1

Послевоенное время. Повествование ведётся от первого лица — главной героиней повести 29-летней Кадзуко.

Кадзуко с матушкой завтракают супом. Дочь отмечает врождённый аристократизм матери, проявляющийся даже в том, как она ест. Кадзуко вспоминает слова своего брата Наодзи: «Титул ещё не делает человека аристократом». В их семье подлинный аристократ — мама. «В ней есть нечто такое, чего нам никогда не достичь».

За разговором они вспоминают Наодзи, которого забрали в армию из университета, и он числился пропавшим без вести. Поступив в лицей, Наодзи помешался на литературе и доставил много хлопот матушке. Но Кадзуко была уверена, что они увидят его вновь, ведь Наодзи негодяй, а умирают рано только красивые и добрые люди. Кадзуко испугалась от мысли о смерти таких людей, ведь матушка красива.

Пару дней назад Кадзуко и соседские дети нашли в бамбуковых зарослях змеиные яйца. Решив, что они гадючьи, решили сжечь их. Но яйца не сгорали. От девочки Кадзуко узнала, что это яйца обычной змеи. Она закопала их под сливой. Матушка осудила такой поступок. Вечером они увидели змею и догадались, что это были ее яйца. Матушка испытывает благоговейный страх перед змеями, ведь она со своим братом Вада видела чёрный шнурок змеи у изголовья мужа в день его смерти. Кадзуко же помнит, что в тот вечер, десять лет назад, деревья возле пруда были обвиты змеями. Она почувствовала, что в ее душе поселилась отвратительная гадюка.

Перехали в Идзу из Токио Кадзуко с матушкой в декабре того же года, когда Япония объявила о своей капитуляции. Дядя Вада взял на себя денежные дела: продажу дома на Нисикатамати и покупку нового. Матушка сказала Кадзуко, что едет в Идзу потому, что у неё есть она. Если бы дочери не было, она предпочла бы умереть. Впервые Кадзуко видела, как маменька рыдает: она всегда была добра и ласкова, не позволяла себе малодушия, поэтому дети выросли такими изнеженными и избалованными. Дочь осознала, в какой ад превращается существование, если нет денег.

В Идзу матушка заболела, но после сильного лекарства местного доктора поправилась.

2

Кадзуко случайно устроила пожар. Она не загасила гнилушки и ночью обнаружила в ванной кучу хвороста возле топки, охваченного пламенем. Соседи помогли потушить пожар. Хозяйка гостиницы О-Саки посоветовала отблагодарить помогавших деньгами.

Со следующего дня Кадзуко начала заниматься огородом. Тапочки на резиновой подошве напомнили ей о трудовой повинности во время войны: она через день забивала сваи. Только однажды она караулила доски по просьбе офицера. Там девушка смогла поспать и прочесть брошюру. Больше с офицером они не виделись.

У Кадзуко появилось ощущение, что она превращается в деревенскую грубую бабу за счёт выкачивания жизненных соков из матери.

«...если кто любит летние цветы, ему суждено умереть летом» — сказала как-то матушка. Кадзуко рассмеялась, сказав, что любит розы: что же, придётся умирать четыре раза в год? Матушка изменила тему разговора, сообщив, что Наодзи жив. Он пристрастился к опиуму (в молодости баловался наркотиками и заработал огромный долг для семьи) и после лечения приедет к ним. Содержать троих дядюшке Вада будет трудно, он предлагает Кадзуко стать гувернанткой. Дочь посчитала это оскорбительным и начала упрекать матушку в ее любви к Наодзи и в том, что она, Кадзуко, ей стала не нужна. Кадзуко осознавала, что не права. Вечером они помирились.

3

Последнее время льёт дождь. Кадзуко решила перевязать шарф из бледно-розовой шерсти в свитер. В школе она не любила его носить. Теперь заметила, как гармонирует этот розовый оттенок с серым небом. Оценила вкус матушки и ее чуткость и терпение. Кадзуко подумала, что такую добрую мать они с Наодзи изводили своими выходками.

Посел приезда Наодзи матушка по совету сына теперь носила марлевую повязку, пропитанную ливанолом — чтобы не болел язык. Наодзи постоянно ездил в Токио. В его комнате Кадзуко нашла тетрадь с надписью «Дневник Вечернего лика» (видимо, записи периода приёма наркотиков) и стала читать. Брат говорит, что может писать превосходно, рассуждает о писательстве. «...бывают ли нравственные люди?» Есть запись о долге аптекарю в тысячу йен. Невозможно продать свои вещи — только кучу книг за бесценок (5 йен). Людям безразличны его страдания. «Чтоб ты сдох!» — даже этой фразы жаль лицемерным людям для него. «Неужели самоубийство и в самом деле единственный выход?»

Кадзуко дочитала до слов «Моя дорогая сестра!» и захлопнула тетрадь. Она вспоминает, как из-за пристрастия брата к наркотикам продавала свои украшения тайком от мужа Ямаки, чтобы выручить деньги для Наодзи. Старая няня О-Сэки передавала их Наодзи через писателя Уэхара. Однажды Кадзуко сама пошла к Уэхара. Они выпили два бокала сакэ в забегаловке за Токийским театром. Писатель предположил, что Наодзи лучше увлечься алкоголем, нежели наркотиками. Провожая Кадзуко, он поцеловал ее. У неё появилась «тайна». Вскоре она сказала мужу, что у неё есть любовник. Когда умер после рождения их с мужем ребёнок, Кадзуко слегла, ее отношения с Ямаки были разорваны.

С того времени минуло шесть лет. Кадзуко понимает, что Наодзи тяжело, он в тупике.

4

Эта часть представляет собою три письма, написанные Кадзуко литератору Уэхара. В первом она пишет, что матушка слегла. Деньги, вырученные за одежду, забирает Наодзи и пропивает их в Токио. «...если буду и дальше влачить такое существование, сама моя жизнь начнёт разлагаться». «...шесть лет назад моя душа вдруг озарилась еле заметной бледной радугой. Ее нельзя назвать ни влюблённостью, ни любовью, но с того дня она ни на миг не покидала меня». Кадзуко пишет, что хочет узнать, каковы истинные чувства к ней этого литератора, М. Ч. (как она его называет). Несмотря на то, что у М. Ч. есть жена и дети, она хочет стать его содержанкой. Подпись: Господину Уэхара Дзиро (Моему Чехову. М. Ч.).

Кадзуко пишет во втором письме о своём лукавстве: вокруг неё много богатых старцев, и она точно бы не хотела стать содержанкой Уэхара. Один художник (ему седьмой десяток) сватал ее, но получил отказ. «Для такой женщины, как я, брак немыслим, если нет любви. Я уже не ребёнок. В следующем году мне будет тридцать». Она вспоминает «Вишнёвый сад» и обращается к Уэхара: «...я вовсе не хочу, чтобы вы стали Лопахиным. Я просто прошу вас не противиться домогательствам со стороны не очень молодой женщины». «Не думайте, что я просто влюбилась в писателя, как Нина из „Чайки“... Я хочу от Вас ребёнка». Кадзуко задаёт вопрос, любит ли ее Уэхара и приглашает ее навестить в Изду.

В третьем письме она говорит о разговоре с матерью о нем: он безнравственный человек — это написано у него на лбу. Такой человек становится безопасным.

Кадзуко тоже хочет стать безнравственной. Она хочет увидеть Уэхара, но поехать в Токио не может из-за болезни матушки. «Любят без всяких причин... Я просто жду Вас. Я хочу ещё раз Вас увидеть».

5

«Я опускала письма в почтовый ящик с таким чувством, будто бросалась с отвесной скалы в морскую пучину, но...ответа не было». Поговорив с Наодзи, Кадзуко узнала, что в жизни Уэхара ничего не изменилось, поняла, что и в его жизнь не проникла ни одна частичка Кадзуко. Наодзи окрылён идеей издательства вместе с другими литераторами.

Парус Кадзуко был поднят, и она решила поехать в Токио. Но матушке стало хуже. Температура тридцать девять. Местный доктор поставил диагноз простуда, потом инфильтрат в правом лёгком. Кадзуко написала дяде, из Токио приехал врач Миякэ с медсестрой. Поражены оба лёгких. Туберкулёз. Но дочь не покидает надежда, она решила улучшить питание матушки.

Кадзуко снится сон: она идёт с юношей, одетым по-японски по тропинке к озеру. Мостик, по которому они собирались пройти, затонул. Женщина вспоминает о матушке, и от юноши слышит, что та в могиле. Кадзуко просыпается. Матушка жива.

Ухаживая за матерью, Кадзуко читает «Введение в экономику» Розы Люксембург. Идея разрушения. Жажда революции. «Роза трагически, безоглядно влюблена в марксизм». Кадзуко приходит к выводу, что нет ничего прекраснее революции и любви, хотя умудрённые опытом люди всегда убеждали их в обратном.

В октябре матушке не стало лучше. У него распухла рука. Вновь приехал врач Миякэ. Надежды на выздоровление нет. Наодзи и Кадзуко обсуждают своё финансовое положение. Брат предпочитает просить милостыню, нежели быть на иждивении дяди, Кадзуко заявляет ошарашенному Наодзи о намерении стать революционеркой.

Матушке приснилась змея, и она попросила дочь посмотреть, если она на ступеньках. Кадзуко увидела змею в красных полосках, ту самую, яйца которой она сожгла. «Убирайся!» Она топнула ногой, чтобы прогнать змею, а матушке сказала, что никого нет.

Кадзуко все дни проводит с матерью, вяжет около неё носки. Мать и дочь беседуют о жизни. «Сколько бы лет мы не прожили на этом свете, мы остаёмся несмышлёными детьми и ровно ничего не понимаем!»

Вечером приехали тётушка и дядюшка Вада, доктор Миякэ. Матушка попросила сделать так, чтобы она больше не мучилась. Врач сделал укол. Часа через три матушка скончалась. «...рядом было только два близких ей человека — Наодзи и я». Лицо покойной почти не изменилось: матушка оставалась такой же прекрасной. Дочь подумала, «что она похожа на Деву Марию в „Пиете“».

6

Кадзуко намеревается бороться за свою любовь. Ей кажется, что напутствие Иисуса Христа к его двенадцати ученикам обращено к ней. «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби». Она считает, что целомудренная и плотская любовь — в сущности одно и то же. И она готова гореть в гиене огненной за свою любовь.

Дядя взял на себя расходы за похороны. Наодзи притащился с какой-то танцовщицей из Токио. Кадзуко же решила отправиться в столицу ради встречи с Уэхара. Она ищет его сначала дома, где знакомится с его женой и дочерью, по питейным заведениям, однако везде слышит, что он только что ушёл. Наконец Кадзуко находит Уэхара в «Тидори». Он стал другим человеком: в углу комнаты сидело старое сгорбленное существо, напоминавшее обезьяну: «нечёсаные, как и прежде, волосы поредели и приобрели какой-то тусклый рыжеватый оттенок, лицо пожелтело и стало одутловатым, веки покраснели и набрякли, в постоянно шамкающем рту не хватало передних зубов». Она посидела немного с выпивающей его компанией за одним столом.

Уэхара отдаёт хозяйке «Тидори» конверт с десятью тысячами йен. Кадзуко отмечает про себя, что на эти деньги она смогла бы жить год. Сколько лампочек можно купить, которых нет в семье Уэхара, поэтому его жена и дочь ложатся спать, как стемнеет. И все же понимает, что по-другому жить он не может.

Уэхара провожает ее, они разговаривают. «И никто на свете не любит меня так, как он, — я поняла это мгновенно по его тону». Уэхара приводит ее переночевать в дом художника Фукуи. Кадзуко засыпает в комнате на втором этаже. «В какой-то момент я почувствовала, что он лежит рядом со мной...Около часа я молча и отчаянно сопротивлялась. Но вдруг мне стало жалко его, и я сдалась». Кадзуко догадывается, что он смертельно болен. Уэхара пьёт, так как хочет поскорее «сдохнуть». На рассвете Кадзуко разглядывает его лицо, оно кажется ей самым прекрасным на свете.

В то утро Наодзи покончил с собой.

7

В предсмертной записке Наодзи говорится, что он не считает смерть преступлением. «У человека должно быть право жить и право умереть». Он хотел стать своим среди простых людей, стать хамом. Но достиг этого только на сорок процентов. Его не приняли простолюдины, но к аристократом из-за приобретённого хамства он уже не смог вернуться. «Мне нужно было испытывать постоянное головокружение. Оставались только наркотики».

«Все люди одинаковы... Почему нельзя сказать каждый хорош по-своему?» Несмотря на осознаваемую отвратительность этих слов Наодзи пишет, что позволил им себя запугать. «Я никогда не получал удовольствия от кутежей» — это был способ бегства от своей тени. «Неужели родиться аристократом — это преступление?» Единственное, что останавливало его перед самоубийством — мамина любовь. «Пока жива твоя мать, ты это своё право на смерть должен временно зарезервировать. Потому, что умирая, ты одновременно убиваешь ее». Сестре он раскрывает свою тайну: он любит жену своего друга, художника. Наодзи полюбил эту женщину, когда она укрыла его пледом (он ночевал у них). Она сделала это «из естественного сочувствия к человеческому одиночеству». «Она была человеком, умеющим любить». Ее имя — Суга-тян. Что бы Наодзи не делал, он никак не мог забыть эту женщину, настолько красивую внутренне.

Наодзи рад удобному случаю совершить самоубийство: его тело найдёт дура-танцорка, а не сестра. Он просит положить ему в гроб мамино перешитое для него кимоно.

8

После смерти Наодзи Кадзуко около месяца живёт одна в доме. Потом решает написать ещё одно письмо Уэхара. Она счастлива. «Дева Мария понесла не от мужа своего, но, родив, она вся лучилась от гордости и стала Богоматерью».

«Родить ребёнка от любимого человека и воспитать его — вот моя революция!» Кадзуко благодарит его за то, что стала сильной. Она просит сделать так, чтобы его жена хоть раз взяла ее ребёнка на руки. Кадзуко выдала бы его за ребёнка Наодзи от одной женщины. Она не может объяснить такое желание. Это жертва ради Наодзи. Подпись: Господину М. Ч. (Моему Чудаку). 17 февраля 1947 года.