Ничем не примечательный служащий пекинскою отделения фирмы «Мицубиси» Осино Хандзабуро скоропостижно скончался, не дожив до тридцати лет. По заключению профессора Ямаи, директора больницы Тунжэнь, Хандзабуро умер от удара. Но сам Хандзабуро не думал, что это удар. Он не думал даже, что умер. Просто он неожиданно оказался в какой-то конторе, где никогда раньше не бывал. За большим столом сидели два китайца и перелистывали гроссбухи. Один из них спросил его по-английски, действительно ли он Генри Бэллет. Хандзабуро ответил, что он служащий японской компании «Мицубиси» Осино Хандзабуро. Китайцы всполошились: они что-то перепутали. Они хотели вернуть Хандзабуро назад, но, посмотрев в гроссбух, поняли, что это не так-то просто: Осино Хандзабуро умер три дня назад, и его ноги уже разложились. Хандзабуро подумал: «Такой ерунды не может быть!», но когда он посмотрел на свои ноги, то увидел, что его брюки колыхались от ветра, дувшего из окна. Китайцы хотели заменить его ноги ногами Гэнри Бэллета, но оказалось, что это невозможно: пока ноги Генри Бэллета прибудут из Ханькоу, у Хандзабуро разложится все тело. Под рукой была лишь лошадь, которая только что околела.

Китайцы решили приставить Хандзабуро лошадиные ноги, считая, что это все же лучше, чем не иметь никаких. Хандзабуро умолял их не приставлять ему лошадиные ноги, ибо терпеть не мог лошадей. Он был согласен на любые человеческие ноги, пусть даже немножко волосатые, но человеческих ног у китайцев не было, и они уверяли, что с лошадиными ногами ему будет хорошо, и если время от времени менять подковы, то можно спокойно одолеть любую дорогу, даже в горах. Хандзабуро протестовал и хотел убежать, но не мог этого сделать без ног. Один из китайцев принёс лошадиные ноги, всунул их в отверстия штатин Хандзабуро, и они тотчас приросли к его бёдрам.

Дальнейшее Хандзабуро помнил смутно. Когда он пришёл в себя, он лежал в гробу, а молодой миссионер читал над ним заупокойную молитву. Воскресение Хандзабуро наделало много шума. Авторитет профессора Ямаи оказался под ударом, но Ямаи заявил, что это тайна природы, недоступная медицине. Таким образом он вместо своего личного авторитета поставил под удар авторитет медицины. Все радовались воскресению Хандзабуро, кроме него самого. Он боялся, что его тайна раскроется и его уволят с работы.

Из дневника Хандзабуро видно, сколько хлопот доставляли ему лошадиные ноги: они сделались рассадником блох, а блохи кусались; от ног шёл неприятный запах, и управляющий подозрительно принюхивался, когда разговаривал с Хандзабуро; спать ему приходилось в носках и кальсонах, чтобы его жена Цунэко не видела его ног. Однажды Хандзабуро пошёл к букинисту. У входа в лавку стоял экипаж, запряжённый лошадью. Вдруг кучер, щёлкнув кнутом, крикнул: «Цо! Цо!» Лошадь попятилась, и Хандзабуро, к собственному удивлению, тоже невольно попятился. Кобыла заржала, и Хандзабуро почувствовал, как у него к горлу тоже подступило что-то похожее на ржанье. Он зажал уши и со всех ног пустился бежать.

Наступил сезон жёлтой пыли. Эту пыль весенний ветер приносит в Пекин из Монголии, а поскольку ноги Хандзабуро принадлежали кунлуньскому скакуну, то, почуяв родной монгольский воздух, они стали прыгать и скакать. Как ни старался Хандзабуро, он не мог устоять на месте. Опрокинув по пути семерых рикш, он примчался домой и попросил у жены верёвку, которой опутал свои непослуш ные ноги. Цунэко решила, что ее муж сошёл с ума, и уговаривала его обратиться к профессору Ямаи, но Хандзабуро не хотел об этом и слышать. Когда окно их комнаты вдруг распахнулось от порыва ветра, Хандзабуро высоко подскочил и что-то громко крикнул. Цунэко лишилась чувств. Хандзабуро выбежал из дома и с воплем, напоминавшим конское ржание, ринулся прямо в жёлтую пыль. Он бесследно исчез, и никто не знал, что с ним стало.

Редактор «Дзюнтэн ниппон» господин Мудагути поместил в газете статью, где писал, что мощь японской империи зиждется на принципе семьи, поэтому глава семьи не имеет права самочинно сходить с ума. Он осуждал власти, которые до сих пор не издали запрещение сходить с ума.

Через полгода Цунэко пережила новое потрясение. За дверью ее квартиры раздался звонок. Когда она открыла дверь, то увидела оборванного человека без шляпы. Она спросила незнакомца, что ему нужно. Он поднял голову и произнёс: «Цунэко...» Молодая женщина узнала в пришельце своего мужа и хотела броситься ему на грудь, но вдруг увидела, что из-под его разорванных в клочья штанов виднеются гнедые лошадиные ноги. Цунэко почувствовала неописуемое отвращение к этим ногам. Она хотела пересилить его, но не смогла. Хандзабуро повернулся и стал медленно спускаться по лестнице. Собрав все своё мужество, Цунэко хотела побежать за ним, но не успела она ступить и шагу, как до неё донёсся цокот копыт. Не в силах двинуться с места, Цунэко смотрела вслед мужу. Когда он скрылся из виду, она упала без чувств.

После этого события Цунэко стала верить дневнику мужа, но все остальные: и профессор Ямаи, и редактор Мудагути, и сослуживцы Хандзабуро — считали, что у человека не может быть лошадиных ног, и то, что Цунэко видела их, не более чем галлюцинация. Рассказчик полагает, что дневник Хандзабуро и рассказ Цунэко заслуживают доверия. В доказательство он ссылается на заметку в «Дзюнтэн ниппон», помещённую в том же номере, что и сообщение о воскресении Хандзабуро. В заметке говорится о том, что в поезде на Ханькоу скоропостижно скончался председатель общества трезвости господин Генри Бэллет. Поскольку он умер со склянкой в руках, возникло подозрение о самоубийстве, но результаты анализа жидкости показали, что в склянке находился спиртной напиток.