1 2 3 4 5 
Мне показалось, или я почувствовал на себе чей-то взгляд?
Как мне помнится, Завулон никогда не откликался сразу. Даже когда его звала любовница.
«Завулон!»
«Чего орешь, Городецкий?»
Я открыл глаза. Рядом никого не было, конечно.
«Мне нужен совет, Темный».
«Спрашивай».
Хорошо, что в таком разговоре почти не передаются эмоции. Завулон наверняка ухмыляется. Светлый обратился за помощью!
«Завулон, когда к вам пришел зеркальный маг – вы его звали?»
Он явно не ждал такого вопроса.
«Зеркало? Виталий Рогоза?»
«Да».
Пауза. Нет, он знает, что ответить. Он решает, сказать правду или соврать.
«Зеркало нельзя призвать, Светлый. Их порождает Сумрак».
«Тогда что должно произойти, чтобы появился зеркальный маг?»
«Значительный перевес одной Силы над другой. И при этом – перевес резкий, полученный слишком быстро. Зеркало пришло, потому что Гесер слишком быстро поднимал уровень Светланы, вновь ввел в противостояние Ольгу и… и переписал судьбу твоей будущей дочери, сделав ее Величайшей из Великих».
«Можно предвидеть, кто станет следующим зеркальным магом?»
«Можно. Это Иной, чья изначальная Сила минимальна. Он не должен быть инициирован. Он должен питать нелюбовь как к Свету, так и к Тьме. Или, наоборот, любить и Свет, и Тьму. И человек, и Иной, стоящий на распутье, не делающий разницы между силами Света и Тьмы. Такие встречаются, пускай и редко. В Москве их двое – отец Виктора и… твой маленький друг Егор. Впрочем, он уже вырос, верно?»
«Почему же Рогоза приехал с Украины?»
«Да потому, что не мы решаем, кто станет Зеркалом. У меня были надежды на его приход, но заранее никто ничего не знает. Зеркальный маг может прийти – может не прийти. Он может появиться сразу, а может добираться к месту, где нарушилось равновесие, дни и даже месяцы. Я удовлетворил твое любопытство?»
«Да».
«Тогда я жду ответной любезности. Кто убил Виктора? И при чем тут зеркальные маги?»
«Вас не порадует информация, Завулон. Я полагаю, что Виктора убили с целью дискредитировать шотландский Ночной Дозор. Аттракцион принадлежит им. А что касается Зеркала… боюсь, что ситуация здесь может дестабилизироваться. Настолько, что придет зеркальный маг. В Эдинбурге есть кандидаты на эту роль?»
Он поверил. Кажется, поверил. Ответил задумчиво:
«Не знаю. Никогда не интересовался».
«Тогда пока все. Если выясните – проинформируйте, будьте добры».
Я не стал дожидаться ответного смешка – разжал ладонь и прервал связь. Фигурка блестела от пота и от этого казалась почти живой.
Все, пора в гостиницу. В уютный номер люкс для Светлых, в царство бело-розо-бежевого, к кружевным занавескам и шелковому белью.
Призывно затренькал телефон.
– Да? – Я прижал телефон к уху, поймал взгляд официанта и поводил пальцем по открытой ладони – будто выписываю чек. Официант вымученно улыбнулся, глянув на единственную чашечку передо мной, и черканул на бумажке «2 Ј».
– Энтони, друг мой, – произнес Лермонт. И это «Энтони» сразу же сказало мне – рядом есть кто-то, кому не стоит знать, что я русский. – Когда ты покидал «Подземелья», как себя чувствовал мой сотрудник?
– Нормально.
– Он убит, Энтони. Ты не мог бы приехать?
Я прошипел что-то нецензурное, выгребая из кармана мелочь. Так… замок там, а овраг и мост там…
– Если сразу поймаю такси, то буду через пять минут.
– Поторопись, – велел Лермонт.
Свободное такси нашлось сразу – не пришлось прибегать к магии, чтобы освобождать занятую машину. В Эдинбурге вообще было на редкость хорошо с такси. Я сел, достал сигарету и закурил. Водитель посмотрел с легким неодобрением – но ничего не сказал. Я до конца опустил стекло со своей стороны. Действительно, сядут после меня некурящие…
Но мне хотелось курить.
Идиот. Какой я идиот! Встревожился за Егора, позаботился о Валерии… А вот подумать головой, для этого и предназначенной, – не удосужился. Мой визит в «Подземелья» был замечен, кого-то насторожил. И бедолага Жан, нервный французский студент, уже никогда не вернется в свой Нант…
Моя вина.
Но Лермонт-то – сам хорош! Аттракцион прикрыл и отрядил дежурить одного человека. Не Иного, не боевого мага, способного схватиться с вампиром на равных, – а перепуганного пацана в гриме и карнавальном наряде.
Я представил себе рыжего парня с бледным, но теперь уже не от грима, а от потери крови лицом, лежащего среди жутковатых пыточных орудий. «Одному тут неуютно». И начал отчаянно, хоть и вполголоса, материться.
Дурак я, дурак…
Лермонт ждал меня у входа в «Подземелья». Был он мрачен и зол так, как только может быть зол Светлый.
– Пошли. – Он не оглядываясь затопал впереди. Мы быстро прошли череду пустых комнат и вышли к «Кровавой реке». Опять здесь?
Но Фома молча полез в лодку. Я – за ним. Фома взмахнул рукой, заскрежетал механизм, и лодка двинулась вперед.
– Вы еще не вызвали полицию? – спросил я.
– Пока нет. Только своих… и наблюдателя от Темных.
– Где они?
– Я попросил их подождать несколькими комнатами дальше. Сказал, что хочу пригласить для осмотра трупа независимого эксперта. Обычного человека. Нечего тебе пока светиться…
Лодка проползла короткий затемненный участок и пришвартовалась ко второму причалу.
– Вот, – мрачно сказал Фома.
Я выбрался из лодки и вслед за Фомой прошел в соседнюю комнату. Тут размещалась экспозиция орудий казни. С потолка свисал манекен в петле, а вот на гильотине… на гильотине был не манекен. Убийца опять продемонстрировал свое чувство юмора.
Отрубить человеку голову тупым бутафорским ножом макета гильотины – для этого надо обладать нечеловеческой силой. К примеру – быть вампиром.
Белое пластиковое ведро под гильотиной было наполовину заполнено кровью. Отсеченная голова лежала рядом.
Я сел на корточки, осторожно взял голову в руки. И мне захотелось закричать – от бессилия и осознания своей глупости.
– Знать бы, какая сволочь… – сказал Фома. – Человек у меня работал семнадцать лет…
– Сволочь – молодой рыжеволосый парень, – сказал я. – Представляется французом, говорит с легким акцентом. На вид – лет двадцать. Имеет склонность к театральным эффектам. Очень находчив. Замечательный актер.
Я бережно положил отрубленную голову на пол. Посмотрел на ошарашенного Лермонта и пояснил:
– Меня провели как ребенка. Я разговаривал с убийцей, находясь в двух шагах от трупа. И ничего не заподозрил. Ничего!
Голова убитого сторожа – черноволосая, с редкой сединой, как и положено человеку в возрасте после пятидесяти, – слепо смотрела на нас с пола.
* * *
– Замаскировать свою природу можно лишь от слабейшего. – Лермонт буравил меня недоверчивым взглядом. – Это аксиома. Попробуй определить мою ауру.
Странный разговор над телом человека с отрубленной головой. Странное место, странные преступления, странные разговоры…
Аура Лермонта – полыхающие желто-зеленые разряды, колючий ежик Силы, – потускнела. Иглы разрядов втянулись, померкли. Несколько секунд – и Лермонта окружала гладенькая многослойная аура, характерная для человека.
Четкий признак Иного – рваная, незакрытая аура. Она может топорщиться иглами и шипами, втягиваться воронками, зиять прорехами. Все это признаки открытого энергетического контура, способности не только отдавать энергию, как люди, но и принимать ее. Принимать, перерабатывать – и творить чудеса.
Человеческая аура гладкая, многослойная, цельная. Люди только отдают Силу, не принимают. И ровная пленка ауры – их попытка защититься, прекратить медленный и неумолимый отток жизни.
Да, теперь Лермонт выглядел человеком.
Почти человеком…
Я всмотрелся чуть пристальнее – и увидел бледные иглы ауры. Фома замаскировался очень хорошо. Но я пробил защиту.
– Вижу, – сказал я. – Но в того парня я так пристально не всматривался. Он мог прикрыться.
– Значит, твой рыжий собеседник – Высший вампир. Или Высший маг, притворяющийся вампиром. – Фома удовлетворенно кивнул. – Причем он не мог наложить на себя маску, одновременно маскируя свою ауру. Уже хорошо, Антон. Уже хорошо! Мы знаем его физический облик: молодой, рыжеволосый… не так уж и много в мире Высших Иных.
– Плащ он, вероятно, взял где-то здесь, – сказал я. – И накладные клыки. Услышал, что я приближаюсь, и вместо бегства спокойно вышел мне навстречу… мгновенно сочинив правдоподобную легенду.
– Я даже догадываюсь, зачем ему понадобился плащ, – мрачно сказал Фома, глядя на забрызганный кровью пол. – Он не мог не измазаться… Дай мне его образ, Антон.
Прикрыв глаза, я попытался как можно лучше вспомнить француза. Потом мысленно бросил картинку Лермонту.
– Ага, – сказал шотландец. – Прекрасно. Я проверю по нашим картотекам.
– Возможно, стоит сообщить Инквизиции? – спросил я.
Лермонт покачал головой.
– Нет. Пока не надо. События не выходят за рамки обычного преступления одиночного Темного. Дневной Дозор Эдинбурга протестов не заявляет. Обойдемся без Инквизиторов, Антон. Пока можем.
Я не спорил. Небольшое это удовольствие – звать Инквизиторов на помощь.
– Моя помощь еще требуется?
– Нет. Иди отсыпайся, – велел Лермонт. – Полицию мы уведомлять не станем, это уже полностью наше расследование. Мои ребята попробуют поискать следы, а я займусь проверкой Высших.
Он с кряхтеньем склонился над отрубленной головой, будто надеялся увидеть какие-то улики, оставленные неосторожным преступником. Брюшко Лермонту надо бы сгонять…
– Фома, – негромко позвал я. – Фома, что находится в «Подземельях Шотландии»?
– А? – Он даже не обернулся.
– Что тут ищут Темные?
– Это аттракцион, господин Городецкий, – сухо сказал Фома. – Аттракцион и более ничего.
– Ну-ну, – сказал я, прежде чем уйти.

Никакой необходимости возвращаться для убийцы не было. Если бы он оставил улики, их бы уже нашли – и обычные, и магические.
Но он вернулся и снова убил. Чтобы еще больше позлить Ночной Дозор? Ерунда. Чтобы подставить под удар Лермонта? Тем более чушь.
Значит, в первый раз он не смог, не успел чего-то сделать. И был вынужден прийти снова.
Что может прятать Лермонт? Место не такое уж и простое. Тут, к примеру, не растет синий мох. А это уже изрядная аномалия. Структура Сумрака неоднородна. Есть, к примеру, места, где в него войти труднее, а есть и такие, где проще. Слыхал я и про зоны, где вход в Сумрак вообще невозможен. Но синий мох – паразит повсеместный…
Отойдя от моста метров на сто, я посмотрел сквозь Сумрак.
Ага.
Там, где я стоял, мох рос вволю. У пабов и кафе – целыми гирляндами. У жилых домов больше, у офисов и магазинов – меньше. На перекрестках, где водители нервничают, мха тоже больше.
Обычное дело.
А по направлению к мосту, к входу в «Подземелья», синего мха становилось все больше и больше! Его туда тянуло, и неудивительно. Мха все больше, больше… и вдруг метров за десять от дверей он начинает засыхать, будто наткнувшись на невидимую границу.
Странно. Если бы там был какой-то вредный для мха фактор, то его количество уменьшалось бы постепенно. Тут скорее дело в другом…
Я протянул руку к ближайшей колонии мха – пушистому синему пятну на асфальте. И приказал:
– Гори!
Сила потекла через меня, вот только я сдерживал ее напор. И мох не сгорел сразу. Вспучился, разрастаясь и пытаясь переработать дармовую энергию. Но Сила нарастала, и мох не справлялся. Начал сереть, сохнуть… и наконец загорелся.
Вот теперь я видел. Когда знаешь, что именно искать, все становится предельно ясно.
Рассеянная в пространстве Сила, излучаемая людьми жизненная энергия, уходила в Сумрак неравномерно. Да, она непрерывно сочилась сквозь ткань мироздания: на первый слой, на второй, на третий… Но где-то в районе «Подземелий» зияла дыра – и туда хлестал непрерывный поток Силы. Будто в ткани, сквозь которую медленно течет, фильтруется вода, прорезали дырку…
Слишком много пищи для безмозглого паразита. Мох сползался к аттракциону, привлеченный и потоком Силы, и теми эмоциями, что порождали испугавшиеся посетители. Сползался – и засыхал.
Кажется, я понял, почему Фома Лермонт именно здесь открыл аттракцион. Стекающуюся в одно место энергию надо было замаскировать от рядовых Иных. А здесь избыток дармовой Силы списывали на подвыпивших туристов, на испуганных детишек, на бесконечный эдинбургский карнавал…
Не удивлюсь, если Фома приложил изрядно усилий к популяризации Эдинбурга с одной-единственной целью: чтобы замаскировать это место.
Ничего не поделаешь. Даже Светлые иногда играют втемную.
Я медленно двинулся вверх, по одной из улиц, ведущих к «Королевской миле». Улица не самая туристическая, темная, свет падает только из окон, все лавки на ней закрыты, но должна вывести прямо к гостинице. Спать хотелось ужасно. Может, все-таки такси поймать? Но тут хода – десять минут…
Свернув в проулок между домами, я оказался не то на маленькой площади, не то в большом дворе. Вышел к крошечному, метр от мостовой, монументу. На каменной чаше, откуда била маленькая струйка – то ли все-таки уличный фонтан-недомерок, то ли питьевой фонтанчик, – сидел бронзовый попугай. Ниже виднелась табличка. Подсветив зажигалкой, я узнал, что этот фонтанчик был установлен жителем города в память о любимом попугае, скончавшемся в преклонном возрасте от пневмонии…
Что-то щелкнуло за спиной, и меня сильно толкнуло в плечо. Так сильно, что я сделал несколько шагов, чтобы не упасть лицом в чашу с водой.
По спине побежала горячая струйка.
Это… это что такое?
Щелкнуло снова. Звонко отрикошетило от бронзовой птицы. Чтобы окончательно убедить меня, что я едва не погиб у памятника попугаю, горячая пуля с шипением упала в чашу фонтана.
Да по мне же стреляют!
По мне, Иному!
Высшему магу!
Способному мановением руки рушить дворцы и возводить города!
Ну ладно, про города приврал… ломать всегда проще, чем строить.
Скорчившись за фонтаном, я всматривался в тьму. Никого. Так… а сквозь Сумрак?
Результат меня ошарашил.
Стреляли явно из переулка, соседнего с тем, по которому я вышел на площадь. Но я никого не видел! Ни Иного, ни человека!
Хорошо хоть ранение было легким. Пуля прошла сквозь мягкие ткани навылет. Кровь я остановил рефлекторно, в первую же секунду. Сейчас вспомню парочку хороших лечебных заклинаний, чтобы зарастить пробитые мышцы…
Еще один выстрел – пуля прошла над макушкой, мне даже волосы взъерошило горячей волной. Судя по тихому звуку – оружие с глушителем. Судя по тому, что меня еще не убили, – стреляют либо из пистолета, и стреляют хорошо, либо из снайперской винтовки – и тогда из рук вон плохо.
Но почему я не вижу стрелка?
Взмахнув рукой, я накрыл весь переулок пятиминутным Морфеем. А потом, поколебавшись секунду, прошелся и по окнам, и по крыше здания, и по соседним переулкам. Людям кратковременный сон не повредит. Морфей – заклинание мягкое, у человека есть секунд пять, прежде чем его сморит окончательно, стоящие успеют присесть, матери, держащие младенцев, – опустить их, водители – сбросить скорость. Жертв не будет. Скорее всего.
Тишина.
Я попал?
Приподнявшись, я снова посмотрел сквозь Сумрак. Ну же, ну… кто бы ты ни был, но если ты уснул – маскировка с тебя спадет…
Щелчок. Едва заметная вспышка в переулке. И в мое несчастное правое плечо вошла вторая пуля! В то же самое место!
Нет, можно тешить себя мыслью, что там и без того была рана. Но больно-то как! Почему так больно, там ведь уже дырка!
Я присел на корточки, так, чтобы фонтанчик прикрывал меня от стрелка. Теперь уже сомнений не было ничуть, палят действительно из переулка.
Что же мне делать? Палить в темноту файерболами, надеясь хоть так зацепить замаскировавшегося стрелка? Выжечь все вокруг Белым Маревом? Навесить на себя Щит Мага и выйти в открытый бой… но если я не вижу врага, то мне противостоит маг, превосходящий меня по Силе!
Или звать на помощь, звонить в полицию, призывать Гесера и Фому?
Стоп.
Можно и не Гесера с Фомой.
Что там говорил Завулон? Связь, совет, помощь?
Помощь бы мне не помешала.
Достав из кармана фигурку, я поставил ее на булыжную мостовую. Чуть-чуть коснулся Силой. И крикнул:
– Мне! Нужна! Помощь!
Все произошло в доли секунды. Воздух ударил в лицо так сильно, что в первый миг я подумал, будто неведомый стрелок перешел на гранаты. Но это трансформировалась фигурка – разбухала, размягчалась, превращаясь в черную мохнатую тень. Сверкнули в темноте белые зубы, блеснули желтые волчьи глаза – и оборотень прыжком перемахнул через фонтан. Тут же прыгнул вправо. Щелкнул выстрел, но явно впустую. Прыгая из стороны в сторону, так грамотно, как может бежать лишь существо, уже становившееся объектом ружейной охоты, зверь метнулся в переулок. Я услышал рычание, потом что-то загремело, металлически звякнуло. Щелчки выстрелов раздавались по-прежнему, равномерно, с интервалом в секунду-две, но что-то подсказывало – пули уходят в молоко, стрелок уже не опасен.
Я вскочил, побежал вслед за волком, на всякий случай прикрыв себя Щитом. И наконец-то догадался сделать то, что не помешало бы с самого начала: создал свет. Простейшее заклинание, доступное любому Светлому магу. Призыв изначальной Силы – и надо мной закачался в воздухе яркий белый огонек.
И я сразу же увидел того, кто меня едва не убил. Того, кто не был виден в Сумраке.
Ажурная металлическая тренога, напоминающая профессиональный штатив для видеокамеры. На треноге, на вращающемся диске, поблескивающий линзами цилиндр. На цилиндре, в пружинном амортизирующем зажиме, закреплена короткая винтовка с круглым, как на старом советском ППШ, барабаном и длинным рифленым глушителем на стволе. Кольчатый бронированный кабель подходит к спусковому крючку и кончается скобой на тросике, обхватывающей крючок.
Робот еще функционировал. Цилиндр с тихим жужжанием моторов подергивался, скоба нажимала на спуск – и задранная вверх винтовка палила в небо. Я наклонился, чувствуя, как стекает по плечу кровь. Прижал здоровой рукой цилиндр. Сбоку нашелся маленький лючок, на котором китайскими иероглифами была выгравирована надпись: «Стрелок И». Дальше шел номер: «285590607». Под иероглифами была несколькими линиями нарисована улыбающаяся круглолицая детская рожица.
Юмористы…
Я подцепил лючок ногтем, открыл и перекинул тумблер питания на «выключено».
«Стрелок И» тихонько заурчал сервомоторами и затих.
– Привет из Поднебесной, – сказал я и уселся рядом с роботом. Посмотрел на короткий прутик антенны, торчащий из цилиндра. Да, настоящий стрелок мог быть где угодно. Я воевал с роботом.
И мне очень повезло, что прицел был немного сбит.
– Это ж надо, – разглядывая робота, сказал я. – Нет, ну куда это годится? Теперь придумывать заклинания против техники?
Из темноты вышел волк. Сел напротив, стал зализывать лапу. Раны я не видел, наверное, оборотень обжегся о горячий ствол, когда сбил треножник на землю.
– Если бы у марсианских треножников были блохи, они выглядели бы так же, – сказал я волку. – Ты читал «Войну миров»?
Вначале мне казалось, что он не ответит. Да и не все оборотни способны говорить, перекинувшись в зверя. Но волк поднял на меня тяжелый взгляд и пролаял:
– Толь-ко ки-но.
– Ну, тогда ты меня понял, – сказал я. – Спасибо.
– Ра-ну за-ли-жи.
– Я тебе не перевертыш, раны зализывать… – Прижав ладонь к правому плечу, я сосредоточился. Меня мутило, в руке пульсировала боль. Неприятная это штука – огнестрельное ранение. Даже для мага. Вот Света – она бы меня исцелила за пару минут…
– Кому на хвост нас-ту-пил? – Теперь слова давались оборотню лучше. – Эй-фе-ле-вой баш-не?
Я даже не сразу понял, что он так шутит. Покачал головой:
– Да ты у нас, я гляжу, остроумен, как Петросян. Спасибо за помощь. Не пострадал?
– Лапа, – невнятно пробормотал волк, снова принимаясь зализываться. – Афтомат жжот.
– Перекидывайся в человека, подлечу. – Я поднялся. Кровь у меня уже не текла. Набросив на выключенный треножник маскировочное заклятие (теперь каждый увидит вместо него что-то банальное, на свой вкус), я подхватил его под левую руку. Тяжелый. Сильно пахнет горячим металлом, кислой пороховой гарью и чем-то масляным. Но придется тащить, не оставлять же оружие посреди города.
– По-том, – уклончиво протявкал волк. – В бе-зо-пас-ном мес-те. Ты где жи-вешь?
– В гостинице. Тебе понравится, пошли. Только все время иди у моей ноги и постарайся выглядеть как хорошая собачка.
Волк зарычал, но тут же спрятал клыки. В общем-то зверюга не крупный, в темноте должен сойти за овчарку.
Честно говоря, я не рассчитывал, что на этом сегодняшние неприятности кончились. Но до гостиницы мы дошли благополучно. За стойкой скучал новый портье, однако вопросов не задавал, видимо, получил насчет меня указания и ориентировку. На оборотня он посмотрел с любопытством, но тоже смолчал. Я сам подошел к стойке и попросил:
– Ключ от темного люкса наверху.
Портье не спорил. Выдал ключ, но поинтересовался:
– А в одном номере вы не могли бы переночевать?
– У меня аллергия на шерсть, – ответил я.
Из ресторана доносились голоса, звон бокалов. Постояльцы отдыхали. Но у меня не было особого желания присоединяться к гулянке, где коктейль «Кровавая Мэри» являлся самым распространенным, а название его понималось буквально.

Глава пятая

Вначале я отпер дверь для волка, потом уже свою. Волк нырнул в темноту номера, развернулся и мордой захлопнул дверь. Тут же послышался влажный рвущийся звук – будто раздирали на части мокрый поролон. Оборотень начал перекидываться обратно в человека.
Я зашел в свой номер, включил свет и закрылся. Поставил в углу «Стрелка И», все еще попахивающего пороховым дымом. Стянул окровавленную футболку, выбросил в мусорное ведро. Посмотрелся в зеркало.
Красавец. Плечо в запекшейся крови, страшный багровый рубец там, где вошли пули.
Ну ничего. Главное было подлатать рану. Сейчас наложу Авиценну, и к утру никаких следов не останется. Что нам, волшебникам, пулевое ранение? Тьфу! Взять и растереть. Но шторы на окнах я все-таки закрыл, верхний свет выключил. Если я получу пулю в голову – никакая магия не спасет.
Стоя под душем, смывая с себя пот и кровь, да и просто нежась в теплых струях воды, я пытался совместить несовместимое.
«Подземелья Шотландии» – аномальная зона, через которую Сила изливается из нашего мира… куда? На нижние слои Сумрака, очевидно. С этим ясно.
Студента Витю убил вампир. Почему? Потому что Виктор заметил его в зеркальном лабиринте и узнал. Вампиру было очень важно сохранить свое инкогнито. С этим тоже ясно.
Егора пригласили в Эдинбург как потенциального зеркального мага. Причем мага, который встанет на сторону Ночного Дозора, не будет же Фома работать себе во вред! Значит, Фома боится серьезной схватки, в которой Темные возьмут верх. Боится настолько, что страхуется всеми возможными путями. И меня, похоже, Гесер отправил в Шотландию по его просьбе. Это тоже достаточно ясно.
А вот дальше все становится непонятным!
У Виктора высосали кровь – только вампир с его устроенным будто вакуумный насос горлом может опустошить человека за три-четыре минуты. Но вампир кровь тут же срыгнул в канаву. Зачем? Был сыт? Но вампир никогда не насыщается настолько, чтобы пренебречь еще одной порцией. Кровь – не столько пища, сколько энергия в единственно пригодной для вампира форме. Вампир может переработать выпитую кровь за четверть часа. Зачем выливать? Чтобы не подумали на вампира? Но люди и так в вампиров не верят, а Дозор все поймет по форме раны.
Зачем убили сторожа? Да еще с такой жестокостью? Он кому-то мешал в «Подземельях»? Но существует масса способов вывести человека из строя, не причиняя ему вреда. Тот же самый Морфей. Зов вампиров. В конце концов – дубинкой по башке, жестоко, но не смертельно! Непонятное, ненужное убийство…
И уж совсем все запутывается с роботом-стрелком! Порой и мы, и Темные пользуемся огнестрельным оружием. Особенно это характерно для молодых Иных – глубокая вера в тяжелые пистолеты, снаряженные серебряными пулями автоматы, мощные гранаты… Но притащить в мирный Эдинбург дистанционно управляемого робота-стрелка! Я даже не знал, что такие штуки вышли из уровня прототипов и поставлены в Китае на поток. Ничего сложного, конечно, – подвижная турель, телекамера и прибор ночного видения, зажим для любого ручного оружия и спусковое устройство. Тот, кто установил на моем пути устройство, таился где-то в отдалении, всматривался в экран радиопульта, крутил джойстик, давил на кнопку «огонь». Доступно и магу, и вампиру. И человеку, в конце концов.
Что происходит? Отчего такая агрессия по отношению ко мне? Напасть на Высшего Светлого, на сотрудника Ночного Дозора – это очень серьезный поступок. Тому, кто это сделал, нечего терять…
Вытеревшись насухо, я накинул белый шелковый халат и вышел из ванной. Так, надо чего-нибудь сжевать. Хотя бы шоколадку из мини-бара. И принять грамм сто виски. Или стакан вина. А потом можно упасть на шелковые простыни и уснуть: крепко, без сновидений.
Будто прочитав мои мысли, в дверь постучали. Я застонал, запахнул халат и пошел открывать.
На пороге стояла девочка-подросток. Ну или юная девушка – ей было лет пятнадцать, этот возраст уже можно трактовать по-разному. Девочка была босая, короткие черные волосы влажно блестели, из одежды на ней, похоже, был только халат из черно-красного шелка.
– Можно? – голосом примерной школьницы спросила девочка.
– Мне следовало сразу догадаться, – сказал я. – Заходи.
– И как вам следовало догадаться? – потупив глаза, спросила девочка. – Рассмотреть статуэтку получше?
– У меня с собой микроскопа не было. Но волк-самец обязательно обоссал бы оружие.
– Фу, какой вы грубый, а еще Светлый! – Девочка поморщилась. Прошла к креслу, села, закинув ногу на ногу. – Не обоссал, а пометил! А ничего, что я зашла? Я вас не скомпрометирую?
– К сожалению, нет, детка, не скомпрометируешь. – Я уже открывал мини-бар. – Ты что-нибудь будешь?
– Теплое молоко с медом.
Я кивнул:
– Хорошо, сейчас позвоню в ресторан.
– Здесь нет рум-сервиса.
– Для меня сделают исключение, – уверенно сказал я.
– Ладно, налейте вина. Красного.
Себе я налил виски со льдом. Потом, заметив пятидесятиграммовую бутылочку ликера «Драмбьюи», вылил ее в виски. То, что мне нужно для крепкого сна – изрядная порция «ржавого гвоздя». Если девочка отказывается от молока с медом, это не повод для меня отказаться от виски на меду…
– А кому вы так хвост прищемили? – спросила девочка. – Первый раз такое вижу, чтобы из автоматической пушки палили…
– Это не пушка.
– Какая разница, – фыркнула гостья. – Я же девочка, мне можно ошибаться.
– Ты не девочка, ты оборотень. – Я внимательно всмотрелся ей в лицо. – И я тебя помню.
– Да? – С нее вдруг слетела вся бравада. – Помните?
– Конечно. Тебя зовут Галя. Это ты заметила ведьму Арину, когда она похитила мою дочь[5].
– Помните. – Девочка улыбнулась. – А я думала, вы забыли давно…
– Нет. – Я протянул ей бокал с вином. – Спасибо. Ты тогда очень нам помогла.
– У вас хорошая дочка. – Она смело глотнула вино, чуть поморщилась. – И жена очень красивая.
Я кивнул и спросил:
– Что ты намерена делать теперь?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Завулон мне сказал, что это очень ответственное задание. Что я должна вам помогать, хоть вы и Светлый. Защищать от всего.
– А почему именно ты? – спросил я. – Ты, уж извини, все-таки очень молода. И уровень у тебя всего лишь пятый.
– Потому что я… – Галя осеклась. – Я же помогла? Хоть и пятый уровень?
– Помогла. – Я залпом выпил свой коктейль. – Извини, я ужасно хочу спать.
– Я тоже. Но у меня там так страшно. Все красное и черное. Можно я с вами останусь? – Она глянула на меня – и смущенно опустила глаза.
Поставив стакан, я кивнул:
– Конечно. Диванчик тебя устроит? Подушку и одеяло я дам.
– Светлый… – с обидой и разочарованием протянула девочка. – Ладно, пойду из этих райских кущ в свой филиал ада. Там, пожалуй, будет веселее!
С бокалом в руках она гордо вышла из номера. Я заглянул через порог – и впрямь ее номер был выдержан в багрово-черных тонах. На полу виднелись клочья черной шерсти – девочка перекидывалась так быстро, что преобразовала шкуру не полностью.
Притворяя за собой дверь, Галя показала мне язык.
А я, закрывшись, принялся тихо смеяться.
Акселерация, эмансипация и сексуальная революция! Нет, врать не буду. Мне все-таки приятно, что четыре года назад эта девочка на меня запала. Ну или не четыре. Может быть, влюбилась она потом. Задним числом, так сказать. Когда на волне гормонов пришла пора романтических переживаний и смутных желаний.
Нет, ну как она меня соблазняла! Ножку на ножку закинула, халатику позволила сползти, глазками кокетливо стреляла.
Но самое смешное – другое. Будь на моем месте кто-то другой – она бы все равно пришла. После перекидываний у оборотней резко повышается либидо. Некоторые этим специально пользуются, чтобы приобрести репутацию страстных и неутомимых любовников.
Да, порой становится очень обидно, что я Светлый…
Впрочем, спать хотелось так, что предаваться волнующим фантазиям о сексе с юной девушкой-оборотнем не было никакого желания. Несколько сторожевых и защитных заклинаний я поставил совершенно автоматически, это был такой же ритуал, как почистить зубы перед сном. Потом забрался в постель, вслушался в шум за окнами – город еще гулял, город не спешил засыпать. Взяв мобильник, я включил музыку, закрыл глаза. Время кассетных плееров ушло вслед за грампластинками, время мини-дисков так и не случилось, теперь уходит и время компакт-дисков. Остается холодная цифра МР3. Но мы привыкли. Нас это больше не смущает.

Так начинается свет.
Темная ночь без особых примет.
Но кто-то вошел в этот мрак.
Тебе пока невдомёк, что и с тобой будет так же.
Да, это похоже на бред, да, это похоже на глюк,
Но именно так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук.
Так кончается страх.
И ты выпил отвар из отравленных трав.
Из тщательно спрятанных книг.
Теперь каждый твой крик – это тоже улика.
Столько несчастий и бед. Столько бессмысленных мук.
Но только так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук.
Скоро день похорон.
Так рой этот ров под рёв воров и ворон.
Хорони свою смерть.
Наворожи себе жизнь, нагадай себе свет.
Первый оставленный след. Последний потерянный друг.
Так начинается свет, так кончается страх,
Так рождается звук…[6]
Я уснул. И в моем сне в меня никто не стрелял. Никто никому не отрезал голову тупым ножом. Никто ни за кем не гнался.
Девочки в шелковых халатах там отсутствовали, но и для Светы места не нашлось. И только чей-то взгляд, любопытный и недобрый, все не отпускал и не отпускал меня.

Просыпаться от телефонного звонка всегда неприятно. Даже если звонит любимая женщина или старый друг.
За окном уже было светло. Я оторвал голову от подушки, оглядел спальню – все в порядке, только одеяло во сне я скинул на пол. Потянулся за трубкой, посмотрел на номер.
Вместо номера телефон скромно написал «Завулон», хотя номер Темного, конечно же, не был забит в мою адресную книжку.
– Слушаю, Темный.
– Как здоровье, Антон? – участливо спросил Завулон. – Плечо зажило?
– Благодарю, все в порядке. – Я невольно потрогал место, где еще вчера была рана. Кожа там была розовая и чесалась.
– Рад, что мой подарок пригодился, – все тем же любезным тоном продолжал Завулон. – Хотел поделиться с тобой информацией. В Великобритании кандидатов на роль Зеркала нет. Есть один во Франции, один в Польше, двое в Италии… ума не приложу, зачем Томасу приспичило вытаскивать в Эдинбург именно Егора.
Понятно. Моя наивная хитрость успехом не увенчалась. Завулон все-таки докопался до истины.
– Надеюсь, он не понадобится, – сказал я.
– Конечно-конечно, – поддакнул Завулон. – Это уже свинство какое-то, опять эксплуатировать бедного мальчика в интересах Света… Антон, дорогой мой, а что все-таки там творится? Я слышал, вчера произошло второе убийство? Еще одного человека обескровили?
– Да, – сказал я, садясь в кровати. – Еще одного. Отрубили голову макетом гильотины.
– А что сделали с кровью? – полюбопытствовал Завулон.
– Слили в ведро для мытья пола.
– Понятно.
– Рад, что вам что-то понятно, – сказал я.
– Ну, не скромничай, Антон… – Завулон помедлил. – Поинтересуйся у Фомы, давно ли он навещал соседа по могиле.
– Чего? – Мне показалось, что я недослышал. – Могилу соседа?
– Давно ли он навещал соседа по могиле, – со смешком произнес Завулон. И прервал связь.
Ругаясь вполголоса, я встал, отправился в ванную. Привел себя в порядок, принял холодный душ. Надел рубашку с короткими рукавами и джинсы, почему-то на легкомысленные шорты и футболку меня больше не тянуло, позволяла бы погода – влез бы в свитер или пиджак.
Телефон зазвонил снова.
– Слушаю, Гесер, – глянув на дисплей, произнес я.
– Как ты там?
– Плечо зажило, – ничуть не сомневаясь, что Гесеру все известно, ответил я.
– Какое еще плечо?
– Вечером в меня стреляли. – Я коротко пересказал ему случившееся. В трубке повисло такое гробовое молчание, что я дунул в микрофон, будто в старом проводном телефоне.
– Я думаю, – сухо сказал Гесер. – Думаю…
– Может быть, я вначале пойду завтракать?
– Сходи, – позволил шеф. – А потом разыщи Фому. Скажи ему, что на недомолвки и притворство больше нет времени. Пусть проверит Руну.
– Какую именно? – спросил я тоном человека, день-деньской проверяющего Руны.
– Руну Мерлина.
– А… – сказал я, медленно начиная что-то соображать. – Мерлина… Разве она не в могиле?
Я ляпнул наугад, но по молчанию Гесера понял, что попал в точку.
– Антон, откуда ты… – Он коротко выругался. – Найди Фому и поговори с ним начистоту! Я с ним тоже свяжусь.
– Есть! – отчеканил я. Спрятал трубку в карман.
Вот оно как, да?
Есть Руна. Руна в могиле. Могила Мерлина.
Но ведь Мерлин – персонаж мифологический? Король Артур, рыцари Круглого Стола, Мерлин… Никого из них никогда не существовало!
Ага. А также не существует Великого Гесера и Томаса-Рифмача. А также сумасшедших вампиров, девочек-оборотней, Светлых целительниц и строптивых молодых магов, по недосмотру получивших Высший уровень Силы…
Как ни странно, но настроение у меня стремительно улучшалось. Может быть, потому, что дело сдвинулось с мертвой точки? Я сбежал вниз по лестнице, поздоровался с давешним портье и открыл дверь ресторанчика.
Там не было ни единого человека.
Только два молодых вампира и девочка-оборотень.
Вампиры ели карпаччо. Галя – омлет. Удивительно, обычно после двух трансформаций подряд оборотни лопают мясо килограммами.
– Утро доброе, – приветствовал я соседей.
Вампиры криво улыбнулись и кивнули. Галя принялась ковырять вилкой омлет. Понятное дело: гормональная волна схлынула, и теперь ей неловко. Она где-то ухитрилась добыть одежду – черные брючки, белая блузка, пиджачок с короткими рукавами. Что-то подобное носят школьницы в японских мультиках.
– Привет, – усаживаясь рядом, сказал я. – Отдохнула?
– Угу.
– Кошмары не мучили? Жутковатый у тебя номер, неудивительно, что боялась ночевать. Дизайнер перестарался, верно?
Галя задумчиво посмотрела на меня. Отправила в рот кусок омлета, прожевала, сказала:
– Спасибо, Светлый. Но ты мне нравишься, честно. Хочешь, я тебе поесть принесу? Поухаживаю?
– Принеси, – согласился я.
Девочка пошла к шведскому столу – омлет и яичница в подогревающихся судках, хлеб, колбаса, сыр, мясо, чуток зелени. В углу, у двери на кухню, стоял маленький холодильник. Интересно, кровь для вампиров хранится там? Или ее разливает бармен по вечерам? Сейчас барная стойка была пустой, даже краны для пива были закрыты цветастыми чехлами.
У меня снова зазвонил телефон.
– Дайте же мне поесть, – взмолился я, хватая трубку.
– Антон?
– Слушаю вас, Фома.
– Вы уже поднялись, Антон?
– Да. Завтракаю.
– Я пришлю за вами машину. Вы сможете выйти из отеля минут через пять?
– Э… – Я уставился на Семена, появившегося в дверях. Семен сиял и радостно махал мне рукой. – Ничего, если я с товарищем?
– С этой Темной? Девочкой-оборотнем? Не стоит.
– Нет, ко мне приехал товарищ из Москвы. Светлый маг.
Фома вздохнул.
– Хорошо, Городецкий. Приезжайте вдвоем. Водитель знает, куда ехать.
– Мне надо вас кое о чем спросить, – предупредил я.
Лермонт снова вздохнул.
– Боюсь, что мне тоже надо… кое о чем вам рассказать. Поторопитесь, я жду.
Спрятав телефон, я улыбнулся подошедшей с тарелками и кофейником Гале. Одновременно от дверей приблизился Семен.
– Я вам взяла кофе, почему-то решила, что вы будете кофе, а не чай, – гордо сказала девочка. Подозрительно посмотрела на Семена.
– О! Галочка Добронравова! – Семен расплылся в улыбке. – Помню-помню… Как учишься? Как Марина Петровна?
Лицо девочки пошло красными пятнами. Она поставила посуду на стол.
– Представляешь, – доверительно сказал мне Семен, – невзлюбила Галочка свою учительницу химии. И стала ее пугать. По вечерам подкарауливала возле дома, предварительно перекинувшись, рычала и скалила зубы. Представляешь? А муж у скромной учительницы химии оказался скромным милиционером патрульно-постовой службы. И вот на третий вечер, как это всегда бывает в сказках, вышел он, слегка озабоченный нашествием агрессивных собак, встречать с работы жену. Увидел нашу Галочку, скалящуюся из кустов, понял, что это не собака, а волк, выхватил пистолет и расстрелял всю обойму. Две пули, кстати, попали Галочке в попу, когда она улепетывала от разъяренного стража порядка. Тут все закрутилось, мы выяснили, в чем дело, приехали к Гале домой, побеседовали… Ничего, обошлось без Инквизиции. Спустили дело на тормозах.
Девочка развернулась и выбежала из столовой. Вампиры проводили ее задумчивыми взглядами.
– Зря ты так сурово, – сказал я. – Она вчера бросилась под пули, чтобы спасти меня.
Семен подхватил с тарелки кусок колбасы, прожевал. Вздохнул:
– Сплошная соя… Что под пули бросилась – это хорошо. А что учительницу травила?
– Это плохо, – мрачно сказал я.

В ожидавшее нас такси мы погрузились вместе с завернутым в халат роботом-стрелком. Металлическая тренога торчала наружу, но нас это не слишком смущало.
Водитель был человеком. Похоже, в эдинбургском Дозоре куда шире использовали труд наемных людей, чем это принято у нас. Мы быстро выехали из туристического центра и покатили куда-то в сторону залива.
– Спасибо, что вызвал, – сказал Семен, с нескрываемым удовольствием глядя в окно. – Я уж засиделся в Москве… Рассказывай, что тут происходит?
Я начал рассказывать. Вначале Семен слушал со снисходительным интересом старого опытного бойца, которому салага-новобранец пересказывает какие-то ужасы. Потом посерьезнел.
– Антоха, а ты уверен? Насчет того, что Сила туда стекает?
– Попросить шофера вернуться, проехать мимо «Подземелий»?
Семен вздохнул. Покачал головой. И коротко произнес:
– Схрон.
– То есть?
– Тайник. Там спрятано что-то очень важное.
– Семен, я все-таки не пойму…
– Антон, представь себе, что ты очень-очень сильный маг. И можешь, к примеру, ходить на пятый уровень Сумрака.
– Не могу.
– Представить?
– Ходить не могу. Представить – запросто.
– Ну так представь. Можешь ты ходить так глубоко, как никто из известных тебе Иных. Потребовалось вдруг тебе спрятать что-то очень ценное. Магический артефакт, мощное заклинание… да хоть бы и мешок с золотом. Что делать? В землю зарыть? Найдут. Особенно если ты прячешь магическую вещь, она ведь вокруг себя возмущения в Силе создает, как ты ее ни закрывай. Тогда ты берешь эту штуку, уходишь глубоко в Сумрак…
– И оставляю ее там. Допустим, на пятом слое. – Я кивнул. – Но предмет из нашего мира будет выталкивать обратно…
– Вот для этого тебе и нужен постоянный приток Силы. Ну… будто ты плавучий предмет на дно ванны поместил. Сам по себе он всплывет. А вот если его сверху будет прижимать поток воды…
– Понял я, Семен.
– У тебя идеи есть, кто и что там спрятал?
– Есть, – признался я. – Только вначале я спрошу об этом Фому.
В кармане опять зазвенел телефон. Ну что за наказание…
– Да? – не глядя на экран, сказал я.
– Антон, это Гесер.
Голос у шефа был какой-то странный. Будто бы растерянный.
– Слушаю.
– Я поговорил с Фомой… он обещал быть с тобой откровенным. И с Семеном, уж если на то пошло…
– Спасибо, Борис Игнатьевич.
– Антон… – Гесер помолчал. – Тут еще одно… Покопались мы в прошлом Виктора Прохорова. И кое-что нашли.
– Ну? – Я уже понял, что ничего хорошего ожидать не приходится.
– Тебе его фотография не показалась знакомой?
– Обычный парень. Рожа московская, среднестатистическая. – Я поймал себя на том, что начинаю грубить, как всегда в минуты волнения. – В любом институте таких парней… каждый второй.
– Попробуй представить Виктора помоложе. Юношей, подростком…
Я честно попробовал. И ответил:
– Получится московский среднестатистический школьник. В каждой школе таких…
– А ведь ты его скорее всего видел, Антон. И неоднократно. Он учился в одном классе с твоим бывшим соседом, Костей Саушкиным. Был его хорошим приятелем, можно сказать – другом. Наверняка частенько забегал к нему домой. Думаю, порой натыкался на тебя, размахивая портфелем и хохоча без всякой причины.
– Не может быть… – прошептал я. Слова Гесера меня настолько ошарашили, что я даже не удивился небывалой красочности его рассказа. Размахивая портфелем и хохоча? Да легко. Если в твоем подъезде живут дети, ты обязательно натыкаешься на их портфели, слышишь смех и наступаешь на комочки жевательной резинки. Кто же при этом запоминает лица…
– Антон, это правда. Единственным знакомым вампиром у Виктора был Костя Саушкин.
– Гесер, но Костя погиб![7]
– Да, я знаю, – сказал Гесер. – Или, точнее, мы так считали.
– Он не мог спастись, – сказал я. – Никак не мог. Триста километров от Земли. Там нет Силы. Он сгорел в атмосфере. Он сгорел, понимаешь, Гесер? Сгорел!
– Не ори, – спокойно попросил Гесер. – Да, сгорел. Мы вели скафандр радарами до самого конца. Но мы не знаем, Антон, был ли Костя Саушкин в этом скафандре. Высота была уже совсем другой. Надо думать. Надо считать.
Он отключился. Я посмотрел на Семена – тот печально покачал головой:
– Антон, я услышал.
– Ну?
– Не видел труп – не спеши хоронить.

Фома Лермонт жил в пригороде. В тихом и недешевом районе уютных коттеджей и ухоженных садиков. В саду он нас и встретил. Глава эдинбургского Ночного Дозора сидел в деревянной беседке, увитой плющом, и раскладывал на поцарапанном журнальном столике пасьянс. В мятых серых брюках и трикотажной рубашке-поло он выглядел мирным гражданином предпенсионного возраста. Еще бы кучу внуков-внучек вокруг – и получится пожилой глава большого семейства. При нашем появлении Лермонт вежливо привстал, поздоровался со мной и Семеном, после чего сгреб карты в кучу, пробормотав:
– Не выходит…
– Фома, мне кажется, что пора поговорить начистоту. – Я покосился на Семена. – Вы не против, если мой коллега будет присутствовать?
– Не против. Гесер за него поручился.
– Фома, сегодня со мной говорил Завулон из московского Дневного Дозора.
– Я знаю, кто такой Завулон.
– Он сказал… он просил узнать у вас… давно ли вы навещали соседа по могиле.
– Сегодня ночью, – тихо ответил Лермонт.
– И Гесер… он спрашивал про Руну. Руну Мерлина.
– Руны в могиле нет, – ответил Лермонт. Перевел взгляд на Семена. Спросил: – Что ты знаешь о Мерлине?
– Был такой маг. – Семен почесал в затылке. – Великий Светлый маг. Очень давно.
Лермонт посмотрел на меня. Спросил:
– А ты?
– А я думал, что Мерлин – мифологический персонаж, – честно ответил я.
– Вы оба в чем-то правы. – Лермонт улыбнулся. – Великий Светлый маг Мерлин – это и впрямь мифологический персонаж. Настоящий Мерлин был… менее приятным. Да, конечно, он помог маленькому Артуру вытащить меч из камня и стать королем. Хотя никаких прав на престол у Артура не было… между нами говоря. Мерлин не был убежденным злодеем. Он просто добивался своих целей любыми средствами. Надо возвести на престол короля, который будет его слушаться? Возведем. Надо, чтобы король внушал подданным уважение и любовь? Конечно, надо, зачем лишние проблемы! Воспитаем короля благородным и возвышенным. Пусть у короля будут свои, королевские игрушки… красивый круглый стол и отважные рыцари. А вы знаете, что гибель Артура от рук ребенка, родившегося в определенный день, была предсказана еще до рождения Мордреда? И знаете, что сделал благородный Артур?
– Боюсь предполагать.
Лермонт усмехнулся. И процитировал:
– «Между тем повелел король Артур привезти к нему всех младенцев, рожденных в первый день мая знатными дамами от знатных лордов; ибо Мерлин открыл королю Артуру, что тот, кто погубит его и все его земли, родился на свет в первый день мая. Потому и повелел он, чтобы прислали ему их всех под страхом смерти, и многие сыновья лордов и рыцарей были отправлены к королю. Был и Мордред послан к нему женою короля Лота. Посадили их всех на корабль и пустили по морю, а иные были четырех недель от роду, иные же и того моложе. И по воле случая пригнало корабль тот к берегу, где стоял замок, и разбило, и все почти при этом погибли, только Мордреда выбросило волной, его подобрал один добрый человек и растил у себя до тех пор, пока не сровнялось ему четырнадцать лет от роду, а тогда он привел его ко двору, как о том повествуется дальше, в конце книги „Смерть Артура“.
А многие лорды и бароны Артурова королевства негодовали на то, что у них отняли и погубили детей, но вину за это возлагали больше на Мерлина, нежели на Артура. И из страха ли, из любви ли, но сохраняли мир»[8].
– Достойный продолжатель дел царя Ирода, – пробормотал Семен.
Я молчал. Я вспоминал мультфильм, который очень любила Надюшка. Про маленького короля Артура. Про смешного забывчивого волшебника Мерлина. Я представил себе продолжение этого мультфильма – как взрослый Артур, науськанный Мерлином, приказывает загрузить на старый, ненужный корабль орущих, плачущих, ничего не смыслящих младенцев…
И это символ чистоты и благородства? Воспетый легендами король Артур?
– Не очень-то похоже на славного мальчика из доброго диснеевского мультика? – спросил Лермонт, будто прочитав мои мысли. – И на чудака-мага, который взял его под опеку? Но вы не должны винить Артура. Такова уж была его судьба. Такой уж ему попался учитель.
– Как Мордред выжил? – спросил я.
В глазах Лермонта мелькнула ирония.
– Трудно сказать. А как мальчик Артур оказался наследником трона? Быть может, Мордред и не выжил. Но нашлись люди, которые рассказали пареньку, что он сын Артура, которого отец пытался убить в младенчестве. Важно ли, кто он был по крови? Главное, кем он себя считал.
– Он жив?
– Мордред? Нет, конечно. Он был всего лишь человек. И Артур был человек. Они давным-давно ушли из мира.
– А Мерлин?
– И он навсегда ушел в Сумрак… – кивнул Лермонт. – Но Мерлин был действительно великим магом. Я думаю, он был самым великим магом всех времен. Я думаю, – он покосился на Семена, – что Мерлин был нулевым.
Я кивнул. Понятно. Нулевая магическая «температура». Мерлин не вносил ни капли в потоки той Силы, что пронизывает мир, был ее начисто лишен. И именно поэтому он был великим магом. Он поглощал чужую Силу, разлитую в пространстве, – и с ее помощью творил чудеса.
Никогда больше в мире не рождалось таких сильных магов.
А вот одна волшебница родилась. Моя дочь. Надя.
– После Мерлина осталось немало артефактов, – продолжал Лермонт. – Он создавал их играючи, будто это не стоило ему ни малейших усилий. Эскалибур, конечно же. Плащ Мерлина. Чаша Мерлина. Кристалл Мерлина. Посох Мерлина.
– Он не слишком утруждал себя поиском названий, ага? – Семен засмеялся и тут же осекся.
– Руна Мерлина? – спросил я.
Лермонт покачал головой.
– Руна Мерлина – это всего лишь ключ. Она хранилась в могиле Мерлина, в двадцати двух милях от… от того места, которое считают могилой Томаса-Рифмача. Разумеется, самого Мерлина в могиле нет, но кое-что от великого мага там хранилось. Можете счесть меня сентиментальным, но я часто навещал свою могилу. А вот на могилу Мерлина ходить не любил. Полагался на защитные заклинания. И зря. Могила разорена.
– Я полагал, что могила Мерлина находится в Бретани, – сказал Семен.
– Нет. Она южнее Эдинбурга. Вблизи городка Пиблс, у схождения Твида и Поусейла. Это не слишком далеко отсюда.
– И что собой представляет Руна? – спросил я.
– Камень. Заряжен магией до отказа и исцарапан неразборчивыми значками. Руна Мерлина… – Лермонт обвел нас взглядом, заколебался, но все-таки продолжил: – …это ключ, точнее – главная часть ключа, служащего для доступа в тайник, устроенный некогда Мерлином на дне озера. Озера давно уже нет, но тайник, конечно же, сохранился.
– Тайник в Сумраке? – спросил я.
– Да.
– Пятый слой?
Лермонт вздохнул.
– До пятого я бы дошел сам, мой юный друг. Или позвал бы Гесера. Или Эндрю. Найдутся Высшие, способные дойти до пятого слоя. Но тайник делал Мерлин. Он на самом дне. Значит – на седьмом слое.
– Ой, мать моя женщина! – восхищенно воскликнул Семен. – На седьмом? Так он есть, седьмой? Не сказки?
– Есть. Только я не знаю, кто из живущих на Земле способен туда пройти… – Лермонт развел руками.
– А ключ? Руна?
– Что Руна… Я прочитал надпись – она позволяет пройти Стража на пятом слое. Но после этого надо еще двигаться дальше. Я не могу.
– Хотя бы пробовали? – спросил я.
– Зачем? – Лермонт замахал руками. – Лезть в Сумрак за наследством Мерлина? Антон, ты теперь должен представлять, каким он был… ты считаешь, там что-то хорошее?
Я пожал плечами.
– Считается, что в тайнике спрятан Венец Всего, – сказал Лермонт. – Звучит заманчиво, да? Но я почему-то думаю, что Венец Всего – это на самом деле Конец Всего.
Семен открыл было рот, но передумал и смолчал.
– А что еще за части ключа? – спросил я. – Хрустальная Булава Мерлина? Или какой-нибудь Старый Башмак Мерлина?
Лермонт покачал головой.
– Это самая неприятная часть истории. Вы поняли, что в районе тайника Сила хлещет из нашего мира на нижний уровень Сумрака?
– Да.
– Так вот, если попробовать войти в Сумрак, находясь в «Подземельях», вы сможете дойти только до третьего слоя. Дальше барьер, водоворот Силы. Это одновременно и груз, удерживающий тайник на дне мироздания, и защита от любопытных.
– Не так уж и много найдется любопытных, способных дойти до третьего слоя… – пробурчал Семен. Поскреб в затылке. – Извините, молчу-молчу!
– Так вот Руна Мерлина пройти третий слой не поможет, – продолжал Фома. – Я был уверен, что никто, кроме меня, не знает секрет, я и сам-то узнал его случайно, когда в начале двадцатого века у моста произошел несчастный случай… молодая девушка при падении напоролась на острый железный прут и перебила артерию…
– Кровь, – понял я.
– Да. Если человек погибает, истекая кровью, то Сумрак на время перенасыщается энергией. Водоворот на третьем слое стихает и можно пройти глубже.
– Человек обязательно должен погибнуть? – спросил я.
– Не знаю. Не проверял, как ты понимаешь. Консервированная кровь не годится, это точно. Вот почему меня насторожило убийство в «Подземельях». Но защитные заклинания на могиле Мерлина оставались нетронутыми. Ни один человек не приближался к могиле, не вскрывал ее. И я расслабился, списал все на случайное совпадение. Только сегодня ночью решил приехать к могиле.
– И обнаружили ее вскрытой посредством дистанционно управляемого устройства, – сказал я. – Так? Что-нибудь вроде тех роботов, которых используют на ядерных станциях?
– Откуда ты знаешь? – спросил Лермонт.
– Вчера меня обстреляли из этого. – Я кивнул на треногу с винтовкой, которую Семен прислонил к беседке снаружи. – Автоматическая стрелковая установка с радиоуправлением.
Лермонт посмотрел на оружие без всякого интереса. Горько улыбнулся:
– Мы устарели, Антон. Мы пыжимся, но мы устарели… Гесер, Аль-Ашаф, Рустам, Джованни, я… все остальные древние, помнящие мир без электричества, паровозов, пороха. Самые старые маги, самые знающие… почти самые сильные. Мы недооценили новое поколение. Ракеты, роботы, телефоны… – Он пожевал губами. Посмотрел на аккуратный домик – с той тоской, что я порой видел в глазах Гесера.
Наверное, именно эта тоска и заставляет меня прощать Гесеру все, что он творит на посту главы Ночного Дозора.
– Кто-то из молодых, – продолжил Фома. – Кто-то из молодых, умеющих и не боящихся использовать технологию.
– Я, кажется, знаю, кто это, – прошептал я. – Костя Саушкин.
– Высший вампир, завладевший книгой «Фуаран»? – Лермонт нахмурился. – Я знаю эту историю. Но ведь он погиб!
– Никто не видел тела, – ответил я. – Во всяком случае… он бы не испугался лезть за наследством Мерлина. И технику бы применял без колебаний. А еще – он должен меня ненавидеть. Достаточно сильно, чтобы попытаться пристрелить. Это моя вина! Я отправил его умирать. Он выжил – и решил отомстить.
– Антон, не спеши, – вразумительно сказал Семен. И виновато пояснил Фоме: – Вы уж не серчайте, господин Лермонт! Антон – парень молодой, горячий. Вчера считал, что Костя погиб. Теперь в одночасье все перерешил. А нам сейчас о другом беспокоиться надо. Как вы считаете, господин Лермонт, нашел уже злоумышленник тайничок Мерлинов?
– Мерлин был магом старой закалки, – ответил Лермонт, подумав. – Ключ должен иметь три элемента. Три – число магии, число Силы. Три, семь и одиннадцать.
– Ну да, простые числа, – согласился Семен. – Как не понять. А третья часть ключа?
– Про вторую я узнал случайно, – сказал Лермонт. – Про третью не знаю ничего. Только предполагаю, что она должна быть. Даже что это такое – предмет, заклинание, жертвоприношение, время суток, – не знаю. Возможно, идти в Сумрак надо голым в ночь новолуния, держа в зубах цветок чертополоха. Мерлин – большой шутник.
Мы помолчали. Потом Лермонт натянуто улыбнулся:
– Хорошо, друзья. Я раскрыл вам все тайны, какие знал. Думаю, паниковать раньше времени не стоит. Тайник Мерлина покорится Высшему Иному небывалой силы, который вновь прольет чью-то кровь в «Подземельях» и добудет третий фрагмент ключа. А что это за фрагмент – никому не известно. Давайте успокоимся, пройдем в дом и выпьем чая.
– Традиция английского чаепития! – уважительно произнес Семен.
Фома насмешливо посмотрел на него и поправил:
– Не английского. Не забывайте, вы в Шотландии. Будьте же гостями в моем доме…
– У меня остался еще один вопрос, – перебил я Лермонта. – Зачем вы пригласили в Эдинбург Егора?
– Ты про юношу-иллюзиониста? – Лермонт вздохнул. – Я решил подстраховаться. Если случится серьезная заваруха, то в первую очередь пострадает наш Ночной Дозор. У меня не так уж и много боевых магов. Зеркало – самое лучшее, что можно противопоставить…
– Кому? – спросил я, когда Лермонт осекся на полуслове.
Далекий предок Лермонтова посмотрел на меня с таким раздражением, что я вполне прочувствовал семейную вспыльчивость характера, раньше времени прервавшую жизнь русского поэта.
– Мерлину! Довольны?
– Вы допускаете, что он…
– Самым ценным для Мерлина всегда был он сам. И Венцом Всего он мог назвать способ вытащить себя из небытия. Шутка вполне в его духе.
– Такого еще не случалось. – Семен покачал головой.
– Не случалось. Но и магов, подобных Мерлину, не было. Его сущность… душа, если хотите, может дремать где-то там, на седьмом слое… пока туда не опустится достаточно сильный маг. Грубо говоря – пока глупое тело само не притащит черной душонке Мерлина новое вместилище! Вас порадует, если Великий Мерлин вернется в мир? Меня – ничуть! И вот для этого случая мне нужен под рукой потенциальный зеркальный маг. Быть может, это сработает. Быть может, он обернется Зеркалом и уничтожит Мерлина. Чем ты недоволен, Городецкий?
– Да нельзя же так! – воскликнул я с неожиданной даже для себя болью. У меня уже все смешалось в голове – Костя, которого я убил и который, может быть, жив; жаждущий воскрешения Темный маг Мерлин, ничего не подозревающий Егор… – Мы же его с детства использовали для своих операций! А теперь – бросить в ад, прикрыться парнем от Мерлина? Он же мальчишка совсем!
– Хорошо! – Лермонт тоже повысил голос. – Ты привел убедительный довод! Сейчас я выложу перед тобой личные дела всех потенциальных зеркальных магов. Ткнешь пальцем? Выберешь другого кандидата? Там есть девочка девяти лет, мальчик пятнадцати, молодой муж и отец, беременная женщина… они никогда не доживают до старости в неопределенном состоянии, рано или поздно выбирают Свет или Тьму! Они все молодые, все почти дети! Возьмешь на себя выбор? Избавишь меня от этой подлости?
– Да! – закричал я, вскакивая. – Да, возьму! Избавлю! Тащи свои досье, господин Фома Лермонт!
– Сейчас притащу! – Он тоже поднялся. – Выбирай, выбирай!
Мы стояли, зло глядя друг на друга. И не сразу поняли, что у нас обоих по лицу текут слезы.

Глава шестая

Не знаю, принес бы Лермонт досье или все-таки нет. И уж тем более не могу сказать, что бы я сделал. Наверное, все-таки выбрал бы другого кандидата на роль зеркального мага.
Но нам не дали этого сделать.
Вначале я заметил, как изменилось лицо Лермонта. Он смотрел куда-то в сторону, на дорогу.
Потом я услышал рев мотора и обернулся.
Маленький белый фургон, несшийся по дороге, внезапно свернул и легко проломил символический деревянный забор, обносивший коттедж Лермонта. С диким визгом шин, разбрасывая из-под колес землю и гравий, затормозил.
Задние двери фургончика были заранее сняты. Двое людей выпрыгнули из него, а третий, оставшийся внутри, открыл огонь из закрепленного на турели пулемета.
Первым среагировал Фома. Он поставил щит, едва машина влетела в его сад. А может быть, и не ставил? Возможно, это было сторожевое заклинание, давным-давно установленное на случай подобного вторжения?
Пулемет грохотал, звук резонировал в кузове и шел в нашу сторону, будто усиленный огромным жестяным рупором. Вместе со звуком шел и поток свинца. Но пули не долетали – мягко останавливались, секунду неподвижно висели в воздухе, будто оживший спецэффект из кинобоевика, после чего падали на землю.
Двое выскочивших, оба в темных масках-капюшонах, залегли у фургона и открыли огонь из автоматов. Из кабины пока никто не показывался.
Они что, идиоты?
Семен несколько раз взмахнул рукой. Я успел заметить и безобидный Морфей, который даст нападавшим десяток секунд на продолжение игры в войнушку, и мгновенно действующий Опиум. Но заклинания не сработали, огонь продолжался, пули все так же вязли в воздухе между нами. Я всмотрелся – нет, это не Иные. Обычные люди. Но у каждого на груди тлела искорка защитного амулета.
– Только не убивай! – выкрикнул Лермонт, когда я поднял руку.
На мгновенное действие у меня было подвешено только два Тройных Лезвия, я никак не рассчитывал угодить в такую переделку. Я метнул оба, целясь в пулемет. Первый заряд прошел мимо, второй попал – и превратил оружие в горку мелко нашинкованного металла. Грохот немного притих, теперь стреляли только автоматчики, но как-то неуверенно, будто обнаружив невидимый барьер. Это хорошо. У каждой защиты есть предел насыщения, пулеметный огонь быстро вывел бы ее из строя.
На нас напали люди! Обычные люди, но снабженные защитными амулетами. Поступок мало того что небывалый, еще и глупый. Одно дело – расстрелять мага из засады, да еще посредством дистанционно управляемого оружия. А вот так, лицом к лицу, трое стрелков против трех магов… на что они рассчитывали?
Только на то, чтобы отвлечь наше внимание!
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть белый дымный след, несущийся в нашу сторону. Ракету запустили с крыши многоэтажного здания, стоящего едва ли не в километре отсюда. Но ракета явно была управляемой и шла точно в беседку.
– Фома! – закричал я, наудачу бросая в сторону ракеты Фриз. Но то ли темпоральная заморозка не попала в цель, то ли ракету тоже защитили от магии – ничего не произошло.
– В Сумрак! – крикнул Лермонт.
Иногда лучше подчиняться, чем придумывать свои, оригинальные ходы. Я шагнул в Сумрак, почти сразу погрузившись до второго слоя. Рядом оказался Лермонт – он тоже счел первый слой недостаточно надежной защитой. Но, к моему удивлению, на втором слое Фома не остановился – взмахнул рукой и погрузился глубже. Недоумевая, я все-таки двинулся за ним на третий слой. К чему это? Сильный взрыв в реальном мире может отразиться на первом слое, но до второго ему все равно не достать… а если уж Фома заподозрил самое ужасное, немыслимое, то ядерный заряд все равно выжигает материю на всех слоях мироздания…
Серую мглу высветило белое пламя. Земля под ногами слабо сотряслась. Слабо – но сотряслась!
– Где Семен? – закричал я.
Лермонт только развел руками. Мы еще несколько секунд медлили, пока в обычном мире разлетались осколки, стихало пламя и заканчивали падение дымящиеся фрагменты беседки.
А потом вышли обратно.
Аккуратный коттедж Лермонта лишился всех стекол и покрылся мелкой сыпью от осколков. Из окна второго этажа торчала здоровенная ветвь, срезанная взрывом с ближайшего дерева.
Фургончик лежал, перевернутый набок. Рядом застыли два неподвижных тела. Третий, то ли пулеметчик, то ли благоразумно отсиживавшийся водитель, медленно отползал к забору, волоча неподвижные ноги.
Особой жалости к нему я не испытывал. Это был обычный бандит, которого использовали втемную – чтобы отвлечь наше внимание от пущенной ракеты. Он знал, на что шел.
На месте беседки образовалась небольшая воронка, усыпанная свежей белой щепой. Над головой, порхая, кружили и оседали игральные карты – прихотливый случай не сжег их, а подбросил в воздух.
Семен обнаружился у самого фургончика. Он был заключен в сверкающий прозрачный шар, будто выточенный из хрусталя. Шар медленно катился, Семен, раскинув руки и ноги, вращался внутри. Его поза так смешно пародировала известную картинку «золотого сечения», что я глупо хихикнул. Коренастый, коротконогий Семен никак не походил на мускулистого атлета, нарисованного Леонардо да Винчи.
– Очень неудобное заклинание, – сказал Лермонт с облегчением. – Хотя и надежное.
Хрустальный шар пошел трещинами и распался облачком пара. Семен, оказавшийся в этот момент вниз головой, ловко извернулся и приземлился на ноги. Поковырял пальцем в ухе, спросил:
– Так у вас всегда по субботам принято, господин Лермонт? Или по случаю нашего приезда?
Лермонт на незатейливое ехидство никак не отреагировал. Склонил голову набок, будто вслушиваясь в чей-то голос. И хмурился – все больше и больше.
А потом двумя движениями создал перед собой светящуюся рамку портала. Сказал:
– За мной, господа. Боюсь, это все было отвлекающим маневром.
Я не успел спросить, что он собирается делать с перевернутым фургоном, взорванной беседкой, уползающим бандитом, замаячившими уже на улице соседями. Рядом открылся второй портал – и из него один за другим принялись выпрыгивать Иные.
Не просто Светлые из Ночного Дозора – они были одеты в полицейскую форму, в бронежилетах и шлемах, с автоматами на изготовку!
Да, Томас-Рифмач, горазд ты кокетничать! Недооценили технологии! Вижу-вижу, как ты ее недооцениваешь…
Лермонт шагнул в портал. Я чуть задержался, ожидая Семена. А тот вдруг остановился, вперив взгляд в сухопарого рыжего мужчину. Завопил:
– Кевин! Старый хрыч!
– Симон! Тупая твоя башка! – восторженно закричал рыжий. – Ты куда? Погоди!
Они обнялись и принялись молотить друг друга по спинам с энтузиазмом спятивших зайчиков из рекламы батареек.
– Потом, потом наговоримся, – выдираясь из объятий Кевина, пробормотал Семен. – Вишь, портал стынет… Я тебе вина привез из Севастополя, помнишь? Мускатное игристое, вот!
Сплюнув, я покачал головой. Ну что за манера – «потом, потом…». В кино герой, который говорит старому другу такие слова, обречен на скорую неминуемую смерть.
Остается лишь порадоваться, что мы – не герои боевиков.
Я шагнул в рамку портала.
Молочное свечение вокруг. Легкость, сравнимая лишь с той, что испытывают космонавты. Тайные тропы, недоступные людям.
Что там сейчас будут делать Иные в форме полицейских? Стирать память случайным свидетелям, убирать все следы произошедшего взрыва, допрашивать нападавших, если те выживут. Черновая работа, из которой на самом-то деле и состоят будни Дозоров.
Но кто посмел? Напасть на сотрудника Дозора – уже безумный поступок. На шефа Дозора да плюс еще двух иностранных магов – совсем неслыханно. А уж использовать при этом людей…
Я вдруг четко осознал, что встреченный мной в «Подземельях» француз тоже был человеком. Нет, не Высший маг, спрятавший от меня свою сущность. Обычный человек. Но потрясающе ловкий, хладнокровный, артистичный. Не такая пешка, как отправленные на смерть бандиты. Уж не он ли выпустил в нас ракету?
А еще вампир. Неужели Костя? Неужели он все-таки выжил?
И в довершение всего защитные амулеты на бандитах, позволившие им выиграть время. Вампиры не способны создавать амулеты. Это работа мага, чародея или ведьмы!
Так с кем же мы столкнулись? Кто ломится в Сумрак за наследством Мерлина?
И способен ли он погрузиться до седьмого слоя…
Портал закончился, как всегда, неожиданно. Белое свечение сжалось в рамку, я шагнул в нее – и тут же меня схватили за плечо, резко дернули влево и вниз, уложили под прикрытием импровизированной баррикады – несколько опрокинутых столов.
Вовремя. Над головой пропела пуля.
Я был в «Подземельях Шотландии». В одной из первых комнат.
Рядом прятался за баррикадой Лермонт, а меня уложил на пол темнокожий Иной первого уровня. Судя по количеству заклинаний, «подвешенных» у него на пальцах, это был боевой маг.
Снова грянул выстрел. Стреляли из открытой двери, ведущей в следующую комнату.
– Фома, что случилось? – Я непонимающе посмотрел на него. – Почему мы лежим? Надо ставить Щит…
Лермонт даже не шевельнулся, но у двери, закупоривая ее, возник барьер. Я не успел удивиться глупости шотландского мага и порадоваться своей проницательности – снова ударил выстрел, и пуля просвистела над нами. Барьер ее не удержал.
– Прошу прощения, погорячился… – пробормотал я. – А сквозь Сумрак?
– Та же беда, что и с ракетой, – пояснил Лермонт. – Пули зачарованы до второго слоя.
– Пошли через третий!
– На третьем – барьер! – напомнил Лермонт. Я пристыженно замолчал.
Темнокожий маг привстал и метнул в коридор несколько заклинаний. Я успел заметить Опиум, Фриз и Буку. В ответ опять выстрелили. Все с тем же четким, механическим ритмом…
– Лермонт, это автомат! – быстро сказал я. – Лермонт, это такой же автомат, что в меня стрелял!
– И что с того? От легких заклятий он защищен. Предлагаешь палить файерболами, устроить пожар и обрушить на нас мост?
Нет, Томас-Рифмач не паниковал, не впал в отчаяние. Он явно пытался что-то придумать. И, наверное, у него был какой-то план. Вот только я медлить не хотел…
Из портала, по-прежнему висящего в воздухе, шагнул Семен. Тут же присел и на корточках шагнул к баррикаде. Да… опыт порой важнее Силы…
Где-то далеко, за стенами и дверями, раздался крик. Душераздирающий человеческий крик, оборвавшийся на высокой ноте.
…А ярость порой важнее опыта.
Я скользнул в Сумрак.
Первый слой. Декорации будто обрели реальность. Стены из гипсокартона и пластика стали каменными, под ногами зашуршали какие-то сухие стебли. Наверное, в Сумраке помещения выстроила человеческая фантазия – слишком много людей прошло здесь, искренне принимая правила игры, заставляя себя поверить в подземелья.
В подземелья и драконов.
Маленький дракончик с топорщащейся красной чешуей стоял в каменной арке, загораживая мне проход. Дракончик был ростом мне по плечо, он опирался на две лапы и длинный, свернутый штопором хвост. Перепончатые крылья нервно хлопали по спине. Блестящие фасеточные глаза уставились на меня, пасть открылась – и выплюнула сгусток пламени.
Вот каков ты в Сумраке, «Стрелок И»…
Я отпрыгнул к стене, бросая в дракончика файербол. Совсем маленький, чтобы не вызвать никаких потрясений в реальном мире.
А сам ушел на второй слой.
Подземелье не изменилось. Зато дракончик здесь был черным и немного повыше. Глаза у него округлились и потемнели, а еще появились растопыренные уши. Чешуя превратилась то ли в жесткую шерсть, то ли в прижатые к телу хитиновые иглы. Пасть вытянулась вперед. Крылья превратились в маленькие подрагивающие лапки. Я подумал, что так бы выглядел гибрид Чебурашки и крокодила Гены.
Пасть раскрылась, в мою сторону ударил сноп синих искр.
Увертываясь, я продвинулся еще на несколько шагов. И, снова позабыв про барьер, шагнул на третий слой Сумрака.
Вначале мне показалось, что я наткнулся на стену – гибкую, упругую, но непроницаемую стену. Но это было лишь секундное ощущение.
Миг – и я оказался на третьем слое.
И сразу же понял, как это соотносится с предсмертным человеческим криком.
Кто-то вновь открыл барьер. Открыл чьей-то живой кровью.
Но зато дракончика тут не было…
Я побежал по коридору, не заботясь о том, чтобы уничтожить робота-стрелка. Лермонт справится и сам. Никуда не денется. Мне важнее схватить убийцу. Кто бы он ни был – вампир, маг, чародей. Незнакомый – или бывший приятель…
Видимо, это было центральное место «Подземелий». Средоточие Силы, центр воронки, замочная скважина. Та же самая «Кровавая река» – только здесь она выглядела канавой, заполненной пузырящейся, густой как смола черной жижей. Сверкающий черный стол. И на нем неподвижное тело в запятнанном кровью белом халате.
Похоже, на этот раз с жизнью расстался один из вольнонаемных людей, состоящих на службе в Ночном Дозоре Эдинбурга. Один из патологоанатомов или иных экспертов, работающих на Лермонта.
Неужели Лермонт не оставил в «Подземельях» надежную охрану? Не устроил засаду для налетчиков? Бросил доверившихся ему людей на произвол судьбы?
Один лишь взгляд на реальный мир сказал мне все.
Оставил. Устроил.
Но недооценил силу врага.
В комнате я насчитал шесть трупов. Из них трое были чужаками – в полувоенном обмундировании, не принадлежащем ничьей армии, с автоматами – и обоймы автоматов тускло мерцали наложенными на пули чарами. Один – Светлый маг первого уровня. Мертвый, разорванный почти напополам выпущенными в упор автоматными очередями. Неизрасходованная Сила медленно истекала из мага туманным белым свечением. Еще двое застреленных были люди – наемные сотрудники Ночного Дозора. Не спасшие их защитные амулеты огоньками пылали у них на груди. Они тоже умерли с оружием в руках – мертвые руки все еще сжимали пистолеты.
Сколько же их было, нападавших? И сколько ушли ниже третьего слоя?
Я не успел додумать – сквозь Сумрак мелькнула быстрая серая тень, погружаясь с первого слоя ко мне, на третий. И передо мной оказался Брюс.
Мастер вампиров выглядел неважно. Грудь его была изорвана пулями. Он тяжело дышал, во рту сверкали клыки.
– Ага! – воскликнул я с таким восторгом, что Брюс сразу все понял.
– Стой, Светлый! – завопил он. – Я на вашей стороне! Я пришел по просьбе Лермонта!
– И кто же в тебя стрелял?
– Робот в коридоре!
Я прищурился, прослеживая «вампирью дорожку». Да, отпечатки ног нежити шли через коридор, от входа в «Подземелья». Кровавую баню устроил не он.
Вот на кого рассчитывал Лермонт, чтобы преодолеть автоматического стрелка. Мертвого трудно убить даже заговоренными пулями.
– Кто он? – Я не уточнял свой вопрос, но Брюс понял.
– Не знаю! Не наш! Чужак! С ним было два десятка людей, но все уже мертвы. И охранники Лермонта мертвы!
– Идем за ним! – приказал я.
Брюс заколебался. Бросил взгляд на истекающее кровью тело – в отличие от остальных убитых этот человек погиб совсем недавно и труп его присутствовал на всех слоях Сумрака сразу. Смерть – очень сильная магия…
– Даже не думай, – предупредил я.
– Ему уже ни к чему, – пробормотал Брюс. – Ему ни к чему, а мне еще драться невесть с кем!
Это было гнусно, и это было правдой. Но отдать мертвого сотрудника на корм вампиру…
– Если выпьешь кровь, то барьер возникнет снова, – нашел я аргумент в свою пользу. – Пошли. Потерпишь.
Брюс скривился, но спорить не стал. Низко наклонил голову, будто собрался бодаться с препятствием, и ушел на четвертый слой.
Я скользнул следом.
Брюс стоял, держась за грудь. Его трясло. В глазах был откровенный страх. Кроме Брюса, тут никого не было. Никого и ничего – подземелья исчезли. Лишь песок, серый и цветной одновременно, лишь разбросанные там и тут черные валуны… И розовато-белое небо без солнца.
– Антон… я не могу ниже.
– Ты бывал на пятом?
– Нет!
– Я тоже нет. Идем!
– Я не смогу! – завопил вампир. – Мать твою, ты что, не видишь, я же умираю!
– Ты давно уже мертв!
Брюс замотал головой так яростно, словно хотел отвинтить ее от шеи.
Если бы у меня была хоть капля сомнения в том, что он притворяется, я бы его заставил. Заставил или упокоил навечно.
Но выход на четвертый слой явно лишил его последних сил.
– Иди за Лермонтом! – велел я.
С явным облегчением Брюс рванулся обратно. Так рвется из смертельных глубин задыхающийся ныряльщик.
А я стал искать на песке свою тень.
Она есть. Я не могу не отбрасывать тени. Я ее обязательно найду.
Иначе случится что-то страшное.
К примеру – восстанет из мертвых Мерлин. И на помощь Ночному Дозору Эдинбурга, уже понесшему тяжелые потери, придет зеркальный маг. Тот, кто вопреки всему сохранит равновесие.
Фокусник Егор.
И это будет ослепительный миг его славы – прежде чем он сгинет, растворится в Сумраке, будет выброшен в ничто безжалостной волей изначальных Сил.
Нам же не привыкать использовать людей?
Я зарычал, делая шаг вперед. Эту тень надо искать не на песке. Эта тень – во мне самом.
Меня хлестнуло ледяным ветром – и я вывалился на пятый слой Сумрака.
Лицом в зеленую траву.
Дул порывистый холодный ветер. Солнечный свет сочился сквозь плывущие по небу фиолетовые облака – тяжелые, будто снежные. Холмистая равнина, поросшая колючей высокой травой, тянулась до горизонта. Где-то вдали грохотал гром и били молнии – били наоборот, из земли в небо, в фиолетовые тучи.
Я поднялся, сглотнул – у меня заложило уши. Обычное давящее ощущение Сумрака, наползающая слабость, желание побыстрее выйти в реальный мир исчезли. Пятый слой оказался энергетически сбалансирован. Когда глаза привыкли и я присмотрелся, то стало понятно, что краски вокруг все-таки не совсем живые. Трава зеленая – но бледная. Облака скорее сизые, чем фиолетовые. Даже молнии какие-то притушенные, не обжигающие сетчатку глаза.
Но все-таки… Здесь, похоже, можно жить.
Я огляделся. И в примятой траве увидел Стража.
Это был голем – существо, сотворенное из глины и оживленное магией. Штука редкая, давным-давно никем не производимая. Средневековый робот, которого порой пытались приспособить к труду, но чаще создавали для охраны.
Вот только классический голем походил на глиняного человека и оживлялся посредством рун, вложенных в специальное отверстие (тут чувство юмора у магов обычно падало ниже плинтуса).
А этот голем был змеей. Что-то вроде глиняной анаконды длиной метров десять, толщиной с торс взрослого человека, причем хищно оскалившиеся головы были с обеих сторон змеи. Шкура – красновато-серая, будто плохо обожженный кирпич. Глаза голема были открыты… и вот глаза меня испугали больше всего. Они были совсем как человеческие.
Впрочем, почему «совсем как»? Если голема делал Мерлин…
Ровно посередине туловище змеи утончалось, в нем была небольшая, с ладонь, выемка. И вот в этой выемке лежал серый квадратный камень с полустертыми кельтскими письменами.
Да, странный голем. Руна его не оживляла, а убивала.
Или скорее обездвиживала – судя по злобному блеску в глазах.
Я еще раз огляделся. Кроме меня и неподвижного голема – никого. Грабитель могил ушел глубже.
Ну-ка!
Вызвав из памяти боевые заклинания, все самое мощное, что мне довелось узнать и на что хватало сил, я подвесил их на быстрое применение. Надо быть готовым в любую секунду вступить в бой. Конечно, если смогу пройти глубже…
– Подожди, Антон!
Из воздуха материализовались трое – Лермонт, Семен и незнакомый мне негр. Причем и Семена, и негра Лермонт буквально вытащил вслед за собой, держа под руки. Силен, ох силен…
– Красота какая! – Семен с восторгом огляделся. – Ух… так вот куда…
Он замолчал, увидев голема. Подошел к нему, осторожно пнул. Покачал головой.
– У… зверюга-то какая… Ты завалил, Антон?
– Боюсь, ее так просто не завалишь. – Я показал на Руну. Повернулся к Фоме: – Двигаемся дальше, господин Лермонт?
– Сможешь?
– Попробую.
Лермонт с сомнением покачал головой. Покосился на своего подчиненного, сказал:
– Ты не пройдешь. Я тащил вас из-за… этой твари. Но дальше вам хода нет. Ждите сколько сможете и уходите.
Он глубоко вдохнул – и растворился в воздухе.
Я шагнул вперед.
Ничего.
Еще один шаг. Еще и еще.
– Не выходит? – с сочувствием спросил Семен.
Что ж такое, я ведь на пятый слой пробился, тут совсем спокойно, а я не могу погрузиться глубже!
Шаг. Еще шаг. Где моя тень?
– Антон… – Семен потряс меня за плечо. – Антон, остановись. Ты тратишь силы впустую.
– Я пройду, – прошептал я. – Мне надо…
– Ничего тебе не надо. Лермонт опытнее. Он сам все сделает.
Я замотал головой. Попытался расслабиться. Сюда я вошел на ярости… может быть, дальше пройду на спокойствии? Передо мной всего лишь водораздел. Тонкая пленка поверхностного натяжения между мирами, граница, за которой, как оказывается, жизненная Сила начинает нарастать. Первый слой практически мертв, высушен, бесплоден. Второй – чуть живее. Третий, четвертый – уже начинают напоминать наш мир. Пятый… пятый почти пригоден для жизни. Здесь уже есть краски, здесь холодно, но не настолько, чтобы замерзнуть, здесь растет трава, идут дожди, бушуют странные грозы. Что будет на шестом? Мне надо понять, куда я ломлюсь. В мир, дышащий льдом, умирающий и вымороченный? Где будет трудно дышать, тяжело ходить и трудно разговаривать?
Нет. Шестой слой будет другим. Еще ярче, чем пятый. Еще живее. Еще ближе к настоящему миру.
Я кивнул своим мыслям.
И шагнул из пятого слоя в шестой.
Здесь была ночь. Может быть, не летняя, но теплая. В небе над головой я не увидел ни единой звезды, но зато там была Луна. Не пояс серой пыли в небе, как на первом слое. Не три крошечные цветные луны, что светят на втором. Самая обычная, привычная человеческому взгляду Луна.
Но ни одной звезды. Звезды – не для Иных.
Под белым прожектором Луны мир казался совсем реальным. Деревья – настоящие, живые, с шелестящими на ветру листьями. Пахнет травой и гарью… я вдруг понял, что впервые ощутил запах в Сумраке. Наверное, если пожевать травинку, то и горький вкус сока почувствую…
Гарь?
Я обернулся – и увидел Лермонта. Но уже не в облике плотного пожилого господина, а в его сумеречном воплощении.
Томас-Рифмач стал белокурым великаном ростом под три метра. Его кожа излучала неяркий молочный свет. Он выхватывал из воздуха сгустки белого и синего огня, смешивал их в исполинских ладонях, будто лепил снежки, бросал куда-то вдаль. Я проследил траекторию – шипящие клубки пламени неслись над равниной, сметая по пути редкие деревья, – и гасли в темном, удаляющемся облаке. Горящие деревья отмечали промахи.
– Фома! – крикнул я. – Я пришел!
Великан смешал в руках совсем уж огромный шар. Крякнул – и метнул вслед темному облаку. Развернулся.
У него было удивительное лицо. Одновременно древнее и свежее, доброе и жесткое, красивое и пугающее.
– Юный маг прошел барьеры, – прогрохотал Томас. – Юный маг спешил на помощь…
Он был сейчас немножко не в себе – как все Иные, которые в горячке боя принимают глубинное, сумеречное воплощение.
Томас в несколько шагов преодолел разделяющее нас пространство. Мне показалось, что даже земля вздрогнула от его шагов.
– Они не справились, мой друг… – Древний бард опустил на мое плечо огромную, как лопата, ладонь. – Они дошли лишь до шестого слоя. Томас их прогнал, да. Томас их прогнал, будто трусливых шавок.
Лермонт склонил ко мне лицо и доверительно прошептал:
– Но только лишь потому, что враги не приняли боя. Они провели тут достаточно времени, чтобы понять – им не выйти на седьмой слой Сумрака.
– Сколько их было, Томас?
– Трое, друг мой. Трое. Правильное число.
– Ты их разглядел?
– Чуть-чуть. – Томас покачал головой. – Ауру здесь не прочесть, но Томас чуть-чуть сумел. Темный Иной – нежить-вампир. Светлый Иной – чародей-целитель. Инквизитор-Иной – боевой маг. Трое собрались за наследством Мерлина. Трое почти прошли. Трое Высших. Но даже Высшим не пройти на седьмой слой Сумрака.
– Темный, Светлый и Инквизитор? – изумился я. – Вместе?
– Наследство Мерлина манит всех. Даже Светлых. Как ты думаешь, юный маг, почему Томас хотел сохранить твой приезд в тайне от своего Дозора?
– Все мужчины? – спросил я.
– Все мужчины. Все женщины. Откуда Томасу знать? Томас их не щупал. Томас чуть-чуть посмотрел ауру…
– Томас, надо уходить. – Я заглянул в глаза великана. – Томас, пора назад. Пора домой.
– Почему? – удивился великан. – Здесь хорошо, юный маг. Здесь можно жить. Волшебная земля, царство фей и волшебников… Томас может поселиться здесь, Томас может найти свой приют…
– Томас Лермонт, ты глава Ночного Дозора! Вся Шотландия под твоей охраной! Ведьмы, вампиры, вурдалаки… ты же не дашь им бесчинствовать?
Томас молчал, и на мгновение мне показалось, что он откажется. Что он все-таки нашел свое царство фей, куда, по преданию, ушел еще четыреста лет назад.
Конечно, Темные не станут бесчинствовать. Помощь придет – из Англии, из Ирландии, из Уэльса. Найдутся и в Европе, и в Америке Светлые, кто поможет осиротевшему шотландскому Дозору.
Но не станет ли исчезновение Лермонта той каплей, что превратит Егора в зеркального мага?
– Пойдем, мой юный друг, – сказал Лермонт. – Ты прав, ты прав, а я спешу… еще не время… Но послушай, молодой маг! Послушай, как звенит тишина, как поют цикады в траве, как ночные птицы крылами бьют воздух…
То ли он заставил меня услышать, то ли это все было взаправду, но я услышал сквозь шумное дыхание великана и тишину, и звуки.
– Гляди, как жарко пылает огонь, как серебристые листья ловят лунный свет, как темна трава под ногами… – шептал Лермонт. – Здесь можно жить…
Я увидел.
– Мало кто из Иных при жизни побывал здесь… – Лермонт вздохнул. – Мы приходим сюда только после смерти, понимаешь? Приходим уже навсегда…
У меня по спине пробежали мурашки. Я вспомнил погибших в нашем Дозоре. Игоря, Тигренка, Андрея…
– Ты знал? Ты знал это раньше?
– Все Высшие, кто смог пройти на пятый слой, знают. – Голос Томаса был печален. – Но это слишком опасное знание, юный маг.
– Почему?
– Не стоит знать, что ждет тебя после смерти. Томас знает – и ему тяжело. Томасу хочется сюда. Подальше от людей, жестоких и жадных. Подальше от человеческого зла и человеческого добра. Так сладко… жить в мире Иных…
– Жить?
– Жить, юный маг… Здесь даже вампирам не нужна кровь. Здесь все другое, все иначе. Все так, как должно быть. Тут настоящий мир… на пятом, шестом и самом великом – седьмом слое. Тут возносятся к небу башни мудрецов, изучающих мироздание; кипят жизнью города, полные Света и Тьмы; бродят в девственных лесах единороги и охраняют свои горные пещеры драконы. Сюда мы придем… я – раньше, ты – позже… и друзья выйдут нам навстречу. Я тоже рад буду встретить тебя, юный маг…
Великанская рука обняла меня за плечи, будто ребенка. Фома глубоко и тяжело вздохнул. И продолжил:
– Но не время. Еще не время. Если бы я сумел пройти на седьмой слой… я бы не вернулся. Но здесь моей Силы не хватит. И твоей не хватит, юный маг.
– Я пока не спешу, – пробормотал я. – У меня…
Что у меня? Жена и дочь? Они Иные. Высшие Иные.
Мы можем уйти все вместе. В города из Света и Тьмы… где счастливы вместе Алиса и Игорь, где никто не вспоминает о глупых людишках…
Я вздрогнул. Мне показалось, или я тоже стал выше? Или это уменьшается Лермонт?
– Фома, уходим!
– Подожди. Посмотри на это!
Над нашими головами заплясал белый огонек. Фома вытянул ручищу, указывая на плиту из прозрачного красного камня, прячущуюся в траве под ногами. Это что ж такое, рубин размером с большой поднос?
Я присел. Провел рукой по гладкой поверхности. Посмотрел на черточки кельтских букв.
– Что тут написано, Фома?
– Это писал Мерлин. – В голосе Лермонта появилась задумчивость. – Это писал Мерлин, это сразу и замочная скважина, и последний ключ. На коэлбрене тут написано… – Он помолчал. – Если говорить высоким слогом, то…
– Любым говори! – почти физически чувствуя, как уходит время, воскликнул я.

Венец Всего здесь скрыт. Всего лишь шаг остался.
Но он – наследие для сильных или умных, –
каким-то чужим, более тонким и напевным голосом произнес Фома. И при первых же звуках его голоса вырезанные в камне буквы принялись светиться, будто под камнем зажгли мощную лампу. Одна за другой буквы превращались в тонкие столбцы света, бьющие в небо.

Получишь все и ничего, когда достать его сумеешь.
Иди вперед, коль ты силен, как я; иди назад, коль ты, как я, умен.
Начало и конец, глава и хвост, все слито воедино
В Венце Всего. Так жизнь и смерть неразделимы.
Последняя буква вспыхнула белым одновременно с последним словом Лермонта.
– Ненавижу караоке, – сказал я. – Что все это значит?
– Томас знает не больше тебя, юный маг. – Великан сгреб меня в охапку. – А теперь – уходим!
Я полагал, что Лермонт хочет шагнуть сразу в реальность. Но нет, он вначале вышел на пятый слой, махнул рукой Семену и негру:
– Уходите!
Долго упрашивать их не пришлось. А Лермонт подмигнул мне, наклонился над големом – и вырвал из тела змеи Руну Мерлина.
Глаза твари полыхнули яростью. Туловище петлями взвилось в воздух, две пасти синхронно открылись.
Но мы уже были вне досягаемости Стража. В обычном, человеческом мире. В комнате, полной мертвых тел.
Пожилой толстенький Лермонт отпустил меня и рухнул на пол. Его лицо покрывал пот, даже на топорщащихся усах повисли капли.
Вокруг уже шла привычная суета – Светлые Иные снимали следы ауры, изучали тела, брали кусочки плоти и капли крови для анализов. На меня и появившегося следом Семена сразу же уставились настороженные взгляды, по телу заелозили щупы заклинаний. Обнаружив в нас Светлых, да еще и высокого ранга, дозорные сконфуженно отдернули заклинания.
Чуть в сторонке я увидел и Брюса. Мастер вампиров уже не выглядел ходячим трупом, на щеках даже заиграл румянец. Он сидел в углу, на корточках, и пил что-то из стакана. Я не стал всматриваться, что именно.
– Во дела! – сказал Семен, крутя головой. Вид у него был совершенно счастливый. – И не думал не гадал, что на пятом слое побываю, будто Великий Гесер или Томас-Рифмач. Ох… теперь и помирать не страшно…
Он подмигнул мне.
– Рот зашью, – с очень знакомыми интонациями произнес Лермонт. – Пятый уровень Сумрака – не тема для сплетен.
– Ага, – быстро согласился Семен. – Это я так, по глупости своей балаболю…
– Фома… – Я протянул руку, помогая магу подняться. – Спасибо… что вернулись. И за то, что показали, – спасибо.
– Идем. – Фома быстро вышел в соседнюю комнату, к «причалу», где на темной воде колыхалась железная лодка. Я – за ним. Лермонт навесил над нами Зонтик Тишины – шум сразу стих. – Ты хочешь что-то спросить?
– Да. Кто они?
– Не знаю. – Фома достал платок, утер пот с лица. – До наследства Мерлина пытались добраться уже несколько раз. Но не уверен, что именно эти Иные… последняя попытка была больше века назад. И уж тем более никто раньше так широко не привлекал людей… Все очень серьезно, Антон. Но нам повезло – Мерлин третьим ключом озадачил всех.
– Что значит тот стих?
– Загадка. В ту пору очень любили загадки, Антон. Считалось хорошим тоном дать противнику возможность победить себя. Призрачную, но все-таки возможность.
– Одно понятно: кроме как ломиться на седьмой слой в лоб, есть еще и обходной путь, – сказал я.
– Похоже на то. Но я не знаю, что тебе сказать. Да и знал бы – не сказал.
– Будешь хранить тайник Мерлина до конца времен?
– Пока смогу. – Лермонт покрутил в руках Руну Мерлина. Вздохнул: – По крайней мере Страж снова охраняет пятый слой. И врагу на этот раз придется снова ее добыть.
– Уничтожь ее, Фома!
Он покачал головой:
– Простых решений не существует, Антон. Если уничтожить Руну, Страж тоже исчезнет. Я спрячу ее понадежнее. Тебе не надо знать как. И… спасибо за помощь…
– Это называется «проваливай»? – Я улыбнулся.
– Это называется «спасибо за помощь». Чем больше здесь будет посторонних, тем больше шума поднимется вокруг случившегося. Я благодарен и тебе, и Семену. Билеты вам привезут в гостиницу.
– Ясненько. Спасибо и вам, Фома. – Я поклонился. – Свет с вами!
– Подожди, – мягко сказал Томас. Подошел и неожиданно обнял меня. – Я говорю «спасибо тебе!». Не обижайся. У нас сейчас будет много проблем и много гостей из Инквизиции. Неужели ты хочешь застрять здесь на месяц?
– Охраняй Венец, Фома, – сказал я после паузы.
– Думай над тем, что увидел, Антон. Я уверен, что в случившемся замешан кто-то из твоих земляков. Иди к тайне со своей стороны – и мы еще встретимся.
– Найду, кто из наших, – ноги оторву и в уши вставлю, – пообещал я. – До свидания, Томас-Рифмач!
И уже отойдя к дверям, добавил:
– Да, мы привыкли летать первым классом!
– Скажите спасибо, если багажом не отправлю, – в тон мне ответил Фома. И тут же, развернувшись, пошел назад, к своим сотрудникам.

Эпилог

– И впрямь – плохая это примета, другу в бою сказать, что еще встретимся, – мрачно изрек Семен. – У него даже минутки нет ко мне выбраться. А мы, словно дурни какие, назад полетим. Хоть бы недельку… съездили бы на озера, рыбку половили…
– Семен, нагрянет Инквизиция – застрянем тут на месяц.
– А что, плохо?
– Я человек семейный.
– Ох, верно… – Семен вздохнул. – Дочурка маленькая. Она у тебя уже ходит?
– Семен, ну хватит придуриваться!
Мы остановились перед входом в гостиницу. Семен ухмыльнулся, потер переносицу.
– Эх… сколько у нас времени-то?
– Часов пять-шесть. Если будут билеты на вечерний рейс.
– Зайду я сейчас в лавку, сувенирчиков прикуплю. Тебе взять?
– А что именно?
– Как что? Виски да шарфы. Мужикам виски, бабам шарфы. Я обычно по пять штук того и другого беру.
– Валяй. – Я махнул рукой. – Только мне еще детский шарф, если увидишь. Веселенький какой-нибудь.
– Обязательно.
Я вошел в вестибюль. Портье за стойкой не было, зато лежал конверт с крупной надписью «Anton Gorodetsky». В конверте обнаружились три билета в первый класс – на меня, Семена и Галю Добронравову. Фома мало того что работал с невероятной оперативностью, он еще и не забыл про девочку-оборотня.
На четвертом этаже я постучал в дверь темного люкса. Никакой реакции. Я прислушался – где-то за дверью шумела вода. Достав билет Гали из конверта, я подсунул его под дверь.
Отыскал в карманах ключ и вошел в свой номер.
– Медленномедленноподойдиккреслуисядьвнего, – сказал рыжеволосый парень, который в «Подземельях Шотландии» представился мне Жаном.
Позицию он занял великолепную. У окна, в которое бил слепящий солнечный свет. Моя тень была где-то сзади – не нырнешь.
– Медленноипечальнодвигайсяккреслу, – протараторил парень.
Он был ускорен, его обволакивало зеленое свечение, исходящее из амулета на руке: с виду обычная фенечка из бусинок, которые плетут хиппи. Сейчас его рефлексы во много раз превосходят человеческие. А учитывая автомат «Узи», магазин которого тоже пылал красным от зачарованных пуль, возражать было неумно.
– Говори разборчивее, – попросил я, проходя и садясь в кресло. – Раз ты не убил меня сразу, значит, есть о чем поговорить.
– Ошибаешьсяволшебник, – сказал парень, и я отметил это смешное, детское «волшебник». – Мневелелитебяубить. Нояхочукоеочемтебяспросить.
– Спрашивай.
Мне нужна тень. Мне нужно повернуть голову, увидеть свою тень и нырнуть в Сумрак. Там я буду быстрее его.
– Головойневерти! Посмотришьнатеньстреляюсразу. Скольковас?
– Чего?
– Сколькотакихтварейкактыходитпоземле?
– Ну… – Я задумался. – Ты имеешь в виду Светлых или Темных?
– Всеравно!
– При-и-име-е-ерно-о-о ка-а-ажды-ы-ый де-е-еся-я-яти-и-иты-ы-ыся-я-я-чны-ы-ый, – протянул я. Не из вредности, а пытаясь убедить парня, что он слишком уж ускорился. Впрочем, может ли он регулировать действие чар?
– Сукиненавижу, – сказал парень. – Тебевеленосказатьчтотыпредалдругаизаслуживаешьсмерти…
В дверь постучали. Взгляд парня метнулся к двери. Снова вернулся ко мне. Одним движением он сорвал со стола скатерть, набросил на автомат, по-прежнему нацеленный в меня. Велел:
– Ответь!
– Кто там? Открыто! – крикнул я.
Если это Семен – у нас появятся шансы.
Дверь открылась, и вошла Галя. Но в таком виде, что у меня дыхание перехватило. Коротенькая черная юбочка, почти прозрачный розовый топик – Лолита нервно курит в углу.
Остолбенел и Жан.
– Привет. – Девочка что-то жевала. Сосредоточилась – и выдула здоровенный пузырь жвачки. Пузырь лопнул, заставив Жана вздрогнуть. Я испугался, что сейчас-то он и начнет палить, но пронесло. – А ты кто?
Она уставилась на Жана таким взглядом, что убийца стал заливаться краской. И ухитрился протараторить и промямлить одновременно:
– Явгостизашел.
– Ну, друзьям Энтони – скидка. – Галя подмигнула парню. Подошла ко мне, покачивая бедрами. Сказала: – Я у тебя трусики забыла, не находил?
Я только и смог, что покачать головой.
– А, фиг с ними, – решила Галя. И стала медленно наклоняться, тянуться губами к моим губам, предоставив Жану возможность уставиться… даже не буду думать, на что именно!
Но он уставился.
– Готовься, – прошептала Галя. Глаза девочки были серьезными, тревожными. Но она все-таки коснулась моих губ – и в глазах заплясали озорные искорки…
За мгновение до того, как она перекинулась в волчицу. Грубо, страшно, разбрызгивая капли крови и лоскутья кожи, не тратя время на полноценный морфинг. Перекинулась – и черной всклокоченной тенью прыгнула на убийцу.
Он начал стрелять в тот самый миг, когда я метнул одно за другим два Тройных Лезвия.
Первое отсекло ему руку с автоматом и выгрызло кусок тела. Куда попало второе, я понял не сразу. Вскочил, прыгнул к корчащейся на полу волчице. Ее тело приняло все пули, предназначенные мне. Не так уж много – пять или шесть пуль. Если бы только они не были заговоренными…
Жан стоял, покачиваясь. Смотрел на меня безумными глазами.
– Кто тебя послал? – закричал я, ударяя его Доминантой, заклинанием абсолютного подчинения.
Жан вздрогнул, попытался открыть рот – и его голова разлетелась на три части. Мой второй заряд попал в голову.
Тело покачнулось и рухнуло на пол рядом с девочкой-волком. Из артерий, пульсируя, била кровь.
Если бы она была вампиром, а не оборотнем…
Я наклонился над ней – и увидел, что девочка перекидывается обратно в человека.
– Не смей! Умрешь!
– Все равно умру, – отчетливо произнесла она. – Не хочу… зверем…
– Ты не…
В голосе ее на миг прорезалась ирония.
– Глупый… Светлый…
Я встал. Мои руки были в крови. Под ногами хлюпала кровь. Обезглавленное тело убийцы конвульсивно вздрагивало.
– Что тут… – Семен застыл в дверях. Провел ладонью по лицу. Выругался.
В другой руке у него было два пакета. Один с бутылками. Второй, наверное, с шарфиками.
– Тут? Тут уже ничего. – Глядя на мертвую девочку, сказал я. – Уже все.

Магнитик для Завулона я купил в аэропорту Эдинбурга, пока Лермонт и Семен переоформляли билеты. Нам теперь требовалось всего два места в салоне самолета и билет на ненормативный груз – длинный деревянный ящик с наложенными на него чарами. Одно заклинание предохраняло содержимое от разложения. Второе убеждало таможенников, что проверять этот ящик нет никакой необходимости – в нем перевозят безобидные лыжи.
Магнитик был банальный, но красивый: фигурка шотландца в килте и с волынкой. Я спрятал его в карман, потом постоял перед стойкой с открытками. Выбрал одну, с королевским замком, заложил ее в путеводитель по Великобритании. Пока у меня не было никаких оснований отправлять ее девочке Лере. Но я очень надеялся, что рано или поздно смогу выполнить данное подруге Виктора обещание.
Семен был непривычно тих. Не вспоминал, как выглядели самолеты на заре авиастроения, не балагурил. Мы прошли пограничников и таможенников, заняли свои места в салоне. Семен достал фляжку виски, вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул. Мы сделали по глотку прямо из горлышка, заслужив неодобрительный взгляд стюардессы. Она немедленно удалилась в свой закуток, вернулась со стаканчиками и несколькими бутылочками, молча вручила их Семену.
– Не жалей, – негромко сказал Семен. – Темные всегда останутся Темными. Она бы выросла и стала чудовищем. Скорее всего.
Я кивнул. Конечно же, он прав. Это должен понять даже такой глупый Светлый, как я…
Откинувшись в кресле, я закрыл глаза. Подумал, что забыл даже проверить вероятности – не грозит ли самолету катастрофа. А… какая разница. Люди летают, не думая о плохом. Попробую так и я…
– Посмотрел я реальности, – сказал Семен. – Вылетаем на десять минут позже, но прилетаем вовремя. Ветер попутный, повезло, да?
Я надел одноразовые наушники из пластикового пакета, воткнул штекер в розетку, прячущуюся в подлокотнике. Пощелкал клавишами, выбирая канал. Остановился, услышав знакомую песню:

Что подарено – не теряй,
О потерянном не жалей.
Этот парень у входа в рай
Уже устал от слез и соплей.
Но он видит нас насквозь,
И он не станет нам петь псалмы.
Он нам задаст лишь один вопрос –
Были ли мы, любили ли мы…
Были ли мы, любили ли мы…
Были ли мы, любили ли мы…[9]
Часть вторая
Общий враг

Пролог

Инспектор пожарной охраны ткнул пальцем в ароматическую палочку, тлеющую в курительнице.
– Что это?
– Опиум, – мечтательно ответила девушка.
В бухгалтерии наступила тишина. На лице инспектора проступили красные пятна.
– Я не шучу. Что это?
– Палочка ароматическая, индийская. Опиум называется. – Девушка оглянулась на коллег, смущенно добавила: – Да это только название, вы не подумайте! Никакого опиума тут на самом деле нет!
– У себя дома курите хоть опиум, хоть коноплю. – Инспектор демонстративно послюнил пальцы и затушил палочку. – А здесь… у вас же сплошные бумаги вокруг!
– Я же смотрю, – возмутилась девушка. – И курительница специальная, видите? Пепел падает на керамическую подставку. Запах приятный, всем нравится…
Она говорила успокоительно и мягко, таким тоном, каким взрослые общаются с маленьким ребенком. Инспектор хотел еще что-то сказать, но тут вмешалась пожилая женщина, сидящая отдельно, за самым большим столом, лицом к остальным бухгалтерам:
– Верочка, ты уж меня извини, но инспектор совершенно прав. Тяжелый запах. Голова от него под вечер болит.
– В Индии, наверное, всегда окна нараспашку, – вступила в разговор третья женщина. – Вот и жгут свои ароматы. Там и антисанитария жуткая, выгребные ямы рядом, гниет все очень быстро, климат такой. Надо забивать вонь. А у нас-то зачем?
Четвертая девушка, ровесница Веры, хихикнула и уткнулась в экран компьютера.
– Ну… так вы бы сказали! – воскликнула Вера. В голосе послышались слезы. – Что ж вы не говорили?
– Обижать не хотели, – сказала самая пожилая.
Вера вскочила и, прижимая ладони к лицу, выскочила в коридор. Процокали по паркету каблучки, хлопнула вдали дверь туалетной комнаты.
– Надо было ей это сказать рано или поздно, – со вздохом произнесла пожилая женщина. – Сил уж нет эти свечки нюхать. То у нее опиум, то жасмин, то корица…
– Помните стручковый перец и кардамон? – воскликнула молодая. – Вот был ужас!
– А ты подругу не высмеивай. Сходи лучше за Верой, уж слишком сильно она расстроилась…
Молодая с готовностью встала и вышла из бухгалтерии.
Инспектор обвел женщин безумным взглядом. Потом посмотрел на своего спутника – молодого, упитанного мужчину в футболке и джинсах. Рядом с одетым в форму инспектором он выглядел совсем несолидно.
– Сумасшедший дом, – твердо сказал инспектор. – Повсюду нарушения правил противопожарной безопасности. Как вас еще не закрыли?
– Сам удивляюсь, – согласился мужчина. – Иду порой на работу и думаю: а вдруг все? Вдруг закончился этот бардак? Работать станем согласно КЗОТу, ничего не нарушая…
– Покажите мне пожарный щит второго этажа, – прервал его инспектор, заглядывая в план.
– С удовольствием. – Мужчина распахнул перед инспектором дверь. Подмигнул оставшимся в кабинете женщинам.
У щита негодование инспектора несколько стихло. Щит был красивый, новенький, аккуратный, выкрашенный в красный цвет. Два огнетушителя, ведро с песком, пустое ведро конической формы, лопата, багор и лом.
– Ну-ну. Ну-ну-ну, – бурчал инспектор, заглядывая в ведро, проверяя даты зарядки огнетушителей. – Как-то даже старомодно. Не ожидал.
– Стараемся, – сказал его провожатый. – Я когда в школе учился, у нас такой же висел.
Инспектор развернул схему. На миг задумался.
– Давайте-ка еще посмотрим… посмотрим ваших программистов.
– А давайте! – оживился мужчина. – Это выше, идите за мной…
Перед лестницей он посторонился, пропуская инспектора вперед. Обернулся, глядя на пожарный щит. Тот побледнел и растворился в воздухе. Что-то с тихим звуком упало на пол. Мужчина улыбнулся.
После визита к программистам у инспектора снова появился повод для негодования. Программисты (две девушки и юноша) беззаботно курили на рабочем месте, провода от компьютеров вились жуткими клубками (инспектор даже залез под один стол и, кряхтя, проверил розетки на предмет заземления). Спустившись через четверть часа на первый этаж, инспектор вошел в кабинет со странной надписью «Дежурный стрелочник» и разложил на столе бумаги. Сопровождавший его молодой человек сел напротив и с улыбкой стал смотреть, как инспектор заполняет бланк протокола.
– Что за глупая надпись у вас на дверях? – спросил инспектор, не отрываясь от работы.
– «Дежурный стрелочник»? Ну, это тот, на кого валятся все шишки. С проверкой кто придет, трубу прорвет канализационную, пиццу привезут или воду питьевую – всем приходится заниматься. Смесь диспетчера по зданию и завхоза. Должность скучная, дежурим по очереди.
– Чем вообще вы тут занимаетесь?
– Это входит в обязанности пожарной охраны? – Мужчина задумался. – Ну… мы охраняем Москву от порождений зла.
– Шутите? – Инспектор тяжело посмотрел на «дежурного стрелочника».
– Ничуть.
В дверь без стука вошел немолодой, восточной наружности человек. При его появлении дежурный быстро встал.
– Ну, что тут у нас? – спросил вошедший.
– Одна закладка в бухгалтерии, одна в туалете, одна в пожарном щите на втором этаже, – с готовностью ответил дежурный. – Все в порядке, Борис Игнатьевич.
Инспектор побледнел.
– Лас, у нас нет пожарного щита на втором этаже, – заметил Борис Игнатьевич.
– А я иллюзию навел, – похвастался Лас. – Очень достоверно получилось.
Борис Игнатьевич кивнул. Сказал:
– Хорошо. Только ты не заметил еще двух «жучков» у программистов. Я думаю, наш гость не впервые совмещает обязанности пожарного инспектора и шпиона… верно?
– Что вы себе… – начал мужчина. И замолчал.
– Тебе очень стыдно, что ты занимался промышленным шпионажем, – сказал Борис Игнатьевич. – Омерзительно! Ты же был честным человеком… когда-то. Помнишь, ты ездил на БАМ? И не только за деньгами, тебе хотелось романтики, хотелось участвовать в чем-то великом…
По щекам инспектора потекли слезы. Он кивнул.
– А помнишь, как тебя принимали в пионеры? – бодро спросил Лас. – Как ты стоял на линейке и думал о том, что отдашь все свои силы делу победы коммунизма? А вожатая повязывала тебе галстук, почти касаясь тугими сиськами…
– Лас, – ледяным голосом произнес Борис Игнатьевич. – Я не устаю удивляться, как ты стал Светлым.
– Я в тот день в хорошем настроении был, – признался Лас. – Мне приснился сон, будто я маленький и катаюсь на пони…
– Лас! – повторил Борис Игнатьевич.
Дежурный замолчал.
В наступившей тишине послышались всхлипывания инспектора пожарной охраны:
– Я… я все расскажу… Я на БАМ поехал, чтобы от алиментов укрыться…
– Про БАМ не надо, – мягко сказал Борис Игнатьевич. – Рассказывай, как тебя попросили установить «жучки» в нашем офисе.

Глава первая

– Думаю, вы догадываетесь, почему я вас собрал, – сказал Гесер.
В кабинете шефа нас было пятеро. Сам Гесер, Ольга, Илья, Семен и я.
– Чего ж тут не догадаться, – пробормотал Семен. – Вы собрали Высших и первый уровень Силы. Только Светланы нет.
– Светланы нет, потому что она не в штате Ночного Дозора. – Гесер поморщился. – Я не сомневаюсь, что Антон ей все расскажет. Даже не буду пытаться это запрещать. Но потакать нарушениям не стану… это совещание руководства Ночного Дозора. Хочу сразу предупредить Илью… кое-что из услышанного будет для него новостью, которой в обычных обстоятельствах он бы не узнал. Так вот рассказывать это нельзя. Никому.
– Что именно? – спросил Илья, поправляя очки.
– Пожалуй… пожалуй, все, что ты здесь услышишь.
– Хорошенькое «кое-что», – кивнул Илья. – Как скажете. Если хотите – готов принять знак Карающего Огня.
– Обойдемся без формальностей. – Гесер достал из стола металлический ящичек, принялся в нем рыться. Я тем временем с неизменным любопытством оглядывался. Кабинет у шефа интересен огромным количеством мелких предметов, не то нужных ему для работы, не то просто памятных. Что-то вроде закромов Плюшкина, ящика с самыми заветными «сокровищами» ребенка и квартиры рассеянного коллекционера, все время забывающего, что же именно он собирает. И еще удивительно, что вроде бы ничего никуда не исчезает, свободного места в шкафах практически нет, а новые экспонаты все прибавляются.
Сейчас мой взгляд остановился на небольшом террариуме. Крышки у него почему-то не было, на стекле приклеена бумажка – то ли с буквами «ООО», то ли с номером «000». Внутри террариума стояла дурацкая игрушка, сделанная в Китае: маленький пластиковый унитаз, на котором в царственной позе восседал тарантул. Вначале мне показалось, что паук пластиковый или дохлый, но потом я заметил, что глазки у паука поблескивают, а жвалы шевелятся. По стеклам ползал другой паук: толстый, кругленький, похожий на мохнатый шарик с ножками. Время от времени паук останавливался и выплевывал на стекло каплю зеленого яда, явно целясь наружу. Впрочем, вниз, в террариум, с паука тоже что-то сыпалось. Внизу шевелились какие-то другие насекомые, жадно протягивающие лапки за угощением. Счастливцы, которым удалось что-нибудь поймать, начинали радостно прыгать.
– Интересуешься? – спросил Гесер, не поднимая глаз.
– Ага… что это?
– Симулякр. Ты же знаешь, я люблю изучать замкнутые социальные группы.
– И что этот симулякр отображает?
– Один интересный социум, – уклончиво сказал Гесер. – В базовой модели он должен был превратиться в традиционную паучью банку. Но здесь мы имеем двух главных пауков, один из которых занял главенствующую позицию, вовремя взобравшись на возвышение, а второй изображает защиту от внешней агрессии и заботу о членах сообщества. При постоянной активности главенствующих пауков данный симулякр способен функционировать с минимальной аутоагрессией. Иногда только приходится спрыскивать обитателей свежим пивом для релаксации.
– А никто не пытается выбраться? – спросил Илья. – Крышки-то нет…
– Крайне редко. И только те, кому надоедает быть пауком в банке. Во-первых, в террариуме поддерживается постоянная иллюзия борьбы. Во-вторых, пребывание в банке воспринимается подопытными как собственная незаурядность. – Гесер наконец-то достал из своей коробки какой-то предмет и сказал: – Все, хватит отвлекаться по пустякам. Вот вам первый предмет для размышления. Что это?
Мы молча смотрели на серый кусок бетона, словно вырубленный из стены.
– Магией не пользоваться! – предупредил Гесер.
– Я знаю, – виновато сказал Семен. – Помню я этот случай. Радиомикрофон. Это в пятидесятых нам пытались поставить… или в шестидесятых? Когда мы были трестом «Горсветремтехмонтаж». Какие-то умные ребята из КГБ, верно?
– Верно, – сказал Гесер. – За шпионами тогда охотились – будь здоров. Под горячую руку и нас принялись проверять… внушили мы некоторые подозрения компетентным органам… Хорошо, что свои глаза и уши у нас в КГБ имелись. Провели кампанию по дезинформации, бдительные товарищи схлопотали выговор за нецелевое разбазаривание дорогостоящего оборудования… А вот это?
Теперь в руках Гесера поблескивал здоровенный стальной шуруп. Честно говоря, я даже не знал, что выпускают такие большие шурупы.
– Об этом вы вряд ли знаете, – сообщил Гесер. – Единственная… я надеюсь… попытка Темных шпионить за нами человеческими средствами. Семьдесят девятый год прошлого века. Я имел очень тяжелый разговор с Завулоном. После этого мы подписали приложение к соглашению о запрещенных методах борьбы.
Шуруп отправился в коробку. Вместо него были извлечены две крошечные коричневые «таблетки».
– Это когда у нас хотели здание отобрать! – оживился Илья. – В девяносто шестом. Правильно?
Гесер кивнул:
– Совершенно верно. Одному амбициозному молодому олигарху показалось, что бывшее госпредприятие, а ныне закрытое акционерное общество «Горсвет», – очень лакомый и абсолютно беззащитный кусочек собственности. Однако, когда прослушка и внешнее наблюдение установили, какие люди сюда запросто захаживают выпить чая со стариком-директором, у олигарха резко поубавилось амбиций.
– Конечно, это тоже была деза? – спросила Ольга с любопытством. Похоже, непривычно витиеватая тирада шефа предназначалась именно для нее, пропустившей те давние события.
Семен хихикнул и тягучим голосом произнес:
– Ты, па-а-анимаешь ли, важные вопросы в масштабах города решаешь, тезка, а за помощью не обращаешься… Ты заходи, если что.
Гесер улыбнулся в ответ:
– Насчет «заходи, если что» ты несколько переборщил. Но ничего, победителей не судят… Итак, это все были дела минувших дней. А вот сегодняшний улов…
Он извлек из коробки что-то, напоминающее кусочек лейкопластыря. Тонкий белый квадратик, с одной стороны немного липкий – Гесер с трудом отодрал его от пальца.
– Технология не стоит на месте, – сказал я с воодушевлением. – Микрофон и передатчик?
– Ты будешь удивлен, но тут еще и магнитофон, – сообщил Гесер. – Все записывается и выстреливается кодированным импульсом за три секунды раз в сутки. Хорошая игрушка. Дорогая. И просто так ее не купишь.
– Давай к делу, Борис, – попросила Ольга.
Гесер бросил «игрушку» обратно в коробку. Обвел нас внимательным взглядом:
– Неделю назад Антон и Семен побывали в городе Эдинбурге. Там произошла нехорошая история… если не вдаваться в подробности – группа Иных, среди которых имелись как минимум Светлый, Темный и Инквизитор, с помощью людей-наемников, снабженных магическими амулетами, пыталась захватить один из древнейших артефактов. Так называемый Венец Всего, созданный Великим Мерлином незадолго до ухода в Сумрак.
Илья присвистнул. Ольга молчала – то ли уже знала это от Гесера, то ли не считала нужным проявлять эмоции.
– Надо добавить, что троица Иных – Высшие, – продолжал Гесер. – Ну… может быть, не все трое. Может быть, двое. Вдвоем они бы сумели протащить третьего на шестой слой Сумрака.
Илья, к моему удивлению, смолчал. Остолбенел, наверное. Не думаю, что он погружался ниже третьего слоя.
– Все это неприятно уже само по себе, – сказал Гесер. – Что за артефакт Мерлин спрятал на седьмом, последнем слое Сумрака, никто из нас не знает. Но имеются серьезные основания подозревать, что данный артефакт способен уничтожить всю цивилизацию на Земле.
– Еще один «Фуаран»? – спросил Семен.
– Нет, у Мерлина не было знаний для превращения людей в Иных, – покачал головой Гесер. – Но это что-то очень серьезное. Сейчас охрана артефакта усилена, помимо Ночного Дозора Шотландии его охраняют Инквизиторы. Но ситуация слишком серьезна. Как мне стало известно, попытки шпионажа за Дозорами происходят в Москве, Нью-Йорке, Лондоне, Токио, Париже, Пекине… короче – во всех ключевых точках планеты. Всюду действуют люди, которые не знают своих нанимателей. Пока никакие поиски злоумышленников успеха не принесли.
– Гесер, а что там, на седьмом слое Сумрака? – поинтересовался Илья. – Я знаю, не принято рассказывать о более глубоких слоях тем, кто там не бывал, но…
– Семен тебе расскажет о том, что видел, – ответил Гесер. – Он побывал на пятом. Если хочешь, спроси Антона – он расскажет про шестой. Разрешаю. А что же касается седьмого…
Все с любопытством смотрели на Гесера.
– Я там не был. И не могу ответить на твой вопрос, – твердо закончил Гесер.
– Ха, – сказала Ольга. – Борис, я была уверена, что ты был…
– Нет. Упреждая твой вопрос – и Завулон не был. И никто из известных мне Иных. Полагаю, что на это способен только нулевой маг. Обладающий абсолютной Силой. Таким был Мерлин. Такой волшебницей станет Надя Городецкая…
Все дружно посмотрели на меня.
– Пока она не вырастет, в Сумрак я ее не пущу, – твердо сказал я.
– Никто и не требует этого, – заверил меня Гесер. – И… ты уж не протестуй сразу. Я хочу, чтобы твою Надю охраняли. Непрерывно. По меньшей мере два боевых мага. Второго-третьего уровня Силы. Против Высших они долго не выстоят, но если снабдить их хорошими артефактами – успеют потянуть время и позвать на помощь.
Илья схватился за голову:
– Борис Игнатьевич! Где ж я вам столько вторых и третьих возьму? Это всю боевую силу с улиц убрать?
– Ну, не всю, – поправил его Гесер. – Вторых у нас все ж таки четверо. Третьих – девять человек. Алишера и Александра поднять до троечки можно.
– Какого Александра? Коростылева? – удивился Илья.
– Нет, Маленкова.
– Сашку можно, – вступила в разговор Ольга. – Я за три дня готова натаскать. Даже за два.
– Стойте! – воскликнул я. – Стойте! А мое мнение вы хотите услышать?
Гесер с любопытством посмотрел на меня:
– Да, хочу. Только учти, те, кто не добыл артефакт, рано или поздно придут к мысли, что им нужен абсолютный маг. А такой в мире один. Одна. Твоя дочь. Так ты согласен на ее охрану?
– А Светлана что скажет?
– Светлана – мать, – мягко произнесла Ольга. – Я думаю, она помнит, как однажды похитили девочку. И понимает, что не может сама круглосуточно охранять дочь.
– Света согласится, Антон, – кивнул Семен. – К гадалке не ходи.
– Борис Игнатьевич, но что мне с улицами-то делать? – взмолился Илья. – Это я вам официально заявляю как ваш заместитель по патрульной службе! Четвертый и пятый уровень на самостоятельную работу выпускать? Темные на голову сядут!
– Не сядут. – Гесер поморщился. – Завулон тоже выделяет своих магов второго и третьего уровня для охраны Нади Городецкой.
Я схватился за голову. Зато Илья сразу успокоился:
– Так от нас только половина телохранителей требуется? Тогда я…
– Нет, не половина. Двое наших и двое Темных.
– Гесер! – воскликнул я.
– Антон, это делается для безопасности твоей дочери, – твердо ответил Гесер. – Все, вопрос закрыт! Работаем дальше. Ты, Илья, после совещания останешься, мы с тобой обсудим, кого направить в телохранители и как экипировать.
Я молчал. Я весь кипел в душе, но молчал.
– Пока мы говорили только об обороне, – продолжал Гесер. – Меры защиты Дозора от средств технической разведки… и от возможной атаки людей-наемников я поручаю разработать Ольге. Привлеки Толика от компьютерщиков. И Ласа от оперативников.
– Он же слабый маг, – фыркнула Ольга.
– Зато нестандартно мыслит, – сказал Гесер. – Что же касается боевых столкновений Иные – Люди, то здесь ты и сама все прекрасно знаешь. Опыта тебе не занимать.
Я с любопытством посмотрел на Ольгу. Интересный у нее, оказывается, опыт…
– От вас всех мне сейчас нужно другое, – продолжал Гесер. – Как будем атаковать?
– Кого? – не выдержал я. – Если бы мы знали, кто мутит воду…
– Атаковать – это не обязательно кидаться в бой, – наставительно произнесла Ольга. – Атаковать – это еще и совершать неожиданные для противника действия, ломать его планы.
Гесер одобрительно кивнул.
– Тогда у нас всего один выход, – сказал я. – Ну, кроме поиска предателей… тут, я полагаю, Инквизиция носом землю роет? Нам надо пробиться на седьмой уровень. Но если мы не можем… цепочка Силы?
– Завулон предложил Круг Силы, – кивнул Гесер. – Но ни мы, аккумулируя Силу друг друга, ни Темные, высасывая друг друга дочиста… даже с жертвоприношением человека… все равно это не поможет. Барьер между слоями Сумрака усиливается по экспоненте. Мы считали.
– Даже жертвоприношение? – поразился Семен.
– Даже, – сухо сказал Гесер.
– Тот стишок… на шестом слое… – Я посмотрел на Гесера. – Помните, я вам рассказывал?
– Воспроизведи, – кивнул Гесер.

Венец Всего здесь скрыт. Всего лишь шаг остался.
Но он – наследие для сильных или умных,
Получишь все и ничего, когда достать его сумеешь.
Иди вперед, коль ты силен, как я; иди назад, коль ты, как я, умен.