Молодой стрелок по имени Христиан задумчиво сидел посреди гор, близ охотничьего шалаша, поджидая дичь, и вспоминал о прошлом, о том, как в молодые годы оставил позади родину в надежде «вырваться из круга всего, к чему привык с детства...» и отыскать своё счастье на чужбине. Загрустив, он покинул свой пост и медленно спустился с горы к берегу ручья, где пробыл до глубокой ночи, вслушиваясь в переменчивую мелодию волн. 

По-прежнему оставаясь углублённым в свои мысли, Христиан бездумно выдернул из земли торчавший корень и в то же время услышал под почвою глухой протяжный стон, потрясший его душу. В припадке страха молодой стрелок собирался покинуть столь тревожные места, как вдруг увидел позади себя доселе незамеченного мужчину, ласково ему поклонившегося и осведомившегося о причине его беспокойства. Собравшись с духом, Христиан поведал незнакомцу о таинственных скорбных звуках, мрачно проведённом вечере и снедающей его меланхолии. «Ты молод ещё, и не в силах переносить суровость одинокой жизни», — промолвил мужчина, решив на некоторое время составить своему новому товарищу компанию в путешествии.

«Они шли, и незнакомец казался уже старинным приятелем юноше». Чтобы как-то развлечься в пути, молодой стрелок начал рассказ о своей жизни у родительского очага. Отец его был садовником, страстно любящим своё ремесло и планирующим обучить ему сына. Но тот терпеть не мог ухаживать за цветами. Вместо этого Христиан грезил стать рыболовом, затем торговцем, отчего даже отправился к купцу в город, но вскоре вернулся разочарованным домой. Влечение к охотничьему образу жизни зародилось в мечтательном юноше однажды, когда батюшка заговорил про горы, «по которым езжал в молодости». С тех пор жизнь под родным кровом стала Христиану не мила, и одним весенним утром он решил навсегда покинуть отчий дом. 

«Новый мир открылся передо мной; я не чувствовал усталости». Обходив большую часть манящих гор, юноша вышел к жилищу старого лесничего, у которого вот уже как три месяца состоит на службе, попутно изучая местные края и обучаясь охоте. 

Выйдя, наконец, из дебрей тёмного леса к расколотому горному хребту, незнакомец крайне настоятельно посоветовал Христиану направить свои стопы дальше по тропинке, ведущей к выветрившимся развалинам замка Руненберг, а сам исчез в тёмной бездне расщелины, на дне которой, рядом со старой шахтой было расположено его жилище. 

Следуя совету случайно приобретённого друга, юный охотник добрался до древнего здания и заметил свет в одном из окон. «Устремлённый туда взор его проник во внутренность древней обширной залы», где обворожительной красоты женщина раздевалась под звуки своего мелодичного пения. «Нагая прохаживалась она по зале взад и вперёд; тяжёлые вьющиеся кудри образовали около неё тёмное волнистое море, из которого блестящие члены нежного тела сияли подобно белому мрамору». Спустя некоторое время чарующая нимфа подошла к золотому поставцу, вынув из него усыпанную драгоценными камнями каменную дощечку, а затем внезапно оказалась у окошка, отворив его, и протянула испуганному Христиану свой волшебный сувенир, сказав: «Прими на память!». Всё исчезло перед глазами одурманенного молодого человека. 

Наступило утро. Христиан проснулся на красивом холме. Руненбергские развалины остались далеко позади. Удивлённый и смущённый юнец принял случившееся в тёмную пору за сон. 

Рассчитывая добраться до знакомых земель, он около полудня набрёл на уютную, но незнакомую деревеньку. Сладостные звуки органа привлекли его в церковь. Слушая проповедь благочестивого проповедника, Христиан случайно увидел молодую девушку, более других углублённую в молитву. «Никогда ещё сердце юноши не бывало так полно любви». Мрачный призрак ночи отстал от него и удалился. 

В этот день всё село праздновало жатву, и юноша решил присоединиться к гулянию, тем более что в весёлой толпе оказалась и девушка из церкви — молодая Лизавета, дочь богатого мызника. Пока пленительная красотка наслаждалась танцами, Христиан познакомился с её родителями и поступил в услужение садовником в их дом.

С этой поры для покинувшего отчизну странника началась новая жизнь. Вскоре все в доме, особенно хозяйская дочь, сердечно его полюбили. Прошло полгода, и Лизавета вышла замуж за Христиана. А ещё через год он стал отцом удивительной крохи, названной Леонорой. 

Шло время, молодой садовник наслаждался счастьем, омрачённым лишь тоской по родителям. «Особливо думал он, как бы порадовался отец тихим его счастьем и садовничьим ремеслом». И вот Христиан решил, наконец, пуститься в путь и посетить свою родину.

Вновь он оказался перед горным хребтом. «Ноги его подкашивались; часто останавливался он и сам удивлялся своей боязни и трепету». Решив отдохнуть в тени раскидистого дерева, Христиан заметил под ним старика, с интересом разглядывающего цветок. Лицо его показалось юноше смутно знакомым. То был его отец. Обрадованные встречей родственники кинулись друг другу в объятия. Вместе с заново обретённым отцом, жена которого умерла, а кров опустел, Христиан вернулся к жене и ребёнку. 

Минуло пять лет. В дом к некогда простому садовнику, ставшему теперь одним из виднейших людей во всем околотке, на постой попросился чужестранец, возвращавшийся из путешествия. Три месяца ютился незваный гость у дружной и приветливой семьи. На четвёртый он вновь собрался в путь, оставив на сохранение Христиану свои сбережения. «Если я не возвращусь в течение года, то удержите их как знак благодарности за оказанную вами мне дружбу», — молвил он и уехал. 

Слишком усердно хранил доверенное золото Христиан, слишком часто его пересчитывал, радуясь кокетливому подмигиванию монет и в тайне надеясь, что владелец сокровищ никогда не вернётся за ними. Жадность постепенно пожирала в прошлом бескорыстного юношу.

Истёк условленный срок. О чужестранце не было вестей, и его состояние было потреблено на расширение хозяйства. Скоро в деревне заговорили о процветании молодого мызника. Христиан был радостен и доволен. Однако вскоре Лизавета стала замечать за своим мужем некоторые странности: он бредил во сне, в беспамятстве расхаживая по комнате и бормоча что-то о чужеземце и о прекрасной нагой даме, не выходил работать в поле, утверждая, что слышит ужасный подземный стон, как только выдернет какой-нибудь корень. Отец пытался помочь своему сыну, «убеждал его вернуться на путь истинный», старался вывести из «мира диких скал». «Я помню ясно, как растение впервые ознакомило меня с горем земного мира; с той поры понял я вздохи и ропот, которые всюду раздаются в природе, стоит только прислушаться; в растениях, травах, цветах и деревьях болезненно гноится обширная язва; все они труп прежнего, роскошного, скалистого мира; все они являют очам нашим страшное тление. Я понимаю теперь, это самое хотел мне поведать тот корень своим тяжким вздохом; он забылся от муки и все открыл мне», — сказал Христиан старику в ответ на все его уговоры, вновь поддавшись разъедающей меланхолии. 

Во время очередного праздника жатвы он не отправился в церковь, не принял участия в деревенских гуляниях. Вместо этого снедаемый тоской молодой человек бесцельно бродил по лесным тропкам, где ему неожиданно повстречалась отвратительного вида старуха, представившая лесной женщиной. После короткого разговора скрюченная бабка проворно скрылась меж деревьев, обронив давно утерянную и позабытую Христианом магическую дощечку с драгоценными камнями, что некогда вручила ему обнажённая красотка из замка Руненберг. Неужели именно эта дивная дама обратилась перед ним отвратной ведьмой? Видел ли он на самом деле среди ветвей её упругий стан и блеск золотого плаща? Как бы там ни было, случайная находка воспламенила тлеющую внутри алчность. Некогда примерный муж позабыл о жене, решив направиться в обвалившуюся шахту на поиски богатств, и сгинул в её непроглядном мраке. Все село сожалело о пропавшем мызнике. 

Прошло два года. Умер отец Христиана, сошли в могилу и родители Лизаветы. Молодая вдова заново вышла замуж, не в силах в одиночку управиться с огромным хозяйством и безуспешно противиться неминуемому разорению. Несмотря на её упорный труд, от былого имущества осталось в итоге всего лишь несколько овец и одна корова.

В один из полных несчастья дней Лизавета сидела с работой на лугу и вдруг увидела странный облик, приближавшийся издали; то был человек в совершенно изорванном платье. Он нёс за плечами что-то тяжёлое в туго завязанном мешке. Подошедши поближе, чудаковатый оборванец поздоровался с обескураженной женщиной и представился ей давно исчезнувшим Христианом, отыскавшим таки несказанные богатства. В подтверждение своих слов развязал он и вытряс мешок, наполненный обыкновеными камнями, схватил два кремня, ударил друг об друга, высекая искры и горячо утверждая о затаённом в их сердцах огне. Лизавета не знала, что делать, от испуга и жалости. Безумец же отвернулся, направился к лесу, где его поджидала ужасная лесная женщина, и скрылся из виду. С тех пор несчастный не показывался более.