1 2 3 
– Послушайте,   Грэд, а вы не ошибаетесь?      

– Нет,   сударь.      

– Если   бы вы встретили этих людей, узнали бы вы их?      

– Узнала   бы.      

– Ну,   Грэд, – возразил я смеясь, – я вижу, у вас нюх настоящего полисмена!   Придется записать вас в полицейскую бригаду.      

– Смейтесь,   сударь, смейтесь! У меня еще пока хорошие глаза, и я могу без очков узнавать   людей. Завами шпионят, уж это верно, и вы хорошо сделаете, если направите по   следам этих шпионов нескольких агентов!      

– Обещаю   вам это, Грэд, – ответил я, чтобы успокоить старушку. – Я пошлю   кого-нибудь из моих сыщиков и сразу узнаю, что это за подозрительные личности.      

В   действительности я не принял это сообщение всерьез, но все же добавил:      

– Теперь,   выходя на улицу, я буду внимательно наблюдать за прохожими.      

– Осторожность   не мешает, сударь!      

Впрочем,   не много было нужно, чтобы встревожить Грэд, потому-то я и не придал значения   ее словам.      

– Если,   сударь, я их увижу еще раз, – продолжала она, – я вас предупрежу до   того, как вы выйдете из дому.      

– Отлично!      

И я   прервал разговор, предвидя, что если мы будем продолжать его, Грэд станет меня   уверять, будто за мной шпионит сам Вельзевул с одним из своих помощников.      

В   течение двух следующих дней, выходя на улицу и возвращаясь домой, я убедился,   что никто за мной не следит, и решил, что Грэд ошиблась.      

Однако   утром 22 июня, поднявшись по лестнице так быстро, как только позволял ее возраст,   Грэд распахнула дверь моей комнаты и, запыхавшись, проговорила:      

– Сударь…   сударь…      

– Что   случилось, Грэд?      

– Они   здесь.      

– Кто? –   спросил я, думая о другом, а совсем не о тех странных людях, которые будто бы   следили за мной.      

– Шпионы…      

– Ах,   опять эти знаменитые шпионы!      

– Они   самые… на улице… против ваших окон… Наблюдают за домом, ждут, когда вы выйдете!      

Я подошел   к окну и, незаметно приподняв занавеску, так, чтобы никого не спугнуть, увидел   на тротуаре двух незнакомцев.      

Да, их   было двое; оба среднего роста, крепкие, широкоплечие, лет тридцати пяти –   сорока. Одеты они были как деревенские жители: на голове широкополая войлочная   шляпа, штаны из плотной шерстяной материи, сапоги на толстой подошве, в руке   палка.      

Без   сомнения, они упорно рассматривали дверь и окна моей квартиры. Время от   времени, перекинувшись несколькими словами, они прохаживались взад и вперед и   затем снова возвращались на свой наблюдательный пост.      

– Вы   уверены, Грэд, – спросил я, – что это те самые субъекты, которых вы   заметили раньше?      

– Те   самые, сударь!      

Теперь   уж не приходилось сомневаться в том, что моя старая служанка была права, и я решил   выяснить, в чем тут дело. Но я не собирался сам следить за этими людьми, –   они сразу узнали бы меня, – да и зачем стал бы я обращаться прямо к ним?   Сегодня же я поставлю возле своего дома агента, и если они опять появятся   вечером или завтра утром, за ними проследят, пойдут за ними всюду, куда им   вздумается пойти, и в конце концов их личность будет установлена.      

Но зачем   они меня ждут? Не собираются ли идти за мной до департамента полиции? Что ж,   если они это сделают, может быть представится случай оказать им такое   гостеприимство, за которое они нас не поблагодарят.      

Я взял   шляпу и, пока Грэд караулила у окна, спустился по лестнице, открыл дверь и   вышел на улицу.      

Незнакомцев   уже не было.      

Однако   их внешность прочно запечатлелась у меня в памяти.      

Сколько   я ни смотрел, я нигде не мог их обнаружить.      

С этого   дня ни я, ни Грэд уже не видели этих людей перед домом, и я больше не встречал   их на лестнице.      

В конце   концов даже если допустить, что объектом их слежки был именно я, то, возможно,   теперь, увидев меня собственными глазами, они узнали обо мне все, что им   хотелось. Мало-помалу я перестал придавать значение этому происшествию и думал   о нем не больше, чем о письме с инициалами «В.М.».      

Однако   новые и действительно необыкновенные события вскоре возбудили всеобщее любопытство.      

Мы уже   говорили, что явления на Грейт-Эйри больше не повторялись, и газеты перестали о   них упоминать. Точно так же они обходили молчанием и автомобиль и судно, чьих   следов не могли отыскать наши лучшие агенты. Наверное, все эти события были бы   преданы забвению, если бы о них не напомнили новые происшествия.      

Двадцать   четвертого июня тысячи читателей могли познакомиться со статьей, опубликованной   в «Вечерней звезде» и на следующий день перепечатанной всеми газетами   Соединенных Штатов:      

«Озеро   Кирдол, находящееся в Канзасе, в восьмидесяти милях к западу от Топики, столицы   этого штата, не пользуется большой известностью. Однако это озеро представляет   интерес, и, конечно, о нем скоро заговорят, потому что благодаря совершенно   особым обстоятельствам к нему теперь привлечено всеобщее внимание.      

Это   озеро, окруженное со всех сторон горами, как видно, совсем не связано с   гидрографической сетью штата. Вода, испаряющаяся с его поверхности, полностью   возмещается дождями, которые обильно выпадают в этой части Канзаса.      

Площадь   озера Кирдол равна семидесяти пяти квадратным милям, а уровень его,   по-видимому, несколько выше уровня моря. Со всех сторон оно окружено горами, и   подойти к нему нелегко, – дорога проходит по узким ущельям. Однако по   берегам его кое-где разбросаны деревушки. Рыба в озере водится в изобилии, и   его поверхность всегда покрыта множеством рыбачьих лодок.      

Добавим,   что глубина озера не везде одинакова. У берегов она не меньше пятидесяти футов.   По краям этого обширного бассейна поднимаются почти отвесные скалы. Волны,   гонимые ветром, порой с бешенством бьются о них и, подобно грозовому ливню,   обдают прибрежные домики мириадами брызг. Глубина, значительная даже у берегов,   к середине еще увеличивается; в некоторых местах измерения логом показали до   трехсот футов.      

Вода в   озере прозрачная и пресная. Конечно, в нем нет морской рыбы, но щуки, окуни, форели,   карпы, пескари, угри водятся там в громадном количестве и достигают   необыкновенных размеров.      

Понятно,   что рыбная ловля в Кирдоле процветает, так как это очень выгодное занятие. Там   насчитывается не одна тысяча рыбаков и сотни рыбачьих судов. К этой флотилии   нужно прибавить еще штук двадцать небольших парусных шхун и паровых катеров,   которые регулярно ходят по озеру и поддерживают связь между различными   селениями. За горной цепью действует целая сеть железных дорог, – по ним   продукция этого промысла вывозится в Канзас и в соседние штаты.      

Это   описание Кирдола необходимо для понимания фактов, которые будут изложены ниже».      

И вот   что сообщала далее «Вечерняя звезда» в этой сенсационной статье:      

«С   некоторых пор рыбаки заметили, что на озере происходит какое-то необъяснимое волнение.   Временами поверхность воды вздымается, как бы под напором подводной волны. Даже   в тихую погоду, при полном безветрии, вода в этом месте кипит и пенится.   Рыбачьи суда одновременно подвергаются килевой и бортовой качке и не могут   держаться правильного направления. Они сталкиваются друг с другом, чуть ли не   переворачиваются и в результате терпят серьезные аварии.      

Установлено,   что описанное волнение идет из глубинных слоев Кирдола, и причину его пытались   объяснить по-разному.      

Во-первых,   возникал вопрос, не связано ли это волнение с сейсмическими толчками, изменяющими   профиль дна озера под действием вулканических сил. Но такую гипотезу пришлось отбросить,   когда выяснилось, что возмущения эти происходят не в одном определенном месте,   а распространяются по всей поверхности Кирдола и наблюдаются на востоке и на   западе, на севере и на юге, в середине и у берегов, последовательно, можно даже   сказать регулярно, что исключает всякую мысль о землетрясении или каком-либо   ином явлении вулканического порядка.      

Тогда   возникла другая гипотеза. Не появилось ли в озере какое-нибудь морское чудовище   и не его ли присутствием объясняются эти сильные возмущения в водах Кирдола?..   Но если упомянутое чудовище не родилось в самом озере, не выросло в нем до   гигантских размеров, что допустить трудно, приходится предположить, что оно   каким-то образом проникло туда извне. Однако Кирдол не сообщается ни с какими   другими водными бассейнами. Что же касается существования подземных каналов,   питаемых реками Канзаса, то это объяснение не выдерживает серьезной критики.   Если бы еще этот штат находился близ побережья Атлантического или Тихого   океана, или же Мексиканского залива!.. Но нет! Канзас расположен в центре   страны, на большом расстоянии от американских морей.      

Словом,   разрешить этот вопрос не так-то просто. Гораздо легче опровергнуть явно неверные   гипотезы, чем открыть истинную причину явления.      

Однако,   если доказано, что присутствие чудовища в Кирдоле невозможно, не правильнее ли   будет предположить, что в глубине озера курсирует подводная лодка? Ведь в наше   время существует много судов подобного рода! Так, например, в Бриджпорте, в   штате Коннектикут, несколько лет тому назад появился аппарат под названием   «Протектор», который мог плавать и на воде и под водой, а также передвигаться   по земле. Построенная изобретателем по фамилии Лейк, эта машина имела два   двигателя: один электрический, мощностью в семьдесят пять лошадиных сил, с   двумя спаренными винтами, и второй, работающий на керосине, в двести пятьдесят   лошадиных сил; кроме того, она была снабжена чугунными колесами диаметром в   один метр, позволявшими ей передвигаться как по дорогам, так и по морскому дну.      

Все это   так; но если допустить, что причиной замеченного волнения была подводная лодка   системы Лейка, пусть даже доведенная до самой высокой степени совершенства, все   же остается неясным вопрос: как она могла попасть в озеро Кирдол, по какому   подземному ходу она туда проникла? Повторяем, озеро это, со всех сторон   окруженное горами, столь же недоступно для подводной лодки, как и для морского   чудовища.      

Такое   возражение оспаривать трудно. И все-таки единственная приемлемая гипотеза состоит   в том, что подобный аппарат, который, кстати сказать, еще ни разу не появлялся   на поверхности, курсирует в водах Кирдола.      

Впрочем,   после того, что произошло 20 июня, сомневаться в этом больше не приходится.      

В тот   день шхуна «Маркель», шедшая на всех парусах в северо-западном направлении,   вдруг наскочила на какое-то плывшее под водой тело. А между тем в этом месте   нет подводных рифов, и измерения лотом показывают там глубину от восьмидесяти   до девяноста футов.      

Шхуне,   получившей удар в левый борт, грозила опасность за несколько минут наполниться   водой и пойти ко дну. Впрочем, пробоину удалось заделать, и судно подошло к   ближайшей пристани, в трех милях от места происшествия.      

Когда   после разгрузки шхуну «Маркель» вытащили на берег, повреждение осмотрели как   снаружи, так и изнутри. Оказалось, что оно произошло от удара тараном в корпус.      

Описанный   случай окончательно подтверждает тот факт, что в глубинах Кирдола с необычайной   скоростью движется подводная лодка.      

Но тут   возникает новый вопрос: допустим, что аппарат такого рода каким-то образом попал   в озеро; но с какой же целью он проник туда? Разве Кирдол подходящее место для   подобных опытов? Далее, почему этот аппарат никогда не выходит на поверхность,   какие у него причины скрываться?»      

Статья   «Вечерней звезды» заканчивалась следующим, действительно странным, сопоставлением:      

«Сначала   таинственный автомобиль, затем таинственное судно.      

После   таинственного судна – таинственная подводная лодка.      

Не   значит ли это, что все три машины – творение одного и того же изобретателя и   что существует не три аппарата, а всего лишь один?»      

 8. ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ      

       

Эта   статья была как гром среди ясного неба и произвела грандиозное впечатление. Все   единодушно согласились с «Вечерней звездой». Так как люди вообще склонны верить   во все необычное, часто даже немыслимое, то теперь ни у кого не осталось   сомнений. Да, все три машины созданы одним и тем же изобретателем, и, более   того, существует не три аппарата, а только один.      

Однако   как может практически осуществиться превращение автомобиля в судно, а затем в   подводную лодку? Как может одна и та же машина ходить по земле, по воде и под   водой? Отчего бы ей тогда не летать по воздуху!      

Во   всяком случае, даже если верить только тому, что уже было известно и   установлено, если считаться только с фактами, неопровержимо подтвержденными   показаниями многочисленных свидетелей, то и тогда все это могло показаться   совершенно необычайным. Не удивительно, что публика, которой уже наскучили   толки о прежних событиях, с удвоенным рвением накинулась на новые сообщения.      

Прежде   всего газеты справедливо заметили следующее: если действительно существуют три   различных аппарата, то по всему видно, что они приводятся в движение мотором,   значительно более мощным, чем все известные до сих пор двигатели. Этот мотор   уже представил неоспоримое доказательство своей мощности, выдержал испытание, и   с каким успехом! Ведь машина развивала скорость до полутора миль в минуту!      

Ясно,   что следует за любую цену купить у изобретателя этот его двигатель! Применяется   ли он к трем обособленным машинам, или к одной и той же, способной двигаться в   столь различных условиях, – это не играет роли. Необходимо приобрести   мотор, дающий такие замечательные результаты, получить его в полную   собственность.      

Разумеется,   другие государства тоже не посчитаются ни с чем, чтобы завладеть столь ценной   как для армии, так и для флота машиной. Ведь ясно, какие преимущества на суше и   на море получила бы нация, имеющая ее в своем распоряжении! Как бороться с   разрушительной силой машины, которую невозможно догнать? Нужно приобрести ее,   не жалея миллионов, и для Америки это было бы лучшим применением ее богатств.      

Так   рассуждали и в официальных кругах и среди широкой публики. В газетах непрерывно   печатались статьи по этому животрепещущему вопросу. И, конечно, Европа не   отставала здесь от Соединенных Штатов.      

Но чтобы   купить изобретение, необходимо прежде всего разыскать изобретателя, а в этом-то   и заключалась главная трудность.      

Напрасно   обшарили лотом все озеро Кирдол вдоль и поперек! Очевидно, подводная лодка уже   не курсировала в его глубинах. В таком случае как же она вышла из озера? И   каким путем она туда проникла? Неразрешимый вопрос!.. Больше она нигде не   показывалась; автомобиль тоже перестал появляться на дорогах Соединенных   Штатов; исчезло и судно, замеченное в американских водах!      

Когда я   бывал у мистера Уорда, мы несколько раз беседовали об этом деле, которое,   по-прежнему очень его занимало. Стоило ли агентам продолжать поиски, если до   сих пор они не дали никаких результатов?      

И вот   утром 27 июня меня вызвали в департамент полиции. Едва я вошел в кабинет, как   мистер Уорд обратился ко мне со словами:      

– Ну,   Строк, вам представляется прекрасный случай взять реванш за свою неудачу!..      

– Неудачу   с Грейт-Эйри?      

– Вот   именно.      

– Какой   же случай?.. – спросил я, еще сомневаясь, не шутит ли мой начальник.      

– Вот   что, – сказал он, – не хотите ли вы заняться поисками изобретателя   этой машины тройного действия?      

– Конечно,   хочу, мистер Уорд, – ответил я. – Только прикажите начать, и я сделаю   все возможное, чтобы добиться успеха! Правда, это, пожалуй, будет нелегко…      

– Разумеется,   Строк, и, может быть, даже труднее, чем проникнуть в котловину Грейт-Эйри!      

Мистер   Уорд, конечно, снова подшучивал надо мной по поводу моей последней поездки.   Однако он делал это добродушно и скорее с намерением подзадорить меня. Впрочем,   он знал меня и был уверен в том, что я отдал бы все на свете за возможность   повторить неудавшуюся попытку. Я с нетерпением ждал новых указаний.      

Мистер   Уорд продолжал дружеским тоном:      

– Я   знаю, Строк, вы сделали все, что от вас зависело, и мне не в чем вас упрекнуть.   Но теперь речь идет уже не о Грейт-Эйри. Если правительство действительно   захочет, чтобы наши люди проникли в котловину, пусть только не пожалеет на это   средств, пусть затратит несколько тысяч долларов, и тогда все будет в порядке.      

– Я   тоже так думаю.      

– Однако, –   добавил мистер Уорд, – по-моему, важнее было бы поймать фантастического   изобретателя, который беспрестанно от нас ускользает. Это уж дело полиции, и   хорошей полиции!      

– В   донесениях о нем больше ничего не говорится?      

– Нет,   и хотя есть все основания верить тому, что он курсировал под водами Кирдола, снова   напасть на его след не удалось. Уж не обладает ли он способностью становиться   невидимкой, этот механик-Протей!      

– Ну,   если даже он и не владеет таким даром, то, по-видимому, он показывается только   тогда, когда считает это удобным, – возразил я.      

– Совершенно   верно, Строк, и, по-моему, есть лишь одно средство покончить с этим чудаком:   надо предложить ему такую цену за его машину, чтобы он не мог отказаться ее   продать!      

Мистер   Уорд был прав. Именно с этой целью правительство и собиралось вступить в переговоры   с «героем дня». И, кажется, никогда еще ни одно человеческое существо не имело   большего права на подобный эпитет! С помощью прессы можно будет сообщить этому   необыкновенному изобретателю, чего от него хотят. Он узнает об исключительном   вознаграждении, которое ему предлагают за открытие этой тайны.      

– В   самом деле, как сможет он использовать свое изобретение для себя лично? –   сказал мистер Уорд. – Разве он не заинтересован в том, чтобы получить от   него какую-то выгоду? Ведь нет никаких оснований думать, что этот незнакомец –   преступник и что при помощи своей машины он спасается от преследования!      

Однако,   по словам моего начальника, в высших сферах решено было действовать и другими   средствами. Множество агентов вели наблюдение за дорогами, реками, протоками,   озерами и прибрежной полосой океана, но это не дало никаких результатов. Если   только изобретатель не погиб вместе со своей машиной во время какого-нибудь   опасного испытания, что в конце концов вполне возможно, значит, он не хочет   показываться. Со времени случая со шхуной «Маркель» на озере Кирдол в   департамент полиции больше не поступало никаких донесений, и дело не подвинулось   ни на шаг. Об этом говорил мне мистер Уорд, не скрывая своего разочарования.      

Да, мы   испытывали разочарование и досаду. Обеспечивать общественную безопасность   становилось все труднее и труднее. Попробуйте-ка преследовать злоумышленников,   если они станут неуловимыми на суше и на море!.. Попробуйте преследовать их под   водой!.. А когда дирижабли достигнут высшей степени совершенства, попробуйте   преследовать преступников в воздухе! И в конце концов я начал думать, что   придет день, когда я и мои коллеги окажемся совершенно бессильными и всем   полицейским чиновникам придется подать в отставку, так как они не будут приносить   никакой пользы.      

Тут я   вспомнил о письме, полученном мною дней десять тому назад, об этом письме, написанном   на Грейт-Эйри и угрожавшем моей свободе и даже жизни, если бы я повторил свою попытку.   С тех пор я не получал подобных писем. Мне вспомнилось также, как за мной   шпионили два незнакомца. Больше я нигде не встречал их. Бдительная Грэд,   которая всегда была начеку, тоже в последнее время не видела их перед домом.      

Может   быть, стоило рассказать обо всем этом мистеру Уорду? Но ведь, собственно говоря,   дело Грейт-Эйри уже не представляло интереса. Даже воспоминания о нем   изгладились, с той поры как на первый план выдвинулось «другое». Вероятно,   жители того округа перестали думать о напугавших их явлениях: теперь все было   тихо и ничто не мешало им заниматься повседневными делами.      

Я решил,   что скажу своему начальнику о письме только в том случае, если в дальнейшем это   окажется необходимым. К тому же он, наверное, подумал бы, что это выходка   какого-нибудь шутника.      

Между   тем мистер Уорд продолжал прерванный на несколько минут разговор:      

– Мы   попытаемся связаться с этим изобретателем и договориться с ним. К сожалению,   сейчас он исчез, но вполне возможно, что на днях он снова будет обнаружен и нам   сообщат о его появлении где-нибудь на американской территории… Мы выбрали вас.   Строк, и вы должны быть готовы отправиться по первому зову, не теряя ни минуты.   Не отлучайтесь из дому никуда, кроме департамента полиции, где вы получите   последние инструкции в случае надобности.      

– Я   к вашим услугам, мистер Уорд, – ответил я, – и по первому приказанию   буду готов выехать из Вашингтона куда угодно. Но позволю себе задать вам один   вопрос: должен ли я действовать один или целесообразнее будет дать мне   помощников?      

– Разумеется, –   прервал меня мистер Уорд. – Выберите двух агентов, которым вы вполне   доверяете.      

– Это   нетрудно, мистер Уорд. Ну, а что я должен делать, если рано или поздно окажусь   лицом к лицу с этим человеком?      

– Прежде   всего не упускайте его больше из виду, а в случае надобности даже задержите   его, – у вас будет ордер на арест…      

– Полезная   предосторожность, мистер Уорд! А если он вскочит в свой автомобиль и умчится!   Попробуйте-ка поймать молодчика, который отмахивает по двести сорок километров   в час!      

– Вот   почему и не нужно допускать, чтобы он мог умчаться, Строк, а как только вы его   арестуете, немедленно телеграфируйте мне. Остальное уж наше дело.      

– Положитесь   на меня, мистер Уорд. Я буду готов выехать со своими агентами во всякое время   дня и ночи. Благодарю вас за то, что вы доверили мне это дело: в случае удачи   оно принесет мне большую славу.      

– И   большую выгоду, – добавил мой начальник, прощаясь со мной.      

Вернувшись   домой, я вместе с Грэд занялся приготовлениями к поездке, которая могла занять   не мало времени. Быть может, славная старушка вообразила, что я опять собираюсь   на Грейт-Эйри, а мы ведь знаем ее мнение об этом преддверии ада. Однако она   ничего мне не сказала, а я предпочел не посвящать ее в свои дела, хотя и был   уверен, что она не проболтается.      

Что же   касается агентов, которые должны были сопровождать меня, то я уже заранее выбрал   их. Оба состояли в осведомительной бригаде; одному было тридцать, другому   тридцать два года; они уже много раз действовали под моим начальством и при   различных обстоятельствах доказали свою выносливость, сообразительность и   смелость. Первый был Джон Харт из Иллинойса, второй – Нэб Уокер из   Массачусетса. Я не мог сделать более удачного выбора.      

Прошло   несколько дней. Никаких известий ни об автомобиле, ни о судне, ни о подводной   лодке. Правда, в департамент полиции поступили какие-то сведения, но их   признали ложными, и они были оставлены без внимания. Что до газет, то их   россказни ничего не стоили; да это и не удивительно, – ведь даже самые   осведомленные газеты часто публикуют непроверенные сообщения.      

Однако в   двух случаях не могло быть сомнения, что «герой дня» действительно появлялся   снова, – сначала на дорогах Арканзаса в окрестностях Литл-Рока, затем в   южной части Верхнего озера.      

Но вот   что было совершенно необъяснимо: в первый раз его видели после полудня 26 июня,   второй – вечером того же дня. Расстояние между этими двумя пунктами не меньше   восьмисот миль. Если, принимая во внимание его невероятную скорость, автомобиль   и мог покрыть это расстояние в такое короткое время, то его должны были   заметить, когда он пересекал Арканзас, Миссури, Айову и Висконсин. Ведь шофер   мог совершить это путешествие только по земле, а между тем никто не видел, как   он проезжал.      

Это было   уж совсем загадочно, и действительно никто ничего не понимал.      

Впрочем,   после появления машины на дороге в Литл-Рок и у берегов Верхнего озера она   больше не показывалась. Поэтому мне и моим помощникам все еще приходилось   ждать.      

Как   известно, правительство намеревалось вступить в переговоры с этим таинственным   изобретателем. Но от мысли арестовать его следовало отказаться: надо было   добиваться цели другими средствами. Публику особенно волновал такой вопрос:   станут ли Соединенные Штаты единственным владельцем аппарата, который обеспечил   бы им неоспоримое превосходство над другими странами, главным образом в случае   войны. Так как изобретатель показывался только на американской территории,   можно было думать, что он американец и, вероятно, предпочтет договориться с   Америкой.      

Третьего   июля все газеты Соединенных Штатов опубликовали следующее объявление, составленное   в самой официальной форме:      

«В   течение апреля текущего года по дорогам Пенсильвании, Кентукки, Огайо, Тенесси,   Миссури, Иллинойса разъезжал автомобиль. Этот автомобиль появлялся также 27 мая   во время соревнований Автомобильного клуба и затем исчез.      

В первых   числах июня в водах Новой Англии, между мысами Северным и Сейбл, чаще всего на   широте Бостона, курсировало судно, которое двигалось с большой скоростью, и   затем исчезло.      

Во   второй половине того же месяца в глубине озера Кирдол, в штате Канзас,   маневрировала подводная лодка; вскоре она исчезла.      

Есть все   основания предполагать, что эти машины построены одним и тем же изобретателем,   и даже, что это один и тот же аппарат, способный передвигаться и по суше, и по   воде, и под водой.      

Кто бы   ни был этот изобретатель, ему предлагают продать его машину.      

Его   просят назвать себя, назначить цену, за которую он согласился бы открыть свое   изобретение американскому правительству, и как можно скорее послать ответ в   Вашингтонский департамент полиции, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки».      

Таково   было объявление, напечатанное в газетах крупным шрифтом. Разумеется, оно не   могло не попасть на глаза заинтересованному лицу, где бы это лицо ни   находилось. Изобретатель прочтет объявление и несомненно откликнется так или   иначе, – а впрочем, почему бы ему и не согласиться на такое предложение?      

Теперь   оставалось только ждать ответа.      

Легко   вообразить, какое волнение охватило публику! С, утра до вечера любопытная и   шумная толпа теснилась перед департаментом полиции, поджидая прибытия письма   или телеграммы. Репортеры дежурили непрерывно. Какая честь, какая выгода для   газеты, которая прежде других опубликует потрясающую новость! Наконец-то все   узнают, кто такой этот неуловимый незнакомец, узнают, согласен ли он вступить в   переговоры с федеральным правительством! Уж, конечно, Америка не постоит за   ценой. У нее хватит миллионов, а если понадобится, миллионеры широко распахнут   свои неистощимые сейфы!      

Прошли   сутки. Скольким нервным и нетерпеливым людям эти сутки показались длиннее   двадцати четырех часов, а каждый час длиннее шестидесяти минут!      

Никакого   ответа. Ни письма, ни телеграммы. В течение ночи – ничего нового. И так продолжалось   трое суток.      

Тогда   произошло то, что можно было предвидеть. Европа узнала по телеграфу о предложениях   Америки. Многие государства Старого Света тоже пожелали извлечь выгоду из   нового изобретения. Почему бы не попытаться перехватить у Соединенных Штатов   аппарат, обладание которым дает такие важные преимущества? Почему не броситься   в эту битву миллионов?      

И   действительно, все великие державы – Франция, Англия, Россия, Италия, Австрия,   Германия – вступили в эту борьбу. Одни лишь второстепенные государства, боясь   расстроить свой бюджет, не рискнули принять в ней участие. Европейская пресса   напечатала такие же объявления, какие были опубликованы в Соединенных Штатах.   И, право, теперь необыкновенному «шоферу» ничего не стоило стать соперником   Гульдов, Морганов, Асторов, Вандербилтов и Ротшильдов Франции, Англии или   Австрии!      

Но так   как этот человек не подавал признаков жизни, то, чтобы побудить его рассеять тайну,   которой он себя окружил, ему стали делать вполне определенные предложения. Весь   мир превратился в огромный рынок, во всеобщую биржу, в небывалый аукцион.   Дважды в день в газетах печатались цифры, предлагаемые суммы непрерывно росли,   миллионы нагромождались на миллионы.      

В конце   концов, после памятного заседания конгресса, Соединенные Штаты ассигновали на   покупку изобретения двадцать миллионов долларов, то есть сто миллионов франков.      

И что   же: среди всех классов американского общества не нашлось ни одного гражданина,   который счел бы эту сумму чрезмерной, – такое значение придавали все   обладанию чудесным средством передвижения. И я первый не переставал повторять   своей доброй Грэд, что «оно окупит себя с лихвой».      

По-видимому,   остальные нации были другого мнения, так как они не пытались превысить эту   сумму. И тут начались измышления побежденных соперников. Изобретатель не   объявится… Он никогда не существовал… Это мошенник крупного масштаба!.. К тому   же он, вероятно, давно погиб вместе со своей машиной, свалился в какую-нибудь   пропасть, утонул в морской пучине… Европейская печать не скупилась на такие   предположения.      

К   сожалению, время шло. Никаких известий, никакого ответа от нашего героя. Он   нигде больше не появлялся. Со времени его маневров на Верхнем озере его никто   не видел.      

Я не   знал, что думать, и уже начал терять всякую надежду разобраться в этом странном   деле.      

И вот   утром 15 июля в почтовом ящике департамента полиции нашли письмо без всякого   штемпеля.      

После   того как с ним ознакомились власти, его факсимиле опубликовали в вашингтонских   газетах, выпустивших по этому случаю специальный номер.      

Вот это   письмо.      

 9. ВТОРОЕ ПИСЬМО      

       

«На   борту „Грозного“, 15 июля сего года.      

Старому   и Новому Свету.      

На   предложения, сделанные мне различными государствами Европы, а также Соединенными   Штатами, я могу дать лишь один ответ:      

Я   решительно и бесповоротно отказываюсь от тех денег, которые мне предлагают в   уплату за мой аппарат.      

Это   изобретение не станет ни французским, ни немецким, ни австрийским, ни русским,   ни английским, ни американским.      

Аппарат –   моя собственность, и я буду пользоваться им по своему усмотрению.      

Он дает   мне неограниченную власть над всем миром, и никакая человеческая сила ни при   каких обстоятельствах не сможет ему противостоять.      

Пусть   никто не пытается завладеть им. Он недосягаем, и таким он будет всегда. Если   мне захотят причинить зло, я воздам за него сторицей.      

Что   касается денег, которые мне предлагают, то я презираю их, я в них не нуждаюсь.   К тому же в тот день, когда мне заблагорассудится обладать миллионами или   миллиардами, мне достаточно будет протянуть руку, чтобы взять их.      

Так   пусть знают все: Старый и Новый Свет против меня бессильны, моя же власть над ними   беспредельна.      

И это   письмо подписываю я, Властелин мира».      

       

10. ВНЕ ЗАКОНА      

       

Таково   было содержание письма, адресованного правительству Соединенных Штатов и доставленного   в департамент полиции без посредничества почты. Но человека, который принес это   письмо в ночь с 14 на 15 июля, никто не видел.      

А между   тем и в эту ночь, вплоть до самой утренней зари, множество любопытных продолжало   осаждать здание департамента полиции. Впрочем, как им было заметить подателя, а   может быть и самого автора письма в тот момент, когда он, затерявшись в толпе,   опускал его в ящик для корреспонденции? Ведь ночь была темная, безлунная; с   одной стороны улицы нельзя было разглядеть, что делается на другой.      

Я уже   сказал, что факсимиле этого письма немедленно появилось в газетах, которым власти   передали его буквально в первый же час. Но не подумайте, что публика приняла   его за чью-то неуместную шутку. Ничуть не бывало. Правда, такое именно   впечатление создалось у меня самого пять недель тому назад, когда я получил   письмо с Грейт-Эйри. Но, говоря откровенно, теперь даже и о нем я склонен был   думать по-иному, и моя первоначальная уверенность несколько поколебалась.      

Да, как   в Вашингтоне, так и во всей Америке письмо «Властелина мира» приняли всерьез,   что было, в сущности говоря, вполне естественно, и если бы кому-нибудь   вздумалось расценивать его иначе, огромное, большинство читателей газет   возразило бы: «Нет, это не мистификация! Письмо действительно написано самим   изобретателем неуловимого аппарата, – это не подлежит сомнению».      

Итак,   благодаря какому-то странному, но вместе с тем понятному настроению умов вопрос   этот был, по-видимому, для всех совершенно ясен, и все удивительные факты, к   разгадке которых не было ключа, получили теперь вполне определенное толкование.      

Вот к   чему оно сводилось.      

Действительно,   изобретатель на какое-то время исчез, но теперь он снова подал признаки жизни.   Он не стал жертвой несчастного случая, а просто укрылся в убежище, недоступном   для преследования полиции. Там он и написал ответ на предложение правительства,   но, не желая отправлять этот ответ по почте, что могло бы открыть его местопребывание,   он явился в столицу Соединенных Штатов и, как это было сказано в официальном   извещении, сам принес письмо с здание департамента полиции.      

Что ж,   если этот человек рассчитывал таким образом наделать шуму и в Старом и в. Новом   Свете, то он добился своего. В тот день миллионы людей, читая и перечитывая   газету, «не верили своим глазам», если употребить столь банальное выражение.      

Почерк   письма, которое я не переставал разглядывать, был резкий, с энергичным нажимом   пера. Графологи непременно увидели бы в этих строчках признак бурного   темперамента и трудного характера.      

И вдруг   у меня вырвался возглас, которого, к счастью, не слышала моя старая Грэд. Как   это я сразу не заметил сходства между этим почерком и почерком письма,   присланного мне из Моргантона?!      

Кроме   того (и это совпадение было еще более многозначительно), инициалы, заменявшие   подпись, являлись, видимо, начальными буквами слов: «Властелин мира»… И где же   он писал это письмо? На борту «Грозного». Очевидно, так назывался аппарат   тройного действия, управляемый таинственным капитаном!      

Так   значит, эти строчки принадлежат ему, как и строчки первого письма, которое под   страхом смерти запрещало мне возобновлять расследование на Грейт-Эйри!      

Я встал,   вынул из ящика письменного стола письмо от 13 июня, сравнил его со снимком,   помещенным в газете… Сомнений не оставалось: тот же характерный почерк, та же   рука!      

Мозг мой   продолжал усиленно работать, пытаясь сделать выводы из этого известного мне   одному сходства, из этого графического тождества обоих писем, автором которых   мог быть только командир «Грозного». Страшное, но вполне заслуженное   название!..      

Я   спрашивал себя, не позволит ли это совпадение возобновить поиски с более   определенными данными, не сможем ли мы направить наших агентов по более верному   следу, который, наконец, и приведет их к цели?      

И я   думал: какая же связь существует между «Грозным» и вершиной Грейт-Эйри, что общего   между чудесами, наблюдавшимися на Голубых горах, и не менее чудесными   появлениями фантастического аппарата?      

Не   колеблясь более, я положил письмо в карман и помчался в департамент полиции.      

Я   спросил, у себя ли мистер Уорд.      

Получив   утвердительный ответ, я бросился к двери, постучался, пожалуй несколько громче,   чем это было принято, и, услыхав «войдите!», – задыхаясь, ворвался в   кабинет.      

Мистер   Уорд как раз рассматривал письмо, опубликованное в газетах, но не копию, а подлинник,   тот самый, который был опущен в ящик департамента полиции.      

– Что-нибудь   новое, Строк?.      

– Судите   сами, мистер Уорд!..      

И я   вынул из кармана письмо с инициалами.      

Мистер   Уорд взял его и, не читая, осмотрел со всех сторон.      

– Что   это за письмо? – спросил он.      

– Как   видите, письмо, подписанное инициалами.      

– А   какой на нем почтовый, штемпель?      

– Почтовой   конторы Моргантона, в Северной Каролине…      

– Когда   вы его получили?      

– Тринадцатого   июня, больше месяца назад.      

– И   что вы тогда подумали об этом письме?      

– Что   кто-то решил подшутить надо мной.      

– А   сегодня… сегодня, Строк?      

– Сегодня   я думаю о нем то же, что несомненно будете думать и вы, мистер Уорд, когда   познакомитесь с его содержанием.      

Мой   начальник снова взялся за письмо и прочитал его от строчки до строчки.      

– Оно   подписано двумя инициалами… – проговорил он.      

– Да,   мистер Уорд, и это – инициалы двух слов: «Властелин мира». Им же подписано факсимиле…      

– Подлинник   которого перед вами, – прервал меня мистер Уорд, вставая.      

– Совершенно   очевидно, что оба письма написаны одной рукой, – сказал я.      

– Да,   Строк, одной рукой…      

– Видите,   чем мне угрожают в случае, если бы я сделал вторичную попытку проникнуть в   глубь Грейт-Эйри?      

– Да…   вам грозят смертью. Но послушайте, Строк, ведь вы получили это письмо уже месяц   назад. Почему же вы не показали мне его до сих пор?      

– Потому   что я не придавал ему никакого значения. Сегодня, после этого послания с   «Грозного», я поневоле отнесся к нему более серьезно.      

– И   правильно сделали, Строк. Ваше сообщение представляется мне крайне важным, и я   думаю, что оно может помочь нам напасть на след этого странного человека.      

– Я   тоже так думаю, мистер Уорд.      

– Но   какая же все-таки связь может существовать между «Грозным» и Грейт-Эйри?      

– Вот   уж не могу вам ответить, я и сам все время ломаю над этим голову.      

– Нашлось   бы, пожалуй, только одно объяснение, – продолжал мистер Уорд,      

– но,   по правде сказать, оно маловероятно, чтобы не сказать – немыслимо…      

– Какое   же?      

– Не   мог ли изобретатель выбрать Грейт-Эйри местом стоянки для своей машины?      

– Полноте! –   вскричал я. – А каким же способом ему удалось проникнуть туда? Как он   выйдет оттуда? Нет, мистер Уорд, после того, что я видел, ваше объяснение   неприемлемо.      

– Неприемлемо,   если…      

– Если? –   повторил я.      

– Если   у аппарата этого «Властелина мира» нет крыльев, которые могли помочь ему забраться   на Грейт-Эйри!      

При   мысли о том, что «Грозный» способен соперничать с коршунами и орлами, я не мог   удержаться от недоверчивой улыбки, да мистер Уорд и сам не стал настаивать на   своей гипотезе. Он взял оба письма и, еще раз сличив при помощи маленькой лупы   почерк обоих, установил полнейшее сходство между ними. Они были написаны одной   и той же рукой, более того – одним и тем же пером. И потом – это соответствие   между инициалами, которыми было подписано первое письмо, и подписью «Властелин   мира», которою заканчивалось второе!      

Несколько   минут мистер Уорд сидел молча, погруженный в глубокое раздумье.      

– Я   оставляю ваше письмо у себя. Строк, – сказал он наконец. – Знаете, я   положительно убежден, что вам суждено сыграть важную роль в этой странной   истории… или, вернее, в этих двух историях! Не знаю еще, какие нити их   связывают, но какая-то связь существует, – это несомненно. Вы оказались   причастны к первой; не будет ничего удивительного, если вы окажетесь причастны   и ко второй.      

– Охотно,   мистер Уорд! Вы ведь знаете, как я любопытен, и не удивитесь, если…      

– Решено,   Строк! Итак, повторяю: будьте готовы выехать по первому приказанию.      

Я вышел   из департамента полиции, чувствуя, что моя помощь понадобится очень скоро. И я   и оба моих помощника готовы были выехать в любое время, – мистер Уорд   вполне мог рассчитывать на нас.      

Между   тем отказ, которым владелец «Грозного» встретил предложения американского   правительства, еще более взволновал умы. Общественное мнение повелевало   действовать, – это чувствовали и в Белом Доме и в министерстве. Но каким   образом? Где найти этого «Властелина мира», а если он и появится снова, то как   его захватить? Многое еще казалось необъяснимым. Его аппарат обладал   необычайной скоростью, – это было несомненно. Но как смог он попасть в   озеро Кирдол, которое не сообщалось с другими водными системами? Каким образом   вышел оттуда?.. А потом его видели на Верхнем озере, хотя, повторяю, никто не   заметил, как он покрыл расстояние в восемьсот миль, разделяющее эти два озера.      

В самом   деле, какой странный случай и сколько тут необъяснимых загадок! Тем больше   оснований их разгадать. Миллионы долларов не подействовали, значит надо   прибегнуть к силе. Изобретатель не согласился продать свое изобретение, и мы   уже знаем, в каких надменных и угрожающих выражениях он высказал свой отказ.   Что ж, если так, его следует объявить преступником, и тогда все средства,   которые отнимут у него возможность вредить, будут законны. Это необходимо для   безопасности не только Америки, но и всего мира. После его нашумевшего письма   от 15 июля предположение о том, что он погиб при какой-нибудь катастрофе,   отпало. Нет, он был жив и здоров, и жизнь его ежеминутно представляла угрозу   общественной безопасности.      

Исходя   из этих доводов, правительство опубликовало следующее сообщение:      

«Поскольку,   несмотря на предложенные ему миллионы, командир „Грозного“ отказался уступить   право на свое секретное изобретение, поскольку применение его аппарата представляет   для населения опасность, предотвратить которую невозможно, –   вышеупомянутый командир объявляется вне закона. Все меры, ведущие к уничтожению   его аппарата и его самого, одобряются заранее».      

Итак,   война, война не на жизнь, а на смерть, была объявлена этому «Властелину мира»,   который счел себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов целому народу, и   притом – американскому народу!      

Каждому,   кто сумел бы открыть убежище этого опасного изобретателя, захватить этого человека   и избавить от него страну, было обещано значительное денежное вознаграждение.      

Таково   было положение вещей во второй половине июля. И все-таки, рассуждая здраво, вы   приходили к выводу, что только случай мог распутать это дело. Ведь прежде всего   необходимо было, чтобы этот человек, объявленный вне закона, снова подал   признаки жизни, чтобы он был обнаружен и чтобы обстоятельства оказались   благоприятными для его ареста. Ведь задержать этот аппарат, – будь то   автомобиль на суше, судно на море или подводная лодка в глубине вод, –   невозможно. Нет, надо захватить его врасплох, пока он не успел умчаться   благодаря своей дьявольской скорости, которой не достигло еще ни одно средство   передвижения.      

Итак, я   находился в боевой готовности, ожидая приказа мистера Уорда о выезде. А приказа   все не было, – по той простой причине, что лицо, к которому он должен был   относиться, по-прежнему оставалось невидимкой.      

Приближался   конец июля. Газеты продолжали поддерживать у читателей интерес к таинственному   аппарату. От времени до времени появлялись новые сообщения, подстегивавшие любопытство   публики; указывались новые следы. В сущности ничего серьезного. Телеграммы летели   со всех концов Соединенных Штатов, противоречили одна другой и взаимно   исключали Одна другую. Впрочем, это и понятно: обещанная денежная награда была   приманкой, порождавшей множество ошибочных заявлений, нередко вполне искренних.   Сегодня, как вихрь, пронесся автомобиль… На следующий день на одном из   многочисленных озер Америки показался катер… Затем промелькнула подводная   лодка, маневрировавшая вдоль побережья… В действительности же, все это   оказывалось плодом воображения взбудораженных и напуганных людей, которым мерещились   к тому же ожидавшие их огромные суммы денег.      

Наконец,   29 июля, я получил от моего начальника приказание немедленно явиться к нему.      

Двадцать   минут спустя я уже был у него в кабинете.      

– Вам   придется выехать через час, Строк, – сказал он.      

– Куда?      

– В   Толедо.      

– Он   обнаружен?      

– Да.   Дальнейшее вы узнаете на месте.      

– Через   час я с моими агентами буду в дороге.      

– Прекрасно,   Строк, но помните, что я официально приказываю вам…      

– Что,   мистер Уорд?      

– Добиться   успеха… на этот раз добиться успеха!      

 11. В ПОХОДЕ      

       

Итак,   неуловимый капитан вновь появился где-то на территории Соединенных Штатов. За   все время он ни разу не показывался ни на дорогах, ни на морях Европы. Ни разу   не переплывал через Атлантический океан, хотя мог бы это сделать за неполных   четыре дня. Не значит ли это, что местом для своих опытов он избрал одну лишь   Америку, и не следует ли отсюда, что он американец?..      

Читатель   не должен удивляться, если я еще раз заявлю, что подводные лодки способны   преодолеть огромное водное пространство, отделяющее Новый Свет от Старого. Не   говоря уж о ее быстроходности, могущей сравниться со скоростью самых   быстроходных судов Англии, Франции и Германии, подводная лодка обладает еще и   тем преимуществом, что она не боится бурь, свирепствующих в этих широтах. Качка   для нее не существует. Стоит ей уйти с поверхности воды, и на глубине   каких-нибудь двадцати футов она найдет полнейший покой.      

Так или   иначе, но хозяин этой лодки не сделал попытки переплыть на ней Атлантический   океан, и если ему суждено потерять свободу, то, очевидно, это произойдет в   Огайо, поскольку Толедо – один из городов этого штата.      

Впрочем,   департамент полиции и полицейский чиновник, приславший это известие, – тот   самый, с которым я должен был вступить в деловые отношения, – строго   соблюдали тайну. Ни одна газета (а любая из них дорого заплатила бы за эту   новость) ничего не узнала. Чрезвычайно важно было сохранить все в секрете до   окончания поисков, и, разумеется, ни я, ни мои помощники ни в коем случае не   позволили бы себе проболтаться.      

Артур   Уэлс – так звали полицейского чиновника, к которому меня направил мистер   Уорд, – ждал меня в Толедо.      

Как   известно, наши приготовления к отъезду, были сделаны заблаговременно. Предвидя,   что поездка может затянуться, мы захватили с собой по небольшому чемодану. Джон   Харт и Нэб Уокер вооружились револьверами. Я последовал их примеру. Нам   следовало быть готовыми ко всему – и к нападению и к самозащите.      

Город   Толедо расположен на самом берегу озера Эри, воды которого омывают северную   часть штата Огайо. Курьерский поезд, где нам были оставлены три места,   промчался за ночь через всю восточную Виргинию и Огайо и в восемь часов утра   без опоздания прибыл на толедский вокзал.      

Артур   Уэлс должен был встречать нас на перроне. Он был предупрежден о приезде главного   инспектора Строка и, как он сообщил мне об этом позже, ждал меня с таким же   нетерпением, с каким я ждал встречи с ним.      

Не успел   я выйти из вагона, как сразу узнал его по внимательному взгляду, которым он   окидывал прибывших пассажиров.      

Я   подошел к нему.      

– Мистер   Уэлс? – спросил я.      

– Мистер   Строк? – ответил он вопросом.      

– Он   самый.      

– К   вашим услугам, мистер Строк, – сказал Уэлс.      

– Будем   ли мы останавливаться в Толедо? – спросил я.      

– С   вашего позволения, нет, мистер Строк. У вокзала нас ждет экипаж, лошади   отличные, и если мы выедем немедленно, то будем на месте еще до вечера.      

– Мы   готовы, – сказал я, знаком приглашая моих агентов следовать за нами. –   А далеко ехать?      

– Около   двадцати миль.      

– Как   называется место?      

– Бухта   Блек-Рок.      

Однако,   хоть нам и следовало добраться до этой бухты как можно скорее, мы все же решили   заехать в гостиницу, чтобы оставить там чемоданы. Найти номер в городе со   стотридцатитысячным населением было нелегким делом, но мистер Артур Уэлс помог   нам, и, наскоро позавтракав в «Уайт-отеле», мы в десять часов отправились в   путь.      

Коляска   была четырехместная, не считая сидения для кучера. Запасов провизии, уложенных   в ее кузове, должно было хватить на несколько дней. Бухта Блек-Рок совершенно   пустынна, туда не заходят ни окрестные жители, ни рыбаки, поэтому на еду и   ночлег там рассчитывать нельзя. Впрочем, стояли жаркие, июльские дни, солнце   палило вовсю, так что нечего было бояться провести одну или две ночи под   открытым небом.      

К тому   же, в случае удачи нашего предприятия, все могло кончиться за несколько часов.   Либо командир «Грозного» будет захвачен врасплох, либо он успеет скрыться, и   тогда придется отказаться от всякой надежды его поймать.      

Артур   Уэлс, человек лет сорока, был одним из лучших агентов федеральной полиции.   Сильный, смелый, предприимчивый, он никогда не терял самообладания и не раз   рисковал жизнью. Начальство ему доверяло и возлагало на него большие надежды. В   Толедо он приехал сейчас по другому делу и на след «Грозного» напал совершенно   случайно.      

Кучер   подгонял лошадей, и они быстро бежали по берегу Эри, к юго-западному его краю.   Эта широкая водная равнина граничит с территорией Канады на севере и с штатами   Огайо, Пенсильвания и Нью-Йорк на юге. Я останавливаюсь на географическом   расположении этого озера, на его глубине, длине, питающих его реках и каналах,   куда уходит избыток его влаги, лишь потому, что все эти сведения будут иметь   значение для дальнейшего хода моего повествования.      

Площадь   озера Эри – двадцать четыре тысячи семьсот шестьдесят восемь квадратных километров.   Оно лежит приблизительно на высоте шестисот футов над уровнем моря. На   северо-западе оно сообщается с озерами Гурон и Сент-Клэр, а также с рекой   Детройт, которые питают его своими водами; в него вливаются и менее   значительные речки, как, например, Роки, Кайахога и Блек. На северо-востоке   воды Эри вливаются у, озеро Онтарио через реку Ниагару, образующую знаменитый   Ниагарский водопад.      

Наибольшая   глубина озера Эри, измеренная лотом, равняется ста тридцати пяти футам. Это   показывает, как оно многоводно. Здешние места вообще богаты великолепными   озерами, которые тянутся, одно за другим, между территорией Канады и   Соединенными Штатами Америки.      

Несмотря   на то, что эта область находится под сороковым градусом широты, климат здесь   зимой очень суров, так как потоки воздуха из Арктики, не встречая на своем пути   никаких препятствий, несут с собой страшный холод. Не удивительно поэтому, что   в период с ноября по апрель озеро Эри на всем своем протяжении бывает покрыто   толстым слоем льда.[4]      

Из   наиболее крупных городов, разбросанных по берегам этого большого озера, я   назову Буффало, принадлежащий к штату Нью-Йорк, и Толедо; первый находится на   восточном берегу, второй – на западном; на южном берегу озера расположены   Кливленд и Сандаски, принадлежащие к штату Огайо.      

Кроме   того, на побережье рассыпано множество мелких местечек и селений. Поэтому в   окрестностях Эри значительно развита торговля, и ежегодный торговый оборот   доходит там до двух миллионов двухсот тысяч долларов.[5]      

Наша   коляска быстро катилась по извилистой дороге, изгибы которой соответствовали   многочисленным излучинам реки.      

Кучер   подгонял лошадей, а мы беседовали с Артуром Уэлсом, и теперь я узнал от него,   чем была вызвана телеграмма, посланная им в департамент вашингтонской полиции.      

Сорок   восемь часов тому назад, 27 июля, во второй половине дня, Узле отправился   верхом в поселок Хирли. За пять миль от поселка, проезжая маленькой рощицей по   берегу озера, он вдруг заметил подводную лодку, которая всплывала на   поверхность. Он остановился, соскочил с лошади, дошел до опушки и, притаившись   за деревьями, своими глазами увидел, как эта подводная лодка подошла к берегу   бухты Блек-Рок… Уж не тот ли это неуловимый аппарат, который был замечен в   окрестностях Бостона, а потом на озере Кирдол?      

Когда   подводная лодка оказалась у подножья скал, из нее выскочили на берег два человека…   Что, если один из них и был тот самый «Властелин мира», которого никто ни разу   не встречал со времени его последнего появления на Верхнем озере? Что, если из   глубины озера Эри всплыл таинственный «Грозный»?..      

– Я   был один, – рассказывал Уэлс, – один – на берегу этой пустынной   бухты. Будь там вы с вашими помощниками, мистер Строк, – вчетвером мы   могли бы попробовать задержать этих двух молодцов, не дав им сесть в лодку и   улизнуть.      

– Разумеется, –   ответил я. – Но вполне возможно, что на борту лодки были и другие люди.   Впрочем, это неважно. Если бы в наших руках оказались эти двое, нам, может   быть, удалось бы выяснить, с кем мы имеем дело…      

– И   главное, не является ли один из них командиром «Грозного», – добавил Уэлс.      

– Я   боюсь только одного, Уэлс, – что эта подводная лодка, кому бы она ни   принадлежала, уже успела уйти из бухты.      

– Через   несколько часов мы все узнаем. Дай-то бог, чтобы мы еще застали ее там! И   тогда, как только стемнеет…      

– Погодите, –   перебил я его, – вы пробыли в этой рощице до вечера?      

– Нет,   я уехал около пяти часов, а вечером был уже в Толедо, откуда и отправил телеграмму   в Вашингтон.      

– Ну,   а вчера? Ездили вы еще раз в бухту Блек-Рок?      

– Да.      

– И   подводная лодка была еще там?      

– На   том же месте.      

– А   те двое?      

– Тоже.   Я думаю, что в это пустынное место они зашли из-за какой-нибудь аварии.      

– Возможно… –   ответил я, – и, очевидно, эта авария помешала им добраться до их обычной   стоянки. Хорошо, если б это было так!      

– Думаю,   что так оно и есть. На берегу были разложены какие-то части машины, и, как мне   показалось, на борту работали люди. Правда, установить это точно я не мог, так   как подойти ближе было опасно.      

– И   по-прежнему только двое?      

– Двое.      

– Но   неужели этот небольшой экипаж в состоянии управлять такой быстроходной машиной,   которая к тому же из катера превращается в автомобиль, а из автомобиля – в   подводную лодку?      

– Я   и сам думаю, что их больше, мистер Строк. Но вчера я видел все тех же двух   субъектов. Они несколько раз подходили к рощице, где я притаился, наломали там   веток, развели на берегу костер. Эта бухта совершенно пустынна, и, видимо, они   чувствовали там себя в полной безопасности.      

– Вы   бы узнали их при встрече?      

– Конечно.   Один – среднего роста, плотный, с резкими чертами лица, обросший бородой.   Другой – коренастый, чуть пониже. Оттуда я уехал часов в пять, как и на-кануне.   В Толедо меня уже ждала телеграмма от мистера Уорда относительно вашего   приезда, и утром я поехал на вокзал встречать вас.      

Несомненно   было одно: в течение тридцати шести часов подводная лодка, видимо из-за   необходимости ремонта механизма, не уходила из бухты Блек-Рок, и если нам   посчастливится, мы еще застанем ее там. Что касается появления «Грозного» на   озере Эри, то и я и мистер Уэлс объясняли его очень просто. В последний раз   аппарат видели на Верхнем озере. Расстояние от этого озера до озера Эри он мог   преодолеть либо сушей – по дорогам Мичигана до западного берега озера, –   либо водою – по реке Детройт, – а может быть, даже и подводным путем. Во   всяком случае, на сухопутных дорогах его не заметили, хотя полиция следила за   этим штатом более тщательно, чем за любой другой частью американской   территории. Оставалось предположить, что автомобиль превратился в катер или в   подводную лодку. Таким способом капитан и его помощники вполне могли попасть в   воды Эри, не будучи замеченными.      

Ну, а   если «Грозный» уже ушел из бухты или если он ускользнет от нас, когда мы   сделаем попытку его задержать, – что тогда? Неужели игра будет проиграна?   Не знаю. Во всяком случае, шансов на успех останется тогда очень мало.      

Мне было   известно, что в порту Буффало, на противоположном конце озера Эри, стоят сейчас   два миноносца. Мистер Уорд предупредил меня об этом перед моим отъездом из Вашингтона.   Достаточно будет телеграфировать командирам этих миноносцев, и они бросятся преследовать   «Грозный». Но как догнать эту быстроходную лодку? Что делать, если она превратится   в подводную и скроется в водах Эри? Артур Уэлс согласился со мной, что в этой   неравной борьбе преимущество оказалось бы не на стороне миноносцев. Итак, если   сегодня ночью нас постигнет неудача, кампания будет проиграна.      

Уэлс уже   говорил мне, что бухта Блек-Рок совершенно безлюдна. Дорога, которая ведет из   Толедо к поселку Хирли, расположенному в нескольких милях от бухты, проходит   довольно далеко от берега, и-когда наша коляска подъедет к рощице, прикрывающей   бухту, то со стороны озера она не будет заметна. Итак, мы легко спрячем ее в   лесу, а сами, как только стемнеет, заляжем на опушке, поближе к воде, и будем   иметь полную возможность наблюдать.      

Уэлс   хорошо изучил эту бухту: после своего приезда в Толедо он был в ней несколько   раз. Ее окружали почти отвесные скалы, и глубина на всем ее протяжении была не   менее тридцати футов, так что «Грозный» мог подойти к берегу и по воде и под   водой. В двух-трех местах в этой стене береговых скал были расщелины, и здесь   плоский песчаный берег тянулся до самой опушки рощицы, на двести-триста футов.      

На   полпути мы сделали привал, и в семь часов вечера наша коляска подъехала к   опушке. Было еще слишком светло, чтобы подойти к берегу бухты, хотя бы и под   прикрытием деревьев. Нас могли заметить, и тогда лодка (разумеется, если она   была еще на том же месте и если ремонт был уже закончен) быстро ушла бы от нас   на середину озера.      

– Где   мы остановимся? Здесь? – спросил я Уэлса.      

– Нет,   мистер Строк, – ответил он. – Лучше нам проехать поглубже в лес. Там   мы можем быть спокойны, что нас не выследят.      

– Но   пройдет ли там экипаж?      

– Пройдет, –   уверенно заявил Уэлс. – Я исходил эту рощицу вдоль и поперек. В пяти или   шести сотнях шагов отсюда есть поляна, где наши лошади найдут себе отличное   пастбище. А как только начнет смеркаться, мы спустимся на берег к подножию   скал.      

Нам   оставалось только последовать совету Уэлса, и, ведя лошадей на поводу, все мы   пешком отправились в глубь леса.      

Неправильными   тесными группами стояли здесь сосны, дубы и кипарисы. Под ногами у нас   расстилался густой ковер из травы и сухих листьев. Наверху пышные кроны   деревьев соединялись в сплошную завесу, которая не пропускала последних косых   лучей заходящего солнца. Ни дорог, ни даже тропинок не было и следа. Однако –   правда, не без толчков – коляска добралась до поляны меньше чем за десять   минут.      

Эта   поляна, окруженная высокой стеной деревьев, образовывала нечто вроде   правильного овала и была покрыта изумрудной травой. Здесь было еще светло, до   темноты оставалось не меньше часа. Итак, мы располагали временем, чтобы   устроить привал и отдохнуть от довольно утомительного путешествия по тряской   дороге.      

Разумеется,   нам не терпелось поскорее дойти до бухты и посмотреть, там ли еще «Грозный», но   благоразумие взяло верх. Немного выдержки, и мрак позволит нам добраться до   берега без риска быть замеченными. Таково было мнение Уэлса, и я согласился с   ним.      

Лошадей   распрягли и пустили пастись на свободе. На время нашего отсутствия решено было   оставить их здесь под присмотром возницы. Джон Харт и Нэб Уокер вынули из   кузова провизию и разложили ее на траве у подножья великолепного кипариса, напомнившего   мне лесные породы Моргантона и Плезент-Гардена.      

В еде и   напитках недостатка не было. Утолив голод и жажду, мы закурили трубки и стали   ждать той минуты, когда можно будет отправиться в путь.      

Вечерело.   В лесу царила глубокая тишина. Птицы умолкли. Ветер постепенно утих, только   самые верхушки деревьев чуть трепетали. После захода солнца небо быстро   потемнело, и на смену сумеркам пришел мрак.      

Я   посмотрел на часы. Стрелки показывали половину девятого.      

– Не   пора ли, Уэлс?      

– Я   готов, мистер Строк.      

– В   таком случае пойдемте.      

Вознице   был отдан строгий приказ не выпускать лошадей с поляны.      

Уэлс   пошел вперед. Я подвигался за ним, а за мной следовали Джон Харт и Нэб Уокер. Если   бы не Уэлс, который служил нам проводником, нам было бы очень трудно найти   дорогу в этой темноте.      

Но вот   мы и на опушке. Перед нами песчаный откос, простирающийся до самой бухты   Блек-Рок.      

Вокруг   безмолвие и пустыня. Мы можем подойти к берегу, ничем не рискуя. Если «Грозный»   еще не ушел, то он, очевидно, там, – стоит на якоре за выступом скалы.      

Но там   ли он еще?.. Вот главный, вот единственный вопрос, и признаюсь, по мере того   как я приближаюсь к развязке этого увлекательного приключения, сердце начинает   сильнее биться у меня в груди.      

Уэлс   делает знак, и мы следуем за ним… Прибрежный песок скрипит у нас под ногами…   Еще двести шагов, еще несколько минут, и вот мы у выхода в бухту.      

Ничего.   Решительно ничего!      

Место,   где Уэлс оставил лодку двадцать четыре часа назад, теперь пусто. «Властелин мира»   покинул бухту Блек-Рок.      

 12. БУХТА БЛЕК-РОК      

       

Человек   всегда склонен к иллюзии. Казалось бы, что удивительного, если подводная лодка,   которую мы жаждали увидеть (допустим, что подводная лодка, всплывшая на глазах   у Уэлса 27 июля, и была тем самым аппаратом, за которым мы охотились), что   удивительного, если она ушла из бухты Блек-Рок? Это можно было объяснить очень   просто. Очевидно, какое-то повреждение в тройной системе управления судна,   помешав ему достигнуть, сушей или водою, обычной стоянки, вынудило его зайти в   эту бухту. И, должно быть, по окончании ремонта оно возобновило свой путь и   ушло из озера Эри.      

Однако,   несмотря на всю реальность этих предположений, мы ни за что не желали им верить.   Ведь в течение всего дня мы не допускали никаких сомнений как в том, что это   был именно «Грозный», так и в том, что он по-прежнему стоит на якоре у подножия   скал, – там, где его обнаружил Уэлс…      

Тем   сильнее было наше разочарование, скажу больше – наше отчаяние! Весь наш поход   свелся к нулю. Если «Грозный» и плавает еще на озере Эри или в глубине его, то   найти, догнать, захватить его уже не в наших силах, да и – к чему обманывать   себя? – вообще не в силах человека.      

Подавленные,   мы с Уэлсом остановились у выхода в бухту, а Джон Харт и Нэб Уокер, раздосадованные   не меньше нас, отправились на разведку вокруг бухты.      

А между   тем мы так тщательно подготовились, у нас были все шансы на успех. Если быте   два человека, которых заметил Уэлс, оказались сейчас на берегу, мы вполне могли   бы подползти и схватить их, не дав им времени добраться до лодки. Если же они   сидели бы в лодке, за этими скалами, то мы бы дождались, пока они выйдут на   берег, и здесь без труда отрезали бы им путь. Ведь, судя по тому, что и в   первый день и во второй Уэлс видел только этих двух людей, можно было   предположить, что они и составляли весь экипаж «Грозного».      

Вот как   мы рассуждали, вот как мы стали бы действовать… Но, к несчастью, лодка исчезла.      

Мы   стояли с Уэлсом у выхода в бухту и почти не разговаривали. Да и нужны ли нам   были слова? Мы и так понимали друг друга. После горечи разочарования нас   понемногу охватывал гнев. Потерпеть такую неудачу, ощущать свое бессилие и   невозможность повторить эту попытку!..      

Прошло   около «часа, а мы все еще стояли на том же месте, вглядываясь в густой мрак.   Время от времени слабый огонек вспыхивал и трепетал на воде; потом он гаснул, и   вместе с ним гасла вспыхнувшая на миг надежда. Порою нам чудилось также, что мы   Увидим на воде какой-то темный силуэт, как бы неясные очертания подплывающей во   мгле лодки. А порою какие-то круги разбегались вдруг по воде. Казалось, в   глубине бухты происходит волнение. Потом все это исчезало. То был лишь обман   чувств, плод нашего возбужденного воображения.      

Но вот к   нам подошли наши спутники.      

– Есть   что-нибудь новое? – спросил я.      

– Ничего, –   ответил Джон Харт.      

– Вы   обошли всю бухту?      

– Всю, –   сказал Нэб Уокер, – и не заметили никаких частей машины, ничего того, что   видел мистер Уэлс.      

– Подождем, –   предложил я, так как все еще не мог решиться уйти обратно в лес.      

И вдруг,   в эту самую минуту, поверхность озера опять как будто заволновалась, мелкие   волны побежали к подножью скал.      

– Это   что-то вроде прибоя, – заметил Уэлс.      

– Да, –   прошептал я, инстинктивно понижая голос. – Но откуда ему взяться? Ветер   совершенно утих… Как вы думаете, это волнение происходит только на поверхности   озера или…      

– Или   в глубине его? – продолжил за меня Уэлс, наклоняясь, чтобы лучше слышать.      

В самом   деле, уж не направлялось ли к берегам бухты какое-нибудь судно? Возможно, что   его мотор и вызвал эти волны.      

Затаив   дыхание, не шевелясь, мы старались проникнуть взглядом в густой мрак; волны   между тем все сильнее бились о прибрежные скалы.      

Харт и   Уокер взобрались на высокую скалу справа, я же, спустившись к самой воде,   наблюдал за прибоем; он отнюдь не уменьшался, напротив, стал еще сильнее, и   вскоре послышался какой-то звук, похожий на шум вращающегося винта.      

– Сомнения   нет! – заявил Уэлс, нагибаясь ко мне. – Это приближается лодка.      

– Безусловно, –   согласился я, – если только в Эри не водятся киты и акулы…      

– Нет!   Это лодка, – повторил Уэлс. – Но где она хочет пристать? В устье   бухты или где-нибудь подальше?      

– Но   ведь в прошлые два раза вы видели ее здесь?      

– Да,   мистер Строк, здесь.      

– В   таком случае, если только это та самая лодка, – а я убежден, что это   именно она, – почему бы ей не вернуться на прежнее место?      

– Смотрите!   Смотрите! – прошептал Уэлс, указывая рукой на вход в бухту.      

К этому   времени подошли уже и наши товарищи. Все четверо, мы полулежали теперь на   берегу, у самой воды, и смотрели в направлении, указанном Уэлсом.      

Какой-то   неясный черный силуэт двигался во мраке. Он приближался очень медленно, с   северо-востока, и, по-видимому, от него до нас было пока не менее одного   кабельтова. Теперь мы уже не слышали шума мотора: возможно, что его выключили,   и лодка шла только по инерции.      

Так,   значит, лодка снова проведет ночь в бухте, как и накануне! Почему же она ушла с   этой стоянки? Зачем снова возвращается сюда? Возможно, что какие-нибудь новые   повреждения помешали ей выйти в открытое море? Или, может быть, что-нибудь   вынудило ее уйти из бухты до того, как были закончены ремонтные работы? Почему   она возвращается именно сюда? Что помешало ей превратиться в автомобиль и   умчаться по дорогам Огайо?      

Все эти   вопросы приходили мне на ум, но, разумеется, разрешить их я был не в состоянии.      

Впрочем,   наши рассуждения, и мои и Уэлса, были основаны на полной уверенности в том, что   эта лодка принадлежала «Властелину мира», что это был тот самый «Грозный», на   борту которого он писал свой ответ на предложения правительства.      

А между   тем эта уверенность покоилась на одних лишь догадках. Так или иначе, но лодка   все приближалась, и, должно быть, капитан ее превосходно знал фарватер бухты   Блек-Рок, если решался входить сюда в полном мраке. Ни одного фонаря не было на   борту, ни одного луча света не пробивалось сквозь иллюминаторы. Сейчас уже   отчетливо доносился шум мягко работавшего мотора. Плеск воды стал еще слышнее.   Через несколько минут лодка подойдет к «пристани».      

Я не   случайно употребляю здесь слово «пристань». В самом деле, скалы в этом месте   образуют в пяти или шести футах над уровнем озера удобную площадку, словно   нарочно созданную для причала.      

– Давайте   уйдем отсюда! – шепнул Уэлс, схватив меня за руку.      

– Вы   правы, – ответил я, – здесь нас могут заметить. Надо подняться   наверх, спрятаться в одной из расщелин и ждать.      

– Так   пойдемте.      

Нельзя   было терять ни минуты. Лодка подходила все ближе, и вот на палубе, которая слегка   возвышалась над водой, показались силуэты двух мужчин.      

Неужели   там действительно только двое?      

Уэлс, я,   Джон Харт и Нэб Уокер снова вошли в проход между скалами и вскарабкались   наверх. В скалах, там и сям, виднелись углубления. Мы с Уэлсом спрятались в   одном из них, наши помощники выбрали другое.      

Если   люди с «Грозного» выйдут на берег, они нас не заметят, а мы сможем следить за   ними и будем действовать сообразно обстоятельствам.      

Со   стороны озера донесся какой-то шум, послышалась английская речь, – лодка,   очевидно, пристала к берегу. Почти одновременно на то самое место, откуда мы   только что ушли, упал якорный канат.      

Проскользнув   к самому краю обрыва, Уэлс увидел, что канат тянет один из моряков, спрыгнувших   на берег; слышно было, как якорь царапает по земле.      

Через   несколько минут песок заскрипел под чьими-то ногами.      

Двое   мужчин взобрались на крутой берег и направились к опушке рощицы; один из них   нес фонарь.      

Что им   там нужно? Быть может, бухта Блек-Рок является для «Грозного» обычным местом   стоянки? Быть может, его капитан устроил здесь склад провианта, необходимых   материалов, и теперь, когда прихоть забрасывает «Властелина мира» в эту часть   территории Соединенных Штатов, он приплывает сюда, чтобы пополнить свои запасы?   Видимо, он знает, что это место совершенно пустынно, безлюдно, и чувствует себя   здесь в полной безопасности.      

– Что   делать? – спросил Уэлс.      

– Пусть   эти люди вернутся обратно, и тогда…      

Но тут   слова вдруг замерли у меня на губах: один из незнакомцев – они находились в эту   минуту шагах в тридцати от нас – внезапно обернулся, и свет фонаря, который он   нес, упал ему прямо на лицо.      

Я узнал   его. Это был один из двух субъектов, подстерегавших меня возле моего дома на   Лонг-стрит. Я не мог ошибиться. Я узнал его так же хорошо, как узнала бы его и   моя старушка служанка. Это был он, несомненно это был он, один из тех шпионов,   след которых я так долго разыскивал. Значит, и письмо, написанное тем же   почерком, что письмо «Властелина мира», принесли эти шпионы, – теперь я   был в этом уверен! И, значит, оно тоже было написано на борту «Грозного»!   Правда, угрозы, содержавшиеся в нем, касались Грейт-Эйри. И я еще раз задал   себе вопрос: какая же связь могла существовать между «Грозным» и Грейт-Эйри?      

В нескольких   словах я посвятил Уэлса в курс дела.      

– Это   просто необъяснимо! – прошептал он.      

Между   тем двое мужчин продолжали свой путь и вскоре дошли до опушки.      

– Только   бы они не обнаружили нашу коляску! – пробормотал Уэлс.      

– Этого   не случится, если они не вздумают зайти поглубже в лес.      

– Ну,   а если все-таки они ее увидят?      

– Тогда   они побегут обратно к лодке, и мы успеем преградить им путь.      

Со   стороны озера, с того места, где причалила лодка, не доносилось ни звука. Я   вышел из расщелины, прошел между скалами и остановился возле якоря, глубоко   зарывшегося в песок.      

Лодка   спокойно стояла на воде, придерживаемая канатом. Ни одного огонька на борту, ни   одного человека на палубе и на берегу. Не следует ли воспользоваться   благоприятным моментом? Прыгнуть на борт и дождаться возвращения тех двоих?      

– Мистер   Строк! Мистер Строк!      

Это был   голос Уэлса.      

Я   поспешил на зов и присел на корточки рядом с ним.      

Видимо,   время для захвата лодки было уже упущено. А может быть, в лодке были еще люди,   и тогда наша попытка все равно потерпела бы неудачу. Так или иначе, но человек   с фонарем и его спутник уже показались на опушке и теперь шли к берегу. Они не   заметили ничего подозрительного, – это было ясно. Каждый из них нес по   тюку. Подойдя к самому берегу, они остановились.      

– Эй,   капитан! – крикнул один из них.      

– Здесь! –   послышалось в ответ.      

– Их   трое! – прошептал Уэлс, нагибаясь к моему уху.      

– А   может быть, и четверо, – возразил я, – может быть, пятеро, шестеро,      

– кто   знает?      

Положение   усложнялось. Что нам делать, если экипаж слишком многочислен? Малейшая   неосторожность может дорого обойтись нам. Что теперь предпримут эти двое?   Должно быть, сядут со своими тюками в лодку? А что же будет с лодкой? Снимется   она с якоря и уйдет из бухты или останется в ней до восхода солнца? Но ведь   если она уйдет, то будет потеряна для нас. Где искать ее снова? Из озера Эри   она может уйти через реку Детройт, которая приведет ее в озеро Гурон. А кроме   того, в ее распоряжении все дороги соседних штатов. И вряд ли представится   случай снова увидеть ее когда-нибудь в бухте Блек-Рок.      

– Пора! –   сказал я Уэлсу. – Я, вы, Харт, Уокер – нас ведь четверо. Они не ждут   нападения, и мы застигнем их врасплох. «С божьей помощью вперед!»      

– как   говорят моряки.      

Я уже   хотел позвать моих помощников, как вдруг Уэлс схватил меня за руку.      

– Тише! –   прошептал он.      

В это   время один из незнакомцев притягивал лодку канатом; лодка подходила к скалам.      

И вот   какой разговор произошел между капитаном и его людьми:      

– Все   ли там в порядке?      

– Все,   капитан.      

– Значит,   там остались еще два тюка?      

– Два.      

– Сможете   вы перенести их на «Грозный» за один прием?      

«Грозный»!..   Значит, перед нами действительно был аппарат «Властелина мира»!      

– Сможем, –   ответил один из моряков.      

– Хорошо.   Мы выйдем завтра с восходом солнца.      

Итак,   судя по всему, на лодке их только трое – капитан и два матроса.      

Матросы   сейчас уйдут, чтобы забрать последние тюки. Затем они вернутся и улягутся спать   в своих каютах. Вот когда мы нападем на них – они и опомниться не успеют!      

Услышав   из уст самого капитана, что он не собирается отплывать до рассвета, мы с Уэлсом   успокоились и решили подождать: пусть его люди вернутся из леса, заснут, и   тогда «Грозный» будет в наших руках!      

Но   почему же все-таки капитан ушел вчера со стоянки, не закончив погрузку? Что   вынудило его вторично зайти в бухту? Вот этого я не мог понять. Так или иначе,   для нас это счастливая случайность, и мы сумеем воспользоваться ею.      

Часы   показывали половину одиннадцатого. В эту минуту песок снова заскрипел под чьими-то   шагами. Человек с фонарем и его спутник опять вышли на берег и зашагали к лесу.   Как только они дошли до опушки, Уэлс пошел предупредить наших помощников, а я   подполз к самому краю обрыва.      

«Грозный»   стоял на прежнем месте. Насколько можно было разглядеть в темноте, это было   продолговатое, веретенообразной формы судно без трубы, без мачт и без снастей,   очень похожее на то, которое маневрировало у берегов Новой Англии.      

Проверив   наши револьверы, – они могли нам понадобиться, – мы снова спрятались   в расщелинах скал.      

С тех   пор как люди с «Грозного» исчезли в лесу, прошло уже пять минут, и они вот-вот   должны были показаться со своими тюками. Сейчас они сядут в лодку, мы выждем не   менее часа, пока капитан и его спутники крепко заснут, и тогда только прыгнем   на борт. Но надо, чтобы судно не успело отойти от берега или уйти под воду, –   иначе оно и нас утащит с собой.      

Нет,   никогда-за все время моей службы я не испытывал подобного нетерпения! Мне казалось,   что эти люди не случайно задерживаются в лесу так долго, что там что-то   случилось.      

Вдруг на   опушке раздался шум, и мы услышали конский топот. Это наши лошади, испугавшись   чего-то, мчатся с поляны к берегу.      

Почти   сразу вслед за ними показались люди. На этот раз они бегут со всех ног.      

Вполне   понятно, что присутствие наших лошадей с коляской не могло не возбудить у них   подозрения. Они поняли, что в лесу – засада полиции. Их выследили, подстерегли,   им грозит опасность! И вот они несутся к проходу между скалами, чтобы поскорее   вытащить якорь и прыгнуть на борт… Сейчас «Грозный» умчится с быстротой молнии,   и наше дело будет проиграно навсегда!      

– Вперед! –   крикнул я.      

И мы   скатились на берег, чтобы отрезать этим людям путь к лодке.      

Увидев   нас, они сейчас же бросают свои тюки и стреляют из револьверов. Джон Харт ранен   в ногу.      

Мы тоже   стреляем, но менее удачно. Наши противники невредимы, они продолжают бежать к   лодке. Добежав до берега, не успев даже выдернуть якорь, они бросаются в воду и   в несколько взмахов подплывают к борту «Грозного».      

Капитан   стоит на носу с револьвером в руке. Он стреляет, и его дуля слегка задевает   Уэлса.      

Мы с   Нэбом Уокером хватаем якорный канат и стараемся притянуть лодку к берегу. Но   ведь стоит только обрубить его с борта, и «Грозный» уплывет.      

Вдруг   якорь вырывается из песчаного грунта, опрокидывает Уокера, а меня зацепляет лапой   за пояс и тащит в воду, несмотря на все мое сопротивление.      

В ту же   секунду на «Грозном» включают мотор, лодка делает скачок и несется к выходу из   бухты.      

 13. НА БОРТУ   «ГРОЗНОГО»      

       

Когда я   пришел в себя, было уже светло. Бледные лучи пробивались сквозь толстое стекло   иллюминатора тесной каюты, где я лежал. Сколько часов прошло с тех пор, как   меня сюда положили, – этого я не знал, но, насколько я мог судить по косым   лучам солнца, оно еще не очень высоко поднялось над горизонтом.      

Я лежал   на узкой койке, покрытый одеялом. Моя одежда висела в углу и, по-видимому, была   высушена. Пояс, почти совершенно разорванный якорем, валялся на полу.      

Ранен я   не был, но чувствовал себя совершенно разбитым. Если я на некоторое время потерял   сознание, то не от слабости, – я отчетливо сознавал это. Дело в том, что,   когда канат тащил меня по поверхности озера, голова моя иногда погружалась в   воду, и, как видно, меня вовремя втащили на палубу, не то я бы непременно   захлебнулся.      

Неужели   я теперь один с капитаном и его помощниками на борту «Грозного»?      

Да,   очевидно, это так. Вчерашняя сцена вновь и вновь встает перед моими глазами.   Харт, раненый, лежит на песке; Уэлс тоже задет револьверной пулей; Уокер падает   навзничь в ту самую минуту, когда якорь зацепляет меня за пояс. И, разумеется,   мои спутники считают меня погибшим в водах Эри…      

Однако   каким образом движется сейчас «Грозный»? Возможно, что, превратив свою лодку в   автомобиль, капитан мчится по дорогам, граничащим с озером Эри? Если это так и   если я пролежал без сознания несколько часов, то машина, набрав скорость, могла   уйти очень и очень далеко. А может быть, снова став подводной лодкой, «Грозный»   продолжает свой путь в глубине озера?      

Впрочем,   нет, «Грозный», очевидно, плыл по широкой водной глади. В каюту проникал свет –   значит, аппарат не ушел под воду. С другой стороны, я не чувствовал и толчков,   обычных при езде на автомобиле. Следовательно, «Грозный» не на суше.      

Но где   он сейчас – все еще на озере Эри или уже покинул его? Ведь это страна озер, и   лодка, поднявшись по реке Детройт, могла выйти либо в озеро Гурон, либо в Верхнее   озеро. Впрочем, установить это мне было трудно.      

Я решил   подняться на палубу, где, конечно, скорее можно было все разузнать. Встав с койки,   я взял свое платье и оделся, хотя вполне могло оказаться, что каюта заперта.      

Я   попробовал приподнять крышку люка, вделанную в потолок над моей головой.      

Крышка   поддалась, и я наполовину высунулся наружу.      

Прежде   всего я поспешил осмотреться по сторонам.      

Кругом   широкая водная пелена. Берегов не видно. Небо да вода, ничего больше! Что это –   озеро или море?      

Я не   замедлил получить ответ на этот вопрос. Лодка плыла быстро, и брызги волн,   рассекаемых форштевнем, перелетая через корму, попадали мне в лицо. Вода   оказалась пресной, – судя по всему, это было озеро Эри.      

С того   момента, как «Грозный» вышел из бухты Блек-Рок, прошло не более семи или восьми   часов, – я узнал это потому, что солнце стояло сейчас на полпути к зениту,   и, следовательно, это было утро 31 июля.      

Озеро   Эри имеет около двухсот двадцати миль в длину и около пятидесяти миль в ширину.   Поэтому я нисколько не удивился, не видя берегов, ни восточного – штата   Нью-Йорк, ни западного – канадского.      

На   палубе было сейчас два человека; один стоял на носу, наблюдая за ходом судна, а   другой находился на корме, за рулем, и, насколько я мог судить по положению   солнца, держал курс на северо-восток.      

Первый   был тот самый человек, в котором я еще вчера, когда он взбирался на берег бухты   Блек-Рок, признал одного из двух субъектов, шпионивших за мной на Лонг-стрит.   Второй был его вчерашний спутник: он-нес фонарь, когда они направлялись в   лесок.      

Я тщетно   искал глазами третьего, того, кого они назвали вчера «капитаном», подойдя к   лодке. Его не было видно.      

Все   поймут, как велико было мое желание встретиться с создателем этой диковинной машины,   с командиром «Грозного», с фантастическим персонажем, заинтересовавшим и взволновавшим   весь мир, с дерзким изобретателем, не побоявшимся бросить вызов всему   человечеству и провозгласить себя «Властелином мира»!..      

Я   подошел к человеку, стоявшему на носу, и после минутного молчания спросил у   него:      

– Где   капитан?      

Он   взглянул на меня из-под полуопущенных век, словно не поняв моего вопроса, –   но ведь я сам слышал накануне, как он говорил по-английски.      

Впрочем,   он, по-видимому, ничуть не встревожился, увидав меня на палубе, и, повернувшись   ко мне спиной, продолжал свои наблюдения.      

Тогда я   прошел на корму, решив обратиться с тем же вопросом к рулевому, но тот попросту   отстранил меня рукой и тоже ничего не ответил.      

Итак,   мне оставалось одно – ждать появления человека, который так «приветливо» встретил   меня и моих спутников револьверными пулями в тот момент, когда мы пытались   притянуть «Грозный» канатом к берегу.      

Я мог   теперь рассмотреть на досуге внешнее, устройство аппарата, уносившего меня неведомо   куда.      

Палуба и   борта судна были сделаны из неизвестного мне металла. В центре, под приподнятой   крышкой люка, виднелось помещение, где равномерно и почти бесшумно работали   машины. Как я уже сказал, ни мачт, ни снастей на судне не было. Не было даже   флагштока на корме. Возле носа возвышалась верхушка перископа, позволявшего   «Грозному» ориентироваться под водой.      

К бокам   судна были пригнаны дощатые приспособления вроде тех, какие бывают на некоторых   голландских галеотах: назначение их было мне непонятно.      

На носу   находилась крышка другого люка, который, видимо, вел в каюту, где в свободное   время отдыхали эти два матроса.      

Такой же   люк на корме вел, очевидно, в каюту капитана, который все еще не показывался.      

Крышки   всех этих люков благодаря резиновым прокладкам прилегали герметически, так что   во время подводного» плавания вода не могла просочиться внутрь.      

Что   касается двигателя, сообщавшего аппарату такую изумительную скорость, то я не видел   его; не видел и гребного винта, пропеллера или турбины. Я заметил только, что   эта быстроходная лодка оставляла за кормой длинную плоскую струю. Необыкновенно   узкий обвод судна позволял ему уклоняться от напора волн даже и во время   шторма.      

И,   наконец, я решительно заявляю, что машина приводилась в движение не водяным паром,   не парами керосина, спирта или других веществ, которые выдают себя запахом и   обычно применяются для автомобилей и подводных лодок. Должно быть, она   действовала при помощи электрической энергии необычайно высокого напряжения,   источник которой, по-видимому, находился здесь же, на судне.      

Но в   таком случае возникал другой вопрос: откуда получалось здесь электричество – из   гальванических батарей, из аккумуляторов? И каким образом они заряжаются – эти   аккумуляторы, эти батареи? Откуда черпают свою энергию? Где находится та   электрическая станция, которая ее вырабатывает? Уж не извлекают ли здесь   электричество из окружающего воздуха или из воды, применяя способы, доныне   никому, неизвестные?..      

И я   спрашивал себя, удастся ли мне раскрыть все эти тайны в тех условиях, в каких я   находился сейчас.      

Я думал   также о моих спутниках, оставшихся там, на песчаном берегу бухты Блек-Рок. Один   из них, Харт, ранен; быть может, ранены и двое других      

– Уэлс   и Уокер. Они видели, как якорный канат утащил меня в воду. Могут ли они предположить,   что меня взяли на борт «Грозного»? Разумеется, нет! Мистер Уорд получил, должно   быть, телеграмму из Толедо с известием о моей смерти. Кто же отважится теперь   предпринять новый поход против «Властелина мира»?      

Так   раздумывал я в ожидании капитана.      

Но   капитан все не появлялся на палубе.      

Между   тем я почувствовал, что сильно проголодался. Это было вполне понятно: ведь   после нашего вчерашнего завтрака я ничего не ел, а с тех пор прошло уже около   двадцати четырех часов. Хорошо еще, если этот завтрак был действительно   вчера, – судя по пустоте, которую я ощущал в желудке, я склонен был   думать, что мое пребывание на «Грозном» длилось уже двое суток, а то и больше…      

К   счастью, вопрос о том, будут ли меня кормить и какова будет моя пища,   разрешился очень быстро.      

Матрос,   стоявший на носу, спустился вниз, потом снова поднялся на палубу. Он молча поставил   передо мной несколько тарелок и снова ушел на свое место.      

Мясные   консервы, вяленая рыба, морские сухари, кружка эля, до того крепкого, что пришлось   разбавить его водой, – таков был завтрак, которому я отдал должное.   Матросы позавтракали, очевидно, когда я был еще у себя в каюте, и не составили   мне компанию.      

Потеряв   надежду чего-либо от них добиться, я снова предался своим размышлениям.      

«Чем-то   кончится мое приключение? – спрашивал я себя. – Увижу ли я, наконец,   этого невидимку-капитана и отпустит ли он меня на свободу?. Удастся ли мне   бежать, если он не захочет отпустить меня? Конечно, это будет зависеть от   обстоятельств… Если „Грозный“ вздумает все время держаться вдали от берегов или   плыть под водой, – уйти с него невозможно. Хорошо, если лодка превратится   в автомобиль. Если нет, – прядется, видимо, отказаться от всякой попытки к   бегству».      

К тому   же, сознаюсь откровенно, я просто не мог покинуть «Грозный», не раскрыв ни одной   из его тайн! Ведь хотя до сих пор я не мог похвалиться успехами в этой моей   последней операции (она едва не стоила мне жизни) и хотя будущее сулило мне   больше дурного, нежели хорошего, – дело все-таки удалось сдвинуть с   мертвой точки! Да, но что будет, если я не смогу установить связь с внешним   миром, если, подобно «Властелину мира», оказавшемуся «вне закона», я окажусь   «вне человечества»?..      

«Грозный»   по-прежнему плыл к северо-востоку, то есть вдоль озера Эри. Он шел теперь со   средней скоростью. Следуя полным своим ходом, он достиг бы северо-восточного   берега озера за каких-нибудь несколько часов.      

В этой   точке у озера Эри нет другого выхода, кроме реки Ниагары, которая соединяет его   с озером Онтарио. Но милях в пятнадцати ниже Буффало, одного из крупнейших   городов штата Нью-Йорк, эта река преграждается знаменитыми водопадами.   «Грозный» не пошел по реке Детройт, значит теперь он сможет выйти из озера   только одним способом – превратившись в автомобиль.      

Солнце   стояло уже прямо над головой. День был ясный, жаркий, но зной смягчался благодаря   легкому, освежающему ветерку. Берегов все еще не было видно – ни канадского, ни   американского.      

Что же   это, неужели капитан решил совсем не показываться? Может быть, у него есть причины   прятаться от меня? Не означает ли эта предосторожность, что вечером, когда   «Грозный» достигнет берега, он намеревается выпустить меня на свободу? Нет, это   невероятно.      

Но вот   часов около двух дня послышался легкий стук, крышка центрального люка открылась,   и тот, кого я так нетерпеливо ждал, появился на палубе.      

Должен   признаться, что он обратил на меня не больше вникания, чем его помощники. Он   подошел к рулевому и занял на корме его место. Они вполголоса обменялись   несколькими словами, после чего рулевой спустился в машинное отделение.      

Окинув   взглядом горизонт, капитан посмотрел на компас, стоявший перед штурвалом,   слегка изменил курс, и скорость «Грозного» возросла.      

Этому   человеку было на вид лет пятьдесят с небольшим. Среднего роста, широкоплечий,   он держался еще очень прямо. У него была большая голова, коротко остриженные   волосы, с проседью, но не седые, лицо бритое, без усов и бакенбард, только с   густой бородкой по-американски; мускулистые ноги и руки, массивная челюсть,   широкая грудь; постоянно сдвинутые брови выдавали человека сильного характера.   Да, это был человек могучего сложения и железного здоровья; горячая кровь   пульсировала под его загорелой кожей, – это чувствовалось с первого   взгляда.      

Он был   одет так же, как и его спутники: непромокаемый плащ поверх куртки, на голове   шерстяной берет.      

Я   внимательно смотрел на него. Он не избегал моего взгляда, но вместе с тем   выказывал по отношению ко мне какое-то странное равнодушие, словно у него на   борту и не было постороннего человека.      

Надо ли   мне добавлять, что в командире «Грозного» я узнал второго из двух незнакомцев,   подстерегавших меня возле моего дома на Лонг-стрит!      

И уж   если я узнал его, то, вне всякого сомнения, он тоже узнал во мне главного   инспектора Строка, которому поручено было проникнуть в котловину Грейт-Эйри.      

По мере   того как я разглядывал его, мне начало казаться (эта мысль не приходила мне в голову   прежде, в Вашингтоне), что я уже где-то видел эту характерную физиономию. Где   же? Не то в картотеке бюро расследования, не то в витрине какого-то фотографа.      

Но это   воспоминание было так смутно… Нет, должно быть, меня просто обмануло сходство.      

Что ж,   если его спутники были столь неучтивы, что не ответили на мои вопросы, быть может,   он окажется любезнее? Я не был уверен в том, что он мой соотечественник –   американец, но ведь мы говорим с ним на одном языке. Только бы он не   притворился, что не понимает меня, – это самый легкий способ избежать   необходимости отвечать.      

Что же   он думает со мной сделать? Может быть, он хочет избавиться от меня и ждет лишь   наступления темноты, чтобы выбросить меня за борт? Ведь и то немногое, что я о   нем знаю, может сделать меня опасным свидетелем в его глазах. Да, но в таком   случае, не лучше ли ему было оставить меня висеть на конце якорного каната? Это   избавило бы его от лишних хлопот.      

Я   перешел на корму и остановился перед ним.      

Он   устремил на меня свой сверкающий, свой огненный взгляд.      

– Вы   командир? – спросил я.      

Молчание.