1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
     
Полет
     
      
       
Властителям Британии страшны
       
Лишь собственная совесть и парламент.
       
Что суд решил, без страха довершит
       
Власть королевская пред целым миром.
      
     
    
    
     
      
Явление третье
     
     
Те же. Мортимер, племянник Полета, входит и, как бы не замечая королевы, обращается к дяде.
     
     
Мортимер
     
      
       
Вас ищут, дядя.
      
     
     
(Удаляется.)
     
Мария
     
(с негодованием говорит уходящему вслед за ним Полету)
     
      
       
Сэр, еще к вам просьба!
       
Что б вы ни говорили, я согласна
       
Вас слушать, ибо чту седины ваши.
       
По дерзостей юнца терпеть не стану,
       
Прошу вас оградить меня от них.
      
     
     
Полет
     
      
       
Что вам противно в нем — по нраву мне.
       
Он не из тех податливых мальчишек,
       
Что тают от притворных бабьих слез.
       
Он странствовал, видал Париж и Рим,
       
Но твердость сохранил в английском сердце.
       
Здесь ваши исхищренья бесполезны!
      
     
    
    
     
      
Явление четвертое
     
     
Мария, Кеннеди.
     
     
Кеннеди
     
      
       
Он вам посмел сказать в глаза такое!
       
О, господи!
      
     
     
Мария
     
(в глубоком раздумье)
     
      
       
В дни безмятежной славы нашей вдосталь
       
Наслушались мы льстивых голосов,
       
Не справедливо ль, Анна, будет нам
       
Теперь отведать и суровой правды?
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
О леди дорогая! Так смириться,
       
Так духом пасть? На вас и не похоже!
       
Я чаще за беспечность вас журила,
       
Чем за унынье.
      
     
     
Мария
     
      
       
Узнаю его —
       
Кровавый призрак короля Дарнлея,
       
Из гроба он восстал, исполнен гнева.
       
И он со мной не помирится раньше,
       
Чем мера бед исполнится моих.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Опять, дружок…
      
     
     
Мария
     
      
       
Забывчива ты, Анна,
       
Моя ж куда как памятлива совесть!
       
Тому непоправимому злодейству
       
Сегодня годовщина… так-то, няня!
       
Вот и пощусь, и каюсь, и печалюсь.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Пора бы тень послать вам на покой!
       
Немало лет вы каетесь в грехах,
       
А горький жребий ваш — вины тяжеле.
       
К тому ж вам церковь грех простила. Церкви
       
Ключ отпущенья дан — простит и небо.
      
     
     
Мария
     
      
       
Отпущенный мне грех, кровоточащий,
       
Встает из расступившейся земли.
       
Нет, нет! Супруга мстительную тень
       
Ни благовест церковный, ни дары
       
Святые в склеп безмолвный не заманят.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Не вы его убили, а другие.
      
     
     
Мария
     
      
       
Но, ведая о всем, притворной лаской
       
Не я ль его в тенеты завлекла?
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Вас извиняет молодость… Вы были
       
В столь нежном возрасте еще.
      
     
     
Мария
     
      
       
Да, в нежном,
       
А тяжкий грех взвалила на себя.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Вас кровная обида уязвила,
       
Высокомерье наглого юнца.
       
Иль не был он взнесен из мрака вашей
       
Безмерной страстью, как десницей бога?
       
Не через вашу ль почивальню он
       
Прошел на трон, любовию увенчан
       
И вашей прародительской короной?
       
Он должен был бы помнить, что величьем
       
Обязан только щедрой вашей страсти.
       
А он о том позабывал, негодный!
       
Он вашу нежность грубо оскорблял
       
Надменностью и низким подозреньем —
       
И вот добился кары: опостылел,
       
Не стало чар, слепивших вам глаза.
       
Вы отказали дерзкому в объятьях,
       
Презренью предали его. А он?
       
Пытался ли вернуть благоволенье
       
Былое ваше? Падал ли пред вами
       
Он на колени, каясь в преступленьях?
       
Нет, он упорствовал: созданье ваше,
       
Он перед вами корчил короля.
       
Велел на ваших же глазах любимца
       
Певца, красавца Риччио, прикончить.
       
Вы только смыли кровью кровь, не больше.
      
     
     
Мария
     
      
       
Да: кровью кровь, не больше… Ты хотела
       
Меня утешить, а сулишь мне плаху.
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Когда вы допустили злодеянье,
       
Вы изменили сердцу своему.
       
Вас захватила роковая страсть,
       
Поработил ужасный искуситель,
       
Проклятый этот Ботвелл! Всю-то вас
       
Он подчинил своей преступной воле,
       
Злодей коварный! Зельем и волшбой
       
Бесовской он вконец смутил вам душу
       
И распалил…
      
     
     
Мария
     
      
       
Все колдовство его —
       
Мужская мощь и бабья наша слабость!
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Нет, друг мой, нет! Всех духов преисподней,
       
Уж верно, он призвал к себе в подмогу,
       
Чтоб омрачить ваш светлый разум.
       
Вы Благим советам больше не внимали,
       
Не видели, пристойно ль что иль нет;
       
Забывши стыд свой женский, не считались
       
С людской молвой; румянец на щеках,
       
Когда-то благонравия свидетель,
       
Теперь разжегся пламенем греховным.
       
Покровом тайны вы пренебрегли!
       
Слепой порок, бесстыдно обнаженный,
       
И ваше сердце обуял: бесстрашно
       
Тщеславились и вы позором вашим —
       
Торжественно по улицам столицы
       
Вы честный меч шотландских королей
       
Нести ему, убийце, повелели
       
Перед собой, под гневный рев толпы;
       
Войсками обложив парламент свой,
       
Вы там, в своем же храме правосудья,
       
Принудили — прямым насильем — лордов
       
Повинного в убийстве оправдать,
       
Чтобы потом… о, господи!
      
     
     
Мария
     
      
       
Кончай:
       
Пред алтарем предстать с убийцей мужа!
      
     
     
Кеннеди
     
      
       
Язык не повернется!.. Страшно, гнусно
       
Деянье это! Истинно оно
       
Достойно падшей женщины!.. Но вы —
       
Не падшая! Уж я-то знаю вас —
       
Сама растила; сердцем вы добры
       
И угрызеньям совести доступны,
       
Вот только легкомысленны немного.
       
Я повторяю: есть такие духи —
       
Они порой в груди, не защищенной
       
От темных чар, пристанище находят,
       
На страшные толкают нас дела
       
И, в ад сойдя, отчаянье в сердцах
       
Запятнанных и ужас оставляют.
       
Но, грех свершив, столь очернивший вас,
       
Иным соблазнам вы не поддавались,—
       
Я исправленью вашему свидетель.
       
Так подымите ж голову и сами
       
С собою помиритесь! Если есть
       
На вас грехи какие — им судья
       
Не королева и ее парламент.
       
Насильники они! Вы перед их
       
Судом неправедным и самозваным
       
С отвагою невинности предстаньте.
      
     
     
Мария
     
      
       
Кто там?
      
     
     
Мортимер появляется в дверях.
     
     
Кеннеди
     
      
       
Уйдите! Это он, племянник!
      
     
    
    
     
      
Явление пятое
     
     
Те же. Мортимер входит, опасливо озираясь.
     
     
Мортимер
     
(кормилице)
     
      
       
Оставьте нас! Постойте у дверей!
       
Поговорить мне дайте с королевой.
      
     
     
Мария
     
(настойчиво)
     
      
       
Анна! Останься здесь.
      
     
     
Мортимер
     
      
       
Не бойтесь, королева! Вот, прочтите.
      
     
     
(Подает ей записку.)
     
Мария
     
(при виде записки отступает, пораженная)
     
      
       
Что это? О!
      
     
     
Мортимер
     
(кормилице)
     
      
       
Не медлите, прошу вас!
       
Не дайте дяде нас застать врасплох.
      
     
     
Мария
     
(кормилице, которая все еще колеблется и вопросительно смотрит на королеву)
     
      
       
Иди, не прекословь ему!
      
     
     
Кормилица уходит в недоумении.
    
    
     
      
Явление шестое
     
     
Мортимер. Мария.
     
     
Мария
     
      
       
О, боже!
       
Из Франции! От дяди-кардинала![10]
      
     
     
(Читает.)
     
      
       
«Доверьтесь сэру Мортимеру, — нет
       
В Британии у вас вернее друга».
      
     
     
(Смотрит в изумлении на Мортимера.)
     
      
       
Возможно ли? Иль это только сон?
       
Друг — вот он, рядом!.. А ведь я считала
       
Себя совсем покинутой. И кто же
       
Мой верный друг? Тюремщика племянник,
       
В котором злейшего врага…
      
     
     
Мортимер
     
(бросаясь к ее ногам)
     
      
       
Простите
       
Мне эту ненавистную личину.
       
С какою мукой я ее носил!
       
Но лишь под ней я мог проникнуть к вам,
       
Подать вам помощь, принести спасенье.
      
     
     
Мария
     
      
       
Сэр, встаньте! Вы меня ошеломили.
       
Не в силах я так быстро перейти
       
От полного отчаянья к надежде.
       
Поверить мне в спасенье помогите!
      
     
     
Мортимер
     
(встает)
     
      
       
Часы бегут. Сейчас придет мой дядя,
       
И с ним тот ненавистный человек.
       
Узнайте ж раньше, чем они на вас
       
Дурную весть обрушат, — в чем спасенье.
      
     
     
Мария
     
      
       
Спасенья несть мне, аще не от бога.
      
     
     
Мортимер
     
      
       
С себя начать позвольте.
      
     
     
Мария
     
      
       
Как угодно.
      
     
     
Мортимер
     
      
       
Мне двадцать лет минуло, королева.
       
Я был воспитан в ненависти к папству
       
И к скудости обрядов приучен,
       
Как вдруг меня с неодолимой силой
       
В чужие страны повлекла мечта.
       
Оставив пуританские молельни
       
И родину, я быстро пересек
       
Пределы Франции, стремясь увидеть
       
Италии благословенный край.
       
То было перед праздником святым;
       
Дороги богомольцами кишели,
       
Кресты в венках стояли, и, казалось,
       
Весь род людской пустился в светлый путь
       
К незримым кущам рая. И меня
       
Поток толпы, одушевленный верой,
       
Увлек с собой к желанным стогнам Рима.
       
Что сталось, государыня, со мной,
       
Когда колонны арок триумфальных
       
В тумане вздыбились и Колизей
       
Раскинулся величественным кругом,
       
Чудесный мир меня заполонил!
       
Ведь я не знал волшебных чар искусства, —
       
Возрос я в лоне церкви, не терпевшей
       
Всего, что наши взоры услаждает,
       
Бесплотное лишь слово почитавшей.
       
Как сердце вздрогнуло, едва вступил
       
Я в сумрак храма, где с небес струились
       
Святые песнопения и мир
       
Видений жил вдоль стен и над престолом…
       
Здесь двигалось воочию пред взором
       
Молящихся величье неземное.
       
Сподобился и я увидеть «Весть
       
Благую» и «Обре́занье господне»,
       
«Преображение пречистой девы»
       
И «Троицу, сошедшую с небес».
       
Тут папа ниспослал благословенье
       
На распростертый перед ним народ.
       
Что́ золото, что́ бриллиантов блеск,
       
Которым нас слепят цари земные!
       
Лишь он один причастен горней славе.
       
Его чертог с небесным раем схож,—
       
Затем что все здесь отсвет неземного.
      
     
     
Мария
     
      
       
Довольно! Пощадите! И зачем
       
Вы стелете ковер душистой жизни
       
Передо мной? В печали я и в узах…
      
     
     
Мортимер
     
      
       
И я был в узах, королева! Только
       
Темница рухнула! И, вновь свободен,
       
Мой дух восславил жизнь в ее цветенье.
       
Отринув поученья пуритан,
       
Я поклялся, чело увив цветами,
       
Веселый, к вам, веселым, приобщиться.
       
Я встретил в Риме много молодых
       
Шотландцев и французов благородных.
       
Меня, при их посредстве, принял ваш
       
Достойный дядя, кардинал де Гиз.
       
О, что за человек! И тверд, и ясен,
       
И прирожден повелевать сердцами!
       
Благого иерарха образец
       
И — с головы до пят — князь римской церкви!
      
     
     
Мария
     
      
       
Так вы видали незабвенный лик
       
Любимого, прославленного мужа,
       
Наставника моих невинных лет?
       
О, продолжайте! Помнит он меня?
       
Благоволит судьба к нему, как прежде?
       
Как прежде, он оплот Христовой церкви?
      
     
     
Мортимер
     
      
       
Его преосвященство снизошел
       
Мне догмы самолично изъяснить,
       
Сомненья совести моей рассеять.
       
Он мне сказал, что, разуму доверясь,
       
Во мраке лжи блуждает человек,
       
Что́ надобно очами зреть, во что
       
Должны мы сердцем веровать, что церкви
       
Христовой нужен видимый глава,
       
Что истина глаголет на соборах
       
Святых отцов. Ребячьей веры бред —
       
Как потускнел он вдруг перед победным
       
И мудрым красноречием его!
       
Вернулся я в святое лоно церкви,
       
От ереси отрекшись навсегда.
      
     
     
Мария
     
      
       
Так вы один из тех несчетных тысяч,
       
Кого он силой слова покорил
       
И устремил в блаженные края,
       
Как некогда нагорный проповедник?
      
     
     
Мортимер
     
      
       
Когда же вскорости служенья долг
       
Его призвал во Францию, я был
       
Направлен в Реймс, где орден езуитов
       
Для Англии священников готовит.
       
Там встретились мне Мо́рган благородный,
       
И Лесли, верный вам и достохвальный
       
Епископ Росский,[11] в чужедальнем крае
       
Безропотно влачащие изгнанье.
       
К мужам достойным этим я примкнул
       
И в вере укрепился. Как-то раз
       
Я на стене епископских покоев
       
Портрет заметил дивной красоты
       
И трогательной прелести. Я был
       
Волнением охвачен необычным
       
И зачарованный пред ним стоял.
       
Епископ тут сказал мне: «Не смущаясь,
       
Смотрите на умильный этот образ
       
Прекраснейшей из жен и в то же время
       
Всех более достойной состраданья.
       
За веру терпит правую она,
       
И ваша родина — ее темница».
      
     
     
Мария
     
      
       
Достойный муж! Не все я потеряла,
       
Такого друга в горе сохранив!
      
     
     
Мортимер
     
      
       
И тут же с сокрушительною силой
       
Он стал о ваших муках говорить,
       
О кровожадных ваших супостатах.
       
По книгам родословным непреложно
       
Он доказал, что вы произошли
       
От корня славных Тюдоров, что вам,
       
И только вам одной, воссесть пристало
       
На трон британский, а не самозванке,
       
На ложе любострастия зачатой,
       
Не признанной самим ее отцом.
       
Не убежденный этим показаньем,
       
Законников я многих вопрошал,
       
Перелистал немало древних хартий,—
       
И всяк, кто сведущ, ваших притязаний
       
Незыблемую силу подтверждал.
       
Теперь я видел: только право ваше
       
На Англию вменяют вам в вину,
       
И королевство, где томитесь вы,
       
Безвинная, по праву вам подвластно.
      
     
     
Мария
     
      
       
О, это право тяжкое! Оно
       
Всех бед моих единственный источник.
      
     
     
Мортимер
     
      
       
И тут-то я нежданно узнаю,
       
Что уж не Толбот[12] охраняет вас,
       
Что дядя к вам тюремщиком поставлен.
       
Я промысла божественного перст
       
Почуял в этой вести! Я услышал
       
В ней долгожданный зов судьбы, вверявшей
       
Моей руке освобожденье ваше.
       
Друзья воспряли духом! Кардинал
       
Дает благословенье мне и учит
       
Постылому искусству притворяться.
       
Задуман план спасенья! Мы плывем
       
Домой в Британию! И вот я здесь
       
Десятый день, как знаете вы сами.
      
     
     
Пауза.