1 2 3 4 
– Ну? – спросил Форд.
– Послушайте, – сказал Зафод. – Чего вы всполошились? Как до вас не дойдет, что это обычная запись, сделанная к тому же пять миллионов лет назад. Нас это не касается.
– А ракеты? – тихо заметила Триллиан.
– Какие ракеты?! Не смеши меня!
Хлопнув Зафода по плечу, Форд указал на экран заднего обзора – за хвостом корабля неслись сквозь атмосферу два серебряных дротика. Увеличенное изображение показало две здоровенные и до неприличия реальные ракеты.
– Боюсь, они нас все-таки догонят, – произнес Форд.
Зафод изумленно уставился на экран.
– Потрясающе! – вымолвил он. – Кто-то там внизу пытается нас достать!
– Потрясающе, – сказал Артур.
– Разве не ясно, что это значит?
– Ясно, разумеется. Мы все погибнем.
– Да, но помимо того?
– Помимо?
– Мы на что-то напали! – ликующе воскликнул Зафод.
– По-моему, это на нас напали…
С каждой секундой ракеты приближались. Они вышли прямо на курс, и теперь на экране были видны лишь боеголовки.
– Между прочим, любопытно, – сказала Триллиан, – что мы собираемся делать?
– Ну, мы… э-э… предпримем какой-нибудь маневр! – В голосе Зафода внезапно зазвучала паника: – Компьютер, какой маневр мы можем предпринять?
– Боюсь, никакого, ребята, система управления кораблем парализована глушителями, – бодро объяснил компьютер. – Начинаю отсчет. До попадания сорок пять секунд. Зовите меня просто Эдди, если вам будет легче.
Зафод попытался решительно сбежать сразу в нескольких направлениях.
– Так! – вскричал он. – Э-э… Нужно взять управление на себя.
– А ты умеешь управлять кораблем? – вежливо поинтересовался Форд.
– Нет. А ты?
– Тоже нет.
– Триллиан?
– Не умею.
– Чудесно, – с видимым облегчением произнес Зафод. – Будем управлять сообща.
– И я не умею, – решил напомнить о себе Артур.
– Неудивительно, – едко заметил Зафод. – Компьютер! Включай систему ручного управления!
– Милости прошу, – сказал компьютер.
В стене откинулись панели, и из недр корабля появился огромный, неимоверно замысловатый пульт, рукоятки, кнопки, рычаги и переключатели которого были затянуты целлофаном. Ими явно еще ни разу не пользовались.
Глаза Зафода дико забегали.
– Хорошо, Форд, – твердо приказал он, – полный назад и десять градусов вправо! Или еще что-нибудь…
– Удачи вам, парни! – бодро вставил компьютер. – До попадания тридцать секунд.
Форд прыгнул к пульту и ухватился за первые попавшиеся рычаги. Корабль со страшным ревом встал на дыбы и судорожно задергался, когда маневровые двигатели потянули его в разные стороны. Форд отпустил половину рычагов: корабль сделал крутой вираж и помчался навстречу ракетам. Почти тут же Зафод с яростью ударил по какой-то рукоятке, та сломалась, и корабль камнем полетел вниз.
Экипаж швырнуло на стену. Фордовский экземпляр «Путеводителя» врезался в пульт и громко стал перечислять для удовольствия всех желающих лучшие способы контрабандного вывоза из Антареса желез внутренней секреции антаресских длиннохвостых попугаев (эти отвратительные на вид железы, нанизанные на деревянные шампурчики, служат деликатесной закуской к коктейлям, и многие очень богатые идиоты с радостью платят огромные деньги, чтобы произвести впечатление на других очень богатых идиотов).
Именно в этот момент один из членов экипажа ушиб локоть. В остальном же, как было сказано ранее, смертоносный ракетный удар никому не повредил. Повторяем, экипаж в полной безопасности.
– До попадания двадцать секунд, – объявил компьютер.
– Так включи двигатели! – взревел Форд.
– О, разумеется, старина! – ответил компьютер.
Заработали двигатели, корабль плавно развернулся и вновь устремился навстречу ракетам. Компьютер запел.
– Когда идешь на грозу, – гнусаво выл он, – не смей склонять головы!
Зафод заорал, чтобы тот заткнулся, но его голос потонул в страшном грохоте, который со всем основанием можно было назвать предвестником неминуемой гибели.
– И не бойся… ветра… и тьмы! – выводил Эдди. Грозные ракеты мчались на корабль. Они занимали уже почти весь экран. По невероятно счастливой случайности они, не успев скорректировать курс в соответствии с судорожными рывками «Золотого сердца», прошли прямо под ним.
– А в конце грозы – небо в золотых лучах… льют птицы трели в бархатных ночах… Уточненное время – пятнадцать секунд.
Ракеты сделали крутой вираж и вновь устремились в погоню.
– Вот так, значит, – вслух подумал Артур. – Сейчас мы неминуемо погибнем, да?
– Пожалуйста, не надо так говорить, – попросил Форд.
– Не склоняй головы перед бурей, – заливался Эдди. Неожиданно Артура осенило. Он подошел к пульту управления.
– А почему мы не включаем невероятностную тягу?
– Ты, верно, спятил, парень! – стараясь перекрыть шум, ответил Зафод. – Если ее не запрограммировать, знаешь, что может быть?
– Какая разница? – прокричал Артур.
– В сердце надежды храни огонек…
– Так кто-нибудь объяснит, почему нельзя включить невероятностную тягу? – истерически закричала Триллиан.
– И никогда не будешь одинок… Пять секунд. Я счастлив, что узнал вас, друзья! И никогда-а-а… не будешь… одино-о-ок!
– Я спрашиваю, – завопила Триллиан, – кто-нибудь…
Потом все исчезло в адском грохоте и умопомрачительной вспышке.

Глава 18

А потом корабль – с резко изменившимся и, надо отметить, весьма симпатичным интерьером – продолжил полет. Рубка управления значительно увеличилась в размерах и переливалась нежными, пастельными тонами голубого и зеленого. Из пышного куста папоротника уходила ввысь спиральная лестница, никуда, собственно, не ведущая, а рядом с большими солнечными часами стоял главный компьютерный терминал, оправленный в гранит. Хитроумно расположенные источники света и зеркала создавали совершенную иллюзию бескрайнего, великолепно ухоженного субтропического парка. Там и сям среди оранжерейных чудес виднелись мраморные столики на изящных кованых ножках, а в зеркалах, если смотреть в них под определенным углом, отражались показания приборов, хотя где находились сами приборы, оставалось неясным. Все это, по правде говоря, было сказочно красиво.
– Что случилось, черт подери?! – воскликнул Зафод, развалившийся в плетеной качалке.
– Я просто переключил тумблер невероятностной тяги, – робко произнес Артур, лежащий у бассейна с золотыми рыбками. – Вон там… – И указал рукой на вазу с цветами.
– Но где мы? – спросил Форд. Он сидел у подножия спиральной лестницы с бокалом приятно охлажденного «Пангалактического грызлодера» в руке.
– Полагаю, там же, где и раньше, – ответила Триллиан как раз в тот момент, когда все зеркала внезапно отразили тоскливый ландшафт Магратеи.
Зафод пулей выскочил из кресла:
– Тогда что стало с ракетами?!
Новая, поразительная картина открылась в зеркалах.
– Похоже, они превратились в горшок с петунией, – неуверенно проговорил Форд, – и очень удивленного кашалота…
– Невероятностный фактор, – объявил Эдди, который ничуточки не изменился, – один к восьми миллионам семистам шестидесяти семи тысячам ста двадцати восьми.
Зафод уставился на Артура:
– Что ты об этом думаешь, землянин?
– Ну, – молвил Артур, – я всего лишь…
– Отличная мысль – включить невероятностную тягу при выключенных защитных экранах! Ты спас нам жизнь, знаешь, парень?
– О, право, – смутился Артур, – пустяки.
– Пустяки? Ладно, пустяки так пустяки, – легко согласился Зафод. – Компьютер, давай на посадку.
– Однако…
– Я сказал!
Не повезло только кашалоту, который внезапно возник из небытия в нескольких милях над поверхностью планеты.
Поскольку для кашалота это весьма необычное положение, у бедного невинного создания было очень мало времени, чтобы составить себе картину мира, уяснить свое место в нем и осознать, что это место скоро станет вакантным.
Вот полная запись мыслей кашалота с самого начала его жизни и до ее конца.
Ах!..
Э-э, простите… кто я?
Ау-а?
Почему я здесь? В чем смысл моего существования?
Что, в сущности, означает этот вопрос: «Кто я»?
Надо успокоиться, взять… О-о! Странное ощущение… Какой-то зуд, словно бы пощипывание в моем… моем… Очевидно, необходимо сперва выработать терминологию, если я хочу хоть мало-мальски продвинуться в понимании того, что на данный момент назовем окружающим миром. Итак, странное ощущение в моем, скажем, животе…
Хорошо. Ого-го! Оно становится сильным! И вот еще – что за громкий свист, прямо скажем, рев в том, что я неожиданно решил назвать ушами? Пожалуй, наречем это… ветром! Подходящее название? Сойдет пока, а там и получше подыщем, когда выяснится, что это такое. Что-то, наверное, значительное, потому что его очень много…
Эй! А это еще что? Вот этот… предположим, хвост. Да, хвост! М-м-м, как лихо я им размахиваю. Ух ты! Ух ты! Здорово!.. Правда, видимых результатов нет, но я еще докопаюсь, для чего он…
Ну, сложилась цельная картина мира?
Трудно сказать. Но все это страшно увлекательно – столько неизведанного, столько ждет впереди, аж голова кружится от предвкушения… Или от ветра?
У-у-у, а это что?! Эй! Что это так быстро мчится на меня?! Так быстро-быстро… Большое, серое, плоское, нужно найти название – ласковое, певучее. Ля-ля-ля… земля! Вот! Классное название – земля!
Интересно – мы станем друзьями?
Потом был чавкающий удар – и тишина. Занимательный факт: единственной мыслью, промелькнувшей в сознании горшка с петунией, было: «О нет, неужели опять?!» Многие уверены: если бы мы знали, почему горшок с петунией подумал именно то, что подумал, мы бы куда глубже понимали природу мироздания.

Глава 19

– Берем этого робота с собой? – спросил Форд, неприязненно глядя на Марвина, который ссутулился под маленькой пальмой в углу.
Зафод оторвал взгляд от зеркальных экранов с унылой панорамой поверхности Магратеи, на которой стоял корабль.
– А-а, андроида-параноика? – протянул он. – Берем!
– Но что нам делать с роботом, страдающим маниакальной депрессией?
– Разве это проблема? – молвил Марвин с таким видом, будто обращался к гробу, куда только что опустили покойника. – А вот что делать, если ты действительно робот, страдающий маниакальной депрессией?.. Можете зря не стараться. Я в пятьдесят тысяч раз умнее вас и все равно не знаю ответа.
Расстроенная Триллиан выскочила из своей каюты.
– Мои белые мышки исчезли! – пожаловалась она. Выражение глубокой озабоченности и тревоги не отразилось на лицах Зафода.
– Ну и черт с ними! – сказал он.
Триллиан кинула на него яростный взгляд и вновь скрылась за дверью.
Возможно, ее слова привлекли бы больше внимания, будь общеизвестным фактом то, что по уровню умственного развития люди занимают лишь третье место на Земле, а не второе, как полагают многие независимые наблюдатели.
– Добрый день, мальчики.
Голос казался смутно знакомым и в то же время чужим; в нем сквозила материнская забота. Голос прозвучал в тот момент, когда экипаж корабля собрался в шлюзовой камере.
Все изумленно замерли.
– Это компьютер, – разъяснил Библброкс. – Оказывается, у него есть аварийная запасная личность. Я подумал, что она тут лучше подходит.
– Сейчас вы впервые ступите на таинственную планету, – продолжал новый голос Эдди. – Укутайтесь потеплее и не смейте трогать руками всякую гадость.
Библброкс нетерпеливо постучал по люку.
– Похоже, я ошибся, – посетовал он, – лучше бы мы взяли логарифмическую линейку.
– Так! – стальным тоном рявкнул компьютер. – Кто это сказал?
– Пожалуйста, открой нам люк, – вежливо попросил Зафод, стараясь держать себя в руках.
– И не подумаю, пока вы не признаетесь, – отчеканил Эдди.
– О Боже… – Форд привалился к переборке и принялся считать до десяти. Он отчаянно боялся, что разумные формы жизни разучатся это делать – ведь только считая, люди способны выказать свою независимость от компьютеров.
– Ну же! – подстегнул Эдди.
– Компьютер… – начал Зафод.
– Я жду, – перебил Эдди. – Я могу ждать весь день, если надо.
– Компьютер… – опять начал Зафод. Он лихорадочно подыскивал какой-нибудь веский довод, чтобы сразить соперника логикой, но решил не обременять себя игрой на чужом поле. – Если ты сейчас же не откроешь люк, я раскурочу твои внутренности и запрограммирую тебя большущим топором, ясно?
Наступила тишина.
Наконец Эдди, потрясенный до глубины души, тихо промолвил:
– По-моему, наши отношения оставляют желать лучшего.
И люк отворился.

Глава 20

Пять фигурок тоскливо плелись по безжизненной равнине. Кое-где – бледно-бурой, а на остальное-то и смотреть было тошно. Путники брели словно по давным-давно высохшему болоту, покрытому толстым слоем пыли.
Зафод был в подавленном настроении. Он шел поодаль, а потом и вовсе скрылся за небольшим холмом.
Пронизывающий ледяной ветер пробирал до костей и щипал глаза, от разреженного воздуха першило в горле, но Артур благоговейно озирался.
– Поразительно…
– Вонючая дыра, если хочешь знать мое мнение. Кошачий помет и то интереснее, – угрюмо сказал Форд.
Он был сильно раздражен. Из всех планет в Галактике – экзотических, кишащих жизнью – его угораздило попасть именно сюда! После пятнадцатилетнего заточения!.. Даже паршивой палатки с гамбургерами здесь днем с огнем не сыскать. Форд нагнулся и подобрал холодный комок земли, но не увидел под ним ничего такого, ради чего стоило лететь тысячи световых лет.
– Нет, – запальчиво восторгался Артур, – ты не понимаешь. Я впервые стою на поверхности чужой планеты! Целый неизведанный мир! Жаль только, что такой унылый…
Вскоре они подошли к Зафоду Библброксу. Тот остановился у края большой ямы – эдакого кратера ста пятидесяти ярдов в поперечнике.
– Смотрите, – сказал Зафод, указав вниз.
На дне кратера лежала разбитая туша одинокого кашалота, который прожил так мало, что не успел даже разочароваться в жизни. Наступившую тишину нарушали лишь непроизвольные всхлипывания Триллиан.
– Хоронить его, полагаю, не надо? – пробормотал Артур и тут же пожалел об этом.
– Идем, – сказал Зафод и начал спускаться по склону.
– Что, туда? – с отвращением выдавила Триллиан.
– Да, – буркнул Зафод. – Идем-идем, я хочу вам кое-что показать.
– Мы и так видим, – содрогнулась Триллиан.
– Не это, – скривился Зафод. – Кое-что другое. Я нашел путь внутрь.
– Внутрь?! – в ужасе вскричал Артур.
– Внутрь планеты! Подземный ход. Когда кашалот упал, своды обрушились, и сейчас мы войдем туда, где пять миллионов лет не ступала нога ни одного живого существа, – в толщу самого времени.
Марвин иронически замычал.
Брезгливо морщась, путники спустились на дно кратера, изо всех сил стараясь не смотреть на его несчастного создателя.
– Жизнь! – меланхолически произнес Марвин. – Можно ее презирать, можно не замечать, но любить?!
Зафод расчистил проход в туннель и посветил туда фонариком. Из мрачных недр повеяло затхлым воздухом.
– Легенды гласят, что магратейцы жили большей частью под землей.
– Почему? – удивился Артур. – Поверхность была перенаселена? Или отравлена?
– Вряд ли, – пожал плечами Зафод. – Думаю, просто им наверху не очень-то нравилось.
– Ты уверен, что нам стоит туда лезть? – спросила Триллиан, нервно вглядываясь во тьму. – Один раз на нас уже напали.
– Послушай, детка, говорю тебе: на всей планете нас только четверо, и больше ни души. Эй, э-э… землянин!
– Артур, – напомнил Артур.
– Вот именно… Ты посторожи здесь с роботом у входа, хорошо?
– Посторожи? – переспросил Артур. – Зачем? Ведь, кроме нас, на планете никого нет.
– Просто так, знаешь, для спокойствия. Хорошо?
– Для моего спокойствия или для твоего?
– Ну и молодец. Все, идем.
Зафод, пригнувшись, скользнул в туннель, за ним последовали Триллиан и Форд.
– Чтоб вам тошно было! – в сердцах воскликнул Артур.
– Не волнуйся, – заверил его робот. – Будет. Артур в припадке раздражения несколько раз обошел вокруг кратера, потом решил, что могила кашалота не лучшее место для прогулок, и устало опустился на землю.
Марвин окинул его выразительным взглядом и демонстративно отключился.

Зафод быстро шел по туннелю. Он был взвинчен, но виду не подавал, целеустремленно шагая вперед и посвечивая в разные стороны фонариком. Стены, холодные на ощупь, были выложены кафельной плиткой.
– Ну, что я вам говорил? – повторял Зафод. – Обитаемая планета Магратея.
И продолжал уверенно шагать по заваленному мусором кафельному полу.
Триллиан казалось, что она в лондонской подземке – только, пожалуй, в более чистом ее варианте.
Время от времени на стенах вместо плитки появлялись мозаики – простые, строгие узоры, выполненные в ярких тонах. Триллиан остановилась и внимательно рассмотрела одну из картин, но не смогла постигнуть ее смысла. Она обратилась к Зафоду:
– Ты не знаешь, что эти странные символы значат?
– Полагаю, просто какие-то странные символы, – бросил Зафод, едва удостоив их взглядом.
Триллиан, пожав плечами, поспешила за ним.
Порой слева и справа открывались маленькие комнатки, заваленные компьютерным хламом. В одну из таких клетушек Форд и затащил Библброкса, чтобы спокойно поговорить. Подошла Триллиан.
– Послушай, если это Магратея…
– Ну, – перебил Зафод. – Ты голос слышал?
– Хорошо, допустим, я согласен. Но как, во имя Галактики, ты ее отыскал?! Не в атласе же звездного неба?
– Кропотливые исследования. Правительственные архивы. Сыскная работа. Несколько счастливых догадок. Ерунда!
– И ради поисков Магратеи украл «Золотое сердце»?
– Мне много чего надо искать.
– Много чего? – удивленно спросил Форд. – Например?
– Не знаю.
– Что?!
– Я не знаю, что ищу.
– Почему же?
– Потому… потому что если бы знал, то, полагаю, не мог бы искать.
– Ты свихнулся?!
– Такую возможность я не исключаю, – тихо проговорил Зафод. – В конце концов я знаю о себе лишь то, что может сказать мне мой мозг в его текущем состоянии. А его текущее состояние не из лучших.
Наступила тишина. Форд смотрел на Зафода с тревогой и состраданием.
– Дружище, если хочешь…
– Нет, погоди, дай объяснить, – перебил Зафод. – Я люблю покуролесить. Приходит в голову какая-нибудь шальная идея – а почему бы и нет? Бэмс, готово! Решил стать Президентом Галактики, решил украсть корабль – и дело в шляпе! Все легко, все просто… Но стоит мне остановиться и задуматься, почему я так решил, как я этого добился, – и тут же возникает сильнейшее желание прекратить об этом думать. Вот как сейчас – даже говорить трудно. – Зафод умолк, потом нахмурился и продолжил: – Вчера ночью я вновь задумался. О том, что часть мозга у меня работает как-то неправильно, словно кто-то пользуется исключительно в личных интересах, снимает сливки, а мне об этом ни гугу. Не иначе, отгородили участок моего мозга и лишили меня доступа к нему. Надо проверить, подумал я. Отправился в корабельный лазарет и подключил себя к энцефалографу. Провел все возможные тесты – ничего. Ничего неожиданного по крайней мере. Обнаружилось, что я умен, одарен богатым воображением, легкомыслен, ненадежен, бесшабашен… Словом, все, что и так прекрасно известно. Никаких отклонений. Тогда стал я изобретать новые тесты – ничего. Попытался наложить результаты, полученные от проверки одной головы, на результаты проверки другой – снова ничего. Наконец мне это надоело до чертиков, я плюнул и посмотрел на ситуацию через зеленый фильтр. И все стало ясно как божий день, – медленно проговорил Зафод. – Большой участок в обоих моих мозжечках изолирован. Какой-то ублюдок выжег вокруг все синапсы.
Форд разинул рот, Триллиан побелела.
– Ты не представляешь, кто это сделал? И зачем?
– Зачем – можно лишь гадать. Но я точно знаю, чьих рук это дело.
– Знаешь? Откуда?
– В моих синапсах выжжены инициалы этого ублюдка. На самом видном месте.
В глазах Форда застыл дикий ужас, по телу поползли мурашки.
– Инициалы? Выжженные у тебя в мозгу?
– Да.
– Не томи же, ради Бога, что за инициалы?! Зафод вперил в него долгий взгляд, потом медленно отвернулся.
– З.Б., – тихо обронил он.
В эту секунду сзади опустилась стальная переборка, и в камеру стал поступать газ.
– Позже я вам еще кое-что расскажу, – прохрипел Зафод перед тем, как все трое потеряли сознание.

Глава 21

Артур нервно расхаживал по бугристой почве Магратеи. Форд предусмотрительно оставил ему «Путеводитель», чтобы было легче скоротать время, и Артур наугад ткнул в несколько кнопок.
Надо заметить, что «Путеводитель» весьма неоднороден по своему составу. Многие статьи попадали туда по прихоти какого-нибудь редактора, которому могло взбрести в голову что угодно.
Так, Артуру случайно попалось изложение истории некоего Виита Вуурджагига, студента Максимегаланского университета. Сей перспективный молодой человек старательно изучал древнюю филологию, трансформативную этику и волновую теорию гармоничного исторического восприятия до тех пор, пока после бурной ночи в компании Зафода Библброкса и целой реки «Пангалактического грызлодера» не завладело им навязчивое стремление установить судьбу исписанных за последние годы одноразовых шариковых ручек.
Последовал длительный период кропотливой исследовательской работы, в течение которого он посетил крупнейшие в Галактике бюро находок шариковых ручек. В конце концов Виит Вуурджагиг представил на рассмотрение общественности элегантную теорию: в необъятном космосе наряду с мирами, где обитают гуманоиды, рептилоиды, рыбоиды, ходячие древоиды и сверхразумные оттенки цвета маренго, существует планета, заселенная исключительно шарикоручечными формами жизни. Именно туда стекаются все брошенные на произвол судьбы шариковые ручки – туда, в то единственное место, где можно вести достойный шариковых ручек образ жизни.
В теории это, конечно, хорошо, но Виит Вуурджагиг неожиданно заявил, что он нашел искомую планету и, более того, посетил ее, в результате чего написал книгу и был посажен за неуплату налогов. Таким образом, его постигла участь тех, кто всенародно пытается строить из себя шута.
Экспедиция, в конце концов направленная по его следам, обнаружила маленький астероид, единственным жителем которого был старик. Старик делал вид, что ничего не знает, и лишь твердил как заведенный, что на свете правды нет (впрочем, позднее его уличили во лжи).
Тем не менее остался открытым вопрос, кто же ежегодно переводит на счет этого старика по шестьдесят тысяч альтаирских долларов; а также, само собой разумеется, загадка в высшей степени прибыльного дела Зафода Библброкса по торговле подержанными шариковыми ручками.
Отложив «Путеводитель», Артур поднялся на гребень кратера и отправился прогуляться. Над Магратеей величественно садились два солнца. Налюбовавшись вечерней зарей, он вновь спустился на дно кратера и разбудил Марвина: лучше уж страдающий маниакальной депрессией робот, чем вообще никого.
– Ночь приближается, – сказал Артур. – Смотри, звезды на небе.
Робот покорно поднял взор.
– Знаю, – проговорил он. – Мерзкое зрелище.
– Но каков закат! Мне и привидеться не могло… Два солнца! Будто потоки раскаленной лавы извергаются в космос!..
– Видали и похлеще, – презрительно бросил Марвин. – Это все ерунда.
– У меня дома только одно солнце, – продолжал Артур. – Я с Земли. Прекрасная была планета.
– С океанами?
– О да, – вздохнул Артур. – Безбрежные, голубые…
– Терпеть не могу океанов, – сообщил Марвин.
– Скажи-ка, – поинтересовался Артур, – а с другими роботами ты ладишь?
– Я их ненавижу, – процедил Марвин. – Ты куда? Терпение Артура истощилось.
– Пойду прогуляюсь, – ответил он и, похлопывая себя руками по бокам, чтобы согреться, вышел на гребень кратера.
На безлунной Магратее тьма сгущалась очень быстро, и Артур, едва сделав несколько шагов во мраке, чуть не сбил с ног какого-то старца.

Глава 22

Старец, облаченный в длинную серую тогу, стоял к Артуру спиной, созерцая, как тонут во мгле за горизонтом золотые искры. Когда он обернулся, Артур увидел его благородное лицо с утонченными чертами, изборожденное морщинами, но не лишенное доброты. Но пока старец еще не обернулся, даже не отреагировал на восклицание удивленного Артура.
Наконец последние лучи окончательно рассеялись, и старец обернулся. На его лицо падал тусклый свет, и Артур, оглядевшись, заметил поблизости маленький летательный аппарат, излучающий слабое сияние.
Старец посмотрел на Артура; в его взгляде сквозила печаль.
– Холодную ночь ты избрал для посещения нашей мертвой планеты, – молвил он.
– Кто… кто вы? – выдавил из себя Артур. Старец отвел взгляд, на благородное лицо легла печать грусти.
– Мое имя ничего тебе не скажет.
Казалось, что-то важное всецело занимает его мысли. Он явно не стремился поддерживать разговор. Артур смутился.
– Я… вы напугали меня, – промямлил он. Старец, будто очнувшись, слегка нахмурил брови:
– М-м-м?
– Я говорю, вы меня напугали.
– Не тревожься, я не сделаю тебе ничего дурного. – Он помолчал и мрачно добавил: – Вообще-то по сути своей я ученый.
– Вот как? – пробормотал Артур. Необычная манера поведения собеседника сбивала его с толку.
– О да, – ответил старец и вновь замолчал.
– Э-э, – начал Артур, – м-м-м…
Он вдруг ощутил себя на месте любовника, застигнутого в спальне мужем и недоуменно созерцающего, как муж соблазненной им дамы спокойно переодевается в другие брюки, бросает несколько замечаний о погоде и уходит.
– Что, человек, не по себе? – вежливо осведомился старец.
– Нет-нет… Хотя, собственно, да. Видите ли, мы никак не ожидали кого-нибудь здесь встретить. Я так понял, что все давно мертвы.
– Мертвы? Боже милосердный, мы всего лишь спали!
– Спали? – недоверчиво переспросил Артур.
– В связи с экономическим кризисом, – пояснил старец, явно не задумываясь, понимает ли Артур хоть слово из сказанного.
Артур был вынужден подстегнуть его:
– В связи с экономическим кризисом?
– Пять миллионов лет назад в экономике Галактики наметился спад, а мы, как тебе известно, создаем в некотором смысле предметы роскоши – строим на заказ планеты… – Он замолчал и посмотрел на Артура. – Тебе известно, что мы строим планеты?
– Э-э…
– Увлекательнейшее занятие! – с тоской сказал старец. – Мой конек – береговые линии. В общем, – продолжил он, стараясь не утерять нить рассказа, – разразился кризис, и мы рассудили: чего ждать впустую? Запрограммировали компьютеры, связанные с индексами цен на Галактической бирже, чтобы нас разбудили, когда дурные времена останутся позади, и… – Старец подавил зевок и махнул в сторону кратера. – Это твой робот?
– Нет, – раздался высокий металлический голос со дна кратера. – Я свой собственный.
– Если это создание можно назвать роботом, – пробормотал Артур. – Скорее, электронное устройство для воплощения тоски и уныния.
– Приведи его, – велел старец, и Артур с удивлением отметил прозвучавшую в тоне решимость.
Он подозвал Марвина, и тот заковылял наверх, трогательно прикидываясь хромым.
– А впрочем, – произнес старец, – лучше оставить его здесь. Ты же пойдешь со мной.
Он подал знак, и летательный аппарат медленно поплыл к ним навстречу.
Артур посмотрел на Марвина. Робот с таким же трогательным усердием повернулся, явно терзаясь адскими муками, и вновь побрел на дно кратера, горько бормоча что-то себе под нос.
– Идем! – позвал старец. – Идем же, не то будет поздно.
– Поздно? – откликнулся Артур. – Для чего поздно?
– Как твое имя, человек?
– Дент. Артур Дент.
– «Поздно» – это угроза, – сурово произнес старец, и в его мудрых усталых глазах засветилась печаль. – Лично мне угрозы никогда не давались, но я слышал, что иногда они бывают очень кстати… Прошу в машину. Мы углубимся в самые недра этой планеты, где мой народ сейчас выходит из дремоты. Магратея пробуждается.
Усаживаясь рядом со старцем в летательный аппарат, Артур невольно поежился. Странность происходящего, безмолвное колыхание взмывшей в небо машины подействовали на него угнетающе.
– Э-э… простите, – молвил он, глядя на лицо старца, освещенное тусклым светом приборной панели, – а как ваше имя?
– Мое имя? – спросил старец, и весь его облик озарился уже знакомой Артуру внутренней печалью. – Мое имя, – произнес он, помолчав, – Слартибартфаст.

Глава 23

Всем хорошо известно, что предметы и явления на самом деле не всегда такие, какими они на первый взгляд кажутся. К примеру, люди планеты Земля полагали себя много умнее дельфинов, аргументируя этот тезис своими достижениями: колесо, Нью-Йорк, войны и так далее, – в то время как дельфины только беззаботно плескались в воде. Дельфины, в свою очередь, были уверены в своем превосходстве над людьми – по тем же соображениям.
Любопытно, что дельфины давно знали о нависшей над Землей угрозе уничтожения и неоднократно пытались предупредить человечество. Однако все их попытки общения ошибочно истолковывались как игра с мячом или прочие дельфиньи шалости, поэтому в конце концов они плюнули и незадолго до прибытия вогонов покинули Землю своим собственным способом.
Самое последнее сообщение дельфинов было воспринято человечеством как особо изящный прыжок с кувырком через кольцо с одновременным высвистыванием гимна США. В действительности же послание гласило: «Всего хорошего, и спасибо за рыбу!»
Были на Земле существа и поумнее дельфинов, но большую часть времени они проводили в биологических лабораториях, где ставили пугающе элегантные и изощренные эксперименты на людях. То, что люди, естественно, совершенно ошибочно истолковывали характер отношений между ними и собой, полностью отвечало планам этих существ.

Глава 24

Летательный аппарат бороздил студеную ночь. Его пассажиры были погружены в свои думы. Затем вдали появился крохотный огонек, который так быстро рос в размерах, что Артур только сейчас понял, с какой огромной скоростью они летят. Аппарат клюнул носом и помчался вниз с явным курсом на столкновение. Артур испуганно вскрикнул и едва успел вздохнуть, но все уже было позади. Их окружало безумное серебристое мерцание. Артур повернулся и увидел стремительно удаляющееся черное пятнышко. Через несколько секунд он понял, что произошло: машина нырнула в подземный туннель.
Артур в ужасе закрыл глаза.
Через какой-то промежуток времени, оценить который он и не пытался, скорость аппарата стала уменьшаться. Они постепенно останавливались.
Артур открыл глаза. Аппарат висел в небольшой металлической камере, где сходилось еще несколько туннелей. В противоположном конце камеры виднелся круг тусклого, раздражающего глаза света. Раздражал этот свет тем, что постоянно выкидывал какие-то фокусы: все время расплывался в глазах, и нельзя было сказать, далеко он или близко. Артур предположил (совершенно ошибочно), что это ультрафиолет.
– Землянин, – торжественно произнес Слартибартфаст, – мы находимся в самом центре Магратеи.
– Как вы узнали, что я землянин? – спросил Артур.
– Еще многое станет тебе ясным, – загадочно молвил старец. – По крайней мере, – добавил он с долей сомнения, – яснее, чем сейчас… Должен предупредить, что место, куда мы вскоре попадем, строго говоря, вовсе не в недрах нашей планеты. Оно слишком велико. Мы воспользуемся гиперпространственными воротами. Возможно, это не пройдет для тебя незамеченным.
Артур нервно хмыкнул. Слартибартфаст коснулся какой-то кнопки и доверительно сказал:
– Лично у меня душа уходит в пятки. Держись! Аппарат ринулся прямо в круг света, и внезапно Артур четко представил себе, как выглядит бесконечность.
На самом деле это была не бесконечность. Сама бесконечность выглядит довольно скучно и заурядно. Камера, в которую попал аппарат, была отнюдь не бесконечной, а просто очень, очень большой, такой большой, что создавала впечатление бесконечной куда успешнее, чем сама бесконечность.
Гигантская стена, совершенно плоская (лишь точнейшие лазерные измерения установили бы ее исчезающе малую кривизну), образовывала внутреннюю поверхность пустотелой сферы трех миллионов миль в поперечнике, сферы, залитой невообразимым светом.
– Добро пожаловать! – объявил Слартибартфаст, когда крошечная точка несущегося с бешеной скоростью летательного аппарата вползла в умопомрачительную сферу. – Добро пожаловать в наш сборочный цех. Здесь мы строим планеты.
– Вы хотите сказать, – с трудом выдавил из себя Артур, – что снова начали этим заниматься?
– Нет, Боже упаси! – воскликнул старец. – Галактика еще недостаточно богата. Мы проснулись, чтобы выполнить всего один необычный заказ для… для особых клиентов из другого измерения. Возможно, это тебя заинтересует. Смотри.
Артур проследил, куда указует перст старца, и различил вдали некую висящую конструкцию. В этот миг сверкнула яркая вспышка и высветился шар с до боли знакомыми очертаниями на боках. Лишившись дара речи, Артур завороженно молчал, и самые дикие мысли лихорадочно носились в его голове, пытаясь найти место, где можно отдохнуть и привести себя в порядок.
Какая-то часть его сознания твердила, что он прекрасно знает этот шар и понимает значение очертаний, в то время как другая часть с полным на то основанием отказывалась воспринимать эту идею и запрещала даже думать о ней.
Еще одна вспышка, и сомнений не осталось.
– Земля… – прошептал Артур.
– Точнее, Земля-2, – бодро сообщил Слартибартфаст. – Мы выполняем по старым чертежам второй экземпляр.
– Вы хотите сказать, – медленно проговорил Артур, – что моя Земля была… сделана?
– Разумеется, – ответил Слартибартфаст. – Не доводилось бывать в таком местечке… кажется, оно называлось Норвегия?
– Нет, – произнес Артур, – не доводилось.
– Жаль, – сказал Слартибартфаст. – Перед тобой автор ее береговых линий. Между прочим, приз получил. Я ужасно расстроился, когда услышал, что Землю уничтожили.
– Вы расстроились?!
– Да. Хотя бы на пять минут позже, и уже не так обидно… Мыши были в ярости.
– Мыши – в ярости?.. Ну да: так же, как и собаки, кошки, утконосы…
– Разве можно сравнивать? Они же не платили!
– Послушайте, – взмолился Артур, – по-моему, мы сэкономим уйму времени, если я сойду с ума прямо сейчас.
На секунду в кабине летящей машины воцарилось неловкое молчание. Потом старец терпеливо принялся объяснять:
– Землянин, вашу планету заказали, оплатили и контролировали мыши. Она была уничтожена за пять минут до достижения цели, ради которой ее построили. И теперь нам приходится начинать все заново.
Артур воспринял лишь одно слово.
– Мыши? – повторил он. – Прошу прощения, мы говорим о маленьких, серых, помешанных на сыре зверьках? О тех, на кого визжат, стоя на столах, женщины из телекомедий начала шестидесятых?
Старец вежливо кашлянул.
– Землянин, мне порой трудно разобраться в твоей манере излагать мысли. Не забывай: я пять миллионов лет спал в недрах планеты Магратея и мало что знаю о телекомедиях начала шестидесятых. Создания, которых вы зовете мышами, вовсе не таковы, какими кажутся вам. Вы замечаете лишь, так сказать, отпечаток в нашем измерении огромных сверхразумных панпространственных существ. – Старец замолчал и участливо добавил: – Боюсь, они ставили на вас опыты.
Артур глубоко задумался. Потом его лицо прояснилось.
– Тут явное недоразумение. Понимаете, это мы ставили на них опыты. Бихевиоризм, Павлов и прочее… Мыши проходили всякие тесты, учились звонить в колокольчик, бегали в лабиринтах. На поведении мышей мы изучали…
Голос Артура затих.
– Такая изощренность… – проговорил Слартибартфаст. – Поневоле можно прийти в восхищение. Как еще лучше замаскировать истинные цели? Внезапно пройти лабиринт не в том направлении, съесть не тот кусок сыра, неожиданно умереть от миксоматоза… Неподражаемое хитроумие! Видишь ли, землянин, вы и ваша планета являлись, в сущности, органическим компьютером, десять миллионов лет выполняющим исследовательскую программу. Впрочем, расскажу все по порядку. Это займет немного времени.
– Время, – тихо проронил Артур. – Вот уж с чем, а со временем у меня пока проблем нет.

Глава 25

У жизни, разумеется, много непознанных сторон, но, пожалуй, чаще других перед нами встают вопросы типа «Почему люди рождаются?», «Почему умирают?» и «Почему в этом промежутке они стремятся носить электронные часы?».
Миллионы лет назад неким сверхразумным панпространственным существам (чье физическое проявление в их собственной панпространственной Вселенной не сильно отличалось от нашего) эти вопросы так надоели, что они решили раз и навсегда разобраться в смысле жизни.
С таковой целью они построили колоссальнейший суперкомпьютер, который был настолько разумен, что еще до полного объединения баз данных начал с тезиса: «Я мыслю, следовательно, существую» – и, прежде чем его успели отключить, логически вывел необходимость рисового пудинга и подоходного налога.
Компьютер был величиной с небольшой город.
Пульт управления располагался в специально возведенном здании, в особом кабинете, окна которого выходили на обсаженную с трех сторон деревьями площадь.
В день Великого Включения в кабинет вошли два строго одетых программиста. Они отдавали себе отчет в торжественности момента, но вели себя хладнокровно и с достоинством: степенно сели за стол, открыли свои чемоданчики и достали записные книжки в кожаных переплетах.
Их звали Ланквилл и Фук.
Несколько секунд они благоговейно молчали. Затем Ланквилл, взглянув на Фука, подался вперед и коснулся маленькой черной клавиши.
Едва слышное гудение свидетельствовало о том, что гигантский компьютер наконец-то заработал в полную силу. А через миг он обратился к программистам зычным голосом:
– Я, Пронзительный Интеллектомат, второй по грандиозности компьютер во всей Вселенной пространства-времени, желаю знать: какая труднейшая задача вызвала меня к жизни?
Ланквилл и Фук удивленно переглянулись.
– Твоя задача, о Компьютер… – начал Фук.
– Нет, постой-ка, – обеспокоенно перебил Ланквилл. – Мы определенно конструировали компьютер, не имеющий себе равных, и удовлетворимся только самым лучшим! Ответь, Пронзительный Интеллектомат, разве ты не величайший и мощнейший компьютер всех времен?
– Я назвал себя вторым по грандиозности, – провозгласил Пронзительный Интеллектомат. – И таков я есть.
Программисты вновь обменялись тревожными взглядами. Ланквилл прочистил горло.
– Тут, должно быть, какая-то ошибка, – сказал он. – Разве ты не превосходишь даже Неохватный Гаргантю-мозг с Максимегалона, который может за миллисекунду сосчитать все атомы в звезде?
– Неохватный Гаргантюмозг? – произнес Пронзительный Интеллектомат с нескрываемым презрением. – Простые счеты, не заслуживающие упоминания.
– И разве как аналитик ты не сильнее, – порывисто подался вперед Фук, – чем Хитроумный Мыслитель из Седьмой галактики Света и Откровения, который может вычислить траекторию каждой песчинки на всем протяжении пятинедельной песчаной бури на Бете Даграбада?
– Пятинедельная песчаная буря? – насмешливо переспросил компьютер. – Что за вопрос для того, кому известны векторы атомов Большого Взрыва! Не унижайте меня сравнением с карманным калькулятором!
Программисты на миг пристыженно замолкли, а потом Ланквилл вновь вопросил:
– И разве ты не переспоришь даже такого отчаянного спорщика, как Гиперболический Всеведущий Полемист с Цицероникуса-12, сладкоречивый и неутомимый?
– Гиперболический Всеведущий Полемист, – отчеканил компьютер, – может уговорить артурианского мегаосла отбросить все четыре копыта, но только я способен подбить его после этого на прогулку.
– Так в чем же дело? – вскричал Фук.
– Ни в чем, – сказал Пронзительный Интеллектомат. – Просто я второй по величию компьютер во всей Вселенной пространства-времени.
– Почему же второй? – не унимался Ланквилл. – Уж не имеешь ли ты в виду Мультиизвилинного Потнохитрона? Или Семипядного Умномета? Или…
Презрительные огни зажглись на терминале компьютера.
– Я и думать не думаю об этих кибернетических простаках! – взревел он. – А говорю не о чем ином, как о компьютере, который грядет после меня!
Фук тяжело вздохнул и посмотрел на Ланквилла:
– Может, оставим это и обратимся к нему с тем вопросом, ради которого его создали?
– Что ж…
Программисты пожали плечами и собрались с силами.
– О Пронзительный Интеллектомат! Мы создали тебя с одной лишь целью – чтобы ты сообщил нам… – Ланквилл перевел дух. – …Ответ!
– Ответ? – повторил компьютер. – Какой ответ?
– Жизни! – страстно воскликнул Фук.
– Вселенной! – страстно воскликнул Ланквилл.
– И Всего Остального! – вскричали они дуэтом. Сверхкомпьютер задумался.
– Сложно, – наконец проронил он.
– Но ты можешь это сделать?
Вновь наступила исполненная значения тишина.
– Да, – молвил он. – Могу.
– И ответ есть? – задыхаясь от волнения, спросил Фук.
– Простой ответ? – добавил Ланквилл.
– Да, – сказал компьютер. – Жизнь, Вселенная и Все Остальное… Ответ есть. Однако, – прибавил он, – мне придется подумать.
Торжественность момента была нарушена самым неожиданным образом. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвались двое разгневанных мужчин в выцветших синих робах Круксуанского университета. Они яростно отбивались от служащих, пытавшихся их задержать.
– Мы требуем, чтобы нас впустили! – вскричал младший из них, отпихивая локтем хорошенькую секретаршу.
– Вы не имеете права нас задерживать! – вскричал старший, выталкивая за дверь помощника программиста.
– Мы требуем, чтобы вы не имели права нас задерживать! – надрывался младший, хотя никто его уже не задерживал.
– Кто вы такие? – встав, грозно спросил Ланквилл. – Чего хотите?
– Я Маджиктиз! – заявил старший.
– А я требую, что я Врумфондель! – заорал младший.
Маджиктиз повернулся к Врумфонделю.
– Все в порядке, – с досадой бросил он. – Тебе нет нужды этого требовать.
– Ну у вас и порядки! – тут же отозвался Врумфондель, молотя кулаками по столу. – Я Врумфондель, и это не требование, а научный факт. Мы требуем научных фактов!
– Нет, не требуем! – раздраженно воскликнул Маджиктиз. – Именно этого мы и не требуем!
– Чего угодно, только не фактов! – едва переведя дух, закричал Врумфондель. – А требуем мы как раз полного отсутствия научных фактов. Я требую, что я либо Врумфондель, либо нет!
– Но кто вы такие, черт побери?! – не выдержал Фук.
– Мы, – ответил Маджиктиз, – философы.
– А может, и нет, – зловеще сказал Врумфондель, погрозив программистам пальцем.
– Философы, философы, – заверил Маджиктиз. – Мы находимся здесь в качестве полномочных представителей Объединенного союза философов, мудрецов и титанов мысли. Мы требуем, чтобы эту машину немедленно выключили!
– А в чем дело? – спросил Ланквилл.
– Я вам скажу, – пообещал Маджиктиз. – В разделении функций, вот в чем дело!
– Мы требуем, – взревел Врумфондель, – что дело, возможно, в разделении функций!
– Пускай машины занимаются вычислениями, – предостерег Маджиктиз, – а уж о Вечном и Непреходящем позаботимся мы! Согласно закону, поиски Абсолютной Истины – наша прерогатива. А если проклятая машина действительно найдет ее? Мы же лишимся работы. Иначе говоря, какой смысл ночи напролет спорить о существовании Бога, если эта поганая железяка к утру выдает номер его телефона?
– Верно! – заорал Врумфондель. – Мы требуем жестко установленных границ Сомнения и Неопределенности!
Неожиданно комнату сотряс зычный голос:
– Не угодно ли выслушать мое мнение?
– Мы объявим забастовку! – завопил Врумфондель.
– Правильно! – поддержал Маджиктиз. – Еще узнаете, чем пахнет всеобщая забастовка философов!
– Я лишь хотел сказать, – оглушительно взревел компьютер, – что все мои цепи заняты сейчас поисками ответа на Основной Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального. – Он замолчал и, удостоверившись, что владеет вниманием безраздельно, тихо продолжил: – Но на такую программу понадобится некоторое время.
Фук нетерпеливо взглянул на часы:
– Сколько же?
– Семь с половиной миллионов лет, – произнес Пронзительный Интеллектомат.
Ланквилл и Фук, заморгав, дружно воскликнули:
– Семь с половиной миллионов лет!
– Я ведь сказал, что мне придется подумать, не так ли? Но главное вот в чем: такая исполинская задача, такой исполинский размах неизбежно вызовут шумиху в печати, привлекут всеобщий интерес к философии в целом. У каждого появится своя собственная точка зрения на то, к какому ответу я в конце концов приду. И пока вы будете спорить друг с другом, считайте, что ваше дело в шляпе.
Философы переглянулись.
– Светлая голова! – восхищенно прошептал Маджиктиз.
Они повернулись на цыпочках и вышли за дверь навстречу такой жизни, которая не могла им привидеться и в самых смелых мечтаниях.

Глава 26

– Занимательная история, – признался Артур, когда Слартибартфаст закончил повествование. – Но я никак не возьму в толк, какое отношение все это имеет к Земле и мышам.
– Ты выслушал лишь начало, – молвил старец. – Если хочешь знать, что произошло семь с половиной миллионов лет спустя, в день Великого Ответа, изволь пройти в мой кабинет. Там ты сможешь лично пережить все события, запечатленные на ленте. А пожелаешь – можешь ступить на поверхность Земли-2. Правда, мы еще не закончили: надо закопать скелеты динозавров и…
– Нет, спасибо, – покачал головой Артур, – не хочу. Это будет совсем не то.
– Что верно, то верно, – согласился старец и, развернув летательный аппарат, направил его к громадной стене.

Глава 27

В кабинете Слартибартфаста царил кавардак, словно после оргии в публичной библиотеке. Увидев этот хаос, старец нахмурился.
– Очень неприятно, – сказал он. – Полетел диод в одном из компьютеров жизнеобеспечения. Попробовали оживить уборщиц, а они, оказывается, мертвы уже тридцать тысяч лет. Кто уберет их тела, хотел бы я знать… Садись, сейчас я тебя подключу. – Старец указал Артуру на стул, сделанный, казалось, из ребер стегозавра. – Он сделан из ребер стегозавра, – пояснил Слартибартфаст, выуживая из-под грозно накренившейся бумажной кипы какой-то оголенный проводок. – Ну наконец! Возьми!
Едва Артур взял проводок, как прямо сквозь него пролетела птица.
Он парил где-то в небесах, совершенно невидимый для самого себя. Под ним лежала красивая, обрамленная деревьями городская площадь, до самого горизонта тянулись светлые изящные постройки, не первой, однако, молодости – на многих виднелись трещины и дождевые подтеки. Сейчас, впрочем, светило яркое солнце, листву весело колыхал легкий ветерок, а странное ощущение, что весь город тихонько гудит, было вызвано, очевидно, толпами радостных возбужденных людей, заполнившими площадь и прилегающие улицы. Играл оркестр, бились на ветру красочные стяги, везде царила атмосфера большого праздника.
Артуру было очень тоскливо торчать где-то в воздухе, наблюдая за всеобщим весельем, но не успел он как следует об этом подумать, как, перекрывая все шумы, над площадью раскатился голос.
На разукрашенной трибуне перед большим зданием появился человек с мегафоном.
– О ожидающие речений Пронзительного Интеллектомата! – провозгласил он. – Достойные потомки замечательных ученых мужей Врумфонделя и Маджиктиза! Время Ожидания подошло к концу!
Толпа взорвалась радостными криками, закачались флаги и транспаранты. Узкие улицы казались опрокинутыми на спину сороконожками, отчаянно шевелящими в воздухе всеми лапками.
– Семь с половиной миллионов лет наш народ жаждал Великого Дня Просвещения! – продолжал человек с мегафоном. – Дня Ответа!
Толпа безумствовала.
– Никогда более, – вскричал оратор, – никогда более не проснемся мы поутру с мыслью: «Кто я такой? В чем смысл моего существования? Изменится ли что-нибудь в космическом масштабе, если я не пойду на работу?» Сегодня мы наконец раз и навсегда узнаем простой и ясный ответ на все эти маленькие, но не дающие покоя загадки Жизни, Вселенной и Всего Остального!
Артур почувствовал, что плывет над всеобщим ликованием, спускаясь к одному из окон здания за трибуной. Потом, пережив миг паники, он прошел сквозь толстое стекло, словно того и в помине не было.
Кабинет выглядел точно так, как его описал Слартибартфаст, только ковры малость выцвели. На протяжении семи с половиной миллионов лет за ним заботливо ухаживали и примерно раз в столетие убирали. Два строго одетых человека степенно сидели за огромным столом, на котором возвышался компьютерный терминал.
– Время настало, – промолвил один из них, и Артур с удивлением увидел, как прямо из воздуха над его головой возникла надпись «ЛУНКУАЛ». Надпись замигала и потухла.
Не успел Артур опомниться, как заговорил второй человек, и у его головы возникло слово «ПФОУК».
– Семьдесят пять тысяч поколений назад наши предки запустили эту программу, и нам выпала честь вновь услышать голос Пронзительного Интеллектомата.
– Просто уму непостижимо, Пфоук, – согласился первый, и Артур внезапно понял, что смотрит фильм с субтитрами.
– Огромная честь – узнать ответ на Великий Вопрос Жизни!..
– Вселенной!..
– И Всего Остального!
– Тс-с! – благоговейно прошептал Лункуал. – По-моему, он сейчас заговорит.
В наступившей тишине на необъятной панели медленно начали загораться огни, родился едва слышный гул.
– Доброе утро, – произнес компьютер.
– Э… доброе утро, Пронзительный Интеллектомат! – нервно сказал Лункуал. – Ты… э-э…
– Готов ли ответ, вы хотите спросить? – величаво перебил компьютер. – Да.
Двое за столом задрожали от волнения.
– Простой и ясный? – выдохнул Пфоук.
– Простой и ясный, – подтвердил компьютер.
– Ответ на Великий Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального?
– Да.
– И ты можешь сообщить его нам?
– Да.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
Двое за столом облизали пересохшие губы.
– Хотя я не думаю, – прибавил компьютер, – что он вам понравится.
– Не важно! – вскричал Пфоук. – Мы должны знать! Немедленно!
– Немедленно? – уточнил компьютер.
– Сию же секунду!
– Хорошо, – промолвил компьютер и замолчал. Пфоук и Лункуал лихорадочно дрожали. Волнение было невыносимым.
– Он вам в самом деле не понравится, – предупредил Пронзительный Интеллектомат.
– Говори!
– Хорошо, – сказал он. – Ответ на Великий Вопрос…
– Ну!
– Жизни, Вселенной и Всего Остального…
– Ну!
– Это… – произнес компьютер и замолчал.
– Ну!
– Это…
– Ну!!!
– Сорок два, – с бесконечным спокойствием сообщил компьютер.

Глава 28

В комнате долго стояла тишина. Краем глаза Пфоук видел за окном море напряженно ожидающих лиц.
– Нас линчуют, – прошептал он.
– Вы задали мне трудную задачку, – кротко пояснил компьютер.
– Сорок два?! – завопил Лункуал. – И это все, что ты можешь нам сказать после семи с половиной миллионов лет работы?
– Я убежден в правильности ответа, – холодно отрезал компьютер. – По правде говоря, – прибавил он, смягчившись, – дело, я думаю, в том, что вы никогда, собственно, не задумывались, в чем состоит этот вопрос.
– Как?! Великий Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального!
– Да, но как все-таки он формулируется? – настаивал Интеллектомат.
Лункуал и Пфоук ошарашенно уставились друг на друга.
– Ну знаешь ли, это же ясно, ну… – пролепетал Пфоук.
– Именно! – воскликнул компьютер. – Вот когда будете знать вопрос, то поймете и ответ.
– Потрясающе, – проговорил Пфоук, украдкой вытирая слезу.
– Ну хорошо, хорошо, – раздраженно бросил Лункуал. – Можешь ты нам просто назвать вопрос?
– Великий Вопрос?
– Да!
– Жизни, Вселенной и Всего Остального?
– Да! Интеллектомат задумался.
– Сложно, – наконец проронил он.
– Но ты можешь?! – вскричал Лункуал. Вновь наступила исполненная значения тишина.
– Нет! – твердо произнес компьютер. Пфоук и Лункуал, пораженные, застыли.
– Но я скажу вам, кто может, – продолжил компьютер.
Пфоук и Лункуал резко вскинули головы:
– Кто? Скажи!
По спине Артура, которой сейчас не было, поползли мурашки, когда он заметил, что медленно, но неумолимо движется к пульту. По счастью, через секунду стало ясно: это таинственный оператор всего-навсего сделал наезд для пущего драматизма.
– Компьютер, который грядет после меня, – торжественно объявил Пронзительный Интеллектомат. – Его параметры я недостоин даже вычислять. И все же я создам его для вас. Создам компьютер, который сформулирует Вопрос к Великому Ответу, компьютер столь бесконечно сложный, что сама органическая жизнь станет его составной частью и ваш народ примет новое обличье и войдет в компьютер, чтобы управлять его программой, рассчитанной на десять миллионов лет. И дам я ему имя. И нареку я его… Земля.
– Какое скучное название, – проговорил Пфоук, и по всему его телу пошли трещины.
Лункуал тоже внезапно треснул. Потолок вспучился, стены прогнулись и рассыпались…
Слартибартфаст стоял перед Артуром, сжимая в руке оголенный проводок.
– Конец записи, – объяснил он.

Глава 29

– Зафод! Очнись!
– М-м-м-м?
– Давай же, просыпайся!
– Ну почему нельзя дать человеку заниматься тем, что у него хорошо получается? – посетовал Зафод и перевернулся на другой бок.
– Хочешь, чтобы я тебя стукнул? – спросил Форд.
– Это тебе доставит удовольствие? – пробормотал Зафод.
– Нет.
– Мне тоже. Тогда какой смысл? Отвяжись. – И Зафод свернулся калачиком.
– Он получил двойную порцию газа, – заметила Триллиан. – Две носоглотки.
– И прекратите болтать, – попросил Зафод. – Я и так заснуть не могу. Что случилось с почвой? Она какая-то твердая и холодная.
– Потому что из золота, – сказал Форд. Грациозным движением Зафод вскочил на ноги и стал обозревать окрестности. До самого горизонта во все стороны расстилалась гладкая золотая поверхность. Она сияла, словно… нет, ничто во Вселенной не сияет так, как планета из чистого золота.
– Кто это сделал?! – вскричал Зафод, выпучив глаза.
– Не перевозбуждайся, – остудил его Форд. – Это всего лишь каталог.
– Кто-кто?
– Каталог, – повторила Триллиан. – Иллюзия.
– Мы с Триллиан очнулись раньше, – объяснил Форд, – и подняли страшный гвалт – обращали на себя внимание. Вот нас и поместили в планетный каталог, чтобы хоть как-то занять, пока они там готовятся. Это все запись.
– А черт, – горько проговорил Зафод. – Ну чем мой собственный сон хуже чужого?.. Что там за долины?!
– Это проба, – разъяснил Форд. – Мы поглядели.
– А предыдущая планета, – сказала Триллиан, – была по колено в рыбе.
– В рыбе?
– Кому что по душе.
– Мы решили, что этот мир тебе понравится, – вставил Форд.
Вокруг, куда ни посмотри, сияло море золотого света.
– Занятно, – нехотя признал Зафод.
В небе появился огромный зеленый каталожный номер. Он замерцал, и его место занял другой. Все вокруг мгновенно изменилось.
Побережье у багряного моря было усыпано маленькими желтыми и зелеными камнями, явно драгоценными; поблизости, под игривым розовато-лиловым зонтом от солнца, стоял столик из чистого серебра. С неба падали пятьсот голых парашютисток.
Потом все вокруг мгновенно переменилось – вместо драгоценного пляжа возник весенний лужок с коровками.
– О-о! – воскликнул Зафод. – Мои бедные головы!
– Продолжим? – спросил Форд.
– Пожалуй.
Все трое сели и перестали обращать внимание на мелькающие вокруг них сцены.
– Если с моим мозгом что-то и сделано, то сотворил это я сам, – начал Зафод. – Причем сварганил это таким образом, чтобы не засветиться на правительственных контрольных тестах. А значит, я сам не должен был ничего знать об этом. Круто, да?
Триллиан и Форд кивнули.
– Что же это за секрет, который я никому не мог доверить: ни Галактическому правительству, ни даже самому себе? Отвечаю: не знаю. Но я пошевелил мозгами и кое о чем, кажется, догадался. Когда я решил баллотироваться в Президенты? Вскоре после смерти Президента Йюдена Вранкса, Помнишь Йюдена, Форд?
– Ну, – ответил Форд. – Тот арктурианский капитан, с которым мы столкнулись, когда были желторотыми юнцами. Классный парень! Вспоминаю, как он дал нам конских каштанов, когда мы ворвались в его мегагрузовоз, и еще заявил, что ты самый поразительный карапуз, которого он видел.
– О чем это вы? – недоуменно спросила Триллиан.
– Давняя история! – махнул рукой Форд. – Времена нашего детства на Бетельгейзе. Бетельгейзские торговые разведчики находили новые рынки, а арктурианцы осуществляли все перевозки между центром Галактики и периферией. А до дурделлийских войн, надо сказать, вовсю свирепствовали космические пираты, и мегагрузовозы приходилось оснащать самыми фантастическими средствами защиты. Словом, крепости, а не корабли, причем огромные – на орбите вокруг планеты затмевали солнце.
И вот юный Зафод решает захватить один такой корабль. На трехдюзном скутере для ближних стратосферных полетов. Псих сумасшедший, представляешь?! А я составил ему компанию: побился об заклад, что ничего у него не выйдет, и решил проследить, чтобы он не вернулся с поддельными доказательствами. Что ж из этого вышло? Сели мы в трехдюзник, который он черт знает как перекроил, за неделю прошли три парсека, ворвались в мегагрузовоз, до сих пор не понимаю, каким образом, пробились на мостик, потрясая игрушечными пистолетами, и потребовали выкуп. Просто невообразимо! Я продул все свои карманные деньги на год вперед. И ради чего? Ради конских каштанов!
– Этот капитан, Йюден Вранкс, оказался своим в доску, – подхватил Зафод. – Накормил нас до отвала, чем душа пожелает, самыми редкими лакомствами, конечно, конских каштанов дал сколько хочешь и телепортировал нас обратно. Прямо в бетельгейзскую государственную тюрьму. Мировой парень. Стал потом Президентом Галактики. – Зафод помолчал. – А незадолго до своей смерти он меня навестил.
– Да? – удивился Форд. – Ты и не заикался.
– Ага.
– Что же он сказал? Зачем он к тебе пришел?
– Он рассказал мне о «Золотом сердце». Это его идея – украсть корабль.
– Его?
– Да, – подтвердил Зафод. – А единственная возможность украсть корабль – присутствовать на церемонии запуска.
Форд сперва замер, затем громко расхохотался.
– Выходит, ты решил стать Президентом ради того, чтобы всего-навсего украсть корабль?
– Именно.
– Но почему? – воскликнул Форд. – В чем его назначение?
– Понятия не имею, – признался Зафод. – Полагаю, если бы я четко представлял себе его назначение – и на черта он мне сдался, – то засветился бы на контрольных тестах и не прошел бы в Президенты. Полагаю, Йюден поведал мне еще много такого, что надежно скрыто в моем подсознании.
– И ты намудрил со своими мозгами лишь потому, что Йюден тебе что-то такое сказал?!
– Он кого хочешь мог уговорить.
– Да, но, Зафод, старина, тебе самому надо беспокоиться о себе!
Зафод пожал плечами.
– И ты не имеешь никакого представления о причинах всего этого? – не унимался Форд.
Зафод надолго задумался.
– Нет, – наконец произнес он. – Я не выдам своих тайн ни словом, ни намеком. Впрочем, – прибавил он после дальнейших размышлений, – это понятно. Я бы себе и на грош не доверился.
Через мгновение последняя планета из каталога растаяла, и они оказались в роскошно обставленной приемной.
– Сейчас мыши вас примут, – объявил высокий магратеец.

Глава 30

– Теперь тебе все известно, – сказал Слартибартфаст, вяло пытаясь навести хоть какой-то порядок в своем кабинете. Он подошел к ближайшей груде, взял сверху один листок, но, не найдя, куда его положить, вернул на прежнее место; груда немедленно рассыпалась. – Пронзительный Интеллектомат спроектировал Землю, мы ее построили, а вы на ней жили.
– А потом пришли вогоны и уничтожили ее за пять минут до завершения программы, – не без горечи продолжил Артур.
– Да, – молвил старец, безнадежно оглядывая комнату. – Десять миллионов лет насмарку! Десять миллионов лет, землянин… Ты можешь представить себе такой огромный период времени?! – Помолчав, он добавил: – Вот вам бюрократия.
– А знаете, – задумчиво проговорил Артур, – это многое объясняет. Всю жизнь я испытывал странное беспричинное чувство, что в мире что-то происходит – что-то большое, даже зловещее, – а от меня это держат в тайне.
Слартибартфаст беспечно махнул рукой:
– Совершенно нормальная паранойя. У кого ее нет?
– Но если все испытывают одно и то же, это же что-то значит? – воскликнул Артур. – Может быть, за пределами известной нам Вселенной…
– Может быть. Какая разница? – остудил его пыл Слартибартфаст. – Может быть, я стар и утомлен, но, по-моему, шансы установить истинные причины происходящего столь абсурдно малы, что лучше не ломать себе голову, а заняться делом. Взгляни на меня, я специалист по береговым линиям, получил премию за Норвегию. – Порывшись в какой-то немыслимой груде, он извлек плексигласовый ящичек с макетом Норвегии. На ящичке было выгравировано его имя. – Вот скажи: есть в этом смысл? – спросил старец. – Лично я его не вижу. Всю свою жизнь я занимался фьордами. На быстротечный миг они вошли в моду, и меня удостоили высшей награды.
Повертев ящичек в руках, он пожал плечами и небрежно отшвырнул его – однако не так уж небрежно, чтобы тот упал не на мягкое.
– Во втором экземпляре Земли, который мы сейчас строим, мне поручили Африку, и, разумеется, я делаю ее с фьордами – люблю их и уверен, что они придают континенту старомодное очарование в стиле барокко. А мне заявляют, что получается недостаточно экваториально. Экваториально!.. – Слартибартфаст горько рассмеялся. – Какое это имеет значение? Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.
– Вы разве не счастливы?
– Нет. В том-то и беда.
– Жаль, – сочувственно произнес Артур. – А мне казалось: какой приятный, спокойный образ жизни…
На стене вспыхнула маленькая белая лампочка.
– Пора, – сказал Слартибартфаст. – Мыши ждут. – И открыл дверь, выжидательно глядя на Артура.
Тот в последний раз обвел взглядом комнату, посмотрел на себя, ощутил кожей потную, мятую одежду, в которой еще в четверг утром лежал в грязи перед бульдозером.
– Да, мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным, – прошептал он.
– Прошу прощения? – переспросил старец.
– Пустяки, – ответил Артур. – Шутка.

Глава 31

Известно, что безответственные речи порой недешево обходятся, но мало кто знает, сколь дорого!
Например, в тот момент, когда Артур произнес: «Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным», – в пространственно-временном континууме открылся случайный туннель, и эти слова, преодолев пучины пространства и времени, достигли некой далекой галактики, где два воинственных народа готовились к ужасающей межзвездной резне.
Лидеры противников сошлись в последний раз выяснить все вопросы.
Убийственная тишина воцарилась за столом переговоров. Командующий вл-хургов, блистательный и гордый в парадных боевых шортах, вперил взгляд в главу г-гудвунттов, сидящего напротив на ароматном зеленом облаке, и миллионы стремительных, чудовищно мощных крейсеров готовы были по первому приказу исторгнуть электрическую смерть, чтобы заставить мерзкую пахучую тварь взять назад свои слова о матери вл-хургов.
Тварь шевельнулась на облаке зловонного пара, и тут над столом переговоров разнеслись слова: «Мой образ жизни вряд ли можно назвать спокойным». К сожалению, на языке вл-хургов это звучало как самое оскорбительное выражение из всех мыслимых и немыслимых. Ничего не оставалось, как начать войну на истребление.
Разумеется, в конце концов, после нескольких тысячелетий кровавой бойни, выяснилось, что все это – кошмарное недоразумение, и остатки двух флотов объединились для ведения совместных военных действий против нашей Галактики – места, откуда, как было установлено, донеслось оскорбительное высказывание.
Много тысячелетий грозные корабли бороздили безбрежные океаны космоса и наконец с диким ревом атаковали первую попавшуюся планету (им подвернулась Земля), где в результате обидной ошибки в масштабах всю боевую флотилию случайно проглотила маленькая собачонка.
Те, кто изучает сложнейшие переплетения причинно-следственных связей, говорят, что подобные вещи творятся во Вселенной постоянно и предотвратить их невозможно.
– Жизнь есть жизнь, – говорят они.

Артур и старый магратеец, совершив короткое путешествие на летательном аппарате, попали в приемную, стены которой были украшены многочисленными дипломами. Почти в ту же секунду над дверью в противоположном конце приемной вспыхнула лампочка, и они вошли в комнату.
– Артур! Ты как, нормально? – раздался голос.
– Вы? – удивленно переспросил Артур.
В комнате царил полумрак, и Артур не сразу разглядел Форда, Триллиан и Зафода, которые сидели за большим круглым столом, ломящимся от экзотических блюд, невиданных яств и странных фруктов. Каждый из них уплетал за обе щеки.
– Как вы здесь оказались?
– Ну, – сказал Зафод, вгрызаясь в нечто жареное, с костями, – сперва нас усыпили газом и вытворяли вообще бог весть что, а теперь, надо отдать должное хозяевам, потчуют вполне пристойным обедом. Угощайся, – он вытащил из горшка кусок дурно пахнущего мяса, – котлета из вегианского носорога. Вкус бесподобный, если тебе по душе носорожина.
– Хозяева? – спросил Артур. – Какие хозяева? Я не вижу никаких…
– Прошу к столу, существо с Земли, – раздался тонкий голосок.
Артур огляделся и внезапно завопил:
– На столе мыши!
Наступила неловкая пауза, которая бывает, когда кто-нибудь сморозит отчаянную бестактность. Все укоризненно смотрели на Артура. А он не сводил взгляда с двух белых мышей, сидящих в сосудах типа стаканчиков для виски.
– О! – начиная прозревать, выдохнул Артур. – Извините, я не совсем…
– Я вас представлю, – сказала Триллиан. – Артур, это мышь Бенджи.
– Привет! – бросил один из мышей. Он тронул усиками сенсорную панель внутри стаканообразного аппарата, и тот продвинулся немного вперед.
– А это мышь Фрэнки.
– Приятно познакомиться, – сказал другой мышь и сделал то же самое.
Артур выпучил глаза:
– Но ведь…
– Правильно, – перебила Триллиан, – это те самые мыши, которых я увезла с Земли. Передай мне, пожалуйста, тарелку с паштетом из арктурианского мегаосла.
Слартибартфаст вежливо кашлянул.
– Прошу прощения…
– Да, благодарю вас, Слартибартфаст, – небрежно произнес Бенджи. – Можете идти.
– А… очень хорошо, – сказал старец, слегка удивившись. – Тогда я пойду займусь своими фьордами.
– Они не понадобятся, – вмешался Фрэнки. – Похоже, новая Земля нам вообще больше не нужна. – Он повращал маленькими розовыми глазками. – Мы нашли аборигена планеты, который находился на ней до последней секунды.
– Что? – воскликнул ошеломленный Слартибартфаст. – Как же так? Я подготовил для Африки тысячу ледников!
– Можете покататься на лыжах, – язвительно предложил Бенджи.
– На лыжах?! – вскричал старец. – Это же не ледники, а произведения искусства! Элегантно вылепленные контуры, ледяные вершины тянутся к небесам, глубокие, захватывающие дух расселины! Какое святотатство – кататься на лыжах по произведению искусства!
– Благодарю вас, Слартибартфаст, – холодно отрезал Бенджи. – Вы свободны.
– Да, сэр, – процедил старец, – спасибо. Что ж, прощай, землянин, – повернулся он к Артуру. – Желаю тебе успешного образа жизни. – И, коротко всем кивнув, вышел из комнаты.
Артур проводил его взглядом, не зная, что сказать.
– Ну, – произнес Бенджи, – за дело.
Форд и Зафод бодро сдвинули бокалы.
– За дело! – дружно воскликнули они.
– Не понял, – грозно сказал Бенджи. Форд огляделся:
– Простите, я подумал, что вы предлагаете тост.
Мыши засуетились в своих стаканосредствах, а потом Бенджи выдвинулся вперед и обратился к Артуру:
– Итак, существо с Земли, дело, по сути, не стоит выеденного яйца. Как вы знаете, последние десять миллионов лет мы управляли вашей планетой, чтобы в конце концов найти этот проклятый Основной Вопрос.
– Зачем? – перебил Артур.
– Нет, об этом мы уже думали, – ответил Фрэнки. – Он не подходит к ответу. Зачем? Сорок два… Видите, не годится.
– Я имею в виду, зачем вы ищете этот вопрос? – пояснил Артур.
– А, вот оно что. Ну если откровенно, то в конечном счете – по привычке. Мы сыты по горло этой затеей, и от одной мысли, что из-за паршивых вогонов придется начинать все сначала, мне просто дурно становится. По счастливой случайности мы с Бенджи как раз закончили свою работу и, желая немного отдохнуть, поманипулировали малость вашими друзьями, чтобы нас доставили на Магратею.
– Здесь находятся ворота в наш собственный мир, – вставил Бенджи.
– А недавно, – продолжал его коллега, – мы получили из дома весьма заманчивое предложение – нас приглашают участвовать в пятимерных теледебатах и лекционном турне. Добавлю, что мы склонны принять его.
– Я бы за него просто ухватился, – поддакнул Зафод. – А ты, Форд?
– Еще бы, руками и ногами!
– Но мы должны иметь реальный результат, – подчеркнул Фрэнки. – То есть в идеале нам все еще нужен Основной Вопрос в той или иной форме.
Зафод наклонился к Артуру.
– Сам посуди, – доверительно начал он. – Если они просто будут сидеть в студии, безмятежные и чуть утомленные суетой и вниманием, ну и этак, знаешь ли, невзначай упомянут, что им известен смысл Жизни, Вселенной и Всего Остального, а затем в конце концов признают, что в общем-то это сорок два, долго ли продлятся дебаты?
– Нам нужно что-то такое, что произведет впечатление, – сказал Бенджи.
– Произведет впечатление? – воскликнул Артур. – Основной Вопрос, который должен произвести впечатление?!
– Поймите же, – терпеливо продолжал Фрэнки. – Идеализм, чистая наука, поиски истины – все это очень хорошо, но рано или поздно, боюсь, наступает момент, когда начинаешь подозревать, что всей многомерной бесконечностью Вселенной на самом деле заправляет горстка маньяков. И если мне предстоит выбор, потратить еще десять миллионов лет на установление этого факта или просто взять деньги и дать деру, то лично я не прочь поразмяться.
– Но… – безнадежно начал Артур.
– Да пойми же, землянин! – перебил Зафод. – Ты – продукт последнего поколения компьютерной матрицы. Так?
– Э…
– Следовательно, твой мозг – органическая часть заключительной стадии компьютерной программы, – объяснил Форд с раздражением человека, который вынужден разжевывать очевидные факты.
– Согласен? – подстегнул Зафод.
– Вроде бы… – неуверенно согласился Артур. Он никогда не чувствовал себя органической частью чего бы то ни было и считал это своей бедой.
– Иными словами, – продолжил Бенджи, продвинув свой стаканотранспорт к Артуру, – суть вопроса скорее всего закодирована в структуре вашего мозга. Вот мы и хотим купить его у вас.
– Что, вопрос? – спросил Артур.
– Да! – выпалили Форд и Триллиан.
– За бешеные деньги! – торжествующе воскликнул Зафод.
– Нет-нет, – сказал Фрэнки. – Мы хотим купить мозг.
– Что?!
– В конце концов, кому он нужен? – пренебрежительно заметил Бенджи.
– Я думал, вы прочитаете его мозг с помощью электроники, – сказал Форд.
– Разумеется, – согласился Фрэнки. – Но вначале его надо вынуть. Подготовить.
– Обработать, – пояснил Бенджи. – Препарировать.
– Благодарю вас, – пробормотал Артур, в ужасе пятясь от стола.
– Но его можно заменить, – рассудительно успокоил Бенджи. – Раз уж он вам так дорог.
– Да, электронный мозг, – сказал Фрэнки. – Самый простенький.
– Простенький?! – взвыл Артур.
– Конечно, – злорадно ухмыльнулся Зафод. – Достаточно его запрограммировать, чтобы он время от времени говорил: «Что?», «Я не понимаю», «Где чай?» – и разницы никто не заметит.
– Что?! – вскричал Артур, продолжая пятиться.
– Вот видишь? – просиял Зафод и тут же скривился от боли, когда Триллиан что-то сделала с его ногой под столом.
– Я-то разницу замечу! – воскликнул Артур.
– Нет, – покачал головой Бенджи. – Вас запрограммируют не замечать.
Форд бросился к двери.
– Простите, мыши, вы классные ребята, но, по-моему, сделки у нас не выйдет.
– Выйдет, выйдет! – хором сказали мыши, и вся прелесть их тонких, писклявых голосков куда-то исчезла.
Два стаканотранспорта с визгом взвились со стола и помчались к Артуру, а тот забился в угол, не в состоянии думать или действовать.
Триллиан схватила его за руку и потащила к двери, которую пытались открыть Форд и Зафод, но Артур был словно загипнотизирован летающими грызунами.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возникла орава уродливых магратейцев, наемников мышей. Не только сами они были уродливы, но и медицинское оборудование, которое виднелось за ними, никак нельзя было назвать симпатичным.
По счастливому стечению обстоятельств в этот момент каждое сторожевое устройство на Магратее разразилось оглушительным звоном.

Глава 32

– Тревога! Тревога! – взревели динамики. – На планету сел вражеский корабль. Вооруженная группа в секторе 8А. Все на защиту! Все на защиту!
Два мыша раздраженно бегали вокруг лежащих на полу осколков своих стаканотранспортов.
– Проклятие! – бормотал Фрэнки. – Сколько шума из-за двух фунтов мозга какого-то землянина! – Его розовые глазки пылали, пушистая белая шубка ощетинилась каждым волоском.
– Теперь нам остается только придумать вопрос, – глубокомысленно повел усами Бенджи. – Изобрести правдоподобный.
– Трудно, – сказал Фрэнки и задумался. – Что это такое – желтое и опасное?
– Не пойдет, – отмел Бенджи. – С ответом не согласуется.
Они погрузились в молчание.
– Хорошо, – сказал Бенджи. – Что получится, если шесть умножить на семь?
– Нет-нет, – возразил Фрэнки, – никуда не годится. Слишком буквально.
Они вновь задумались. Наконец Фрэнки предложил:
– «Сколько путей надо в жизни пройти, чтоб стать человеком ты смог?»[3]
– Вот! – обрадовался Бенджи. – Это уже лучше! Многозначительно и в то же время бессмысленно. Сколько путей надо в жизни пройти? Сорок два. Великолепно! Фрэнки, ты молодец!
И они восторженно заплясали вокруг осколков своих стаканотранспортов. А рядом с дверью валялись их уродливые наемники, сбитые с ног после соударения их тел с какой-то увесистой премией – надо полагать, за фьорды.
А меж тем четыре путешественника, пробежавшие по коридору в поисках выхода уже с полмили, выскочили, растерянно озираясь, в огромный компьютерный зал.
– Куда теперь? – спросил Форд.
– Думаю, туда, – наугад решил Зафод и бросился направо, между корпусом системного блока и стеной.
В ту же секунду убийственный заряд энергии из смертобоя прошел перед самым его носом и опалил стену.
– Стой, Библброкс! – взревел усиленный громкоговорителем голос. – Ты окружен!
– Полиция! – прошипел Зафод и, развернувшись, присел на корточки. – Теперь куда, Форд?
– Сюда, – решил Форд, и все четверо помчались по проходу между системными блоками.
В конце прохода возникла фигура в тяжелом бронированном скафандре, грозно размахивающая короткоствольным смертобоем.
– Мы не хотим стрелять в тебя, Библброкс! – закричала фигура в скафандре.
– Я рад! – крикнул в ответ Зафод и нырнул в боковой прогал между блоками. Рядом с ним скрючились остальные.
– Их двое, – сказала Триллиан. – Сзади и спереди. Мы попались.
Внезапно оба полицейских открыли огонь, и воздух закипел от энергетических зарядов.
– Э, да в нас стреляют! – заметил Артур, свернувшись в клубок. – А я слышал, будто они не хотят в нас стрелять.
– Да и я это слышал, – подтвердил Форд. Зафод на секунду высунул голову.
– Эй, вы же говорили, что не хотите в нас стрелять! – крикнул он и тут же спрятался за блок.
Наступила тишина.
– Думаете, легко быть полицейским? – раздался обиженный голос.
– Что он сказал? – напряженно прошептал Форд.
– Пожаловался, что полицейским быть нелегко.
– Но ведь это его личная проблема?
– По-моему, тоже.
– Эй, послушайте! – гаркнул Форд. – С нас вполне достаточно собственных проблем, так что со своими справляйтесь сами!
Снова наступила тишина. Затем прозвучал голос, усиленный громкоговорителем:
– Видите ли, ребята, вы имеете дело отнюдь не с узколобыми дебилами, которые двух слов связать не могут. Мы серьезные интеллигентные люди и наверняка нашли бы с вами общий язык, окажись все вместе в одной компании. Думаете, я целыми днями стреляю без разбора, а потом бахвалюсь этим в третьеразрядных кабаках, как некоторые полицейские?! Нет! Я стреляю без разбора, а потом часами изливаю душу своей подружке!
– А я пишу романы! – поддержал его второй полицейский. – Но так как ни один из них до сих пор не опубликован, предупреждаю: я в дурном настроении!
Глаза Форда едва не выскочили из орбит.
– Кто они такие?!
– Понятия не имею, – пожал плечами Зафод. – Но уж лучше бы стреляли.
– Ну, будем сдаваться или вас выкуривать? – закричал один из полицейских.
– А вы как предпочитаете? – закричал в ответ Форд.
Через долю секунды воздух вновь забурлил от разрядов энергии. Потом наступила тишина. И прозвучал голос полицейского:
– Вы еще здесь?
– Да! – ответил Зафод.
– Мы идем на это против собственной воли.
– Ясное дело! – крикнул Форд.
– Тогда слушай, Библброкс, и слушай внимательно!
– Почему я должен слушать? – поинтересовался Зафод.
– Потому, – заорал полицейский, – что все это произойдет очень интеллигентно и гуманно! Либо вы выйдете добровольно, и мы вас отделаем, однако не сильно, ибо мы убежденные противники насилия; либо нам придется к чертовой матери взорвать всю эту планету, а может, и еще парочку в придачу!
– Но это безумие! – вскричала Триллиан. – Вы не сможете этого сделать!
– Еще как сможем! – заверил полицейский. – Скажи? – обратился он к товарищу.
– О да, – отозвался тот. – Таков наш долг.
– Но почему?! – потребовала Триллиан.
– Потому что есть обязанности, которые нужно выполнять, несмотря на то что ты просвещенный полицейский, человек широких взглядов, знающий про возвышенные чувства и душевные терзания.
– Просто не могу поверить, – пробормотал Форд, качая головой.
Один полицейский закричал другому:
– Постреляем в них еще?
– А чего, давай!
Смертобои вновь принялись изрыгать потоки энергии. Жара и шум были невыносимы. Корпус системного блока, закрывавший наших героев от обстрела, потихоньку плавился, струйки жидкого металла текли к их ногам.
Близился конец.

Глава 33

Но конец не наступил, по крайней мере в этот момент.
Внезапно обстрел прекратился, в нависшей тишине раздались какие-то сдавленные всхлипы, послышалось два удара.
Путешественники посмотрели друг на друга.
– Что случилось? – удивился Артур.
– Не стреляют, – ответил Зафод.
– Почему?
– Кто знает? Хочешь пойти спросить?
– Нет.
Они немного подождали.
– Ау-у!.. – окликнул Форд. Тишина.
– Странно.
– Может, ловушка?
– У них мозгов не хватило бы. Подождали еще.
– Ладно, – решил Форд. – Схожу посмотрю. – Он оглядел товарищей. – Неужели никто так и не скажет: «Нет, давай пойду я»?
Все покачали головами.
– Ну что ж, – произнес Форд и встал.
Вначале ничего не произошло. И потом тоже ничего не произошло. Форд напряженно всматривался сквозь дым, поднимающийся от расплавленного системного блока.
Затем осторожно шагнул вперед.
И вновь ничего не произошло.
Сквозь дым в двадцати ярдах впереди смутно виднелось лежащее на полу тело в скафандре. В двадцати ярдах позади к полу приник второй полицейский. Больше никого не было видно.
Все это сильно удивило Форда.
Медленно, с опаской он стал приближаться к первому полицейскому. Тело лежало успокаивающе неподвижно, пока он приближался, и продолжало лежать успокаивающе неподвижно, когда он наступил на короткоствольный смертобой в безжизненной руке.
Форд нагнулся и подобрал оружие, не встретив никакого сопротивления.
Полицейский был мертв.
Житель Каппы Бахвалона, он дышал метаном и не мог существовать без скафандра в кислородной атмосфере Магратеи. Маленький компьютер в его ранце, управляющий системой жизнеобеспечения, судя по всему, внезапно перегорел.
Форд испытывал сильное удивление. Такие контролирующие устройства были субэфирно связаны с главным корабельным компьютером и просто не могли отказать!
Он поспешил к другому телу и обнаружил, что с ним произошла та же невероятная вещь.
Форд подозвал остальных. Они подошли, разделяя его удивление, но не любопытство.
– Давайте выбираться из этой дыры, – предложил Зафод. – Если то, что я ищу, здесь, то мне этого и даром не надо.
Он схватил смертобой, пальнул в ни в чем не повинный бухгалтерский компьютер и бросился в коридор.
И едва не пальнул в летательный аппарат, стоящий поодаль.
Артур узнал его – это была машина Слартибартфаста.
На пульте управления лежала записка со стрелочкой вниз. Записка гласила: «Пожалуй, лучше всего нажать эту кнопку».

Глава 34

Аппарат несся со скоростью Р-17 по стальным туннелям, ведущим на поверхность планеты, где мертвенно-бледные сумерки отступали перед очередным рассветом.
«Р» – единица измерения скорости, которую можно было бы определить следующим образом: разумная скорость передвижения, обеспечивающая здоровье, психическое благополучие и не более чем пятиминутное опоздание. Следовательно, «Р» – величина переменная. Р-17 также величина не фиксированная, но явно слишком большая.
Летательный аппарат вынес путешественников на поверхность, высадил их у «Золотого сердца», торчавшего на мерзлой почве, словно обглоданная кость, и стремительно унесся в обратном направлении, вероятно, по какому-то своему важному делу.
Путешественники, дрожа и ежась, смотрели на корабль.
Рядом с ним стоял другой – полицейский крейсер с Каппы Бахвалона, пузатый, ядовито-зеленый и испещренный черными надписями разной величины и степени неприветливости. Надписи информировали всех желающих о месте приписки корабля, а также о том, какому полицейскому участку он принадлежит и куда подключаются силовые кабели.
Крейсер выглядел неестественно мрачным и молчаливым даже для корабля, чей экипаж погиб от удушья в подземной камере. Он производил необъяснимое, но безошибочное впечатление, что в его черных недрах не теплится ни искры жизни.
Ощутив это, Форд был до крайности удивлен: как случилось, что корабль и двое полицейских одновременно перестали функционировать?
Остальные путники тоже это ощущали, но еще острее они ощущали холод, а потому, испытав приступ отсутствия любопытства, поспешили к «Золотому сердцу».
Форд же подошел ближе к бахвалонскому крейсеру. По пути он едва не упал, споткнувшись о робота, распростертого лицом вниз на мерзлой земле.
– Марвин! – воскликнул Форд. – Ты что здесь делаешь?
– О, только, пожалуйста, не считайте своим долгом обращать на меня внимание, – послышался приглушенный голос.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я расстроен и угнетен.
– Но что случилось?
– Не знаю, – ответил Марвин. – Смотря где.
– Почему, – начал Форд и присел на корточки, ежась от холода, – почему ты лежишь лицом в грязи?
– Это отвечает моему настроению, – объяснил Марвин. – Не надо делать вид, будто вы хотите со мной разговаривать. Я знаю, вы меня ненавидите.
– С чего ты взял?
– Ненавидите, да. Меня все ненавидят. Так устроена Вселенная. Стоит мне заговорить с кем-то, как меня начинают ненавидеть. Даже роботы ненавидят меня. Бросьте меня здесь, зачем со мной возиться…
Марвин мученически поднялся и застыл, мрачно глядя в сторону.
– И этот корабль ненавидел меня, – удрученно выдавил он из себя, указывая на полицейский крейсер.
– Этот корабль? – оживился Форд. – Что с ним произошло, ты не знаешь?
– Он ненавидел меня, потому что я с ним заговорил.
– Заговорил? – возбужденно воскликнул Форд. – То есть как «заговорил»?
– Очень просто. Меня охватила жуткая тоска. Я подключился к его компьютеру и подробно изложил ему свои взгляды на Вселенную.
– И что случилось? – напряженно спросил Форд.
– Он покончил самоубийством, – уныло сказал Марвин и поплелся к «Золотому сердцу».

Глава 35

В ночь, когда «Золотое сердце» торопилось удалиться на максимально возможное количество световых лет от туманности Лошадиная Голова, Зафод Библброкс возлежал в рубке под пальмой, пытаясь вправить себе мозги усиленной дозой «Пангалактического грызлодера»; Форд и Триллиан в тихом уголке обсуждали жизнь и связанные с ней вопросы; а Артур удалился к себе и лег в постель, чтобы посмотреть фордовский экземпляр «Путеводителя».
На глаза ему случайно попалась такая статья:
«Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где.
Например, первая из них характеризуется вопросом: „Как бы нам поесть?“, вторая вопросом: „Зачем мы едим?“ и третья: „Где бы нам лучше поужинать?“»
Не успел Артур прочитать дальше, как заработала внутренняя корабельная связь.
– Эй, землянин, проголодался? – спросил Зафод.
– Пожалуй, я не прочь подкрепиться, – ответил Артур.
– Тогда держись, парень! – сказал Зафод. – Мы заморим червячка в ресторане «У конца Вселенной».

1979

Ресторан «У конца Вселенной»

Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое. Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

Глава 1

Краткое содержание рассказанного выше:
Все началось с появления Вселенной.
Это событие чрезвычайно разозлило массу людей и было расценено общественным мнением как ложный шаг.
Многие цивилизации считают, что Вселенная появилась не сама собой, а по воле того или иного божества. Однако народ джатравартидов, населяющий планету Витриоль-6, верует, что на самом деле вся Вселенная вылетела из ноздри существа по имени Великий Зеленый Апчхибуздравий, когда это существо чихнуло.
Испокон веков джатравартиды живут в ужасе перед так называемым Пришествием Великого Белого Носового Платка. Что еще о них сказать? Это маленькие синенькие создания, каждое из которых имеет пятьдесят с лишним рук. Благодаря этой анатомической особенности их цивилизация стала единственной в истории, которая изобрела аэрозольный дезодорант прежде колеса.
Невзирая на это, теория «Великого Зеленого Апчхибуздравия» не была должным образом оценена за пределами Витриоли-6. А поскольку Вселенная – место весьма загадочное, лучшие умы неустанно ищут других объяснений.
Например, некая раса сверхразумных панпространственных существ когда-то создала гигантский суперкомпьютер по имени Пронзительный Интеллектомат, которому предстояло вычислить точный и окончательный Ответ на Великий Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального.
В течение семи с половиной миллионов лет Пронзительный Интеллектомат проводил вычисления и расчеты, пока не объявил, что истинный Ответ – это сорок два, что повлекло за собой необходимость создания другого, еще более гигантского компьютера, который и должен был подобрать к Ответу правильный Вопрос.
Ну а этот компьютер под названием «Земля» был столь велик, что его часто принимали за планету. Особенно упорствовали в этом заблуждении своеобразные обезьяноподобные существа, которые бродили по его поверхности, ни сном ни духом не ведая, что являются всего лишь элементом широкомасштабной компьютерной программы.
Странная наивность – ведь без учета этого простого и достаточно очевидного факта все происходящее на Земле казалось полной нелепостью, с какого боку ни взгляни.
Увы, буквально за считанные минуты до исторического момента вывода данных Земля была нежданно взорвана вогонами. Если верить самим вогонам – с той целью, чтобы освободить место для нового гиперпространственного экспресс-маршрута. Вот так безвозвратно погибла надежда хоть что-нибудь узнать о смысле жизни. По крайней мере так казалось на первый взгляд. Две особи из рода своеобразных обезьяноподобных существ остались живы.
Артур Дент спасся в последний миг благодаря тому, что один его старый приятель, некто Форд Префект, неожиданно оказался уроженцем маленькой планеты в окрестностях Бетельгейзе (а не Гилфорда, как утверждал он прежде), и, более того, Форд умел «ловить» попутные летающие тарелки.
Трисия Макмиллиан – она же Триллиан – покинула планету шестью месяцами ранее в компании Зафода Библброкса, занимавшего в то время пост Президента Галактики.
Двое случайно уцелевших.
Вот и все, что осталось от величайшего эксперимента в истории, имевшего целью отыскать Великий Вопрос и Великий Ответ Жизни, Вселенной и Всего Остального.
Их звездолет лениво плывет, словно сквозь чернила, сквозь черный космос, а к нему медленно подбирается вогонский крейсер. И разделяют их какие-то полмиллиона миль.

Глава 2

По обычаю всех вогонских кораблей этот выглядел так, будто не сошел со стапелей верфи, а нарос сосулькой где-нибудь на заднем дворе. Одних только отвратно-желтых пригорков и павильонов, выступавших из его поверхности под некрасивыми углами, хватило бы, чтобы обезобразить большинство кораблей, но, увы, сделать этот звездолет еще безобразнее было просто технически невозможно. Правда, в небесах замечали штуки и поуродливее, но их очевидцы, как правило, не заслуживают доверия.
Строго говоря, если вам так уж хочется увидеть нечто куда более безобразное, чем вогонский корабль, выход один – забраться внутрь и посмотреть на какого-нибудь вогона. Однако если вы не идиот, то постараетесь этого всеми силами избежать, ибо типичный вогон недолго думая сделает с вами что-нибудь столь абсурдно-жестокое, что вы проклянете час своего рождения на свет или (если вы наделены здравым смыслом) проклянете час рождения вогона.
Строго говоря, типичный вогон не то что долго – вообще думать не будет. Это твердолобые, тупоголовые, лишенные мозговых извилин существа, и думанье – не совсем то дело, для которого они приспособлены. Из анатомических исследований вогонского организма следует, что их мозг первоначально был сильно деформированной печенью, которая от постоянного раздражения залезла невесть куда. Лучшее, что можно о них сказать, – это, что они знают, чего хотят. А хочется им одного – делать гадости ближним и под малейшим предлогом выходить из себя.
А вот чего они не любят, так это бросать работу недоделанной. Что было вдвойне верно в случае данного конкретного вогона и особенно данной конкретной работы (по целому ряду причин).
Под «данным вогоном» мы подразумеваем капитана Простатника Вогона-Джельца из Галактического бюро планирования гиперпространственных маршрутов. Того самого, кому была поручена работа по уничтожению так называемой планеты Земля.
Капитан Простатник Джельц развернул свое громоздкое омерзительное тело, чуть не сломав при этом тесное, покрытое липкой слизью кресло, и уставился на экран радара, где светилось изображение самого красивого, самого безупречно-совершенного космического корабля Вселенной – звездолета «Золотое сердце». Впрочем, достоинства «Золотого сердца» оставляли капитана вогонского корабля равнодушным. Как эстетика, так и техника были для него книгами за семью печатями. Еще меньше занимал Джельца тот факт, что на борту «Золотого сердца» находился экс-Президент Галактики Зафод Библброкс, за которым охотилась вся галактическая полиция. У капитана были дела поважнее.
Джельц удовлетворенно хрюкнул.
– Компьютер, – пробурчал он гнусным голосом, – соедини меня с моим психиатром.
На экране появилось лицо Гэга Полгнома. Он улыбался. Еще бы: от вогона, которого он вынужден был лицезреть, его отделяли десять световых лет. В улыбке Гэга сквозила легкая-легкая ирония. Хотя Джельц и называл его своим личным психиатром, на самом деле именно Полгном пользовался услугами капитана, которому платил огромные деньги за весьма грязную работу.
– Приветствую вас, капитан, – сказал Гэг Полгном. – Как мы сегодня себя чувствуем?
Капитан сообщил, что за последние несколько часов он перебил почти половину своего экипажа в порядке боевых учений.
– Что ж, – заметил Полгном, – такое поведение мне представляется вполне нормальным для вогона. Вы сублимируете свою латентную агрессивность естественным, весьма полезным для здоровья путем – в форме вспышек бессмысленной ярости.
– Да-а, вечно вы так говорите! – недовольно взвыл вогон.
– Что ж, – сказал Полгном, – такая реакция мне представляется вполне нормальной. Превосходно, мы оба сегодня находимся в состоянии душевного равновесия. А теперь скажите, как выполняется текущая задача?
– Корабль обнаружен.
– Отлично, – промолвил Полгном, – отлично! Кто на борту?
– Землянин.
– Прекрасно. Кто еще?
– Женщина с той же планеты. Эти двое – последние в своем роду.
– Очень хорошо. Еще кто-нибудь?
– Форд Префект, вы его знаете.
– И все?
– Зафод Библброкс.
Улыбка на лице Полгнома дрогнула и покосилась.
– Увы, так я и предполагал. Весьма прискорбно.
– Ваш близкий друг? – спросил вогон. Это выражение он слышал когда-то давным-давно, и вот представился случай его употребить.
– Библброкс – один из самых выгодных моих клиентов. Букет его личностных проблем таков, что ни одному психоаналитику во сне не приснится. Но к делу. Вы готовы действовать?
– Готов.
– В таком случае немедленно уничтожьте звездолет.
И Гэг Полгном исчез с экрана. Капитан Джельц нажал на кнопку внутренней связи и скомандовал остаткам экипажа:
– Приготовиться к атаке!

В этот момент Зафод Библброкс сидел у себя в каюте и изрыгал громогласные проклятия. Два часа назад он объявил, что они отправляются перекусить в ресторан «У конца Вселенной», после чего вдрызг разругался с бортовым компьютером и заявил, что всякие там факторы невероятности сможет рассчитать сам на любом клочке бумаги. Вконец истощив терпение и сломав карандаш, он ощутил, что чудовищно проголодался.
– Вошь астероидная! – рычал он, комкая бумагу.
В каюту пулей влетел Форд Префект.
– Вогоны! – объявил он.
Немногим ранее Артур Дент покинул свою каюту с целью раздобыть чашку чая. В это предприятие он пустился со слабой надеждой на успех, ибо знал, что единственным источником горячих напитков на борту был нутримат – погрязший в невежестве автоматический синтезатор пищи. Этот агрегат не уставал хвастаться своей способностью приготовить любой напиток с учетом вкусов и особенностей обмена веществ клиента, но всякий раз подсовывал Артуру пластмассовую чашку с жидкостью, которая почти ничем не отличалась от абсолютной противоположности чая.
– Послушай, – сказал Артур синтезатору, швырнув в мусорный ящик шестую полную до краев чашку, – ну почему ты так упорно пичкаешь меня этой гадостью?
– Высокая питательность и восхитительный вкус – таков наш девиз! – бубнил агрегат. – Райское наслаждение!
– Угу – рвотное наслаждение!
– Если наш напиток пришелся вам по душе, – продолжал агрегат, – почему бы не угостить чашечкой ваших друзей?
– Да потому, – ответил Артур, – что своими друзьями я дорожу. Попробуй наконец уяснить, что от тебя требуется. Слушай и не перебивай.
Артур уселся поудобнее и начал. Он рассказал автомату об Индии. Рассказал о Китае. Рассказал о Цейлоне. Об узорчатых листьях, впитывающих жаркие лучи тропического солнца. О серебряных заварочных чайниках. О прелести летних неспешных бесед на лужайке у дома.
О том, как важно наливать в чашку сначала молоко, а потом чай.
– Это все? – спросил нутримат, когда Артур замолчал.
– Все, – согласился Артур. – Все, что мне нужно.
– Вам нужны сушеные листья, вываренные в кипятке?
– Да. Но с молоком.
– Извлеченным из коровы?
– В каком-то смысле…
– Один я не справлюсь, – заключил агрегат.
– Я готов сделать все, что в моих силах, – предложил Артур.
– Вы свое уже сделали, – отрезал агрегат. И немедленно связался с бортовым компьютером.
Компьютер воспринял информацию о чае и, потрясенный до самых глубин материнской платы, подсоединил свои логические схемы к нутримату. Оба погрузились в мрачное безмолвие. Звездолет «Золотое сердце» недвижно завис посреди бескрайнего космоса. И все ближе и ближе подбирался к нему желтобокий уродливый вогонский корабль.

Глава 3

– Может, у кого-нибудь найдется чайник? – спросил Артур, войдя в рубку, и немедленно задумался: чего это Триллиан, явно обращаясь к компьютеру, визжит: «Да очнись же наконец!» Форд молотит кулаками по клавиатуре, а Зафод пинает ногами системный блок, и почему это посреди обзорного экрана маячит какая-то отвратительная желтая громадина?
Поставив на стол свою пустую чашку, Артур подошел к ним.
– Ay! – окликнул он товарищей.
В этот момент Зафод бросился грудью на блестящую мраморную плиту, скрывающую пульт ручного управления фотонным двигателем. Тумблеры и клавиши выскочили на свет божий, и Зафод, сыпля проклятиями, принялся нажимать, дергать и крутить все, что нажималось, дергалось и крутилось. Фотонный двигатель слабо ворохнулся – и вновь затих.
– Что-нибудь случилось? – спросил Артур.
– Слыхали? – пробормотал Зафод, одним прыжком перемахнув через рубку – к пульту ручного управления невероятностной тягой. – Обезьяна заговорила!
Невероятностный двигатель жалобно проскулил два раза и замер.
– Я вижу, вы чем-то расстроены, – сказал Артур.
– Вогоны! – огрызнулся Форд. – Нас атакуют вогоны!
– Чего же вы ждете? Надо сматываться.
– Вот и смотайся! Компьютер завис. Заявил, что занят, и отключил всю энергию на борту.
– Э-э-э… – сказал Артур, помолчав. – А он не сказал, чем именно занят? Я так, из чистого любопытства спрашиваю.
Зафод протянул руку и взял Артура за шиворот.
– Ты че натворил, обезьяноид? – прошипел он.
– Да ничего особенного, – сказал Артур. – Я только попросил его приготовить…
– Что приготовить, что?!
– Чай.
– Совершенно верно, – неожиданно пробудился компьютер. – Только что нашел ключ к решению. Ну и пришлось попотеть, доложу я вам! Еще минута – и я в вашем распоряжении.
Компьютер снова умолк. Мертвая тишина воцарилась в рубке. Четыре пары глаз, налитых смертельной ненавистью, уставились на Артура.
Именно этот момент капитан вогонов Джельц избрал для первого залпа – словно пытался разрядить напряжение.

Корабль вздрогнул. Корабль загудел, как колокол. Силовой экран, окружавший звездолет, вздулся, затрещал и зашипел под ударами тридцатимегаубойных фотразоновых орудий. Было ясно, что защита долго не протянет. От силы четыре минуты, по оценке Форда Префекта.
– Три минуты пятьдесят секунд, – объявил он немного погодя, щелкнул парой бесполезных переключателей и недобро взглянул на Артура. – Чайку захотелось?.. Три минуты сорок секунд.
– Да перестанешь ты считать в самом-то деле?! – взвыл Зафод.
– Перестану, – пообещал Форд. – Через три минуты тридцать пять секунд.

Капитан Джельц был озадачен. Он ожидал бешеной погони, упоительного обмена лучевыми ударами… Для нейтрализации невероятностной тяги «Золотого сердца» он держал наготове субциклический позитивный нормотрон. Однако нормотрон сидел без дела, поскольку противник покорно ожидал своей участи. Фотразоновые пушки продолжали палить по звездолету, но тот и не думал увиливать от огня.
Капитан проверил все датчики – нет ли какого подвоха. Подвоха не обнаружилось.
О чае Простатник Джельц, разумеется, не знал.
Не знал он и о том, как обитатели «Золотого сердца» проводят последние три минуты тридцать секунд, отмеренных им до конца жизни.

Почему идея провести спиритический сеанс осенила Зафода Библброкса именно в этот момент, он и сам не смог бы объяснить. Возможно, ужас, пережитый им при мысли о скором воссоединении с покойными родственниками, навел его на мысль, что они испытывают к нему совершенно такие же чувства и, более того, способны предпринять какие-то меры, чтобы отложить эту встречу на более отдаленные времена.
– Хочешь поговорить со своим прадедушкой? – опасливо спросил Форд.
– Ага!
– Что, неужели прямо сейчас?
Корабль трясло и било. Становилось жарко. Лампочки едва теплились – вся энергия, которую компьютер не употребил на решение чайной проблемы, шла на подпитку быстро слабеющего силового поля.
– Хочу, и немедленно! – ответил Зафод. – Вдруг он сможет нам помочь. Ну-ка, все сюда!
Они уселись вокруг центрального пульта и взялись за руки, чувствуя себя полными идиотами. Третьей, свободной рукой Зафод выключил свет.
Корабль погрузился во мрак. Ревущие мегапробойники продолжали вгрызаться в силовой экран.
– Сосредоточьтесь! – прошипел Зафод. – Сосредоточьтесь на его имени.
– Что это за имя? – спросил Артур.
– Зафод Библброкс Четвертый.
– Четвертый?
– Да. Я – Зафод Библброкс, мой отец – Зафод Библброкс Второй, дед – Зафод Библброкс Третий…
– Стоп, это как?
– Неувязочка с противозачаточными средствами и машиной времени… Ну, сосредоточились!
Они сосредоточились. Сильнее. Еще сильнее. У Зафода выступил на лбу пот: сначала от напряжения, потом от разочарования, потом от смущения. Он выругался, вырвал руки и включил свет.
– Давно пора – что хорошего сидеть в потемках, – раздался чей-то голос. – Только прошу вас, не так ярко. Глаза у меня уже не те, что в молодости были.
Все четверо вздрогнули.
– Так кто потревожил меня в неурочный час? – сказал маленький, согбенный, иссохший старик, стоявший в противоположном углу рубки.
Две головки с клочковатыми волосами выглядели такими древними, что, казалось, могли хранить смутную память о зарождении галактик. Одна голова мирно спала, свесившись набок, другая с острым прищуром смотрела на наших героев.
Зафод кивнул обеими головами – принятый на Бетельгейзе знак уважения к родственнику – и, запинаясь, начал:
– Э-э… Мое почтение, прадедушка.
Старик подошел ближе и выбросил костлявый палец в сторону Зафода.
– А-а! – оборвал он правнука. – Зафод Библброкс. Последний из нашего славного рода. Зафод Библброкс Нулевой.
– Первый.
– Нулевой!
Зафод неловко поерзал в кресле.
– Да-да, – пробормотал он. – Извини, с цветами вышла промашка. Я хотел прислать, но в магазине как раз раскупили все венки…
– Ты забыл! – сказал Зафод Библброкс Четвертый.
– Я…
– Ты вечно занят. До других тебе нет дела. Все вы, живые, одинаковы.
– Две минуты, – трагически прошептал Форд. Зафод суетливо задергался:
– Но я вправду хотел прислать цветы. И непременно напишу прабабушке, как только мы отсюда…
– Прабабушке… – задумчиво повторил старик.
– Да, – оживился Зафод. – Как она, кстати, себя чувствует? Вот что, я ее обязательно навещу! Но сначала нужно отсюда…
– Твоя покойная прабабушка и я – мы оба прекрасно себя чувствуем, – проскрипел старик.
– О!
– Но ты, младший из Зафодов, вдребезги разбил все наши надежды.
– Послушай, тут такое дело…
– Великое уныние поселилось в наших сердцах, когда мы узнали о творимых тобой безобразиях…
– Да, конечно, но через минуту…
– Уныние, чтобы не сказать – презрение!
– Пожалуйста, выслушай…
– Подумать только, на что ты тратишь свою жизнь!
– Нас атакует вогонский флот! – завопил Зафод.
– Меня это ничуть не удивляет, – сказал старик, пожимая плечами.
– Но это происходит сейчас, сию минуту! Призрак кивнул, взял со стола принесенную Артуром чашку и поглядел на нее с большим интересом.
– Известно ли тебе, – заговорил он, вперив в Зафода суровый взгляд, – что орбита Бетельгейзе-5 сию секунду претерпела едва осязаемое возмущение?
– О чем ты?
– Это я перевернулся в гробу! – рявкнул предок. Он со стуком поставил чашку на стол и протянул к правнуку дрожащий перст. – И тому виной – твой наглый вызов!
– Одна минута тридцать секунд, – пробормотал Форд и закрыл лицо руками.
– Послушай, если ты можешь нам помочь…
– Помочь? – воскликнул старик.
– …то надо действовать, иначе…
– Помочь! – повторил призрак в изумлении. – Ты тут шатаешься по Галактике со всякой шантрапой, цветов на могилку от тебя сроду не дождешься, а как жареный петух клюнул – сразу додумался потревожить дух предка!
Он покачал головой – осторожно, чтобы не потревожить вторую, которая и так уже беспокойно ворочалась.
– Не знаю, что тебе сказать, младший из Зафодов, – продолжал призрак. – Мне нужно подумать.
– Одна минута десять секунд, – глухо проговорил Форд.
Зафод Библброкс Четвертый посмотрел на него с любопытством.
– Почему этот человек изъясняется цифрами? – спросил он.
– Эти цифры, – сухо сказал Зафод, – отмеряют время, которое нам осталось.
– Вот оно что, – сказал предок. И проворчал себе под нос: – Ну ко мне это не относится.
– Но к нам, к нам относится! – закричал Зафод. – Мы-то еще живы и вот-вот погибнем.
– Совсем недурная перспектива.
– Как?
– Что толку от твоей жизни? Во что ты ее превратил?
– Но я был Президентом Галактики!
– Ну и что? – пробормотал предок. – Не бог весть какая карьера для Библброкса.