1 2 3 4 5 
Он кивнул – другого ответа он и не ждал.
– И о чем же вы пишете?
Тереза улыбнулась.
– О воспитании детей.
Она заметила удивленное выражение его глаз – обычная реакция мужчин, которым она сообщала эту информацию.
Лучше выложить ему все сразу, сказала она себе и продолжила:
– У меня есть сын. Ему двенадцать лет.
Гаррет слегка выгнул бровь:
– Двенадцать?
– А что в этом удивительного?
– Но вы выглядите слишком молодо для того, чтобы иметь двенадцатилетнего сына.
– Спасибо за комплимент, – сказала она с усмешкой, не попавшись на его удочку. Она пока не чувствовала себя готовой назвать свой истинный возраст. – Но ему действительно двенадцать лет. Хотите взглянуть на его фотографию?
– Конечно.
Тереза достала бумажник, вытащила фотографию и показала Гаррету. Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Терезу.
– Он похож на вас. Симпатичный парнишка.
– Спасибо.
Убрав фотографию в бумажник, она спросила:
– А у вас есть дети?
– Нет. – Он покачал головой. – У меня нет детей. По крайней мере мне об этом неизвестно. А как зовут вашего сына?
– Кевин.
– Он сейчас с вами?
– Нет, он с отцом в Калифорнии. Мы разошлись несколько лет назад.
Гаррет понимающе кивнул и оглянулся на яхту, проплывающую в отдалении. Тереза тоже следила за ней какое-то время и вдруг заметила, как тихо в открытом океане по сравнению с переполненным судами каналом. Здесь были слышны только тихий плеск воды и хлопанье паруса. Их собственные голоса звучали тоже как-то иначе, словно став частью окружающего пространства.
– Могу предложить вам экскурсию по яхте, – сказал Гаррет.
Она кивнула.
– С удовольствием.
Гаррет поднялся и на всякий случай еще раз проверил парус. Открывая дверь каюты, он вдруг остановился, застигнутый врасплох неожиданным воспоминанием.

Кэтрин сидела за маленьким столиком с откупоренной бутылкой вина. В маленькой вазочке с одним-единственным цветком отражалась зажженная свеча. Яхта тихо покачивалась на волнах, и пламя отбрасывало вокруг колеблющиеся тени. В каюте царил полумрак. Кэти загадочно улыбалась.
– Я решила преподнести тебе сюрприз, – сказала она. – Мы давно уже не сидели при свечах.
Гаррет бросил взгляд на портативную газовую плитку. Рядом с ней стояли два лотка, завернутых в фольгу.
– Когда ты успела закупить это богатство?
– Пока ты был в магазине.

Тереза тихо обошла Гаррета, сделав вид, что не заметила, как он застыл на пороге каюты, и Гаррет был благодарен ей за молчание.
Слева от Терезы находилась широкая длинная скамья, на которой при необходимости можно было вполне комфортно устроиться на ночь; рядом стоял маленький столик на двоих. Около двери висел умывальник, рядом расположился небольшой холодильник, на котором стояла газовая плитка. Прямо напротив двери находилась другая дверь, ведущая в спальное помещение.
Гаррет посторонился, чтобы Тереза могла как следует разглядеть комнатку. Он не стал нависать над ней, как сделали бы другие мужчины, а, напротив, освободил ей пространство. Она все время чувствовала на себе его взгляд, хотя сам он, похоже, не замечал того, что не спускает глаз со своей гостьи.
– А снаружи не скажешь, что здесь так много места, – заметила Тереза, осмотревшись.
– Да, я знаю, – немного осипшим голосом откликнулся Гаррет и кашлянул, чтобы прочистить горло. – Удивительно, правда?
– Не то слово. Здесь есть все, что нужно для жизни.
– Так и есть. Я собирался плыть на ней в Европу, но друзья меня отговорили. Но все равно меня греет мысль, что при желании я могу это сделать.
Гаррет подошел к холодильнику и достал банку кока-колы.
– Может быть, теперь выпьете чего-нибудь?
– Пожалуй.
– Что вы предпочитаете? У меня есть кола и севен-ап.
– Севен-ап.
Он протянул ей банку. На секунду их пальцы соприкоснулись.
– У меня нет льда, но она достаточно холодная. Тереза улыбнулась, вскрыла банку и, отпив глоток, поставила ее на стол.
Гаррет тоже открыл свою банку. Она сказала, что ее сыну двенадцать лет, думал он, посматривая на Терезу. Если она ведет свою рубрику в газете, значит, окончила колледж. Если она вышла замуж и родила ребенка после того, как окончила колледж, то ей должно быть лет на пять больше, чем ему. Нет, столько ей не может быть, это точно, хотя… в ее поведении чувствовалась зрелость; такая уверенность появляется только после того, как человек испытает множество взлетов и падений.
Тереза обратила внимание на висевшую на стене фотографию. На ней Гаррет Блейк стоял на пирсе, держа в руках здоровенную рыбину. На снимке Гаррет был значительно моложе. Он широко улыбался; такая жизнерадостная улыбка бывала у Кевина, когда тому удавалось забить гол.
– Я вижу, вы рыбак, – сказала Тереза, нарушив молчание.
Гаррет подошел ближе, и Тереза ощутила тепло, исходящее от его тела. От него пахло ветром и солью.
– Да, – тихо ответил он. – Отец занимался ловлей креветок, и я почти все детство провел на воде.
– Сколько лет этому снимку?
– Лет десять. Я как раз вернулся с каникул перед последним курсом в колледже. Проводились соревнования по рыбной ловле, и мы с отцом решили порыбачить пару дней в районе Гольфстрима. Там-то, в шестидесяти милях от берега, мы и поймали этого марлина. Я вываживал его семь часов: отец хотел показать мне, как ловили рыбу в старые добрые времена.
– И как же?
Гаррет рассмеялся.
– Благодаря этому уроку я в кровь стер себе ладони и на следующий день не мог пошевелить плечами. Дело в том, что леска не была рассчитана на такую крупную рыбу, поэтому мы то подтягивали ее, то отпускали, пока марлин не выбился из сил и уже не мог сопротивляться.
– Прямо как у Хемингуэя. Помните «Старик и море»?
– Да, на следующий день я тоже чувствовал себя стариком. Зато отец был хоть куда.
Она снова посмотрела на фотографию.
– А рядом с вами стоит ваш отец?
– Да, это он.
– Вы похожи.
Гаррет улыбнулся, не зная, можно ли это принять за комплимент. Он сел за стол, и Тереза устроилась напротив. Расположившись поудобнее, она спросила:
– Значит, вы учились в колледже?
Он встретился с ней глазами.
– Да, моя специализация – морская биология. Больше меня ничто не привлекало, а поскольку отец велел мне без диплома не возвращаться, я выбрал область, близкую к тому, чем хотел заниматься.
– Значит, вы открыли магазин…
Он покачал головой:
– Нет, не тогда. После учебы я работал в Морском институте Дьюка специалистом по глубоководному погружению, но там мало платили. Тогда я получил сертификат тренера и начал обучать студентов по выходным. Магазин я открыл несколько лет спустя. – Он приподнял одну бровь. – А вы?
Тереза сделала несколько глотков, прежде чем ответить.
– В моей жизни все намного прозаичнее. Выросла в Омахе в штате Небраска, пошла в школу в Брауне. Получив высшее образование, поработала в нескольких местах, но в конце концов осела в Бостоне. В «Таймс» я работаю уже девять лет, но свою рубрику мне доверили не так давно. До этого я была простым репортером.
– Вам нравится вести свою рубрику?
– Это хорошая работа, – ответила Тереза после некоторого раздумья. – Репортерская работа нравилась мне гораздо меньше. Теперь я могу забирать Кевина после школы, могу писать, о чем захочу, если это не противоречит теме моей рубрики. Мне хорошо платят, так что мне не на что жаловаться. Только…
Она на секунду умолкла.
– Мне не хватает новизны ощущений. Поймите правильно: я люблю свою работу, но иногда мне кажется, что я снова и снова пишу об одном и том же. Но даже это было бы не так трудно, если бы у меня не было массы забот с Кевином. Наверное, я типичная одинокая мать, разрывающаяся между работой и ребенком.
Он кивнул и мягко заметил:
– Жизнь не всегда складывается так, как нам хочется, верно?
– Наверное, – ответила Тереза и снова поймала на себе его пристальный взгляд. Ей показалось, что он не всякому сказал бы эти слова.
Она улыбнулась и наклонилась к Гаррету.
– Как вы отнесетесь к предложению поужинать? Я кое-что прихватила с собой.
– Прекрасно.
– Надеюсь, вы не откажетесь от сандвичей и холодного салата.
– Это намного лучше того, что обычно беру с собой я. Моя фантазия не распространяется дальше бургера. Где будем есть: здесь или на палубе?
– Конечно, на палубе.
Они подхватили свои банки с газировкой и вышли из каюты. В дверях Гаррет снял плащ с крючка и сказал:
– Вы идите, а я брошу якорь, чтобы не поправлять руль каждые несколько минут. Тогда мы сможем спокойно поесть.
Тереза прошла к скамье и начала доставать из корзинки провизию. На горизонте солнце погружалось в кучевые облака. Она выложила сандвичи, завернутые в целлофан, и два пластиковых контейнера с салатами.
Гаррет тем временем спустил паруса, и яхта почти сразу замедлила ход. Гаррет стоял спиной к Терезе, и она в который раз отметила его широкие плечи, мускулистые руки и узкую талию. Он производил впечатление очень сильного человека. Тереза никак не могла поверить, что находится с ним рядом. А ведь всего два дня назад она была в Бостоне… Нет, это просто фантастика.
Тереза посмотрела вокруг. Сгущались сумерки. Заметно похолодало, и усилился ветер. Когда яхта окончательно остановилась, Гаррет бросил якорь. С минуту он подождал, пока якорь опустится на дно, после чего занял место рядом с Терезой.
– Жаль, что я не могу вам помочь, – с улыбкой сказала Тереза.
Она откинула волосы через плечо, снова напомнив ему этим жестом Кэтрин, и он опять на секунду утратил дар речи.
– Что-нибудь не так? – спросила Тереза.
Он кивнул, внезапно почувствовав неловкость.
– Нет, все в порядке. Я просто подумал, что если ветер и дальше будет усиливаться, на обратном пути нам придется чаще менять галс.
Она выложила на тарелку картофельный салат и салат из капусты с морковью, рядом пристроила сандвич и передала тарелку Гаррету. Он подсел к ней значительно ближе, чем в прошлый раз.
– Значит, обратный путь займет больше времени?
Гаррет взял пластиковую вилку и подцепил салат с капустой.
– Не намного. Главное, чтобы ветер не стих. Вот тогда мы действительно можем застрять.
– С вами уже случалось такое?
– Раза два. Это бывает нечасто.
– Почему? – удивилась Тереза. – Разве тихая погода – такая редкость?
– В океане – да.
– Странно.
Он улыбнулся и положил себе на тарелку еще один сандвич.
– Ветер поднимается при разнице температур, когда теплый ветер движется в сторону холодного. Для того чтобы ветер полностью стих, нужно, чтобы вокруг на расстоянии многих миль была одинаковая температура. Пока светит солнце, на воде очень жарко, но как только солнце скрывается за горизонтом, температура резко падает. Поэтому лучшее время для прогулок на яхте – закат. Температура все время меняется, и яхта идет очень быстро.
– А что происходит, когда ветер стихает?
– Паруса опадают, судно останавливается, и сдвинуть его с места практически невозможно.
– И вы говорите, с вами такое случалось?
Он кивнул.
– И что же вы делали?
– Ничего. Просто сидел и наслаждался покоем. Опасности нет, потому что рано или поздно температура упадет, и парус снова наполнится. Поэтому я просто ждал. Примерно через час поднялся ветер, и я спокойно вернулся в порт.
– Мне кажется, вы вспоминаете об этом не без удовольствия.
– Да, это был замечательный день.
Он отвел глаза под ее пристальным взглядом и уставился на дверь каюты. Помолчал и добавил:
– Один из лучших в моей жизни.

Кэтрин подвинулась на сиденье.
– Иди сюда и сядь рядом со мной.
Гаррет закрыл дверь каюты и выполнил ее просьбу.
– Это один из лучших дней в нашей жизни, – тихо сказала Кэтрин. – В последнее время мы оба были сильно заняты и… мне хотелось, чтобы этот день стал особенным.
Гаррет подумал, что такой же нежностью лицо его жены светилось в их первую брачную ночь. Гаррет разлил по бокалам вино.
– В магазине было столько работы. Прости, что уделял тебе мало времени, – сказал он. – Ты же знаешь: я люблю тебя.
– Знаю.
Она улыбнулась и накрыла его руку своей.
– Я исправлюсь, вот увидишь.
Кэтрин кивнула и взяла бокал.
– Давай не будем сейчас об этом. Сейчас я хочу, чтобы мы оба получили удовольствие. И чтобы нам ничто не могло помешать.

– Гаррет?
Он вздрогнул.
– Простите?..
– С вами все в порядке?
Она смотрела на него слегка встревоженно и удивленно.
– Абсолютно. Просто кое-что вспомнил. И довольно обо мне. – Он закинул ногу на ногу и обхватил колени руками. – Если можно, Тереза, расскажите о себе.
Не зная, что конкретно его интересует, Тереза начала с самого начала – рассказала о своем детстве, об увлечениях, о работе. Но больше всего она говорила о Кевине – о том, какой он замечательный сын и как ей хотелось бы уделять ему больше времени.
Гаррет слушал ее, не прерывая. Когда она закончила, он спросил:
– Это был ваш единственный брак?
– Да. Наш брак продлился восемь лет. Просто с годами Дэвид… становился все холоднее, а потом и вовсе завел любовницу. Я не смогла с этим жить.
– Я бы тоже не смог, – тихо сказал Гаррет. – Но вам, конечно, от этого не легче.
– Да, это так. – Она отпила глоток газировки. – Правда, нам удалось сохранить видимость дружеских отношений. Он хороший отец, а большего мне от него и не нужно.
Яхта резко качнулась, и Гаррет обернулся посмотреть, не сорвало ли их с якоря. Когда он снова повернулся к Терезе, она сказала:
– Ну вот, теперь ваша очередь. Расскажите мне о себе.
Гаррет тоже начал сначала. Рассказал, что был единственным ребенком в семье и рос в Вилмингтоне. Его мать умерла, когда ему было двенадцать, и поскольку работа отца была связана с морем, Гаррет почти все детство и юность провел на воде. Он немного рассказал об учебе в колледже, благоразумно опустив подробности тех безумств, которые они совершали с сокурсниками. Потом поделился проблемами, связанными с содержанием магазина, и обрисовал, как проходит его рабочий день. Но на протяжении всего рассказа он ни разу не упомянул Кэтрин. О причинах Тереза могла только догадываться.
Пока они беседовали, совсем стемнело, и на воду начал опускаться туман. Яхта тихо покачивалась на волнах, и Тереза почувствовала, как между ними возникла какая-то новая близость. Свежий воздух, легкий бриз, овевающий их лица, и мягкое покачивание убаюкивали, притупляя нервозность, которую оба испытывали поначалу.
Позже Тереза попыталась вспомнить, когда у нее в последний раз было подобное свидание с мужчиной. Гаррет не уговаривал ее встретиться с ним еще раз и, очевидно, не рассчитывал на продолжение этого вечера. Большинство ее знакомых из Бостона полагали, что за те усилия, которые они потратили на организацию приятного вечера, им полагается определенное вознаграждение. Такое поведение было очень типичным, и сдержанность Гаррета внесла приятное разнообразие в ее опыт.
Когда разговор затих, Гаррет вытянул ноги, запустил руки в волосы и закрыл глаза, погрузившись в свои мысли. Тереза молча сложила в корзинку тарелки и салфетки, чтобы их не унесло ветром. Гаррет очнулся и встал.
– Пожалуй, нам пора возвращаться, – сказал он. Терезе послышалось в его голосе сожаление.
Через несколько минут они уже снова шли под парусом. Ветер усилился, и Гаррет встал к штурвалу. Тереза подошла к нему, держась за поручни, и встала рядом. Весь обратный путь они молчали, и Гаррет Блейк никак не мог разобраться в своих чувствах.

В тот вечер они просидели несколько часов, наслаждаясь вином и беседой. На море был штиль, слабое покачивание действовало умиротворяюще.
Ночью они занимались любовью, потом Кэтрин легла рядом, положив руку ему на грудь, и долго молчала.
– О чем ты думаешь? – спросил он наконец.
– Я никогда не думала, что смогу полюбить кого-нибудь так сильно, как я люблю тебя, – прошептала она.
Гаррет провел пальцем по ее щеке. Кэтрин не отрываясь смотрела ему в глаза.
– Я тоже не думал, – ответил он. – Просто не знаю, как бы я жил без тебя.
– Пообещай мне кое-что.
– Все, что угодно.
– Обещай, что, если со мной что-нибудь случится, ты найдешь себе другую.
– Едва ли я смогу полюбить кого-нибудь, кроме тебя.
– Просто пообещай, хорошо?
Он ответил не сразу.
– Хорошо. Если тебе это нужно для полного счастья – обещаю.
Он нежно улыбнулся ей. Кэтрин прижалась к его груди.
– Теперь я счастлива, Гаррет.

Когда воспоминание растаяло, Гаррет слегка кашлянул и дотронулся до руки Терезы, привлекая ее внимание.
– Взгляните на небо, – сказал он, стараясь говорить ровным голосом. – Когда у моряков еще не было секстантов и компасов, они ориентировались по звездам. Вон там находится Полярная звезда. Она всегда указывает на север.
Тереза посмотрела вверх.
– А как вы ее находите?
– По другим звездам. Видите Большую Медведицу? Если продолжить вверх линию, которую составляют две последние звезды ковша, она протянется прямо к Полярной звезде.
Тереза следила за его указаниями, удивляясь разнообразию интересов Гаррета. Парусный спорт, дайвинг, рыбалка, ориентирование по звездам… хотя… все это было связано с океаном и с возможностью длительного пребывания наедине с собой.
Гаррет дотянулся одной рукой до плаща, который оставил возле штурвала, и набросил его на плечи.
– Финикийцы были величайшими исследователями океана. За шестьсот лет до нашей эры они объявили, что обогнули Африканский континент, но им никто не поверил, потому что они утверждали, что, пройдя половину пути, перестали видеть на небосклоне Полярную звезду. Все считали это выдумкой, а ведь они сказали правду.
– Откуда вы знаете?
– Они пересекли экватор и оказались в Южном полушарии. Для современных историков их утверждение послужило убедительным доказательством того, что они действительно обогнули Африку. До них никто не упоминал об исчезновении Полярной звезды. Во всяком случае, письменных свидетельств не сохранилось. Лишь два тысячелетия спустя финикийцы были оправданы.
Тереза кивнула, пытаясь представить путешествие финикийцев. Она удивилась тому, что никогда раньше не слышала об этом, а Гаррет откуда-то знал. Внезапно она поняла, за что Кэтрин его полюбила – не за внешнюю привлекательность, не за обаяние и успешность, хотя все это немаловажно, но главное – он жил по своим правилам. В его манере держаться было что-то загадочное и очень мужественное. И вообще он не походил ни на кого из ее знакомых.
Гаррет посмотрел на нее и в который раз подумал, что она очень красива. В темноте ее светлая кожа казалась прозрачной, он поймал себя на том, что мысленно дотронулся до ее щеки. Он покачал головой, стараясь отбросить эту мысль, и не смог. Он смотрел, как ветер играет ее волосами, и чувствовал, как в нем просыпается желание. Давно забытое ощущение. Сколько лет он его не испытывал? Он пытался избавиться от него, но безуспешно. Понимал, что сейчас не время и не место… да и женщина ему нужна другая. И будет ли когда-нибудь в его жизни время и место… и его женщина?
– Я не наскучил вам своими рассказами? – спросил он, с трудом взяв себя в руки. – Мне-то все это интересно, а вам…
Она с улыбкой повернулась к нему.
– Нет, что вы. Нисколько. Все это очень интересно. Я просто попыталась представить себе путь этих моряков. Должно быть, страшно отправляться в неизведанную даль, – сказала она, словно прочитав его мысли.
– Наверное, – согласился он.
Вдали показался берег. Огоньки домов мигали в густом тумане. Подпрыгивая на высоких волнах, «Случайность» быстро приближалась к заливу. Тереза оглянулась на свои вещи. Ее свитер лежал в углу у входа в каюту.
«Он сказал, что всегда выходит в море один. Интересно, он брал с собой еще кого-нибудь после Кэтрин или я первая? – думала Тереза. – И если я первая, то что это значит?» На протяжении всего вечера он не спускал с нее глаз, хотя сам, по-видимому, этого не замечал. Но даже если ей удалось возбудить его любопытство, он ничем этого не выдал. Он не пытался выведать о ней больше, чем она сама хотела рассказать, и не спрашивал, есть ли у нее друг. Всем своим поведением он демонстрировал вежливый интерес постороннего человека, и никак не более.
Гаррет повернул выключатель, и на яхте зажглись сигнальные огоньки, предупреждающие другие суда об их приближении. Гаррет указал рукой в черноту берега:
– Проход в гавань вон там, между двумя яркими огнями, – и крутанул штурвал в указанном направлении.
Паруса дрогнули, бимс на секунду приподнялся и снова вернулся в прежнее положение.
– Ну, как вам понравилось ваше первое плавание?
– Я в восторге.
– Рад это слышать. Конечно, нашу экскурсию не сравнить с путешествием в Южное полушарие, но по-своему она тоже неплоха.
Они стояли рядом, погруженные в свои мысли. Впереди в четверти мили от них возникло другое судно, тоже направлявшееся к заливу. Гаррет осмотрелся по сторонам.
Других судов не было. Горизонт полностью скрылся в тумане.
Тереза снова повернулась к Гаррету. Она вдруг подумала, что вот таким он и запомнится ей навсегда: в старом, видавшем виды плаще нараспашку, с суровым лицом, устремленным вперед, и растрепавшимися на ветру волосами. Возможно, эта их первая встреча станет и последней.
По мере приближения к берегу Тереза все больше сомневалась, что они еще когда-нибудь встретятся. Не пройдет и нескольких минут, как они распрощаются навсегда. Она не питала надежды, что он пригласит ее прокатиться на яхте еще раз, и не собиралась напрашиваться сама. Почему-то ей казалось, что это будет неправильно.
Яхта скользила по воде, приближаясь к заливу. По берегам канала зажглись огоньки, помогающие судам ориентироваться. Гаррет немного спустил паруса и включил мотор. Через несколько минут они вошли в гавань, проплыли вдоль простоявших весь вечер на приколе яхт и пристали к своему причалу. Гаррет спрыгнул на причал и привязал яхту веревками.
Тереза прошла на корму забрать корзинку и куртку, но на полпути остановилась, внезапно осененная какой-то мыслью, потом быстро схватила куртку и затолкала ее под скамью. Гаррет окликнул ее, и она отозвалась немного охрипшим голосом:
– Сейчас иду. Только заберу свои вещи.
Последний раз оглядевшись, она вышла к Гаррету, и он помог ей сойти.
Оказавшись на берегу, они встали друг против друга, не зная, как быть дальше.
– Мне нужно зачехлить паруса и навести порядок на яхте, – сказал Гаррет, – так что я еще задержусь.
Она кивнула.
– Я так и думала.
– Вы позволите проводить вас до машины?
– Конечно.
Они молча пошли по причалу. На стоянке Гаррет все так же молча смотрел, как она ищет в корзинке ключи зажигания, достает их и открывает машину.
– Я уже говорила, но еще раз повторю: я провела сегодня чудесный вечер, – сказала Тереза.
– Я тоже.
– Вам нужно почаще выходить в море в компании. Уверена: ваши друзья будут довольны.
Он усмехнулся.
– Я подумаю об этом.
На мгновение глаза их встретились, и ему вдруг показалось, что перед ним стоит Кэтрин.
– Мне, пожалуй, пора, – быстро сказал Гаррет. – Завтра рано вставать.
Она кивнула, и, не зная, что еще добавить, Гаррет протянул ей руку.
– Приятно было познакомиться, Тереза. Желаю вам хорошо провести отпуск.
Ей показалось немного странным, что они ограничились пожатием руки после того, как провели вдвоем целый вечер, но, с другой стороны, она была бы удивлена, если бы он позволил себе большее.
– Спасибо за все, Гаррет. Мне тоже было приятно познакомиться с вами.
Она села в машину и включила зажигание. Гаррет захлопнул дверцу. Улыбнувшись ему напоследок, Тереза посмотрела в зеркало заднего вида и медленно стронула машину с места. Гаррет помахал ей на прощание и следил за машиной до тех пор, пока она не скрылась из вида. В душе его поселилось непонятное смятение. Удивляясь самому себе, он побрел в док.
Двадцать минут спустя Тереза отперла дверь своего гостиничного номера и вошла в комнату. Бросив вещи на кровать, она первым делом направилась в ванную. Сполоснула лицо холодной водой, почистила зубы и разделась. Потом включила ночник и, лежа с закрытыми глазами, долго думала о Гаррете.
Она представила на месте Гаррета своего бывшего мужа. Он бы непременно воспользовался случаем, чтобы произвести на нее впечатление: «Могу я предложить вам немного вина? Я как раз захватил с собой бутылку». И Дэвид все время сводил бы разговор к собственной персоне, но делал бы это очень тонко – он всегда хорошо чувствовал грань, которая отделяла легкую рисовку от банального хвастовства. Мало знакомый с ним человек ни за что не догадался бы, что перед ним разыгрывается отлично срежиссированный спектакль.
Гаррет в отличие от Дэвида нисколько не рисовался, в этом Тереза была уверена. Он вел себя совершенно естественно, и это привлекало ее больше всего. И все-таки: правильно ли она поступила, напросившись с ним на прогулку? Она так и не нашла ответа на этот вопрос. Но больше всего ее мучило сознание того, что она отчасти манипулировала им, зная о нем гораздо больше, чем он сам захотел ей сообщить.
Но что сделано, то сделано. Теперь уже поздно что-то менять. Она выключила ночник и, когда глаза привыкли к темноте, стала смотреть в просвет между занавесками. Взошла луна и осветила бледным светом ее кровать. Тереза долго смотрела на нее, не находя в себе сил повернуться на другой бок, потом ее веки смежились, и она провалилась в сон.

Глава 7

– А что было потом? – спросил надтреснутым голосом Джеб Блейк, склонившись над чашкой кофе. Ему было уже под семьдесят. Высокий, очень худой старик с лицом, изборожденным морщинами, и выступающим кадыком. На руках, покрытых татуировками и шрамами, виднелись старческие пигментные пятна, пальцы распухли от тяжелого труда. Он все еще продолжал заниматься ловлей креветок, но уже не мог работать полный день. Каждое утро он вставал до рассвета и возвращался домой к полудню.
– Ничего. Она села в машину и уехала.
Джеб Блейк крутил в руках первую сигарету из той дюжины, что позволял себе в течение дня, и смотрел на сына. Доктор многие годы напоминал ему, что курением он укорачивает себе жизнь, но, поскольку сам доктор умер в шестьдесят, Джеб Блейк не очень-то верил его прогнозам.
– Значит, впустую потратил время?
Гаррет удивился резкости его тона.
– Нет, пап, почему впустую? Я прекрасно провел вчерашний вечер. С ней легко разговаривать, и я с удовольствием провел время в ее обществе.
– Однако ты не хочешь встретиться с ней еще раз.
Гаррет отпил немного кофе и покачал головой.
– Пожалуй, нет. Я же говорил тебе: она приехала сюда в отпуск.
– Надолго?
– Не знаю. Я не спросил.
– Почему?
Гаррет взял еще одну упаковку сливок и добавил в кофе.
– Слушай, почему тебя это так волнует? Я пригласил с собой человека, мы приятно провели время. Мне больше нечего к этому добавить.
– А по-моему, есть.
– Что, например?
– Не возникло ли у тебя желания снова общаться с людьми, встречаться с другими женщинами?
Гаррет задумчиво помешивал ложечкой кофе. Ну вот, опять. Он уже привык к тому, что отец периодически допрашивает его, но сегодня у него не было настроения отвечать на его вопросы.
– Пап, мы уже говорили с тобой об этом.
– Знаю, но я переживаю за тебя. Ты все время один.
– Да не один я…
– Нет, один, – неожиданно мягко сказал отец. – Я же знаю.
– Мне сейчас не хочется спорить, пап.
– И мне тоже. Я уже сколько раз пытался, и все без толку.
Он улыбнулся и, немного помолчав, сделал еще одну попытку:
– А как она выглядит?
Гаррет ответил не сразу. Вчера он долго не мог уснуть, вспоминая прошедший вечер.
– Тереза? Она красивая. И умная. Очень обаятельная.
– Замужем?
– Кажется, нет. Сказала, что разведена, и я не думаю, что она поехала бы со мной кататься, если бы у нее кто-нибудь был.
Джеб внимательно следил за лицом Гаррета, когда тот говорил о Терезе. Потом снова склонился над своим кофе и выдал заключение:
– Значит, она тебе понравилась.
Глядя в глаза отцу, Гаррет не смог утаить правду.
– Да, но это не значит, что я хочу увидеться с ней снова. Я даже не знаю, в какой гостинице она остановилась. Может быть, она сегодня уже уедет.
Отец изучающе посмотрел на него, потом осторожно задал следующий вопрос:
– Но если бы ты знал, что она все еще здесь, и знал, где она остановилась, ты попытался бы пригласить ее еще раз?
Гаррет не ответил и отвернулся. Джеб Блейк перегнулся через стол, взял сына за руку и легонько сжал ее. Даже для семидесяти лет его пожатие было достаточно сильным.
– Сын, прошло уже три года. Я знаю: ты любил ее, но пора уже начинать жизнь заново. Ведь ты и сам это понимаешь, верно? Пора перестать жить прошлым.
– Я знаю, пап, но это не так легко.
– Все ценное в этом мире никогда не достается легко. Помни об этом.
Через несколько минут они допили кофе. Гаррет выложил на стол два доллара, вышел вслед за отцом из кафе и направился к своему грузовику. Когда он наконец добрался до магазина, в голове у него роилось множество мыслей. Чувствуя, что не в состоянии сосредоточиться на работе, он решил сходить в доки и отремонтировать мотор. Он знал, что в магазине его ждут неотложные дела, но сейчас ему было необходимо побыть немного одному.

Гаррет вытащил из грузовика ящик с инструментом и отправился ремонтировать яхту, на которой они выходили с клиентами в море. Старый «Бостонский китобой» вмещал восемь человек с аквалангами.
Отремонтировать мотор было несложно, но работа требовала много времени. Вчера он неплохо продвинулся, так что сегодня, может быть, удастся закончить. Он снял с мотора кожух, продолжая мысленный разговор с отцом. Конечно, он прав. Нет никакого смысла горевать о прошлом, но – Бог свидетель – он ничего не может с этим поделать. Кэтрин была для него всем. Ей стоило только взглянуть на него, и все в этом мире сразу казалось правильным. А когда она улыбалась… Боже, такой улыбки он уже никогда не встретит на этой земле. Потерять женщину, которую так любил, это… как же это несправедливо. И главное, почему? Почему именно она должна была уйти? И почему это случилось именно с ним? Сколько месяцев подряд он пытался представить, лежа по ночам без сна, как все могло быть, если бы… Если бы она начала переходить улицу секундой раньше. Если бы они закончили завтракать на несколько минут позже. Если бы он в то утро пошел вместе с ней, вместо того чтобы уехать в магазин. Тысяча разных «если», но сколько бы он ни думал, это ничего уже не могло изменить.
Он попытался сконцентрироваться на том, что делает. Отвинтил карбюратор и начал аккуратно разбирать мотор, рассматривая детали на предмет износа. Он не был уверен, что причина поломки кроется именно в износе какой-то детали, но чтобы убедиться в этом, нужно было разобрать весь мотор.
Солнце тем временем поднималось все выше, и в какой-то момент он поймал себя на том, что вытирает со лба выступивший пот. Ему вспомнилось, что вчера в это время в доках появилась Тереза. Он сразу обратил на нее внимание, потому что она пришла одна. Такие красивые женщины редко ходят одни. Обычно они прогуливаются в обществе немолодых богатых джентльменов – владельцев дорогих яхт, выстроившихся в ряд на противоположной стороне залива. Когда Тереза подошла к его яхте, он не особенно удивился: «Случайность» всегда привлекала к себе внимание. Он полагал, что женщина задержится возле его яхты не больше секунды, но незнакомка и не думала никуда уходить. В конце концов у него сложилось впечатление, что она пришла на пристань специально для того, чтобы взглянуть на его «Случайность». Больше того – ему показалось, что ее интересует не только его яхта.
Заинтригованный, Гаррет решил подойти и заговорить с незнакомкой. Уже потом, вечером, глядя, как она идет по причалу, он вдруг осознал, что утром при первой встрече она как-то странно смотрела на него. Казалось, ей было известно о нем такое, о чем он никогда никому не рассказывал. И ей, безусловно, было известно о нем больше, чем она хотела показать.
Тогда вечером он отбросил эту мысль как абсурдную. Тереза сказала, что прочитала о нем статью в магазине, – возможно, отсюда этот странный взгляд. После долгих размышлений он пришел к выводу, что это единственное правдоподобное объяснение. Он никогда не видел ее раньше – это совершенно точно: такие лица не стираются из памяти. А тот факт, что она приехала в отпуск из Бостона, сводил вероятность их встречи практически к нулю. В результате долгих размышлений он все-таки решил, что дело в статье.
Они прокатились вместе на яхте, приятно провели время и распрощались. На этом все закончилось. Как он уже сообщил отцу, он не смог бы ее разыскать, даже если бы захотел. Возможно, сейчас она уже летит в Бостон или будет там через несколько дней, а у него на неделе полно своих дел. Лето – самая горячая пора для тренеров по дайвингу, и у него расписаны все выходные до конца августа. Он не имеет ни времени, ни сил обзванивать все отели Вилмингтона в поисках этой женщины. И даже если бы он нашел ее, что бы он ей сказал? Для звонка нужен повод, а у него нет никакого благопристойного повода, чтобы позвонить ей.
Погруженный в эти раздумья, он продолжал перебирать мотор. Обнаружив и заменив подтекающий сальник, он поставил на место карбюратор, надел кожух и попытался завести мотор. Звук мотора его порадовал, он стал ровным и уверенным. Гаррет вывел «Бостонского китобоя» в залив и минут сорок кружил на нем по воде, проверяя надежность мотора. Он неоднократно включал и выключал его, менял скорости и, наконец, удовлетворенный, вернулся в док. Радуясь, что потратил меньше времени, чем ожидал, он собрал инструменты и поехал в «Остров ныряльщиков».
Как обычно, корзина входящей почты была полна. В основном это были бланки заказов на товар, большей частью – уже заполненные. Имелось также несколько счетов. Усевшись поудобнее, Гаррет принялся за работу.
К одиннадцати часам он почти закончил и направился в торговый зал. Ян – временный работник, нанятый на летний период, – разговаривал по телефону; увидев Гаррета, он отдал ему несколько бумаг. Гаррет быстро просмотрел их. Дистрибьюторы прислали два письма, в которых жаловались на путаницу с заказами. Теперь еще и с этим придется разбираться, подумал Гаррет, возвращаясь в кабинет. На ходу он развернул третий листок и застыл как вкопанный. Удостоверившись, что ошибки быть не может, он вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Потом набрал номер телефона, указанный в записке, и назвал оператору добавочный.
Тереза Осборн читала газету, когда в ее номере раздался звонок. Она взяла трубку после второго гудка.
– Привет, Тереза, это Гаррет. Мне передали от вас записку.
Тереза обрадовалась, услышав его голос.
– О-о, Гаррет, привет. Спасибо, что позвонили. Как поживаете?
При звуках ее голоса он сразу вспомнил вчерашний вечер. Улыбаясь, он попытался представить, как она сейчас выглядит.
– Отлично, спасибо. Сижу, разбираюсь с заказами. Мне только что передали вашу записку. Чем могу быть полезен?
– Я только утром обнаружила, что забыла на яхте свою куртку. Вам она, случайно, не попадалась?
– Нет, было уже темно, я мог ее не заметить. Вы оставили ее в каюте?
– Не помню.
Гаррет помолчал.
– Хорошо, я сейчас схожу на причал и посмотрю. А потом перезвоню вам.
– Простите, что доставляю вам хлопоты.
– Не беспокойтесь, это дело нескольких минут. Вы будете на месте?
– Да, я буду ждать.
– Хорошо. Я перезвоню.
Гаррет положил трубку и вышел из кабинета. Придя на причал, он поднялся на борт «Случайности» и заглянул в каюту. Потом оглядел палубу и обнаружил куртку под сиденьем на корме. Вернувшись в магазин, он снова позвонил по телефону, указанному в записке. На этот раз Тереза взяла трубку сразу.
– Это опять Гаррет. Нашлась ваша куртка.
Она с облегчением вздохнула.
– Спасибо, что согласились сходить за ней.
– Не стоит благодарности.
Она секунду молчала, потом решилась:
– Можно, я заеду за ней минут через двадцать?
– Буду рад вас увидеть.
Повесив трубку, он откинулся на стуле, пытаясь осмыслить случившееся. Значит, она еще в городе, подумал он, и мы снова увидимся. Он, правда, так и не понял, как она умудрилась забыть куртку – ведь у нее, кроме куртки и корзинки, ничего с собой не было, но главное, что он понял – он определенно рад, что так случилось. Хотя, конечно, это совсем не важно.

Тереза приехала ровно через двадцать минут. На ней были шорты и блузка без рукавов с низким вырезом. Наряд выигрышно подчеркивал ее фигуру. Когда она вошла в магазин, Ян и Гаррет застыли, глядя, как она озирается по сторонам. Наконец она нашла взглядом Гаррета, улыбнулась и окликнула:
– Привет.
Ян удивленно приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Гаррета, как бы говоря: «Ты о чем-то мне не рассказывал?»
Гаррет проигнорировал его невысказанный вопрос и пошел к Терезе.
– Как новая, – сказал он, возвращая Терезе куртку. За эти двадцать минут он успел тщательно вымыть руки и переодеться в чистую футболку – из тех, что продавались в магазине. Конечно, не бог весть что, но зато чистая.
– Еще раз спасибо, – поблагодарила Тереза, и, встретив ее взгляд, Гаррет, как и вчера вечером, почувствовал, что его тянет к этой женщине.
Он машинально поскреб щеку.
– Рад, что сумел быть полезным. Наверное, ее сдуло со скамейки ветром.
– Наверное, – согласилась она и пожала плечами.
Гаррет смотрел, как она поправляет соскользнувшую с плеча блузку. Он не знал, спешит ли она куда-нибудь, как не знал, хочет ли он, чтобы она осталась. Поэтому сказал первое, что пришло в голову:
– Вчера был хороший вечер.
– Да.
Они снова встретились глазами, и Гаррет улыбнулся. Он не знал, что еще сказать, – он уже сто лет не оказывался в подобной ситуации. У него прекрасно получалось общение с покупателями и клиентами, но это было совсем другое. Он заметил, что переминается с ноги на ногу, как школьник, и был благодарен Терезе, когда она наконец сказала:
– Мне кажется, я должна отплатить вам услугой за услугу.
– Не смешите. Ничего вы мне не должны.
– Не за куртку, конечно. Я имею в виду вчерашнюю экскурсию.
Он покачал головой.
– Даже не думайте. Я сам получил удовольствие от вашего общества.
Я сам получил удовольствие от вашего общества.
Ему не верилось, что он произнес эти слова. Еще два дня назад казалось невозможным, чтобы он сказал такое кому бы то ни было.
Где-то сзади зазвонил телефон, и Гаррет очнулся. Оттягивая прощание, он спросил:
– Вы проделали такой путь только для того, чтобы забрать куртку, или собирались заодно на пляж?
– Я пока не строила планов. Скоро ленч, и я собираюсь зайти куда-нибудь перекусить. – Она вопросительно посмотрела на него. – Может, порекомендуете что-нибудь?
Он немного подумал.
– Мне нравится ресторанчик «У Хэнка», он находится внизу, у самой воды. У них всегда свежая еда и отличный вид на окрестности.
– Как мне его найти?
– Он находится на Райтсвилльском пляже. Как только въедете через мост на остров, сразу поворачивайте направо. А там вы его уже не пропустите – просто следите за указателями.
– А какая там кухня?
– В основном морепродукты. У них отличные креветки и устрицы, но если вы не любите морепродукты, вам предложат отличные бургеры.
Она подождала, не добавит ли он еще что-нибудь, и, не дождавшись, посмотрела в окно. Гаррет топтался на месте. Почему она так странно действует на него? Наконец он нашел в себе смелость заговорить:
– Если хотите, я могу проводить вас. Я тоже уже порядком проголодался и буду счастлив, если вы составите мне компанию.
Она улыбнулась.
– С удовольствием, Гаррет.
Он с облегчением выдохнул.
– Мой грузовик стоит за магазином. Я отвезу вас, а ваша машина пусть пока постоит здесь.
– Конечно, вы лучше знаете дорогу, – ответила Тереза.
Гаррет пошел вперед, Тереза последовала за ним. Сейчас, когда он не видел ее лица, она позволила себе улыбнуться.

Ресторан «У Хэнка» появился на берегу одновременно с причалом и существовал за счет местных жителей и туристов. Он не отличался изысканной обстановкой, зато славился отличной кухней. Терезе он напомнил прибрежные ресторанчики Кейп-Кода: там тоже были вытертые деревянные полы и огромные окна с видом на Атлантический океан. На стенах так же висели фотографии счастливых рыбаков. По залу сновали официанты с подносами, уставленными тарелками со свежими морепродуктами. Все они были одеты в синие футболки с логотипом ресторана. Деревянные столы и стулья казались очень крепкими и устойчивыми. Многие посетители не смогли удержаться и вырезали на них свои имена. Атмосфера в этом заведении была на редкость демократичной, сюда пускали даже в пляжном наряде. Тереза обратила внимание, что большинство посетителей составляли как раз отдыхающие.
– Интерьер здесь простой, – сказал Гаррет, когда они выбирали столик, – зато кормят великолепно, можете мне поверить.
Они сели за столик в углу, и Гаррет переставил на пол пустые бутылки из-под пива. На столе стояла корзинка с кетчупом, соусами «тартар» и «коктейль» и соусом с этикеткой «Соус Хэнка». Там же, между бутылочками, обнаружилось и меню – изрядно потрепанный листок в целлофане. Оглядевшись, Тереза увидела, что почти все столики заняты.
– Как много посетителей, – заметила она, усаживаясь поудобнее.
– Здесь всегда так. Этот ресторан стал легендой задолго до того, как Райтсвилльский пляж завоевал популярность у туристов. В пятницу или субботу вечером сюда вообще невозможно попасть. Я однажды простоял в очереди часа два, да так и ушел.
– Чем же он заслужил такую популярность?
– Едой и ценами. Каждое утро Хэнк получает партию свежей рыбы и креветок. Стоимость обеда вместе с чаевыми и парой бутылок пива не превышает десяти долларов.
– Откуда же берется прибыль?
– За счет большого количества посетителей. Я же говорю: здесь всегда битком.
– Выходит, нам повезло, что мы сюда попали?
– В общем, да. В этот час сюда заходят только туристы, а они обычно не засиживаются: заскакивают только для того, чтобы перехватить бутылочку пива с бутербродом, и идут дальше жариться на солнце. А местные завсегдатаи собираются позже.
Тереза начала изучать меню.
– Что вы порекомендуете?
– Вы любите морепродукты?
– Обожаю.
– Тогда возьмите тунца или дельфина.
– Дельфина?
Он засмеялся.
– Нет, не Флиппера. Рыбу-дельфина. Это наше местное название.
– Я, пожалуй, все-таки не решусь взять дельфина и выберу тунца.
– Неужели вы мне не доверяете?
– Ну, не знаю. – Она лукаво улыбнулась. – Мы ведь только вчера познакомились. Я еще недостаточно хорошо вас знаю, чтобы полностью доверять.
– Вы меня обижаете, – в тон ей ответил Гаррет, и оба рассмеялись.
Тереза перегнулась через стол и дотронулась до его руки. Гаррет подумал, что Кэтрин тоже часто так делала, пытаясь привлечь его внимание.
– Посмотрите туда, – сказала она, кивнув в сторону окна, и Гаррет повернул голову. По набережной шагал пожилой человек с удочками. С виду это был обыкновенный рыбак, но на плече у него восседал огромный попугай.
Гаррет покачал головой и улыбнулся, все еще чувствуя прикосновение ее руки.
– У нас тут кого только не встретишь. Пока еще не Калифорния, но через несколько лет здесь будет такое же вавилонское столпотворение.
Тереза продолжала следить за мужчиной с попугаем.
– Вам тоже следует завести себе птицу и брать ее с собой на прогулки. Она точно не даст вам соскучиться.
– И проститься с тишиной и покоем? К тому же я невезучий, у меня попугай не заговорит. Будет только кричать и кусать меня за ухо.
– Зато вы будете походить на пирата.
– На идиота.
– Ох, не умеете вы веселиться, – сказала Тереза, шутливо нахмурив брови. Немного помолчав, она огляделась вокруг. – Послушайте, а здесь вообще обслуживают, или мы должны сами выловить рыбу и потом ее приготовить?
– Проклятые янки, – пробормотал он, качая головой, и она снова рассмеялась.
Интересно, получает ли он от беседы такое же удовольствие, как она? Отчего-то ей казалось, что получает.
Подошла официантка, вытерла стол и приняла у них заказ. Оба заказали пиво, и официантка, передав заказ на кухню, поставила им на столик две бутылки.
– А как же стаканы? – спросила Тереза, когда официантка ушла.
– Не дадут. Здесь все без церемоний.
– Я начинаю понимать, почему вам так нравится это место.
– Намек, что у меня нет вкуса?
– Только если вы сами так считаете.
– Вы могли бы работать психологом.
– Как всякая мать.
– Вот как?
– Я часто напоминаю об этом Кевину.
Гаррет отпил глоток пива.
– Вы сегодня с ним разговаривали?
Она кивнула.
– Всего несколько минут. Я позвонила, когда они ехали в Диснейленд. У него абонемент на утренние часы, поэтому он не смог долго говорить – хотел быть первым на скачках с Индианой Джонсом.
– Он с удовольствием общается с отцом?
– Они прекрасно ладят. Дэвид хорошо к нему относится, хотя, на мой взгляд, он пытается таким образом компенсировать недостаток регулярного общения. Каждый раз, отправляясь туда, Кевин ожидает чего-то необыкновенного и увлекательного.
Гаррет с любопытством смотрел на нее.
– Похоже, вам это не нравится.
Поколебавшись, она ответила:
– Просто я не хочу, чтобы он потом разочаровался. У Дэвида теперь другая семья, и когда их ребенок подрастет, я думаю, Дэвиду будет намного сложнее уделять Кевину время.
– Мы не в силах защитить своих детей от разочарований, – сказал Гаррет, немного наклонившись вперед.
– Я знаю, знаю. Просто…
Она умолкла, и Гаррет мягко закончил ее мысль:
– Он ваш сын, и вы не хотите, чтобы ему было больно.
– Конечно.
Холодная бутылка запотела. Тереза рассеянно отрывала этикетку. Кэтрин тоже так делала. Гаррет отхлебнул хорошую порцию пива, пытаясь сосредоточиться на разговоре.
– Не знаю, как вас утешить, но если Кевин похож на вас, я думаю, он не пропадет.
– Что вы имеете в виду?
Он пожал плечами.
– В жизни всем приходится нелегко, и вы – не исключение. У вас тоже были тяжелые времена. Он видел, как вы переживали свои трудности, и будет брать с вас пример.
– Теперь вы сами говорите как психоаналитик.
– Я просто делюсь своим собственным опытом. Мне было примерно столько же, сколько сейчас Кевину, когда моя мать умерла. Я видел, как вел себя в этой ситуации мой отец, и понял, что нужно продолжать жить нормальной жизнью, что бы ни случилось.
– Ваш отец женился во второй раз?
– Нет. – Гаррет покачал головой. – Я думаю, он не раз жалел об этом, но так и не смог связать свою судьбу с другой женщиной.
Так вот откуда это в нем, подумала она. Должно быть, он пошел в отца.
– А где он живет сейчас?
– Здесь, в Вилмингтоне. Мы часто видимся. Стараемся встречаться хотя бы раз в неделю. Он любит наставлять меня на путь истинный.
Она улыбнулась.
– Мои родители тоже.

Через несколько минут принесли заказ, и они принялись за еду. Теперь больше говорил Гаррет. Он поведал ей об особенностях жизни на Юге, потом пересказал несколько интересных эпизодов, связанных с дайвингом и хождением под парусом. Она слушала как зачарованная. Все, что он говорил, было так ново – интересы ее бостонских приятелей ограничивались исключительно бизнесом. Гаррет повидал тысячи разных морских существ, обитающих на глубинах, а однажды чуть не пропал, застигнутый в океане внезапно налетевшей бурей. В другой раз на него напала акула, и он спрятался от нее среди обломков затонувшего корабля.
– Я был уже на грани обморока от недостатка кислорода, – сказал он, покачав головой при этом воспоминании.
Тереза слушала, не спуская с него глаз. Вчера он был гораздо более скованным, подумала она, а сегодня вдруг расслабился. Ей нравилось его худое лицо, светлые голубые глаза и естественность, сквозившая в каждом движении. Рассказывая о своих приключениях, он неожиданно увлекся, и Тереза с удовольствием отметила эту перемену.
Они покончили с едой, которая и впрямь оказалась отменной, и заказали еще пива. Солнце поднялось выше, и в ресторане стало жарко, несмотря на то что вентиляторы под потолком работали на полную мощность. Посетители все прибывали и прибывали. Когда принесли счет, Гаррет выложил деньги на стол и обратился к Терезе:
– Ну что – уходим?
– Как скажете. Спасибо за ленч – он был великолепен.
Когда они вышли на улицу, она ожидала, что Гаррет предложит отвезти ее в магазин, но он удивил ее, неожиданно предложив:
– Может, прогуляемся по пляжу? У воды всегда немного прохладнее.
Она согласилась, и они начали спускаться по лестнице. Ступеньки были стертыми и скользили под ногами, так что им приходилось держаться за перила. Внизу они пошли вдоль берега, стараясь держаться в тени набережной. Потом сняли обувь и пошли по мокрому песку вдоль самой кромки воды. Пляж был переполнен: кто-то загорал, расстелив на песке полотенца, кто-то плескался в воде.
– А вы уже успели позагорать на наших пляжах? – спросил Гаррет.
Тереза покачала головой.
– Нет, я приехала только позавчера. Сегодня – первый раз.
– Ну и как вам здесь нравится?
– Красиво.
– Похоже на северные пляжи?
– В общем – да, но вода здесь намного теплее. А вы никогда не бывали на севере?
– Я ни разу не выезжал за пределы Северной Каролины.
Она улыбнулась.
– Великий путешественник.
Он засмеялся.
– Я не думаю, что много потерял. Мне и здесь хорошо. Не могу представить себе места лучше нашего Райтевилльского пляжа. Я не смог бы жить ни в каком другом городе. А вы надолго к нам в Вилмингтон?
– До воскресенья. В понедельник нужно выходить на работу.
Еще пять дней, подумал он.
– У вас есть еще знакомые в нашем городе?
– Нет, я приехала одна.
– А зачем?
– Просто захотелось посетить этот город. Я слышала хорошие отзывы о ваших пляжах и захотела здесь отдохнуть.
– Вы всегда путешествуете одна?
– Честно говоря, впервые.
Навстречу им бежала женщина в спортивной одежде, рядом с ней тащился черный лабрадор с высунутым языком. Собака явно перегрелась на солнце, а женщина, похоже, не замечала ее состояния. Гаррет уже собрался сказать ей об этом, но в последний момент передумал, решив, что это не его дело.
Немного погодя он заговорил снова.
– Могу я задать вам один личный вопрос?
– Смотря какой.
Он остановился и подобрал две маленькие ракушки. Повертев их в руках, отдал Терезе.
– Вы встречаетесь с кем-нибудь в Бостоне?
Она взяла ракушки и ответила:
– Нет.
Набежавшая волна захлестнула их ноги. Гаррет ожидал этого ответа, но все равно не мог понять, как такая женщина может быть одна.
– Почему? Мне кажется, у вас должны быть толпы поклонников.
Она улыбнулась, и они снова медленно пошли.
– Спасибо, мне приятно, что вы так думаете. Но на самом деле все не так просто, особенно когда имеешь сына. Выбирая мужчину, я должна учитывать и его интересы. А вы? У вас есть кто-нибудь?
Он покачал головой.
– Нет.
– Теперь моя очередь спросить: почему?
Гаррет пожал плечами.
– Наверное, не встретил ту, с кем хотел бы иметь длительные отношения.
– Только поэтому?
Гаррет понял, что пришло время сказать правду. В принципе он просто мог повторить последнюю фразу, и этого было бы достаточно. Но он промолчал.
По мере удаления от набережной людей становилось все меньше, теперь тишину нарушал лишь плеск прибоя. Впереди прогуливалась стайка крачек; при приближении Гаррета и Терезы они вспорхнули и отлетели подальше.
Солнце достигло зенита; стало больно смотреть даже на песок и воду, и Гаррет с Терезой щурились от ослепляющего света, заливавшего все вокруг.
Наконец, глядя прямо перед собой, Гаррет заговорил. Тереза подошла ближе, чтобы слышать его голос, заглушаемый океаном.
– Нет, не только поэтому. Это скорее оправдание. По правде говоря, я даже не пытался никого найти.
Тереза внимательно смотрела на него; чувствовалось, что ему приходится преодолевать себя, рассказывая о глубоко личном.
– Вчера вечером я кое-что утаил.
У Терезы сжалось сердце; она поняла, что услышит сейчас. Стараясь не выдать волнения, она просто спросила:
– Да?
– Я тоже был женат, – сказал он, – шесть лет. – Он повернулся к ней, и она вздрогнула, такая боль застыла в его глазах. – Моя жена погибла.
– Мне жаль, – тихо сказала она.
Он снова умолк и подобрал несколько ракушек. Посмотрев на них, забросил далеко в воду. Тереза проследила взглядом за их полетом.
– Это случилось три года назад, и с тех пор мне не то что встречаться – даже смотреть ни на кого не хочется.
– Наверное, вы чувствуете себя одиноко.
– Да, но я стараюсь не зацикливаться на этом. У меня много работы в магазине – постоянно нужно что-то делать, и это помогает заполнять дни. Мне некогда особенно думать; когда я освобождаюсь от дел, уже пора спать, а с утра все начинается по новой.
Он умолк и посмотрел на нее со слабой улыбкой. Наконец-то он рассказал об этом. Ему очень давно хотелось поделиться с кем-нибудь своей болью – с кем-нибудь, кто ничего о нем не знал, и вот совершенно неожиданно он выговорился перед этой незнакомой женщиной, приехавшей из Бостона. Каким-то чудом ей удалось открыть дверь, которая долгие месяцы оставалась закрытой.
Тереза молчала. Видя, что он не собирается продолжать, она спросила:
– Какой была ваша жена?
– Кэтрин? – У Гаррета пересохло в горле. – Вам действительно интересно?
– Да, – мягко ответила она.
Он бросил в волну еще одну ракушку, собираясь с мыслями. Разве можно описать Кэтрин словами? И все же ему хотелось попытаться, хотелось, чтобы Тереза поняла, какой была его Кэтрин. Неожиданно для себя он вдруг снова окунулся в воспоминания.

– Здравствуй, любимый, – сказала Кэтрин, увидев его в саду. – Я не ждала тебя так рано.
– Сегодня утром в магазине почти нет посетителей, и я решил сгонять домой – узнать, как ты себя чувствуешь.
– Мне уже значительно лучше.
– Ты думаешь, это был грипп?
– Не знаю, может быть, съела что-нибудь. Вскоре после твоего отъезда я почувствовала себя намного лучше и решила поработать в саду.
– Да я уж вижу.
– Как тебе нравятся мои цветы? – Она показала на большой вазон у крыльца, где теперь красовались анютины глазки.
Гаррет улыбнулся.
– Цветы замечательные, но тебе не кажется, что ты могла бы оставить для них побольше земли?
Она вытерла лоб тыльной стороной руки и посмотрела на мужа, сощурившись от яркого солнца.
– Я так ужасно выгляжу?
Колени ее джинсов были запачканы землей, по щеке проходила жирная полоса грязи. Волосы, собранные в хвост, растрепались, лицо стало потным и красным от напряжения.
– Ты – само совершенство.
Кэтрин сняла перчатки и бросила их на крыльцо.
– Конечно, я не совершенство, но все равно, Гаррет, спасибо. Пойдем, я дам тебе что-нибудь поесть. Я ведь знаю: тебе нужно опять бежать в магазин.

Он вздохнул и наконец повернул голову в ее сторону. Тереза ждала, когда он заговорит.
– Кэтрин была воплощением всего, о чем я мечтал. Очаровательная, красивая, с изумительным чувством юмора, она поддерживала меня во всех моих начинаниях. Мы знали друг друга почти всю жизнь, ходили в одну школу. Через год после окончания университета я сделал ей предложение, и мы поженились. Мы были женаты шесть лет, и это были лучшие годы моей жизни. А когда случилось несчастье… – Он остановился, не находя слов. – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь научиться жить без нее.
Он говорил с такой горечью, что Тереза пожалела о том, что вообще завела этот разговор. Боль и одновременно сладость воспоминаний разрывали его сердце. Прочитав письма Гаррета, Тереза была в значительной степени подготовлена к тому, что услышала, но она не предполагала, что, услышав историю из его собственных уст, испытает такое потрясение. «Не нужно было бередить его рану, – подумала она, – ведь я и так все знаю. У меня нет никаких причин так мучить его».
«Нет, у тебя есть причины, – возразил ей внутренний голос. – Ты хотела понять, как он к тебе относится. Тебе необходимо знать, готов ли он расстаться со своим прошлым».
Через несколько секунд Гаррет рассеянно бросил ракушки в воду.
– Простите меня, – сказал он вдруг.
– За что?
– Мне не следовало рассказывать вам о Кэтрин. И о себе.
– Я сама вас спросила, Гаррет.
– Просто я был чересчур откровенен.
Чувствовалось, что он винит себя за несдержанность. Реакция Терезы была почти инстинктивной.
Она шагнула к нему, взяла его за руку и мягко сжала. Посмотрев ему в лицо, увидела удивленный взгляд, но он не попытался отнять руку.
– Вы потеряли жену; в нашем возрасте не многие переживают такую трагедию.
Он опустил глаза.
– Вы верны ее памяти, и это говорит о том, что вы способны на сильное чувство. Вам нечего стыдиться.
– Я знаю. Но прошло уже три года…
– Когда-нибудь вы встретите женщину, которая тоже покажется вам особенной. Люди, способные на любовь, не могут жить без этого чувства. Это заложено в их природе.
Она снова сжала его руку, и у Гаррета потеплело на душе от ее прикосновения. Ему захотелось, чтобы она подольше не отпускала его руку.
– Надеюсь, вы правы.
– Я разбираюсь в таких вещах. Не забывайте: я – мать.
Он засмеялся, чувствуя, как его отпускает напряжение.
– Я помню. И думаю, вы – хорошая мать.
Взявшись за руки, они повернули назад. По дороге Гаррет рассказал ей, чем занимался последние три года. Когда они сели в его грузовик и поехали в магазин, он попытался разобраться в своих чувствах. События последних двух дней развивались слишком быстро. Теперь Тереза уже не была для него совсем чужим человеком, но не была и подругой. Без сомнения, его тянет к ней. Но через несколько дней она уедет и, вероятно, так будет лучше для них обоих.
– О чем вы думаете? – спросила Тереза, когда они съехали с моста и повернули на дорогу, ведущую к «Острову ныряльщиков».
Ну же, подстегнул он себя. Скажи ей то, что давно уже вертится у тебя на языке.
– Я думаю, – сказал он, удивляясь самому себе, – что если у вас нет других планов на вечер, я хотел бы пригласить вас на ужин.
Она улыбнулась.
– Я надеялась это услышать.
– Вы сможете приехать ко мне часов в восемь? Мне нужно еще поработать в магазине, и я вряд ли смогу освободиться раньше.
– Отлично. Где вы живете?
– На Каролина-Бич. Я нарисую вам план, когда мы приедем в магазин.
Гаррет припарковал грузовик на стоянке, и Тереза прошла за ним в его рабочий кабинет. Он нацарапал на листке свой адрес и схему проезда, потом, стараясь не выдать смущения, сказал:
– Я думаю, вы без труда найдете мой дом – во дворе будет стоять грузовик, вы его сразу узнаете. Но если возникнут проблемы, здесь на всякий случай мой домашний телефон.
Когда Тереза ушла, Гаррет стал думать о предстоящем вечере. Сидя у себя в кабинете, он мучительно искал ответы на два вопроса. Во-первых, почему его так сильно влечет к Терезе? И во-вторых, почему у него вдруг возникло чувство, что он предает Кэтрин?

Глава 8

Остаток дня Тереза провела в городе. Она поинтересовалась у прохожих, как проехать в исторический центр, и несколько часов бродила по сувенирным лавкам и магазинам. Купила несколько вещиц для Кевина, а для себя ей ничего не приглянулось. Потом купила Кевину две пары шортов – он сможет ходить в них, когда вернется из Калифорнии, – и поехала в гостиницу. Последние два дня отняли у Терезы много сил, и она решила немного поспать. Как только она легла на постель, сон мгновенно смежил ее веки.
А на Гаррета навалились проблемы. Когда он вернулся в магазин, привезли партию товара. Распаковав коробки, он обнаружил, что часть товара не соответствует заказу, позвонил поставщику и высказал ему свои претензии. Потом выяснилось, что три ученика, записавшихся на ближайшие выходные, уехали из города и отменили занятия.
К половине седьмого он уже выбился из сил и впервые с тех пор, как потерял Кэтрин, вздохнул с облегчением, запирая магазин на ночь. По дороге домой он заехал в продуктовый магазин. Дома первым делом принял душ и переоделся в чистые джинсы и легкую хлопковую рубашку, потом достал из холодильника банку пива. Открыв ее, вышел на веранду и сел на кованый стул. Посмотрел на часы: Тереза должна вот-вот подъехать.

Он все еще сидел на заднем крыльце, когда услышал, что в сторону его дома едет автомобиль. Он вышел во двор и увидел, как Тереза паркуется рядом с его грузовиком.
На ней были старые джинсы и та же блузка, что и днем, и он снова восхитился ее фигурой. Она приблизилась к нему легкой походкой и тепло улыбнулась. Он почувствовал, что его влечение к ней многократно усилилось с того момента, как они расстались, и от этого еще больше смутился.
Он пошел вперед, и они встретились на середине дорожки, ведущей к дому. В руках у Терезы была бутылка белого вина. Гаррет уловил нежный аромат духов.
– Я решила принести к ужину немного вина, – сказала она и после небольшой паузы продолжила: – Как прошел день?
– Покупатели шли до самого закрытия, да и бумажной работы накопилось по горло. Я только недавно вернулся.
Он повел ее к дому.
– А чем занимались вы все это время?
– Спала, – сказала она, и он рассмеялся.
– Я забыл спросить: что вы предпочитаете на ужин?
– А что вы планировали?
– Я хотел приготовить стейки на гриле, но потом засомневался: вдруг вы не едите мясо?
– Вы смеетесь? Я же выросла в Небраске. Что может быть лучше хорошего стейка?
– Тогда у меня для вас приятный сюрприз.
– Какой?
– Я готовлю лучшие стейки на свете.
– О-о, вот это заявка!
– Я докажу вам это, – сказал он, и она засмеялась мелодичным смехом.
Пока они шли по дорожке, Тереза успела рассмотреть его дом. Он был небольшой, одноэтажный, прямоугольный, обшитый вагонкой. Краска во многих местах облупилась. В отличие от других домов в Райтсвилль-Бич, дом Гаррета стоял на песке. Когда она спросила, почему его дом не поднят на сваи, он объяснил, что его построили очень давно.
– Это сейчас строят дома с учетом тропических ураганов. Под зданиями оставляют просвет, который частично гасит силу удара. Возможно, ближайший ураган сметет мой старый домишко в океан, но пока он держится.
– Вы так спокойно об этом говорите?
– Нет, конечно. Но благодаря этому обстоятельству я смог его купить: он стоил намного дешевле других домов. Думаю, прежнему владельцу надоело дрожать всякий раз, когда по радио передают предупреждение об очередном урагане, зародившемся в Атлантике.
Они поднялись по растрескавшимся ступенькам и вошли внутрь. В гостиной Терезу поразило огромное окно во всю стену с выходом на веранду и пляж. Из окна открывался великолепный вид на океан.
– Вид потрясающий, – вымолвила она, приходя в себя.
– Вам нравится? Я сам живу здесь уже несколько лет и не устаю восхищаться.
С одной стороны комнаты находился камин, вокруг которого были развешаны фотографии подводного мира. Она подошла посмотреть.
– Не возражаете?
– Конечно, нет – весь дом в вашем распоряжении. Я пока займусь грилем. Его нужно еще почистить.
Гаррет вышел через стеклянную дверь на улицу.
Оставшись одна, Тереза сначала рассмотрела фотографии, потом решила обойти дом. Как все дома вдоль береговой линии, он был рассчитан на двух человек. В нем имелась только одна спальная комната, смежная с гостиной. Здесь так же, как и в гостиной, было огромное окно от пола до потолка с видом на пляж. Передняя часть дома, окна которой выходили на улицу, состояла из кухни, крошечной столовой, которую даже нельзя было назвать комнатой, и ванной. Все очень чистое и аккуратное, но Тереза сразу заметила, что дом нуждается в ремонте.
Вернувшись в гостиную, она подошла к двери в спальную комнату и, не удержавшись, заглянула туда еще раз. Здесь тоже висели фотографии подводного мира; большую часть пространства над кроватью занимала огромная карта затонувших вдоль побережья Северной Каролины кораблей. На прикроватном столике стояла фотография в рамке. Посмотрев в окно, Тереза убедилась, что Гаррет все еще занят чисткой гриля, и вошла в спальню, чтобы получше разглядеть фотографию его жены.
На ней Кэтрин было лет двадцать пять. Снимок был любительский; должно быть, Гаррет сделал его сам. Терезе почему-то стало интересно, когда здесь появилась эта фотография: до или после несчастного случая.
Кэтрин оказалась очаровательной миниатюрной блондинкой с волосами до плеч. Хотя качество фотографии было не очень хорошим – очевидно, она была сильно увеличена – взгляд Терезы приковали глаза Кэтрин. Темно-зеленые, почти кошачьи, они придавали лицу удивительное выражение – казалось, она смотрела в глубь себя.
Тереза поставила фотографию на место и даже повернула так же, как она стояла. У нее появилось ощущение, будто Кэтрин наблюдает за ней.
Стремясь отделаться от этого чувства, Тереза посмотрелась в зеркало, висевшее над комодом. К ее удивлению, в комнате больше не было фотографий Кэтрин, за исключением одной. На ней она стояла вместе с Гарретом на палубе «Случайности», оба широко улыбались. Судя по отличному состоянию яхты, снимок был сделан незадолго до несчастного случая.
Понимая, что Гаррет может появиться в любую секунду, Тереза вышла из спальни, чувствуя себя слегка виноватой. Она подошла к стеклянной двери, выходившей на веранду и пляж, и открыла ее.
Услышав звук открываемой двери, Гаррет поднял голову и улыбнулся Терезе. Приблизившись к краю веранды, Тереза перегнулась через перила.
– В доме много фотографий. Вы сами их делали? – спросила она.
Тыльной стороной руки он отбросил волосы со лба.
– Да. Я всегда беру с собой камеру, когда собираюсь нырять. Большую часть фотографий я развесил в магазине, но у меня их так много, что хватило и для дома.
– Они сделаны на профессиональном уровне.
– Спасибо, но это только на первый взгляд. Вы видите только самое лучшее из огромного количества снимков. Знали бы вы, сколько мне пришлось выбросить.
В руках Гаррет держал крышку от гриля. Она была старой и почерневшей, но уже достаточно чистой, чтобы ее можно было использовать. Гаррет отложил ее в сторону, взял пакет с углем, насыпал немного в жаровню и тщательно разровнял. Потом полил уголь жидкостью для растопки.
– Между прочим, сейчас уже продают газовый гриль, – сказала Тереза, поддразнивая его.
– Знаю, но этой штукой пользовался еще мой отец, когда я был маленьким. На нем стейки получаются вкуснее. А готовить мясо на газовом гриле – все равно что готовить дома в духовке.
Она улыбнулась.
– Не забудьте: вы обещали угостить меня лучшим стейком в мире.
– Да, и не отказываюсь. Вот увидите.
Он поставил жидкую растопку рядом с пакетом с углем.
– Теперь нужно минуты две, чтобы уголь как следует пропитался. Хотите выпить?
– А что у вас есть?
Гаррет кашлянул.
– Пиво, газировка и вино, которое вы принесли.
– Давайте пиво.
Гаррет убрал в старый кингстонный ящик жидкую растопку и пакет с углем, потом стряхнул песок с ботинок и вошел в дом, оставив дверь открытой.
Когда он ушел, Тереза обратила взор к океану. Солнце клонилось к горизонту, и большая часть отдыхающих уже покинула пляж; теперь здесь были только влюбленные парочки и спортсмены, совершавшие вечернюю пробежку. Несмотря на позднее время, за какие-то две минуты, пока отсутствовал Гаррет, мимо дома прошло не меньше дюжины человек.
– Послушайте, вам не надоедает быть все время на виду? – поинтересовалась Тереза, когда он вернулся.
– Нет, не надоедает, – ответил Гаррет, вручая ей бутылку пива. – Я ведь не так уж часто бываю дома. Когда возвращаюсь с работы, пляж уже пустеет. А зимой здесь вообще ни души.
Она представила на мгновение, как он сидит в одиночестве на веранде и смотрит на океан.
Гаррет вытащил из кармана спичечный коробок, поджег уголь и немного отступил, отклонившись от вспыхнувшего пламени. Налетевший порыв ветра раздул огонь.
– Теперь, когда угли разгорелись, пора заняться ужином.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Спасибо, я справлюсь сам. Но если вам повезет, я поделюсь с вами своим фирменным рецептом.
Она вскинула голову и задорно сказала:
– Вы подняли планку так высоко, что теперь я буду ожидать от вас слишком многого.
– Меня этим не испугать. Я уверен в результате.
Он подмигнул ей, и она рассмеялась. Потом они вместе отправились на кухню. Гаррет открыл один из шкафчиков и вытащил пару картофелин. Затем подошел к раковине, вымыл руки и картофель, обсушил его, завернул в фольгу и, включив духовку, положил на решетку.
– А мне что делать?
– Пока ничего. Я купил еще готовый салат – честно говоря, этим мое меню исчерпывается.
Тереза смотрела, как Гаррет отправил в духовку следующую партию картофеля, потом достал из холодильника салат. Перекладывая салат в миску, он краешком глаза посматривал на Терезу. Что в ней такого особенного, отчего ему все время хочется быть к ней поближе?
Он достал из холодильника стейки. Затем открыл шкафчик, соседний с холодильником, вытащил остальные ингредиенты и выставил их на стол.
– Итак, что же такого особенного в ваших стейках?
Стараясь справиться с волнением, вызванным ее близостью, он плеснул в мелкую миску немного бренди.
– Во-первых, я использую толстые куски филе. Обычно в магазине филе нарезают тонкими кусками, поэтому я специально прошу нарезать потолще. Затем их нужно посолить, поперчить, посыпать чесночным порошком и замочить в бренди. К тому времени как угли раскалятся добела, мясо успеет достаточно пропитаться.
Он сопровождал свой рассказ наглядной демонстрацией, и Тереза вдруг подумала, что он как будто сбросил несколько лет. Должно быть, он моложе ее года на четыре.
– В этом и состоит ваш секрет?
– Это еще не все, – пообещал он, вновь отметив про себя, как она красива. – Перед тем как выложить мясо на решетку, я добавлю в него размягчитель.[4] Но главное – это все-таки процесс приготовления, а не подготовка мяса.
– Вы говорите, как заправский повар.
– Нет, повар из меня неважный. Я умею готовить только несколько блюд, и делаю это нечасто. Когда я прихожу с работы домой, у меня обычно нет желания готовить для себя одного.
– У меня тоже. Если бы не Кевин, я бы, наверное, вообще не готовила.
Замариновав стейки, Гаррет снова подошел к шкафчику и вытащил нож. Взял с подоконника помидоры и начал нарезать их тонкими ломтиками.
– Мне кажется, вы очень дружны со своим Кевином.
– Да, и мне хотелось бы сохранить эту близость. Он уже почти подросток, и я очень боюсь, что, взрослея, он начнет отдаляться от меня.
– Я бы на вашем месте не беспокоился. По тому, что вы рассказывали о нем, мне кажется, у вас на всю жизнь сохранятся очень близкие отношения.
– Надеюсь. Он – все, что у меня есть, и я просто не переживу, если Кевин отгородится от меня. У моих подруг тоже есть дети-подростки, и они считают этот процесс неизбежным.
– Несомненно, он как-то изменится, но это не значит, что он перестанет общаться с вами.
Она посмотрела на него:
– Вы говорите это, исходя из своего собственного опыта, или для того, чтобы меня утешить?
Гаррет пожал плечами. От аромата ее духов у него кружилась голова.
– Я просто помню, как это было у нас с отцом. Мы всегда были очень близки, и когда я вырос и поступил в колледж, ничего не изменилось. У меня появились новые дела и новые друзья, но с отцом связь не прерывалась.
– Надеюсь, у нас будет так же.
Гаррет продолжал резать помидоры, и в комнате воцарилось мирное молчание. Тереза была первой женщиной, которую Гаррет пригласил в этот дом, и он чувствовал себя очень уютно, оттого что она стояла сейчас рядом и наблюдала за приготовлениями к ужину.
Нарезав помидоры, Гаррет выложил их в салатницу и вытер руки бумажным полотенцем. Потом поставил на пол пустую бутылку из-под пива.
– Не хотите еще? – предложил он Терезе.
Тереза кивнула, допила остатки из своей бутылки, удивившись, что осушила ее так быстро, и поставила ее на подоконник. Гаррет отвинтил крышку и подал ей новую бутылку, затем открыл еще одну для себя. Тереза облокотилась на подоконник и поднесла бутылку ко рту. Гаррет взглянул на нее, и его снова поразило ее сходство с Кэтрин. Оно проявлялось не во внешности, а в чем-то неуловимом, не поддающемся определению. Он и сам не знал, что в ней так напоминает ему жену: то ли улыбка, играющая на ее губах, то ли брошенный искоса взгляд. Ему снова вспомнился ленивый полдень с Кэтрин, когда он неожиданно приехал домой на ленч. Сейчас, в ретроспективе, ему казалось, что весь тот день состоял из знаков… хотя… разве мог он тогда предвидеть то, что случится?

Они стояли на кухне.
– А ты уже ела? – спросил Гаррет, когда Кэтрин открыла холодильник.
Кэтрин обернулась.
– Я не голодна, но очень хочу пить. Хочешь, я приготовлю тебе чай со льдом?
– Отлично. Ты не смотрела в ящике: почту еще не приносили?
Кэтрин кивнула и сняла с полки коробку с чаем.
– Она на столе.
Кэтрин открыла буфет и достала два стакана. Один она поставила на подоконник, а во второй стала наливать воду, когда он вдруг выпал у нее из рук и разбился.
– С тобой все в порядке? – встревожился Гаррет, откладывая почту.
Кэтрин, смутившись, запустила руку в волосы, потом наклонилась собрать осколки.
– Просто на секунду закружилась голова. Все в порядке.
Гаррет начал ей помогать.
– Может, ты все-таки больна?
– Нет, наверное, перегрелась, работая в саду. Сегодня так печет.
Он секунду помолчал.
– Может, мне не стоит ехать на работу? Ты всю неделю сама не своя.
– Ничего со мной не случится. К тому же я знаю: у тебя полно дел.
Она была права, но по дороге в магазин Гаррет вдруг подумал, что ему не следовало слушать ее.

Гаррет очнулся.
– Пойду посмотрю, как там угли, – сказал он, чувствуя необходимость чем-то себя занять. – Надеюсь, они уже дошли до нужной кондиции.
– Можно, я пока накрою на стол?
– Конечно. Поройтесь в шкафчиках, там есть все необходимое.
Он вышел на воздух, мысленно запретив себе предаваться воспоминаниям. Посмотрев на угли, убедился, что они раскалились почти добела. Через несколько минут можно будет выкладывать мясо. Он подошел к кингстонному ящику, достал ручные мехи, положил их на перила рядом с грилем и глубоко вдохнул. Хмельной и бодрящий океанский воздух освежил его голову, и он вдруг осознал, что хотя всего несколько минут назад вспоминал Кэтрин, все равно ужасно рад, что проведет этот вечер с Терезой. Он уже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым.
И не только потому, что они хорошо понимали друг друга. Ему нравилось в Терезе все: и то, как она улыбалась, и как смотрела на него, и как взяла его за руку во время прогулки по пляжу. Ему казалось, что они знают друг друга гораздо дольше, чем это было на самом деле.
«Может, отец прав и мне действительно пора возвращаться к нормальной жизни? А может, все дело в том, что Тереза напоминает мне Кэтрин?»
Пока Гаррет был во дворе, Тереза накрыла на стол. Она поставила возле каждой тарелки по бокалу и поискала в ящиках столовые приборы. Потом заметила свечи и два маленьких подсвечника. После недолгих сомнений она решила все же поставить их на стол, а Гаррет пусть уже сам решает, зажигать их или нет. Когда она заканчивала, появился Гаррет.
– Через две минуты надо будет выкладывать мясо. Пойдете со мной во двор или подождете здесь, пока мясо будет готовиться?
– Конечно, я пойду с вами.
Захватив свою бутылку пива, Тереза вышла следом за Гарретом во двор. Так же, как и прошедшим вечером, дул океанский бриз, но уже не столь сильный, как вчера. Тереза уселась на стул, Гаррет пристроился рядом. Его светлая рубашка красиво оттеняла загорелую кожу. Гаррет смотрел на воду, а Тереза смотрела на него. Она вдруг подумала, что впервые за много лет живет настоящей жизнью.
– Бьюсь об заклад: вы не можете похвастаться таким великолепным видом из окна своей бостонской квартиры, – нарушил молчание Гаррет.
– Вы правы, не могу. Я живу в обычном блочном доме. Родители были в ужасе, когда я переехала в центр города. Они считают, что я должна жить в пригороде.
– А почему вы переехали в центр?
– Сейчас, после развода, мне так проще. До работы всего несколько минут, школа Кевина тоже рядом с домом, а раньше приходилось добираться по скоростному шоссе. И потом, мне было очень тяжело встречаться с соседями после того, как они узнали о нас с Дэвидом.
– Что вы имеете в виду?
Она пожала плечами и тихо сказала:
– Я никому не рассказывала, почему мы с Дэвидом расстались. Мне казалось, это только наше дело.
– Естественно.
Она помолчала, вспоминая.
– Все считали Дэвида идеальным мужем. Он был красив и успешен, и никто не поверил бы, что он способен на дурной поступок. Даже когда мы были с ним вдвоем, он вел себя так, что у меня и мысли не возникало об измене. Я узнала правду очень не скоро.
С грустной улыбкой она повернулась к Гаррету.
– Жена всегда узнает все последней.
– И как вы узнали?
Она покачала головой.
– Все очень банально. Пошла в химчистку забрать одежду Дэвида, и приемщица отдала мне счета, которые лежали у него в карманах. Среди них был гостиничный счет. Я знала, что в тот день он ночевал дома, следовательно, он арендовал номер на несколько часов днем. Он, конечно, все отрицал, но по тому, как он смотрел на меня, я поняла, что он лжет. В конце концов правда все-таки выплыла наружу, и я подала на развод.
Гаррет молча слушал, удивляясь про себя, как она могла полюбить такого человека. Словно прочитав его мысли, она продолжала:
– Знаете, Дэвид был из тех людей, кто при желании может заставить вас поверить во что угодно. Думаю, он и сам часто верил в то, что говорил. Мы познакомились в колледже, и я была совершенно очарована им. Он был очень красивый и обаятельный; конечно, мне льстило его внимание. Когда мы поженились, я думала, что о такой любви, как наша, пишут в книжках. Но все оказалось иллюзией. Позже я выяснила, что в первый раз он изменил мне через пять месяцев после свадьбы.
Она умолкла, Гаррет отвел взгляд.
– Не знаю, что и сказать.
– Вам и не нужно ничего говорить. Это все в прошлом, и, как я уже вчера говорила, единственное, что мне от него теперь нужно, – это хорошее отношение к Кевину.
– Вы так легко об этом говорите.
– Сейчас – да. А тогда я ужасно переживала, два года ходила к психоаналитику. В конце концов ей удалось изменить мое отношение к Дэвиду. Она объяснила, что ненависть к бывшему мужу не позволяет мне порвать с ним внутреннюю связь. Как только я сумела простить его, мне сразу стало легче.
Она отхлебнула глоток пива. Гаррет спросил:
– А что еще она вам посоветовала?
Тереза слабо улыбнулась.
– Она дала мне много ценных советов. Например, такой: «Если когда-нибудь вы встретите мужчину, похожего на Дэвида, бегите от него как можно дальше, желательно в горы».
– А я похож на Дэвида?
– Ни капли. Ни малейшего сходства.
– Это хорошо, – сказал он с притворной серьезностью. – В наших местах совсем нет гор, вам пришлось бы очень долго бежать.
Тереза хихикнула. Гаррет посмотрел на гриль. Угли были уже готовы, и он сказал:
– Пора приступать.
– Вы научите меня, как нужно поджаривать лучший в мире стейк?
– С удовольствием, – сказал он, и они одновременно поднялись.
Гаррет нашел на кухне размягчитель мяса и побрызгал им на стейки. Потом вытащил куски филе из бренди и побрызгал их с другой стороны. Затем достал из холодильника маленькую пластиковую коробочку.
– А что у вас здесь? – поинтересовалась Тереза.
– Здесь сало. Обычно в магазине его срезают, а я попросил, чтобы мне отдали обрезки.
– Зачем они вам?
– Увидите.
Захватив стейки и каминные щипцы, Гаррет вернулся к грилю. Взяв ручные мехи, он начал сдувать с угля пепел, попутно объясняя Терезе свои действия.
– Очень важно, чтобы угли все время оставались горячими. Для этого я сдуваю с них пепел. Таким образом весь жар от угля идет непосредственно к мясу.
Он установил подставку для мяса, подождал, пока она как следует прогреется, потом щипцами выложил на нее стейки.
– Какой стейк вы предпочитаете?
– Полупрожаренный.
– Тогда его нужно поджаривать одиннадцать минут с каждой стороны.
Она удивленно приподняла брови.
– Зачем такая точность?
– Я же обещал вам самый лучший в мире стейк и собираюсь выполнить свое обещание.
Занимаясь приготовлением стейков, Гаррет все время исподволь наблюдал за Терезой. Ее фигура, четко вырисовывавшаяся на фоне закатного неба, выглядела очень чувственной. В теплых отблесках оранжевого неба лицо Терезы казалось особенно красивым, а темные глаза стали совсем непроницаемыми. Вечерний бриз соблазнительно играл ее волосами.
– О чем вы думаете?
Он вздрогнул при звуках ее голоса, внезапно осознав, что за последние несколько минут не произнес ни слова.
– Я думал, какой все-таки негодяй ваш бывший муж, – сказал Гаррет, поворачиваясь к ней, и Тереза не смогла сдержать улыбку.
Она мягко похлопала его плечу.
– Но если бы он не ушел, я бы сейчас не сидела здесь с вами.
– Это единственное, за что его можно поблагодарить, – ответил Гаррет, все еще чувствуя прикосновение ее руки.
– Да, – сказала она, и глаза их встретились. Гаррет с трудом отвел взгляд и взял коробочку с салом.
– Теперь пришел черед сала.
Он начал выкладывать мелко нарезанное сало на угли прямо под стейки. Потом нагнулся и стал дуть, пока сало не вспыхнуло.
– Зачем вы это делаете?
– Горящее сало будет смешиваться с соком, вытекающим из мяса, и стейки получатся более нежными. По этой же причине я использую щипцы вместо вилки.
Он подбросил в угли еще немного сала и снова начал дуть.
Оглядевшись вокруг, Тереза заметила:
– Как хорошо у вас здесь. Теперь я понимаю, почему вы купили этот дом.
Гаррет отхлебнул пива.
– Океан на всех так действует. Наверное, поэтому так много людей стремится отдохнуть на побережье.
Она повернулась к нему.
– Скажите, Гаррет, о чем вы думаете, когда сидите здесь в одиночестве?
– О многом.
– О чем?
«Я думаю о Кэтрин», – хотел сказать он, но почему-то не стал.
– Да ни о чем конкретном, – сказал он со вздохом. – Иногда о работе, иногда о тех местах, где мне хотелось бы побывать. Иногда я мечтаю уплыть далеко-далеко и оставить все позади.
Она пристально смотрела на него, когда он произносил эти слова.
– А вы действительно могли бы покинуть эти места? Уплыть и не вернуться?
– Точно сказать не могу, но мне нравится обдумывать такую возможность. В отличие от вас у меня никого нет, кроме отца, а он, я думаю, все поймет. Мы с ним очень похожи, и если бы не я, он бы тоже уже давно снялся с якоря.
– Это будет похоже на бегство.
– Знаю.
– Тогда зачем вам это? – продолжала настаивать Тереза, уже догадываясь, каким будет ответ. Гаррет молчал, и она тихо заговорила, склонившись к нему: – Гаррет, я знаю, это не мое дело, но вы не можете убежать от себя. – Она ободряюще улыбнулась. – И потом, вы так много могли бы дать другой женщине.
Гаррет потерял дар речи. Что она хотела этим сказать? И как ей удается находить слова, от которых на душе сразу теплеет?
В последовавшие несколько минут тишину нарушали лишь шум прибоя, шелест листвы и крики птиц. Гаррет перевернул стейки, и они зашипели. Где-то во дворе зазвенели под дуновением ветра музыкальные подвески. Мерный шум прибоя действовал успокаивающе.
Гаррет мысленно перебирал события последних двух дней. Сначала он увидел Терезу издалека, потом они познакомились и провели несколько часов на яхте. Сегодня днем они прогуливались по пляжу, и он впервые рассказал ей о Кэтрин. Напряжение, сковывавшее его весь день, наконец отпустило. Стоя рядом с Терезой в сгущающихся сумерках, он думал о том, что этот вечер значит для них обоих гораздо больше, чем они хотят признать.
Когда стейки были почти готовы, Тереза ушла в дом и достала из духовки картофель. Развернув фольгу, она выложила его на тарелки. Потом поставила на середину стола салат и пару соусов, обнаруженных на дверце холодильника, перец, соль, масло, положила салфетки. В доме стало уже совсем темно, и она включила свет. Он показался ей слишком ярким, и, поддавшись внезапному порыву, она выключила его и зажгла свечи. Отступив от стола на несколько шагов, Тереза полюбовалась на свою работу. Теперь все правильно. Она ставила на середину стола вино, когда вошел Гаррет.
Закрыв дверь, Гаррет остановился. В кухне было темно, и только два маленьких огонька свечей освещали стол. Лицо Терезы в полумраке было необычайно красивым. Ее темные волосы загадочно сияли в мерцающем свете свечей, в глазах плясали огоньки. Какое-то время Гаррет не мог говорить и только молча смотрел на нее. В этот миг ему стало окончательно ясно то, что он так долго пытался отрицать.
– Я решила, что со свечами будет уютнее, – тихо сказала Тереза.
– Наверное, вы правы.
Они продолжали смотреть друг на друга, стоя по разные стороны стола, обоим было ясно, что этот вечер может перевернуть их жизнь. Тереза первой отвела взгляд.
– Я не смогла найти штопор, – сказала она.
– Сейчас найду, – быстро сказал Гаррет. – Я не часто им пользуюсь, он, наверное, валяется где-нибудь в ящике буфета.
Он поставил блюдо со стейками на стол и пошел искать штопор. Пошуровав в ящиках, нашел его и, ловко откупорив бутылку, налил вино в бокалы. Потом сел на стул и щипцами разложил стейки по тарелкам.
– Настал момент истины, – сказала Тереза, отрезая себе первый кусочек. Гаррет улыбнулся, ожидая ее вердикта. Тереза с удовольствием убедилась, что он не преувеличивал.
– О-о, Гаррет, чудесный стейк, – искренне похвалила она.
– Спасибо.
Свечи постепенно догорали. Гаррет еще дважды сказал Терезе, как он рад ее визиту. Оба раза у Терезы перехватывало дыхание от этих слов, и она прибегала к спасительному бокалу вина, пытаясь скрыть смятение.
Океан за окном шумел все сильнее, на небе вдруг показался месяц.
После ужина Гаррет предложил еще раз прогуляться по пляжу.
– Сейчас там очень красиво, – сказал он.
Тереза согласилась; Гаррет быстро собрал тарелки и бокалы и сложил их в раковину.
Они вышли во двор. Ночь была теплой. Преодолев невысокую песчаную дюну, они вышли на берег.
Достигнув кромки воды, они сбросили обувь и оставили ее на песке – на пляже в это время уже никого не было. Они медленно пошли вдоль берега, держась близко друг к другу. К удивлению Терезы, Гаррет взял ее за руку. Чувствуя тепло его ладони, Тереза подумала, каково это: почувствовать прикосновение его тела. Она быстро взглянула на него: не догадался ли он, какие мысли бродят у нее в голове?
– У меня давно уже не было такой ночи, – сказал наконец Гаррет; его голос прозвучал будто издалека.
– У меня тоже, – откликнулась Тереза. Песок был прохладным под их ногами.
– Гаррет, помните, как вы позвали меня прокатиться на яхте?
– Да.
– Почему вы пригласили меня?
Он удивленно посмотрел на нее.
– В каком смысле?
– Мне тогда показалось, что вы сделали это необдуманно и почти сразу пожалели о своем предложении.
Он пожал плечами.
– Я бы так не сказал. Я скорее был удивлен тем, что пригласил вас, но я не жалел об этом.
Она улыбнулась.
– Вы уверены?
– Уверен. Не забывайте: я уже три года никого никуда не приглашал. Когда вы сказали, что никогда не катались на яхте, я вдруг подумал, что уже устал от постоянного одиночества.
– То есть вы хотите сказать, что я оказалась в нужное время в нужном месте?
Он покачал головой.
– Я не это хотел сказать. Мне захотелось пригласить именно вас; не думаю, что я сделал бы это, окажись на вашем месте другой человек. А потом все оказалось значительно лучше, чем я мог себе представить. Эти два дня – лучшие в моей жизни за последние три года.
От этих слов в груди у Терезы разлилось приятное тепло. Шагая рядом с ним, она чувствовала, как он машинально водит по ее ладони большим пальцем, вырисовывая круги.
– А вы могли предположить, что ваш отпуск сложится таким образом?
Она заколебалась, решая, не пора ли сказать ему правду.
– Нет.
Некоторое время они шли молча. Им встретилось еще несколько пар, но все они находились от них на довольно большом расстоянии, так что можно было разглядеть лишь очертания их фигур.
– Вы когда-нибудь еще приедете сюда? Я хочу сказать – в отпуск?
– Не знаю. А почему вы спрашиваете?
– Я надеялся на положительный ответ.
В отдалении показались огни пирса. Она снова почувствовала, как он поглаживает ее ладонь.
– А если я приеду, вы угостите меня ужином?
– Я приготовлю все, что захотите. Но я надеюсь, что вам не захочется ничего, кроме стейка.
Она засмеялась.
– Ну раз так, обещаю подумать над вашим предложением.
– Я мог бы научить вас нырять.
– Думаю, Кевин был бы в восторге от этой идеи.
– Тогда берите его с собой.
Она взглянула на него.
– А вы бы не возражали?
– Нисколько. Я с удовольствием познакомлюсь с вашим сыном.
– Держу пари, он вам понравится.
– Не сомневаюсь.
Они прошли еще несколько шагов в молчании, и Тереза вдруг выпалила:
– Гаррет, могу я задать вам один вопрос?
– Конечно.
– Я знаю, это прозвучит странно, но…
Она на секунду запнулась, и он вопросительно посмотрел на нее.
– Что?
– Каким был самый плохой поступок в вашей жизни?
Он громко рассмеялся.
– С чего это вам пришло в голову?
– Я просто хочу знать. Я всегда задаю людям этот вопрос. После этого мне легче судить о человеке.
– Самый плохой поступок?
– Да, самый.
Он запрокинул голову, пытаясь вспомнить.
– Ну, однажды ночью, в декабре, мы с приятелями ужасно напились и ездили по улице, украшенной к Рождеству электрическими гирляндами. Мы остановили машину и выкрутили из гирлянд все лампочки.
– Не может быть!
– Может. Нас было пятеро, и мы забили этими лампочками весь багажник. Хуже всего было то, что мы оставили провода; получилось, как будто это напроказничал Гринч. Мы провозились за этим делом часа два, и все это время хохотали и дурачились, радуясь своей шутке. Про эту улицу даже написали в газете, так здорово она была украшена, и когда мы так испортили ее… даже не представляю, что подумали люди, увидев ее утром. Наверное, они были в ярости.
– Какой ужас!
Он снова засмеялся.
– Знаю. Теперь-то я понимаю. Но тогда нам это казалось просто забавным.
– Ну вот. А я-то думала, что вы такой хороший парень…
– Я и есть хороший парень.
– Вы – Гринч, – не сдавалась она. – Думаю, это была не единственная проделка вашей банды?
– Вы действительно хотите знать все?
– Да.
И он начал развлекать ее байками о том, как они намыливали окна автомобилей и разрисовывали дома своих бывших подружек. А однажды он катался на машине со своей девушкой и увидел на тротуаре одного из приятелей. Он притормозил около него, и тот знаком попросил его опустить окно. Когда Гаррет выполнил его просьбу, приятель бросил ему в ноги пиротехническую ракету, и она взорвалась прямо в машине.
Терезу ужасно позабавили эти рассказы. Когда Гаррет наконец выдохся, то задал ей тот же самый вопрос, с которого началась их беседа.
– Теперь ваша очередь рассказать о самом плохом поступке.
– О-о, я никогда не совершала ничего подобного, – чуть ли не извиняясь, сказала Тереза. – Я всегда была пай-девочкой.
Он снова рассмеялся, прекрасно понимая, что она говорит неправду. Гаррет чувствовал, что полностью поддался влиянию Терезы и готов выполнить любое ее желание, и это не вызывало у него ни малейшего протеста.

Обмениваясь историями из своего детства, они и не заметили, как удалились от дома на приличное расстояние. Слушая рассказы Гаррета, Тереза пыталась представить себе, каким он был в юности и как она отнеслась бы к нему, если бы познакомилась с ним в колледже. Был бы он для нее таким же привлекательным, как сейчас, или она снова влюбилась бы в Дэвида? Ей хотелось верить, что она и тогда сумела бы оценить Гаррета по достоинству, но, с другой стороны, в то время Дэвид казался ей совершенством.
Они остановились, заглядевшись на воду. Они стояли совсем близко друг к другу, их плечи почти соприкасались.
– О чем вы думаете? – спросил Гаррет.
– Я подумала, как хорошо рядом с вами молчать.
Он улыбнулся.
– А я – о том, что никому еще не рассказывал того, что рассказывал вам сейчас.
– Это оттого, что я скоро уеду в Бостон и никому не выдам ваших секретов.
Он кашлянул.
– Нет, совсем не поэтому.
– Тогда почему?
Он с любопытством взглянул на нее.
– А вы не догадываетесь?
– Нет.
Она улыбалась, подталкивая его к объяснению. Но он не знал, как выразить то, чего и сам пока не понимал. После долгой паузы он тихо произнес:
– Наверное, мне хотелось, чтобы вы поняли, каков я на самом деле. Потому что если вы будете знать это и не потеряете ко мне интереса…
Тереза не стала помогать ему, хотя догадывалась, что он пытается ей сказать. Гаррет отвернулся.
– Простите. Я не хотел поставить вас в неловкое положение.
– Я вовсе не чувствую неловкости, – заверила его Тереза. – И я рада, что вы это сказали…
Она умолкла, и они снова медленно пошли.
– Но вы не чувствуете того, что чувствую я.
Она посмотрела на него.
– Гаррет… Я…
– Нет, не нужно ничего говорить…
Она не дала ему закончить.
– Чувствую. Вы хотите услышать ответ, и я отвечу.
Мысленно она попыталась получше сформулировать то, что собиралась ему сказать. Потом, собравшись с духом, продолжила:
– Когда мы с Дэвидом разошлись, для меня наступил ужасный период. Потом мне показалось, что я оправилась от потрясения, и я начала снова встречаться с мужчинами. Но все они были… не знаю, как объяснить… словно все переменилось за то время, пока я была замужем. Все эти мужчины только брали и ничего не давали взамен. У меня появилось ощущение, что меня просто используют.
– Даже не знаю, что на это можно сказать…
– Гаррет, я потому и рассказываю вам об этом, что вы – другой. Вы совсем, совсем другой. И это меня немного пугает. Потому что если я признаюсь, как сильно вы мне нравитесь… я опять стану беззащитной… я боюсь снова пережить эту боль.
– Я никогда не обижу вас, – мягко сказал Гаррет.
Она остановилась и, повернувшись к нему лицом, тихо заговорила:
– Я знаю: вы сами верите в то, что говорите. Но вас одолевали свои демоны в течение последних трех лет. Я не знаю, готовы ли вы сейчас к продолжению наших отношений. Если я опять обманусь, мне будет очень больно.
Гаррет оказался не готов к столь прямо поставленному вопросу. Он попытался встретиться с ней взглядом.
– Тереза… с той минуты, как мы встретились… я не знаю…
Он остановился, понимая, что не в силах облечь в слова все то, что испытывал сейчас.
Вместо этого он провел рукой по ее щеке. Его прикосновение к ее коже было нежным как перышко. Как только его рука коснулась ее щеки, Тереза закрыла глаза и, несмотря на' полную неопределенность, позволила себе отдаться прекрасным ощущениям, разлившимся по ее телу.
И сразу вся ее нерешительность улетучилась, и ей стало казаться очень правильным то, что она находится сейчас здесь, рядом с ним. Совместный ужин, прогулка по пляжу, то, как он смотрел на нее – ничего не могло быть лучше того, что происходило в эту минуту.
Они стояли по щиколотку в воде, волны с шумом накатывали на берег. Теплый летний бриз шевелил ее волосы. Лунный свет заливал океан неземным сиянием, тени облаков ложились на берег, отчего весь пейзаж казался волшебным сном.
Они наконец уступили тому чувству, которое росло в них обоих с той самой минуты, как они встретились. Она расслабленно упала в объятия Гаррета, ощутив тепло его тела. Он бережно прижал ее к себе и запечатлел на ее губах медленный поцелуй. Потом слегка отстранился, посмотрел на нее и снова нежно поцеловал. Она ответила на его поцелуй, чувствуя, как он провел рукой по ее спине и зарылся пальцами в волосы.
Так они долго стояли, освещенные лунным светом, обнявшись и целуя друг друга. Им было безразлично, видит их кто-нибудь или нет: слишком долго они ждали этого момента. Когда они наконец разомкнули объятия, Тереза взяла Гаррета за руку и повела к дому.
С той секунды, как они переступили порог дома, все происходило как во сне. Закрыв дверь, Гаррет сразу поцеловал Терезу, на этот раз более страстно, и тело ее задрожало в предвкушении. Она прошла на кухню, взяла свечи и перенесла их в спальню. Поставив их на письменный стол, достала из кармана спички, зажгла свечи, потом подошла к окну и задернула шторы.
Гаррет стоял возле письменного стола, когда она вернулась к нему. Она положила руки ему на грудь, ощутив под рубашкой крепкие мускулы. Глядя ему в глаза, расстегнула пуговицы рубашки и начала медленно стягивать ее. Гаррет поднял руки, и она сняла с него рубашку и положила голову к нему на грудь, услышав, как рубашка соскользнула на пол. Тереза начала целовать его грудь, шею и задрожала, когда его руки потянулись к вороту ее блузки. Она откинулась назад, чтобы ему было удобнее, и он осторожно расстегнул ее блузку.
Блузка упала на пол вслед за рубашкой. Гаррет обнял Терезу и крепко прижал к себе, чувствуя жар ее кожи. Он поцеловал ее шею и поиграл мочкой уха, поглаживая спину. Она раскрыла губы, наслаждаясь нежностью его прикосновений. Он ловко расстегнул ее бюстгальтер, продемонстрировав немалый опыт, и у Терезы перехватило дыхание. Потом, продолжая ее целовать, он спустил бретельки бюстгальтера с плеч и обнажил ее груди. Наклонился и стал по очереди целовать их. Она запрокинула голову, его горячее влажное дыхание обжигало ей кожу.
Тяжело дыша, она потянулась к застежке его джинсов. Встретившись с ним глазами, расстегнула кнопку, потом молнию. Продолжая смотреть ему в глаза, она провела пальцем по его груди и взялась за пояс джинсов. Он на шаг отступил, чтобы ей было легче спустить их. Потом снова шагнул вперед и поцеловал ее, затем взял на руки и осторожно перенес на кровать.
Лежа рядом с ним, она снова начала гладить его грудь, теперь влажную от испарины, и почувствовала, как его руки пробираются к застежке ее джинсов. Он расстегнул их, и она слегка приподнялась, помогая ему стянуть их вниз. Она ласкала его спину и легонько покусывала за шею, слыша, как учащается его дыхание. Он начал снимать свои трусы, она тем временем сбросила свои. Полностью обнаженные, они прильнули друг к другу.
Она была прекрасна в свете свечей. Он провел языком между ее грудей, потом вниз к животу, вокруг пупка и снова вверх. Свет искрился в ее волосах, нежная кожа взывала прикоснуться к ней. Он почувствовал, как ее руки обхватили его спину, притягивая к себе.
Он снова поцеловал ее тело, не торопя момент. Прижался лицом к ее животу и мягко потерся об него. Щетина на его подбородке эротично щекотала ей кожу, и Тереза наслаждалась моментом, просто лежа на спине, зарывшись пальцами в его волосы. Он продолжал тереться о ее живот до тех пор, пока она не начала выказывать нетерпение, потом проделал то же самое с ее грудями.
Она притянула его к себе сильнее, выгнув спину, и он начал медленно продвигаться вверх. Он перецеловал все ее пальчики, и когда их тела наконец слились в едином порыве, она со вздохом закрыла глаза.
Их тела двигались как единое целое, каждый из них ясно осознавал потребности другого и каждый старался доставить другому наивысшее удовольствие. Гаррет целовал ее не переставая, она почувствовала, как ее тело начинает вибрировать в предвкушении чего-то прекрасного. Достигнув вершины страсти, она впилась ногтями в его спину, но как только первая волна наслаждения схлынула, она почувствовала, как в ней нарастает новая волна, а за ней еще и еще. Когда все закончилось, Тереза была в полном изнеможении.
Она обвила Гаррета руками, тесно прижавшись к нему, и расслабленно лежала, в то время как он продолжал поглаживать ее спину. Свечи – единственные свидетели их любви – почти догорели. Они провели вместе всю ночь, занимаясь любовью снова и снова, страшась выпустить друг друга из объятий. Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Тереза наконец уснула у него на плече, и Гаррет смотрел на нее спящую. Он отбросил с ее лица упавшую прядь волос и старался запомнить этот момент навсегда. Потом он тоже заснул.

Незадолго до рассвета Тереза открыла глаза, инстинктивно почувствовав, что он ушел. Она перевернулась в кровати и обнаружила, что Гаррета нет. Она встала и поискала в шкафу халат. Завернувшись в него, вышла из спальни и всмотрелась в темноту кухни. Тоже никого. Заглянула в гостиную, но и там было пусто.
Внезапно она поняла, где он может быть.
Выйдя на веранду, она увидела Гаррета. В одних трусах и сером свитере он сидел на стуле и смотрел на океан. Обернувшись, он улыбнулся ей.
– Привет.
Она шагнула к нему, и он усадил ее к себе на колени. Притянул к себе и поцеловал. Она обвила руками его шею. Почувствовав что-то неладное, откинулась назад и дотронулась до его щеки.
– Что с тобой?
Он ответил не сразу.
– Ничего.
– Ты уверен?
Он кивнул, избегая ее взгляда, и она пальцем повернула его лицом к себе и мягко сказала:
– Ты выглядишь каким-то… печальным.
Он слабо улыбнулся.
– Тебе грустно от того, что случилось?
– Нет, вовсе нет. Я ни о чем не жалею.
– Тогда что с тобой?
Он промолчал и снова отвел глаза.
– Ты здесь из-за Кэтрин?
Он помолчал, потом взял ее за руку и наконец встретился с ней взглядом.
– Нет, я здесь не из-за Кэтрин, – сказал он почти шепотом. – Я здесь из-за тебя.
Потом прижался к ней, как маленький ребенок, и держал ее в своих объятиях, не говоря ни слова. Они сидели так, обнявшись, пока небо не начало светлеть и на пляже появились первые отдыхающие.

Глава 9

– Что это значит? Почему ты не можешь сегодня пообедать со мной? Как ты мог забыть нашу многолетнюю традицию?
– Я не забыл, пап, просто сегодня не получится. Давай встретимся на следующей неделе, хорошо?
Джеб Блейк выдержал паузу на другом конце провода, барабаня пальцами по столешнице.
– У меня такое чувство, будто ты чего-то недоговариваешь.
– Ты ошибаешься.
– Ты уверен?
– Да, я уверен.
Тереза позвала Гаррета из душа, попросив принести ей полотенце. Гаррет прикрыл трубку рукой и сказал ей, что сейчас подойдет. Он услышал, как отец резко вдохнул.
– Что это было?
– Ничего.
Отца вдруг осенило:
– Это та женщина, Тереза, да?
Понимая, что скрыть от отца изменения в своей жизни не удалось, Гаррет коротко ответил:
– Да, она здесь.
Джеб радостно присвистнул.
– Что-то уж слишком рано.
Гаррет проигнорировал реплику.
– Пап, ты только не подумай…
– Я и не думаю.
– Спасибо.
– Могу я хотя бы задать тебе вопрос?
– Конечно. Гаррет вздохнул.
– Ты почувствовал себя с ней счастливым?
– Да, – ответил Гаррет после недолгой паузы.
– Давно пора, – со смехом сказал отец и дал отбой.
Гаррет посмотрел на трубку и положил ее на место.
– Да, она сделала меня счастливым, – прошептал он, улыбаясь. – Она сделала это.
* * *
Через несколько минут Тереза вышла из ванной, свежая и отдохнувшая. Уловив запах свежесваренного кофе, заглянула на кухню. Гаррет вставил ломтик хлеба в тостер и подошел к ней.
– Доброе утро еще раз, – сказал он, целуя ее в шею.
– И тебе тоже доброго утра.
– Прости, что ушел от тебя сегодня ночью.
– Ничего страшного. Я понимаю.
– Правда?
– Конечно. – Она с улыбкой обратила к нему лицо. – У меня сегодня была замечательная ночь.
– И у меня.
Доставая из буфета чашку для Терезы, Гаррет спросил через плечо:
– У тебя на сегодня есть какие-нибудь планы? Я позвонил в магазин и сказал, что не приду.
– Что ты задумал?
– Я мог бы показать тебе Вилмингтон.
– Неплохая идея, – согласилась она, но как-то неуверенно.
– Может, у тебя есть другое предложение?
– А что, если мы останемся здесь?
– И чем ты предлагаешь заняться?
– Ну, что-нибудь придумаем, – улыбнулась она, обняв его за талию. – Конечно, если у тебя нет с этим проблем.
– Нет, – сказал он, усмехнувшись. – У меня нет с этим проблем.

Следующие четыре дня Тереза и Гаррет были неразлучны. Гаррет передал бразды правления Яну и даже поручил ему провести за него урок дайвинга в субботу – ранее немыслимое событие. Дважды они с Терезой выходили на яхте в море – там они лежали в каюте, обнявшись, покачиваясь на волнах. Позже вечером она попросила Гаррета припомнить еще какую-нибудь историю о первых мореплавателях. Он начал рассказывать, а она играла его волосами.
Слушая Гаррета, Тереза незаметно заснула. Тогда он снова, как и прошедшей ночью, встал и вышел на палубу. Он думал о Терезе, которая спала в каюте, и о том, что она скоро уедет, и вместе с этими мыслями на него нахлынуло другое воспоминание.

– Я в самом деле думаю, что тебе не стоит уезжать, – сказал Гаррет, с тревогой заглянув в лицо Кэтрин.
С чемоданом в руках она стояла у двери. Реплика Гаррета вызвала у нее возмущение.
– Прекрати, Гаррет, мы уже все обсудили. Я уезжаю всего на несколько дней.
– Но ты сама не своя.
– Сколько раз тебе повторять, что со мной все в порядке?! – Она повысила голос. – Я нужна сестре, и ты это знаешь. Она готовится к свадьбе и очень волнуется, а мама сейчас не в состоянии ей помочь.
– Но мне ты тоже нужна.
– Гаррет, если ты не можешь оставить свой магазин даже на день, это вовсе не значит, что и я не могу никуда отлучиться. Ведь между нами ничего нет.
Гаррет отшатнулся, словно его ударили в грудь.
– Я не говорил, что между нами что-то есть. Просто я считаю, что тебя нельзя отпускать в таком состоянии.
– Ты вообще не хочешь меня никуда отпускать.
– Я скучаю, когда тебя нет. Что я могу с этим поделать?
Ее лицо на секунду смягчилось.
– Ты же знаешь, Гаррет: я всегда возвращаюсь.
Когда воспоминание растворилось, Гаррет вернулся в каюту и посмотрел на Терезу, укрытую простыней. Он тихонько лег рядом и крепко прижал ее к себе.

Следующий день они провели на пляже, неподалеку от того места, где обедали на второй день своего знакомства. Тереза обгорела на солнце, и Гаррет сходил в магазинчик на набережной за лосьоном от солнечных ожогов. Он бережно нанес его ей на спину и мягкими движениями начал втирать. Тереза чувствовала, хотя и не хотела верить в это, что мысли его блуждали где-то далеко. Но потом это чувство прошло, и она решила, что ей показалось.
Они опять пообедали в заведении Хэнка, а потом просто сидели, держась за руки, смотрели друг на друга через стол и тихонько беседовали, не замечая окружающей толпы. Официантка положила на столик счет, посетители разошлись, а они все сидели.
Тереза внимательно наблюдала за лицом Гаррета, пытаясь угадать, был ли он таким же чутким со своей Кэтрин. Казалось, он читал ее мысли: если она хотела взять его за руку, он протягивал ее к ней, прежде чем она успевала что-то сказать. Когда ей хотелось выговориться, он молча слушал. Если ей хотелось знать, что он чувствует по отношению к ней в какой-то момент, достаточно было посмотреть ему в глаза, и все становилось ясно без слов. Никто никогда – даже Дэвид – не понимал ее так, как Гаррет, а сколько они знакомы? Несколько дней? Разве так бывает? – спрашивала она себя. Ночью она долго думала об этом и наконец пришла к убеждению, что их встреча была предопределена. Некая высшая сила заставила его написать письма Кэтрин и отправить их в океан, и та же сила подталкивала Терезу до тех пор, пока она не нашла эти письма, а потом и самого Гаррета.
В субботу вечером Гаррет решил еще раз угостить ее стейком собственного приготовления, и они поужинали на веранде под звездным небом. Потом они занимались любовью. Каждый из них знал, что на следующий день она уедет в Бостон. И до последнего момента оба избегали этой темы.
– Я увижу тебя еще когда-нибудь? – спросила она.
– Надеюсь, – очень тихо, пожалуй, даже слишком тихо ответил он.
– Но ты хотел бы этого?
– Конечно, хотел бы.
Он сел на постели, слегка отстранившись от Терезы. Мгновение спустя она тоже села и включила настольную лампу.
– Что происходит, Гаррет?
– Я не хочу, чтобы все закончилось, – сказал он, опустив глаза. – Я не хочу, чтобы у нас все закончилось и чтобы кончалась эта неделя. Ты вошла в мою жизнь и перевернула ее, а теперь уезжаешь.
Она взяла его за руку и тихо заговорила:
– О, Гаррет, я тоже не хочу, чтобы все закончилось. Это была лучшая неделя в моей жизни. Мне кажется, я знаю тебя всю свою жизнь. Если мы постараемся, у нас может что-то получиться. Я могла бы приехать к тебе сюда, или ты мог бы приехать ко мне в Бостон. В любом случае мы попытаемся, правда?
– Как часто мы будем встречаться? Раз в месяц? Или чаще?
– Не знаю. Я думаю, это зависит от нас. Если мы чего-то очень захотим, у нас все получится.
Повисла длинная пауза.
– Ты думаешь, это действительно возможно при том, что мы будем так редко видеться? Когда я смогу обнять тебя снова? Когда смогу увидеть твое лицо? Если мы будем видеться лишь время от времени, у нас не будет возможности удовлетворять свои желания… и чувства постепенно угаснут. Все эти дни мы оба знали, что это продлится всего пару дней. У нас просто нет времени для чего-то большего.
Последние его слова прозвучали жестоко и жестко: отчасти потому, что все сказанное им было правдой, отчасти потому, что он хотел расставить все точки над i здесь и сейчас. Когда он наконец повернулся к ней с улыбкой сожаления, Тереза не нашлась что сказать. Ничего не понимая, она отпустила его руку.
– Так ты не хочешь даже попытаться? Я правильно тебя поняла? Ты хочешь просто забыть все, что между нами произошло…
Он покачал головой.
– Нет, я не хочу ничего забывать. Да и не смогу. Не знаю… Я просто хочу видеть тебя, а не иметь гипотетическую возможность когда-нибудь увидеться.
– Но ведь и я хочу именно этого. И если у нас пока нет такой возможности, давай хотя бы используем то, что есть. Хорошо?
Он чуть ли не равнодушно покачал головой.
– Не знаю…
Она внимательно смотрела на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.
– Гаррет, в чем дело?
Он не ответил, и она продолжила:
– Почему ты не хочешь даже попытаться? В чем причина?
Гаррет молчал. Потом повернулся и посмотрел на фотографию Кэтрин на ночном столике.

– Ну, как съездила? – Гаррет помог Кэтрин выйти из машины и забрал с заднего сиденья ее чемодан.