1 2 3 4 5 
– Не комплексуй. Что естественно, то не безобразно.
– Нет уж, я потерплю.
– Десять часов? – поинтересовался Роман. – Да не глупи. Не выдержишь, это раз. Будешь не в форме в самый нужный момент – два. К тому же обоссанные штаны будут вонять. Культура и мораль – это производные от реальности, Катран.
– Подай ему пример, – сказал Зяма.
– И верно. – Роман огляделся. – Где тут… Ага.
Второй «санитарный отсек» был встроен в низ их диванчика. Роман извлек шланг и стал расстегивать штаны. Ленка отвернулась. Я тоже, твердо решив держаться до последнего.
Моей решимости хватило ровно до того момента, как сзади послышалось жизнерадостное журчание.
– Да ну вас, провокаторы… – расстегивая штаны, сказал я. – Пусть лучше лопнет моя совесть…
– Кнопку, кнопку не забудь нажать! – напомнил Зяма. – И ногу с педали сними, не корячься…
Ощущения были своеобразные. Ну, если кто-то хочет их испытать – возьмите пылесос, включите на самую слабую мощность… в общем, вы поняли, что дальше делать. Если пылесос сломается, то я вам советов не давал.
Но честно говоря, мир сразу стал выглядеть гораздо дружелюбнее.
– Будешь? – Зяма полез в задний карман джинсов. Извлек плоскую фляжку. – По чуть-чуть!
Оказывается, совместное пользование удобствами способно сближать людей не хуже, чем съеденный вместе пуд соли. Я открутил крышку и сделал глоток – горло обожгло, огненный комок покатился по пищеводу.
– Что это? – прохрипел я, откашливаясь.
– Спирт, – тоже отхлебывая из фляжки и передавая ее назад, сообщил Зяма. – Понимаешь ли, Катран, объем надо экономить. Водка… или коньяк, если бы он у нас был, это сплошной перевод пространства. Зачем лишняя вода, если хочешь выпить алкоголя?
– От воды бы я не отказался…
– Держи. – Ленка подала мне фляжку – куда более объемистую, видимо, извлеченную из одного из карманов комбинезона. – Это холодный чай.
Я готов был выпить и холодного чая, и горячего, и даже горячего молока с медом. Чего угодно. Неразбавленный спирт я пил лишь однажды, в студенчестве, и с тех пор остался в твердом убеждении, что отвратительнее ничего нельзя и придумать. Рот был будто кипятком ошпарен, страшно подумать, что делалось с желудком, которому за последние дни и так досталось…
– Запил? – спросил Зяма. – Теперь снова ножку на педаль – и нежно жмем. Еще, – он глянул на коммуникатор, – семнадцать минут.
И я терпеливо ждал, погружаясь в сонливое беспамятство, пока Зяма не пихнул меня в плечо.
– Катран, ты оглох? Все, снимай ногу с газа. И можешь дрыхнуть в свое удовольствие.
– А рулить? – спросил я, закрывая глаза.
– Рулить будет компьютер, он железный. Ты свою пилотскую работу выполнил.
Я хотел ответить чем-нибудь остроумным и бодрым.
Но не смог.
Заснул.

Солнце припекало вовсю. Я расстелил на траве скатерть – белую, с кружевными оборочками, а Инна принялась выставлять на нее припасы: маленькие стеклянные бутылки минералки, пивные бутылки коричневого стекла, большие пластиковые бутылки с «Тархуном» и «Байкалом», банки колы и тоника, пакеты с соками. Мы сидели посреди какого-то бескрайнего поля, поросшего травой – ровненькой и аккуратной, как на теннисном корте.
– Пить хочу ужасно, – сказал я, глядя на Инну. Потянулся за минералкой, но девушка шлепнула меня по руке.
– Подожди. Сейчас достану бокалы.
Она долго рылась в коробке – совсем маленькой, и как там все умещалось?
– Надо было взять коробку побольше, – сказал я.
– Объем надо экономить, – строго сказала Инна. Помолчала. Грустно добавила: – Ты знаешь, а я забыла взять бокалы…
– Я так, из бутылки… – Я взялся за холодное стеклянное горлышко, но Инна внезапно вскинулась и схватила меня за плечи.
– Нельзя! Культура и мораль – это единственная наша реальность! Ты не можешь пить прямо из горлышка!
– Инна, но я же…
– Вставай! Просыпайся! Катран!
– Откуда ты знаешь это прозвище? – воскликнул я, открывая глаза.
Зяма, он же Мастер, снова потряс меня за плечи:
– Просыпайся! Черт тебя возьми, ты живой?
– Живой… – просипел я. В горле пересохло, будто я час просидел с открытым ртом. По лбу стекал пот.
Было жарко, очень жарко.
Чем-то неприятно пахло.
– Что случилось? – спросил я.
– Климат-контроль накрылся медным тазом, – зло сказал Зяма. – Гляди!
Я посмотрел на пульт климат-контроля – температура в кабине подползала к тридцати пяти градусам. Разумеется, я уткнул палец в нарисованный ползунок и попробовал сдвинуть его вниз. Экран замигал красным, ползунок не сдвинулся.
– Нестандартная компоновка корабля, – раздраженно сказала Зяма. – И четыре жлоба вместо одного пилота. Похоже, теплонасос не справился с нагрузкой.
– Еще и ваш приятель… остывает, – заметила Лена. – Плохая это примета, ребята, покойник на корабле.
– Лена, у тебя еще есть вода? – спросил я.
– Чай. Держи. – Она протянула мне фляжку. И добавила: – Пусть все остается Катрану, он пилот и ему еще сажать корабль.
Я сделал глоток, пытаясь не дышать носом – причина неприятного запаха была уже очевидной. Закрыл фляжку и положил рядом с собой на кресло, делая вид, что не вижу жадный взгляд Зиновия.
Тот не стал претендовать на остатки жидкости. С наигранным оптимизмом сказал:
– На самом деле есть и хорошие новости. Последние десять минут температура не менялась – видимо, на каком-то минимуме климат-контроль работает. Это раз. Через час нам начинать торможение, так что терпеть осталось недолго… это два.
– А корабль, который следует за нами, это три? – неожиданно подал голос Роман.
Зиновий всполошился. Некоторое время изучал навигационный экран, потом попросил меня:
– Нарисуй в центре экрана круг.
Я послушался – и изображение укрупнилось.
– Еще… Еще… И вот тут…
Звезду и планеты теперь не было видно. Зато по экрану ползла зеленая точка – видимо, наш корабль. А за ней красная загогулина.
– Глазастый ты, Ромка… – с завистью сказал Зяма. – Давно ты его засек?
– Только что.
– Через четверть часа нагонит… «Берсерк»?
– Похож, – согласился Роман.
– Однозначно «Берсерк», – согласилась Ленка. – Ракетная батарея «Шторм», плазмомет «Вспышка»… может, еще и лазерник «Скат». Если это пиратская посудина или корабль Патруля. Если там горнодобывающий модуль, то лазерник не влезет.
– Нам без разницы, – фыркнул Зиновий. – Нам отбиваться нечем, и щитов у нас нет. Он нас размелет в труху.
– Мог бы уже и пальнуть, – заметил Роман.
– А зачем? – Зиновий снял очки и принялся ожесточенно протирать стекла. – Если он гонится именно за нами, то знает, что мы голые и босые.
– Если он видел, как «Сильвана» прошла через гипер, то тоже понимает, что мы не вооружены, – добавил Роман.
– Ну и зачем мы ему сдались? – спросила Ленка. Я заметил, что с того момента, как мы стартовали, она перестала отделять себя от похитителей. Наверное, это правильно – оказавшись в одной посудине посреди бескрайнего космоса, стоит держаться вместе.
– Ну как зачем… – Зиновий надел очки. Тон его изменился, теперь он вновь стал прежним Мастером – ироничным и самоуверенным. – Я полагаю, администрация Плюшки вскоре после нашего отбытия объявила немаленькую награду за нашу поимку… особенно за возврат вот этого контейнера.
– Сколько? – спросила Лена.
– Тысяч сто.
– Что???
– Тысяч сто. Ну – двести, двести пятьдесят…
– Что вы украли? – почти весело спросила Лена. – Нет, честно, ребята? Не дайте помереть в неведении.
– Помирать будем – скажу, – отрезал Мастер. – Лучше думай, как спастись.
– Да никак. Удрать мы от него не удерем, у нас ниже скорость, хуже маневренность… все у нас хуже! Защиты нет, оружия нет. Эта штука – она хрупкая?
– В контейнере? – Мастер помедлил. – Да, хрупкая.
– Тогда он не станет палить ракетами. Подойдет вплотную и аккуратно почикает нас лазером. Если нет лазера – будет стараться зацепить плазмой, но только аккуратненько.
– Как близко подойдет? – спросил я.
– Да какая разница? Я бы подошла вплотную, – сказала Лена с такой уверенностью, что у меня возникли некоторые подозрения о ее рабочей биографии. – Метрах в десяти легла бы на параллельный курс, компьютеру задала сопровождение, а сама села к пушкам. Как в тире.
Чужой корабль на экране уже преодолел половину расстояния до нас.
У меня вдруг возникла мысль. Нелепая… но чем черт не шутит.
– Вот в Первую мировую войну, сто лет назад, на самолетах часто и оружия не было, – сказал я. – И если они сходились в воздухе, то пилоты принимались палить друг в друга из револьверов.
– Забавники, – фыркнула Ленка. – И что, попадали?
– Помолчи, – остановил ее Роман. – Так… и что ты предлагаешь, Катран?
– Да ты уже и сам понял, – сказал я. – Шарахнуть в этого «Берсерка» из твоей пушки, как он подлетит. Можно и из пистолетов добавить. У нас есть скафандры?
Никто даже спорить не стал – из чего я понял, что положение и впрямь критическое.
– Мой комбинезон в аварийном режиме выдержит минут десять, – сказала Лена. – Там никакой терморегуляции, да и воздух утекать будет, но…
Она запустила руку за голову и вытянула из кармашка на спине капюшон – прозрачный, будто из полиэтилена.
– Открой бардачок, – попросил Мастер.
Я открыл ящик, на который он указал, и вытащил оттуда два свертка. Это были балахонистые костюмы из прозрачного пластика.
– Аварийные гермокостюмы, – пояснил Мастер. – Гарантированный срок службы – пятнадцать минут. Воздушная таблетка работает минут двадцать.
– Их два, – сказал я.
– Конечно. Для пилота и запасной. Или для пилота и напарника, если вдруг кому-то взбредет лететь на «Сильване» вдвоем. – Зиновий помолчал. – Один, конечно, твой. Без пилота нам всем кранты.
– Значит, кто-то из нас отлетался, Мастер, – сказал Роман. – Нефиг было выпендриваться, джинсы таскать!
– Нефиг, – согласился Мастер.
– Я в гермокостюм вряд ли влезу, – продолжил Роман. – Так что одевай ты… и бери плазмострел. Я попытаюсь задержать дыхание, если вы справитесь за минуту, то у меня есть шанс…
– Ты мне в благородство не играй! – неожиданно завелся Мастер. – Тоже мне, герой… только ты сможешь разобраться в этой хрени! – Он ткнул рукой в контейнер.
– Я вот тебя сейчас приложу по кумполу, а потом запихну в гермик! – пригрозил Роман.
– Ребята, вас одно удовольствие слушать, – неожиданно сказала Ленка. – Но если я предложу, как спастись обоим – сколько вы мне заплатите?
– Ты сдурела, – убежденно сказал Роман. – Ты можешь сейчас думать о деньгах?
– Хрупкая девушка в нашем жестоком мире просто обязана о них думать. Всегда.
Роман и Зиновий переглянулись.
– У меня на счету семь тысяч, – сказал Роман.
– У меня тринадцать с мелочью, – признался Зиновий.
– А то у Ищущих нет тайных счетов на Плюшке!
– Это общественные деньги, – быстро нашелся Зиновий.
– Ну и жадобы… – Лена похлопала себя по карманам. И достала из одного еще один плотно сложенный пластиковый пакет. – Это мешок для упаковки грузов, чувствительных к перепадам давления. Он должен выдержать в вакууме некоторое время.
– Ты что, все время с собой его таскаешь?
– Грузить свой «Феникс» я собиралась. У меня барахлит герметизация грузового отсека, а отскабливать от стенок содержимое лопнувших банок мне надоело.
Роман молча взял у нее из рук пакет. Сказал:
– Боюсь, это мое обиталище… мне гермик нужен нестандартный. А здесь я уж съежусь как-нибудь.
– Одеваемся, быстро! – Мастер вручил мне один пакет с гермокостюмом, второй взял себе. – Смотри на меня, делай как я!
Я смотрел и делал.
Ботинки пришлось снять – причем в душной и затхлой атмосфере корабля сразу запахло несвежими носками. Пластиковый комбинезон был просторным и влез я в него довольно легко – через здоровенный разрез на груди. Разрез закрывался банальным «репейником», а для герметизации надо было раздавить впаянную в шов ампулу. Жидкость должна была спаять отверстие… как сказал Мастер, «как правило, это получается». Голову закрывал такой же прозрачный чехол, под подбородком крепилась крупная, сантиметров пять диаметром «таблетка». На нее требовалось плюнуть – или просто лизнуть, после чего она двадцать минут выделяла кислород. Опять-таки в теории. Как я понял, на практике мало кому доводилось пользоваться аварийным гермокостюмом.
Оптимизма это не внушало.
– Тетенька, – тоненьким голоском сказала Лена, глядя на нас, – продайте мне тысячу презервативов. Я хочу маскарадный костюм сделать.
– Очень смешно. – Зиновий с отвращением разглядывал свои руки в подобии хирургических перчаток. – Раздует, блин… Лена, плазму возьмешь ты. Твой комбез покрепче.
– Да без проблем. – Лена достала из кармана перчатки, надела, пристегнула к рукавам – там тоже был какой-то хитрый механизм герметизации. Меня радовало лишь то, что шлем в ее комбинезоне был такой же пластиковый, как и наши гермокостюмы. Может быть, это все-таки работает?
– Катран, твоя задача – развернуть корабль дверью к вражескому, – сказал Зиновий. – Так… и погаси свет. Вот эта кнопка. Как развернешь: нажимая эту кнопку, мы стравим воздух из кабины. Потом эту – дверь откроется. А потом молись, если умеешь.
Он еще раз проверил разрез на груди – и сдавил ампулу. Раздалось шипение, шов мгновенно помутнел на всем протяжении. Высунув язык, Зиновий энергично принялся лизать кислородную таблетку.
– Герметизируйте меня, блин! – рявкнул Роман, уже забравшийся в мешок.
Лена молча раздавила ампулу на мешке, спаяв шов точно таким же образом, как и на гермокостюме.
Вот только никакого источника кислорода у Романа не было. Только тот воздух, что был в мешке.
Я посмотрел на навигационный экран – вражеский корабль был уже совсем рядом. Тянуть дальше не стоило – я провел рукой по шву своего комбинезона… вроде как держит. Раздавил ампулу. Раздалось шипение, запахло чем-то едким, химическим. Вроде как шов «зарос»…
Я плюнул на таблетку и она тихо зашипела.
Ну все, теперь можно и пилотировать…
Аккуратно двинув джойстик, я развернул корабль. И увидел приближающийся «Берсерк». Он был ощутимо больше – и, как ни странно было об этом сейчас думать, красивее нашей «Сильваны».
Наш корабль, что ни говори, слегка напоминал современные «челноки» – ну или военные самолеты. У него были куцые крылышки и закрепленные на них двигатели.
«Берсерк» походил на подкову, летящую «рожками» вперед. Слева у него было что-то наподобие крыла обратной стреловидности, справа – непонятный пилон, то ли с оружейной консолью, то ли с каким-то иным устройством. Когда корабль приблизился, я понял, что «крыло» на самом деле является жилым отсеком – оно было толщиной метра три и в нем тускло светились огоньки иллюминаторов. Он весь был какой-то неправильный, нелогичный – и при этом гармоничный. Как восточная музыка – европейское ухо она режет, но на самом деле в ней есть гармония, просто она другая…
Мастер стукнул меня по плечу, скорчил страшное лицо.
Я торопливо нажал на кнопку разгерметизации.
Дверь вроде бы не открылась, но воздух из кабины стал выходить. Обвисший на мне гермокостюм начал раздуваться. Перчатки стали толстыми, будто сосиски, пластиковый пакет на голове раздулся, изображая из себя шлем.
Да, в детском неприличном анекдоте, который вспомнила Лена, определенно было что-то верное.
Вражеский корабль тем временем приблизился окончательно – и остановился, зависнув от нас метрах в десяти. Лена лежала на полу, прямо на окоченевшем теле убитого ею налетчика, и держала в руках принадлежавшую Роману пушку. Роман, скорчившись, сидел в раздувшемся как воздушный шар прозрачном мешке – меня почему-то поразило, что изнутри мешок уже весь запотел…
Роман снова меня пихнул – и я нажал на кнопку открытия двери. Уж не знаю, как здесь все работало, обычный сенсор вряд ли отозвался бы на прикосновение закатанного в пластик пальца. Но этот сенсор сработал – дверь уползла вбок. Остатки воздуха вынеслись из кабина роем сверкающих белых снежинок.
Пушка в руках Лены вздрогнула, по кабине прокатился тугой удар. Дуло плазмомета окутало стремительно рассеивающееся огненное облачко.
А на «крыле» вражеского корабля вырос огненный фонтан. Лена всадила заряд прямо в иллюминатор – и внутри кабины теперь бушевал огонь. Как зачарованный я смотрел на иллюминаторы – один за другим они взрывались, выплескивая наружу короткое, гаснущее пламя.
Зиновий повернулся ко мне. Очки у него сползли, шлем запотел изнутри. Глаза округлились будто блюдца. Он что-то орал, не сдерживая восторга.
Это что, все?
Мы что, взорвали вражеский корабль из ручного оружия?
Я, кстати, совершенно не помнил – удалось ли хоть одному пилоту Первой мировой сбить врага из нагана – или все это было не больше, чем способом отвести душу.
Лена, казалось, пребывала в нерешительности – ствол плазмомета ходил из стороны в сторону, но она пока не стреляла. Да и была ли в этом необходимость? Кабина уже не горела, иллюминаторы смотрели слепыми черными провалами. Похоже, никого живого внутри не осталось…
И в ту же секунду, когда я это подумал, от корабля отделилась маленькая фигурка. Пилот был в таком же комбинезоне, как и Лена. Несколько секунд он висел, цепляясь за обрез открывшегося люка. Потом согнулся, упираясь ногами в почерневший борт, – и с силой оттолкнулся в нашем направлении.
Мы (за исключением разве что Романа, которому мало что было видно) зачарованно следили, как пилот приближается к нам. То ли ему повезло, то ли у него был прекрасный глазомер – его вынесло прямо к нашей кабине. Ну – почти к кабине. Медленно крутясь, тело пролетело над пилоном правого двигателя. Вражеский пилот извернулся, пытаясь уцепиться за притолоку двери, – но было видно, что он не дотягивается.
Совсем чуть-чуть.
Ленка встала, застыла в полусогнутой позе – одной рукой и затылком упираясь в потолок кабины, а другую, с плазмометом, высунув наружу. Пилот дернулся, вытянулся в струнку – и намертво вцепился в ствол.
Ленка потянула его внутрь.
Как бы ни действовала искусственная гравитация корабля, но она была абсолютно локальная – в пределах кабины. Физик бы отказался верить своим глазам… хорошо, что я не физик. Я видел, как болтающийся над кабиной пилот засунул руку внутрь. Как рука сразу обрела вес, потянула его вниз. Как появилась светловолосая голова в прозрачном шлеме. Как все тело втянуло внутрь – и пилот рухнул под ноги Ленке, торопливо подбирая ноги из дверей, из холодной пустоты и невесомости.
Я дождался, пока спасенный нами враг целиком окажется внутри, – и закрыл дверь. Воздух начал наполнять кабину автоматически, прошло секунд десять – пленка на мне сдулась, а я уже слышал орущего в своем гермокостюме Мастера.
– …мать! Зачем нам этот пират? Пусть прогуляется по космосу пешком!
Лена надорвала какой-то клапан под подбородком, стянула шлем. Лицо ее было красным и потным.
– А ну, замолкни! – без всякого пиетета прикрикнула она на Зиновия. – Пират, бандит – ты-то сам чем лучше? Нельзя бросать человека в пустоте! Нельзя! Это правило!
К моему удивлению, Зиновий свой обмякший прозрачный шлем просто разорвал пальцами – и рявкнул в ответ:
– Сама не ори! Уже и поорать нельзя!
Несмотря на явную непоследовательность этой фразы, она свое действие возымела. Ленка замолчала, похлопала глазами и начала хохотать. Рядом с ней зашевелился в своем мешке Роман. Сильным ударом изнутри прорвал свой кокон, приподнялся, сдирая с себя пластик.
Да уж, очень надежная у нас была защита от вакуума!
– Молодец, – отдуваясь, сказал Роман. Судя по учащенному дыханию, ему в мешке пришлось несладко. – Молодец, Лена. Один шанс из ста… ты просто чудо. Молодец.
– Что его спасла – тоже будешь ругать? – уже спокойнее спросила Лена, бесцеремонно пиная скорчившегося на полу пилота. У них там сзади теперь было тесно, как в маршрутном такси в час пик: трое живых, мертвое тело, громоздкий контейнер…
– Нет, не буду. Во-первых, полезно его допросить. – Роман скорчил зверскую улыбку. – А во-вторых… лучше мы его сами прикончим, чем бросать человека в пустоте. Так будет гуманнее.
– Ты просто Махатма Ганди и мать Тереза в одном лице, – кисло сказал Зиновий. – Но допросить будет полезно… ты прав. Дальше – поглядим…

Глава седьмая,
в которой Валентин играется в игрушки и впадает в паранойю

Взрослый человек, впервые в жизни решившийся поиграть в компьютерную игрушку, испытывает такое же смущение, как великовозрастный папаша, застигнутый сыном-детсадовцем за раскрашиванием раскрасок.
Валентин игрушками никогда не интересовался, считал их в лучшем случае времяпрепровождением бездельников, а в худшем – идеологической диверсией каких-нибудь масонов (или кто сейчас в моде на роль тайных мировых правителей?), направленной на оглупление обывателя.
Единственное, что его успокаивало – он играл не ради интереса. Он вел журналистское расследование. Ради раскрытия истины его коллеги переодевались бомжами и ночевали на улице, изображали проституток и зоофилов, зимовали в глухих деревнях и ловили рыбу с браконьерами, отказывались давать взятки гаишникам и прикидывались экстрасенсами. Журналист меняет профессию – как красиво звучали эти слова, когда он учился на журфаке! Было в них что-то гордое, правильное… вытесненное потом словами про «вторую древнейшую профессию» и равнодушной готовностью писать любые статьи на любую тему. Сегодня – о пользе демократии, завтра – об исторической обусловленности тоталитаризма…
А сейчас он вроде как все делал правильно. Честно. Наткнулся на какую-то замысловатую махинацию, нестандартную аферу – и решил раскрутить клубок, поведать о происходящем миру.
Может, знак «За заслуги перед профессиональным сообществом» он и не получит, но удовлетворения будет больше, чем от очередной заказухи.
Некоторое время Валентин изучал станцию, которая должна была стать его виртуальным домом. Огромное, бесформенное сооружение витало в космосе, как расплывшийся кусок теста.
– Плюшка какая-то, – фыркнул Валентин и отправился на кухню, сделать себе бутерброд. Заодно уже налил и кофе, на коньяк покосился, но пока решил не злоупотреблять. Постоял у окна, жуя хлеб с колбасой – есть на рабочем месте он считал свинством и деградацией. Уже стемнело. В доме напротив, построенном талантливыми архитекторами на расстоянии двадцати метров, начиналось ежевечернее оконное шоу – люди смотрели телевизор, ужинали, укладывались детей, ссорились, мирились. Шторами большинство пренебрегало – в лучших традициях Голландии. Вот мелькнула в окне девушка в одних трусиках и купальнике, следом прошел голый мужик – потом свет все-таки погас.
– Успехов в преодолении демографического кризиса, – сказал Валентин, дожевывая бутерброд. – Кому развлечение, а кому и работать надо…
Впрочем, в нескольких окнах были видны и герои трудового фронта. Вон молодой парень, морщится, глядя в книгу. Учится в институте, наверное. А вон мужик фигачит на компьютере. Вряд ли играет, что-то пишет. Хорошо, если диссертацию или научную статью, но ведь скорее всего – какой-нибудь писатель… развелось их нынче. «Дуло плазмомета окутало огненное облако…» Или: «Тугая эльфийская стрела вонзилась в горло грязного орка…»
– Работать не хочешь, – сказал сам себе Валентин. – Ага. Вижу, вижу, работать не хочешь. А придется.
Подхватив кружку с остывающим кофе, он вернулся к ноутбуку. Неприязненно посмотрел на экран. Из головы почему-то не шли подсмотренные картинки чужой жизни. Вспомнилось вдруг, что в английском праве есть замечательный термин «Право на свет» – запрещающий строить дома так, чтобы они перекрывали тебе вид из окна.
– Надо жениться, – решил Валентин. – Пойду куда-нибудь в штат, буду семью содержать. Детей заведу. По вечерам буду сидеть перед телевизором…
На экране по-прежнему вертелась станция. Валентин вздохнул и начал работать – называть свое занятие словом «играть» он упорно отказывался.
При регистрации в игре ему было выдано полторы тысячи «кредитов» – местной игровой валюты. Как он вскоре убедился, на эти деньги он мог купить только самый простенький и дешевый корабль – «Сильвану». Вначале покупался корпус, потом на этот корпус, как в конструкторе, можно было навешивать отдельные модули: кабину, лазерную пушку, устройство для добычи полезных ископаемых с незатейливым названием «диггер». В общем, походило на то, что ему придется невесть сколько времени болтаться в окрестностях станции, ковыряясь в астероидах, продавая добытую руду и отстреливаясь от таких же новичков – опытные игроки вряд ли обратят на него внимание.
Скучно.
А что делать?
Он даже из этой звездной системы никуда не может деться. Двигатель для гиперпереходов стоит дорого, да и в его крошечный корабль не влезет…
Стоп.
А если убрать эту несчастную лазерную пушку, выкинуть «силовые щиты», которые все равно не защитят его от мало-мальски серьезной опасности. Влезет гипердвигатель?
Влезет.
Кабина, двигатели для полетов внутри системы и гипердвигатель для прыжков к другим звездам.
Вот только денег…
Что?
Валентин недоуменно уставился на циферки своего счета. Только что там было «1500 кредитов». А теперь – «2370».
Ровно столько, сколько нужно для постройки корабля с гипердвигателем.
В платежной системе игры было нечто вроде выписки по счетам. Валентин проверил ее – и убедился, что его счет только что был пополнен на восемьсот семьдесят единиц. Игровые деньги пришли со счета другого игрока – будто тот наблюдал за его конструкторскими экспериментами и внезапно испытал приступ щедрости.
Такого, конечно, быть не могло.
А что могло?
Ну, к примеру, создатели игры могли придумать секретный приз для тех отчаянных игроков, что рискнут сойти с проторенного пути. Хочешь рисковать и летать далеко без всякого оружия? Вот тебе деньги на этот смелый эксперимент.
Что ж, отказываться от такого подарка будет грешно.
Через десять минут Валентин стал счастливым обладателем стандартного корабля «Сильвана» с нестандартным оборудованием. Закурил сигарету, скептически посмотрел на доставшееся ему транспортное средство. Сказал:
– Ну… поехали.
Для того чтобы отправиться к другой звезде, следовало ввести корабль в зону гиперперехода. Неумело давя на кнопки (эх, был бы джойстик – было бы проще!), Валентин ввел корабль в разноцветное облачко и стал изучать навигационный экран.
Звезд вокруг было много. К какой из них отправиться?
Строчку, бегущую по низу экрана, он заметил не сразу – несмотря на то, что буквы были красными и тревожно мигали.
А вот когда увидел – остолбенел.
«Всем альянсам и кланам! Всем кораблям! Чрезвычайное происшествие! Только что, в результате налета на Платформу, было похищено секретное устройство, представляющее огромную ценность. Имеются жертвы. Похитители покинули Платформу на корабле „Сильвана“, предположительно – нестандартной комплектации. Корабль снабжен гипердвигателем, но не имеет вооружения и щитов. При обнаружении – уничтожить корабль с минимальным разрушением конструкции, подобрать контейнер с похищенным устройством. Пилоту, вернувшему устройство на Платформу, будет немедленно выплачен 1 000 000 (один миллион) кредитов, он будет повышен в рейтинге на пять уровней и ему будет бесплатно предоставлена любая новейшая технологическая разработка от пятнадцатого уровня и выше. Если пилот находится в розыске, ему гарантируется полная амнистия».
Текст кончился и пошел по кругу.
– Какое устройство? – завопил Валентин, глядя в экран. – Вы с ума посходили?
Ироничный внутренний голос заметил, что с ума сошел, скорее, сам Валентин – если ругается со своим ноутбуком.
Елозя пальцем по тачпаду, Валентин навел корабль на первую попавшуюся звезду – на самом краю доступной для прыжка зоны, подальше от станции с ее психованными обитателями. И вдавил «энтер».
Изображение на экране мгновенно сменилось. Халтурщики… могли бы хоть какие-нибудь несущиеся мимо звездочки нарисовать, какие-нибудь спиральки цветные на экране, всполохи…
Из гиперпространства его корабль вынырнул неожиданно далеко – и от звезды, и от трех имеющихся на экране планет. Валентин подумал и направил кораблик к одной из двух маленьких планет, обозначенной черной точкой.
К его удивлению, путь до планеты должен был занять почти полчаса. Интересные дела! И что, игроки послушно терпят, пока точка ползет по экрану?
Ладно. Полчаса можно провести с толком. Включать телевизор неохота, пусть дальше порастает пылью. Забраться куда-нибудь на новостные сайты или в блоги? Ха, так не заметишь, как два часа пройдет.
Валентин решил заняться хозяйством – сварить курицу. Что на это повлияло больше – чужие окна, где шла своим чередом чужая семейная жизнь, или неудовлетворенность желудка парой бутербродов, – сказать трудно.
Плох тот мужчина, который не умеет готовить. Особенно если он холостяк. Валентин не претендовал на лавры великого кулинара, ненавидел чистить картошку и мыть зелень, но уж с охлажденной курицей справлялся легко.
Разгулу чревоугодия едва не помешало то, что в единственной большой кастрюле томились остатки борща, сваренного три дня назад заходившей проведать сына мамой. Можно было, конечно, перелить остатки в тарелку или маленькую кастрюлю (вылить мамин борщ Валентин даже не помышлял), но тогда вставала проблема мытья кастрюли. На такой подвиг Валентин не был готов.
Но выход нашелся быстро. Курица (если быть точным – бройлерный цыпленок) была разрезана на две половинки, одна отправилась в морозилку, другая с грехом пополам влезла в маленькую кастрюлю – где и была промыта, залита чистой водой из пятилитровой бутылки, посолена и отправлена на огонь.
Делов-то!
Довольный успехом, Валентин накинул куртку, прихватил сигареты и отправился на балкон – курить и дышать свежим воздухом.
В большей части окон соседнего дома свет уже погас. Кое-где призрачно мерцали экраны телевизоров. На темном балконе той самой квартиры, где Валентин невольно подглядел эротическую сцену, стояла девушка, завернувшись в одеяло, и курила. Валентин хмыкнул. Под одеялом наверняка ничего нет – отморозится, дуреха… Молодость…
Он курил, беззастенчиво изучая девушку напротив – седьмой этаж ее нового дома был как раз на уровне девятого старой панельки, где жил Валентин. Девушка, кажется, поглядывала на него.
Потом красный огонек сигареты по дуге направился к замусоренной земле, девушка открыла дверь и ушла с балкона – на прощание легонько качнув одеялом и продемонстрировав Валентину аккуратную голую попу.
Валентин захохотал. Почему-то эта шалость молоденькой девчонки привела его не в обычное мрачное настроение духа (Никакой нравственности у нового поколения! Куда катится общество!), а развеселила.
Он вдруг вспомнил себя в двадцать. Что за вещи иногда отчебучивал. Как смотрел вокруг, как крутился в безумной карусели мир, какими красивыми были все – ну, почти все девчонки, как здорово было оттягиваться в компании друзей (и как мало требовалось для хорошего настроения). Куда все делось?
А может, не делось? Не насовсем ушло? Надо только перестать смотреть на сегодняшний мир вчерашними глазами?
Не требовать, чтобы и мир, и люди – все сразу стало идеальным? Так ведь никогда не бывает…
Вместо девушки на балкон вышел мужчина. Постарше ее, хотя все равно – тридцати нет. Он тоже кутался в одеяло – в то же самое, что ли? Вспыхнул огонек зажигалки.
Валентин докурил, отправил окурок в банку, стоящую на балконе для этих целей. И не удержался – показал мужчине на соседнем балконе большой палец: «Во!»
Секунду тот колебался, а потом кивнул. Валентину даже показалось, что он гордо улыбнулся.
– Ну, мы тоже не монахи, – снимая куртку и запирая балконную дверь, пробормотал Валентин. – И нас молодые девочки любят… только вот сейчас нам не до девочек, нам работать надо…
В неожиданно приподнятом настроении духа он заглянул на кухню, убавил под курицей огонь и вернулся к ноутбуку.
Происходящее заставило его выругаться и прильнуть к экрану.
Его несчастный кораблик догонял преследователь… так… как здесь можно определить тип врага…
Преследователь оказался не то чтобы слишком уж сильным. В игре этот корабль называли «Берсерком», был он всего лишь четвертого уровня – в общем, говоря военным языком, это был даже не танк, а хлипкий броневик.
Вот только корабль Валентина даже грузовиком назвать было бы стыдно. Так… телега. Можно расстрелять, можно просто наехать.
Бежать Валентин даже не пытался. Уселся, ругаясь вполголоса, закурил сигарету и стал ждать.
На экране появилась жизнерадостная надпись: «Режим боя». Валентин громко захохотал. Да уж… хорош будет бой!
Анимацией создатели игры особенно не заморачивались. Яркие фишки-кораблики передвигались по плоскому «космосу», поделенному шестиугольниками на игровое поле. Вот фишка его «Сильваны», вот рядом застыла фишка «Берсерка». Вокруг «Сильваны» кружились, исчезая, снежинки. Это что значит? Его уже подбили, воздух выходит?
– Что ж, будет повод выпить коньячку за мой первый полет, – сказал Валентин. – И за последний, вероятно. А то, может, из люка, из табельного пистолета в него пальнуть? А? Выдают в «Старквэйке» пилотам табельные пистолеты?
В следующую секунду у фишки-«Сильваны» открылся люк. Из него в сторону фишки-«Берсерка» протянулась оранжевая полоска. У «Берсерка» полыхнул и взорвался один отсек.
– У меня же нет оружия! – возмутился Валентин.
От горящего отсека «Берсерка» отделилась схематичная фигурка человека – палочки-ножки, палочки-ручки, овал, кружочек… Фигурка проплыла через разделяющий корабли шестиугольник – и исчезла в «Сильване». Люк захлопнулся.
Этого не было в игре. Ну, насколько он мог понять – не должно было такого быть! Корабли не стреляют, если у них нет вооружения. Пилот не может в космосе перейти с корабля на корабль!
Валентин бросил сигарету в пепельницу, не затушив, и руки его заплясали на клавишах. Он ведь может общаться с экипажем вражеских кораблей… а что, если пообщаться с экипажем своего?
«СИЛЬВАНА, КТО НА БОРТУ? КАК ВЫ УНИЧТОЖИЛИ БЕРСЕРК?»
Щелкнув «энтер», он отправил свое сообщение в пустоту, подхватил сигарету, затянулся. Если бы динамики ноутбука захрипели и разразились воплем: «Кто это? Кто с нами говорит?» – он бы даже не удивился.
Но вокруг царила тишина. «Режим боя» тоже сменился обычным навигационным. Корабль продолжал свой путь к планете.
Валентин молча прошел на кухню, откупорил коньяк, придирчиво понюхал. Ну, не французский. Дагестанский бренди. Но запах приятный.
Он налил себе грамм сто и залпом выпил половину.
В голове слегка зашумело.
Так. Надо рассуждать логически.
Персонажи компьютерных игр не могут делать того, что не заложено в программу. Это любой ребенок знает. Если в игре можно стрелять из какого-то ручного оружия (какого, к черту, ручного оружия в космическом симуляторе?), то это было предусмотрено программистами. Но почему-то об этом нигде не было написано.
Верно?
Да, конечно.
У него ведь с самого начала пошли странности. Ему почему-то выдали лишние деньги. Позволили собрать нестандартный корабль. Потом объявили на него охоту. А в довершение всего – позволили уничтожить охотников.
Да это же все звенья одной цепи! Начавшейся с его визита в агентство «Звездный час»!
Возможно, они знали, что он журналист. Нет, не когда он позвонил и пришел, а загодя. И объявление кто-то мог налепить на столб за минуту до их появления. Таких объявлений могли налепить сотни – в тех местах, где он часто бывает. И все в надежде, что он заинтересуется, позвонит, придет…
Зачем?
Как зачем? В рекламных целях! Что лучше служит рекламе, чем скандал в прессе? Только скандал на телевидении. Наивный журналист начинает расследование, подключается к игре. Его ай-пи, конечно, известен заранее. И вот уже с ним в игре начинаются странности, которые должны его убедить…
В чем?
В том, что нарисованный кораблик пилотирует реальный человек?
Он сам?
Что его действительно «скопировали» и отправили в космос воевать невесть с кем?
Да, если итогом станет шумная статья, которую дружно подхватят другие СМИ, если толпы людей кинутся играть в «Старквэйк» – результат обеспечен. Ну а кто сказал, что реклама стоит на месте? Все эти высокие технологии, Интернет, компьютерные игры – они бурно развиваются, ищут всякие нестандартные ходы, используют хитрые методы сбора информации. Он же не удивляется, что стоит поискать себе новое кресло – как начинает сыпаться реклама мебельных фирм. Интернет – это такая отдельная культура, тут все иначе, все необычно… для не очень молодых журналистов.
– Дырку от бублика вы получите, а не рекламу, – злорадно сказал Валентин. Глотнул еще коньяка. – В эту игру мы тоже играть умеем. Вот напишу статью про ваши наивные хитрости, еще и игру обругаю – тут-то попляшете!
На часах был первый час ночи, но спать не хотелось. Валентин плеснул себе еще немного. Мрачно подумал, что это, пожалуй, уже лишнее – но нервы требовали разрядки.
Интересно, а на что бы это было похоже?
Ну, попасть в игру… на самом деле.
Нет, не в игру. В космос. Туда, где космические корабли бороздят просторы галактики. Где суровые пилоты дергают рычаги, направляя свои корабли сквозь астероидные поля к черным дырам…
Он усмехнулся.
Чушь это все. Детская забава. Никому космос не нужен. Ни нам, ни даже американцам. Всякие там спутники – шпионить друг за другом, дурью телевизионной людей забрасывать – это еще нужно. А настоящий космос, настоящие полеты – они остались только в кино. Если бы не научились на компьютерах рисовать все, что нужно, то Голливуд бы, наверное, профинансировал полеты к другим планетам. Но рисовать научились – так что не нужно даже и Голливуду.
А было бы здорово, если честно. Маленьким мальчиком Валентин хотел стать космонавтом. Он был маленьким в ту пору, когда мальчики еще хотели стать космонавтами, а не банкирами или нефтепромышленниками, а девочки мечтали… о чем мечтали девочки? Бог его знает. Наверное, о том же – стать знаменитыми актрисами. Значит, девочкам проще, их мечты не убили…
Если подумать – то каким бы он был космонавтом?
Не тот маленький Валя по прозвищу Валик, а нынешний – взрослый мужик, умеющий быстро и хлестко накропать что-нибудь на любую тему, от «Россия вымирает!» и до «Внедрение нанотехнологий – залог победы над коррупцией!» Любитель выпить, сторонник недолгих, но ярких отношений с прекрасным полом, в меру ленивый, не в меру циничный, не верящий ни в Бога, ни в Царя, ни в Отечество… Как бы он себя чувствовал в мире, где все взаправду, где жизнь и смерть всегда рядом, где надо снять маску – и стать самим собой?
– Хреновый бы из меня вышел космонавт, – подвел Валентин итог своим размышлениям. – Вам повезло, что все это не всерьез. Я бы всех вас предал и продал. А того космонавта из чужого корабля пинком бы из люка выкинул.
Он отставил бокал и вернулся к ноутбуку. Его «Сильвана» уже вышла на орбиту планеты – и впрямь угольно-черной, будто выжженной.
– Таких планет не бывает, – сказал Валентин тоном старого космического волка и вышел из игры. Закрыл ноутбук, постоял секунду в нерешительности. И добавил: – До завтра…

Глава восьмая,
в которой я делаю выбор между глупостью и жестокостью, а потом понимаю разницу между сотворенным и сделанным

За что мы могли быть благодарны напавшему на нас кораблю – так это за заметно освежившуюся атмосферу. В кабине теперь было прохладно, да и гнилостный запах исчез.
– Поднимайся, бандитская рожа, – добродушно сказала Лена, усаживаясь на свое место. Она опять легонько пнула пилота. – Поговорим.
Неподвижное тело зашевелилось, пилот то ли отошел от шока, то ли понял, что притворяться дальше бесполезно. Он присел на корточки, поднял руки, сдирая с головы шлем.
«Бандитская рожа» оказалась совсем еще молодой, не старше двадцати пяти лет, и вполне симпатичной. Светловолосый, голубоглазый, при этом лицо не слащавое, мужественное – в общем, тот типаж, на который девчонки липнут моментально.
А еще «бандитская рожа» был очень обижен.
– Братцы, за что вы меня? – с неподдельной горечью спросил он.
Роман захохотал и снова надел свою маску агрессивного громилы:
– Ты дурака не валяй, понял? Я тебе кадык выгрызу, сопляк!
Угроза, что ни говори, была неожиданная. Парень обернулся, будто искал в нас поддержки. Похоже, не нашел. Но упрямо повторил:
– Я же вас не трогал! Зачем вы в меня стреляли?
– Хочешь сказать, ты стрелять не собирался? – вкрадчиво спросила Лена.
– Нет!
Не вставая, Лена ударила парня ногой по ребрам. И нравоучительно объяснила:
– Находчиво, но глупо. Ты приближался к нашему кораблю вплотную, не включая щитов. Так?
– Так, – пробормотал парень.
– И как ты ухитрился дожить до четвертого… или какой там у тебя уровень… при таком поведении? Дальний сектор космоса, незнакомый корабль – ты отключаешь щиты и подходишь к нему вплотную. А если бы мы разрядили в тебя ТЛ-3000? На таком расстоянии – верная смерть.
– Но у вас же… – начал парень и замолчал.
– Верно, – сказала Лена. – У нас нет оружия. Удивительно, да? Но откуда ты это знал? А я тебе скажу откуда. С Плюшки объявили на нас охоту и сообщили, что мы не вооружены.
Я вспомнил слова Романа, что если пилот проследил наш путь через гиперпространство, то он мог догадаться – кроме двигателя на корабле больше ни на что не осталось места. Но, к счастью, парень об этом не подумал.
Может быть, он очень недолго летал на «Сильване» и забыл, что эта посудина мало на что годится.
– Ну слышал, да! – признал парень. – Знал, что вы не вооружены. Но я не собирался в вас стрелять.
– А что ты собирался делать? – сладким голосом спросила Лена. Похоже, допрос с общего молчаливого согласия был поручен ей.
– Я хотел вас припугнуть. – Парень обвел нас честным взглядом. – Стрельнуть по курсу и велеть выбросить мне контейнер. Я бы его подобрал и вернулся.
– Расскажи это своей мамочке, – фыркнул Мастер.
– Мама на Земле, – как-то очень грустно сказал парень. – Не получится рассказать…
Меня эта фраза ничуть не задела. Но, наверное, надо было прожить здесь несколько лет, успеть оплакать всех тех, кто остался на Земле – родителей, любимых, детей, друзей. И Зяма с Ромой, и Лена как-то слегка сбавили обороты.
Впрочем, Лена все-таки буркнула:
– Ты нас не жалоби, мы сами кого хочешь разжалобим. Еще раз спрашиваю – что ты собирался сделать?
– Припугнуть вас и забрать контейнер, – было ясно, что парень теперь будет до конца держаться своей версии, не важно – правдива она или нет. – За контейнер обещан миллион и повышение в уровне…
– Ого. – Лена покачала головой. – Серьезно… Нет, дружок, я тебе все-таки не верю.
– За борт гаденыша, – спокойно сказал Роман. – И не потому, что он бы нас не пожалел. А потому, что врет, гнида!
– Как тебя зовут? – резко спросил Мастер.
– Борис.
Имя парню совершенно не подходило. Но зачем бы ему врать? Разве что по привычке…
– Ты из какого альянса?
– Я не из какого. Я сам по себе.
– Вольный стрелок, значит. А кораблик у тебя хороший… был.
– Повезло, – ответил парень. – Наткнулся на богатый астероид, выпотрошил его…
– Сдается мне, ты не только астероиды потрошил, – снова встрял Роман. – Нет, друзья, я голосую – за борт.
Парень умоляюще посмотрел на Мастера.
– Я пас, – задумчиво сказал тот. – Воздержусь. Мне кажется, он врет, но теперь-то какой от него вред? Года два поработает на шахтах, потом отпустим. Впрочем, как считаете нужным.
– Я, пожалуй, за то, чтобы не убивать, – сказала Лена. И неловко рассмеялась: – Что же я, зря его спасала?
Неужели флюиды смазливого блондина все-таки на нее подействовали? Теперь Борис смотрел на меня.
– Говори, пилот, – сказал Роман. – Мнения разделились, теперь от тебя все зависит.
– Надо же, я получил право голоса. – Я попытался перевести все в шутку.
Но Роман ответил серьезно:
– Да, получил. После того, как придумал пальнуть по нему из ручного оружия.
Борис глянул на меня – мимолетно, тут же отведя взгляд.
Но то, что я увидел в его глазах за эти доли секунды, мне не понравилось. Очень.
– Мне кажется, он врет, – сказал я. – Он бы нас расстрелял.
– Молодец, – одобрительно сказал Роман.
– И вообще, я ему не очень доверяю, – продолжил я. – Очень уж недовольно он на меня сейчас глянул.
Роман засмеялся.
Борис возмущенно воскликнул:
– А как я должен был на вас смотреть? Знаете, как тяжело мне этот корабль дался? А вы его взорвали!
– Но ведь иначе мог взорваться мой корабль, – вкрадчиво сказал я.
Борис замолчал.
И все-таки сейчас он говорил искренне. Он любил свой корабль…
– Ну? – спросил Мастер.
Я вздохнул:
– Пусть на шахтах поработает. Я… не могу я так. Пусть бы он пальнул разок – тогда…
– Тогда бы мы были мертвы, – сказал Роман. – Добрый ты. Обычно это хорошо. Но бывает такая доброта, которая хуже глупости.
– Я тут меньше суток, – ответил я. – Ты, наверное, прав, Роман. Вам виднее, как вы тут живете… Только вас всего пятнадцать тысяч – и вы еще друг друга убиваете. Может быть, иначе нельзя. Может быть. Но я не могу. Пока – не могу. Пусть живет. Даже если он хотел нас убить… есть же разница между «хотел» и «убил»?
Роман махнул рукой. Раздраженно сказал:
– Хорошо. Повезло тебе, Боря… Какое, кстати, у тебя погоняло?
– Прозвище? – невинно уточнил Боря.
– Да.
Парень секунду колебался, будто выбирая между приятной ему правдой и безопасной ложью. Потом сказал:
– Бледный Лис.
– Доброе прозвище, – насмешливо сказал Роман.
– Вы не думайте, это не от поведения! – возмутился Борис. – Это по фамилии – Лисовский. И потому, что блондин.
– Ну-ну, – сказал Роман. – Лена, будь добра, юноша к тебе ближе… Свяжи-ка ему ручонки за спиной. Найдешь чем?
– Найду, – кивнула Лена.

Через три часа, когда мы начинали входить в атмосферу Нигредо, в кабине опять была парная. Климат-контроль упорно отказывался обслуживать пятерых пассажиров. Мастер соорудил из сложенных бумажных листков веер и старательно меня обмахивал. Лена, периодически подаваясь вперед, вытирала с моего лба пот.
Это было очень трогательно, но при сорока градусах помогало мало.
– Что там, на планете? – спросил я. – Как погода?
– Нормальная погода, – мечтательно сказал Зяма. – От минус двадцати зимой и до плюс пяти летом. Сейчас, пожалуй, около нуля…
– Почему она такая черная?
– Не поверишь, – пробормотал Мастер.
– А ты меня убеди…
– Это снег.
– Да ну!
– Он не шутит, – подал голос Роман. – На планете вся вода черная. И снег соответственно тоже.
– Как это могло получиться? Какие-то примеси?
– На том уровне исследований, что я смог провести – ничего особенного. Может быть, примеси. А может быть, различие на физическом уровне.
– Физик, а не можешь выяснить, – поддел его Зяма.
– Я не оптик. Я занимался математической физикой. Потом – искусственным интеллектом. Ты же не просишь гинеколога вылечить тебе насморк?
– Ладно, ладно. Не будем отвлекать пилота, – пошел на попятную Зиновий. – Главное, что эту воду можно пить. Ни кожу, ни даже мочу она не окрашивает. Катран, давай соберись. Пока все идет на автопилоте, и корабль снизится сам. Но вот с посадкой сложнее…
– Почему? – насторожился я.
– У нас тут тайная база, как ты понимаешь. Если бы мы поставили нормальное оборудование на посадочную площадку, никакой секретности бы не получилось – маяки орали бы на всю систему. Так что мы снизимся до километровой высоты… а дальше будешь рулить.
– Да вы с ума сошли, – сказал я.
– Выхода нет, Катран. – Зиновий рассмеялся. – Так сложилось…
Как ни странно, но это оказалось проще, чем я думал. Программу спуска я задал все через тот же навигационный пульт – несколько раз обводил на вращающемся «глобусе» планеты тот район, который указал Мастер. Когда карта достаточно укрупнилась – ткнул в указанное место.
И все. Корабль начал разворачиваться. Несколько раз включались двигатели, подтормаживая нас на орбите. Когда мы снизились до верхних слоев атмосферы, вокруг «Сильваны» возникло оранжевое свечение – горел воздух. Но до тех красочных описаний, что я привык слышать от космонавтов, до всех этих «доменных печей», «топок» и «чистилища» происходящему было далеко. Временами нас потряхивало, но перегрузку, похоже, снимала искусственная гравитация корабля.
Черная поверхность планеты приближалась. Одновременно мы входили в ночь – солнце уползало за горизонт, вокруг темнело, вокруг проступали звезды.
– Садиться будем в полной темноте, – тревожно сказала Лена. – Может, стоило подождать виток-другой?
– У нас терморегуляция считай что сдохла, – ответил Мастер. – Увы…
– Там хоть какие-то посадочные огни будут? – спросил я.
Мастер посмотрел на карту, на приборную доску.
– Будут. Когда корабль приближается к космодрому, навигационные системы включаются автоматически. Если это враги, то прятаться все равно уже бесполезно…
Навигационные огни включились через три минуты. Две белые световые полосы выметнулись от самого горизонта, уперлись в небо. Мы летели ощутимо выше и левее.
– Ты должен вести корабль между лазерными лучами. – Мастер ткнул меня в плечо. – Все очень просто, как в самолете.
– Я не водил самолет!
– Ну в игрушки хоть играл? В авиасимуляторы?
– Нет!
– Штурвал на себя – вверх. Штурвал от себя – вниз. Влево-вправо – поворот. Давай легонечко смещайся вправо… у нас пока есть запас высоты.
В кромешной тьме – если не считать сверкающие в чистом небе звезды, мы приближались к световым полосам. Роман, подавшись вперед, внимательно следил за моими действиями.
– Ты лучей не бойся. Это не лазеры, они не опасны. Представь, что это дорога, а белые лучи – поребрики…
– Сдается мне, Рома, что ты из Питера, – сказал я, цепляясь за джойстик.
– Почему так? – удивился Роман.
Лена хихикнула. Сказала:
– У нас, москвичей, нет привычки отвлекать водителя на маршруте.
– Тьфу, – до него дошло. – Хорошо, назовем эти лучи бордюрами. Только не гробанись!
Вывести корабль между лучей оказалось несложно. Гораздо труднее было удержать высоту, которую они задавали. Мы то оставляли их внизу, то ныряли слишком низко.
– В крайнем случае можешь включать двигатели, – сказал Мастер. – Но не слишком часто. В атмосфере сопла быстро прогорают.
– А где приземляться?
– Мимо земли не промахнешься, не бойся, – ободрил Мастер.
– Там будет подсветка полосы, – сказала Лена. – Если это стандартный комплект, конечно…
Подсветка была. Мы снижались все ниже – и впереди, там, где начинались световые лучи, появилось синее свечение. Длинная, несколько километров, полоса – черная, призрачная. Ждущая. Оптимизма она не прибавляла, наоборот – напоминала, что решающий момент приближается.
– Знаешь, что главное в посадке? – спросил Мастер.
Я искоса глянул на него.
Удивительно. То ли он совсем не боялся смерти, то ли был уверен, что я справлюсь.
– Знаю. Последний дюйм.
Зиновий засмеялся.
– Ага, помню такое кино… Нет, не последний дюйм. Это крепкая скорлупка. Главное, почувствовать ветер. У самой земли бывают резкие порывы… если тебя швырнет на крыло – вот это опасно. Что будешь делать, если начнешь заваливаться?
– Потяну джойстик.
– Куда?
Я подумал секунду.
– В сторону заваливания?
– Нет. Это тебе не занос. В противоположную. И чуть-чуть даешь тягу.
К счастью, это не понадобилось.
С грацией беременного пингвина наша «Сильвана» приблизилась к земле и, чуть не долетев до прожекторов, испускающих в небо белые лучи света, плюхнулась на снег. Синяя полоса заскользила перед нами, я, не задумываясь, слегка надавил педаль «тормоза» – и тут же отпустил, поскольку Мастер рявкнул:
– Ногу с педали, кретин!
Вцепившись в джойстик, я пытался рулить. «Сильвана» постепенно замедлялась.
– Двигатели плавят лед перед нами, – выкрикнул Мастер. – Во-первых, можешь скапотировать. Во-вторых – по плавленому льду резко увеличивается пробег!
– Сам виноват, надо было предупредить! – огрызнулся я.
К счастью, моя ошибка ни к чему трагическому не привела. Корабль остановился.
– Черт побери, мы дома, – сказал Роман, ни к кому не обращаясь. – Получилось!
– И что теперь? – спросила Лена. – Вы нас отпускаете?
– Мы играем честно, – торжественно сказал Зяма. – А что, вы собираетесь лететь обратно прямо сейчас?
– Каким образом? Нам надо заправиться. И хорошо бы привести кондиционер в порядок.
– Тогда пошли, – решил Мастер. – Будете нашими гостями. Накормим, напоим, спать уложим. Наши техники посмотрят эту колымагу… надеюсь, она еще способна летать… Катран, открывай дверь.
Я уже запомнил, какой кнопкой это делалось. Открыл – и в кабину ворвался холодный чистый воздух.
– О, блин, простуда гарантирована! – воскликнул Роман.
Снаружи было темно – только призрачный голубой свет подсвечивал снег. Снег действительно был черным – ветер бросил в кабину несколько снежинок – я поймал одну на ладонь и убедился, что все без обмана. Вначале на ладони лежало ажурное черное кружево, а через мгновение – черная капля. Не мутно-серая, как грязная вода, абсолютно черная, как капля чернил.
– Веселая планета, – ежась, пробормотал я.
– Нас устраивает, – выталкивая из кабины Бледного Лиса Борю, сказал Роман. – Здесь есть и свои преимущества…
Один за другим мы выбрались из корабля. Снег был плотным, он хрустел под ногами, но держал. Вокруг простиралась черная равнина, накрытая черным небом с искрами звезд. Фантастическое ощущение, нереальное, будто во сне!
– О, слышите! – весело воскликнул Мастер. – Едут!
К нам приближался тарахтящий звук. Мелькнули лучики фар – и к кораблю выехали аэросани. Здоровенные, с хороший грузовик размером, с большой кабиной впереди и грузовой платформой сзади, на длинных стальных полозьях. Над санями, в решетчатом коробе, вращался двухметрового диаметра винт. Аэросани производили впечатление кустарного, но крепко сработанного агрегата.
Не доезжая до нас метров двадцать, аэросани остановились – очень резко, похоже, лопасти воздушного винта повернулись и принялись тормозить машину. Дверь кабины открылась, оттуда высунулся человек в чем-то вроде ватника и шапке-ушанке с незавязанными веревочками. В одной руке у него была металлическая бандура, явно имевшая отношение к оружию. На ногах – я не поверил своим глазам – валенки!
В общем, человек был готов сниматься в любом американском фильме, где фигурировали русские в космосе. Не хватало разве что бутылки водки, заткнутой за пояс.
– Мастер, неужели ты? – завопил человек. – Роман, твою налево, и ты? А что за перцы с вами?
– Привет, Орда! – закричал в ответ Роман. – Мы, мы! Или ослеп?
– Вы на чем прилетели? – спрыгивая с саней в снег, воскликнул Орда. – Глазам не верю!
На ходу он засунул руку за пазуху и достал…
Ну вот теперь любой голливудский режиссер взял бы его на роль русского космонавта без колебаний. Тем более что Орда был явным татарином – смуглым, скуластым, узкоглазым.
– За встречу! – обнимаясь с Романом и Зямой, провозгласил Орда. Бутылка пошла по рукам. Отхлебнув, Мастер протянул бутыль и мне – словно обозначая дружеский статус.
На вкус это была либо плохая водка, либо хорошо очищенный самогон. Но после резкого перехода из душной кабины, откуда до сих пор валил пар наших разгоряченных тел, в холодную снежную ночь Нигредо – это был уместный напиток.
Хотя, если честно, чашка горячего чая порадовала бы меня куда больше…
Отхлебнув, я передал бутылку Лене. Та тоже сделала глоток – и вернула бутыль Орде.
– Ага! – глядя на Бледного Лиса, стоящего с заложенными за спину (и крепко связанными) руками, сказал тот. – А блондинчик не удостоен?
– Нет, – твердо сказал Роман. – Он нас едва не сжег при подлете. Даже не спрашивай, как отбились… все равно не поверишь.
– Может, прокатим его до базы в кузове? – предложил татарин.
– Нам что, работники на шахты уже не нужны?
– И то верно, – пряча бутыль, сказал Орда. – Так, забирайтесь, живо!
– Помоги вначале контейнер вытащить, – сказал Мастер. – Там, в кабине.
У татарина округлились глаза.
– Чего? Серьезно? Вы привезли?
– Конечно. – Мастер пожал плечами. – Мы слов на ветер не бросаем.
– Ай, молодцы… – Орда хлопнул руками по бокам. – Ну и дела… Пошли… Мастер, а Костя-то где?
– Костя мертв, – сухо ответил Мастер. – Он тоже там… в корабле.
– Кто его? – В голосе Орды послышалось явное сочувствие. – Какая падла?
– Не заводись. Честная была дуэль. Костик сам виноват.
– Ты? – Орда сразу понял направление его мысли и ткнул в меня пальцем. – Ты Игоря шлепнул?
– Уймись, Анвар, это я его застрелила, – пробормотала Лена.
– Ты меня откуда знаешь? – насторожился Орда. Всмотрелся в нее. – Ты… Ленка! Водила!
В его голосе послышалась растерянность. Видимо, их отношения были сложными. Не враждебными, а именно сложными.
– Да, это я. Ну, что делать будем?
Орда махнул рукой:
– Ай, кто старое помянет… Иди в тепло, мы принесем… все.
Кабина аэросаней оказалась на удивление просторной. Может быть, потому, что здесь царил минимализм военного транспорта – одно лишь водительское кресло, похоже, снятое с какого-то корабля и снабженное привязными ремнями, выглядело прилично. Все остальное – сплошная кустарщина: холодные, некрашеные стальные стены; вмазанные в оконные проемы грубой, похожей на смолу замазкой, стекла; узкие лавочки из железных труб; висевший на стене решетчатый короб, в котором светились раскаленные докрасна спирали калорифера.
Мы уселись позади – я, Ленка, Бледный Лис. Ленка поерзала, устраиваясь поудобнее, потом сказала:
– Задница – она сразу разницу чует между сотворенным и сделанным…
– Это ты о чем?
– Корабли штампует Плюшка. И большую часть вещей делает там же автоматика. Это все немного чужое, не всегда то, что нужно, но удобное. А эти сани делали здесь. Из чего придется. Они, конечно, не очень комфортные, да и дизайнер рядом даже не ночевал. Но это то, что здесь нужно. Это сделано. Руками. Ты когда присмотришься, то сразу будешь понимать – где сотворенное, а где сделанное.
– Чего тут понимать, – буркнул наш пленник. – Сотворенное лучше.
– О да! – легко согласилась Лена. – Конечно! Вот только кондиционер в «Сильване» сразу сдох, когда мы туда вчетвером забрались. И так со всем – ты всегда знаешь, что можно из сотворенного выжать, а что нельзя. А то, что делают руками, всегда имеет запас.
– Ну и что с того? – спросил Бледный Лис.
– Хотя бы то, – усмехнулась Лена, – что некоторых самоуверенных сопляков в дорогих кораблях подбивают из ручного плазмомета, высунув его в люк.
Парень промолчал, только обиженного засопел.

Глава девятая,
в которой я знакомлюсь с бытом жителей Нигредо

Вряд ли наш путь длился дольше получаса. В кабине было темно, только несколько приборов тускло светились на приборной доске, да за спиной, в калорифере, багрово тлели спирали. Лучи света от фар скользили по черному, искрящемуся снегу. Нас мотало из стороны в сторону – сразу стало ясно, зачем к стенам прикручены крепкие ременные петли.
Но несмотря на гул, тряску, подпекающий спину жар – и мерзнущие на стальном полу ноги, я ухитрился задремать. И проснулся от того, что шум стих, а сани неподвижны.
Оказывается, во сне я завалился на Лену и она все это время безропотно держала мою голову на коленях.
– Извини, – пробормотал я, выпрямляясь. – Это не было этим… как его… домогательством.
– Догадываюсь, – фыркнула Лена. – Храпящий мужчина может домогаться только до подушки.
– Я храпел? – поразился я. В моем представлении храп всегда был уделом толстяков и много пьющих.
– Пошли, – подтолкнула меня Лена. – Потом обсудим…
Из аэросаней уже вышли все, даже Бледного Лиса вывели и драгоценный контейнер выгрузили. Вышли и мы.
Сани стояли в пещере. Просторной – в ней стояло три таких транспорта и место еще оставалось. К неровному каменному своду были подвешены лампочки. Кабели шли прямо по стене, небрежно прихваченные стальными крюками. От внешнего мира пещеру отделяли раздвижные металлические ворота. Неплотные – в щели между створками задувал мелкий снежок.
– Просто тут у вас, – сказал я, оглядываясь. – Прямо база повстанцев на этом… как его… ну, в «Звездных войнах»…
– Хот, – сказал Роман, – Ледяную планету из пятого фильма называли Хот. Но у нас тут нет никаких снежных монстров и ездовых ящеров. Нигредо абсолютно безжизненна.
– Да и мы не повстанцы, – вставил Мастер. – Мы просто расходимся с администрацией Плюшки… по некоторым вопросам.
Кроме них в пещере было еще несколько человек – все мужчины. На нас особого внимания не обращали. Бледного Лиса увели, развязав ему, после бурных протестов, связанные за спиной руки. Тело Кости унесли. Контейнер с его таинственным содержимым – тоже.
– Ремонтная бригада выедет к «Сильване» завтра, – сказал Роман. – Начинается буран, в такую погоду мы из базы не высовываемся. Но повторюсь – вы наши гости и вы в полной безопасности.
– Кстати, если по здравом размышлении решите присоединиться – велкам! – добавил Мастер.
– Нет уж, – твердо сказала Лена. – Мне нужны мои денежки и я с Катраном возвращаюсь.
– Вас могут и шлепнуть по дороге, – напомнил Роман. – Впрочем, вам решать… Что сейчас хотите? Прогуляться по базе? Всего вам не покажем, извините, но немножко побродить можете. С сопровождающим, конечно.
– Лично я хочу есть и спать, – буркнула Лена. – И… черт возьми, здесь же можно курить?
– Конечно, – поморщился Роман.
Лена достала сигареты и с наслаждением закурила. Я тоже извлек свою пачку – мятую и отсыревшую. Но сигареты были целы.
– Можно? – спросил Мастер.
Я уже понял, что табак здесь надо экономить. Но отказывать не стал. Угостил его – и, поймав взгляд, Орду. Больше претендентов на курево не было.
– Я курил когда-то, – мрачно сказал Роман. – Не хочу втягиваться снова – табак в дефиците.
Видимо, этим принципом и руководствовалось большинство местных.
– Много вас тут? – спросил я. – Если не секрет, конечно?
– Около двухсот человек, – поколебавшись, ответил Мастер. – Какого черта, на Плюшке все равно знают…
– Мужики, а что вы с ними не поделили?
– О, сейчас начнется… – протянула Лена. – Катран, я тебе объясню сама в двух словах. Те, кто здесь собрался, считают наш мир иллюзией, компьютерным мороком, виртуальной реальностью. А те, кто базируется на Плюшке, верят, что все это всерьез.
– Это я и так понял. Но вот, скажем, атеисты и верующие на Земле тоже во взглядах на мир не сходятся, но не враждуют же…
– Ха! Еще как… – Мастер засмеялся. – Но у нас другая ситуация. Мы считаем, что виртуальность мира можно доказать. Более того – выйти из виртуальности.
– И та бандура, что вы привезли с Плюшки…
– Правильно. Служит именно для этой проверки.
– А детали я вам предложу выслушать попозже, – вступил в разговор Роман. – Завтра у нас общее собрание, на нем все будет подробно изложено.
– Упертые. – Лена докурила и втоптала окурок в снег. – Да что вы уперлись – в космосе мы, в компьютере, какая разница… Для меня если все выглядит настоящим, то оно и есть настоящее. Жрать дадите?
– Пошли, – кивнул Мастер.
Из пещеры-гаража имелось несколько выходов. Судя по всему, это была сеть естественных пещер, может быть, самым минимальным образом подвергшихся человеческому вмешательству – где-то расширили проходы, где-то спрямили, где-то пол выровняли. Мы прошли коридором (холодный камень, иногда покрытый корочкой льда, редкие тусклые лампы), вышли в еще одну, большую пещеру.
Похоже, это и было основное обиталище Ищущих.
– Вот наш центральный проспект! – торжественно сказал Мастер. Туннель выходил в пещеру где-то в метре от уровня пола, позволяя разглядеть ее во всей красе.
Минимализм человеческого муравейника потрясал. В самой высокой точке свода – метрах в десяти от пола висела метровая стеклянная сфера. Она тускло светилась, создавая вечерний сумрак. Все пространство пещеры было разгорожено невысокими, метра два, может быть, чуть больше, серыми пластиковыми стенками. Центральный «проспект» проходил через всю пещеру, от него расходились налево-направо узкие «улочки». Пространство между улочками и составляли маленькие… дома? Да нет, не дома. Комнатушки. Жилые ячейки. Одна дверь, выходящая наружу. Никаких окон. И никакого потолка.
Приватность общежития была совершенно символической. Ну, разве что жители не видели друг друга.
У начала «проспекта» стоял маленький стол, перед ним, в кресле, сидел пожилой мужчина. Лет шестидесяти, лысеющий, но с пышными усами, в мятом сером свитере и с замотанным шарфом горлом. Да уж… температура была градусов десять, не выше. Ноги мужчины были накрыты пледом – и я почему-то сразу понял, что он не может ходить.
– Привет, Палыч! – окликнул его Мастер.
– Привет, Зяма, – отозвался тот, с любопытством глядя на нас. – Как вернулись?
– Нормально вернулись. Только Костя… – Мастер не закончил.
– Печально, – без особого горя отозвался Палыч. – А это новенькие?
– Ну, не знаю, станут ли они в наши ряды. – Мастер пожал плечами. – Но пока они наши гости. Есть свободные комнаты?
– Негусто. – Палыч стал ворошить лежащие на столе бумаги. – Все съезжаются на базу…
– Ты уж постарайся, – кисло сказал Мастер. – А то мне придется отдавать им свою нору, а хотелось бы выспаться…
– Одну найду, – смилостивился Палыч. – Даже с широкой кроватью.
– Спасибо. И покушать бы ребятам. Да и я не откажусь.
– Попрошу им принести двойной паек, – кивнул Палыч.
– На каждого двойной, – мрачно сказала Лена.
Палыч внимательно ее осмотрел и кивнул, выдвигая ящик стола, заполненный бумажными бланками и карточками:
– Ладно, двойной… Держите. Ключ…
Ключ был электронным – пластиковая карточка размером с визитку. Наверное, это было проще, чем делать механический замок.
– …Талоны на душ…
Талоны на душ оказались двумя бумажками с печатью, на каждой из которых Палыч расписался и проставил в графу «время» – «5 мин», а в графу «температура» – «горяч».
– …Талоны на завтрак. Ужин принесут так. Утром пойдете завтракать вон туда. – Он махнул рукой. – Завтрак с семи до девяти утра.
– Чувствую себя командировочным в провинциальной гостинице… – сказал я.
– Наслаждайся комфортом, пока можно, – усмехнулся Палыч.
– Где душ и сортир? – спросила Лена.
– Там, – еще один взмах руки.
– Где можно выпить?
– Алкоголизм особенно опасен для женщин! – наставительно сказал Палыч.
– Дед, не гунди, – устало сказала Лена. – Мы такой путь проделали, что нам сейчас выпивка – как лекарство. На «Сильване» с Плюшки – в ваш гадючник. И еще по пути «Берсерк» сожгли.
– Ври, да не завирайся, – поморщился Палыч.
– Она не врет, – сказал Мастер. – Она лично и сбила, из ручного плазмомета. Мы разгерметизировали кабину и влепили в иллюминатор «Берсерка» заряд плазмы.
– Мать моя! – Палыч картинно вытаращил глаза. – Зяма, если ты гонишь…
– Я же сто раз просил не звать меня Зямой! – внезапно сорвался Мастер. – Зиновий, если угодно!
– Ладно. – Палыч примиряюще поднял руки. – Извини. Сам знаешь, тебя так все за глаза… Кхм. Ладно, вот вам талоны на выпивку…
– Им в комнату пусть принесут, – забирая талоны себе, сказал Мастер. – Не надо им сейчас в бар.
– Хозяин – барин. – Палыч пожал плечами. – Сделаем.
– Где наша комната-то? – спросила Лена.
– А? Я не сказал? – Палыч снова заглянул в свой список. – Второй поворот направо, четвертая дверь. Номер два-два-четыре. И поспешите, через четверть часа включится ночь. – Он ткнул пальцем в тускло светящийся потолочный шар.
– Спасибо. – Лена сгребла ключ и кивнула мне. – Пошли, Катран! А то от нас уже потом разит за версту.
В некотором замешательстве я последовал за ней. Способность Лены адаптироваться к любым ситуациям вызывала уважение и легкую зависть.
По «проспекту» мы прошли к противоположному краю пещеры – где и обнаружили душевую – тоже отгороженную невысокой стеночкой. Над стенкой вразнобой торчали трубы, выкрашенные в синий и красный цвет.
– Дизайн а-ля «совок», – презрительно сказала Лена. – Я как-то в Харькове мылась в бане при танковом заводе…
– Танковом?
– Ну, тракторном, танковом… не важно. Ага, вот и властелин воды.
Эту, очевидно ответственную, должность занимал старикан, напоминающий Палыча – только с ногами у него все было в порядке. Бдительно изучив наши талоны, он буркнул:
– Припозднились… сиди тут из-за вас…
– Мы только прилетели, – отрезала Лена.
Старик словно бы даже не опознал в нас чужаков. Покряхтывая, он провел нас в душевую – небольшое помещение, где у одной стены было пять душевых рожков, у другой почему-то шесть. Покряхтывая дед отпер большой железный ящик, выдал нам по большому сероватому полотенцу, один кусок мыла, флакон с жидкостью, очевидно, изображающей шампунь, и мятый тюбик, о содержимом которого счел нужным сообщить:
– Крем от грибка. Как помоетесь, намажьте ноги… Какие рожки вам открыть?
– Где напор получше.
– Первый и второй, значит… – Дед извлек из кармана гаечный ключ, открутил на двух красных и двух синих трубах вентили со снятыми головками. Потащился к выходу, прикрыл за собой дверь и уже из-за стены сказал: – Время пошло!
Лена стала расстегивать комбинезон.
– Так и будем мыться? – неловко спросил я. – Может, по очереди?
– Катран, мы не в детском саду. Не валяй дурака, – выныривая из своего балахона, сказала Лена.
Собственно говоря… Я пожал плечами и стал быстро раздеваться, искоса поглядывая на Лену.
Она была неожиданно загорелой. Причем загорала, очевидно, голышом. Солярии какие-нибудь, или есть планеты погостеприимнее Нигредо?
– Вроде еще ничего, – окинув себя придирчивым взглядом, сказала Лена. – А? Грудь не обвисла, попа не целлюлитная?
– Очень неплохо, – в тон ей ответил я. – Скажи, а что у вас считается приставанием?
Лена усмехнулась и, скомкав в руке трусики и лифчик, стала откручивать краны.
– Ты лучше усвой, что у нас считается предложением…
– Это я уже усвоил, – делая к ней шаг, сказал я. – И знаешь… дьявол!
Из душевой лейки хлынула черная жидкость.
Лена с визгом выскочила из струи.
За стенкой довольно захихикал дед-банщик.
– Да что ж такое! – глядя на черный поток, воскликнула Лена. – Она и впрямь черная!
– Не боись, не пачкается! – сообщил дед.
– А ты заткнись, жертва Альцгеймера! – выкрикнула Лена. – Предупреждать надо!
Дед захихикал еще радостнее.
– Давай мыться, делать нечего, – сказала Лена. Ее шаловливое настроение пропало – как и мое, когда я осознал, что каждый звук из душевой прекрасно слышен старику.
А может, и не только ему.
– Никаких условий для личной жизни, – намыливая голову, сказал я. – Черт, это что же такое, поленились перегородки повыше сделать…
– Да уж, не Плюшка! – рассудительно сказала Лена. – А мне плевать, если честно.
По примеру Лены я выстирал трусы и футболку под струями черной воды. Времени хватило, мы даже смогли просто постоять под водой, изучающее разглядывая друг друга. Первой начала улыбаться Лена, потом я.
В конце концов, люди занимаются сексом и прилюдно. Наверное, для этого надо быть слегка эксгибиционистом, но в военно-полевых условиях…
– Выключайте воду, время вышло! – крикнул из-за стены дед. – Через минуту зайду!
– Хрен тебе, а не стриптиз, старый пакостник, – злорадно сказала Лена, быстро вытираясь. Я снова последовал ее примеру, вытерся и надел джинсы и рубашку на голое тело.
Провожаемые старательно маскируемым под кашель хихиканьем, мы с Леной прошли мимо старика и довольно легко нашли отведенную нам комнату.
Да, невелики были палаты. Кровать (широкая, тут Палыч не соврал), перед ней длинный и узкий стол. На столе – лампа в матовом белом абажуре и два подноса. На стене крючки для одежды и пустая полочка.
– Кошмар, – глядя на подносы, сказала Лена.
Еда выглядела странно.
Какой-то напиток в стеклянном стакане. Черный, разумеется. На тарелке – горка чего-то вроде картофельного пюре, багрово-черные помидорины, кусок черного, будто пережаренного до состояния угля, мяса. Хлеб – тоже черный, хотя по воздушности и пористости походил на белый. Суп – черный, с плавающей сверху черной же гренкой. Бутылка – очевидно, алкоголь. Тоже черный.
– Пищевой синтезатор использует местную воду, – сказала Лена вполголоса. – И, похоже, она при этом цвет не меняет.
– А я когда вербовался, иронизировал, могу ли стать негром, – вспомнил я. – А вдруг?
– Я тогда им кое-что откручу, – пригрозила Лена. – Ничего не имею против черной кожи, но мне моя дорога как память о мамочке…
Она подцепила вилкой кусок помидорины, закрыла глаза и отправила в рот. Прожевала. Вынесла вердикт:
– Обычный помидор. Точь-в-точь как на Плюшке.
– Надо есть в темноте, – сказал я.
– А ты прав, – легко согласилась Лена. И стала расстегивать свой комбинезон. – У меня есть мысль, как скоротать время…
Меня упрашивать не пришлось. Человек странно устроен… можно безумно хотеть спать. Можно быть голодным до чертиков. Но привлекательная женщина все-таки изменит приоритеты…
Несколько секунд мы стояли у кровати, целуясь. Потом я мягко толкнул Лену на кровать – и опустился следом. Ее глаза на миг затуманились, когда я вошел в нее, пальцы сжались на моих плечах.
– Только дождись меня, ладно? – прошептала она мне в ухо.
– Не беспокойся, я буду неспешен как коала… – ответил я.
Ну, на неспешного австралийского медвежонка я все-таки не тянул. Ленка мне нравилась, да и в постели она не ленилась. Минут пять мы ласкали друг друга, потом светящийся шар под сводом пещеры померк – лишь едва-едва светился призрачным синим светом. В тот же миг Лена выгнулась подо мной, кусая губы, сдавила в горле крик – и я прошептал:
– Не сдерживайся… ну их… пусть завидуют…
Лена словно ждала моего разрешения – застонала, ее пальцы пробежали по моей спине, впились в ягодицы, она изо всех сил прижимала меня к себе, хотя я еще пытался двигаться. Не сдержался и я – издал сдавленный рычащий стон.
Где-то невдалеке за стенками комнатушек кто-то насмешливо зааплодировал.
Но нам это ничуть не испортило настроения.
Мы лежали, прижимаясь друг к другу, я водил в почти непроглядной темноте ладонями по ее телу, всматривался в поблескивающие глаза – единственное, что было отчетливо видно.
– Я тебе нравлюсь или… просто так? – спросила Лена.
И я почему-то понял, что надо отвечать совершенно честно.
– Нравишься. Но, наверное, и «просто так» тоже. Хочется… тепла.
Она крепко обняла меня. Пробормотала:
– У меня плечи мужицкие, широкие… Это потому что плаванием в юности много занималась, дура… А может, потому, что все время за рулем…
– Ничего, это тебя не портит. Главное, что все, что ниже плеч, очень женское.
Лена фыркнула.
– А ты ничего… Мой… ну, он какой-то тюфяк был. Выпить, пожрать, на диване поваляться… только в постели спринтер… Я думала, все журналисты… Извини. Тебе неприятно?
– Да нет, ничего.
– У тебя кто-то есть на Земле?
– В смысле – подруга? Есть.
– Не жена?
– Нет. Мы… как-то поняли, что нам брак не нужен.
– Даже странно… исправный мужик и на свободе… – Она тихо засмеялась. – Может, та я, что на Земле, тебя однажды найдет.
– Дай им Бог удачи, – согласился я. – Только мне кажется, тот я– не очень приятный тип. Ленивый циник…
– Может, но тогда ты быстро изменился. И в лучшую сторону… – Ее губы нашли мои. Через минуту она спросила: – Есть сильно хочешь?
– Могу чуть-чуть потерпеть.
– Ну тогда…
В этот раз никто насмешливо аплодировать не стал.
Потом мы все-таки поели – в темноте это и впрямь было проще. И даже откупорили бутылку со спиртным, хотя стресс уже был снят самым естественным способом.
Напиток был странный – горьковато-кислый ликер, к тому же слегка газированный.
– Любимое мужское развлечение на Плюшке – изобретать собственные напитки. С Земли иногда подбрасывают спиртное, но его мало. А синтезаторы выдают лишь чистый спирт. Вот и химичат… смешивают с пряностями, разводят, перегоняют, настаивают, вымораживают…
– Вымораживают?
– Да. Хит прошлого сезона – коктейль «Поцелуй космоса». Емкость с какой-то настойкой на мгновение помещали в вакуум. Жидкость частично вскипала, испарялась, частично замерзала. Получалось… странно так получалось.
– У вас тут все странно, – прошептал я.
– Жалеешь, что сюда попал?
– Если удастся вернуться – то нет. Буду первым журналистом, побывавшим на другой планете.
– Или в недрах компьютера, – фыркнула Лена.
Я погладил ее по спине. Кожа была теплая, живая.
– Нет, – сказал я. – Не верю.

Глава десятая,
которой Валентин ищет товарищей по несчастью

Готовить не хотелось. Даже яичницу – холостяцкую радость. Валентин намазал маслом два куска хлеба, на один положил кусок вареной колбасы, на другой ломоть сыра. Заварил зеленого чая – привычка пить его по утрам было единственным, к чему его приучила одна давняя подруга…
Кстати, о подругах…
Он потер лоб. Присел за стол.
Вроде как уже не мальчик. И жизнь ведет не аскетическую.
Так с чего ему вдруг приснился эротический сон, достойный прыщавого подростка? Морфей ошибся, наслал на него фантазии восьмиклассника из другого подъезда? Или так подействовала случайно подсмотренная вечером сценка в соседнем доме?
Во сне он флиртовал с женщиной – симпатичной, хотя и не в его вкусе. Не слишком молодой, физически крепкой, коротко стриженной… Вначале они мылись вместе в душе – причем, как и положено безумной стране сна, в какой-то момент из труб потекла черная как смоль вода. Потом они занимались сексом – вроде бы в уединении, но не оставляло ощущение, что за каждым их движением следят, каждый вздох слышат…
В принципе такие вещи для снов вполне естественны. Какой-нибудь доморощенный толкователь сновидений живо разложил бы все по полочкам.
Флирт в душе? Ясное дело, сексуальная регрессия, прохождение стадии подглядывания, наблюдения. Черная вода? Страх перед сексуальным актом, эякуляцией. Короткая стрижка и физическая крепость женщины? Латентный гомосексуализм, ясен перец! Ну и секс «под наблюдением» – неуверенность в себе, страх оказаться несоответствующим требованиям партнерши, опозориться…
– Всех любителей толковать сновидения надо ссылать на лесоповал, – мрачно сказал Валентин. – Пусть валят высокие деревья, совершая тем самым символическую кастрацию…
Он сжевал бутерброды, выпил чай – тот перестоял и горчил.
Что ж, пора в полет…
Пока ноутбук загружался – почему-то чем мощнее и современнее компьютеры, чем новее версия «Виндоус», тем дольше длится этот процесс, Валентин успел покурить. Потом, скептически улыбаясь, вошел на сайт, ввел логин и пароль.
Где там его несчастная «Сильвана»?
Так и висит в пространстве, брошенная и одинокая?
Или пронзила насквозь систему и удаляется в мрачные глубины космоса?
А то, быть может, прилетел кто-то более удачливый – и расстрелял его лишенный капитана кораблик?
«Сильвана» нашлась на поверхности Нигредо.
– Вот те на… – Валентин почувствовал неожиданное раздражение, будто самовольная посадка корабля была неслыханным предательством. – Бунт на корабле? Что мы тут забыли?
Он защелкал мышкой, пытаясь отдать кораблю команду на взлет.
Увы!
«Корабль на техобслуживании. Расчетное время готовности к старту – неизвестно».
– Издеваются, – решил Валентин. Дернулся было вообще закрыть окно и отправиться куда-нибудь на новостные сайты. Но передумал.
А что там в новостях со станции?
Новости не радовали.
Его корабль по-прежнему был в розыске. Добавилась только информация о том, что «возможно, корабль был захвачен экстремистами вместе с новичком Катраном и Ленкой-Водилой из клана Сайлент Стар».
– Ну да, они и приземлились на Нигредо, пока я дрых… – проворчал Валентин. – Да как же я сразу не догадался!
Значит, Ленка. Она же Водила.
После пятнадцати минут на форуме игры Валентин выяснил, что неведомая Ленка давным-давно играет за клан Сайлент Стар. Что у нее репутация хорошего пилота и наставника. Что она замечательно пилотирует. Что все очень опечалены ее судьбой… и что корабль Ленки остался «на Плюшке», почему и возникла версия о ее похищении – ну какой же пилот бросит корабль?
А вот это уже было интересно – он наткнулся на номер ICQ, который Ленка-Водила оставляла друзьям по клану.
Валентин закурил. Поглядел на выключенный значок аськи в углу экрана.
Чем черт не шутит?
Он запустил аську, с некоторым трудом вспомнив пароль: «;eul’hl’vblbqy». Ввел номер Ленки и послал запрос на авторизацию.
Чушь, конечно.
Если даже это ее аська, если она в Сети, если захочет ответить…
То что спросить?
«Не с вами ли вместе мы летали с Плюшки на Нигредо?»
Аська пискнула – его авторизовали. Вместе с авторизацией пришел вопрос:
«Ну, чего надо?»
Мгновение Валентин сидел, держа руки над клавиатурой. Потом пальцы пришли в движение.
«Привет, Водила. Не с вами ли вместе мы летали с Плюшки на Нигредо? Это Катран».
В конце концов, мало ли сумасшедших в Сети?
Кто-то рассылает циркуляры от имени Господа Бога.
Кто-то делится тайнами масонских заговоров.
Кто-то изобрел вечный двигатель и эликсир бессмертия.
Ну а он летает с Плюшки на Нигредо…
Аська пропела свою короткую песенку – пришел ответ.
«Катран, моя мобила – 8-916-685-91-21. Позвони! Срочно!»
– Что ж, будем сходить с ума вместе, – вслух сказал Валентин. – Ля-ля-ля… А я сошла с ума, какая досада…
Мобильник он вчера выключил, пришлось ждать, пока он включится, инициирует одну сим-карту, потом вторую…
Ну почему ничего не делается быстро?
Всему теперь требуется загрузиться, запуститься, разогреться…
– Алло? – хрипловато и нервно спросили в трубке. – Катран?
– Да… – с легким смущением ответил Валентин. – Ленка… простите, Лена?
– Да! Ты где?
– Ну, если в игре, то, наверное, на Нигредо…
– Реально!
– В Москве.
– Слава Богу, – выдохнула женщина. – Я боялась, ты откуда-нибудь издалека…
– Вы тоже из Москвы?
– Давай на «ты», – отрезала Лена. – Я из Сергиева Посада. Это фигня, я быстро приеду.
– Ну я могу и сам…
– Поверь, я доеду быстрее, – необидно, но очень убедительно ответила Лена. – Адрес, Катран.
Он продиктовал адрес. Не удержался, добавил:
– А к чему такая спешка?
– Мало ли что может случиться. Ты, это… не выходи никуда. Это же адрес квартиры?
– Ну да.
– Тогда посиди дома. Мало ли… Я буду через час.
Все, отбой.
– Замечательно поговорили, – сказал Валентин. Посмотрел на часы. Утром? В Москву из Сергиева Посада? За час?
Очень сомнительно.
Валентин снова подошел к ноутбуку. Ну да, его корабль по-прежнему «на техобслуживании».
Значит, никуда не выходить?
Из чувства противоречия он оделся, взял пакет с мусором и вышел из квартиры. Пакет, умяв, отправил в мусоропровод. Постоял.
Не выходить…
Что это еще за командный тон?
Он вызвал лифт. Продукты есть, но вот бутылочку-другую минералки он вчера взять забыл. Да и бутылку вина можно взять.
Или ликера.
Какого-нибудь горьковато-кислого… «Трипл сек»?
Почему-то ему казалось, что это будет правильно.

В ближайшем к дому супермаркете экономкласса «Пятачок» ликеров не оказалось. Для редких в этом полутемном и грязноватом магазине покупателей с претензиями предлагалось несколько сортов виски, джин и «Бэйлис». Ну и, конечно же, водка-вино-пиво в ассортименте. Валентин махнул рукой, взял бутылку крымского шампанского и, толкая перед собой вихляющую тележку, пристроился в хвост очереди. В «Пятачок» он заходил крайне редко, но до приличного магазина надо было топать пятнадцать минут. И машина не помогла бы – был шанс влипнуть в пробку на полчаса.
В очереди стояли в основном бабульки, которые досконально изучили все цены и твердо знали, где и что следует покупать. Из их разговоров Валентин поневоле узнал, что в «Пятачке» брать надо гречу, только смотреть, чтоб не с жучком, и подсолнечное нерафинированное – на рубль дешевле, чем в «Гривеннике». Зато в «Гривеннике» был дешевле сахар и соль. В «Грошике», магазине для совсем уж непритязательных покупателей, можно было разжиться тушенкой, бульонными кубиками и туалетной бумагой по совершенно смехотворным ценам.
Валентин мрачно подумал, что когда обнищает – будет точно знать, куда и за чем идти. Но пока в кармане есть деньги – в «Пятачок» больше не сунется… отвык он от таких очередей…
Зевнув, он сунул руки в карманы.
И почувствовал, что пальцы наткнулись на что-то твердое, круглое, чего в кармане не было. Не должно было быть.
Валентин осторожно достал предмет, скосил вниз глаза. И обомлел.
В его руке оказалась банка красной икры. С налепленной этикеткой со штампом «Пятачка».
Икры он не брал. Тем более, разумеется, не имел привычки складывать неоплаченные покупки в карман.
Первая пришедшая в голову мысль была самой простой – выкинуть банку или всунуть на один из стеллажей со всякой мелочевкой, установленных перед кассами в надежде выманить из покупателей незапланированный рубль.
Вторая мысль оказалась более ехидной. Валентин аккуратно положил банку в свою корзину, рядом с шампанским и двумя бутылками «Сенежской» минералки.
И продолжал продвигаться к кассе – по пути аккуратно инспектируя все прочие карманы.
Оплатив покупки, в том числе и предательскую банку икры, он сложил покупки в пакет (в этом магазине даже бесплатных пакетов не давали, пришлось покупать) и двинулся к выходу.
Разумеется, тут его уже ждали. Два охранника восточной наружности, румяный менеджер и скучающий милиционер.
– Простите! – произнес менеджер таким тоном, словно командовал «На кол его!». – Не могли бы вы пройти с нами?
– А с какой стати? – спросил Валентин.
– Есть информация, что вы осуществляете вынос неоплаченных товаров! – с огнем в глазах сообщил менеджер.
– Да ну? – удивился Валентин.
Милиционер внимательно посмотрел на Валентина – и совсем поскучнел. Видимо, опыт уже подсказал ему, что потенциальный магазинный воришка не случайно ведет себя так самоуверенно.
– У него банка икры в кармане! – выпалил менеджер.
– Ты, что ли, мне ее туда засунул? – поинтересовался Валентин. – Товарищ милиционер, прошу вас отметить, что этот… э… – он покосился на бэджик, украшавший карман менеджера, – …гражданин Аркадий Сергеевич Сальников обвинил меня в уголовном преступлении. В краже.
– Я не говорил про кражу! – взвился менеджер. – Но у вас в кармане неоплаченная красная икра!
Валентин вздохнул. Подчеркнуто медленно вывернул карманы, собрав в пригоршне мелочь, мятые купюры, ключи. Вернул все обратно. Вывернул карманы куртки. Расстегнул куртку и продемонстрировал внутренние карманы. Потом хлопнул себя по лбу:
– Ах да! Совсем забыл!
Из пакета он извлек банку красной икры и чек. Сунул чек под нос менеджеру.
Аркадий Сергеевич пошел красными пятнами, будто вся съеденная им когда-либо икра проступила сквозь кожу.
– Понятно, – кивнул милиционер. – А документики все-таки можно ваши глянуть?
Валентин достал журналистское удостоверение.
– Пресса, – совсем приуныл милиционер. – Какой-нибудь репортаж пишете?
– Да нет, живу рядом, за водичкой зашел, – ответил Валентин. И, мстительно глядя на менеджера, добавил: – Хотя, конечно, описать здешние порядки стоило бы…
– Я прошу прощения, – занервничал менеджер. – Это… это ошибка. Случайность. Очевидно, вас с кем-то спутали. Икру, понимаете ли, все время выносят…
Валентин презрительно отвернулся. Спросил у милиционера:
– Могу я идти?
– Да, да, конечно.
Сделав пару шагов, Валентин обернулся:
– Скажите, а как в таких случаях поступают с воришками? Интересно, для общего развития.
– Если сумма небольшая – вроде этой банки икры, то ничего особо страшного. Пришлось бы уплатить стоимость.
– А если бы магазин настаивал на уголовном преследовании?
– Зачем? – удивился милиционер. Повернулся к менеджеру: – Скажите, вы бы настаивали на возбуждении дела?
Аркадий Сергеевич почему-то замялся.
Милиционер хмыкнул.
– Ну… протокол бы составили. Проехали в отделение. Потом отпустили бы вас… то есть похитителя. Сумма-то небольшая. Был бы какой-то штраф, очевидно. Не тюрьма, короче!
– Но весь день я бы проболтался в казенном доме, – кивнул Валентин. – Понятно.
Ему очень хотелось зажать румяного менеджера где-нибудь в углу и, злобно пуча глаза, угрозами, а то и побоями заставить сказать – кто велел его задержать. Начальник? Судя по тому, что менеджер был уверен в своей правоте – кто-то имеющий над ним власть…
Это же надо!
Его пытались… нет, не посадить в тюрьму.
Просто задержать на некоторое время.
Чтобы он не встретился с Ленкой из Сергиева Посада?
Валентин ускорил шаги и поймал себя на том, что с подозрительностью поглядывает на окружающих. А что, если вон та старушка завопит, что он только что отобрал у нее пенсию? А что, если эти два весело болтающих парня внезапно вломят ему по челюсти – да так, что придется ехать в травмопункт? А что, если идущая навстречу школьница завопит на всю улицу: «Дяденька, дяденька, куда вы меня тащите!»
Трудно ли устроить человеку неприятности на ровном месте?
Да очень даже легко!
Если твоя цель – не убить, не засадить на долгие годы в тюрьму, а всего лишь обеспечить человеку геморрой на несколько дней «пока будут разбираться» – то вариантов море.
Анонимный звонок – о том, что у тебя в квартире склад взрывчатки, лаборатория по производству наркотиков или публичный дом. Лучше всего, конечно, сообщать про наркотики – их можно достаточно легко подбросить в квартиру, чтобы служебные собаки радостно взвыли, а плечи наркополицейских зачесались в предвкушении новых звездочек. Через замочную скважину, к примеру, вдул в квартиру пару граммов героина… Или через открытую форточку (хорошо, что на улице холодно и окна закрыты!) забросил метким броском пакетик с анашой. И пусть после долгих разбирательств правоохранительные органы признают тебя невиновным – несколько недель, а то и месяцев, никакие компьютерные игры и никакие Сергиево-Посадские девушки тебя интересовать не будут.
Как все плохо!
А ведь это самые простые методы – не использующие никаких коррумпированных судей, продажных милиционеров и тому подобное!
Даже в подъезд Валентин входил с опаской. И обнаружив, что соседская девчонка-старшеклассница стоит в лифте и вежливо придерживает двери, замотал головой «езжай, езжай» и начал суетливо отпирать почтовый ящик.
Лучше вообще подняться пешком.
Полезнее для здоровья… и лифт не застрянет…
Впрочем, заминка оказалась даже полезной. В почтовом ящике неожиданно обнаружилась почта – глянцевый конверт со штампом автосалона, где Валентин когда-то брал машину.
Идя по лестнице, Валентин разорвал конверт и пробежал глазами текст.

«Уважаемый… Пятилетний юбилей салона… В рамках рекламной акции мы предлагаем бесплатный обмен купленного вами автомобиля на новую модель… предложение ограничено… действительно до 15.00 15 ноября…»

На жульничество вроде «вы выиграли в лотерею, пришлите тысячу рублей и получите сто тысяч» письмо не походило. К чему бы крупному автосалону торгующему дорогими машинами так подставляться?
Скорее всего если Валентин сейчас сядет в машину и продерется сквозь пробки на другой конец города к указанному сроку – ему действительно обменяют старую машину на новую модель.
Потому что ноги у этого предложения растут из того же источника, что и подложенная в карман банка икры.
Кто-то очень-очень не хочет, чтобы он встретился с женщиной, играющей в «Старквэйк».
Войдя в квартиру, Валентин уже был достаточно напуган, чтобы внимательно осмотреть обе комнаты – нет ли и впрямь подкинутых наркотиков или взрывчатки? Но на первый взгляд было чисто.
– Это за меня пока не взялись всерьез, – сказал Валентин. И вздрогнул.
А если в квартире подслушивающие устройства?
Пора завязывать с манерой разговаривать сам с собой.
Он поставил бутылку в холодильник. Задумчиво повертел в руках банку с икрой. Взял консервный нож и открыл ее.
Икра.
Не самая качественная, судя по виду, но всего лишь икра.
Валентин сделал себе бутерброд и вернулся к ноутбуку. Его «Сильвана» по-прежнему находилась «на техобслуживании».
Может быть, обратиться к администрации игры?
«Я у вас ничего не похищал! А еще, знаете, мне в карман подсунули банку красной икры!»
Бред какой-то…
Тренькнул дверной звонок.
Валентин дернулся, зачем-то оправил рубашку и пригладил волосы… будто пацан перед первым свиданием… Подошел к двери. Поколебался – и опять же из какого-то противоречия не стал ни спрашивать «кто там?», ни смотреть в глазок. Просто открыл.
В дверях стояла крепкая высокая женщина. Коротко стриженная. Наверное, излишне широкоплечая. В джинсах и короткой вельветовой куртке. На руках перчатки с обрезанными пальцами.
– Проходите, Лена, – сказал Валентин, делая шаг в сторону.
– Так уверены? – Она зашла и быстро, без спроса, закрыла дверь. – А если бы это была не я?
– А я вас видел, – удивляясь собственному спокойствию, ответил Валентин.
– Когда? – Она вдруг смутилась. Интересно, не «где», а «когда»…
– Сегодня ночью, – ответил Валентин. – Во сне. Вы ведь тоже… вам ведь тоже снился этот сон?
Секунду она стояла, глядя на него. Потом улыбнулась.
– А ты быстро соображаешь. Кофе нальешь?
– Пошли. – Он двинулся на кухню. Лена, не разуваясь, (обычно он протестовал против такой привычки, но сейчас смолчал) пошла следом. Пока он готовил кофе, она сидела, внимательно изучая обстановку – так хороший врач осматривает больного, еще не спрашивая его о симптомах.
– Я, кстати, вышел в магазин, – заметил Валентин. – Водички захотелось.
– Почему всем мужикам обязательно надо доказывать свою мужественность? – резко спросила Лена. – Ведь если бы тебя попросил остаться дома мужик – ты бы послушался?
– Наверное, – не стал врать Валентин. – В общем… случилась забавная история. Кто-то очень ловко подсунул мне в карман банку красной икры. К счастью, я заметил это перед кассой, успел ее оплатить.
Лена подцепила пальцем несколько икринок, положила на язык. Поморщилась:
– Пересоленная… Могли бы хоть черную икру подсунуть, жмоты…
– Откуда в том магазине черная икра?
– Ты по профессии-то кто будешь? – спросила Лена.
– Журналист.
– За что мне это? – воскликнула Лена, глядя в потолок.
– Ты чего? – Валентин только сейчас заметил, что тоже легко и непринужденно перешел на «ты».
– Бывший мой… журналист. Андрей Петров, не знаешь такого?
– Мало ли в Бразилии донов Педро? Нет, не припомню.
– Вот почему ты Катран! – неожиданно сказала Лена. – Акула пера!
Она засмеялась.
– А ты водила, потому что любишь водить?
– Я не люблю. Это моя работа – я таксист.
– Таксистка.
– Предпочитаю не склонять, – сухо ответила Лена.
Валентин поставил перед ней чашку кофе. Вторую – перед собой. Поколебался и достал бутылку бальзама.
– Чуть-чуть в кофе, – сказала Лена. – Вряд ли я в ближайшее время сяду за руль, нам слишком многое надо обсудить.
Валентин плеснул в чашки по ложке бальзама. Они молча отпили кофе.
– Ну, давай, – сказала Лена. – Рассказывай. С самого начала.
– Я родился…
– Остряк-самоучка. Начни с того, как попал в игру.

Глава одиннадцатая,
в которой я получаю новый корабль

Утро наступало осторожно, бережно – будто боялось нас разбудить.
Шар под потолком пещеры начал светиться розовато-белым светом. Яркость нарастала плавно, будто на восходе солнца. Потом присоединились звуки – во всех комнатушках-коробочках люди просыпались, вставали, звякали посудой (видимо, некоторые предпочитали завтракать в одиночестве). Многие кашляли – что ж, в климате Нигредо неудивительно. Потянуло сигаретным дымком, но не сильно – дефицит табака лучше любых врачебных проповедей справился с вредной привычкой.
Лена проснулась первая, когда я встал – она как раз вернулась в комнату.
– Умывальня рядом с душевой, – сообщила она. – Вода только холодная и черная. Но умыться можно. Если на тебя будут бросать завистливые взгляды – не смущайся.
– Постараюсь. – Я натянул джинсы и отправился через лабиринт пластиковых клетушек умываться.
Длинный жестяной желоб служил раковиной на десяток кранов. Человек пять мылись ледяной черной водой. На меня поглядывали с любопытством, но вполне дружелюбно.
На краю раковины я нашел обмылок, которым без колебаний воспользовался. Вымылся выше пояса, пальцем почистил зубы. Если отвлечься от цвета, то становилось понятно, что вода чистая и свежая.
– Ты вчера с Плюшки прибыл? – поинтересовался ближайший сосед, когда я закончил умываться.
Я кивнул.
– Привез Мастера и Романа?
Я снова кивнул.
– Говорят, ты по пути «Берсерк» сжег?
На этот раз пришлось отказаться от языка жестов.
– Не совсем так. Придумал, как его сжечь. Стреляла Лена.
– Все равно неплохо, – решил собеседник.
Вернувшись из «умывальни», я обнаружил Лену прихорашивающейся. Странное дело, почему-то до этого я был уверен, что косметику она игнорирует. Однако, нет! Откуда-то из карманов комбинезона был извлечен тюбик крема, которым она экономно намазывала лицо и шею и помада неброского телесного цвета.
– С Земли? – спросил я.
– За настоящую косметику бабы друг другу волосы выдергивают, – усмехнулась Лена.
– Потому и стрижешься коротко?
– И поэтому тоже. – Она ответила без тени иронии. – Помада настоящая, выменяла у одной дурехи, которая не сразу поняла, что здесь в цене. А крем – наше производство. И для рук, и для ног, и для лица выпускают. Понятное дело, не французская косметика. Но лучше, чем ничего… Ну что, на завтрак?
Если «умывальня» напомнила мне не то пионерский лагерь (знакомый, впрочем, только по кино), не то казармы, где довелось быть на сборах, то столовая окончательно закрепила это впечатление. Окно в стене, стопка подносов рядом. Ставишь поднос, на него плюхают две тарелки, стакан – и можешь быть свободен. Садись за любой из длинных столов (стальных, казенных донельзя) и ешь.
На завтрак сегодня была черная яичница-глазунья, черный творог с черной сметаной, черный хлеб и черный кофе. Эстетическое чувство не раздражал лишь кофе – даже хлеб был слишком, ненатурально темным.
– Мне нравится, – неожиданно изрекла Лена, водружая поджаренный желток на кусок хлеба и отправляя в рот. – Знаешь, мне слишком красивая еда всегда казалась подозрительной. Нарезали все затейливо, разложили согласно фэн-шую, побрызгали десятью соусами, украсили двадцатью травами. Не знаешь, что и делать – любоваться или есть. Может, оно и невкусное, а тебе этот натюрморт уже все вкусовые сосочки запудрил. А если вкусно – то еще хуже!
– Почему?
– Да потому, что жалко есть красивую еду! А здесь все просто. По форме понял, что перед тобой. Положил в рот. И наслаждаешься вкусом в чистом виде, не отвлекаясь на разного рода красивости!
– В принципе подход понятный, – признал я. – В Москве есть ресторан, где еду подают в полной темноте. Там даже не знаешь, что именно тебе принесли.
– Ну ничего себе. А официанты как работают?
– А официанты там слепые.
– Шутишь, – подозрительно сказала Лена.
– Да я о нем материал писал…
Народ в столовой не задерживался. Люди быстро ели, относили свою грязную посуду в окошко, ведущее на мойку, и уходили. Судя по разговорам, обещанное сегодня общее собрание интересовало всех.
– Женщин у них совсем мало, – негромко заметила Лена, допивая кофе. – Я прикинула – процентов десять – двадцать. На Плюшке соотношение мужчин и женщин – два к одному.
– И что?
– Да так, наблюдение… Если здесь не собралась куча голубых, а на это не похоже, то им приходится несладко. Энергию надо куда-то сублимировать.
– Монахи же терпят всю жизнь.
– У монахов – вера в Бога. А у этих – вера в то, что их дурачат. Опасная смесь, Катран. Агрессивность зашкаливает…
– Да брось ты! – Я огляделся. – Ну какая же тут агрессивность? Кроме вредного деда…
– Ты уж мне поверь. У меня работа такая была – людей возить. Как ты думаешь, требуется женщине, которая сидит за рулем, которая ночами пьяные компании из одного ресторана в другой отвозит, чувствовать людей?
– Наверное, да, – признал я.
– Так вот, я тебе скажу, – она совсем понизила голос, – не нравятся мне их настроения. Они от любой ерунды взорвутся.
Убежденность Лены передалась и мне. Я еще раз окинул взглядом завтракающих. Люди как люди… вон две девушки сидят, смеются… вон пара мужиков такого солидного вида, что на Земле наверняка ворочали миллионами, вон компания молодых парней какие-то бумаги разглядывает…
И все-таки я решил согласиться с мнением Лены. Хотя бы по той причине, что всегда лучше готовиться к худшему.
– Попросим побыстрее подготовить наш корабль?
Лена поморщилась.
– Смысл? Я бы предпочла лететь не на нем. Нас спалят при подлете к Плюшке.
– Но ведь чужой корабль угнать нельзя?
– Нельзя. А вот купить можно. Зяма с Ромой вчера мне заплатили. Плюс свои деньги есть. – Она покрутила рукой с браслетом. – Должно хватить на что-нибудь в меру приличное… Пошли потрясем Зяму!
Что ж, если уж приходится подчиняться женщине – всегда приятнее знать, что это твоя женщина. Мы отнесли посуду на мойку и отправились на поиски Мастера.
Комплекс пещер был не такой уж и большой. Ангар для наземного транспорта, большая пещера, где все жили и столовались, «научный центр» – у входа в эту пещеру стояла охрана, и нас туда просто не пустили, «космопорт» – туда дороги для нас тоже не было, «склад» – он нас вообще не интересовал.
Никого из наших знакомых не встретилось.
Под конец охранник у входа в научный центр сжалился над нами и вызвал Романа.
В белом халате, с какой-то электронной бандурой, пристегнутой к поясу (микрокомпьютер? тестер? осциллограф? кофемолка? портативная сноповязалка?), Роман полностью утратил свой образ громилы. Просто здоровый мужик, но явный интеллигент, звание доктора наук на лбу написано.
– Отоспались? Как вам наша кухня? Вас не держат в черном теле? – жизнерадостно спросил Роман, пожимая руку вначале Лене, потом мне. Охранник, убедившись, что мы знакомы, отошел в сторону.
– Если глаза закрыть – то все очень даже, – сообщила Лена. – Как наш корабль?
– Снежная буря. – Роман пожал плечами. – Я не могу никого туда послать.
– Вообще-то нам возвращаться на «Сильване» – самоубийство, – сразу взяла быка за рога Лена. – Плюшка не отозвала заявку на охоту?
– Нет. Напротив. Повысили цену за ваши головы. – Роман выглядел не то чтобы сильно смущенным, но некоторый дискомфорт, сообщая эту новость, явно испытывал.
– Рома, ты хочешь, чтобы мы сдохли?
– Водила, говори прямо. Чего хочешь ты?
– Корабль. Другой. Получше. Вы нам обязаны, верно?
– Это не в моей власти, – отрезал Роман. – У нас всем управляет совет из восьми человек. Даже если мы с Зямой будем за вас, нужно единогласное решение, чтобы дать вам другой корабль.
– А если мы его купим? – не стала настаивать Лена. – Такие вещи решать – в твоей компетенции?
– Вот это деловой разговор, – кивнул Роман. – В моей. Денег-то хватит? У нас корабли ценятся подороже, чем на Плюшке.
– Во-первых, Катранова «Сильвана». Да, да, машинка слабая, оружия на ней нет… Но все-таки?
– Полторы тысячи.
– На нем гиперпривод.
– Две триста семьдесят. Почем брали на Плюшке, по той цене возьмем и здесь. Нам еще придется придумать, куда такую скорлупку приспособить.
– Хорошо. Еще вы с Зямой мне должны двадцать тысяч. Ты семь и он тринадцать с мелочью.
– Не забыла, – усмехнулся Роман. – Хорошо. Мужик сказал, мужик сделал.
– Двадцать две триста семьдесят. Что есть за эту сумму?
– Ничего нет. Двадцать восемь тысяч – будет хороший корабль.
– Какой?
– «Феникс».
– Грабеж! – возмутилась Лена. – Это седьмой уровень… Ему красная цена – двадцатка!
– На нем лазерник «Мандрагор», ракетный комплекс «Смерч», плазменник «Тахион». Усиленные щиты «Кокон». Жилой модуль «Зерг». Комплекс расширения «Актеон».
– Прямо все на память знаешь? – Лена прищурилась.
– Это мой корабль, – спокойно ответил Роман.
– Седьмой уровень?
– Ну я же ученый в первую очередь, а не пилот. Мне большего и не надо.
– У меня на Плюшке «Мурена», – мрачно сказала Лена. – Что мне с твоим «Фениксом» делать? Продавать по дешевке?
– Купи его Катрану, – предложил Роман. – Он парень способный. Заработает – вернет.
– У Катрана первый уровень! Он новичок! Корабль его не признает!
– Уже не первый, у него в активе гиперпрыжок, бой и посадка на чужой планете. Значит, третий уровень. А мы сейчас с ребятами дружно проголосуем за него – и поднимем его статус до семерки.
– Вы о чем? – не выдержал я.
– Твой статус определяет твое положение в мире, – пояснила Лена. – Твой авторитет, если угодно. А также то, какие корабли ты имеешь право пилотировать, какое оружие на них устанавливать. Обычно статус зарабатывают долго и нудно – летают, торгуют, добывают полезные ископаемые для Плюшки. Но если группа людей более высокого уровня голосует за повышение твоего статуса…
– Короче, как Юрий Гагарин – разом станешь майором, – усмехнулся Роман. – Ну что, голосовать?
Лена кивнула, и Роман принялся обзванивать друзей – Зяму, Орду и еще каких-то, нам незнакомых. Похоже, лишних формальностей ребята не признавали.
– А я справлюсь с этим кораблем? – поинтересовался я.
– Беда не в том, справишься ты или нет – Лена задумалась. – У тебя будут проблемы иного рода. На мелочь пузатую, что суетится вокруг Плюшки на «Сильванах» и «Арлонах», никто из опытных пилотов и внимания не обращает. Во-первых, несолидно. Во-вторых – что с них взять.
– Это все равно что матерому вору спереть мелочь из кармана у первоклашки, – кивнул Роман.
– В общем, ты бы успел натренироваться, научиться пилотированию, бою… все в поединках с такими же, как ты сам, новичками. А вот на «Фениксе» тебя уже станут задирать все кому не лень.
– Значит, не такой уж и плохой корабль?
– Нет, не такой уж и плохой… – Лена вздохнула. – Ладно, выхода у нас нет. Катран, прими от меня деньги… Жив будешь – сочтемся…
Она стала возиться со своим браслетом.
– Так купи на себя! – попытался я проявить благородство.
– Я же говорю – у меня на Плюшке «Мурена»! Нельзя владеть больше, чем одним кораблем. Если я покупаю «Феникс», то мой корабль реквизируют.
– Да «Феникс» лучше, – заметил Роман. – Хоть и уровнем ниже.
– Ой ли!
– Каждый дурак знает.
– Вот дураки пусть и считают, что «Феникс» лучше… Держи!
Мой браслет пискнул, мигнул зеленым. Я принял деньги. Спросил:
– Что теперь?
– Теперь переводи их мне, – сказал Роман.
Я глянул на Лену – она кивнула.
После минутной возни я справился с задачей. Теперь веселым зелененьким мигнул браслет Романа.
– Идите к папочке, – сладко сказал Роман, поглаживая браслет. – Теперь папочка купит на вас «Барлог».
– Тьфу. Противно на тебя смотреть. – Лена картинно всплеснула руками. – Зачем тебе этот танк, ты же ученый, а не пилот?
– А чтобы никто не обидел! – Роман засмеялся. – Все, можете идти заправлять корабль!
– Он что, у тебя с пустыми баками стоит? – поразилась Лена.
– Я еще вчера понял, что вы решите сменить корабль, – невинно сказал Роман. – Ну и слил топливо. Мы же о полном баке не условились?
– Ну ты жук… – пробормотала Лена.
– Но-но! Ты когда машину новую покупаешь – тебе полный бак наливают? Или пять литров, до заправки доехать?
– Жук. Хуже жуков. То-то у тебя корабль жучиный.
Роман засмеялся, похлопал меня по плечу и двинулся мимо охранника в свои лаборатории.
Лена задумчиво ерошила свои короткие волосы. Потом кивнула:
– Пошли в ангар, посмотрим на твою обновку…
– А почему жучиный? – не удержался я от вопроса.
– Он на основе жучьих технологий создан.
– Каких?
– А, да ты же совсем зеленый, – понимающе кивнула Лена. – Это другая цивилизация. Не человеческая. Мы их зовем «жуки». Они порой подбираются ближе к Плюшке – с ними начинаются драки. Из того, что удалось сбить и захватить, наши умельцы кое-что приспособили. «Феникс» раньше был самым обычным кораблем. А потом половину узлов поменяли на биологические аналоги…
– Он живой?
– Как бы тебе не соврать… – задумалась Лена. – Ну… можно и так сказать! Живой. Только не как животное, а скорее как растение.
– Почему мне никто не сказал про этих жуков?
– Не до того было. Да брось, не так часто они нам попадаются.
– Лена, ну как ты не понимаешь! – воскликнул я. – Это же… это же удивительнее всего остального! Чужая жизнь! Разумная жизнь! Это сенсация!
– Напишешь про нее в «Оракуле» или «Жизни», как вернешься, – фыркнула Лена.
– Нет, ну как ты можешь говорить так спокойно? Это внеземная жизнь!
– Да мы сами теперь – внеземная жизнь!
– На кого они похожи? – Я все никак не мог успокоиться.
– Кто бы знал. – Лена пожала плечами. – Живыми они не сдавались. А то, что соскоблили со стен в сгоревших и разгерметизированных кораблях… Хитиновый панцирь, органическая слизь. Что-то вроде крупных тараканов. Таких вот, с овчарку размером. И сочного оранжевого цвета, как апельсин.
– Тьфу! – меня даже передернуло.
На этот раз нас пропустили в космопорт без единого вопроса – видимо, Роман отдал команду.
Конечно, по сравнению с исполинским ангаром на Плюшке он выглядел небольшим. Но все-таки десяток кораблей здесь разместился.
Еще одним сюрпризом стало то, что космопорт находился не в пещерах, а в вырытом в земле котловане. Пол был выложен шестиугольными бетонными плитами. Стены покрыты стеклянистой массой. Сверху котлован тоже закрывало что-то вроде темно-синего стекла, по которому ветер гнал черные снежные вихри. В небе светило солнце – чуть меньше земного.
– Стекло? – спросил я Лену. Она покосилась вверх.
– Не… Это силовое поле. Приспособили какой-то корабельный генератор… разумное решение. Если что, поле защитит корабли от бомбардировок.
Мы прошли мимо «Сильваны», потом мимо двух шарообразных кораблей, мимо «трех подков» – «Саламандры». И оказались перед кораблем, больше всего напоминающим исполинскую крабью клешню с огрызком лапы посередине.
Ну или если вам хочется более механического описания – два вынесенных вперед, загнутых полукольцами толстых крыла соединяла посередине высокая, метров десять, надстройка.
– Хитин? – подозрительно спросил я, глядя на броню корабля. На металл она никак не походила. Надстройка была черная, крылья-клешни – красными. Будто крабью лапу окунули в кипяток…
– Керамическая масса с металлической структурирующей сетью внутри. – Лена усмехнулась, поймав мой недоуменный взгляд. – Нет, не спрашивай, что это такое, я сама только от инженеров слышала… Что-то вроде железобетона. Только вместо железа – тончайшие вольфрамовые нити, а вместо бетона – особая керамическая масса.
– Хрупкий, наверное, – заметил я.
– Наоборот. Масса пластична. Пробоины затягиваются сами собой.
– Потому и «Феникс»? Восстает из пепла?
– Типа того, – кивнула Лена. – Давай приучай его к себе. Подойди к люку, приложи руку… ту, на которой комм. Корабль уже в курсе, что его продали, теперь он должен зафиксировать своего нового пилота.
– Где тут люк?
– По центру.
Между растопыренными крыльями корабля (не знаю, насколько они важны были для аэродинамики – уж больно толстые и странной формы) мог бы легко уместиться микроавтобус. Мы подошли к люку, и Лена указала на выдавленную в броне вмятину по форме человеческой пятерни.
– Сюда.
– Такое ощущение, будто он на меня смотрит, – пробормотал я, прижимая руку к прохладному, чуть шершавому корпусу.
– Конечно. Это тебе не «Сильвана», здесь достаточно умный компьютер.
В броне открылось овальное отверстие. Дверь втянулась, потом сдвинулась в сторону. Зажегся мягкий желтый свет.
– Поздравляю! – торжественно сказала Лена. – «Феникс» – это настоящий корабль.
По мне, так и «Сильвана» была вполне настоящей… Но я спорить не стал и шагнул в проем.
Уже через четверть часа я понял, что был неправ.
Если «Сильвану» можно было сравнить с автомобилем, пусть даже просторным, то «Феникс» – с комфортабельным микроавтобусом.
В нем были две маленькие каюты-спальни. Нормальный туалет (если вас не смущает дыра в полу вместо унитаза) и нормальный душ (если вы готовы мыться рециркулированной водой, которой до вас уже мылись раз десять). Центральное помещение – рубка – имело одно кресло для пилота, но было достаточно просторным, чтобы там уместились человек десять. Для шестерых даже нашлись бы кресла.
Еще был маленький грузовой отсек (пустой) и шлюз для выхода из корабля.
– Забавно, – сказал я, усевшись наконец за пульт пилота. Вот здесь, как ни странно, все было похоже на «Сильвану» – тот же минимализм.
– Что именно? – Лена устроилась рядом в другом кресле, достала сигареты, закурила. Пояснила: – Здесь хороший воздухообмен, можешь и покурить.
– Ты говоришь, этот корабль сделали с учетом чужих технологий?
– Да.