В доме московского купца Харитона Авдуловича нынче большая суета: знатный гостёк, сам питерской купец Викул Софронович пожаловал! Харитон ладит выдать за него свою единственную дочь Парашу.

Викулу, как он сам представляется, «гораздо за тридцать» — пора и гнездо вить. Человек он в купечестве знаемый, первой гильдии, в северной столице у него не менее десяти лавок, торговлю ведёт по-крупному.

Чинная беседа двух купцов, перебиваемая похвалами стародавним обычаям, не отходит далеко от денежных пересчётов: приданое для купца — пункт наипервейший.

Харитон даёт за дочерью каменный дом в Москве. Правда, он добавляет, что дом покамест не его, но всё идёт к тому... В лавке Харитона торгует сиделец (приказчик) Андрей. Когда-то родитель Андрея ввёл Харитона в купеческий мир и, можно сказать, поставил на ноги. Умирая, Аким поручил своего сына Харитону, надеясь, что тот за добро заплатит добром. Поначалу всё так и было, но потом на безответного малого жена Харитона, Мавра, стала накладывать одно поручение за другим, и теперь он — и за лошадьми ходит, и воды натаскивает, и моет, и метёт, и даже гряды успевает полоть. И это кроме сидения в лавке. Вот, глядючи на беззащитность Андрея и на какую-то уж совсем неуместную в торговле честность, Харитон и раздумался. А тут «враг» шепчет и шепчет: «что уж не толкнуть сироту!».

Харитон подсылает к Андрею дочь — взять торговые книги. Андрею и невдомёк, что тут может быть злой умысел. Они с Парашей с детских лет вместе — как брат с сестрой; естественно, от девушки сиделец не ждёт никакого подвоха и отдаёт книги. Теперь, спрятав в надёжном месте книги с записями торговых расчётов, Харитон призовёт свидетелей, каких ему надо, и обвинит Андрея в растрате. А тому отдавать нечем, у него только дом.

На всё это, нисколько не стесняясь, Харитон прозрачно намекает. Викулу разжёвывать не надо, у него глаз цепкий, он всё понимает сразу и даже готов идти свидетелем против Андрея: дело бесспорное. Предвкушая удачу, Харитон потирает руки.

Оставшись один, Викул загибает свои толстые пальцы: сокровище, а не суженая — получает сидельцев каменный дом в Москве — раз; берёт красавицу в жёны — два; а так как дочка-то единственная, то когда Бог приберёт тятеньку — «Господи, прибери!» — обе лавки и всё прочее тоже его — три!

Харитон приглашает гостя закусить. Особенно Викула восхищают ватрушки. «Дочь пекла!» — хвастает Харитон. «Эх, кабы Бог благословил век из этих рук принимать пищу и питие!» — вздыхает дородный хитрец и просит пригласить Парашу.

Красавицу Парашу призывают, но она ведёт себя до странности строптиво и никак не хочет идти за «чернорылого». Из-за её непослушания весь столь тщательно продуманный план может сорваться. Отец повышает голос, Параша вынуждена дать согласие, но выговаривает себе «нелюбовь»: «замуж — раз велите — пойду, а любить не буду». Старики довольны — стерпится — слюбится, а то и без любви живут. Параша в печали убегает, купцы обговаривают детали. Харитон уже набрал «свидетелей» — один тем ему одолжен, другой этим: народ нужный! Единственно — немного опасается он купеческого Голову. Тот вступается за сирот и вообще приобрёл себе странную среди купечества славу — с дворянством крепко познакомился, в каретах разъезжает, табачищем дымит! Но Викул надоумливает: против золотишка ни один крепкий не устоит — сотню-другую ему в зубы, так дело и пойдёт. «Правда вельми пригожа, а денежки покрасовитее правды!» — философствует пузан.

А в другой комнате тем временем плач: Параша никак не может поверить, что любимые родители приговорили её к несчастью. Известие о предстоящей свадьбе приводит в трепет и Андрея. Он уже давно сносит бесчеловечное обращение только ради девушки: «я вижу Парашеньку и забываю все огорчения».

Чрезвычайность известия придаёт Андрею смелости, и он открывается Параше в своей любви. Ей он тоже мил, но, кажется, теперь им предстоит расставание навеки. Их разговор становится всё доверчивее и нежнее, но охраняющая комнату служанка, глухая Тарасьевна (весьма оживляющая действие своими ответами невпопад), задремала, и вошедшие Харитон и Викул застают пару за решительным объяснением.

Викул понимает теперь, кто виновник такой острой Парашиной к нему неприязни. Для Харитона влюблённость молодых людей тоже открытие. Он отчаянно ругает сидельца, но Андрей неожиданно дерзит, с вызовом объявляя, что он такой же купец, как и они. Желание наказать сидельца снова объединяет Викула и Харитона.

В это время дом неожиданно посещает купеческий Голова Праводелов, тот самый, которого опасался Харитон. Харитон громко объявляет о «растрате» Андрея и вызывает его на суд. Праводелов обещает непременно быть вечером и рассудить всё по правде. Подбиваемый Викулом, Харитон не без робости влагает в руки Праводелову мешочек с золотыми монетами. Однако тот на редкость просто принимает дар: оказывается, в своё время он был крепко обижен отцом Андрея.

Андрей в шоке от предъявленного обвинения. В выспренних выражениях он пытается переубедить судью, но всё против него. Праводелову уже доводилось разбирать дела, когда сидельцы подстраивали мнимые растраты, а на вырученные от шельмовства деньги покупали себе дворянство. Харитон вовремя поддакивает: «печатные книжки читать пристрастился, в театры ходит...».

Андрей произносит большой монолог в похвалу купечеству. Звание честного купца, восклицает он, не менее почётно звания дворянина: один служит шпагой, проливая кровь за Отечество; другой — своим рачением, своим трудом, обогащая казну.

С церемонностью и смирением проводив Голову, Харитон про себя припевает: «Ну, теперь Андрюшенысин дом мой!».

Наступает вечер, приходят свидетели — Плюгавцов, Бездушников и Неправдин. Харитон обговаривает с ними последние детали сценария. Наконец приезжает Голова и начинается суд. Харитон предъявляет иск — было взято сидельцем в лавку товару на 12 тысяч, а ныне лавка пуста. «Свидетели» подтверждают, что остались лишь аршин да ножницы.

Андрей оправдывается — большую часть товаров хозяин отправил на ярмарку, а остальное взял в новую лавку. Но записей об этом у него нет: он полностью доверял хозяину. Кажется, исход дела решён. Растрата налицо, платить нечем, дом отбирается. Праводелов в последний раз спрашивает у Андрея, может быть, и у него есть какой-нибудь свидетель? Тот качает головой. Праводелов неожиданно вынимает мешочек с золотыми: «Вот твой свидетель!».

«Бесчестный человек! — стыдит он Харитона — Ты мог подумать, что можно купить мою совесть?! Еслиты прав, на что тебе дарить мне?!». В довершение Харитоновых бед глухая Тарасьевна приносит с погребицы спрятанные там торговые книги. Харитон кается в своём злодействе, его ждёт неминуемая кара.

За Харитона вступается Андрей: «Родитель мой, вручив меня ему, велел почитать его как отца. Моё сердце не позволит мне уклониться от сего священного приказания. Если вы нашли меня правым, оставьте мою обиду без отмщения».

Праводелов строго выговаривает лживым свидетелям, укоряет Викула. Потрясённый великодушием Андряе, Харитон соглашается выдать за него дочь.