1 2 3 4 5 6 
— Пойдем. Я тебе покажу их.
   
— Ты уверен, что это прилично?
   
— Уверен.
   
Потом, в доме, она уперлась лапой в свое отражение и сказала, глядя в Зеркало:
   
— Ты прав. Они — ползают.
   
— Они еще и цвет меняют, когда приходят в возбуждение.
   
— Где вы их взяли?
   
— В заброшенной деревне в Индии. Все умерли от чумы или сбежали.
   
— У них, наверное, есть какое-то применение…
   
— Да, они липкие.
   
— О!
   
Я проводил ее к дому Джил, и, прощаясь, она сказала:
   
— Боюсь, я не могу пригласить тебя зайти или показать тебе что-нибудь из наших вещей.
   
— Не беспокойся.
   
— Ты сегодня ночью будешь вынюхивать?
   
— Придется идти в город.
   
— Желаю удачи.
   
Мы расстались с Ларри на перекрестке у его дома и вернулись к себе. Во дворе, я учуял запах филина и увидел Ночного Ветра, сидящего на ветке того самого дерева, которое раньше навестил Шипучка. Может его оставили сторожить? Я проворчал «Добрый вечер» и, не получив ответа, поспешил в дом, дабы подтвердить или опровергнуть свои опасения. Но внутри никого не было и никем посторонним не пахло. И все было, как надо. Значит, просто шпионил. Когда делать нечего, мы наблюдаем друг за другом.
   
Джек ушел заниматься своими приобретениями. Я предался собачьей дреме в гостиной.
  
  
   
    
10 октября
   
   
Весь день шел дождь, поэтому я почти не выходил. А если выходил, то недалеко. Никто мне не встретился. Я совершил больше обходов дома, чем обычно, отчасти от скуки. Не без пользы.
   
Когда я зашел в подвал, Тварь вела себя необычно тихо. Скоро я понял почему. У нас протекла крыша. Вода просочилась у стенки, сбежала по просевшей балке, и на расстоянии нескольких футов от нее уже образовалась лужа, которая постепенно росла. Одно мокрое псевдощупальце вытянулось в направлении Круга, ему оставалось еще дюймов десять продвинуться, после чего Круг был бы прорван.
   
Я взвыл долгим, громким, заунывным воем, подходящим как раз для таких случаев. Потом прыгнул на мокрую полоску и стал кататься в ней, впитывая воду своей шерстью.
   
— Эй! — закричала Тварь. — Прекрати! Этому суждено было случиться!
   
— И этому тоже! — огрызнулся я и стал кататься в самой луже, стараясь впитать воду.
   
Промок насквозь. Потом покатался по сухому полу, размазывая влагу в таком месте, где она испарится без вреда.
   
— Проклятый пес! — оскалилась Тварь. — Еще несколько минут, и мне бы удалось вырваться!
   
— Наверное, это просто неудачный для тебя день, — ответил я.
   
На лестнице раздались шаги, вошел Джек и, увидев, что произошло, пошел за шваброй. Вскоре он уже убирал остаток лужи и выжимал тряпку в раковину, а Тварь кипела от ярости и становилась розовой, голубой и бледно-зеленой. Потом он подставил под капли ведро и велел позвать его, если появятся еще протечки.
   
Но больше их не было. Я проверял регулярно всю вторую половину дня. С наступлением темноты дождь прекратился, но я подождал еще несколько часов — чтобы быть уверенным, — прежде, чем вышел из дому.
   
Прежде всего я выкопал уже ставшим скользким кусок отравленного мяса, который закопал днем раньше. Я взял его и, подойдя к дому Оуэна, положил на виду у входной двери. В доме было темно, и Плута нигде не было видно, поэтому я немного порыскал вокруг.
   
Под старым дубом на заднем дворе я обнаружил восемь больших плетеных корзин разной степени завершенности и еще семь поменьше. Вокруг лежало много толстых веревок, неподалеку стояла лестница. Производство у замухрышки налажено неплохо…
   
Я вышел со двора в поле. По дороге снова начал накрапывать дождь. Черные тучи закрыли часть неба, в них мелькнуло короткое бледное свечение, за которым последовали глухие раскаты грома.
   
Продолжив путь, я, наконец, приблизился к месту обитания Доброго Доктора8. Скопление густых низких облаков было теперь прямо над моей головой. Вдруг из них вылетел огненный трезубец и, упав вниз, заплясал среди громоотводов на крыше. Тут же раздался треск, и окна в подвальном этаже засияли ярче.
   
Весь обратившись в слух, я затаился в траве. В доме мужской голос прокричал что-то насчет лейденских банок, вслед затем повторилось еще более интенсивная вспышка, сопровождавшаяся треском, еще одна дьявольская чечетка огня на крыше, крики, языки пламени из окон. Я подполз ближе и заглянул внутрь. Высокий человек в белом халате стоял ко мне спиной, наклонившись над чем-то, лежащим на длинном столе; его фигура закрывала от меня объект его внимания. Маленький скособоченный человечек скорчился в дальнем углу, глаза его бегали, а руки совершали нервные движения. Сверкнула еще одна вспышка, раздался еще один громовой удар. Электрические разряды плясали над столом с аппаратурой справа от высокого. Они на некоторое время лишили меня способности видеть. Высокий что-то прокричал и отодвинулся в сторону, маленький поднялся и начал плясать вокруг. Нечто, лежащее на столе, накрытое, как я теперь разглядел, простыней, задергалось. Это было похоже на большую ногу под тканью. Еще раз ослепительно сверкнуло и оглушающе затрещало. Комната за окном на мгновение превратилась в преисподнюю. Сквозь все эти помехи мне показалось, что нечто большое и напоминающее человека пытается сесть на столе, но его очертания скрывала развевающаяся простыня.
   
Я отпрянул от окна, потом, не оглядываясь, побежал прочь. А с небес все падал огонь. Я выполнил свой долг: наблюдений для одной ночи более чем достаточно.
   
Теперь я держал путь вдоль следующей линии — от дома Доброго Доктора до дома Ларри Тальбота. Я вышел из зоны дождя и отряхнулся. Дом Ларри был ярко освещен. Возможно, Ларри действительно страдает бессонницей.
   
Я несколько раз обошел дом кругом и решил обследовать маленькую башенку у задней стены. Внутри, на засохшей грязи, я обнаружил отпечаток крупной лапы, показавшийся мне идентичным отпечатку, который я видел у своего дома.
   
Потом я подошел к дому, встал на задние лапы, и, опираясь передними о стену, заглянул в окно. Пустая комната. Таким же образом я обследовал еще два окна. В последнем я увидел комнату со стеклянным потолком, заполненную растениями. Ларри был там, он стоял, уставившись в глубину огромного цветка, и улыбался. Его губы шевелились, и хотя я смог расслышать тихие звуки, но не мог разобрать слов. Огромный цветок двигался перед его лицом — то ли от воздушных потоков, то ли по его воле. Он все продолжал что-то шептать, и я, отвернулся: многие люди разговаривают со своими растениями.
   
Потом я попытался сориентироваться, насколько возможно, и пройти по прямой линии от дома Ларри к склепу Графа. Сначала я подошел к разрушенной церкви и остановился там, стараясь увидеть остальную часть схемы. Тем временем на востоке начало слабо светлеть.
   
Я лежал и гадал, как вдруг большая летучая мышь — гораздо более крупная, чем Игла, — подлетела с севера и нырнула за большое дерево. Я ждал ее появления с обратной стороны, но его не последовало. Вместо этого, я услышал легкие шаги и из-за дерева вышел человек в черном.
   
Я уставился на него. Он резко повернулся ко мне и спросил:
   
— Кто здесь?
   
Я внезапно почувствовал себя в высшей степени незащищенным. Инстинкт подсказал мне единственно возможную в данной ситуации роль. Издав серию идиотских повизгиваний, я ринулся вперед, отчаянно махая хвостом, бросился перед ним на землю и стал кататься, подобно какому-нибудь бродяге, до смерти истосковавшемуся по вниманию человека.
   
Его ярко-красные губы искривились в мимолетной улыбке. Затем он наклонился и почесал меня за ушами.
   
— Славный песик, — сказал он медленно хрипловатым голосом.
   
Потом похлопал меня по голове, выпрямился и пошел к склепу. Дойдя до него, остановился. И через мгновение там, где он стоял, уже никого не было.
   
Я решил, что пора и мне убираться. Его прикосновение было странно холодным.
  
  
   
    
11 октября
   
   
Свежее утро. Завершив обход, я вышел во двор. Не смог обнаружить ничего особенного и пустился в направлении дома Доброго Доктора. Когда я трусил по дороге, услышал знакомый голос из маленькой рощицы справа от меня:
   
— Вон, сэр, та самая собака.
   
— Как ты можешь быть уверен? — прозвучало в ответ.
   
— Я записал некоторые приметы, и они совпадают: он так же прихрамывает на левую переднюю лапу, у него тоже порвано правое ухо…
   
…Старые боевые раны — разборки с глупым парнем в Вест-Индии. Очень давно…
   
Конечно, это беседовали Великий Детектив и его компаньон.
   
— Вот молодец, — услышал я. — Хороший пес. Славный пес.
   
Я вспомнил свое вчерашнее представление, замахал хвостом и постарался принять самый дружелюбный вид.
   
— Славный пес, — повторил Великий Детектив. — Покажи нам, где ты живешь. Отведи нас домой.
   
С этими словами он погладил меня по голове, его руки были гораздо теплее, чем у вчерашнего джентльмена.
   
— Домой. Теперь иди домой.
   
Припомнив Серую Метелку в колодце, я привел их к дому Морриса и Маккаба. Подождал вместе с ними на крыльце, пока не услышал приближающиеся шаги в ответ на их стук. Тогда я убежал и срезал дорогу по прямой к склепу Графа. Результат получился интересный. И стал еще интереснее, когда я провел линию оттуда до дома Доброго Доктора.
   
После этого я провел еще несколько линий и получил тот же результат.
  
  
   
    
12 октября
   
   
Неторопливый день. Тварь в Круге попробовала стать борзой. Но меня никогда не привлекали слишком тощие леди. Несколько раз рычал на Тварь на Чердаке. Наблюдал за ползучими Тварями. Смотрел, как Джек забавляется со своими приобретениями. Еще слишком рано для того, чтобы по-настоящему их использовать.
   
Потом Серая Метелка рассказала мне, как Ночной Ветер схватил Шипучку, полетел с ним над Темзой и там далеко от берега, бросил его в воду. После беднягу прибило к берегу. Ему пришлось долго ползти обратно. Неизвестно, в чем причина их ссоры.
   
Еще узнал о нескольких случаях неожиданного серьезного заболевания малокровием среди соседей. К счастью Граф не занимается собаками.
   
Вечером принес Джеку тапочки и лежал у его ног возле жарко пылавшего камина, а он курил трубку, потягивал шерри и читал газету. Он зачитывал вслух все, что писали об убийствах, поджогах, членовредительстве, тяжких ограблениях, осквернении церквей и необычных кражах. Приятно иногда просто так посидеть и насладиться домашним уютом.
  
  
   
    
13 октября
   
   
Сегодня опять приходил Великий Детектив. Я увидел его мельком, из-за изгороди, где как раз закапывал кое-что. Он меня не заметил.
   
Потом Серая Метелка рассказала мне, что он заходил в дом Оуэна. Ни его, ни Плута дома не было, и он немного пошарил вокруг и обнаружил плетеные корзины. Его помощник, сообщила Серая Метелка, повредил себе кисть, когда его послали залезть по лестнице на дуб, чтобы проверить прочность некоторых веток, а он оттуда свалился. К счастью, он приземлился на кучу омелы, а то могло быть и хуже.
   
В тот вечер, когда я совершал очередной обход, я услыхал, как кто-то скребется в окно наверху. Я подошел и выглянул. Сперва я ничего не увидел, а потом разглядел маленькую тень, метавшуюся взад и вперед.
   
— Нюх! Впусти меня! Помоги! — кричала тень.
   
Это был Игла.
   
— Очень нужно всех вас в дом приглашать! — ответил я.
   
— Вот так храбрец! Я всего лишь летучая мышь! Я даже томатный сок не люблю! Пожалуйста!
   
— Что случилось?
   
Громкий щелчок донесся до меня из-за стены.
   
— Это викарий! — закричал Игла. — Он свихнулся! Впусти меня!
   
Я отодвинул лапой засов и толкнул раму. Она приоткрылась на несколько дюймов, и он очутился в доме. Тяжело дыша, упал на пол. Снаружи раздался еще один щелчок.
   
— Я не забуду этого, Нюх, — сказал он. — Дай минуту отдышаться…
   
Я дал ему две, после чего он зашевелился.
   
— У вас есть здесь какие-нибудь жуки? — спросил он. — У меня такой активный метаболизм, а мне пришлось потратить много энергии.
   
— Чтобы поймать их, потребуется немало усилий, — ответил я. — Они довольно быстро бегают. Как насчет фруктов?
   
— Фрукты — это тоже неплохо…
   
— На кухне стоит ваза с фруктами.
   
Он слишком устал, чтобы долететь туда, а я боялся взять его в пасть, он казался мне слишком хрупким. Поэтому я позволил ему вцепиться мне в шерсть.
   
Пока я спускался по лестнице, он повторял:
   
— Свихнулся, свихнулся…
   
— Расскажи мне об этом, — попросил я, пока он пировал, лакомясь сливой и парой виноградин.
   
— Викарий Робертс пришел к убеждению, что в округе происходит нечто неестественное, — начал Игла.
   
— Как странно. Что могло навести его на такую мысль?
   
— Мертвецы, в которых не осталось ни капли крови, и люди, страдающие малокровием, — все они видели очень яркие сны с участием летучих мышей. Нечто в этом роде.
   
Я много раз встречал викария Робертса во время своих рысканий — маленький толстый человечек с пушистыми бакенбардами. У него старомодные очки с квадратными стеклами в золотой оправе. Мне говорили, что в кульминационные моменты своих проповедей он часто сильно краснеет и брызгает во все стороны слюной и что иногда он подвержен приступам конвульсий, за которыми следуют потеря сознания и странные взрывы эмоций.
   
— Вполне допустимые мысли для человека с истерическими наклонностями, — сказал я.
   
— Наверное. Во всяком случае, он в последнее время приобрел привычку бегать ночью по приходу, вооружившись арбалетом и колчаном со стрелами — он называет их «летающие колья». Я слышу стук в дверь! Держу пари, это он! Спрячь меня!
   
— Нет необходимости, — ответил я. — Хозяин не позволит явному безумцу, имеющему опасное оружие, войти и обыскать дом. Наш дом — это место, где царят покой и благопристойность.
   
Дверь открылась, и я услышал, как они тихо разговаривают. Потом викарий повысил голос. Джек, будучи джентльменом, отвечал своим мягким, вежливым тоном. Викарий стал кричать о Порождениях Ночи, Нечестивых Обрядах, Оживших Богохульствах и Тому Подобных Вещах.
   
— Вы предоставили ему убежище! — слышал я его крик. — Я иду за ним!
   
— Вы никуда не пойдете, — отвечал Джек.
   
— У меня есть моральное право на обыск, и, будь я проклят, если не пройду! — сказал викарий.
   
Затем я услышал возню.
   
— Прошу прощения, Игла, — сказал я.
   
— Конечно, Нюх.
   
Я выбежал в прихожую, но Джек уже закрыл и запер на засов дверь. Он улыбнулся, увидев меня. За его спиной раздались удары в дверь.
   
— Все в порядке, Нюх, — сказал он. — Я не собираюсь спускать на беднягу собак. Гм… И где же твой друг?
   
Я взглянул в сторону кухни. Джек прошел туда, опередив меня на несколько шагов. Когда я вошел, он уже скармливал Игле виноградину.
   
— «Порождение Ночи», — сказал он. — «Ожившее Богохульство». Ты здесь в безопасности. Ты можешь даже съесть персик, если хочешь.
   
Он вышел, насвистывая. Стук в дверь продолжался еще минуту-другую, потом прекратился.
   
— Что делать с этим человеком, как ты считаешь? — спросил Игла.
   
— Не надо попадаться ему на глаза. По-моему.
   
— Легко сказать. Вчера он выстрелил в Ночного Ветра, а недавно два раза стрелял в Плута.
   
— Почему? Они же не принадлежат к кровопийцам.
   
— Он заявил, будто у него было видение о сообществе мерзких особей и прирученных ими животных, они якобы готовят некое психическое действо, которое сделает их врагами и поставит под угрозу безопасность человечества. Дело вампиров явилось первым «знаком», как он выразился, что это правда.
   
— Интересно, какой сплетник послал ему это видение.
   
— Трудно сказать, — ответил Игла. — Но вполне возможно, завтра он будет стрелять в тебя или в Джека.
   
— Возможно, прихожане пошлют его на Континент, — предположил я, — на какие-нибудь целебные воды. Нам осталось примерно две с половиной недели.
   
— Сомневаюсь, что они это сделают. Мне кажется, он завербовал нескольких помощников, хвастаясь своими видениями. Сегодня ночью он не единственный, кто вооружился арбалетом.
   
— В таком случае, нам, наверное, придется узнать, кто эти люди, где они живут, и не спускать с них глаз.
   
— Я лично использую эхолокацию, но я уловил твою мысль.
   
— Ночной Ветер и Плут уже, очевидно, все знают. Я предупрежу Серую Метелку, если ты оповестишь Шипучку и Бубона.
   
— А как насчет Тальбота?
   
— Насколько мне известно, у Ларри Тальбота нет другого компаньона, кроме растений. Думаю, он способен сам о себе позаботиться.
   
— Ладно.
   
— …И нам всем следует договориться сообщать друг другу о том, кто они и где живут. Подобным типам все равно, каких убеждений ты придерживаешься.
   
— В этом я с тобой согласен.
   
Позже я проверил окрестности и не обнаружил поблизости личностей с арбалетами. Тогда я снова открыл окно и выпустил Иглу. Арбалетные стрелы викария торчали из оконного переплета у нас над головой.
  
  
   
    
14 октября
   
   
Серая Метелка как раз закончила выкапывать что-то и волокла это что-то к дому, когда я вошел в их двор. Я ввел ее в курс событий прошлой ночи, и, хотя она и предупреждала меня никогда не доверять летучим мышам, все же признала серьезность угрозы, представляемой викарием и его командой. Кто-то, очевидно, выстрелил в них с вершины холма, когда они с Джил пролетали над ним вчера ночью, заставив их совершить вираж и изрядно поволноваться, отчего они едва не врезались в печную трубу.
   
Когда Серая Метелка закончила свои дела, она сказала:
   
— Я хотела обсудить с тобой кое-что.
   
— Давай.
   
— Сперва о главном. Я тебе лучше покажу.
   
Я последовал за ней со двора.
   
— Полицейский из Лондона вчера посетил констебля Теренса, — сказала она. — Шипучка и я видели, как он проезжал на гнедой кобыле.
   
— А дальше?
   
— Позже Плут видел эту кобылу пасущейся в поле и упомянул об этом странном факте. Мы обыскали всю округу, но всадника не оказалось.
   
— Вам надо было позвать меня. Я мог найти его по следу.
   
— Я заходила. Но тебя не было.
   
— Я действительно отлучался по делу… Ну и что же случилось?
   
— Потом я проходила по другому полю, тому, куда мы сейчас направляемся, возле вас. Там кружила пара ворон. Тут я подумала, что пора бы пообедать. Вороны, как выяснилось, тоже так думали. Они выклевывали глаза тому полицейскому, который лежал в траве. Как раз прямо перед нами.
   
Мы приблизились. Птицы уже исчезли. Человек был одет в полицейскую форму. У него была перерезана глотка и выклеваны глаза.
   
Я сел и уставился на него.
   
— Мне это совсем не нравится, — наконец произнес я.
   
— Не сомневаюсь.
   
— Это слишком близко. Мы живем вон там, рядом.
   
— А мы — вон там.
   
— Ты кому-нибудь уже рассказывала?
   
— Нет. Так значит, одно из двух: либо это и вправду не ваших рук дело, либо ты хороший актер.
   
Я покачал головой.
   
— Это не имеет никакого смысла.
   
— Ходят слухи, что Джек имеет волшебную власть над неким ритуальным кинжалом.
   
— А у Оуэна есть серп. Что из того? А у Растова есть удивительная икона, нарисованная сумасшедшим арабом, который отрекся от ислама. Но он мог воспользоваться и кухонным ножом. А у Джил есть ее метла. Она тоже могла бы найти что-нибудь, чем можно перерезать глотку.
   
— Ты знаешь об иконе?
   
— Конечно. Это моя работа — выслеживать орудия. Я же наблюдатель. А у Графа, вероятно, есть кольцо, а у Доброго Доктора — шар. Думаю, это просто обыкновенное убийство. Но теперь у нас на шее труп, вблизи от дома. Не просто какой-то труп — полицейский. Будет расследование, и, скажем прямо, мы все — подозрительные персонажи, нам есть что скрывать. Мы планировали пробыть здесь несколько недель. Мы стараемся выполнять как можно больше активной работы за пределами этого района, пока. Мы не хотим привлекать к себе внимания. Но мы все — временные жильцы со странным прошлым. Это происшествие расстроит много планов.
   
— Если тело найдут.
   
— Да.
   
— А ты не мог бы вырыть яму, столкнуть его туда и зарыть? Так же, как ты поступаешь с костями — только побольше?
   
— Они заметят свежую могилу, если начнут искать. Нет, не подходит. Нам придется убрать его отсюда.
   
— Ты достаточно сильный, может быть, ты подтащишь его к той разрушенной церкви и столкнешь в расщелину?
   
— Слишком близко. И это может спугнуть Графа, и он поменяет место из страха, что люди начнут шарить вокруг.
   
— И что?
   
— Мне нравится знать, где он обитает. Если он переедет, нам придется снова искать его…
   
— Тело, — напомнила она.
   
— Я думаю. До реки ужасно далеко, но, может быть дотащить его туда в несколько приемов и столкнуть в воду? Есть много мест, где я мог бы прятать его по дороге…
   
— А как насчет лошади?
   
— Ты не могла бы поговорить с Шипучкой? Расскажи ему о случившемся. Лошади часто боятся змей. Возможно, он напугает ее и заставит убежать обратно в город.
   
— Похоже, стоит попробовать. Но, тебе надо проверить справишься ли ты с телом.
   
Я обошел труп, потом, ухватив за воротник, напряг лапы и потянул. Он легко заскользил по мокрой траве и оказался легче, чем можно было предположить по его виду.
   
— Дотащить его до реки — размышлял я вслух, — за один раз мне не удастся, но, по крайней мере, я смогу убрать его отсюда.
   
— Хорошо. Посмотрю, нет ли поблизости Шипучки.
   
Она убежала, а я поволок полицейского, обратившего свое расклеванное лицо к сумрачному небу. Всю вторую половину дня я тем и занимался: тащил, отдыхал, снова тащил, дважды прятал его — один раз, когда увидел людей, второй раз, когда вернулся домой, чтобы сделать обход. (Тварь в Паропроводе снова буйствовала). В какой-то момент мимо меня вдоль дороги проскакала лошадь.
   
К вечеру я выдохся и вернулся домой поспать и поесть, оставив труп в кустарнике. Я не преодолел даже половины пути.
  
  
   
    
15 октября
   
   
    
Непрерывная серость и морось. Я рано сделал обход и вышел проверить обстановку вокруг дома. В течение ночи я несколько раз ходил к покойнику, чтобы продвинуться немного дальше. Утром просто валился с ног, а на рассвете заявился Игла.
    
— Он опять охотился со своей командой арбалетчиков, — сообщил он. — Я все еще точно не знаю, сколько их, но могу показать, где живет один.
    
— Потом, — ответил я. — Я очень занят.
    
— Ладно, — сказал он. — Вечером покажу, если мы оба будем свободны.
    
— Что-нибудь слышно о полиции?
    
— Полиция? По какому делу?
    
— Неважно. Расскажу, когда увидимся позже. Если только кто-нибудь еще не расскажет тебе первым.
    
— Пока!
    
Он умчался, а я пошел тащить покойника и тащил, пока совсем не обессилил. Когда я доплелся до дому, челюсти мои сводило, лапы болели, старая рана, полученная в деле зомби, ныла невыносимо.
    
Пока я отдыхал под деревом, зашла Серая Метелка.
    
— Как идут дела? — спросила она.
    
— Довольно неплохо, — ответил я. — Остался еще большой отрезок пути, но труп достаточно надежно спрятан. Я видел, как мимо пробежала лошадь. Догадался, что ты позаботилась.
    
— Да, Шипучка проявил готовность к сотрудничеству. Ты бы видел его представление! На лошадь оно произвело огромное впечатление.
    
— Отлично. Кто-нибудь приходил?
    
— Да. Я утром наблюдала за домом констебля. Туда приезжал инспектор из города. И еще Великий Детектив и его компаньон, у которого забинтована рука.
    
— Бедняга. Они долго там пробыли?
    
— Инспектор — нет. Но Великий Детектив остался, посетил викария и еще нескольких человек.
    
— Ух ты! Интересно, что он им рассказал?
    
— С того места, где я сидела, мне не было слышно. Но потом Детектив долго бродил по окрестностям. Они даже несколько углубились в поле по направлению к дому Доброго Доктора.
    
— Но не в сторону Графа, нет?
    
— Нет. Они остановились и расспрашивали Оуэна о разведении пчел. Предлог, конечно. И я была поблизости, когда они заметили стрелы, торчащие из стены вашего дома.
    
— Проклятье! — сказал я. — Забыл. Нужно с ними что-то сделать.
    
— Сейчас мне необходимо закопать кое-что, — сказала она. — Поговорим позже.
    
— Да. У меня тоже есть работа.
    
Я снова сделал обход, потом пошел и протащил труп еще немного. Поскольку я пробовал и так, и эдак, то пришел к выводу, что в окоченевшем виде они легче, чем в обмякшем, а он опять обмяк.
    * * *
    
Вечер. Джек снова захотел выйти. Когда игра достигает этой точки, в списке покупок всегда в последнюю минуту появляются необходимые предметы. На этот раз повсюду было полно патрульных, некоторые из них ходили парами. В какой-то момент мимо со свистом пронеслась Сумасшедшая Джил и привлекла их внимание; через открытую дверь пивной я увидел Растова, сидящего за столом в одиночестве, не считая бутылки водки и стакана. (Интересно, подумал я, что происходит в таких случаях с Шипучкой, если он внутри). Крыса, похожая на Бубона, просеменила мимо, держа палец во рту; прошел Оуэн, пошатываясь, с парой приятелей, их лица были перепачканы угольной пылью, и они пели что-то на уэльском наречии; я видел Морриса — в парике, в женской одежде, сильно нарумяненного, висящего на локте у Маккаба.
    
— Самое время повеселиться, — заметил Джек, — пока дела не приняли серьезного оборота.
    
Человек с повязкой на одном глазу, со спутанными волосами, страшно хромая и поджимая сухую руку, проковылял мимо, он торговал карандашами, которые держал в жестяной кружке. Я сразу понял, по запаху, что это замаскированный Великий Детектив. Джек купил у него карандаш и щедро расплатился.
    
Торговец пробормотал:
    
— Благослови вас бог, господин, — и захромал дальше.
    
На этот раз наши поиски были исключительно трудными, и хозяин рисковал больше, чем обычно. Когда мы убегали, преследуемые несколькими патрульными и пронзительными свистками, вдруг открылась какая-то дверь и знакомый голос произнес:
    
— Сюда!
    
Мы нырнули внутрь, дверь за нами закрылась, и через несколько секунд я услышал, как полицейские пронеслись мимо.
    
— Спасибо, — услышал я шепот Джека.
    
— Рад, что смог помочь, — ответил Ларри. — Похоже, сегодня вечером все гуляют.
    
— Такое время наступает, — сказал Джек, и из его свертка начало потихоньку капать.
    
— У меня тут есть полотенце, вы можете его взять, — сказал Ларри.
    
— Благодарю вас. Откуда вы знаете, что оно может понадобиться?
    
— Я же обладаю даром предвидения, — усмехнулся Ларри.
    
На этот раз он не пошел нас провожать, а я извинился и вернулся к своему покойнику, протащил его дальше. Кто-то добрался до него и украл некоторые части тела, но он все еще, в основном, целый.
    
Пока я с трудом продвигался вперед, откуда-то сверху послышался голос Серой Метелки. Но моя пасть была занята, и я не хотел бросать работу.
   
  
  
   
    
16 октября
   
   
Прошлой ночью я крепко спал, проснулся — все болит, пошел делать обход.
   
— Как насчет афганской борзой? — спросила Тварь в Круге, приняв милый аристократичный облик.
   
— Извини. Сегодня я слишком устал, — ответствовал я.
   
Она выругалась, и я удалился. Все ползуны угрюмо свернулись клубком в одном месте, и я не мог понять почему. Одна из маленьких тайн жизни… Во дворе я обнаружил мертвую летучую мышь, пригвожденную к дереву тремя арбалетными стрелами. Это был не Игла, кто-то посторонний. Что-то надо с этим делать…
   
У покойника исчезли еще кое-какие части тела, и пахло от него не слишком приятно. Я протащил его до следующего укрытия. Но делал это без энтузиазма. Вернулся домой — челюсти болят, шея ноет, лапы стерты.
   
— Я хочу умереть. Я хочу умереть, — раздался тонкий голос почти у меня из-под лап.
   
— Шипучка, в чем дело? — спросил я.
   
— Хозяина вырвало прямо здесь, — ответил он. — Я воспользовался случаем и выбрался. Я хочу умереть.
   
— Продолжай валяться на дороге, какая-нибудь повозка проедет и исполнит твое желание. Все-таки лучше перебирайся на обочину. Давай, я помогу.
   
Я отнес недужную рептилию в траву.
   
— Что мне предпринять, Нюх? — спросил он.
   
— Лежать на солнце и потеть, — сказал я. — Пить много жидкости.
   
— Не знаю, стоит ли прикладывать такие усилия.
   
— Потом ты почувствуешь себя лучше. Поверь мне.
   
Я оставил его стонать на камне. Двинулся домой, кое-как сделал обход. Хозяина не было. Пошел и поспал в гостиной, проснулся, поел, снова задремал.
   
Потом я услышал шаги, приближающиеся к парадной двери. Джек пришел, как я понял, в компании Ларри Тальбота. Они остановились снаружи, продолжая разговор, начатый, очевидно, по дороге. Похоже, они только что вернулись от констебля Теренса, куда их пригласили вместе с несколькими другими соседями для допроса городской полицией относительно пропавшего полицейского, которого я таскал по полям. Я понял, что следующая группа соседей пришла туда после них, для продолжения расследования. В тот момент я так мерзко себя чувствовал, что был бы только рад, если бы они забрали то, что осталось от этого человека.
   
— …А викарий Робертс, прожигающий каждого взглядом, будто мы ВСЕ это сделали… — говорил Ларри. — Какое право имеет этот человек присутствовать на официальном расследовании? Он же совершенно чокнутый.
   
— К счастью, — ответил Джек. — Иначе кто-нибудь мог бы принять всерьез его теории.
   
— Правда, — согласился Ларри. — Если кого-то нужно прикончить, то он выглядит самым лучшим кандидатом.
   
— В этом случае его видения вызовут больше доверия.
   
— В том-то и дело. — Последовал вздох. — Я просто зол на тех, кто усложняет и без того сложное положение. — Он снова вздохнул. Потом прибавил:
   
— Я заметил, что при нем не было арбалета.
   
— Вот уж всех повеселил бы!
   
Оба захихикали.
   
— Ларри, — неожиданно сказал Джек. — Признаюсь, я не совсем понимаю вашу роль во всем этом. Очевидно, что вы много знаете, уверен, что вы знаете, что делаете, не могу отрицать, что вы мне помогали. И я вам за это благодарен. Но вы явно не собираете предметов, необходимых для создания структуры власти, чтобы направить ее в ту или другую сторону. Признаюсь когда вы явились в первый день и почти открыто объявили себя Закрывающим, меня это несколько шокировало. Но и в этом, как я подозреваю, был свой резон. И все же, насколько я могу судить, вы не предприняли ничего, что могло бы способствовать достижению конечной цели, не говоря уже о создании защиты против грядущих дней. Если это правда, то вы можете накликать беду, объявляя о своих взглядах и продолжая проживать на территории Игры.
   
— Вы единственный, кому я рассказал, Джек, — ответил Ларри.
   
— Почему?
   
— Я, конечно, знаком с большинством остальных. Но в вас есть нечто такое, — возможно, это связано с собакой, — что я уверен в безопасности, открывая вам свои убеждения. Я уже говорил, что предвидение — моя сильная сторона.
   
— Но ваша роль во всем этом, сэр! Какова она?
   
— Я никогда никому не рассказываю всего. Это может повлиять на их поступки и воздействовать на то, что я предвидел. Тогда мне бы пришлось начать сначала, а для этого, возможно, уже слишком поздно.
   
— Признаюсь, вы меня почти запутали, но я чувствую в ваших словах нечто рациональное. В таком случае, рассказывайте мне то, что пожелаете и когда пожелаете.
   
— Несомненно.
   
Я услышал, как их ладони сошлись в рукопожатии, и Ларри ушел.
   
Дело с покойником продвигается медленно. Протащил еще немного, часть пути — по болоту, и это было ужасно. Труп постоянно цеплялся за кусты куманики, путался в упавших ветках, застревал на кочках. Возможно, он лишился еще некоторых частей тела на этом участке, но я слишком устал, чтобы искать их. В конце концов, к полудню я просто сдался и пошел домой. Вероятно, этой ночью мы опять выйдем, потому что уже Канун, и все такое. Мне необходим отдых.
   
По пути домой я поискал Шипучку на камне, но его не было видно. Извилистый след вел прочь от камня — только и всего.
   
Серая Метелка ждала меня на своей любимой ветке. Когда я вернулся, я заметил, что пронзенная летучая мышь исчезла, но стрела на месте.
   
— Нюх, — спросила она, спускаясь с дерева, — ты уже покончил с этим?
   
— Не спрашивай, — вздохнул я. — Это оборачивается крупным мероприятием.
   
— Мне очень жаль, — сказала она, — но сегодня утром я ходила к констеблю вместе с хозяйкой и слышала все эти разговоры…
   
— Что они говорили?
   
— Им известно, что полицейский приехал сюда, что домой он не вернулся, и они не успокоятся, пока не перевернут каждую коровью лепешку и не найдут его или не узнают, что с ним случилось. И тому подобное.
   
— Ничего нового. А как прошел допрос?
   
— Что касается нас, прекрасно. Хозяйка совершила свое безумное действо и говорила о том, что его унесли феи, чтобы превратить в оборотня. При этом она очень натурально разволновалась. Растов внезапно стал гораздо хуже чем обычно понимать по-английски. Моррис и Маккаб были вежливы и сказали, что ничего не знают. Джек выглядел полным сочувствия, но тоже не мог ничего добавить. Добрый Доктор возмущался тем, что тихое селение, которое он выбрал, чтобы заняться научными исследованиями, неожиданно стало местом событий, от которых он хотел убежать. Ларри Тальбот сказал, что никогда не видел этого человека. Оуэн сказал, что они разговаривали, но после этого он больше его не видел и не знает, куда тот поехал после того, как ушел от него. Возможно, он последний, кто его видел, согласно примерной раскладке по времени, — так полицейский сказал констеблю.
   
— А что викарий?
   
— Он только сказал, что кто-то лжет, чтобы прикрыть работу Дьявола, и он выяснит, кто именно.
   
Я повалился на сухой клочок травы и выдрал зубами репей.
   
— Итак, как далеко ты продвинулся? — спросила она.
   
— Наверное, на две трети пути. Я попал на болото.
   
— Вероятно, они сначала поищут здесь, а потом расширят поиски. Поэтому у тебя еще должно быть время в запасе.
   
— Это утешительно. Ты ночью выходишь?
   
— Возможно.
   
— Завтра все стихнет. Никаких обид, как бы дело ни повернулось.
   
— Да.
   
— По дороге к реке я нашел большой участок кошачьей мяты. Если мы оба уцелеем, поставлю тебе выпивку.
   
— Спасибо.
   
Она потянулась. Я тоже потянулся и зевнул. Мы кивнули друг другу и разошлись по своим делам.
  
  
   
    
17 октября
   
   
Скоро начнется. Сегодня — день Новой луны. Теперь сила будет прибывать до ночи полнолуния, тридцать первого числа; это сочетание цифр собирает нас вместе. И по мере ее прибывания мы приступаем к своей работе, которая разобщает нас. Предстоящие дни обещают быть занятными, так как Открывающие и Закрывающие выдают себя своими поступками. Возможно, события прошлой ночи были последним актом сотрудничества.
   
Джек захотел посетить кладбище, чтобы собрать несколько последних ингредиентов. Он остановил свой выбор на отдаленном, расположенном на отшибе кладбище, где мы уже однажды побывали. Он отправился туда верхом, прихватив лопату и потайной фонарь, а я трусил рядом.
   
Он привязал лошадь в рощице за кладбищем, и мы пошли дальше пешком. Само собой, ночь была очень темной. Однако с помощью фонаря мы быстро нашли подходящее уединенное местечко со свежевскопанной землей. Джек немедленно приступил к работе, а я принялся сторожить.
   
Стояла теплая погода, на удивление приятная для октября, мимо шныряли летучие мыши, над головой сверкали яркие звезды. Я услышал в отдалении чьи-то шаги, но они не приближались к нам, и я не видел причин поднимать тревогу. Я патрулировал наш маленький участок почти лениво. Через некоторое время над головой, снижаясь, пронеслось нечто крупное. Это нечто, однако, не приземлилось рядом с нами и не делало попыток приблизиться к нам. Немного позже нечто столь же крупное снова пронеслось, снижаясь, хотя и не в том же направлении, что и первое, и тоже не стало к нам приближаться; я был начеку, но сигнала не подавал. Вскоре после этого, я услышал топот лошадиных копыт на тропинке, звуки спешивающихся всадников, потом шаги. Скрипнул, останавливаясь, фургон, и я услышал, как ставят тормоз. Прибывшие разбрелись по кладбищу, с разных сторон до меня доносился их шепот. От всей этой суеты я почувствовал себя неуютно. Расширил зону патрулирования и вскоре тут и там стал различать стук лопат.
   
— Я тебя помню, — раздался смутно знакомый голос. — Ты — сторожевой пес, как и я, у тебя большие зубы.
   
Это кладбищенский пес совершал свой обход.
   
— Привет, — сказал я. — Припоминаю. Кажется, здесь вдруг закипела бурная деятельность.
   
— Слишком бурная, — ответил он. — Не уверен, что мне хочется поднимать тревогу. Можно и взбучку получить. В конце концов, здесь все мертвые, поэтому — кому какое дело? Они не будут жаловаться. Чем старше я становлюсь, тем более консервативным себя чувствую. Теперь я не очень-то стремлюсь к активным действиям. Лишь бы они аккуратно засыпали ямы, когда закончат. Может быть, ты смог бы им намекнуть?
   
— Вряд ли, — сказал я. — Я мало кого знаю. Это ведь не профсоюз, с правилами работы и общей политикой. Мы обычно добротно делаем свое дело и уносим ноги.
   
— А если бы вы убирали за собой, у меня было бы меньше хлопот.
   
— Боюсь, я могу поручиться только за хозяина, он обычно в этих делах очень аккуратен. Может, тебе лучше обратиться к остальным самому.
   
— Я склонен махнуть на все лапой, — сказал он.
   
Мы немного побродили вместе. Через некоторое время чей-то голос, похожий на голос Маккаба, крикнул от подножья холма:
   
— Проклятье! Мне нужно левое бедро, а здесь его нет!
   
— Вы говорите, левое бедро? — раздался неподалеку каркающий голос, который мог принадлежать старику Оуэну. — У меня тут есть правое, оно мне ни к чему. Нет ли у вас печени? Мне нужна печень.
   
— Проще простого! — донесся ответ. — Один момент. Вот! Меняемся?
   
— Оно ваше! Держите!
   
Что-то пронеслось в воздухе и с треском покатилось по склону холма, затем последовал быстрый топот ног.
   
— Годится! Вот ваша печень!
   
Выше по склону раздалось — шлеп! и приглушенное:
   
— Поймал!
   
— Эй! — прозвучал откуда-то слева женский голос. — Нет ли там черепа?
   
— У меня есть! Что вы мне дадите взамен?
   
— А что вам надо?
   
— Фаланги пальцев!
   
— Заметано! Я свяжу их вместе кусочком веревки!
   
— Вот ваш череп!
   
— Поймала! Сейчас получите ваши пальцы!
   
— У кого-нибудь есть сломанный позвоночник повешенного? — спросил низкий мужской голос с венгерским акцентом, откуда-то издалека, справа.
   
С минуту было тихо. Потом снова:
   
— У меня тут есть несколько раздавленных позвонков! Хотя я не знаю, как они стали такими!
   
— Возможно, они подойдут. Пришлите их сюда, пожалуйста.
   
Что-то белое пронеслось в лунном свете.
   
— Подойдут. Что вам дать за них?
   
— Это за счет заведения! Я закончил! Спокойной ночи!
   
Послышались звуки поспешно удаляющихся шагов.
   
— Видишь? — сказал старый пес. — Он не зарыл ее.
   
— Сочувствую.
   
— Теперь придется всю ночь месить лапами грязь, забрасывать яму.
   
— Боюсь, не смогу помочь. У меня дела.
   
— Кому-нибудь, нужны глазные яблоки? — прокричал кто-то.
   
— Сюда! — отозвался некто с русским акцентом. — Одно, пожалуйста.
   
— Я возьму второе! — донесся аристократичный голос с противоположного конца.
   
— У кого-нибудь есть пара ложных ребер или пара почек?
   
— Спуститесь вниз за почками! — прозвучал новый голос.
   
— А мне нужна пателла!
   
— Что это такое?
   
— Коленная чашечка!
   
— Да? Без проблем…
   
На обратном пути мы прошли мимо тщедушного старика с седой бородой, который дремал у ворот, опираясь на лопату. Всякий принял бы его за могильщика, вышедшего глотнуть немного ночного воздуха, но пахло от него Великим Детективом, и вряд ли он дремал. По всей вероятности, кто-то скоро пожалеет о своей неосторожности.
   
Джек закутался в плащ, и мы проскользнули мимо, тени среди теней.
   
Итак, вся наша работа была быстро завершена, ко всеобщему удовлетворению, не считая усталой дворняги. Такие минуты редки, такие минуты быстротечны, но всегда ярко светят нам, если сумеешь их поймать, измерить, сохранить, и потом, в тяжелые времена, возвращаешься к ним там, в светлых чертогах памяти, на фоне языков пламени.
   
Прошу прощения. Говорят, Новая луна вызывает рефлексию. Пора делать обход.
  
  
   
    
18 октября
   
   
Вчера мне удалось протащить его дальше по болоту, но он все еще был там. Я устал. Джек заперся со своими ингредиентами. Вокруг шныряли полицейские, обыскивали окрестности. С ними был и викарий, давал им наставления. Наступила ночь, и немного погодя я вернулся к болотистому участку, прогнал хорьков и снова принялся за работу.
   
Я трудился изо всех сил больше часа, разрешая себе лишь короткие перерывы, и вдруг понял, что я уже не один. Он был больше меня — один из самых крупных псов, которые мне когда-либо попадались за пределами Ирландии — и двигался так бесшумно, словно был частичкой ночи, оторвавшейся от нее и обретшей самостоятельность. Я даже позавидовал. Очевидно, он уловил тот момент, когда я осознал его присутствие, и двинулся ко мне длинными легкими шагами.
   
Поправка. Когда он подошел, я понял, что на самом-то деле он — не пес. Это был большой серый волк. Я быстренько припомнил все, что знал о позах покорности, используемых этими ребятами, и попятился от мертвеца.
   
— Вы можете забрать его, — сказал я. — Я не возражаю. Но он не в лучшей форме.
   
Он подходил все ближе. Чудовищные челюсти, огромные огненные глаза…
   
— Так вот он где, — произнес волк.
   
— Кто?
   
— Пропавший покойник. Нюх, ты прячешь вещественное доказательство.
   
— Можно сказать, я прячу то, что уже было спрятано. Кто вы?
   
— Ларри Тальбот.
   
— Вы меня одурачили. Я подумал — вы крупный волк… ух!
   
— И волк тоже.
   
— БЫЛИ волком, да? Переселение душ? Но сейчас ведь нет луны.
   
— Верно.
   
— Но как вам это удалось?
   
— Я могу проделывать это всякий раз, когда пожелаю, с некоторой помощью ботаники, и полностью сохранять способность мыслить разумно, — за исключением тех периодов, когда луна полная. Тогда это происходит только помимо моей воли и сопровождается некоторыми неприятными моментами.
   
— Ах так, понимаю. Впадаете в неистовство, как бесноватый человек.
   
— Бесноватый волк, — поправил он. — Да.
   
— А почему вы здесь?
   
— Шел по твоему следу. При обычных обстоятельствах это моя любимая пора. Ни намека на луну, которая могла бы меня смущать. Но я пожертвовал ею, чтобы провести небольшое расследование. Возникла необходимость поговорить с тобой. Поэтому я пришел. Кстати, что ты собираешься сделать с этим покойником?
   
— Я пытался оттащить его к реке и там сбросить в воду. Кто-то оставил его рядом с нашим домом, и я боялся, что заподозрят Джека.
   
— Я протяну тебе руку, то есть лапу по… Короче, я тебе помогу.
   
С этими словами он ухватил мертвеца за плечо и зашагал, пятясь назад. Он не собирался с силами для каждого следующего рывка, как приходилось делать мне. Он просто шел и шел, даже прибавлял скорость. Моя помощь была не нужна. Я бы даже мешал ему, если бы попытался где-нибудь ухватиться. Поэтому просто трусил рядом.
   
Спустя примерно час мы уже стояли на берегу реки и смотрели, как течение уносит труп полицейского.
   
— Не могу даже выразить, как я счастлив, — сказал я.
   
— Ты только что это выразил, — ответил он. — Пора возвращаться.
   
У нашего дома он, однако, не остановился.
   
— Куда мы направляемся? — спросил я, когда на втором перекрестке он повернул налево.
   
— Я говорил, что пошел тебя искать, потому что хотел поговорить. Но сначала я должен показать тебе кое-что. Если я правильно определил время, сейчас почти полночь.
   
— По-моему, она уже близко.
   
Мы подходили к местной церкви. Изнутри просачивался очень слабый свет.
   
— Передняя дверь наверняка заперта, — сказал он. — Но нам и не следует идти через нее.
   
— Мы идем в церковь?
   
— Таковы мои намерения.
   
— А вы там раньше бывали?
   
— Да. Я знаю, как туда попасть. Мы пойдем через заднюю дверь, если поблизости никого нет, пройдем через маленький вестибюль, повернем налево, а через несколько шагов направо по короткому проходу. Оттуда можно пробраться в ризницу, если там чисто.
   
— А потом?
   
— Если займем правильную позицию, то сможем увидеть.
   
— Что?
   
— Мне самому любопытно. Давай выясним.
   
Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри и поблизости никого не было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такой позе гораздо грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажал дверную ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.
   
Дверь открылась. Следуя известным ему маршрутом, мы благополучно достигли ризницы и расположились для наблюдений.
   
Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан, занимавших передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял перед алтарем, который был задрапирован черной тканью, и читал проповедь. Ему приходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, горело всего несколько черных свечей. Ларри обратил мое внимание на то, что крест перевернут вверх ногами, я уже и сам это заметил.
   
— Ты знаешь, что это означает? — тихо спросил он.
   
— Религиозный сигнал бедствия? — предположил я.
   
— Послушай, что он говорит.
   
Я последовал его совету.
   
— …Нъярлатотеп, — читал он, — грядет прыжками через горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен наших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан. Нъярлатотеп отверз уста и рек: «Восстаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо, чу! — грядет зима, и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц допеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза виноградная. Восстаньте, темные мои слуги, и выходите…»
   
В этот самый момент женщина поднялась с места, и, слегка пошатываясь, начала снимать свои одежды.
   
— Вы меня убедили, — сказал я Ларри, запоминая лица прихожан, которые, как я заподозрил, входили в состав команды арбалетчиков.
   
— В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, и выйдем, — сказал он.
   
Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад к перекрестку.
   
— Значит, он тоже участник, — сказал я через какое-то время.
   
— Именно ЕГО статус я хотел обсудить с тобой.
   
— Да?
   
— Мне известно, что в этих делах решающее значение отводится определенным геометрическим построениям, но мне никогда не удавалось разузнать все до конца, — сказал он. — Но знаю, что здесь важную роль играет местонахождение жилища каждого из игроков.
   
— Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.
   
— Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, как вычислять такие вещи, Нюх?
   
— Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Где он, собственно, живет?
   
— В коттедже за церковью.
   
— Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздо больше расчетов.
   
— Мне необходимо знать центральное место, место проявления, Нюх.
   
— Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его. Не расскажете о ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.
   
— Извини.
   
— Вы становитесь частью моей проблемы.
   
— Каким образом?
   
— Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно, считать ли вас игроком, включать или нет ваш дом в диаграмму.
   
— Понимаю.
   
У перекрестка он остановился.
   
— А ты не мог бы проделать это двумя способами — со мной и без меня — и потом сообщить мне результат?
   
— И еще с домом викария и без него? Это было бы дьявольски сложно — просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесь рассказать мне? Вы уже почти признались, что вы — Закрывающий. Хорошо. И я тоже. Теперь вы довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.
   
— Дело не в этом, Нюх, — сказал он. — Я не могу тебе сказать, потому что не знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что о будущем, и я предвижу, что буду в центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне. Но я в ту ночь стану безумным. Я все еще не нашел формулу для сохранения рассудка при смене луны. Я даже не уверен, что меня следует отнести к категории игроков. Но я также не уверен и в обратном. Во мне слишком много от джокера.
   
Я запрокинул голову и завыл. Иногда это единственное, что можно сделать.
   
Пошел домой, совершил обход, много думал, потом лег спать. Сегодня утром встретил Серую Метелку, когда шагал по окрестностям и делал расчеты.
   
— Привет, кошка!
   
— Привет, пес. На какой стадии находится твой проект по захоронению?
   
— Завершен. Выполнен. Кончен. Все уплыло. Вчера ночью.
   
— Восхитительно. Порой мне казалось, что его найдут раньше, чем ты туда доберешься.
   
— Мне тоже.
   
— Теперь нам надо быть очень осторожными, следить за тем, что говорим.
   
— И даже за тем, какими словами. Но мы взрослые, мы достаточно разумны, и мы оба знаем, что к чему. Итак, как дела?
   
— Не слишком хорошо.
   
— Проблемы с математикой?
   
— Мне не следует об этом рассказывать.
   
— У всех сейчас проблемы.
   
— Ты это знаешь? Или догадываешься?
   
— По другому и быть не может, поверь.
   
Она пристально поглядела на меня.
   
— Я тебе верю. Я только хотела узнать, почему ты так уверен?
   
— Боюсь, теперь уже я не могу тебе ответить.
   
— Понимаю, — сказала она. — Но давай не прерывать наши беседы только потому, что мы вступили во вторую фазу.
   
— Согласен. Думаю, это было бы ошибкой. Итак, как идут дела?
   
— Не слишком хорошо.
   
— Проблемы с математикой или с личностями?
   
— Ты быстро соображаешь. И те, и другие.
   
— Если ты решишь проблему, действительно ли Тальбот игрок, я тебе в обмен кое-что предложу.
   
— Что?
   
— Разумеется, я не могу сказать. Но это может пригодиться, если дела пойдут плохо.
   
— Я склонен принять твое предложение, но я еще не нашел ответа.
   
— Это уже мне кое-что дает, немного, но кое-что. Поэтому, вот тебе отрицательная информация, чего бы она ни стоила: это не может быть середина дороги. Хозяйка провела исследование и обнаружила веские метафизические причины того, почему этого не может быть.
   
— Я и сам пришел к такому выводу, но в метафизике я не разбираюсь. Ладно, все равно мы квиты.
   
— Скоро побеседуем снова.
   
— Да, скоро.
   
Я прогулялся к своему излюбленному месту для размышлений, невысокому холму на северо-востоке, с которого мог окинуть взглядом всю округу. Я назвал его Гнездом Пса. Я взобрался на верхушку одного из больших каменных блоков, которые там лежали, и передо мной открылся вид на предместье.
   
Личности…
   
Если ни Тальбот, ни викарий не участвуют, то я нашел хороший вариант для центра. И если только Ларри участвует, он все еще годится. Хотя я и сомневался насчет Графа, это надо будет проверить. Но викарий — тоже джокер. Если он идет в счет, а Ларри нет, то возникает равноценно хороший вариант центра — тот, который я недавно даже посетил. Если же и его, и Ларри следует считать игроками, то создается третье вероятное место проявления, к юго-востоку, — я еще не вполне рассчитал, где именно. Я пошел по широкому кругу, охватывающему вершину холма, делая расчеты и писая по очереди на каждый камень — и для того, чтобы отметить линии, и от отчаяния.
   
Потом я получил искомое место и мысленно отметил его. Если они оба играют, то большой старинный дом пастора, о котором я ничего не знаю, будет третьим вариантом места действия. Нужно будет только посвятить этому немного времени, чтобы увеличить вероятность выбора. Надо проверить.
   
Тут я понял, что мне не обойтись без помощи кошки. Я снова пошел искать Серую Метелку, но это оказалось не так просто. Никогда не найдешь этих кошек, когда они тебе позарез нужны. Однако время еще есть.
  
  
   
    
19 октября
   
   
Вчера ночью я обнюхал местность, прилегающую к пасторскому дому. Там были свежие следы работы — запахи свежераспиленных досок, краски, кровельного материала, — однако дом был заперт надежнее, чем погребальная урна, и я не смог определить, есть ли кто внутри. Пошел домой, все еще испытывая облегчение от того, что с перетаскиванием трупа покончено. Свистел ветер, мимо меня неслись сухие листья. В той стороне, где был дом Доброго Доктора, сверкали вспышки молний.
   
Увидев, что я вернулся, Тварь в Круге предложила:
   
— Французский пудель?
   
— Не сегодня.
   
— Какая-нибудь другая порода? Вообще, ты когда-нибудь чего-нибудь хочешь? Я вот хочу выбраться отсюда, убивать, рвать на куски. Я вдруг почувствовала, что у меня прибавилось сил.
   
— Настанет и твой час, — ответил я.
   
Тварь в Паропроводе проделала спереди дырочку. Сквозь нее на меня уставился огромный желтый глаз. Но она не издала ни звука.
   
Из Шкафа на Чердаке доносился храп. Я остановился перед зеркалом в холле. Все Твари снова собрались в клубок, а не ползали по зеркалу, и при ближайшем рассмотрении оказалось, что они расположились перед маленькой трещинкой в стекле, которую я раньше не замечал. Неужели они нашли способ создавать такие трещины из другого измерения в своей тюрьме? Но пока она была еще слишком незначительной, чтобы они могли ею воспользоваться. Тем не менее надо будет присматривать за ней.
   
Проснулся от скрипа колес, цоканья лошадиных копыт, доносившихся со стороны дороги. Были слышны голоса, кто-то пел на иностранном языке. Потянувшись и глотнув было воды, я выбрался наружу поглядеть, что происходит.
   
Было ясное осеннее утро, сияло солнце, дул легкий ветерок, под ногами шуршали листья.
   
По дороге тянулась цепочка цыганских кибиток, мужчины, подпоясанные шарфами и в ярких головных повязках, — шли рядом или правили лошадьми, направляясь, как я догадался, к широкому лугу между нашими домами и городом, где был дом Ларри Тальбота.
   
— Доброе утро, Нюх, — раздался голос из зарослей травы на обочине.
   
Я подошел.
   
— Доброе утро, Шипучка, — сказал я, разглядев его темное извивающееся тело. — Как ты себя чувствуешь?
   
— Прекрасно, — ответил он. — Гораздо лучше, чем в тот день. Благодарю за совет.
   
— Не за что. Ты куда-то направляешься?
   
— Вообще-то я двигался за цыганами. Но уже и так забрался достаточно далеко. Мы скоро узнаем, где они разбили лагерь.
   
— Ты думаешь, они остановятся здесь, поблизости?
   
— Несомненно. Мы уже некоторое время их ждем.
   
— Да? В них есть нечто особенное?
   
— Ну… Всем уже известно, что в нашей местности находится Граф, так что я не нарушаю этики. Хозяин провел много времени в Восточной Европе, где кое-что узнал о его привычках. Когда Граф путешествует, его часто сопровождает цыганский табор. Растов считает, что он прибыл сюда в спешке, после того, как определил место события, а потом послал за своим табором.
   
— Какую функцию они будут здесь выполнять?
   
— Теперь, когда миновало новолуние и сила нарастает, становится все опасней. По-видимому, все уже знают, где обитает Граф, если только он не организовал себе еще несколько, э-э, э-э, обиталищ. И кто-нибудь, решив, что Игра пойдет лучше без него, может вооружиться заборным колом и лишить его права участия. Вероятно, ему нужны его цыгане, чтобы охранять жилище в дневное время…
   
— Боже милостивый! — воскликнул я.
   
— Что?
   
— Я даже не подумал о возможности того, что игрок может иметь более одного жилища. Ты понимаешь, как это может повлиять на схему?
   
— Проклятье! Нет, я не понимал! Это плохо, Нюх. Если у него имеется еще одна-две могилы, то тогда можно выбросить все наши расчеты! Хорошо, что ты подумал об этом, но что нам делать?
   
— Моим первым побуждением было промолчать об этом, — сказал я. — Но потом я понял, что нам придется заняться этим сообща. Надо будет составить расписание и по очереди следить за его прилетами и отлетами каждую ночь. Если у него есть другое место — или несколько мест, то необходимо их найти.
   
— Может быть, проще все-таки проткнуть его колом?
   
— Это не решит проблему. Только усложнит. А вдруг он окажется твоим союзником — или моим? Ты принесешь в жертву того, кто мог бы сыграть решающую роль.
   
— Правда, правда. Хотел бы я знать, на какой ты стороне…
   
— Я совсем не уверен, что это на данный момент хорошо. Возможно, нам будет лучше действовать вместе, не зная этого.
   
— Действовать вместе… Ты хочешь сказать — нести караульную службу?
   
— Я имел в виду нечто большее, прямо сейчас, если у тебя есть немного времени.
   
— Что ты задумал?
   
— Мне придется немного рассказать тебе о своих расчетах, но это ничего. Растов, вероятно, к этому времени уже повторил их…
   
— Значит в вашей паре расчетчик — ты?
   
— Верно. Теперь, я тебе кое-что расскажу, а потом мы пойдем и проверим. Независимо от того, что мы обнаружим, мы узнаем нечто новое, что продвинет нас немного вперед.
   
— Конечно, я пойду с тобой.
   
— Хорошо. Мои расчеты показывают, что один из возможных центров проявления — развалины вон той церкви, рядом с местом, которое Граф своим сделал жилищем. Не знаю, случайно или нарочно. Но в обоих случаях это означает, что мы можем проверить его в дневное время. И нам лучше заняться этим сейчас, раз потом его будут охранять цыгане.
   
— Что именно ты хочешь проверить?
   
— Я хочу, чтобы ты проскользнул вниз и посмотрел, годится ли это место или оно слишком разрушено, чтобы быть нашим центром. Я останусь на страже снаружи и дам тебе знать, если кто-нибудь появится.
   
— Сделаю, — прошипел он. — Давай приступим.
   
Мы двинулись в путь.