1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 
    
— Я…
    
Все глаза устремились на пажа с родинкой на правой щеке.
    
— Клянусь красотой своего отражения, — сказал король, — я впервые слышу, чтобы мальчишка решал такие трудные задачи.
    
— Но это совсем не трудная задача.
    
— Ты так думаешь?
    
— Я в этом уверена… то есть уверен!
    
— Глупости! — поморщился король. — Это очень трудная задача, и я не сомневаюсь, что ты решил ее неправильно. Ведь надо было сложить все сотни, а у тебя на это не было времени.
    
— Я не складывал сотни. Я просто умножил сто на сто.
    
— Вот как! Но ведь умножение еще труднее сложения.
    
— Ничуть! В этом случае к сотне нужно прибавить два ноля. Если бы вы мне дали бумагу и карандаш, я мигом показал бы вам, как это делается.
    
— Эй, слуги! Дайте карандаш и бумагу моему пажу! — хлопнул в ладоши король. — Слушай, мальчишка, если ты лжешь, я велю тебя высечь стеклянными розгами!
    
— Я думаю, вам не придется утруждать себя таким неприятным приказанием. Сейчас я решу эту задачу. Пусть только кто-нибудь подержит это пальто.
    
— Какое пальто? — В глазах короля мелькнуло недоумение.
    
— Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих… королевских плеч.
    
— Ах, мантию, — снисходительно усмехнулся король. — Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!
    
Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржет лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чем-то горячо спорили.
    
Лицо Топседа Седьмого сияло.
    
— Прекрасно! Превосходно! — запищал он, возбужденный открытием. — Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!..
    
Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные.
    
— Слушайте, вы! — кричал Топсед. — Знаете ли вы, сколько будет, если умножить… если умножить… ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать?
    
Придворные безмолвствовали.
    
— Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот!
    
— Гражданин король, — зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю. — Вы решили эту задачу неправильно.
    
Король заморгал рыбьими глазами.
    
— Что-о? Какой гражданин?
    
— Простите, я хотела… я хотел сказать… ваше величество, что вы решили задачу неправильно.
    
— Как неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавить два ноля!
    
— Ваше величество, — упавшим голосом проговорил паж, — я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее.
    
— Гм…
    
— Я готов повторить урок вашему величеству.
    
— Хорошо, — зевнул король, — только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик.
    
Я подпишу королевский указ о назначении тебя…
    
Как тебя зовут?
    
— Оля.
    
— Что-о?..
    
— Его зовут Коля, ваше величество, — быстро заговорил паж с родинкой на левой щеке. — Уж вы, пожалуйста, извините его, видно, он так устал от математики, что стал заговариваться.
    
— А как зовут тебя, паж?
    
— Меня зовут Ялок, ваше величество.
    
— И ты тоже математик?
    
— Да, ваше величество, — важно кивнул головой паж с родинкой на левой щеке. Но тут же спохватился. — Коля все-таки посильнее меня, ваше величество. Мы с ним братья и частенько вместе решаем задачи.
    
— Эй, слушайте все! — сказал король. — Я назначаю Колю главным математиком королевства, а его помощником будет Ялок.
    
Король собирался еще что-то сказать, но в эту минуту в зал вошел слуга с подносом и доложил:
    
— Депеша главному министру!
    
Сонный церемониймейстер вдруг схватился за голову.
    
— Господин Абаж, простите меня! Совсем забыл: вам тоже срочная депеша с рисовых полей… Ах, какая память! — Он вынул из-за обшлага депешу и дрожащей рукой протянул Абажу.
    
Оля видела, что оба министра впились в поданные им бумажки.
    
— Ваше величество! — высоким, срывающимся голосом вскрикнул Нушрок. — Зеркальщики подняли бунт, избили надсмотрщика!.. Ваше величество, обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть дворец.
    
Оля и Яло многозначительно и радостно переглянулись.
    
— Ваше величество, — зарокотал Абаж, — мои сеятели риса не вышли на работу! Они требуют хлеба!
    
Король пожевал губами и сказал глубокомысленно:
    
— Дайте вашим рабочим побольше кривых зеркал, и они успокоятся.
    
Абаж повысил голос:
    
— Ваше величество, нам нужны не зеркала, а солдаты! Оба министра поклонились и вышли из зала. В наступившей тишине было слышно, как стучат по паркету их каблуки.
    
— И пусть уходят, — сказал король, — терпеть не могу моих министров!.. Коля и Ялок, я повелеваю вам обоим пойти в тронный зал. Я хочу вас посвятить в одно важное государственное дело.
   
   
    
     
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
     
в которой король посвящает пажей в «одно важное государственное дело»
    
    
Золоченый трон был усыпан драгоценностями. Но не эти сверкающие камешки привлекли внимание Оли и Яло. Большой ключ висел над троном. Ключ от кандалов Гурда!
    
— Дело в том, — сказал король, поудобнее усаживаясь на троне, — дело в том, что никто не знает, сколько зеркал насчитывается в моем королевстве. Сегодня ты, мой паж, помог мне решить одну часть задачи. В моем королевстве сто площадей, и теперь я знаю, что они украшены десятью тысячами зеркал. Но ведь зеркала имеются не только на площадях — они и во дворце, и на улицах, и в домах моих подданных. Каждый король должен чем-нибудь прославить и обессмертить свое имя. Постигаешь ли ты, паж, какую величественную задачу я призван решить? Потомки будут гордиться Топседом Седьмым, впервые в истории подсчитавшим все зеркала королевства! Готов ли ты принять участие в решении этой великой задачи?
    
Паж с родинкой на правой щеке смотрел на короля, с трудом удерживая улыбку.
    
— Я велю сегодня же отвести тебе и Ялоку лучшие покои во дворце, — продолжал Топсед. — Я назначу вам жалованье, как высшим придворным чинам.
    
Паж с родинкой на левой щеке хитро взглянул на другого пажа и сказал:
    
— А можно ли, ваше величество, чтобы жалованье нам платили шоколадом?
    
— Чем? — удивленно посмотрел на него король.
    
— Шоколадом, ваше величество.
    
— Гм… Ну, разумеется, сколько угодно шоколада, сколько угодно конфет, пирожных, мороженого и прочих сластей.
    
Паж с родинкой на левой щеке незаметно толкнул ногой другого пажа и шепнул:
    
— Соглашайся, Оля. Ты ведь любишь сладкое!
    
Оля сердито оттолкнула подругу.
    
— Я считаю, ваше величество… — начала она.
    
Но Яло перебила ее:
    
— Ваше величество, вы предлагаете нам очень важное дело. Позвольте поэтому, прежде чем дать ответ, посоветоваться нам с братом.
    
— Да, — сказал король.
    
Яло отвела Олю в сторону.
    
— Что ты хотела сказать королю, Оля?
    
— Что я считаю его предложение глупым занятием, Яло! Лучше бы он подумал, как облегчить жизнь зеркальщикам.
    
— Если ты так скажешь, он прикажет заковать нас в кандалы.
    
— Но это на самом деле глупое занятие, Яло! Не могу же я кривить душой!
    
Яло качнула головой.
    
— Ты корчишь из себя такую честную девочку, как будто никогда в жизни не говорила никакой неправды.
    
— Да, я никогда не говорила неправды, Яло!
    
— Ой, так ли? Я очень хорошо помню, как однажды ты читала сказки. А когда к тебе подходила бабушка, ты прикрывала сказки учебником географии и делала вид, что учишь урок.
    
Оля так сильно покраснела, что на ее глазах выступили слезинки.
    
— Так действительно было, Яло, — чуть слышно сказала она. — И мне очень стыдно, что я поступала так нехорошо.
    
— Что-то уж больно быстро ты исправилась, — проворчала Яло.
    
Оля вспыхнула.
    
— Уж не думаешь ли ты, что я исправилась оттого, что попала в это противное королевство? Если бы не Гурд, я ни на одну минуточку не осталась бы здесь.
    
— Странно, как только ты переступила раму волшебного зеркала, ты стала совсем другая.
    
— Потому что я посмотрела на тебя и…
    
— То есть ты хочешь сказать, что посмотрела на самое себя?
    
— Ну, пусть посмотрела на себя!.. И оттого, что я смотрю на тебя, то есть на себя, мне и делается так стыдно.
    
— Но как же нам спасти Гурда? — задумчиво сказала Яло.
    
— Эй, пажи! — услышали девочки голос Топседа. — Вы что-то очень долго совещаетесь.
    
— Я приму предложение вашего величества при одном условии, — сказал паж с родинкой на правой щеке.
    
— Гм… ты осмеливаешься ставить мне условия?
    
— Совсем маленькое условие, ваше величество, и оно вам ничего не будет стоить.
    
— Я слушаю тебя, паж.
    
— В Башне смерти заключен маленький зеркальщик по имени Гурд. Завтра утром его должны казнить. Я прошу, ваше величество, помиловать этого мальчика.
    
Топсед Седьмой вскочил. В его рыбьих глазах сверкнула ярость.
    
— Ты вмешиваешься не в свои дела, паж! — махнул он короткой ручкой. — Я не могу миловать преступников по твоей прихоти. Я много их казнил! И я презираю всех этих зеркальщиков!
    
— Какой же он преступник, ваше величество? Он слабый, измученный мальчик!
    
— Не знаю! Такие пустяки меня не интересуют! Я верю тому, что мне докладывает мой министр Нушрок.
    
Оля, вспомнив, что говорила тетушка Аксал, горячо сказала:
    
— Я слышал, что Нушрок заботится только о том, как бы побольше притеснить народ да потуже набить золотом свои мешки! Нушрок — хозяин зеркальных мастерских, ваше величество, и в то же время министр. Вот он и придумывает такие законы, которые ему выгодны. Король подозрительно взглянул на пажа.
    
— Гм… Где ты все это слышал? А скажи-ка мне, паж, как называется город, в котором ты воспитывался?
    
— Этот город называется… — Олины щеки порозовели от волнения. — О, это замечательный город, ваше величество!
    
Лицо короля исказила гримаса злости, он спрыгнул на паркет и, покачиваясь, словно утка, забегал по тронному залу.
    
— Я объявлю войну вашему городу! А? Я очень люблю воевать, паж!
    
Увидев улыбку в глазах пажа, король вдруг остановился:
    
— Чему ты улыбаешься, паж?
    
— Я вспомнил одну басню, ваше величество.
    
— Какая басня? Я не знаю никаких басен!
    
— В этой басне рассказывается про слона и моську, ваше величество.
    
— И что же?
    
— Однажды по улице шел слон, и вдруг на него набросилась моська…
    
— Какая храбрая моська!
    
— Но слон все шел и шел и не обращал внимания, как она тявкает.
    
— Глупая собака, надо было укусить слона!
    
— Но тогда слон просто раздавил бы ее, ваше величество.
    
— Не понимаю, зачем ты мне болтаешь о собаках, паж, когда я говорю о войне. Война приносит славу и добычу!
    
— Война приносит горе и разорение! Все люди, кроме очень плохих, хотят жить в мире!
    
— Я обязательно объявлю войну вашему городу! — еще громче закричал король.
    
— Но это будет война моськи со слоном! — сердито сказала Оля.
    
— Как? Ничего не понимаю!
    
Но тут в спор вмешалась Яло:
    
— Ваше величество, мы отвлеклись от главного… От зеркал.
    
Король заковылял к трону, грузно плюхнулся на него и заболтал в воздухе ножками.
    
— Я не намерен принять твое условие, паж.
    
Паж с родинкой на правой щеке задумался.
    
— Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней?
    
— Гм… Это все равно не спасет твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он все равно умрет раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчет зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет.
    
— Вы очень добры, ваше величество.
    
Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки.
    
— Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчишек! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, пойдите-ка сюда! — И король подвел пажей к огромному вогнутому зеркалу.
    
Из зеркала на девочек смотрел преображенный король, а рядом с ним стояли два урода в костюмах пажей.
    
— Ну, что скажете? — рассмеялся Топсед. — А теперь ступайте и никогда не думайте дурно о своем короле.
    
Оля и Яло двинулись к дверям.
    
— Одну минутку, — остановил их король. — Пока вы будете заниматься подсчетом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры — моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь не известной мне задачки? Только я хотел бы что-нибудь такое… в пределах двух десятков. Мне предстоят серьезные государственные дела, и я не могу утомляться.
    
— Пожалуйста, ваше величество, — подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке. — Один глупец два дня считал и все никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал…
    
— Постой, — перебил король и подозрительно покосился на пажа. — Зеркала считаю я! Почему же ты сказал «глупец»?
    
— Ах, это просто так говориться в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество?
    
    
— Да, очень любопытная задача… А теперь ступайте и требуйте все, что вам необходимо, у своих слуг.
    
— Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни — тетушка Аксал.
    
— Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет.
    
…Вечером, когда девочки ужинали, тетушка Аксал с тревогой сказала Оле:
    
— Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра.
    
— Я уже сыта, тетушка Аксал. А все, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький!
    
— Милая моя, вот почему ты не ешь! — всплеснула руками тетушка Аксал. — Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти?
    
— Сегодня же ночью… Только пропустит ли нас стражник?
    
— Ну еще бы! Ведь вы же королевские пажи.
    
— Пусть только попробует не пропустить, — сказала совсем расхрабрившаяся Яло. — Я его так разделаю!..
    
Оля удивленно посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой.
   
   
    
     
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
     
в которой Оля и Яло проникают в Башню смерти
    
    
Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряженная четверкой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, темный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках.
    
Из кареты выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник.
    
— Именем короля! — крикнул он, взмахивая алебардой. — Здесь запрещено ходить и ездить!
    
— Подумаешь!.. — раздалось в ответ. — Если бы ты и умом был также велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества.
    
— Простите, господа королевские пажи! — испуганно забормотал стражник. — Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел.
    
Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву «Г», стражник открыл перед Олей и Яло тяжелую дверь.
    
— В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, — продолжал оправдываться стражник.
    
— Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, — сказала стражнику Оля. — А Нушрок часто бывает у вас?
    
— Присутствует при каждой казни.
    
— Зачем? Неужели ему интересно… это видеть?
    
— Да неужели вы не знаете? — Стражник огляделся по сторонам и понизил голос. — Он всегда сам и последнюю команду подает… Весь трясется, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода… А иной раз только смотрит на заключенного, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает.
    
Девочки молча переглянулись.
    
— Скорее наверх! — шепнула Оля и протянула Яло руку.
    
Ступени винтовой лестницы гулко зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте.
    
— Мне страшно, Оля, — зашептала Яло. — Давай вернемся.
    
— Вперед, Яло, вперед!
    
Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями.
    
— Олечка, милая, вернемся!
    
— Ни за что!
    
— Я так боюсь темноты… Оля, ведь ты тоже боялась ходить по темной лестнице.
    
— Вперед, Яло, вперед!
    
В темноте блеснули и скрылись два зеленоватых глаза, кто-то дико захохотал и заплакал, и бесконечное эхо полетело по пролетам лестницы, повторяя эти страшные звуки.
    
— Кто это, Олечка?
    
— Наверно, сова, Яло, мне тоже страшно. Очень страшно, Яло!.. Но мы должны идти! Мы должны спасти Гурда!
    
Гулко звенит лестница. Сколько ступеней осталось позади? Быть может, сто? А может быть, и тысяча… А вокруг свист и шелест невидимых крыльев, дикий хохот и тяжкие стоны.
    
— Хочешь, Яло, я расскажу тебе что-нибудь, чтобы нам не было страшно?
    
— Да, Олечка, расскажи пожалуйста.
    
— Слушай… Однажды на сборе нашего отряда… Ох, мне кажется, что это было так давно, Яло! Мы беседовали о том, каким должен быть пионер. К нам на сбор пришел один старый человек. У него были совсем седые волосы, а лицо веселое и ласковое. Всю свою жизнь этот человек боролся, Яло, за счастье простого народа. Враги хотели убить его — и не могли. Его заковывали в кандалы, но он бежал из тюрем. Ему было очень трудно, но он шел и шел к своей цели. И он нам сказал, что у каждого человека должна быть в жизни высокая цель. И к этой цели надо всегда стремиться, Яло, как бы ни было трудно! И потом, когда этот человек ушел, мы сочинили песенку о нашем отрядном флажке. И Оля негромко запела:
    
     
      
Ничто не остановит нас,
      
Когда нам цель ясна!
      
«Вперед, вперед!» — дала наказ
      
Любимая страна!
     
     
      
И коль отряд пошел в поход,
      
Не отставай, дружок,
      
Ведь нас всегда вперед ведет
      
Отрядный наш флажок!
     
     
      
Он, словно зорька поутру,
      
Горит над головой,
      
Он гордо реет на ветру
      
И манит за собой.
     
     
      
И сердце бьется горячей
      
У каждого в груди,
      
И мы шагаем веселей,
      
Ведь флаг наш впереди!
     
     
      
Как наши деды и отцы,
      
Идем за рядом ряд.
      
Нам каждый скажет: «Молодцы,
      
Хороший ваш отряд!»
     
     
      
А если трудный час придет,
      
Не унывай, дружок!
      
Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперед
      
И помни наш флажок!
     
    
    
Оля пела все увереннее и звонче, и Яло начала робко вторить ей. С каждой секундой голоса их крепли, и веселое эхо понесло эту песню во все уголки башни.
    
— Как хорошо, Олечка! «Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперед!..» Мне совсем не страшно, Олечка!
    
— Мне тоже, Яло, не страшно! Мне уже совсем не страшно!
    
Как будто испугавшись песни, умолкла сова, забились в щель летучие мыши. Откуда-то вдруг потянуло ветерком, и над головами девочек блеснули звезды. Оля и Яло вышли на крышу Башни смерти. Рядом с ее вершиной проплывало легкое белое облако. Далеко внизу спал стеклянный город. Крохотные домики искрились в лунном свете.
    
Девочки оглядели площадку крыши и вскрикнули: в центре площадки, лицом к звездам лежал закованный в кандалы мальчик. Оля и Яло бросились к нему, опустились на колени, склонились к его лицу, силясь услышать дыхание мальчика. Лицо и руки Гурда были холодные.
    
— Мы опоздали, Оля, — прошептала Яло.
    
Оля, не отвечая, торопливо открыла стеклянную фляжку и брызнула на лицо мальчика водой. У Гурда слабо дрогнули веки.
    
— Яло! Скорей! Подержи его голову.
    
Стеклянная фляжка застучала о зубы мальчика.
    
Он сделал судорожный глоток и застонал.
    
— Гурд, милый, открой глаза… Ты слышишь нас?
    
— Гурд!
    
Не открывая глаз, мальчик едва слышно спросил:
    
— Вы пришли казнить меня?
    
— Мы твои друзья, Гурд!
    
— Это мне сниться, — прошептал Гурд. — Не уходите только… Снитесь мне еще.
    
— Мы спасем тебя! Обязательно спасем, Гурд!
    
Мальчик с трудом открыл глаза.
    
— Кто вы?
    
— Нас зовут Оля и Яло. Только ты, пожалуйста, ни о чем не спрашивай нас сейчас. Ты очень слаб.
    
— Вы уйдете?
    
— Но мы непременно вернемся за тобой. Мы спасем тебя. Ты должен немного окрепнуть. В этом пакете пища для тебя.
    
Далеко-далеко на востоке посветлело небо. Девочки поднялись.
    
— До свидания, милый Гурд!
    
— Не уходите…
    
— Мы вернемся, Гурд!
    
— Я буду вас ждать, — прошептал мальчик.
    
Оля и Яло быстро сбежали по лестнице. Они больше не замечали летучих мышей, не слышали хохота и стона сов.
    
Стражник снял перед ними шляпу. Девочки растолкали уснувшего кучера, и Оля крикнула:
    
— Во дворец!
    
Звеня сбруей, лошади помчались по дороге.
    
Через час, укладывая девочек спать, тетушка Аксал ласково ворчала:
    
— Ах, фазанята, и откуда у вас столько смелости, добрые вы мои девочки! Все сердце у меня исстрадалось, пока я вас дождалась.
    
Оля устало потянулась в постели и, уже засыпая, проговорила:
    
— Тетушка Аксал… там у меня в кармане кусочек замазки. Я сняла слепок, как вы учили, с замка на кандалах Гурда. Пусть же ваш брат, тот, что работает в зеркальных мастерских, сделает ключ. Не забудьте, тетушка Аксал!
   
   
    
     
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
     
в которой Оля и Яло слышат разговор короля с Нушроком
    
    
Поздно утром тетушка Аксал разбудила девочек.
    
— Король, наверно, скоро захочет узнать, сколько вы насчитали зеркал, фазанята. А мне нужно успеть еще завить вам волосы.
    
— Мы сейчас встанем, тетушка Аксал! — сказала Оля, чувствуя, что никак не может открыть глаза. — Ох, как мне хочется спать!
    
— Еще бы, не спали целую ночь!
    
— Еще несколько секундочек, тетушка Аксал, — умоляюще протянула Оля и вдруг рывком вскочила с постели, взметнув за собой одеяло, и рассмеялась: — Ну, вот и я! Доброе утро!
    
Она, улыбаясь, попрыгала по комнате, чтобы совсем прогнать сон, но ее глаза сейчас же стали озабоченными.
    
— Вы чем-то расстроены, тетушка Аксал?
    
— Нет, нет, ничего, девочка.
    
Яло поднялась вялая и ворчливая. Когда тетушка Аксал завивала ей волосы, она дергалась и вскрикивала: «Больно!», — а на лице у доброй женщины от волнения выступали красные пятна. Оля поморщилась.
    
— Тетушка Аксал, пожалуйста, не обращайте на нее внимания, потому что на самом деле ей нисколечко не больно.
    
— Откуда ты знаешь? — проворчала Яло.
    
— Уж я-то знаю!.. — вздохнула Оля и внимательно посмотрела на кухарку. — Тетушка Аксал, почему вы ничего не говорите нам о ключе?
    
Сделал ли ваш брат ключ от замка на кандалах Гурда?
    
— Ох, девочки! — горестно покачала головой тетушка Аксал. — Не знаю, что вам и сказать. Ключа нет. Зеркальные мастерские оцеплены королевскими войсками.
    
Девочки испуганно вскрикнули.
    
— Что же делать? — Оля сжала руками голову и почувствовала, как у нее на висках под ладонями громко застучала кровь: «Тук-тук!.. Тук-тук!..»
    
— Гурд погибнет, тетушка Аксал!.. — прошептала Яло.
    
— Нет! — вдруг сказала Оля. — Он не погибнет!
    
Мы возьмем ключ, который висит над троном короля.
    
Наскоро позавтракав, девочки отправились в тронный зал. Топсед Седьмой сидел на троне, заваленном бумагами. Белые листы бумаги валялись и на полу. Все они были испещрены цифрами. Лицо короля было мрачным.
    
— Я все-таки решу эту задачу, если в ней нет какого-нибудь подвоха. — Он рассеянно посмотрел на вошедших пажей. — Послушай, паж, может быть, в этой задаче тоже нужно прибавлять к числам ноли?
    
— О нет, ваше величество.
    
— Хорошо, только не подсказывай мне решение. Я до всего люблю доходить сам, своим умом. Итак один глупец два дня считал восемнадцать зеркал…
    
— Мы условились называть глупца мудрецом, ваше величество, — поправила Оля.
    
— Нет, паж, обдумав все, я пришел к выводу, что глупец все-таки должен быть глупцом. Ведь задачу решаю я, король! А всякий король — мудрец! Не могу же я допустить того, что в моем королевстве будет еще один какой-то мудрец!
    
— Значит, глупец считает, а мудрец решает, ваше величество?
    
— Вот именно, паж.
    
— Но позвольте, ваше величество, пристало ли вам решать то, что считает глупец?
    
— Гм… Пожалуй, ты прав. Давай снова заменим глупца мудрецом.
    
— Значит, мудрец считает, а глупец решает?
    
— Совершенно правильно: мудрец считает, а глупец решает. Постой, здесь тоже что-то не так. — Король сосредоточенно потер пальцем переносицу. — Это надо как следует обдумать. Отложим временно задачу. Вы уже начали подсчитывать зеркала?
    
— Да, ваше величество.
    
— И много вы уже насчитали?
    
— Много ли? — переспросила Яло и быстро добавила: — Четыреста восемнадцать тысяч семьсот двадцать девять.
    
— Молодцы! — Король приподнялся и потер руки. — Продолжайте свой благородный труд, мои пажи. В дверях показался слуга.
    
— Ваше величество, вас хочет видеть главный министр, — объявил он, низко кланяясь.
    
— Пусть войдет, — сказал король, и на лице его появилась скука.
    
Девочки снова увидели Нушрока. Как и раньше, Оля сжалась под его взглядом, чувствуя, как всю ее охватывает омерзение и страх. «Какие отвратительные глаза, — подумала она, — и этот крючковатый нос, похожий на клюв!»
    
В черном, поблескивающем костюме Нушрок твердыми шагами подошел к королю и чуть склонил голову.
    
— Что привело вас во дворец, мой министр, в такое необычное время? — спросил Топсед Седьмой, зевая и болтая ножками.
    
— Ваше величество, — пискнул Нушрок, — не стану скрывать: глубокое беспокойство за судьбу королевства тревожит мое сердце.
    
— Это забавно, — и смех Топседа Седьмого задребезжал в тронном зале. — Я никогда не думал, что у вас есть сердце, Нушрок!
    
— Мне не до шуток, ваше величество. Меня беспокоит то, что в нашем старом добром королевстве стали меняться порядки, освященные временем.
    
Король задумчиво прикоснулся пальцем к переносице.
    
— Вы говорите правду, мой министр! Наш народ начал скучать. Не наступило ли время развлечься и начать войну?
    
Круглые черные глаза Нушрока сверкнули.
    
— Что ж, война — это неплохо, ваше величество. Я перестану делать в своих мастерских кривые зеркала и начну изготовлять оружие. Война всегда приносит доход.
    
— Вы перестанете делать зеркала? — нахмурился король. — Мои кривые зеркала?
    
— Оружие делать более выгодно, ваше величество.
    
— Нет, мой министр, этого я не позволю!
    
Король спрыгнул с трона на паркет и забегал по залу. Оля увидела в глазах Нушрока бешенство.
    
— В самом деле, как можно перестать делать зеркала? — продолжал Топсед Седьмой, взмахивая ручкой. — Я скорее велю прекратить делать одежду или еще что-нибудь.
    
Нушрок нетерпеливо передернул плечами.
    
— Я полагаю, ваше величество, что об этом мы еще успеем поговорить. А сейчас я приехал к вам по совершенно безотлагательному делу.
    
— Объясните мне, Нушрок, что это за дело.
    
— Почему отложена казнь зеркальщика Гурда? — спросил Нушрок, впиваясь взглядом в лицо короля.
    
— Такова была моя воля, — нерешительно ответил король.
    
Похолодевшая Оля видела, как растерянно забегали его рыбьи глаза.
    
— Ваша воля? — спросил человек с лицом коршуна, яростно сжимая кулаки.
    
— Да… Ой-ой, Нушрок, не смотрите на меня!
    
Уф, даже голова кружится. Да не смотрите же на меня, Нушрок!
    
— Ваше величество! — пищал Нушрок, наступая на короля. — Мне кажется, что вы слишком быстро забыли историю своего рода!
    
— Что… что вы хотите этим сказать, Нушрок? — дрожа всем телом, бормотал король, забиваясь в угол тронного зала и заслоняя свои глаза ладонью.
    
— Чтобы стать королевой, ваша прабабка казнила свою сестру, но ваш дед отобрал у нее корону и заточил свергнутую королеву в крепость! — брызгая слюной, кричал Нушрок. — Ваш отец казнил вашего деда, чтобы каких-нибудь два года сидеть на троне. Всего два года! Вы, должно быть, помните: его однажды утром нашли в постели мертвым. Потом стал королем ваш старший брат. Он слишком мало считался с желаниями своих министров, и вы, конечно, хорошо помните, что с ним произошло. Он поехал в горы и свалился в пропасть! Затем корону получили вы… Возлагая на вас корону, мы надеялись, ваше величество, что вы никогда не забудете о печальном конце своих предшественников! Не забывайте, ваше величество, что у вас есть младший брат, который, может быть, ожидает того, чтобы…
    
— П-постойте, — заикаясь перебил Нушрока король. — Что я… я должен сделать?
    
— Прежде всего пореже произносить: «Такова была моя воля», чтобы каким-нибудь образом не свалиться в пропасть, ваше величество!
    
— Х-хорошо…
    
— Помните, что у вас нет никакой своей воли!
    
— Угу… Да, да… — бормотал король.
    
— Мы дали вам корону! Мы — Нушрок, Абаж и другие богачи королевства. И вы должны выполнять не свою, а нашу волю! Сегодня зеркальщики до смерти избили моего главного надсмотрщика. Виновных так и не удалось обнаружить. Они все действуют в заговоре против меня, а может быть, и против вас, ваше величество. Их может остановить только одно: устрашение! И в это время вы откладываете казнь зеркальщика Гурда!
    
— Ну хорошо, пожалуйста, пусть его казнят… — услышали девочки слабый голос короля, которого скрывала от них в углу зала черная спина Нушрока.
    
— Яло! Ключ! — шепнула Оля.
    
Яло решительно подошла к трону, сняла ключ и сунула его в карман.
    
— Завтра мы объявим о казни Гурда. Послезавтра сбросим его с башни, — продолжал пищать Нушрок. — Все должны видеть казнь этого зеркальщика!
    
— Хорошо, мой министр… Сейчас я подпишу указ.
    
— Вы не должны этого делать! — неожиданно для самой себя вдруг крикнула Оля.
    
Министр обернулся, и глаза Оли встретились со страшными глазами Нушрока. Она почувствовала, что ее сковывает страх.
    
— Оля, бежим! — срывающимся голосом крикнула Яло.
    
Оля повернулась и бросилась вон из тронного зала.
    
— Задержать! — завизжал позади них Нушрок. Старый слуга у двери попытался схватить Олю, но поскользнулся и растянулся на паркете.
    
Девочки стремительно бежали по бесконечным залам и переходам дворца. От колонны к колонне, с лестницы на лестницу. Вот, наконец, и каморка тетушки Аксал.
    
— Карету, тетушка Аксал! Скорее карету! У нас ключ!
    
— Карета у крыльца, девочки. Торопитесь! Время не ждет. Только не берите с собой кучера. Он может что-нибудь заподозрить. Прощайте, фазанята.
    
— Прощайте, дорогая, любимая тетушка Аксал! — Девочки нежно поцеловали старую женщину и снова побежали по бесчисленным залам дворца.
    
У крыльца их действительно ждала карета.
    
— Кучер, — крикнула Яло, — оставайтесь здесь! Мы хотим управлять лошадьми сами.
    
Кучер растерянно посмотрел на пажей.
    
— Да как же так?.. Пажи его королевского величества будут сами управлять лошадьми?
    
— Ну и что же?
    
— Это не положено.
    
— Почему?
    
— Подумайте сами, господа пажи: такие важные люди — и вдруг сидят на козлах!
    
— Я не люблю повторять приказаний! — топнул ногой паж с родинкой на левой щеке.
    
Кучер спрыгнул с козел и передал ему вожжи. Зазвенели подковы, карета стремительно понеслась. Стражники распахнули ворота и удивленно посмотрели вслед промчавшейся карете.
    
Как они мчались! Разноцветные дома стремительно неслись мимо.
    
— Яло, дай мне ключ.
    
— Сейчас…
    
Яло лихорадочно порылась в карманах и вдруг всхлипнула.
    
Оля похолодела.
    
— Что случилось, Яло? Не пугай меня!
    
— Оля…
    
— Ну что, что?
    
— Оля, я потеряла ключ!
    
— Потеряла? — вскрикнула Оля. — Где? Когда?
    
— Не знаю.
    
— О, Яло, что ты наделала?! — Оля судорожно сжала вожжи. — Нет, это я сама во всем виновата. Ведь ты только мое отражение! Я сама так часто все теряла. Я потеряла тоже несколько ключей от квартиры.
    
А лошади неслись все вперед и вперед. Слезы катились из глаз Оли, ветер срывал их со щек и уносил прочь стеклянной пылью.
    
— Олечка, давай вернемся и поищем. Ключ здесь где-то недалеко. Мне кажется, что я даже слышала, как он выпал и зазвенел. Он, наверно, лежит где-нибудь в траве возле дороги.
    
— Нет, мы не можем возвращаться, Яло. Во дворце, наверно, уже обнаружили пропажу ключа, и за нами гонится стража.
    
— Что же делать, Оля?
    
— Погоди! — Оля вытерла глаза. — Раз у Нушрока нет ключа, он тоже не сможет открыть замок на кандалах Гурда.
    
— А другой такой ключ есть у Абажа! — вскрикнула Яло. — Помнишь, он показывал его Нушроку на завтраке у короля?
    
— Скорей к Абажу, Яло!
    
— Скорей, Оля!
    
Оля взмахнула кнутом, и лошади помчались еще быстрее. Карета кренилась на поворотах, и Яло испуганно цеплялась за Олю.
    
— Оля, мы опрокинемся!
    
— Какая ты трусишка, Яло!
    
— Но, Оля…
    
— Никаких «но»! Ничто не остановит нас — нам цель ясна! Помнишь, как поется в нашей песенке?
    
— Цель-то ясна, но как мы доберемся до нее? Что мы скажем Абажу на рисовых полях?
    
— Перестань ныть, Яло. Папа мне говорил, что смелость и настойчивость — ключ к достижению цели. Понимаешь? Ключ к достижению цели! Посмотри-ка лучше, нет ли за нами погони.
   
   
    
     
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
     
в которой Оля и Яло попадают в замок прекрасной дамы
    
    
Четверка холеных лошадей неслась легко и дружно к сверкающим вдали горам. Серебряные подковы мелодично звенели о дорогу, которая терялась в сизом предгорном тумане.
    
Яло надоело разглядывать поля и зеленые квадраты королевских виноградников, и она заскучала.
    
— Давай поговорим о чем-нибудь, Оля, — обиженно сказала девочка. — Почему ты все время молчишь? Оля нахмурилась.
    
— Какая ты все-таки странная Яло! Ведь Гурд в такой опасности! Я ни о чем другом не могу думать.
    
Яло покраснела.
    
— Мы успеем привезти ключ. Вот посмотришь! — сказала она. — Только мне очень хочется есть.
    
Оля молча хлестнула лошадей. Начались холмы, поросшие высокой стеклянной травой. Ветер позванивал зелеными травинками. Заходящее солнце сверкало в них.
    
Между холмами там и тут шумели потоки, сбегающие с гор. На их берегах лежал прозрачный стеклянный песок. Из ущелий на холмы наползал туман; он был плотным и белым, как вата.
    
Оля остановила карету у ручья, чтобы напоить лошадей. Усталая Яло, согнувшись, сидела на козлах. Было очень тихо. Слышалось только, как пел поток да фыркали лошади, отряхивая с губ тяжелые капли.
    
Оля зачерпнула фляжкой воды и подала ее Яло.
    
— Выпей, может быть, тебе станет легче…
    
Яло с наслаждением сделала несколько глотков. Вода была чистая и такая холодная, что у нее заныли зубы.
    
Солнце село, и розовые, насквозь просвечивающиеся громады гор сразу потемнели и нахмурились. Грозные скалы вытягивали зазубренные вершины к небу, на котором уже заблестели первые звездочки.
    
Оля и Яло прислушались: в ущелье звонко стучали подковы. Через минуту на дороге показались всадники. Впереди на тонконогой белой лошади скакала женщина. Она была одета в длинное черное платье, а за ее плечами вился легкий шарф. Несколько мужчин, судя по одежде — слуг, следовало за ней.
    
— Королевская карета?! — воскликнула дама, поравнявшись с Олей и Яло. — Что это значит?
    
Ее мелодичный голос походил на колокольчик, а черные сверкающие глаза смотрели из-под больших загнутых кверху ресниц удивленно и вопросительно. Белый конь звенел удилами, капризно бил о дорогу копытом.
    
Девочки растерянно молчали.
    
— Как вы сюда попали, мальчики? — снова зазвенел голос-колокольчик.
    
— Сударыня, — сказала Яло, — нам нужно как можно быстрее попасть к министру Абажу.
    
Оля быстро шепнула:
    
— Не болтай, Яло!
    
— К Абажу? Так далеко? — удивилась дама.
    
— Видите ли, его величество разрешил нам сегодня утром покататься в своей карете. Мы выехали за город без кучера, а вернуться не смогли, потому что… потому что…
    
— Случилось какое-нибудь несчастье?
    
— Да, сударыня, — бормотала Яло. — В городе началась такая страшная стрельба, что у нас душа ушла в пятки!
    
— О, трусишки! — рассмеялась всадница. — Его величество, вероятно, решил повеселиться и приказал солдатам стрелять в воздух.
    
— В том-то и дело, что нет, сударыня. Зеркальщики отказались работать, и королевские солдаты оцепили зеркальные мастерские.
    
— Что ты говоришь! — лицо прекрасной дамы стало озабоченным. — Так зеркальщики подняли бунт? А как ты думаешь, мальчик, они не могут двинуться в горы, к моему замку?
    
— Думаю, что нет, сударыня, — продолжала Яло. — У них пока хватит дел и в городе… И вот мы решили, сударыня, бежать к министру Абажу. Это… это наш дедушка.
    
— Дедушка?
    
— Да, сударыня.
    
— Подумайте, каков этот Абаж! — улыбнулась прекрасная дама. — Он никогда не говорил, что у него есть такие очаровательные внуки! Бедные дети, сколько страха вы натерпелись. Я сразу заметила, что вы очень бледны, особенно ты, — и всадница указала на Олю.
    
    
— Мы целый день ничего не ели, сударыня, — вздохнула Яло.
    
— Бар, скачи поскорее в замок и распорядись, чтобы пажам его величества приготовили хороший ужин.
    
Яло вопросительно посмотрела на Олю.
    
— Мы не можем задерживаться, сударыня, — тихо сказала Оля.
    
— Нет, нет, вы переночуете в замке. Я очень довольна, что выехала на прогулку и встретила вас, — ответила дама. — Не только вам, но и вашим лошадям надо отдохнуть. Путь через горы, правда, не так уж далек, но очень опасен: вы можете в темноте сорваться в пропасть.
    
— Мы не останемся, — упрямо повторила Оля.
    
— Оля, — умоляюще прошептала Яло, — разве тебе не хочется покушать и отдохнуть в хорошей постели?
    
— Я вас угощу мороженым, — говорила прекрасная дама. — Или, может быть, вы больше любите шоколад?
    
Яло незаметно толкнула Олю и шепнула, глотая слюнки:
    
— Шоколад, Оля! Ты же так любишь шоколад!
    
— Нам нужно торопиться, Яло.
    
— Только одна ночь, Оля! Все равно раньше утра мы не попадем к Абажу.
    
— Нет, мы не останемся.
    
— Сжалься надо мной, Оля. Я больше не могу ехать. Я так устала! Я просто умру от голода, Оля.
    
— Хорошо, — кивнула головой Оля, сдаваясь. — Сударыня, мы переночуем в вашем замке.
    
    
Карета и всадники въехали в ущелье. Темнота плыла им навстречу. Эхо подков зазвенело во мраке. Вскоре девочки увидели зубчатые стены замка. Он был выстроен на вершине скалы, которая поднималась из горной реки. Волны со всех сторон омывали эту скалу. Судя по тому, что шума воды здесь почти не было слышно, река в этом месте была очень глубока. Поток проносился над захороненными в его глубине камнями и порогами неслышно и стремительно, и можно было подумать, что это не река, а небольшое горное озеро. Только где-то далеко, там, где река снова становилась мелкой, было слышно, как она кипит на порогах.
    
У ворот замка замелькали факелы и фигуры слуг. Огромный подъемный мост со скрипом перекинулся со скалы на скалу и повис над рекой. Копыта лошадей звонко зацокали по мосту. Карета въехала во двор замка. К прекрасной даме подбежал Бар, чтобы помочь ей спуститься с седла.
    
— Вы должны чувствовать себя в замке как дома, дорогие дети, — певуче и ласково проговорила прекрасная дама и, обернувшись к слуге, спокойно добавила: — Какой ты неловкий, Бар! — И, взмахнув хлыстом, ударила им по лицу слугу.
    
При колеблющемся свете факелов Оля и Яло увидели, как Бар покачнулся и на его лице появился широкий красный рубец. Девочки бросились к хозяйке.
    
— Не надо!.. За что? Зачем вы его бьете, сударыня?
    
Хозяйка изумленно посмотрела на девочек своими красивыми бархатными глазами.
    
— Чем вы обеспокоены? Я ударила слугу? Ну так что ж? Как, однако, странно вы воспитаны, мальчики!.. — Она пожала плечами и продолжала, словно ничего не произошло: — Этот замок выстроен еще моим прадедом. Нравится ли он вам?
    
— Кх… кх, — закашляла Оля. — Так нравится, сударыня, что и передать трудно.
    
— Бар, — крикнула прекрасная дама своим удивительным голосом-колокольчиком, — пусть подают ужин пажам его величества!
    
После ужина в зале со сводчатым потолком, освещенном огнями свечей, прекрасная лама пожелала пажам спокойной ночи. Она протянула им руку и Оля и Яло догадались, что се нужно поцеловать. Яло видела, как покривилась Оля, прикоснувшись губами к холеным пальцам.
    
Затем Бар со свечой в руке провел пажей в отведенную им комнату. Только несколько полукруглых ступеней отделяли ее от зала, в котором они ужинали.
    
— Вам очень больно, дядюшка Бар? — тихонько спросила Оля.
    
— А разве вам жалко меня, господин паж? — печально улыбнулся он. — Разве вы никогда не бьете своих слуг? Никогда я не видел таких добрых господ.
    
— А как зовут вашу госпожу?
    
— Анидаг.
    
— Анидаг? — хмуря брови, протянула Оля. — Это значит… это значит…
    
— Гадина! — подсказала Яло.
    
— Гадина! — вскрикнула Оля. — Так вот кто эта прекрасная дама!
    
Бар вышел. Комната, куда он привел девочек, имела закругленные стены и окна со множеством разноцветных стекол. Оля распахнула одно из окон. За окном было темно и прохладно. Где-то внизу чуть слышно плескалась невидимая вода.
    
К Оле тихо подошла Яло и остановилась за ее спиной.
    
— А все-таки приятно быть богатой дамой и иметь в горах красивый замок, Оля?
    
— И хлыст, чтобы бить им по лицу своих слуг! — зло прибавила Оля. — Как тебе не стыдно, Яло!
    
Она хотела еще что-то сказать, но не успела, потому что перед замком зазвучал рог и внизу заметались с факелами слуги. Девочки увидели, как через реку перекинулся мост и во двор въехала карета. Дверцы кареты распахнулись, и из нее вышел Нушрок.
   
   
    
     
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
     
в которой Нушрок предлагает прекрасной даме стать королевой
    
    
— Мы погибли! — в ужасе прошептала Яло. — Из этой комнаты есть только один выход — в зал.
    
— Тише, Яло. Нушрок, кажется, уже в зале.
    
Девочки стояли у тяжелой двери и настороженно прислушивались. Яло взглянула на подругу. Губы Оли сжались, а глаза сощурились, словно она что-то сосредоточенно обдумывала. Яло прикоснулась к ее плечу.
    
— Оля, почему ты так спокойна? Неужели ты не боишься? Научи и меня ничего не бояться.
    
— Не шуми, — тихо сказала Оля.
    
— Ну так я тоже буду смелой! — тряхнула Яло локонами. — Я подберусь сейчас к Нушроку и узнаю, что он там замышляет.
    
И, прежде чем Оля успела что-нибудь сказать, Яло приоткрыла дверь и юркнула из комнаты. Спустившись на цыпочках со ступеней, Яло увидела на стене колеблющиеся тени Нушрока и прекрасной дамы и притаилась у колонны. Тень Нушрока со всклокоченными волосами и хищным загнутым книзу носом была страшна.
    
— Если вы не хотите есть, — зазвенел голос прекрасной дамы, — то выпейте немного вина, дорогой отец. Оно подкрепит вас.
    
— Благодарю вас, дорогая дочь, но у меня мало времени, а сказать вам я должен много.
    
— Я готова слушать вас сколько угодно, дорогой отец.
    
— Наступило трудное время, дочь моя, — начал Нушрок, — народ все чаще отказывается работать и повиноваться нам.
    
— А кривые зеркала, дорогой отец?
    
— Народ больше не верит этой выдумке, Анидаг! Только один король приходит еще в восторг от этих стекол. Горожане разбивают кривые зеркала прямо на улицах, не боясь стражников! А зеркальщики начали делать вот это. — Нушрок что-то вынул из кармана и показал дочери.
    
Яло увидела, как покачнулась на стене тень прекрасной дамы.
    
— Правдивое зеркало? — вскрикнула она в страхе. — Народ видит правду?! Это ужасно, дорогой отец!
    
— Да, это ужасно, Анидаг! Мои зеркальщики больше не хотят быть покорными.
    
— Их надо заставить быть покорными, дорогой отец!
    
— Зеркальные мастерские уже оцеплены войсками.
    
— Вы поступили, как всегда, благоразумно, дорогой отец!
    
— Но это не все, дорогая дочь! Настало время поставить во главе королевства нового короля. — Нушрок помедлил. — А может быть, королеву…
    
— О! — воскликнула прекрасная дама.
    
— Народ очень хорошо знает, что Топсед Седьмой глуп. Его не любят и не признают. Мы терпели его до тех пор, пока все было спокойно. А сейчас на троне должен быть другой человек — умный решительный и… красивый.
    
— Кто же у нас обладает такими качествами, дорогой отец?
    
— Вы, дорогая Анидаг!
    
Прекрасная дама порывисто поднялась, и рядом с уродливой тенью Нушрока вырос ее стройный силуэт.
    
— Вы шутите, дорогой отец?
    
— Нисколько! Разве вы не красивы? Разве ваш голос не звучит, как музыка? Какие речи вы сможете произносить с балкона королевского дворца! Постарайтесь только казаться доброй, дорогая. Все королевство должно знать, что вы щедро одаряете нищих. И, конечно, не кривыми зеркалами… Для этого надо немного денег — совсем немного! У вас такой же холодный и практический ум, как и у меня, Анидаг! С вашей помощью я прекрасно поведу дела! И буду держать в повиновении все королевство. Скажите, согласны ли вы, моя дорогая дочь?
    
Прекрасная дама без слов наклонила голову, и Нушрок прикоснулся губами к ее волосам.
    
— Обстоятельства вынуждают меня немедленно вернуться в город. А вам, Анидаг, надлежит не медля ни минуты отправиться к Абажу. Вы удивлены? Он мой враг, но сейчас мы должны действовать заодно. Вы отвезете ему это письмо, и я не сомневаюсь, что он поддержит нас. Чтобы ускорить свидание с Абажем, я советую вам воспользоваться подземным ходом. Кстати, вы возьмете у Абажа ключ, который подходит к замку на Башне смерти. Я ему пишу об этом.
    
— Но какой подземный ход вы имеете в виду, дорогой отец? — удивленно спросила прекрасная дама.
    
— Старый подземный ход, построенный предками Нушроков и Абажей. Неужели вы не знаете о нем? Наши предки были связаны когда-то узами рыцарской дружбы и решили соединить свои владения подземным ходом. Он начинается в винном погребе этого замка и оканчивается где-то в саду Абажа.
    
— Теперь я вспоминаю, дорогой отец… О каком-то подземном ходе мне действительно рассказывали в детстве. Но мне всегда это казалось сказкой. Однако я очень боюсь темноты и крыс, дорогой отец! Право же, я не менее быстро доберусь до Абажа в своей коляске. Тем более у меня есть попутчики: в замке ночуют два королевских пажа, которые тоже едут к Абажу.
    
— Что? Два пажа? — пропищал Нушрок, и тень его с поднятой рукой на несколько секунд замерла на стене. — Сегодня два пажа бежали из королевского дворца! Они похитили ключ от кандалов Башни смерти! И я не могу казнить преступника!
    
— Не может быть! Впрочем, они и мне показались очень странными.
    
Дрожащая Яло попятилась назад и, споткнувшись о ступеньку, упала. Ее ладони гулко шлепнули по стеклянному полу. Нушрок прыгнул к Яло, схватил ее за шиворот и подтащил к столу.
    
— Само провидение посылает мне в руки этих беглецов! — торжествующе сказал Нушрок, внимательно разглядывая Яло. — Они сразу вызвали у меня подозрение. Сегодня я узнал, что они уже были в Башне смерти. Нужно выяснить, зачем они пробираются к Абажу.
    
— Ой, не давите мне так руку! — захныкала Яло. — Больно… Ой!..
    
— Что все это означает? — изумленно проговорила прекрасная дама.
    
— Я думаю, что это такие же пажи, дорогая Анидаг, как вы прачка. А ну-ка, говори, мальчишка, зачем вам понадобился Абаж?
    
Яло тряслась и молчала.
    
— Ну!
    
— Ой, больно!..
    
— Сейчас будет еще больнее, если ты не заговоришь!
    
— Ой, ой, не давите так руку!