1 2 3 4 5 6 


 
  
   child_tale
   
    Алан
    Александр
    Милн
   
   Винни-Пух
   1925
   
    
   ru
   en
   
    Виктор
    А.
    Вебер
   
   
    Наталия
    В.
    Рейн (стихи)
   
  
  
   child_tale
   
    Alan
    Alexander
    Milne
   
   Winnie-the-Pooh
   1925
   en
  
  
   
    
    jurgennt
   
   FB Writer v1.1
   MMVII
   JSP20070913-08E8-4BF5-A950-1639333-0210
   1.0
   
    
v.1.0 — создание fb2-документа — ©Jurgen, сентябрь 2007 г.
   
  
  
   Винни-Пух
   2001
   5-05-005337-4
  
  Иллюстрации Э. В. Назарова (частично)
 
 
  
   
Ален Александер Милн
  
  
   
    
Винни-Пух
   
   
    
Посвящается ей…
    
    
Кристофер Робин и я
    
Пришли к тебе в гости и просим
    
Подарок принять. Преподносим
    
Мы книгу, сюрприз для тебя.
    
Понравится, нет ли — не знаем,
    
Но всё же надеемся — да!
    
Теперь эта книга твоя,
    
С любовью тебе посвящаем.
   
   
    
     
Предисловие
    
    
Если вам попадётся другая книга о Кристофере Робине, помните, что был когда-то у него лебедь (или у лебедя был Кристофер Робин, уж не знаю, что ближе к истине) и лебедя этого он называл Пух. Конечно, с тех пор утекло много воды, и, прощаясь с лебедем, мы прихватили это имя с собой, полагая, что лебедю оно больше не понадобится. Так вот, когда плюшевый медвеженок заявил, что не имеет ничего против, если его будут звать этим звучным именем, Кристофер Робин, не задумываясь, нарёк его Винни-Пухом. Это имя так и закрепилось за медвежонком. А раз уж я всё разобъяснил про Пуха, наверное, надо сказать пару слов и о Винни.
    
Если вы живёте в Лондоне достаточно долго, то обязательно рано или поздно заглянете в зоопарк. Есть люди, которые входят в ворота, где стоит указатель «ВХОД», и быстренько пробегают мимо всех клеток подряд, держа курс на другие ворота, с указателем «ВЫХОД». Знатоки же прямиком идут к своим любимым животным и остаются там. Вот и Кристофер Робин, попадая в зоопарк, сразу направляется к медведям. Что-то шепнёт одному из сторожей, двери открываются, и он блуждает по тёмным коридорам, пока, наконец, не добирается до особой клетки. Открывается и её дверца, оттуда выкатывается что-то коричневое и пушистое. Со счастливым криком: «Привет, Мишутка!» — Кристофер бросается в его объятия. Медведя этого зовут Винни, то есть для медведей это имя вполне подходящее, и не зря мы дали его нашему плюшевому медвежонку. Весь фокус в том, что мы никак не можем вспомнить, то ли к Винни добавили Пуха, то ли к Пуху — Винни. Разумеется, когда-то мы это знали, да вот позабыли…
    * * *
    
Едва я успел всё это написать, поросёнок Хрюка поднял голову и недовольно проверещал: «А как же я»? «Мой милый Хрюка, — ответил я, — не волнуйся, вся эта книга о тебе». «И о Пухе тоже», — хрюкнул он. Сами понимаете, он просто обзавидовался, решив, что в «Предисловии» речь пойдёт только о Пухе. Пух, конечно, наш любимчик, нельзя этого отрицать, но зато Хрюка обладает достоинствами, которых нет у Пуха. К примеру, если взять Пуха в школу, об этом станет известно всем и каждому. Хрюка же так мал, что прекрасно умещается в кармане. А приятно, знаете ли, ощущать, что он рядом, когда тебя просят ответить, сколько будет дважды семь, а ты сомневаешься — то ли двенадцать, то ли двадцать два. Иногда он вылезает из кармана и заглядывает в чернильницу, а потому по части образования дела у него обстоят получше, чем у Пуха, и тот это, кажется, понимает. У одних в голове что-то есть, у других — нет, говорит он, и тут уж ничего не попишешь.
    * * *
    
За Хрюкой подали голос и остальные зверушки: «А как же мы»? И я понял, что в «Предисловии» надо ставить точку — пора переходить к самой книге.
   
   
    
     
Глава 1,
     
в которой нас знакомят с Винни-Пухом и пчёлами, с чего и начинаются все истории
    
    
Плюшевый медвежонок вслед за Кристофером Робином спускается с лестницы, считая затылком ступеньки — бум, бум, бум. Он знает — это единственный способ перемещаться с этажа на этаж, хотя иногда ему кажется, что должен быть и другой. И он бы догадался, что это за способ, если б его перестали колотить затылком о ступени и дали хоть чуточку подумать. Но чаще ему кажется, что никакого другого способа просто нет. Так или иначе, он уже внизу и пора представить его вам. Знакомьтесь — Винни-Пух.
    * * *
    
Когда я впервые услышал это имя, то произнёс примерно те же слова, что готовы сорваться с ваших губ: «А я-то думал, это мальчик».
    * * *
    
— Я тоже так думал, — кивает Кристофер Робин.
    
— Тогда его нельзя называть Винни. Ведь Винни — девочкино имя.
    
— Я и не называю.
    
— Но ты же сказал…
    
— Он — Винни-Пух. Улавливаешь разницу?
    
— Да, конечно, — ответил я. — Теперь улавливаю. И вы, надеюсь, тоже, потому что другого объяснения у меня просто нет.
    
Спустившись вниз, Винни-Пух иной раз любит поиграть в какую-нибудь игру. А бывает, что сидит тихонько перед горящим камином и слушает что-нибудь интересное. В тот вечер…
    
— Как насчёт сказки? — спросил Кристофер Робин.
    
— Насчёт сказки? — переспросил я.
    
— Ну что тебе стоит рассказать Винни-Пуху интересную историю?
    
— Пожалуйста, почему нет? А какие истории он любит?
    
— О себе. Такой уж он у нас медвежонок.
    
— Понимаю.
    
— Так история будет интересная?
    
— Буду стараться изо всех сил.
    
И я постарался.
    * * *
    
Давным-давно, вроде бы, в прошлую пятницу, Винни-Пух жил в Лесу, один, под фамилией Сандерс.
    
(«Что значит, под фамилией Сандерс»? — спросил Кристофер Робин.
    
— Это значит, что над дверью его домика висела табличка с этой фамилией, выбитой золотыми буквами.
    
— По-моему, Винни-Пух в этом сомневается, — заметил Кристофер Робин.
    
— Теперь уже нет, — пробубнил чей-то голосок.
    
— Тогда я продолжу, — завершил я дискуссию.)
    * * *
    
Как-то раз пошёл он погулять и оказался на большой поляне посреди леса. В центре поляны рос здоровенный дуб, а с его вершины доносилось громкое жужжание.
    
Винни-Пух сел у дерева, обхватил голову лапками и задумался.
    
Рассуждал он просто: «Это жужжание что-то да означает. Самого по себе жужжания не бывает, из ничего ж-ж-ж-ж не возникает. Если я слышу жужжание, значит, кто-то его издаёт, а, как известно, жужать могут только пчёлы.
    
Он вновь надолго задумался: «А пчёлы, как известно, нужны только для того, чтобы делать мёд».
    
Тут он встал и добавил: «А мёд делается только для того, чтобы я мог его съесть». С этими словами он и полез на дерево.
    
Забирался всё выше, выше, выше и, карабкаясь, напевал весёленькую песенку, которую сам же и сочинил. И вот что он пел:
    
     
      
«Разве это не занятно,
      
Как медведи любят мёд?
      
Сладко, до чего приятно!
      
Впрочем, это и понятно,
      
Почему все любят мёд».
     
    
    
Он уже забрался довольно-таки высоко, и лез всё выше, и выше, и выше… И вдруг придумал продолжение новой песенки.
    
     
      
«Разве это не занятно,
      
Если б мишка стал пчелой?
      
И вполне тогда понятно,
      
Где б он улей строил свой —
      
В ямке у ствола заветной
      
(если б мишка был пчелой),
      
И к чему тогда по веткам
      
Лезть наверх? Ни Боже мой!»
     
    
    
К тому времени он уже подустал, а потому пел очень жалостным голоском. Но до вершины оставалось совсем ничего, вот только встать на ту ветку…
    * * *
    
Раздался громкий треск!
    * * *
    
— На помощь! — крикнул Пух, пролетев десять футов до следующей ветви.
    
— Если бы я… — и его отбросило от ветки, растущей двадцатью футами ниже.
    
— Видите ли, я только хотел… — он уже летел верх тормашками, ударился ещё об одну ветку, в тридцати футах от второй, — я только хотел…
    
— Разумеется, это было довольно… — он пересчитал ещё шесть ветвей.
    
— А всё, наверное, потому, — решил Пух, распрощавшись с последней веткой, перекувырнулся три раза и мягко приземлился на куст терновника, — что я очень люблю мёд. — И заорал: — На помощь!
    * * *
    
Он вылез из терновника, вытащил из носа колючки, вновь задумался. И первой пришла ему в голову мысль о Кристофере Робине.
    
(— То есть обо мне? — с трепетным восторгом спросил Кристофер Робин. Он, похоже, отказывался верить собственным ушам.
    
— О тебе, — подтвердил я.
    
Кристофер Робин промолчал, но глаза у него всё больше округлялись, а щёки всё розовели и розовели.)
    * * *
    
И вот тогда Вини-Пух отправился к своему другу, Кристоферу Робину, то есть, к тебе. А жил ты в домике с зелёной дверью, на другом конце Леса.
    
— Доброе утро, Кристофер Робин, — поздоровался он.
    
— Доброе утро, Винни-Пух, — ответил ты.
    
— Я тут подумал, а нет ли у тебя одной штучки… Ну, в общем, воздушного шарика?
    
— Воздушного шарика?
    
— Да, я так и спросил про себя: «Интересно, а нет ли у Кристофера Робина такой штучки, как воздушный шарик? Сидел тут, думал о воздушных шариках и решил спросить.
    
— А зачем это тебе понадобился воздушный шарик? — спросил ты у Винни-Пуха.
    
Винни-Пух огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, приложил лапку ко рту и шёпотом ответил: «Мёд».
    
— Но с воздушными шариками за мёдом не ходят.
    
— Я хожу, — возразил Винни-Пух.
    
Так уж получилось, что днём раньше ты побывал в гостях у своего друга Хрюки и принёс оттуда воздушные шарики. Один, большой зелёный, он подарил тебе. А второй, большой синий, предназначался для одного из родственников Кролика, которого по молодости в гости просто не взяли. Поэтому у тебя и оказались два воздушных шарика.
    
— Какой ты хочешь взять? — спросил ты Винни-Пуха.
    
Он обхватил голову лапками и крепко задумался.
    
— Значит так, — начал он рассуждать вслух. — Когда идёшь за мёдом с воздушным шариком, главное, чтобы пчёлы не поняли, за чем ты пришёл. Если у тебя зелёный шарик, они могут подумать, что ты — часть дерева, и не заметят тебя, а если шарик синий, они могут подумать, что ты — часть неба, и тоже не заметят. Вопрос в том, чему они скорее поверят?
    
А разве они не заметят тебя под воздушным шариком? — спросил ты.
    
— Может, заметят, а может, и нет, — ответил Винни-Пух. — Кто их поймёт, этих пчёл, — он задумался, а потом добавил. — О, придумал! Я прикинусь маленькой чёрной тучкой. Проведу их.
    
— Тогда тебе лучше взять синий шарик, — предложил ты.
    
На том и порешили.
    
Вышли из дома, прихватив синий воздушный шарик, а ты ещё взял и ружьё, так, на всякий случай. Винни-Пух первым делом направился к большой луже и весь вывалялся в грязи. Потом вы надули шарик, и он стал большим-пребольшим. Вы оба держали его, а когда ты отпустил нитку, Винни-Пух плавно взмыл в небо, да так там и остался: повис на одном уровне с верхушкой дерева и в двадцати футах от неё.
    
— Ура! — закричал ты.
    
— Здорово, правда? — откликнулся сверху Винни-Пух. — И как я выгляжу?
    
— Как медвежонок, который висит под воздушным шариком.
    
— И я не похож на маленькую тучку в синем небе? — озабоченно спросил Винни-Пух.
    
— Скорее нет, чем да.
    
— Ну, может, снизу всё выглядит иначе. И, потом, как я уже говорил, никогда не знаешь, что взбредёт в голову этим пчёлам.
    
Ветра не было, а потому Винни-Пух завис рядом с деревом да так и остался. Он видел мёд, до его носа долетал запах мёда, а вот добраться до этого самого мёда не мог.
    
Чуть погодя с неба раздался громкий шёпот.
    
— Кристофер Робин!
    
— Что?
    
— Мне кажется, пчёлы что-то заподозрили.
    
— Что именно?
    
— Точно не знаю. Но что-то мне подсказывает — жди от них неприятностей.
    
— Может, они подумали, что ты хочешь полакомиться их мёдом?
    
— Наверное. Никто не знает, о чём они там думают.
    
Последовала короткая пауза, и вновь Винни-Пух окликнул тебя.
    
— Кристофер Робин!
    
— Да?
    
— А у тебя дома есть зонтик?
    
— Вроде бы есть.
    
— Слушай, а не мог бы ты принести его сюда? Ходил бы подо мной, поглядывал наверх и говорил: «Ой, ой, ой, кажется, дождик собирается». Я думаю, если ты это сделаешь, нам скорее удастся обмануть пчёл.
    
Ты, конечно, усмехнулся про себя, и сказал: «Глупый медвежонок», — опять же про себя, не вслух, потому что очень любил Винни-Пуха, и отправился домой за зонтиком.
    
— Ну, наконец-то! — воскликнул Винни-Пух, когда ты вернулся под дерево.
    
— Я уже волновался. Теперь я абсолютно уверен: пчёлы что-то заподозрили.
    
— Так раскрывать зонтик? — спросил ты.
    
— Да, но чуть позже. Действовать надо наверняка. Главное для нас — обмануть пчелу-матку. Снизу тебе не видно, которая из них пчела-матка?
    
— Нет.
    
— Жаль. Тогда начинай ходить взад-вперёд под зонтиком и говори: «Ой, ой, ой, кажется, дождик собирается», а я буду распевать песню, которую, наверное, могла бы петь тучка… Начали!
    
И вот, пока ты расхаживал внизу взад-вперёд, Винни-Пух запел:
    
     
      
Как приятно тучкой быть,
      
В синем небе гордо плыть.
      
Тучка по небу плывет,
      
Громко песенку поёт.
      
Тучка по небу плывет,
      
Громко песенку поёт.
      
Даже маленькая тучка
      
Гордо так себя несёт.
     
    
    
Пчёлы жужжали всё так же подозрительно. Более того, некоторые покинули улей и закружили вокруг «тучки», как раз когда она запела второй куплет. А одна пчела даже села «тучке» на нос, правда, тут же улетела.
    
— Кристофер… ой! Робин! — позвала «тучка».
    
— Что?
    
— Я тут подумал и пришёл к очень важному выводу. Это не те пчёлы!
    
— Да ну?
    
— Точно тебе говорю, не те. И мёд, думаю, у них совсем не тот. Ты согласен со мной?
    
— Пожалуй.
    
— Так что мне, наверное, пора вниз.
    
— А как же ты спустишься? — спросил ты.
    
    
    
    
Вот об этом Винни-Пух не подумал. Он мог бы отпустить нитку и… бац! — шлёпнуться на землю, но мысль эта ему не понравилась. Поэтому думал он долго, а потом сказал: «Кристофер Робин, ты должен выстрелить в воздушный шарик из ружья. Ружьё при тебе?
    
— Ну, ясное дело, — ответил ты. — Но, если я выстрелю, то шарик лопнет.
    
— А если не выстрелишь, мне придётся его отпустить, и я упаду и разобьюсь.
    * * *
    
Что тут оставалось делать? Пришлось соглашаться. И вот ты тщательно прицелился и выстрелил.
    
— Ох! — донеслось сверху.
    
— Я промахнулся? — спросил ты.
    
— Ты попал, — ответил Винни-Пух, — но только не в шарик.
    
— Прости, пожалуйста, — извинился ты перед Винни-Пухом и выстрелил снова, и на этот раз попал в цель. Из шарика медленно вышел воздух, и Винни-Пух плавно опустился на траву.
    * * *
    
Но лапки у него так затекли (из-за того, что он долго держался за нитку), что он ещё с неделю не мог их опустить. И если на нос садилась муха, то ему приходилось её сдувать. Лично я думаю, хотя полной уверенности у меня нет, что именно с того самого времени его и начали звать Пух.
    
— На том и заканчивается история? — спросил меня Кристофер Робин.
    
— Эта заканчивается, Но есть и другие.
    
— О Пухе и обо мне?
    
— И о Хрюке, и о Кролике, и обо всех остальных. Разве не помнишь?
    
— Вообще-то помню, а вот когда стараюсь вспомнить получше, тут же забываю.
    
— В тот день, когда Пух и Хрюка попытались поймать Хоботуна…
    
— Но ведь они его не поймали, верно?
    
— Нет.
    
— Пух не смог, потому что у него слабенький умишко. А я его поймал?
    
— О… это долгая история.
    
Кристофер Робин кивнул.
    
— Я всё помню, а вот Пух — нет, поэтому ему хочется, чтобы ты ещё раз её рассказал. И потом, это настоящая история, а не какая-то там выдумка.
    
— И я того же мнения, — согласился с ним я.
    * * *
    
Кристофер Робин глубоко вздохнул, подхватил Пуха за заднюю лапу и направился к двери, таща медвежонка за собой. У двери остановился, обернулся ко мне.
    
— Придёшь посмотреть, как я умываюсь перед сном?
    
— Возможно.
    
— Я попал в Пуха из ружья… Ему не было больно?
    
— Ни чуточки.
    
Он кивнул и вышел из библиотеки, и я тут же услышал, как Винни-Пух (бум, бум, бум) поднимается следом за ним по лестнице.
   
   
    
     
Глава 2,
     
в которой Пух идёт в гости, объедается и застревает
    
    
Как-то утром плюшевый медвежонок, которого все друзья звали Винни-Пух или просто Пух, шагал по лесу и что-то бубнил себе под нос. Он сочинил маленькую бубнилку в то самое утро, когда стоял перед зеркалом и занимался похудательной гимнастикой. Тра-ля-ля, тра-ля-ля — и он изо всех сил тянул передние лапки к потолку, Тра-ля-ля, тра-ля-ля… ля, ля — и пытался достать передними лапками пальцы задних. За завтраком он снова и снова повторял бубнилку, пока не выучил её наизусть, поэтому сейчас бубнил её уже без запинки, от первого до последнего слова. А бубнилка придумалась такая:
    
     
      
Тра-ля-ля-ля-ляля-ля-ля!
      
Тум-туру-рум-тум-тум-тум-тум!
      
Там-тара-рам-там-там-там-там!
      
Тим-пара-рам-пам-пам-пам-пам!
      
Трам-тара-рам-трам-там!
      
Трах-тара-рах-тах-тах!
     
    
    
Винни-Пух весело шагал и бубнил, весело бубнил и шагал, раздумывая о том, что поделывают сейчас остальные обитатели леса, гадая, а что бы он чувствовал, окажись на месте одного из них, и вдруг вышел к песчаному откосу, в котором увидел большую нору.
    * * *
    
— Ага! — сказал про себя Пух (трах-тара-рах-тах-тах!). — Если я правильно понимаю, эта нора — не просто нора, а нора, в которой живёт Кролик. И Кролик — это не просто Кролик, а хорошая компания. А что такое хорошая компания? Это когда тебя угощают и слушают твои бубнилки. Тим-пам-парам- пам-пам!
    
Вот Винни-Пух и наклонился, сунул голову в нору и спросил:
    
— Есть кто дома?
    
Из норы донеслось шуршание, потом настала тишина.
    
— Я спросил: «Есть кто дома?!» — очень громко крикнул Пух.
    
— Нет, — ответил ему чей-то голос и тут же добавил. — И не надо так громко кричать. Я и первый раз прекрасно всё расслышал.
    
— Ничего не понимаю! — вырвалось у Пуха. — Так есть кто дома или нет?
    
— Никого нет.
    
Винни-Пух вытащил голову из норы, призадумался, а потом сказал себе: «Нет, всё же кто-то там должен быть, раз уж кто-то сказал: «Никого нет». Он вновь сунул голову в нору.
    
— Привет, Кролик, это ты?
    
— Нет, — чужим голосом ответил Кролик.
    
— Но разве мне отвечает не Кролик?
    
— Думаю, что нет, — ответил Кролик. — У Кролика совсем другой голос.
    
— Ой! — выдохнул Пух.
    
    
    
    
Вновь вытащил голову из норы, поразмыслил, опять сунулся в нору.
    
— А не будете вы так любезны, если вам, конечно, не трудно, сказать, где Кролик?
    
— Он ушёл к своему другу Винни-Пуху, своему очень-очень близкому другу.
    
— Но это же я! — изумлённо воскликнул медвежонок.
    
— Кто такой «Я»?
    
— Винни-Пух.
    
— А ты уверен? — похоже, Кролик изумился даже больше Пуха.
    
— Более чем уверен, — ответил Винни-Пух.
    
— Ну… ладно… раз так, заходи.
    
И Винни-Пух стал вползать, втискиваться, вталкиваться, ввинчиваться в узкую нору, пока не пролез в жилище Кролика.
    
— А знаешь, ты абсолютно прав, — Кролик оглядел Винни-Пуха с головы до задних лапок. — Это действительно ты. Рад тебя видеть.
    
— А ты думал кто?
    
— Ну, не знаю. В Лесу кто только не бродит. Нельзя же всех пускать в дом. Осторожность никогда не помешает. Как насчёт того, чтобы перекусить?
    
Винни-Пух всегда любил перекусить в одиннадцать часов утра и жутко обрадовался, увидев, как Кролик достаёт тарелки и миски. А когда Кролик спросил: «Тебе хлеб с мёдом или со сгущённым молоком»? — Пух так разволновался, что выпалил: «И с тем, и с другим, — а затем, чтобы не показаться обжорой, добавил. — Можно и без хлеба». После этого он долго не произносил ни слова, только жевал, глотал и причмокивал, пока, наконец, что-то бубня себе под нос — а голос у него стал липкий и сладкий-пресладкий, — не поднялся, чтобы пожать Кролику лапу и сказать, что он должен идти.
    
— Неужто должен? — из вежливости спросил Кролик.
    
— Конечно же… я мог бы… э-э… и чуток задержаться, если… если ты… — и Винни-Пух выразительно покосился на дверь кладовки.
    
— Честно говоря, я тоже как раз собирался уходить, — Кролик этого взгляда словно и не заметил.
    
— Ну, тогда я пошёл. До свидания.
    
— Что ж, до свидания, если ты точно больше ничего не хочешь.
    
— А что, есть что-нибудь ещё? — выпалил Пух.
    
Кролик снял крышки с кастрюль и ответил, что нет, больше ничего не осталось.
    
— Я тоже подумал, что не осталось, — закивал Винни-Пух.
    
— Тогда, до свидания. Мне пора.
    
И Пух начал вылезать из норы. Уцепился за край передними лапками, оттолкнулся задними. Мало-помалу из норы показались его нос, уши, голова, шея, плечи… а потом…
    
— Помогите! — завопил Пух. — Нет, я лучше назад! Ничего, может и получится! — раздалось через секунду. — Всё-таки полезу вперёд… Не получается… ни вперёд, ни назад! — в отчаянии воскликнул он через секунду-другую. — Помогите!
    
Тем временем Кролик, тоже собравшийся погулять, вдруг обнаружил, что парадная дверь полностью перекрыта Пухом. Тогда он вылез через чёрный ход, обежал вокруг и остановился перед Пухом.
    
— Привет, ты, что ли, застрял? — с любопытством спросил он.
    
— Н-не-е, — беззаботно ответил Пух. — Просто отдыхаю, размышляю и бубню себе под нос.
    
— Ну-ка давай мне лапу.
    
Винни-Пух подал ему лапу и Кролик тянул, тянул, тянул…
    
— Ой! — вырвалось у Пуха. — Мне же больно!
    
— Всё понятно, — Кролик уже смекнул, что к чему. — Ты застрял.
    
— Вот что происходит, когда экономят на парадных дверях, — сердито буркнул Пух.
    
— Вот что происходит, когда некоторые не знают меры в еде, — с упрёком заметил Кролик. — Мелькнула у меня такая мысль, но я из вежливости промолчал, а следовало сказать, что один из нас слишком много ест. И уж точно не я. Ладно, пойду за Кристофером Робином.
    
Кристофер Робин жил на другом конце Леса. Он пришёл с Кроликом, увидел верхнюю половину Винни-Пуха и воскликнул: «Глупый, бедный медвежонок!» И такая любовь слышалась в его голосе, что все сразу поверили в благополучный исход.
    
— Я уже подумал, — засопел Пух, — что Кролику больше не удастся воспользоваться парадной дверью. А мне бы не хотелось… доставлять ему такие неудобства.
    
— Мне они точно ни к чему! — вырвалось у Кролика.
    
— Насчёт парадной двери не беспокойся, — успокоил его Кристофер Робин.
    
— Будешь ею пользоваться, как и прежде.
    
— Это прекрасно, — кивнул Кролик.
    
— Если мы не можем вытащить тебя, Пух, может, удастся затолкать тебя обратно.
    
Кролик задумчиво пошевелил усиками и заметил, что, ежели затолкать Пуха обратно в нору, он там и останется. Разумеется, он, Кролик будет только рад такому гостю, однако… кто-то живёт на деревьях, кто-то — под землёй, и вообще…
    
— Ты хочешь сказать, мне уже не выбраться? — спросил Винни-Пух.
    
— Я хочу сказать, наполовину ты уже вылез. Просто не хочется, чтобы твои усилия оказались потраченными зря.
    
Кристофер Робин кивнул.
    
— Тогда остаётся одно. Нам придётся подождать, пока он похудеет.
    
— И сколько времени мне придётся худеть? — обеспокоился Пух.
    
— Думаю, с неделю.
    
— Но я не могу торчать тут целую неделю!
    
— Торчать-то как раз легко, глупый, бедный медвежонок. Куда труднее вытащить тебя отсюда.
    
— Мы тебе почитаем, — радостно воскликнул Кролик. — И я надеюсь, что не пойдёт снег, — добавил он. — И ещё, старина, раз уж ты занимаешь столько места в моём жилище, надеюсь, ты не станешь возражать, если я использую твои задние лапы вместо вешалки? Тебе они сейчас особо не нужны, а вешать на них полотенца очень даже удобно.
    
— Неделю!.. — печально повторил Винни-Пух. — А как насчёт еды?
    
— К сожалению, еды не будет, — ещё больше огорчил медвежонка Кристофер Робин. — Так ты быстрее похудеешь. Но мы почитаем тебе книжки.
    
Пух уже собрался тяжело вздохнуть, но обнаружил, что это невозможно: слишком уж крепко земля стискивала бока. И по его мордочке скатилась слеза.
    
— Тогда почитайте мне какую-нибудь подкрепляющую книгу, которая утешит и успокоит меня, несчастного, зажатого со всех сторон медвежонка.
    
Целую неделю Кристофер Робин читал ту самую книгу северной, торчащей из земли части тела Пуха, а Кролик всё это время развешивал выстиранное бельё на южной, остающейся под землёй части, тогда как средняя часть Пуха худела и худела. А в конце недели Кристофер Робин объявил: «Пора!»
    
Он взялся за передние лапы Винни-Пуха, Кроли взялся за Кристофера Робина, все знакомые и родичи Кролика — за него и друг за друга, потом разом потянули…
    
Винни-Пух знай только охал и ахал, и вдруг, неожиданно для всех, раздался громкий хлопок, как бывает, когда пробка вылетает из бутылки.
    
И Кристофер Робин, и Кролик, и все знакомые и родичи Кролика попадали на землю и друг на друга, а сверху на них навалился Винни-Пух… свободный, как ветер!
    
Кивком поблагодарив друзей, он с важным видом продолжил прогулку по лесу, что-то гордо побубнивая себе под нос. Кристофер Робин с нежностью посмотрел ему вслед и прошептал: «Глупенький ты мой медвежонок!»
   
   
    
     
Глава 3,
     
в которой Пух и Хрюка охотятся и едва не ловят Вузлу
    
    
Хрюка жил в очень большом доме, построенном на на высоком буке, который рос посреди Леса, и маленький Хрюка занимал только центральную часть дома. Рядом с буком стоял столб с прибитой к нему сломанной доской, на которой сохранилась часть надписи: «ПОСТОРОННИМ В…» Когда Кристофер Робин спросил Хрюку, что это значит, тот ответил, что на этой доске написано имя его дедушки, и доска эта с давних пор является семейной реликвией. Кристофер Робин резонно заметил, что никогда прежде не встречались ему такие фамилии или имена, как «ПОСТОРОННИМ В», так, мол, никого не называют. Но Хрюка возразил, что называют, поскольку это сокращение и дедушку звали Посторонним Вилл. Что, в свою очередь, есть сокращение от Посторонний Вильям. И его дедушка имел два имени, на тот случай, если потеряет одно. Поэтому его звали Посторонним, в честь дяди, и Вильямом, в честь Посторонних.
    
— И у меня тоже два имени, — вспомнил Кристофер Робин.
    
— Вот видишь, раз у тебя два имени, значит, и у дедушки могло быть столько же, — с облегчением вздохнул Хрюка.
    
Как-то раз, солнечным и ясным зимним днём, Хрюка расчищал снег перед домом, а когда поднял голову, увидел перед собой Винни-Пуха. Медвежонок ходил по кругу, думая о чём-то своём, и продолжал кружить, даже когда Хрюка позвал его.
    
— Привет! — крикнул Хрюка. — Ты чего тут делаешь?
    
— Охочусь, — ответил Пух.
    
— Охотишься? На кого?
    
— Кой-кого выслеживаю, — ответил Винни-Пух, напуская таинственности.
    
— Выслеживаешь кого? — Хрюка подошёл ближе.
    
— Этот же вопрос я всё время задаю себе. Спрашиваю себя, кого?
    
— И как, по-твоему, следует на него ответить?
    
— Придётся подождать, пока я этого кого-то не поймаю, — ответил Винни-Пух. — Гляди, — он указал на землю перед собой. — Что ты тут видишь?
    
— Следы, — ответил Хрюка. — Отпечатки лап, — он взволнованно хрюкнул. — Неужели, Пух, ты думаешь, это… это… Вузла?
    
— Возможно. Может да, а может, и нет. По одним только отпечаткам лап не скажешь.
    
С этими словами Винни-Пух снова зашагал, и Хрюка, понаблюдав за ним минуту или две, присоединился к нему. Внезапно медвежонок остановился, как вкопанный, наклонился над следами, на мордочке отразилось недоумение.
    
— Что такое? — обеспокоился Хрюка.
    
— Странная история. Получается, что тут два зверя. Это следы одного, вот тут к нему присоединяется второй, а дальше они идут вместе. Ты составишь мне компанию, Хрюка? Вдруг это хищные звери?
    
Хрюка раздумчиво поскрёб за ухом, сказал, что до пятницы ему всё равно делать нечего, а потому он с радостью пойдёт с Пухом, на случай, если они действительно выслеживают Вузлу.
    
— Ты хотел сказать, на тот случай, если мы выслеживаем двух Вузл? — поправил его Винни-Пух.
    
И Хрюка повторил, что до пятницы ему всё равно делать нечего. Поэтому по следу они пошли вместе.
    
В том месте росла маленькая лиственная рощица, и, похоже, две Вузлы, если, конечно, то были действительно они, кружили вокруг неё. А следом за ними кружили вокруг рощицы и Винни-Пух с Хрюкой. Хрюка коротал время, рассказывая Пуху о том, как после охоты дедушка Посторонним В боролся с ломотой в лапах, о том, как в последние годы дедушка Посторонним В не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, и о прочих весьма интересных подробностях из жизни дедушки. Пух даже задался вопросом, а что же это был за дедушка? Может, ему речь идёт о двух дедушках, и тогда одного ему, разумеется, разрешат взять домой и оставить у себя? Только вот что скажет на это Кристофер Робин? А следы всё уходили и уходили от них…
    
Внезапно Винни-Пух застыл, как памятник, потом ткнул передней лапой в землю.
    
— Смотри!
    
— На что? — Хрюка аж подпрыгнул. А потом, чтобы показать, что он ни чуточки не испугался, подпрыгнул ещё раз, и ещё, словно делал утреннюю зарядку.
    
— На следы! — пояснил Винни-Пух. — К двум зверям присоединился третий!
    
— Пух! — воскликнул Хрюка. — Неужели третья Вузла?
    
— Нет, — покачал головой Пух. — Следы другие. Получается, что у нас две Вузлы и один, скажем, Визли, или, вполне возможно, два, скажем, Визли и одна, соответственно, Вузла. Продолжим преследование.
    
И они продолжили, хотя и с лёгкой опаской: а вдруг троим зверям, которых они преследовали, не понравится их появление. Вдруг они проявят по отношению к ним враждебные намерения? И Хрюке очень у захотелось, чтобы его дедушка П.В. был сейчас с ним, а не где-то неизвестно где. А Винни-Пух подумал, что хорошо бы им сейчас встретить Кристофера Робина, совершенно, естественно, случайно. Просто потому, что он очень любил Кристофера Робина. Тут Винни-Пух снова остановился и облизал нос, чтобы охладить его: нос стал слишком горячим. И не без причины — теперь они шли по следам четырёх зверей!
    
— Ты видишь, Хрюка? Посмотри на эти следы! Три, стало быть, Вузлы, и один, стало быть, Визли. К ним присоединилась ещё одна Вузла!
    
Похоже, так оно и было. Следы пересекались друг с другом, налезали друг на друга, но сомнений быть не могло: на снегу чётко отпечатались четыре пары лап.
    
— Я думаю, — Хрюка облизал пятачок, но его это нисколько не успокоило.
    
— Я думаю, что я кое о чём вспомнил… Только что вспомнил об одном деле, которое не сделал вчера и которое не смогу отложить на завтра. Поэтому мне ничего не остаётся, как вернуться и заняться этим самым делом.
    
— Займёшься им во второй половине дня, и я тебе помогу, — рассеянно ответил Пух.
    
— Это не то дело, которым можно заниматься во второй половине дня, — быстро возразил Хрюка. — Это очень даже утреннее дело, которым надо заниматься утром! И не просто утром, а… который сейчас час?
    
Винни-Пух взглянул на солнце.
    
— Около двенадцати.
    
— Вот я и говорю, заниматься им надо от двенадцати часов до пяти минут первого. Поэтому, мой дорогой Пух, ты уж меня извини, но… Ой, что это?
    
Винни-Пух вскинул голову, посмотрел на небо, услышал свист, повернулся к большому дубу и увидел своего лучшего друга.
    
— Это Кристофер Робин, — ответил он.
    
— Ну, теперь за тебя можно не беспокоиться, — обрадовался Хрюка. — С ним тебе ничего не грозит. До свидания, — и со всех лап бросился к своему домику, очень довольный тем, что расстояние между ним и опасностью увеличивается с каждым прыжком.
    * * *
    
Кристофер Робин медленно спустился с дерева.
    
— Глупышка ты эдакий, чем это ты занимался? Сначала один дважды обошёл лиственную рощу. Потом Хрюка побежал за тобой, и вы обошли её вдвоём. И уже двинулись на четвёртый круг, когда…
    
— Подожди, подожди, — Винни-Пух поднял лапу.
    
Сел и задумался, как только мог глубоко. Потом приставил заднюю лапку к одному из следов… пару раз почесал нос и поднялся.
    
— Так, — протянул Винни-Пух.
    
— Теперь понятно, — добавил он.
    
— Я такой глупый, что сбить меня с понталыку — пара пустяков, — вырвалось у него. — Ну просто медвежонок со слабеньким умишком!
    
— Зато ты лучший на свете медвежонок, — постарался утешить его Кристофер Робин.
    
— Правда? — сразу оживился Пух. И сразу повеселел. — Так или иначе, а время уже обеденное.
    
И он поспешил домой.
   
   
    
     
Глава 4,
     
в которой Иа теряет хвост, а Пух — находит
    
    
Старый серый ослик Иа стоял один-одинёшенек в самом заросшем репейником уголке леса, расставив передние ноги, свесив голову набок, и размышлял о жизни. Иногда он с грустью спрашивал себя: «Почему»? Случалось, в голове у него возникал другой вопрос: «За что»? Бывало, и третий: «Отчего так»? А порой выходило, что он просто не представлял себе, о чём думает. Поэтому Иа очень обрадовался, увидев топающего мимо Винни-Пуха: ведь у него появилась возможность немного отвлечься от печальных мыслей, хотя бы для того, чтобы спросить заунывным голосом: «Как поживаешь»?
    
— А ты как? — ответил вопросом на вопрос Винни-Пух.
    
Иа горестно помотал головой.
    
— Не очень-то как, — после долгой паузы вырвалось у него. — И вообще, давно уже просто никак.
    
— Бедняжка ты наш, — сочувственно покивал Винни-Пух. — Как же мне тебя жаль. Дай я на тебя хоть как следует посмотрю.
    
Иа принялся понуро щипать травку, а Винни-Пух тем временем обошёл его кругом.
    
— А что случилось с твоим хвостом? — изумился он.
    
— А что с ним случилось? — полюбопытствовал Иа.
    
— Его просто нет!
    
— Ты уверен?
    
— Видишь ли, хвост, он или есть, или его нет. Ошибиться тут невозможно. А твоего хвоста, там, где ему положено, нет!
    
— А что же там есть?
    
— Ничего.
    
— Дай-ка посмотрим, — Иа медленно повернул голову к тому месту, где совсем недавно у него был хвост. А потом, обнаружив, что не может схватить его зубами, так же медленно начал поворачивать её в обратную сторону, пока, наконец, она не заняла исходное положение, после чего Иа опустил её вниз и заглянул себе между ног, но ничего не нашёл и там. Тогда ослик с протяжным, грустным вздохом признал: «Похоже, что ты прав».
    
    
    
    
— Разумеется, прав, — Винни-Пух нисколько и не сомневался в собственной правоте.
    
— Это многое объясняет, — так же грустно и многозначительно продолжил Иа. — Это. Объясняет. Всё. Теперь уж… удивляться… не приходится.
    
— Должно быть, ты его где-нибудь обронил, — предположил Винни-Пух.
    
— Кто-нибудь, наверно, просто взял его, — выдвинул свою версию Иа. — Как это на них похоже, — помолчав, добавил он.
    
Пух понимал, что должен как-то выразить своё сочувствие, но не мог подыскать нужных слов. Поэтому он решил, что посильная помощь куда как лучше самого искреннего сочувствия.
    
— Вот что, Иа, — важно заявил он, — я, Винни-Пух, берусь найти твой хвост.
    
— Спасибо тебе, Винни-Пух, — поблагодарил медвежонка Иа. — Ты — настоящий друг. Не то, что некоторые…
    
И Винни-Пух отправился на поиски хвоста Иа.
    * * *
    
Случилось это прекрасным весенним утром. Над лесом, в голубом небе весело кружили лёгкие облачка, время от времени загораживая солнце, словно собирались потушить его, а затем вдруг ускользали в сторону, чтобы дать порезвиться и другим облачкам. Но солнце храбро светило и сквозь них, и между ними. Ельник, не сбрасывающий хвою круглый год, казался старым и поблёкшим рядом с весёленькими зелёными кружевами, в которые нарядились буки. Средь ёлок и лиственниц маршировал Винни-Пух, поднимался на пологие склоны, заросшие вереском, пересекал каменистые русла ручьёв, взбирался на отвесные берега из песчаника и снова нырял в заросли вереска. Наконец, усталый и голодный, он добрался до Столетнего Леса, где жила Сова.
    
— Если кто о чём и знает, — говорил себе медвежонок, — так это Сова. Уж ей точно что-нибудь известно, или меня зовут не Винни-Пух, — продолжил он. — А зовут меня именно так, а не иначе.
    
Сова жила в Каштанах, старинной резиденции, своим великолепием превосходившей любой дом в Лесу. Так, во всяком случае, казалось медвежонку, потому что, подойдя к двери, он увидел и дверное кольцо, и шнур от звонка. Под кольцом крепилась бумажка со словами:
    
     «ПАЖАЛСТА, ЗВАНИТИ, ЕСЛЕ НУЖИН АТВЕТ».
    
    
Под шнуром от звонка — вторая бумажка:
    
     «ПАЖАЛСТА, СТУЧИТИ, ЕСЛЕ АТВЕТ НИНУЖИН».
    
    
Записки эти написал Кристофер Робин: из всех обитателей Леса только он умел складывать из букв слова. Даже Сова, при всей её мудрости, а она-таки могла прочитать, написать и разобрать по буквам своё имя — СА-ВА, не знала, как подступиться к таким сложным словам, как, к примеру, ПНЕВМОНИЯ или БУТЕРБРОД.
    
Винни-Пух очень внимательно прочитал надписи на обеих бумажках. Сначала, слева направо, а потом, чтобы чего-нибудь не упустить или не понять неправильно, справа налево. И наконец, уже для полной уверенности, постучал дверным кольцом о дверь и подёргал его, после чего дёрнул за шнур от звонка и тоже постучал им о дверь. Но на этом не успокоился и громко крикнул: «Сова! Мне нужен ответ! Это я, медведь!»
    
Дверь приоткрылась, из-за неё выглянула Сова.
    
— Привет, Пух, — поздоровалась она. — Как дела?
    
— Всё печально и ужасно, — вздохнул Винни-Пух, — потому что мой друг Иа потерял хвост. И он очень этим огорчён. Пожалуйста, будьте так любезны, не сочтите за труд сказать мне, что я должен сделать, чтобы найти его хвост?
    
— Что ж, — глубокомысленно начала Сова, — в таких случаях используется следующая процедура.
    
— А что такое «сведущая простидура»? — переспросил Винни-Пух. — Учтите, пожалуйста, что я — Мишка со слабеньким умишком, и такие длинные слова у меня в голове просто не помещаются.
    
— Смысл этих слов прост: «То, что надо сделать».
    
— Раз надо, так надо, — согласился Винни-Пух.
    
— А сделать надо вот что. Первым делом объявить о вознаграждении. Затем…
    
— Одну секундочку, — Пух поднял лапу. — Что мы должны делать до этого? Что вы сказали? Вы как раз чихнули, вот я и не…
    
— Я не чихала!
    
— Чихнули, Сова, чихнули.
    
— Извини, Пух, но я не чихала. Нельзя чихнуть и не заметить, что чихаешь.
    
— Это так, но нельзя и не заметить, если кто-то чихает прямо рядом с тобой.
    
— Ну, ладно, не будем спорить по пустякам. Я сказала: «Первым Делом Объявить о Вознаграждении».
    
— Ага, — закивал Винни-Пух.
    
— Вознаграждении! — назидательно повторила Сова. — Мы напишем объявление, в котором будет сказано, что нашедший хвост Иа получит от нас что-то о-о-очень большое.
    
— Понятно, понятно. Раз уж разговор зашёл об очень большом… — мечтательно продолжил он. — Хотя сейчас мне хочется чего-то маленького, — и он вожделенно покосился на буфет, что стоял в углу гостиной Совы. — Ложечку сгущённого молока или, к примеру, капельку мёда.
    
— Так вот, — Сова пропустила его слова мимо ушей. — Мы напишем объявления, а потом развесим по всему Лесу.
    
— Капельку мёда, — продолжал бубнить себе под нос Винни-Пух, — или… или придётся обойтись без капельки, раз уж её нет, — он глубоко вздохнул и напрягся, стараясь вникнуть в то, что вещала Сова.
    
Но Сова всё говорила, говорила и говорила, а слова её становились всё длиннее, длиннее и длиннее, пока, наконец, она не вернулся к тому, с чего, собственно и начала, то есть речь вновь пошла о том, что объявление должен написать Кристофер Робин.
    
— Именно он написал те таблички, что висят на моей двери. Ты их видел, Пух?
    
    
    
    
Винни-Пух уже давно закрыл глаза и на вопросы Совы по очереди отвечал «Да» и «Нет». А поскольку в последний раз он сказал «да», то теперь с его губ сорвалось «нет», причём сам вопрос он, естественно, прослушал.
    
— Ты их не видел? — в голосе Совы слышалось изумление. — Тогда идём, я тебе покажу.
    
Они вышли из дома. Пух посмотрел на кольцо и надпись под ним, потом на шнур и надпись под ним. И чем дольше он смотрел на шнур от звонка и листок бумаги под ним, тем больше ему казалось, что шнур этот он где-то когда-то уже видел.
    
— Славненький шнурочек для звонка, не правда ли? — заметила Сова.
    
Пух кивнул.
    
— Что-то он мне напоминает, — пробормотал он, — только никак не могу понять, что именно. Где вы его взяли, Сова?
    
— Летела, знаешь ли, как-то по Лесу и вдруг вижу — висит на кусте. Сначала я подумала, что за кустом кто-то живёт, и позвонила, дёрнув за шнур, но мне никто не ответил, поэтому я дёрнула вновь. И шнур остался у меня в клюве. А поскольку он, вроде бы никому не требовался, я принесла его домой и повесила на дверь…
    
— Сова, — торжественно произнёс Пух, перебив Сову, — вы ошиблись. Он очень даже требуется.
    
— Кому?
    
— Иа. Моему дорогому другу Иа. Он… просто его обожал.
    
— Обожал шнурок от звонка?
    
— Не расставался с ним ни на секунду, — кивнул Винни-Пух.
    
С этими словами он отцепил хвост и отнёс его Иа. А потом Кристофер Робин маленькими гвоздиками прибил хвост к нужному месту, и Иа долго носился по Лесу, радостно им размахивая. Винни-Пуху всё это очень нравилось, и он бы смотрел и смотрел на Иа, но пришлось поспешить домой, немножечко перекусить, а то сил совсем не осталось. И полчаса спустя, утирая рот, он гордо и радостно запел:
    
     
      
Кто нашёл хвост?
      
Пух сказал: «Я,
      
Без четверти два.
      
/Только на деле-то было
      
Почти что одиннадцать, вот./
      
Я нашёл хвост!
     
    
   
   
    
     
Глава 5,
     
в которой Хрюка встречает Хоботуна
    
    
Как-то раз, когда Кристофер Робин, Винни-Пух и Хрюка сидели и болтали, Кристофер Робин дожевал и проглотил кусочек, что был во рту, и как бы между прочим заметил: «Знаешь, Хрюка, сегодня я видел Хоботуна».
    
— И что он делал? — спросил Хрюка.
    
— Топал куда-то, — ответил Кристофер Робин. — Думаю, он даже меня не видел.
    
— Однажды я тоже с ним столкнулся, — голосу Хрюки недоставало убедительности. — Во всяком случае, думаю, что столкнулся. А может, и нет.
    
— И я с ним сталкивался, — подхватил Винни-Пух, гадая, а кто же этот Хоботун.
    
— Они встречаются очень даже нечасто, — небрежно бросил Кристофер Робин.
    
— Особенно теперь, — добавил Хрюка.
    
— И уж особенно не в это время года, — не отстал от друзей Винни-Пух.
    
Они ещё немного поговорили, а потом Пух и Хрюка засобирались домой. Поначалу, шагая по тропе, которая огибала Столетний Лес, они в основном молчали, но после того как подошли к ручью и, помогая друг другу, перебрались через него, прыгая с камня на камень, вновь начали болтать. И первым заговорил Хрюка.
    
— Если ты понимаешь, что я имею в виду, Пух…
    
— Я сейчас как раз об этом думаю, — вырвалось у Пуха.
    
— Но, с другой стороны, мы должны помнить…
    
— Совершенно верно, Хрюка, только я вот на минуточку забыл, что именно.
    
А когда они подошли к Шести Соснам, Пух огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и с важностью изрёк:
    
— Хрюка, я кое-что решил.
    
— И что же ты решил, Пух?
    
— Я решил поймать Хоботуна.
    
Пух несколько раз кивнул, словно в подтверждение своих слов, и стал ждать очевидного вопроса Хрюки: «Как»? — или вопля ужаса: «Пух, не надо»! — или какой-то другой реакции, но Хрюка молчал. По одной простой причине: Хрюка жалел о том, что не додумался до этого первым.
    
— Я его поймаю в западню, — продолжил Винни-Пух, когда понял, что от Хрюки ответа ему не дождаться. — Но это должна быть ну о-о-очень хитроумная западня, поэтому ты должен мне помочь.
    
— Пух, — Хрюка сразу оживился, — я тебе обязательно помогу. А как мы соорудим эту западню?
    
— В этом-то и дело. Как?
    
И они сели рядышком, чтобы хорошенько всё обдумать.
    
Поначалу Пух предложить вырыть очень глубокую яму. И тогда Хоботун, проходя мимо, в неё и свалится.
    
— Почему? — спросил Хрюка.
    
— Что, почему? — переспросил Винни-Пух.
    
— Почему он в неё свалится?
    
Пух потёр лапкой нос и ответил, что Хоботун, возможно, будет идти мимо, напевать себе под нос какую-нибудь песенку, глядя на небо и гадая, пойдёт дождь или нет, и не заметит очень глубокой ямы, пока не свалится в неё, а потом будет уже поздно.
    
Хрюка согласился, что западня получилась бы отменная, но, что, если, допустим, дождь начнётся раньше? До того, как Хоботун поравняется с ямой?
    
Пух вновь потёр нос и признался, что об этом как-то не подумал. Но тут же просиял и заявил, что и при дожде Хоботун всё равно будет смотреть на небо, гадая, когда же оно прояснится, так что очень глубокой ямы он всё равно не заметит, пока не свалится в неё… а потом будет уже поздно.
    
Хрюка сказал, что теперь, когда Пух ему всё очень понятно объяснил, он думает, что это действительно Хитроумная Западня.
    
Пух очень возгордился, услышав такие слова. Про себя он даже решил, что Хоботун уже пойман. Правда, оставался ещё один маленький вопросик, который, тем не менее, требовал ответа: где им вырыть очень глубокую яму?
    
Хрюка заявил, что яму надо рыть там, где ходит Хоботун, прямо у него на пути.
    
— Но тогда он увидит, как мы роем яму, — резонно заметил Пух.
    
— Не увидит, если будет смотреть на небо.
    
— Он может заподозрить неладное, если посмотрит вниз, — Пух надолго задумался и печально добавил. — Дело-то, получается, не такое простое, как показалось сначала. Наверное, поэтому Хоботунов так редко ловят.
    
— Должно быть, поэтому, — кивнул Хрюка.
    
Они повздыхали и поднялись. А потом, вытащив друг из друга несколько колючек, снова сели. И всё это время Винни-Пух твердил про себя: «Эх, если бы я мог что-нибудь придумать»! Почему-то он не сомневался в том, что Хоботуна может поймать только тот, у кого Очень Умная Голова. Зная, конечно, как это делается.
    
— Допустим, — Пух повернулся к Хрюке, — тебе захотелось бы поймать меня. Как бы ты стал меня ловить?
    
— Очень просто, — ответил Хрюка. — Соорудил бы Западню и поставил бы в неё горшок мёда. Ты бы учуял запах, полез за мёдом, оказался в Западне и…
    
— Да, я полез бы за мёдом, — взволнованно воскликнул Винни-Пух. — Только очень осторожно, чтобы не ушибиться и не поцарапаться. Добрался бы до горшка с мёдом, облизал бы ободок, притворившись, будто внутри мёда нет, понимаешь? А потом вылез бы из Западни. Немного подумал бы и снова залез в неё, съел бы половину мёда, а потом…
    
— Можешь не продолжать. Ты бы полез в Западню и там я тебя бы и поймал. Так что теперь нам нужно сообразить, что любят Хоботуны. Мне кажется, жёлуди. Как по-твоему? Мы наберём много… Пух, проснись!
    
Винни-Пух, который давно погрузился в сладкие грёзы, даже вздрогнул и заявил, что мёд гораздо заманчивее желудей. Хрюка с этим не согласился, и они было заспорили, но тут Хрюка вспомнил, что жёлуди, если они решат класть их в Западню, надо ещё найти и собрать. А вот если они сойдутся на том, что в Западню надо класть мёд, то Пух сможет выделить немного из своих запасов. Вот он и сказал: «Хорошо, пусть будет мёд». Буквально в тот самый момент, когда Пух тоже смекнул, в чём разница между мёдом и желудями, и уже собрался сказать: «Ладно, пусть будут жёлуди».
    
— Мёд, — задумчиво повторил Хрюка, как бы подчёркивая, что вопрос решён. — Я буду рыть яму, а ты иди и принеси мёд.
    
— Хорошо, — кивнул Винни-Пух и потопал домой.
    
Переступив порог, он сразу направился к буфету, встал на стул, достал с верхней полки очень большой горшок с мёдом. Хотя на боку было написано «МИОТ», Пух снял бумажную крышку и заглянул в горшок. По внешнему виду содержимое горшка выглядело совсем как мёд.
    
— И всё-таки надо проверить, мёд это или не мёд, — сказал себе Пух. — Помнится, мой дядя говорил, что видел сыр в точности такого же цвета.
    
Он высунул язык и слизнул с поверхности изрядную толику мёда.
    
— Да, — кивнул Пух, — это мёд. Сомнений быть не может. Целый горшок мёда. Если, конечно, — добавил он после паузы, — кто-то, шутки ради, не положил на дно сыр. Может, лучше проверить… слизнуть ещё немного… на тот случай, что Хоботуны не любят сыр… как и я… Совсем чуть-чуть… Ах! — он тяжело вздохнул. — Я не ошибся. Один мёд, сверху донизу.
    
    
    
    
Окончательно в этом убедившись, Пух понёс горшок Хрюке. Тот вскинул голову, стоя на дне вырытой им Очень Глубокой Ямы, и спросил: «Принёс»?
    
— Да, — кивнул Пух, — только горшок неполный, — и сбросил его вниз.
    
— Действительно, неполный, — согласился Хрюка, заглянув в горшок. — Это всё, что у тебя осталось?
    
— Да, — ответил Пух, нисколько не покривив душой.