1 2 3 
    
— Ты, должно быть, совсем выдохся. Весь побелел. Сейчас я тебя заменю.
    
— Не возражаю.
    
Грег полез в заднюю часть машины.
    
Через пять минут они подъехали к окраинам мертвого города. Почти все здания развалились, подвалы были наполнены водой. Через трещины в асфальте лезла трава. Чудом уцелевший телеграфный столб накренился к земле, и свисавшие с него провода походили на черные спагетти. Разбитые витрины, ржавые остовы автомобилей, скелеты, ослепшие светофоры…
    
Грег, кряхтя, пролез вперед.
    
— Ну, давай меняться.
    
— Сперва я хочу отсюда выехать.
    
Наконец, когда минут через пятнадцать город остался позади, Таннер остановил машину.
    
— Мы недалеко от Топики. Буди меня в случае чего.
    
— Кстати, как ты ехал, пока я спал?
    
— Нормально, — ответил Таннер и закрыл глаза.
    
Грег вел машину прочь от заката. До Топики он съел три бутерброда с ветчиной и выпил кварту молока.
   
   
    
     
9
    
    
Таннер проснулся от визга запускаемых ракет. Он машинально потер глаза и тупо уставился вперед.
    
Вокруг клубились облака каких-то сухих листьев. Летучие мыши, летучие мыши, летучие мыши… Воздух был наполнен летучими мышами. Громадная махина автомобиля заметно тормозилась их черными телами, а слух терзали скрежещущие писклявые звуки.
    
— Где мы?
    
— Канзас-Сити. Тут их полно. — Грег выпустил еще одну ракету, прорезавшую огненным следом дикую завывающую орду.
    
— Побереги ракеты. Давай огнеметами. — Таннер переключил фронтальный пулемет на ручное управление и навел перекрестье прицела на экран. — Одновременно во все стороны. Пять-шесть секунд — потом продолжу я.
    
Огонь рванулся вперед, расцветая мрачно-оранжевыми лепестками пламени. Когда лепестки опали, Таннер вгляделся в экран и нажал на гашетку. Он вел дулом, а они падали. Обгоревшие тела устилали землю, и к курящимся грудам добавлялись новые.
    
— Жми! — закричал Таннер, и машина пошла вперед, давя колесами хрустящие тушки.
    
В холодном сиянии осветительной ракеты казалось, что на них налетают миллионы вампироподобных тварей.
    
Таннер стрелял, и они падали, как перезрелые яблоки.
    
Потом он скомандовал:
    
— Притормози и дай из верхнего огнемета! — и Грег повиновался. — Теперь боковые! Передний и задний!
    
Повсюду вокруг них горели тела, и они прокладывали путь через стену обугленной плоти.
    
Таннер пустил вторую осветительную ракету.
    
Летучие мыши еще были здесь, но уже не опускались так низко. Таннер нацелил пулеметы и ждал, но они больше не нападали стаями; лишь отдельные подлетали ближе, и он сбивал их одиночными выстрелами.
    
Через десять минут Таннер произнес:
    
— Слева от нас Миссури. Если идти вдоль берега, то попадем в Сент-Луис.
    
— Знаю. Думаешь, там тоже будет полно летучих мышей?
    
— Вероятно. Но если не станем гнать и приедем утром, они нам не помешают. Там подумаем, как перебраться через Миссисипи.
    
А на экране заднего обзора на фоне бледных звезд темнел город Канзас-Сити, и, облитые светом кровавой луны, над его силуэтом метались летучие мыши.
    
Через некоторое время Таннер снова заснул. Ему снилось, что он медленно едет на мотоцикле посреди широкой улицы, а на тротуарах стоят люди и приветствуют его восторженными возгласами. Они бросают конфетти, но на него падает мусор, мокрый и вонючий. Тогда он дает газу, но мотоцикл замедляет ход, и теперь они уже кричат на него, осыпают ругательствами. «Харли» начинает захлебываться, но его ноги застыли и не двигаются. Через секунду он упадет. Мотоцикл останавливается и начинает опрокидываться вправо. Таннер падает, на него бросается толпа…
    
Таннер резко очнулся и увидел утро — яркую монету солнца в центре темно-синей скатерти.
    
— Вот она, — прошептал Грег. — Миссисипи.
    
Таннер неожиданно почувствовал голод.
    
Они освежились и стали искать мост.
    
— Что-то не видать твоих голых дикарей с копьями, — заметил Грег. — Конечно, мы могли миновать их в темноте — если они еще здесь.
    
— И слава богу, — сказал Таннер. — Сэкономили патроны.
    
Показался мост — провисший, темный, за исключением тех мест, где солнце бросало блики на металлические канаты. Машина медленно ехала по улицам, порой приходилось объезжать целые кварталы. За два часа они прошли милю, а к подножью моста попали в полдень.
    
— Похоже, Брейди проехал здесь, — произнес Грег, глядя на узкий расчищенный проход. — Как, по-твоему, он это сделал?
    
— Может быть, каким-то образом спихивал мешающие машины вниз.
    
— А прежде они здесь были?
    
— Собственно, я тогда к мосту не подъезжал. Я остановился на том холме. — Таннер кивнул на задний экран.
    
— Что ж, может, и мы пройдем.
    
Они двинулись вперед на мост и медленно поехали над величественной рекой. Временами мост под ними трещал, стонал, и они чувствовали, как он дышит.
    
Начало опускаться солнце, а они все шли вперед, задевая бамперами ржавые остовы машин. Миновало три часа, прежде чем колеса коснулись противоположного берега. Грег тяжело вздохнул и чуть дрожащей рукой зажег сигарету.
    
— Не хочешь немного повести, Черт?
    
— Давай.
    
Они поменялись местами. Грег тут же откинулся на спинку и закрыл глаза.
    
— Боже, я совершенно измочален, — пробормотал он.
    
Таннер вел машину через руины Восточного Сент-Луиса, спеша выехать из города до наступления темноты. Улицы были захламлены и разбиты. Начал повышаться уровень радиоактивности, но в салоне машины, судя по индикатору, все пока было в норме.
    
Шли часы. Когда солнце скатилось за спину, Таннер вновь увидел на севере разливающееся голубое сияние. Но небо оставалось чистым — звездное небо, уже без черных полос. Впереди повисла розовая луна. Танкер тихонько включил музыку и взглянул на Грега. Тот крепко спал.
    
Уровень радиации упорно лез вверх. Таннер увидел на экране кратер и остановился.
    
Кратер был с полмили в поперечнике. Таннер пустил осветительную ракету, и в ее сиянии рассмотрел окрестности. Подъезды были ровнее справа, и он повернул туда.
    
Радиация! Очень высокий уровень радиоактивности! Таннер резко вдавил педаль газа и думал, глядя на индикатор: «На что это было похоже, в тот день? В тот день, когда здесь вспыхнуло искусственное солнце, на какое-то время затмило настоящее, а потом медленно потонуло в черном шквале…» Он попытался представить себе это, картина живо возникла перед глазами, и он тут же попытался прогнать ее, но не сумел.
    
Какой была жизнь раньше, в те дни, когда стоило лишь вскочить на мотоцикл — и кати куда душе угодно? И на голову с небес не лились помои?… Таннера охватило щемящее чувство, будто его обманули. Он испытывал его не в первый раз, но сейчас он ругался злее и дольше, чем обычно.
    
Объехав, наконец, кратер, Таннер закурил и впервые за долгие месяцы улыбнулся, когда показания индикатора радиоактивности пошли вниз. Через несколько миль показалась трава, а вскоре появились и деревья.
    
Деревья низкорослые и изогнутые; но чем дальше он бежал от кровавой вакханалии, тем выше и стройнее они становились. Таких деревьев он никогда раньше не видел: по пятьдесят, шестьдесят футов высотой, изящные, серебрящиеся под лунным светом, здесь, на равнинах Иллинойса.
    
Машина мчалась по твердой широкой дороге, и Таннером завладело желание ехать по ней вечно — до Флориды, штата мхов и торфяных болот, апельсинов и чудесных пляжей; до холодного скалистого мыса Сейбл, где все серое и бурое, где волны разбиваются о маяки, и соленый ветер обжигает лицо, где на надгробных плитах древних кладбищ вырублены стершиеся, но еще различимые надписи; потом вниз по великой Миссисипи, туда, где она разбивается на рукава и выходит в Мексиканский залив — на крошечных его островках пираты зарывали награбленные сокровища; в горы — Покомок, Кэт Скилл, плато Озарк; проехать через леса Шенандоа; оставить машину и поплавать в Чесапикском заливе; посмотреть на большие озера и на то место, где падает вода — на Ниагару… Ехать и ехать по этой дороге, увидеть все, впитать в себя весь мир… Да, может быть, осталась не только Долина Проклятий! Он хотел этого страстно, сжигаемый изнутри жадным огнем.
    
Таннер рассмеялся — коротко, резко хохотнул, неожиданно почувствовав себя всемогущим.
    
Музыка играла тихо, даже слишком, грустно, нежно, и он растворился в ней полностью.
   
   
    
     
10
    
    
К утру Таннер въехал в Индиану. По дороге встречались внешне целые фермы, в которых, вероятно, жили люди. Ему очень хотелось проверить это, но он не смел остановиться. Затем растительность стала хиреть. Исчезла трава; редкие искривленные деревья склонялись над голой землей. Снова возросла радиоактивность. Сохранившийся указатель возвестил о приближении Индианаполиса.
    
Таннеру пришлось сделать большой крюк и даже вернуться до местности под названием Мартинсвиль, чтобы перебраться на другую сторону Белой Реки. Затем, когда он снова взял курс на восток, неожиданно затрещало и ожило радио. Слабо донесся голос: «Неопознанный автомобиль, немедленно остановитесь!» Таннер включил экраны на полное увеличение и на холме, далеко впереди, увидел мужчину с биноклем и рацией.
    
Он ехал по более или менее сносному участку дороги со скоростью 46 миль в час и постепенно увеличил скорость до пятидесяти. От толчков на выбоинах проснулся Грег.
    
Из приемника все настойчивее и громче раздавались команды. Таннер впился взглядом в передний экран. Входя в крутой вираж, он прикоснулся к тормозу, не отвечая на вопрос Грега: «В чем дело?»
    
Дорогу перегораживал танк и дуло его большого орудия смотрело прямо в лоб.
    
Таннер среагировал молниеносно.
    
Пока глаза искали и нашли боковой съезд, правая рука пустила три бронебойные ракеты, с визгом устремившихся вперед, левая рука резко крутанула руль против часовой стрелки, а нога изо всей силы вжала педаль газа.
    
Он уже съехал на обочину, когда танк харкнул вспышкой, а потом расцвел огненным цветком и исчез в дыму.
    
Когда они, миновав танк, выскочили на дорогу, начался ружейный огонь. Грег швырнул налево и направо по гранате, а затем ударил из пятидесятимиллиметровых пулеметов. Машина с бешеной скоростью неслась вперед; через полмили Таннер взял микрофон и проговорил: «Прошу прощения, ребята, у меня не работают тормоза».
    
Ответа не последовало.
    
Как только они выехали на ровную местность с хорошим обзором во всех направлениях, Таннер остановил машину, и на место водителя сел Грег.
    
— Как ты думаешь, где они раздобыли танк?
    
— Кто их знает.
    
— А зачем хотели остановить нас?
    
— Они не знали, что мы везем. А может, просто нужен был автомобиль.
    
— Влепить снаряд — далеко не лучший способ отнять машину.
    
— Если она не достанется им, то с какой стати оставлять ее нам?
    
— Ты прямо читаешь их мысли, да?
    
— Верно.
    
— Закури.
    
Таннер с благодарностью взял сигарету.
    
— Нам пришлось очень трудно…
    
— Не могу не согласиться.
    
— А ехать еще далеко…
    
— Тоже не спорю. Так что давай, покатили.
    
— Раньше ты говорил, что мы все равно сдохнем.
    
— Теперь я передумал. Мы доедем.
    
— После всего того, что было?
    
— После всего того, что было.
    
— А что нас ждет впереди? С чем еще нам предстоит столкнуться?
    
— Не знаю.
    
— Один раз ты попытался улизнуть. Теперь я тебя понимаю.
    
— Ты трусишь, Грег?
    
— Какой толк моей семье от покойника?
    
— Тогда почему ты согласился?
    
— Я и не предполагал, на что это будет похоже. Никто не посмеет упрекнуть нас в неудаче. В конце концов, мы сделали все, что могли.
    
— А как же люди в Бостоне, о которых ты столько говорил?
    
— Там уже наверняка никого нет в живых.
    
— А тот парень, Брейди? Он умер, чтобы доставить нам известие.
    
— Видит бог, я восхищаюсь его подвигом. Но мы потеряли уже четверых и надо ли доводить это число до шести, лишь бы показать всем, что мы не трусы?
    
— Грег, сейчас нам гораздо ближе до Бостона, чем до Лос-Анджелеса. На обратный путь даже не хватит горючего.
    
— Можно заправиться в Солт-Лейк-Сити. Да и вообще последнюю сотню миль пройти на мотоциклах.
    
— А ты меня еще поносил. Удивлялся, откуда берутся такие… Ты спрашивал, что они мне сделали. И я ответил: ничего. Теперь, может быть, я что-нибудь для них сделаю, просто потому, что мне так хочется. Я немало думал.
    
— Тебе не приходится кормить семью. А мне надо беспокоиться не только о себе.
    
— Ты очень красиво оправдываешься, когда хочешь смалодушничать. Ты говоришь: «Я не боюсь, но у меня есть мать, сестры и братья и еще одна крошка, от которой я без ума. Только поэтому я иду на попятный…»
    
— Именно так! Я не понимаю тебя, Черт, я совершенно тебя не понимаю! Ты же сам подал мне эту идею!
    
— Ну, так отдавай ее назад — и поехали!
    
Таннер увидел, как рука Грега тянется к револьверу на дверце, швырнул сигарету ему в лицо и еще успел ударить его один раз в живот — слабый удар левой рукой, но ничего больше из этого положения он сделать не мог.
    
Грег бросился на Таннера и вдавил его в кресло. Пальцы царапали лицо, подбираясь к глазам. Таннер судорожным движением ухватил голову Грега и изо всех сил оттолкнул. Грег ударился о приборную доску и обмяк.
    
Таннер для верности еще дважды ударил его головой о доску и перебрался за руль. Успокаивая дыхание, он изучил экраны — ничего угрожающего.
    
Он достал моток веревки и связал руки Грега за спиной, потом обмотал веревкой лодыжки и, наконец, прикрутил его к спинке сиденья.
    
Через два часа Грег начал стонать, и Таннер включил музыку погромче. Пейзаж снова изменился: появились зеленые поля, яблони с еще незрелыми плодами, белые домики и бурые сараи, покачивающаяся на ветру кукуруза с уже заметными коричневыми кисточками, маленькая колокольня с голубой кровлей…
    
Полосы наверху расширились, но само небо не потемнело, как обычно перед бурей. У Дейтоновской Пропасти Таннер повернул на север и двинулся вдоль бездонного обрыва, притормаживая лишь для того, чтобы объехать расщелины и провалы. Снова повысилась радиация. Густой желтый пар струился из-под земли и обволакивал машину липучим сернистым облаком, пока порыв ветра не рассеивал ядовитый туман. В один из таких моментов Таннер непроизвольно нажал на тормоз; машина дернулась и замерла, а Грег опять застонал. Несколько секунд Таннер не мог оторвать глаз от того, что ему открылось, а потом медленно двинулся вперед. «Люди, — подумал он, — опять люди…» Над Пропастью качался пожелтевший распятый скелет, ухмыляясь оскаленным ртом.
    
Когда Таннер выехал из тумана, небо было темным. Он даже не сразу понял, что пелена рассеялась. На объезд Дейтона ушло четыре часа, и теперь, когда он снова устремился на восток по поросшей вереском прерии, солнце уже садилось, тщетно пытаясь вырваться из-за черной реки.
    
Таннер догадывался, чего следует ожидать. Он включил фары и стал осматриваться в поисках убежища. На холме неподалеку стояла покосившаяся конюшня без дверей. Таннер осторожно загнал туда машину и увидел покрытые плесенью стены и скелет лошади.
    
Он вырубил двигатель, потушил фары и стал ждать.
    
Скоро снаружи родился завывающий звук, заглушивший периодические стоны и бормотание Грега. Потом донесся другой звук — не тяжелый и резкий, как обычно в Лос-Анджелесе, а мягкий, настойчивый, почти мурлыкающий.
    
Ничто не угрожало, уровень радиации был невысок и Таннер вылез из машины, не надевая защитный костюм. Он немного размялся, подошел к проему и выглянул наружу.
    
Солнцу все-таки удалось выглянуть из черной завесы, и его косые лучи освещали падающие сверху серые капли.
    
Это был дождь. Таннер никогда в жизни не видел простого чистого дождя… Он стоял и смотрел.
    
Дождь падал непривычно тихо, чуть шелестя. Потекли ручейки, появились лужи. В лицо ударил резкий порыв влажного ветра, и Таннер непроизвольно слизнул холодные капельки. Он подобрал щепку и бросил ее в лужу у ног, щепка упала с легким всплеском и поплыла. Из-под крыши раздавалось птичье щебетанье, в воздухе разливался сладковатый запах гниющей соломы. В тени справа виднелась ржавая молотилка. Сверху, покачиваясь, проплыло перышко, и Таннер подставил ладонь, — легкое, темное, пушистое… Никогда раньше не обращал он внимания на такую чепуху. Таннер отпустил перышко, и его тут же подхватил ветер.
    
В такую погоду можно было ехать, но сил не оставалось. Таннер нашел бочонок, сел и снова закурил. Пока все шло нормально, и его мысли занимали последние стадии поездки. Грегу доверять теперь нельзя. Надо заехать так далеко, чтобы обратного пути не было. Тогда они станут необходимыми друг другу, и Грега можно будет освободить. Если он не окончательно лишился ума… Кто знает, какие неожиданности приготовила им Долина? Хорошо уже, если бури отныне будут не такими яростными.
    
Он сидел еще очень долго и холодный влажный ветер обдувал его лицо. Через некоторое время дождь утих, и Таннер вернулся в машину, отметив дурной признак — Грег оставался без сознания.
    
Таннер проглотил тонизирующую таблетку и, держа руль одной рукой, сжевал бутерброд. Тихо падал дождь. Он шел по всему Огайо, и небо застилали тучи. У Парсберга машина пересекла границу Западной Вирджинии, и Таннер взял немного севернее. Серый день перешел в темную ночь, а он продолжал ехать.
    
Летучие мыши не доставляли больше хлопот, но встречались кратеры, и тогда снова подскакивала радиоактивность. Где-то за машиной увязалась стая огромных диких собак. Они лаяли и выли, бежали вдоль дороги, пытаясь ухватить зубами шины, и, наконец, отстали. Гора слева с громовыми раскатами стала извергать клубы светлого дыма. Земля дрожала, падал пепел. От внезапно налетающих шквалов воды двигатель трижды захлебывался и глох. Таннер запускал его и упорно вел машину вперед. Жижа под колесами чавкала и хлюпала. Потом он выбрался на сухую возвышенность, и там какие-то люди обстреляли его из винтовок, стараясь перекрыть дорогу. Он ответил пулеметным огнем, швырнул гранату и проскочил мимо. Когда на небо взобралась тусклая луна, на машину стали пикировать крупные черные птицы, но вскоре и они отстали.
    
Таннер вел, пока снова не навалилась усталость. Тогда он поел и принял еще одну таблетку. Если бы только Грег очнулся, его можно было бы развязать и посадить за руль.
    
Таннер то и дело подергивал золотое кольцо в левом ухе, покусывал бороду и нервно чесался; дважды останавливал машину и лез в туалет. Когда он проезжал по очередному мертвому городу, опять заморосило, словно опустилась пелена — холодная, мерцающая… Таннер остановился посреди дороги, едва не наехав на то, что принял сперва за полосы в небе. Очень уж неожиданно они появились…
    
Это была паутина. Нити толщиной с руку были натянуты между двумя зданиями с обеих сторон улицы.
    
Таннер включил фронтальный огнемет. Когда пламя потухло, он увидел бесформенное создание, спускающееся откуда-то сверху.
    
Гигантский паук величиной с человека спешил проверить свои сети.
    
Таннер нацелил пусковую установку и пронзил его одной раскаленной добела ракетой. Тот повис в паутине, но еще подергивался.
    
Таннер снова включил огнемет, добрых десять секунд поливал все огнем и устремился вперед, стараясь забыть стоящую перед глазами картину.
    
Далеко справа дымилась гора, но пепла почти не было. Таннер сварил и выпил чашку кофе, на полной скорости мчась навстречу утру.
   
   
    
     
11
    
    
Он застрял в грязи, где-то в восточной Пенсильвании, и ругался на чем свет стоит. Солнце поднялось к зениту. Грег был очень бледен. Таннер закрыл воспаленные глаза и откинулся на спинку. Сил не оставалось.
    
Он заснул.
    
Его разбудил стук в дверцу машины. Руки сами собой потянулись к пульту управления огнем и кнопке выпуска крыльев, а глаза обшарили экраны.
    
Таннер увидел пожилого мужчину и двух молодых парней. Они были вооружены, но стояли перед левым крылом. Их можно было перерезать пополам в одно мгновение.
    
Таннер включил наружные динамики и микрофон.
    
— Чего вы хотите? — спросил он надтреснутым голосом.
    
— Застряли? — окликнул его пожилой мужчина.
    
— Вроде того.
    
— У меня есть упряжка мулов. Может, вытащат. Но раньше завтрашнего утра их сюда не пригнать.
    
— Отлично! — сказал Таннер.
    
— Откуда вы?
    
— Из Лос-Анджелеса.
    
Они удивленно зашептались.
    
— Далеко ж вы забрались, мистер.
    
— Будто я не знаю… Послушайте, если вы серьезно насчет мулов, это просто здорово. Положение чрезвычайное.
    
— А что стряслось?
    
— Слыхали о Бостоне?
    
— Ну.
    
— Там мор, гибнут люди. Я везу лекарство, которое может их спасти.
    
Они снова зашептались.
    
— Мы поможем вам. Пойдете с нами?
    
— Куда? И кто вы такие?
    
— Меня зовут Самуэль Поттер, а это мои сыновья — Родерик и Калибан. Наша ферма в милях шести отсюда.
    
— Не подумайте, что я вам не доверяю, — сказал Таннер. — Просто я вообще никому не доверяю. В меня слишком часто палили, не хочется лишний раз рисковать.
    
— Вы ведь наверняка можете стрелять изнутри?
    
— Да.
    
— Выходит, нам рискованно даже разговаривать с вами. И все же вам надо помочь. Мы многого лишимся, если бостонские торговцы перестанут приезжать в Олбани.
    
— Подождите, — проговорил Таннер и вышел из машины.
    
Пожилой мужчина первым протянул руку, и Танкер пожал руки ему и его сыновьям.
    
— У вас есть доктор?
    
— В поселке — милях в тридцати к северу.
    
— Мой напарник ранен. — Таннер махнул в сторону машины.
    
Сэм шагнул вперед и заглянул внутрь.
    
— А чего он повязан, как сноп?
    
— Спятил. Пришлось его стукнуть. На всякий случай и связать. Но теперь ему совсем худо.
    
— Мы смастерим носилки, и ребята отнесут его домой, а там пошлем кого-нибудь за доком. Вы и сами не бог весть как выглядите. Спорю, что не откажетесь побриться, принять ванну и лечь в чистую постель.
    
— Паршиво я себя чувствую, — признался Танкер. — Давайте поскорее с этими носилками, не то понадобятся еще одни.
    
Он привалился к бамперу и курил, пока сыновья Поттера рубили и очищали от веток тонкие деревца. Волнами накатывалась дурнота, веки налились свинцом. Ноги были словно ватные, шея гудела. Сигарета выскользнула из пальцев, и он откинулся на радиатор.
    
Потом кто-то потряс его за плечо.
    
— Все, — сказал Поттер. — Мы развязали вашего друга и уложили на носилки. Будете запирать машину?
    
Таннер кивнул и едва не упал, но все же запер дверцы и побрел к группке ожидающих людей. Они двинулись в путь. Таннер сперва пошатывался, но потом втянулся и шагал автоматически. Самуэль Поттер шел впереди и ни на минуту не умолкал — может быть, для того, чтобы Таннер не заснул на ходу.
    
— Идти недалеко, сынок. Как, ты сказал, твое имя?
    
— Черт, — пробормотал Таннер.
    
— Не понял?
    
— Черт. Мое имя. Черт Таннер.
    
Сэм Поттер хохотнул.
    
— Славное имечко! Если ничего не имеешь против, я представлю тебя жене и младшему, как «мистер Таннер». А?
    
— Валяйте… — выдавил Таннер, с чавканьем вытаскивая ногу из трясины.
    
— Да, уж как нам плохо будет без этих торговцев из Бостона. Надеюсь, ты поспеешь вовремя. Они привозят товары в Олбани, и дважды в год устраивают ярмарку — весной и осенью. У них есть все, что нам нужно: иголки, нитки, перец, посуда, семена, оружие… ну все! А на ярмарках просто здорово! Да в здешних краях тебе всякий поможет.
    
Они поднялись на возвышенность, там было суше.
    
— Отсюда, значит, уже нетрудно до Бостона добраться?
    
— Не скажи. Но я подсоблю с картой и растолкую, что к чему.
    
— Карта у меня есть, — отозвался Таннер и спросил, кивнув на показавшуюся вдали ферму: — Ваша?
    
— Она. Уже совсем рядом. И идти теперь легче будет… Обопрись на мое плечо, если устал.
    
— Ничего, обойдусь. Наглотался таблеток, чтоб не спать, а теперь навалилось… Совсем невмоготу.
    
— Скоро отоспишься. А там пройдемся по твоей карте, я тебе покажу дорогу.
    
— Хорошо… — пробормотал Таннер. В глазах потемнело; он положил руку на плечо Сэма и пошатнулся.
    
Через целую вечность из тумана появился дом, затем дверь. Дверь распахнулась. Таннер почувствовал, что падает, и все поглотила тьма.
   
   
    
     
12
    
    
Сон. Темнота, отдаленные голоса, снова темнота. Он лежал на чем-то мягком. Потом повернулся на другой бок и провалился во тьму.
    
Когда, наконец, он очнулся и открыл глаза, в комнате было светло. Солнечные лучи врывались через окно и падали на лоскутное одеяло, которым он был накрыт. Таннер с кряхтеньем потянулся, яростно поскреб бороду и огляделся: сине-красные коврики ручной вязки на дощатом полу, кухонный шкаф с белой эмалированной мойкой (кое-где эмаль отлетела, и там чернели пятна), зеркало на стене и качалка возле окна, маленький столик с придвинутым стулом у другой стены. На столе книги, бумага, чернила и ручка; над ним — выцветшая картинка с водопадом.
    
Таннер сел и обнаружил, что спал голый. Одежды нигде не было видно.
    
Пока он раздумывал, звать кого-нибудь или нет, открылась дверь, и вошел Сэм. Через руку была перекинута одежда Таннера, чистая и аккуратно выглаженная. В другой руке он держал его ботинки, и те сияли, как лунный свет на дожде.
    
— Услыхал, как ты ворочаешься, — сказал Поттер. — Полегчало?
    
— Сравненья нет, спасибо.
    
— Мы приготовили ванну. Добавишь бадейку горячей и мойся, сколько душе угодно. Сейчас ребята принесут мыло и полотенце.
    
Таннер прикусил губу, но, не желая показаться хозяину неблагодарным, кивнул и выдавил улыбку.
    
— Отлично.
    
— …А там на полке бритва и ножницы.
    
Он опять кивнул. Сэм положил одежду на качалку, рядом поставил ботинки и вышел из комнаты.
    
Вскоре Родерик и Калибан внесли лохань, поставили ее на старые мешки.
    
— Как вы себя чувствуете? — спросил один из них. (Таннер не знал, кто именно. Они оба были похожи на долговязые пугала с белоснежными зубами).
    
— Отлично, — ответил он.
    
— Должно быть, есть хотите? Вы спали весь день, ночь и все утро.
    
— Что с моим напарником? — спросил Таннер.
    
Другой парень покачал головой.
    
— Плохо ему, никак в себя не придет. Скоро будет док. Наш младший пошел за ним вчера вечером.
    
Они повернулись, собираясь уходить, и первый добавил:
    
— Как помоетесь, ма приготовит вам поесть. А мы той порой попробуем вытащить машину. Пока будете заправляться, отец расскажет вам о дорогах.
    
— Спасибо.
    
— Доброго вам утра.
    
Дверь за ними закрылась.
    
Таннер поднялся, подошел к зеркалу и придирчиво себя оглядел.
    
— Ну хорошо, только один раз… — пробормотал он.
    
Он вымыл лицо, подровнял бороду и подрезал волосы. А затем, скрипя зубами, опустился в лохань, намылился и стал тереться мочалкой. Вода почернела. Он с плеском вылез, вытерся и оделся.
    
Таннер улыбнулся незнакомому темноглазому отражению в зеркале и закурил. Потом расчесал волосы. «Черт подери! Да я красавец!» — хохотнул он и вышел на кухню.
    
Сэм сидел за столом с чашкой кофе, а его невысокая полная жена в длинной серой юбке суетилась у плиты. Она обернулась, показав круглое краснощекое лицо. Каштановые с проседью волосы были собраны и тугой пучок.
    
— Доброе утро, — сказала она с улыбкой.
    
— Доброе утро, — отозвался Таннер. — Боюсь, что я насвинячил в той комнате.
    
— Ничего, — махнул Сэм. — Давай садись, будем тебя кормить. Ребята сказали о твоем друге?
    
Таннер кивнул.
    
Когда женщина поставила перед Таннером чашку кофе, Сэм произнес:
    
— Мою жену звать Сюзан.
    
Таннер опять кивнул.
    
— Я тут карту твою взял… Она у тебя из куртки торчала. И вот у двери револьвер висит. Я на досуге мозгами пораскинул и думаю, что лучше всего тебе доехать до Олбани, а там по старому шоссе номер девять, оно неплохо сохранилось. — Поттер разложил карту и стал показывать. — Это тебе не пикник, конечно, но самый верный и быстрый путь…
    
— Завтрак! — объявила жена и отодвинула карту, чтобы поставить огромную тарелку с яичницей и беконом. Тут же на столе оказались масло, джем и варенье, и Таннер набросился на еду, запивая ее кофе и слушая Сэма.
    
Сэм рассказывал о бандах мотоциклистов, хозяйничающих между Бостоном и Олбани. Они накладывали руку на все, что могли, и поэтому торговцы возили товары целыми караванами, с охраной. «Но с такой машиной тебе нечего бояться, да?» — спросил он, и Таннер ответил: «Надеюсь», — не переставая жевать. Однако ему не давала покоя мысль: а не похожи ли они на его старую шайку? Только бы не это…
    
Послышался шум, дверь распахнулась, и на кухню влетел мальчишка лет десяти или двенадцати. За ним вошел мужчина с черным чемоданом.
    
— Вот и мы! Вот и мы! — закричал мальчишка. Сэм встал и пожал мужчине руку, и Таннер рассудил, что ему тоже следует так поступить. Он вытер свою руку и сжал руку доктора.
    
— Мой напарник вроде как свихнулся. Бросился на меня ни с того ни с сего. Я его оттолкнул, и он стукнулся головой о приборную доску.
    
Доктору было лет пятьдесят. С изборожденного морщинами лица смотрели усталые глаза.
    
— Я вас провожу к нему, — сказал Сэм, и они вышли через дверь на другом конце кухни.
    
Таннер снова сел и положил в рот последний кусочек жареного хлеба. Сюзан подлила ему кофе, и он благодарно кивнул.
    
— Меня зовут Джерри, — заявил мальчуган, усаживаясь на освобожденный отцом стул. — А ваше имя правда Черт?
    
— Тихо ты! — прикрикнула мать.
    
— Боюсь, что правда, — ответил Таннер.
    
— …И вы ехали через всю Долину?
    
— Ага.
    
— Ну и как?
    
— Плохо.
    
— А чего вы видели?
    
— Летучих мышей. Здоровых, как эта кухня, а то и побольше. Их там полно, на той стороне Миссисипи.
    
— Что вы с ними делали?
    
— Стрелял. Жег. Давил.
    
— А что еще видели?
    
— Чудовищ Хила — размером с амбар. Пыльных Дьяволов — это такие бешеные венки из ветра, они засосали одну машину. Огненные горы. Непроходимые заросли. Ехал сквозь бури. Ехал по таким местам, где земля как стекло. Или где земля тряслась. Ехал вокруг больших радиоактивных кратеров.
    
— Вот бы мне так однажды!
    
— Может, придется и тебе однажды.
    
Таннер закончил есть и закурил сигарету.
    
— Отличный завтрак, — сказал он. — Давно так не ел. Спасибо.
    
Сюзан улыбнулась.
    
— Джерри, не приставай к человеку.
    
— Не волнуйтесь, миссис. Все хорошо.
    
— А что это у вас за кольцо на руке? — спросил Джерри. — Вроде змеи.
    
— Так и есть, — сказал Таннер. — Чистое серебро с красными стеклянными глазами. Оно досталось мне в одном местечке под названием Тихуана. На, держи.
    
— Я его не могу взять, — выдавил мальчик и посмотрел на мать молящими глазами; та покачала головой. Таннер заметил это и сказал:
    
— Твои родители помогли мне, позвали доктора к моему товарищу, дали мне постель и накормили. Я уверен, что они не будут возражать, если я в знак благодарности подарю тебе кольцо.
    
Джерри снова посмотрел на мать. Таннер кивнул, и тогда она тоже кивнула.
    
Джерри присвистнул, вскочил и надел кольцо на палец.
    
— Велико… — огорченно пожаловался он.
    
— Сейчас мы его немного сожмем. Эти спиральные кольца можно подогнать.
    
Таннер сжал кольцо и дал мальчугану примерить. Оно все равно оказалась большим; тогда он сжал его снова, и оно подошло.
    
Джерри надел кольцо и хотел выбежать из кухни.
    
— Подожди! — окликнула женщина. — Что надо сказать?
    
Он обернулся и крикнул:
    
— Спасибо, Черт!
    
— Мистер Таннер, — поправила мать.
    
— Мистер Таннер, — повторил мальчик и с грохотом выскочил за дверь.
    
— Вы очень добры, — произнесла женщина.
    
Таннер пожал плечами.
    
Он проглотил кофе и затушил окурок, и она дала ему новую чашку, и он закурил еще одну сигарету. Через некоторое время из комнаты вышли Сэм и доктор, и тут Таннер вдруг подумал, где же эта семья провела ночь. Сюзан налила им всем кофе, и они сели за стол.
    
— У вашего товарища сотрясение мозга, — сообщил доктор. — Без рентгена я не могу сказать, насколько серьезно его положение, а рентгена у меня нет. Все же перевозить его не советую.
    
— Как долго? — спросил Таннер.
    
— Может быть, несколько дней, может быть, две недели. Я оставил кое-какие лекарства и все объяснил Сэму. Сэм говорит, что в Бостоне эпидемия, и вам надо спешить. Мой совет: езжайте один. Оставьте его у Поттеров. Пусть окрепнет и потом отправится с ними на весеннюю ярмарку в Олбани, а оттуда и до Бостона доберется.
    
— Хорошо, — подумав, решил Таннер. — Раз иного пути нет…
    
Они молча пили кофе.
   
   
    
     
13
    
    
Таннер посмотрел на вытащенный автомобиль, проговорил:
    
— Что ж, пожалуй, поеду, — и кивнул Поттерам. — Спасибо.
    
Он открыл дверцу, сел за руль и завел мотор. Затем дважды ударил по клаксону и медленно отжал сцепление. На заднем экране махали вслед трое мужчин. Таннер стиснул зубы и яростно надавил на акселератор. Фигурки прыгнули назад и скрылись из виду.
    
Бурая земля поросла густой травой. Небо было нежно-розового цвета, и яркое солнце окрашивало день в серебристый оттенок.
    
Местность казалась совсем незатронутой тем хаосом, который породил остальную часть Долины. Таннер несся вперед и слушал музыку. Дважды он обгонял грузовики и приветственно сигналил. Один раз ему ответили.
    
Таннер ехал весь день и добрую часть ночи, прежде чем, наконец, не достиг Олбани. Улицы были погружены во тьму, и только в отдельных зданиях светились огоньки. Он остановил машину перед мерцающей вывеской «БАР И ГРИЛЬ» и зашел внутрь.
    
В маленьком душном помещении царил полумрак. Из джук-бокса в углу раздавалась приглушенная музыка — совершенно незнакомые Таннеру мелодии. Пол был присыпан опилками.
    
Он сел за стойку и запихнул «магнум» поглубже за пояс. Потом снял куртку и бросил ее на соседний табурет. Подошедшему мужчине в белом переднике он сказал:
    
— Одну маленькую, пива и бутерброд с ветчиной.
    
Мужчина наклонил лысую голову и поставил перед Таннером стаканчик, который тут же наполнил, а затем налил из крана полную кружку.
    
Таннер опрокинул стаканчик и стал потягивать пиво. Бармен толкнул к нему тарелку с бутербродом, царапнул что-то на зеленом листке бумаги и подсунул его под тарелку.
    
Таннер откусил бутерброд и запил пивом. Среди толпы шумящих, как в любом другом баре, где он бывал, людей Таннер остановил свое внимание на пожилом мужчине с дружелюбным лицом.
    
— Что нового из Бостона?
    
Подбородок мужчины дернулся.
    
— Ничего. Похоже, что к концу недели закроются все наши магазины.
    
— Какой сегодня день?
    
— Вторник.
    
Таннер прикончил бутерброд и за пивом выкурил сигарету. Взглянул на счет, где была выведена сумма «0,85», кинул на стойку доллар и собрался уходить.
    
Он сделал два шага, когда его окликнул бармен:
    
— Эй, мистер!
    
Таннер повернулся.
    
— Ну?
    
— Ты кого хочешь одурачить?
    
— Не понимаю.
    
— Не понимаешь?! — Бармен потряс долларом. — А это что?
    
Таннер взял бумажку и повертел перед глазами.
    
— Вроде все нормально. Чего тебе не нравится?
    
— Это не деньги.
    
— Мои деньги не годятся?
    
— Вот именно. В жизни не видывал таких денег!
    
— Ну так разуй глаза! Прочитай, что там напечатано внизу.
    
В комнате стало тихо. К ним подошел мужчина и протянул руку.
    
— Дай-ка я взгляну, Билл.
    
Бармен передал ему бумажку. Глаза подошедшего расширились.
    
— Выданы Национальным Банком Калифорнии…
    
— Здесь они недействительны, — заявил бармен.
    
— Лучших у меня нет. — Таннер пожал плечами.
    
— Этой бумажкой можешь подтереться! Бостонские деньги у тебя есть?
    
— Никогда не был в Бостоне.
    
— А как же ты сюда попал?
    
— Приехал.
    
— Нечего дурака валять, парень. Ты где это украл?
    
— Возьмете деньги или нет? — спросил Таннер.
    
— И не подумаю! — отрезал бармен.
    
— Тогда катитесь к черту, — бросил Таннер и пошел к двери.
    
Он услышал за спиной быстрые шаги и резко повернулся. Перед ним стоял мужчина, который рассматривал деньги, и его правая рука была вытянута вперед.
    
В своей правой руке Таннер держал перекинутую через плечо куртку. Он изо всех сил рванул ее вниз. Край куртки ударил мужчину по макушке, и тот упал.
    
В комнате раздались крики. Несколько человек вскочили на ноги и бросились к нему. Таннер вытащил из-за пояса револьвер и криво улыбнулся.
    
— Тихо, ребята, — процедил он, и они остановились. — Вы, может, и не поверите, если я скажу вам, что в Бостоне мор, но это правда. А может, и поверите… Не знаю. Уж наверняка вы не поверите, что я еду туда через весь континент от самого Лос-Анджелеса и везу в машине сыворотку Хавкина. Но и это чистая правда. Отнесите этот доллар в бостонский банк, и там вам его разменяют. Теперь дальше… Мне пора двигать, и не вздумайте меня останавливать. Если сомневаетесь в моих словах, посмотрите, на чем я уеду. Вот все, что я хотел вам сказать.
    
Он пятился до самой машины, завел двигатель и с ревом сорвался с места.
    
На заднем экране появились высыпавшие из бара люди. Таннер засмеялся и смело посмотрел в лицо мертвой луны.
   
   
    
     
14
    
    
Олбани — Бостон. Пара сотен миль. Самый тяжелый участок пути пройден. Ужасы Долины Проклятий большей частью остались позади. Ночь. Она простиралась вокруг, обняв машину нежными темными крыльями. Звезды, казалось, сияли ярче. Словно сама природа шептала ласково и ободряюще: «Все будет хорошо».
    
Он проезжал между холмов. Шоссе змеилось среди деревьев и высокой травы. Навстречу ехал грузовик, и Таннер притушил фары; водитель грузовика сделал то же самое.
    
Около полуночи он выехал на развилку, и тут оказался в перекрестии слепящих огней, вспыхнувших одновременно с двух сторон. Около шестидесяти прожекторов поливали его светом слева и справа.
    
Таннер вжал акселератор и услышал, как где-то сзади взревели моторы. Он узнал этот звук.
    
Мотоциклисты. Они выскочили на дорогу и помчались следом.
    
Они явно не знали, за кем гонятся. Таннер мог открыть огонь из пулеметов. Он мог затормозить и сжечь их из огнемета. Или закидать гранатами. И все же не сделал ничего подобного.
    
Это он мог сидеть на головном мотоцикле — самозабвенно мчаться впереди своих людей, не думая ни о чем, кроме преследования… Таннером завладела какая-то странная грусть, тоска, и он отвел руку от пульта управления огнем.
    
Сперва попытался уйти.
    
Мотор ревел на полной мощности, и все-таки от мотоциклистов было не оторваться.
    
Когда они начали стрелять, он понял, что придется ответить. Шальная пуля могла попасть в бензобак или пробить шину.
    
Первые выстрелы, безусловно, просто предупреждение. Но рисковать нельзя. Если б только они знали…
    
Динамик!
    
Таннер стукнул по кнопке и схватил микрофон.
    
— Эй, котятки, кроме лекарств для Бостона у меня ничего нет. Лучше отстаньте от меня подобру-поздорову!
    
Немедленно последовал выстрел, и тогда он открыл огонь из пулеметов. Одни падали, но другие продолжали стрелять. Тогда он стал кидать гранаты. Огонь утих, но не прекратился.
    
Поэтому Таннер ударил по тормозам и повернул огнеметы. Пятнадцать секунд.
    
И наступила тишина.
    
Когда воздух очистился, он посмотрел на экраны.
    
Они валялись по всей дороге. Рядом с перевернутыми разбитыми мотоциклами дымились тела. Некоторые были еще на ногах и держали винтовки. Таннер перестрелял их по одному.
    
Он собрался отъезжать, когда заметил, что кто-то поднялся, сделал несколько шагов и снова упал.
    
Его рука застыла на рычаге передач.
    
Это была девушка.
    
Он раздумывал секунд пять, потом выпрыгнул из машины и побежал к ней.
    
Одна фигурка закопошилась и приподнялась на локте. Таннер дважды выстрелил и продолжал бежать, сжимая револьвер в руке.
    
Девушка ползла к мужчине с простреленным лицом. Вокруг Таннера на дороге валялись тела — неподвижные и подергивающиеся. Кровь и почерневшая кожа в алом сиянии стоп-сигналов машины, стоны, завывания и вонь обгоревшего мяса.
    
Когда Таннер подбежал к девушке, она стала проклинать его слабым голосом. В глазах ее стояли слезы.
    
Все вокруг были мертвы или умирали, поэтому Таннер схватил девушку на руки и понес к машине. Он откинул спинку и опустил ее на пассажирское сиденье, убрав оружие подальше. Потом завел мотор и двинулся вперед. Задний экран показал, как две фигуры вскарабкались на ноги и тут же рухнули.
    
Это была высокая девушка с длинными грязными волосами. У нее был сильный подбородок и широкий рот. Под глазами синели круги. Правая сторона лица покраснела, словно от ожога. Левая штанина была порвана и пропиталась кровью. Таннер пришел к выводу, что ее задело из огнемета, и она упала с мотоцикла.
    
— Очухалась? — спросил Таннер, когда судорожные всхлипывания немного стихли.
    
— А тебе что? — резко ответила он, прижимая руку к щеке.
    
Таннер пожал плечами.
    
— Так…
    
— Ты убил почти всех наших.
    
— А что бы они сделали со мной?
    
— От тебя бы и мокрого места не осталось, если бы не твоя поганая машина.
    
— Она не моя, — миролюбиво ответил Таннер. — Вообще-то, она принадлежит государству Калифорния.
    
— Эта штука не могла приехать из Калифорнии.
    
— Черта с два, я сам ее привел.
    
Девушка выпрямилась и стала растирать ногу.
    
Таннер закурил.
    
— Дашь мне сигарету?
    
Он протянул ей зажженную и закурил другую. Когда он передавал ей сигарету, она заметила татуировку.
    
— Что это?
    
— Мое имя.
    
— Черт?
    
— Черт.
    
— Откуда такое?
    
— От моего старика.
    
Они молча курили. Потом она заговорила:
    
— Зачем ты поехал в Долину?
    
— Потому что меня бы не выпустили.
    
— Откуда?
    
— Из места, где на окнах решетки. Я сидел.
    
— И тебя отпустили? Почему?
    
— Из-за эпидемии. Я везу сыворотку Хавкина.
    
— Ты Черт Таннер?
    
— А?
    
— Твоя фамилия — Таннер, да?
    
— Допустим. Откуда ты знаешь?
    
— Я слышала о тебе. Все думали, что ты погиб во время Большого Рейда.
    
— Ошибались…
    
— На что это было похоже?
    
— Понятия не имею. Я уже носил полосатый костюм. Потому и жив остался.
    
— Зачем ты меня подобрал?
    
— Не хотел смотреть, как загибается девушка.
    
— Спасибо. У тебя найдется поесть?
    
— Еда там. — Он показал на холодильник. — Как тебя звать?
    
— Корни. А полностью — Корнелия.
    
— Хорошо, Корни. Когда поешь, расскажешь мне о дороге впереди.
    
Она с жадностью набросилась на еду.
    
— Здесь куча всяких банд. Так что приготовься.
    
— Готов, — отозвался Таннер.
    
— Эти экраны показывают во всех направлениях?
    
— Угу.
    
— Дороги тут, в общем, нормальные. Скоро будет одна большая воронка, а за ней пара маленьких вулканов.
    
— Понял.
    
— Больше беспокоиться не о чем, кроме «Регентов», «Дьяволов», «Королей» и «Любовников».
    
Таннер кивнул.
    
— Много у них народу?
    
— Точно не знаю, но больше всех у «Королей». Сотни две.
    
— Твои как звались?
    
— «Жеребцы».
    
— Что теперь собираешься делать?
    
— Что скажешь.
    
— Хорошо, Корни. Я высажу тебя, где захочешь. А можешь поехать со мной в город.
    
— Решай, Черт. Куда ты, туда и я.
    
Голос у нее был низкий, и хрипловатый, слова она произносила медленно, с ленцой. Штаны из грубой материи не скрывали длинных ног и тяжелых тугих бедер. Таннер облизал губы и перевел взгляд на экран. Подержать ее немного?…
    
Внезапно дорога стала мокрой. На ней появились сотни рыб, и каждую секунду падали новые. Вверху раздавались оглушительные раскаты. На севере разлилось голубое сияние.
    
Машина оказалась в воде. Поток бил в капот и крышу, тушил экраны. Небо вновь почернело и родило тоскливый, душераздирающий вой. Вскоре ливень ослаб, но завывания продолжались. Через пятнадцать минут они перешли в рев.
    
Девушка смотрела на экраны, изредка бросая взгляды на Таннера.
    
— Что ты собираешься делать? — наконец спросила она.
    
— Уйти, если смогу.
    
— Впереди, насколько видно, тьма. Вряд ли тебе это удастся.
    
— Я тоже так думаю, но что остается?
    
— Укрыться.
    
— Если знаешь где — покажи.
    
— Есть одно местечко — мост, под который можно заехать.
    
— Годится. Свистни, когда его заметишь.
    
Она стянула ботинки и потерла ноги. Таннер предложил ей сигарету.
    
— Эй, Корни, я сейчас сообразил — справа от тебя аптечка. Да, эта. Там наверняка найдется какая-нибудь мазь. Лицо-то горит, наверное…
    
Корни достала тюбик, выдавила немного мази, втерла в кожу щек. Она чуть улыбнулась и положила тюбик на место.
    
— Ну, полегче?
    
— Да, спасибо.
    
Стали падать камни, голубое сияние ширилось. Небо просветлело и запульсировало.
    
— Что-то в последнее время бури участились.
    
— Я слышала, будто ветры успокаиваются, — мол, небо очищает себя.
    
— Хорошо бы, — заметил Таннер.
    
— Тогда мы увидим его таким, как оно выглядело раньше — синим и с облаками. Знаешь, что такое облака? Такие беловатые рыхлые штуки, которые плавают в небе. От них, кроме дождя, ничего не бывает.
    
— Да, знаю.
    
— Видел их когда-нибудь в Л-А?
    
— Нет.
    
Поднялся туман, и Таннер был вынужден снизить скорость. По краям извивающихся как змеи темных полос появились желтые подтеки. По машине загромыхал камнепад.
    
— Нам каюк, — прошептала Корни.
    
— Черта с два. Этот гроб рассчитан еще не на такое… Что там впереди?
    
— Мост! — воскликнула она, подавшись вперед. — Вот он! Сворачивай с дороги налево и спускайся вниз, там пересохшая река.
    
Начали срываться молнии; загорелось дерево. Вместе с низвергающимися потоками воды продолжала падать рыба.
    
Машина медленно сползла по жиже. Достигнув русла реки, Таннер повернул направо и въехал под мост. Полыхали молнии, в небе кружили калейдоскопические вихри, и постоянно гремело. Мост гудел от ударов камней.
    
— Здесь мы в безопасности, — сказал Таннер и вырубил двигатель.
    
— Дверцы заперты?
    
— Они запираются автоматически.
    
Таннер выключил фары и зажег внутренний свет.
    
— Хотел бы я угостить тебя чем-нибудь покрепче…
    
— Ничего, я с удовольствием выпью кофе.
    
— Сейчас сделаем.
    
Он сполоснул кофейник, наполнил его водой и поставил греться.
    
Они сидели и курили, а вокруг бушевала непогода.
    
— Знаешь, приятно так сидеть в тепле и уюте, словно крыса в норе, в то время как снаружи творится черт знает что. Только послушай, как молотит! А нам плевать.
    
— Ну, — согласилась она. — Чем ты думаешь заняться, когда доберешься до Бостона?
    
— Понятия не имею… Может, найду работу, поднакоплю деньжат и открою гараж.
    
— Здорово. Сам, наверное, будешь много ездить?
    
— Спрашиваешь. В городе-то, конечно, банд нет?
    
— Нет, все по дорогам.
    
— Так я и думал. Может быть, наберу свою. — Он потянулся к ней и крепко сжал ее руку.
    
— Я смогу угостить тебя кое-чем покрепче.
    
Она достала из правого кармана фляжку, отвинтила колпачок и протянула Таннеру.
    
— Держи.
    
Он сделал глоток, поперхнулся и на секунду застыл.
    
— Блеск! Ты — женщина с большими скрытыми способностями. И все такое. Спасибо.
    
— Ерунда…
    
Корни тоже сделала глоток и поставила флягу между ними.
    
Таннер прикурил две сигареты и протянул одну девушке.
    
— Я бы хотела ехать с тобой до самого конца. Мои все полегли, и мне больше не с кем гонять. А ты там станешь большим человеком. Может, оставишь меня при себе, хоть на время?
    
— Посмотрим… А какая ты?
    
— Что надо! Могу даже растереть плечи, если они у тебя ноют.
    
— Еще как ноют.
    
— Так я и думала. Нагнись.
    
Он наклонился к ней, и она начала массировать его плечи. Руки у нее были твердые и сильные.
    
— У тебя здорово получается.
    
— Спасибо.
    
Таннер выпрямился, прогнулся назад. Затем подхватил фляжку и снова приложился. Корни чуть пригубила.
    
Вокруг них словно бесновались адские фурии, но мост стойко держал оборону. Таннер погасил свет.
    
— Давай! — сказал он и притянул девушку к себе.