться, как ошибаемся и мы.      

Ну и что же из этого? Что же дальше, скажет   читатель? А то, что эти, ушедшие в вечность, эпохи также создавали существ,   которые достигали совершенства, как достигают его существа из нашей материи.   Каждый разреженный мир дал «свои» твердые, жидкие и газообразные вещества,   которые и послужили для образования разумных существ (из весьма тонкой   материи). Всех подобных эпох было без конца позади и без конца будет впереди.   Одна из них — наша эпоха, с нашими разумными существами, подобными земным.      

Что же выходит? Нашим воображением мы видим   бесконечное число эпох в прошедшем и будущем и соответствующие им существа.   Каковы они, имеют ли между собой связь, проявляют ли себя чем-нибудь и могут ли   проявить, не исчезают ли с возникновением новой эпохи?      

Приведем пример. Эволюционировали животные и   растения земли. Они имели один источник — простейшую протоплазму. Даже можно   сказать — неорганическую материю. Она дала протоплазму, из которой получился   ряд самых разнообразных существ. Некоторые из них вымерли, но, в общем,   развитие высших не мешало существовать без большого прогресса низшим, более   древним, первобытным. Мы видим на земном пиру жизни одновременно: бактерий,   червей, насекомых, рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц, млекопитающих и   человека. Только могущество последнего грозит уничтожением враждебных ему   существ. Но некоторые могут быть ему необходимы (бактерии и растения), другие —   сознательны и полезны, и ему нет смысла уничтожать их. Они остаются.      

Не так ли и эпохи, отрезки ужасающих времен,   сохранили не только плотные существа нашей эпохи, но и легчайшие существа   прошедших времен. Многие из них могли исчезнуть, но не все: полезные и   совершенные могли остаться, как останутся существа, полезные людям.      

Не можем ли мы их как-нибудь обнаружить? Есть   факты, которым мы не верим, пока сами не подпадем под их влияние. Они говорят   за существование каких-то сил, которые узнают наши мысли, вмешиваются в наши   дела и пр. Я не могу много про это сказать, так как доверяю только самому себе   и не могу ручаться за испытанное другими. Сам же я был свидетелем таких явлений   только два раза в жизни: недавно и 48 лет тому назад.      

Что же это? Мистицизм, спиритизм, оккультизм,   теософия, религия и пр.? Ничего подобного. Я не выступаю из пределов высшей   науки, свободного разума и материальных понятий. Думаю и теперь, что спиритические   и подобные явления обыкновенно есть результат галлюцинаций, болезни, обмана,   фокусничества, заблуждения, легковерия и других человеческих слабостей. Но все   ли? Нет ли между ними и достоверных фактов, подтверждающих бытие существ иных   эпох и их силу?      

По-моему, антинаучно учение оккультистов о   составе человека из многих сущностей: астральной, ментальной и пр. Я далек от   этих вещей, которые представляют результат ограниченного знания или молодого   увлечения, юных впечатлений, которые никак не можем выбить из своего ума, как   не можем отрешиться и от других впечатлений, воспринятых нами в детстве.      

Мы раньше проповедовали повторяемость явлений   или периодичность миров, их многократное разрушение и такое же возникновение.   Она и есть, но периоды не совсем сходны, а как бы куда-то спускаются вниз, ибо   дают все более сложную материю. Это можно уподобить волнистой дороге: мы то   поднимаемся по ней, то опускаемся, между тем как не замечаем, что эта дорога, в   общем, наклонна, то есть с исчезновением каждого периода мы стоим ниже, чем   раньше. Нет конца, конечно, ни периодам (волнам), ни понижению (спуску или   усложнению и уплотнению материи).      

Не было бы смысла распускать так наше   воображение, если бы этого не требовала наличность явлений, которым я лично   подвергнулся, как и некоторые другие (см. мое сочинение «Воля вселенной»).   Личное испытание заставило меня вообще обратить внимание на заявление других,   бывших свидетелями таких же явлений. Раньше я считал их результатом   заблуждения, обмана, легковерия или фокусничества. Почти 100% их и есть таковы,   но не все.      

Впрочем, с большой натянутостью их можно объяснить и   присутствием существ, подобных нам по материалу, только более совершенных.   Однако теоретически нельзя отрицать и существ бесконечно удаленных эпох,   составленных из более элементарной соответствующей материи.Самозарождение      

Многие не верят в самозарождение на планетах   на том основании, что этого самозарождения не наблюдают на Земле при опытах и в   природе.      

Постараюсь убедить таких людей в обратном.      

Разве мы всё видим на Земле? Каждый день   открываются новые виды животных, растений, бактерий и минералов. Особенно   трудно наблюдать микроскопический мир, притом на всей земной поверхности, на   всех глубинах и высотах.      

Разве то, что мы не можем сейчас сделать,   невозможно в будущем? Прежде считали невозможным получение органических   веществ, получаемых из растений и животных.      

Теперь это опровергается все более и более.   Получены органические ароматы, краски, масла, сахара в бесчисленном   разнообразии, превышающем природу.      

Идя так, мы дойдем ли до живых органических   веществ, до создания протоплазмы, клеточек растений и животных?      

Давно ли обнаружилась возможность развития   яйца (зародышевой клетки животного) без естественного оплодотворения!      

Считались невозможными в свое время   аэропланы, радио, говорильная машина, пароход, паровоз, швейная машина и   бесконечное множество других орудий, которыми пользуется теперь человек.   Область его творчества нельзя ограничить.      

Если бы нельзя было создать искусственно   живого существа, то нельзя было бы его и разрушить.      

Аррениус, Томсон и другие считают возможным   перенос жизни с других планет на Землю. Стало быть, самозарождение они   допускают на других планетах, которые ничем не отличаются от Земли. А если оно   возможно на планетах, то почему же оно невозможно на Земле?      

Но я доказывал, что перенос этот немыслим.   Следовательно, мы поневоле должны допустить это самозарождение на Земле, иначе   нельзя объяснить появление жизни на нашей планете.      

Я также доказывал, что перенос жизни возможен   с помощью техники высших существ, подобных человеку. Но тогда бы появились на   Земле и эти существа, их высокая цивилизация, техническое совершенство,   сооружения разного рода. Если все это когда-нибудь уничтожила враждебная   природа, какая-нибудь катастрофа, например грандиозное землетрясение, комета,   падение большого болида и т. д., то все же не могло бы не остаться   ископаемых следов высшей культуры, которые мы, однако, не видим.      

Мы нашли следы червей, насекомых. Как же было   не найти следов высшего человека!      

Стало быть, опять неизбежно допустить   самозарождение (автогонию).      

«Живое от живого». От мертвого ни разу не   получили живого. Пока это неопровержимо, но навсегда ли! Природа тоже как бы   нигде не производит из смеси материалов ни одного существа.      

Но допустим, что она произвела где-нибудь   невидимо от нас зачатки жизни. Спрашивается, могли ль они сохраниться и   продолжать свое филогенетическое развитие (эволюцию)?      

Низшие народности вымирают при   соприкосновении с высшими. Так, почти вымерли индейцы, новозеландцы и множество   других слабых рас. Тут виновата отчасти жестокость европейцев. Но пусть будет   милосердное и справедливое к ним отношение, и все же им суждено рано или   поздно, послужив человечеству, исчезнуть (или раствориться в более совершенных   расах). Степень трудоспособности, сопротивляемости болезням и пр. даст победу   высшим расам, ибо последние будут сильно размножаться и медленнее вымирать.      

Пока существуют обезьяны. Но ведь и они   исчезнут, когда люди размножатся и займут населяемую ими землю.      

Не будь высших рас, и низшие бы играли роль,   и обезьяны достигли бы развития человека. Но конкуренция снесет их с лица Земли   для их же пользы. Немногие из теперешних людей оставят потомство, так как   заменятся потомством самых высших представителей Земли.      

Множество низших животных эволюционировали бы   и имели бы великую будущность, если бы не конкуренция высших. На низших же   ступенях животной лестницы не церемонятся. Там просто слабейшие пожираются. (Мы   надеемся, что ничего подобного не будет в отношении сильных культур к слабым,   даже к животным. И теперь идет пропаганда милосердия к животным.)      

Так же и первые зачатки нежной жизни в виде   простейших живых органических соединений в настоящее время не могут выдержать   конкуренции существующих более совершенных бактерий и других существ.      

Не будь их — ~ другое дело. Зачатки жизни   могли бы развиваться, дать многоклеточных и высших существ до человека и далее.   Но для них нет к тому возможностей: их тотчас же затирает окружающая уже   готовая и сравнительно совершенная жизнь, насчитывающая за собой многие миллионы   лет существования. Где же с ней бороться!      

Так и развитие высших форм жизни, например по   отношению к человеку, требует особой изолированности и громадного попечения о   ней, чего люди, к сожалению, не знают. Оттого человек пока столь слабо и   прогрессирует в отношении тела и ума.      

Отвлечемся немного в сторону. Невольно   возникает вопрос: выгодно ли для человечества размножение высших пород и   милосердное ликвидирование низших? Я спрошу вас, как поступить огороднику,   желающему прокормиться: разводить ли овощи от их семян или дожидаться, когда из   бактерий разовьются водоросли, из водорослей — мхи, из мхов — папоротники, из   последних — луговые травы, из сорных трав — плохие овощи, из последних —   хорошие. Не пришлось ли бы ему дожидаться миллионы лет моркови, свеклы,   капусты, картошки и пр. Ответ ясен. Подобно этому должны поступить и мы.      

Размножение животных и несовершенных людей пока необходимо,   и даже — усиленное размножение. Без переполнения Земли невозможно обладать ею.   Но чем полнее будет население Земли, тем строже будет отбор лучших, сильнее их   размножение и слабее размножение отставших. В конце концов последние исчезнут   для их же блага, так как воплотятся в совершенных формах.Нирвана      

В течение жизни человек испытывает разного   рода ощущения — то приятные, то неприятные, то безразличные.      

Приятные и неприятные ощущения могут иметь   самое разнообразное напряжение. Например, не принимая пищи, мы испытываем все   возрастающее чувство голода; после огорчения мы испытываем постепенно   ослабляющееся неприятное ощущение, которое может даже перейти в полное   успокоение или безразличное ощущение; это значит, что мы забыли наше горе,   время нас исцелило. Приятные, или положительные, ощущения, судя по их силе, мы   называем: блаженством, неземным ощущением, великою радостью, радостью,   приятностью, счастьем, чувством довольства, хорошим самочувствием и т. д.   Все эти ощущения имеют нечто общее, что мы называем желательным, приятным.      

Неприятные, или отрицательные, ощущения тоже,   судя по их силе, мы называем: нечеловеческим страданием, агонией, адской мукой,   просто мукой, страданием, болью, неприятностью, дурным самочувствием и   т. д., и эти ощущения, несмотря на их разнородность, также имеют между   собой нечто общее, что мы называем неприятным, нежелательным чувством.      

Если ощущение нельзя или затруднительно   назвать положительным или отрицательным, то оно есть безразличное, или нулевое.   Нулевые ощущения также бесконечно разнообразны. В идеальном виде это есть   небытие. Не смерть, а именно — небытие.      

Положим, вы увидели картину, затем отвернулись   и услыхали музыку. Вот два, допустим, приятных ощущения, совсем как будто   несходных. Но в них есть и общее — приятность. Кроме того, они могут быть равны   и неравны. Вас могут спросить: что вам доставило больше удовольствия — музыка   или картина? Если вы колеблетесь ответить, то оба ощущения по силе одинаковы. В   противном случае то или другое ощущение сильнее, и часто это чересчур очевидно.      

Положительные и отрицательные ощущения могут   быть, значит, равновелики, несмотря на их разнородность, если они доставляют   одинаковое удовольствие или неудовольствие. Подобно этому, круг и квадрат будут   равновелики, если имеют одну площадь. Также из данного куска глины можно   вылепить шар, потом из шара — пирамиду, из пирамиды — человека, из него лошадку   и т. д.; но все эти тела имеют один объем; они равновелики, то есть по   отношению к объему они равны. Так и ощущения по отношению к величине   полученного наслаждения или горести могут быть равны.      

Что вам было тяжелее вынести — зубную боль   или головную? Тут также может быть три ответа; а потому и отрицательные   ощущения могут быть также равны и неравны. Не только геометрические, но и все   другие величины могут быть равны, имея, так сказать, разную форму, или вид.   Так, две равнодействующих силы могут быть равны, между тем как составляющие их   ничего общего между собой не имеют. Сила электромагнита может быть равна силе   руки человека и т. д.      

Сила ощущения, подобно другим величинам,   может быть выражена бесконечным рядом чисел, центр которого занят нулем; по   правую его сторону — непрерывно возрастающие положительные числа, а по левую —   непрерывно возрастающие числа отрицательные.      

Положительная единица какой-либо величины,   соединенная с отрицательной единицей той же величины, дает в результате нуль.   То же свойство имеет и величина ощущения. Положительное ощущение, сложенное с   отрицательным ощущением такой же абсолютной величины, дает ощущение   безразличное, выражаемое нулем.      

Положим, вы чем-нибудь не очень сильно   огорчены. Близкие вам люди предлагают вам разные способы получить приятные   положительные ощущения. И вот вы утешены: ваше ощущение понемногу ослабляется,   делается безразличным и даже положительным, вы улыбаетесь.      

Предложенный бесконечный ряд чисел для   выражения величины ощущения, по-видимому, не бесконечен. В самом деле, и страдания,   и радости человека имеют пределы. Эти пределы еще ограниченнее у животных. Чем   ниже организация существа, тем пределы эти теснее. Но, с одной стороны, можно   вообразить себе организмы с более высокой, чем человеческая, организацией, с   другой же стороны — на заре человеческого развития все величины казались   человеку ограниченными. Мы знаем, что было ограниченно и пространство, и время.   Предполагалось, что вселенная, как и время, имеет начало и конец. При   беспредельности пространства, времени и миров — и организмы должны быть   невообразимо разнообразны по силе и качеству.      

Мы еще не умеем измерять величину ощущения.   Мы только пока знаем, что есть ощущения положительные, отрицательные и нулевые.   Мы знаем также, что соединенные положительные и отрицательные ощущения имеют   свойство ослаблять себя как противоположные силы. В таком же положении были   многие величины в недавнее еще время; и сейчас еще множество величин измерять   не умеют. Например, полезные качества человека, стоимость мыслей, поступков. В   этом великое несчастье для общества. Животные, кажется, не имеют понятия об   измерении. Австралийцы считали только до пяти. Измерение площадей и объемов   возникло в историческом периоде. Крестьяне пользуются землемерами. Множество   величин измеряется только учеными. Спросите дикаря, можно ли измерить силу   света, электричества, теплоты — и вы наверно получите ответ отрицательный. Да и   давно ли мы научились их измерять!      

В настоящее время сделано множество   измерений, касающихся живых существ; например, известна скорость   распространения впечатления по нервному волокну, время восприятия той или   другой идеи в головном мозгу субъекта и т. д.      

Ощущение человека находится в зависимости от   времени, или, как говорят математики, есть функция времени.      

Откладывая времена на оси абсцисс и   восстанавливая перпендикуляры в этих точках, пропорциональные по длине силе   ощущения, получим непрерывный ряд точек, или кривую, которая выражает силу   ощущения в зависимости от времени. Если бы мы умели точно измерять ощущения, то   для каждого существа могли бы получить кривую его ощущений от зачатия до   смерти. Часть этой кривой, выражающая неприятные ощущения, будет находиться по   другую сторону оси. Если бы существо в течение жизни испытывало одно   непрерывное и неизменное по величине удовольствие, то сущность его жизни   выразилась бы прямой, параллельной оси абсцисс. При неизменном неприятном   ощущении кривая жизни находилась бы по другую сторону оси и тем дальше от нее,   чем горечь жизни сильнее. Вообще кривая жизни организма тем сложнее, чем сложнее   самый организм. Но бывает в жизни человека несколько часов спокойствия, ровного   настроения, которое тогда выразится прямой, параллельной оси абсцисс. В этом   случае легко измерить количество (Q) ощущения в течение известного времени (t).   Очевидно, оно равно силе ощущения (s), умноженной на время. Например, если сила   ощущения равна 8, а время этого неизменного ощущения равно 5 часам, то   количество ощущений будет 40. Вообще Q = s×t.      

Количество ощущений будет отрицательно, если   само ощущение будет отрицательно, то есть неприятно, нежелательно. В очень   малый промежуток времени (dt) ощущение можно считать, приблизительно,   постоянным, поэтому за этот промежуток времени мы можем также получить   количество ощущения. Сумма произведений разнообразной силы ощущений на соответствующие   малые промежутки времени составит полное количество ощущений. Математик выразил   бы это количество интегралом так Q = ∫sdt, где (Q) есть количество ощущений,   (s) — сила его, a (t) — время его; (dt) выражает бесконечно малый   промежуток времени, в течение которого силу ощущения можно считать неизменной;   знак (∫) означает сумму всех малых произведений.      

Если мы желаем определить количество ощущений   существа от такого-то времени (t1) до такого-то (t2), то   для количества ощущений найдем определенный интеграл:      

Он выражает разность между суммою   положительных площадей, лежащих в стороне приятных ощущений, и суммою   отрицательных площадей, лежащих по другую сторону оси, в области неприятных ощущений.   Интересны соображения о количестве ощущений в течение молодости человека и в   течение его старости. В особенности интересен вопрос о полном количестве   ощущений в течение всей жизни организма — от зачатия до превращения в «землю».   Если количество положительных ощущений больше количества отрицательных, то и   общее количество ощущений будет положительно. В противном случае оно будет   отрицательно. Оптимисты должны утверждать, что эта сумма положительна, а   пессимисты — отрицательна.      

Жизнь человека, как, вероятно, и всех других   существ, состоит из бесчисленного ряда положительных и отрицательных ощущений.   В течение даже одного дня вы испытываете сложную гамму ощущений. Возьмем   среднего человека, среднего возраста и проследим его чувства с пробуждения. Пробуждение,   вставание, одевание не совсем приятны. Стакан чаю или кофе, завтрак и разговоры   успокаивают нервы; пробуждаются силы для работы: приятное чувство бодрости и   здоровья побуждают вас к труду, и самый труд приятен, пока вы не устали.   Возникает неприятное ощущение усталости; рой неясных желаний, чувство аппетита,   голод, влечение к мыслям, удаляющим от определенной работы, дают о себе знать   все более и более возрастающим отрицательным ощущением. Обед здорового человека   сопровождается гаммой приятных ощущений.      

После тяжелого труда приятен послеобеденный   отдых. К вечеру удовлетворяются другие потребности человека, но самочувствие   непрерывно падает. Тяжесть жизни к ночи все ощутительнее. Сон сопровождается   тоже рядом ощущений, в зависимости от возраста и ощущений предыдущих дней.      

Почти каждому приятному ощущению   соответствует неприятное отрицательное. Жизнь как будто не может состоять из   одних ощущений положительных: нельзя сделать жизнь ни исключительно   страдальческой, ни исключительно блаженной. Приятному аппетиту соответствует   голод. Недаром говорится, что лучшая приправа к кушаньям есть голод.      

Эти противоположные величины до известного   предела прямо пропорциональны, то есть чем больше голод, тем приятнее чувство   насыщения. Исполнение желания тем приятнее, чем сильнее было это желание, то   есть чем больше мучений оно доставляло. Поэтическое чувство детства и молодости   сопровождается тяжелым чувством старости. Приятность молодых впечатлений с   возрастом делается безразличной, ослабляется и переходит даже в отрицательное   ощущение тоски и ужаса.      

Вы скажете: сколько в молодости радостей, и   только радостей; но не забывайте, что вы еще не состарились, не заболели и не   померли и потому судить об итоге жизни еще не можете.      

Приходит в голову: да не обусловливается ли   радость исключительно страданием и не равно ли поэтому количество радостей   количеству страданий, то есть не равны ли количества положительных и   отрицательных ощущений? Если так, то алгебраическая сумма количеств всех   ощущений жизни, от зачатия до смерти, равна нулю. Не есть ли жизнь только   взбаламученный нуль?      

В таком случае, в некотором отношении судьба   всех людей и других живых существ одинакова: они получают такое же количество   приятных ощущений, как и неприятных. В результате все получают нуль. Наиболее солидное   возражение против этого заключается в следующем. Ваша жизнь счастлива, вы   молоды; несомненно, что вы получили более положительных, чем отрицательных   ощущений. Определенный интеграл, или алгебраическая сумма количеств испытанных   вами ощущений, более нуля. Если прекратить эту молодую жизнь каким-нибудь   безболезненным способом, то моя гипотеза теряет под собою всякую почву. Но   возможно ли это? Вы скажете: грозовой удар, сильный электрический разряд,   морфий, опиум, гильотина и т. д. могут моментально или безболезненно   покончить счеты с жизнью. Но знаем ли мы, что испытывает человек, умирая?!   Бывает перед концом полоса, когда человек теряет сознание, то есть, вернее,   лишается способности давать отчет о своих ощущениях. Агония иногда продолжается   несколько дней. Почти бессознательно, но мы не можем без ужаса говорить об   агонии. Не скрывается ли тут истина в неясной форме?      

Отчего большинство предпочитает естественную   смерть, с продолжительной агонией — искусственной, хотя и краткой. Может быть,   продолжительное угасание сопровождается менее сильным страданием, чем быстрое.   Только (к сожалению) с животными и преступниками не церемонятся, якобы заботясь   о минимальном мучении.      

Положим, мы укоротим агонию вдвое; но кто нам   докажет, что сила неприятного ощущения не увеличилась так же вдвое. Тогда   количество ощущений не изменится. Если время страданий мы уменьшаем в тысячу   раз, то во столько же раз, может быть, увеличивается мука, или отрицательная   сила ощущения.      

Как бы ни была тяжела истина, но лучше   истина, чем ложь. Лучше знать, чем не знать. Кроме того, гипотеза эта нам   поможет сделать полезные для человека и животных выводы. Выходит, что,   «сокращая» страдания животных быстрым прекращением их жизни, мы только   сокращаем свою собственную горечь сострадания, свойственного человеку. Мы   обманываем самих себя, так же как и тогда, когда решаемся на самоубийство   «наилучшим безболезненным способом».      

Гипотезу сейчас опровергнуть нельзя, но   множество возражений можно сделать.      

Стало быть, все живые существа в конце концов   получают одно и то же, то есть ничего (нуль), как камень, железо и т. д.   Какой же смысл жизни?! Значит, нет ни счастливой, ни несчастливой жизни, а есть   только волнующееся ничто.      

Нет! Есть счастливая и несчастливая жизнь. А   если это так, то и жизнь имеет значение. Значение ее состоит в том, чтобы   управлять жизнью и природой и делать жизнь счастливой для всего чувствующего.      

Счастливая жизнь состоит в постепенном   развитии организма без резких колебаний в отрицательную и положительную   сторону, ибо эти колебания преждевременно подрывают нравственные и физические   силы.      

Например: голодание, чрезмерный труд,   унижение, болезни, холод, лишения разного рода, созерцание чужих несчастий и   мук, муки за родных, детей и т. д. Но не забудем, что эти страдания   сопровождаются и резкими ощущениями радости. В самом деле, кто чувствует себя   лучше выздоравливающего, кто больше несчастных мечтает и надеется, кто больше   униженных возвышается и торжествует — даже от малейшего призрака успеха и   почета?!      

Кому слаще отдых, сон, пища, малейший намек   на удобства, на теплоту, как не нуждающимся!      

Колебания эти все-таки разрушают жизнь, и мы   справедливо такую жизнь считаем несчастной и нежелательной. Она же приводит   иногда и к преждевременному резкому концу, то есть агонии — не продолжительной,   но мучительной. Такой человек не может быть и победителем природы. Вот почему   такая жизнь недопустима. Она должна возмущать нас, пока мы не упорядочим ее для   себя и для других.      

Счастливая жизнь, конечно, прямо   противоположна. Это тихое, постепенное, гармоническое развитие всех   человеческих сил, без напряженного, мучительного труда, на пользу всего живого;   это победа человека над природой; избавление всего страдающего от мук. До   известного возраста такая жизнь должна сопровождаться тихим счастьем и полным удовлетворением.   За пределом этого возраста начинается такое же медленное угасание, ряд   отрицательных ощущений, но настолько слабых, что они не мешают даже более   плодотворной деятельности, сопровождаемой лишь слабой грустью и пресыщением   жизнью.      

Тихое, продолжительное умирание требует   некоторого терпения, но не ужасает, не мучит, не страшит заранее.      

Естественный и искусственный подбор, стремясь   к этому условному счастью, делая жизнь все более и более сложной, в течение   тысячелетий может выработать очень совершенные организмы, малочувствительные к   радостям и страданиям. Молодость их не очень восторгает, и старость их не очень   мучает. Получается философское равнодушие, равнодушие Будды, величие нирваны.   Не смертный покой, но жизнь, богатая делами, великими поступками, только   философски спокойная. Она стоит на страже нашей планеты и распоряжается мудро   жизнью и природой. Не позволяет она возникновения несчастий, горя, болезней,   смертных агоний, грубых резких радостей, наслаждений и неизбежно сопутствующих   им мучений. Не человек один будет застрахован от этих низких животных чувств,   но и все живое. Итак, да здравствует деятельная нирвана, нирвана бесполезных   чувств, но не поступков!      

С точки зрения нашей гипотезы сделаем ряд   практических выводов о жизни людей и животных.      

Но прежде попытаемся объяснить причину   положительных и отрицательных ощущений живых существ.      

Деятельность мозга — вот причина тех живых   ощущений, о которых разумное существо более или менее дает себе отчет.   Химические реакции происходят в каждой точке существа, но с особенной силой они   проявляются в нервной ткани. Деятельность эта бывает двух родов: сознательная,   во время бодрствования, и бессознательная — во время сна и в обмороке. Поэтому,   конечно, все части тела, даже любая клеточка, живут своей жизнью и не лишены   чувствительности, но мы имеем в виду центральный орган, или «я», деятельность и   чувствительность которого в конце концов обусловливается состоянием головного   мозга.      

Малые «я» мы не разбираем, да мы ничего о них   практически и не знаем. Далеко не точный отчет о своей деятельности и состоянии   может дать только центральный нервный орган человека.      

Самочувствие, то есть приятное, равнодушное   или печальное настроение, зависит от силы деятельности центрального нервного   органа.      

Если эта деятельность повышается, то   самочувствие положительно, то есть оно, смотря по «ускорению» этой   деятельности, может быть приятно-спокойным, радостным, сладостным, блаженным и   т. д.      

Если эта деятельность не возрастает и не   убывает, то есть «ускорение» равно нулю, то мы равнодушно покойны; несмотря на   сложные мысли и деятельность органов, мы погружены в нирвану, но нирвану живую,   деятельную, желательную. Наконец, если ускорение деятельности центрального   органа отрицательно, то есть нервная деятельность мозга ослабляется, угасает,   то существо чувствует себя нехорошо: самочувствие плохое. Судя по величине   отрицательного ускорения, мы можем себя чувствовать не совсем хорошо, плохо,   дурно, гадко, отвратительно, ужасно, мучительно и т. д.      

В детстве и юности деятельность мозга, очевидно,   усиливается до известных лет. В самом деле, количество идей, способностей,   знаний и т. д. понемногу возрастает. И вот почему детство и молодость   прекрасны. Этот период сменяется безразличием и равнодушием, потому что в общем   деятельность мозга перестает возрастать: организм становится менее   восприимчивым, все впечатления уже знакомы, все старо, надоело. Центральный   нервный орган получает столько же, сколько и теряет. На старости лет изменяет   память, восприимчивость к внешним впечатлениям очень ослабляется, мозг теряет   из запаса идей гораздо больше, чем приобретает. Жизнь умственная, или   деятельность мозга, угасает. Происходит кое-где разрушение, потери все более и   более, пока существо в глубокой старости не перейдет к младенческому состоянию   и даже к идиотизму.      

Это угасание химической энергии   сопровождается тяжестью жизни, тоскою, стремлением к самоубийству и другими   страданиями. Все животные, даже самые низшие, в качественном отношении   испытывают тот же порядок явлений в течение своей жизни. То есть имеют   радостную молодость, спокойный зрелый возраст и мучительное угасание жизни —   старость и смерть.      

Но максимум жизненной деятельности различных   существ зависит от сложности мозга, или от количества нервных клеток этого   органа. Чем их больше, тем жизнь сложнее и богаче ощущениями. Величина одной   клетки у разных существ не пропорциональна их величине, а почти одинакова.   Поэтому число нервных клеток существ приблизительно пропорционально объему   мозга.      

Понятно после этого, что не может быть   количественного сходства в умственной и чувственной жизни разных организмов: у   маленьких организмов и ощущения маленькие и, в общем, тем меньше, чем сами они   меньше.      

Мы даже не можем себе представить простоту   душевной жизни и слабость соответствующих ощущений существ, стоящих на самой   низкой ступени чувствующего, живого мира. Некоторую аналогию еще можно видеть   между позвоночными и человеком.      

Итак, жизнь иных существ не только не   сознательна, но и не богата ощущениями. Максимум и минимум лежат весьма низко.   Недаром Декарт считал животных нечувствующими механизмами; для самых низших   существ это почти верно, но, конечно, это далеко от истины для собак, лошадей,   овец, мышей и т. д.      

Мы истребляем насекомых, не чувствуя   угрызения совести. И инстинкт нас, вероятно, не обманывает. Смешно было бы   плакать и мучиться при виде издыхающей мухи или раздавленного клопа. Их слабые   ощущения не стоят слез; но нельзя того же сказать о жестоком истреблении крыс,   мышей и других высших паразитов. Оно неизбежно, но мыслящего оно не может не   огорчать.      

Со временем жилища будут так устраиваться,   что паразитам не будет места, не будет возможно проникнуть в жилище и   размножаться. Тогда человеку нечего будет и истреблять. Гуманнейший способ   уничтожения — лишение животного способности производить потомство, не   мучительное воздержание, не грубое оскопление, а что-то более тонкое, не совсем   еще сейчас достигнутое ни в отношении человека, ни в отношении животных.      

День несколько подобен целой жизни. Утренняя   бодрость, сила, восприимчивость, радость — соответствуют молодости жизни;   вечерняя усталость, упадок сил, стремление к ночному отдыху — соответствуют   старости. Дети плачут перед сном; взрослый возмущается, если что-нибудь мешает   сну. В молодом возрасте, при силах, в течение обычного дневного бодрствования, самочувствие   только понижается, не переходя в отрицательную величину. Поэтому-то детей   трудно укладывать спать, пока они сами не засыпают: день для них радость, пока   не сомкнутся глаза. У глубоких стариков, напротив, даже утро не дает   положительного ощущения.      

Перейдем к объяснению чувства боли. Вы мне   режете или колете руку. Откуда рождается боль? При этом действии все мои мысли   сосредоточиваются на руке. Я думаю о том, как устранить эту боль, делаю   соответствующие движения; я ни о чем не могу думать, кроме как о моей   страдающей руке; не могу ничем заниматься, ничем отвлечься. Ясно, что общая   деятельность мозга падает, и это падение-то и служит причиною страдания.      

Не боль вызывает целесообразные движения,   необходимые для устранения боли, — они сложно-механичны,   рефлексивны, — а, напротив, механическое, невольное сосредоточение мысли,   вызванное раздражением чувствительных нервов, невольная узость мысли вызывает   страдание. Ни страдания, ни радости не могут быть двигателями: они составляют   побочный продукт, хотя и сложной, но чисто механической деятельности.   Разрушение передаточного нерва или наркотик (например кокаин, хлороформ и пр.),   прекращающий на время эту передаточную способность, оставляют деятельность   мозга неизменной, а потому тогда мы страданий и не испытываем.      

Также легко объяснить и причину душевных мук.   Возьмем очень грубый пример. Я потерял состояние. В моем уме сейчас начинают   ослаблять свою деятельность многие нервные узлы, соответствующие идеям моего   благосостояния, которое теперь невозможно. Не одна счастливая жизнь только   хороша, но и самые мысли о счастье.      

Но как раз эти мысли о собственном счастье и   счастье близких начинают меркнуть. И вот причина отрицательного ощущения.   Умирает ваш сын, брат, отец; от этого ряд мыслей, касающихся этих лиц, начинает   стушевываться, что и причиняет, как отрицательное ускорение нервной   деятельности, муку и ужас.      

Чем ближе нам эти лица, тем больше в нашем   уме идей, связанных с существованием этих лиц, и тем выше, от ослабления этих   мыслей, причиняемое нам страдание.      

Цель ослабления известного круга идей при   физическом страдании очевидна. Природа заставляет нервный механизм заняться   исключительно причиняемой раной или болезнью органа: конечно, чтобы спасти или   защитить этот орган. Но какая цель того же ограничения при душевном страдании?   Может быть, затем, чтобы очистить место для живых, так как мертвые не нуждаются   в наших мыслях о них и заботах.      

Артерии малого и среднего калибра снабжены   особыми мускулами. Они кольцом окружают в некоторых местах кровеносные сосуды.   Мускулы эти под влиянием раздраженных вазомоторных (сосудодвигательных) нервов   сжимаются и ослабляют или прекращают приток крови к органу. Может быть, эти   мускулы и служат причиною ослабления идей и даже полного их атрофирования.   Действительно, тогда приток крови, а следовательно, кислорода и питательных   материалов к определенной группе нервных клеток уменьшается. Результат —   ослабление или даже прекращение жизни соответствующих идей. Это сложный и   малоизученный механизм, выработанный естественным подбором ради сохранения   вида.      

Мучения голода есть результат закрытия   множества идей, кроме идеи о пище и способе ее добывания.      

Конечно, есть и другие причины этого мучения   и множества других страданий, то есть я хочу сказать о причинах, совсем   нецелесообразных. Например, при дурном питании, дыхании, расстройстве органов   происходит ослабление умственной деятельности вследствие плохого и   недостаточного «подвоза» материалов, необходимых для питания мозга. Смертное   страдание происходит от неизбежного разрушения всего организма, а   следовательно, и целого мира идей.      

Высочайшая радость жизни есть радость любви;   но, Боже мой, как страшна, как опасна для психолога эта радость!      

Вы увидели человека другого пола, довольно   сходного с вами, способного произвести здоровое потомство и, главное, бороться   за существование рода: долголетием, красотою, силою, умом, здоровьем,   трудолюбием, богатством, непонятною привлекательностью и т. д.      

Природа сейчас же старается связать вас с   этим субъектом противоположного пола.      

Пока вы видите и слышите его, деятельность   всего вашего физического и нравственного мира усиленно подымается, вы   радуетесь, вы блаженствуете. Даже наедине некоторое время вы продолжаете   чувствовать то же очарование. Откуда только взялись силы умственные и   физические! Вы как бы опьянены тончайшим напитком. Но этот подъем понемногу   ослабевает, причиняя вам все большие и большие муки. Хорошо, если вы имеете   возможность опять видеть и слышать ваш «предмет». Причина мучений понятна: ваши   мысли сосредоточиваются на ней или на нем. Все в вашей душе гаснет, кроме идей,   влекущих вас к «ней»; и цель природы, и причина страданий очевидны.      

Так природа при каждом свидании все более и   более связывает два сходных организма противоположного пола. Буквально они уже   не могут друг без друга жить.      

Причина радости при свидании — прилив крови к   центральному органу вследствие действия сердца и вазомоторных нервов с   соответствующими мускулами, пробужденными, в свою очередь, зрительными и   слуховыми впечатлениями, исходящими из «предмета».      

При отсутствии взаимности или при каких-либо   препятствиях к браку одно лицо или оба близки к гибели. Ослабляется   кровообращение, дыхание, пищеварение, погасают все мысли, кроме одной: друг о   друге и о средствах соединения. В «чистом» случае — результат: смертная тоска и   гибель. Это оправдывается иногда и на высших животных.      

Чем более организмы подходят друг к другу по   физической и нравственной природе, чем более также они дополняют друг друга,   чем выше их порода и способность произвести сильное во всех отношениях потомство,   тем страдания и радости любви могущественнее…      

Есть опасные и не совсем понятные источники   радостей и страданий. Это разврат, наркотики и неестественно сильное   возбуждение.      

Разберем действие хоть винного спирта. Вслед   за принятием водки следует возбуждение мозга, чрезвычайно приятное, если   организм еще не израсходован. Все кажется ярким, природа — прекрасной, мысли —   живыми и красивыми, собственный ум — могущественным, сил физических хоть   отбавляй, ничего не страшно, все возможно, для старости возвращаются дни   юности.      

Но этот непроизводительный расход запаса   радостей через некоторое время сопровождается обратными явлениями: доброе   чувство заменяется злобой, веселость — скукой, смех — слезами, бодрость —   унынием, яркость мыслей — темнотою, храбрость — трусостью. Человек так же   бесплодно страдает, как бесплодно наслаждался, кроме того, он с избытком   расплачивается за израсходованные силы — с избытком, потому что организм   разрушается с каждым приемом алкоголя все более и более и приближается к смерти   преждевременно. Расплата за общий долг (то есть за жизнь) организма ускоряется.      

Другие наркотики действуют еще сильнее,   доставляют еще большее блаженство, с обязательной тяжкою расплатою и более   быстрым приближением к концу. Сильный прием наркотика так может израсходовать   организм, что нервные клеточки отказываются после отрезвления субъекта служить:   человек погибает или сходит с ума, в лучшем случае — нервная система его   расшатана, он психически больной.      

Заболело близкое мне лицо. Я страдаю, потому   что нервная деятельность суживается, потому что она сосредоточивается на   больном. Тут целесообразность понятна: заботы близких больному лиц спасают его   и способствуют сохранению рода. Так объясняется чувство сострадания, которое   тем сильнее, чем предмет сострадания ближе нам по роду или свойству. Страдание   при смерти близкого хотя как будто и нецелесообразно, но неизбежно как побочный   продукт страданий целесообразных. В самом деле, при болезни близкого нам лица   или опасности для него, мы должны страдать для сохранения рода; тут страдание   зависит от угасания общих идей, ради усиления немногих специальных, на пользу   находящегося в опасности. Но финалом всяких опасностей и болезней иногда бывает   смерть, которая и причиняет нам наибольшее сокрушение по инерции. Самая мысль о   смерти близких мучительна, но целесообразна, так как предупреждает, по   возможности, это печальное явление и, следовательно, способствует сохранению   рода.      

Сострадание к мукам животных есть также   побочный продукт. Смерть животного аналогична смерти человека, и, чем ближе   поэтому существо к человеку по своей организации, тем, в общем, сильнее чувство   сострадания. Смерть всякого существа напоминает нам неизбежность и нашего   конца; а потому сосредоточивает идеи о смерти: такое же сужение идей вызывает   страдание. Говорят еще про «муки творчества». Что же это за муки и каково их   происхождение? Творчество требует сосредоточения на определенной группе идей.   Остальные должны быть забыты. Поэтому, чем уже пределы нашего творчества, чем   они отвлеченнее, чем дальше от обыденной жизни, тем сильнее муки этого   процесса; хотя, с другой стороны, они вознаграждаются отчасти усиленной   деятельностью частной группы мыслей. Наоборот, чем ближе к окружающей нас жизни   наша работа, чем она ближе к земле, чем большую сумму обыденных мыслей   захватывает, тем «муки» слабее и даже во многих случаях превращаются в   радостное чувство.      

Творчество вообще свойственно человеку, и   если оно совершается в обычной форме и в определенной количественной пропорции,   то оно — радость. Уклонение — рождает большею частью отрицательное чувство.   Высшее творчество почти всегда изнурительно, если не сопровождается достаточным   отдыхом. Сколько людей погибло благодаря чрезмерному творчеству!      

Мы видели, что всякое положительное ощущение   рано или поздно сопровождается равным количеством отрицательного ощущения.   Поэтому богатая радостями молодая часть жизни должна сопровождаться мучительной   старостью и смертью. Вы радовались своим богатству, силе, красоте, потомству;   вы радовались и радостью близких. Но вот проходят годы, благо уходит, дети   болеют, умирают, ум угасает. Если и богатство, и дети, и силы, и здоровье   сохраняются, то ведь они все равно уходят при последнем расчете. Вывод: не   сокрушайтесь о том, что не досталось вам в удел счастье, ибо, умирая, легче   расквитаетесь с жизнью. Не гоняйтесь за наслаждениями и не горюйте о том, что   они прошли мимо вас или недоступны вам, так как вам пришлось бы за них   расплачиваться. Могущие удовлетворить все свои желания и с избытком   удовлетворяющие их не знают, в конце концов, куда деваться от скуки и ужаса;   жизнь для них теряет всякий интерес, они кандидаты на самоубийство и   преждевременную смерть. Бегите от искусственных наслаждений; тогда тихие   радости вас не оставят и жизнь не потеряет интерес; вы проживете до глубокой   старости, и жизнь погаснет не очень мучительно.      

Запас радостей следует расходовать при   полезной деятельности как награду за труд и как поддержку труда. Что толку,   если, слушая музыку, я испытываю желание подвига, благие порывы, жажду правды и   всего высокого! Эти чувства радости истекают в короткое время, испаряются   бесплодно в воздухе и лишают меня сил в последующее время, когда надо   действительно кое-что сделать.      

После этого высокого подъема чувств откуда-то   приходит тоска, мешающая работать, делающая меня бессильным. Надо несколько   дней, чтобы оправиться от похмелья наслаждений и приняться задело.      

Музыка, как и другие искусства, —   потребность человека. Потребности эти должны быть удовлетворены, но в   определенной степени, неизвестным, мало исследованным способом. Если человек не   слышит прекрасных голосов, гармонического пения, обворожительных, но   естественных звуков, если он не видит чудных форм и движений, то потребности в   этом должны быть удовлетворены чем-нибудь, хотя бы суррогатом. Не   злоупотребляем ли мы этим суррогатом?!      

Мы знаем, что и естественные формы, звуки и   движения бывают обманчивы. А если так, то про суррогаты (то есть подделки) и   говорить нечего. Хорошее виноградное вино и для здоровья полезно при   употреблении в умеренной степени; но что же сказать про водку, эфир, древесный   спирт, опиум, гашиш, морфий и т. д. Между тем действие их только в   количественном отношении различно. Наука, строгие беспристрастные исследования   мудрецов должны указать нам путь.      

По нашей теории выходит, что в общем жизнь   нельзя сделать ни страдальческой, ни счастливой.      

В математическом смысле это верно.   Определенный интеграл      

      

равен нулю, то есть алгебраическая сумма всех   ощущений от зачатия до смерти, по всей вероятности, равна нулю, несмотря на род   существа и на всевозможные естественные или искусственные воздействия на жизнь   этого существа.      

Я уже разъяснял, что в практическом смысле,   несмотря на эту теорию, может быть жизнь счастливая и несчастливая. Также она   может быть искусственно мучительной и спокойной, как и смерть.      

Пусть каким-нибудь орудием мы причиняем   животному муки.      

Если мы повреждаем настолько органы, что   происходит смерть, то животное только расплачивается за полученные им радости   жизни — расплачивается тем более мучительно, чем скорее эта расплата   происходит.      

Но если мы органы не повреждаем, или   повреждаем незначительно, притом даем время поврежденным органам и нервной   системе успокоиться и исцелиться, то животное при этом исцелении, как при   выздоровлении, приобретает вновь ту сумму ощущений, которую оно получило при   страдании, только с обратным знаком. Проще сказать: животное мучилось минуту;   количество неприятных ощущений, положим, равно 100. Животное после этого   отдыхает и исцеляется месяц; оно при этом процессе получает едва заметное, но   продолжительное, приятное ощущение — восстановление сил, количество ощущений   приятных выразится тем же числом (100). Мы можем повторять это множество раз. В   смысле математическом сумму ощущений мы не изменяем, но жизнь существа делаем   адской. Да спасет нас Господь и от такой жизни, и от таких опытов.      

Так жизнь, несмотря на предполагаемый закон   жизни, может быть невыносимо мучительной, приближающей конец. Также она может   быть и сладостной. Сладостная жизнь состоит в ряде удовлетворений естественных   и неестественных, которые дают блаженные минуты, за которые человек платит   здоровьем и долгими днями страдания, ужаса, бессилия и тоски. Да избавит нас   Бог и от такого «блаженства».      

Пусть же хоть через тысячелетия придет нирвана, но нирвана   могучая, царственная, богатая добрыми плодами; и да стоит она на страже нашей   планеты, не давая возродиться мукам ни на поверхности земли, ни в глубине   морской, ни в воздухе.Ум и страсти      

Под словом «ощущение» я буду тут   подразумевать степень приятности или неприятности какого-либо впечатления,   независимо от его формы. Ощущения, в этом смысле, можно разделить на приятные,   неприятные и безразличные. Иных нет. Их можно назвать также положительными,   отрицательными и нулевыми.      

Примеры положительных ощущений: хорошее   самочувствие, радость от какой-нибудь причины, удовлетворение жажды, голода или   какого-либо другого желания или страсти. Примеры неприятных ощущений: дурное   самочувствие, тоска, горе, боль и т. п. Когда мы не можем назвать ощущение   ни приятным, ни неприятным, то оно относится к безразличным, как бы сложно ни   было. Значительная часть нашей жизни проходит в ощущениях безразличных, близких   к нулю.      

Вставая утром, не в старые годы, мы   испытываем бодрость, желание жить, которое можно отнести к положительным   ощущениям. С течением дня мы утомляемся и приятное ощущение (к вечеру или   ранее) постепенно переходит в неприятное, хотя и в слабой степени. Очевидно,   есть промежуток между тем и другим, который сопровождается безразличным, или   нулевым, ощущением (когда мы не знаем, хорошо нам или дурно).      

Ощущение можно отнести к величинам.   Действительно, как все величины, оно может быть положительным, отрицательным и   нулевым. Оно имеет разную силу, от очень малой величины до очень большой,   теоретически, бесконечной, хотя в жизни мы таких не знаем (ибо всякая радость и   страдания ограниченны). Но силу ощущения пока мы измерять не умеем. Со временем   научимся. Прежде не умели измерять площади, объемы, работу, время, силу света,   количество тепла, электричества и т. д. Однако научились. И теперь еще   большинство людей не умеет измерять величины.      

Высшая степень положительного ощущения носит   название блаженства, высшая степень отрицательного чувства — муки, агонии. Чем   сложнее существо, тем размах (амплитуда) колебания чувств сильнее: как   приятные, так и неприятные ощущения могут достигать высшей силы. Воображаемые   высшие существа иных миров имеют, может быть, больший размах чувств, чем   человек. Напротив, низшие животные земли имеют меньшую силу как положительных,   так и отрицательных ощущений. На границе органического мира амплитуда близка к   нулю.      

Ощущения могут быть различны по форме, но   одинаковы по величине. Например, приятность от созерцания хорошей картины или   ландшафта может равняться по приятности какому-либо звуковому ощущению (музыке,   пению и т. п.). В другом отношении эти ощущения несравнимы, в отношении же   приятности могут быть равны и выражаться одним и тем же числом. Так, в   геометрии равные площади или равные объемы, при совершенно различной фигуре, называются   равновеликими. Квадрат и круг не похожи, но площади их могут быть одинаковы.   Фигуры волка и обезьяны несходны, а объемы могут быть равны. Также и   отрицательные непохожие ощущения могут по силе быть сходны. Например, боль от   ожога может сравняться с болью от пореза. Сила душевного страдания может не   уступать по степени силе физической муки. Как два равных числа с разными   знаками дают при соединении нуль, так шаг вперед и шаг назад не делают   перемещения, так положительное ощущение, соединенное с такой же силой   отрицательного, дает в результате нуль, то есть ощущение безразличное. Положим,   у меня небольшое горе. Во время удовлетворения какой-нибудь страсти, например   голода, ощущение горя ослабляется и даже может перейти в положительное   ощущение. Когда же оно переходит в безразличное, то это означает, что оба   борющиеся между собой чувства равны по силе. На этом основано действие,   называемое утешением.      

Положим, что мы испытываем радостное ощущение   постоянной силы. Количество его, очевидно, пропорционально времени и будет   величиною положительной. При постоянном болевом или вообще неприятном ощущении   также получим отрицательное количество ощущений. На практике сила ощущений   непрерывно меняется, делаясь то положительной, то отрицательной. Ход ощущений   животного хорошо выражать кривой, у которой абсциссы (горизонтали) выражают   время, а ординаты (отвесы) — силу ощущения. Начало координат есть текущий   момент, правая сторона кривой от оси ординат — будущее время, левая —   прошедшее. Кривая сверху относится к положительному ощущению, снизу — к   отрицательному (см. чертеж на стр. 165).      

Сила (Со) ощущения зависит от времени (Вр)   или есть функция времени: Со = F(Bp). За очень малый промежуток времени (dBp)   можно ощущение считать постоянным и потому малое количество ощущения в течение   этого малого времени (dBp) будет: F(Bp)dBp. Количество ощущений (Ко) от времени   (Вр,) до времени (Вр2) будет выражаться суммою произведений этих   количеств за все время, то есть определенным интегралом. Именно:      

      

Например, от зачатия (В=0) до смерти   (В=Д=долгота жизни) будет      

      

Ощущение меняется в течение дня, в течение   года и в течение жизни. Это общие периодические (то есть повторяющиеся)   ощущения. Они различны у детей, взрослых и стариков. Пока исключаю действие   страстей, желаний и разных влияний. Утро ребенка, вообще, самая радостная часть   дня.      

      

Но сила ощущения ослабляется и может перейти   в отрицательную, если что-нибудь препятствует ребячьему сну. Сон также   счастлив, особенно к утру, и сопровождается приятными снами. Сумма ощущений   (интеграл) у ребенка или юноши до известного возраста много больше нуля. С некоторого   же возраста у разных людей и различных животных утро остается приятным, но к   вечеру чувствуется тягость жизни. Сон сопровождается сначала отрицательным   ощущением, потом переходит в положительное. Сумма ощущений за сутки   уменьшается, но все же она еще положительна. С прибавкою лет она доходит до   нуля. За этим безразличным периодом идет период угасания, когда количество   ощущений выражается отрицательным числом. В его конце и утро начинается   ощущением отрицательным, которое усиливается к вечеру и продолжается во сне.   Сон сопровождается тяжелым чувством или неприятными сновидениями.      

Причина сравнительной утренней бодрости и   счастья заключается в усиленной деятельности мозга вследствие ночного отдыха.   Если бы у нас не было ночи, то расход сил был бы постоянным, как и деятельность   мозга. Человек бы не спал, и не было различия в ощущениях в течение   непрерывного светлого дня (искусственное освещение ведет к этому людей). Но   ночь, темнота принуждала древнего человека к бездействию, результатом которого   был сон и накопление сил. Деятельность поневоле была неравномерна, что и   вызвало неравномерность ощущения.      

Годовая периодичность больше относится к   умеренным странам. Весна и лето вызывают своим теплом, обилием впечатлений и   пищи усиление нервной и всякой деятельности и потому сопровождаются избытком   приятных ощущений.      

Периодичности в течение большого времени   жизни, по-видимому, нельзя ждать, потому что жизнь не повторяется. Тут как   будто имеем одну волну: молодость, старость, а затем вечный покой. Какова же   эта единая волна? Детство, юность и возмужалость до некоторого предела, как   известно, в общем приятны. Тут сумма ощущений положительна, почему и придает   некоторую цену жизни. «Старость — не радость» (как тоже всем известно). Она, в   общем, дает отрицательную сумму ощущений. Смерть обыкновенно сопровождается   мучительной агонией, что еще больше увеличивает отрицательный интеграл второй   половины жизни. Причина этих явлений понятна. Молодость сопровождается   непрерывным усилением мозговой деятельности, вследствие восприятия новых идей,   запас которых накапливается до некоторого среднего возраста. За ним следует   ослабление нервной работы по причине ослабления всего организма, уменьшения   восприимчивости и неизбежного постепенного угасания мозга (разрушения).      

Все сказанное относится не к одному человеку,   но и ко всем смертным существам Земли и неба. Действительно, кому не известна   радость молодых животных, равнодушие зрелых и сумрачность старых.      

Высота жизненной волны, высшая степень   радости, страдания, наибольшая сумма положительных ощущений молодости и   отрицательных — старости, так сказать, размах (амплитуда) жизни зависит от   способности мозга вбирать то или другое количество идей. Чем эта способность   больше, тем и жизненный размах существа значительней. Но эта способность, в   свою очередь, зависит от устройства мозга и его величины. Устройство мозга мы   оставим в стороне как мало известное и обратимся только к величине его. Мы   указали на величину, потому что объем обусловливает число нервных узлов, а   следовательно, и способность вбирать впечатления, превращающиеся в идеи   (память, мысль, представление и т. д.). У самых низших существ   органического мира совсем не находим явной нервной системы (растения, бактерии,   инфузории и пр.), у других видим два, три и более узлов (черви, насекомые), у   третьих уже имеется центральная нервная система с большим количеством узлов.   Еще больше их видим у животных с головным мозгом, число узлов которого   измеряется тысячами и даже миллионами. Размах жизни, способность к страданию и   радости, очевидно, пропорциональны сложности мозга и его величине. На границе   бытия, в самом зачатке органической жизни, этот размах близок к небытию, почти   как у неорганической природы. Затем он все больше и больше. У человека он   достигает высшей степени. Но на этом дело не останавливается. В иных мирах (или   даже со временем на Земле) могут быть существа еще сложнее. Там размах жизни   еще значительнее, волна еще выше и длиннее.      

У животных с недоразвитой нервной системой   малы радости, но зато малы и страдания. На низшей ступени органического мира и   то и другое близко к нулю. В мертвой природе получается почти абсолютный нуль.      

Приходит в голову: сумма радостей у всякого   существа (за все время его жизни) не равна ли сумме страданий за то же время?   Тогда полное количество ощущений, или интеграл всякой жизни, как бы она сложна   или проста ни была, всегда равен нулю. Действительно, А — А = 0. Если так, то   выходит, что жизнь, то есть ее ощущение, есть только взбаламученный нуль,   небытие, приведенное в колебание, спокойствие, выведенное из равновесия.   Возможно, что мы ошибаемся. Однако почему же нет веселой старости и приятной   смерти? Обратное редко и может быть результатом ошибки. У веселящейся старости   скребут на сердце кошки. Человек и то не всегда может сообщить о своих ощущениях   и муках, тем более бессловесное животное.      

Едва ли можно верить в возможность   немучительной смерти. Недаром все люди с воображением так боятся смертных мук.   В общем, никто никого не может уверить в радостной смерти от разных видов   казней. Смерть через электричество возбуждает больше ужаса, чем повешение,   отрубание головы или отравление морфием и другими ядами (говорю про ощущение   смерти, а не про страх небытия).      

Понятие об этих смертях неверно и есть только   результат фантазии и нашего неведения. Если возникновение мозга и сопряженных с   ним идей радостно и дает столько, то разрушение его (смерть), по-видимому,   должно сопровождаться количеством страданий, равным по величине возникших из   ничего радостей. Жизнь представляет полный цикл: возникновение из праха и обращение   в него же. Что было дано, то и отнимается.      

Пусть эта гипотеза рискованна. Я и сам ей не   смею верить, все же мы можем сделать из предыдущего много полезных для разумной   жизни выводов.      

В неорганической природе царствует покой,   небытие, хотя в математическом (то есть точном) смысле его и там быть не может:   атом есть один из этапов простейшей жизни. Растения и низшие существа, как   бактерии, инфузории, черви, насекомые, наливочные мягкотелые, также близки к   покою, и даже смертные явления они едва чувствуют. Слабы ощущения жизни   маленьких позвоночных. Но чем больше размеры их мозга, тем сильнее и их   ощущения. Жизнь их не только не сознательна, но и проходит как бы во сне.      

Смертные муки таких существ, как собаки,   лошади, коровы, свиньи, и их диких родичей во много раз слабее человеческих,   сообразно размерам мозга и скудости идей. Но они уже заслуживают людского   сострадания, когда-нибудь, в бесконечной жизни (блуждание атома из мозга в   мозг), и человек их неизбежно испытает. Чтобы этого не случилось, не должно   быть в мире несознательных существ с таким размером мозга, разрушение которого   заставляет их серьезно страдать. Мелкие же существа можно уподобить хорошеньким   машинкам-автоматам, ощущения которых не превышают боли от укола или от обреза   человеческой кожи.      

Время сделает человека когда-нибудь хозяином   Земли. Он будет распоряжаться жизнью растений и животных, даже собственной   судьбой. Он будет преобразовывать не только Землю, но и существа, не исключая   самого себя.      

Основываясь на сказанном, он может без церемонии   относиться к низшим существам, истребляя вредные для себя и размножая полезные.   Сердце наше, совесть могут быть покойны. Эти существа почти не страдают.      

Роды существ несознательных, с большим   мозгом, должны быть милосердно уничтожены разлучением полов или соответствующей   операцией. Их прямое уничтожение было бы жестокостью. Она будет допущена только   для хищных, таких как волк, тигр и пр. (если не найдут другой возможности).      

Но как преобразить человека? Каким он должен   быть? Сознательность требует не только особого строения мозга, но и   значительного его объема. Таковой же неизбежно сопровождается большим размахом   чувств, значительными смертными муками, что нежелательно. Малый мозг также   невозможен, так как погружает существо в несознательное состояние, потому что   дает мало ума и знаний. Тогда оно делается источником страдания для себя и   других, как это мы видим в мире животных и, увы, человека, который еще и сейчас   не получил нужную дозу сознательности.      

Требуется усовершенствование человеческого   мозга без умаления сознательности. При этом может произойти и увеличение объема   мозга, и уменьшение.      

Последнее возможно, так как большая часть   теперешнего человеческого мозга занята ненужными и даже вредными людям   свойствами, например страстями. Оно как будто и выгоднее, так как уменьшает   смертные муки и вообще размах жизни.      

Смертные муки можно в желательной степени   уменьшить, увеличив период угасания. При постепенном, ровном, очень длинном   угасании смертная агония заменяется печальным, но не мучительным периодом.      

Во всяком возрасте, даже в течение дня, мы   испытываем то бодрость, то тяжесть жизни, то радость, то печаль. Радость,   конечно, желательна, но от чего зависит печаль, уныние, дурное настроение и   тяжесть жизни? Нельзя ли их устранить?      

Мы видели, что есть вероятие считать общее   количество ощущений всего живого в течение одного жизненного периода равным   нулю. Иначе говоря, радостей столько же, сколько и страданий. Отсюда видно, что   наши печали и тяжелое чувство жизни имеют источник в наших радостях или происходят   от них же. Они — причина нашей печали. Действительно, если мы много радуемся в   жизни, то, в общем, должны столько же и страдать. Если радостей мало, то и   страданий мало. У мертвого нет радостей, зато нет и печали. Но в частности это   не совсем ясно. Действительно, жизнь как будто дает нам много радостей, за   которые мы ничего не платим: аппетит, пол и другие. Но в том-то и дело, что   всякому удовлетворению страсти предшествуют муки желаний, то есть тяжелое   чувство.      

Источники тяжелого чувства бывают двух сортов:   естественные, которых избежать пока человек не может, и неестественные, или   искусственные, которых человек может избежать силою своей или чужой воли.      

Первые источники страданий — наши страсти.   Радостному утолению голода, жажды, полового чувства и множества других желаний   предшествует долгое, хотя и мало напряженное тяжелое чувство: томление,   тяжесть, скука, недовольство. Организм как бы заряжается незаметно, но долго   для получения сильного удовольствия. Без этого заряжания нет радости и в   удовлетворении страсти. Нет и самой страсти.      

Все эти, не бросающиеся в глаза по своей   (вообще) незначительной напряженности, отрицательные ощущения носят разные   названия и составляют в совокупности тяжесть жизни. Только своевременное   удовлетворение страстей не доводит это ощущение до большой величины. В   противном случае томление доходит до бешенства, до невыносимых мук или безумных   поступков. Впрочем, замечено, что неудовлетворение хотя вызывает муки, но они   растут только до известного предела, а затем ослабляются и могут даже   исчезнуть.      

Опишем, например, страсть от голода,   предполагая отсутствие других страстей. Сытый находится в состоянии равновесия,   его ощущение безразлично, оно нулевое (впрочем, у многих начало сытости бывает   приятно). Но проходит несколько часов, и в сердце забирается желание. Сначала   оно слабо, причиняет едва ощутимое недовольство, затем усиливается и становится   все более и более томительным. Если удовлетворение почему-либо задерживается,   то возрастающее непрерывно тяжелое ощущение переходит в муки голода.      

Обыкновенно страсть удовлетворяется прежде,   чем достигнет заметной силы. Все же человек с хорошим аппетитом неизбежно   предварительно страдает. Если томление слабо, то только потому, что оно   продолжительно. Человек удовлетворяет аппетит в несколько минут. Ему же   предшествуют примерно 8 часов ожидания. Если, например, голод удовлетворяется в   полчаса, то ожидание продолжительнее в 16 раз. Во столько же раз и томление   слабее удовольствия еды. Собака проглатывает корм иногда в 2 минуты. Как же она   наслаждается? Ее томление в сотни раз слабее удовольствия насыщения. Чем дольше   мы мучаемся ожиданием, чем больше терпим, тем и сильнее наслаждение от   удовлетворения страсти (какова бы она ни была). После насыщения здоровое   животное испытывает некоторое удовольствие. Но оно проходит, заменяется нулевым   ощущением, переходит в отрицательное той или другой силы, смотря по величине   добровольной или невольной задержки.      

Так удовлетворяются и все естественные   страсти. Но у многих существ нет задержки или препятствия для их утоления.   Поэтому они не достигают большой силы и как их погасание, так и предшествующий   период страдания не велики и не замечаются.      

Тут избежать томления жизни можно именно   беспрепятственным удовлетворением страстей. Жизнь становится спокойной, довольной   и счастливой: нет больших радостей, но нет и тяжелого томления. Такая жизнь   желательна для большинства, и она должна быть дана ему. Это право всех   трудящихся и не способных к труду, несовершенных или ослабленных существ.      

Но все же тяжести жизни (даже при скором   удовлетворении страстей) на практике почти ни один человек не может избежать.   Действительно, какое множество страстей надо для этого непрерывно насыщать. Но   непрерывность тут невозможна. Человек так устроен и так живет, что погашает   свои желания скачками через некоторые промежутки времени. В течение их   происходит «заряжение» с последующим приятным и быстрым «разряжением». Одним   словом, промежутки между краткими моментами погасания страстей заполнены   «тяжестью» жизни (томлением «духа»).      

В детском возрасте эти томления сноснее, в   старости или болезненном состоянии — сильнее. У детей томление ослабляется их   восприимчивостью к созданию новых идей, у стариков усиливается погасанием идей   или медленным умиранием мозга.      

Можно объяснить и механизм этого явления, то   есть причину короткой радости и предварительного длинного томления.      

Допустим, что тело животного нуждается в   питье. Но мозг содержит обыкновенно, по своей сложности, множество желаний,   множество мыслей, то есть стимулов деятельности разных мускулов. Как же   заставить человеческий автомат наполнить свой желудок водой? Ведь кто не имел   этой способности, тот умирал и не оставлял рода.      

Густота кровяных растворов действует на   вазомоторные нервы (сосудосуживающие, при посредстве кольцевых мускулов), которые   сужают большинство кровеносных трубок, питающих мозг, и уменьшают тем его   питание и деятельность, кроме других трубок, относящихся до идей удовлетворения   возникающей страсти. Возможно, что они даже расширяются под влиянием   бездеятельности тех же нервов. Оттого эти идеи начинают усиленно работать без   препятствия и отвлечения со стороны других, получающих менее крови. Нервные   стимулы головного мозга приводят при этом в действие именно только те мускулы и   те силы, которые нужны для утоления жажды.      

Когда она удовлетворена и кровь насыщена   водой, действие ее на вазомоторные нервы прекращается и весь мозг получает   равномерное питание. Первый акт сопровождается, в общем, ослаблением   деятельности мозга, то есть страданием, а второй — восстановлением ее, то есть радостью.   Восстановление быстро, и потому ощущение сильно по приятности, а ослабление   постепенно и продолжительно и потому не интенсивно. Впрочем все зависит от   условий. Оба ощущения вследствие препятствий могут дойти до такой силы, которая   носит название страсти. Тогда за глоток воды человек готов на всякое   преступление.      

Кроме того, томление жажды сопровождается   невозможностью сосредоточить мысли по желанию, неспособностью работать,   беспокойством и отвращением ко всякого рода труду, не ведущему к удовлетворению   страсти. Это и понятно, так как хорошее питание получают только части мозга,   ведущие к исполнению всевозрастающего желания. Отсюда видно, что спокойная   обычная работа невозможна без своевременного удовлетворения страстей. С другой   стороны, их беспрепятственное и полное удовлетворение хотя и доставляет   равновесие с шаблонной работой, но не способствует особенному гениальному   развитию мозга.      

В самом деле, неудовлетворенные желания и   разные препятствия заставляют работать усиленно то те, то другие части мозга,   отыскивать выходы, которые никто ранее не находил. В общем, развиваются части   мозга, ранее атрофированные или неразвитые и зачаточные. Человек получает   особенное его строение. Он получает понятие о том, что такое голод, холод и   разные другие лишения, он находит их причины и средства устранения. Он   становится особенным полезным деятелем, а не заурядным работником. Не всякого   лишения приводят к социальным знаниям, а только богатую умственную натуру. Но   такие большею частью хорошо устраиваются материально, не нуждаются и остаются с   недоразвитыми частями головного мозга. Им надо добровольно устроить эти   лишения, чтобы их мозг получил драгоценные для человечества свойства. Бедняки   их получают, но помочь человечеству они не в силах по своей слабости и неимению   власти. Более всего нужно испытать лишения сильным и обеспеченным. Из этого бы   вышел толк. Но всему есть предел. Беспечальная жизнь есть гибель, и чрезмерное   терпение и муки ведут к тому же. Дело в том, что при чрезмерном задержании   удовлетворения страсти задерживается не только общая суетная деятельность   головного мозга, но и работа всех частей и органов тела: кровообращения,   дыхания, пищеварения и т. д. Организм явно разрушается и приходит нередко   к печальному концу (при чрезмерном задержании страстей). Так умирают девушки и   юноши от неудовлетворения половых потребностей, потребностей любви и счастья.   Они же гибнут от обильного их удовлетворения. Не все пропадают, но все страдают   и ослабляются. На все число и мера! И мало — плохо, и много — плохо. Где-то в   середине истина.      

Итак, не ощущение жажды вызывает   деятельность, клонящуюся к удовлетворению желания, а нервный механизм   животного. Ощущения радости и страдания есть побочный продукт жизни или ее   механизма. Не чувство двигает тело, а нервный аппарат.      

Если бы атомы не обладали зачаточной   чувствительностью, то жизнь бы шла по-прежнему, но не имела бы смысла, была   мертва, как в автомате. Впрочем, разница между автоматом-куклой и животным, в   отношении ощущения, только количественная. Но простые автоматы растений, низших   существ и изделий мастера так мало чувствуют, что почти сравниваются.      

Механизм страстей заставляет человека и   животное делать то, что сохраняет его жизнь и продолжает род. Иного сорта   механизмы невозможны, потому что они погибли бы сами (лично) или не оставили   потомства. Но при постепенном развитии животного мира, в течение миллионов лет,   механизм становился все сложнее и сложнее, так как к нему присоединился разум и   воля, все более и более сильные (головной мозг). Разум настолько вырос, что теперь   человек мог бы, по-видимому, существовать без низших средств бытия, то есть и   без животных страстей, или инстинктов.      

Вообразим такого человека. Положим, его тело   истощено недостатком воды. Он это видит, но страданий не испытывает. Сознание   близкой смерти или усталость мозга могут побудить его достать воды и напиться,   хотя удовольствия от того он не почувствует.      

У него нет женщины. Он знает, что род его от   этого должен угаснуть. Но он не страдает, организм его не ослабляется от   аскетизма, а, напротив, работает еще сильнее. Однако мысль о том, что население   земли и вселенной без размножения погибнет, потому что жизнь перейдет к   несознательным существам, заставит его подумать о детях. Так же может   рассуждать и женщина. Вот и повод продолжить род без участия страстей.      

Огонь разрушает кожу и повреждает тело. Но и   разум может предохранить человека от огня и всяких вредителей.      

Понятно, что мог бы существовать человек без   страстей, но с высоким разумом. Он мог бы жить, размножаться и быть счастливым   без участия страстей. Не было бы тяжести жизни, но зато не было бы и жгучих   радостей, коротких моментов насыщения и удовлетворения желаний.      

Низшие животные имеют слабый разум или совсем   его не имеют. Им необходимы страсти, хотя они слабы и едва ли заслуживают это   название. Скорее, это простота механизма, грубая автоматичность. И сейчас   многие люди не могли бы обойтись без страстей, потому что разум и воля их   слабы. Но со временем путем искусственного подбора может быть произведено   существо без страстей, но с высоким разумом.      

Какие же от того произошли бы выгоды? А вот   какие. Ровность настроения, отсутствие тяжести жизни и более производительная   работа. Кроме того, страсти несовершенны и часто служат причиною очень дурных   поступков. Разум же избежит их, предполагая его выше человеческого.      

Это воображаемое существо в отношении чувств   будет иметь только два периода: период молодости и развития, когда число идей и   деятельность мозга возрастают, и период старости, когда то и другое постепенно   угасает. Первый период будет сопровождаться тихой радостью, которую, скорее,   можно назвать бодростью, трудоспособностью. Второй — тихою печалью, но не   уничтожающей способности к работе, а только ослабляющей ее. Постепенное и   продолжительное угасание мозга избавит существо от смертных мук. Притом жизнь   так удлинится, что угасание и соответствующее отрицательное чувство будет почти   незаметно. И человека неизбежно ждет эта судьба, это преобразование. Другие   миры давно произвели существо с такими свойствами. Вселенная полна ими. Земля   исключение, потому что возраст ее младенческий.      

Красота природы, растений, животных, пока мы   их видим и слышим, погружает нас в мир впечатлений, служит источником   образования новых идей (в молодости) или усиление погасающих (в   старости) — и бывает приятна. Если мы эту красоту не видим и не слышим,   лишаемся вполне или отчасти (зимой в неволе, от потери зрения и пр.), то   испытываем отрицательное ощущение.      

При нормально устроенной жизни эта тягость не   опасна, так как человек всегда ее может устранить, особенно живя в теплом   климате или распоряжаясь природой по желанию — светом, теплом, воздухом и пр.      

Возбуждают и очень приятные формы, движения и   звуки людей, в особенности некоторых и другого пола. Когда их нет, человек   страдает. Вот еще источник мук. Но и их избегают при хорошем устройстве   общества.      

Есть комбинация движений и звуков (музыка),   способных возбудить необыкновенно сильные ощущения («вынул душу своей игрой»),   большею частью радостные и даже жгуче-приятные. Они могут вызвать и печаль, и   слезы, но это сладкие слезы и сладкая печаль. После такой игры наступает   похмелье, слабость, неспособность к труду и мука. Это уже относится к   искусственным причинам жизненной тяжести. Подобная музыка опасна, как вино или   наркотик. Она дает без толку блаженство, расходует нравственные силы, а потом   надолго расслабляет. Но есть здоровая музыка (такова и обычная), которая только   удовлетворяет накопившуюся и неудовлетворенную страсть к звукам. Мы восхищаемся   голосами и пением женщин и мужчин. Но все ли могут слышать их! Музыка доступнее,   хотя лучше бы было, если бы она заменилась естественными призывными звуками   пола, достигающими сближения и размножения полов (как пение птиц). Впрочем,   практика требует уступок. Музыка разряжает страсти, не имеющие выхода. А они   часто в силу печальных условий не имеют выхода.      

Другие неестественные возбудители нервов и   причина их последующего ослабления, сопровождающегося упадком сил и тяжестью   жизни, — наркотики. Таковы спирт (этиловый), морфий, кокаин, теин, кофеин,   мышьяк и множество других. Это, в сущности, яды-лекарства и исключительные   средства возбуждения, которые в малом количестве полезны только в немногих   случаях жизни или при некоторых болезнях. Употребляемые без толку, для   удовольствия, они не только служат причиною последующих мук, но и причиною   разрушения здоровья, преждевременной старости и смерти. Мы пьем чай, кофе,   виноградное вино, но и они вредны и составляют причину простуд, нездоровья и   горячих неразумных поступков. Какое несчастие — курение, уже своей нечистотой,   противным запахом во рту, порчею воздуха квартир (помимо расслабления мозга).   Не надо никогда касаться и пробовать этих вещей. Только тогда легко от них   воздержаться, несмотря на похвалы им людей ограниченных. Не следует ходить по   краю пропасти. Человек, попробовавший вина и испытавший возбуждение от одной   рюмки водки, захочет повторить это удовольствие. Но второй раз для того же   ощущения требуется уже две рюмки. Человек падает в яму все ниже и ниже, пока не   разобьется или не искалечит себя. Положим, я напился вина. Все чувствуют   сначала удовольствие, но последствия его проявляются разно как при возбуждении,   так и после него (похмелье, страдание). Большинство делается храбрым («пьяному   море по колено»), самоуверенным, распутным, дерзким, хвастливым — вообще   составляет о себе и своих силах ложное понятие. Сколько зла оно при этом может   принести. Затем следуют упадок духа и чувства обратного свойства, которые   сопровождаются злобой, руганью, несправедливостью и разными безумными   поступками. Сколько страданий и вреда это причиняет окружающим, особенно   зависимым от пьяницы людям! И зачем возбуждающее, если после радости приходится   расплачиваться совершенно таким же страданием с прибавкою безрассудных   поступков, упадка деятельности и потери здоровья.      

Исцелиться от такой привычной страсти можно   только путем страдания и не по силам большинству несчастных. Тут может оказать   помощь только внушение (против вина) или врачебное насилие (против морфия,   кокаина и пр.). Но оно должно быть в высшей степени осторожно, то есть   постепенно и продолжительно. Поспешность может погубить больного или побудить   его к самоубийству.      

Но есть еще причины страданий, мы их еще не   касались. Это болезни, боль, вообще разрушение тела, смерть, потери близких.      

Все знают про них. Вопрос только в том,   какова их причина, смысл и возможно ли их устранить.      

Положим, колют, режут, давят или жгут нашу   кожу. Мы испытываем страдание, которое (как нам кажется) заставляет нас   устранить вредителя. В сущности, действует не страдание, а механизм нервной   системы: у низших существ — инстинкт, у высших прибавляется действие головного   мозга. Чем ниже существо по строению нервной системы, тем страдание будет   меньше, и вот почему. У человека, например, при раздражении кожи замедляется   питание мозга (как мы объясняли), от чего деятельность его ослабляется, и это   (совершенно побочно) причиняет нам страдания. Но зато усиленно питается   небольшая часть мозга, от которой зависит устранение вредителя. Как только он   устранен (движение мускулов или иначе), питание и деятельность головного мозга   восстановится и мы испытываем оттого приятное успокоение. Если бы общая   деятельность мозга не прекращалась, то она бы помешала телу устранить   вредителя. Напротив, усиленное питание малейшего кусочка мозга заставило   мускулы энергично и немедленно избавиться от вредителя. Это так. И видно из   того, что при болезненном раздражении кожи или другой части тела человек не   может спокойно работать ни головным мозгом, ни мускулами. Значит, деятельность   и питание их приостанавливается. Работает и питается только та часть нервной   системы, которая нужна для охранения кожи или другого органа.      

Болезнь тела или его травматическое   повреждение (раны, ушибы и пр.) требует для заживления его полного спокойствия   и даже бездеятельности животного. Тогда его силы могут сосредоточиться на   одном: на усиленном питании больного или поврежденного органа, то есть на его   быстром исцелении. Понятно, что болезнь должна сопровождаться ослаблением всех   сил организма, кроме больной части (еще и потому, что движение тела может   разорвать заживляющиеся части).      

Пока человек таков, как он есть, устранить   причину этих страданий нельзя. Но воображаемое существо, выработанное тысячами   лет искусственного подбора (как сахарная свекла), с одним головным мозгом и его   проводами, не будет так сильно страдать, как теперешние люди. В самом деле, и   один разум говорит нам, чтобы мы берегли тело от повреждений и болезней, и он   один нас может сохранить (без низшей самостоятельной деятельности спинного   мозга, симпатической нервной системы и пр.). Он тоже заставит нас (без чувства   боли) устранить вредителей или лечь в постель и прекратить временно, до   выздоровления, расход умственных и мускульных сил и дать покой больному органу.   Придется лишь немного поскучать.      

Потери близких или даже их страдания, неудачи   также заставляют нас мучиться. Причина в том, что наши мысли сосредоточиваются   на страдающем близком («забываем самих себя»). Цель — каким-нибудь способом   спасти близкого. Следовательно, мозг, в общем, сокращает свою деятельность.   Кроме того, если близкий умер, целый ряд мыслей о нем угасает и мы от того   испытываем отрицательные ощущения вследствие ослабленной работы головного   мозга. Пока он был жив, мы беспокоились о нем, то есть сосредоточивали мысли на   том, как бы ему помочь. Тут была хоть какая-нибудь деятельность. Когда же   человек сошел с земной сцены, мы теряем всякие надежды и все-таки не оставляем   о нем мысли, которые становятся еще уже: вследствие невозможности помочь   заходим в тупик. Это причиняет нам наибольшие страдания. Сила их зависит от   степени близости умершего, то есть от количества мыслей (в центре головного   мозга), касающихся близкого.      

Есть множество других причин наших радостей и страданий. Но   пока довольно и этого. Читатель теперь сам будет додумываться до того, о чем   здесь не сказано.Любовь к самому себе,   или истинное себялюбие      

Предисловие      

Стремясь к краткости и определенности, буду   основываться только на тех научных данных и гипотезах, которые считаю наиболее   вероятными.      

Километры (кило) иногда я буду называть   верстами, гектары — десятинами. Название метра оставим по его краткости. Это   почти полсажени. Ар содержит 100 кв.м. 100 аров составляют десятину. 100   десятин — кв. версту. Грамм есть масса, или давление (тяжесть), в четверть с   лишком золотника. 1000 граммов есть килограмм (кило, или 2 1/2 фунта). 1000   кило[граммов] называется тонной (61 пуд). Метрическая лошадиная сила (мощность)   есть работа, выделяющая по 100 килограммометров (кгм) в каждую секунду. Работа   в 1 кгм выражается поднятием одного килограмма] на 1 метр высоты. Биллион, для   краткости, означает 1012, триллион — 1018 и т. д.   Единица каждого класса принимается в миллион раз больше предыдущей. Вообще   большие числа, означаемые единицей с нулями, для краткости изображаем числами   10 с маленькими верхними числами, указывающими на число нулей.      

В изложении я боялся только его неясности, но   не заботился о красоте слога.      

За точностью в такого рода статьях гоняться   нет смысла. Все числа только приблизительны.      

В сущности, основанием всех наших поступков   всегда будет любовь к самому себе. Каждому кажется это всего важнее. Да и как   же иначе? Конечно, это разумно, и в душе каждый придерживается такого   основания. С какой стати, думает всякое существо, я буду делать себе зло. Мне   это невыгодно, это неестественно! Человека, жертвующего своим благом, любят, уважают,   но не все. Многие считают это хорошим для них, но не для него и называют его   дураком. Нельзя обвинять человека в этом его стремлении к эгоизму, он имеет на   него право, но нужно и объяснить, в чем заключается истинное себялюбие. Все   известные виды эгоизмов, то есть любви к самому себе, суть заблуждения.   Например, эгоизм разбойника, грабителя, разного рода насильников, богатого,   властного, честолюбивого, сладострастника и т. д. Они не сознают, что сами   себя ненавидят, и потому такие эгоизмы надо бы назвать эгофобией, или   самоненавистью. В сущности, каждое существо начинено себялюбием. Нельзя   осуждать это желание себе величайшего возможного добра. Лицемерно существо   может не заботиться о себе, а в тайнике своего мозга оно всегда эгоист. Но беда   в том, что оно часто заблуждается и вместо добра себе делает зло.      

Если я решу вопрос, что хорошо мне и что   дурно, то найду истинный путь к себялюбию.      

Основываться можно только на познании   вселенной. Иных источников знания нет. Вера в людей или в авторитеты не надежна,   потому что авторитеты противоречат друг другу. Притом они приходят к нелепым   выводам и, несмотря на это, все-таки имеют сейчас громадную силу. Почти все   100% людей сейчас подвержены грубейшим суевериям. Таковы вера в спасительность   некоторых статуэток, форм и действий, не имеющих никакого отношения к разуму и   законам природы. Например, если съешь кусочек хлеба с вином или без вина, то   будешь в будущем счастлив и избавишься от наказания за сделанные тобою   преступления. Если помажешься ароматическим маслом, то выздоровеешь, если   совершишь ряд ни к чему не ведущих обрядов, то можешь заключить союз с   женщиной, в противном случае — нельзя. Эти обычаи ничем не отличаются от веры в   три свечи, в сны, в 13-е число, в почесывания и в разные другие приметы. Они составляют   такой же позор человечества, как и все безрассудные поступки. Такие люди ничем   не отличаются от безумных, потому что отрицают разум и знание.      

Как же относиться к таким? А так же, как мы   относимся к сумасшедшим и больным: с полным вниманием, сожалением и   милосердием. Больных мы стараемся облегчить или вылечить, и также и страдающих   верою в пустяки мы пытаемся вразумить, то есть дать им знания, которые избавили   бы их от заблуждений и погибели.      

Нужно огромное терпение. Только медленно,   медленно можно изменить образ жизни людей к лучшему. Иные, как и некоторые   больные, — неизлечимы. Для них останется одно ваше сострадание и заботы.      

На чем же основываться, что признавать   верным? Изучение вселенной начато, но, конечно, никогда не будет закончено.   Наше знание — капля, а незнание — океан. Разного рода знания, накопленные   наиболее сознательными людьми всех стран, народов и времен, называются науками.   Они разделяются на точные и сомнительные. К точным относятся геометрия,   механика, физика, химия, радиология, биология и проницающая их все математика   или логика. К точным же наукам относятся прикладные и описательные науки,   каковы технология, география, зоология, ботаника, геология, астрономия,   минералогия, физиология и т. п. Сомнительные науки также очень важны, потому   что представляют попытки решить задачи, решение которых крайне необходимо   каждому сознательному существу. Они называются сомнительными, потому что   решения этих задач разными умами несходны. Неизвестно, кто прав и чье решение   неверно. Может быть, и все они неверны. Таковы науки исторические, философские   и религиозные.      

Но не нужно думать, что есть резкие границы   между точными и неточными науками. С одной стороны, высшие границы точных наук   колеблются, с другой — основы социальных наук близки к точности.      

Мы начнем с наиболее точных наук, откинув от   них все сомнительное. В гуманитарных же и философских науках примем то, что   согласуется с нашими выводами из знаний несомненных.      

Будем смелы. Не будем бояться кары   авторитетов, хотя бы за ними были тысячелетия. Мы охотно за ними пойдем, если   они, с точки зрения несомненных знаний, пришли к верным, хотя и не доказанным   ими выводам.      

Как мы можем быть виновны, если мы следуем   своему разуму? Что же может быть выше его? Конечно, возможны существа сильнее   нас по разуму. Но где они? Они не приходят к нам на помощь. Когда придут, тогда   и послушаем их. Сейчас мы имеем только указания наиболее даровитых своих   собратий. Разум же неба молчит.      

Через тысячи лет наука расширится,   усовершенствуется и сам человек преобразится к лучшему. Но пока этого нет, нам   приходится довольствоваться имеющимся. Наши выводы, наверное, будут неполны,   даже ошибочны, но что же делать, если нет сейчас того, что будет через сто,   тысячу, миллион лет и что даст нам более верные выводы!Современное состояние   неба      

Обрисуем пока общую картину вселенной, чтобы   воображение наше сразу было поражено ее величием. Так мы выбьем из себя узкую   земную точку зрения. Как в свое время география вышибла из нас понятие о нашей   ничтожной деревушке, так и астрономические познания уничтожат авторитет земли.      

Взглянув на небо в безлунную ясную ночь, мы   увидим множество звезд. Все это суть громадные ослепительные солнца, но   настолько от нас удаленные, что представляются в виде ничтожных, едва заметных   искр. Членов планетной системы мы увидим в образе 2–3 блестящих или тусклых   точек, подобных звездам. Только светят они ровнее, не так сильно мерцают, как   звезды. Остальных членов не видно простым глазом: или потому, что они на другой   стороне неба, закрытой землей (ее горизонтом), или по их малости. Их бы и   совсем не было видно (по их малости и темноте) ни в какие телескопы, если бы   они были на тех же ужасающих расстояниях, как звезды-солнца.      

Будем же говорить не о том, что говорит нам   невооруженное зрение, а о том, что открыто астрономией с помощью самых   могущественных телескопов (великими и кропотливыми трудами).      

Наша планетная система, проявляющаяся на небе   для простых глаз едва заметно, состоит из Солнца, в миллион раз большего (по   объему) Земли, и из планет. Четыре планеты больше Земли в сотни раз, три   немного меньше ее, около тысячи гораздо меньше (от 10 до 400 кило|метров] в   диаметре) и множество тысяч еще меньше. Вообще число планет определенного   размера тем больше, чем этот размер меньше.      

Крупные планеты окружены спутниками, или   лунами, то есть меньшими планетами. Их число у каждой планеты тем больше, чем   сама она больше, именно от 0 до 10. Размеры некоторых лун только лишь вдвое   меньше, чем Земли, другие гораздо меньше, иные имеют в поперечнике с десяток   верст и меньше.      

Все планеты лежат почти в одном плане и   двигаются в одну сторону вокруг Солнца. В то же время они вертятся в ту же   сторону. Движение планеты подобно двигающемуся вперед детскому волчку. Если   стать на северном полюсе Земли или Солнца, то все движения будут справа налево,   то есть против движения часовой стрелки. Скорость годового движения от 46 до 5   верст (кило[метров]) в секунду. Скорость суточного экваториального вращения   различна и для больших планет составляет до десятка кило[метров] в секунду.      

Совершенно то же можем сказать и про вращение   и движение спутников вокруг своих планет. Система каждой планеты с ее лунами   подобна системе Солнца с его планетами. У планеты недостает только   самостоятельного блеска, как у Солнца. Но и то когда-то раньше он был, то есть   планета раньше сияла, как Солнце. Луны не только вертятся и двигаются вокруг   своих планет, но и вместе с ними идут кругом Солнца.      

Эта вращающаяся солнечно-планетная машинка,   кроме того, стремительно несется в пространстве по направлению к созвездию   Лиры, или Геркулеса (созвездие есть группа солнц). Примерно каждую секунду мы   продвигаемся вперед вместе с Землей, Солнцем, всеми его планетами и их   спутниками — на 20 верст в секунду, или почти на два миллиона верст   (кило(метров)) в сутки. Никогда не стоим и не крутимся на одном месте, каждый   день занимаем в небесном пространстве новое положение. Настоящие небесные   путешественники! Куда-то бежим, все дальше и дальше. Но пространство между   звездами (солнцами) так громадно, что этот бег кажется стоянием. Миллионы верст   в нем — ничто.      

Все планеты освещаются и согреваются Солнцем.   Те, которые к нему ближе Земли, — сильнее, чем она, а те, которые   дальше, — слабее. Но на одних очень холодно, на других невыносимо жарко —   с точки зрения Земли.      

На них [есть) дни и ночи, времена года, но   разной продолжительности. На всех тяжесть разной силы. Чем меньше планета или   ее спутник, тем тяжесть меньше.      

На иных планетках тяжесть так мала, что   довольно человеческого прыжка, чтобы улететь в небесное пространство и   сделаться самостоятельной планетой, спутником Солнца. На других тяжесть   позволяет прыгать до потолка, а иногда на много метров или километров в высоту.   Напротив, на самой большой планете она так велика, что едва позволяла бы   человеку ходить.      

Форма планет близка к шарообразной. Но она   тем более уклоняется от нее, чем размеры планеты (а вместе с тем и тяжесть)   меньше. Малые планеты с поперечником в несколько сотен верст или меньше могут   быть кубическими, многогранными и другой формы.      

Если они не таковы, то только потому, что,   будучи когда-то газообразными или жидкими, приняли сферическую форму — да так и   застыли. Однако угловатость у них замечается, что указывает на то, что малые   планеты составляют результат разрыва большой планеты. Они как бы ее обломки.      

От вращения даже большие планеты   сплющиваются. На деле полярное сжатие не более 10% диаметра. Для Земли оно   равно 0,3%, то есть незаметно со стороны.      

На больших планетах существуют атмосферы из   неизвестных газов и океаны из неизвестных жидкостей. Чем больше планета, тем   больше на это и вероятия. Впрочем, огромное большинство малых планет и   спутников не имеет атмосфер.      

Вещества, из которых состоят разные планеты,   подобны земным. Действительно, вся планетная система образовалась из одной   массы с Солнцем. Уже из этого видно, что состав всей планетной системы один и   тот же. Но есть еще подтверждение. Поверхностный состав Солнца известен. Он   содержит те же вещества, что и Земля. Итак, можем сделать вывод, что и планеты   по составу веществ сходны с Солнцем и Землей. О том же более определенно   говорят и падающие из планетной системы на Землю камни, металлы и минералы,   неправильно называемые аэролитами и падающими звездами. То же подтверждает и   наблюдение комет, свет которых иногда сообщает нам об их составе, таком же, как   вещества солнц. О составе же планет фактические сведения противоречивы, и   потому мы можем сказать, что фактически о нем мы ничего хорошо не знаем.      

Вещества разделяются на тяжелые, то есть   плотные, и легкие, или малоплотные. Каково же их распределение в планетной   системе и в каждом из ее членов?      

Представим себе первоначальную газообразную   массу, из которой образовалась потом планетная система. По известным физическим   законам каждый газ распределяется среди других газов так, как будто других не   было, а имеется только он один. Возьмем в пример одно из самых тяжелых веществ   — хоть золото, которое, конечно, было газообразно вследствие невообразимо   высокой температуры. Его пар, в силу упомянутого закона, распространяется до   самых границ общей газообразной массы. Однако его очень мало на границах, но   его тем больше, чем ближе к центру массы. То же справедливо и для всякого   другого вещества как плотного, так и самого легкого. Но легких веществ на   границах будет, конечно, больше.      

Отсюда следующие выводы:      

1) Все разнообразные вещества, которых   на Земле и Солнце известно более 90, находятся во всех частях Солнечной системы   как близких, так и удаленных от Солнца. Например, Земля содержит те же   вещества, что и Солнце (хотя в иной пропорции), что фактически и   подтверждается.      

2) Легких веществ более на отдаленных   планетах. Поэтому и средние плотности планет должны быть тем меньше, чем они   дальше от Солнца.      

3) Каждая планета должна содержать   плотных веществ тем больше, чем место ближе к центру, потому что каждая планета   была когда-то изолированной газообразной массой, как Солнце. Так что тяжелые   металлы должны преобладать в центрах планет, а легкие и неметаллические тела —   на поверхностях.      

Солнце должно иметь наибольшую плотность,   чему мешает его высокая температура, так что вещество Солнца (в среднем) даже   вчетверо легче вещества Земли. Плотности планет, в общем, действительно   возрастают с приближением к светилу, только с некоторыми уклонениями,   зависящими от температуры планет и других причин, например, Венера не так   плотна, как Земля, хотя и ближе к Солнцу. Самые дальние планеты Уран и Нептун   немного плотнее Юпитера и Сатурна, потому что их сравнительно малый диаметр   позволил им более остыть и уплотниться. Вот плотности планет по мере их   удаления от Солнца: 6,45 — 4,44 — 5,5–3,9 — 1,33 — 0,7–1,1 — 1,6. Плотность,   как видно, падает правильными уступами. Только после Сатурна идет возрастание   плотностей, что мы уже объяснили малыми размерами удаленных планет и их более   сильным охлаждением.      

Как наглядно представить себе картину   солнечной системы? Как сделать ее модель и вообразить ее? Пусть имеется у нас   круглое поле в 1600 десятин (16 кв. верст). Положим по середине его золотой   ослепительный шар с поперечником в 70 сант[иметров] (ногтей). Это будет Солнце.   На расстоянии 29 метров бросим зернышко с поперечником в 2 мм. Это будет   Меркурий. За 54 м положим горошинку в 6 мм — Венеру. Далее, за 75 м,   такую же горошинку — Землю. Луна изобразится зернышком 1 1/2 мм на расстоянии   18 сант[иметров] от Земли. Марс будет зернышком в 3 мм на расстоянии 1 14   метров от золотого шара. Юпитер обозначится яблоком в 7 сант[иметров] на   389 м от Солнца. Между Марсом и Юпитером разместятся едва видимые крупинки   — более тысячи астероидов. Далее будет Сатурн (с его плоскими кольцами) в виде   яблока в 6 сантиметров] и на расстоянии вдвое большем, чем Юпитер. Уран и   Нептун покажутся грецкими орешками с поперечником в 2 1/2 сант[иметра], на   расстоянии в 1400 и 2250 м от Солнца. Самые большие спутники планет будут   не более 1 1/2 мм, большинство же — еле видимые крупинки и пылинки. Таким   образом, вся планетная система-игрушка будет иметь в диаметре около 4 1/2 верст   (кило[метров]).      

Такова печальная пустынная картина нашей   планетной системы, уменьшенной размерами в 2 миллиарда раз. Явно преобладает   пространство. Оно, собственно, все поглощает. Вещества как будто нет. Тепло   Солнца только до Марса. Дальше оно очень слабо. Холод поглощает планетную   систему. Свет идет дальше тепла. На последней планете — Нептуне — освещение   Солнца равно силе света 59 свечей на расстоянии метра, или 5 свечам на   расстоянии фута. Освещение еще изрядное, но холодище невообразимый! Понятно,   что Солнце с Нептуна кажется только блестящей звездой. Свет, можно сказать, не   только освещает всю планетную систему, но и много дальше.      

Как же громадны истинные пространства, разделяющие   планеты нашей системы? Возьмем космические скорости и изобразим эти бездны   временами. Артиллерийские снаряды имеют секундную скорость до одного   кило[метра]. Космическую и доступную реактивным небесным кораблям скорость мы   примем в 10 верст. Тогда путешествие на них от Земли до Солнца потребует около   6 месяцев. Кратчайшее расстояние до Марса будет пройдено в 2 месяца. До пояса   астероидов или малых планет надо лететь год. До Юпитера — 2 года, до Сатурна —   4 1/2 года. До последнего, Нептуна, — чуть не 15 лет. Это уже не так   страшно.      

Но ведь небеса начинаются сейчас за земной   атмосферой всего на расстоянии 300–500 верст. Поселившись на тысячу верст от   земной поверхности, мы уже образуем жилище на небесах, откуда легко двинуться и   далее. Как только будет достигнуто это, мы можем сказать, что завоевали свою   планетную систему. Важно не пространство ее, не планеты, а солнечная энергия,   которая тогда сделается для нас вполне доступной. Энергия Солнца, давление его   лучей, как показали мои вычисления, легко может дать возможность небесным   кораблям блуждать по всей планетной системе. Только существует ли это давление?   Если да, то легкое квадратное зеркало со стороною в 10 метров, массою в 1   килограмм может получить в течение года прибавку секундной скорости в 20 000   метров. Этой скорости довольно, чтобы одолеть притяжение Солнца и блуждать   между звездами по всему Млечному Пути.      

Мы видели, что вся наша планетная система   проявляется на звездном небе двумя-тремя немерцающими искорками, похожими на   звезды. Даже при самых благоприятных условиях нельзя видеть более 4–6 штук до   нашей ничтожной Луны, которая только по ее близости кажется громадной. Что же   представляют множество остальных звезд? Телескопы и фотография насчитывают их   до миллиарда. Исследование света этих звезд убеждает, что они накалены и   подобны нашему Солнцу. Геометрические и физические работы еще показали, что они   по массе подобны Солнцу и страшно удалены от нас. По величине же некоторые в   миллионы раз больше Солнца и нагреты гораздо сильнее. Свет, посылаемый ими,   говорит нам и о сущности этих солнц. Они состоят из тех же веществ, что и   Солнце и Земля. Планеты снаружи остыли, не испускают самостоятельного света и   потому о составе их мы можем только догадываться. Солнца же и другие   самосветящиеся вещества, как и разреженные газообразные массы (туманности),   ясно нам о нем повествуют. Впрочем, и большинство солнц газообразны, в   особенности с поверхности.      

Примерное расстояние ближайших солнц друг от   друга составляет от 40 до 400 и более биллионов верст. Сравним эти числа с   размерами нашей планетной системы. Ее наибольший поперечник составляет менее   одного миллиарда. Таким образом, он менее расстояния соседних звезд-солнц в   40-400 тысяч раз. Отсюда видно, как ничтожна наша планетная система по своим   относительным размерам. Если же сравнить звездные расстояния с расстоянием   Земли от Солнца, то узнаем, что последнее в 2-24 миллиона раз меньше расстояния   между соседними звездами.      

Звездная модель, уменьшающая действительность   в 2 миллиарда раз (как мы уменьшали и нашу солнечную систему), изобразится   золотыми ослепительными шарами с поперечниками от 70 ногтей (сант[иметров]) до   70 метров и более, находящимися друг от друга на расстоянии от 40 до 400 тысяч   верст. И такие расстояния вообразить трудно.      

Видимые нами солнца составляют единую кучу,   имеющую форму спиральной чечевицы или лепешки. Есть такие кругловатые   завитушки-раковины. Расположены солнца не равномерно. В середине плотнее,   ближе, а чем дальше, тем реже, постепенно сходя на нет.      

Самые отдаленные солнца для простого глаза   сливаются в одну туманную полосу — всем известный Млечный Путь (туманная   полоса, рассекающая пополам небо). Одинаковый состав звезд Млечного Пути   показывает, что он образовался из одной массы или, по крайней мере, имеет один   источник своего образования. А если так, то каждое отдаленное Солнце должно   быть подобно нашей планетной системе. Но понятно, что планет иных солнечных   систем по их отдаленности, малости и темноте мы видеть не можем ни в какие   телескопы. И наши-то планеты мы едва видим. Как же видеть планеты, которые в 80   тысяч раз дальше Нептуна! И это еще ближайшие. Мы и Нептун-то видим только в   телескоп. Но что планеты у иных солнц есть, это видно не только теоретически,   но и практически. Во-первых, у многих солнц есть видимые светящиеся спутники,   то есть солнца. Когда они остынут, то превратятся в планеты. Во-вторых,   периодическое колебание спектральных линий у всех остальных солнц показывает,   что и у них есть спутники, но остывшие, как наши планеты, и потому невидимые.   В-третьих, солнечные системы образовались однообразно, как наша, и потому   должны иметь тоже спутников.      

Солнца Млечного Пути не стоят на месте, а   мчатся со скоростью от 20 до 300 и более кило|метров] в секунду. Направление   каждой звезды прямое, так как тяготение отдаленных звезд имеет очень слабое   влияние на прочие звезды. Они двигаются вообще по разным направлениям, хотя это   движение вызвано тяготением всей совокупности солнц Млечного Пути. Звезды в нем   гуляют свободно, движение их, конечно, со временем искривляется, и они не в   силах выйти из сферы тяготения звезд своей группы (то есть Млечного Пути). Этим   движение солнц отличается от движения планет и лун, которые описывают круглые   или эллиптические пути. Впрочем, и они участвуют в движении своих солнц и не   отстают от них, составляя с ними как бы одно целое.      

Какой же вывод? Наш Млечный Путь содержит   около миллиарда планетных систем, подобных нашей. Но если на нашей завелась   жизнь, то почему же ей не быть и на других планетных системах. Их планеты,   будучи частями своих солнц, состоят из тех же веществ, что и Земля. Они тоже   освещены солнечными лучами, подвержены силе тяжести, близкие к своим солнцам   имеют подходящую для жизни температуру, более крупные имеют атмосферы, моря и   времена года. Почему же эти планеты будут пустынны? Значит, Млечный Путь кишит   жизнью, как и наша крохотная Солнечная система. И жизнь эта кишит, по крайней   мере, на нескольких миллиардах планет.      

Представляет ли Млечный Путь конец мира? Есть   ли еще что-нибудь за ним, то есть другие солнца, иные планетные системы и жизнь   на них? Могущественные телескопы в связи с фотографией открывают равномерно   распределенные во всех частях неба какие-то туманные пятнышки. Их пока   насчитывают до миллиона. Свет, испускаемый ими, и другие исследования показали,   что это отдаленные млечные пути, то есть такие же группы солнц, как и наш   Млечный Путь (но лежащие вне его, в стороне от него).      

Далее этого астрономия уже не идет.   Фактически вселенная для нас ограничивается миллионом млечных путей, называемых   по своему виду спиральными туманностями. Каждая из них состоит из миллиардов   солнечно-планетных систем. Значит, всего их известно миллион миллиардов.   Больших планет в них будет не менее 10 миллионов миллиардов. На каждого жителя   Земли приходится их 10 миллионов штук. Тысячи маленьких планеток без атмосфер в   счет не берем. Можем ли хоть моделью представить себе этот миллион млечных   путей, уменьшив их размеры и взаимные расстояния по-прежнему в 2 миллиарда раз,   причем самая Земля наша изображается горошинкою? Примерный большой поперечник   Млечного Пути равен 1018 кило[метров] (верст); значит, даже на   модели он будет иметь половину миллиарда верст. Это число трудно вообразить,   потому что модель одного Млечного Пути уже будет только вдвое меньше всей нашей   планетной системы до Урана. Расстояние между соседними млечными путями   составляет примерно 2×1019 кило[метров]. Это будет в 20 раз больше   протяженности Млечного Пути. Поперечник Эфирного Острова (группы млечных путей)   еще раз в 10 больше. Модель будет невообразимо велика. Надо самые громадные   солнца изобразить пылинками, чтобы представить себе Эфирный Остров и его   млечные пути. Действительно. если наше Солнце мысленно уменьшить в 10 раз, то   есть изобразить его в 7 микронов (видимым только в микроскоп), и тогда Млечный   Путь будет иметь поперечник в 10 000 верст, а Эфирный Остров — в 20 миллионов   верст. Тут никакие модели не помогут. Скорости млечных путей доходят до 1000   верст в секунду.      

Небесные расстояния иногда выражают тем   временем, которое употребляет свет для их прохождения. Свет же проходит по 300   000 верст в одну секунду. Так, расстояние от Земли до нашей Луны проходится им   почти в 1 секунду, от Солнца до Земли — в 8 минут, поперечник планетной системы   — в 8 часов, среднее расстояние между соседними солнцами — в 36 лет, Млечный   Путь — в 100 000 лет, расстояние между соседними млечными путями — примерно в 2   миллиона лет, весь Эфирный Остров — в 100 миллионов лет. Световой год   приблизительно соответствует 1013 верст, то есть 10 биллионов   километров]. Мы дали истинные расстояния между соседними солнцами. Свету нужно   для прохождения их не менее 3–4 лет. Насколько же они одолимы человеком с его   техникой будущего? Это очень важно знать, так как положительное решение вопроса   укажет на возможность расселения могущественных существ от солнца к солнцу, по   всему Млечному Пути. Это избавит громадное большинство (более 99%) планет от   мук самозарождения (автогонии).      

Ближайшее расстояние между солнцами — не   менее 40 биллионов верст. Если будущий небесный корабль будет пробегать только   10 верст в секунду, то он одолеет все расстояние в 130 000 лет. Лучи Солнца   могут дать гораздо большую скорость. Если есть давление света, то поверхность   квадрата со стороною в 100 метров (массою в 1 килограмм) получит в течение года   скорость 2000 кило| метров] в секунду. Еще большие скорости можно получить при   разложении атомов. Если примем возможную скорость корабля в 1000 кило[метров],   то и тогда время путешествия до ближайшего солнца сократится в 100 раз и дойдет   до 1300 лет. Достигнут цели, по-видимому, только потомки путешественников. Но   возможно, что выведут породу существ, жизнь которых будет превышать тысячи лет.   Секундная скорость в 1000 кило[метров] еще в 300 раз меньше скорости света.   Если бы даже небесный корабль достиг скорости света, и тогда бы это нисколько не   препятствовало путешествию. В силу принципа Доплера-Физо как будто передние и   задние солнца не будут видимы, потому что спереди световые колебания эфира   будут чересчур часты, а сзади слишком редки. Те и другие не воспринимает   человеческий глаз. Но этот вывод совсем неверен. Шкала электромагнитных   колебаний очень обширна. Только и произойдет, что невидимые длинные волны   передних звезд (куда летит корабль) сделаются видимыми, а очень короткие   ультрафиолетовые волны задних солнц станут ощутимы, превратившись в более   редкие световые. Об этом и говорить бы не стоило, так как для ориентировки   довольно и боковых звезд, спектр которых мало изменяется (даже при скорости   света, о чем и речи быть не может).      

Но как перенести это путешествие? Каково оно?   Почти всю дорогу нам будут светить звезды Млечного Пути. По их отдаленности,   как и теперь, они не могут ни согревать, ни освещать нас. Солнце будет далеко и   превратится в обыкновенную слабую звезду. На тысячи лет нас окружит черная   мрачная ночь. Температура небесного корабля должна бы достигнуть 273° холода по   Цельсию, если бы не особое его устройство, предохраняющее от потери им тепла.   Он окружен рядом тонких блестящих оболочек, отражающих все лучи прибора   обратно, внутрь его. Если слабые потери и есть, то они будут пополняться   внутренним источником теплоты, например распадом атомов. Этот источник дает в   сотни тысяч раз больше энергии, чем топливо. Он же будет поддерживать и энергию   существ непосредственно или через посредство произрастающих растений. Если мы   уже теперь считаем возможным достижение солнц, то настолько же будут в этом   уверены будущие поколения людей или зрелые существа иных планет с их всемогущей   техникой и умом!      

Все это уже есть, все давно исполнено,   повторялось и будет повторяться бесчисленное множество раз в беспредельном   космосе, результатом чего является совершенная и довольная жизнь вселенной.   Кончается ли космос Эфирным Островом? Разум, только разум говорит нам, что нет.   Так как пространство нельзя вообразить ограниченным, то и распространение материи   бесконечно. Где есть пространство, там есть и материя. И самое пространство   есть вещество. Одно без другого немыслимо. Одно с другим связано. И известные   нам межзвездные пространства наполнены веществом, называемым эфиром. Весьма   вероятно, что он и есть источник Солнц и других небесных тел. Как небесные   тела, разлагаясь, дают начало эфиру, так и он при соединении своих частиц дает   известную материю.      

Мы назвали группу спиральных туманностей   (вместе с нашей группой солнц, или Млечным Путем) Эфирным Островом. Один ли он?   Возможно ли это узнать? Вероятно, и их множество, и они составляют группу   высшего порядка, и так без конца.      

Итак, мы имеем не менее миллиона миллиардов   солнечных систем и не менее планет большого размера с атмосферами, солнечным   теплом и всеми условиями для развития растений и животных. Возраст этих планет   самый разнообразный. Одни в младенческом состоянии, как Земля, на которой   сознательная жизнь едва только зародилась, другие имеют зрелый возраст. Там   жизнь должна достигнуть совершенства, о котором мечтают люди. Но его степень   они едва ли в силах вообразить: для этого надо быть более совершенным, чем   самые выдающиеся люди Земли. И условия развития жизни на разных солнечных   системах также различны. На некоторых планетах разум и могущество развивались   невообразимо пышно и быстро. Такие планеты опередили другие, и их было не мало.   Они одолевали тяжесть своих планет, вырывались в небеса, завоевывали энергию   своих солнц, поселялись в эфире, приобретали могущество и силу переселяться к   другим солнечным системам. Роились, как пчелы. Они поняли, что их   самозарождение и совершенство досталось им трудным, мучительным путем, и   захотели освободить другие планеты от повторения мук, которые сами испытали.   Поэтому всюду они распространяли готовую совершенную свою жизнь путем особого   размножения, а не самозарождения. Мучительные же, уродливые и несовершенные   зачатки жизни на планетах безболезненно прекращали, оставляя в покое только   немногие планеты, которые обещали богатую жатву жизни и возобновление кое-где угасающих   совершенных пород. В результате во вселенной ничего нет, кроме совершенства и   немногих, незаметных по числу рассадников обновляемой жизни (подобных Земле).Прошедшее и будущее   вселенной      

Каково будущее и прошедшее вселенной? Никто   еще фактически не доказал, что материя уничтожается или образуется вновь, то   есть создается из ничего. Неуничтожаемость и нерождаемость материи составляют   основу всех научных изысканий. Если и есть данные за то, что солнца теряют   постепенно свою массу, а более холодные тела приобретают ее, то, помимо   рискованных гипотез, на это можно смотреть как на перенос материи, разложение   ее или составление (синтез). Если же материя. из которой состоит вселенная,   всегда была и будет, то и сам космос как совокупность вещества всегда был и   будет. Сейчас он полон жизни: мы видим в нем миллион миллиардов (1015)   солнц, окруженных планетами, жилищами существ. Но не погаснут ли когда-нибудь   его солнца, не покинет ли от этого планеты жизнь?      

Накаленные части вселенной теряют тепло,   температура вселенной понемногу уравнивается. Когда она сделается везде   одинаковой и солнца перестанут давать свои живительные лучи планетам, то,   по-видимому, космос и жизнь в нем должны прекратиться. Действительно ли такая   участь ожидает вселенную, как думают сторонники рассеяния энергии, то есть   получения низкой однообразной температуры вселенной (энтропия)? Можем уже   заранее сказать, что нет. Если мир всегда был, если он существует бесконечное   число лет, то как же он в это безграничное время не погас, как тепло от горячих   тел не перешло к холодным и температура до сих пор не уравнялась во всем   небесном пространстве?      

На это могут возразить, что мир всегда был   холоден, мертв и только недавно возгорелся. Но если он способен возгореться, то   есть нарушить свое тепловое равновесие, то, значит, тепло может какими-то   способами переходить от холодных тел к холодным и их накаливать, как накалены   солнца. А если так, то и мир остывший может ожить. Оно так и есть. Фактически   мы видим этому подтверждение: в небесах то и дело возгораются новые солнца.   Правда, они существуют большею частью недолго, то есть они слабеют и гаснут.   Однако есть и такие солнца, которые, появившись, остаются и до сих пор служат   источниками света и тепла. Напротив, угасания старых звезд никто никогда еще не   наблюдал.      

Кроме того, изучение свойств материи   неизбежно ведет к заключению о периодичности всех миров. Мы хотим сказать, что   солнце угасает, но через некоторый громадный промежуток времени взрывается,   обращается в туманность. Она сгущается и превращается опять в пылающее солнце   со свитою планет и их спутников. Может быть, взрыв у каждого солнца не один, а   множество. Пока температура еще высока, взрывы слабы и повторяются часто (у   нашего солнца 11-летний период). Затем они становятся все сильнее и реже. Последний   могучий взрыв обращает звезду-солнце в туманность. Материя солнц сразу или   постепенно рассеивается в пространство и образует в том же или другом месте   туманности, из которых создаются новые солнца.      

Вообще, если некоторые солнца Млечного Пути   угасают, то на их месте, так или иначе, возникают молодые светила. Даже любому   млечному пути должен быть конец, то есть и его звезды должны слиться и   образовать разреженную массу. Но и он периодичен, и он снова образует   совокупность множества солнц. И вообще, если некоторые млечные пути в Эфирном   Острове временно погибают, то на месте их возникают новые молодые группы солнц   в том же или другом месте Эфирного Острова.      

Свойства материи и   динамика неба      

Изучение свойств вещества неизбежно приводит   нас к заключению о периодичности вселенной. Обратим же внимание на свойства   материи.      

Мы видим бесконечное разнообразие веществ:   камни, металлы, руды, минералы, воздух, вода, спирт, кожа, кости, мозги и   т. д. Около ста лет тому назад стало выясняться, что все вещества состоят   из соединения немногих веществ, называемых простыми. Их всего насчитывают   теперь только 92. Соединение их по 2, по 3 и т. д. образует дециллионы   самых разнообразных материалов. Они называются веществами сложными.      

Простые тела, как и сложные, имеют вид газов,   жидкостей и твердых тел. Золото, серебро, медь, сера, углерод, кислород, азот,   бром — пример простых тел. На солнцах мы видим смеси их паров. Простые тела   более всего находятся в накаленных солнцах, туманностях и не остывших еще   центральных частях планет. Сложные больше находятся на поверхности планет, в   твердой коре их и лаве (магме). В космосе по количеству преобладают простые   тела.      

Есть чистые сложные тела и есть смеси их. На   земле больше встречаем смеси, растворы и сплавы. Например, морская соль состоит   из смеси многих солей, между прочим, кухонной (соли), которая уже будет чистым   сложным телом. Морская вода составлена из раствора множества газообразных,   жидких и твердых тел в чистом сложном теле — воде. Воздух есть смесь газов и   паров. Стекло — сплав чистых сложных тел. Почва — смесь раздробленных сложных   сплавов. Животное есть сцепление множества смесей, растворов и сплавов   поразительно сложных тел.      

Очевидно все вещества космоса состоят из   соединения малых частей. Как бы ни было твердо тело, мы можем раздробить его и   даже обратить в пыль. Пылинки очень малы, но в сильный микроскоп они   представляются целыми камнями определенной формы. Ясно, что их можно еще делить   на меньшие части. Вообще, делимость материи кажется беспредельной. Однако   химические явления показали, что есть предел этой делимости. Последние, уже   неделимые частицы называются атомами.      

Выяснилось, что простое тело состоит из   невидимо малых одинаковых колеблющихся атомов. Атомы разных простых тел   различны и отличаются друг от друга массою. Относительная величина ее   изменяется от 1 до 240. У большинства простых тел атомы группируются по 2, по   3, вообще по нескольку. Такая группа атомов называется молекулой. Итак, простое   тело состоит из однообразных молекул, а эти молекулы — из одинаковых атомов.   Чистое сложное тело, например вода, соль, тоже состоит из молекул. Но молекула   сложного тела состоит не из одинаковых атомов, потому что сложное тело есть   тесное соединение (химическое, атомное) разных простых тел, у которых атомы   различны по массе. Например, молекула воды состоит из двух атомов водорода и   одного более массивного атома кислорода. Молекула соли — из одного атома хлора   и одного же атома металла натрия.      

Вследствие быстрого колебательного движения   атомов и молекул они не сливаются друг с другом, а находятся всегда на   некотором расстоянии. Между ними всегда есть свободный промежуток, величина   которого зависит от скорости их движения (то есть от температуры) и от внешнего   давления.      

Как в небесах материя сгруппирована в   кучки-солнца, так и во всяком веществе материя расположена отдельными кучками —   атомами и молекулами. Но сравнительное расстояние между ними совершенно   ничтожно по отношению к сравнительным расстояниям звезд. Небо подобно страшно   разреженной смеси разных газов, атомы которых отличаются по массе. Под атомами   тут подразумеваются солнца и другие небесные тела.      

Физические наблюдения указали также на   размеры и массы атомов. Размеры атомов определяются десятимиллионными долями   миллиметра. Понятно, что число их даже в разреженных газах громадно, а масса   каждого ничтожна.      

Объемы самых разнообразных атомов (водород,   железо, золото, платина) не очень между собою отличаются, то есть чем плотнее   тело, тем плотнее и его атом. То же отчасти относится и к сложным телам.      

Что же мы видим в природе — на Земле и вне   ее? Не считая эфира, мы находим только смеси простых и сложных тел, то есть   атомы и молекулы, и больше ничего. Солнца, планеты, животные и растения на них,   совершенные и несовершенные существа, ангелы и боги — все состоит из атомов. По   степени сложности мы различаем: 1) простое тело, состоящее из одинаковых   одноатомных или многоатомных молекул; 2) чистое сложное тело, состоящее из   одинаковых молекул, каждая из которых состоит из разных атомов; 3) смеси,   сплавы, растворы и сцепления простых и сложных тел.      

Вещество по сложности строения дает еще такие   категории, начиная с низших: простые тела, чистые сложные тела, органические   мертвые вещества (состоящие из еще более сложных молекул), органические живые   вещества, комбинации живых веществ, или клеточек, то есть растения, животные,   человек, его более совершенные потомки и высшие существа иных миров.      

Атомы и молекулы отличаются и скоростью   движения. Хоть это движение даже в разреженных газах колебательное (вследствие   взаимного столкновения молекул), но скорость движения имеет вполне определенную   величину. Она тем больше, чем масса молекулы меньше. Например, молекула   водорода движется в 4 раза быстрее молекулы кислорода, масса которого в 16 раз   больше. Вообще замечают, что живая сила, или энергия движения, каждого атома,   большого и малого, одинакова (работа движения его частей не считается).   Наибольшую скорость имеет водород — до 2 кило[метров] в секунду (при   обыкновенной температуре). Но при повышении температуры скорость всех атомов   увеличивается. Например, при увеличении абсолютной температуры в 9 раз скорость   молекул водорода доходит до 6 кило[метров]. Вообще у всех веществ она   увеличивается при этом в 3 раза. От этого происходит расширение всех тел, так   как частицы сильнее друг от друга отталкиваются. При высокой температуре все   тела обращаются в газы. Таково состояние всех тел на поверхности Солнц. Лишь в   глубине их давление обращает их, может быть, в жидкости и твердые тела.   Напротив, при понижении температуры все тела обращаются в твердые оттого, что   отталкивающая сила слабеет и перевес берет атомное притяжение. Если бы Солнце и   планеты потеряли свою видимую скорость, то они тоже (от взаимного притяжения)   слились бы между собою, как молекулы.      

Атомное учение весьма упростило взгляд на   строение вселенной, но все же оно не обошлось без 92 тел, число которых, должно   думать, гораздо больше. Эта сложность не удовлетворяет мыслителя. Мир должен   быть еще проще.      

Примерно 32 года тому назад (Беккерель и   много раньше — Ньепс) открыты были радиоактивные явления. Потом оказалось, что   некоторые простые тела с большой массой атома (радий, уран, торий и много   других) отделяли от себя частицы и обращались в другие простые тела с меньшей   массой атома. Одним словом, обнаружилось, что атомы не постоянны, не вечны, но   делимы и превращаются одни в другие. В солнцах они распадаются и дают более   легкие элементы, пока не превратятся в эфир, отчего масса солнц убывает. В   газообразных же туманностях происходят обратные явления: из легких атомов   образуются тяжелые, потому что из газообразных туманностей образуются   современные солнца, которые уже содержат тяжелые вещества. Откуда же они   взялись, если не образовались из легких? Возможно, что и водород с гелием   образовались из более простых атомов эфира, как последний получается из   вещества солнц.      

Хотя фактически на Земле разлагаются атомы   далеко не все и очень медленно, иные в миллиарды лет, однако изучение этих   явлений и теоретические соображения весьма упростили систему мира и свели ее к   очень ограниченному числу элементов. По этой гипотезе все 92 простых тела   состоят из двух основных частиц: из одинаковых между собою протонов и   одинаковых электронов. Если не считать эфира, то вся вселенная, по современным   данным науки, состоит только из двух разнородных начал. Все же двойственность   (дуализм) выше множественности основ (полиизм). Протон по массе близок к   водороду, электрон имеет массу почти в 2000 раз меньшую. Оба элемента заряжены   в одинаковой степени противоположными электричествами. Значит, однородные   элементы отталкиваются, а разнородные притягиваются (протон с электроном). Атом   всякого простого тела (про 92 тела) состоит из нескольких протонов и стольких   же электронов. Поэтому ни одно из известных тел не оказывает в обыкновенном   состоянии электрических свойств. Действительно, равные количества разнородных   электричеств взаимно уничтожаются или, вернее, нейтрализуют друг друга.      

Все простые тела расположим по порядку их   масс и означим номерами от 1 до 92.      

В химических таблицах выставляется   относительный атомный вес каждого атома, то есть его масса по отношению к   водороду (от 1 до 240). Это число и выражает как число протонов, так и число   электронов в любом атоме. Например, атом водорода (№ 1, атомная масса 1)   имеет один протон и один электрон. Атом ртути (№ 80, атомная масса 200) — 200   протонов и столько же электронов.      

Каково же расположение этих элементов в   атоме? Протоны занимают центральную часть атома и составляют его ядро. Часть   электронов примыкает ближе к ядру (совокупности всех 200 протонов), а часть   сравнительно далеко от ядра, носится кругом него, как планеты вокруг Солнца.   Например, атом ртути есть 80-й элемент. 80 электронов сравнительно далеко   двигаются вокруг ядра (состоящего из 200 протонов), а остальные 120 электронов   очень близки к ядру. Вообще, номер или порядок атома означает число наружных   электронов, а разность между атомным весом и номером атома — число внутренних   электронов (200-80 = 120). Скорость движения электрона обратна его массе, то   есть громадна.      

Гипотеза эта объясняет состав спектров   простейших тел, периодическую систему 92 элементов (которая выражает   повторяемость их химических и других свойств через каждые 8 элементов   последовательно), электрические и электромагнитные явления и многие другие.   Поэтому она представляет величайшее приобретение науки, помимо упрощения   системы мира.      

Здесь не место разбирать достоверность   научных границ, но мы думаем, что в конце концов все сведется к одному   элементу: протон окажется сложным и состоящим из электронов, а электрон — из   атомов эфира. Это подтверждается тем, что внутриатомная энергия вещества   (недоступная пока) выражается половиною произведения его массы на квадрат   скорости света. Она может быть такой только в таком случае, если атом состоит   из частиц, имеющих скорость света. Но только частицы эфира имеют такую скорость.      

Едва ли и эфир есть элемент. Но допустим для   простоты, что протоны и электроны состоят из одного начала, которое назовем   условно эфиром. Между его атомами существует единая сила притяжения. Результат   его есть движение атомов, которое рождает отталкивающую силу (взамен   отталкивающих электрических сил).      

Это притяжение есть также источник   образования сложных частиц и разложения их. Оно происходит везде и всегда,   случайно то в ту, то в другую сторону, то есть то разложение, то сложение.   Бывает такое стечение условий в положении атомов и их скоростей, что два или   несколько атомов образуют группу, связанную притяжением (как солнечная   система). Бывает и такая комбинация атомов и движений, которая разрушает   сложную частицу. И то и другое одинаково вероятно. Поэтому если количество   простой и сложной материи в данной группе равно, то наступает подвижное   равновесие. Только тяготение его нарушает.      

При образовании групп получается некоторая   энергия (падения), которая ускоряет движение одиноких или менее сложных групп и   ослабляет общее (то есть поступательное движение всей группы) движение более   сложных. Происходит так называемое лучеиспускание, увеличение упругости одной   материи (простой) и уменьшение упругости более сложной. Заметим, что скорость   частей группы не уменьшается, только доля движения переходит в криволинейное,   отчего и уменьшается упругость. В конце концов от этого при содействии   тяготения она образует газообразные туманности и потом солнца. Чем сложнее   группа, тем упругость ее меньше. Общее тяготение сближает части этой сложной   материи все больше и больше, пока не образуются солнца. Они начнут, в свою   очередь, разлагаться, чтобы образовать газообразные туманности и эфир.   Действительно, тяготение скапливает сложную материю. В ней же должен   преобладать процесс разложения, так как ее больше, чем простой [материи]. И это   будет продолжаться до тех пор, пока не установится равенство простой и сложной.   Но оно невозможно, ибо сложная материя остается, а простая от упругости   выделяется в эфир. Так взрывами солнца разлагаются почти без остатка. Пока   солнце газообразно или жидко, выделение разложенной материи происходит   беспрепятственно, спокойным лучеиспусканием. Но вот центр светила от давления и   уплотнения начинает обращаться в вязкую массу. Она препятствует свободному   выделению более упругой материи. Она слегка задерживается в вязкой массе   центра. Рождаются сначала легкие и частые взрывы. По мере уплотнения солнца   препятствия для выделения упругой материи возрастают, отчего взрывы становятся   реже и сильнее. Когда солнца гаснут и с поверхности взрывы достигают высшей   степени, рождаются как будто новые звезды. Взрывы повторяются, а масса погасших   солнц периодически рассеивается или задерживается внешними газообразными   туманностями. Масса последних нарастает и дает начало новым солнцам. Трудно при   этом процессе разложения и сложения говорить о температуре и ее влиянии, так   как это понятие очень шатко. В применении к газам оно ясно. Абсолютная   температура есть квадрат скорости их молекул. Но ведь есть еще скорость атомов   и их бесчисленных частей. Вернее будет опираться на сложность материи и   происходящее от этого уменьшение ее упругости и уплотнение.      

Что же выходит? Вся вселенная состоит из   атомов эфира (условно) и их комбинаций. Кроме них ничего нет. Все составлено из   них: и солнца, и планеты, и животные на них, и все сознательные существа. Атомы   эти вечны. В силу тяготения между ними и движения их они образуют случайно   группы: по два, по три, по многу. Так образовались всевозможные молекулы. Но   они не только образовывались, но одновременно и разлагались на атомы эфира.   Случайные сближения давали то соединения, то разложения. Естественно, что если   в данной массе простой материи гораздо больше, чем сложной, то преобладают   соединительные процессы, а если сложной больше, чем простой, — то   разрушительные. В пространстве эфира должно рано или поздно наступить   равновесие, когда образуется определенное отношение между количеством сложной и   простой материи (тут большая аналогия с химическими явлениями). Но затем не   наступит покой или подвижное равновесие, потому что сложная материя, более   плотная и менее упругая, силою тяготения собирается в группы: туманности и   потом солнца. В солнцах, где почти одна сложная материя, происходит   преимущественно процесс разложения, то есть образование менее плотной и более   упругой материи. Этот процесс путем лучеиспускания и взрывов, все более и более   сильных, все более и более редких, рассеивает солнца, обращая их опять в эфир.      

Так происходит бесчисленное множество раз: то   образование сияющих солнц с их планетами, то разрушение их и обращение в эфир.   Таким образом, вселенная вечно возобновляется, оказывается всегда юной.      

Все вещество ее перемешивается, каждый атом   эфира то входит в состав солнц, планет, спутников, живых существ, то опять   попадает в чистый эфир. И это повторялось и будет повторяться бесчисленное   число раз.      

Вид млечного пути в течение квадриллионов лет   будет такой: угасание одних солнц и возникновение других. Настоящий фейерверк.   Общая картина долго не меняется, пока солнца млечного пути не сольются и не   образуют общую массу, которая опять даст группу солнц. Вид Эфирного Острова в   течение секстиллионов лет: угасание, или превращение в разреженные газы, одних   млечных путей и возникновение других из очень разреженной однообразной материи.   И этот фейерверк будет продолжаться, пока Эфирный Остров не разрушится, дав   через невообразимо громадное время опять группу млечных путей с их солнцами.   Вид воображаемой совокупности эфирных островов: разложение некоторых из них и   возникновение других и т. д. Мир периодичен, то есть все повторяется   бесконечное число раз: смерть, или разрушение, сопровождается неизбежным   возникновением, или созиданием. Периодично существование солнц, млечных путей,   эфирных островов и т. д. В общем, космос всегда имеет один и тот же вид:   совокупность бесчисленного множества планет, освещенных солнечными лучами и   переполненных совершенною биологическою жизнью.Биологическая жизнь      

Мы рассмотрели космос с механической точки   зрения. Но он бы не имел никакого смысла, если бы не дал биологической жизни.      

Но что же это такое: жизнь, ощущение, радость   и страдание, довольство и недовольство, мысль и темнота, счастье и несчастье?   От чего зависит ощущение — ощущение не в обыкновенном смысле отзывчивости, а в   отношении приятного и неприятного? Предупреждаю, что в дальнейшем я всегда буду   так понимать слово «ощущение». Это радость, спокойствие или горе (той или   другой силы), а не отзывчивость, как многие понимают. Отзывчивость есть   изменяемость живого или мертвого тела в зависимости от перемены окружающих   условий. В этом отношении мертвые тела иногда даже отзывчивее живых. Таковы   научные иногда крайне чувствительные приборы: термометр, гальванометр и пр.      

Мы видели, что вселенная состоит из атомов   эфира (условно). Ясно, что всякому атому и принадлежит это свойство ощущать.   Действительно, ведь каждое животное состоит из собрания атомов. Животное   ощущает. Чему же принадлежит это свойство, как не атомам, раз больше ничего   нет. Отсюда вывод: весь мир, или космос, чувствителен, то есть каждая его часть.   Животное есть только кусочек вселенной. Но если некоторые ее кусочки   чувствительны, то почему же будут нечувствительны другие. Странно предполагать,   что некоторые атомы мира одарены этим свойством, а другие нет.      

Однако мы видим, что сила и качество ощущения   атома зависят от той обстановки, которая его окружает. Сложны и порою сильны   ощущения человека, проще они и слабее у других млекопитающих, еще слабее у   гадов, рыб, насекомых и инфузорий, почти незаметны у растений и бактерий. Где   начинается и где кончается способность ощущать? Она, очевидно, свойственна всем   животным, растениям и даже неорганическому миру — одним словом, каждому атому.   Ученые нигде не видят границ.      

Давно уничтожена граница между растениями и   животными. Нет даже ясных границ и различий между живым и мертвым. Нет ни   одного свойства живого, которого бы не было и у мертвого камня. Все   механические, физические и химические процессы совершаются и там и сям, хотя и   протекают с различною скоростью и не с одинаковой силой и сложностью. Это давно   доказано глубокими натуралистами, и повторять их доводы было бы скучно. Если же   нет границ между живым и мертвым в наблюдаемых доступных явлениях, то их не   может быть и в сфере ощущений.      

Но сила его, конечно, бесконечно   разнообразна. У высших животных она велика и носит условное название жизни, или   бытия, у низших — слабее (почти не существует), также и у растений. В   неорганической природе это ощущение так мало, так незаметно, что носит название   небытия, смерти, покоя. Если во сне, обмороке человеческая мысль и ощущения   почти угасают, то как же они слабы должны быть при его смерти или пребывании в   неорганическом состоянии! Но никак нельзя приравнять его к нулю в   математическом смысле. Нулей вообще нет в природе — ни в каких ее областях, а   есть только величины малые или большие. Так и абсолютно нулевого ощущения ни   при каких условиях быть не может.      

Итак, ощущение каждого атома вселенной может   быть только малым или большим, отсутствовать же оно не может.      

Атом эфира есть примитивный, простейший дух,   но не в смысле Лейбница и известных религий, которые приписывают ему сложные   свойства человеческого или другого мозга, а в смысле зачаточной способности   ощущать в зависимости от окружающей его обстановки. Когда он попадает   (случайно) в мозг человека, то ощущает как человек, когда попадает в мозг   коровы, то и думает по-коровьему. В собаке, крысе, мухе и ощущения его будут   соответствовать этим животным: человеческого ничего не останется. При   разрушении (смерти) или ранее (обмен веществ) атом попадает в неорганическую природу,   и ощущение его так слабо, так невообразимо для человека, что лучшим названием   ему служат слова: небытие, смерть, покой, отсутствие мысли и времени. Это род   сна, глубокого обморока и даже еще чего-то более отрицательного. Название «дух»   атому подходит только в том отношении, что он вечен, неразрушим, всегда был,   есть и будет, никогда не перестанет ощущать, сообразно обстановке или мозгу, в   который он попадает. Атом есть при всех условиях только атом. К научному его   определению остается только прибавить его примитивную способность ощущать. Атом   есть особь (индивид, примитивное «Я»).      

Вообразим себе множество упругих,   колеблющихся в газе пластинок (например мембрана телефона, микрофона, фонографа   и т. п.). Сообразно своим колебаниям они издают разные звуки: собачий лай,   пение, слова Будды, оркестр, хоровое пение, хохот, бульканье воды, плач, звуки   ужаса или радости, шум ветра и т. д. То же и атомы: хоть и одинаковы они,   как пластинки, но ощущают различно, сообразно мозгу, в который попадают. Когда атом   выходит из мозга, то уподобляется спокойной пластинке, не издающей никакого   звука. Пластинки, в сущности, одинаковы, и атомы тоже. Но как различно они себя   проявляют в зависимости от условий! Один и тот же атом, блуждая во вселенной   (как одна и та же пластинка, издающая самые разнообразные звуки), испытывает   всякие ощущения, в зависимости от среды, влиянию которой он подвергается: от   ощущений и мысли высшего существа до небытия в центре солнц и других небесных   тел.      

Несмотря на то что атом ощущает иногда чрезвычайно   сложно, он только кирпич в великолепном здании. В смысле действия он, как и   кирпич, почти нуль. Это вовсе не всемогущий или хоть сложный, действующий, в   религиозном смысле, дух. Действие принадлежит мозгу, мускулам и связанным с   ними машинам. Также и мысль есть атрибут мозга. Но мысль, или работа всего   мозга, сопровождается вибрациями, которые совершенно невольно (пассивно)   воспринимает атом как ощущение.      

Каждое животное составлено из множества   атомов. И все они ощущают, каждый отдельно, как граждане государства.      

Зрители в театре забывают собственную жизнь,   и все согласно проникаются содержанием идущей на сцене драмы. Игра на сцене   погружает зрителей, даже против их воли, в те или другие ощущения, смотря по   игре. Граждане тесной высшей ассоциации забывают себя и свои нуждишки и всецело   отдаются ощущению одной высшей цели: благу общества. Их дела направлены к   одному и однообразны, как их чувства. Также и бесчисленные атомы мозга согласны   по их ощущениям. Однако есть нервные центры и клеточки того же тела,   деятельность которых более ограничена, хотя и самостоятельна. Их ощущения иные:   ближе к низшим существам. Иные же (клеточки ногтя, волос, жира) погружены почти   в нирвану, как камни, воздух и вода.      

Трудно найти подходящее сравнение для живого   существа. Это есть громадный сложный механизм, все стенки и все части которого   составлены из примитивных существ (атомов-духов). Одни атомы этого механизма   уходят из него, другие приходят. Одни (входящие) воспринимают ощущения жизни,   другие погружаются в небытие. Это уходящие. Но и судьба входящих в организм не   одинакова. Ощущения зависят от той части тела, в которую они попадают. Но   многие, например мозговые атомы, имеют сходную судьбу и сходные ощущения.      

Каждые 2–3 месяца организмы обновляются, то   есть старые атомы отходят за это время в небытие или другие организмы, а новые,   из небытия или иных организмов, входят. Ни о входе, ни о выходе атома организм,   даже самый высший, никого не уведомляет, и ничем это не проявляется. Также о   приезде и выезде граждан из государства правительство не уведомляется, и   государство по-прежнему остается Францией или Германией. Также вода в Волге   каждый год другая, а река остается Волгой по-прежнему. Нарождаются в республике   новые люди, умирают старики, через 100 лет все существа страны другие (прежних   — никого), а страна все та же. Те же учреждения, те же обычаи, те же формы   жизни. Подобное этому происходит и во всяком малом существе.      

Атому человеческого мозга представляется, что   он существует в животном от его зачатия (или хоть с 3–4 летнего возраста) до   кончины, или смерти тела. Эту иллюзию можно объяснить. Когда атом попадает в   мозг, то он подвергается влиянию всех его частей. Между прочим — и памяти. Так   что он сразу воспринимает те ощущения прошлого, которые созданы в течение жизни   мозгом и выражаются нервными узлами мозговой коры (серого вещества мозга).   Подобно этому гражданин, изучив историю своей страны с ее возникновения,   настолько живо проникается ею, что начинает ощущать дела давно минувших дней,   как будто он был их свидетелем.      

Просыпаясь утром и вообще во всякий момент, я   думаю о том, когда мой атом (мой дух) вошел в это тело? И, отвечая, говорю:   вероятно, месяца 2–3 тому назад, может быть, и сейчас, сию минуту. Но ведь мне   это все равно: я обманут, я не могу отрешиться от иллюзий памяти, которые   говорят мне, что я существую со времени своего рождения.      

Также я спрашиваю себя: сколько же мой атом   (я — примитивный дух) будет пользоваться сложными ощущениями моего мозга? И   конечно, точно ответить на этот вопрос не могу. По физиологии в среднем 2–3   месяца, а может, и 10 секунд. Но и это мне все равно, так как я не могу   отрешиться от иллюзий воображения, которые уверяют меня, что я буду   существовать в теле до его смерти.      

Есть еще иллюзия жизни: животному кажется,   что оно есть единственное существо, живущее в своем теле. Также и король   воображал: государство — это я. Если бы мысленно из человека, из составляющей   его материи, поделать множество маленьких существ, то каждое тоже считало бы   себя единственным жителем своего тела. Но из этого уже видно, что всякая часть   большого животного, как бы она мала ни была, способна к ощущению. В животном   все объединено, как в совершенном обществе, и поэтому чувства атомов, составляющих   механизм управления (мозг), довольно согласны, как согласны впечатления   зрителей, наслаждающихся в театре одним и тем же представлением. Атом пассивен,   он ничего сказать нам не может. Но о состоянии его чувства нас уведомляет   механизм тела через мозг и мускулы. Конечно, уведомление касается только   некоторых атомов мозга. Например, атомы волос находятся в небытии.      

Сущность жизни вселенной зависит от жизни и   самочувствия атомов. Каковы же они? Мы нарисовали облик вселенной. В общем, это   совершенство: отсутствие страданий, хотя есть немного и младенческих планет   вроде Земли. Атом блуждает по всей вселенной. При взрывах, преобразовании ее,   рассеянии, усложнении и смешении материи он попадает: в центры солнц, планет,   на их поверхности, в атмосферы, жидкости, растения и животные. Только   пребывание в мозгах животных дает ему заметное бытие и представление о времени.   Пребывание в неорганическом мире почти неощутимо, не имеет времени, протекает   моментально как глубокий обморок и потому в счет времени идти не может.      

Что же остается? Пребывание в животных. Его   только и можно принимать во внимание. Блуждание в природе примерно таково: в   воде биллион лет (ничто), в воздухе тысячу лет (ничто), в центре солнца   триллион лет (ничто), в растении 300 лет (почти ничто), в животном год (бытие,   время) и т. д. Видим чередование существования в неорганической и   органической природе, бесконечности прошедших и будущих времен. Каков же   результат? Все сравнительно короткие пребывания в мозгах животных сливаются в   одно субъективно-непрерывное и бесконечное время бытия. Небытия как бы нет,   потому что оно неощутимо. Оно громадно по отношению к абсолютному времени   бытия, но оно субъективно не существует. Каждый атом может про себя сказать,   что он непрерывно, безначально и бесконечно живет интенсивною органическою   жизнью. Повторяю, пребывание в неорганической природе преобладает. Оно громадно   (в абсолютном смысле) для живых сознательных, воображаемых, физически   бессмертных существ (наблюдающих атомы неорганической природы). Но для самих   атомов — в камнях, воде, огне, воздухе — это время и это пребывание не   существует, так как не сопровождается явлением времени. Счастье вселенной есть   счастье атома, и наоборот: счастье атома, то есть мое счастье, зависит от   счастья вселенной. Если атом может попасть только в совершенное существо, если   во вселенной будут только такие, если в ней нет никакого зла, никаких   страданий, то как же атом может быть несчастлив? Он всюду натыкается на одно   счастье.      

Сознательные, разумные существа вселенной   поняли это, усвоили и стали жить и действовать так, чтобы в космосе не было   никаких следов худого, никаких заблуждений, никакой темноты. Поэтому, достигнув   могущества на некоторых планетах, достигнув совершенства, они распространили   его на всю вселенную. Путем особого бесстрастного размножения, а не путем   самозарождения они заполнили миры своим совершенством, уничтожив безболезненно   слабые, уродливые и несовершенные зачатки жизни.      

Только очень ничтожную долю планет они   оставили в покое, то есть предоставили их мукам автогонии, ради подновления   кое-где регрессирующих высших пород. Может быть, одна из миллиарда планет, как   наша Земля, оставлена для подновления жизни, в ожидании хороших, необычайных   плодов в будущем.      

В чем же истинное себялюбие жителей Земли и   всякого сознательного существа, которое может бороться со своими животными   инстинктами, со своей низкой природой, с окружающим его злом? Для зрелого   существа космоса такая борьба легка, потому что это борьба с легкими   уклонениями от совершенства. Кругом же него нет зла. Приходится поддерживать   только существующее. Всякое существо, следовательно и сознательное, состоит из   атомов, из множества примитивных духов, которые только в мозгу (и пока в мозгу)   испытывают сложные ощущения жизни. Довольно рассмотреть выгоды одного атома,   чтобы определить выгоды всех. Атом, переходя из организма в организм, всегда   будет жить. Он будет счастлив, если все организмы природы будут счастливы, то   есть не будут испытывать никаких страданий. Как же этого добиться сознательному   существу? Для этого оно должно стремиться к следующему:      

1) Самому быть счастливым, насколько   возможно.      

2) Не надо никому причинять насилия,   потому что оно заставляет страдать насилуемых.      

3) Надо обезвреживать существа,   причиняющие насилия, но с наименьшими страданиями для них: чтобы и насильники   получили наименьшие огорчения. (Способ: убеждение или ограничение свободы.)      

4) Надо всем стремиться к тому, чтобы не   было несовершенных существ, например насильников, калек, больных, слабоумных,   несознательных и т. п. О них должны быть исключительные заботы, но они не   должны давать потомства. Так безболезненно, в возможном счастье, они угаснут.      

5) Не должно быть в мире несознательных   животных, но и их нужно не убивать, а изоляцией полов или другими   безболезненными способами останавливать их размножение. Сейчас жители северных   стран не могут обойтись без домашних животных, но со временем, когда каждый   получит право на 4 десятины земли в теплом климате, не только дикие, но и   домашние животные окажутся излишними.      

6) Надо употреблять все меры, чтобы   увеличить население Земли. Только тогда, когда оно возрастает в 500-1000 раз,   человек будет в силах успешно бороться против размножения несовершенных людей и   животных.      

7) Надо после этого стремиться к   усовершенствованию людей, так как и самые лучшие из них далеки от идеала:   неразумны, недолголетни, болезненны, подвержены страданиям и т. д.      

Когда ни на суше, ни в океанах, ни в воздухе   не будет страданий, то ни один атом, блуждающий на Земле или в небесах, не   сможет попасть в дурной организм и воспринять его страдания на Земле. Сейчас   она еще не доросла до совершенства, также и очень немногие иные младенческие   планеты. Большинство же их выросло, достигло совершенства, и там атом уже не   подвержен мучениям. Таких в сотни миллионов раз больше, чем новорожденных,   обреченных на саморазвитие и сопряженные с ним страдания.      

В этих стремлениях и заключается истинное   себялюбие. Короче, оно в том — в таких наших поступках, при которых всякому   атому вселенной было бы только хорошо.      

Путь к личному счастью, законность и общественное   устройство, способы наибыстрейшего размножения и усовершенствования человека   (евгеника) — могут служить особыми темами моих работ.Наука будущего      

Горе и гений      

Нет ничего важнее, чем наше счастье и счастье   всего живого в настоящем и в будущем. Как устранить горести? Этот   животрепещущий вопрос и будет предметом нашей статьи.      

Есть горе как будто неустранимое: мы должны   болеть, умереть, потерять близких. Жизнь невозможна без страданий. Но много   горя более или менее устранимого. Почему мы терпим материальную нужду, не   пользуемся комфортом, когда богатства и силы природы неисчерпаемы? Почему на   старости лет мы остаемся без крова и умираем от лишений? Зачем отец семейства   надрывается один для прокормления своего многочисленного семейства? Почему,   умирая, множество людей оставляют свои семьи беспомощными? Почему всю жизнь мы   должны дрожать за судьбу близких? Почему всякого человека, не исключая богатых,   сильных и властных, подстерегают бедность, горести и всякие несчастья? Избави   Боже нас винить за это кого-нибудь, кроме нашего неразумия, кроме скудости мира   наших идей. Если бы были отысканы гении, то самые ужасные несчастия и горести,   которые даже кажутся нам сейчас неизбежными, были бы устранены! Гении совершали   и совершают чудеса. Кому же это неизвестно!      

Но где они — наиболее способные и добрые   люди? Они нам нужны, они бесценны, но мы не можем или не умеем их найти. Где   Ломоносовы, Ньютоны, Лапласы, Гауссы, апостолы ума и нравственности? Знания   открываются и распространяются гениями. Важность знания очевидна: сальварсан   уничтожает неуничтожимый прежде люэс. Многие лекарства устраняют болезни.   Гигиена дает здоровье и продолжает жизнь. Хирургия оживляет умирающего,   исцеляет калеку, дает зрение, слух и пр. Целомудрие сохраняет умственные силы,   бодрость и здоровье. Техника делает человека сильнее тигра, быстрее лани. Она   дает ему крылья и дворцы, заставляет природу работать, как раба. Знание дает   прекрасные съедобные продукты, способ сохранять их и улучшать, высокие урожаи,   неистощимость почвы. Размышление под руководством гениев дает людям кротость,   мир и любовь. Но гении нужны не только для распространения и усвоения уже   открытых давно истин, хотя и неиспользованных людьми, но и для добывания новых.   Нравственный и всяческий свет исходит от гениев.      

Как же определить, узнать, выделить гения   того или другого порядка, то есть той или другой степени? Как определить цену   человека? Какой-нибудь усердный земледелец или рабочий всю жизнь усердно   трудился и доставил столько-то полезных продуктов. Его оценка такая-то. Другой   человек изобрел швейную машину. Он сократил и продолжает сокращать после своей   смерти труд множества людей. Экономия времени, труда и здоровья этих людей дает   также множество очевидно необходимых продуктов. Сосчитайте-ка цену этих продуктов   от времени применения машины хотя до настоящего времени! Получим колоссальное   число. Выходит, что один человек, даже при грубой и далеко не полной оценке,   может дать в биллионы раз больше другого, тоже очень полезного и почтенного   труженика. Изобретатели паровой машины, ветряной и водяной мельницы заставили   работать природу на пользу человека, результатом чего явились неисчислимые и   неоспоримые выгоды в виде, например, целых гор жизненных продуктов. В самом   деле, экономия времени благодаря машинам дала возможность людям произвести   много хлеба, фруктов и изделий, которых не было бы, если бы не осталось   свободного времени. Мысли гениев бессмертны так же, как и дела их, потому что и   после смерти они продолжаются и дают бесконечный и беспредельный плод. Итак,   высокая мысль бессмертна и служит неисчерпаемым источником благ! Кто более   мыслителей благодетельствует человечеству?! Гуманисты научают нас мирно жить   между собою, устраняют бесплодную борьбу, взаимное уничтожение сил и жизней и   сохраняют их для борьбы с природой. Сколько они устраняют увечий, убийств,   ограблений, ругани, страха — сколько сохраняют они сил для производства   продуктов! Правители народов, устраивающие порядок и обеспечивающие странам   жизнь, свободу и труд, также бесценны.      

Где же они — эти высочайшие? Не можем ли мы   их отыскать? Как бы хорошо, если бы сильные мира сего имели к своим услугам   этих необыкновенных людей. Но, может быть, их и совсем нет в настоящий момент —   не намолотила еще природа? Допустим, что я — человек средний и потому могу   познать или отличить человека только немного выше меня стоящего. Если он   чрезмерно умен, знающ, нравственно высок, полон гениальных идей, то он не   только не может быть мною в надлежащей мере понят и оценен, но может быть даже   принят мною за преступника или безумного. Значит, гения я отыскать не могу; а   если бы и мог, то могу ли я перебрать или изучить все человечество? Для   изучения одного человека нужно съесть с ним пуд соли; как же может хватить моей   жизни на изучение полутоpa миллиардов людей! Для этого нужно минимум миллион   лет; да и не хватит никакой памяти и никаких умственных способностей.      

Ясно, что не очень-то легко найти гения, и   нет ничего удивительного в том, что мы его не видим, хотя бы он и был. Вы   скажете, что он сам должен проявить себя, выплыть на свет Божий, показать себя   людям своими великими делами. Правда, это иногда возможно, но не всегда.      

История учит нас, сколько было не оценено и   погублено в зачатке жизнью и ограниченностью окружающих средних совершенно   невинных людей. Как будто наша обязанность поддержать лучших, возвысить,   облегчить их высокий путь! Ведь они наши благодетели и благодетели бесконечного   ряда будущих поколений!      

Но как мы им поможем, если мы не знаем, где   они?! Наши попытки поддержать «гения» оказываются обыкновенно плачевными. Мы   поддерживаем малое, слабое, ничтожное; мы ошибаемся по своему незнанию, по   своей собственной микроскопичности.      

Не поручить ли гению отыскивать гениев? Но, с   одной стороны, известных нам гениев мало, с другой же, как мы видели, — на   это и многим гениям мало миллиона лет. Очевидно, что и гении тут бессильны.      

Несмотря на все сказанное, задача наша может   быть решена. Решение основывается на особом приеме изучения людей. Глубокое   изучение людей возможно только при совместной жизни нескольких сотен человек.   Больше не нужно, потому что изучение большого числа людей будет не под силу   среднему человеку, со средней памятью и умом. Жизнь должна быть очень тесной,   вернее — близкой, доступной для наблюдения, открытой. Она должна протекать в   одном большом здании, что по математическим соображениям весьма выгодно и в   материальном отношении. Сохранение тепла, чистый, без пыли и бактерий, воздух,   поддержание гигиенических условий, бани, кухни, столовые, библиотеки,   мастерские, говорильные и молчальные залы, детские, школы, орудия производства,   прачечные и т. д. — все это доступно в совершенном виде только при   артельной жизни. Для получения всех этих удобств число сожителей должно быть   даже много более, чем сколько можно взять для взаимного и успешного их   изучения. Поэтому или составляется союз из нескольких близко стоящих общежитий   для использования ими общих учреждений, или одно огромное общежитие делится на   части, каждая из которых изучает только самою себя.      

Но вот беда: немногие способны к такой жизни.   Именно, как это показали известные исторические опыты и попытки, сейчас   передерутся, переленятся, перессорятся, переругаются и разбегутся. Каждый хорош   и сохраняет нравственное равновесие, пока живет со своей семьей в особом доме —   почти по-звериному.      

Помимо того что эту совместную жизнь нужно   обставить так, чтобы удовлетворить всем естественным потребностям членов (это   сравнительно легко сделать), всякий получит даже то, о чем он и не мечтал   ранее: много свободного времени, короткий обязательный труд, чистый воздух,   здоровую пищу, гигиеническую и красивую одежду, обеспеченность детей, сколько   бы их не было, и т. д. Нет, этого мало! Надо, чтобы члены были подходящими   друг к другу и к новой форме жизни, — чтобы не умерло, не распалось   общество, чтобы они умели согласно работать и мирно жить. Надо, чтобы при   свободе они умели сами себя держать в руках, — одним словом, нужны люди с   особыми свойствами. Где же найти таких членов? Вознаграждены за свои качества   они будут прекрасно, но как заполучить их, да и есть ли они вообще на Земле?      

Пусть путем печати или другим способом будут   всем известны высказанные здесь идеи, и пусть после этого каждый поселок, с   разрешения и одобрения правительства, порекомендует несколько человек, наиболее   способных к такой жизни, наиболее общественных, умных, честных, кротких,   трудолюбивых, искусных. Иное селение, может быть, ничего не даст, иное же даст   нескольких. В общем, наверное, наберется несколько миллионов таких субъектов.   Если из тысячи человек населения выберется один подходящий, то уже вот вам   полтора миллиона годных для общественной жизни людей. Если даже на миллион   средних людей найдется только один годный, и того будет достаточно, чтобы   начать дело. Могут выбираться и женатые, если жены мало-мальски подходят к   мужьям. Тогда отправляются целые семьи. Но преимущество следует отдавать   молодым людям, еще не связанным браком. Вот ими-то и нужно населить наше   общежитие. Каждое правительство в виде опыта будет делать это на свой или   общественный счет. Но очень скоро такое общество не только не будет нуждаться в   поддержке, но и само будет нести государству избыток своих трудов.      

Понятно, нашему обществу следует предоставить   некоторую автономию (самоуправление), в силу которой, например, неподходящих   членов оно будет исключать, водворяя их с семействами на прежние гнезда или   возвращая им прежнее положение. Общественные же элементы нашего дома будут   пополняться размножением и притоком новых членов, рекомендованных местечками   или участками. Дети, выросшие и оказавшиеся неподходящими к новой жизни, исключаются   из общежития; за ними могут свободно следовать родители, как и все желающие   уйти. Могут и возвратиться, если годны и есть место.      

Если бы опыт удался, то его нужно продолжать   и совершенствовать, если нет — сделать другую попытку при иных условиях.      

Понемногу Земля покроется этими общественными   домами, так как члены их, при благоприятных материальных и моральных условиях,   будут усиленно размножаться и выделять новые подобные общества, так как по   наследству будут хоть отчасти передавать свои добрые свойства детям. С течением   времени члены их своею численностью могут даже затмить своих менее общественных   родичей, живущих при обыкновенных условиях, при которых мы сейчас живем. Эта   организация жизни на Земле облегчит выбор наиболее совершенных. Каждое маленькое   общество, живущее в одном здании или его отделении, взаимно изучая друг друга в   течение нескольких лет, может выделить из своих членов наиболее великодушных,   общественных, талантливых, здоровых, долголетних, плодовитых и красивых людей.   Но не думайте, что это гении, что это высочайшие! Средний человек только   немного может возвыситься над общим уровнем. Вероятно, при общих выборах гения   они поставят рядом с человеком лишь немного выше их самих. Эти избранные   первого порядка составят высшее общество второго порядка. Сначала число членов   второго порядка будет незначительно, но по мере возрастания числа обществ   первого порядка и число членов второго порядка будет тоже увеличиваться, пока   не достигнет комплекта, состоящего из нескольких сотен человек. Также   образуется, с течением веков, второе высшее общество и т. д. Число их тоже   может дойти до нескольких сотен. Каждое из них будет жить тесной общественной   жизнью, как и общество низшего порядка. Оно будет обладать автономией и будет   тщательно изучать себя. Члены его должны трудиться недолгим обязательным   трудом. Остальное время предоставляется отдыху, свободной деятельности,   развлечениям, удовлетворению физических и нравственных потребностей. Понятно,   что каждое общество второго порядка также может выделить из своей среды лучших   особей для составления обществ третьего порядка и т. д., пока не дойдем до   предела выборов и не доберемся до самых высочайших. Могут быть и даже неизбежны   ошибки, но при всяких других выборах ошибки еще возможнее, еще неизбежнее. Мы тут   предлагаем выбирать только то, что тщательно изучено в течение многих лет. К   работе этой привлечены все силы страны. В современной же практике выбирают в   сущности совершенно неизвестных или малоизученных, далеких людей — выбирают по   слухам, по газетным статьям, по саморекламе и т. д. Да и может ли средний   человек, если бы и знал всех великолепно, указать на величайших?! Число   последовательных выборов зависит от числа членов первого порядка и числа членов   в каждом обществе. Если, например, население даст нам для первых обществ   миллион членов, то, полагая на каждое общество по сотне членов, получим десять   тысяч обществ первого порядка. Они дадут при отборе сто обществ второго   порядка. Наконец, последние дадут одно общество третьего порядка. Это может еще   избирать третий и последний раз. Чем меньше число членов в каждом обществе, тем   тщательнее будет взаимное изучение и основательнее отбор одаренных особей. С   другой стороны, увеличивается при этом число ступеней выборов. Это также   благоприятствует отбору лучших. Но малое число членов неблагоприятно в другом,   экономическом, отношении. Наиболее выгодное число членов общества определить не   так-то легко. Чем больше население земли, тем больше будет выборов и   совершеннее отбор. В течение тысяч лет число людей вне обществ дойдет до очень   незначительной величины, а число членов обществ достигнет, по крайней мере, 10   миллиардов. Они дадут 5 выборов при обществах в сто членов каждое. Этого   достаточно для отбора наиболее совершенных.      

Что дают нам современные поселения? Возьмем   хоть какой-либо уездный городок или деревню. Летом, в хорошую погоду — пыль, в   плохую — непролазная грязь. Дома грязны, пыльны, полны насекомых, бактерий,   миазмов, кухонного чада, тяжкой суеты людей для приготовления пищи и   поддержания хотя маломальской чистоты; изнуряют возня со скотиной, мучительные   заботы о детях, отсутствие врачебной помощи, трудность обучения,   непроизводительный труд и т. п.      

Общественный дом на несколько сот человек,   составляющий население нескольких обществ, окружен научно возделанными полями и   садами; устроен он согласно последнему слову науки. Он устроен главным образом   из металла, искусственного камня и стекла. Он несгораем и почти вечен. Он   недоступен для паразитов и бактерий. Дезинфекция производится почти моментально   посредством нагревания внутренности дома воздухом при ста градусах Цельсия.   Температура — по желанию. Воздух абсолютно чист: без пыли и бактерий — чище,   чем снаружи. Каждая семья имеет свое светлое помещение. Постоянные омовения —   особые для мужчин, женщин и детей. Одежда легкая: только прикрывает наготу.   Громадная экономия в одежде с соединением гигиенических выгод. Общие залы для   каждого пола, возраста и разных занятий. Общая столовая, мастерская, школы,   больницы. Вот описание дня в доме.      

Я — неженатый молодой человек. Сплю в общей   холостяцкой. Там так тепло, что спать можно раздетым или в дневном чуть   измененном покрове. Тюфяком служит натянутая холстина. Просыпаюсь рано, бегу в   ванную. Воды теплой и холодной сколько угодно. Сбрасываю свой легкий покров и делаю   омовение всего тела. Вместе с другими в определенный час отправляюсь на   обязательную работу: в данном случае на земледельческую. Мне приходится сидеть   на автоплуге (самопахотная машина), который, двигаясь, взрывает и разрыхляет   почву. Надо следить за правильным ходом работы. Шесть часов обязательного   труда, и все кончено. Теперь я сам себе хозяин: могу делать что хочу. В   определенные промежутки времени я получаю подкрепление в виде растительной пищи   — вареной, сырой и жареной, приготовленной весьма искусно, в особых печах, на   основании научных исследований и многолетних опытов. Она состоит из   обработанных овощей, фруктов, зерен, сахара и т. д. Выбор пищи свободен и   весьма разнообразен. Другие занимаются садом, воспитанием, преподаванием наук,   искусств, ремесел, технологии. Третьи наблюдают за малютками, больными;   приготовляют пищу, наблюдают чистоту, порядок. Четвертые отправляются на более   или менее удаленные фабрики, чтобы провести в них тем меньшее число часов   обязательного труда, чем работа тяжелее.      

В теплое время преобладают земледельческие   хлопоты, в холодное — фабричные. Девушки живут и работают так же; но их труды,   как и труды всех, кто может быть чем-нибудь полезен обществу, по возможности   соответствуют их полу, свойствам, возрасту и наклонностям. Свободное время   посвящают необязательным, но желательным трудам, изобретениям, опытам,   размышлениям, чтению, лекциям, разговорам или просто наблюдению обшей жизни   дома и изучению людей. Для многих занятий есть приспособленные для того   помещения. Например, для размышления иным нравится зала, где обязательно   молчание и самый слабый свет, чтобы только отыскать свое место и не столкнуться   с соседом. Многие гуляют по прекрасным садам и полям — смотря по погоде. То в   густой тени величественных деревьев, то на полянках и по дорожкам — между   стенами колышущейся от ветра пшеницы, ржи и т. п. Свежесть деревьев,   обвешанных разнообразными плодами, прохлада тени, приятная теплота солнечных   лучей, красота видов располагают к беседам, к движению, к радости. Спокойствие   духа, не страдающего печальными думами о близких, о горестях, пыли, грязи,   нечистоте и бесцельности жизни, способствует свободной работе мысли,   возникновению творчества и чувства благодарности к Богу.      

Для прогулок и игр в дурную погоду есть   светлые, закрытые сверху, а иногда и с боков помещения. Впрочем, больше   находится охотников гулять на свежем воздухе, несмотря на дождь, снег и холод.   В своей легкой одежде кто может, закаляет свое тело, приучает его понемножку ко   всем случайностям жизни.      

Общие собрания бывают в свободное время   периодически, в определенный день и час. Экстренные собрания редки и могут быть   во всякое время, если для того члены сошлись к залу собраний. Председатель   распоряжается, желающие что-нибудь говорят, обсуждают, решают, судят, предлагают,   молятся. Но последнее слово, само решение остается за избранным, единым. Царит   абсолютизм. Зато нет нерешительности, ни малейшего промедления в делах всякого   рода. Прогресс идет безостановочно. Повиновение решению одного —   беспрекословное. Но если избранный высказывает деспотизм, нарушает свободу,   законы, выказывает слабость ума, делает ошибки и их довольно много или они   крупны, то он меняется сейчас же на другого в экстренном собрании. Кроме того,   чтобы не вышло беспорядков, каждые 10 дней или менее в определенный час все   собираются по установленному закону и выбирают того же или другого   председателя. Законов немного; они непрерывно меняются и совершенствуются   председателями же. Число законов и объем их не затрудняет памяти самого слабого   из членов. Более царит дух закона, а не буква его — дух высшей правды.      

Целомудрие сохраняется так же тщательно, как   и жизнь. Но молодые люди обоего пола сближаются без всякого препятствия и по   взаимному согласию предполагают брак. Общество брак этот обсуждает. Председатель   же его разрешает с правом произведения потомства более или менее   многочисленного. Иногда утверждают брак, но не утверждают деторождение, если   боятся плохого в каком-либо отношении потомства. Так же по согласию разводятся,   но и развод утверждается председателем.      

Общество исключает и принимает новых членов,   обучает их законам, ремеслам, наукам, убеждает в бессмертии, в непрерывном   существовании, исправляет, предупреждает и т. д.; но последнее слово   остается за избранным, так что устраняется колебание и волокита. Все решения   основываются на взаимном изучении друг друга, что возможно при совместной жизни   и небольшом числе членов. На собрании, при решении дел и т. д. высказывают   разные мнения о лицах и их делах. На основании этого председатель безапелляционно   выносит решение. Женщины и даже дети имеют при этом право голоса и значение.   Для счастливого заключения браков женихи и невесты путешествуют и знакомятся с   другими обществами и несемейными их членами. В таком случае брак обсуждается   двумя обществами и двумя председателями, но, чтобы не было промедления (или   «мертвой» точки), одному из председателей дают преимущество, и решает он.   Некоторая часть членов общества, обыкновенно один-два процента, назначается в   общество второго, высшего, порядка. Их избирает непременно общество. Это и есть   председатели. Но часть времени каждый из них проводит в избравшем его обществе,   ведя дела его как правитель, а часть — в высшем слое. Одним словом, они   чередуются, управляя по порядку, но монархически. Не связанные управлением правители   отправляются в высшие общества в качестве равноправных членов. Там они   набираются высшей мудрости и тогда переходят по очереди в свое низшее общество;   председатели настолько, насколько могут воспринять мудрость, знание, опытность,   передают их избравшему этих председателей низшему обществу. Так же живет и   общество второго порядка, только там, согласно высшему составу, и дела сложнее,   и промахов меньше. Каждый член каждого общества получает приблизительно одно и   то же, сообразно своей индивидуальности (личным свойствам); именно то, что   необходимо для здорового существования, для развития тела и духа и для   обеспечения того же для его потомства. Никто не привлекается к повышению   грубыми материальными благами, роскошью, лакомствами и т. д. Председатель отличается   от других членов только своей специальностью: один больше пишет, другой больше   работает на фабрике, а председатель больше управляет; устранили его — и он   делает то же, что другие. Опять избрали — он решает дела. Не только   высокоразвитая совесть и разум заставляют каждого стремиться к доброму, но и   страх исключения из общества и водворения в низшее или даже в мир. Но низшее   общество может его опять избрать и водворить в высшее, и последнее опять его   может исключить только на время. Одним словом, избранного могут исключить   совсем только избравшие его.      

Улучшение породы человека идет быстрыми   шагами вперед. В брак вступают все желающие, по взаимному соглашению, но каждый   имеет тем меньше детей, чем общественная его оценка ниже, чем менее он способен   вести общественную жизнь. Иногда, после нескольких рождений, дальнейшее   размножение воспрещается, но это не сопровождается прекращением брачных   сношений. Только в исключительных случаях, при особенных громадных талантах,   необыкновенном долголетии, высоком здоровье, красоте, будут терпимы люди с   нравственными или противообщественными недостатками, например лживые,   сварливые, неуживчивые и т. д.; и тогда им строят отдельные домики,   предоставляют отдельное хозяйство, вообще ставят в такие условия, при которых они   становятся более терпимы. Их потомство стараются улучшить браками. Большею же   частью неподходящие члены или исключаются, или же, вступая в брак, лишаются   права производить потомство. Впрочем, и всякие решения принимаются обществом не   столько по правилам, сколько по духу, который дает для каждого случая свое   постановление.      

Главное условие вступления в брак,   конечно, — взаимная склонность, и это более всего принимается во внимание   при разрешении брака. Но дети — это щекотливое дело. Положим, я родился слабым   физически и умственно: некрасивым, больным, отвратительным, несчастным, злым,   жестоким, ничтожным. Я кляну моих родителей — зачем они произвели меня на свет.   Я — бремя для общества, и общество клянет меня, не зная, что со мной делать. Я   презренный, опасный, глубоко несчастный человек и в своих собственных глазах, и   в особенности в глазах людей. Кто же тут виноват? Неужели я сам! Но ведь я   только мученик, получивший дурное наследство.      

Менее всего виноват я сам. Виновато общество   и родители. Но более всего общество, которое и несет заслуженную им кару.   Родители же не ведают что творят; научите их и тогда взыскивайте.      

Произвести несчастного — значит сделать   величайшее зло невинной душе, равное примерно убийству или еще хуже. Так пускай   же его не будет. Пусть общество, не препятствуя бракам, решительно   воспротивится неудачному деторождению. Не преступник виноват в своих   злодеяниях, не несчастный — причина своих горестей, а то общество, которое   допустило в своей среде жалкое потомство. Поэтому неодобренное деторождение —   ужасное преступление против людей, родителей и невинной души. Все общества, в   особенности высшие, зорко следят за благоприятным деторождением. Насколько они   и сами просвещенные родители мешают произведению слабых особей, настолько они   всячески способствуют многочисленному и здоровому деторождению. Право родить не   должно быть предоставлено мне, но обществу, на которое и ложатся все   последствия. Самая же большая ответственность общества и родителей — по   отношению к самому неудачнику, который неизвестно за что обречен на мучения.   Его ужас, недовольство и горе невыносимы даже для посторонних и в особенности   тяжки для родителей. Высшие общества дают больший про-цент рождения, чем   низшие. Это очень способствует улучшению породы. То, что было самым высшим,   таким образом распространяется до самого низа и наполняет его высшим элементом.      

* * *      

На Земле образуется два мира. Человечество   разделится на две части, ясно сознающие все совершающееся. Один мир, сначала   очень малочисленный, состоит из избранных. Они населяют общественные дома и   дают описанную мною организацию. Другая часть — вне этой организации, живет той   жизнью, которая ей доступна по нравственным ее свойствам. И она стремится туда,   к счастливцам, и ясно сознает все прелести новой жизни, но не может устоять   там, не может вынести тамошней жизни. Если кто и попадет туда по ошибке, будет   вытолкнут или сам уйдет — не выдержит.      

Вы — мудрец, вы страстно желаете проникнуть в счастливый   мир. Вы создаете его и понимаете его лучше, чем сами его обитатели; но из этого   еще не следует, что вы для нового мира годны. Наоборот, кто-нибудь во многом   очень ограничен и сейчас даже не думает о лучшем мире, не имеет даже о нем   представления, не пылок, слаб — и все-таки годится для него, потому что   уживается в нем, не тяготится им, составляет маленький и полезный винтик нового   слоя. Хорошо золото, но для швейной машины или для локомотива не идет…   Крохотный мир, созданный мыслящим человечеством, постепенно разрастается,   усиленно размножается, благодаря хорошим условиям жизни. Напротив, внешний мир,   сознавая свою малую пригодность, умаляется все более и более, размножается   сознательно или благодаря дурным условиям все слабее и слабее. Он понемногу   вымирает, чтобы уступить место высшему. Но те, уступившие, сошедшие со сцены, таинственным   образом переселяются в новый мир и, таким образом содействуя созданию нового   порядка, жертвуя как будто бескорыстно собою, делают в сущности все это для   самих себя.Гений среди людей      

Значение гения      

Гений придумал молоток, нож, пилу, ворот,   блок, насос, лодку, мельницу, лук со стрелами, удочку, сети, одежду, обувь,   дом. Он приручил животных, научил людей земледелию. Гений изобрел машины,   которые облегчили труд человека в десятки, тысячи и миллионы раз и делают   продукты совершеннее. Например, швейная машина облегчает, улучшает и ускоряет   шитье в десятки раз. Скольких людей она избавила от слепоты, от чахотки,   скольких людей обула и одела, скольким сохранила время для других работ! Таковы   же ткацкие машины и множество других. Изобретение книгопечатания сделало книги   в несколько тысяч раз дешевле сравнительно с тем, когда они писались.      

Гений открыл железо, сталь и разные металлы.   Он показал возможность того, что прежде казалось совсем невозможным. Железо не   умели добывать из руд (камней) сотни тысяч лет и пользовались тем, которое   падало с неба в виде аэролитов.      

Гений открыл драгоценные свойства веществ,   свойства газов, пара, жидкостей и твердых тел.      

Он сократил в сотни раз расстояние. Он   заставил силы природы работать вместо животных и возить человека, грузы и самих   животных по земле, воде и воздуху. Скорость этого движения теперь превышает 100   верст в час, или 2400 верст в сутки. В воздухе она достигает даже 200–300 верст   в час, или 7000 верст в сутки. Она превосходит скорость летящего орла, скорость   рыб в воде и скорость самых быстрых животных на суше.      

Гений научил людей разговаривать на   расстоянии тысяч верст и передавать мысли из одной части света в другую со   скоростью молнии (даже без проводов). Он заставил говорить, петь, играть и   подражать звукам всех животных мертвое тело, неодушевленную материю. Он устроил   автоматы, подобные человеку, придумал счислительные машины, которые работают   безошибочно и в сотни раз быстрее самого ловкого счетчика. Гений превзошел   самого себя.      

Он дарует жизнь больным, спасает умирающих,   искалеченных, заменяет оторванные руки и ноги искусственными, возвращает голос   и зрение, дает слух, восстанавливает разрушенные органы, научает быть здоровым   и жить долго. Кости от мертвых он переставляет живым, и эти кости оживают и   служат вместо испорченных болезнью.      

Гений придумал наседку для вывода яиц без   участия теплокровных. Он победил невидимые смертоносные бактерии, производящие   дифтерит, оспу, сифилис, бешенство и много других.      

Он увидел то, что ранее никто не видел.   Микроскоп показал ему строение невидимых клеточек, этих основ живой материи,   механизм существ и их мельчайших органов, огромный мир бесконечно малых   животных и растений.      

Гений определил форму Земли, измерил ее, а   также Луну, Солнце и другие небесные тела. Он узнал их взаимные расстояния. С   помощью телескопов он приблизил к себе небо в тысячу раз. Таким образом он   показал людям то, что прежде никто не видел. На Луне и планетах оказались горы,   подобные земным.      

Люди увидели в миллион раз больше звезд, или   солнц, чем видели раньше. Каждая звезда оказалась удаленным от нас солнцем,   более могущественным, чем то, которое оживляет Землю. Обнаружилось   существование биллионов солнц со многими биллионами планет, подобных Земле.      

Но кроме этой нашей кучи солнц, нашли   миллионы подобных. Мир оказался беспредельным.      

Нашли один и тот же свет, одно и то же   тяготение, одни и те же силы природы и одно и то же вещество во всей вселенной.   Одним словом — единство Земли и Неба, а следовательно, и единство их   первопричины.      

Только о существовании вне Земли разумных или   хоть каких-нибудь существ ровно ничего неизвестно. Но голос разума, голос гения   кричит во все горло, что не только вселенная битком набита ими, но что даже   огромный процент этих существ достиг совершенства, непостижимого пока для ограниченного   человечества, находящегося еще в младенческом фазисе своего бытия.      

Гений нашел цель существования. Это —   познание, совершенствование, устранение зла и всякого страдания,   распространение высшей жизни.      

Сначала благодеяния гениев распространялись   среди небольшой группы сильных, ученых, знатных и богатых. Но потом они   проникали вниз и делались достоянием всех людей.      

Кто теперь не пользуется железными дорогами,   пароходами, механическими двигателями, фабриками, заводами, стеклом, посудой,   инструментами, бумагой, книгами, лампами, одеждой, обувью и т. д.,   приготовленными упрощенными способами, по указанию изобретателей и мыслителей.   Кто не читает, не воспринимает великие идеи, не наслаждается и не поучается   литературными произведениями гениев.      

Не было бы гениев, не было бы движения   человечества вперед по пути истины — к прогрессу, единению, счастью, бессмертию   и совершенствованию. И это еще начало, что будет дальше, что ожидает   человечество — это трудно себе и представить.      

Есть разница между трудом средних людей и   творчеством мыслителей. Творчество последних переживает своих творцов и нередко   бывает бессмертно. Разве не бессмертно изобретение Гутенберга? Сотни лет прошли   со времени его смерти, но разве перестанут когда-нибудь пользоваться   книгопечатанием в том или другом образе и благословлять его изобретателя.      

Разве перестанут когда-нибудь расходиться   этим путем высокие идеи, распространяя свет знания, истины и радости.      

Всякий, кто будет пользоваться швейной   машиной, мельницей, путями сообщения, если бы даже прошли тысячи лет, не   перестанет чествовать изобретателя и благодарить его творчество.      

Благодеяния истинного гения вечны, они   никогда не исчезают, а сыплются непрерывным потоком, как из рога изобилия. В то   же время они материальны, они составляют чистое золото, драгоценные камни,   хлеб, одежду, всякие удобства и т. д.