В соответствии с первоначальным замыслом автора, который хотел создать современную «Божественную комедию», композиция пьесы, в которой использованы материалы франкфуртского процесса над нацистскими преступниками 1963–1965 гг., повторяет строение первой и второй частей эпопеи Данте: в каждой «песне» — три эпизода, а всего их — тридцать три, как у Данте. Восемнадцать подсудимых представляют в пьесе подлинных лиц, представших перед судом в 1963 г., и фигурируют под своими настоящими именами, а девять безымянных свидетелей (двое из них — на стороне лагерной администрации, а остальные — бывшие узники) резюмируют испытанное и пережитое сотнями людей.

Первый свидетель, служивший начальником станции, на которую прибывали эшелоны с людьми, утверждает, что ничего не знал о массовом уничтожении людей и не задумывался над тем, какая участь ждёт узников, обречённых на рабский труд, приносивший огромные барыши филиалам предприятий Круппа, Сименса и «И. Г. Фарбен». Второй свидетель, отвечавший за отправление эшелонов, говорит, что не знал, кого перевозят в вагонах, так как заглядывать в них ему было строго запрещено. Третий свидетель, бывший узник, рассказывает о том, как их выгружали из вагонов, строили, избивая палками, по 5 человек в ряд, отделив мужчин от женщин с детьми, а врачи — Франк, Шатц, Лукас и Капезиус, сидящие ныне на скамье подсудимых, вместе с другими офицерами определяли, кто из новоприбывших трудоспособен. Больных и стариков отправляли в «газ». Процент трудоспособных обычно составлял треть эшелона. Подсудимые утверждают, что они пытались отказаться от участия в селекциях, но высшее начальство объясняло им, что «лагерь — это тот же фронт и всякое уклонение от службы будет караться как дезертирство». Восьмой свидетель утверждает, что с апреля 1942 по декабрь 1943 г. у заключённых было изъято ценностей на 132 миллиона марок. Эти ценности поступали в рейхсбанк и имперскому министерству промышленности.

Свидетели из бывших узников рассказывают о тех условиях, в которых они жили: в бараках, рассчитанных на пятьсот человек, зачастую размещалось вдвое больше; на каждых нарах лежало шесть человек, и поворачиваться на другой бок приходилось всем сразу, а одеяло было одно; топили в бараках редко; каждому узнику выдавали одну миску: для умывания, еды и в качестве ночной посудины; в дневном рационе содержалось не более 1300 калорий, тогда как при тяжёлой работе человеку необходимо не менее 4800 калорий. В результате люди так ослабевали, что тупели и не помнили даже своей фамилии. Выжить мог только тот, кто сразу же мог устроиться на какую-нибудь внутрилагерную должность: специалистом или во вспомогательную рабочую команду.

Свидетельница, бывшая узница, которая работала в политическом отделе лагеря под началом Богера, рассказывает о зверских пытках и убийствах, которые совершались у неё на глазах. Она составляла списки умерших и знала, что из каждой сотни новоприбывших узников спустя неделю оставалось в живых не более сорока. Богер, сидящий на скамье подсудимых, отрицает, что применял пытки при допросах, но когда его уличают во лжи, ссылается на приказ и на невозможность иным способом добиться признания от преступников и врагов государства. Подсудимый убеждён, что телесные наказания следовало бы ввести и теперь, чтобы предотвратить огрубение нравов, а также для воспитания несовершеннолетних.

Бывшая узница, которая провела несколько месяцев в десятом блоке, где проводились медицинские эксперименты, рассказывает о том, как молодым девушкам облучали яичники рентгеновским аппаратом, после чего удаляли половые железы и испытуемые умирали. Кроме того, проводились опыты по искусственному оплодотворению: на седьмом месяце беременности женщинам делали аборт, а ребёнка, если он оставался живым, умерщвляли и вскрывали.

Бывшие заключённые рассказывают суду о подсудимом Штарке. В те годы унтершарфюреру Штарку было двадцать лет и он готовился к экзаменам на аттестат зрелости. Свидетели показывают, что Штарк принимал участие в массовых расстрелах и собственноручно убивал женщин и детей. Однако защитник обращает внимание суда на юный возраст Штарка, на его высокие духовные запросы (он вёл с заключёнными дискуссии о гуманизме Гёте), а также на то, что после войны, попав в нормальные условия, Штарк изучал сельское хозяйство, был референтом экономической консультации и вплоть до своего ареста преподавал в сельскохозяйственном училище. Подсудимый Штарк объясняет суду, что с раннего детства привык верить в непогрешимость закона и действовать согласно приказу: «Нас отучили думать, это за нас делали другие».

Свидетель расстрелов, бывший студент-медик, который работал в команде, убиравшей трупы, рассказывает о том, как во дворе одиннадцатого блока, у «чёрной стенки», встретили свою смерть тысячи людей. При массовых казнях обычно присутствовали комендант лагеря, его адъютант и начальник политического отдела с сотрудниками. Все подсудимые отрицают своё участие в расстрелах.

Один из свидетелей обвиняет фельдшера Клера в умерщвлении узников при помощи инъекций фенола в сердце. Подсудимый сначала отрицает, что собственноручно убивал людей, однако под давлением улик во всем признается. Выясняется, что жертвами феноловых инъекций стало около тридцати тысяч человек. Один из подсудимых, бывший лагерный врач, признается суду, что для своих исследований пользовался человеческим мясом, поскольку солдаты охраны съедали говядину и конину, которую поставляли для бактериологических опытов.

Свидетель, который был врачом из заключённых и работал в зондеркоманде, обслуживавшей крематории, рассказывает суду о том, как для массового умерщвления узников применяли препарат синильной кислоты, газ «Циклон-Б». В зондеркоманде, подчинявшейся доктору Менгеле, работало восемьсот шестьдесят узников, которых через определённое время уничтожали и набирали новый состав. Новоприбывших, отобранных для уничтожения, заводили в раздевалку, в которой помещалось около двух тысяч человек, объясняя им, что их ждёт баня и дезинфекция. Потом их загоняли в соседнее помещение, которое даже не было замаскировано под душевую, и сверху, в специальные отверстия в потолке выбрасывали газ, который в связанном состоянии имел вид зернистой массы. Газ быстро испарялся, и через пять минут все умирали от удушья. Потом включали вентиляцию, газ выкачивали из помещения, трупы перетаскивали к грузовым лифтам и поднимали наверх, к печам. Свидетель утверждает, что в лагере было убито более трёх миллионов человек и каждому из шести тысяч сотрудников лагерной администрации было известно о массовом уничтожении людей.

Подсудимый Мулька, адъютант коменданта лагеря, заявляет суду, что только к концу своей службы в лагере он узнал об акциях уничтожения. От лица всех подсудимых он заявляет: они были убеждены, что все это делается ради достижения «какой-то тайной военной цели», и лишь подчинялись приказам. Обращаясь к суду, он говорит о том, что во время войны они исполняли свой долг, несмотря на то что им приходилось трудно и они были близки к отчаянию. А теперь, когда германская нация «своим трудом снова заняла ведущее положение», разумнее заняться «другими делами, а не упрёками, которые за давностью лет давно пора забыть».