1 2 
Неясна была одна мелочь: кто он?
Мои ныряния в глубины самоанализа оставляли во рту неприятный привкус, который не вымывался никаким количеством жидкости. В чем я нуждался, так это в оживлении моих нервных окончаний и разгонке застоявшейся крови. Выслеживание доверенного лица Ангелины требовало подзарядки моих батарей. Я взял газету и стал изучать колонку новостей Двора. Через два дня должен состояться Большой Бал очень удачное прикрытие для моих исканий.
В эти два дня я наводил глянец на детали предполагаемой операции. Любой болван мог испортить дело, что обычно часто и случается. Только с такими талантами, как у меня, можно было обеспечить стопроцентное прикрытие персонизации. Я придумал себе родину отдаленную провинцию Фрейбура, бедную во всех отношениях, кроме изобилия нюансов в произношении, что служило основой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу присущих ему врожденных свойств отмечалось как драчливое и упрямое. Мое положение дворянина дало мне право скрыться под именем Граф Бент Дибстол.
Фамильное имя на местном диалекте означало либо бандита, либо сборщика налогов, что дает вам полное представление как о роли сборщика налогов, так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне мундир и пока подгонял его, я детально вызубрил свою фальшивую историю.
Не забыл я сделать еще одну вещь послать травмированному бармену толстую пачку денег – он вынужден был работать с рукой, закованной в гипс. Он действительно разозлил меня, но наказание было явно непропорционально малости проступка.
Этот анонимный подарок очистил мою совесть, и я почувствовал себя значительно лучше.
Полуночный визит в королевскую типографию дал мне желанное приглашение на бал. Мундир сидел на мне, как влитой, сапоги вызывающе блестели. Я был одним из первых, королевский стол соблазнял яствами, а предстоящее дело раздразнило мой аппетит. На Фрейбуре сохранилась архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой тяжестью, грохоча, как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его глаза блестели и были какими-то туманными. Это подтверждало справедливость слухов о том, что, не приложившись к бутылке, он не начинал ни одного дела. Он откровенно ненавидел толпу и балы, предпочитая возиться со своими жуками. Он был любитель-энтомолог, правда, без всяких талантов. Королева была значительно приятней в расцвете своей двадцатилетней красоты. Молва сообщала, что ей тоже до смерти надоели жуки, и она предпочитает гомо сапиенс.
Чтобы проверить это, я, целуя ей руку, чуть-чуть пожал ее. Она посмотрела на меня с удивлением, в котором была большая доля интереса. Я направился в буфет.
Гости продолжали прибывать. Наблюдение за ними не мешало мне уничтожать пищу и смаковать вина. Основательно загрузившись, я решил сделать перерыв и смешался с толпой. Все женщины были предметом моего пристального внимания. Большинству из них это льстило, как мне казалось, из-за моего нового привлекательного лица и потрясающего мундира, явно выделявшего меня среди местных типов. Я, конечно, не считал, что легко обнаружу след Ангелины, но шанс все-таки был. Несколько женщин отдаленно напоминали ее, но достаточно было услышать от них несколько слов, как становилось ясно, что это истинная голубая кровь, а не моя межзвездная убийца. Задача несколько упрощалась тем, что понятие красоты на Фрейбуре связано с обилием плоти, а Ангелина была упакована очень плотно. Я направился обратно в бар.
– Следуйте за мной! Королевский приказ! – прохрипел мне на ухо простуженный голос.
Грубая рука схватила мой рукав.
– Отпусти рукав, или я выровняю твою морду, – рявкнул я на своем грубом мистельдроссенском наречии.
Он отпустил, словно обжегся, и отступил, весь красный.
– Так-то лучше, – добавил я, перебивая его. – Кто хочет меня видеть? Король?
– Ее величество королева, – прошипел он сквозь зубы.
– Очень хорошо. Я тоже хочу видеть ее. Показывай дорогу.
Я прокладывал себе путь через толпу, а мой новый приятель тащился сзади, пытаясь обогнать меня. Достигнув группы, окружавшей королеву Хельду, я пропустил его, задыхавшегося и потного, вперед.
– Ваше Величество, это Барон…
– Граф, а не Барон, – перебил я его. – Граф Бент Дибстол из бедного провинциального рода, урезанного века назад в наших законных правах подлыми мошенниками князьями.
Я сурово посмотрел на своего проводника, как будто именно он участвовал в древнем заговоре, и он опять отчаянно покраснел.
– Что это у вас за награды, Граф Бент? – спросила королева низким голосом.
Этот голос породил во мне образ луга туманным утром. Она указала на мою мужественную грудь, увешанную побрякушками, которые я откопал сегодня утром у антиквара.
– Галактические медали, Ваше Величество. Мог ли рассчитывать на какое-то продвижение здесь на Фрейбуре младший сын провинциального дворянина? Вот почему я выбрал службу вне планеты и провел лучшие годы своей жизни в Звездной Гвардии, а там сражения, захваты, звездные абордажи в порядке вещей. А вот э т и м я могу действительно гордиться.
Я указал на невзрачную штуковину среди сверкавших побрякушек.
– Это наша Звезда, наивысшая награда в Гвардии.
Я взял звезду в руку и посмотрел на нее долгим проникновенным взглядом. В действительности, я думаю, это был гвардейский знак за сверхсрочную службу или что-то в этом роде.
– Это прекрасно, – сказала королева.
Она разбиралась в медалях не лучше, чем в одежде, но что можно ожидать на этих захолустных планетах.
– Да, – согласился я. – Я не любитель описывать историю медалей, но если на это будет королевский приказ…
Это было сказано очень застенчиво.
Наврав им о своих подвигах, я возбудил интерес и надеялся, что разговор обо мне достигнет ушей Ангелины, где бы она ни пряталась. Почувствовав, что исчерпал себя, я извинился и вернулся в бар.
Свои придуманные истории я рассказывал каждому, кого мог поймать. Большинство с удовольствием меня слушали, смеялись вместе со мной, а смех при дворе был не частым явлением. Единственный, кто этим не наслаждался, был я сам. Если в начале мой план казался очень хорошим, то чем дальше, тем меньше он мне нравился. Я мог месяцами кружиться вокруг этих дворцовых идиотов без малейшей надежды приблизиться к Ангелине. Надо было ускорять дело. Крутилась у меня в голове одна идейка, но она граничила с безумием.
Если дело не выгорит, я буду либо убит, либо навсегда устранен из высшего общества. С последним я бы легко смирился, но высшее общество помогает мне найти мою возлюбленную добычу. Если же все пройдет, поиски значительно упростятся.
Я решил бросить монету и, конечно, выиграл, так как спрятал другую в ладони еще до броска. Буду действовать.
Еще до прихода я рассовал по карманам несколько мелочей, которые могли пригодиться во время вечера. Одна из них была великолепным предлогом сблизиться с королем, если бы я почувствовал в этом необходимость. Я переложил ее во внутренний карман, наполнил вином самый большой стакан, какой мог найти, и отправился через анфиладу комнат на поиски своей жертвы.
Если в момент моего прихода король Виллельм был в подпитии, то сейчас он был пьян смертельно. Надо было вшить сзади в его белый мундир стальной стержень, так как, могу поклясться, собственный позвоночник его уже не держал.
Однако он все еще пил, качаясь взад и вперед. Его голова моталась, как у сломанной куклы. Вокруг него стояла кучка старичков, которые, по-видимому, рассказывали друг другу непристойные анекдоты и при моем подходе окинули меня недоверчивыми взглядами. Я был выше большинства из них и ярче одет. Глаза Вилли натолкнулись на меня, и голова медленно повернулась в моем направлении. Один из его восьмидесятилетних старцев уже встречался мне на вечере и представил меня.
– Очень рад встретить Ваше Величество, – проговорил я.
Я имитировал в голосе пьяные нотки.
Король не обратил внимания, но другие заметили и нахмурились.
– Я сам немного энтомолог и с вашего разрешения хотел бы следовать по вашим королевским стопам. Я сильно желаю того и чувствую, что на Фрейбуре можно проявить больше внимания и имеются большие возможности для исследования форминиферлепидоптер и другого. Геральдика, а также флаги могли бы больше использовать изображения насекомых…
Я болтал и дальше что-то в этом роде, и толпа начала проявлять нетерпение.
Король улавливал едва ли одно слово из десяти. Внимание его стало рассеиваться, окружающие тоже заволновались, не зная, как избавиться от пьяного. Когда кто-то взял меня за локоть, я пошел с козырной карты.
– Вот, Ваше Величество, – сказал я.
Я залез в карман.
– Я тщательно сберегал этот образец, пронеся его через многие световые годы, и доставил сюда, чтобы он занял свое место в вашей высочайшей коллекции.
Раскрыв плоскую пластмассовую коробочку, я сунул ее ему под нос.
Он с трудом сфокусировал свои водянистые глаза, и у него перехватило дыхание.
Окружение тоже проявило любопытство, и я дал им несколько секунд полюбоваться образцом.
Должен сказать, это был великолепный жук, однако он не путешествовал со мной через световые годы, а был сделан сегодня утром. Большинство элементов было от других насекомых, а там, где природы не хватило, я добавил несколько кусочков пластика. Тело было размером в ладонь с тремя рядами крыльев, каждый ряд другого цвета. Снизу было множество ног, взятых по крайней мере от дюжины насекомых, конечности не удалось все подобрать под пару, так как многие были подпорчены при конструировании. Некоторые другие детали, такие, как массивное жало, три глаза, штопоровидный хвост тоже не оставили равнодушной мою аудиторию. Коробочка была предусмотрительно сделана из цветного пластика, который скорее скрывал, чем подчеркивал детали.
– Вы должны посмотреть это поближе, Ваше Величество, – сказал я.
Я открыл коробочку и, покачиваясь, приблизился.
Настал ответственный момент. В одной руке у меня был стакан с вином и коробочка, другая оставалась свободной, чтобы вынуть монстра. Я зажал его большим и указательным пальцем и приподнял. Король приблизился вплотную, вино в его стакане плескалось от неловких жестов. В этот момент я чуть ослабил большой палец, сделал скрытое неуловимое движение, и жук великолепным пируэтом нырнул в стакан короля.
– Спасите его! – заорал я. – Это редчайший экземпляр!
Я залез пальцами в стакан и устроил в нем бурю. Часть напитка выплеснулась на позолоченные манжеты Виллельма. Шепот и злые голоса усилились, кто-то твердой рукой взял меня за плечо.
– Уберите прочь ваши титулованные воровские лапы! – крикнул я.
Я грубо сбросил руку. Выловленное насекомое выскользнуло из моих пальцев, шлепнулось на грудь короля и оттуда медленно скатилось на пол, теряя по пути крылья, ноги и другие части. Я использовал очень слабый клей. Наклоняясь за упавшим трупиком, я сделал еще одно «неловкое» движение, и вино красной струей выплеснулось на одежду короля. Злой вопль вырвался из толпы.
Король отнесся ко всему спокойно.
Качаясь, подобно дереву в бурю, он не выражал протеста, а только бормотал:
– Я говорю… Я говорю…
Когда я стал стирать вино носовым платком, и оно потекло по его пальцам, толпа позади придвинулась вплотную. Кто-то схватил меня за руку и потянул. Я рванулся и ударил в родовитую грудь Виллельма Девятого. От удара его верхняя челюсть вылетела и упала на пол.
Старички начали разбегаться, молодежь бросилась на защиту Высочества, и мне пришлось показать им пару приемчиков, которым я обучился на других планетах.
Недостаток техники они возмещали избытком энергии. Началось столпотворение.
Женщины ругались и визжали, короля буквально вынесли на руках. Дела для меня пошли совсем плохо. Я не виню их, но сдачу я давал не меньше, чем получал.
Потом я вспоминал, что несколько человек держали меня, а один бил. Я изловчился и ударил его в лицо ботинком, но меня скрутили, и свет померк.




Глава 15


Тюремщики, видимо, задались целью привить мне культурные манеры, а я по мере сил затруднял им их благородный труд. Не для того я добровольно залез в тюрьму, чтобы выигрывать этот спор, рисковал проделывать эти шуточки с бедным старым королем. Оскорбление Величества было таким преступлением, которое обычно каралось смертью.
На счастье, цивилизованное влияние Лиги уже коснулось темного Фрейбура, и местные власти доказывали мне свою приверженность законам. Я делал вид, что не замечаю этого. Когда они приносили мне мясо, я съедал его, а тарелку разбивал, демонстрируя свой протест на незаконный арест.
Это была приманка. Заработанные мною синяки были бы весьма малой платой за удачную попытку саморекламы. Фигура отщепенца, предателя своего класса, с одной стороны, сильная личность в мирной вселенной, драчун, бескомпромиссный боец с другой. Короче, я обладал всеми качествами, которые ненавидят добропорядочные фрейбуриане, а такие люди должны очень привлекать Ангелину.
Несмотря на недавнее кровавое прошлое, Фрейбур был бедноват на задиристых мужчин. Не из самых низких слоев, конечно. Портовые трактиры были нашпигованы мускулистыми мужчинами с куриными мозгами. Ангелина могла бы нанять их всех, кого считала нужным. Но одними боевыми отрядами победу не завоевать. Ей нужен союзник и помощник из дворян, а, по моим наблюдениям, с такими качествами люди большая редкость.
В скандале на балу я попытался показать все качества, которыми она должна была заинтересоваться, и сделал это так, чтобы она ни в коем случае не подумала, что это демонстрируется нарочно для нее.
Ловушка была открыта, ей оставалось только войти.
Лязгнул металл открывавшейся двери.
– К вам посетители, Граф Дибстол, сказал тюремщик.
Он открыл внутреннюю решетку.
– Скажите им, чтобы пошли к черту! – крикнул я. – На этой гнусной планете нет ни одного человека, которого бы я хотел видеть.
Не обращая внимания на мою реплику, он ввел начальника тюрьмы и двух типов в черном с суровыми лицами. Я демонстративно игнорировал их. Они молча дождались, пока уйдет охрана, затем более худой открыл принесенную папку и кончиками пальцев достал оттуда лист бумаги.
– Я не буду писать прощальную записку самоубийцы, можете убить меня во сне, – прорычал я.
Я начал разыгрывать комедию. Он внимательно поглядел на меня, но лицо его не изменилось.
– Это несправедливое обвинение, – спокойно проговорил он. – Я Королевский Прокурор и никогда не допущу подобных действий.
Все трое кивнули одновременно, как заведенные от одной пружины. Эффект был столь заразителен, что я тоже чуть не кивнул.
– Я не совершу добровольного самоубийства, – сказал я твердо. – Это мое последнее слово по этому вопросу.
Королевский Прокурор достаточно долго работал на своем месте, его трудно было смутить. Он прокашлялся, пошелестел бумагой и начал.
– Есть несколько криминальных действий, которые могут быть вменены вам в вину, молодой человек, – забубнил он.
У него было чрезвычайно мрачное выражение лица. Я невозмутимо зевнул.
– Я надеюсь, что этого не произойдет, продолжал он, так как это только осложнит дело. Сам король не хочет, чтобы это случилось. Он настоятельно рекомендовал мне закончить это дело как можно скорее и восстановить между всеми мир. Я здесь для того, чтобы привести его желание в исполнение. Подпишите это извинение, и вас немедленно отвезут на борт космолета, отлетающего ночью. Дело будет закончено.
– Пытаетесь избавиться от меня, чтобы скрыть ваши пьяные драки во дворце?
Я усмехнулся. Лицо Прокурора налилось краской, но с большим трудом он сдержался. Если они сейчас выпроводят меня с планеты все пропало.
– Вы оскорбляете нас, сэр! – проговорил он. – Не забывайте, вы и сами не без греха в этом деле. Я от души советую вам подписать извинение и принять снисходительность короля.
Он протянул мне бумагу, но я разорвал ее на куски.
– Извиниться? Никогда! – крикнул я ему. – Я защищал свою честь от ваших пьяных мужланов и жуликов дворян, самых бессовестных из всех воров, укравших права, справедливо принадлежавших моему роду.
Все вышли. Начальник тюрьмы был единственным из них, близким мне по возрасту, поэтому именно ему я подсказал дорогу носком ботинка в соответствующее место. Все было так, как и должно было быть.
Дверь с шумом захлопнулась передо мной, мятежным сыном земли Фрейбурской.
Я сделал все, чтобы привлечь внимание Ангелины, но если этого не произойдет, я рискую провести остаток моих дней за этими мрачными стенами.
Ожидание всегда плохо сказывалось на моих нервах. Я мыслитель только в спокойное время, а в остальное человек действия.
Одно дело разработать план и смело приступить к его выполнению, совсем другое сидеть в грязной тюремной камере и думать, нет ли в логической цепи разработанного плана слабых мест.
Выберусь ли я из этого мешка?
Скорее всего, это сделать нетрудно, но лучше оставить как последнее средство.
Там, снаружи, я вынужден буду скрываться, и у нее не будет шансов установить со мной связь.
От переживаний я сгрыз все ногти на руках.
Следующий шаг был за Ангелиной, мне оставалось ждать и надеяться, что она не задержится с правильным решением после анализа всех моих действий.
Через неделю я начал сходить с ума.
Королевский Прокурор не приходил, и никаких разговоров о суде или приговоре не было.
Я подкинул им раздражающую проблему, и теперь они скребли головы, не зная, что делать. Я почти решился бежать. Выбраться из этой захолустной тюрьмы само по себе было не сложно. Но ведь я жду сообщения от своей беспощадной любви. Я рассматривал возможности, которые она могла бы использовать. Может быть, какое-то давление на двор, чтобы меня освободили? Или тайно пронести напильник и записку, чтобы я выбирался своими силами?
Вторая возможность казалась мне наиболее вероятной, и каждый раз, получая хлеб, я разламывал его, отыскивая что-нибудь внутри.
На восьмой день Ангелина откликнулась в наиболее свойственной ей прямолинейной манере.
Ночью что-то непривычное разбудило меня.
Шорохов не было слышно, я приник к щели в двери и увидел свет в конце коридора. Ночной охранник лежал на полу, а плотная фигура в маске, одетая во что-то черное стояла над ним с дубинкой в руке.
Подошел другой незнакомец, одетый аналогично первому, и они потащили охранника вдоль коридора по направлению ко мне.
Один из них порылся в кармане, и достал кусок красной материи, который вложил в безвольные пальцы охранника.
Когда они подошли к моей камере, я отскочил от двери и бесшумно скользнул в постель.
Ключ заскрипел в замке, зажегся свет. Я сел на кровать, изображая только что проснувшегося человека.
– Кто тут? Что вы хотите?
– Быстренько вставайте и одевайтесь, Дибстол. Мы вас выведем отсюда.
Это был первый головорез, которого я видел. Дубинка еще свисала с его руки. Я отвалил челюсть и пополз по кровати, прижимаясь спиной к стене.
– Убийцы! – завопил я. – Так вот что надумал король Вилли затянуть петлю мне на шее и сказать потом, что я повесился сам! Добро пожаловать, но не думайте, что это будет легко!
– Не будьте идиотом! – прошипел мужчина. – Закройте рот! Мы здесь, чтобы спасти вас. Мы друзья.
Еще двое, одетые таким же образом, появились за ним, в коридоре промелькнул четвертый.
– Друзья! – заорал я. – Убийцы, вот вы кто! Вы дорого заплатите за это преступление.
Четвертый из коридора прошептал что-то, и остальные направились ко мне. Мне хотелось получше рассмотреть главаря.
Это был маленький мужчина, если он б ы л мужчиной. Одежда на нем висела свободно, поверх всей головы была натянута маска из чулка. Ангелина была примерно такого роста. Рассмотреть подробнее я не успел. Бандиты набросились на меня. Я ударил одного ногой в живот и отскочил, но у них были все преимущества. Без обуви и оружия у меня не было шансов, а они не боялись использовать свои дубинки. Я еле сдержал победную улыбку, когда они усмиряли меня.
Все еще сопротивляясь, я позволил тащить себя в то место, где мечтал оказаться.




Глава 16


Удар по голове меня всего лишь ослабил, и только когда один из них сломал у меня перед носом капсулу со снотворным, я отключился. Конечно, у меня не было ни малейшего представления, ни как далеко мы уехали, ни где мы находимся на Фрейбуре. Наверное они сделали антинаркотический укол, так как первое, что я увидел, был худой тип со шприцем в руке. Он наклонился, но я отодвинулся.
– Собираетесь мучить меня до того, как убить, свиньи! – сказал я, вспоминая роль, которую играл.
– Не волнуйтесь, произнес низкий голос сзади, вы среди друзей, которые разделяют ваше возмущение существующим режимом.
Голос не был похож на Ангелинин. Это был дородный человек с неприятным выражением лица. Медик вышел, оставив нас одних, и я понял, что план начал действовать. Маленькие глазки, тяжелая челюсть и надменный взгляд я узнал в нем одного из представителей Фрейбурского дворянства. Глядя на это уродливое лицо, я копался в своей бездонной памяти.
– Князь Рденрант, – сказал я.
Я пытался вспомнить, что еще о нем читал.
– Я полагаю, вы скажете мне правду. Не вы ли первый кузен Его Высочества? Трудно предположить, что вы украли человека из королевской тюрьмы для своих собственных целей…
– Это неважно, что вы полагаете, – огрызнулся он зло.
Раздражение отразилось на его лице, и прошло некоторое время, пока он взял себя в руки.
– Виллельм может быть моим кузеном, но это не означает, что я считаю его идеальным главой нашей планеты. Вы говорили о своих претензиях на более высокое положение и о том, что были обмануты. Это так? Или вы просто один из придворных болтунов? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить. Вы можете навредить себе. Найдутся и другие люди, которые думают так же, как и вы, жаждущие изменить порядок.
Импульсивность, энтузиазм вот что я должен был проявить. Или лояльный друг, или смертельный враг других вариантов не было. Я рванулся вперед и крепко схватил его за руку.
– Если вы сказали мне правду, вы получили единомышленника, который пойдет рядом с вами. Если солгали, и это просто ловушка короля, тогда, Князь, будьте готовы сражаться.
– Нет необходимости в сражениях, – сказал он.
Он с трудом освободил свою руку.
– По крайней мере между нами. Впереди трудный путь, и мы должны доверять друг другу.
Он хрустнул суставами и мрачно взглянул в окно.
– Я искренне надеюсь, что смогу полностью положиться на вас. Фрейбур во времена наших предков был совсем другим. Лига задушила инстинкты борьбы нашего народа. Ведь нет ни одного человека, на кого я мог бы положиться.
– А те, кто взял меня из камеры? Они, вроде, действуют достаточно хорошо.
– Грубая сила! – воскликнул он.
Он надавил кнопку в ручке кресла.
– Твердолобые болваны. Этих я могу нанять, сколько угодно. Мне нужны люди, которые могут руководить, помогать мне вести Фрейбур к светлому будущему.
Я не стал говорить о человеке, который стоял в коридоре и руководил всей ночной операцией. Если Рденрант не хочет говорить об Ангелине, я тоже не буду касаться этого предмета, но раз ему хочется видеть во мне умного коллегу, надо ему подыграть.
– Скажите, вы специально оставили в руке охранника кусок мундира? Он бросался в глаза.
Глаза его сузились, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Вы очень наблюдательны, Бент, – сказал он.
– Дело практики, – ответил я.
Я пытался одновременно изобразить скромность и честолюбие.
– Этот кусок материи с пуговицей в руке охранника выглядел, как будто его оторвали в борьбе. В то же время я видел, что все были одеты только в черное. Может быть у этого другой смысл…
– Чем дальше, тем больше я радуюсь, что встретился с вами, – сказал он. Он обнажил все свои кривые зубы с выражением, которое, видимо, считал за улыбку.
– Люди Старого Дюка имеют красную ливрею, как вы несомненно знаете…
– А Старый Дюк является сильнейшей опорой Виллельма Девятого, – закончил я за него. – И слабейшим не повредит, если он рассорится с королем.
– Не слабейшим, – как эхо, повторил Рденрант.
Он снова показал мне все свои зубы.
Он начал вызывать у меня отвращение.
Однако, если это было доверенное лицо Ангелины для действий на планете, то, несомненно, она сделала наилучший выбор.
Но у него едва ли хватит широты воображения представить себе идеи Ангелины в полном объеме. Я думаю, что деньги и титул, да еще амбиции – именно те качества, которыми она прельстилась.
Непонятным было только, где она сама.
Кто-то вошел в дверь, и я сжался, приготовившись к схватке. Это оказался всего лишь робот, но производивший такой лязг и грохот, что впору было испугаться. Князь приказал этому чудищу принести выпивку, и, когда тот повернулся, я увидел, что с задней стороны плеча у него торчит труба. В воздухе явственно чувствовался резкий запах угольного дыма.
– Этот робот что, работает на угле?
Я хихикнул.
– Да, – сказал Князь.
Он налил в стаканы.
– Это прекрасный пример развала Фрейбурианской экономики, мудро руководимой Виллельмом Некомпетентным. Вы разве видели подобных уродов в столице?
– Да вроде нет, – ответил я.
Я вытаращил глаза на извергаемые клубы дыма и следы ржавчины и угольной пыли на его корпусе.
– Конечно, меня долго не было… Все меняется…
– Они не меняются настолько быстро! И не демонстрируйте мне тут, Дибстол, галактические замашки. Я был в Мистельдроссе и видел, как там живут. У вас вообще нет роботов, даже таких дрянных.
Он в бессильной злости отвесил монстру пинок. Тот слегка качнулся и для поддержания равновесия щелкнул клапаном, пропуская пар в ножной поршень.
– Двести лет прошло с того дня, как мы в Лиге, которая поит нас молочком и успокаивает. И для чего? Чтобы король во Фрейбурбаде купался в роскоши, в то время как мы здесь получаем несколько роботов с куриными мозгами и примитивнейшей системой управления и должны продолжать строить малоэффективных роботов сами. Аппарат, который вы будете считать автоматическим, может оказаться обычной лодкой с веслами.
Он осушил стакан, и я не сделал попытки объяснить ему экономику галактической коммерции, престиж планеты и многочисленные уровни межкоммуникаций. Эта затерянная планета была отрезана от основного потока галактической культуры, может быть, тысячу лет, пока вновь после распада не установила контакт. Они должны были возрождаться постепенно, без катаклизмов, которые могут нарушить процесс. Конечно, хоть миллиард роботов могут быть присланы завтра же. И что хорошего это принесет экономике? Наверняка много лучше ввести на планету блоки управления, чтобы местные сами строили для себя то, что хотят. Если им не нравиться конечный продукт, они могут улучшить схему, вместо того, чтобы жаловаться.
Князь, конечно, в этом направлении не думал. Ангелина очень тонко сыграла на его предрассудках и личном самолюбии.
Внезапно Князь подался вперед и постучал по шкале на боку робота.
– Посмотрите на него! – крикнул он. – Давление упало на восемьдесят фунтов! А дальше, как вы понимаете, он вообще перестанет соображать и рухнет на пол. Поддерживай давление, идиот!
Внутри робота что-то щелкнуло, он наклонился и поставил поднос со стаканами на стол. Я сделал небольшой глоток и стал с наслаждением наблюдать. Раздражающе медленно подкатившись к камину, он открыл дверцу у себя в животе, откуда вырвалось пламя. Поддев угольным совком приличную порцию антрацита, он швырнул его себе в нутро и снова захлопнул дверцу. Для внутренних помещений он, конечно, не подходил.
– Вон, дубина! – заорал Князь.
Он зашелся от кашля. Дым начал рассеиваться. Я налил себе еще и решил в первую очередь выяснить все о Рденранте.
Нужно было действовать активнее, если я собирался поймать Ангелину. Вся постановка дела явно указывала на ее присутствие, а вот самой ее не было видно. В гостиной я встретил несколько офицеров из окружения Князя. Один из них, Курт, молодой небогатый дворянин, показал мне замок, состоявший из башен и небольшой слободы, обнесенной высокой стеной, отделявшей их от собственно города. Не наблюдалось никаких явных признаков планов Князя. Невдалеке несколько вооруженных волонтеров нудно отрабатывали какие-то приемы. Это все выглядело слишком мирно, чтобы быть похожим на правду ведь доставили же меня сюда не случайно. Я деликатно задал Курту несколько вопросов, и он любезно на них ответил.
Подобно большинству мелкопоместных дворян, он испытывал недовольство центральной властью, хотя, конечно, сам по себе ничего никогда делать не собирался.
Его завербовали, он был готов поддержать планы, хотя сама идея ему была не очень понятна.
То, что он не говорил мне всей правды, стало очевидно, когда я поймал его на лжи.
Мимо нас прошли женщины, и Курт сказал, что это жены двух других офицеров.
– А вы тоже женаты? – спросил я.
– Нет. Все не было времени. А сейчас, я думаю, не до этого. Когда все закончится, и жизнь войдет в норму, можно будет и об этом подумать.
– Это верно, – согласился я. – А что Князь, он женат? Меня столько лет здесь не было, что я от всего этого отключился. Жены, дети и тому подобное.
Мне показалось, что при ответе он несколько замялся.
– Ну, можно сказать… Я знаю, Князь, был женат, но там что-то случилось, и теперь он не женат.
Он запнулся и перевел мое внимание на что-то еще, уходя от предмета разговора.
Путь Ангелины всегда был отмечен трупами, наверное, имеются и сейчас один два. Выглядит вполне правдоподобной ее связь со «случайной» смертью жены Князя.
Если бы смерть была естественной, Курт не стал бы уходить от этого разговора. Он замолчал, а я не допытывался.
Хотя Ангелина не может быть на виду, ее следы окружают меня со всех сторон.
Теперь это было только дело времени.
Я могу прижать Курта и отыскать тех громил, которые вытащили меня из тюрьмы, поставить им выпивку, разговорить, расположив к себе, а потом вытянуть из них все, что можно, о человеке, который ими руководил.
Ангелина сама сделала первый шаг.
Один из угольных роботов, гремя и клацая, принес мне записку. Князь хотел видеть меня.
Когда я вошел, Князь уже был сильно и устойчиво пьян.
Кроме того, комната была заполнена сладким табачным дымом. В его сигаретах, видимо, был не только табак.
Это означало, что он с утра был в расстроенных чувствах, но я не собирался быть в числе его утешителей.
Чувства эти, конечно, не отразились на моем лице. Я изобразил исключительное внимание.
– Пора за дело, сэр? Вы для этого послали за мной? – спросил я.
– Садитесь, – пробормотал он.
Он указал на кресло.
– Угомонитесь. Хотите сигарету?
Он подтолкнул ко мне коробку, наполненную коричневатыми цилиндрами.
– Нет, сэр. В настоящее время я не курю. Это обостряет зрение и реакцию, спусковой палец должен действовать безукоризненно.
Мысли Князя витали где-то далеко.
Мне казалось, что он меня не слышит.
Потирая щеку, он оглядывал меня сверху вниз. Наконец после внутренней борьбы какое-то решение отразилось на его лице.
– Что вы знаете о семействе Радебрехен? – спросил он.
Вопрос был настолько необычен, что даже ошарашил меня.
– Абсолютно ничего, – ответил я искренне. – А что?
– Нет, нет, – быстро ответил он.
Он снова потер щеку. Голова у меня начала туманиться от воздуха комнаты, а как же должен был чувствовать себя он?
– Пойдемте со мной, – сказал он.
Он с трудом выбрался из кресла.
Пройдя через многочисленные залы вглубь здания, мы остановились около двери, похожей на все остальные, перед которой стоял охранник грозного вида мускулистый тип со скрещенными на груди руками.
В одной из них была зажата рукоять пистолета.
При нашем приближении он даже не пошевелился.
– Он со мной, – сказал Рденрант брюзгливым тоном.
– Я должен обыскать его, – сказал охранник. – Приказ.
Становилось все интереснее. Кто-то отдает приказы, которые не может нарушить князь, и это в его-то замке! Будто бы я не знал. Кроме того, я узнал голос охранника. Он был одним из тех, кто забирал меня из тюремной камеры. Он быстро и тщательно обыскал меня и отступил на шаг. Князь открыл дверь, и я последовал за ним, стараясь не отдавить ему пятки.
Теория теорией, а практика практикой.
Я был почти уверен, что встречу Ангелину, и все же увидеть ее сидящей за столом было подобно шоку. Словно электрический разряд пробежал по спинному мозгу. Настал момент, которого я ждал долгое время. Необходимо было взять себя в руки и надеть маску равнодушия, с поправкой, естественно, на то, что перед здоровым молодым мужчиной оказалась привлекательная, соблазнительная женственность.
Конечно, девушка была мало похожа на Ангелину, но сомнений не было. Изменилось лицо и цвет волос, но и на новом лице сохранилось выражение ангела, как и раньше. Фигура осталась практически той же, за исключением, возможно, небольших улучшений. Ее трансформация была поверхностной, не такой глубокой, как у меня.
– Это Граф Дибстол, – сказал Князь.
Он остановил на ней свой затуманенный взор.
– Это человек, которого вы хотели видеть, Энжела.
Итак, она осталась ангелом, только с другим именем. Это плохая привычка. Я знал нескольких людей, которые попались только потому, что выбрали себе новое имя слишком похожим на старое.
– Спасибо вам, Касситор, – сказала она. – Очень любезно с вашей стороны привести ко мне Графа Бента.
Касси, видимо, ожидая более теплого приема, переступая с ноги на ногу, бормотал что-то себе под нос.
Однако Ангелина-Энжела оставила температуру приема той же, а может, и опустила еще градуса на два, начав перебирать какие-то бумаги у себя на столе.
Несмотря на свое состояние, Князь все понял.
Он вышел, опять что-то бормоча, и на этот раз я понял, что это было самое короткое и грубое слово в местном диалекте.
Мы остались одни.
– Зачем вы лгали, будто служили в Звездной Гвардии? – спросила она совершенно спокойно.
Она продолжала копаться в бумагах. Я сделал намек на саркастическую улыбку и сбил не существовавшую пыль с рукава.
– Не мог же я рассказать этим прекрасным людям, чем я действительно занимался все эти годы.
Глаза мои излучали простодушие.
– И чем же вы занимались, Бент? – спросила она все тем же ровным, без эмоций голосом.
– А вот это уже мое дело, – сказал я в ее тональности. – И прежде чем отвечать на вопросы, я бы хотел узнать, кто вы, и как оказалось, что вы имеете здесь большее влияние, чем великий Князь Касситор?
Я решил идти напролом, но это ее не смутило, и она снова завладела инициативой.
– Ну, поскольку у меня здесь большее влияние, я думаю, вы найдете желание отвечать на мои вопросы. Не бойтесь шокировать меня, вас удивит, сколько я о вас знаю.
Нет, возлюбленная Ангелина, совсем не удивит. Но не мог же я все выложить без всякого сопротивления.
– Ведь за всей этой идеей революции стоите вы, не так ли, – сказал я в утвердительной, а не в вопросительной манере.
– Да, – сказала она.
Она положила на стол бумаги, чтобы видеть меня.
– Тогда вы должны знать. Я занимался контрабандой. Это очень интересное занятие, если знать, где что брать. Через несколько лет я понял, что это наиболее выгодный бизнес. Однако, в конце концов, некоторые правительства увидели во мне опасного конкурента, так как хотели обкрадывать народ единолично. Под давлением обстоятельств я вернулся на свою тихую родину для отдыха.
Ангел мой не хотела покупать кота в мешке и задала мне массу прекрасных вопросов, показывавших ее полную осведомленность в этом деле. Я не боялся, так как в свое время пропустил через свои руки этим способом мегасуммы. Волновался я только за детали, так как занимался этим в молодости, еще не достигнув профессиональных высот. Войдя в роль, я старался запомнить все, что говорил. Это был решающий момент, когда не допускалось ни малейшего намека или жеста, способных воскресить в ее памяти Скользкого Джима ди Гриза. Я должен казаться местным трупом, витающим все еще в облаках вселенной.
Атмосфера нашей беседы с выпивкой и дымившимися сигаретами была, конечно, подстроена, чтобы ослабить мой контроль над собой и дать мне возможность допускать ошибки. Я действительно пару раз соврал, но так, чтобы она отнесла это за счет моего мальчишеского задора. Когда напряжение спало, я попытался сам задать вопрос.
– Скажите, с вами никак не связана местная семья Радебрехен?
– Почему вы спрашиваете? – спросила она холодно и жестко.
– Ваш улыбчивый друг Касситор Рденрант спросил меня об этом перед тем, как идти сюда. Я сказал ему, что ничего не знаю. Это как-то связано с вами?
– Это… Они хотят убить меня, – ответила она.
– Ну это же глупо и отвратительно, – сказал я, принимая эффектную позу.
Она проигнорировала.
– Чем я могу вам помочь? – спросил я.
Я возвратился к делу, раз моя мужская привлекательность на нее не подействовала.
– Я хочу, чтобы вы были моим телохранителем, – сказала она.
Когда я улыбнулся и открыл рот, чтобы ответить, она перебила.
– И, пожалуйста, избавьте меня от всяких комплиментов по поводу тела, которое будете с удовольствием охранять. Я достаточно наслушалась этого от Касситора.
– Я хотел только сказать, что принимаю предложение.
Это была ложь, так как фразы, аналогичные отмеченным, вертелись у меня на языке. Я напомнил себе, что, как это ни трудно перед лицом Ангелины, но расслабляться я не имею права.
– Расскажите мне только что-нибудь о людях, которые хотят убить вас.
– Известно, что Князь Рденрант был женат, – сказала Ангелина.
Она поигрывала, словно девочка, стаканом.
– Его жена совершила самоубийство самым глупым образом. Ее семья, эти самые Радебрехены думают, что ее убила я, и хотят отомстить, убив в ответ меня. В этом заброшенном углу Фрейбура еще сохранилась вендетта, и эти богатые идиоты тоже ее исповедуют.
Вот теперь картина прояснилась.
Князь Рденрант, прирожденный оппортунист, чтобы увеличить состояние, женился на дочери этой семьи. Все было прекрасно, пока не появилась Ангелина. Не зная местных обычаев, связанных с мщением, она убрала с пути камень преткновения.
Но что-то было сделано не так, или Князь где-то сплоховал, и возникла вендетта. Теперь мой Ангел хочет просунуть мою нежную плоть между собой и убийцами.
Я задал еще один вопрос.
– Это было самоубийство, или вы убили ее? – спросил я.
– Да, я убила ее, – сказала она.
Все наши карты лежали на столе. Решение было за мной.




Глава 17


Итак, что же нужно делать? Я не собирался стрелять или бить ее по голове, чтобы арестовать. Нет, я, конечно, собирался ее арестовать, но в будущем. Ведь нельзя же сделать это в центре цитадели Князя. Кроме того, хотелось подробней разобраться в деятельности Князя, так как она была, несомненно, в компетенции Специального Корпуса. Если я собирался вернуться, то с таким подарком мне было бы значительно легче это сделать.
Но вообще-то я не был уверен, что хочу вернуться. Трудно забыть тот заряд, которым они пытались взорвать меня. В целом все было не так просто. Сюда оказалось замешанным множество факторов.
Находясь большую часть времени с Ангелиной, я откровенно любовался ею и забывал о телах, плававших в космосе. Они приходили ночью и терзали мою совесть, но я всегда засыпал раньше, чем они успевали сделать свое дело.
Жизнь была постелью из роз, и можно было наслаждаться ею, пока цветы не завяли.
Наблюдать, как она работает, было истинным удовольствием.
Если бы вы поставили меня к стенке и заставили признаваться, я бы ответил, что кое-чему я у нее научился.
Она ведь самостоятельно организовала революцию на мирной планете, которая имела много шансов на успех.
В некоторой степени я ей помогал.
Несколько раз она обращалась ко мне с вопросами и во всех случаях следовала моим рекомендациям.
Конечно, я никогда не свергал правительства, но криминальные законы во всем едины, вне зависимости от применения.
Однако это было редко.
Большую часть времени, особенно в первые несколько недель, я оставался телохранителем, защитником от покушения.
Подобное положение, конечно, не могло не вызывать у меня иронической улыбки.
Существовал однако в нашем маленьком Мятежном Раю змей, имя которому было Рденрант.
Из отдельных слов, услышанных в разных местах, я начал подозревать, что Князь вовсе не хочет быть революционером. Чем ближе был день выступления, тем бледнее он становился. К этому добавлялись его физические пороки, и однажды произошел конфликт.
Ангелочек и Князь совещались, а я сидел сбоку в приемной.
Когда удавалось, я бессовестно подслушивал. На этот раз, закрывая дверь, я тоже оставил маленькую щелочку. Осторожно манипулируя пальцами, я расширил ее, пока не услышал голоса.
Князь почти кричал, в его словах отчетливо прослеживалась недвусмысленная попытка шантажа. Затем тон понизился, и как я ни прислушивался, но ничего не услышал. Потом в его голосе зазвучало хныканье, перемежавшееся сахарной лестью.
Ответ Ангелины был однозначен – громкое и решительное нет.
Его вопль поднял меня на ноги.
– Но почему? Всегда только нет! Хватит с меня!
Послышался звук рвущейся материи, что-то упало на пол и разбилось. Одним прыжком я влетел в дверь. Перед моим взором открылась живописная батальная сцена. Одежда Ангелины была разорвана на одном плече, Князь стоял рядом, вцепившись пальцами, словно когтями, ей в руку. Выхватив пистолет, я рванулся вперед, но Ангелина была быстрее. Схватив со стола бутылку, она ловко ударила его по голове. Князь рухнул, как подкошенный.
Подтянув разорванную блузу, она сделал останавливающий жест.
– Уберите пистолет, Бент. Все закончилось, – сказала она спокойно.
Я подчинился, но только после того, как убедился, что Князь без движения, и моя помощь не требуется. Она справилась сама. Когда я встал, она уже уходила, пришлось ее догонять.
Остановившись перед своей комнатой, она бросила мне:
– Ждите здесь.
Не нужно было быть слишком прозорливым, чтобы предсказать наступление плохих времен. Придя в себя, Князь, несомненно, примет нужное решение и об Ангелине, и о революции. Я размышлял, обдумывая эти вопросы, когда она позвала меня.
Ее руки покрывал длинный платок, скрывавший разорванное платье. Внешне она выглядела спокойно, но скрытый блеск в глазах выдавал волнение. Я заговорил, как мне казалось, о том, что должно было беспокоить ее в первую очередь.
– Хотите, чтобы я присоединил Князя к его родовитым предкам в семейном склепе?
Она отрицательно покачала головой.
– Он еще пригодится. Мне удается справляться с моим темпераментом, держите под контролем и свой.
– С этим у меня все в порядке. Но неужели вы думаете, что после всего происшедшего можно продолжать с ним работать? У него, между прочим, серьезная травма головы.
Подобные мысли не обременяли ее. Она отмахнулась рукой.
– Я все еще могу управлять им, и он будет делать все, что я хочу, разумеется, в определенных пределах. Ограничениями служат его собственные природные способности, о чем я не знала, ставя его во главе восстания. Жаль, что трусость медленно разрушает первоначальную решительность его намерений. Но он все еще считается главарем, и мы должны использовать его в этом качестве. А сила и власть должны быть в наших руках.
Я человек не медлительный, но осторожный. Прежде чем ответить, я обдумал ее слова со всех сторон.
– Что означает это «мы» и «наше»? Где тут мое место?
Ангелина расположилась в кресле и откинула со лба свои прелестные золотые волосы. В ее улыбке было около двух тысяч вольт, и предназначалась она мне.
– Я хочу, чтобы вы участвовали в этом деле вместе со мной, – сказала она с теплыми интонациями, – партнером. Мы держим впереди Князя Рденранта, пока не придет успех, затем устраняем его, и все остальное делаем сами. Согласны?
– Да, – сказал я.
Потом с особым воодушевлением я снова повторил:
– Да!
Впервые я был столь однословен. Нужно было срочно собраться с мыслями.
– И все-таки, почему я? Простой телохранитель, который заботится прежде всего о восстановлении своих украденных прав. Не велик ли скачок от мальчика на побегушках до председателя правления?
– Зачем спрашивать, если вы сами все понимаете, – сказала она.
Она улыбнулась, отчего температура в комнате поднялась градусов на десять.
– Вы можете руководить этим делом так же хорошо, как и я, вам это нравится. Мы вместе сделаем революцию и завоюем планету. Что вы на это скажете?
Пока она говорила, я ходил взад и вперед. Она встала, взяла меня за руку и остановила. Тепло ее пальцев жгло меня огнем сквозь рубашку. Ее лицо было прямо передо мной, а голос стал бархатным и низким такого я никогда не слышал.
– Это будет прекрасно. Обязательно. Ты и я… вместе. Обязательно!
Бывает, когда словами не скажешь, и тогда говорит ваше тело. Это был тот самый случай. Мои руки обняли ее и прижали к себе, мой рот приник к ее губам. Она ответила мне тем же. Руки ее лежали на моих плечах, губы были ласковыми. Продолжалось это столь мало, что впоследствии я не был уверен, было ли это вообще. Теплота внезапно исчезла, все стало плохо.
Она не боролась со мной, не пыталась оттолкнуть, но губы ее вдруг стали безжизненными, а глаза совершенно пустыми. Она так и стояла, пока я не опустил руки и не отошел, потом снова села в кресло.
– Что случилось? – выдавил я из себя.
– Хорошенькое личико это все, о чем вы думаете? – спросила она.
В ее голосе было рыдание, страдание исказило ее лицо.
– Все вы мужчины похожи… все одинаковы!
– Невероятно! – крикнул я в раздражении. – Вы же хотели, чтобы я вас поцеловал, не отрицайте! Что изменилось в ваших мыслях?
– А захотели бы вы поцеловать ее? – выкрикнула Ангелина в исступлении, которого я не мог понять.
Она дернула тонкую цепочку вокруг шеи и швырнула ее мне. На ней висел маленький медальон, еще теплый от ее тела. При падении света под определенным углом на нем ясно просматривалось изображение. Мне удалось кинуть только один взгляд на девушку на фотографии. Что-то опять изменилось в мыслях у Ангелины, она вырвала цепочку и стала толкать меня к двери.
Дверь захлопнулась за мной, загремел тяжелый засов.
Не обращая внимания на удивленного охранника, я направился к себе в комнату. Но что означала ее внезапная холодность и эта фотография? Зачем она носила ее? Хотя я видел ее один миг, этого было достаточно. На фото была молодая девушка, может быть, сестра. Ужасные генетические законы говорят, что возможно неопределенно большое число комбинаций. Эта девушка была отвратительно уродлива другого слова не подберешь.
Дело было не в каком-то одном факторе, вроде горбатой спины, выпирающей челюсти или торчащего носа. Тут была комбинация черт, составляющих единое отталкивающее целое, которое вызовет отвращение у кого угодно.
Тут я понял, что непроходимо глуп. Ангелина дала мне взглянуть на глубинные причины того, что изломало, исковеркало ей жизнь. Сразу стало ясно многое другое. Сколько раз, глядя на нее, я удивлялся, как может такая испорченная сущность находиться в такой очаровательной упаковке.
Теперь ответ был ясен – я не видел первоначальной оболочки. Мужчина еще как-то может терпеть свою уродливость, но что должна чувствовать в такой ситуации женщина? Как жить, когда каждое зеркало твой враг, и люди поскорее отворачиваются, увидев тебя? Что делать, если, к счастью или несчастью, вы наделены острым наблюдательным разумом, который все видит и сознает, делает неутешительные выводы, мучается от знаков отвращения? Некоторые девушки могли бы покончить жизнь самоубийством, но не Ангелина. Я могу предположить, что сделала она. Презирая себя, ненавидя свой мир и людей в нем, она не испытывала угрызений совести, задумывая преступления с целью добычи денег для операции по исправлению какого-то уродства, потом еще денег для следующей операции.
Затем, когда кто-то пытался остановить ее однажды, она легко, а возможно, и с удовольствием убила его. Медленный, жуткий подъем через преступления к красоте с достойным удивления разумом.
Бедная Ангелина. Я мог бы пожалеть ее, если бы не убийства, которые она совершила. Бедная, несчастная, одинокая девушка, которая, выигрывая одни битвы, безнадежно проигрывала другие. Она сумела придать телу очаровательные, действительно ангельские формы, а мозг, который управлял всем процессом, постепенно деформировался, пока не стал таким же уродливым, как раньше тело.
Но если можно изменить тело, почему нельзя изменить мозг? Можно ли что-то для нее сделать?
Я так напряженно думал, что не мог усидеть в своей маленькой комнате и вышел на воздух.
Близилась полночь, внизу должна была быть охрана, и все двери были заперты.
Я решил подняться наверх. В саду на крыше не должно было быть никого. Можно будет прогуляться в одиночестве.
На Фрейбуре нет Луны, но ночь была ясная, звезды давали достаточно света, чтобы видеть вокруг.
Охранник на крыше приветствовал меня, когда я вышел. Был виден красный огонек сигареты у него в руке. Я должен был что-то сказать по этому поводу, но мысли были заняты совсем другим.
Повернув за угол, я остановился и, облокотившись о парапет, стал смотреть на темные громады гор. Что-то задерживало мое внимание, и через несколько минут я понял, что это было: охранник. Он был на посту и курил, хотя часовому это не положено. Может быть, я слишком придирался, но мне это не понравилось.
В любом случае, поскольку это меня беспокоило, стоило вернуться и сказать ему несколько слов. Его не было на обычном месте, и это радовало; значит ходит вокруг и наблюдает. Я пошел обратно и вдруг заметил сломанные цветы, свисавшие с края крыши.
Это было совершенно невероятно, так как верхний сад был предметом гордости и постоянных забот Князя. Издали я увидел среди цветов какое-то темное пятно и понял, что дела очень и очень плохи. Это был часовой, мертвый или при смерти. Мне не нужно было искать причину, почему кто-то мог оказаться здесь ночью.
Причиной была Ангелина. Ее комната была на верхнем этаже почти под этим местом. В пяти метрах ниже была видна белая площадка балкона перед ее окном и что-то темное и бесформенное, припавшее к стене. Мой пистолет остался в комнате.
Это был один из немногих случаев в моей жизни, когда я не выполнил всех предосторожностей. Я должен был спасти Ангелину. Все это в доли секунды промелькнуло у меня в мыслях, когда я взялся за край балюстрады. Рука наткнулась на крохотный крючок, к которому была привязана веревка, практически невидимая, но крепкая, как канат. Убийца спустился с помощью специального прибора, выпускавшего из себя нить, словно паук. Нить представляла собой субстанцию, состоявшую из одной мономолекулы, способной выдержать вес человека. Если бы я попытался спуститься по ней, то лишился бы пальцев – она была острее бритвы.
На балкон можно было попасть, достигнув маленькой площадки под ним, для чего нужно было пройти почти два километра по долине. Я принял решение прыгать, вскочил на перила и поймал равновесие.
Подо мной бесшумно открылось окно. Я оттолкнулся и, целясь пятками в человека, полетел вниз.
В воздухе меня развернуло, и я вместо того, чтобы ударить, рухнул ему на плечи. Мы оба покатились по балкону.
Древние камни задрожали, но выдержали.
Падение слегка оглушило меня, но я надеялся, что его плечам досталось не меньше, чем моим ногам. Несколько секунд я был беспомощным, затем совладал с собой и пополз к нему. От удара из его рук выпал длинный тонкий кинжал. Я увидел, как блеснуло его лезвие. Он успел к нему раньше и, зарычав, нанес удар, который, к счастью, не задел меня, а только пропорол рукав. Пока он не отскочил, я схватил его запястье с ножом и крепко сжал.
Это была безмолвная, кошмарная битва, ценой которой, как мы оба хорошо понимали, была жизнь. Из-за ушиба ноги я не смог быстро встать, и он, более тяжелый и более сильный, оказался сверху. Обоими руками я с трудом удерживал его руку со смертоносным клинком. Стояла мертвая тишина, слышалось только наше тяжелое дыхание.
Перевес начал склоняться на сторону убийцы, вес и неумолимая сила делали свое кинжал медленно опускался. Лезвие было совсем рядом, но тут я заметил, что вторая его рука безжизненно висит. Она была сломана при падении, а он даже не издал ни звука.
Никогда человек не сражается так отчаянно, как при борьбе за жизнь. Мне удалось вытащить из-под него одну ногу и, извернувшись, я ударил коленом в его сломанную руку. Он содрогнулся от боли.
Я повторил удар сильнее. Пытаясь отстраниться, он потерял равновесие и согнул локоть, стараясь удержаться от падения. Вложив все силы, которые были в моем теле, я развернул его руку лезвием вверх.
Это почти удалось мне, но он все-таки был сильнее, лезвие только слегка царапнуло его грудь. Я собрал силы, чтобы повторить прием, но внезапно он содрогнулся и умер.
Хитростью меня не возьмешь, но это была не хитрость. Я почувствовал, как в спазме закаменели его мускулы, когда он упал в сторону, но все равно не разжал хватки, пока за мной не зажегся свет в окне. Только теперь я увидел жуткие желтые капли на лезвии кинжала – мгновенно действующий нервнопаралитический яд.
Там, где лезвие задело рукав моей рубашки, тоже остался желтый след. Я знал, что этот яд не нуждается во введении внутрь, он также хорошо действует на обнаженную кожу.
С невероятными предосторожностями, борясь с дрожью в руках от усталости, я стянул рубашку. Только когда она была сброшена поверх трупа, я расслабился и глубоко вздохнул.
Нога у меня действовала, хотя и сильно болела. Видимо я не сломал ее, а только сильно ушиб, так как мой вес она держала. Я шире открыл высокое окно в комнату, и труп позади меня ярко осветился. Ангелина спокойно сидела на кровати, прижимая к груди одеяло, но в глазах ее виднелась тревога. Она поняла, что произошло.
– Он мертв, – сказал я хриплым голосом.
Горло мое пересохло, и я прокашлялся.
– От собственного яда.
Я прошел в комнату, растирая ногу.
– Я спала и даже ничего не слышала, когда он открыл окно, – сказала она. – Спасибо.
Актриса, лгунья, обманщица, убийца она играла сотни ролей, говорила бесчисленным количеством оттенков голосов. Но сейчас в этих последних словах ощущалось неподдельное чувство. Эта попытка убийства произошла слишком быстро после предшествовавшей тяжелой сцены. Ее защитные реакции еще не успели возобладать над естественными эмоциями.
Волосы рассыпались у нее по плечам, на ней была красивая ночная сорочка, сделанная из какого-то тонкого и мягкого материала. Все события этой ночи давали мне право действовать смело. Я сел на постель и обнял ее за плечи. Медальон с разорванной цепочкой лежал на столике перед кроватью. Я взял его в руку.
– Пойми, этой девушки не существует, она осталась только в твоей памяти, – сказал я. – Это все в прошлом. Ты была ребенком, а теперь ты женщина. Ты была девочкой, а теперь ты женщина. Ты, может, и была этой девочкой, но сейчас ты – не она!
Я резко повернулся и выбросил медальон в окно в темноту.
– Все это осталось в прошлом, Ангелина! – крикнул я во все горло. – Ты это только ты!
Я поцеловал ее, и на этот раз она уже не оттолкнула меня. Как я нуждался в ней, так и она нуждалась во мне.




Глава 18


Как только рассвет коснулся неба, я отнес тело убийцы к Князю. Я был лишен удовольствия разбудить его, так как сержант охраны уже сделал это, когда обнаружил лежащего часового на крыше. Он был мертв от того же самого отравленного ядом клинка. Начальник и охрана топтались вокруг тела на полу приемной Князя и с недоумением рассуждали об этой непонятной смерти часового. Они не видели меня, пока я не бросил свой груз рядом с часовым, напугав их.
– Это убийца, сказал я не без гордости.
Князь Касситор наверняка узнал тело, так как, взглянув на него, резко вздрогнул. Несомненно, это был близкий родственник, родной брат или кто-то в этом роде.
Я думаю, он никогда не верил, что семейство Радебрехен осуществит свою угрозу мести.
Поведение сержанта охраны вызвало недоумение. Он переводил взгляд с Князя на труп и обратно, и я удивился, как быстро носятся мысли в его бритой, мощной военной голове. Тут была какая-то сложная завязка, и нужно было выяснить, в чем дело. Я решил при первой же возможности поговорить с сержантом тет-а-тет. Князь, стоя рядом с трупами, потирал щеку, хрустел суставами и, наконец, велел унести их.
– Останьтесь, Бент, – сказал он, когда я собрался уходить с другими.
Я уселся в кресло, а он дождался, пока все ушли. Подбежав к бару, он наполнил стакан местным самогоном и, давясь, проглотил его. Наполнив стакан второй раз, он вспомнил, что не мешает и мне предложить этой живительной влаги. Я не отказался и, посасывая ее, удивлялся его волнению.
Во-первых, Князь проверил замки на всех дверях и плотно завесил окно. Отперев своим специальным ключом ящик стола, он достал из него маленький электронный прибор с управлением и телескопической антенной на верхней крышке.
– Неплохая штука! – сказал я.
Он вытянул антенну и не ответил, только бросил из-под бровей короткий взгляд и занялся регулировкой. Только когда на крышке зажегся зеленый индикатор, он успокоился.
– Вы знаете, что это такое? – спросил он.
Он указал на прибор.
– Конечно, – сказал я. – Только познакомился я с ними не на Фрейбуре. Они не слишком распространены.
– Они вообще не распространены, – ответил он.
Он добивался максимальной яркости зеленого индикатора.
– Насколько мне известно, этот экземпляр единственный на планете, и я хочу, чтобы вы никому не говорили о том, что видели. Н и к о м у, повторил он с ударением.
– Это меня не касается, – сказал я с наигранным отсутствием интереса. – Я думаю, человек имеет право на свои тайны.
Я сам любил тайны и множество раз использовал снуп-детекторы. Они могли обнаруживать электронные или волновые подслушивающие устройства и немедленно оповещать об этом. Можно было обмануть их, но сделать это было очень трудно.
Пока никто не знал о детекторе, Князь мог быть уверен, что его никто не подслушивает. Но кому это могло прийти в голову здесь, в центре его замка? Даже он должен знать, что снуп-приборы не могут работать на расстоянии. В воздухе резко запахло крысой, и я начал догадываться, в чем дело. Не оставалось сомнений, что крыса – Князь.
– Вы не глупый человек, Граф Дибстол, – сказал он.
Он подразумевал под этим, что я значительно глупее его.
– Вы путешествовали, видели другие миры и понимаете, как дики и отсталы мы здесь. Не откажитесь помочь мне сбросить петлю, которая затягивается вокруг шеи нашей планеты. Никакие жертвы не страшны, если они приближают день освобождения.
Он даже вспотел и опять вернулся к своей противной привычке хрустеть суставами. Голова сбоку, там, где Ангелина приложила бутылку, была заклеена пластырем, мокрым от пота. Я надеялся, что рана болит.
– Вы охраняете эту иностранку, – сказал Князь.
Он повернулся боком, но все еще продолжал наблюдать за мной краем глаза.
– Она оказала нам определенную помощь в организации, но сейчас ставит нас в затруднительное положение. Уже имеется одно покушение на ее жизнь и, вероятно, будут другие. Радебрехен старая известная семья, и ее присутствие для них невыносимо.
Он отхлебнул из стакана и перешел к основному.
– Я думаю, вы сможете выполнить ее работу так же хорошо, а возможно, и лучше. Как вы на это смотрите?
Без сомнения, я был переполнен талантами, или на этой планете явно не хватало революционеров. Уже второй раз за сутки мне предлагали сотрудничество. Было ясно, что Ангелина предлагала искренне, а вот от предложения Касси Дюка Рденранта исходил дурной душок. Я решил продолжать игру, чтобы увидеть, к чему это приведет.
– Я польщен, Князь, – ответил я. – Но что будет с иностранкой? Я не уверен, что ей понравится эта мысль.
– Это не важно, что ей понравится, – отрезал он.
Он слегка коснулся пальцами повязки на голове, затем, снова взяв себя в руки, продолжил:
– Мы не можем быть с ней жестокими.
Лицо его исказила отвратительная лицемерная улыбка, какой я никогда не видел до сих пор.
– Мы будем держать ее в заключении. У нее есть несколько преданных соратников, но об этом позаботятся мои люди. Вы будете с ней и арестуете ее в нужный момент. В тюрьме она будет в безопасности и не станет мозолить глаза, чтобы не навлечь неприятности на нас.
– Отличный план, – согласился я с энтузиазмом. – Меня не радует мысль заключить эту бедную женщину в тюрьму, но если так нужно, то я готов. Цель оправдывает средства.
– Вы правы. Но я хочу, чтобы была полная ясность. Вы, Бент, имеете замечательную способность выворачивать фразы, поэтому я лучше запишу. Цель оправдывает средства.
И такой вот человек планирует революцию! Я напряг память, чтобы вспомнить подходящий к случаю афоризм, но мысль затопила внезапная ярость. Я вскочил на ноги.
– Если мы собираемся сделать это, Князь, незачем терять время, – сказал я. – Давайте назначим арест на 18-00, это даст вам время обезвредить ее охрану. Я буду с ней в комнате и арестую ее, как только получу от вас сообщение об успешном завершении вашей акции.
– Все правильно. Вы, как всегда, человек действия, Бент.
Он протянул руку, и я, сдерживая отвращение, вынужден был пожать эту безвольную, влажную, предательскую ладонь.
Теперь прямо к Ангелине.
– Нас тут не подслушивают? – спросил я.
– У вашего бывшего дружка Князя Касси есть снуп-детектор. Не исключено, что у него имеются и другие приборы для подслушивания, которые он мог установить здесь.
Эта мысль ни в малейшей степени не взволновала Ангелину. Она сидела перед зеркалом, расчесывая волосы. Сцена, конечно, была очаровательная, но в данный момент неуместная. Штормовые ветры неслись на революцию, грозя все разрушить.
– Я знаю о детекторе, – сказала она.
Она продолжала причесываться.
– Это я ему подсунула. Правда, его слегка доработали, чтобы на наших частотах он всегда показывал норму, даже когда я включаю подслушивающее устройство.
– И вы слышали, как несколько минут назад он сделал мне предложение убить вашу охрану, а вас заключить в подземную тюрьму?
– Нет, не слышала, сказала она с таким изумительным самообладанием и спокойствием, которое всегда отличало все ее поступки.
Она улыбнулась мне в зеркале.
– Я была занята воспоминаниями о прошедшей ночи.
Женщины! Они все смешивают вместе.
Возможно, для них так лучше, но очень трудно для тех, кто находит, что эмоции и логика разные вещи. Я должен был заставить ее понять серьезность ситуации.
– Хорошо, пусть эти маленькие новости вас не волнуют, – сказал я.
Я старался держаться спокойно.
– Но есть другие. Вовсе не Раденбрехены послали убийцу прошлой ночью. Это сделал Князь.
Это подействовало. Ангелина оставила в покое волосы, и глаза ее посерьезнели.
Она не задала никаких глупых вопросов, а ждала, что я скажу дальше.
– Я думаю, вы недооцениваете бешенство этой крысиной морды. Когда вчера он получила бутылкой по голове, это совершенно разъярило его. Наверняка план у него был уже готов, и вы только подтолкнули его. Сержант охраны опознал убийцу и связал его с Князем. Это объясняет и то, как убийца попал на крышу, и откуда он знал, где вас искать, а заодно и внезапность этой атаки. Слишком многое произошло после вашей драки с Касситором Сварливым.
Пока я говорил, Ангелина вернулась к своей прическе и стала взбивать локоны.
Она не ответила. Это полнейшее отсутствие интереса стало действовать мне на нервы.
– Так что же вы все-таки собираетесь делать? – спросил я, уже не скрывая раздражения.
– А не кажется ли вам, что более важно понять, что вы собираетесь делать?
Она не подчеркивала вопроса, но за ним скрывалось многое. Я видел, что она наблюдает за мной в зеркале, поэтому отошел к окну, глядя на фатальный балкон и покрытые снегом горные вершины. Что я собирался делать? Это был вопрос куда более сложный, чем ей казался.
Что я собирался вообще делать?
Участвовать в революции, к которой не имел ни малейшего интереса? Зачем я тут?
Чтобы арестовать Ангелину для Специального Корпуса? Об этом надо пока забыть.
Но ответ надо было найти. Мое тело было хорошо замаскировано, но я не рассчитывал на какое-то длительное расследование.
Ангелина была, несомненно, уверена, что убила меня, поэтому не станет заниматься моей идентификацией. Я узнал ее очень быстро, изменено лицо, и все.
Тут меня осенило. Какие-то участки памяти могут забыть некий факт, но внезапно он может появиться. Я вспомнил, что сказал прошлой ночью.
«Все это осталось в прошлом, Ангелина», кричал я. Я сказал это, и она не возразила, хотя она уже не Ангелина, здесь она Энжела. Когда я к ней повернулся, на моем лице наверняка была написана растерянность, но она только загадочно улыбнулась и ничего не сказала. Но волосы расчесывать перестала.
– Ты знала, что я не Граф Дибстол? – выговорил я с трудом. – И как давно?
– Давно. Почти сразу, как ты вошел сюда.
– Ты знаешь, кто я?
– Настоящего имени я не знаю, если ты это имеешь в виду. Но я помню, какая злость во мне кипела, когда после огромной работы ты выжил меня из крейсера. Я помню глубокое удовлетворение, когда я стреляла в тебя во Фрейбурбаде. Теперь ты скажешь мне свое имя?
– Джим, – сказал я невесело. – Джим ди Гриз, известный в своей среде как Скользкий Джим.
– Прекрасно. Мое настоящее имя – Анжела. Я думаю, это была идиотская шутка моего отца, поэтому я с радостью смотрела, когда он умер.
– Почему ты не убьешь меня? – спросил я.
Я догадывался, как отошел в лучший мир ее отец.
– Зачем, дорогой? – ответила она проникновенно. – Мы оба сделали в прошлом ошибки, и потребовалось много времени, чтобы понять нашу похожесть. Я могу точно так же спросить, почему ты не арестуешь меня? Ведь с этого все началось, не так ли?
– Да, но…
– Но что? Ты пришел сюда с этой мыслью, но не выдержал внутренней борьбы с собой. Поэтому я не сказала, что узнала тебя. Я не знала, как все получится, хотя и надеялась. Ты видишь, я не хотела убивать тебя. Я знала, что ты любишь меня. Это было очевидно сразу. Это отличалось от звериной похоти всех этих самцов, которые говорили, что любят меня. Им нравилась только моя плоть, а ты любишь меня всю, потому что мы оба одинаковы.
– Мы не одинаковы, – сказал я.
Но в моем тоне не было убежденности.
Она только улыбнулась.
– Ты убивала и наслаждалась убийством вот наше основное различие. Понятно?
– Ерунда!
Она отмахнулась, как от мухи.
– Ты убил прошлой ночью тоже, неплохая работа, и я не заметила никакого раскаяния. И даже, по-моему, отмечался определенный подъем.
Не знаю, почему, но я чувствовал, что как будто петля затягивается у меня на шее. Все, что она говорила, было неправильно, но я не мог сказать, где конкретно. Где выход? Как разрубить этот гордиев узел?
– Давай покинем Фрейбур, – сказал я наконец. – Уйдем от этого ненужного идиотского восстания. Там опять будут смерти, убийства.
– Мы уйдем, если сможем найти место, где нам будет хорошо, – сказала Анжела с металлом в голосе. – Но это не главное. Главное, ты должен что-то поправить у себя в голове, изменить точку зрения. Это глупое отношение к убийству. Ты не понимаешь, что это совершенно тривиально. Через двести лет в галактике умрут все, кто живет сегодня, и какая разница, если нескольким людям помочь достичь этого чуть быстрее. Они сделают то же самое, если у них будет возможность.
– Ты не права, – возразил я.
Я понимал, что философия жизни и смерти гораздо сложнее, но затруднялся сформулировать свою точку зрения в такой нервной обстановке. Анжела слишком сильный наркотик, и моя слабая волевая решимость не устояла, смытая мощным потоком эмоций. Я прижал ее к себе и стал целовать, понимая, что хоть это и решает сиюминутные проблемы, но финальное решение делается еще труднее.
Тонкое пронзительное жужжание ударило мне в уши, и Анжела тоже его услышала. Оторваться друг от друга было трудно.
Я сел в кресло, а она подошла к видеофону и, переключив, что-то спросила. Я не слышал ответа, так как она отключила динамик и пользовалась наушниками. Один или два раза она сказала «да», неожиданно посмотрев при этом на меня. Не видно было, с кем она говорит, да и мне было все равно. Хватало других проблем.
Закончив разговор, она на момент застыла, и я ждал, что она скажет. Но она пошла к столу и стала в нем копаться. Там было много интересных вещей, но достала она ту, которой я меньше всего ожидал. Это был пистолет, большой и смертоносный, направленный на меня.
– Зачем ты сделал это, Джим? – спросила она.
Слезы застыли в уголках ее глаз.
– Почему ты решил это сделать?
Она даже не слушала мой ответ, ушла в свои мысли, хотя пистолет упорно смотрел в центр моего лба. Внезапно она вернулась к действительности, и злость плеснулась в ее глазах.
– Да ты ничего и не сделал, – сказала она старым жестким тоном. – Это я поверила, что один мужчина может отличаться от всех остальных. Ты преподал мне отличный урок, и за это ты умрешь быстро, вместо мучительной смерти.
– Ты что, совсем сошла с ума? – заорал я.
Я ничего не понимал.
– Не разыгрывай из себя невинность, – сказала она.
Она отступила назад и достала из-под кровати маленький тяжелый чемоданчик.
– Это радарный пост. Я сама установила оборудование и подкупила операторов, чтобы послали мне сигнал сразу. Кольцо кораблей, как тебе хорошо известно, снижается из космоса и окружает эту область. В твою задачу входило отвлекать меня как можно дольше. Этот план чуть не удался.
Она кинула на руку плащ и стала спиной отходить через комнату.
– Если я скажу, что я тут ни причем, и дам тебе самое великое слово чести, ты не поверишь мне? – спросил я. – Я ничего не делал и ничего не знал об этом.
– Оставь это для Космических Бойскаутов, – сказала Анжела издевательски. – Почему бы тебе не сказать правду, ведь все равно через двадцать секунд ты умрешь.
– Я сказал тебе правду.
Я хотел броситься на нее, но знал, что не успею.
– Прощай, Джеймс ди Гриз. Приятно было провести с тобой время. Позволь, уходя, доставить тебе последнюю радость. Все, что ты делал, было напрасно. Позади меня есть дверь и выход, о котором никто не знает. До того, как сюда прибудет полиция, я буду в безопасности. И еще скажу, что я буду убивать, и никто не сможет меня остановить.
Анжела подняла пистолет на вытянутую руку и слегка коснулась курка. За ней повернулась панель, открывая черную дыру в стене.
– Не разыгрывай сцену, Джим, – сказала она брезгливо.
Она глядела на меня поверх пистолета.
– Я не попадусь на удочку. Эти широко раскрытые глаза, это удивление, как будто кто-то стоит у меня за плечами. Я не повернусь. Ничего у тебя не выйдет.
– Знаменитые последние слова, – сказал я.
Я отпрыгнул в сторону. Пистолет рявкнул, но пуля ушла в потолок. За ней стоял Инскипп, поймав пистолет, выбитый у нее из руки. Анжела смотрела на меня с ужасом, даже не пытаясь сопротивляться.
Уже и наручники защелкнулись на ее тонких запястьях, а она стояла все так же неподвижно и молча. Я прыгнул вперед, выкрикивая ее имя.
Позади Инскиппа появились двое в форме Патруля. Они забрали ее, а он запер дверь, чтобы я тоже не выскочил за ними.
Я стал таким же вялым и безучастным, как до этого Анжела.




Глава 19


– Выпьем, сказал Инскипп.
Он опустился в кресло Анжелы и достал плоскую фляжку.
– Бренди. Эрзац земного, но все же не этот местный растворитель пластмассы.
– Сгинь… ты…
Я мучительно подбирал выражения покрепче из своего межзвездного лексикона, пытаясь выбить рюмку у него из руки.
Он одурачил меня поднял ее и без малейшего раздражения выпил.
– Это что, новый язык для обращения к высшим офицерам Специального Корпуса? – спросил он.
Он вновь наполнил рюмку.
– Похоже, что мы забыли все порядки, совсем разболталась организация. У нас ведь все позволено.
Он опять было собирался убрать рюмку, но тут уж я схватил ее и осушил.
– Зачем вы сделали это? – спросил я, все еще раздираемый страстями.
– Потому что ты это не сделал, вот почему. Операция закончена, ты выиграл ее. До сих пор у тебя был испытательный срок, а сейчас ты получаешь звание полного агента.
Он залез в карман и вытащил маленькую золотую звездочку, сделанную из бумаги, аккуратно лизнул ее и торжественно прикрепил спереди на рубашку.
– Силой данной мне власти, продекламировал он, произвожу тебя в полные агенты Специального Корпуса.
Итак, я достиг вершины карьеры. Я засмеялся. Это был абсурд.
– А я думал, что уже выбыл из команды, – сказал я ему.
– Я не получал твоей отставки, сказал Инскипп. – Да это и не имело бы значения. Ты не можешь выйти из Корпуса.
– Да. Но ведь я получил ваше сообщение о своем увольнении. Или вы забыли, что я украл корабль, а сигнал управления, посланный от вас, должен был меня взорвать? Если я сижу здесь, то только потому, что успел вытащить заряд.
– Да ничего подобного, мой мальчик, – сказал он.
Он откинулся, потягивая свою вторую рюмку.
– Ты так настаивал на преследовании этой красотки Ангелины, что я подумал, что ты можешь позаимствовавать корабль до того, как мы дадим его тебе сами. Корабль, который ты взял, имел запал, вставленный, как и всегда в таких случаях, запал, а не заряд, был установлен так, чтобы взорваться через пять секунд после того, как его удалят. По моему мнению, это придает определенную независимость мышлению перспективных агентов.
– Значит, все это было подстроено? – проворчал я.
– Можно сказать, что так. Но я предпочитаю термин «упражнение на ученую степень». Таким способом мы узнаем, будут ли наши «отловленные» новички действительно посвящать всю оставшуюся жизнь борьбе за закон и порядок. И они узнают тоже. Мы не хотим, чтобы впоследствии были сожаления о выбранном пути. Ты узнал про себя, Джим?
– Узнал кое-что. Я еще не совсем уверен, что все, – сказал я.
Я не решался пока заговорить о мучившем меня вопросе.
– Это была прекрасная операция. Ты проявил большую фантазию в достижении цели.
Затем он нахмурился.
– Но это дело с банком я не одобряю. У Корпуса есть все необходимое, в чем вы нуждаетесь…
– Те же самые деньги, – сказал я. – Откуда их Корпус берет? От планетарных правительств. А где берут они? Налоги, конечно. А я взял их прямо из банка. Страховое общество оплатит банку убытки, затем объявит о меньшей прибыли за этот год, выплатит меньше налога правительству и в результате все тоже, что и при вашем способе!
Инскипп с такой логикой был хорошо знаком и не удостоил меня ответом. Я все еще не решался спросить об Ангелине.
– Как вы нашли меня? – спросил я. – Ведь на корабле не было жучка.
– Наивное дитя природы, – сказал Инскипп.
Он поднял руки в притворном ужасе.
– Или ты действительно думаешь, что на наших кораблях нет жучков? Они установлены так, что их нельзя найти, если не знаешь, где искать. Для твоего сведения, внешняя дверь космошлюза содержит сложную передающую систему, с помощью которой мы точно определяем расстояние.
– Почему же я не слышал его?
– Потому что он не передавал. Я должен добавить, что дверь содержит и приемник. Передача ведется только в случае получения соответствующего сигнала. Мы дали тебе возможность достичь места назначения, а затем отследили. Ты потерялся на некоторое время во Фрейбурбаде, но потом мы напали на твой след в госпитале, где ты устроил розыгрыш с трупами. Мы помогли тебе там. Госпиталь был глубоко возмущен, но мы их успокоили. После этого мы взяли под наблюдение хирургов и соответствующее оборудование, так как следующий твой шаг был очевиден. Я надеюсь, что тебе будет приятно узнать, что ты носишь микропередатчик в грудине.
Я посмотрел на грудь, но ничего не сказал.
– Подвернулась слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить, – продолжал Инскипп. – Однажды ночью, когда ты крепко спал от снотворного, а милый доктор дорвался до алкоголя, который мы подсунули в одну из продуктовых посылок, наш хирург Корпуса сделал маленькую операцию.
– И потом вы следили за каждым моим шагом?
– В общем, да. Но ты мог бы вести себя по-другому, если бы знал, что мы здесь.
– Тогда почему же вы пришли? – огрызнулся я. – Я ведь не «свистал всех наверх».
Это был для меня важный вопрос, и Инскипп подумал, прежде чем ответить.
– Это верно, – сказал он.
Он потягивал бренди.
– Я люблю, чтобы у новичка, сидящего на привязи, была достаточно длинная веревка, но не настолько, чтобы он на ней удавился.
Что я мог сказать?
Его голос стал мягким и сочувствующим.
– Арестовал бы ты ее, если бы мы не пришли?
– Не знаю, – честно ответил я.
– Хорошо, что я сделал по-своему, черт возьми.
Он со злостью ругнулся.
– А то бы сейчас наша мультиубийца уже сбежала бы.
– Отпусти ее! – крикнул я.
Я схватил его за куртку и набросился на него.
– Отпусти ее, я тебе говорю!
– И ты хочешь вернуть ее к прежнему образу жизни? – спросил он.
Хочу ли я? Я не мог ответить. Я думал об этом, а он поправлял складки своей куртки.
– Тяжелая для тебя ситуация, – сказал он.
Он прикончил содержимое рюмки.
– Линия между добром и злом, правотой и неправотой может быть очень тонкой, а при эмоциональном возбуждении ее почти невозможно увидеть.
– Что с ней будет? – спросил я.
Он заколебался.
– Только правду, какая бы она ни была, – попросил я.
– Хорошо, только правду. Не обещаю, но психологи попробуют сделать что-то для нее, если только смогут найти причину, породившую отклонение. Но это далеко не всегда удается.
– Только не в этом случае. Я расскажу им.
Он посмотрел на меня с удивлением, слегка вознаградив мое самолюбие.
– В таком случае есть шанс. Я отдам соответствующие распоряжения, чтобы были испробованы все другие возможности, прежде чем поставить вопрос об уничтожении личности. А если придется пойти на это, она останется человеком, каких много в галактике. Приговоренная к смерти она станет трупом, которых тоже не меньше.
Я отобрал у него фляжку, пока он не убрал ее в карман.
– Я знаю вас, Инскипп. Вы прирожденный рекрутант. Когда вы кого поймаете, вы его вербуете.
– Это верно, – сказал он. – Она будет отличным агентом.
– Мы составим суперкоманду, – сказал я, и мы подняли бокалы.
За преступления!

К О Н Е Ц


This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
06.10.2009