1 2 3 4 
   
– Я вижу.
   
– А если он проснется?
   
– Ты что же думаешь, – возмутился Питер, – я стану убивать человека, когда он спит? Я сначала сам его разбужу!
   
– А тут много пиратов? – спросил Джон опасливо.
   
– Куча.
   
– А кто их предводитель?
   
– Капитан Крюк.
   
– Джез Крюк?! Знаменитый пират из книжки?
   
– Так точно.
   
Майкл, тот просто сразу заревел, а Джон мог говорить только с остановками, переводя дыхание, потому что им прекрасно была известна репутация пирата Джеза Крюка.
   
– Это тот, кто служил боцманом у самого капитана Черная Борода? – прошептал Джон. – Он же страшнее всех! Его боялся даже бесстрашный Жареный Бык!
   
– Тот самый и есть, – подтвердил Питер.
   
– А как он выглядит? Он большой?
   
– Стал чуточку поменьше.
   
– Как это?
   
– Я откромсал от него кусочек.
   
– Ты?
   
– Я! – ответил Питер резко.
   
– Я не хотел тебя обидеть.
   
– Ладно уж.
   
– А что же ты у него отрезал?
   
– Правую руку.
   
– И теперь он не может сражаться?
   
– Как бы не так!
   
– Он что, левша?
   
– У него теперь вместо руки – железный крюк, он как коготь.
   
– Коготь!
   
– Послушай, Джон!
   
– Да?
   
– Ты мне теперь должен говорить: «Есть, сэр!»
   
– Есть, сэр!
   
– Вот что. Всякий, кто служит под моей командой, дал мне обещание. И ты тоже должен дать. Джон побледнел.
   
– Оно заключается в следующем. Если мы встретимся с Джезом Крюком в открытом бою, ты не должен его убивать. Это сделаю я.
   
– Есть, сэр! – быстренько согласился Джон. Сейчас им было не так жутко, потому что Динь летела рядом, и в ее свете они ясно различали друг друга. Она слетала на остров и теперь что-то сообщала Питеру своим колокольчиковым голосом.
   
– Она говорит, – переводил Питер, – что пираты засекли наше приближение, и теперь они выкатывают Большого Тома.
   
– Пиратскую пушку?
   
– Ага. Им с земли виден огонек Динь. И если они сообразят, что мы летим рядом с ней, они дадут залп.
   
– Вели ей улететь отсюда, Питер! – закричали Майкл, Джон и Венди разом. Но он отказался.
   
– Она сама напугана. Не думаете ли вы, что я могу отослать ее одну, неведомо куда, когда ей и так страшно?
   
В этот момент свет заколебался в воздухе и кто-то ласково легонечко ущипнул Питера.
   
– Тогда скажи ей, – умоляла Венди, – чтобы она погасила свет.
   
– Она не может. Это почти единственная вещь, которую феи не могут сделать сами. Он гаснет сам по себе, когда они засыпают.
   
– Тогда вели, ей заснуть, – почти что скомандовал Джон.
   
– Не может она спать, пока ей не захочется. Это, пожалуй, вторая вещь, которую феи не могут сделать. Если б у кого-нибудь из нас был карман, ее можно было бы туда засунуть.
   
Но вы помните – они вылетели в такой спешке, что переодеваться было некогда. Так что на всех четырех не нашлось ни одного кармана.
   
Вдруг Питера осенило. Шляпа!
   
Динь согласилась туда залезть. Правда, шляпа так и осталась в руках у Джона, а она-то надеялась, что ее понесет Питер. Но вот Джон обо что-то стукнулся коленкой, и Венди взяла у него шляпу из рук.
   
Ах, не надо было этого делать! Потому что из-за этого случилась беда.
   
Благодаря шляпе огонька не было видно, и они летели в полной темноте. К тому же было удручающе тихо. Только один раз они услыхали странные звуки. Внизу что-то хлюпало. Питер сказал, что это дикие звери лакают воду у брода. Да еще показалось, что сухие деревья скрипят сучьями, но Питер объяснил, что это краснокожие точат ножи.
   
Потом опять наступила мертвая тишина.
   
– Хоть бы раздался какой-нибудь звук, – сказал Майкл.
   
И словно в ответ воздух содрогнулся от страшного взрыва. Пираты выстрелили по ним из Большого Тома.
   
Гул пронесся по горам, казалось, что эхо без конца повторяет грозным голосом: «Где они, где они, где они?» Венди, Джон и Майкл, перепуганные насмерть, ясно ощутили разницу между островом понарошку и тем, когда он, придуманный ими самими, вдруг становится существующим на самом деле.
   
Когда небеса понемножку успокоились, Джон и Майкл оказались одни в полной темноте.
   
– Майкл, нас застрелили? – спросил Джон дрожащим шепотом.
   
– Я еще не понял, – таким же шепотом ответил Майкл.
   
Сейчас-то мы уже знаем, что никто тогда не был ранен, только Питера взрывной волной понесло в сторону открытого моря, а Венди подкинуло вверх, и она оказалась наедине с Динь-Динь.
   
Хорошо, если бы Венди в этот момент выронила шляпу из рук.
   
Никому не известно, обдумала ли Динь свой коварный план заранее, но она выпорхнула из шляпы и полетела, указывая Венди дорогу и стараясь заманить ее туда, где ее ждала гибель.
   
Нельзя сказать, чтобы Динь была такая уж плохая. Вернее сказать так: в этот момент Динь была вся насквозь плохая. Все дело в том, что феи такие маленькие, что в них помещается только одно чувство – либо злое, либо доброе. Они могут изменяться. Но только изменяться им приходится целиком.
   
Сейчас Динь была вся заполнена ревностью. Какие слова она говорила на своем колокольчиковом языке, Венди понять не могла. Но ей казалось, что огонек феи ей подмигивает и сообщает: «Лети за мной вслед, и все будет хорошо».
   
А что было делать бедной Венди?
   
Она позвала Питера, потом окликнула Майкла и Джона. Но только эхо ее передразнило, и никто не отозвался. Она пока еще не понимала, как ее ненавидит фея Починка, сокращенно Динь-Динь. Испуганная и потерянная, она летела вслед за ее огоньком навстречу своей судьбе.
  
  
   
    
Глава пятая
    
    
ВСАМДЕЛИШНЫЙ ОСТРОВ
   
   
   
Чувствуя приближение Питера, остров Нетинебудет вновь оживал.
   
Надо сказать, что, когда Питер отсут ствовал, жизнь на острове замирала.
   
Феи отсыпались по утрам, звери занимались своими зверенышами, краснокожие пировали по шесть дней кряду, а пираты и мальчишки, наталкиваясь друг на друга, разве что просто кусали друг друга за палец. Другое дело, когда тут бывал Питер. Он терпеть не мог спокойствия. И теперь, когда он был уже близко, все обитатели острова зашевелились.
   
В тот вечер основные силы острова располагались следующим образом.
   
Потерянные мальчишки разыскивали место, где приземлится Питер, пираты разыскивали мальчишек, краснокожие разыскивали пиратов, дикие звери разыскивали краснокожих, чтобы их съесть. И все они ходили и ходили по кругу, потому что двигались с одинаковой скоростью.
   
Если мы сейчас с вами вообразим, что укрылись в зарослях сахарного тростника, то мы увидим, как мимо, крадучись, проходят мальчишки, по одному, в затылок, и каждый держит в руках кинжал. Поскольку им категорически запрещено быть похожими на Питера, то они одеты не в листья, а в медвежьи шкуры. Первым проходит Болтун. Он вполне отважный парень, только ужасно невезучий. Он испытал меньше всех разных приключений, потому что важные события чаще всего совершаются тогда, когда Болтун только что завернул за угол. Например, когда все спокойно и благополучно. Болтун идет поднабрать хвороста для костра. И вдруг – трах! – тут-то все случается. Он приносит хворост и выясняет, что великая битва с пиратами произошла как раз без него. Но он от этого не ожесточился. Даже наоборот. Я бы сказал – подобрел.
   
Бедный добрый Болтун. Над ним нависла опасность. Фея Динь-Динь ищет орудие мщения, а простодушного Болтуна легче всего провести!
   
Если бы он мог услышать, мы бы крикнули ему: «Берегись феи Динь-Динь!» Но мы не можем этого сделать – ведь на самом-то деле мы не на острове.
   
Следом идет Кончик, самый веселый и жизнерадостный, а за ним – Малышка. Ему кажется, что он хорошо помнит то время, когда он еще не потерялся, и поэтому поглядывает на всех сверху вниз. Четвертым шагает Кудряш. Он такой отчаянный озорник и так часто несет наказание за свое озорство, что, когда Питер требует: «Пусть встанет тот, кто это натворил», – Кудряш тут же вскакивает, не задумываясь над тем, кто виноват на самом деле. Дальше идут Двойняшки. Их бессмысленно описывать, потому что обязательно окажется, что говоришь не про того, а про другого.
   
Мальчишки уходят в темноту, дорбга минуту остается пустой и мрачной. Но ровно через минуту на ней появляются пираты. Но прежде, чем их увидеть, мы услышим их ужасную песню:
   
    
     
Йо-хо, поднимем якоря,
     
Мы черные пираты.
     
Нас ждут кровавые моря,
     
Йо-хо, крепи канаты!
    
   
   
   
Свет не видел такого кровожадного, злого и бесстыжего сброда! Они всем хорошо известны по книжкам про пиратов! Первым вышагивает итальянец Чекко – рукава закатаны по локоть, в ушах – огромные круглые серьги из золотых монет, за ним, чуть отставая, топает огромный негр, который сменил столько имен, что и сам не помнит, как его зовут. Дальше следует Билл Джукс, весь с ног до головы покрытый татуировкой, а сразу за ним идет Ко-ксон. Говорят, что он – родной брат знаменитого кровавого Черного Мерфи, но это пока что не доказано. Его догоняет джентльмен Старки, который некогда был учителем в младших классах. Кажется, он все еще сохраняет свою манеру убивать изысканно и утонченно. Чуть поотстав, идет Сми, в отличие от других он убивает свою жертву попросту, не издеваясь над ней. Но это далеко не все. За ними топают Робт, Муллинз, Элф Мейсон и много других негодяев, которых хорошо знают и которых смертельно боятся жители побережий.
   
Весь этот сброд вышагивает не просто так. Они волокут на веревках грубо сколоченную колесницу, в которой развалясь сидит их предводитель капитан Джеймс, или, как он сам себя называет, Джез Крюк. Вместо правой руки у него – железный крюк, которым в данный момент он погоняет свою банду. Он обращается со своими людьми жестоко и бесчеловечно. И они его боятся и слушаются. Кожа капитана мертвенно-бледна, черные волосы, завитые в локоны, спадают на плечи, глаза его незабудкового цвета. Все это вместе производит ужасающее впечатление. Да, надо еще добавить, что он всегда потрясающе вежлив, даже со своей жертвой, которую он через мгновение отправит на тот свет. Во рту он держит особое приспособление своего собственного изобретения, с помощью которого он может курить одновременно две сигары.
   
Таков тот ужасный человек, с которым Питеру Пэну предстоит жестокая борьба. Кто из них победит?
   
По той же самой тропе в полной темноте, легко ступая, крадутся индейцы. В руках у каждого – томагавк и нож. Их голые тела – в боевой раскраске. Возглавляет шествие Великая Маленькая Пантера, храбрый вождь, а замыкает – Тигровая Лилия, принцесса, отважная, холодная, веселая. Нет такого индейца, который не предлагал бы ей стать его женой. Но она отгоняет их от себя, как мух. Шаги индейцев не слышны вовсе, слышно только дыхание. Они слегка попыхивают, потому что растолстели от своих пиров. Но ничего – они скоро похудеют.
   
Краснокожие исчезают, точно тени, и на их месте на траве появляются дикие звери: львы, тигры, медведи и прочие, более мелкие хищники. Они тяжело дышат, высунув языки. В эту ночь все они голодны.
   
Когда они проходят, показывается фигура огромного крокодила. Скоро мы узнаем, за кем он охотится. Крокодил уходит, а на тропе снова появляются мальчишки.
   
И так они будут ходить по кругу, пока кто-нибудь из пиратов не споткнется и движение не замедлится. Тогда разразится бой. Но пока что все идут размеренно. Все зорко глядят вперед, и ни один не понимает, что опасность может подкрадываться сзади. Это лишний раз доказывает, что остров Нетинебу-дет – всамделишный.
   
Первыми из движения выпали мальчишки. Они плюхнулись на лужайку недалеко от их подземного обиталища.
   
– Хоть бы уж Питер скорей возвращался, – встре-воженно повторял каждый из них. Хотя, надо заметить, каждый был и выше ростом, и шире в плечах, чем их командир.
   
– Я единственный из вас, кто не боится пиратов, – заметил Малыш довольно противным голосом. – Но все равно мне бы тоже хотелось, чтоб он вернулся. Он бы рассказал нам, что там дальше случилось с Золушкой.
   
Они еще немножко поговорили о Золушке. Болтун сказал, что он уверен, что его мама очень на нее похожа.
   
– А я не помню, – сказал Кончик. – Помню только, что она все время говорила: «Иметь бы мне собственные деньги». Я не знаю, что значит «собственные деньги», но я с удовольствием бы их ей подарил.
   
Вдруг они услышали какой-то отдаленный звук. Мы с вами, чей слух не изощрен жизнью в диких лесах, вряд ли бы что-нибудь разобрали. Но они вскоре отчетливо слышали звуки мрачной песни:
   
    
     
Коль вы не спрятались в дома,
     
Пусть не ждут от вас вестей.
     
На нашем флаге смерть сама
     
И парочка костей.
    
   
   
И тут же мальчишки… Постойте, а где же они?
   
Я вам расскажу где.
   
Все, кроме Кончика, который отправился в разведку, уже укрылись в своем жилище под землей. Как же они туда попали? Никакой двери нигде не видно. Ни, например, вязанки хвороста, которую отодвинешь – а там вход в пещеру. Однако приглядитесь попристальнее. Вы увидите семь больших деревьев, а в каждом из них дупло, как раз величиной с мальчишку. Это и есть вход в их жилье, который капитан Крюк бесплодно разыскивает вот уже несколько месяцев. Обнаружит ли он его этой ночью?
   
Пока пираты шли, острый глаз джентльмена Старки заприметил Кончика, который быстро удалялся в сторону леса. В ту же секунду холодным блеском сверкнул его пистолет, но железный коготь лег ему на плечо.
   
– Отпусти, капитан! – закричал Старки. В первый раз мы сейчас услышим голос капитана. Это очень мрачный голос.
   
– Сначала убери пистолет, – сказал он, и в тоне его звучала угроза.
   
– Но это же один из ненавистных мальчишек! Я упустил случай его убить.
   
– Твой дурацкий выстрел обнаружил бы нас перед Тигровой Лилией! Тебе не терпится, чтобы с тебя сняли скальп?
   
– Может, я догоню его, капитан, – предложил Сми, – и пощекочу его Джонни-штопором?
   
Сми всегда придумывал милые прозвища разным вещам. Джонни-штопором он называл свой тесак.
   
– Джонни у меня тихий парнишка, – напомнил он капитану.
   
– Не сейчас, Сми, – мрачно отозвался капитан. – Он ведь сейчас один, а мне нужны все семеро разом. Разойдитесь и выследите их.
   
Пираты один за другим исчезли в лесу. Капитан Крюк и Сми остались наедине. Капитан вздохнул. И может, оттого, что вечер был так тих и прекрасен, ему вдруг захотелось поведать верному боцману историю своей жизни. Он долго что-то рассказывал, но Сми, который был от природы глуповат, ничего не понял. Вдруг слух его уловил слово «Питер».
   
– Больше всех я хочу изловить их командира, Питера Пэна, – страстно говорил капитан. – Это ведь он отсек мне правую руку. Я очень долго дожидался, пока пожму его руку вот этим.
   
Oir показал на свой железный коготь.
   
– Я проткну его этим крюком!
   
– А ты говорил, что это очень удобная вещь – крюк? – вставил Сми. Но капитан продолжал:
   
– Дело не в этом. Удобная, я и не отрицаю. Он понизил голос:
   
– Все дело в том, что Питер бросил отрезанную руку крокодилу, который, к несчастью, оказался рядом.
   
– Я заметил, что ты как-то странно боишься крокодилов, – сказал Сми.
   
– Не крокодилов, – поправил его Крюк, – а крокодила.
   
Он перешел на шепот:
   
– Ему так пришлась по вкусу моя рука, что он теперь всюду меня подстерегает, таскаясь за мной по морям и по суше, и облизывается, предвкушая, как он меня съест.
   
– Вроде бы это делает тебе честь, – сказал Сми.
   
– Плевал я на такую честь! – рявкнул Крюк. – Я должен уничтожить Питера, который дал этому гаду отведать моего мяса.
   
Крюк сидел на шляпке большущего гриба. Он заерзал на нем, еще ближе подвинулся к своему боцману.
   
– Сми, – сказал он еле слышнее – этот крокодил давно бы меня съел, но, к счастью, он умудрился проглотить часы, и теперь они тикают у него внутри и предупреждают меня о его приближении.
   
Он засмеялся, но смех его был мрачен.
   
– Когда-нибудь, – сказал Сми, – часы испортятся, и тогда он тебя изловит.
   
Крюк облизал пересохшие губы.
   
– В том-то и дело. Этот страх и преследует меня постоянно.
   
Вдруг Крюк почувствовал, что его как-то странно подогревают снизу.
   
– Сми, – сказал он, – шляпка этого гриба горячая!
   
Они внимательно оглядели гриб, который был величиной с нашу табуретку. Таких грибов не бывает в обычных лесах. Они попробовали его сорвать, и он легко поддался, потому что вовсе не имел корней. Но из того места, где «рос» гриб, вдруг повалил дым. Пираты переглянулись.
   
– Это же печная труба! – догадались они одновременно.
   
И в самом деле, им удалось обнаружить трубу подземного дома.
   
Мальчишки обычно затыкали трубу грибом, когда поблизости оказывались пираты. Но не только дым поступал из подземной трубы. Были слышны еще мальчишечьи голоса, потому что они чувствовали себя в безопасности и весело болтали. Пираты некоторое время мрачно прислушивались к разговору. Потом они снова заткнули трубу грибом. Они стали пристально разглядывать все вокруг и вдруг заметили в семи деревьях по дуплу.
   
Капитан Крюк стоял некоторое время погруженный в раздумья. Его бледное лицо исказила такая улыбка, что кровь от нее стыла в жилах. Сми этого и ждал.
   
– Поделись со мной твоим планом, капитан. Что ты намерен делать?
   
– Возвратиться на корабль, – сказал капитан Крюк, цедя слова сквозь зубы.
   
– Испечь жирный торт и покрыть его зеленой сахарной глазурью. Теперь рассуждай. Вряд ли в их доме под землей построено семь помещений. Там наверняка одна комната на всех. А эти дураки сделали семь дверей, не сообразив, что достаточно одной на всех. А это показывает, что ни у одного из них нет матери. Мы оставим торт на берегу, возле русалочьей лагуны, где они любят купаться. Они тут же слопают весь торт, потому что у них нет матери, которая объяснила бы им, как вредно наедаться жирным свежим тортом.
   
Он разразился смехом. И смех его на этот раз был искренним и счастливым.
   
– И они все разом помрут. Сми слушал своего капитана с возрастающим восхищением.
   
– Это самое мудрое пиратское убийство из всех, что я знаю.
   
От восторга он начал плясать и петь:
   
    
     
Йо-хо, йо-хо, всегда вперед,
     
Я покажу вам трюк:
     
Вы вмиг загнетесь, как пожмет
     
Вам лапу славный Крюк!
    
   
   
Они только вошли во вкус и запели было второй куплет, но вдруг разом смолкли. Они что-то услыхали. Сначала это был такой тонюсенький звук, что опавший листик мог заглушить его своим шелестом. Но звук приближался и становился отчетливее. Тик-так, тик-так, тик-так.
   
Крюк застыл на месте с поднятой ногой.
   
– Крокодил, – прошептал он, задыхаясь, и помчался прочь, и боцман Сми за ним.
   
Это и в самом деле был крокодил. Он не тронул индейцев, и они продолжали охотиться за остальными пиратами. Он неслышно пробирался по мягкому илу в поисках капитана. Мальчишки снова вышли из своего укрытия, но все опасности, которые готовила для них эта ночь, еще не были исчерпаны.
   
На поляну с криком ворвался Кончик, преследуемый стаей волков. Он повалился прямо в траву им под ноги.
   
– Спасите меня, спасите – вопил он.
   
– Что же нам предпринять? – недоумевали мальчишки.
   
И тогда кто-то из них спросил:
   
– А как в этом случае поступил бы Питер? И все сразу догадались:
   
– Он поглядел бы на них из-под коленок!
   
Они немедленно повернулись к волкам спиной, все разом наклонились и, глядя на волков между коленей, стали на них наступать.
   
   
Прошла всего минута, но минута эта была необыкновенно длинной. Волки не выдержали такого ужасающего зрелища. Они бросились наутек, поджав хвосты.
   
Кончик встал с земли, и глаза его были устремлены в темноту. Все подумали, что он все еще видит перед собой волков. Но это были вовсе не волки.
   
– Я видел удивительную штуку, – сообщил он окружающим его мальчишкам. – Это была большая белая птица. И она летела сюда.
   
– Что за птица?
   
– Понятия не имею. Но она такая большая и белая, она летит и все время стонет: «Бедная Венди».
   
– Я помню, – заявил Малыш. – Есть такая порода птиц – венди. Это летит птица вендь. Глядите, глядите!
   
Венди оказалась почти совсем у них над головой, и они отчетливо слышали, как она плачет. Но еще отчетливей донесся до них пронзительный голос Починки. В злости она совсем перестала скрывать свои чувства. Она налетала на бедную Венди с разных сторон и больно ее щипала.
   
– Эй, Динь, привет! – закричали несколько изумленные мальчишки.
   
И она крикнула им в ответ:
   
– Питер велел, чтобы вы застрелили Венди! У них не было причин задавать вопросы, когда Питер что-то им приказывал.
   
– Скорей, – закричали они, – принесем луки и стрелы!
   
И кинулись каждый к своему дуплу. Все, кроме Болтуна. У него лук и стрелы были с собой. Динь увидела это. Она уже потирала свои ручки, предвкушая победу.
   
– Быстрей, Болтун! – закричала она. – Опереди их, и Питер останется очень тобой доволен. Болтун приложил стрелу и натянул тетиву.
   
– С дороги, Динь! – крикнул он.
   
Венди упала в траву, и стрела была у нее в груди.
  
  
   
    
Глава шестая
    
    
МАЛЕНЬКИЙ ДОМИК
   
   
   
Дурачок Болтун стоял рядом с Венди в позе победителя, когда остальные с луками и стрелами выскочили каждый из своего дупла.
   
– Поздно, поздно! – крикнул он им с видом победителя. – Я уже застрелил ее. Питер будет доволен мной больше всех!
   
Пролетая над его головой, Динь-Динь закричала:
   
«Дурачок ты!» – и скрылась. Никто ее не услышал, потому что все столпились вокруг Венди. Страшная тишина опустилась на лес. Если бы сердце Венди билось, они бы, наверно, услышали.
   
Малыш заговорил первым.
   
– Это никакая не птица, – сказал он испуганным голосом. – Это тетенька.
   
– Как – тетенька? – задрожал от страха Болтун.
   
– Мы ее убили, – хрипло заметил Кончик. Они сорвали с себя шапки.
   
– Все ясно, – сказал Кудряш. – Питер привел ее сюда для нас.
   
И он в отчаянии шмякнулся на землю.
   
– Тетенька, которая наконец взяла бы на себя заботу о нас, – сказал один из Двойняшек. – А ты ее убил.
   
Им, конечно, было жаль Болтуна. Но еще жальче самих себя. Когда он приблизился к мальчишкам, они от него отвернулись.
   
Болтун был бледный, губы сжаты. В его лице появилось даже какое-то скрытое достоинство, которое раньше не замечалось.
   
– Это я сделал беду, – произнес он. – Когда по ночам тетенька являлась ко мне во сне, я шептал:
   
«Милая мамочка, милая мамочка». А когда она явилась на самом деле, я ее застрелил.
   
И он медленно пошел прочь.
   
– Куда же ты, не уходи! – закричали остальные.
   
– Уйду, – сказал он. И голос его дрогнул. – Я ужас как боюсь Питера.
   
И в этот самый трагический момент они услышали знакомый звук, и душа у них немедленно ушла в пятки. До них донеслось кукареканье.
   
– Питер! – воскликнули они. Он всегда возвещал им о своем прибытии кукареканьем.
   
– Прячьте ее, – зашептали они, и все стали стенкой возле Венди. Только Болтун остался стоять в стороне.
   
Снова раздался громкий петушиный крик, и Питер оказался перед ними.
   
– Здорово, ребята! – крикнул он, и они механически ответили на приветствие, а потом снова наступила тишина.
   
Он нахмурился.
   
– Я же вернулся, – сказал он сердито, – почему я не слышу приветствий?
   
Они было открыли рты, чтобы крикнуть «ура», но звука не получилось.
   
– Большие новости, ребята, – оживленно говорил Питер. – Я наконец добыл маму для вас всех.
   
Ему ответило все то же молчание, только было слышно, как Болтун шлепнулся на колени.
   
– Вы ее не видели? – спросил Питер, начиная беспокоиться. – Она летела сюда.
   
– О господи, – сказал кто-то, а кто-то добавил: – Какой печальный день. Болтун встал с колен.
   
– Питер, – сказал он тихо. – Я тебе ее покажу. Мальчишки все еще стояли вокруг Венди, загораживая ее.
   
– Посторонитесь, Двойняшки, – сказал Болтун. – Пусть Питер посмотрит.
   
Они все отошли в сторону. Питер поглядел на Венди некоторое время. Он не представлял себе, что же теперь делать.
   
– Она умерла, – сказал он, чувствуя себя очень неуютно. – Может быть, ей страшно быть мертвой?
   
Ему вдруг захотелось отпрыгнуть подальше и бежать, бежать, пока совсем не потеряется из виду, и больше уже никогда не возвращаться. Они бы все с радостью побежали за ним. Но он не трогался с места. Он вытащил стрелу у нее из сердца и повернулся к своей команде:
   
– Чья стрела?
   
– Моя, Питер, – сказал Болтун и опять бросился на колени.
   
– Подлая, предательская рука, – сказал Питер и занес стрелу, чтобы поразить ею Болтуна.
   
Болтун не шелохнулся. Он подставил грудь под стрелу:
   
– Давай, Питер.
   
Дважды Питер поднимал руку со стрелой, и дважды он ее опускал.
   
– Я не могу ударить, – сказал он с ужасом. – Что-то хватает меня за руку.
   
Все поглядели на него с удивлением. Все, кроме Кончика. Он, к счастью, поглядел на Венди.
   
– Это она! – закричал он. – Это тетенька Венди. Она хватает его за руку!
   
Как ни странно, Венди действительно подняла руку. Кончик наклонился над ней и с трепетом прислушался.
   
– Мне показалось, что она произнесла: «Бедный Болтун».
   
– Она жива, – сказал Питер. Малышка подхватил:
   
– Тетенька Венди жива!
   
Питер встал возле нее на колени. Он обнаружил свою пуговицу. Вы помните тот желудь, который служил ему пуговицей? Она прикрепила его тогда к своей цепочке!
   
– Глядите! – сказал он. – Стрела угодила прямо сюда. Это поцелуй, который я ей подарил. Он спас ей жизнь.
   
– Я помню поцелуи, – тут же вмешался Малышка. – Точно, это и есть поцелуй.
   
Питер его не слушал. Он шепотом упрашивал Венди поскорее очнуться, чтобы он мог показать ей русалок. Но она не отвечала. Она была еще в глубоком обмороке. Над головами у них раздался тоненький вопль.
   
– Слыхали? – заметил Кудряш. – Это Динь ревет, потому что Венди не умерла.
   
И тогда им пришлось рассказать Питеру все, и они никогда еще не видели у него такого сурового выражения лица.
   
– Послушай-ка, фея Починка! – закричал он. – Я больше с тобой не дружу. Убирайся отсюда навсегда.
   
Она слетела к нему на плечо и умоляла его смягчиться, но он стряхнул ее с плеча. Венди опять подняла руку, прося его о милосердии.
   
– Ладно, – сказал он. – Не навсегда, а на неделю. Вы думаете, Динь-Динь исполнилась благодарности к Венди за то, что она за нее заступилась? Да ничего подобного! Эти феи очень странные существа. Ей никогда еще так не хотелось ущипнуть Венди, как в этот момент.
   
Но что было делать с Венди, когда ее здоровье находилось в таком плачевном состоянии?
   
– Давайте отнесем ее вниз, в наш дом, – предложил Кудряш.
   
– Точно, – поддержал его Малышка. – С тетеньками так и надо поступать.
   
– Нет, нет, – сказал Питер. – Не смейте к ней притрагиваться. С ней надо обращаться уважительно.
   
– Я тоже так думаю, – сказал Малышка.
   
– Но если ее оставить тут, она умрет, – сказал Болтун.
   
– Точно, умрет, – поддержал его Малышка. – Только выхода все равно нет.
   
– Есть, – возразил Питер. – Мы построим для нее домик, прямо вокруг нее.
   
Все пришли в восторг.
   
– Живо! – командовал Питер. – Тащите наверх все самое хорошее, что у нас там есть. Живо!
   
Вмиг закипела работа. Они носились туда и сюда, кто тащил одеяло, кто дрова. И пока они суетились, как вы думаете, кто показался на дороге? Конечно, Джон и Майкл. Они еле брели, на мгновение останавливались и стоя засыпали, потом просыпались, делали еще один шаг и засыпали снова.
   
– Джон, Джон, проснись… – плакал Майкл. – Где Нэна, Джон, где наша мама?
   
Джон протирал глаза и бормотал:
   
– Значит, мы в самом деле улетели?
   
Они очень обрадовались, когда увидали Питера.
   
– Здравствуй, Питер, – сказали они.
   
– Здравствуйте, – ответил Питер, хотя, признаться, к этому времени он о них уже совершенно забыл.
   
Он сосредоточенно обмерял Венди шагами, чтобы сообразить, какой величины должен быть домик, чтобы в него поместилась Венди, стол и два стула. Джон и Майкл глядели на него с изумлением.
   
– А Венди спит?
   
– Спит.
   
– Джон, – предложил Майкл, – давай ее разбудим и скажем ей, чтоб она приготовила нам ужин.
   
Но не успел он договорить, как примчались мальчишки, которые тащили бревна для постройки.
   
– Погляди! – ахнул Майкл.
   
– Кудряш, – сказал Питер одним из своих командирских голосов, – проследи, чтобы они тоже приняли участие в строительстве дома.
   
– Есть, сэр!
   
– Строительстве дома? – поразился Джон.
   
– Да. Для тетеньки Венди.
   
– Для Венди? Так ведь она ж всего-навсего девчонка!
   
– Поэтому, – объяснил Кудряш, – мы ей все и служим.
   
– Вы? Служите Венди?
   
– Да, – сказал Питер. – И вы тоже будете служить. Начинайте!
   
И обоих братьев поволокли в лес рубить, тесать и таскать доски и бревна.
   
– Первым делом сделайте стулья и каминную решетку, – скомандовал Питер. – Потом – стены и все остальное.
   
– Точно, – сказал Малышка. – Дома всегда строят именно так. Я теперь вспоминаю. Питер был весь в заботах.
   
– Малышка, – сказал он, – живо за доктором.
   
– Есть, сэр, – отозвался Малышка и поспешно удалился, почесывая при этом в затылке. Он знал, что Питеру надо подчиняться без рассуждений. Он вернулся через минуту. На голове у него была шляпа Джона. Вид у него был торжественный.
   
– Входите, сэр, – приветствовал его Питер. – Вы – доктор?
   
В такие минуты разница между Питером и мальчишками всегда ощущалась очень разительно. Дело в том, что они сознавали, что понарошку – это понарошку, а для него что как будто, что на самом деле – не различалось. Иногда это доставляло им некоторые неудобства и неприятности. Например, когда им приходилось обедать только понарошку. Если они вдруг нарушали игру, они тут же получали оплеуху.
   
Поэтому Малышка поспешно отозвался:
   
– Да, мой друг.
   
– Прошу вас, сэр. Эта дама очень больна. Они оба стояли рядом с Венди, но Малышка предпочел не заметить этого обстоятельства.
   
– Ай-ай-ай! – покачал он головой. – Где же она?
   
– Вон там, – сказал Питер.
   
– Я поставлю ей стеклянную штучку под мышку. И он наклонился над Венди и сделал вид, что ставит ей градусник. Воцарилось напряженное молчание, пока «доктор» доставал «градусник».
   
– Ну как, доктор? – спросил Питер.
   
– Так-так-так. Штучка ей очень помогла.
   
– Я очень рад, – сказал Питер.
   
– Я навещу ее еще раз – вечером. Напоите ее бульоном из чашечки с носиком.
   
Он вернул шляпу Джону и тяжело перевел дух, точно избавился от большой опасности.
   
Тем временем лес гудел от звуков топора и пилы, и скоро все необходимое для постройки хорошенького домика лежало возле Венди.
   
– Знать бы теперь только, какие дома ей нравятся, – заметил один из Двойняшек. А второй закричал:
   
– Питер, она ворочается во сне!
   
– Она приоткрыла рот! – воскликнули оба разом. – До чего хорошо!
   
– Может, она споет что-нибудь во сне, – заметил Питер. – Венди, спой нам песенку про то, какой бы ты хотела домик.
   
И тотчас же, даже не открывая глаз, Венди запела:
   
Вы мне постройте домик Меня самой не выше, Пусть будут стенки красные И мягкий мох на крыше.
   
Они пришли в полный восторг, потому что все бревна, которые они заготовили в лесу, были покрыты красным древесным соком, а на земле вокруг было сколько угодно мха.
   
Они мгновенно возвели стенки дома и покрыли его крышей и сами запели хором:
   
    
     
И стены есть, и крыша есть,
     
И потолок, и дверь.
     
Скажи нам, мама Венди,
     
Что делать нам теперь?
    
   
   
И на это она ответила:
   
    
     
Теперь вы сделайте окно,
     
И будет все в порядке.
     
В него пускай глядит сирень,
     
А из него – ребятки.
    
   
   
Они тут же прорубили окно и из больших желтых листьев смастерили занавески. Только вот где же взять сирень? Но они быстренько посадили куст, и он тут же вырос и зацвел – понарошку. Но вот как же быть с ребятками?
   
Чтобы Питер не успел отдать нового распоряжения про ребят, они поскорее запели:
   
    
     
Глядит в твое окно сирень,
     
На ней цветов не счесть.
     
Ребят не можем мы создать,
     
Ребята мы и есть!
    
   
   
Питеру понравилось, что ребята – это они и есть, и он быстренько повернул дело так, что он сам такое сочинил. Домик получился прелестный, и Венди, наверное, было в нем очень уютно. Только они больше не могли ее видеть, потому что она осталась внутри, а они – снаружи. Питер обошел весь дом, проверяя, все ли в порядке. Ничто не ускользнуло от его орлиного взора. Вроде бы строительство было закончено. Но – нет.
   
– Нет трубы, – заявил Питер. – Необходима труба.
   
– Труба необходима, – сказал Джон. Питер поглядел на него и что-то сообразил. Он снял с его головы шляпу, выбил донышко и водрузил на крышу. Маленькому домику так понравилась такая труба, что, как бы говоря «спасибо», он тут же выпустил через нее клуб дыма.
   
   
Ну, теперь, кажется, и на самом деле все готово. Оставалось только вежливо постучаться в дверь.
   
– Постарайтесь выглядеть как можно лучше, – сказал Питер. – Первое впечатление – всегда самое важное.
   
Питер был рад, что никто не спросил его, что значит «первое впечатление». Они слишком были заняты тем, что старались выглядеть как можно лучше. Он тихонечко постучал в дверь. Мальчишки замерли. И все в лесу замерло. И была бы абсолютная тишина, если бы не Динь, которая сидела на ветке и открыто над ними издевалась.
   
Дверь открылась, и на пороге показалась Венди. Они как по команде сняли шапки.
   
Венди смотрела на них удивленно. Но они так и думали, что она откроет дверь и посмотрит на них удивленно.
   
– Где я? – спросила она.
   
Конечно, выскочка Малышка поспешил отозваться первым:
   
– Тетенька Венди, мы построили для тебя домик.
   
– Скажи скорей, что он тебе нравится, – попросил Кончик.
   
– Милый, чудесный домик, – откликнулась Венди. И это были те самые слова, которые они надеялись от нее услышать.
   
– А мы – твои дети! – закричали Двойняшки. И все мальчишки опустились на колени и стали ее просить:
   
– Тетенька Венди, будь нашей мамой!
   
– Да? – сказала Венди и просияла. – Я бы очень хотела. Только я не знаю, справлюсь ли я. Я ведь еще только девочка.
   
– Это неважна – сказал Питер, как будто он прекрасно разбирался в мамах. – Нам нужно, чтобы ты была как мама. И все.
   
– По-моему, как раз я такая и есть, – сказала Венди.
   
– Такая, такая, – закричали все, – мы сразу это поняли!
   
– Хорошо, – сказала она. – Я постараюсь. А теперь – быстренько домой. Вы наверняка промочили ноги. Я сейчас же уложу вас в постель. А пока вы ложитесь, я успею досказать вам сказку про Золушку.
   
И они все спустились в свой подземный дом. Как уж они там помещались, я не знаю. Но в стране Нетинебудет как-то все по-другому измеряется, и в маленьком помещении может очень много поместиться.
   
Так начался первый из многих радостных вечеров, которые они провели с Венди.
   
Постепенно они все уснули, и Венди подоткнула им одеяла. Сама она в эту ночь спала в своем маленьком домике. А Питер стоял на часах с саблей наголо, потому что издали доносились голоса пиратов, и было слышно, как в лесу рыщут волки.
   
Маленький домик выглядел так мило. Из-за занавесок пробивался свет ночника. Тоненький дымок струился из трубы. Все было спокойно, потому что Питер его охранял.
   
Через некоторое время и он заснул, и несколько фей наткнулись на него, возвращаясь домой с бала. Они наверняка отомстили бы любому из мальчишек, который заснул бы на их пути ночью, но на Питера они не сердились. Они только пощекотали у него в носу травинкой и полетели дальше.
  
  
   
    
Глава седьмая
    
    
ДОМ ПОД ЗЕМЛЕЙ
   
   
   
Наутро первым делом Питер обмерил Венди, Джона и Майкла. Ему была нужна мерка для дупла в дереве для каждого из них. Вы помните, как презрительно Крюк отозвался о них из-за того, что они сделали семь выходов из своего дома, но это от чистого невежества. Дело в том, что если дерево вам не по размеру, то очень трудно спускаться и подниматься по нему, а мальчишки ведь не были скроены по одной мерке. Если дерево было как раз впору, то стоило только сделать наверху глубокий вдох, как вы начинали скользить вниз с нужной скоростью. А чтобы подняться, надо было то вдыхать, то выдыхать воздух и, слегка поводя плечами, штопором идти вверх. Как только вы овладевали техникой, подъем и спуск не представляли для вас никакого труда.
   
Но для этого необходимо, чтобы дерево было вам по размеру. Поэтому Питер и измерял каждого не менее тщательно, чем хороший портной перед тем, как сшить дорогой костюм.
   
Спустя несколько дней все трое научились легко подниматься и спускаться, прямо как бадейки в колодец. И если б вы знали, как горячо они полюбили свой подземный дом! В особенности Венди. Там, под землей, была всего одна комната. В комнате был великолепный пол, в котором можно было покопаться и добыть червей, если вы, например, собрались идти на рыбалку.
   
Дерево Неясень изо всех сил старалось вырасти посреди комнаты, но каждый день они спиливали его вровень с полом. Когда подходило время пить чай, оно вырастало приблизительно на два фута, и тогда они клали на него дверь, и получался стол. Но как только чаепитие заканчивалось, они спиливали его снова, и в комнате тогда становилось достаточно места для игры.
   
В комнате был огромный камин, а рядом с ним Венди протянула веревки, на которых она развешивала белье. Кровать на день подымалась и ставилась возле стены, а вечером ровно в половине седьмого она опускалась и занимала почти половину комнаты. И все мальчишки спали в этой кровати, уложенные рядышком, как шпроты. Переворачиваться на другой бок можно было только всем сразу – по сигналу. Майклу тоже надо бы спать на ней, но Венди считала, что у нее должен быть маленький. А маленькому полагалось спать в люльке. Поэтому для Майкла к потолку привесили корзину.
   
Обстановка в доме была самая простая. В одной из стен было крошечное углубление, ниша, по размерам не больше птичьей клетки, которая служила личными апартаментами феи Динь-Динь. Она отделялась от общей комнаты тоненькой занавеской, и Динь всегда ее задергивала, когда одевалась или раздевалась. Динь была очень стыдлива. У нее там стояла элегантная кушетка. Цвет постельного белья менялся в зависимости от того, какие цветы расцветали в это время года. Ее зеркало было из замка, в котором жил Кот в сапогах. Любой торговец товарами для фей мог вам сказать, что таких зеркал осталось всего три штуки во всем мире.
   
Динь презирала всю обстановку в доме мальчишек. Но ее изысканный будуарчик выглядел в их комнате как маленький хвастунишка с постоянно задранным носом.
   
У Венди из-за ее мальчишек хлопот был полон рот. Бывало, целыми неделями она не поднималась наверх, разве что как-нибудь вечерком со штопкой в руках. А готовка! Легко ли накормить такую ораву молодцов! Чаще всего они ели жареные плоды хлебного дерева, бананы, печеную кабанятину. Но никто никогда не мог сказать наперед, будет ли обед настоящим или только как будто. Все зависело от Питера – какая ему придет в голову прихоть. Он мог поесть по-настоящему. Только надо было, чтобы так требовалось в игре. А лопать, только чтобы налопаться, – этого он терпеть не мог. И к тому же он так верил, что ест, когда ел понарошку, что при этом даже заметно полнел.
   
Ничего не поделаешь. Приходилось ему подчиняться. Единственно, когда он разрешал просто так поесть, – если удавалось его убедить, что ты теряешь в весе и дерево становится тебе велико.
   
Венди любила спокойно посидеть, что-нибудь починить и поштопать, когда все мальчишки улягутся спать. Она говорила, что в этот час она может перевести дух. Она ставила двойную заплатку на коленки (господи, как они обращались со своими коленками!) или брала корзину с их носками, в каждой пятке – по огромной дыре. При этом она говорила взрослым «маминым» голосом: «Право же, временами я думаю, что старым девам можно позавидовать». Но лицо ее при этом светилось.
   
Помните, в разговоре мы упоминали ее ручного волка? Так вот, он очень быстро пронюхал, что Венди появилась на острове, и разыскал ее, и они встретились как старые друзья. И он стал ходить за ней по пятам, как собачка.
   
   
Время шло себе потихонечку и шло. Часто ли вспоминала Венди своих родителей, которые остались где-то далеко, неведомо где? Это чрезвычайно сложный вопрос. Потому что очень трудно отсчитывать время на острове Нетинебудет. Там его считают на луны и солнца, и сменяют они друг друга чаще, чем на материке. В общем, Венди как будто не очень тревожилась о своих родителях. Во всяком случае, одно она знала твердо: родители всегда будут держать открытым окно, через которое они вылетели, чтобы они могли вернуться домой. И это ее очень успокаивало.
   
Временами ее тревожило, что Джон помнит родителей только приблизительно, а Майкл уже успел поверить в то, что Венди и есть их настоящая мама.
   
Венди это пугало. Она даже придумала для них контрольные работы, вроде тех, которые у нее бывали в подготовительном классе. Мальчишки тоже хотели писать контрольные. Они сделали две грифельные доски. На одной из них Венди писала вопросы, а на другой они писали ответы. Вопросы были самые простые. Например: «Какого цвета у мамы глаза?», или «Кто был выше ростом – папа или мама?», или «Была мама брюнеткой или блондинкой?» Иногда она давала им темы для сочинений. Например:
   
«Сравните папин и мамин характер», или «Опишите мамин смех», или «Опишите мамино вечернее платье».
   
Если кто не мог ответить на вопрос, ему предлагалось просто поставить крестик. И ее ужасно огорчало, что даже в работе Джона появлялось в последнее время очень много крестов. Единственно, кто не ставил никогда крестиков, это, конечно. Малышка. Но он писал в ответах такую ерунду, что все равно получал самую низкую отметку.
   
Питер в этих занятиях участия не принимал. Во-первых, он признавал только одну маму – Венди. А во-вторых, он был единственным мальчиком на свете, который не мог ни прочесть, ни написать ни единой буковки. Он был выше таких мелочей!
   
Вы обратили внимание? Все вопросы были составлены в прошедшем времени. Венди, как видно, тоже начинала забывать…
   
Питер частенько уходил куда-то один. Когда он возвращался, трудно было определить, встретилось ли ему на пути какое-нибудь опасное приключение. Иногда он об этом просто начисто забывал. А бывало и так, что он приходил домой с перевязанной головой, и, пока Венди кудахтала над ним и промывала рану кипяченой водой, он рассказывал ей какую-нибудь сногсшибательную историю. Но Венди никогда ни в чем не могла быть уверена.
   
Но случалось много приключений, которые были истинной правдой, потому что она сама в них участвовала. Были и такие, которые были правдой частично, потому что другие мальчишки принимали в них участие и уверяли ее, что все в них чистая правда – до последнего слова.
   
Приключений было, в общем-то, ужас сколько! Чтобы их все описать, надо написать такую толстенную книжку, каких на свете не бывает. Такими толстыми бывают только словари.
   
Право, не знаю, о каком из приключений рассказать? Может, о том, как краснокожие однажды напали на подземный дом и как некоторые из них застряли в дуплах деревьев и потом пришлось их оттуда вышибать, как пробки? Или о том, как Питер спас от смерти Тигровую Лилию в Русалочьей лагуне и заключил с ней военный союз?
   
А можно рассказать и про торт, который пираты испекли для мальчишек, рассчитывая, что они его сразу съедят и погибнут? Они клали его в разных местах острова на самом виду, соблазняя их накинуться на лакомство. Но мама Венди каждый раз отнимала его у своих детишек, так что со временем он потерял свой аппетитный вид, совершенно окаменел и использовался как снаряд. А однажды сам Крюк споткнулся об него в темноте и рухнул наземь!
   
Или поведать вам о птицах, которые – решительно все – были личными друзьями Питера. В особенности птица Нет. Она свила гнездо на дереве возле самого берега лагуны. Но это гнездо сдуло ураганом, когда птица Нет высиживала птенцов. И гнездо поплыло по воде, а Питер распорядился, чтобы никто не смел птицу трогать, пока не вылупятся птенцы. Мы потом увидим, какими птицы умеют быть благодарными. Но теперь все-таки надо выбрать одну какую-нибудь историю и рассказать. Пожалуй, кинем жребий.
   
Готово! Я кинул жребий. Он выпал на лагуну. Можно было бы кинуть еще раз. Да уж ладно. Пусть будет рассказ про лагуну, коль скоро жребий пал на нее прежде всего.
  
  
   
    
Глава восьмая
    
    
РУСАЛОЧЬЯ ЛАГУНА
   
   
   
Если вы чуть прикроете глаза и при это вам повезет, тогда вы увидите большое пространство, заполненное водой серого и голубоватого оттенка. Теперь, если вы зажмуритесь, эта вода примет очертания и засветится разными красками. Если вы зажмуритесь еще сильней, то она заполыхает красным огнем. Вот как раз в ту самую секунду, прежде чем ей заполыхать, вы увидите Русалочью лагуну. Только таким способом ее можно разглядеть с материка. Если бы у вас на разглядывание было хотя бы две секунды, вы разглядели бы пену прибоя и услыхали бы, как поют русалки.
   
Мальчишки любили купаться в этой лагуне и играть в воде в русалочьи игры. Сами русалки не очень-то дружили с ними. Венди все удивлялась и сожалела, что за все время пребывания на острове ей так и не удалось услышать от русалок ни одного путного слова. Когда она тихонечко пробиралась по берегу, она еще могла их рассмотреть. Они собирались целыми дюжинами, особенно на Маронской скале. (Вы знаете, кто такие мароны? Это провинившиеся матросы, которых высаживают на необитаемых островах.) Так вот, русалки подолгу сидели на этой скале, лениво расчесывая свои длинные волосы, что, кстати сказать, очень раздражало Венди. Ей иногда даже удавалось подплыть к ним «на цыпочках». Но только они ее замечали, как все разом кидались в воду и так били по воде хвостами, что брызги окатывали Венди с ног до головы. И было похоже, что они делают это нарочно. К мальчишкам они относились совершенно так же. Ко всем, кроме Питера, разумеется. Он болтал с ними на Маронской скале часами или усаживался им прямо на хвосты. Он подарил Венди одну из их гребенок.
   
Больше всего русалок бывает в Лагуне, когда нарождается новый месяц. Они собираются там и издают странные, жалобные звуки. Но в эти часы лагуна небезопасна для людей. Венди вообще ни разу не видела лагуну при луне. Не потому, что боялась, – Питер защитил бы ее от всякой опасности, а потому, что твердо придерживалась режима. Она считала, что все обязаны в семь часов быть уже в постелях.
   
Но в солнечные дни они бывали в лагуне довольно часто. Она любила уложить своих мальчишек на скале поспать полчасочка после обеда. Она считала, что так они хорошо отдохнут. Причем отдых всегда был настоящим, независимо от того, был ли обед тоже настоящим или какбудтошним. Они лежали на скале, их загорелые тела блестели в лучах солнца, а она сидела рядом с очень значительным видом.
   
В тот день они все были на Маронской скале. Скала была размером почти что с их общую кровать. Но они уже приспособились занимать совсем мало места. Мальчишки дремали, а может, делали вид, что дремлют, и просто лежали с закрытыми глазами, по временам награждая друг друга щипками, когда Венди на них не глядела.
   
Венди сидела рядышком и шила. Пока она шила, что-то случилось с лагуной. Море пробрала мелкая дрожь, солнышко скрылось, по воде прокрались тревожные тени, и вода сразу остыла. Стало темно, и Венди уже не могла вдеть нитку в иголку. Она огляделась и увидела, что всегда такая веселая лагуна стала устрашающей.
   
Это не ночь пришла – это явилось что-то другое, еще более страшное. Даже и не явилось пока, а только этой темнотой и дрожью предупреждает, что скоро явится. Но что это такое?
   
Венди враз вспомнила все страшные истории, которые она слышала про Маронскую скалу, как злые капитаны высаживали на ней матросов и как они погибали на ней во время прилива. Потому что во время прилива скала оказывалась под водой.
   
Конечно, ей бы лучше разбудить мальчишек. И не только потому, что надвигалось что-то грозное и незнакомое. Спать на остывшей скале просто неполезно. Но Венди была неопытной матерью. Ей казалось, что раз взяли за правило спать полчаса после обеда, – значит, надо этого правила строго придерживаться.
   
Она не разбудила мальчишек даже и тогда, когда услыхала глухой плеск весел, хотя душа у нее уходила в пятки. Она стояла возле своих детей и охраняла их сон.
   
К счастью, один из них обладал способностью унюхать опасность даже во сне. Питер вскочил, и сна у него как не бывало. Он тут же разбудил остальных.
   
Он стоял неподвижно, прижав ладонь к уху.
   
– Пираты! – крикнул он.
   
Все подвинулись к нему поближе. Странная улыбка заиграла у него на губах. Венди увидела ее и вздрогнула. Когда эта улыбка бывала на его лице, никто не смел обращаться к нему ни с каким вопросом. Все, что они могли сделать, – это молча дожидаться его команды. И она раздалась:
   
– Ныряй!
   
В воздухе замелькали ноги, и через мгновение лагуна выглядела совершенно пустынной. Скала одиноко высилась среди грозной воды, как будто ее самое обрекли на гибель. К скале подплыла лодка. Это был пиратский ялик. В ялике плыли трое – пираты Сми и Старки и с ними не больше, не меньше, как Тигровая Лилия. Руки и ноги ее были связаны. У нее не было сомнений в том, какая ее ожидает участь. Но лицо Тигровой Лилии было невозмутимо. Она была дочерью вождя и собиралась принять смерть с достоинством.
   
Пираты поймали ее в тот момент, когда она взбиралась на их судно с ножом в зубах. На судне не несли сторожевой вахты, потому что капитан Крюк считал, что одно только его имя рождает ветер на море, который и охраняет их судно надежнее всякой охраны. «~~ Во мраке, который они нагнали на лагуну своим появлением, пираты не разглядели скалы и врезались в нее со всего маху.
   
– Держи по ветру, салага! – послышался голос Сми. – Вот скала. Давай свалим здесь эту краснокожую, и пусть тонет.
   
   
Одной минуты им хватило, чтобы перекинуть девушку из лодки на скалу. Она была слишком горда, чтобы оказывать им сопротивление. По другую сторону скалы две головы покачивались на волнах. Это были Питер и Венди. Венди плакала, потому что в первый раз в жизни столкнулась с трагедией. Питер видел много трагедий, но он их все позабыл. Он не столько жалел Тигровую Лилию, сколько его возмущала несправедливость – двое против одного. Проще всего было, конечно, дождаться, пока пираты скроются из виду. Но Питер никогда не выбирал легких путей.
   
На свете почти что не бывало такого, чего бы он не смог сделать. И вот он решил заговорить голосом Крюка.
   
– Эй вы там, салаги! – окликнул он пиратов. Голос был неотличим от оригинала.
   
– Капитан, – сказали пираты, глядя друг на друга в полном изумлении.
   
– Он, наверное, плывет сюда, – сказал Старки, вглядываясь в темноту.
   
– Мы высаживаем краснокожую на скале! – крикнул Сми в ответ.
   
– Отпустите ее! – донесся до них потрясший их ответ.
   
– Отпустить?
   
– Перережьте веревки и отпустите!
   
– Но капитан…
   
– Живо, – кричал Питер, – не то отведаете моего крюка!
   
– Чудно, – сказал Сми.
   
– Лучше выполняй приказ, – занервничал Старки.
   
– Есть, сэр! – крикнул Сми в темноту и перерезал веревки.
   
Тигровая Лилия мгновенно, как угорь, скользнула в воду.
   
Венди, конечно, пришла в восторг от сообразительности Питера. Но она не сомневалась, что он сам придет от себя в восторг и закукарекает и выдаст себя пиратам. Поэтому она быстро закрыла ему рот рукой. Но в этот момент раздался крик: „Стоп, там, на ялике!“ Это был голос самого капитана Крюка. Венди сразу поняла: Крюк тоже находится в водах лагуны. Он плыл по направлению к скале. И поскольку пираты засветили фонарь, капитан быстро достиг ялика. При свете фонаря Венди видела, как железный коготь зацепился за борт, видела искаженное злобой лицо главаря пиратов. Он поднимался на борт, и вода стекала ручьями с его одежды. Венди хотелось немедленно уплыть прочь, но с Питером ничего нельзя поделать. Ему нравилось играть со смертью. К тому же его распирала гордость. „Разве я не молодец? Ах, какой я молодец!“ – шептал он.
   
Пиратам не терпелось узнать, что заставило их капитана броситься в воду и приплыть к ним на скалу, но он сидел на скамейке ялика, опершись на свой крюк, и меланхолично молчал.
   
– Что случилось, капитан? – спросили они его робко, но он только испустил глубокий вздох.
   
– Он вздыхает, – сказал Сми.
   
– И опять вздыхает, – добавил Старки. И снова вздох.
   
– Что происходит, капитан? Наконец он им ответил.
   
– Веселенькие игры происходят! – закричал он. – Мальчишки нашли себе маму.
   
Хоть Венди и было до ужаса страшно, но она все равно исполнилась гордости.
   
– Какие печальные вести! – воскликнул Старки.
   
– Что такое „мама“? – полюбопытствовал невежественный Сми.
   
– Он не знает! – не удержалась Венди и тут же подумала, что если бы встречались на свете ручные пираты, то она приручила бы Сми.
   
Питер тут же заставил нырнуть ее под воду. Крюк вскочил и стал пристально глядеть на воду.
   
– Что это было?
   
– Я ничего не слыхал, – сказал Старки и поднял фонарь, чтобы посветить на волны.
   
Пираты стали всматриваться и увидели нечто странное. Это плыло по волнам гнездо, в котором неподвижно сидела, высиживая птенцов, птица Нет.
   
– Гляди, – сказал Крюк, как бы в ответ на вопрос Сми. – Вот это и есть „мама“. Смотри и запоминай. Гнездо свалилось в воду, но мать никогда не предаст своих детенышей, даже если они еще не вылупились из яйца.
   
Что-то дрогнуло в его голосе, точно он вспомнил свое детство, но он тут же отогнал всякие воспоминания, взмахнув своим когтем.
   
Сми, на которого птица произвела сильное впечатление, в удивлении глядел на проплывающее гнездо. Но подозрительный Старки заметил:
   
– Если она мама, то, может, она болтается тут, чтобы помочь Питеру.
   
– И я того же опасаюсь, – сказал Крюк.
   
– Капитан, – сказал Сми, – а не могли бы мы выкрасть у мальчишек их маму и сделать ее своей?
   
– Богатая мысль, – сказал Крюк и тут же начал набрасывать план операции: – Мы утащим их всех вместе. Мальчишек отправим на дно, а Венди будет нашей мамой.
   
Снова Венди забыла об осторожности.
   
– Да никогда! – закричала она.
   
– Что это?
   
Но они опять ничего не смогли разглядеть. И подумали, что, может, это на берегу прошелестел опавший лист.
   
– Так вы согласны, мои разбойнички? – спросил Крюк.
   
– Вот моя рука, – сказали оба торжественными голосами.
   
– А вот – мой крюк! Клянитесь!
   
И они поклялись. Ялик все еще находился возле скалы, и Крюк неожиданно вспомнил про Тигровую Лилию.
   
– Где краснокожая? – спросил он резко.
   
– Все в порядке, капитан, – отозвался Сми. – Мы ее отпустили.
   
– Отпустили?! – заорал Крюк.
   
– Ты сам приказал, – сказал Сми.
   
– Ты крикнул нам из темноты, – подтвердил Старки.
   
– Сера и ад! – завопил Капитан. – Что это еще за надувательство?
   
Его лицо почернело от злости, но он увидел, что они в самом деле верят в то, что говорят. И он испугался.
   
– Ребята, – сказал он, слегка поеживаясь, – я такого приказа не давал.
   
– Странно, – сказал Сми.
   
И они все заерзали на лавках.
   
– Дух, который царит в эту ночь над лагуной! – закричал Крюк, но в голосе его была дрожь. – Слышишь ли ты меня?
   
Тут бы Питеру резонно было бы помолчать. Но он, конечно, не смолчал. Он тут же отозвался голосом самого Крюка:
   
– Печенки-селезенки, черти и дьяволы, я тебя слышу!
   
Надо сказать, что в этот отчаянный миг Крюк даже не дрогнул, а Сми и Старки в ужасе прижались друг к другу.
   
– Говори, кто ты такой?
   
– Я – Джеймс Крюк, – ответил голос. – Капитан „Веселого Роджера“.
   
– Что ты врешь! – закричал Крюк хриплым голосом.
   
– Сера и ад, – возразил ему голос. – Повтори только, что ты сказал, и я всажу в тебя якорь!
   
Но Крюк уже знал, кого подозревать в этой игре, и поэтому, ничего не боясь, старался искусно расставить ловушки.
   
– Если ты – капитан Крюк, то скажи мне, кто же тогда я?
   
– Треска, – ответил голос. – Всего-навсего треска. Крюк заметил, что его парни сразу от него отпрянули.»
   
– Мы что, всю жизнь ходим у трески под началом? – пробормотали они.
   
Крюк не ответил им ничего, хоть его и задело такое их поведение. Он продолжал расставлять силки.
   
– Крюк! – закричал он. – Есть у тебя еще и другой голос?
   
– Есть, – отвечал Питер все еще голосом самого Крюка.
   
– А зовут ли тебя как-нибудь по другому?
   
– Так точно.
   
– Ты – овощ?
   
– Нет.
   
– Камень?
   
– Нет.
   
– Мужчина?
   
– Нет! – ответ прозвучал с некоторым оттенком презрения.
   
– Мальчик?
   
– Да!
   
– Обыкновенный мальчик?
   
– Нет.
   
– Волшебный мальчик?
   
Венди вся съежилась от ужаса, потому что он сказал: „Да“. Крюк продолжал свою коварную игру:
   
– Ты сейчас в Англии?
   
– Нет.
   
– Ты близко?
   
– Да.
   
– Кто же это может быть? – спросил Крюк с притворным изумлением.
   
– Не можешь отгадать? Сдаешься? – в восторге завопил Питер.
   
– Сдаюсь, – жалобным голосом сказал Крюк.
   
– Я – Питер Пэн!
   
В две секунды Крюк сбросил с себя личину.
   
– Быстро в воду! – скомандовал он. – Старки, ты остаешься в лодке. Сми, схватить его живым или мертвым!
   
Сам Крюк тут же сиганул в воду, но в тот же самый миг раздался торжествующий голос Питера:
   
– Мальчишки, готовьсь! На пиратов! Схватка была жестокой и молниеносной. Первым продемонстрировал свою отвагу Джон. Он накинулся на Старки и вырвал из его рук тесак. Старки зашатался и перевалился через борт в воду. Ялик уплыл.
   
Ребята храбро сражались с пиратами в воде возле скалы. Только к страшному капитану Крюку никто не решался подплыть, потому что он очертил своим крюком круг вокруг себя, и никто не осмеливался пересечь этот круг.
   
Только один человек не боялся. Это был Питер. Он и подплыл бы к главарю пиратской шайки. Но не успел. Он увидел, что Крюк подобрался к скале, чтобы вылезти на нее и перевести дух. Питер стал взбираться на скалу с противоположной стороны. Скала была мокрая и скользкая. И оба вынуждены были почти что ползти по ней. Они ощупывали выступы на скале, чтобы за них зацепиться, и вдруг в темноте вместо выступов на камне схватили друг друга за руки. Они разом подняли головы и встретились лицом к лицу. Кто угодно мог бы растеряться в таких обстоятельствах и даже немножечко струсить. И никто бы не осудил его. Ведь Крюка, говорят, боялся такой известный бандит, как Морской Петух. Но Питер не струсил. Он быстро выхватил нож у Крюка из-за пазухи и уже приготовился вонзить его во врага по самую рукоятку, как заметил, что он стоит несколькими уступами выше на скале, чем Крюк. Битва не была бы честной, потому что у Питера было это преимущество. И он подал руку пирату, чтобы помочь ему встать повыше. И тут Крюк укусил его в руку. Не боль от укуса, а несправедливость совершенно обезоружила Питера.