В то лето я снимал комнату в маленьком деревянном домике тёти Оли. Однажды она решила посадить цветы и попросила меня разрыхлить землю на клумбе. Работая лопатой, я поинтересовался: почему моя хозяйка никогда не украшает клумбу маками, ведь это такие красивые цветы. Тётя Оля ответила, что считает мак не цветком, а овощем, который сеют на грядке, вместе с луком и огурцами. Цветёт он дня два — «пыхнул и сразу сгорел» — а потом его некрасивая маковка весь вид портит.

Несмотря на мнение хозяйки, я «всё-таки сыпанул щепотку мака на самую середину клумбы». Большую часть ростков мака тётя Оля выполола, оставила только три цветка в угоду хорошему жильцу.

Затем я уехал по делам и вернулся через две недели. Тётя Оля угостила меня домашним квасом, который так любил её сын Алексей — лётчик, погибший во время войны. Портрет юноши в лётной форме висел в моей комнате.

Клумба тем временем расцвела. Её украшали яркие цветы, а в центре полыхали маки.

"Издали маки походили на зажжённые факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени. ‹…› Казалось, что стоит только прикоснуться — сразу опалят!"

Прочая «цветочная аристократия» померкла рядом с ними.

Два дня пламенели маки, а на третий день отцвели. Тётя Оля задумалась: раньше она не замечала, что короткое, но яркое цветение маков похоже на иную человеческую жизнь. Я вспомнил, что её сын Алексей погиб, спикировав в своём маленьком истребителе-«ястребке» на тяжёлый фашистский бомбардировщик.

Переехав на другой конец города, я изредка навещал тётю Олю. Мы пили чай за столиком под кустом жасмина, а рядом полыхала клумба, усеянная маками. Одни цветки уже осыпались, а другие ещё только поднимали тугие бутоны, «чтобы не дать погаснуть живому огню».