1 2 3 
Прощай! Я ухожу, как скромность мне велит. 
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 
Цинна 
Цинна 
Дай имя лучшее той мысли благородной, 
Что добродетелью мне внушена природной; 
Она преградою поставить хочет честь 
Неблагодарности, давно таящей месть. 
Ты мог бы эту мысль звать слабостью моею 
Перед возлюбленной душою я слабею, 
И то я чувство чту, что должен погубить. 
А победив его, могу ли счастлив быть? 
В противоречиях таких я погибаю: 
Что выбрать наконец, куда идти - не знаю. 
Как тягостно душе в сомнениях блуждать! 
И плод, который мне так хочется сорвать, 
Любви блаженный день, и мести завершенье, 
И честь - для родины добыть освобожденье, 
Не в состоянии привлечь рассудок мой, 
Коль куплены они предательства ценой, 
Коль на властителя я направляю мщенье, 
Который, знаю, полн ко мне благоговенья, 
Чьим словом, добротой обласкан я вполне, 
Кто в царственных делах внимает только мне. 
О месть! Изменою душа моя язвима. 
Нет, лучше длись вовек ты, злое рабство Рима, 
Надежда, погибай, оставь меня, любовь, 
Коль в низости своей готов пролить я кровь! 
Он предложил мне то, чего я сам желаю, 
Я ж кровью Цезаря блаженство покупаю. 
Чтоб взять его дары, зачем мне убивать, 
Зачем брать силой то, что сам он хочет дать? 
Но я в руках у вас - о клятва страшной мести, 
О гнев Эмилии, отец и голос чести! 
Душа моя, рука - во власти все у вас; 
Мной только вы одни владеете сейчас, 
Вы направляете души моей стремленья, 
Лишь ты, Эмилия, дать Августу прощенье 
Могла бы - жизнь и смерть его в моих руках, 
А ты мной властвуешь в желаньях и мечтах. 
О боги, сделали ее вы столь прекрасной, 
Пусть не останется мольба моя напрасной. 
И так как мне своей неволи не избыть, 
Пусть благосклонною она захочет быть! 
Но вот она! Ко мне пускай не будет строгой. 
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 
Эмилия, Цинна, Фульвия 
Эмилия 
Терзалась, Цинна, я напрасною тревогой. 
По-прежнему тебе верны твои друзья, 
И за тебя просить уже не стала я. 
Ведь Август Ливии при мне о всем поведал, 
И к жизни вновь меня вернула их беседа. 
Цинна 
И отказалась ты? Дар, что он мне вручил, 
Ужели отклонить тебе достало сил? 
Эмилия 
Но все в твоих руках. 
Цинна 
Твое важнее мненье. 
Эмилия 
Всегда верна себе, не изменю решенья, 
Меня тебе вручить - не значит ничего. 
Дар этот мог бы ты иметь и без того. 
Цинна 
А все же ты, когlа б... Как выразить, не знаю. 
Эмилия 
Чего ж боишься ты? 
Цинна 
Смущенно я вздыхаю. 
Когда бы поняли друг друга мы вполне, 
То это объяснять не нужно было б мне. 
Боюсь, что для тебя уже не стану милым. 
Мне страшно говорить, молчать же нету силы. 
Эмилия 
Мне слушать нелегко. 
Цинна 
Обоим трудно нам 
И гнев твой на себя я навлекаю сам. 
Эмилия, люблю тебя, клянусь богами, 
Лишь ты одна зажгла во мне такое пламя, 
А страсть, которою горю я все сильней, 
Достойна и меня, и гордости твоей. 
Но если получу твою я руку скоро, 
То тяжкой лишь ценой блаженства и позора, 
Ведь Август был так добр... 
Эмилия 
Довольно! Ясно мне, 
Что ты колеблешься, раскаялся вполне, 
Тирана милости рассудок твой смутили 
И обещаний ты сдержать уже не в силе. 
Твой ум доверчивый посмел вообразить, 
Что Август и меня тебе бы мог вручить, 
Ты хочешь, чтобы он владел моей судьбою? 
Не думай взять меня подобною ценою! 
Пусть землю под собой он может колебать, 
Низвергнуть трон, свое правленье навязать, 
Ссылать своих врагов, багрянить кровью воды, 
Лик изменять земли, порабощать народы, 
Но над Эмилией нет власти у него. 
Цинна 
Могу ль отречься я от долга своего? 
Нет, верен я себе, чисты мои решенья, 
Пойти я не хочу на клятвопреступленье. 
Теперь покорен я во всем душе твоей. 
Желания твои мне собственных важней. 
Я мог бы не идти теперь на преступленье, 
И ты лишилась бы желанного отмщенья. 
Ведь Цезарь, становясь на отреченья путь, 
Отвел бы сам клинок, разить готовый грудь. 
Тогда б пришел конец решеньям благородным, 
И мщение твое осталось бы бесплодным. 
Я убедил его власть дальше сохранять, 
Я увенчал его, чтобы тебе предать. 
Эмилия 
Ужели хочешь ты, изменник, чтоб сама я 
Твой отвела удар, тирану жизнь спасая, 
Добычею была, наградою тому, 
Кто власть врагу хотел оставить моему! 
Цинна 
Зачем клянешь за то, что предан был тебе я? 
Я власть тебе вручил над участью злодея. 
Что мне все почести? Любовь - вот мой закон! 
Хочу, чтоб он погиб иль был тобой спасен. 
Но с первым признаком такого подчиненья 
Признательности мне простишь ты изъявленья 
Я недостойный гнев стремился победить, 
Тобой плененному любовь тебе внушить. 
Душа высокая коварной не бывает, 
Неблагодарности, измены избегает, 
Неправый путь клянет и счастья покупать 
Не хочет, коль на нем есть низости печать. 
Эмилия 
Но правы иногда намеренья такие. 
Коварство - все же путь к сверженью тирании, 
Коль в пресеченье зла идем мы до конца, 
То нам нужней всего коварные сердца. 
Цинна 
Ты доблести полна и в увлеченье местью. 
Эмилия 
По долгу римлянки считаю это честью. 
Цинна 
Но истый римлянин... 
Эмилия 
Осмелится убить 
Тирана, что посмел его поработить. 
Смирению раба он смерть предпочитает. 
Цинна 
Быть Цезаря рабом он доблестью считает. 
Цари у наших ног склонялись без венцов 
И ждали помощи лишь от таких рабов. 
Он поступается для нас своей короной, 
Свое могущество нам дарит благосклонно; 
Дань с вывших он берет, чтоб нас обогатить 
И наше же ярмо на них переложить. 
Эмилия 
Напрасно лесть царей тобою столь ценима, 
Что ты уже готов забыть свободу Рима! 
Найдется ли гордец в любой земной стране, 
Кто с римлянином стать посмел бы наравне? 
На голову свою навлек наш гнев Антоний 
Тем, что с царицею позор делил на троне. 
Аттал, пергамский царь, что в пурпур облачен, 
Мнил, что от Рима он навек освобожден; 
Но, к Азии придя владыкою единым, 
Не троном горд, а тем, что стал он Рима сыном. 
Гордись же именем, достоинством своим, 
Которое тебе принес великий Рим, 
И знай, что небу так, наверное, угодно, 
Чтоб свергли мы царей и жить могли свободно. 
Цинна 
Но небо никогда убийства не простит, 
Неблагодарным же оно жестоко мстит. 
Какие бы питать ни смели мы стремленья, 
Оно, воздвигнув трон, мстит за его паденье; 
Оно хранит того, кому послало власть, 
И на его убийц удар не медлит пасть; 
И если наказать преступников решится, 
То тотчас гром над их главою разразится. 
Эмилия 
Скажи, что и себя к ним причисляешь ты, 
Боишься молнии, грозящей с высоты! 
Но что мне говорить? Ступай же к тирании, 
Служи ей, исполняй ее причуды злые 
И, чтоб спокойствие душе своей вернуть, 
Свой род и то, что я тебе сулю, забудь. 
Я не воспользуюсь теперь рукой твоею, 
За Рим и за отца сама отмстить сумею. 
Давно тирана я пролить могла бы кровь, 
Когда бы не была помехой мне любовь. 
Тебе покорной быть она мне приказала, 
И потому я жизнь свою оберегала. 
Когда б на Цезаря я руку подняла, 
То стражею его убита б я была. 
Но смертью не могу порвать я чувства сети: 
Лишь для тебя любовь велит мне жить на свете; 
И тщетно я хочу, жизнь для тебя храня, 
Внушить тебе, чтоб стал достойным ты меня. 
Простите, боги, мне. Мечту свою лелея, 
Я мнила, что любим был мною внук Помпея, 
Но ложный образ мне явила в нем судьба, 
Я сердцем выбрала не мужа, а раба. 
Я все ж тебя люблю, и в этом униженье. 
И если путь ко мне лежит чрез преступленье, 
Кто побоялся бы измен и клеветы, 
Чтоб получить меня такой ценой, как ты? 
Но знай, не обладать другим рукой моею: 
Отдашь тирану жизнь - я все ж, умру твоею, 
Падет он - с ним моя порвется жизни нить 
Затем, что не посмел меня ты заслужить. 
Тирана кровь с моей смешается, я знаю, 
Достоинство хранить и в смерти я желаю, 
Чтобы сказать тебе, свой не кляня удел: 
"Не упрекай судьбу; ты сам того хотел. 
В могилу я схожу, что вырыта тобою, 
Взяв славу, что тебе была дана судьбою. 
Тирана власть сломив, я смерть себе нашла. 
Но, если б ты хотел, я б для тебя жила". 
Цинна 
Ну что ж! Раз хочешь ты - тирану нет спасенья. 
Свободы жаждет Рим и твой отец - отмщенья, 
Да, должен Цезарь пасть, по праву осужден, 
Но ты сама тиран, не менее чем он. 
Он может взять у нас жизнь и добро - не боле, 
Но души до сих пор он не держал в неволе; 
А красота твоя могуществом страшна: 
Над волей, над умом владычица она. 
Ты хочешь, чтобы я ценил позор ужасный 
И ненавидел те, что я любил так страстно, 
Чтоб кровь пролил того, кому отдать сейчас 
Кровь должен бы свою - и много сотен раз. 
Тебе покорен я. Сдержать я должен слово, 
И, выхватив клинок, рука моя готова 
Того, кто мил тебе, безжалостно сразить 
И тем возмездие вослед за злом явить, 
Чтоб этим действием, с другим соединенным, 
Утратив славу, быть любимым и прощенным. 
Прощай же! 
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ 
Эмилия, Фульвия 
Фульвия 
В горе весь он погружен душой. 
Эмилия 
Забудет пусть меня иль долг исполнит свой! 
Фульвия 
Готов он слушаться и жизни не жалея. 
Ты плачешь, вижу я? 
Эмилия 
Беги за ним скорее! 
Коль хочешь мне, как друг, услугу оказать, 
Скажи ему, что он не должен умирать, 
Что... 
Фульвия 
Ради Цинны ты шлешь Августу спасенье? 
Эмилия 
Ах, ненависть моя иного ждет решенья! 
Фульвия 
Еще что? 
Эмилия 
Пусть свершит то, что желаю я, 
А после выберет: смерть иль любовь моя... 
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
Август, Эвфорб, Поликлет, стража 
Август 
Все то, что ты сказал, Эвфорб, невероятно... 
Эвфорб 
Столь ужаса полно, столь дико, непонятно... 
Подобной ярости нам верится с трудом, 
Приводит в ужас нас одна лишь мысль о том. 
Август 
Как! Цинна! И Максим! Мои друзья, те двое, 
Кому оказывал вниманье я большое, 
Пред кем открыл я грудь, кого я сам избрал, 
Чтобы могуществен и знатен каждый стал, 
Меж тем как всю страну я дал им в управленье, 
Они на жизнь мою готовят покушенье! 
Максим сознал вину, - я извещен о том, 
И он не лжет душой в раскаянье своем, 
Но Цинна!.. 
Эвфорб 
Он один упорен в гневе яром, 
На вашу доброту ответствуя ударом, 
Он заговорщикам стремится помешать 
Как сделал то Максим - свою вину признать. 
Пытаясь одолеть их робость и сомненье, 
В их души прежнее вдохнуть он хочет рвенье. 
Август 
Он ободряет их, в соблазны вводит их! 
О самый дерзкий враг из всех существ земных, 
О ярость фурии и гнев неудержимый! 
Предательский удар руки, мной столь любимой! 
Тобою предан я, о Цинна... Поликлет! 
(Говорит что-то на ухо Поликлету.) 
Поликлет 
Все будет сделано - вот, Цезарь, мой ответ. 
Август 
Максима пусть найдет Эраст без промедленья. 
Пусть он придет принять вины своей прощенье. 
(Поликлет уходит.) 
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 
Август, Эвфорб 
Эвфорб 
Он сам себя винит в своем проступке злом. 
Едва лишь из дворца он в свой вернулся дом, 
Как, с ужасом в глазах, исполненный страданья, 
Не в силах удержать ни вздоха, ни рыданья, 
Он проклял жизнь свою и заговор. И сам, 
Чтоб все я рассказал, меня отправил к вам. 
Несчастье упредить он дал мне порученье: 
"Скажи, что гнусное свершил я преступленье 
Не знал еще вины столь тяжкой человек!" 
И к Тибру бурному он устремил свой бег. 
Он бросился в поток. Но в сумраке неясном 
Не мог увидеть я, что сталось с ним, несчастным. 
Август 
Так преступлением он сам раздавлен был 
И милости моей навек себя лишил. 
Сознавшему вину дарую я прощенье, 
Но так как сам вины нашел он искупленье, 
Смотрите за другим. Пусть строго стерегут 
Свидетеля, что нам о том поведал тут. 
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 
Август 
Август 
О небо, где же тот, кому теперь открою 
Все помыслы души, все, что живет со мною? 
Возьми же от меня такую власть скорей, 
Коль, подданных мне дав, ты отняло друзей, 
Когда лишь в том судьба властителей на троне, 
Что их добро других лишь к ненависти клонит, 
И если тех любить они осуждены, 
Которые порой их погубить должны. 
Все шатко на земле. Для власти все опасно. 
Октавий, твердым будь! Колеблешься напрасно. 
Пощады хочешь ты? Кого ж ты сам щадил? 
Подумай, сколько сам ты в мщенье крови лил? 
По Македонии она ручьем струилась, 
И не хотел врагам оказывать ты милость. 
А сколько пролил Секст! Припомни, сколько в ней 
Топил Перузии он смелых сыновей, 
Припомни всю свою жестокость при отмщенье, 
Казненных, изгнанных ужасные виденья, 
Когда для близких ты стал злобным палачом, 
Грудь воспитателя пронзив своим ножом. 
Не смей же обвинять теперь судьбы удары, 
Коль все сподвижники тебе готовят кары, 
Коль взять они хотят, твой повторив удел, 
Права, что соблюдать совсем ты не умел. 
Они во всем правы, к ним небо благосклонно 
Оставь же, как и взял, свой сан, судьбой врученный. 
Позволь неверности неверностью дышать 
Неблагодарность сам ты должен признавать. 
Но в этот час меня рассудок покидает, 
Мой ум меня винит, тебя же он прощает, 
Тебя, чей заговор велит мне сохранить 
Ту власть, что вызвала в тебе желанье мстить. 
Мне ль мнить себя твоей изменой заклейменным, 
Оставить навсегда трон этот незаконный 
И, оправдание придав делам твоим, 
Пасть от твоей руки, чтоб был счастливым Рим? 
Как мог бы я принять подобное решенье? 
И ты, ты будешь жить, внушив мне страх, смятенье? 
Нет! Самого себя то значило б предать. 
Прощающий дает возможность оскорблять. 
Смерть - главарю, другим - темница! Без боязни 
Тогда смогу я жить. Да, но все время - казни? 
От крови я устал, а перестать нет сил. 
Хотел я страх внушать, но гнев лишь пробудил. 
Рим гидрой на меня восстал многоголовой: 
Отрубишь голову - родятся сотни снова, 
И, сколько б крови я ни захотел пролить, 
Лишь ненависть внушу. В покое мне не жить. 
Октавий, новый Брут твои окончит беды! 
Умри, но над собой не дай ему победы. 
Умри! Стремленье жить и тщетно и смешно, 
Коль гибели твоей ждут лучшие давно, 
Коль счастья больше нет для молодежи знатной, 
Чем мысль о том, что ты погибнешь безвозвратно 
И Римом управлять уже не сможешь впредь. 
Умри, коль надо все отдать иль умереть. 
Не так уж жизнь важна. Добытое тобою 
Не стоило бы брать столь тяжкою ценою. 
Умри, но жизнь покинь, исполнен торжеством, 
Свой факел погаси в крови, борясь со злом. 
Ты можешь отплатить ему и умирая, 
Достигнуть цели дай, но порази, карая. 
Пусть видом он твоих казнится похорон, 
На твой взирая труп, терзается пусть он. 
Я наслажусь уж тем, что он не минет казни. 
Меня не любит Рим, но полон он боязни. 
О римляне, о месть, о данная мне власть! 
В борьбе с самим собой душе не дайте пасть 
Или отвергнуть все, к чему она влечется; 
Совет несчастному пускай у вас найдется. 
Какой из двух путей мне следует избрать 
Покорно встретить смерть иль властвовать опять? 
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕЕТОЕ 
Август, Ливия 
Август 
Ты знаешь, предан я. Тот, кто злоумышляет, 
К несчастью, всю мою уверенность смущает. 
Предатель - Цинна. 
Ливия 
Да. Эвфорб мне все раскрыл. 
Я, слушая его, почти лишилась сил. 
Совету женщины внимать ты в состоянье? 
Август 
Ах, могут ли помочь твои мне указанья? 
Ливия 
Без пользы для себя ты часто был жесток 
И этим создавал злословия предлог. 
Казнь не урок другим, не страх, а лишь обида. 
Сальвидий вдохновил на мятежи Лепида, 
Мурена встал ему вослед и Цепион, 
И то, что каждый был в мучениях казнен, 
Игнацию в его не помешало мести 
И Цинна, не страшась, на их быть хочет месте. 
Они желали все у черни быть в чести 
И замыслом своим величье обрести... 
И вышло так, что их ты покарал напрасно. 
Над Цинной испытай, насколько милость властна. 
Пускай смущение теперь его гнетет, 
И заговор тебе лишь пользу принесет; 
Казнь вызвать в городе способна лишь волненье, 
Но славу большую тебе дало б прощенье, 
И те, кого та казнь должна б ожесточить, 
Великодушие оценят, может быть. 
Август 
Так завоюем всех - уйдя от этой власти, 
Несущей ненависть, питающей лишь страсти! 
Я принял твой совет и долго размышлял. 
Ни слова более: я взвешивать устал. 
Так не томись, о Рим, о вольности тоскуя: 
Я в цепи вверг тебя, и сам их разобью я. 
Свободу, от тебя отторгнутую злом, 
Я возвращу тебе, но добрым лишь путем. 
Коль ненавидишь ты, не нужно притворяться, 
Коль хочешь полюбить, не бойся в том признаться. 
Честь и могущество, что Суллой взращены, 
Готов я дать тебе для блага всей страны. 
Ливия 
Не слишком ли его пример тебя прельщает? 
Иное ведь тебя, быть может, ожидает. 
То счастье, что его хранило все года, 
И счастьем звать нельзя, коль есть оно всегда. 
Август 
Что ж! Коль влечет меня к нему лишь заблужденье, 
Я дам всю кровь свою пролить без сожаленья. 
Корабль, кончая путь, приходит в порт родной. 
Зову одно из двух: иль смерть, или покой. 
Ливия 
Как! Хочешь ты презреть то, что судьба послала? 
Август 
Как! Сохранить все то, что ненавистным стало? 
Ливия 
Кто подчинить себя способен так страстям, 
Пример отчаянья - не силы явит нам. 
Август 
Царить и миловать предателя - конечно, 
Не признак доблести, а слабости беспечной. 
Ливия 
Но быть властителем и над душой своей 
Вот доблесть, истинно достойная царей. 
Август 
Ты обещала мне помочь своим советом, 
И слово держишь ты - я убедился в этом. 
Поправ своих врагов властительной пятой, 
Я правлю двадцать лет и долг в том вижу свой 
Я новый создал строй - разумное правленье 
Вот долг властителя в подобном положенье, 
А тайный заговор осудит весь народ, 
Одна лишь мысль о нем - и то нам вред несет. 
В нем вся страна себе признала оскорбленье. 
Мне нужно или мстить, или сложить правленье. 
Ливия 
Обманчивым страстям не должен ты служить. 
Август 
Честолюбива ты, а нужно сильной быть! 
Ливия 
Зачем пренебрегать спасительным советом? 
Август 
Подскажет небо мне решенье в деле этом. 
Прощай, я ухожу. 
Ливия 
Тебя не брошу я, 
Должна бы убедить тебя любовь моя. 
Август 
То честолюбие. Ты в явном заблужденье. 
Ливия 
Тебя, а не твое люблю я положенье! 
(Одна.) 
Ушел. Спешу за ним. Хочу, чтоб понял он, 
Что милосердием он укрепит свой трон, 
Что милости к врагу есть признак несомненный 
Величия царей перед лицом вселенной. 
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ 
Эмилия, Фульвия 
Эмилия 
Сейчас я счастлива... Откуда же пришло, 
Что мой покой смутить не в силах это зло? 
За Цинной Цезарь шлет - а я не жду угрозы! 
Тревоги нет в душе, я осушила слезы, 
Как будто тайный я услышала намек, 
Что огорчения не принесет мне рок, 
Я не ошиблась, нет? Ты это мне сказала? 
Фульвия 
Да, жизнь он предпочтет, мне это ясно стало. 
Добилась я того, что Цинна, присмирев, 
Хотел прийти сюда, чтоб вновь смягчить твой гнев. 
Спокойна я была... Как вдруг я Поликлета 
Увидела в дверях, дворцового клеврета; 
Тот, к Цинне подойдя, шепнул ему, что он 
Немедля к Августу явиться приглашен. 
А Цезарь, говорят, сейчас в большом смущенье, 
И разные о том высказывают мненья: 
Решили, что ему стал чем-то горек свет, 
Что Цинну пригласил к себе он на совет. 
Одно неясно мне, - о том сейчас сказали, 
Что двое воинов Эвандра задержали, 
Что схвачен и Эвфорб без видимых причин, 
Что в чем-то обвинен его был господин, 
Что страшное над ним нависло подозренье, 
О Тибре говорят и о каком-то мщенье. 
Эмилия 
О, сколько поводов для страха, для тоски! 
Но от меня сейчас волненья далеки, 
И мне спокойствие в тот миг внушают боги, 
Когда терзаться я должна была б в тревоге, 
И, хоть недавно страх пришлось мне испытать, 
Бесстрастна я, когда должна бы трепетать. 
О боги! Вижу я, вы волею благою 
Хотите, чтобы я была чиста душою. 
Лишили вы меня рыданий, вздохов, слез, 
Чтоб стала смелой я перед лицом угроз, 
Вам нужно, чтоб я смерть с тем мужеством встречала, 
Которое меня на подвиг вдохновляло. 
Так пусть погибну я, услышав ваш приказ, 
Такой, какой меня вы видите сейчас! 
О мой свободный Рим, о дух отца, мне милый! 
Я совершила все, что только в силах было! 
На вашего врага я подняла друзей 
С отвагой, чуждою досель душе моей. 
Успеха не стяжав, я все ж стяжала славу, 
Не в силах отомстить, я к вам иду по праву. 
Великий, грозный гнев во мне неукротим. 
Я гибелью своей тебя достойна, Рим; 
И ты во мне признать захочешь, без сомненья, 
Героев кровь, во мне текущую с рожденья. 
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ 
Максим, Эмилия, Фульвия 
Эмилия 
Как, это ты, Максим? Ты жив и невредим? 
Максим 
Эвфорб не так донес. Обманут Август им. 
Задержанный Эвфорб, боясь разоблаченья, 
Так Цезарю сказал, чтоб мне купить спасенье. 
Эмилия 
А Цинна? 
Максим 
Говорят, безмерно потрясен, 
Узнав, что Цезарь был о тайне извещен, 
Но тщетно спорил он, виновность отрицая, 
Эвандр все рассказал, хозяина спасая. 
Сам Цезарь приказал тебя схватить сейчас. 
Эмилия 
Что ж медлит тот, кому был отдан сей приказ? 
Идти готова я, мне тяжко ожиданье. 
Максим 
Он в доме ждет моем. 
Эмилия 
Как? 
Максим 
Все скажу заране, 
Чтоб не дивилась ты. Тебя судьба хранит. 
Он заговорщик наш, и с нами он бежит. 
Воспользуемся тем, что нам судьба послала, 
Спешим же на корабль, он ждет нас у причала. 
Эмилия 
Как смеешь мне, Максим, ты бегство предлагать? 
Максим 
Для Цинны я готов всего себя отдать. 
Хотел бы я спасти от высшего несчастья 
И ту, в ком для него заключено все счастье. 
Бежим! Настанет день - и скоро, может быть, 
Когда, спасенные, мы сможем отомстить. 
Эмилия 
Но Цинна и в беде достоин восхищенья. 
Нам пережить его нельзя и для отмщенья. 
Кто остается жить, когда погублен он, 
Тот низостью души навеки заклеймен. 
Максим 
Впадать в отчаянье с такою слепотою, 
О боги! Слабой, быть тебе, с твоей душою! 
А ты, не чувствуя желания борьбы, 
Готова тотчас пасть под натиском судьбы! 
Нет, доблесть высшая в душе моей хранима, 
Раскрой глаза, вглядись внимательно в Максима, 
Ведь Цинну нового должна ты в нем открыть, 
Любимого тебе он может заменить, 
А так как дружба нас в одно соединила, 
То, полюбив меня, его б ты полюбила. 
Ведь тем же пламенем способен я пылать! 
Я... 
Эмилия 
Смеешь ты любить, не смея жизнь отдать! 
Ты хочешь многого. Но, высказав признанье, 
По крайней мере будь достойным и желанья: 
Иль славной гибели не думай убегать, 
Иль сердце низкое не смей мне предлагать. 
Исполнив твердо долг, достойный восхищенья, 
Ты, если не любовь, внушишь мне уваженье. 
Будь истый римлянин с отвагою в крови, 
И мил мне станешь ты, хотя и без любви. 
Нет! Если с Цинной ты воистину был дружен, 
Не думай, что его возлюбленной ты нужен. 
Пора о долге здесь договориться нам; 
Дай в этом мне пример или внимай мне сам. 
Максим 
Ты горю предалась безмерно, слишком страстно! 
Эмилия 
Ты хитрость скрыть свою стараешься напрасно, 
И возвращенье мне счастливое сулишь, 
И в горестях таких о страсти говоришь! 
Максим 
Едва начав любить, томлюсь я, пламенея, 
Ведь друга своего люблю сейчас в тебе я, 
И если б так же ты, как некогда пред ним... 
Эмилия 
Не думай, что совсем уж я проста, Максим! 
Полна утратой я, но разум сохранила, 
Мое отчаянье меня не ослепило. 
Высокой доблести полна душа моя, 
И знаю то, что знать так не хотела б я. 
Максим 
Меня в предательстве подозревать ты стала? 
Эмилия 
Да, если хочешь, ты, чтоб правду я сказала, 
Настолько хорошо продуман бегства план, 
Что вправе я считать, что это все - обман. 
И много б милости нам оказали боги, 
Когда бы без тебя рассеяли тревоги. 
Беги один! Любовь мне тягостна твоя. 
Максим 
Ах! Ты безжалостна! 
Эмилия 
Сказала б больше я. 
Не бойся, что тебя теперь хулить я стану, 
Но и не жди, чтоб я поверила обману. 
Коль думаешь - с тобой несправедлива я, 
Иди со мной на смерть, чтоб оправдать себя. 
Максим 
О нет. Ты жить должна, и знай, что я повсюду... 
Эмилия 
Лишь пред Октавием тебе внимать я буду. 
Идем же, Фульвия! 
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ 
Максим 
Максим 
О, горечь свыше сил! 
По справедливости отказ я получил. 
На что ж решиться мне? Я казни столь ужасной 
Сам этой хитростью обрек себя напрасной. 
Надежды нет, Максим, теперь душе твоей. 
Она расскажет все пред гибелью своей, 
И тот же эшафот всем явит в смерти близкой 
Ее величие и твой поступок низкий. 
Навек останется в потомстве с этих пор 
Твое предательство, заслуженный позор. 
В один и тот же день ты погубил, несчастный, 
Владыку, друга, ту, кого ты любишь страстно, 
И оттого, что сам ты в низости своей 
Тирану в руки мог отдать своих друзей, 
В награду получил ты стыд и раздраженье, 
Да гнев, который жжет тебя без сожаленья. 
Эвфорб, причиною всему был твой совет, 
Но доблести в рабах еще не видел свет. 
Вольноотпущенник всегда рабом бывает: 
Жизнь изменяя, он души не изменяет. 
Хотя свободою и был отмечен ты, 
Но благородства в ней не мог явить черты. 
Неправой власти ты принес мне обольщенье, 
Заставил запятнать честь моего рожденья. 
Боролся я с тобой, но ты меня сломил, 
И сердце ты мое обманом очернил. 
И жизнь теряю я, и доблестное имя, 
Так слепо обольщен советами твоими, 
Но, видя зло твое, позволят боги мне 
За любящих, Эвфорб, тебе отмстить вдвойне. 
Пусть тягостно мое пред ними преступленье, 
Я кровь готов свою пролить для искупленья, 
И в состоянии отмстить рука моя 
За то, что некогда тебя мог слушать я! 
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ 
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 
Август, Цинна 
Август 
Сюда, о Цинна, сядь и трезвою душою 
Взвесь то, что выскажу сейчас я пред тобою; 
Не возражая мне, словам моим внимай 
И речь мою ничем пока не прерывай. 
Будь нем; но коль тебя внимание такое 
Лишит хотя б на миг душевного покоя, 
Когда окончу я, ты можешь возразить. 
Хочу лишь этого я у тебя просить. 
Цинна 
Я повинуюсь. 
Август 
Но условия такого 
Держись - тогда и сам свое сдержу я слово. 
Воспитан, Цинна, был ты средь врагов моих, 
И мой отец, и я зло видели от них. 
Средь чуждых мне людей ты получил рожденье, 
Ты, перейдя ко мне позднее в подчиненье, 
Их ненависть посмел в душе своей сберечь, 
И на меня теперь свой обращаешь меч. 
Еще с рождения врагом ты мне считался, 
Потом, узнав меня, ты все же им остался. 
И злоба у тебя в крови; в душе своей 
Ты держишь сторону враждебных мне людей 
И с ними ненависть ко мне питаешь злую. 
Но я, любя тебя, мщу, жизнь тебе даруя. 
Я сделал пленником тебя, дружа с тобой, 
И в милостях моих стал двор тебе тюрьмой. 
Сперва я возвратил тебе твои именья, 
Потом Антония дал земли во владенье. 
Ты знаешь, я всегда с тобою ласков был, 
Благоволение и почести дарил. 
Блага, которые тебе так милы были, 
Ты тотчас получал, не ведая усилий. 
Ты стал знатнее тех, кто при дворе моем 
Заслугами бы мог гордиться и родством, 
Кто мне могущество купил своею кровью, 
Кто охранял меня столь преданной любовью. 
Я так был добр к тебе, что победитель мог 
Завидовать тому, кто побежденным лег. 
Когда же небом был лишен я Мецената 
И горе пережил, томившее когда-то, 
Его высокий сан тебе я передал, 
Чтоб ты советником моим первейшим стал. 
Еще не так давно, душой изнемогая, 
От власти Цезаря уйти навек желая, 
С Максимом и с тобой советовался я, 
И только за тобой пошла душа моя. 
На брак с Эмилией я дал тебе согласье, 
Чтоб все здесь твоему завидовали счастью. 
Я так тебя взыскал, что, отличен во всем, 
Ты б меньше счастлив был, когда бы стал царем. 
Ты знаешь это сам; такую честь и славу 
Столь скоро позабыть ты не имел бы права. 
Так как же можешь ты, все в памяти храня, 
Стать заговорщиком, чтобы убить меня? 
Цинна 
Как, государь! Чтоб я бесчестное желанье 
Таил в душе... 
Август 
Но ты не держишь обещанья. 
Молчи; ведь я не все успел тебе сказать. 
Я кончу - и тогда пытайся отрицать. 
Теперь же мне внимай, не прерывая боле: 
Ты смерть готовил мне у входа в Капитолий, 
При приношенье жертв хотел своей рукой 
Над чашей нанести удар мне роковой. 
И часть твоих друзей мне б выход заслонила, 
Другая же тебе б помочь успела силой. 
Как видишь, обо всем я извещен сполна. 
Ты хочешь, чтоб убийц назвал я имена? 
То Прокул, Глабирьон, Виргиниан, Рутилий, 
Помпоний, Плавт, Ленас, Альбин, Марцелл, Ицилий, 
Максим - которого я другом мог считать, 
А остальных из них не стоит называть. 
Вот кучка тех людей, погрязших в преступленье, 
Которым тяжело законов проявленье, 
Которые, тая бесчестность дел своих, 
Законов не любя, стремились свергнуть их. 
Вот ты теперь молчишь, но вызвано молчанье 
Смущеньем у тебя, в нем нету послушанья. 
Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал, 
Когда б поверженный у ног твоих я пал? 
Свободу дать стране от слишком тяжкой власти? 
Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти, 
Спасение ее зависит от того, 
Кто крепко держит жезл правленья своего. 
А если замышлял ты родины спасенье, 
Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье! 
Из рук моих ты б мог свободу эту взять 
И было б незачем к убийству прибегать. 
Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу 
Опасную тогда приносишь ты свободу. 
И странно, что, в душе стремленье к ней храня, 
Одно препятствие находишь ты - меня! 
Коль тяжкой родину я награждал судьбою, 
То легче ль будет ей, забыв меня, с тобою? 
Когда я буду мертв, ужель, чтоб Рим спасти, 
Власть к одному тебе достойна перейти? 
Подумай, вправе ль ты довериться расчетам. 
Ты в Риме так любим, ты окружен почетом, 
Тебя боятся все, готовы угождать, 
И у тебя есть все, что мог бы ты желать, 
Но и врагам своим внушал бы ты лишь жалость, 
Когда бы власть тебе, ничтожному, досталась. 
Осмелься возразить, скажи, чем славен ты, 
Какой в достоинствах достиг ты высоты, 
Чем похвалиться бы ты мог передо мною 
И чем возвыситься по праву над толпою? 
Тебе могущество, тебе дал славу я, 
Тебе опорою была лишь власть моя. 
Всеобщее не сам стяжал ты поклоненье, 
В тебе моих щедрот все видят отраженье, 
И, если б я хотел, чтобы ты пал скорей, 
Поддержки стоило б лишить тебя моей. 
Но уступить хочу я твоему желанью. 
Бери отныне власть, предав меня закланью. 
Ужель Сервилия, Метелла славный род, 
Потомки Фабия, которых чтит народ, 
Потомки тех мужей, какими Рим гордится, 
В чьих жилах пламенных героев кровь струится, 
Забудут хоть на миг о прадедах своих 
И примирятся с тем, что ты стал выше их? 
Ну, говори теперь! 
Цинна 
Я чувствую смущенье. 
Не гнев твой страшен мне, не смерти приближенье, 
Я в думы погружен. Я кем-то предан был, 
И не могу понять, кто делу изменил. 
Но мысль о том хочу я отогнать скорее. 
Я все же римлянин, потомок я Помпея. 
Что деда моего осмелились убить, 
И гибель Цезаря не может искупить. 
Я предан цели был высокой, благородной. 
Коль низостью тебе считать ее угодно, 
Не жди, что я себя готовлюсь упрекать, 
Бесплодно сожалеть и слезы проливать! 
Тебя судьба спасла, меня же погубила. 
Мы оба сделали, что сделать нужно было. 
Ты славу приобрел для будущих времен 
И гибелью моей в опасностях спасен. 
Август 
Опять упорствуешь ты в дерзости признаний, 
Не каешься в вине, не ищешь оправданий. 
Посмотрим, до конца ль отважен ты душой, 
Ты свой исполнил долг, и я исполню свой. 
Суди же сам себя, возмездье избирая. 
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 
Ливия, Август, Цинна, Эмилия, Фульвия 
Ливия 
О заговорщиках все рассказать пришла я. 
Эмилия средь них - сейчас узнала я. 
Цинна 
О боги, то она! 
Август 
Ты тоже, дочь моя? 
Эмилия 
В том, что он совершил, себя винить мне надо: 
Ведь я всех дел его причина и награда. 
Август 
Как! Лишь сегодня ты успела полюбить 
И жизни для него порвать готова нить? 
С какой поспешностью ты жертвуешь собою 
Тому, кто только что тебе вручен был мною! 
Эмилия 
Любовь, с которой я пришла сюда сейчас, 
Не долг покорности, не отклик на приказ. 
И ты не властен в том, чтобы сердца пылали. 
Четыре года мы любовь от всех скрывали. 
Любила Цинну я, и мне был предан он, 
Но ненавистью был союз наш вдохновлен. 
Надежду светлую ему я подавала, 
За моего отца пусть отомстит сначала. 
И он поклялся мне, собрал своих друзей... 
Все ж сбыться не было дано мечте моей. 
Нет, не с покорностью стою я пред тобою, 
Я Цинну не спасу своею головою. 
Он за вину свою достойно осужден, 
И справедлива казнь презревшего закон. 
Но смерть с ним разделить, с отцом соединиться 
Вот то, чего хочу я от тебя добиться. 
Август 
Так вот какую мысль тая в душе своей, 
Ты мне желала зла под крышею моей! 
Я Юлию изгнал, хоть мне и тяжко было, 
Эмилия ее мне в сердце заменила, 
Но недостойная не ценит свой почет! 
Та честь мою взяла, а эта смерть несет. 
В обеих страсть горит и горе мне готовит: 
Одной был мил разврат, другая жаждет крови. 
Так платишь ты за то, что я тебя любил? 
Эмилия 
За доброту отца так сам ты заплатил. 
Август 
Усердно я твоим был занят воспитаньем... 
Эмилия 
С таким же он тебя воспитывал стараньем, 
Но воспитателя убил ты своего 
И путь тем указал для мщенья моего. 
Виновны оба мы, в одном лишь расхожденье: 
Тобой был мой отец казнен без преступленья, 
Мой справедливый гнев не уставал пылать, 
Чтоб за невинного тебе сполна воздать. 
Ливия 
Постой, Эмилия! Исполненный вниманья, 
Тебе он оплатил отца благодеянья. 
Смерть, за которую ты хочешь мстить сполна, 
Вина Октавия - не Цезаря вина. 
Пойми, в борьбе за власть губительные страсти 
Прощаются тому, кто достигает власти. 
Тот, кто высокою удачей вознесен, 
Перед грядущим прав, перед былым прощен, 
Достигший своего не отягчен виною: 
Он сделал только то, что суждено судьбою. 
Имеет все права над нашей жизнью он; 
Предписывать ему нельзя нам свой закон. 
Эмилия 
В том, что вы слышали, - души моей признанье. 
Не о защите речь - о грозном воздаянье. 
Карай же, Цезарь, тех, чей полный злобы пыл 
За милости твои коварством отплатил. 
И жизнь мою прерви, чтобы не быть в тревоге. 
Мной Цинна соблазнен, вновь соблазню я многих. 
Тебе опасной быть должна я до конца. 
Мстя за любовь свою, я мщу и за отца! 
Цинна 
Я соблазнен тобой, и горько я страдаю, 
Тебя, принесшую бесчестье, обожаю. 
Но, Цезарь, истину открыть я должен здесь: 
Я, не любив еще, задумал эту месть. 
Эмилия моим моленьям не внимала, 
И я решил иным занять ее сначала, 
Твердил, что за отца ей надо отомстить, 
Хоть этим я хотел ее к себе склонить. 
Для сердца женщины всегда приятно мщенье! 
Мне сердце отдала она в вознагражденье. 
Коль по достоинствам своим я не был мил, 
Как мститель я ее вниманье заслужил. 
И в заговор она вошла тогда за мною, 
Но лишь сообщницей - там, где я был главою. 
Эмилия 
Как смеешь, Цинна, ты! Иль в том любовь твоя, 
Что опозоренной должна погибнуть я? 
Цинна 
Умри, но тем вредить моей не думай славе! 
Эмилия 
Пред Цезарем меня позорить ты не вправе! 
Цинна 
И мне - позор, когда лишаешь ты себя 
Величья подвига, наш замысел губя. 
Эмилия 
Будь славен им, но я имею тоже право 
На подвиг, и с твоей моя померкнет слава. 
Ведь слава, радости мученья, гнет вины 
Для любящих всегда быть общими должны. 
Мы, Цезарь, римляне, и мы отныне вместе 
Должны соединить любовь и чувство мести. 
Ведь каждый потерял любимого отца, 
И вместе доведем мы мщенье до конца; 
Друг с другом рядом шли мы к цели благородной, 
Мы оба приняли ее душой свободной, 
Дана нам вместе честь свой встретить смертный час. 
Ты нас соединил, не разлучай же нас! 
Август 
Я вас соединю - хоть мне горька обида, 
Хоть вы враждебней мне Антония, Лепида, 
Я вас соединю, свое согласье дам. 
Есть уважение во мне к таким страстям. 
Пускай узнает мир души моей волненье, 
Пусть удивит его и казнь и преступленье. 
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 
Август, Ливия, Цинна, Максим, Эмилия, Фульвия 
Август 
Любим богами я. Мне рок удачу шлет. 
Спасенный из пучин, Максим еще живет. 
Приблизься, друг, скорей. Ты мне остался верным. 
Максим 
Не нужно доверять друзьям, столь лицемерным. 
Август 
Не будем говорить мы о вине сейчас 
Раскаявшийся, ты меня от смерти спас. 
Тебе обязан я своею жизнью, властью. 
Максим 
Я из твоих врагов - опаснейший, к несчастью, 
И, коль тебе судьба продлила радость дней, 
Обязан этому ты зависти моей. 
Нет, не раскаянье душой моей владело, 
Губя соперника, раскрыл я злое дело. 
Солгал Эвфорб, сказав, что был я взят волной. 
Боялся он, что ты скорей пошлешь за мной. 
Найти к Эмилии хотел я путь обманный: 
Внушить ей тайный страх, увлечь в чужие страны; 
О бегстве говоря, не уставал твердить, 
Что, возвратясь, она сумеет отомстить. 
Но, отклонив душой все эти обольщенья, 
Удвоила она своей отваги рвенье. 
Она все поняла. И все ты знаешь сам. 
Зачем бы прибегать я к лишним стал словам. 
Так хитрость низкая успеха не добилась. 
Но если ты и мне явить хотел бы милость, 
Пусть кончит жизнь Эвфорб среди мучений злых 
И пусть умру я сам, но на глазах у них. 
Честь, друга, родину, тебя пред целым светом 
Я предал. Мне Эвфорб помог своим советом,