1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 

  
   
Андрей Стригин
   
Заповедник людей
  
  
   
    
Хуже одичавших собак
    
могут быть только — одичавшие люди.
   
   
  
  
   
    
Гл. 1
   
   
Как странно, вокруг тишина, спокойствие, даже ветер, что обязан ранним утром поднимать лёгкую рябь на море, словно впал в транс и забыл своё предназначение. Вероятно, так бывает перед смертью, всё затихает и ждёт своего часа.
   
Замерло всё: солнце застыло и напоследок мягко согревает оцепеневшую от неожиданности землю, море очистилось до безумной прозрачности, что даже под водой вспыхнули радуги, рыбы вяло шевелят плавниками, морская скорпена забыла напасть на глупую зеленушку, большой краб заснул на плоском камне, лишь медуза слабо колышет ажурными щупальцами.
   
Молодой мужчина сидит на плоском валуне с непонятным вниманием смотрит на прозрачную воду, а в глазах недоумение и ожидание. Вроде здорово полностью расслабиться и отдаться своим мыслям, забыть о беспокойной жизни и мечтать. Как это не похоже на характер молодого человека, об этом говорит его энергичное лицо, обманчиво мягкий взгляд, худощавое, но сильное тело.
   
В последнее время в погоде происходят различные сбои, климат меняется, предсказать его изменения даже на ближайшее время проблематично. В атмосфере происходит хаос, просыпаются вулканы, прокатилась серия мощных землетрясений, торнадо сносят города, где-то заливает, где-то земля плавится от зноя. А люди, словно сходят с ума хапают и хапают, на фоне повальной бедности дикое обогащение, в руках горстки «избранных» все ресурсы и власть, лишь деньги определяют, кто святой и кто имеет право жить.
   
Виктор один из счастливчиков кто смог удержаться на узкой грани среднего сословия и не упасть в бедность, но и не воспарить в беззаконие с его богатством и вседозволенностью. Золотая серединка, но она самая искушаемая, ведь стоит немного постараться, переступить через свои принципы, через своих друзей и у тебя будет всё. Всё? А может наоборот? Ведь потеря Души не измеряется деньгами. Хотя сейчас очень многим глубоко наплевать на отсутствие таковой, есть деньги и ты почти бог.
   
Происходит нечто в природе и в сознании людей. Ощущение, что должно что-то произойти. Но что? Перемены. Но какие? Всем очевидно, надвигается Нечто. Кто-то с исступлением кидается в религию, кто-то стремится отобрать последнее у ближнего своего, а кому-то на всё наплевать и Великая Апатия поселяется в сердцах многих, так легче — так проще умирать.
   
Но Виктор человек действия, хотя и пришлось затаиться и ждать когда появится Его Величество Момент. Каким он будет, непонятно, но встряска произойдёт планетарного уровня. Всякий знает, так и будет, но не каждый может в этом признаться даже самому себе — все ждут…
   
Море шевельнулось, словно набирает воздуха в лёгкие и начинает подниматься. Виктор заворожено смотрит на неведомый процесс, нет волны, гребня цунами и валящего с ног урагана, море просто поднимается и уверенно наползает на прибрежную гальку. Нет, это не прилив, это что-то другое, вероятно это Начало Конца.
   
У молодого человека округляются глаза, он мгновенно скидывает с себя оцепенение и вскакивает на ноги.
   
Без единого пузырька море заполняет пляж и стремительно врывается в древние развалины Херсонеса. А вот здесь и начинает клокотать, словно набирается ярости, налетает на стены, захватывает всяческий мусор, срывается клокочущим водопадом в колодцы, мгновенно их, заполняя и устремляясь дальше.
   
На интуитивном уровне Виктор бросается не вверх от надвигающего моря, а прыгает в воду и плывёт прочь от берега. Странный поступок. Для обыкновенного обывателя очевидно, молодой мужчина желает быстрой смерти, но это не так, он как никогда хочет жить.
   
А на берегу творится кошмар, немногие люди, застигнутые врасплох стремительно поднявшейся волной, отчаянно барахтаются во вмиг вскипевшей воде, пытаются выбраться на берег, но их швыряет на скалы и морская пена приобретает красный цвет. Шансов спастись нет, море всех перетирает в кровавую кашу, слышны вопли стоны, но всё теряется в мощном гуле приливной волны.
   
Виктор лихорадочно гребёт прочь от берега и чувствует, как взлетает ввысь. Он поднимается всё выше и выше, он на гигантской волне, но не видно её начала и края, просто поднимается горизонт и из поля видимости исчезает береговая линия и… город.
   
Пена щекочет тело, ощущение, что словно в невесомости, и был бы он тяжелее, провалился в воду, словно в омут, настолько сильно море насыщено воздухом и потеряло свою плотность.
   
Вся надежда доплыть до ближайших судов, там спасение, Виктор гребёт из последних сил. Внезапно один из кораблей словно срывается со скалы, затем тонет другой, следом ещё один.
   
— Как же так! — срывается с губ вопль. Виктор не сразу понял, что кричит он сам. Мелькает паскудная мысль, сложить руки вдоль тела и ринутся вниз в насмешку текущим проблемам, но нет, он уверенно гонит её из своего сознания. Да, он один, вокруг поднимается море, город полностью затоплен, мало кто спасётся. Но раз он пока жив, есть шанс и за него необходимо держаться.
   
Рыдания до судорог словно выворачивают его наизнанку. Он понимает, все, кого он любил, кого знал, с кем дружил, кого ненавидел, погребены Потопом. А это именно Великий Потоп, все самые разрушительные цунами в истории Земли на его фоне были бы едва заметной рябью. Но откуда он взялся, что растопило вечные льды на полюсах? Безусловно — это гений человеческой мысли! Наконец-то он создал оружие, способное снести всё живое. Ура, всё же получилось себя уничтожить! Всеобщее самоубийство, ненужно теперь поодиночке спрыгивать с верхних этажей и с размаху биться лбом в стену. Вот теперь можно повеселиться! «Череп Смерти» распухает за горизонтом чудовищным ядерным зонтиком, затмевая солнце. Но причём тут Виктор? Причём тут любящие жизнь? А ну их! Всех в один Котёл с расплавленной смолой. Пусть взывают о помощи! А может, Господь услышит их вопли?
   
Море продолжает подниматься, ущелья и долины исчезают, возникают новые острова, горы мельчают. Испуганные птицы не выдерживают натиска стихии и как люди кончают жизнь самоубийством, целые стаи бросаются в воду, чтобы найти в смерти забвение. Даже дельфины потрясены, они ещё не понимают, что скоро станут полноправными хозяевами на планете.
   
Небольшое стадо выныривает рядом с человеком, пускают фонтанчики, фыркают, осторожно подплывают, глядя на него умными глазами и призывно стрекоча.
   
— Вам весело, а мне не очень, — напрягшись, говорит Виктор, с опаской наблюдая за сильными животными. — Помогли бы, лучше, — усмехаясь, и без всякой надежды говорит он. Виктор не очень верит в истории спасения дельфинами людей.
   
Крупный дельфин подплывает совсем близко, едва не касаясь человека своим сильным телом.
   
— Ты зачем так близко поплыл? — испытывая страх, произносит Виктор, но непроизвольно тянется к жёсткому плавнику и неуверенно хватается за него. Он ожидал, что дельфин дёрнется и уйдёт на глубину, но нет, тот неожиданно плавно поплыл.
   
— Ты что, меня спасаешь? — ещё не веря в происходящее, спрашивает Виктор.
   
Дельфин уверенно рассекает воду, а рядом ныряют и выныривают его сородичи, весело стрекоча, для них это развлечение, а для Виктора надежда избежать смерти. Удивительно — почему не проносятся пенные шквалы, волны не вздымаются, а лишь поднимаются из глубин бесчисленные завесы из пузырьков. Удивительно — нет ветра, небо синее как в сказке, без единой тучки и этот контраст с текущими событиями — ужасен. Но вдруг, нечто подернулось, высоко в небе появляется яркое сияние. Те птицы, что не решились последовать за своими сородичами в пучину моря, вспыхивают, словно спички в шаловливой руке мальчугана и выползает из-за горизонта тяжёлый гул. Словно катящиеся камни с горы страшные звуки, вздыбливают море и вверх, взлетает тысяча смерчей и молний.
   
— Что это?! — в животном ужасе вскрикивает Виктор и буквально сливается с телом дельфина.
   
Животное ощущает страх человека и ему страшно. Дельфины бросаются прочь от надвигающегося кошмара, но их настигает первый шквал, взлетают вверх блестящие тела, тяжёлый звук плющит, словно о наковальню молотом, затем всех засасывает в бесчисленные воронки злобных смерчей и разносит по всему небу.
   
Виктор мёртвой хваткой вцепился в плавник несчастного дельфина, животное дёргается в судорогах, вероятно, погибает. Его жалко до слёз, хотя вернее — пожалеть себя самого, но Виктор обнимает дельфина и плачет, ему кажется, это последнее живое существо, на планете которого он видит и прощается навсегда.
   
— Прости, — шепчет он дельфину. — Во всём виноваты мы, люди… прости.
   
Словно во сне он видит сквозь око гигантского торнадо насмешливые звёзды, его тянет к ним, не хватает воздуха, скоро его вышвырнет в космос и он, растопырив руки, будет нестись по орбите мёртвой Земли. Но причём тут дельфин?!!! В чём он виноват?!!!
   
Как на подушке из мягкого пуха их опускает на поверхность почему-то успокоившегося моря, смерч рассыпается, напоследок пролившись сильнейшим ливнем. Это уже не море, океан проник в него вместе со своими обитателями, Виктор сразу это ощущает. Дельфин не подаёт признаков жизни и медленно скользит в глубину.
   
— Ну, нет! — Виктор подныривает под него и головой подбивает наверх.
   
О, чудо! Дельфин слабо шевельнул плавниками, выпускает тонкий фонтанчик и неожиданно резко стрекочет.
   
— Ты жив! — Виктор целует его как родного. Дельфин вздыхает как человек, смотрит грустными глазами. Затем, позволяет обхватить его за плавник и уверенно плывёт к зависшим над горизонтом тучам.
   
Нещадно палит солнце, мучает жажда и голод, кожа распухла от длительного пребывания в воде, вот-вот лопнет и появится кровь. На мгновение показался чёрный плавник акулы, но хищница не решается связываться с дельфином и уходит в глубину. Виктор ещё сильнее хватается за плавник, испуганно озирается по сторонам. После всего пережитого, когда он уже прощался с жизнью, но словно воскрес, не хочется стать пищей для акул.
   
Тучи на горизонте уплотняются, сквозь них, как мираж, высвечиваются далёкие скальные выступы, озаряемые вспышками молний. Земля! Биение сердца зашкаливает в бешеном ритме.
   
— Быстрее, милый! — кричит Виктор и даже начинает грести одной рукой, помогая дельфину.
   
Мимо медленно проплывает всякий хлам: доски, пустые канистры из-под бензина, вывороченные с корнем деревья и целая сетка с кокосами.
   
— Кокосовое молоко! — озаряет Виктора догадка, от жажды едва не теряет рассудок, тянет руку, но из груды мусора выплывает труп женщины и наезжает мёртвым телом на лохматые плоды, обхватывая растопыренными руками.
   
С криком отдёргивает руку, но когда опомнился, кокосы и женщина уже отплыли далеко.
   
— А ведь это был шанс, — сам себе говорит Виктор, — пытаясь сглотнуть липкую слюну, но едва не расцарапал гортань.
   
Конечно, можно было бы отплыть от дельфина и броситься в погоню за кокосами, но не факт, что животное будет его ждать, а земля столь далека, в одиночку не доплыть.
   
Океан по имени Чёрное море, вновь очищается от мусора. Жутко ощущать, что где-то в его пучине скрываются затопленные города и сёла, повсюду вода и только как призрак в густой дымке земля подаёт сигналы на жизнь. Вот только нужна ли она?
   
Дельфин энергично рассекает воду, пенные струи обтекают тело, приятно щекоча, принося осмысление в воспалённое сознание. Остро захотелось жить — невероятное желание в мире, наполненном смертью. Виктор крутит головой, высматривает далёкие скальные образования, пытается понять, где он. Неожиданно в контурах земли он узнаёт знакомые очертания высокогорного плато Караби яйлы, но странно его видеть омываемое морем.
   
Отплывший холмик из мусора, внезапно оказывается справа, его завернуло течением, и он вновь приближается к Виктору. На этот раз мужчина решает не малодушничать и выдрать из мёртвых рук утопленницы плоды, наполненные живительной влагой.
   
Женщина словно держится за кокосы, её светлые волосы колышутся в такт колебаний волн, и создаётся ощущение, что она жива и от этого становится ещё более жутко. Виктор вновь смалодушничал и упускает возможность схватить орехи, он не может переступить через себя и отобрать даже у мёртвой принадлежащие ей вещи. Как глупо! Но дельфин вновь уносит его от страшного зрелища, а мужчина всё не может отвести взгляда от хрупкого тела женщины. Тоска и горечь захлёстывает его душу, глаза хотят наполниться слезами, но появляется лишь жжение и муть во взоре. Поэтому он не сразу понял, что руки женщины слабо шевельнулись, пальцы разжимаются, и она медленно сползает со связки из косовых орехов в бездну моря. Жива! Сердце бешено ткнулось в рёбра и заработало с невиданной частотой, разнося адреналин по артериям.
   
— Назад! — кричит он дельфину. — Что ты делаешь, куда плывёшь, ты что, не видишь… она жива! — но дельфин упрямо уплывает, он тоже устал и не понимает эмоций человека.
   
Женщина пытается слабо двигать руками, но неумолимо погружается. Ещё пару мгновений и её не станет. Она последний раз вдыхает воздух и скрывается под водой.
   
Виктор словно обезумил, с силой бьёт дельфина кулаком и тот, испустив тревожную трель, шарахается в сторону. Мужчина с отчаянным криком отталкивается от гладкого тела и бросается к женщине, ныряет, широко раскрыв глаза. Где-то внизу замечает тёмный силуэт, исчезающий в перекрещивающихся лучах Солнца.
   
Он готов погибнуть, но её спасти, толкает своё тело на глубину, извиваясь, лихорадочно откидывая воду ладонями добирается до безвольного тела, наматывает волосы на руку и тащит к поверхности… а она сейчас так далека! Вот уже лёгкие судорожно сжимаются ещё миг, и Виктор откроет рот, а это смерть. Но эта смерть будет не только для него одного, поэтому, теряя остатки сознания и разума, почти не видя света сквозь кровавый туман застилающий взор, он выбрасывается на поверхность, но не понимает, что спасён и всё ещё плотно сжимает губы. Трескотня дельфина приводит его в чувство, Виктор судорожно вздыхает, едва не разрывая лёгкие, приподнимает над поверхностью голову женщины, но она не дышит, её сердце уже не бьётся, она умерла уже до того как её поглотило море.
   
— Как же так?! — Виктор рычит, словно зверь, трясёт мёртвое тело как страшную куклу, с силой бьёт кулаком под левую грудь, ломая рёбра. Но что это? Женщина вскрикивает и начинает дышать. Её оцепеневшее сердце получило такую встряску, что дефибриллятор бы не справился. А что теперь делать? Дельфин, на прощание, показав блестящую чёрную спину, ныряет и уплывает прочь.
   
Женщина стонет, изо рта ползёт кровавая пена, Виктор обтирает её лицо водой, бережно поддерживая над поверхностью, а его взгляд полон тоски и обречённости, он понимает, теперь до берега не доплыть.
   
— Лодка, — словно сон звучит голос женщины.
   
Виктор с жалостью смотрит на женщину, всё понятно, начинаются галлюцинации.
   
— Там… лодка, — с нажимом говорит она и пытается вырваться из его объятий.
   
На этот раз мужчина встрепенулся, кидает жадный взгляд и мгновенно натыкается на медленно дрейфующее резиновое плавсредство. Это действительно многоместная лодка, с борта свешивается верёвка, а за неё держится человек, мужчина. Он не может забраться на борт, очевидно силы покинули его, но он продолжает с безумством обречённого цепляться за жизнь.
   
— Есть бог! — Виктор едва не целует женщину и гребёт к резиновому борту.
   
Но едва он касается цепляющегося за верёвку человека, как тот вскрикивает, лицо искажает гримаса ненависти и в диком порыве отмахивается веслом. Виктор с трудом уходит из-под удара и едва не захлёбывается от морской пены.
   
— Это моя лодка… прочь! — мужчина вновь целит веслом.
   
— Послушай, мы не собираемся её отбирать, на ней всем места хватит, — отплёвываясь и кашляя, пытается облагоразумить его Виктор.
   
— Она не выдержит всех… прочь, — вновь свистит весло, но на этот раз значительно слабее, силы у этого человека на исходе.
   
— Мы же погибнем, — прерывающим голосом произносит женщина.
   
— Мне нет до вас никакого дела, но если приблизитесь… раскрою головы этим веслом, — не сдаётся человек.
   
— Ты не прав, подумай своими мозгами, самостоятельно взобраться ты не можешь, только мы сможем тебе помочь. Так долго ты не провисишь… издохнешь ведь… кстати, здесь акулы появились, — Виктор осторожно отпускает женщину и тихо обращается к ней, — сможешь продержаться некоторое время одна? — женщина кивает, в её глазах горит упрямый огонёк и ненависть.
   
— Вы сами издохните, а я потихоньку догребу до берега, — в словах мужчины столько враждебности, что в душе у Виктора пробегает леденящий холодок, но и злость вспыхивает с новой силой.
   
Не сводя с него взгляда, Виктор загребает с другой стороны, с шумом опускается весло, взметнув морскую пену. Тогда Виктор делает другой манёвр, вновь удар веслом, но значительно слабее. У мужчины стремительно уходят силы, но он с непонятным безумством отгоняет Виктора от лодки. На десятый раз мужчина уже не может поднять весло, и Виктор выдёргивает из его рук, пытается схватиться за верёвку, так как и сам на гране бессилия, но тот сильно лягается.
   
— Что же ты делаешь? Пусти, дай влезть, а мы поможем тебе взобраться.
   
— Прочь! — стонет человек и неожиданно вцепляется зубами в горло Виктору и забирает весло.
   
Вода окрашивается кровью, становится дурно и Виктор едва не теряет сознание, но выворачивается и шарахается в сторону. Хочется ругаться, растерзать, эту сволочь, но мужчина словно обретает второе дыхание и весло снова занесено для удара.
   
— Теперь ты точно умрёшь, — на лице Виктора змеится гримаса зловещей улыбки. Жутко болит шея, струйка крови тянется вниз как проволока, окрашивая тёмную воду в весёлый розовый цвет. Он интуитивно кидает взгляд вдаль, на душе холодеет, явственно виднеется чёрный плавник акулы. Определённо, времени совсем нет, а рядом погружается в беспамятство спасённая им женщина, она едва шевелит руками, а глаза и вовсе белеют и закатываются. Сам же Виктор держится на воде лишь на злости, но рассудок не теряет. Глубоко вдохнув воздух, он ныряет, в последний момент, замечая, как в животном страхе расширяются глаза мужчины. Тот бешено молотит ногами, но Виктор и не думает приближаться, он ждёт, когда он совсем обессилит и точно, руки сползают с верёвки, лодка, качнувшись, отходит в сторону, мужчина бросается за свисающим концом верёвки и в этот момент Виктор быстро подплывает и бьёт его в живот. Всё, мужчина в глубоком нокауте, но чудом держится на поверхности, а лодка стремительно уходит. В два гребка Виктор догоняет её и вползает на борт, кидает взгляд на море, акула совсем близко. Видит под кучей хлама ещё одно весло, стиснув зубы, гребёт к женщине, очень вовремя хватает её за волосы, перехватывает рукой её тонкую талию и с диким рычанием втягивает на борт. Она падает, словно растрёпанная кукла, сворачивается в калачик, грудь судорожно вздымается, судороги змейками пробегают по окаменевшим мышцам, она стонет, её выворачивает чистой морской водой.
   
— Молодец, теперь ты точно будешь жить, — хвалит её Виктор.
   
Тем временем мужчина приходит в себя, плаксиво кричит, в мольбе вытягивает руку, но Виктор не шелохнулся. Нет, сейчас зла на него нет, просто он сильно устал и не в состоянии оказать помощь.
   
Мужчина последний раз хлопает ладонью по воде, из глаз брызгают слёзы как у клоуна:- Я был прав, я знал! — выкрикивает он и медленно погружается.
   
Виктор с непонятным равнодушием наблюдает, как растворяется в толще моря силуэт человека. Большой пузырь воздуха вырывается из глубины, а с ней и жизнь несчастного.
   
— Повезло ему, — говорит он.
   
— Почему? — удивляется женщина.
   
Виктор не стал отвечать, он видит, как акулий плавник уходит под воду, хищница устремляется к безжизненному телу.
   
Женщина с трудом приподнимается, облокачивается на борт, смотрит затуманенным взглядом на Виктора, а он на неё. Вероятно, она красивая… но не сейчас… хочется пить и клонит в сон.
   
— Ты не спи, — пугается женщина и оглядывается на далёкие скалы. — Давай грести по очереди, — предлагает она.
   
— Пять минут передохну, — отвечает мужчина, но берётся за весло.
   
— Давай я, — удивительно, но к женщине возвращаются силы.
   
Что-то вроде ревности кольнуло душу Виктора, а ведь она совсем недавно умирала, да что там — была мёртвая… похоже два ребра сломаны… совсем как сорняк… запредельная тяга к жизни. Это открытие неожиданно придаёт силы мужчине, он налегает на весло, лодка вздрагивает и быстро скользит к призрачной земле.
   
— Звать тебя как? — Виктор скользнул по ней взглядом, про себя отмечая её худобу, но там где должно быть, то, что должно иметься — всё на месте, даже в некотором избытке.
   
— Нина, — слегка улыбнулась женщина, она отметила про себя его оценивающий взгляд.
   
— А меня Виктором звать. Как ты в море оказалась?
   
— А ты?
   
— Купаться пошёл.
   
— А нам в ларёк кокосы в сетках привезли, несколько ящиков. Только принимать начала и волной всех накрыло. Орехи меня спасли, уцепилась за сетки, вот и выволокло на поверхность. А что произошло?
   
— В смысле.
   
— С нами, с миром, где люди, где город?
   
— Город под нами, а тот берег — высокогорное плато… в прошлом, — с горечью произносит мужчина.
   
— Неужели война?
   
— Может, и нет. Вероятно, что-то испытали… вот только не всё просчитали… и получилось как всегда.
   
— Океан смешался с морем?
   
— Это как побочный эффект, — предполагает Виктор.
   
— Страшно.
   
— Привыкнешь.
   
Нина замолкает, охает от боли, когда неудачно повернулась, в недоумении щупает рёбра под левой грудью.
   
— У тебя два ребра сломаны.
   
— Откуда знаешь?
   
— Это я тебе их сломал.
   
— Зачем? — без злости спрашивает Нина.
   
— Ты умерла, а дефибриллятора под рукой не оказалось, пришлось бить кулаком.
   
— Спасибо.
   
— Теперь ты будешь жить долго, — усмехается Виктор.
   
— А стоит? — тревожно смотрит на него Нина.
   
— Раз мы живы, значит — стоит, — кивает Виктор.
   
— Какие огромные акулы! — вскрикивает Нина.
   
Виктор вытаскивает весло, оборачивается и вздрагивает, таких монстров он даже по Дискавери не видел. Огромные животные идут параллельно им, синхронно ныряя на волну, блеснули белые пятна на чёрной голове.
   
— Это касатки, — понимает мужчина.
   
— Какие они красивые, — шепчет Нина.
   
— Они хищники и сейчас охотятся.
   
— На нас? — без особого страха спрашивает женщина.
   
— Нет. Они не нападают на людей… по крайней мере так говорят.
   
Виктор осторожно опускает весло, гребёт, стараясь не создавать всплесков. Касатки проплывают мимо, лишь одна слегка тормознула, смотрит на людей, словно запоминая, затем быстро догоняет своих сородичей.
   
— Вот видишь, в нас слишком мало мяса, — нервно хохотнул Виктор.
   
Солнце упорно стремится к горизонту, дует бодрящий ветер, принося ощущение обманчивой свежести. Берег медленно надвигается, а с ним в сердце вселяется надежда, но попутно ей, в самые недра души вползает какой-то первобытный страх.
  
  
   
    
Гл.2
   
   
По дну лодки процарапали ветки деревьев-утопленников, её нос врезается в гущу переплетённых между собой колючих кустов, но под решительным ударом весла протискивается глубже и плавно становится дном на мель. Впереди простирается каменистая поверхность, в кровавых бликах, от заходящего за горизонт Солнца.
   
— Приехали, — шевельнул губами Виктор.
   
— Это теперь наш дом? — с трепетом произносит Нина.
   
Виктор не стал отвечать, прыгает с борта, погружаясь по пояс в воду, за верёвку подтаскивает лодку ближе к берегу, затем стаскивает женщину, про себя отметив её невероятную силу характера. Нина смертельно бледнеет, когда задевает сломанными рёбрами борт лодки, но лишь прокусывает до крови губу, но, ни звука не вырывается из плотно сжатых губ.
   
Обхватив её словно маленького ребёнка, Виктор с трудом выбирается на берег, опускает Нину на жёсткую траву рядом с пламенеющими горными пионами.
   
— Ты полежи, а я поищу воду.
   
— Ночь надвигается, — с усилием говорит женщина.
   
— До утра не продержимся, — Виктор рассеянно скользнул взглядом по траве, мимо камней, но, ни одной ёмкости, которую можно набрать воды, не увидел, а в лодке, кроме старого тряпья и большого махрового полотенца, ничего нет. Всё же он возвращается к лодке, выкидывает на берег все вещи, старой солдатской шинелью укрывает Нину, а сам, перекидывает полотенце через плечо и уходит в направлении виднеющихся воронок. Там пещеры, уходящие глубоко под землю, в них текут подземные реки.
   
Женщина долго провожает его взглядом и когда мужчина исчезает за каменными торосами, не сдерживается и стонет от боли.
   
Ночь стремительно надвигается, всё расплывается в угольной черноте, а сверчки жизнерадостно поют, они не знают, что живут после наступившего конца света.
   
Время идёт, ночь в разгаре, опустившийся холод безжалостно вытесняет тепло из грубой шинели, в которую завернулась как куколка женщина. Через некоторое время Нина впадает в оцепенение и засыпает. Пробуждение происходит резко. Уже утро, из-за сопок едва показалось Солнце, но его лучи мгновенно приносят тепло. Нина выбирается из шинели, растерянно осматривается, Виктора нигде нет.
   
— Виктор! — выкрикивает она. Тишина. Нина находит широкую тряпку, промокшую от росы, выжимает из неё пару капель воды, жадно слизывает, затем туго обматывает тряпку вокруг тела, фиксируя поломанные рёбра, и идёт в ту сторону, куда ночью ушёл Виктор. Она уверена, с ним что-то случилось нехорошее.
   
Идти невероятно тяжело, каждый камень, на который она наступает, отзывается сильной болью под левой грудью. Хорошо бы отлежаться в тёплой постели, на мягких подушках, пить соки, смотреть лёгкие передачи по телевизору. Но приходится идти по росе, продираться между колючих кустарников, маневрировать на обрывах, вскрикивая от резкой боли, когда нужно быстро цепляться за выступы, чтобы не соскользнуть вниз.
   
Холодный пот заливает смертельно побледневшее лицо, а на ум приходятся строчки, сказанные Виктором: «Теперь ты будешь жить долго». Внезапно её пронзает, словно электрическим зарядом, мысль: «Я буду жить долго… но только с ним». Стиснув зубы, Нина почти бежит, дикая боль, словно жалеет её, немеет под сердцем и цепляет только дыхание, не давая полностью вздохнуть. Каждая женщина больше приспособлена к боли, чем мужчины, природа позаботилась об этом, дав возможность женщине не умирать от боли, рожая в муках детей.
   
Спустившись к воронке в земле, Нина замечает в её центре провал — это одна из множества пещер плато Караби яйлы. Осторожно приблизившись к чёрному ходу, она заглядывает туда и содрогается от страха. Это не просто карстовый колодец, он как кишка земляного червя, извиваясь, идёт в глубину и не видно дна, а лишь мрак притягивает словно гипнозом. Неужели можно спуститься по скользким выступам? Но все признаки указывают на то, что именно сюда полез Виктор: куст перед входом, слегка выдернут из ржавой земли, сдвинутые камушки, отметины на влажных стенах.
   
— Виктор! — кричит Нина. Он не отзывается. «Я буду жить долго, но с ним». Мысль крепко засела в голове как навязчивая идея, Нина развязывает тряпку, опоясывающую её грудь, охает от боли, когда сломанные рёбра дёрнулись от её прерывистого дыхания, но сейчас она на такие мелочи не обращает внимание. Рвёт тряпку на полосы, используя вместо ножа острый край скола камня, связывает их между собой, замеряет — метра три, с грустью ухмыляется, снимает джинсовое платье, безжалостно полосует на ленты — ещё четыре метра… мало, снимает даже бюстгальтер, обнажая крепкие груди с яркими сосками — добавляется ещё сантиметров двадцать. Нет, такой длины не хватит. Но Нина всё же привязывает ленту к корявому корню, хватается за ткань и сползает с узкой площадки. Вспышка боли едва не бросает её в беспамятство, левая рука безвольно падает, Нина соскальзывает, но успевает вцепиться в ленту зубами, некоторое время висит, изгоняя из сознания кровавый туман, поднимает левую руку, цепко хватается и начинает безумный спуск.
   
Этот участок природной шахты, почти без видимых выступов, удивляет, что Виктор смог по ним спуститься… или не смог? Нина гонит от себя эти мысли, она надеется, что он жив. Ведь иначе не может быть, чудесное спасение и смерть на дне сырого колодца. Он оступился, он внизу раненый… но живой! Она твердит это как заклинание и упрямо движется к цели. Лента неожиданно заканчивается, она не успевает удержаться и резко сползает, но сжатые пальцы застопорились об чашечки бюстгальтера.
   
Нина висит на одной руке, видя перед собой лишь гладкую стену, покрытую многочисленными натёчностями. Сил, что-либо сделать, нет, подтянуться — не реально. Неужели всё? Она вытягивается, стараясь нащупать ногами опору, неожиданно нога плотно становится на выступ. Нина переводит дыхание, сердце бешено колотится, пот заливает тело, мышцы противно дрожат, во рту и вовсе пересохло. Сейчас необходимо отпустить спасительную ленту, но внезапный страх парализует волю, Нина на гране обморока, но краем сознания слышит слабый стон, это её встряхивает лучше нашатыря. Она старается крепче встать на ноги, решительно отпускает ленту, прижимается всем телом к мокрым стенам и, кромсая нежную грудь об острые камни, приседает. Щупает руками площадку, на которой она стоит, находит выемку, облегчённо вздыхает. Некоторое время отдыхает, сползает ниже и радуется тому, что сейчас под ногами множество выступов, спускаться можно как по лестнице.
   
Тусклый свет едва проникает во мрак пещеры, но глаза уже привыкли к тусклому освещению, поэтому Нина мгновенно замечает лежащего у пещерного органа человека.
   
— Виктор! — она подскакивает к нему, хватает за плечи, со страхом заглядывает в лицо.
   
Он открывает глаза, в них великое изумление:- Нина?
   
— Ты как, что с тобой?
   
— Нога, похоже, сломал.
   
— Как хорошо! — опускается рядом Нина.
   
— Ты чего? — изумляется мужчина.
   
— Ты жив!
   
— Но нам не выбраться, — со стоном произносит Виктор.
   
— Это ты врёшь! — чуть ли не со злобой говорит женщина.
   
— Вру, — вздыхает мужчина.
   
— Здесь есть вода? — озирается по сторонам Нина.
   
— Она всюду… за органом озерцо, — Виктор не сводит взгляда с женщины, невольно скашивает взгляд на обнажённую грудь. — Больно? — видя её раны, спрашивает он.
   
Нина резко прикрывается руками, замечает мокрое полотенце, обматывается, затем идёт к органу, с наслаждением пьёт и всё не может напиться.
   
— Хватит! — слышится голос Виктора. — Отдохни, нельзя так сразу, потом ещё попьёшь… нам ещё долго здесь сидеть.
   
— А вот это ты не угадал! — огрызнулась Нина, но отпадает от воды, подходит к мужчине, присаживается на корточки:- Там, до выступа, моя лента… тебе главное до неё добраться.
   
— Какая лента?
   
— Из платья сделала.
   
— Ну да, конечно, — Виктор скользнул взглядом по её обнажённому телу. — Ты молодец, догадалась… а я вот, переоценил свои силы.
   
— Бывает, — усмехается Нина. Затем, качает головой, стягивает с себя полотенце, чего уж тут стыдиться:- Тебе надо шину наложить.
   
— Я там доску видел, — оживляется Виктор.
   
Нина долго бинтует ногу, прочно зафиксировав её об обломок доски:- Ну как, теперь лучше?
   
— Спасибо.
   
— Теперь вставай, — требует женщина.
   
— Дай я ещё чуть передохну.
   
— Нет, наверху отдохнёшь.
   
— Ты всё же думаешь, что мы выберемся?
   
— Однозначно.
   
— Хорошо, — Виктор встаёт, но сразу заваливается на бок.
   
— Это ты зря делаешь! — сверкнула глазами Нина.
   
— Сейчас… освоюсь, — Виктор вновь поднимается, бледнеет, скрипит зубами. — Пойдём, подруга, — пытается улыбнуться он.
   
— Виктор, — Нина перебрасывает его руку через своё плечо и сама морщится от невыносимой боли и с жёсткостью говорит, — ты должен чётко понять — здесь смерть, а там — жизнь.
   
— Эх, почему я тебя раньше не встретил.
   
— Но встретил ведь, — улыбается Нина.
   
— Это подарок судьбы.
   
— Как знать. Многие говорят… я не подарок, — многозначительно произносит женщина.
   
— Теперь я обязательно доберусь до поверхности.
   
— Хочу сказать по секрету, если сможешь выбраться… я тебя буду уважать, — прерывисто говорит Нина, она вновь на гране обморока от дикой боли, но вида не показывает.
   
— Послушай, у тебя же рёбра сломаны! — как вкопанный останавливается мужчина.
   
— Пустяки… почти не болит.
   
— Понятно, — качает головой Виктор и словно у него появляется второе дыхание, не обращая на режущую боль в ноге, подсаживает Нину на выступ в стене.
   
Женщина прижимается к холодной поверхности, оборачивается, в глазах недоумение.
   
— Что-то не так? — не понимает мужчина.
   
— Я не вижу цели твоего спуска в пещеру.
   
— Ты о воде? Ёмкость не нашёл.
   
— Тогда… зачем спускался… чтобы напиться самому?
   
— И это тоже, — не стал врать Виктор, — я хотел намочить полотенце, оно махровое, много бы впитало воды, а теперь оно на моей ноге.
   
— М-да, с твоей ногой.
   
— Прорвёмся. Где-то на плато есть озеро, точно не знаю в каком именно месте, но днём поискать можно. Нам бы выбраться, — с сомнением говорит Виктор.
   
— Выберемся, — Нина запихивает свою боль далеко в сознание и карабкается наверх.
   
Мужчина некоторое время смотрит на неё, затем на лице появляется выражение сродни взгляду хищного зверя, попавшего в ловушку, он бросается на стену и быстро догоняет женщину. У свешивающейся ленты он с усмешкой смотрит на перекрученный бюстгальтер.
   
— Между прочим, этот лифчик жизнь мне спас, — зардевшись, говорит Нина чистую правду.
   
— Верю, — внезапно суровеет Виктор. Он щупает ленту, натягивает на себя, проверяя на прочность. Узлы, связывающие куски, скрипнули и сильнее затягиваются под весом мужчины. — Хватайся за меня, не сможешь держаться руками, вцепляйся зубами в мою одежду.
   
— Ты сможешь меня удержать? — не верит Нина, — давай я сама попробую… я в школе по канату лазила.
   
— Но то в школе, — фыркает Виктор, а сейчас попа перевесит… ладно… шучу. В тебе веса меньше, чем в худосочном баране… вытащу… крепче хватайся, — он чувствует, как его торс обвивают цепкие пальчики. — С богом! — выдыхает он.
   
Если бы не Нина, отчаянно цепляющаяся за него, скорее всего Виктор не вылез из жуткой пещеры, но страх за жизнь этой хрупкой женщины, словно взорвал сознание и дал силы, которых, казалось, уже не было. И всё же это было чудо то, что они увидели слепящее Солнце и без сил рухнули на поверхности, у страшного провала.
   
Нина всё ещё цепляется за Виктора, словно ещё не верит в спасение, или боится вновь соскользнуть в темноту пещеры. Но вот, мужчина пошевелился, с трудом перевернулся, неловко откинув перебинтованную ногу, глянул на женщину и неожиданно смеётся.
   
— Ты чего? — отпрянула от него Нина.
   
— Ты прекрасна, — продолжает смеяться Виктор.
   
Нина придирчиво осматривает себя. Она вся в глине, в каких-то грязных потёках, волосы торчат как испуганные сосульки, а из одежды у неё лишь подранные ажурные трусики. Неожиданно она прильнула к губам Виктора и его смех мгновенно обрывается.
   
— Спасибо, — отрываясь от неприлично затянувшегося поцелуя, говорит Нина.
   
— За что, за поцелуй?
   
— За то, что спас меня.
   
— Это ты меня спасла, — Виктор произносит с грустью, в глазах возникает тревога, он вспомнил, где они.
   
— Нам необходимо идти, — поднимается женщина.
   
До лодки они добраться не смогли, единственное, что у них получилось, выбраться из воронки и заползти под разлапистое карликовое дерево. Здесь когда-то была стоянка спелеологов, виднеется пятно от кострища, в корнях дерева, заботливо прикрыты пустые консервные банки и даже пара стеклянных бутылок — безусловно, это настоящее сокровище. Вот ещё спички раздобыть бы? Неожиданно просыпается голод и наглым образом сжимает пустые желудки.
   
— Кушать хочется и опять… пить, — с грустью говорит Нина.
   
— Надо идти к озеру, — Виктор пытается пошевелить ногой, но резкая боль заставляет его прикусить губу, чтобы не вскрикнуть.
   
— Мне трудно дышать, — сознаётся Нина, — я не смогу идти.
   
День медленно ползёт, убивая в душах надежду, Виктор и Нина с каким-то безволием лежат под деревом, не в силах сдвинуться с места.
   
Ночь как всегда застаёт врасплох, Нина цепенеет от холода и даже не замечает, как её накрывает своей рубашкой Виктор.
   
Какая-та птица завязла в листве, скачет, расшвыривая сухие веточки, затем мелодично свистнула, вспорхнула и разбудила Нину. Раннее утро, может часов пять, холодно, но не так ужасно как было накануне. Женщина со стоном прислоняется к стволу дерева, замечает на себе рубашку, озирается по сторонам, Виктора нет. Беспокойство кольнуло душу, но пока не страх. Она долго ждёт, затем решает выползти из-под дерева, но слышит волочащиеся шаги, Виктор, опираясь на сухую ветку, ковыляет к ней, раздвигает ветки, вползает, улыбаясь, смотрит на неё.
   
— Как я тебя долго ждала, — только и смогла вымолвить Нина.
   
— Испугалась, что я ушёл?
   
— Что ты! — излишне горячо восклицает женщина.
   
— Понятно, — усмехается мужчина и вываливает из карманов целые жмени кузнечиков. — С холода они едва двигаются, собрать их было совсем просто.
   
— Мы что, будем ловить рыбу? — удивляется Нина.
   
— Нет, мы их будем есть.
   
— Кузнечиков?
   
— Безусловно.
   
— Сырыми?
   
— Обязательно.
   
— Ты с ума сошёл… ешь сам. Ты знаешь, я не голодна, — сглатывает невольно выступившую голодную слюну Нина.
   
— Ты будешь, их есть.
   
— Меня вывернет, — Нину действительно начинает тошнить, но желудок пустой и она лишь икнула, растеряно хлопает глазами. — Насекомых есть нельзя! — выкрикивает она.
   
— А что можно? — с иронией спрашивает Виктор. — Если нам повезёт, доберёмся до озера, наловим лягушек.
   
— Б-р-р!
   
— А потом, может, словим диких голубей.
   
— Это немного лучше. Может, с них и начнём?
   
— Для этого нужны силы, — Виктор, тщательно скрывая омерзение, решительно сует в рот кузнечика.
   
— Вкусно? — не сводит с него дикого взгляда Нина.
   
— Что тебе сказать… конечно… дрянь.
   
— Поняла, — вздыхает женщина, — что ж, давай и мне.
   
Удивительно, но трапеза из мерзких насекомых придаёт им те необходимые силы, чтобы изгнать из сознания замаячивший где-то в глубине, призрак смерти.
   
Некоторое время они отдыхают, восстанавливают сумбурные мысли в порядок, затем Виктор решительно поднимается, опираясь на палку:- Пойдём, что ли, — говорит он, с тревогой глядя на Нину.
   
— Мы идём к озеру? — радуется она.
   
— Нет, до озера мы не дойдём. Вернёмся к лодке, там куча тряпья, тебе необходимо сделать тугую перевязку.
   
— А как же с водой решить?
   
— Решим, — тяжело вздыхает мужчина.
   
Путь к морю оказался просто невыносимым. Невероятно сложно идти по каменным гребням, в любую минуту рискуя соскользнуть в понор и завязнуть в страшных карстовых воронках, а иногда на пути словно вырастают, колючие кустарники и в них приходится втискиваться, раздвигая упругие ветви, а ведь любое неосторожное движение отдаётся дикой болью. Но всё когда-то заканчивается, веет свежестью и холодом, Виктор и Нина неожиданно выходят к своей первой стоянке.
   
— Лодку не унесло, — радуется мужчина. Впопыхах он не привязал её к берегу — непростительная оплошность и то, что её не стянуло с мели — словно милость свыше. Он незамедлительно пытается исправить свою ошибку, спускается в воду и в недоумении вздрагивает:- Вода ледяная… градусов одиннадцать. Произошёл спад… или теперь так будет всегда.
   
— Да, для купания не слишком комфортно, — Нина, не стесняясь, скидывает с себя рубашку Виктора и лезет в море, что бы смыть себя всю пещерную грязь. Охает, жмурит глаза, садится по плечи и окунается целиком, выныривает, старательно смывает с себя грязь и выходит из воды свежая как речная нимфа. Глядя на неё, Виктор на мгновение забывает про боль в сломанной ноге.
   
— Глаза сломаешь, — ехидно говорит женщина, — верёвку не вырони.
   
— Ах да, — Виктор, упираясь об палку как на костыль, поспешно выбирается на берег, разбрасывая в стороны тучи из брызг, привязывает лодку к обломку камня. Затем выбирает подходящие куски ткани, полосует их на ленты, усаживает перед собой Нину и, стараясь не смотреть на вызывающе торчащие соски, умело бинтует, стягивая рёбра:- Не туго, дышать можешь?
   
— Нормально… сразу легче стало… и теплее.
   
Виктор укрывает её шинелью, присаживается рядом, вытянув больную ногу, задумывается. Можно сказать, они выжили, временно выжили. А что дальше делать? На насекомых долго не продержишься и с водой проблема.
   
— А морскую воду можно пить? — без всякой надежды спрашивает Нина.
   
— Нельзя.
   
— Почему.
   
— Просто умрёшь.
   
— Перспектива не очень, — ёжится женщина. — Тогда найди воду, — требует она.
   
— Вот об этом я сейчас думаю, — стрельнул на неё взглядом мужчина.
   
— И каковы успехи?
   
— Нулевые, — сознаётся Виктор.
   
— Не густо.
   
— Это так. Впрочем…
   
— Ты что-то придумал? — оживляется Нина.
   
— Следующего утра дождаться надо.
   
— Зачем? Это очень долго. Зачем? — повторяет она.
   
— Я заметил, утром сильная роса, а тряпья у нас много, можно намочить и отжать воду.
   
— А что, идея правильная, — соглашается Нина, — но вновь мучиться столько времени… это пытка.
   
— Другого пути у нас нет… пока нет.
   
— Ладно, будем ждать. Слушай, — оживляется она, — а давай рыбу попробуем ловить… у нас кузнечики остались! А рыбка свежая, сочная!
   
— Чем ловить будем? — хмыкает Виктор.
   
— Из верёвки нитку выдернем.
   
— А крючок из чего сделаем?
   
— Ну… так ты подумай, — она испытующе смотрит на него, а в глазах бегают светлые лучики.
   
Виктор хмыкает, но не признать резонность в словах Нины, не может. Взгляд скользнул к ремню, он быстро стягивает его, вертит перед глазами.
   
— Этот шпенёк на пряжке… может из него получится крючок сделать? — предлагает она.
   
— Вполне, — соглашается Виктор.
   
Он камнем размочалил пряжку, вытаскивает блестящий стерженёк, рассматривает при свете Солнца, с удовлетворением улыбается:- Есть место к чему верёвку можно привязать… изогнём, наточим об камень, вот только шип сделать не получится. Хотя… если кончик загнуть и камнем расплющить… может получиться.
   
— Ну так, делай! — с нетерпением толкает его Нина.
   
— Ты пока верёвку распусти, — распоряжается мужчина и погружается в непростой процесс изготовления крючка без соответствующих инструментов. Изогнуть шпенёк он смог, наточить — тоже, но с зазубриной, как он не старался, результат нулевой. — Крючок готов, но рыба, если она есть море, часто срываться будет, — предупреждает он.
   
— Нам бы хоть одну поймать. Они такие сочные, — с навязчивостью повторяет Нина.
   
Виктор привязывает гайку вместо грузила гайку, найденную на дне лодки, цепляет крючок, придирчиво осматривает своё творение, но Нина лихорадочно суёт ему дохлого кузнечика.
   
— Что ж, с богом, — мужчина наживляет кузнечика и делает заброс.
   
Томительно тянется время, рябь от Солнца слепит глаза, ветра нет и очень жарко. Нина долго сидит рядом, затем в глазах появляется разочарование, она отползает в густые кусты, некоторое время наблюдает за замершим в ожидании мужчиной, затем глаза закрываются, она засыпает.
   
Первая поклёвка была неожиданной и Виктор не успевает подсечь рыбу, когда она срывается, мужчина страшно огорчается, но кузнечики ещё есть, быстро цепляет новую наживку, заброс — вновь рывок и достаточно сильный. На этот раз он умело подсекает и стремительно тянет к берегу, чтобы рыба не опомнилась и не сорвалась с крючка.
   
На миг показывается из воды светлое брюхо, вздыбив хвостом небольшой бурун, рыба пытается уйти в сторону, но мужчина рывком выбрасывает её на берег и радостный смотрит на Нину, но она сладко спит, морщась во сне, трогательно шевеля губами, словно пьёт воду.
   
Виктор быстро хватает лобастую рыбу, краем сознания определив, что она явно не черноморская, бьёт об камень, вновь поднимает, пытаясь определить её вес. Где-то на килограмм, с удовлетворением поджимает он губы, удачно… весьма удачно… пожалуй это молодой тунец.
   
Посмеиваясь, ковыляет к сладко спящей женщине, сваливается рядом, охает от боли, но вновь улыбается.
   
— Что такое? — Нина дёргается от прикосновения к ней холодного тела рыбы и моментально просыпается, приподнимается на локтях, в глазах смесь из удивления и радости. — Поймал? Какая рыбка, сочная. А когда мы будем, её есть?
   
— Прямо сейчас.
   
— Поджарить бы, — несильно взгрустнула женщина, — впрочем, будем считать, что это суши.
   
— Так, с большой натяжкой, — соглашается Виктор и острым краем камня кромсает толстую рыбину. — На вот, — протягивает её выпученные глаза, — в них много воды.
   
— Выглядит не очень аппетитно… но лучше, чем кузнечики, — Нина целиком заглатывает своеобразное лакомство, тщательно жуёт, — на мой взгляд, несколько безвкусно, но очень сочные, — делится она своими впечатлениями.
   
Внутренности, которые Виктор запретил есть, опасаясь паразитов и солидный кусок хвоста он решает оставить на наживку, но и того, что осталось, хватает с лихвой. Оставлять в такую жару запасы, нет смысла, быстро испортится, поэтому наелись не просто от пуза, а запредельно много.
   
После еды они улеглись под кустарником и просто бездельничают, смотрят на ужасающе огромную гладь моря и каждый думает о своём. Некоторое время они молчат, но вот Нина с тревогой смотрит на Виктора:- Как ты думаешь, а кроме нас кто-то остался в живых?
   
— Остался, — кивает мужчина.
   
— Может и здесь люди есть?
   
— Вероятно.
   
— Вот только никого не видно, — вздыхает женщина.
   
— Придёт время… столкнёмся, — неопределённо отвечает Виктор.
   
— Как-то ты говоришь без энтузиазма, — настораживается Нина.
   
— Да нет, я хочу встречи, вот только, люди могут быть разными.
   
— Наверное, ты по жизни, одиночка? — догадывается Нина.
   
— В какой-то мере да. Я очень избирательно отношусь к друзьям и недоверчив к людям.
   
— Это плохо, — хмурится женщина, — а я вот, люблю шумные компании. У меня много друзей. Как они сейчас? — её глаза увлажняются, она быстро отводит взгляд, словно не хочет показывать своё переживание. — А что это? — внезапно встрепенулась она и поднимает руку в сторону моря.
   
Невнятное сооружение медленно выдвигается справой стороны и дрейфует в сторону земли.
  
  
   
    
Гл.3
   
   
Виктор вскакивает, опираясь на палку, поспешно ковыляет к берегу. Нина держит в руке цветастую тряпку, пару раз взмахивает, но непонятное сооружение, напоминающее корабль из мультфильмов, огибает берег и скрывается в противоположной стороне.
   
— Что это было? — округляет глаза женщина.
   
— Надувной аттракцион, верно, сорвало в каком-то парке.
   
— А люди на нём есть?
   
— Вполне.
   
— Он к берегу пристанет? — с надеждой спрашивает Нина.
   
— Да. Его точно тянет к земле.
   
— Так надо идти!
   
— Это очень далеко. Подлечим раны, тогда и пойдём.
   
— Я сама схожу! — не унимается женщина.
   
— Остынь! Ты даже не можешь себе представить, как опасно передвигаться по Караби яйле, здесь вся поверхность изрыта карстовыми воронками… да ты и сама видела.
   
— Но им, вероятно, понадобится наша помощь!
   
— Очень может быть, — кивает Виктор. — Но может, это мы станем им обузой? Давай всё же подлечимся… с плато никто не денется.
   
Нина вздыхает, в глазах горит упрямый огонёк, но доводы Виктора воспринимает, нехотя заползает под куст, на глаза надвигается грусть. Тем временем мужчина не спешит укладываться рядом, внимательно смотрит в небо, в его взгляде и радость и тревога одновременно.
   
— «Обезьяна» крутится, — произносит он непонятные слова.
   
— Что ты сказал? — думая, что ей послышалось, переспрашивает Нина.
   
— Я говорю… «обезьяна». Так спелеологи такую облачность называют. Крутится-крутится где-то в небе, а погода просто чудесная и внезапно прыг на землю и разражается диким шквалом с сильнейшим ливнем.
   
— Как здорово! Напьёмся!
   
— С одной стороны да, но с другой… находиться под ледяными струями, не совсем правильно.
   
— Так давай лодку вытащим и перевернём, — оживляется женщина.
   
— Резонно. Вот только переворачивать её не следует, она послужит хорошим резервуаром для воды.
   
— А как же мы под неё подлезем?
   
— Необходимо из камней соорудить фундамент и затащить на него лодку.
   
— Поняла, — Нина вновь выбирается наружу, оглядывается по сторонам, камней кругом великое множество, вот только таскать их больно, — женщина вздыхает, но принимается за работу.
   
Так получилось, что Виктор больше помогает ей, со своей ногой он явно не работник. Но, через несколько часов, им удаётся соорудить нечто подобия жилья. Лодка крепко стоит на фундаменте и утяжелена крупными камнями, чтобы её не сорвало порывами ветра. За это время они так устали, столько потеряли с потом жидкости, что жажда становится просто невыносимой, а пресловутая «обезьяна», скакнула в сторону, и в море разражается сильнейший ливень с громогласными раскатами грома и слепящими вспышками молний.
   
— За что?! — чуть не плачет Нина.
   
— Так бывает, — мрачнеет Виктор, — завтра будем собирать росу.
   
Но наличие сего уродливого жилья вносит неожиданный уют в их непростые обстоятельства. Получился домик, низкий, вползать необходимо в узкий лаз, но мгновенно возникает чувство защищённости и есть возможность полностью расслабиться и ждать когда срастутся кости и можно будет в полной мере заняться бытом. Единственная проблема — конечно вода. С едой более-менее решено, хотя не факт, что рыба будет ловиться и дальше. А вдруг она случайно зашла в эти воды? Хочется верить, что бог будет милосерден, ведь не просто так они остались живы. А вдруг… Караби яйла… рай? Или всё же, нечто противоположное? Но, может статься, что из-за недостатка места, на залитой океаном земле, Господь решил смешать и ад и рай в одном котле — авось — что-нибудь получится необычное, где чистота чувств не будет омрачена детской наивностью и сможет отличить зло от добра и в случае необходимости дать жёсткий отпор. Хочется надеяться, что каждый выберет для себя наиболее приемлемый вариант.
   
Ещё один день пощадил мужчину и женщину, а ночь в их тесном убежище, не может достать холодом и ощущение невероятного комфорта, гасит боль в израненных телах, вносит в чувства умиротворение и спокойствие. Сон комкают сумбурные мысли и заполняет их сознание сказочными сюжетами, где нет кошмаров, но есть жизнь, к которой стоит стремиться.
   
Словно взрывается мир, гром грохочет как залпы скорострельных тяжёлых орудий, свет от вспышки молнии врывается под закрытые веки и мощный ливень вонзается в лодку, словно хочет её продырявить.
   
— Что это?! — просыпается Нина, дёргается, охает от боли.
   
— И до нас добралась «обезьяна»! — громогласно хохочет Виктор.
   
— Дождь? Вода! Миленький, вода! — Нина на миг обвивает руками шею мужчине и ползёт из убежища прямо под бешеные струи воды, подставляет ладони, и они моментально наполняются живительной влагой. — Боже, как вкусно! — восхищается она.
   
Лодка полностью наполняется водой, дно провисает и почти не оставляет места для людей, но они испытывают невероятное облегчение, а следовательно и ощущение уюта.
   
— Как здорово! — вздрагивая от вспышек молний и грома, шепчет Нина.
   
— Да, дождик знатный, — соглашается Виктор, — вовремя дом себе сделали.
   
— С бассейном на втором этаже! — смеётся Нина.
   
— Мы почти как олигархи, — шутит Виктор.
   
— Бери выше — как боги.
   
— Замахнулась.
   
— А то! — вздёргивает нос хрупкая женщина. Теперь ей всё нипочём, с водой порядок, еду, её мужчина добудет — жизнь налаживается!
   
Шквал из воды, молний и порывистого ветра продолжается долго, на море творится нечто запредельное, вновь появились смерчи и просеивают воду, отсеивая живых от мёртвых. В каждую минуту взрывается тысяча молний, поверхность моря как вздыбивший иглы дикобраз, электричество всюду и кажется, плавиться даже вода. Но удивительное дело, женщине и мужчине, которые затаились под многоместной резиновой лодкой, нравится буйство природы, восторг переполняет души, им кажется — идёт всеобщее очищение. Действительно, воздух сладок, пахнет свежестью, электричеством и морем. Громовые раскаты, рвут пространство и отдаются низким рокотом в подземных полостях плато, с шипением несутся пенные ручьи, но, ни один поток не несётся к хлипкому убежищу, словно некто заботливой рукой отводит опасность и не позволяет разрушить труд двух сильных людей.
   
Всё мгновенно стихает, лишь изредка, далеко за горизонтом, полыхнёт пространство, да докатятся отголоски грома.
   
— Здорово! — прижимается к мужчине женщина. Она пристроилась на его плече и едва не мурлычет от удовольствия, а он прижимает её к себе и улыбается своим мыслям. — Как мне хорошо, и такое невероятное чувство защищённости… и мне спокойно, — она засыпает, сладко посапывая в две дырочки, а он долго не может уснуть, но не от боли, чувства переполняют его.
   
На этот раз взошедшее солнце их не будит, и они отсыпаются чуть ли ни до обеда, если конечно можно так выразиться в данном случае. Виктор осторожно высвобождает руку из-под шеи Нины. Некоторое время смотрит на беззащитное в сладком сне лицо, задерживается на её пухлых губах, трепетных ресницах, на тонкой фигуре, удивляясь про себя, откуда в столь хрупком создании такие силы. Не удержавшись, словно вор, украдкой целует её в губы и она отвечает, бессознательно, всё ещё не просыпаясь. Виктор выползает и убежища, вздыхает полной грудью, с удовольствием оглядываясь вокруг. Затем, морщась от боли, разбинтовывает ногу, пытается прощупать сломанную кость и внезапно понимает, что у него простой вывих, вероятно он даже порвал мышцы, но это просто сильный вывих. Это открытие будоражит его, он прощупывает выскочивший сустав, жмурится и резко дёргает ногу и едва не теряет сознание от взрыва боли, но мгновенно приходит облегчение, сустав занимает прежнее положение, хотя из-за опухоли нога напоминает надутую шину в чёрных пятнах от внутреннего кровоизлияния. Он плотно бинтует ногу, но уже без жёсткой доски, которая приносила столько страданий.
   
— А ведь жизнь действительно налаживается, — сам себе говорит он.
   
В кустах находит завёрнутые в тряпку остатки от рыбы, они протухли и неприятно смердят, но для наживки подойдёт, готовит снасть и спускается к морю. Уже без удивления замечает чёрные плавники касаток. Животные резвятся в холодной воде, словно шаловливые школьники, но предмет их забавы не очень забавный. Они подкидывают в воздух некое существо, Виктора обдаёт холодом, ему показалось, что это человек, но затем он понимает, это несчастное ластоногое, заблудившееся в водах Великого Потопа. Всё равно жутко наблюдать игру страшных хищников. Но вот морского зверя подкидывают мощным ударом хвоста, он взлетает в воздух метров на десять, беспомощно кувыркаясь, размахивая ластами, с шумом падает вниз и скрывается под водой. Чёрные плавники исчезают, и на поверхности расплывается красное пятно.
   
Совсем рядом от берега появляются несколько усатых морд, часть морских котиков улизнула от касаток, и теперь осматривают незнакомые берега. Виктор напрягся и залёг между камней, с жадным интересом наблюдая, как животные, поспешно выбираются из воды. Морские котики, извиваясь, скачут по берегу, вертят гладкими головами, встревожено рычат, они чудом избежали смерти. Но Виктор уже раздувает ноздри от возбуждения, глазами ищет острый камень, находит и, прячась за неровности на земле, ползёт к животным.
   
— Ой, что ты делаешь?! — громкий возглас Нины вспугивает ластоногих, и они поспешно соскальзывают в воду.
   
— Ну вот, — в разочаровании перекатывается на другой бок Виктор, — всю охоту разрушила.
   
— Ты что, хотел убить этих беззащитных животных?
   
— Это вкуснее, чем кузнечики! — пытаясь её образумить, произносит Виктор.
   
— Так лучше я насекомых буду кушать, чем видеть, как ты убиваешь этих животных! — в сердцах восклицает Нина и добавляет, прищурив светлые глаза, — я даже не предполагала, что ты такой жестокий.
   
Взрыв негодования бурей проносится в груди мужчины, он хочет назвать её дурой, но осекается под льдистым взглядом прелестной женщины и мямлит:- Ты не права, Нина.
   
— Может быть, — соглашается она, — но ты лучше рыбы налови.
   
Она подходит к Виктору, присаживается рядом:- Ты прости меня, глупую дуру, но я ещё не готова к такому.
   
— Ладно, проехали, — Виктор отшвыривает в сторону острый камень. — Но такого шанса может и не быть.
   
— Я знаю, — Нина целует его в шею. — А почему ты доску вытащил? — она видит плотную повязку на его ноге.
   
— Перелома нет, — счастливо улыбается Виктор, — обычный вывих.
   
— Здорово! — светится от счастья Нина. — Ой, касатки! — с восторгом замечает она резвящихся мощных животных.
   
— Они только что пообедали… котиком, — с насмешкой говорит мужчина.
   
— Хорошо, что я не видела, — серьёзно произносит молодая женщина.
   
На это раз их словно наказывают свыше, до самого вечера, ни одной даже слабой поклёвки, сколько уже наживок перепробовали, толку никакого. Нина сидит мрачная и старается не смотреть в глаза Виктору, а есть уже хочется, но мужчина, ни жестом, ни взглядом не показывает, что на неё рассержен.
   
— Завтра наловим кузнечиков, — едва не всхлипывает Нина.
   
— С огнём нужно что-то придумать, — хмурится Виктор, — те же кузнечики, обжаренные в углях… говорят… деликатес.
   
— Я уже их хочу, — облизывается женщина.
   
— А мясо морского котика… прости, — видя, как мгновенно грустнеет лицо Нины, спешит извиниться Виктор за вырвавшееся бестактное напоминание.
   
Эта ночь на удивление тёплая, радость для Нины, но Виктор почему-то хмур. Они долго сидят у моря, предполагая, что кто-то всё же клюнет на наживку, но рыбы нет, словно всё вымерло. Вскоре из-за молчаливых сопок выплывает месяц, и звёзды зажглись необычно ярким светом. В мире без городов ничто не может с ними соперничать — они единственные, что даёт свет.
   
— Вот бы зажигалка, какая завалялась, костерок бы… я так любила в походы ходить, — Нина жмётся Виктору, на плечи накинута грубая шинель, в глазах мечтательное выражение.
   
— Теперь мы в походе навсегда, — глубокомысленно изрекает Виктор.
   
— Послушай, неужели нельзя огонь зажечь? Я от бывалых походников слышала, что это элементарно.
   
— Жаль, что их нет рядом, — хмыкает мужчина.
   
— Ну, там, палочку потереть, — без особого энтузиазма предлагает Нина.
   
— Ага, особенно если все они влажные и трухлявые. Необходимо что-то жёсткое, лучше бамбук, или, на худой конец, дуб, бук или что-то подобное. Я уже обдумывал все эти варианты.
   
— А искру из камня вышибить?
   
— Всюду известняк, он искры не даёт, кремний или гранит… что-то в этом роде нужно.
   
— А ты знаешь, я где-то читала… какой-то автор… забыла, как его звать, но это не важно, один из его героев с помощью стёкол из-под часов… глиной как-то закрепил их между собой, воды внутрь залил, и получилось увеличительное стекло, и потом всё так просто поджигал.
   
— Это, Жюль Верн, — улыбается Виктор, — Таинственный остров.
   
— Да, точно, Жюль Верн, я в детстве его читала!
   
— А у нас нет часов, нет очков, нет стёкол, а глину здесь не найти.
   
— Было бы увеличительное стекло… эх! А нельзя его как-то сделать, что-нибудь отшлифовать.
   
— Что именно? — с иронией улыбается мужчина.
   
— Ну, не знаю? Лед, например!
   
— Лед?
   
— Ах да, конечно, где его найдёшь, зимы ждать надо, — пожимает плечами женщина.
   
— Здесь есть ледяная пещера… я, даже знаю, как к ней пройти… и это сравнительно недалеко отсюда, а спуск совсем простой, — Виктор даже привстал в возбуждении. — Там есть ледяное озеро и лёд там небывалой чистоты, вероятно даже чище самого чистого стекла. А ведь линзу из него можно приготовить. Ты чудо, Нина! — от переизбытка чувств он её крепко обнимает. Она морщится от боли, но счастливо улыбается:- Хочется прямо сейчас идти, — говорит она. — А как же ты его шлифовать будешь, у нас нет абразивов, всяких паст? — беспокоится она.
   
— Руками, теплом рук, — смеётся Виктор, он уже определённо знает, огонь они добудут.
   
Такое ощущение, что они перешли на следующий уровень в некой компьютерной игре под названием — жизнь. От перевозбуждения они долго не могут заснуть, разговаривают, но по молчаливому согласию, о прошлом старательно говорить избегают, эта тема под запретом. Они строят планы на будущее, очень хочется построить настоящий дом, а ночь тёплая, так хорошо сидеть, Нина прижалась крепкому мужскому плечу, так и заснула.
   
Виктор спал не более двух часов, он осторожно отодвигает от себя Нину, подкладывает под её голову свёрнутую тряпку, а сам ковыляет к морю, радуясь, что уже может наступать на больную ногу.
   
Рассвет окрашивает море в нежные пастельные тона, в ближайших кустах просыпаются птицы, но ещё не поют, лишь прыгают с ветки на ветку. Совсем близко от берега проплывают касатки, вероятно, выслеживают морских котиков. Виктор внимательно осматривает берег, но ластоногих животных не видит. Сейчас бы он не стал идти на поводу у женщины и не задумываясь, пошёл бы на охоту. Он меняет протухшую на крючке наживку, делает заброс, некоторое время сидит, в надежде на поклёвку, но чуда не происходит. Тогда он, со вздохом поднимается, идёт ловить кузнечиков, но и здесь его ждёт неприятный сюрприз, ночь была тёплой и эти твари скачут как лошади по полю боя, с больной ногой он не смог поймать, ни одного. Виктор вновь возвращается в свой лагерь, вытаскивает снасть, обновляет наживку, без надежды на успех закидывает, сидит, грустно склонив голову.
   
— Как там с кузнечиками? — подходит к нему Нина. Она сладко зевает, ёжится от утренней прохлады, но бесстрашно зачерпывает ледяную морскую воду и умывает лицо.
   
— С кузнечиками полный облом, — неохотно отвечает Виктор.
   
— Что так? — испытующе смотрит на него Нина.
   
— Тепло. Они только по холоду едва ползают.
   
— Жаль, кушать хочется. Ты тут полови рыбку, а я пройдусь вдоль берега, может, что найду.
   
— Пройдись, — с непонятным безразличием говорит Виктор.
   
— Да всё будет нормально! — Нина неожиданно треплет его за волосы, она чётко улавливает его состояние, и оно ей не нравится.
   
Виктор погружается в свои тяжёлые размышления, а она, смешная в солдатской шинели, легко бредёт вдоль берега.
   
Как странно, но Нина впервые замечает окружающую красоту: суровые скалы прикрыты голубым туманом, зеленеют рощи из кустарниковых деревьев, в долинах пламенеют шапки горных пионов и восхищают своей красотой эдельвейсы. Клубящийся туман, поглощая скалы, словно втекает в долину, делая её загадочной и таинственной.
   
— А ведь это тучи! — восклицает женщина и понимает, как высоко вознёсся весь мир, почти к самому небу, даже дух захватывает.
   
Затем она смотрит в море и её ужасает огромные просторы. Ни одного корабля, ни дымка на горизонте, лишь касатки крутятся у самого берега. Им хорошо, сколько воды! Но что это? Нина видит на берегу блестящее чёрное тело и белые пятна по бокам. Она срывается в бег и останавливается как вкопанная. На отмели завяз детёныш касатки, вероятно, его учили охотиться на морских котиков, но он не рассчитал силы. Жалость затуманила глаза женщине, но его сменяет жёсткое выражение, Нина, не узнавая себя, смотрит на детёныша касатки как на будущую жертву. Совсем рядом виднеется огромный плавник, касатка-мать, пытается вызволить своего детёныша из смертельной западни, подрывая каменистую землю плавниками.
   
Спотыкаясь о камни, Нина бредёт в свой лагерь, на душе пусто и гадко, но она всё для себя решила, мир жесток — необходимо выжить любой ценой.
   
— Виктор, — глухо говорит она, — на отмели завяз детёныш касатки.
   
Мужчина долго смотрит на неё, затем кивает:- Будь здесь, туда не ходи… я всё сделаю как надо.
   
Он уходит, а Нина заходится в рыданиях, затем заползает под лодку и затихает, словно в оцепенении.
   
Виктор быстро находит то место, где на отмели лежит беспомощный детёныш, волны нет и нет никаких шансов, что его смоет на глубину, а касатка-мать не в состоянии сделать подкоп, это не мелкая галька, здесь крупные камни.
   
Спрятав жалость глубоко в подсознание, мужчина находит острый обломок камня. Он мечтает убить детёныша с первого раза, но Виктор понимает — не получится. Придётся бесчисленное количество раз наносить удары по истекающему кровью телу, прежде, чем тот умрёт.
   
Виктор заходит в воду, стараясь не смотреть в глаза малышу, который даже в таком возрасте — огромен. Касатка-мать приподнимает лобастую голову и в упор смотрит на человека, словно хочет его запомнить, и страшен её взгляд. Взгляды, человека и морского зверя встречаются, Виктора бьёт озноб, но не от страха перед морским чудовищем, а от того, что на глазах матери он будет убивать детёныша.
   
Мужчина шагнул, крепко сжимая обломок камня, касатка-мать ткнулась в берег, но она слишком велика, чтобы выброситься на берег и заслонить телом своего малыша. Детёныш чувствует приближение человека, но его вес не позволяет ему отпрянуть, увернуться и он ждёт со странной отрешённостью.
   
— Ты всё равно умрёшь под палящим Солнцем, — обращается Виктор к детёнышу, но всё равно не находит для себя оправдания.
   
Он подходит совсем близко, ледяная вода обжигает тело, но Виктор не чувствует холода. Можно поднимать камень, но, неожиданно пальцы сами собой разжимаются, и орудие для страшного убийства с хлопком уходит под воду.
   
Не сознавая, что делает, Виктор брызгает водой на подсыхающую кожу детёныша, затем бросается в воду и, разрывая об мелкие камни подушечки пальцев, горстями откидывает размокшую землю из-под тела малыша. Затем, находит упавший камень и с помощью его лихорадочно гребёт под детёнышем, вырывая траншею. От жуткого холода тело сводит судорогами, кожа теряет чувствительность, и мужчина не замечает многочисленных порезов на своих руках, он думает, что это кровь детёныша и едва не плачет, боясь не успеть спасти свою несостоявшуюся жертву.
   
Но вот, малыш шевельнулся, почувствовав прибывающую под ним воду, отчаянно дёргается. Виктор, напрягаясь из всех сил, старается спихнуть его в большую воду, подошедшая так вовремя волна, помогает ему в этом, малыш соскальзывает с отмели и уходит на глубину. Мужчина, не удержавшись от рывка, падает в глубокую воду и сталкивается нос к носу с исполинской касаткой. Он зависает в ледяной воде и смотрит широко открытыми глазами в её глаза, видит большой рубец у плавника — давняя встреча с человеком и Виктора пронзает мысль — так выглядит смерть. Вибрирующие щелчки вздыбливают кожу, словно хороший массаж, касатка его изучает. Внезапно она разворачивается и уходит к своему детёнышу. Виктор сначала не понял, что произошло, может она разворачивается для нападения, но морское животное растворяется в глубине, а мужчина энергично гребёт к берегу, спотыкаясь и падая, бежит на твёрдую землю и без сил падает на жёсткую траву. Затем, садится, смотрит в море. На поверхности показывается плавник детёныша и рядом всплывает гигантская касатка.
   
— Счастливого пути! — кричит мужчина и смеётся. В животе от голода ревут тигры, а на душе распускаются фиалки. — Счастливой охоты… всем нам, — вспоминая сказку про Маугли, тихо добавляет он и не знает, что сказать своей голодной женщине, когда придёт к ней, неся в подарок дурацкую улыбку вместо мяса.
   
Нина встречает его с почерневшим лицом, она боится смотреть ему в лицо. Женщина тысячу раз пожалела, что сказала ему про детёныша касатки, и теперь эта смерть будет преследовать всю жизнь.
   
— Я столкнул его с отмели, — разводит руки Виктор. — Право, это не охота, а убийство, — оправдывается он.
   
— Какой же ты дурак! — заливается в счастливом смехе Нина, она бросается ему на грудь и со страстью впивается в губы. Мир словно рухнул им под ноги, всё завертелось в безумном порыве, миг, и острое наслаждение вспыхивает как взорвавшаяся сверхновая звезда. Мужчина и женщина даже не поняли, что произошло, они слились в единое целое… наверное, это любовь.
   
— Я тебя люблю, — с трепетом шепчет Нина, а он не может от неё оторваться и страстно целует в тёплые губы. — Теперь я твоя жена, — тихо произносит женщина, а в глазах бегают лукавые огоньки. — А ты ненасытен, — деланно отбивается она от его ласок, но сникает и вновь — полёт в сказочные дали.
   
Они забыли про голод, про всё…. и ещё бесконечно долго занимались любовью не в силах оторваться друг от друга.
   
— Как здесь хорошо! — раскинув руки, смеётся Нина.
   
— Я тебя люблю, — склоняется над ней Виктор.
  
  
   
    
Гл.4
   
   
Как хорошо, что есть вода, можно пить сколько угодно, вот только животы неприятно отвисают, а щёки впадают. Виктор вновь занимается рыбалкой, а Нина бродит по окрестности в поисках чего-то, что можно пожевать. Под одним камнем наткнулась на гигантскую сороконожку, отпрянула, брезгливо отряхнула руки, ковырнула палкой скопление улиток, вспомнила про французские блюда, где эти брюхоногие подаются в сухом вине, раздавила одну из них, скривилась, глядя на выползшую слизь. Нет, будет умирать с голоду, но этот деликатес не для неё. Попыталась побегать за кузнечиками, но они с наглой лёгкостью упархивают, развернув яркие крылья. Разворошила старые кострища, оставленные прошлыми экспедициями спелеологов, даже нашла пару высохших костей, пожалела, что она не собака, лакомство было бы ещё то! Со вздохом залезла в чужую помойку, палкой выгребла кучу разнообразного мусора, среди которого нашлись и весьма ценные вещи: ржавые банки из-под тушёнки, опять же — пустые бутылки, сломанная вилка, измочаленный целлофан — видно он будет храниться вечно и, неожиданно выкатывается сморщенная, проросшая с разных сторон… картошка. У Нины даже прерывается дыхание, рот наполняется тягучей слюной. Она без сил опускается перед воистину настоящим сокровищем и вспоминает огромные сковородки, наполненные дымящимся жареным картофелем, вперемежку с золотистым луком и всё это шкварчит и испускает дивные ароматы. Картина, представленная ею, настолько яркая, что она едва не впилась зубами в вялый картофель, но укоризненно качает головой, все сгребает, расфасовывает по карманам и, счастливая несётся к Виктору.
   
— Ты посмотри, что я нашла! — вываливает перед потрясённым человеком груду сморщенного картофеля.
   
— Нина! — только и нашёлся, что ответить мужчина.
   
— Срочно надо идти к твоей пещере, — безапелляционно заявляет женщина.
   
— Однозначно! — вскакивает на ноги Виктор. — Сколько же ты его нашла?
   
— Двадцать прекрасных картошек, — раздуваясь от гордости, говорит Нина.
   
— Ну и пир же у нас будет! — страстно целует её в губы Виктор.
   
— Э-э, это потом, — почувствовав его затянувшийся поцелуй, отстраняется от него Нина.
   
И вот, начинаются лихорадочные приготовления к предстоящему штурму ледяной пещеры. На этот раз Виктор благоразумно готовит из тряпок надёжные канаты. Из-за недостаточной длины, пришлось даже пройтись к той пещере, где он сорвался, и вытянуть ленту, которую впопыхах забыли вытащить. Нина с небывалой радостью отвязала свой лифчик и моментально нацепила на себя, она никогда не была поклонницей нудизма и ходить с неприкрытой грудью ей неловко, даже в обществе любимого мужчины. Правда, Виктору это не очень понравилось, он уже привык наслаждаться их мягкими формами с яркими пятнами в центре, которые будоражат сознание и помогают забыть о сверлящем голоде. Но, пришлось смолчать, ночью он решил сполна взять упущенную выгоду.
   
Лишь спустя час они добрались до пещеры. Она уходит строго вертикально и из неё явственно дует холодом. Канат сброшен, его конец звучно стукнулся о дно. Взяв с собой обломок вилки, Виктор легко спускается, а Нина замерла в тревожном ожидании на страховке вверху.
   
Он отсутствует долго, не просто выцарапать подходящий кусок льда, но Виктор не торопится и вырезает достаточно правильный круг, теперь осталось, теплом ладоней, придать ему форму линзы.
   
Вздрогнула лента из скрученных тряпок, Нина поддалась вперёд, в нетерпении приоткрыв губы и, увидев, как из темноты появляется фигура мужчины, в нетерпении выкрикивает: — Ну что, получилось?
   
— Скоро будем, есть жареную картошку! — раздаётся такой родной и желанный голос. Нина улыбается, помогает ему выбраться, рассматривает глыбу льда, в удивлении качает головой:- Неужели из этого, что-то может получиться?
   
— Определённо получится, — уверенно произносит Виктор, — ты только найди что-нибудь сухое.
   
Виктор колдует над куском льда и, вскоре в его руках сверкает большая линза, тающая прямо на глазах под палящим солнцем. Не мешкая, он направляет её на груду из сухих опилок, веточек, кусочков бумаги и перетёртых листьев. Яркий луч фокусируется в центре, Нина всё ещё не до конца верит в это мероприятие, трудно представить, что холодный лёд, может создать огонь. Но курится дымок, ползёт тёмное пятно, Нина тихонько раздувает едва заметную искру и, вдруг вспыхивает пламя. Звонко смеясь, она подкладывает маленькие веточки, затем большие и вот они сидят у потрескивающего костра, с наслаждением вдыхают дым.
   
— Давай картошку, — улыбается Виктор и внезапно натыкается на задумчивый, несколько отрешённый взгляд.
   
Нина смотрит ему в глаза и неожиданно говорит и звучит это так дико, что Виктор теряется:- Послушай, а может, попробуем, найти что-нибудь из еды другое?
   
— Не понял? — у мужчины гаснет улыбка, он с тревогой смотрит на женщину, ища в глазах следы помешательства, но взгляд чистый и светлый.
   
— Понимаешь, — с болью говорит она, — может это картошка… единственная на этой земле, взять и просто так съесть. Нам жить здесь всю жизнь. Ты понял мою мысль?
   
Виктор щурит глаза, с удивлением смотрит на женщину, во взгляде появляется уважение:- Ты готова сейчас страдать от голода, ради будущего?
   
— Ты посмотри, сколько на ней отростков, стоит её посадить и нас ждут большие урожаи.
   
— Это так, — мужчина катает в руках мягкие клубни, — ты права… моя милая женщина… но у нас совсем нет еды… загнёмся ведь.
   
— Давай, всё же, попробуем рыбу ловить… я одного кузнечика поймала.
   
— Ну, как скажешь, — пересиливая сверлящий голод, через силу говорит Виктор.
   
Без особой надежды забрасывает снасть, а голову сверлит безжалостная мысль, всё равно придётся съесть этот картофель… а идея какая правильная!
   
Сильный рывок болью отдаётся в пальцах, верёвка натягивается как струна, о поверхность моря с громогласным звуком шлёпнул хвост большой рыбины. Виктор вскакивает, едва не подворачивает больную ногу, к нему на помощь кидается Нина, но только мешает, Виктор уже крепко стоит на ногах и старается подвести рыбу к берегу.
   
— За жабры хватай! — кричит он, когда умудряется подтащить её к берегу.
   
Нина бесстрашно заходит в воду, зажмурив глаза, бросается на бьющуюся, на отмели рыбу, умудряется схватить под жабрами и, верёвка обвисает, она срывается с крючка.
   
— Держи её! — орёт Виктор. Не обращая на боль в ноге, ринулся на подмогу. Короткая схватка и немаленький тунец выброшен на берег.
   
— Я знала! — приплясывает у прыгающей по камням рыбой Нина.
   
Виктор разбивает камнем тунцу голову, смеётся:- килограммов двадцать будет!
   
— И это на кузнечика?
   
— Нет, на кузнечика клюнул какая-та зеленушка, а тунец её, — уверенно говорит Виктор. — Шпенёк от ремня приносит нам удачу!
   
— А чья идея?
   
— Твоя, моя милая! Тащи дрова, скоро у нас пир будет!
   
В прошлом, Нина прохладно относилась ко всем рыбным блюдам, но сейчас её глаза горят от восторга, это мясо кажется ей столь нежным и вкусным, что она едва не теряет сознание от наслаждения, поедая хорошо прожаренные куски.
   
— Не рычи! — шутит Виктор.
   
— Буду! Я охотница, повелительница Чёрного моря!
   
— Тогда рычи громче! — хохочет мужчина.
   
Они съели неумеренно много, но плохо не стало, вероятно желудки ещё не успели ссохнуться, а вот дышать — тяжело, но на душе так легко!
   
Рыбина лежит огромная, такая грандиозная и красивая. Вот теперь необходимо подумать, как её сохранить. Будет большим грехом, если она испортится, но у них есть огонь и масса сухих веток, которые можно накрыть прелыми листьями.
   
Валит густой дым, а Виктор развешивает над костром бесчисленные куски мяса. Теперь, некоторое время, можно забыть о голоде и подумать, о строительстве дома, а также подобрать подходящую лужайку для посадки картофеля. А ещё, следует сходить за мыс, глянуть, пристал ли к берегу надувной корабль.
   
Странно, но Виктора страшит встреча с людьми, он боится, что рухнет тот сказочный мир, что они построили в своём воображении и чувствах. Ему хорошо с этой женщиной, но будет неправильно жить в затворниках.
   
Решено, еды полно, дом надо строить немедленно. А чего тянуть? К тому же среди торчащих скал обнаружили одну расколотую на несколько частей, вот тебе почти три стены, правда пол уходит трещиной куда-то вглубь, может даже переходит в пещеру, но её можно засыпать, уложить веток, подпереть балками потолок, настелить травы, чтобы стекала вода. С очагом придётся потрудиться, обтёсанных камней нет, глины тоже, но печь — одна из главных элементов дома, да и Нина мечтает об этом. Если постараться, можно наделать различных кладовок для хранения съестных припасов и всяких нужных вещей.
   
Чуть ниже от будущего жилья, обломки из скал и просто каменных глыб образовали нечто закрытого участка сто на сто, заполненного красноватой землёй, жирной на ощупь с перспективой на плодородность. Перед тем как заняться строительством, Виктор и Нина решают посадить картофель, время ещё есть и к середине осени будет первый урожай.
   
Нина выкапывает лунку, Виктор бережно опускает туда клубни. Одна лунка, вторая… четырнадцатая, на пятнадцатой Виктор протягивает руку за следующим картофелем, но Нина качнула головой.
   
— Ты чего? — удивляется Виктор.
   
— Больше нет, — обожгла взглядом женщина.
   
— Как это нет, я считал, ещё пять штук должно быть, — опешил мужчина.
   
— Плохо считал, — ехидно заявляет Нина.
   
— Как это? — округляет глаза Виктор.
   
— Забудь, — требовательно говорит женщина.
   
— Хорошо, — пожимает плечами мужчина.
   
Виктор не стал настаивать на своей правоте, хотя в душе что-то резануло, но жалость к хрупкой женщине перевесила. А, пускай лопает, с меня не убудет!
   
Нина с насмешкой наблюдает за Виктором, всё же в некотором роде он примитивный, но это нормально, мужчины все такие, они во многом не дотягивают до женщин с их неизменной интуицией и осторожностью. Право, они как дети. Женщина украдкой смотрит, как он откидывает в сторону крупные камни, а по обнажённой спине непринуждённо пробегают сильные мышцы, и веет от тела спокойствием, уверенностью. Дыхание перехватывает, неужели этот мужчина её?
   
Ни в этот день, ни в следующий, поход за мыс не получается. Будущее жильё вычищается, складируются камни и подбираются по назначениям, сломанные ветки очищаются от коры и сушатся под Солнцем.
   
Наконец-то набралось достаточно материалов для строительства и Виктор с Ниной, перед тем как полностью загрузиться постройкой жилья, решают произвести вылазку за дальний мыс. К немалому удивлению для женщины, Виктор готовит устрашающего вида дубинку, привязав к толстой палке острый кусок камня, затем делает отмашку, с удовлетворением хмыкает и Нина тоже хмыкает, но с насмешкой.
   
— Между прочим, тебе тоже необходимо оружие, — глядя на её скептическое лицо, произносит Виктор.
   
— От кого отбиваться будем, сэр? — как солдат вытягивается она в струнку.
   
— От зверей.
   
— Что-то не слышала, чтобы в Крыму хищники водились.
   
— Не от тех зверей, — говорит Виктор и Нина ощущает в его взгляде такой холод, что ей становится не по себе. — Давай так, что бы ни происходило, будешь слушаться моих команд, ни какой самодеятельности, — строго произносит мужчина.
   
— А что-то должно произойти? — сникает Нина.
   
— Уже произошло, люди выброшены из привычной среды, все их чувства, отрицательные или положительные обострятся до придела, так что надо быть готовыми к любым неожиданностям.
   
— К каким неожиданностям? — вздрагивает женщина.
   
— На тонущих кораблях иногда случается паника.