Среди пассажиров большого океанского парохода, отплывающего из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, находится чемпион мира по шахматам Мирко Чентович. Более информированный приятель рассказчика сообщает, что в двенадцать лет Мирко осиротел. Сердобольный пастор из глухой югославской деревушки взял его на попечение. Мальчик оказался глуповатым, упрямым, косноязычным. Его неповоротливый мозг не усваивал простейших вещей. Необычные способности Мирко к игре в шахматы обнаружились случайно. Он много раз выигрывал у пастора, его соседа, любителей-шахматистов из соседнего городка.

Учась шесть месяцев в Вене у знатока шахматной игры, Мирко так и не научился играть вслепую, так как не мог запомнить предыдущие ходы партии. Этот недостаток не помешал успехам Мирко. В семнадцать лет он уже имел с десяток различных призов, в восемнадцать — стал чемпионом Венгрии, а в двадцать — чемпионом мира.

"Лучшие игроки, несомненно превосходившие его умом, силой воображения и смелостью, не смогли противостоять его железной, холодной логике."

В то же время он оставался ограниченным, неотёсанным парнем. Используя свой талант и славу, он старался заработать как можно больше денег, проявляя при этом мелочную и грубую жадность. В течение многих месяцев он не проиграл ни одной партии.

На пароходе рассказчик находит любителей шахмат, среди которых выделяется шотландец Мак Коннор, горный инженер. Мак Коннор принадлежит к той категории самоуверенных, преуспевающих людей, которые любое поражение, воспринимают как удар по своему самолюбию. Мак Коннор уговаривает чемпиона за солидный гонорар дать сеанс одновременной игры компании любителей шахмат. Чемпион предлагает, чтобы все любители играли против него сообща.

Эта партия кончается полным поражением любителей. Мак Коннор требует реванша. Чентович соглашается. На семнадцатом ходу складывается выгодная для любителей позиция. Мак Коннор берётся за пешку, как вдруг его останавливает рука человека лет сорока пяти с узким, резко очерченным, мертвенно-бледным лицом. Он предсказывает развитие игры и наше поражение. Игроки изумлены, ведь предугадать мат за девять ходов может только игрок высшего класса.

"Его внезапное появление, его вмешательство в игру в самый критический момент показалось нам чем-то сверхъестественным."

Благодаря советам незнакомца любители добиваются ничьей у чемпиона мира. Чентович предлагает сыграть третью партию. Разгадав, кто был его настоящим и единственным противником, он смотрит на незнакомца. Охваченный честолюбивым азартом, Мак Коннор настаивает, чтобы незнакомец один играл против Чентовича, но тот отказывается и выходит из салона.

Рассказчик находит незнакомца на верхней палубе. Тот представляется доктором Б. Это имя принадлежит уважаемой в старой Австрии семье. Оказалось, он не подозревает, что с успехом играл против чемпиона мира. Поколебавшись, доктор Б. соглашается на новую партию, но просит предупредить любителей, чтобы они не возлагали слишком больших надежд на его способности. Рассказчик поражён точностью, с которой доктор ссылался на мельчайшие подробности партий, сыгранных разными чемпионами. Видимо, он много времени посвятил изучению теории шахматной игры.

Доктор Б. с улыбкой соглашается, добавив, что произошло это при исключительных обстоятельствах. Он предлагает рассказчику выслушать его историю.

Рассказ доктора Б

Во время Второй мировой войны Б. на пару с отцом возглавлял юридическую контору в Вене. Они давали юридические советы и управляли имуществом богатых монастырей. Кроме того, конторе было доверено управление капиталами членов императорского дома.

Гестапо неотступно следило за Б. За день до того, как Гитлер вошёл в Вену, эсэсовцы арестовали его. Б. был включён в группу людей, из которых нацисты рассчитывали выжать деньги или важные сведения. Их поместили в отдельные номера отеля «Метрополь», где находился штаб гестапо. Не прибегая к обычным истязаниям, фашисты применили более утончённую пытку полной изоляцией.

"Они просто поместили нас в вакуум, в пустоту, хорошо зная, что сильнее всего действует на душу человека одиночество. Полностью изолировав нас от внешнего мира, они ожидали, что внутреннее напряжение скорее, чем холод и плети, заставит нас заговорить."

У Б. отобрали часы, а окна заложили кирпичами, чтобы он не мог определить время суток. Две недели он прожил вне времени, вне жизни. На вопросы их вызывали регулярно и заставляли подолгу ждать. Четыре месяца спустя Б. дожидался своей очереди перед кабинетом следователя. Там, в небольшой прихожей, висели шинели. Из кармана одной шинели ему удалось украсть небольшую книгу и принести в свой номер.

Книга оказалась пособием по шахматной игре, сборником ста пятидесяти шахматных партий, сыгранных крупнейшими мастерами. Использовав вместо шахматной доски клетчатую простыню, Б. слепил из хлебного мякиша фигуры и принялся разыгрывать описанные в сборнике партии.

Первую партию он разыгрывал множество раз, пока не довёл до конца без ошибок. На это ушло шесть дней. Ещё через шестнадцать дней Б. уже ни нуждался в простыне.

"Силой своего воображения я мог воспроизвести в уме шахматную доску и фигуры и благодаря строгой определённости правил сразу же мысленно схватывал любую комбинацию."

Ещё через две недели Б. мог разыграть любую партию из книги вслепую. Шахматный задачник стал оружием, при помощи которого он мог бороться против угнетающего однообразия времени и пространства. Постепенно Б. начал получать от своего занятия эстетическое удовольствие. Это счастливое время длилось около трёх месяцев. Потом он снова очутился в пустоте. Все партии были проштудированы десятки раз, и у Б. оставался единственный выход: начать играть в шахматы с собой самим. Постепенно Б. охватила «искусственно созданная шизофрения, ‹…› намеренное раздвоение сознания со всеми его опасными последствиями». Во время игры он приходил в дикое возбуждение, которое сам называл «отравлением шахматами».

Пришло время, когда это наваждение стало оказывать разрушительное действие не только на мозг Б., но и на его тело. Однажды он очнулся в госпитале с острым расстройством нервной системы. Лечащий врач знал семью Б. и рассказал ему, что произошло. Тюремный надзиратель услышал в камере Б. крики, подумал, что к узнику кто-то проник, и вошёл. Едва он показался на пороге, Б. бросился к нему с кулаками, заорал: «Делай ход, негодяй, трус!», и с такой яростью начал душить, что надзирателю пришлось звать на помощь. Когда Б. тащили на медицинское освидетельствование, он вырвался, попытался выброситься в окно, разбил стекло и сильно порезал руку, после чего остался шрам. В первые дни в госпитале он пережил что-то вроде воспаления мозга, но вскоре его рассудок и центры восприятия полностью восстановились.

Доктор не сообщил гестапо, что Б. полностью здоров, и добился его освобождения.

"Стоило мне вспомнить о моём заточении, как в сознании наступало затмение, и только много недель спустя, собственно говоря, только сейчас, на пароходе, я нашёл в себе мужество осознать то, что пережил."

Предстоящую партию Б. считает испытанием для себя. Ему хочется выяснить, сможет ли он играть с живым противником, и каково состояние его рассудка после заключения в гестапо. Больше он к шахматам прикасаться не намерен: доктор предупредил его, что возможен рецидив «шахматной горячки».

На следующий день Б. вчистую обыгрывает чемпиона мира. Чентович требует реванша. Между тем рассказчик замечает начало приступа тихого помешательства у Б. На девятнадцатом ходу он начинает делать грубые ошибки. Рассказчик сильно хватает Б. за руку, проводит пальцем по шраму и произносит единственное слово: «Вспомните!». Покрывшись холодным потом, Б. вскакивает, признаёт за Чентовичем победу, извиняется перед зрителями и заявляет, что больше никогда не прикоснётся к шахматам. Затем Б. кланяется и удаляется «с тем же скромным и загадочным видом, с каким впервые появился среди нас».