1 2 3 4 5 6 7 8 
– Шурка, а что там воровали? Серьезное что-то?
Маньяк пожимает плечами:
– Да Бог его знает… Какую-нибудь особенно эргономичную мышь, полагаю. С моторчиком и автопилотом. Или шлем с турбонаддувом. Или виртуальный комбинезон с шилом в заднице для имитации уколов шприцом… Это же компания безумная, делает всякий хлам для ламеров, нормальному человеку он в жизни не нужен.
– А зачем туда полез опытный хакер?
– Ленька, так, продать можно и полную ерунду, если она спросом пользуется. Вот только там защита оказалась хорошая… – Маньяк усмехается.
– Твоя? – догадываюсь я.
– Угу. Только Чингизу не говори, расстроится ведь человек.
– Падла погиб в реальности, – осторожно говорю я. – Действительно умер.
Шурка поднимает голову, внимательно смотрит на меня:
– Леонид, да ты что? Поверил?
– Говорят…
– Да они сами и пустили слух небось! Чтобы отвадить гостей. Уже сколько раз такие слухи ходили!
– Когда-то и вирусы, которые уничтожают железо, казались выдумкой.
Маньяк качает головой:
– Слушай… Леня… Ну ты словно первый день в глубине! У меня сейчас подруга – из отдела сбора информации. Все новости я первый узнаю. Поверь, если появится оружие, способное убивать из глубины по-настоящему, я узнаю раньше президента «Virtual guns»!
Я не могу ему не верить. И чувствую, как отпускает что-то, весь вечер сжимавшее грудь.
– Что за подруга-то?
Маньяк морщится:
– Да ничего… симпатичная. Только тупая как пробка. Веришь – я ее трахаю, а сам плачу…
Я начинаю смеяться первым. Шурка мрачно смотрит на меня, морщится, словно вспоминая, что сказал. Потом тоже улыбается.
– Нет такого оружия, поверь. Компьютер убить – можно. Человека – фиг! Я бы первый из глубины смылся, появись такая штука.
– Почему? По улицам тоже ходить опасно, машина может сбить…
– Ленька, да представь, что начнется в глубине, если в ней можно будет убивать! Если каждый пацан, дорвавшийся до компьютера, сможет уложить обидчика – по-настоящему!
– Представляю, – говорю я. Мне снова не хочется смеяться.
– Под виртуальность ведь до сих пор нет нормальной юридической базы, – размышляет вслух Маньяк. – И даже обвинить в убийстве будет невозможно.
– Да не в этом дело, – говорю я. – Представь пьяного в глубине. Представь обкуренного. Подростка без тормозов. Психопата. Человека в депрессии. Когда не видно настоящей крови. Когда все как бы в игре. Мрак!
– Вот именно. Если такая штука появится, глубине– конец…
Маньяк морщится, словно вслушиваясь во что-то.
– Мне пора, Ленька. Обеденный перерыв кончился!
Я едва успеваю пожать ему руку – Маньяк кидает на стол деньги и выбегает из ресторана. Да, научила его Америка трудовой дисциплине. Это не Питер, где он порой забегал в обед ко мне пива выпить.
Наверное, и мне пора.
Надо поспать, хотя бы немного.
Расплачиваясь с официантом, я на миг складываю ладони, сцепляю пальцы… Это самый безобидный и простой «внешний» знак дайверов. Его знают даже начинающие. Уж очень ловко парень орудует с тарелками… быть может, тем же способом, что и я?
Официант не обращает на приветствие ни малейшего внимания.
Что ж, глупо было надеяться на иной исход.

101

Я проснулся около десяти.
За окном стучал дождь. Тихий, монотонный. В такой хорошо уезжать. Стоять в тамбуре, глядеть на мокрое окно, курить… И чтобы в купе сидели друзья… нет, лучше не друзья, а приятели, с которыми нужно пить, а не открывать душу. А на столике чтобы ждала первая из бутылок, а кто-то уже разворачивал бутерброды и раскладывал нехитрую закуску.
В такой дождь надо уезжать от любимой. Нет… не обязательно от любимой, вообще – от любви. Из любимого города, от любимой работы.
Хотя уезжать от любимой – это лучше всего.
Причем навсегда.
– У меня дип-горячка, – сказал я. – Слышите?
Некому меня услышать. У Вики ведь нет дип-психоза. Она пошла на работу, нормальную человеческую работу. А я остался, чтобы побродить по квартире, что-нибудь сделать по хозяйству… и нацепить серый пластиковый шлем.
Нет уж. Сегодня у меня другие планы.
Я должен найти этого типа, Чингиза. И получить от него то, что необходимо в глубине.
С этой мыслью я и соскочил с кровати.
Лег я около шести, и голова еще была совершенно чумная. Я прошел в ванную, стянул майку и трусы, забрался под душ, повернул кран.
Вода хлынула ледяная. Совершенно. Чертыхаясь, я выключил воду. Не зря вчера перед домом шумел экскаватор и разрывали трубы.
Одна из самых больших радостей жизни – полусонному влезть под горячий душ, погонять температуру вверх-вниз, обтереться шершавым полотенцем.
И то не получается.
Летом я бы еще рискнул принять ледяной душ, но не сейчас, в промозглый холод.
Черт возьми, дело ведь даже не в гигиене, потерплю до вечера. Проснуться толком не получится, так и прохожу весь день полусонный!
Хотя…
В моем гостиничном номере в Диптауне тоже есть ванная комната.
Принять душ в глубине… замечательная идея…
И очнуться вечером, когда придет с работы Вика.
– Хрен, – коротко ответил я самому себе. Снова влез в ванну и с воплем облился ледяной водой.
Кажется, мне недавно хотелось спать? Судорожно растираясь полотенцем, я поискал в себе остатки сонливости и ничего не нашел.
Записка, врученная мне Маньяком, была распечатана и торчала из принтера. Молодец, Вика. Помнит, как надо поступать с информацией. Я оторвал листок, посмотрел.
Телефонного номера не было, только адрес. Чингиз жил в центре, у Красных Ворот. Это хорошо, добираться по прямой, и не слишком долго…
Я спрятал листок в карман и пошел одеваться.

Вот об этом надо было предупреждать…
Я постоял перед ажурными металлическими воротами, за которыми виднелась будочка охраны и два каменнолицых мордоворота в полувоенной форме. За будочкой – аккуратный, ухоженный сад, лишь дальше здание. Не очень высокое, этажей пятнадцать, зато такой причудливой формы, будто я не в Москве, а в Диптауне.
– Жаль, смокинг забыл, – буркнул я самому себе под нос.
Чингиз, оказывается, «новый русский».
А я думал – хакер.
Я протянул руки к воротам – и те плавно, беззвучно распахнулись. На каменных мордах охранников проступили ухмылки.
В конце концов!
Я подошел к будочке. На меня смотрели с любопытством, но здороваться не спешили. Никак я не походил на обитателя или гостя этого дома. Не заслуживал уважения.
– Мне в тридцать первую квартиру, – сказал я, украдкой заглядывая в бумажку.
Видимость вежливости со мной соблюдали.
– Вас ждут?
– Нет… наверное.
– Тогда – что?
Крепкие парни, и скучновато им тут. Весь день улыбаться нуворишам – щеки сморщатся. А тут пришло недоразумение в потертых джинсах и старой куртке, стоит без зонта под унылым дождем…
– Тридцать первая… – вдруг сказал второй охранник.
– А…
Рожи сделались кислыми. Так… похоже, в эту квартиру приходят разные гости…
– Как представить? – Охранник поднял трубку.
– Скажите, что пришел человек от… – Я запнулся. Нет уж! Сколько раз попадал в недоразумения, а сейчас и лицом в грязь уложить могут. – …от Александра Летова.
– Ваше имя?
– Оно ничего не скажет.
Пожалуй, у охраны было свое мнение о процедуре, но тут на другом конце домофона ответили.
– Доброе утро, – отчеканил парень. – Проходная беспокоит. К Чингизу Сергеевичу посетитель. Да, пригласите, пожалуйста, будьте любезны.
Он ждал, косясь в маленький телевизор, по которому беззвучно шел футбол. Его напарник, развалившись на диване, смотрел в мониторы – видимо, по всему периметру здания камеры.
Я тоже ждал. Скрючившись под дождем.
– Чингиз Сергеевич? Проходная беспокоит… Да. Мужчина средних лет, обычной наружности, не представился. Сказал, что он от Александра Летова.
Когда охранник поднял голову, в глазах у него была искренняя радость:
– Какого еще Александра Летова? А?
– От Маньяка! – брякнул я.
– От маньяка, – сощурившись, повторил в трубку охранник. Его напарник чуть-чуть подобрался, рука легла на бедро. А кобура пистолета, кстати, открытого ношения… – От какого еще маньяка?
– Скажите, пусть вспомнит баржу на Васильевском острове в Питере! – отчаянно выкрикнул я, понимая, что сейчас мне светит КПЗ, а не квартира Чингиза.
– Он говорит про какую-то баржу на Васильевском острове… – Охранник замолчал. – Да. Понял. Спасибо, всего доброго.
Трубка брякнула об аппарат. С натужной благожелательностью в голосе охранник сказал:
– Пройдете по дорожке и налево. Третий подъезд. Охрана вас пропустит. Всего доброго.
С двумя буравящими взглядами в спине я пошел к зданию. Ощущение было такое, словно меня в последний момент помиловали и отвязали от электрического стула.
И не думал, что в обычной, реальной, московской жизни бывают такие захватывающие ощущения.
Может быть…
Нет. Нет. Об этом даже думать нельзя!
Если снова приступ…
Нет.
Это не глубина. Не виртуальное пространство, в котором блуждает мое сознание, возводя дворцы и руша города. Это обычная Москва, обычный дом миллионеров, обычная охрана.
Все в порядке, ничего страшного.
Сколько здесь было подъездов – не знаю. Может быть, всего три. По двенадцать квартир в каждом.
Внутри оказался еще один пост, тоже с двумя охранниками. Настолько похожими на парочку у входа, будто и в реальной жизни давным-давно создан типовой набор тел. «Новый русский», «бывший интеллигент», «бдительный охранник»… Вот эти – из третьего типа.
– Документы, – тоном, не терпящим возражений, сказали мне.
Пришлось достать паспорт и ждать, пока охранник, неумело тыча пальцами по клавиатуре, введет в компьютер мои данные. Кажется, он заполнил даже графу «пол» и «национальность».
Интересно, тут со всеми гостями так поступают? Не верю. Скорее сортируют по внешности.
– Нажмете двенадцать, – сообщили мне, наконец возвращая паспорт. – Лифт поедет до четырнадцатого этажа.
Лифтов было два. Как в обычном доме из «неплохих». Вот только здесь их было два на двенадцать квартир.
А почему четырнадцатый этаж, интересно? Тем более если нажимать двенадцать?
Часть квартир двухуровневые?
И к чему фраза о том, что лифт «поедет»? Неужели у них тут большую часть времени лифты стоят сломанные?
Сам лифт был таких размеров, что в нем хотелось установить джакузи. Сходство с ванной комнатой дополняли зеркальные стены и черный матовый потолок. На полу лежал ковер. Чистый.
А кнопок и впрямь только двенадцать. У каждой еще узкая прорезь, словно для магнитной карточки. Еще и на этаж не просто так поднимешься?
Но на нажатие двенадцатой кнопки лифт мягко пополз вверх. Откуда-то из стен заиграла мягкая музыка.
Черт, что я там делать буду, у этого Чингиза? Стоять в уголке холла и жалобно канючить запрещенные, классифицированные как оружие программы? Напоминать про какую-то баржу, где сам я и не был никогда?
Додумать не удалось – двери лифта открылись.
Прямо в квартиру!
В общем-то там был еще небольшой тамбур и могучая дверь, наверняка стальная под деревянной обшивкой. Но она была распахнута.
Я осторожно шагнул вперед, в холл. Квадратный, метров семь на семь. Высоченный потолок венчался чем-то вроде стеклянной пирамидки, по которой барабанил дождь. Квартира и впрямь была двухуровневая, на второй этаж вела спиральная лесенка.
И никого.
– Эй… – позвал я.
Слово подходило к обстановке не больше, чем мои старые джинсы. Но какого-то эффекта я все-таки добился. Из одной из двустворчатых дверей мягко вышла собака, двинулась ко мне.
Обожаю золотистых ретриверов!
– Привет, пес, – садясь на корточки, сказал я. – А где же твой хозяин?
Ретривер обнюхал мою ладонь и вежливо позволил почесать себе за ухом.
– Может, ты и есть Чингиз? – предположил я. – Тогда привет тебе от Маньяка.
– Привет давай мне. А его зовут Байт.
Мужчина появился вслед за псом, и так же неслышно. Подошел, протянул руку:
– Чингиз.
Откуда родители выкопали ему это имя – не знаю. Может, у него и были где-нибудь далеко-далеко восточные, например татарские, корни. Но в общем-то он скорее на шведа походил. На образцово-показательного шведа. Высокий, крепкий. Светлые волосы до плеч, и тип лица северный. Загорелый, но явно очень светлокожий. В спортивном костюме, вот только не в китайской подделке, а в настоящем «Адидасе», в кроссовках. Никогда не видел людей, которые по квартире ходят в кроссовках «Рибок». Впрочем, я и квартир таких не видел никогда.
– Леонид…
– А что охране не назвался?
– А чем бы это помогло?
– Логично. – Чингиз кивнул. – Не спешишь?
Манера сразу переходить на «ты» у него была настолько непринужденной, что никаких возражений не вызывала.
– Не очень…
– Ну и хорошо… Байтик, не приставай к человеку!
Пес вынул нос из моей ладони и обиженно побрел прочь.
– Что пьешь? – поинтересовался Чингиз. – Раздевайся, вешай все сюда.
Платяной шкаф в холле был размерами едва ли не с нашу прихожую. Я стянул куртку, пытаясь привести мысли в порядок. Не просто крутизна – а очень большая крутизна. Откуда у Шурки такие знакомые? Да и какой он хакер, этот тип с воинственным именем и повадками крупного мафиози?
– Что пьешь-то, Леонид?
– Да все, что горит. – Я решил держаться до конца.
– Уже хорошо. Пошли на кухню пока.
Длиннющим и широким коридором, с картинами на одной стене и окнами в другой, выходящей на площадь у метро, мы побрели на кухню. Чингиз шел впереди, под мокрой от пота тканью костюма гуляли мускулы. Могуч. И беззаботен, по сравнению с царящей внизу паранойей. Вот достал бы я сейчас нож и всадил ему между лопаток.
Впрочем, будь я киллером, все равно бы так не поступил. Убьешь хозяина, а в квартире потом заблудишься. Будешь блуждать неделю, временами натыкаясь на источники воды – биде и писсуары, месторождения пищи – какие-нибудь шоколадные скульптуры под стеклянными колпаками…
Шоколадная скульптура на кухне и впрямь стояла, почти метровой высоты. Только без колпака. Мальчик-негритенок с веткой какао в руке. У мальчика было отломано одно ухо – видимо, кто-то очень проголодался.
Зато сама кухня как-то успокаивала… было в ней некое подобие привычного. Словно взяли обычную кухню, растянули по всем измерениям раза в два и успокоились. Ну еще заполнили пространства уютной мебелью из лакированного дерева, техникой, пакетами с едой…
А ведь очень по-холостяцки тут все. Один он живет, похоже.
– Коньяк для знакомства… не пойдет… – размышлял вслух Чингиз. – Водочку… напьемся.
Он пристально посмотрел на меня, кивнул, будто удовлетворенный чем-то.
– Точно напьемся… Пиво не хочу, хотя… Ты пиво хочешь?
Я разглядывал кухню, пытаясь обнаружить на барной стойке в уголке пивные краны. И обнаружил. «Гиннесс», «Килкенни» и еще две какие-то марки…
– Если альтернативой будет вино или виски – то лучше пиво, – каким-то незнакомым голосом сказал я. Вспомнилась старая кинокомедия про мальчика, что в один миг стал взрослым, разбогател и поставил посреди квартиры автомат по продаже кока-колы, работающий от пинка…
– Решено, – согласился Чингиз. Подошел к холодильнику – таких же чудовищных размеров, как и все остальное тут. Открыл, порылся среди пакетов в блестящих обертках. Вынул несколько пластиковых подносиков с крошечными кусочками сыра разных сортов. – А есть-то хочешь?
– Пока нет.
– И правильно. Открывай, не стой. Вон на столе нож валяется.
Пока я возился с сыром, Чингиз достал две здоровенные хрустальные кружки, вопросительно глянул:
– Что будешь пить?
– Чешское есть? – спросил я, втайне надеясь поставить его в тупик.
– Только «Пилзнер Урквел».
– Пойдет, – тоном человека, использующего лучшее в мире светлое пиво для мытья ног, согласился я.
С кружками пива в руках мы уселись в кожаные кресла, стоявшие перед барной стойкой.
– Прозит, – сказал я.
– Прозит, – согласился Чингиз.
Пиво было превосходным.
– А ты ничего, – вдруг заявил хозяин. Протянул руку, хлопнул меня по плечу. – Тебя это все не слишком угнетает?
Я еще раз обвел взглядом кухоньку, обнаружил еще одну милую деталь – лестницу вверх, на второй этаж, спросил:
– Там что?
– Столовая. Со стеклянной крышей.
Чтобы иметь стеклянную крышу в Москве, надо вначале обзавестись железобетонной. Я покачал головой:
– Даже боюсь предположить, сколько стоит твоя хата. Ее содержать, наверное, может лишь миллионер.
– К сожалению, – без малейшего позерства согласился Чингиз. – Значит, нормально?
– Шокирует… но – терпимо.
– Это хорошо. Когда люди начинают впадать в ступор, меня это смущает. А я очень, очень не люблю смущаться, Леонид… Так, как дела у Маньяка?
– Жив и здоров. Во всяком случае – в глубине.
– А где он сейчас обитает телесно?
– Сан-Франциско.
Чингиз кивнул. Проверял он меня незатейливо и не скрываясь.
– Как ты думаешь, он бы какое пиво предпочел?
– «Гиннесс».
– Сколько человек собралось на барже в первый раз?
– Не знаю.
Чингиз удивленно приподнял брови.
– Я там не был. Вообще не знаю, о чем речь идет. Маньяк велел напомнить о барже, если ты не вспомнишь его имени.
– Раньше его звали Тьма, – буркнул Чингиз. – Ладно. Какая помощь тебе нужна?
Все, церемонии кончились?
– Мне нужны боевые и защитные программы от «Virtual guns». Самые новые.
Чингиз пожевал губами, глотнул пива. Вид у него был такой, словно он с большей охотой подарил бы мне «мерседес», чем диск с программами.
– Чем ты живешь?
– Подсобной работой в глубине.
– Ты там не просто работаешь… ты там живешь. Но зачем тебе оружие от «вигов»?
– Обязательно отвечать?
– Да. – Чингиз отставил пустую кружку. – Ответишь – будут тебе игрушки…
– Тогда отвечу. Я и сам пока не знаю.
– Ну ты и жук, – с удовлетворением сказал Чингиз. – Еще вопрос… перепродавать будешь?
– Нет. Исключительно для личного пользования.
Чингиз молча полез в карман куртки. Я бы не удивился, достань он диск с программами. Но в руках Чингиза появился крошечный, с зажигалку размером, мобильник.
– Не думай, что я от жира с ума схожу, – косо глянув на меня, сказал Чингиз. – Действительно удобно…
Ну… у богатых свои причуды… Странно, конечно, звонить из дома по сотовому телефону…
– Пат? – буркнул в «трубку» Чингиз. – Отлипни от машины. Возьми мой подарок, сделай копию… Да. Именно. И спускайся в кухню.
Странно, конечно, звонить из одной комнаты в другую по телефону…
– У меня ощущение, что я в глубине… – сказал я.
– Признак дип-психоза, – коротко ответил Чингиз. Спрятал сотовый. – Возьмешь программы и уйдешь?
– Если выпустят, – усмехнулся я.
– Выпустят. Но я бы предпочел с тобой поговорить. Ты меня заинтриговал.
– Это взаимно. – Я поднялся, наполнил кружку пивом. – Тем более у меня к тебе есть несколько вопросов.
Чингиз протянул мне кружку:
– Ну спроси. Только налей чего-нибудь.
– Ты знаешь Падлу?
– Знал, – лаконично отозвался Чингиз.
Значит, все-таки Ежик был прав. А Маньяк ошибся…
– Он ломал «New boundaries»?
– Да. – Чингиз явно ничего не опасался. Впрочем, человек, живущий подобной жизнью, вряд ли имеет проблемы с полицией Диптауна.
– Чингиз, мне надо узнать про это подробнее…
– Ты хакером решил стать, Леонид? – Чингиз усмехнулся. – Или пишешь книгу о жизни великих хакеров?
– А Падла великий?
– Не будь он самым ленивым, стал бы самым великим.
– Никогда о нем не слышал, – не заметив, что выхожу из образа никчемного обитателя Диптауна, сказал я.
– Леонид, те, о ком все слышали, – не хакеры. Хакер работает во тьме и в одиночку. Хакер не оставляет следов.
– Ты – хакер?
Чингиз засмеялся:
– Был. А вот кто ты такой… хотел бы я знать. Моя очередь задавать вопросы, не находишь?
Я кивнул. Но задать вопрос Чингиз не успел.
– Чинга…
Мы повернулись к дверям.
– Вот диск…
Пацан был полной противоположностью Чингиза. Неуклюжий тинэйджер, смуглый, черноволосый, угловатый, с мрачным, насупленным лицом. В вытертых джинсах и белой футболке.
– Дай Леониду диск, – сказал Чингиз. – Надеюсь, он чистый?
– С софтом… – Паренек с видимой неохотой подошел и протянул мне диск.
– Пат, я имею в виду закладки. Мы не будем следить за Леонидом, и все, что записано на диске, сработает правильно. Договорились?
Мальчишка мрачно посмотрел на Чингиза. Тот ухмылялся. Это походило на какую-то давнюю, привычную обоим игру.
– Я сейчас… проверю… – Пат убрал руку с диском за спину.
– Так будет лучше, – спокойно сказал Чингиз. – Договорились?
– Ты мне обещал этот софт! – вскинулся мальчишка. – Только мне!
– Обстоятельства изменились. – Чингиз вовсе не выглядел смущенным. – Я обещал одному человеку выполнить любую его просьбу. И обещал давным-давно, когда ты еще писал в штанишки.
По взгляду тинэйджера я понял, что за этого гнусного «человека» он принял меня.
– Понятно… – по-прежнему держа руку с диском подальше от меня, мальчик подошел к стойке, взял какой-то бокал, наполнил его «Гиннессом» и вышел из кухни.
– Побыстрее! – крикнул вслед Чингиз.
– Ему не рано? – растерянно спросил я. Мальчишке было от силы лет тринадцать.
– Пиво пить? А как я могу запретить? – Чингиз выглядел удивленным.
– Ну…
– Я ему не папа и вообще не родственник… Ладно, вернемся к тебе, согласен?
– Да. – Я прикусил язык и решил, что выяснять что-либо о Чингизе, Пате, происхождении этой чудовищной квартиры или отношениях проживающих в ней лиц не стану. Себе дороже.
– Кто ты?
– Леонид…
– Паспортные данные можешь оставить при себе. Захочу – и так выясню. Кто ты?
Я сделал глубокий вдох, прежде чем ответить:
– Дайвер.
Чингиз задумчиво изучал пену на дне кружки. Ничего интересного не обнаружив, спросил:
– Бывший дайвер? Настоящий? Не верю.
Надо же! Не все ему удивлять меня.
– Дайверы не бывают бывшими.
Он помолчал.
– Ты работал вместе с Маньяком?
– Иногда. Он помогал мне в технических вопросах. Оружие… и защита…
– И сейчас работаешь снова?
Я промолчал. Не хотелось говорить, что работы у меня давным-давно нет… и вряд ли будет.
Да он и сам это должен понимать…
– Не совсем.
– Хорошо, пытать не буду… Тебя кто-то нанял?
– Нет.
Чингиз встал, прихватив и мою пустую кружку. Мне налил «Урквела», а себе «Гиннесса».
– А что же тогда?
– Мне интересен один вопрос, и я собираюсь его выяснить.
– Хорошие у тебя ответы… информативные, как инструкция по пользованию туалетной бумагой. Допустим, это не мое дело… я обещал Маньяку, и я выполняю обещанное. Пат сейчас принесет диск… – Чингиз бухнул на стол кружку, наклонился, заглядывая мне в глаза. – Но тебе ведь еще кое-что от меня надо? А? Я прав, дайвер?
– Прав.
Взгляд у него был пронзительный. Не угрожающий, не давящий, а именно пронзительный.
– Тогда решай, что хочешь узнать и что за это отдашь.
Я помедлил секунду.
– Чингиз, где у тебя ближайший туалет?
Хозяин усмехнулся.
– Рядом. Три метра по коридору. Сходи подумай.
Он был не совсем прав. Я не пытался тянуть время, говорить все равно придется. Чингиз располагал той информацией, которая нужна мне, и самое главное – информацией из реального мира, а не из глубины.
Мне действительно нужно посетить это заведение!
Дверь в нужник тоже была складывающаяся, «ширма», из дуба и матового стекла. Я вошел и даже не удивился интерьеру.
Нежно-розовый, как мечты нимфетки, кафель. Потолок из черных зеркал, как реальное воплощение этих самых мечтаний.
Не просто сортир, а совмещенный санузел… как неуклюже здесь звучит термин совковых времен! Гигантский унитаз… баскетболисты, что ли, в гости заходят? Биде. Писсуар… боже ты мой, действительно – писсуар в квартире! Чуть в стороне, под окном, наискось, как в мансарде, смотрящем в небо, – треугольная джакузи. Полная, с бурлящей водой.
В полной готовности увидеть внутри ванны живого крокодила или человеческий труп я склонился над джакузи.
Реальность оказалось одновременно и приземленнее, и удивительнее.
Джакузи оказалась заполнена зелеными пол-литровыми бутылками. Этикетки давно отклеились и крутились в пузырящихся струях. Опустив руку – вода оказалась ледяной, – я выловил одну.
«Жигулевское».
Староватое, кстати… завтра срок годности истекает…
Я сошел с ума. Точно, сошел. Это даже не дип-горячка, это шизофрения. Подобный дом можно найти в глубине – но не в центре Москвы!
Или же я в виртуальном пространстве. До сих пор. Я не вышел из глубины, я придумал этот выход. Сейчас утро, Вика давным-давно ушла на работу, а я сижу перед машиной, и оцепеневшие пальцы скользят по дорогой сенсорной клавиатуре… подаренной Викой на Новый год…
Мне лишь показалось, что я вынырнул. Лишь показалось. Как уже было однажды…
– Глубина-глубина, я не твой… – прошептал я. – Отпусти меня, глубина…
Ничего не происходило. Но это ничего не значит. Последние два года – ровным счетом ничего.
Успокоиться. Первым делом – успокоиться.
Губит не глубина. Виртуальный мир бесстрастен, он лишь отражает то, что внутри нас. Ничего страшного не происходит…
К тому же у меня есть способ проверить, где я нахожусь.
Достав из кармана перочинный ножик, я открыл маленькое, отточенное лезвие. Закатал рукав рубашки.
Так… самым кончиком… Но как не хочется этого делать…
Примерившись, чтобы не зацепить вену, я резанул руку. И взвыл.
Как больно-то! Особенно когда сам себя режешь.
Зализывая царапину, неглубокую, но кровоточащую, я вытащил из заднего кармана джинсов пакетик с пластырем. Вполголоса матерясь, залепил ранку.
Это не глубина. Боль была слишком сильной, меня должно было выбросить из виртуальности. Это реальный мир и реальная квартира. Тут просто живут психи.
Подойдя к писсуару, я все-таки сделал то, ради чего пришел. Поплескал в лицо холодной водой, мрачно посмотрел в зеркало на свою физиономию. Красные глаза, легкая небритость… теперь понятно, почему меня так не желали пропускать. А еще понятно, почему Чингиз легко опознал во мне постоянного обитателя виртуального мира…
Хозяин по-прежнему пил пиво на кухне. Наверное, я его здорово развлекаю своим появлением.
– Я готов говорить, – сказал я, садясь.
– А я готов слушать.
– Вчера я узнал, что хакер, известный как Падла, взломал компанию «New boundaries», занимающуюся разработкой компьютерной периферии…
Чингиз кивнул. Уже хорошо.
– Его взяли, – продолжил я. – Охрана фирмы оказалась неожиданно хорошей, и хакер влип.
– Было дело, – легко согласился Чингиз. – Я полагаю, там Маньяк силки ставил. Его почерк.
Я торопливо продолжил, уходя от скользкой темы:
– Охрана взяла след взломщика и убила его при попытке уйти. Но все дело в том, что хакер погиб и в реальном мире. Это может означать… если мы отвергнем невозможные совпадения, а их стоит отвергнуть… Это означает, что кем-то разработано и поступает на вооружение виртуальное оружие третьего поколения.
– А третьего – это как?
Странный дружок Чингиза стоял в дверях. Снова с диском, теперь уже, вероятно, не содержащим ловушек.
– Я ведь тебе объяснял, – лениво сказал Чингиз. – Первое поколение виртуального оружия уничтожает твои программы. Второе, которым имеет право пользоваться только полиция, – может убить и машину. Перегрев процессора, стирание или перешив БИОСа, прожигание монитора…
– Да знаю я, не тупой, – огрызнулся мальчишка. Милые у них отношения. – Ты про третье поколение ничего не говорил!
– А его просто не существует, – ответил Чингиз. – Это фантастика. Оружие, которое убивает человека из виртуального пространства. Все это ерунда. Писанина желтой прессы, вроде «Птички кар-кар».
– Но ведь хакера убили, – возразил я. – Имеется труп. И это реальность.
– Пат, отдай человеку диск, – велел Чингиз. – И поднимись в столовую. Там на полу валяется тело. Глянь, не слишком ли оно протухло, и пни пару раз в бок.
– Прямо так и пнуть? – у тинэйджера вспыхнули глаза.
– Да, это моя просьба. И ответственность на мне.
Пацан просиял. Сунул мне в руки диск, которым так не хотел делиться, и бросился вверх по лесенке.
Я ошарашенно посмотрел на Чингиза.
Нувориш ухмылялся. Нувориш лениво поднялся, взял со стойки бара хрустальную пепельницу, наполовину засыпанную окурками, пачку сигарет и массивную зажигалку «Ронсон». Нувориш прикурил и лениво перекинул пачку мне.
Я автоматически достал сигарету, щелкнул зажигалкой… и едва ее не выронил.
Сверху, из столовой «со стеклянной крышей», раздался рев.
– А тело-то еще способно на какие-то реакции… – меланхолично сказал Чингиз. – Это хорошо. Это радует.
Так и не прикурив, я отложил сигареты.
Наверху что-то падало. Донесся детский визг, пронзительный, как звук кабельного модема, коннектящегося на 115200 бод, падение чего-то тяжелого и чего-то бьющегося. Повторился утробный рев.
– Там… ничего не случится? – спросил я. Особой симпатии к Пату я не испытывал, желания поглядеть на человека, умеющего так орать, – тоже, но все-таки ребенок…
– Все, что могло биться, там уже разбилось. – Чингиз печально покачал головой. – Кроме потолка, но там стекло бронированное.
На лестнице послышался топот, тонкие деревянные перила задрожали. Вначале я увидел две пары ног. Одни принадлежали Пату и доставали до ступенек лишь эпизодически. Вторая пара была босой, голой и обросшей рыжеватой шерстью.
Через мгновение «тело» появилось полностью.
Это был кряжистый мужик среднего роста, лет сорока, наверное. Его пропорции удобнее всего было бы вписать в квадрат. Короткая шея была скрыта могучей бородой, баки тоже вызвали бы трепет у парикмахера. Зато голова оказалась совершенно лысой.
В довершение всего новое действующее лицо пьесы абсурда оказалось одетым лишь в черные сатиновые трусы до колен. Впрочем, где-то на поросшей шерстью груди запутался маленький крестик, а выпученные глаза прятались под очками в тоненькой золоченой оправе.
– Чинга!!! – от рева здоровяка в кружках заколебалось пиво. – Ты велел Пату меня пнуть?
– Велел, – без особого страха сообщил Чингиз. – Два раза. Он послушался?
– Он? – Мужик посмотрел на свою правую руку, в которой болтался Пат. – Он послушался. На редкость дотошный мальчишка. Обычно пнуть меня второй раз не получалось… ни у кого. Что ты за него хочешь?
– Твой ноутбук, Падла.
Я не удивился, конечно. О каком теле идет речь, я догадался сразу. Вот только поверить в удачу было трудно.
Хотя можно ли назвать встречу с этим типом удачным знакомством?
Падла задумчиво смотрел на молчавшего Пата. Я успел даже удивиться такой выдержке пацана, прежде чем заметил, что тот намертво вцепился зубами в волосатую руку хакера.
– Нет… он того не стоит, – сообщил Падла, стряхивая пацана. Пат, оказавшись на полу, тут же отпрыгнул в сторону и стал отплевываться.
– Хоть с гостем поздоровайся, – предложил Чингиз.
Падла медленно перевел взгляд на меня. Крякнул. И заговорил почти нормальным, только чуть громким, голосом:
– Прошу прощения. Моя излишне эмоциональная реакция вызвана ранним и несколько необычным пробуждением.
Я встал, уже не пытаясь осмысливать происходящее:
– Леонид…
Падла аккуратно, явно соизмеряя силу, пожал мне руку:
– Падла. Вы позволите?
– Что? Да…
Хакер взял мою кружку, сделал глоток. Скривился.
– Опять пьете помои… Чинга, сволочь, так какого хрена ты велел пацану меня пнуть? Тем более два раза!
– Так ты же труп, Падла. Тебе не больно. А еще… – раскинувшийся в кресле Чингиз кивнул насупившемуся Пату, – Пат давно любопытствовал, проснешься ты от пинка или нет…
Мальчишка юркнул за его кресло с удивительным проворством. Но Падла, похоже, не спешил за ним гоняться.
– Почему – труп? – почесывая грудь, спросил он.
– Тебя убили. В виртуальности, из оружия третьего поколения. И ты умер по-настоящему.
Чингиз рассмеялся. Но Падла веселиться не стал:
– Убили, – подтвердил он. – И умер. Только не я.
Отставив мой опустевший бокал, он вышел в коридор. Через мгновение загремели извлекаемые из джакузи бутылки.
Я глянул на Чингиза и Пата. У мальчишки лицо было радостное и возбужденное. У Чингиза – каменное.
– Значит – фантастика? – спросил я.

110

Когда хакер вернулся из ванной, он уже был слегка одет. В роскошный халат, правда, слишком длинный и узковатый в плечах, явно принадлежащий хозяину. На ногах образовались тапочки – совсем уж маленькие, пятки и часть ступни торчали наружу.
В каждой руке Падла держал по две бутылки «Жигулевского».
– Ты опять охлаждал пиво в джакузи? – риторически вопросил Чингиз.
– А фиг ли… – буркнул Падла. – В холодильнике трудно добиться идеальной температуры. Только проточная вода придает пиву вкус.
– И мой халат надел…
– Жалко? Скурвился совсем? – подтянув поближе к нам еще одно кресло, хакер уселся, закинув ногу за ногу. Пальцами содрал с бутылки пробку, жадно припал к пиву.
– И мои тапочки одел! – пискнул Пат.
– Тю-тю-тю! – передразнил его Падла. – Кто ел из моей чашки, кто сидел на моем стульчике, кто форматнул мой винт… И не одел, а надел! Грамотей хренов!
– Падла, не заговаривай зубы, – довольно спокойно сказал Чингиз. – И не ругайся при ребенке, пожалуйста.
– Если б ты слышал… – Падла запрокинул бутылку, опорожнил до конца, поставил под стол, – что этот ребенок мне сказал вчера вечером…
– Вечером, ха! – возмутился Пат. – В полтретьего! Ты пришел пьяный в задницу!
– Видишь? – Падла вскрыл вторую бутылку.
– Слышу, – кивнул Чингиз. – Пат, язык с мылом будешь мыть.
– А он пьяный был! И пытался… – мальчишка замолчал на миг, словно подбирая слово, – проститутку протащить! В сумке!
– Что серьезно? – восхитился Чингиз. – Прямо в сумке?
– Да!
– Ябеда, – отставляя бутылку, ответил Падла. – Предатель, блин. Ну хорошо, мои руки, блин, развязаны. Рассказать, куда ты ходил в Диптауне на прошлой неделе? И чего там делал?
Пат часто задышал. Очень неуверенно возразил:
– Ты не знаешь. Не можешь знать.
– Знаю. Что, рассказать?
– Я все твои скрипты вычистил!
– У-тю-тю. Вычистил. Когда все вычистишь, я тебе свой ноутбук подарю.
Пацан и взрослый уставились друг на друга с таким видом, будто были готовы схватиться за ножи. Господи, они оба психи! Причем малолетние!
– Врешь, – упрямо сказал Пат.
– Пошли. – Падла поднялся, подошел к Пату, сгреб того в охапку. – Одного троянца я тебе сдам. Для примера. Дальше сам ищи.
– Падла, ты уходишь от разговора… – напомнил Чингиз.
– Три минуты, – удаляясь с пацаном под мышкой и бутылкой в руке, ответил хакер. – В целях уменьшения спеси и воспитания уважения к старшим.
– Придется подождать, – вздохнул Чингиз. – Я не рискну его останавливать, Леонид. Да, пива налить?
– А почему Падла пьет «Жигулевское»?
– Ему нравится. Простой ответ, да?
Я молча взял кружку. Четвертую по счету. Если выпить столько «Жигулевского», то уже стало бы неуютно.
– Падла подтвердил, что кого-то убили, – сказал Чингиз. – Так что… попрошу прощения за недоверие. Пока Пата нет. А то он разозлится, что ты оказался прав, а я нет.
– Ничего. Мне тоже было трудновато поверить.
– Какие последствия ты видишь, дайвер?
– Смерть из глубины – это смерть глубины.
– Не факт.
– Подумай сам. Диптаун всегда был вольной территорией. Миром с особыми законами, своей моралью, собственной культурой. Отношение к преступлениям здесь было своеобразным. Мы привыкли, что можно заткнуть собеседнику рот боевой программой, что взлом чужой машины не преступление, а искусство, что подделка кредитки – повод похвастаться перед друзьями.
– Убийство – это другое. Если знаешь, что твой выстрел не машину подвесит, а остановит чье-то сердце…
– Чингиз, скажи, ты бы дал оружие третьего поколения Пату?
– Я еще не рехнулся.
– А сколько таких вот подростков бродят по Диптауну?
– Вряд ли каждый пацан сумеет добыть…
– Падле бы доверил? – спросил я.
– Вот тут не суди быстро. – Он покачал головой. – Падле можно ядерную кнопку доверить. Впрочем, он и так к ней доступ имел, пусть без ведома президента.
– Чингиз, у тебя есть охрана?
Хозяин усмехнулся.
– Допустим.
– Понятно, что есть. В той или иной степени. И наверняка есть враги.
– Враги есть у всех. Без этого скучно жить. Да и вообще… некоторые враги могут быть таким же предметом гордости, как и друзья.
– Ты ведь ходишь в глубину? Если кто-то решит тебя заказать? В реальности – это одно. Чревато неприятностями. Ответным ударом. А вот что можно противопоставить выстрелу в глубине? Где и следов никаких не останется? Где не работают обычные законы. Где…
– Все я понимаю. – Чингиз махнул рукой. – Хватит, уговорил. Я лишь не хочу принять происходящее.
– Я тоже. Потому и дергаюсь.
– Думаю, поздно. Любая появившаяся программа становится доступной всей глубине. Вопрос времени.
Вернулись Падла и Пат. Мальчишка брел следом за хакером, и вид у него был такой, словно он только что получил ремня.
– Кто выиграл в споре? – спросил Чингиз.
– Это нечестно! – вскинулся Пат. – Там терминал был встроен в антивирусную программу! Которую Падла мне сам дал! Для защиты от других хакеров!
– Я дал, ты проверь. – Падла спрятал пустую бутылку под стол, открыл последнюю. – Пива притащи.
– Нечестно! Ну это же нечестно! – продолжал кипятиться Пат. – Ты меня обманул!
– В чем? Программа тебя защищала? Еще как. Какие претензии-то? То, что друзья дали, в первую голову проверять надо! Тащи пиво!
– Рассказывай, Тоха. Хватит веселиться. – Тон Чингиза вдруг неуловимо изменился. – А ты, Сашка, принеси ему пива.
Стоило хозяину перейти с прозвищ на имена, как поведение безумной парочки изменилось. Пат закрыл рот и пошел за пивом. Падла вздохнул, погладил бритую голову.
– Я есть хочу, Чинга…
– Рассказывай, а я тебе сосисок сварю.
– Да хрен ли их варить, подержи в микроволновке, чтоб лед растаял!
– Как скажешь. Говори. – Чингиз поднялся, подошел к холодильнику, извлек оттуда длинную гирлянду сосисок.
– У меня заказ был, на взлом. – Падла пожал плечами. – Ничего особенного… кроме заказчика.
Пришел Пат, прижимая к груди охапку мокрых бутылок. Падла, не прекращая рассказывать, стал выставлять их на стол.
– Короче… как он на меня вышел – не знаю. Колоться не стал. Ты же знаешь, я человек простой, рекомендаций не требую, если заплатить хотят.
– Вот и зря, – запихивая сосисочную плеть в микроволновку, сказал Чингиз. – Как вышел? В реале или в глубине?
– Да в ней, в родимой… Сидел я в Диптауне, в одном кабаке. Подошел. Выложил все как на духу. Оказалось, он дайвер…
У меня заколотилось сердце.
– А, так это и есть заказчик? – стоя у гудящей микроволновки, сказал Чингиз. – Я не соотнес обе истории… Давай, продолжай.
– Сашка, переодень майку, ты весь мокрый, – посоветовал Падла мальчишке. Вскрыл очередное пиво. Вздохнул: – Да там поначалу… яйца выеденного дело не стоило. Взлом, копирование, уход… чистый уход, даже без закладки скриптов на будущее. Процент с вырученных денег, ну и полштуки зеленых в любом случае.
– Ты уверен, что этот человек – дайвер? – спросил я.
– Да, вполне. Он мне продемонстрировал все их штучки… вход-выход по команде, нечувствительность к боли, еще кое-что…
– Падла, ты понимаешь, он ведь мог просто сидеть у компьютера, не запуская дип-программу…
– Не мог. Что я, дайверов не видел? Или тех, кто пытался по глубине без дипа ходить? Дайвер это был. Ему надо было взломать «New boundaries», а там работа для хакера, не для дайвера.
– Для дайверов больше нет никакой работы, – сказал я. – Они никому не нужны.
– Этот как-то приспособился. – Падла пожал плечами. – Он не на исповеди был, так что деталей не расскажу… Вот… поговорили мы. Сошлись на цене, на условиях. Я провел разведку – защита была стандартная, ничего особенного. Их и грабить-то никто смысла не видел. Только этот, дайвер малахольный… позарез ему был нужен проект «Sweet immersing». Он состоял из двух разделов: «Deep box» и «Artificial nature». Лучше было добыть оба, но в крайнем случае заказчик согласен был и на «Artificial nature». Особо подчеркнул, что эта часть сведений – важнее. Ну я и пошел. Взял с собой паренька одного и пошел.
– Что за паренек? – заинтересовался Чингиз. Микроволновка наконец прекратила гудеть.
– Ты его не знаешь. Наивный, неумелый, но упорный. Все просил в ученики взять. Думал, я учеников чему-то хорошему учу…
Пат захихикал. Но Падла глянул на него так, что мальчишка мгновенно замолчал.
– Мертв он уже, – резко сказал хакер. – Достал меня своим упрямством… я и решил взять парня на взлом. Опасностей не предвиделось, а я хоть увидел бы его в деле.
– И что стряслось? – Чингиз покусывал губы. – Падла, не тяни ты, ради Бога!
– Бога не рожу, а тянуть не стану, – мимолетное богохульство Падла сопроводил вскрытием очередной бутылки. – Общую защиту компании мы прошли чисто. Кое-что паренек сам вскрыл. Кое-где я помог… задатки у него были, хоть и невысокие. У нас были заготовлены тела сотрудников фирмы, все их пароли, в общем… нормально. Без проблем дошли до кабинета «Sweet immersing», и право на доступ у нас было. Никаких, блин, проблем не предвиделось! Я потому и остался в коридоре, он вошел – ему три минуты требовалось на извлечение файлов. Он их достал и уже почти получил оперативный доступ, когда сработал еще какой-то скрипт.
– Как это выглядело? – спросил я.
– Стальная дверь, опустившаяся из потолка. Окна, видимо, так же перекрыло. Визг сирен, охрана… все как положено. Защита двойная была, и от хакеров, и от дайверов. Дайвер бы сдох.
– Хакер тоже погиб, – напомнил я.
– Не сразу, Леонид. Я его вытащил.
– Как?
– Дверь взломал. – Падла ухмыльнулся. – Пацан хоть запаниковал, но трансфер файлов до конца довел. Вот только у меня времени не было забирать данные. Я пробил выход прямо на улицу и стал напарника прикрывать, чтобы уйти успел. Он сразу и рванул… глаза вытаращил и ходу… испугался, наверное.
– Откуда ты работал? – полюбопытствовал Пат.
– Из дип-кафешки одной. – Падла глянул на мальчишку. – Сбегай, курево притащи…
– Ты пока не рассказывай только!
Едва Пат скрылся на лестнице, как хакер быстро сказал:
– Дурака я свалял. Увлекся. Первая волна охраны была от самой фирмы. Салаги. Три живых человека и два десятка программ. Я увлекся. Надо было уходить вслед за пацаном, забрать данные да и разбежаться, а мне пострелять захотелось. Как в тире, смех один…
Вернулся Пат. Падла забрал у него пачку «Беломорканала», извлек папиросу и тем же тоном продолжил:
– Никакого выхода не было, кроме как стоять до последнего. Первую волну я отбил. Человек тридцать положил… Чего уставился, Пат?
Мальчишка, горящими глазами взирающий на него, отчаянно замотал головой.
– А вот дальше все стало плохо, – вздохнул Падла. – Откуда-то появилось охраны в два раза больше. Часть кольцом вокруг здания встала, часть на меня… Пат, а спички?
– Тут ведь есть зажигалка! – пискнул мальчишка.
– Я от газа не прикуриваю! Это опошление святой идеи Вечного Огня! Прикуривать надо от спичек, блин!
Пат снова пулей метнулся вверх по лестнице. И Падла, понизив голос, уточнил:
– Семь человек их было. Все живые, а не боты. Мои программы их не брали.
– Совсем? – удивился Чингиз.
– Просто абсолютно. Даже не оглушали. Не знаю, откуда такая защита, но я словно голый перед танками оказался.
Вернулся Пат, на ходу открывая коробок, чиркнул спичкой, поднес Падле. Хакер прикурил, снисходительно кивнул. Допил очередную бутылку и сказал:
– Поиграл я и с этими ламерами, что уж тут… Ну и ушел, тихо и мирно…
Пат счастливо засмеялся. Он сидел от Падлы сбоку и не заметил той гримасы, что скорчил хакер.
– А паренька догнали. Через пять с половиной минут. На площади Билла Гейтса. И расстреляли. Народ поглазел и разошелся, тело уволокли в экспертизу.
Кулак Падлы вдруг хлопнул по столу.
– Ну откуда ж мне было знать, хрен моржовый! Откуда мне было знать, что третье поколение оружия уже существует!
Чингиз поставил опрокинувшуюся кружку. Вот как полезно вовремя допить пиво. Спросил:
– Ты уверен, что он погиб и в реальном мире?
– Да… знал я его. Встречался пару раз. Совсем ведь пацан еще, семнадцать лет было! Я едва ушел, сразу стал ему звонить – занято. Он по телефонной линии сидел, представляешь? В наше время – по телефону в глубину входил!
– Ты уверен? – Голос Чингиза вдруг стал опасно громким.
– Да! Я сразу к нему поехал, роутеры – роутерами, но вдруг отследили парня? А раз оказалась такая охрана – то всего можно ожидать… и визита ментовского тоже…
– Какого дьявола ты втянул в этот хак ребенка? – Чингиз закурил, и я тоже взял сигарету. – Зная, что это ребенок?
– У него опыт взломов был! – огрызнулся Падла. – Ну что, рассказывать дальше или уже все понятно?
– Рассказывай, – сказал я. – Давай.
…Падла приехал к напарнику через десять минут. Тот жил недалеко от дип-кафе, из которого орудовал хакер. Родители паренька его знали и впустили, хотя знакомый сына и не вызывал у них особого восторга.
Парнишка сидел у своего компа. В шлеме и комбинезоне. С руками, мертво вцепившимися в клавиатуру…
– Отследить его не отследили. – Падла мрачно комкал в руке не зажженную папиросу. – Уже шли, но не успели. Я включил горячий выход из глубины… только некому было на огонечки смотреть. Вызвали скорую, но поздно было.
– Как он умер? – спросил я. Было горько. Я представил этого незнакомого юнца слишком реально. Наверное, он так же восторженно смотрел на Падлу, как смотрит Пат… Впрочем, Пат сейчас смотрел себе под ноги. Ковырял ногой пол, то ли пытаясь керамические плитки продырявить, то ли дырку в носке расширить до размеров большого пальца.
– Паскудно он умер, – мрачно отозвался Падла. – Тетанический спазм.
– Тетанический спазм? – удивился Пат. – Это как?
– Тетанический. Это когда все мускулы сжимаются судорогой. Похоже, он задохнулся, просто-напросто задохнулся.
– Может быть, мальчик болел чем-то? – спросил Чингиз. – Эпилепсия, например? А тут волнение, азарт, погоня, перестрелка… Он и не выдержал. Простое совпадение.
– Родители говорили, что здоров был абсолютно. Они мало что говорили… но эти слова мать все повторяла и повторяла.
– Что у него было в логах? – Чингиз явно был не расположен к лирике.
– Не было у меня времени логи смотреть, Чинга. Не до логов тут. Я глянул, что добычи на машине нет, значит, не успел файл перекачать. Нашел у него программку, старую, но верную, «Pure conscience». Запустил и ушел. Родителям сказал, что мы просто общались в глубине, когда парень замолчал и перестал двигаться.
– Все равно, Падла. Вовсе не обязательно, что мальчика убили из глубины. Сколько уже было случаев – инфаркты, инсульты…
– Убили его. Я чую. – Падла взял новую бутылку. – Новая эпоха наступает, Чинга. Фиговая эпоха. Теперь в глубине начнут убивать по-настоящему.
– Слышал, Пат? – Чингиз посмотрел на мальчишку. – Твои прогулки в Диптауне кончаются.
– Нет!
– Да. – В голосе Чингиза опять возникла ледяная жесткость. – И не спорь. Завтра у нас снимут оптоволокно. Просто физически обрежут и унесут. И модемы с компьютеров я сниму. Во избежание недоразумений.
– Я же не хакаю!
– Но мечтаешь этим заняться. И уже пробовал. За мелкие игры с фальшивыми кредитками тебя не убьют, конечно. Но рано или поздно захочется тебе настоящих подвигов… и получишь пулю из глубины.
– Ты же за меня отомстишь… – буркнул Пат.
– Я бы предпочел не мстить, – с неожиданной нежностью сказал Чингиз. – Я не люблю ездить на кладбище и класть цветы на могилки.
Он глянул на Падлу:
– А тебе, старый козел, это еще предстоит! Грехи замаливать долго будешь! Ты втянул подростка во взлом! Причем не оценив должным образом возможных трудностей! Решил, что в мелкой фирме не будет серьезной защиты!
– Да! – рявкнул Падла. – Виноват! Но разве всегда и все можно учесть? Да и мальчишка в глубине не первый день! Он два года назад хакал «Аль-Кабар»!
…Тетанический спазм – это, наверное, так?
Когда начинают мелко дрожать руки, ноги костенеют в коленях, челюсти сводит судорогой, и нельзя произнести ни слова?
– Обычный мальчишеский гон, – поморщился Чингиз. – Ты ни разу не слышал, что Пат дружкам втирает?
…Нет, это не так. Я ведь могу дышать, легкие исправно сосут наполненный дымом воздух. Могу смотреть, как плещется пиво в кружке, едва не вылетающей из моей руки. И сердце стучит по-прежнему, пусть заходясь в истерике, но колотится, гоняет кровь, ему наплевать, что оно болит, у него все равно есть своя работа…
– Как его звали? – спросил я. Мне казалось – совершенно нормальным голосом. Но почему-то вся троица вздрогнула.
– Я имен не называю… – начал Падла.
– Ему – скажи! – вдруг резко сказал Чингиз.
– Ромка его звали.
– Он ломал Аль-Кабар, – сказал я. – Два года назад. Ему пятнадцать было, только я об этом не знал.
– Ты кто такой, Леонид? – Падла выпучил глаза.
– Д-дайвер. – Я вдруг стал заикаться. – И Ромка дайвером был. Потом мы стали никем. Я смирился. А он, значит, хакером стать решил…
– Блин, живой дайвер! – выпалил Падла. – В реале! Настоящий! Живой!
Как смешно. Его больше удивляет мое ушедшее прошлое, чем не случившееся будущее Ромки!
Кружкой, еще почти полной пива, перегнувшись через стол и сметая бутылки, я заехал Падле по морде.
И почувствовал, что взлетаю в воздух.
Сила действия равна силе противодействия – этот закон верен лишь для физических объектов. С биологическими сложнее.
Особенно если кулак, приложившийся к моей голове, почти равен ей по размерам.

– Да не сюда, дурак! Это же биде!
Это Чингиз…
– И что с того? Оно же для умывания очень удобно!
Это Падла…
– А если дать уксуса понюхать?
Это Пат…
Ледяная вода. Бутылки «Жигулевского» на дне джакузи.
Вот так кончают слишком наглые дайверы. Их топят в ванне с пивом. Дышать совсем нечем…
Собрав последние силы, я попытался дернуться. И был вынут из воды.
– Живой? – с тревогой спросил Чингиз. – В глазах не двоится?
В джакузи меня засовывал он.
Падла стоял в сторонке. Потирал щеку, на которой я с удовольствием увидел кровоподтек. Одно стеклышко в очках треснуло. И взгляд у него был смущенный.
– Говорить можешь? – с еще большей тревогой спросил Чингиз.
– Д-да… – выдавил я. Челюсть болела, из носа стекала струйка крови. Вода в ванне тоже приобрела нежно-розовый оттенок.
Но говорить я мог.
– Он сам виноват! – с интонациями школьника перед завучем воскликнул Падла. – У меня же рефлексы, блин! Получил – верни!
– Ты убил Ромку… – сказал я. – Ты… хакер хренов…
– Я его не убивал!
– Ты живой. Ромка мер…
Чингиз впихнул меня головой в джакузи так ловко, что я захлебнулся остатком фразы. И тут же вынул.
– Эй, Леня. Не надо так. Если Падла не рвет на себе волос – это не значит, что он рад смерти пацана. Он слишком много смертей видел, понимаешь? А Ромка твой для него был одним из сотен мелких хакеров. Остынь!
– Мне правда очень жаль, – сказал Падла. Снял очки. Взгляд у него стал близоруким и беззащитным. – Дайвер… ты мне влепи сейчас, если хочешь. Я смирю естество!
– Он же сразу к пареньку рванулся, – мягко сказал Чингиз. – И между прочим, позвонил мне по дороге. Сказал, что может потребоваться спрятать одного чайника от розыска. Деньги там, фальшивые документы…
– Не знал я, что эта хрень уже существует. – Падла по-прежнему стоял, ожидая удара. – Оружие третьего поколения… Ты ударь, ударь. Легче станет. Я же знаю.
– Он правда умер? – спросил я. Мне хотелось плакать. Но очень трудно плакать с мокрым лицом.
– Правда.
– Быстро?
– Не думаю, – поколебавшись, ответил Падла. – Фиговая была у него смерть, дайвер. Ты прости… но это правда.
Вырвавшись из рук Чингиза, я шагнул к хакеру.
Падла по-детски прикрыл глаза.
Сев на корточки возле роскошного биде, я все-таки заплакал.
Плохо. Правда, плохо. Совсем.
Я слышал, как они выходили из ванной. И долго еще сидел так, всхлипывая, то вытирая слезы, то ощупывая гудящую челюсть, прежде чем моего плеча коснулась рука, и я понял, что все-таки не совсем один.
– Он был твой лучший друг?
– Нет… не знаю… – прошептал я. – Нет, наверное.
Пат присел рядом:
– Ты не плачь, – серьезно сказал он. – Ромка ведь в бою погиб. В глубине. Как настоящий хакер. Значит, он все-таки стал хакером. Хотел им стать и стал.
– Мальчик, погибнуть – не доблесть…
– Знаю. Падла тоже так говорит. И Чинга. Только Ромка ведь знал, что это опасно будет?
– Знал… наверняка… Он совсем не хакер был. Не тот склад ума.
– Но он пошел. Для него это был подвиг. Значит, он рискнул. И победил.
– Проиграл он, малыш. Проиграл.
– Точно?
Я посмотрел на Пата, даже не стесняясь слез. Он слишком долго стоял рядом, слушая, как я реву. Слишком долго, чтобы можно было чего-то стесняться.
– Ты о чем?
– Никто ведь не знал, что это уже есть. Оружие такое. Теперь мы все знаем. Ромка нас как бы предупредил.
Самый обычный пацан на вид. Не заподозришь ни способности сопереживать незнакомым людям, ни умения убеждать.
– Ты в кого такой умный, парень?
– Не знаю, – пожал плечами Пат. – Папа слесарь. Мама штукатур. Дед был учитель, разве только в него.
– Пойдем, – сказал я. Встал, плеснул пару раз в лицо водой из джакузи. Взял несколько бутылок, и мы с Патом пошли на кухню.
Оказывается, не все бутылки с «Жигулевским» я разбил. Часть осталась. Но я все-таки поставил перед Падлой принесенные. Разогретые, но уже остывшие сосиски были сейчас аккуратно разложены по тарелкам – большая часть перед хакером, остальные мне и Чингизу.
– Спасибо, братка. – Падла до сих пор держал очки в руках. Теперь – водрузил на переносицу. Словно в знак того, что не ожидает больше удара. – Не держи зла. Не хотел я беды твоему другу.
– Я и сам виноват не меньше, – сказал я, садясь на прежнее место. Поглядел за окно. Уже темнело. – Чингиз…
– Никаких проблем, – тот развел руками. – Оставайся. Я бы тоже не рискнул появиться дома в таком виде.
– Ну рефлексы… – сдирая крышку с бутылки, вымолвил Падла. – Я уже и к психотерапевту ходил… отучи, говорю, бить в морду не думая…
– Не смог? – спросил я, массируя челюсть.
– Сказал, что это невозможно… я и не сдержался, – буркнул Падла. – Ты-то в чем виноват?
– Я Ромку знал только виртуально, – сказал я. Словно прыгая в холодную воду. – Когда дайверство исчезло как профессия… все мы растерялись. Ему было очень трудно, пожалуй. Он, пацан, уже привык содержать семью, понимаете? Ну и сам, конечно… водить девочек в бары, хорошо одеваться, оплачивать дорогой лицей… в обычной школе ему делать было нечего.
– Он просил тебя помочь? – Падла нахмурился.
– Да. Не деньгами, конечно. Он просто искал, чем заняться в глубине, не мог уже без нее жить. Способностей к математике у него не было. Дайвер – отличный, от Бога. Хакер… хакер фиговый. Хотел заняться дизайном, и тут я мог бы ему помочь.
– И что? – спросил Чингиз.
– Я на тормозах все спустил. Некогда мне было ему помогать. Решил, что вполне проживет пацан без виртуальности, еще здоровее будет. А он уже не мог прожить, значит. Хоть и дайвер.
– Никто из нас не может… – Чингиз поднялся, отошел, открыл холодильник под стойкой бара. Вернулся с бутылкой водки. Пат, не ожидая просьбы, притащил два пакета с соком.
– Правильно, – сказал Падла. Отставил пиво.
Я помолчал, глядя, как Чингиз разливает по крупным, граммов на сто, рюмкам дорогую датскую водку. Пат молча налил всем сока.
– Тебе плеснуть? – спросил мальчишку Чингиз.
– Да. Так ведь положено?
Нормального тинэйджерского энтузиазма от легальной выпивки Пат не проявлял. Или очень хорошо сделал вид, что это ему не нужно.
Мы подняли рюмки, Пат, присевший у стола на корточках, потянулся было чокнуться, с явным проблеском энтузиазма, но вовремя спохватился и, ойкнув, убрал руку.
– За хакера Романа, умершего как положено хакеру, – сказал Падла. Посмотрел на меня.
– За дайвера Ромку, который остался дайвером, – сказал я.
– За человека, который ушел, – коротко сказал Чингиз.
– Пусть глубина к нему будет доброй. – Пат неуверенно посмотрел на Падлу, потом – на меня.
Я кивнул.
Мы выпили.
– Нельзя прожить жизнь за другого человека, – сказал Чингиз. – Леонид, не убивайся.
– Прожить-то можно, ясен пень, – буркнул Падла. Занюхал рюмку рукавом халата. – Только это значит украсть у него жизнь, а что в этом хорошего?
Я промолчал. Они оба правы. Только где-то есть еще одна правда. Что каждый друг, умер ли он в глубине или по-настоящему, – это твоя вина.
– Похороны завтра, – неожиданно сказал Падла. – Леонид, ты пойдешь?
Я покачал головой.
– Нет.
– Чего так? – спросил Падла.
– Я его знал лишь в глубине. Он там – живой. До сих пор. Пусть даже глубина его и убила…
Чингиз пристально посмотрел на меня:
– Ой ли? Не виртуальность нажимала на спуск. Ей нажимать нечем. Леонид… подумай о такой штуке… твоего друга убили из оружия, существование которого прежде считалось немыслимым.
– Да. Пат уже это говорил.
– Пат – умница, конечно. А второй шаг ты сделал?
Я недоуменно посмотрел на него.
– Леонид, если ты подойдешь к маленькому офису на окраине Москвы… ну, с целью поживиться канцелярскими скрепками и спереть обмылок в туалете… а охрана наставит на тебя лазерные пистолеты. Что ты подумаешь?
Он был очень серьезен.
И я вдруг почувствовал дрожь. Стадо пьяных мурашек, пробежавших по коже. Словно открыл дверцу шкафа и обнаружил в своем единственном приличном костюме скелет.
– Это были очень серьезные файлы… – сказал я. – Настолько серьезные, что, помимо привлечения для охраны лучшей фирмы виртуального оружия, были использованы какие-то уж совсем секретные разработки. Военные… правительственные…
– Или корпоративные, – мягко поправил Чингиз. – Все-таки способность к сохранению тайны куда выше у нормальной, жесткой, ориентированной на прибыль корпорации. Всякие ЦРУ и ГРУ идут следом.
– Что может быть серьезнее такого оружия, Чингиз? Это само по себе – взрыв невиданной силы. Изменение всего общественного отношения к компьютерам, к глубине! Что может быть более важно?
Чингиз и Падла переглянулись.
– Это тебе выяснять, дайвер, – хмуро сказал Падла.
– Почему это вдруг?
– Да потому, что я от тех пуль случайно ушел! – уже не пытаясь отослать Пата и сохранить лицо, рявкнул Падла. – Только потому и ушел, что по старой дурной привычке таймер выставил на плюс пять минут с начала взлома! А иначе – пустил бы кровавые слюни из прокушенного языка…
Он замолчал, но слишком поздно. Я понял, что он увидел, стащив с Ромки виртуальный шлем.
– Я же ничего не могу, – сказал я. Обвел взглядом их всех – нового русского хакера, панкующего хакера и мальчика, мечтающего стать хакером. – Ребята… ну вы же все понимаете прекрасно! В чем была наша сила и чем она обернулась! Ребята, я же не смогу вскрыть простейшую защиту!
– Я не знаю, что ты реально можешь, – сказал Чингиз. – Вот только выйти из глубины, увидав, что пахнет жареным, – должен суметь. А Тоха не сумеет. И я не сумею.
– Вам вообще теперь лучше не соваться туда. Чингиз, я понимаю, ты человек серьезный, но…
– Пат не войдет больше в глубину, – спокойно сказал Чингиз. – Все входы перекрою. Кроме своей машины, но ее он не тронет… ведь верно?
– А я отсюда, кроме как по кабакам и девкам, все равно не хожу. – Падла ухмыльнулся. – Где живу, там не гажу! Да и не запустит он мой ноут…
– Нечестно! – В голосе Пата послышались слезы.
– Посмотри на Леонида. И спроси его мнение.
Чингиз снова потянулся за бутылкой. Я, взглядом спросив разрешения, взял со стола его телефон.
– Ты это, главное, на занятость и денежный интерес дави! – посоветовал Падла. – Мол, контракт офигительный, деньги сами с неба сыпятся… Что-нибудь такое, женщины это…
– Вика?
– Леня? – В ее голосе было искреннее удивление. – Ты где?
– Да вот, к друзьям одним зашел. Попили пива, потом водки выпили… как ты отнесешься, если приду очень поздно? Может быть, даже заночую.
Мне хотелось сказать ей про Ромку. Мне надо было сейчас выкричаться, рассказать все это. Тем более она Ромку знала.
Но я смолчал. Я – не один. Мне есть с кем выматериться, кому выплакаться, с кем выпить водки.
Снова – есть с кем. Как-то неожиданно легко и быстро.
А ей – нет.
И ошарашивать ее по телефону произошедшим нельзя.
– Да позови ты ее… – предложил Чингиз.
– Конечно, посиди, если что, так заночуй… – сказала Вика. С неуверенностью и растерянностью. – А по голосу ты не пьян… Если будешь возвращаться поздно, открой дверь сам и не шуми…
– Наверное, вернусь под утро, – сказал я. – Так что любовников не зови, конфуз выйдет. Слушай… может быть, ты тоже подъедешь? Интересный дом… интересные люди.
Я буквально почувствовал, как она колеблется. Мы не выбирались никуда вместе уже чертову уйму времени. В глубину Вика ходить перестала, а в реальности… в реальности у нас оказались слишком разные интересы.
– Знаешь, я наверное, не соберусь. Поздно уже. Не пей слишком много, ладно?
– Конечно.
– Отдыхай. Я правда рада, что ты куда-то выбрался.
Когда я положил трубку, то поймал восхищенный взгляд Падлы.
– Нет, слушай, где ты взял жену, которой можно сказать, что решил выпить пива и водки с друзьями?
– В глубине.
Падла мрачно кивнул.
– Да… Бывает. Я тоже однажды такую там встретил… А потом оказалось, что ей сорок лет, и она – мужчина, глава клуба мазохистов…
– Падла, ты можешь что-нибудь выяснить у своего нанимателя? У этого… дайвера.
Хакер дернул плечами.
– Вот уж вряд ли. Деньги он перевел сразу и очень профессионально. А встреча была назначена лишь при успехе операции.
– Ты все равно сходи.
– Схожу, ясен перец. Но удачи не жди. Что имеем, от того и пляшем – компания «New boundaries» с ее хитрой охраной.
– Он знал, – сказал я. – Наверняка знал, что дело нечисто…
– Что с того?
– У нас это не принято… было не принято. Подставлять привлеченных сотрудников. Как он выглядел, этот дайвер?
– Мы три раза встречались. Первый раз – тощий паренек-очкарик, наивный такой, растерянный… лицо европеоидного типа. Нестандартный, но и не слишком хорошо сработанный. Второй раз – роскошная блондинка, штучная работа «от кутюр». Третий раз – пожилой, усталый, чем-то озабоченный…
– Понятно. Хоть какие-то общие детали в облике сохранял?
– Европеец. Все три раза. – Падла подумал. – Нет, больше ничего особенного.
– А проследить ты его не смог?
– Он пользовался старой защитой, Леонид. Где-то полуторалетней давности. Но очень качественной и отлаженной. Я не рискнул отслеживать слишком уж рьяно, у него в кармане могла оказаться пара запасных тузов.
– Ну что, остаешься? – спросил Чингиз. – Постель найдем, не сомневайся.
– Наша постель – коврик от компьютерной мыши! – рявкнул Падла и захохотал. – Давай, дайвер. Оставайся.
Я посмотрел на DVD-диск на столе.
– Нет… наверное, я все-таки поеду домой. Пока метро еще ходит.
– Очнись, метро еще три часа будет ходить, – глянув на часы, отрезал Чингиз. – А вообще-то я тебя сам отвезу.
– Ты же пьяный! – вскинулся Пат.
– Хорошо, я посижу, но доеду на метро… – сдался я.
Чингиз молча подвинул ко мне рюмку.

111

Туман.
Серая мгла.
Снова нет ни направлений, ни расстояний. Бреду сквозь слоящиеся молочные пласты. Чем-то пахнет… то ли свежим бельем, занесенным с мороза, то ли отшумевшей грозой…
Оглядываюсь – ни огонька, ни проблеска.
Ведь он же был… я помню, он был…
Где-то там, за нитяным мостом, там, где сходятся стены огня и льда…
Я не выбираю направления. Почему-то я уверен, что куда ни иди, куда ни беги, рано или поздно впереди вспыхнет свет – и встанут из тумана мерцающие стены: алый огонь, синий лед.
И свет вспыхивает. Едва-едва, призрачный, колдовской огонек, мутный и неясный.
Не бегай за блуждающими огоньками, когда идешь по болоту!
Я бегу.
И все сильнее ощущение, что кто-то идет совсем рядом. Не то крадется за мной, не то конвоирует, не то охраняет… Ступает мягко, неспешно, но не отстает.
Пусть.
Левая стена – синий лед, правая – алый огонь. Они уходят в небо, в серый туман без конца и начала, они поднимаются из бесконечной бездны.
Я стою, занеся ногу над туго натянутой струной. Левую руку пробирает холод, правую жжет огонь. Это как игра, сорвавшись – можно начать снова. Это как игра, как игра…
Только очень больно.
И каждый раз начинаешь сначала.
– Ты не пройдешь, Леня…
Что-то новенькое!
Первый раз в этом царстве мертвых туманов и обжигающих скал я слышу голос.
Знакомый голос.
Я пытаюсь обернуться, но тень за спиной ускользает, смещается в сторону, так быстро, что мне не успеть посмотреть ей в лицо.
– Но ведь я должен? – спрашиваю я.
– Да. Но это не значит, что ты пройдешь…
Все. Голос уходит, растворяется…
Только нить под ногами. Только стены вокруг.
И слабый, дрожащий, умирающий огонек впереди…
Я иду.
Сегодня – легче. Почему-то легче. Может быть, тот, кто идет позади, наконец-то попал в ногу. Может быть, он остался на той стороне моста.
А может быть, я сам научился ступать в такт…
Левая стена – синий лед, распятый силуэт на колючих иглах. Он предпочел упасть в эту сторону, он испугался правой стены, чье пламя сжигает дотла.
Может быть, это мое собственное тело…
Я не успеваю додумать. Не успеваю уклониться. Тот, на стене, вздрагивает, когда я прохожу мимо. Движение мертвого воздуха или тепло моего тела – что-то отдирает его со стены, бросает на нить. На миг мне кажется, что мост перережет его напополам, но все куда прозаичнее, облепленное изморозью тело срывается, падает вниз, в бесконечную пропасть. Струна под ногами вибрирует, раскачивается, амплитуда нарастает, словно падение стронуло какой-то спусковой механизм.
Левая стена – синий лед, правая стена – алый огонь, левая – лед, правая – огонь, левая – правая…
И оттолкнувшись от дрогнувшей нити, я бросаюсь на правую стену…

– Чего кричишь-то?
Я открыл глаза.
– Кошмар приснился, что ли?
В машине было тепло. Не обжигающе жарко… тепло. Может быть, потому я и выбрал во сне правую стену?
Водитель даже не повернул головы. Коротко стриженный квадратный затылок, огоньки на приборной доске, тихий шум кондиционера. Мотор не работает.
Да, Чингиз не повез меня домой сам. Вызвал водителя… или охранника…
Чтоб я так жил…
– Мы что, приехали? – оглядываясь, спросил я.
– Адрес тот, – меланхолично отозвался водитель. – Смотри. Я тебя первый раз вез.
– Что, думаешь, еще придется? – Я глянул на часы. Так… от Чингиза я вышел в два часа ночи. Сейчас – четыре. Не могли же мы ехать два часа!
– Конечно, – равнодушно отзывается водитель. – Ты вроде ему понравился, значит, будешь гостем…
– А если я не захочу быть гостем?
Водитель коротко засмеялся.
– Хотел бы я на того посмотреть, кому у Чингиза не нравится.
В чем-то он прав. Наверняка для другого гостя – тоже понравившегося хозяину – все было бы организовано по-другому. Не пиво с водкой и сосисками на кухне, а великосветский раут с коллекционным шампанским, икрой и осетриной.
– Мы давно у дома стоим?
– Полтора часа. Чингиз велел, чтоб ты поспал в машине, если отрубишься. До пяти.
– Пожалуй, я уже пойду, – пробормотал я.
– Хорошо. – Охранник вынырнул со своего места, и когда я выбрался с заднего сиденья скромного «форда», уже стоял рядом.
– Да вот мой подъезд, – попытался я отказаться. – Эй… я же не девушка, провожать меня…
– Велено, – коротко ответил водитель, и я смирился.
Это его работа.

Дверь я открыл с ловкостью опытного домушника, завзятого алкоголика или молодого компьютерщика. Тихо вошел, оба замка закрыл совершенно беззвучно, свет вообще включать не стал.
Было тихо. Совершенно непривычно для этого времени. Ночью должен шуметь вентиляторами компьютер, шуршать винчестер, клацать клавиатура… может, потому Вика мне и подарила сенсорную?
В ванной я торопливо поплескал в лицо холодной водой, на цыпочках прошел в гостиную. Разделся, как можно аккуратнее сложил одежду на диван. Заглянул в спальню.
Вот чего я не ожидал… так этого.
Вика сидела на краешке кровати, и слабые отсветы с экрана ноутбука падали на ее шлем. Шлем очень изящный, не новый, но до сих пор ценимый знатоками «Creative-Diana», топовая женская модель двухлетней давности, цвет – темно-синий… полтысячи баксов я за него выложил когда-то… Тело Вики слегка подрагивало, намечая движения. Иногда рука касалась клавиатуры и отпрыгивала, прижимаясь к груди.
Вика была в глубине.
Это одновременно и красиво, и пугающе. Завораживающий танец тела, уже и не принадлежащего нашему миру. Вот вскинулась голова – Вика смотрит в небо, или в потолок… не знаю. Под эластичной лентой, крепящей шлем снизу к подбородку, мелькнула полоска белой кожи.
– Нет, – донеслось до меня. – Это меня не интересует.
Она давно не входила в глубину. Порвала с ней полностью. И даже докторскую пишет по совершенно другим материалам, не связанным с виртуальностью.
Что ее заставило вернуться в призрачный мир?
Я мог сейчас подойти, перегнуться через ее плечо. Сесть рядом, в конце концов. Прибавить громкость в динамиках ноутбука.
И стать свидетелем мультфильма, который для Вики – абсолютная, ужасающе достоверная реальность. Подглядеть кусочек ее сна. Она все равно ничего не заметит. А выход из глубины у нее достаточно долгий, около десяти секунд в среднем, успею убежать.
Ах, Недосилов… умненький-разумненький Недосилов. Одного ты не понимал, когда рассуждал о паре дайверов – один в шлеме, другой за экраном…
Никто и никогда не пустит чужого человека в свой сон.
Даже самого близкого человека.
– Доброй глубины, Вика… – прошептал я, закрывая дверь.
Можно лечь на диване.
А можно уже и не ложиться.
Я тихонечко подошел к машине. Прошептал, наклоняясь над микрофоном:
– Вика, проснись…
Зашуршал винт. Тихо запели вентиляторы – в корпусе столько дополнительных плат, что к двум стандартным пришлось добавить еще пару. Иначе машина перегревается через четверть часа работы.
– Звук убрать. Вика, статус.
«Статус нормальный. Ресурсы достаточны».
Я кивнул появившейся надписи и стал натягивать комбинезон.
– Вход в сеть. Режим обычный. Личность номер три – Протей.
«Выполнено».
Конечно, стоило бы поставить таймер.
Но я не знаю, сколько времени мне придется провести в глубине.
Я иду не работать и не развлекаться.
Я иду мстить.
Шлем – касание мягкой подкладки. Экранчики перед глазами. Тихо-тихо шумит вентилятор, подавая воздух, пока еще не охлажденный и не нагретый, самый обычный. Тишина в наушниках.
deep
Ввод.
И крутящаяся радуга перед глазами, воронка, водоворот…
Зев глубины.

Часть вторая
Храм Дайвера-в-Глубине

00

Я выхожу из гостиницы в теле Протея. Чуть измененном, теперь мне лет сорок. В карманах – револьверы Стрелка. Еще со старыми программами, с новыми придется разбираться, и достаточно долго.
Куда пойти, куда податься…
Я знаю, где мне нужно побывать. Останавливая машину «Дип-проводника», называя адрес, глядя на проносящиеся за окном здания, повторяю себе, как заклинание: «Надо. Надо. Надо».
Вот только это очень страшно.
Словно прийти на пепелище. Словно увидеть любимую в чужих объятиях. Словно встретить старого друга, который обиделся на что-то и не подает руки. Словно прийти туда, откуда был с позором изгнан.
Не опаздывай. Никогда не опаздывай. После драки не машут кулаками. Разбитое доверие не склеишь слезами и соплями. Утонувшему бесполезно кидать спасательный круг.
А я – опоздал.
– Точка назначения, – говорит женщина-водитель, молодая негритянка с огромными серьгами в ушах, с затейливой татуировкой на шее. Первый раз вижу такую татуировку – белые узоры. Наверное, специально для чернокожих.
Очень красиво, кстати.
– «New boundaries», – уточняет водитель.
Расплачиваюсь, выхожу. Машина уносится на поиски следующего клиента. Я оглядываюсь.
Улица как улица. Нормальная офисная улица Диптауна. Здания в меру оригинальны и затейливы. Вход в офис компании, которую ломали Падла и Ромка, совсем рядом.
Но мне не туда.
Достаю сигару, закуриваю.
Бросаю взгляд на часы и неторопливо иду в сторону площади Билли Гейтса. Она видна отсюда, выложенная бело-голубой плиткой прямоугольная площадь, в центре которой возвышается статуя самого Билли. Излюбленное место сбора противников «Виндоус-Хоум», между прочим. Статую регулярно взрывают, мажут краской, разрисовывают надписями, раз в год закидывают кремовыми тортами.
А компания «Майкрософт» безропотно реставрирует скульптуру, каждый раз получая бесценную информацию о методах виртуального терроризма. Гейтс честно признал, что доход от этой несчастной скульптуры превзошел самые смелые его ожидания. Умный человек…
Но малолетние хакеры все равно стараются…
Подойдя к статуе – вокруг сидят какие-то хиппующие личности, попивая пиво и покуривая марихуану, – я останавливаюсь и вновь смотрю на часы.
Четыре минуты. Ну, четыре минуты и десять секунд, если быть более точным.
Ромка добрался до площади за пять с половиной минут.
Почему?
Пусть у него была более слабая машина. Пускай даже он входил в глубину по телефонной линии. Пусть он заметал следы, кружил, боролся с преследователями…
Но ведь он еще ко всему и бежал! Что-что, а убегать дайверы умели всегда…
Как ни крути, но минута, а то и две, где-то были потеряны.
Где именно был убит Ромка, я не знаю. И не хочу знать, не хочу спрашивать. Просто – здесь. Я покупаю в ближайшей лавке бутылку водки. Делаю глоток – а остальное выливаю на веселенькую мостовую.
Ромка всегда пил спиртное в неимоверном количестве. Пил и не пьянел. Потому что не умел пьянеть, не употреблял алкоголь в реальной жизни, в свои пятнадцать лет.
– Доброй тебе глубины, партнер, – шепчу я. – Прости, что меня не было рядом.
Хотя чем я мог помочь?
Он ведь сам – дайвер… был дайвером…
И мог выйти из виртуального мира в любую секунду.
Кстати, еще одна странность. Почему Ромка не ушел?
А почему два года назад он принял безнадежный бой с «драконом» – охранной программой «Аль-Кабара», пока я убегал с украденным файлом?
Ромка тянул время. Он ведь не знал, что пущенная в него пуля может убить по-настоящему, а компьютером был готов пожертвовать. Он ждал… чего?
Пока файл скопируется?
Но куда?
На Ромкиной машине Падла ничего не обнаружил. А этому колоритному типу я верю.
Стою, глядя на лукавый прищур Гейтса из-под очков. Может быть, у Ромки был еще один напарник?
Нет. Вряд ли. Он не любил работать в толпе. Да и Падлу бы предупредил.
Может быть, убегая, Ромка встретил кого-то знакомого… перекинул ему файл…
Тоже вряд ли.
Просто спрятал добытую информацию по пути?
Но как?
Это ведь все-таки не настоящий мир, где можно остановиться, сунуть дискету в щель между камнями или бросить в канаву – и броситься наутек. Для подобного фокуса нужен заранее подготовленный тайник… или мощная программа, которая сумеет за минуту пробить защиту чужого сервера, уложить туда файл и закрыться…
Сомнительно. Возможно, но сомнительно.
И все-таки факт остается фактом. Меня не было здесь. Но поведение Ромки говорит о случившемся однозначно. Он как-то спрятал похищенное и отбивался, тянул время, ждал. Наверное, самое страшное, чего он ожидал, – гибели машины. Применения оружия второго поколения.
Стоп. А ведь даже это – странно.
Компьютер, тем более для нас, дайверов, не просто набор микросхем и программ. Даже бухгалтеру, рассчитывающему годовой баланс на древней «четверке», не все равно, за какой машиной сидеть. Привыкают ко всему – к старой, западающей клавиатуре, к мыши, которую бесполезно чистить, а давно пора менять, к шумящим китайским вентиляторам, к медленным и битым винчестерам…
Да, мы очень любим усовершенствовать свои машины. Вставлять новые платы, вешать свежие программы…
Но наткнуться на столь яростное сопротивление охраны, понять, что здесь возможно оружие второго поколения… и все ради небольшого вознаграждения и сомнительного процента в будущем?
Я бы в такой ситуации вынырнул. Ромка – тем более, он всегда трепетно относился к своей машине…
Мог он успеть просмотреть файл? Хотя бы понять, о чем в нем идет речь?
Если не пришлось вскрывать дополнительные пароли, наложенные уже на сам текст, то мог.
Бросить беглый взгляд. Хотя бы в тот момент, когда оказался запертым в кабинете и ждал помощи от Падлы. Доступ к информации у него уже был, перекачивать ее целиком было бесполезно – слишком долгий процесс. Он стоял возле вскрытого сейфа, держа в руках «ярлычок» – доступ к файлам. Не знаю, как он выглядел, этот ярлычок. Может быть, волшебным яблоком «Аль-Кабара». Может быть, компьютерной дискетой или заурядной бумажной папкой. В последнем случае Ромка наверняка заглянул внутрь.
И что-то потрясло его настолько, что он забыл о себе, о компьютере, о Падле, оставшемся прикрывать его отход. Бросился убегать… с вытаращенными глазами, как высказался хакер.
– Что там было, Ромка? – спрашиваю я. – Что тебя напугало?
Что тебя убило…
Облизываю губы. Пинаю ни в чем не повинную бутылку.
В Диптауне дворники не нужны, раскупоренная бутылка просуществует пару часов и исчезнет…
Найти бы файл. Это ключ ко всему. К тому, кто заказал взлом. К тому, кто стрелял в Ромку. К тому, кто отдал приказ стрелять. К тому, кто придумал и вручил охране оружие третьего поколения.
В «New boundaries» уже не войти. После попытки взлома там все на ушах ходят. Тем более после удачной попытки. Падла может колотить себя в грудь и реветь, что выпотрошит из недр компании все файлы, включая личные дела сотрудников и левые налоговые отчеты, не то что какой-то несчастный бизнес-проект. Не пробиться ему. И друзей позовет – не пробьются. Идеальная защита от взлома все-таки существует, и компания вполне могла ею воспользоваться. Взять да и отключить отдел, занимающийся «Sweet immersing», от глубины.
Иди после этого… ломай.
А название-то какое придумали… «Сладкое погружение». Не люблю слишком много сладости.
Я найду кондитера, чьи торты пахнут горьким миндалем.
Путь от «Новых горизонтов» до площади Гейтса я прохожу еще трижды. Первый раз – просто внимательно осматривая местность. Второй раз – выйдя из глубины и разглядывая настоящую прорисовку местности. Третий раз – снова в виртуальности, с программой-сканером, способной обнаружить следы взлома.
Ничего.
Во всяком случае, при беглом осмотре.
Ловлю машину и еду в «Три поросенка». По моим часам, а уж тем более по мнению желудка, уже наступило время завтракать.
– Дороги загружены, – сообщил водитель. – Вы спешите?
– Нет…
Ни к чему платить за использование резервных каналов «Дип-проводника». Совсем ни к чему. Все равно надо подумать.
Как бы поступил я сам, убегая с очень-очень ценным файлом? Перекачать на свою машину – времени нет. Прятаться – бесполезно. Прятать «ярлычок»?
А ведь это не поможет. Возьмутся за дело программисты компании, и доступ по «ярлычку» будет закрыт. Золотое яблочко из «Аль-Кабара» тоже сгнило бы в моих руках, не утащи я его на свою машину…
Значит, Ромка отдал кому-то файл. Отдал, попросил переписать и сохранить для него. Значит, по пути он встретил знакомого…
Тупик. Я не знаю его нынешних друзей. Никого, кроме Падлы. А Падла был почти не знаком с ним реально.
Не ходить же по Диптауну с плакатом «Ищу знакомых Ромки…»
Какого Ромки, о чем я?
Его могли знать под многими именами.
Полный тупик.
Файл скорее всего существует. И хранит в себе тайну смерти Ромки. Причину, по которой его не побоялись убить реально.
Но кто держит его в руках – мне не узнать никогда.
Так.
Отбросим закрытые пути. Файла не найти и снова не украсть. Что у нас имеется еще?
Дайвер.
Темный Дайвер, заказавший похищение файла. Продолжающий «работать по специальности», когда для всех это стало невозможным.
Он знает хотя бы часть правды о «Новых горизонтах». И несет часть ответственности за случившееся с Ромкой, кстати.
Есть слабая надежда, что он выйдет на Падлу.
А если нет?
А если выйдет, но шумный хакер окажется не столь крут, как пытается казаться? И не сумеет переиграть «мифическое существо»?
Достаю из кармана пейджер. Вывожу запароленный список абонентов… он очень короткий. Шестеро. Дайверы не любят давать адресов. Даже своим.
Каждому из абонентов посылаю одну фразу.
Cito.
Не знаю, работают ли еще их пейджеры. Мой пролежал, забытый, почти два года… и, может быть, слышал это слово много-много раз…
И даже если работают – кто решит откликнуться на призыв. На короткое латинское слово, что иногда пишут на рецептах.
Cito.
Это действительно срочно, я знаю. У меня нет никаких доказательств, ничего, кроме пятого чувства, кроме ощущения, что небо на Диптауном готово вот-вот рухнуть.
– Ресторан «Три поросенка».
Расплачиваюсь. С деньгами плоховато. А на работу в «HLD» я опоздал так основательно, что можно не сомневаться – уже уволен. В глубине с этим быстро.
Можно еще связаться с Маньяком. Можно найти Зуко – самого безалаберного специалиста по компьютерной защите, которого я знаю.
Но это потом. Подход к Темному Дайверу надо искать от своих.
Перед входом в ресторан я замедляю шаг. Дерево, камень, циновки…
Решено. Камень.
Покушаем блюд европейской кухни…

У входа на стене плакат. Нарочито торопливым, неразборчивым почерком написано: День чешской кухни.
Здорово.
Кидаю взгляд на стойку бара. В европейской части ресторана, на приготовлении коктейлей, иногда работает сам Андрей, хозяин заведения. Обычно, конечно, вместо него программа-бармен…
А вдруг?
Подхожу.
– Привет. Это я, Леонид.
Андрей поднимает голову. Хмурится, глядя на меня. И расплывается в улыбке.
Сразу улучшается настроение.
Редко я сюда захожу последнее время. А последние два года не называюсь. Не хочется выслушивать вопросы, не хочется, чтобы жалели и утешали.
– Надо же… Леня, все за наш счет! Как ты?
– Нормально. Много не выпью, я на работе.
Андрей понимающе кивает:
– Слышал, что кто-то из дайверов ухитряется работать… так и думал, что ты. Чего не появлялся-то?
Вот так!
Забился в угол. Сдыхал себе потихоньку. Пианино таскал. Поставил крест и на себе, и на будущем.
В то время как все знают – из тупика найден выход. Кто-то из дайверов работает.
– Работал… – уклоняюсь я.
Андрей ловит за рукав пробегающего мимо официанта. Взглядом указывает на меня.
– Почетный клиент. За счет заведения. Быстренько!
Официант застывает в ожидании. Недолгом, меню мне не нужно.
– Печено вепрево колено и кружку светлого «Будвайзера». И – действительно быстро.
Официант уносится на кухню.
– Ладно, мешать не буду. – Андрей разводит руками. К стойке уже приближается очередной клиент. – Подойду потом, ладно?
– Слушай, а что говорят-то о работающем дайвере?
Андрей морщится:
– Да ничего конкретного. Просто какой-то дайвер работает в Диптауне… уже с год, кажется.
Идиотизм!
Я ухитряюсь целый год не знать про коллегу, нашедшего выход!
А самое печальное, что это очень плохой знак. Если бы возродились все дайверы, я бы об этом узнал. Значит, Темный Дайвер предпочитает оставаться одиночкой.
Очень, очень печально…
Для кого именно – решим попозже.
Оглядываю зал, выбирая свободное местечко. И вдруг натыкаюсь на знакомое лицо.
За одним из столов сидит, поджав ноги и мрачно уставившись в тарелку, рыжеволосый мальчишка.
Подхожу, сажусь напротив. Спрашиваю:
– Почему не на работе?
Илья награждает меня мрачным взглядом исподлобья. Спрашивает:
– Ты кто такой?
Да, действительно…
– Леонид. Шкафчик слева от твоего.
– А… – Он проявляет проблеск дружелюбия. – Привет, Леня… Чего ты так вырядился?
– Ну, не в мотоциклетном же шлеме гулять.
Сжимая губы, Илья изучает меня, потом говорит:
– Фиговая морда. Ты и впрямь рисовать не умеешь. Хоть и лучше, чем мотоциклист.
– Спасибо, утешил, – отвечаю я. Мне уже несут «печено вепрево колено» – жареную свиную ногу. Изумительно вкусная вещь. И сервирована она, как положено – на грубой деревянной доске, изрезанной ножами, с горками хрена и горчицы, лучком и огурчиками…
Конечно, это блюдо не совсем для завтрака. Но если не спал целую ночь – можно посчитать завтрак поздним ужином?
– Гадость, – изрекает Илья, с отвращением взирая на блюдо.
– Сам ты гадость, – отбиваюсь я. Судя по пустым упаковкам от соуса, Илья ел в «Трех поросятах» макдональдовские гамбургеры. У каждого свои причуды, впрочем…
Отрезаю изрядный кусок мягкого, сочного мяса. Отправляю в рот и запиваю хорошим глотком пива.
– Лады, приятного аппетита, – бормочет Илья, вставая.
– Так чего ты не на работе? – все-таки уточняю я, разделывая свиную ногу.
– О! – Илья останавливается. – Я тебя еще не пытал! Ты слыхал про Храм Дайвера-в-Глубине?
Вначале я поперхиваюсь куском мяса, кашляю и только потом пытаюсь ответить:
– Д-да… Слышал.
– Точно? – Илья вновь садится напротив. – Давай рассказывай! Где это? И возьми мне пива, ага?
Делаю большой глоток, подзываю официанта, пытаясь собраться с мыслями.
Что-то сегодня слишком много сказано о дайверах, не находите? Недосилов, тебя бы сюда… историк-теоретик… мастер умных слов.
– Ты что, никогда этого сладкого вранья не слышал? – спрашиваю я. Очень резко, я невольно становлюсь злым и циничным. Защитная реакция организма…
– Слышал, только совсем мало.
– Два года назад весь Диптаун слухами полнился.
– Меня тогда в глубине еще не было. Ты давай, говори!
– Когда все дайверы передохли, – начинаю я.
– По-настоящему? – у него округляются глаза.
– Да нет… – Я отодвигаю великолепное творение виртуального повара и не менее виртуальной свиньи. – Если бы. Ну… когда они стали никому не нужны.
– Рассказывай! С самого начала!
Недоуменно смотрю на Илью. Какого дьявола? Неужели так быстро тает слава?
– Никто из посещающих глубину не в силах выйти из нее самостоятельно, – говорю я.
– Это все знают…
– Ты же просил «сначала»? – уточняю я. – Тогда слушай сначала.

01

Это как выдавливать гнойник. Больно, противно и приятно.
– Дип-программа, созданная Дмитрием Дибенко, вызывает у человека особый вид гипнотического состояния, – говорю я. – Человек, увидевший дип-программу, причем не важно, на мониторе компьютера или на экранах шлема, впадает в состояние контролируемого психоза – глубину. При этом он воспринимает нарисованный мир как настоящий. А если добавить звук, объемное видение от виртуального шлема, тактильные ощущения от комбинезона, то иллюзия будет полной. Подсознание добавляет запахи, вкус, все то, что не предусмотрено программистами. Как ты понимаешь, этот ресторанчик нарисован, еды этой не существует, я сижу у себя дома, ты – у себя…
По лицу Ильи видно все его отношение к подобным лекциям, и я закругляю известную каждому младенцу часть.
– Когда возникла глубина и виртуальный город Диптаун, то оказалось, что вошедший в виртуальность человек может выйти в реальный мир лишь из специально оборудованной точки выхода. Из места, где будет стоять такой же компьютер, как у него, где он сможет набрать команду выхода и увидеть дип-программу, запущенную наоборот…
– Ты про Храм что знаешь? – тонко выкрикивает Илья.
– Слушай… – мною овладевают замашки садиста. – Кому это нужно? Тебе? Тогда – терпи!
Может быть, я ожидал другой реакции. Наверное, детский облик провоцирует, я был уверен, что он уйдет прочь. Но Илья откидывается на стуле и всем видом изображает готовность слушать хоть до посинения.
– И очень, очень редко встречались люди, способные выйти из глубины в любой момент, – говорю я тоном Мальчиша-Кибальчиша, который выдал буржуинам главную военную тайну за пачку печенья и ложку варенья. – Их называли «дайверами». Их было мало, и работа их очень ценилась…
…Еще бы не ценилась! Когда добропорядочный семьянин попадал в Висячие Сады Семирамиды, оплатив пребывание на месяц вперед, когда тинэйджер с папиной «визой» на пару недель убегал в «Лабиринт Смерти», когда новоявленный нувориш устраивал в виртуальности индивидуальный пыточный зал для нарисованных коллег по бизнесу, – это очень плохо кончалось. Одно дело, если было, кому сорвать виртуальный шлем, вызвав тем самым легкий психоз, но все-таки вытащив человека из глубины.
А если это было некому сделать?
Мы были стражами на грани настоящего и выдуманного мира. Теми, кто никогда не терял связи с реальностью. Кто мог уговорить, успокоить, утешить и узнать настоящий адрес – чтобы потом, в реальном мире, взломали дверь и оттащили от компьютера высушенного жаждой, гадящего под себя, утонувшего в сладостном сне человека…
Это была одна грань. Хорошая. Добрая. За нее нас любили все.
А еще были фирмы, которые сообразили, что в виртуальном мире куда удобнее заниматься интеллектуальным трудом. Они строили своим сотрудникам роскошные офисы, стоившие копейки… они нанимали опытных хакеров для охраны этих офисов…
А глубина жила по своим законам. И почти неуловимый ляп в чужой программе, дырочка в защите, на поиск которой лучший программист потратил бы месяцы работы, для дайверов были просто-напросто видны. В виде двери в стене, дыры в заборе, приоткрытой форточки, слишком широкой решетки.
Не знаю, чем мы за это платили. Головной болью, мучительными приступами мигрени – это пусть те, кто никогда ее не испытывал, считают мигрень болезнью истеричных пресыщенных дамочек… Иногда – инсультами. Часто – психозами, депрессиями, суицидами. Наши мозги горели в огне, работая с тем стопроцентным КПД, которого нет и не было в мире.
И мы ломали программную защиту, даже не понимая, как это делаем. Может быть, потому больше всего дайверов было из России? Мы ведь привыкли… так вот… на халяву. Не уметь, но делать. Не работать, но получать…
Это была та сторона дайверов, из-за которой мы таились…
– Лафа… – коротко говорит Илья. – Но я это знаю. А Храм?
Мною все больше и больше овладевает беспокойство. Что-то не то. Что-то не так. Именно в нем, уже полгода как моем коллеге – а полгода в глубине куда больше полугода в реальном мире…
– Два года назад лафа кончилась, – резко говорю я. – Напрочь. Во-первых… люди перестали тонуть. Дип-программа погружала в глубину, но теперь это было контролируемое погружение. Словно ты прыгнул в воду на «тарзанке». Через сутки, ровно через сутки, плюс-минус десять минут, все возвращаются в реальный мир.
– У меня еще никогда не выходило сутки просидеть, – мрачно сообщает Илья. Отпивает пива, морщится. – А ломать чужие сервера?
– Дайверы перестали видеть дыры в программах, – говорю я. И ухмыляюсь, словно испытываю глубочайшую радость от этого факта. – Они могли входить и выходить из глубины в любой момент, не ставя таймера. И еще – ограничение по времени в двадцать четыре часа на них не действовало. Только… это все ерунда. Работы у них не стало. И дайверы передохли. Пошли заниматься всякой фигней.
– Блин… жалко, – похоже, Илья и впрямь не знал всех деталей недолгого взлета и падения дайверов. – А почему так вышло?
– Неизвестно.
Ответ достаточно короткий, чтобы исключить длинные расспросы.
– А Храм?
Я вздыхаю. Абсолютно искренне. Это тоже часть того, что лежит на моей душе.
– Когда м… хм. Когда дайверы поняли, что исчезают… один из них предложил создать памятник… ну и клуб своего рода… назвать его Храм Дайвера-в-Глубине. Все должны были принять участие в его создании. Ведь кое-что они умели и помимо своих особых способностей. Это должно было быть здание, недоступное никому, кроме дайвера. Несмотря на все случившееся, только дайвер должен был суметь в него войти…
– Его построили?
– Вот чего не знаю… Многие отказались. Сразу и начисто. Все были озабочены, как теперь жить. Мир перевернулся. Исчезла возможность заработка, исчез особый, привилегированный статус. И тратить время, силы, деньги на такую дребедень…
– Так он есть? Храм Дайвера-в-Глубине?
В глазах Ильи по-прежнему вопрос. Я невольно засматриваюсь на него – чертовски выразительное лицо. Живое. Настоящее.
Я умею рисовать лица. Любые. Не на планшете – не так рисуют подлинные лица в глубине. Но я – дайвер. А он – нет.
– Илья, этот твой облик… Он – настоящий?
– А какая, фиг, разница? – Илья сразу напрягается.
– Ты и впрямь… мальчишка?
– Да! Так есть этот Храм?
Мне захотелось помотать головой. Полгода общаться, пусть мимоходом, со взрослым человеком, и вдруг узнать, что ему двенадцать лет!
– Я не знаю, – отвечаю я. – Честно – не знаю. Может быть, и есть.
Нет. Наверняка Илья врет. Не может он быть ребенком. Что, не видал я детей в глубине? Либо малолетние вундеркинды, невыразимо скучные и старые, либо… либо дети. У Ромки почти не ощущался возраст, но он все-таки был постарше…
– Ясно… – Илья встает. Хорошо, что ему не видно мое настоящее лицо. На нем сейчас наверняка такая гамма эмоций! – Хрен с ним, поищу…
– А в чем дело?
Запас неожиданностей на сегодня выбран до дна.
Но мы привыкли нырять глубже, чем дно.
Я словно заново вижу свой путь от офиса «Новых горизонтов» к площади Билли Гейтса. Стены. Окна. Водосточные трубы… хотя еще никто не додумался учинить над Диптауном дождь.
Не может этого быть!
– У меня письмо в этот долбаный Храм! – Голос Ильи срывается, становится совсем тонким. – Вот!
Я протягиваю руку и беру конверт. Большой конверт из плотной бумаги, с вензелем компании и несколькими марками. Конверт кажется пустым… да он и будет пустой, пока его не доставят по назначению…
Адрес написан от руки. Буквы – сикось-накось…
Я ведь даже помню, как Ромка мне хвастался купленным планшетом. Возможностью писать от руки, своим почерком…